- Миша, - Гюльнара уткнулась мне в плечо.
- Я вернулся.
- Мой папа недавно умер.
- Профессор? Когда?
- Три месяца назад. О тебе все вспоминал.
Я вдыхаю аромат ее волос.
- Я вернулся. Все теперь будет по другому.
Она вздрагивает от плача.
В институте меня приветствовали те, кто когда то знал и помнил. На
кафедре членкор Дальский принял в свои объятия.
- Михаил Иванович, вернулся. Слава богу, все неприятности позади.
- Я насчет работы...
Улыбка сразу пропала с его лица.
- К сожалению все места заняты. Мы не можем брать сверх штата.
- Что же, очень жаль.
В кабинет входят Дмитрий Константинович и... Таня. Они цепенеют у
входа.
- Михаил Ивановича выпустили, - радостно им сообщает Дальский.
Они молчат и наконец, Таня выдавливает.
- Здравствуйте, Михаил Иванович.
Я отворачиваюсь от них и говорю зав кафедры.
- Пожалуй действительно, мне у вас делать нечего. До свидания.
Поворачиваюсь и иду к двери. Парторг отшатывается, а Татьяна испугано
отпрыгивает к окну. Я выхожу из кабинета. За углом коридора стоит Гюльнара.
- Ну что? - спрашивает она меня
- Ничего. Мест нет.
- Я так и знала. Слушай, я только что подслушала у студентов, Танька то
теперь преподаватель. Сегодня у нее лекция о Куликовской битве.
- Да что ты говоришь? Может пойдем?
- Пойдем.
- ... Таким образом, под руководством Дмитрия Донского, была разгромлена
Орда. Эта битва привела к единению и укреплению Руси. Талантливый
полководец, мудрый руководитель государства, князь Дмитрий заслужено получил
звание Донского и навеки внесен в списки выдающихся русских
военоначальников.
На этом лекции о времени правления Дмитрия Донского заканчивается и мы
переходим к следующему историческому периоду....
Татьяна собирала конспекты и студенты стали покидать лекционный зал.
- Ну что? - спросила Гюльнара.
- Все по прежнему. Ничего не изменилось.
- Изменилось. После Куликовской битвы, лекций об этом периоде больше не
читают. И студентам теперь невдомек, почему мы попали в кабалу к татарам еще
на 200 лет.
Я устроился на работу в техникум и учу ребят истории. Конечно новой, в
стране все-таки перестройка. По-прежнему есть инспектирующие, парторги,
которые ни как не могут успокоиться и вовсю мешают мне, но я уверен, придет
время и люди будут принимать уроки истории всерьез и брать из нее самое
полезное.
Евгений Кукаркин.
Трудно быть героем
Первым их увидел Боря.
- Комета, комета, я их вижу, они левее. .
Комета. - это наши позывные. Я летчик, Миша- оператор, летим на своем
МИ-28 за Борей, выдерживая дистанцию, метров триста. Я смотрю влево и вижу
колонну грузовиков, пылящих по этой сухой без лесистой местности.
- Мы их тоже видим, - отвечает мой напарник по внутренней связи
- Комета, я с головы, не давай им разбежаться.
Сепаратисты уже остановили колонну и начали расползаться от машин в
разные стороны. За вертолетом Бори выпрыгивают белые хвосты противоракетной
приманки. По нашим сведениям, проклятые "стингеры", уже закуплены дудаевцам
и не дай бог, если какой-нибудь придурок влепит эту пакость в наши машины.
Боря прошелся ракетами и снарядами по колонне. Вспыхнули машины. Мы с Мишей
идем с боку и стреляем из пушек по прыгающим фигуркам. Забарабанило по
корпусу, это пули чеченцев настигли брюхо вертолета. Проскакиваю колонну и
опять иду на разворот, чтобы использовать весь боезапас. Теперь наш вертолет
идет над колонной, а Боря расправляется с разбегающимися боевиками. Одна из
моих ракет попадает в бронетранспортер и он подпрыгивает от взрыва.
- Комета, отходим.
На базе идет обычная жизнь. Техники копаются в машине, а мы сидим в
курилке и делимся впечатлениями с другими летчиками.
