Проза - Кукаркин Е.

Рассказы и повести

Евгений Кукаркин.
Рассказы и повести

Сначала страх...
Принц
Долгая дорога в преисподню
Беженцы
Бизерта-X
Будни после праздника
Дальнобойщики
Дельфинарий
Депутат
Эксперимент
Фрагменты тюремной жизни
Дыхание кризиса
Кристалл
Я - кукла
А был ли мальчик?
Во всем виноват Мишка
Любой ценой
Рай
Горечь победы
Уборщики ада
Метод беззакония
Смерть всегда движется рядом
Первый
Курсы повышения квалификации
Трофейщик ЛЕС.
Урок истории
Трудно быть героем




Евгений Кукаркин.
Сначала страх...



     Господи, до чего же мы долго летим. Все оживлены, болтают, а мне тошно.
Со мной   сидит   сержант   Копылов,  здоровенный  парень  из  Удмуртии.  Он
механник-водитель, служит последний год и  сейчас,  развалившись  в  кресле,
храпит и ему хоть бы что. А мне хочется выть.
     - Пристегните  ремни,-  говорит  коротконогая  стюардесса,  беспрерывно
крутящая задом перед нашим лейтенантом.
     Я толкаю сержанта, он вздрагивает и протерев кулаком глаза, спрашивает.
     - Что, прилетели?
     - Пристегни ремни. Спускаемся.
     - Вот сволочь. Прервал на интересном. Только с бабой познакомился  и  ты
тут как тут.
     Мы  спускаемся  и  вот  самолет  вздрогнул,  коснувшись  бетонки,  и мы
покатили в надвигающиеся горы.

     На аэродроме суета. Нас цепочкой выводят из самолета, а рядом уже стоят
заправщики и пассажиры, готовые к отлету домой. Вдруг все замолчал. К  трапу
самолета подлетели два "Урала", до верху забитые гробами.
     - Поторапливайтесь, - кричит лейтенант, пытаясь побыстрей увести нас от
этой неприятной встречи.
     - Сюда живыми, обратно мертвыми, - ворчит Копылов, поправляя вещмешок.
     Сердце  мое  забилось  так,  что  мне казалось весь аэродром слышит его
стук. Переступая ватными ногами, прохожу контрольный пункт и  останавливаюсь
у грязного домика.
     - Что  с  тобой  "салага"?  Сдрейфил?  Это  только начало. Ягодки будут
впереди, - насмешливо говорит сержант. - Не задерживайся, вон машины пришли.
     Я киваю головой и с трудом сдвинув ноги, поплелся  к  откинутым  бортам
машин.

     Нас  сунули в горы, контролировать участок дороги, идущей от Кундуза до
Ширхана. Здесь уже все обжито. Старослужащие постарались создать на  подобие
укреплений,  завалив все мешками с песком и глыбами камней. Два блиндажа, из
четырех накатов диффицитнейших бревен, представляют наши помещения. В  одном
мы спим. В другом штаб с радиостанцией. Нас прикрывают два бронетранспортера
и два орудия, так же аккуратно упакованные в каменные завалы. Дорога змейкой
обвивает  нашу возвышенность и видна как на ладони. Зато серые, мрачные горы
со всех сторон окружают нас и напоминают, что там опасность.
     Старослужащие уходят. Они довольны. Они сдают нам свои посты и учат уму
разуму. - Видишь, тот холмик, - говорит мне грязный от пыли ефрейтор. -  Там
у "духов" наблюдательный пункт.
     - Что же его не сбили?
     - Попробуй  только.  Одни  каменные глыбы. Где он там сидит, разберись.
Снарядом не возьмешь, вертлюгом тоже. Нападают они  на  колонны  вон  с  той
гряды. Она у нас вся под прицелом. Вон там, выход в долину реки Кундуз. Они,
сволочи, днем там работают, как крестьяне, а ночью шуруют здесь в горах. Вот
здесь  лежат  ПНВ.  Подключайся  к  батейке  и следи всю ночь. Утром отдавай
батарейки на перезарядку, прапору, а то быть в следующую ночь беде.

     Прошло два дня. Мимо нас туда и обратно идут колонны машин,  техники  и
скрипучие  арбы местных крестьян, в сопровождении женщин и детей. Пока тихо.
Скучища невероятная. Я сижу в тени и учу арабский язык, по  неведомо  откуда
взявшейся книжонки на этом богом забытом посту.
     Вдруг  прозвучал  выстрел.  Хватаю  автомат  и  несусь к своей бойнице.
Недалеко, прапор, говорит подбежавшему лейтенанту.
     - Снял его, товарищ лейтенант. Долго ждал, когда пошевельнется.  Сейчас
вон рука торчит. Смотрите.
     Я  гляжу  через  прорезь  автомата на наблюдательный пункт "духов" и от
волнения вообще ни чего не вижу. Камни слились в одну серую массу.
     - Глядите, товарищ лейтенант. Его утаскивают. Их там несколько.
     - К орудию, - орет лейтенант. - Два снаряда по гряде.
     От грохота орудий, я становлюсь деревянным и совершенно  глухим.  Когда
звук стал просачиваться ко мне, лейтенант уже говорил прапору.
     - Зря ты это затеял. Теперь жди гостей.
     - Как-будто они сами к нам скоро не пожалуют.
     - Теперь  пожалуют  и  даже  очень  скоро.  У  нас  половина состава из
молодняка, наверняка пощупают наши нервы.

