настоящего маленького фермера. Что дальше? Цыплята?
- Корова, - хитро сказал Тоби, - я подумал над тем, что вы
рассказывали о коровах... вы ведь сами начали!
- Умник, - сказал Джек, шутливо пихая мальчика кулаком в бок.
Успешно увернувшись, Тоби рассмеялся и заявил:
- Каков отец, таков и сын. Мистер Янгблад, а вы знаете, мой отец
сказал, что корова может проделывать те же трюки, что и собака, - кататься
по земле, притворяться мертвой и так далее?
- Ну, - задумчиво сказал поверенный и направился чуть впереди них к
воротам, через которые они зашли. - Я знаю одного бычка, который может
ходить на задних лапах.
- Правда?
- Даже больше. Он может решать математические задачки так же, как ты
и я.
Заявление было сделано с такой спокойной убедительностью, что мальчик
остановился и уставился, широко распахнув глаза, на Янгблада.
- Вы хотите сказать, что вы задаете ему вопрос, а он может отстучать
ответ копытами?
- Конечно, может и так. Или просто его скажет.
- А?
- Этот бычок, он умеет говорить.
- Чепуха, - заявил Тоби, выходя за Джеком и Хитер наружу.
- Честно. Он может говорить, танцевать, водить машину, и он ходит в
церковь по воскресеньям, - заверил его Пол, выключая свет в конюшне. - Его
зовут Бычок Лестер, и он хозяин "Обедов на Магистрали" в городе.
- Так он человек!
- Ну конечно, человек, - признался Пол, закрывая ворота. - Никогда бы
не сказал, что он не человек.
Поверенный подмигнул Хитер, и она вдруг поняла, что он успел ей
ужасно понравиться за такое короткое время.
- А вы ловкач, - сказал Тоби Полу. - Папа, он ловкач.
- Пол - поверенный, сынок, - ответил Джек. - Ты всегда должен быть
настороже с поверенными или останешься без пони или коров.
Пол рассмеялся.
- Слушай папу. Он у тебя мудрый. Очень мудрый.
Только апельсиновая корка осталась от солнца, а через несколько
секунд зазубренное лезвие горных пиков срезало и ее. Тени упали одна на
другую. Угрюмые сумерки, все синее и похоронно-пурпурное, намекающее на
неизбежный мрак ночи в этой безлюдной шири.
Поглядев прямо вверх от конюшни, на холм у края западного бора, Пол
сказал:
- Кладбища в этом освещении не разглядеть. Но там и днем не на что
смотреть.
- Кладбище? - переспросил Джек, нахмурясь.
- У вас здесь официально разрешенное частное кладбище, - ответил
поверенный. - Двенадцать участков, хотя заняты только четыре.
Посмотрев на холм, где она смутно видела только часть того, что могло
быть низкой каменной стенкой и парой столбиков в сливово-темном свете,
Хитер спросила:
- А кто там похоронен?
- Стэн Квотермесс, Эд Фернандес, Маргарита и Томми.
- Томми, мой старый напарник, похоронен здесь? - спросил Джек.
- Частное кладбище, - повторила Хитер. Она попыталась уверить себя,
что задрожала только потому, что воздух на минуту похолодал. - Это немного
мрачновато.
- Не так необычно для здешних мест, - уверил ее Пол. - Их много на
ранчо вокруг, у семей, которые живут тут уже несколько поколений. Это не
только их дом, это их родина, единственное место, которое они любят. Иглз
Руст - просто нечто, где можно сходить в магазин. Когда приходит время для
вечного покоя, они все хотят стать частью той земли, которая дала им
жизнь.
- У-у, - сказал Тоби. - А не страшно? Жить на кладбище?
- Вовсе нет, - заверил его Пол. - Мои предки и родители захоронены на
нашей земле, и ничего вызывающего дрожь в этом нет. Удобно. Дает чувство
наследования, продолженности. Каролин и я собираемся тоже упокоиться
здесь, хотя я не могу сказать, что наши дети этого хотят, они теперь
учатся - в медицинском колледже и юридическом. У них новая жизнь, и делать
им с ранчо в общем-то нечего.