- Эта война самая идиотская и дурная, - говорит майор Воронов. - Ну
разве так можно воевать. Этим сволочам, можно стрелять из под юбки женщин, а
нам нельзя им ответить, потому что дудаевцы и наши правозащитники сразу
поднимают вой, о невинных жертвах и о правах человека. На 5 блокпосту из
толпы женщин стали стрелять по нашим ребятам, а когда те ответили, то сразу
думские правозащитники создали комиссию о гибели гражданского населения.
- Это еще что, - включается капитан Терехов, - попечители прав
человека, сидят в штабе у Дудаева и словами их пропаганды обливают грязью
наших солдат и офицеров, а когда мы показываем всем отрезанные головы наших
ребят, то тут же эти болтуны говорят, что это бандиты из русских, а они сами
себя режут.
- Эх. Пройтись бы по этой сволочи, бомбовым ковром, - продолжает
Воронов. - Только из какой-нибудь дыры выстрел и разнес бы все в радиусе
километра, ни одной крысы в живых не оставив.
- Это другая война, - вступает в разговор лейтенант Колотов, - нас
учили большим операциям с применением танков, самолетов, ракет, а здесь все
по другому. Мы ни когда не привыкнем воевать с чеченцами, которые
подставляют свои семьи вместо укреплений. В этой бойне самыми
результативными оказались вертолеты. Теперь самый страшный враг для
бандитов, оказались мы.
- А тебе разве не попадало, - устало говорит Боря, - когда ты разнес
хату с пулеметчиком, тебя разве не размазывали по стене. Все газеты мира
тогда опубликовали, что наш вертолет разнес жилые постройки, убита женщина,
ребенок, старик и корова, а о дудаевце ни слова.
- Чего вы зря шумите? - Терехов крутит в руках бумагу. - Полюбуйтесь на
эту листовку, выпущенную чеченцами. Слушайте текст. "Русские летчики, вы все
у нас на учете. Даже после войны вам не будет покоя от нашего народа, за те
мучения и разрушения, что вы нам принесли. Мы теперь от вас не отстанем.
Аллах Акбар". Ниже перечислены все наши фамилии.
- Где достал? - встрепенулся Воронов.
- Техники принесли.
- Они слово держат, когда сбили Махотина, над его телом и телом
оператора глумились. А потом искромсали на куски мяса и прислали к нам в
штаб с номером 14 и 15. Это значит, уже 15 летчиков погибли здесь. Пленных
не берут, а мертвых кромсают. В штабе говорят, дудаевцы создали особый
отдел, который занимается только нашими душами.
Захрипел динамик над головами.
- Майор Воронов, капитан Терехов, с экипажами, на вылет.
Все зашевелились.
- Ни пуха, ни пера, ребята, - кричит им Боря.
- Иди к черту.
У Бори напарник, сибиряк Вася, здоровенный, спокойный и молчаливый
амбал. Он прощается всегда вяло, подняв ослабленную руку. Вот и на этот раз,
махнув рукой, он говорит.
- Никак ребят послали на Кош Юрт?
Это единственная фраза, произнесенная им, пока мы изливались в курилке.
- Там жарковато, - сказал кто то.
У нас опять вылет. Пехота застряла перед селением, где засели дудаевцы
и теперь требуется наша помощь.
Я и Боря в штабе.
- Вот вам цели, - говорит начальник штаба полковник Колосов, - только
не откланяйтесь. Этот дом, этот и вот этот, - его карандаш ковыряет
квадратики на карте.- уничтожить. Постарайтесь не задеть остальные, а то
вони будет на весь мир. Держите связь с Кордом, это позывной командира
полка. Все ясно?
- Попробуй в такой тесноте домов не задеть другие, - говорит Боря.
- Вот и попробуй.
Мы летим со стороны солнца и тут же нарываемся на плотный огонь из
стрелкового оружия и даже зенитных пулеметов. Похоже, каждое строение
стреляет. Вот и три проклятых дома. Миша ловко послал снаряды в первый дом и
он вздыбился огнем и кусками стен и перекрытий. Боря смазал ракету и она,
упав между двумя домами, сложила их как карточные строения в разные стороны.
- Мать твою, - несется в эфире. - Комета, добей цели, у меня задний
винт...
