он протянул руку к решетке, коснулся пальцами металла, согрел его своим
прикосновением.
Открывая глаза, он приблизил лицо к решетке, увидел лицо, очертания
головы Бенедикта, прижавшегося к решетке, чтобы лучше расслышать слова
Камбера, которых Рис не слышал совсем.
Он направил свою энергию в узкое пространство, разделявшее их. Рука его
находилась всего в нескольких миллиметрах от головы Бенедикта.
Рис выпустил мощный сгусток энергии, которая проникла в мозг монаха
незамеченной, так как тот был полностью поглощен словами, простыми словами,
обволакивающими его сознание. Теперь Рис был внутри его мозга. Он мягко
зондировал его, отыскивая слабые места, стараясь делать это незаметно, чтобы
его нельзя было обнаружить.
Он нашел то, что искал, и приложил энергию в центр, управляющий
сознанием, увеличил давление и понял, что не ошибся. Слова Камбера стали
расплываться в мозгу Бенедикта, терять смысл.
Вдруг Бенедикт обмяк у стены и сполз на пол.
Рис еще раз коснулся нужного места и увидел, что возле него кто-то
копошится, излучая смятение и страх.
Рис убедился, что обморок будет длительным, затем выскользнул из мозга
и прервал контакт. Он обнаружил, что истекает потом, что рука его судорожно
сжимает руку Камбера, который смотрит на него с почтительным уважением, даже
с некоторой боязнью. Рис отпустил руку Камбера и с трудом проговорил
дрожащим голосом:
-- Что случилось?
-- Он потерял сознание,--прошептал Камбер. Легкая Улыбка играла на его
губах.--Брат Бенедикт!--позвал он.-- Брат Бенедикт, что с вами?
-- Он без сознания. Я думаю, что ему плохо,--послышался голос
аббата.--Брат Пол, брат Финеас, идите сюда. Послышался звук бегущих ног.
-- Бенедикт, скажи что-нибудь. Финеас, позови кого-нибудь! У него шок.
Ты без сознания, Бенедикт, что с тобой?
Рис попытался заглянуть сквозь решетку, а Камбер спокойно стоял на
коленях, немного склонив голову и прислушиваясь.
-- Предложи им помощь,--почти беззвучно прошептал он.
Рис прижался к решетке.
-- Отец аббат, может, я могу помочь? Я Целитель. Никто не отреагировал
на его слова. За стеной послышалась возня, беготня, перешептывания, а затем
кто-то громко сказал:
-- Я не понимаю, что с ним, отец аббат. Если у него просто обморок, то
он должен был бы уже давно пройти.
-- Он очень много постился в последние дни,--сказал другой.--Я
предупреждал его, что два раза в месяц--это слишком много.
-- А может, это колдовство?--прошептал третий.--Боже, спаси нас!
-- Чепуха! Не впадайте в панику,--послышался голос аббата.--Лорд Рис,
вы еще здесь?
-- Да, отец аббат. Я слышу. Что произошло? Может, я могу помочь
чем-нибудь?
Он взглянул на Камбера, и тот одобрительно кивнул.
-- Я не знаю, милорд. Брат Бенедикт в обмороке, и наш врач не может
привести его в сознание. Может, вы заглянете сюда и посмотрите на него?
-- Пожалуйста, отец аббат. Для меня большая честь оказать вам посильную
помощь. Я чувствую себя виноватым в том, что произошло.
Камбер прикрыл рот рукой, скрывая улыбку, и Рис строго посмотрел на
него.
-- Но я не могу понять, почему он так остро воспринял смерть своего
деда,--поспешно добавил он.
-- Вам не за что ругать себя, милорд. Брат Финеас, пожалуйста, проводи
лорда Риса. А вы помогите мне перенести брата Бенедикта в его келью.
Когда за стеной все затихло, Камбер встал и глубоко вздохнул.
-- Надолго ли обморок?--прошептал он.
-- Минут на пятнадцать-двадцать!
Рис, вставая, попытался заглянуть сквозь решетку.
