Тохтамыша на Русь, власть в Москве в этот период взял народ. Неизвестные
патриоты собрали вече и на нем решили Москву не сдавать. Были созданы боевые
отряды, всех мужчин, способных держать оружие было решено оставить в городе,
остальным предложено выехать из города. Тысячи телег с женщинами, детьми и
стариками, поползли на север и восток. На вече было решено сжечь предместья,
мосты через Москву реку. Дым пополз на север, предупреждая всех об
опасности. К Москве стали прибывать подкрепления из близ лежащих городов. Из
городских арсеналов вытаскивали оружие, стрелы, дротики, шлемы, кольчуги.
Всех желающих вооружили по полной форме. Москва всерьез готовилась к битве и
руководили этим, горлопаны на вече. Времени то, до прихода татар было еще
много, подготовиться можно было спокойно.
Рано утром к городским воротам подскакал большой отряд воинов.
- Стража, открывайте ворота, - закричали всадники.
- Кто такие?
- Князь Остей, со своей дружиной, прислан от князя Боброка, руководить
обороной города.
Стража поспешно пропустила отряд в город. Весть о том, что знаменитым
героем Куликовской битвы, прислан воевода, всколыхнула город.
Князю Остею было всего... 19 лет. Мужчины в то время быстро взрослели.
Был он внуком Ольгердов литовских князей и вместе с князем Боброком стоял на
западных рубежах, защищая Русь от набегов Ягайло. Боброк заприметил
толкового в военном деле князя и решил от своего имени послать его на защиту
Москвы. Сам он стал поспешно собирать войско.
Князь Остей сразу все взял в свои руки. Он самолично назначал
начальников отрядов, началось обучение войск, каждому посадскому отвели
место на крепостной стене, готовилась смола, вода для тушения пожаров, взято
на учет продовольствие, был создан резерв. Одним словом, город к обороне был
готов.
20 Августа 1382 года к городу подошли передовые части татар. Они мирно
разгуливали вокруг крепости и переговаривались с ратниками на стенах. С 20
по 24 татары готовились к штурму, подтаскивая метательные установки, тараны
и мастеря лестницы. А 25 Августа...
Тимоха стоял на стене и смотрел через бойницу на движущиеся массы
татар. Их было как на Куликовом поле. Первые к стенам подскочили стрелки из
лука.
- Поберегись, - скомандовал Тимоха. - Всем от бойниц. Лучники бить в
слепую. Подготовить бревна и смолу.
Тимоха теперь командует западной стороной стены между Спасской и
Кремлевской башней. Вече выдвинуло его, а Остей утвердил кандидатуру.
Как в воду смотрел Тимоха. Тысячи татарских стрел обрушилось на стены.
Под их дождем бросились на штурм с лестницами и крюками тысячи татар. Как
только уменьшился поток стрел в бойнице показалась голова. Тимоха ударил
мечем по шлему.
- Бей. Кидай бревна, - орет Тимоха.
Закипело на стенах сражение. Появилась рука и вцепилась в зубец
бойницы. Тимоха ударом отсек ее. Жуткий вой раздался за стеной. Еще один
выскочил на площадку и рухнул от удара по затылку кистеня соседа. Воины
стали кидать бревна, лить смолу и кипящую воду. Стрелки трудились без
перерыва. В татар летели дротики, камни. Несколько русских воинов упали от
метких татарских стрел. Вместе с бревнами скидывали за стену мертвецов своих
и чужих. Тимоха уже все делал как автомат, рубился с татарами, сталкивал их
с лестниц, помогал товарищам отразить штурм. Шесть часов шла битва. Князь
Остей присылал подкрепления, кипы стрел, дротиков и смолу, сам появлялся на
самых опасных участках. Участок стены, который защищал Тимоха с воинами с
той стороны завален трупами и раненными татарами так, что лестниц почти не
надо. К вечеру татары откатились. Стороны готовились к новым сражениям,
только жуткий вой и крики раненых раздавались под стенами всю ночь.