     Ночь выпала мне. Я слежу за западным участком и стараюсь  через  глазок
ПНВ увидеть хоть одно смещение зеленых полос. Под утро глаза так устали, что
в  них  появилась  резь  и  боль.  Появился сменщик. Он кивнул мне головой и
прильнул к окулярам и сейчас же истошным голосом  заорал:  "Духи".  Застучал
его АК. Справа и слева отозвались другие автоматы. Ахнуло одно орудие, потом
другое  и  началось. От тупого страха, я не понимал, что делаю. Просто сунул
автомат  в  бойницу  и  зажмурив  глаза  выпустил  весь  диск  в   мерцающее
пространство.
     Грохот  взрывов  обрушился  на наше укрепление. Землю затрясло, на меня
градом посыпались камни и земля. Я скатился на дно окопа и тут же пинок ноги
поднял меня на ноги.
     - Стреляй, скотина. Нечего в говне плавать.
     Передо мной стоял прапор. Я поправил каску и опять выставил  автомат  в
бойницу. Нажимаю на курок, но очереди нет.
     - Да поставь новый рожок, - рычит прапор.
     Легко  скидываю  пустой  диск,  а новый никак не входит в автомат из-за
трясущейся руки. Наконец, он квакнул, я передернул  затвор  и  новая  порция
взрывов  отшвыривает  меня  в  угол  окопа.  Прапора  нет,  он испарился. Я,
цепляясь за стенки, поднимаюсь и  припадаю  к  бойнице.  Все  перед  глазами
мелькает и очередь из автомата уходит в эту суету.
     Кто-то  сваливает меня на дно окопа. Передо мной стоит сержант Копылов.
Рваная кровавая ссадина прочерчена вдоль его лба.
     - Иди на восточную сторону, - орет он мне  в  ухо.  -  Орудия  разбиты,
машины тоже. Надо ждать вертлюги.
     Он  побежал  по  окопу  и  я за ним. На вершине холма за камнями лежало
ребят шесть и отстреливались из автоматов. Мы легли за большой валун.
     - Где лейтенант? - спросил не своим голосом я.
     - Погиб. Стреляй, мать твою.
     Сержант выпустил очередь и злорадно загоготал.
     - Вот тебе скотина. Ты еще хочешь, на.
     Вдруг он лбом ткнулся в валун и затих.
     - Сержант, сержант.
     Я рванул его за плечо и тело перевернулось. Маленькая  красная  дырочка
дышала  в  переносице.  Слезы  сами полились у меня и опять автомат дрожит у
меня в руках, неизвестно куда посылая  смерть.  И  вдруг  наступила  тишина.
Никто не стрелял.
     - Эй,  шурави,  получай,  -  кричит  голос с акцентом и что-то упало на
живот мертвого сержанта.
     Это была отрезанная голова лейтенанта. Она подпрыгнула  и  скатилась  к
моему лицу. Мне показалось, что рот лейтенанта приоткрылся и опять закрылся,
как-будто  что сказав. Я заорал от ужаса. В этот момент застрекотал вертолет
и грохот нового боя потряс всю местность.

     Я лежу в палате, привязанный к койке и чувствую приближение его,  моего
неизвестного  врага.  Сейчас  он  будет  резать  меня,  а  мои  руки даже не
шевелятся. Волна ужаса давит на меня.
     - Дайте ему успокоительного, - слышу голос и кто-то ножом сверлит руку.
     - А...А...А...
     - Заткнись.
     Я затихаю и волна успокоения  входит  в  измученный  мозг.  Я  открываю
глаза. Два лица в белых колпаках смотрят на меня.
     - Кажется пришел в себя. Что солдат, отвоевался. Теперь домой.
     Я молчу, ничего не понимая.
     - Ты легко отделался, жив и без единой царапины. Остальным не повезло.
     - Все погибли?
     Они кивают головами.
     - И лейтенант?
     - Да.
     - Он был последний... Он мне что-то сказал. Он сказал...
     Я  мучительно  пытаюсь  вспомнить  что  он  сказал  и  ни  как  не могу
припомнить.
     - Тебе надо отсыпаться.
     Я закрываю глаза и проваливаюсь через  темноту  к  черным  холмам.  Вот
прыгает  голова сержанта, а вдогонку ей лейтенанта. Они все ближе и ближе ко
мне...

     Нас в палате четверо. Когда на меня наступает "просветление",  то  вижу
милых  и  приятных людей. Все молодые парни, прошли, как и я, Афганистан, но
что-то  зациклилось  с  их  психикой  и  вот  мы  здесь  в  Днепропетровской
мед-больнице номер 124 при МВД СССР. Наша палата-палата страха.
     Володя боится, что придет офицер и заставит есть дерьмо. Со дня призыва
в армию, все его травили и лупили. "Деды" заставляли чистить одежду, сапоги,
отнимали  пайку,  гоняли  за  водкой  и  все  время стращали, что вот придет
лейтенант, он-то уж тебя заставит говно есть. Ему уже не  так  страшны  были
побои,  как  был  страшен  офицер. И когда в Афгане пришел новый лейтенант и
сказал ему: "Ну, ты, дерьмо", Володя упал на колени и  заплакал.  Он  просил
лейтенанта не заставлять есть эту пакость.
     Николай  мучается от преследования афганской семьи, которую он зарезал.
Его взвод ворвался в аул и капитан приказал ему прикончить мать, жену и двух
девочек предавшего их душмана. Он их зарезал штыком автомата  и  они  в  эту
ночь  пришли  к  нему  во  сне. Потом стали появляться чаще и наконец пришли
днем.
     Дима, все время валится с моста в воду и с ужасом думает, что утонет  в
водяной  воронке.  Их  машину  взрывом снесло с моста в воду. Диму придавило
камнем у самой воды , а перед ним была водяная воронка,  по  орбите  которой
плавали  мертвые  товарищи. Дима пролежал там сутки, пока саперы не оттащили
проклятый камень.
     Последний я.

     Дверь открывается и в сопровождении свиты появляется наш  врач,  вернее
пожилая врачиха.
     - Как дела, молодежь? - задает она традиционный вопрос.
     - Ничего, - отвечает за всех Володя.
     - Смотрите  кого я вам привела. Это Анатолий Петрович. Будет вас лечить
по новому методу. Осмотрите их, Анатолий Петрович.
     Мы молчим, а Анатолий Петрович ощупывает каждого из нас.
     - Ну так что? - спрашивает врачиха.
     - Пожалуй эти двое подойдут.
     Он указывает на меня и Николая.
     Врачиха хмуриться.
     - А остальные?
     - У него, - он указывает на Диву, - аритмия,  а  у  другого  неважно  с
печенью.
     - Хорошо, забирайте хоть этих двух.
     - Согласие на операцию их родственников надо?
     - Зачем. Они уже для дома отрезанный ломоть. Последней была жена этого,
- она ткнула пальцем в Николая,- и то кажется два года назад.