- Ах, черт, мы пропустили День Всех Святых, - сказал Тоби больше для
себя, чем для них. Он уставился в сторону холма, поглощенный личной
фантазией, которая, без сомнения, включала в себя смелую прогулку по
кладбищу в вечер Дня Всех Святых.
Постояли некоторое время в молчании.
Сумерки были густые, тихие, спокойные.
Вверху кладбище, казалось, стряхнуло с себя весь тающий свет и
опустило ночь, как саван, покрывая себя мраком быстрее, чем любой другой
уголок земли рядом.
Хитер взглянула на Джека, опасаясь увидеть в его поведении
какие-нибудь признаки беспокойства по поводу того, что останки Томми
Фернандеса похоронены в такой близости. Томми убили у него на глазах за
одиннадцать месяцев до того, как был застрелен Лютер Брайсон. В соседстве
с могилой Томми Джек не мог не вспомнить, и, возможно, слишком живо,
ужасные события, которые лучше отправить в самые глубокие закоулки памяти.
Как будто уловив ее тревогу, Джек улыбнулся:
- Приятно знать, что Томми нашел покой в таком красивом месте, как
это.
Когда они пошли обратно к дому, поверенный пригласил их поужинать и
остаться у них с женой на ночь. "Во-первых, вы приехали сегодня слишком
поздно, чтобы прибраться и сделать дом пригодным для жизни. Во-вторых,
здесь нет никаких свежих продуктов, только то, что может быть в
морозильнике. И, в-третьих, вам, наверное, неохота готовить еду после
целого дня в дороге. Почему бы не расслабиться и начать новое дело с утра,
когда отдохнете?"
Хитер была благодарна за приглашение, но не только по причинам,
которые перечислил Пол: ей по-прежнему было неприятно тягостно в доме и не
нравилась его изолированность от всего мира. Она решила, что ее
нервозность - не что иное как первая реакция горожанки на слишком много
открытого пространства, больше, чем она когда-либо видела. Скромная
фобическая реакция. Временная агорафобия. Это пройдет. Ей просто нужно
день или два - а может быть, и несколько часов - на то, чтобы привыкнуть к
новому ландшафту и образу жизни. Вечер с Полом Янгбладом и его женой может
стать хорошим лекарством.
Установив обогрев повсюду в доме, даже в подвале, чтобы быть
уверенными, что завтра утром в нем будет тепло, Макгарвеи заперли двери,
сели в "эксплорер" и поехали за "бронко" Пола по сельской дороге. Он
повернул на восток, к городу, и они сделали то же самое.
Короткие сумерки отступили под упавшей стеной ночи. Луна еще не
взошла. Темнота со всех сторон была так густа, что, казалось, она никогда
не исчезнет, даже с восходом солнца.
Ранчо Янгблада именовалось по названию дерева, которое преобладало в
его владениях. Маленькие прожекторы на краях въездного знака были
направлены в середину, освещая зеленые буквы на белом фоне: "ЖЕЛТЫЕ
СОСНЫ". А под этими двумя словами, маленькими буквами: "Пол и Каролин
Янгблады".
Поместье поверенного было действующим ранчо и значительно большим,
чем их. По обеим сторонам въездной дорожки, которая была даже длиннее, чем
на ранчо Квотермесса, выстроились в ряд массивные здания безупречно
окрашенных красных конюшен, видны были беговые дорожки, тренировочные
площадки и огороженные пастбища. Постройки освещались перламутровым
сиянием низковольтных ночных фонарей. Белые ограды разделяли поднимающиеся
в гору луга: чуть фосфоресцирующие участки земли, уходящие в темноту, как
черты загадочных иероглифов на стенах гробницы.
Основной дом, перед которым затормозили, был большим, низким зданием
из речного камня и окрашенного в темный цвет дерева. Он казался почти
естественным продолжением земли.