Утром опять началась битва и повторилось тоже самое. Татары были везде
разбиты. Тохтамыш понял, крепости ему не взять.
Наступило трагическое 27 Августа. В это утро к стенам подошли изменники
русские, перешедшие к татарам. Князь Новгородский, тот самый, что был в
совете у Дмитрия, кричал.
- Позовите князя Михаила Тверского.
- Чего тебе, я здесь, - раздался голос со стены.
Князь Михаил не уехал из Москвы, очень беспокоился за свое имущество.
Домина полный добра и много золота и денег в подвалы припрятано, надеялся на
благополучный исход.
- Я от великого князя Дмитрия Донского, с грамотой.
- Пропустите князя, - сразу зашумел Михаил.
Ворота открыли и изменники въехали в крепость. Остею сразу принесли
грамоту от Тахтомыша и Дмитрия. В первой, хан предлагал открыть ворота в
крепость, так как и прежде, с Дмитрием заключен мир и он больше не
собирается с Москвой воевать. Тохтамыш, как союзник князя, предлагает Остею
встретится и вступить в переговоры. Вторая грамота была от Дмитрия, где он
приказывал открыть ворота и не оказывать сопротивление, так как он с ханом
договорился о выплате дани и то, что тот обещал ему не учинить городу
разорение. Юный князь поверил этому, так как очень доверял Дмитрию Донскому
и ему неведомо было, что грамоту сочинил предатель, князь Новгородский,
который и пришлепнул ее, украденной Дмитриевой печатью. Но не все поверили
Тохтамышу, уж больно памятно на Руси, как подло таким путем были вырезаны
города и проиграны битвы. Бывшие вожди вече, предложили князю подождать до
утра и желающим воинам уйти через Москву- реку. Князь согласился. Ночью
через реку ушло тысяч пятнадцать воинов, в городе осталось около 24. Тимоха
тоже бежал в леса.
Утором следующего дня Остей с группой бояр и князей вышел из ворот с
подарками для хана. Татары не изменились. Они отрубили ему голову и
ворвались в единственные открытые ворота Москвы. Несмотря на сопротивление
оставшихся, всех побили, все ограбили и сожги.
В истории народы по разному относились к своим вождям, одних любили,
других презирали, к третьим относились как к пустышкам. Как относились
русичи к Дмитрию? Это вопрос из вопросов. Его храбрость на поле боя,
вызывала симпатию, а бегство из Москвы - презрение. Особенно это отразилось
в городе Муроме. Когда после захвата татарами Москвы, Дмитрий как заяц
метался по городам Руси, его путь пролегал через этот город. Жители уже
прознали про все и про захват Москвы и про его трусость. Когда Дмитрий со
своей семьей и дружиной проезжал через Муром, его жители не пожелали дать
пристанища князю. Они оплевывали его, закидывали грязью, кричали
непристойности и даже напали на его семью. Авдотью и детей чуть не раздели,
все их барахло утащили, дружине с трудом удалось их отбить. Вот так говорят
летописи...
Урок истории- это не только нахождение истины, это выводы для
поколений, это наука, которая нужна каждому из нас для того, что бы не
повторять ошибки, сделанные нашими предками. Вернемся к итогам правления
Дмитрия Донского. Победа на Куликовом поле, великая победа русского народа,
была сведена на нет, человеком, которого наша история восхваляет. Дмитрий и
его новая команда вернули Русь в татарское иго еще на 200 лет. Кое-кто из
нас, как и соратники Дмитрия пытаются его оправдать, что мол не хватало
воинов, не успели собрать и так далее. Чушь. Времени было достаточно и
войско можно было набрать. Сумели бы, отстояли, если бы глава государства
не...струсил..., если бы..."
КОНЕЦ НОВОГО УРОКА
Они пришли ночью. У меня в это время была Гюльнара. Завернувшись в
одеяло, она молча смотрела, как здоровенные парни копались в вещах.
- Вы кто? - спросил ее старший.
- Жена.
- У нас нет сведений, что у Михаил Ивановича есть жена.
Гульнара молчит. Старший больше на нее не обращает внимание.