     Опять подползают душманы, они отрезают голову прапору, злорадно смеются
и подсовывают ее к моему носу. Я рвусь из ремней и вою от ужаса.
     Кто-то  щиплет  мою руку и грязный душман грозя мне окровавленным ножом
уползает. Открываю глаза и вижу санитара со шприцом.
     - Эй, приготовься. Начальство идет.
     Он  протирает  мое  лицо  полотенцем.  В  палате  появляется  несколько
военных, прикрытых белыми халатами. Анатолий Петрович, в роли гида, собирает
их вокруг моей койки.
     - Цель  эксперимента, насильственным путем ликвидировать органы страха.
То есть, мы проводим операцию вот здесь, - он повернул мою голову  и  провел
рукой  по  затылочной  части  черепа. - Здесь вставляем пластинку-электрод и
здесь, но из  другого  металла.  Между  ними  возникнут  микротоки,  которые
стирают  или  мешают  биоэнергетике  этого  участка  мозга и как результат у
больного должно исчезнуть понятие страх. - Вы говорите о микротоках. Где  же
источник, этой энергии. Неужели нужно его тоже вшивать, - спросил один белый
халат.
     - Нет не надо. Это новинка. Пластинки сделаны из оригинальных сплавов и
облучены  так,  что  нижняя  часть более активна чем верхняя, но верхняя при
этом является источником пополнения электронов нижней части.
     - Срок их использования, на долго?
     - На его век хватит.
     - Вы гарантируете успех эксперимента.
     - Гарантировать  в  таких  делах  ничего  нельзя.  На   обезьянах   все
получилось.
     - Но я слыхал, что ваши обезьяны убиты.
     - Да,  это  результат  опыта.  Они  потеряли  страх, но обрели свойство
вседозволенности и погиб наш рабочий. Но обезьяна это не человек.
     - Не хотите ли вы сказать, что получиться зомби.
     - Боже упаси. Я подчеркиваю, это разумный человек без понятия страха. Я
специально отбирал таких. Нужен интеллектуал и физически крепкий мужчина.
     - Если  все  получиться  удачно,  возможно  перенести  это  в  массовое
производство.  Я  хочу  сказать создание некоторых элитных частей именно без
признаков страха.
     - Это очень сложно. Нужно  отбирать  только  надежных,  что  бы  как  с
обезьянами не вышло, а то они своих перебьют. Для спецагентов, например, это
вещь великолепная.
     - Анатолий   Петрович,  мы  ждем  от  вас  хороших  результатов.  Армия
финансирует все ваши проблемы.
     - Благодарю вас, товарищи офицеры.
     Они ушли. Пришел санитар и  я  попросил  перевернуть  меня,  уж  больно
затекли прикрученные к койке руки.

     Лежу в реанимационной палате. Жуть как болит голова. Бесстыжая сестра в
одном  халатике,  все  время  прикасается  ко  мне  грудью.  Здесь и мертвый
поднимется.
     - Как  себя  чувствуете?  -   спрашивает   она,   записывая   показания
температуры в дощечку у кровати.
     - Еще немного повертишься и я уложу тебя с собой рядом.
     - Что вы, что вы, вам нельзя волноваться.
     Она  упорхнула. Через каждые два часа появляется Анатолий Петрович. Его
интересуют мои эмоции и воспоминания.
     - А где, Николай? - спрашиваю его
     Анатолий Петрович морщится.
     - Неудачно все вышло. Электроды не выдержали расстояния. Поплыли  после
операции и ничего не вышло, он остался тем кем был.
     - Так сделайте ему вторую операцию.
     - Легко  сказать. Надо чтобы все опять зажило, укрепилось, а это месяца
три ждать. С тобой все легко вышло. И электроды вроде  вжились,  тютелька  в
тютельку  подошли  с точностью до микрона. Ты теперь только не шевелись и не
дергайся. Упаси бог, только не  вставай.  Я  думаю,  что  Николая  мы  тогда
неаккуратно переложили вот пластинки и разошлись.
     Анатолий Петрович мной доволен.
     - Ты, помнишь Афган?
     - Да.
     - А голову лейтенанта.
     - Да.
     - Отомстить смог бы?
     - Зачем?
     Он опешил.
     - Тебе действительно все равно?
     - Если надо, пойду.
     С  немым  вопросом  на  лице он уходит. Мне его становиться жалко, надо
было соврать.

     Я поправляюсь не  по  дням,  а  по  часам.  Тискаю  санитарок,  которые
неаккуратно  подходят ко мне. Разрешили ходить, сначала понемногу, потом без
ограничений. Меня перевезли в палату для  выздоравливающих,  где  больные  с
легкостью крутили политикой, анекдотами и воспоминаниями о бабах.
     Однажды  вызвали  в  кабинет  к  Анатолию  Петровичу. Там полно народу:
военные,  гражданские,  врачи.  Анатолий  Петрович  долго  рассказывал,  как
получился я. Ко мне посыпались вопросы.
     - Вы действительно ничего не боитесь?
     - Не знаю, не пробовал.
     - Вас больше не мучают кошмары?
     - Нет.
     Один  старикашка  со сморщенным лицом ткнул мне два пальца в глаза. Я с
удивлением посмотрел на него.
     - Он даже не моргнул, - удивился тот.
     - А ну ка, постойте, вытяните руку, - требовательно  обратился  ко  мне
молодой военный.
     Я вытянул ладонь. Он схватил зажигалку и стал жечь мне палец. Мне очень
хотелось треснуть его по башке. Боль защипала и я попросил его.
     - Прошу вас, не надо жечь до кости.
     Толпа  восхищенно  загудела.  Они вцепились в меня как в неандертальца.
Обстукивали молоточком, мотали перед глазами палочками. Кто-то втыкал в меня
иголки и царапал кожу. Мне уже так все  надоело,  что  хотелось,  переломать
кости всей этой своре истязателей. Меня понял Анатолий Петрович.
     - Товарищи,  хватит. Человеку надо еще поправиться, а вы его уже совсем
замычали. Меня нехотя отпустили и я пошел в палату.
     - Что, выписывают? - набросились товарищи по несчастью.
     - Да нет. Привели как на смотрины. Все щупали, ахали и надоели  мне  до
чертиков.
     - А правда, что ты из блока "А"? Это где сумасшедшие?
     - От туда.
     - Говорят, ты первый, кто от туда вырвался.
     Я  пожал  плечами.  Интерес  ко  мне  у  них пропал и мужичек-потешник,
который есть в каждой палате, начал развлекать нас очередным анекдотом.