-- У меня будет много времени, чтобы привести его в себя. Я постараюсь
все прочесть в его мозгу. Это, может быть, наша единственная возможность.
-- Во всяком случае, мы...--начал было Камбер, но прервался на
полуслове и закашлялся.
Дверь отворилась, и в комнату заглянул брат Финеас.
-- Лорд Рис?
-- Могу ли я пригласить с собой брата Кирилла? Мы часто работали
вместе.
-- Но...
-- Пожалуйста, брат. Я--монах,--напомнил ему Камбер.--Идем, нельзя
терять времени.
* * *
Этим вечером Рис и Камбер сидели в комнате гостиницы за круглым столом,
между ними горела свеча. Руки одного крепко сжимали руки другого. По
прибытии сюда они быстро поели внизу, в общей столовой, отогрелись после
скачки по заснеженным равнинам и поднялись в свою комнату.
Последние полчаса они провели в глубоком трансе. Рис передавал Камберу
информацию, воспринятую им во время короткого обследования мозга Синила.
Передача мысленных впечатлений была гораздо проще, эффективнее, чем передача
словами.
Первым вышел из транса и прервал контакт Камбер. Он выпрямился в кресле
и потер онемевшие кончики пальцев, восстанавливая кровообращение. Веки Риса
затрепетали, и он тоже сделал глубокий вдох, затем другой, третий, вытесняя
из мозга остаточные явления транса. Камбер зевнул и наполнил две кружки
ароматным вином.
-- Ты очень искусно провел считывание мыслей, хотя обстановка была
сложная. Должен сказать, что я поражен.
Рис потер глаза и заставил взгляд сфокусироваться на Камбере.
-- Да. Он великолепен, хотя и нетренирован. Но...--Он Устало
вздохнул.--Но, черт побери, почему такой незаурядный человек так искренне
пошел в монахи! Это усложняет все дело.
-- Он был честен перед собой. Камбер улыбнулся.
-- Синил--священник, он чувствует призвание к этому. И он--хороший
священник. При существующих обстоятельствах он и не мог быть никем другим.
-- Йорам это бы понял, а я не понимаю,--упрямо настаивал Рис.--Весь
вопрос в том, захочет ли он нарушить обет ради короны. Я уверен, что после
соответствующего обучения он вполне способен быть королем. Но захочет ли он?
Что для него выше: долг рождения или долг обета? Ему придется делать трудный
выбор. Имеем ли мы право предлагать ему этот выбор?
-- Нарушить обет и одеть корону? Камбер вздохнул.
-- Жениться, произвести наследников, восстановить династию--это для
большинства людей радостная задача. Но с Синилом такого не будет. Боюсь,
он--настоящий священник. И хотя мы можем уговорить его покинуть обитель,
сбросить монашескую одежду, выйти в мир, жениться и надеть корону
предков,--а я уверен, что мы это должны сделать,--он никогда не будет
счастливым человеком, по-настоящему счастливым человеком. Мы даже не имеем
права предоставлять решение ему самому, если есть хоть малейший шанс, что он
может отказаться. Синил Халдейн должен стать королем.
-- Но...
Рис положил локти на стол и, опустив на руки голову, погрузился в
меланхолию.
Камбер долго молчал и наконец спросил:
-- Ты уверен в этом? Рис покачал головой.
-- Мы так мало знаем о нем, Камбер. А что если мы ошибемся?
-- Ошибиться могу только я. Камбер хмыкнул.
-- Ведь вы с Йорамом уже решили выступить против тирании, свергнуть
злого короля и восстановить истинного наследника трона.
Рис улыбнулся, несмотря на усталость, но затем снова стал угрюмым и
посмотрел на Камбера.
-- Я знаю. И ты, конечно, прав. Синил обладает слишком большим
потенциалом, так что мы должны попытаться посадить его на трон. Но цена...
-- Она будет высока для всех нас. Камбер кивнул.
-- И смерти крестьян--это не последние смерти, не окончательная цена,
которую нам придется платить. И даже если нам удастся вытащить Синила из
святого Фоиллана, нам еще надо будет убедить его в том, что только он сможет
нанести успешный удар.