- Одевайтесь, - говорит он мне.
Я одеваюсь и подхожу к Гюльнаре.
- Все равно, вроде и время другое, а за историю приходиться отвечать.
До свидания. Передавай привет друзьям, своему отцу.
Мы целуемся и в, сопровождении охранников, меня уводят.
- Я буду ждать тебя, - неслось мне вслед.
В тесной камере, сразу задали вопрос.
- За что, посадили?
- За историю.
- Так вам и надо, - ворчит пожилой, раздетый мужик, - всю историю
испоганили, сволочи.
- А точней нельзя, - спрашивает раздетый амбал, - в какую историю
вляпался?
- Я преподаватель. Говорят, не то говорил, не тому учил.
- Ну и дурак.
Вся полемика на этом закончилась.
Следователь дотошно копал, по каким источникам я готовился. Оказывается
все мои лекции записаны у него на пленку и теперь мы разбираемся, чуть ли не
по каждому подозрительному предложению.
- У Соловьева и Карамзина нет такого слова, - трус. Почему же вы
употребляете это слово для Дмитрия?
- А слова- упал духом - вы как сможете трактовать?
- Это я должен вас спрашивать.
- Хорошо. Упал духом, значит испугался, опустился, струсил. Весьма
вольный перевод.
- Вы же так смело выступали перед молодежью, которая все впитывает, как
губка. Как же вы преподнесли им вольный перевод, вместо истины? Сами же
говорите, что основа истории, это истина.
- Разве я против нее погрешил?
- Хорошо. Не может же быть у истории две истины?
- Значит надо искать новые факты и доказывать свою правоту.
- К истории нельзя относиться как к легкомысленной девке, сегодня с
одним, а завтра с другим. Наша история должна быть незыблема.
- Это формулировка облегчила бы работу следователям, но к счастью это
не догма и нигде она еще не утверждена. Вы даже не смогли представить мне
обвинение.
- Почему же? Я уже с начала нашей встречи, представил вам обвинение.
Вот оно, я еще раз зачитываю. Вас обвиняют в агитации молодежи против
существующего строя.
- По крайне мере, я тогда не вижу сущности обвинения. Судьба истории с
Дмитрием Донским не может быть агитацией против общества.
- Вы так думаете? К сожалению другие думают не так. Вот заявление
преподавателей, Андрейченко, вашего парторга, ряда студентов. Кстати, вы
знаете Татьяну К.
Вот те на? Я с ней целовался в колхозе. Неужели, Танька?
- Знаю.
- Вот она описывает, как вы дошли до этого. Как она вас пыталась
вернуть на путь истины и ничего не вышло.
Следователь трясет перед моим носом какой то бумагой.
- Наверно, это право каждого человека думать по разному.
- Мы живем с вами в обществе, где люди стремятся к одной цели,
строительству коммунизма, они могут думать по разному, но к цели должны
стремиться одной и все готовы отдавать для этого. История должна тоже
служить людям и помогать им в этом.
- Историю нельзя искажать ради идеи.
- Вы неисправимы.
На следующий день тюрьма гудела и никого не дергали по следственным
делам.
- Братва, - орал раздетый амбал, - Брежнев умер. Ура...
- Наконец, сдох жирный боров, - вопил другой.
- Чего радуетесь, другого поставят, может хуже этого будет? - удивляюсь
я.
- Дура, амнистия будет. Каждый новый руководитель страны, дает
амнистию.
- Вдруг и этот не даст?
- Даст. Все дают.
Суд был закрытый и скорый, меня обвинили по всем статьям. Дали семь лет
и отправили в Иркутский изолятор. Ни слова об амнистии, ее дают уголовным
элементам.
Прошло пять лет.
К власти пришел Горбачев и права человека потихоньку стали внедряться в
общество. Скрепя зубами, власти пришлось выпускать всех диссидентов и
политических заключенных. Я попал в их списки и вот меня выпустили. Получив
на последок из тюрьмы драный ватник и зашарпанный чемоданчик, приехал в
знакомый город и теперь стою у знакомого дома.