     Через две недели вызывают опять. Кроме Анатолия  Петровича  в  кабинете
двое военных.
     - Костя,  -  впервые по имени назвал меня врач, - я тебя выписываю. Вот
товарищи военные предлагают тебе  устроиться  на  службу  в  армию.  Как  ты
смотришь?
     - Я  не  знаю.  Специальности  у  меня  нет.  С  домом  меня  ничего не
связывает. Можно конечно и в армию.
     - Это даже не армия. Мы вас устроим в специальные части, - говорит один
из военных. - Там подучим. Дадим профессию.
     - Что ж, я согласен.
     Все вздохнули с облегчением.
     - Вот бумаги, заполняйте.
     Один из офицеров вытащил из портфеля массу анкет.

     Со мной прощался Анатолий Петрович.
     - Не очень-то дозволяй бить по своей голове. Учти, могут треснуть  так,
что электроды сместятся и опять вернешься идиотом.
     - Вы что их там плохо закрепили?
     - Мозг-то  человеческий,  живой.  Он  как  бы все время перемещается от
колебаний,  наклонов,  ударов.  Мозг  будет  как  бы  накалываться  на   эти
электроды,  в  зависимости  от степени удара. После этого будет очень сильно
болеть голова. Причем боль будет приличная. Потом правда отойдет.
     - Зачем же тогда вы посоветовали мне идти в  армию?  Там  же  наверняка
бьют.
     - Военные  настаивали.  Я  у  них на крючке. Деньги-то они дают. Правда
тебе, по моим данным, не придется тянуть армейскую лямку. Ты идешь в  часть,
в которой спец службы готовят солдат удачи в горячих точках планеты.

     В  спецчасти  встретили  меня  настороженно.  Видно  получили  обо  мне
исходные данные,  но  учить  стали  добросовестно.  Прав  оказался  Анатолий
Петрович.  Действительно,  после  некоторых  прыжков  со  второго этажа, при
неудачных оплеухах полученных от партнеров, голова немного  побаливала.  Это
заставило  меня больше двигаться и развивать ответную реакцию. Все уходили в
увольнение или отдыхали, а я с таким же фанатом Гошей принимался изучать все
виды и приемы борьбы.

     Прошло два года. Меня не узнать. Из замухрышки  солдата  превратился  в
налитого  мускулами  культуриста.  По  всем специальностям был первый и меня
пригласили к командиру части на собеседование.
     - Мы здесь получили разнорядку в загран командировку.  Могу  предложить
как лучшему Пакистан, Ирак, Мали, Ангола. Что выбираешь?
     - Пакистан, - сказал я первое, что услышал.
     - Добро. Как у тебя с английским? Арабский еще не забыл?
     - По  английски  разговариваю,  по  арабски  кое-как.  В Афгане его еще
начал.
     - Вот тебе направление. Поезжай в Москву, там тебе скажут, что делать.

     Москва встретила мелким дождем.  В  управлении  меня  ждали  и  тут  же
отправили  в комнату 248. Сухонький старичок принял меня любезно. Расспросил
о здоровье, о службе, уточнял, что со мной сотворили в больнице.
     - Я слыхал, действительно был голова ваш врач, Анатолий Петрович. Вы  у
него единственный, кого он сумел сделать зомби.
     - Да, не зомби я.
     - Знаю,  знаю.  Однако,  и  преподаватели, и врачи признают, что вам не
ведам страх.
     Я поморщился. Что за дурацкие штучки.
     - Вы сказали, был голова Анатолий Петрович. Что с ним?
     - Попал в автомобильную аварию. Сейчас на пенсии по инвалидности. Но мы
с вами немножко отклонились, а сейчас к делу. Из Москвы в Пакистан едет один
наш видный товарищ. Едет не один, с семьей. Ваша задача довести его и  семью
до  места  там  охранять  как  зеницу  ока и после его отъезда из Пакистана,
вступить в распоряжение  полковника  Сараева.  Он  вам  скажет,  что  делать
дальше.
     - Я все понял.
     - Вот  вам  адрес  гостиницы в Москве, где вам забронировано место. Вот
адрес и телефон, куда вы поедете для встречи с товарищем которого вы  должны
охранять.  Там  договоритесь,  когда отъезжаете и что взять в дорогу. Сейчас
зайдите в 236 комнату,  там  вас  ознакомят  с  документами  и  вы  получите
соответствующие инструкции. До свидания, Константин Макарович.