Теперь я замечаю, что Борин вертолет дымит и исполняет медленный танец.
Захожу еще раз над селением и Миша укладывает ракету в веранду третьей цели.
Она как то странно вспыхивает, огонь рвется метра на четыре, потом дом
раздувается в бок и лопается, осыпая соседние строения досками и бревнами.
- Комета, - несется мой позывной с земли, - я Корд. Подавите точку в
мечети. Там снайпер и пулеметчик.
Боря, по прежнему дымя, отходит на Юг. Я лечу на мечеть и выровняв
вертолет кричу Мише.
- Давай.
Тот со злостью запускает все пушки и ракеты нашей машины. Мечеть
сгибается пополам потом по частям падает на землю.
- Отлично, Комета. - доносится от невидимого наводчика.
И тут же эфир взрывается хриплым ругательством с акцентом.
- Ты, русская свинья, паршивый Комет..., тебя покарает Аллах и вся
ненависть Чечни.
Я иду за Борей и вижу, что его вертолет дымит с хвоста все гуще,
снижаясь к двум горбам выжженной земли за селением. Несколько фигурок и
машин выскочили из-за крайних домов поселка и ринулись к падающему
вертолету. Пушки Михаила исправно перемалывает два милицейских газика и
кладут боевиков на землю. Борин вертолет плюхается на второй холм и он,
вывалившись из него, прихрамывая, бежит от машины. Вася неторопливо вылезает
из покалеченной машины и шагом и не прячась от пуль, отходит за холм. Ожили
боевики и опять побежали к месту падения. Миша вспахивает снарядами полосу в
их рядах и заставляет всех залечь. Подлетаю к ребятам и сажусь рядом.
- Залезайте, - с силой ору, что бы перебить шум винтов.
Они ничего не слышат, но устремились к нам. В нашем МИ-28 есть
технический отсек к нему и двинулись ребята. Первым вваливается Боря, он
сразу одевает наушники и включается в сеть.
- У меня с ногой что-то, - орет он.
- Ранен?
- Нет. Ударил здорово обо что то.
Вертолет качнуло, это Вася втиснулся в узкое помещение.
- Сережа, отваливай, - кричит Боря.
Я опять поднимаюсь в воздух и вижу нескольких чеченцев у дымящего
Бориного вертолета.
- Да сожги ты его, - просит Боря.
- Миша, давай, - командую я.
Разворачиваюсь и веду вертолет по стрелочке прямо на цель. Миша
выпускает ракету, она ярко-желтым пятном разметала вертолет, опрокинув
подбежавших боевиков. Теперь на базу.
- Сережка, я до самой смерти буду твоим должником, - размяк Боря.
Мы отдыхаем в курилке. Сегодня удачный день, все вернулись на базу.
- Брось ты. Лучше скажи, не слыхал, как по рации меня обещали
покарать...?
- Слышал. За мечеть они тебе снимут скальп. Зато меня за лишний
поваленный дом, наверняка, поставят в угол. Коля,- просит он Тихомирова, -
включи НТВ. Посмотрим, что там говорят.
Диктор распространяется о событиях в Чечне. Показывают разрушенные
дома, несчастных старушек и женщин, которые плачутся об убитых детях и
разрушенной мечети. Опять болтливые депутаты несут с экрана несусветную чушь
о нарушении прав человека и стремлении покарать виновных. Будет теперь у нас
очередная комиссия. А о наших потерях скупо и по деловому. Погибло пять
человек, одиннадцать ранено.
- Сволочи, - возмущается Боря, - Опять бандюги из под юбок стреляют, а
наши болтуны, кричат, не сметь давать им отпор, женщин и детей мол жалко. А
наших ребят совсем не жалко. Каждая рыдающая здесь свидетельница,
ставленница Дудаева. Я бы разнес авиацией все село и следующие бы поселения,
ни за что не стали бы больше принимать бандитов.
- Политика, побеждает нас. - утверждает майор Воронов. - Это не война,
а полигон для политиков. Чечня, разменная карта между всякими партиями.
В курилке идет полемика по поводу наших политических деятелей. К вечеру
все успокаиваются и идут отдыхать по комнатам, выделенным нам в этом доме.
Просыпаемся от грохота взрывов и треска автоматов.
