вылетела длинная веревка с крючками. Один из крючков уцепился за отворот
замшевого сапога. Хрюкнула и покатилась в траву отодранная от сапога
бисерина. Инспектор отчаянно взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие,
но тут другая веревка, с петлей на конце, обвилась вокруг шеи, и свинцовый
шарик на конце петли ударил в глаз.
Инспектор отчаянно забился, падая на землю и чувствуя, что теряет
сознание. Его протащили по колючей траве несколько шагов и бросили.
Господин Нан открыл глаза и помотал головой, соскребая с шеи удавку.
Невдалеке, в соседнем саду, три раза ухнула куча соломы: кто-то ссыпался
на нее, перемахнув через глинобитную стену. В доме истошным голосом звали
стражу. Инспектор посмотрел наверх. Он лежал под личевым деревом.
Полуденное солнце плясало в листве. Вокруг ствола дерева, прельстительная,
как змея, обвилась красная лента: лента именем Ира сулила дереву вечное
плодоношение и ягоды размером с человечью голову. Поскольку была еще
весна, ягод не было, только качались, отсвечивая тускло-золотыми боками,
несколько игрушечных яблок.
Господин Нан посмотрел на дом. Секретарь Бахадн, переваливаясь
по-утиному, спешил вниз по крутой лестнице. Пояс на платье судейского
чиновника поехал вверх, и под ним явственно обозначился солидный прыгающий
животик. Господин Бахадн размахивал руками и громко звал стражу.
Господин Нан, столичный инспектор, осторожно раздернул на шее
скользящий узел и встал, рассматривая веревку. Так и есть. В надбровье ему
попал не свинцовый шарик, а дымчато-зеленый жгутик с этаким свиным глазом
внутри: Иров Глаз. Иров глаз хорошо помогал против оборотней, и добыть его
можно было либо через высокопоставленного доброжелателя, либо в месте
незаконного торга за три "золотых государя".
Иров глаз был весьма кстати, ибо господин Нан был как раз оборотень.
То есть, конечно, где-то вверху, в файлах Комитета Космических
Исследований, он значился как Дэвид Н.Стрейтон, PIN 3028GD38, 34-х лет,
холост, сотрудник Фонда Ванвейлена. Дальнейшая информация при наличии
специального допуска.
Но господин Нан, книжник и фарисей, чаще думал о себе как об
оборотне. Поэтому он поглядел на дымчатый шарик и увидел Иров Глаз,
который оберегает от оборотней, а не жгут диаплектового стекла,
образовавшегося в результате ударно-взрывного метаморфизма двести
пятьдесят миллионов лет назад, когда под будущим городом Харайном
шваркнулся метеорит и вырыл трехкилометровый кратер с будущим Ировым
монастырем на склоне.
- Да эти разбойники и вас убить хотели! - вскричал секретарь Бахадн,
наконец доспев до места катастрофы.
Господин Нан, не отвечая, брезгливо отряхивал пыль с кафтана.
Так же ничего не отвечая, инспектор вернулся в дом и поднял с полу
клевец с крылатой мангустой на рукояти. От клевца исходил явственный для
тонкого нюха чиновника запах пота и дешевого рапсового масла. Господин Нан
вынул надушенную инисской лавандой салфетку, тщательно обтер клевец и
сунул его в рукав.
Местный секретарь, изогнувшись, подал инспектору книгу, за которой
мятежники не постеснялись явиться в охраняемый дом. В глазах его сияло
торжество. Инспектор раскрыл книжку наугад. Бумага была скверная, печать
неровная, а страницы засалены, словно у сборника волшебных сказок или
неприличных картинок. Нан раскрыл и прочел:
"Когда исчезает общность имущества, человек становится ненасытным,
ведь раньше он владел всем, а теперь, сколько бы ни наживал, сможет нажить
только часть. Когда исчезает общность имущества, человек становится врагом
другим людям и государству, ибо доселе он владел тем же, что и другие, а
теперь владеет тем, что отнял у остальных".
Рассуждение было обведено зеленой рамкой, и на полях выведено зеленым
же: "Истино так!" С грамматической ошибкой в "истинно".