     Я нажал кнопку звонка и сейчас же за дверью прозвучал голос.
     - Кто?
     - Мне нужен Петр Акимович.
     Меня  долго  изучали через глазок. Скрипнул замок и я вошел в прихожую.
Здоровый мужчина настороженно смотрел на меня.
     - Вы кто?
     - Сюда звонили из управления о моем приходе?
     - Так вы новый охранник,- мужчина облегченно вздохнул.- Слава богу, нам
замена.
     - Мне об этом никто ничего не говорил.
     Но мужчина уже повернулся ко мне спиной и пошел к стеклянной двери.
     - Петр Акимович, пришел этот... Ну который, новый...
     - Пусть зайдет.
     В кожаном кресле с пачкой газет в руках сидел крупный лысоватый человек
с большими бровями и маленьким ртом.
     - Здравствуйте, Константин Макарович. Садитесь вот сюда.
     Он пристально рассматривал меня.
     - Генерал Ковров рассказывал мне о вас и я рад,  что  теперь  мы  будем
работать вместе. Вам надо подготовиться к поездке. У вас костюмы есть?
     - Нет.
     - Закажите  и  сшейте два, купите приличную обувь и дюжину рубашек. При
мне в любую  погоду  быть  с  галстуком  и  бритым.  Только  не  обливайтесь
одеколоном или духами. Терпеть не могу. Срок вам-неделя.
     Стукнула одна из дверей гостинной и появилась стройная блондинка. Сзади
нее шла длинная еще не оформившаяся девчонка.
     - Тоня,- обратился Петр Акимович к женщине,- это наш новый охранник для
поездки в Пакистан.
     Я приподнялся.
     - Костя. Константин Макарович.
     Она улыбнулась, обдав меня волной духов и гибко протянула тонкую руку.
     - Антонина Сергеевна, а вот моя дочь, Таня.
     Дочка выскочила из-за плеча матери.
     - Ой, мамочки. Так это и есть зомби? Это правда, что у вас внутри много
электроники?
     - Танечка, не говори глупости. Простите мою дочь, Костя.
     - Ничего. Я уже привык к таким вопросам.
     - И что же вы отвечаете на них?
     - Говорю, что я не зомби.
     Антонина Сергеевна окинула меня взглядом и хмыкнула.
     - Петя,  мы  пойдем...  А вы, Костя, можно вас так называть, еще будете
здесь?
     - Нет.
     - Тогда, до свидания. Танечка попращайся с Костей.
     - До свидания, а вы, когда к нам придете?
     - Через неделю.
     - Как жаль. Я бы вас своим девочкам показала.
     - Идем, идем, балаболка.
     Женщины ушли.
     - Вот вам деньги,- заговорил опять Петр Акимович и перебросил мне пачку
нераспечатанных  сторублевок,-  расходы  на  экипировку.  Если  не   хватит,
возьмете еще. Вы пьете?
     - Нет.
     - Отлично.  Тогда  я  вас  не  задерживаю.  Сережа!  Проводи Константин
Макаровича.

     Мы  летим  в  самолете  в  Карачи  и  Петр  Акимович,  оторвавшись   от
иллюминатора, вдруг обернулся ко мне.
     - Вас информировали об обстановке в Пакистане.
     - В общих чертах, да.
     - Сейчас там стало сложнее. Постарайтесь присмотреть не только за мной,
но и за моей женой и дочерью. Я очень волнуюсь за них.
     - Зачем вы их с собой взяли?
     - После  Пакистана,  я  лечу  в Индию и думаю застряну там надолго. Там
будет официальное представительство и лет пять мне обеспечено. Вот поэтому и
взял их.
     - А нельзя было их потом, прямо в Индию самолетом перевезти?
     - Наверно было бы можно, но зная Тонечку, нужно ожидать от нее все, что
угодно... Она бы одна могла совсем и не приехать...
     - Не волнуйтесь, Петр Акимович, что в моих силах я сделаю.
     Он молча пожал мне руку.

     На аэродроме нас ждало много народа. Здесь  были  корреспонденты,  наши
представители и другие непонятные личности.
     Я  шел  впереди  по  трапу  и  врезался в толпу, раздвигая ее корпусом.
Засверкали блицы и корреспонденты бросились в атаку на Петра Акимовича.
     - Господин Воронин, не скажите цель вашего визита в Пакистан?
     - Вы будете продавать вертолеты Пакистану?
     - Это правда, что вы осуществляете в этом году самые  крупные  поставки
вооружения в Индию? Вы считаете что Индия будет воевать с Пакистаном?
     - Господин  Воронин,  лидер  исламских фундаменталистов заявил, что они
купили у вас партию оружия. Это правда?
     - Господа,- Петр  Акимович  поднял  руку,-  я  приехал  по  приглашению
правительства  Пакистана,  что  бы  принять  участие в переговорах и немного
отдохнуть... Пока больше ничего сказать не могу.
     Он опустил руку на мое плечо и я пошел раздвигать вал  напиравших  тел.
После  небольшого  нажима  обозначился  проход  и я повел семью Ворониных за
собой. В конце прохода стояли трое, не  смотря  на  жару,  одетые  в  черные
костюмы и шляпы. Первый был гигант с большим животом и жирной смуглой рожой.
Два других стояли за его спиной. Гигант улыбался слащавой улыбкой.
     - Ну ка, ты, подвинься,- сказал я по русски.
     Он  по-прежнему улыбался. Мне было некогда размышлять, я носком ботинка
въехал ему в голень. Он открыл рот и издал шипящий звук и  я  его  оттолкнул
полусогнутого в сторону. Остальные двое шарахнулись от меня. К нам подскочил
парнишка.
     - Товарищи, сюда. Машина там.

     - Костя, что там у вас произошло?- спросил Петр Акимович.
     Я сижу на заднем сидении машины рядом с Таней и Антониной Сергеевной.
     - Я заметил на выходе из толпы какую-то заминку,- продолжил он.
     - Он кажется намял бока капитану Идрису,- сказал наш молодой шофер.
     - Кто это?
     - Здешняя разведка.
     - А что произошло?- удивилась Антонина Серьгеевна.- Я ничего не видела.
     - А я видела, видела,- заверещала Таня.- Тот толстый дядечка согнулся и
чуть не упал, когда его Костя оттолкнул.
     - Не нравиться мне все это,- вздохнул Петр Акимович.
     - Идрису  так  и  надо, это порядочный нахал,- продолжил шофер.- Он так
всех встречает. Любит что бы его обходили. Я вас прямо  завезу  к  послу,  а
потом на квартиру.
     - Хорошо.

     Весь  день  прошел в устройстве дел. Воронины разместились в просторной
квартире посольского квартала. Меня устроили в другую поменьше, но  напротив
их  двери.  Наконец  все  угомонились  и  легли  спать.  Я прошелся по своей
квартире и не раздеваясь шлепнулся на кровать. Поспать мне не дали. Раздался
звонок телефона.
     - Господин Костров?- прозвучал голос по английски.
     - Да, я.
     - С вами говорит капитан Идрис.  Не  могли  бы  мы  с  вами  где-нибудь
поговорить?
     - Не могу. Я на службе.
     - Понимаю. Я гарантирую и заинтересован в спокойствии этого дома, а вам
предлагаю сейчас встретиться в баре "Феникс" недалеко от вашего дома.
     - Хорошо. Я сейчас выйду.