Рис только кивнул в знак согласия и начал готовить себе постель. Но сон
не шел к нему в эту ночь. Дневное напряжение истощило его и физически, и
психически. Еще долго после того как глубокое, ровное дыхание Камбера
возвестило, что тот уснул, Рис лежал на спине, глядя на темный потолок и
слушая звуки, доносившиеся снизу из таверны, завывание ветра за ставнями.
Он продолжал думать о тех частях мозга Синила, которые он не смог
исследовать: они находились за такими мощными непроницаемыми защитами,
проникать за которые он не решился, боясь, что будет обнаружен. Он никак не
мог предположить, что у людей могут быть такие защиты.
Знает ли Синил, кто он в действительности, и посещала ли когда-нибудь
голову Синила мысль о том, что он полнокровный наследник Халдейнов и короны
Гвинедда, узурпированной жестокими Фестилами--королями-дерини.
ГЛАВА 8
Жесток гнев, неукротима ярость, но кто устоит против ревности?
Книга Притчей Соломоновых 27:4
На тренировочном дворе королевского дворца в Валорете Имр Фестил
упражнялся в фехтовании под бдительным надзором наставника. По периметру
площадки толпились приближенные, криками выражая свое одобрение и восхищение
и давая разнообразные советы. Однако, когда король занимался, на площадке
никто не решался появиться. Имр был очень напряжен, и никто не рисковал быть
неправильно понятым и попасть в опалу.
Имр очень нервничал, когда в его присутствии обнажалось оружие, даже
если это делали люди, не раз доказывавшие свою преданность королю. Только
немногие имели на это право--Армах и Селкирк, его учителя фехтования, и
небольшая горстка избранных. Поднять оружие против короля--это могло быть
расценено Имром как измена даже в том случае, если невольный мятежник
собирался только поупражняться. Его спарринг-партнеры могли подвергнуться
немедленному нападению охранников, двое из которых всегда находились
поблизости, всегда готовые броситься на защиту короля.
Все это делало уроки фехтования короля очень напряженными для его
свиты.
Способности Имра в фехтовании были далеко не выдающимися, что вытекало
из особенностей его телосложения. Его хрупкая фигура не позволяла ему стать
большим мастером в этом деле, да и сам Имр не очень-то интересовался
фехтованием. Учителя оценивали его весьма средне в искусстве владения мечом
и щитом, и они давно уже отчаялись обучить его фехтованию на
профессиональном уровне. Однако это не означало, что Имра было легко
победить. Часто бывало, что противник, обманутый неуклюжими маневрами
короля, расслаблялся и получал удар, который в настоящем бою мог быть и
смертельным. И хотя телохранители были все время рядом, тем, кто знал
короля, было ясно, что Имр вовсе не полагается на чужое оружие, чтобы
защитить себя от возможных убийц.
Любимым оружием Имра был вовсе не меч, а небольшой кинжал. И в этой
смертельной игре даже учителя должны были признать, что Имр очень опасен.
Армах, который сегодня руководил упражнениями Имра, уже получил рану в
предплечье.
Имр, закончив работу, повернулся, отсалютовал учителю и, отойдя в центр
площадки, стал поправлять сбившуюся одежду.
Селкирк, ожидавший на краю площадки, воспринял это как сигнал для него
и вышел на поле. Он был одет в полные доспехи, кольчугу и шлем. Опустившись
перед королем на колено, он протянул свой меч рукоятью вперед: так, по
обычаю, он просил разрешения скрестить оружие с королем.
Имр засмеялся, опустил забрало и слегка притронулся к шлему Селкирка,
что означало согласие на бой. Затем он отсалютовал свите, которая тут же
разразилась рукоплесканиями. И вот он и Селкирк уже кружили друг возле
друга, осторожно выбирая мгновения для удара. Все замолкли, когда начался
поединок.
Катан МакРори был среди придворных, ожидая, когда король освободится.
Это было первое появление Катана у короля после уже упомянутых событий. Хотя
он и приходил во дворец каждый день после своего возвращения в Валорет, его
до этого дня к королю не приглашали, у Имра были вполне понятные причины