Пока Пол вел гостей к дому, он отвечал на вопрос Джека о хозяйстве в
"Желтых соснах":
- У нас тут два главных предприятия. Выращиваем и тренируем беговых
лошадей - они пользуются популярностью на скачках по всему Западу, от
Нью-Мексико до канадской границы. Мы также растим и продаем некоторые виды
породистых лошадей, для шоу, которые никогда не выходят из моды, большей
частью арабских скакунов. У нас одна из самых лучших ферм по производству
арабских скакунов в округе, наши питомцы так совершенны и красивы, что
могут надорвать ваше сердце или заставить вас вытащить кошелек, если вы
обеспокоены разведением.
- А коров нет? - спросил Тоби, когда они подошли к ступенькам,
ведущим к длинной просторной веранде перед домом.
- Извини, скаут, коров нет, - сказал поверенный. - На многих ранчо
вокруг есть фермы, но не у нас. Зато есть ковбои. - Он указал на соцветие
огоньков приблизительно в двухстах ярдах к западу от дома. - Восемнадцать
ковбоев постоянно живут на ранчо со своими женами, если они у них есть.
Собственный маленький город.
- Ковбои... - повторил Тоби благоговейно, таким же тоном, каким
рассуждал о кладбище и о перспективе завести пони. Монтана оказалась для
него настолько же экзотичной, как другая планета из комиксов и
фантастических фильмов, которые он любил. - Настоящие ковбои!
Каролин Янгблад тепло встретила их у дверей и пригласила в дом.
Будучи матерью детей Пола, она должна была быть его возраста, лет
пятидесяти, но выглядела гораздо моложе. На ней были узкие джинсы и
декоративно простроченная красно-белая рубашка-вестерн, выявляющие худую,
гибкую фигуру сильной тридцатилетней женщины. Белоснежные волосы - коротко
подстриженные в мальчишечьем стиле, не требующем особого ухода, - не
ломались, что обычно бывает с седыми волосами, но были толстые, мягкие и
пышные. Черты лица - гораздо менее резкие, чем у Пола, а кожа гладкая, как
шелк.
Хитер решила, что, если жизнь на ранчо в Монтане может сделать такое
с женщинами, она должна преодолеть любое отвращение к раздражающе большим
открытым пространствам, необъятности ночи и даже новому ощущению
присутствия в дальнем углу своего двора четырех погребенных мертвецов.
После ужина, когда Джек и Пол остались одни на несколько минут в
кабинете, каждый со стаканом портвейна, и разглядывали множество
фотографий в рамочках лошадей-призеров, которые почти полностью закрывали
одну из сосновых стен с кружками-разводами бывших сучков, поверенный
внезапно забросил тому разведения модных породистых лошадей и
скакунов-чемпионов на ранчо Квотермесса:
- Я уверен, что вы, ребята, будете здесь счастливы, Джек.
- Я тоже так думаю.
- Это отличное место для мальчишки, как Тоби.
- Собака, пони - это похоже для него на сон.
- Прекрасный край.
- Здесь так мирно по сравнению с Лос-Анджелесом. Черт, да даже и
сравнивать нельзя.
Пол открыл рот, чтобы сказать что-то, но передумал, и вместо этого
принялся разглядывать фотографию лошади, с которой он начал свой
триумфальный счет скакунов с "Желтых Сосен". Когда поверенный снова
заговорил, у Джека было чувство, что это совсем не то, о чем собирался Пол
сообщить, когда открывал рот.
- И хотя мы не такие уж близкие соседи, Джек, я надеюсь, что мы будем
близки в другом смысле.
- Я бы хотел этого.
Поверенный снова колебался, потягивая портвейн из стакана, чтобы
скрыть свою нерешительность.
Пригубив свой, Джек спросил:
- Что-то не так, Пол?
- Нет, не то чтобы... просто... А почему ты спросил?
- Я был долгое время полицейским. Я как будто шестым чувством чую,
когда у людей есть что сказать.
- Понятно. Ты, вероятно, станешь хорошим бизнесменом, если решишь,
что это дело по тебе.
- Так что такое?
Вздохнув, Пол сел на край своего большого стола.
- Даже не знаю, стоит ли упоминать. Ведь я не хочу, чтобы ты слишком
много об этом думал; кажется, и повода-то особого нет.
- Да?
- Эд Фернандес действительно умер от разрыва сердца, как я тебе
говорил. Обширный инфаркт повалил его так внезапно, как пуля в голову.