     У  стойки  бара  стояла туша капитана. Он увидел меня кивнул и взяв две
кружки пошел к свободному столику. Мы сели друг против друга.
     - Я взял колу. Вы не против?
     - Нет.
     - Я ведь для чего позвал  вас.  Нужно  организовать  встречу  господина
Воронина с заинтересованными лицами.
     Он отпил колу и облизал языком губы.
     - Это надо сделать незаметно и конечно только с вашей помощью.
     - Мне не нравиться ваше предложение.
     Он пожевал губы.
     - Понимаю. Но мы с вами заключим негласный договор. За время пребывания
здесь  господина  Воронина  и его семьи, постараемся совместно уберечь их от
посягательств разных лиц.
     - Разве у него есть враги?
     - Полно. Это конкуренты  или  обиженные  вашим  государством  или  спец
службы   других   стран.  Да  полно  дураков,  которые  с  именем  аллаха  с
удовольствием всадят вам порцию свинца.
     - И вы сумеете с ними справиться?
     - Во всем воля аллаха. Но мы постараемся.
     - За эту совместную работу, мы устраиваем встречи господина Воронина  с
нужными вам людьми. Не так ли, господин капитан?
     - Все так. Я оберегаю, вы помогаете во встрече.
     - Я  подумаю и посоветуюсь, господин капитан. У вас еще время подождать
есть?
     - Конечно, конечно. Завтра можете сказать?
     - Постараюсь.
     - А здорово вы меня сегодня стукнули. Вы всегда идете напролом?
     - Нет, иногда обхожу, когда уважаю.
     - Да, да. Вы чего не пьете колу?
     - Спасибо, господин капитан. Я пойду отдыхать.
     - А я думал, зомби не отдыхают...
     Он отпил еще колы и ехидно посмотрел на меня.
     - У вас неплохо поставлена разведка, господин капитан.
     - Да. Это я не отрицаю.  Но  поставщик  их  дочка  господина  Воронина,
которая всем рассказала, кто вы есть.
     - Зомби  отдыхают,  но  спят  с  одним  раскрытым  глазом. До свидания,
господин капитан.

     Утром я поделился о разговоре в баре с Петром Акимычем. Он откинулся  в
кресле и задумался.
     - Конечно, предложение заманчивое для меня, но ведь я догадываюсь с кем
должен   встретиться   и  вести  переговоры.  Если  мы  получим  гарантии  у
правительства Пакистана, что оружие, которое мы им  продадим  не  попадет  в
руки маджохедов, то те сами придут ко мне. Если не продам им -прирежут, если
продам-они   будут   воевать  с  нашим  оружием  против  нас.  Запрошу-ка  я
правительство.  Пусть  те  решают.  Сделка-то  будет   выгодная.   Маджохеды
переплачивают  пакистанцам  в  полтора  раза.  Подожди  Костя до вечера. А с
зомби... Это моя вина. Я дома жене  и  дочке  брякнул,  что  генерал  обещал
прислать зомби, вот они и проболтались. Как бы они тобой не заинтересовались
всерьез.
     - Что значит всерьез?
     - Им интересно узнать, что у тебя внутри? Почему ты зомби?
     - Но у меня внутри ничего нет.
     - Ты уверен?
     - Ну, есть кое-что...
     - Вот за этим они и будут охотится. Будь внимателен, Костя. А сейчас мы
поедем в посольство и я все расскажу послу.

     В  посольстве,  было не до меня. Петр Акимович прислал мне записку, что
бы я до трех смог прогуляться по Карачи с женой и дочкой.  Гидом  дают  того
молодого шофера, что отвозил нас с аэродрома.
     Мы  объездили  по-возможности  арабскую часть Карачи. Осмотрели мечети,
кофейни,  побывали  на  базаре.  Потом  поехали  в  европейский  квартал   и
остановились у миниатюрного бара "Аладин".
     Мы  сидели  за  столиком  заваленным  едой. Гид и я соревновались перед
дамами в остроумии и те беспрерывно смеялись. Подошел официант и на  подносе
принес мне записку на английском.
     "Господин  Костров,  не  могли  бы  вы  выйти  через черный ход бара во
дворик. Мне необходимо сказать вам кое-что."
     Подписи не было.
     - Ребята,- сказал я застолью,- я выйду на пять минут.
     - Давай, давай,- шутил гид,- ты такой большой, что мы можем подождать и
десять минут.
     Все  засмеялись.  Я  спросил  у  бармена  куда  мне  идти  и  вышел   в
пространство  между  домами  обтянутое сеткой. Здесь грудами высились ящики,
бочки и стоял  пикап.  Сзади  раздался  шорох,  я  обернулся.  Два  гиганта,
пакистанцы  в  форме  войск  ВВС стояли раздвинув ноги у дверей из которых я
только-что вышел. Хрустнуло что-то сзади. Я отскочил к сетке. Еще две  глыбы
вывалились из пикапа.
     - Ты,  русская  свинья,-  сказал  один,-  ты,  обидел нашего капитана и
теперь пора тебя проучить, что бы больше не пакостил на нашей земле.
     Он прыгнул  к  центру  площадки  и  пошел  на  меня.  Это  был  отлично
подготовленный  боец.  Я  увернулся  от двух его замахов и двинул кулаком по
ребрам. Он только хмыкнул. Тогда подскочив к ящикам, рванул один и  запустил
ему  в голову. Он пригнулся и это было его ошибкой. За ящиком летел я ногами
вперед. Чуть приподнявшись, он получил мощный удар  в  лицо  и  полетел  под
бочки. Я хотел его добить, но на центр площадки выскочил другой.
     Мы  крутились  по  маленькому  пятачку  и  мне  приходилось  все  время
оглядываться, что бы не напали  с  тыла.  Но  двое  стояли  у  стенки  и  не
двигались. Противник не плохо владел ногами и они свистели перед моим лицом.
Я  ждал  момент  и дождался. Он наступил на обломок ящика и потерял скорость
для замаха другой ногой и мне удалось рукой врезать  ему  сбоку  в  коленку.
Нога  дернулась  и  вояка  упал.  Прыгаю  к нему и ударом полуботинка в щеку
заставляю его затихнуть. Чертовы полуботинки, это не армейские, нос смялся и
мешает большому пальцу для упора.
     Теперь  вышли  двое.  Третий,  это  которого  я  свалил  первым   начал
приподниматься  и тоже пошатываясь пошел на меня. Умница Жора, ты натаскивал
меня на всякие подлости, теперь все должно пригодиться. Хватаю пустую  бочку
и  швыряю  ее в двоих, они отпрыгивают. Бросаю еще одну и она раскалывает их
на две стороны. Левый опасней и  лечу  к  нему.  Только  бы  знать  куда  он
отклониться,  иначе  если  промахнусь  впилюсь  в сетку. Была не была, уже в
воздухе разворачиваю тело влево и чувствую, что попал.  Пакисткнец,  получив
мою  энергию летел в сетку головой. Она его отбросила вторично на мой кулак.
Брызнула кровь. Широкий нос буквально хрупнул на кулаке.
     Меня настиг удар по спине сзади и я тоже очутился в сетке. Сзади  стоял
последний, если конечно не считать качающуюся за ним фигуру. Гигант держал в
руке  обломок  доски.  Он  замахнулся  и  я  еле-еле увернулся от нее. Сетка
буквально распоролась от удара у самого моего плеча. Но он  ни  как  не  мог
быстро  вытащить  дубину  и  я  оттолкнувшись от сетки влепил ногой в локоть
руки, которая держала доску.
     Гигант отскочил, бросив дубину и схватившись за локоть. Теперь  вперед.
Я добил двух травмированных вояк и они покорно свалились на площадку.
     - Браво, браво,- за сеткой похлопывал в ладоши капитан Идрис.
     Рядом с ним стоял военный с кинокамерой и два высших офицера.
     - Мы  выбрали  самых  лучших  специалистов,-  продолжал  капитан,- и вы
сумели их уложить.
     - Ну сволочь же вы, господин капитан. Мы же с вами договорились...
     - Мы ни о чем не договаривались, господин Костров.  Договор  вступит  в
силу сегодня вечером при условии, что вы скажите-да.
     Я стал приводить себя в порядок.
     - Теперь мы точно знаем, что вы действительно зомби.
     - Идите вы в жопу, капитан.
     Я пошел к двери черного хода бара.