Инспектор с силой захлопнул томик и вгляделся в обложку. Серая книга,
трактовавшая об общности имущества, была отпечатана, судя по шрифту, в той
же типографии, что и прокламации бунтовщиков, а принадлежала аравану Нараю
- верховному правителю провинции. Точнее, одному из двух верховных
правителей. Наряду с наместником.
Происшедшее могло быть объяснено трояко. Во-первых, книгу могли
подложить, и тогда это была проделка партии наместника. Во-вторых, книга
могла быть настоящей, и тогда араван якшался с бунтовщиками. Бес его
знает, чего он хотел, может быть, вещей вполне невинных. Скажем, чтобы
бунтовщики по его приказу зарезали наместника, а потом араван, проявляя
бдительность, казнил бы бунтовщиков. Наконец, книга могла быть настоящей,
но бунтовщики могли с араваном недавно поссориться и прислать товарища не
забрать книгу, а привлечь к ней внимание столичного инспектора. Что и было
проделано весьма ощутимо. Нечего сказать, привлекли, - и Нан невольно
потрогал свой мужской корешок.
В оловянных глазах Бахадна плясала радость.
- Вы посмотрите, - сказал он, - на книге, исписанной рукой мятежника,
стоит дарственная печать аравана! Вот до чего доводит излишний
консерватизм мнений!
Господин Нан поддел носком сапога валявшуюся в траве веревку.
- Вот до чего доводит взяточничество охранников, - сухо заметил он.
Поморщился и вытащил из рукава острый шип черноярки...
- Уж если стража у вас тут двое суток день и ночь ошивается, так хоть
бы воды в сад пустили. Сохнет все по такой жаре, одни колючки остались, -
раздраженно бросил он. - И снимите, наконец, все это безобразие.
Через минуту охранники в желтых куртках с хрустом, вместе с сучьям,
рвали надписи о веке ручных зверей, справедливых чиновников и всеобщего
изобилия.
Господин Нан прошел через дом на улицу. Солнце висело над самой
головой. Аромат цветущего инча мешался с запахом жареной рыбы и гниющих
отбросов.
Обернувшись, как по команде, лицом к казенному паланкину, у замшелого
родничка о чем-то переругивались женщины. Стайка голопузых ребятишек
гоняла коротконогую мангусту, не оказывая никакого почтения священному
зверю. Из-за соседней стены печально и фальшиво свистела флейта.
Господин Нан любезно пригласил судейского секретаря в паланкин и
принялся его расспрашивать.
Господин Бахадн старался, как и велено было, понравиться чиновнику из
столицы, и смотрел на него виноватыми глазами, словно заочно извиняясь
перед императором за все, что творилось в провинции Харайн. В голове у
него вертелись строчки, которые кто-то декламировал на вчерашней пирушке у
наместника: "Вот приезжает столичный инспектор и спрашивает: чего бы мне
потребовать..."
Ах, столичный инспектор! Траты, неприятности и доносы! И притом:
вечна всякая беда норовит заехать оглоблей именно по нему, Бахадну! Вот и
тогда, в день смерти судьи, сожгли отчет, который Бахадн переписывал весь
месяц, и еще служебные туфли сожгли и съели добровольное подношение:
маринованную утку.
У господина Бахадна был дар какой-то попадать впросак, про таких
говорят: еще не пошел, а уже споткнулся. Вот, скажем, пять месяцев назад
тоже приезжал инспектор. Бахадн спросил о вкусах, а один из секретарей
возьми и ответь: "любит удить карасей". Хорошо. Поехали удить карасей в
Архадан. День удят, два удят. Места приятнейшие, на лугу роса, на росе
девушки в тончайшей дымке. Подобрали ныряльщиков, цеплять карасей на
крючок. Одному карасю положили в потроха изящный перстень... Вдруг среди
ночи переполох, чиновник, упившись, скачет с ножом за девушкой в тончайшей
дымке: "Я, - кричит, - всех вас..." Насилу завернули в мокрую простыню.