     Женщины с изумлением смотрели на меня.
     - Боже,  Костя, что с вами? Вы такой грязный, а костюм ваш чем-то залит
красным. Что с вашей спиной? Пиджак распорот.
     - Кто-то уронил на меня груду грязных ящиков.
     - А ботинок?
     - Что ботинок?
     - Он вмят внутрь.
     - После деревянного ящичного душа, там черт знает на что наступишь.
     Но Антонина Сергеевна всполошилась.
     - Давайте  кончать.  Уедем  от  сюда  быстрей.  Мне  чего-то  очень  не
хорошо...
     Мы вышли из бара. В это время из-за дома выезжало три санитарных машины
в сопровождении шикарного лимузина.

     Петр  Акимович  получил  добро  Москвы  на  условия  Идриса. Вечером по
телефону я сказал ему: "Да".
     Переговоры с пакистанской стороной шли три дня и мы  добились  гарантий
правительства  Пакистана на отказ перепродавать вооружение, купленное у нас,
маджохедам. В тот же вечер капитан Идрис напомнил о себе.
     - Господин  Костров,-  ворковала  трубка,-   пора   выполнять   условия
договора.  Мы  бы  хотели  встретиться  на нейтральной полосе, ну, например,
вилла господина Армса, на восточном шоссе.
     - Завтра. В десять утра.
     - Ого. Вы оказывается ко всему готовы.
     - Приходиться, работая с вами.
     Трубка хмыкнула.
     - Хорошо. Ждем в 10.