Что ж вышло? "Удить карасей", видите ли, новое столичное словечко, и
означает, что человек грешит не с женским полом, а, так сказать, задним
числом.
Тьфу их, бесов новомодных! Ладно, тогда все обошлось. А этот каких
карасей любит?
Столичный инспектор! Траты, неприятности и доносы!
Мелкие чиновники уже сплетничают о неясных эпизодах его
головокружительной карьеры. Наиболее осведомленные намекают, что инспектор
послан в Харайн вовсе не из-за мелкого бунта, если в нынешние времена по
поводу каждого бунта рассылать чиновников девятого ранга, так никаких
взяток в провинции не напасутся. А народ... а народ, как всегда, видит в
столичном чиновнике неподкупного заступника и колдуна, - вон даже
мятежники его не тронули! Небось местному чиновнику разбойник, не
раздумывая, свернул бы шею и еще хвастался потом.
Но в целом растерянность разбойника вышла куда кстати. Подумать
только, - забраться в охраняемый дом за книгой Нарая и в конце концов
только привлечь к ней внимание... Поистине: справедливость не бывает
случайна, но случайность бывает справедлива.
Тут надобно отвлечься и пояснить, что такое араван. В каждой
провинции империи две главы, араван и наместник, и об их отношениях
замечательно сказано в "Наставлениях сыну", писанных в XIV веке
императором Веспшанкой: "Пусть араван занимается делом наместника, а
наместник занимается делом аравана. Тогда в провинции царит раздор, а в
столице - спокойствие. Тогда из провинции спешат доносы, а в столице
растет осведомленность. Тогда в провинции невозможны нововведения, и
делами ее правит столица. Когда же доносы прекращаются, араван и наместник
подлежат смене, ибо ничто так не угрожает полноте императорской власти,
как единство ее чиновников".
Господин Бахадн, секретарь убитого городского судьи, состоял в партии
наместника Вашхога.
Он рассказывал о том, что творилось в провинции и чувствовал себя
дураком, умалчивая о вещах, которые инспектор не изложит в докладе на
высочайшее имя только, если тоже примет сторону наместника... И даже тогда
потребует за молчание столько золота, сколько Бахадн не получит за всю
свою жизнь... Недаром говорят: "Каждый хвост на шапке чиновника - лишний
знак в величине взятки".
О да, несколько месяцев назад на провинцию напали горцы. Но господин
наместник одержал блестящую победу над частью варваров, а другую часть
принудил к союзу. И сейчас мирной князь Маанари стоит лагерем под
Харайном, - дожидается, пока из столицы придет подтверждение союзу.
- Да, у меня есть полномочия на переговоры с горцами, - кивнул
господин Нан.
Но приходилось говорить и о растущем поголовье нищих, и о пустых
деревнях, и об уважении народа к расплодившимся дурачкам, и о молнии,
ударившей в храм бога Линна, и о двухголовом жеребенке, родившемся в
деревне Иттинь, и о многом другом, что свидетельствовало о неблагополучии
в провинции. Бахадн говорил красноречиво, благо был отчасти писателем. Он
тщательно следил, чтобы ни одна жалоба на современное падение нравов не
осталась без говорящей о том же старинной цитаты, - лучший способ
подтвердить и образованность и лояльность.
Жаловался Бахадн и на засилье богачей, но умеренно, ибо господин
Айцар, дядя наместника, был самым богатым человеком провинции. Собственно,
не Айцар был дядей наместника, а наместник был племянником Айцара.
Потом г-н Бахадн заговорил о слухах, расползавшихся по городу по мере
приближения Ирова дня, и о пророчествах на плохой серой бумаге, в стиле
столь же безвкусном, что и подделка под Иршахчанов камень в саду.
Столичный инспектор слушал, нахмурившись. Слова судейского секретаря
были затасканы от долгого употребления, и это счастливое обстоятельство
мешало провинциальному чиновнику замечать их истинность. Он изъяснялся
исключительно в нелюбви к беспорядкам, а выходило, будто возмущений и
убийств в Харайне ждали. Ждали и ничего не предпринимали, пока не стало