     Мы ехали в ворота перевитые железом и по красной  дорожке  подъехали  к
вилле.   Стекло   и   бетон   переливались  на  солнце.  Полная  безвкусица,
нагромождения кубов друг на друга. Я выскочил из машины и открыл дверцу  для
Петра Акимовича.
     - Здравствуйте, господа.
     На  верхних  ступеньках лестницы стоял капитан Идрис и женщина в черном
платье до самого пола. На ней  переливались  сверкающие  камни  вделанные  в
брошь  в виде бабочки, в кулон и в длинные висюльки сережек. Мы поднялись по
ступенькам.
     - Знакомьтесь, хозяйка виллы, госпожа Магди.
     На чуть удлиненном правильном личике с тонким  носиком  большие  черные
глаза.  Лицо  обрамляли  гладко  зачесанные черные волосы, собранные сзади в
клубок.
     - Господин Воронов, а это... Господин Ковров.
     Блестящие глаза с любопытством уставились на меня.
     - Здравствуйте господа,- пропел мелодичный голос.
     Рука женщины побывала сначала у губ Воронина,  потом  подошла  к  моим.
Боже, до чего миниатюрная и тонкая рука.
     - Пойдемте  господа  в  дом, я провожу вас,- опять пропел колокольчиком
голос.
     Магди повела  нас  внутрь  дома.  Внутри  было  лучше.  Вещи  и  мебель
подобраны, расставлены со вкусом и изяществом.
     - Вот кабинет для переговоров,- сказала Магди.- Я вас оставлю господа и
надеюсь увидеть за обеденным столом.
     Мы ей поклонились и Идрис открыл дверь.
     Мы  вошли  в  комнату.  За круглым овальным столом сидело пять человек.
Черные бороды на худых лицах и серая чалма на каждом, дружно  повернулись  в
нашу сторону.
     - Господа,   советский  представитель,  господин  Воронин,-  представил
капитан.
     Обо мне он словно забыл. Все встали и поклонились. Я  встал  за  спиной
Петра Акимовича и, расстегнув пиджак, встал в стойку на мгновенный "огонь".
     - Итак,  господа.  Мы  встретились для переговоров о продаже вооружения
между представителями России и Афганистана,- начал  речь  Идрис,-  и  хотели
провести его в деловой обстановке. Прошу вас, господин Воронин.
     Чалмы дружно закивали.
     - Господа.   Здесь   затрагивается   деликатная  сторона.  Мы  воюем  с
афганскими маджохедами и в то же время ведем переговоры  с  вами  о  продаже
оружия,   которое   будет  направлено  против  наших  солдат.  Поэтому  наше
правительство предлагает вам начать переговоры о мире между вами и афганским
правительством.
     Зашелестел губами молодой переводчик-афганец.  Самый  пожилой  маджохед
начал говорить.
     - Мы  здесь  не хотели бы говорить о политике. Вопрос о мире может быть
решен только с выводом шурави. Это наше твердое слово. Мы  здесь  предлагаем
вам деньги, вы продайте нам оружие. Мы понимаем ваши затруднения, но однако,
ваше  государство  полностью  компенсирует  финансовые  потери,  принесенные
войной, такими вливаниями, которые вы получаете от продажи.
     - Хорошо, что вы хотите?
     Старейший вытащил пачку листов.
     - Вот.
     Наступила тишина. Петр Акимович вынул  из  кармана  счетную  машинку  и
быстро стал считать.
     - Но там уже все сосчитано, возмутился молодой маджохед.
     - Я вынес боевые вертолеты из вашего списка.
     - Хорошо, считайте без вертолетов,- сказал старейший.
     - Это  два  миллиарда,  сто двенадцать миллионов, четыреста восемьдесят
тысяч долларов.
     - Как так, даже больше первоначальной цены?- возмутился молодой.
     Он подскочил.  Я  дернулся.  Это  заметили  все,  кроме  Воронина.  Они
уставились на меня, потом старейший сказал по арабски.
     - Сядь  Ахмед.  Надо  все  выяснить.  Не  проявляй  перед  всеми  своей
невыдержанности.  Друзья  предупреждали  нас,  что   этот   парень-необычный
человек. Переводи... В чем дело?
     - В чем дело?- успокоился молодой.
     - Я  учел  деньги  за  перевозку.  Ведь вы хотите, чтобы оружие, танки,
пушки, снаряды и ракеты шли через Пакистан. Это выгодно нам и вам. Нам так в
первую очередь, потому что все будут думать, что мы выполняем  поставки  для
Пакистана в соответствии с договоренностью.
     - Они  правы,-  сказал  старейший.-  Мы  согласны на эту сумму. Куда вы
хотите, что бы мы переслали деньги.
     - Мы составим с вами контракт на одну  пакистанскую  фирму,  фактически
являющейся  нашей.  По  этому  контракту  деньги вы переведете в швейцарский
банк. Я совместно с юристами уже  подготовил  все  бумаги  на  английском  и
арабском  языках. Вы можете их просмотреть и если мы удовлетворим все пункты
контракта, можем подписать их здесь. Если нет, мы ждем ваших  предложений  и
можем собраться еще раз.
     Петр Акимович вынул из портфеля бумаги и протянул их молодому.
     Старейший кивнул.
     - У  меня такое предложение,- сказал он,- господин Идрис представит нам
здесь, в этой вилле, свободную комнату, где мы изучим контракт и  через  два
часа   соберемся   опять   в   этом   помещении,  чтобы  утрясти  все  точки
соприкосновения  и  если  можно  подписать  контракт.  Мы  также  не   хотим
международных  осложнений и чем реже мы будем собираться, тем выгодней будет
для вас и нас.
     - Мы не возражаем.
     Маджохеды дружно встали  и  под  предводительством  капитана  вышли  из
комнаты

     - Откуда у них такие деньги,- спросил я у Петра Акимовича.
     - Слишком   много   государств  заинтересованно  в  этой  войне  и  для
разжигания ее деньги рекой льются маджохедам.
     - Просто так.
     - Нет. За опиум. Все восточные провинции Афганистана освоили это зелье.
Есть много вложений и просто так.
     - А вам не страшно, что это оружие будет убивать наших парней.
     - Не надо лезть в политику, Константин Макарович. Делайте свое дело.
     Мы замолчали и в это время открылась дверь. Магди появилась с  подносом
на  котором  стоял  прозрачный  кувшин,  наполненный  желтой жидкостью и два
высоких стакана.- Я принесла прохладительные напитки. Мне Идрис сказал,  что
у  вас  двух часовой перерыв. Что бы вам не было скучали, можете прогуляться
по саду, по вилле и я с удовольствием буду вашим гидом.
     - Вы извините, мадам, но я бы лучше отдохнул где-нибудь в саду с  этими
прекрасными напитками. У вас нет такого укромного уголка?- сказал Воронин.
     - Да. Конечно. Пойдемте, я вам покажу.
     - Костя, возьми у мадам поднос.
     - Нет,  нет.  Это  дело  женщины.  Сегодня  я распустила всю прислугу и
должна вас обслужить сама.

     Это была открытая беседка. Мы уселись в плетеные кресла. Магди  разлила
напиток и подала нам стаканы.
     - Простите,  господин  Костров, но не могли бы вы удовлетворить женское
любопытство. Капитан Идрис сказал мне, что вы зомби. Это шутка?
     - Вечно этот капитан все треплется. Неймется ему  чего-то,-  по  русски
сказал Петр Акимович.
     - Что вы сказали?- обратилась к нему Магди.
     - Господин  Воронин недоволен такими высказываниями капитана,- поспешил
сделать я перевод.- Но я ни какой не зомби. Обыкновенный человек.
     - В Карачи  были  приглашены  четыре  самых  лучших  спецагента.  После
встречи  с  вами  они  утверждают,  что  вы  наделены сверх силой, а капитан
говорит, что скорость вашего удара быстрее  на  пол  секунды,  чем  у  ваших
противников.
     - Костя,  это  когда  ты  встречался?  Почему мне не доложил?- опять по
русски сказал встревоженный Воронин.
     - Это было в первый день нашего приезда, когда я сопровождал вашу  жену
и  дочь  по Карачи. Но ваша жена и дочь не видели этой небольшой стычки,- по
русски ответил я ему.- Простите,  мадам,  мы  здесь  прокомментировали  ваши
высказывания,- уже по английски обратился я к Магди,- и пришли к выводу, что
спецагенты были хуже подготовлены, чем я.
     Магди улыбнулась.
     - Я не верю в это, господин Костров. Я знакома с одним из этих агентов,
он восемь  лет  тренировался  в  Китае,  имеет  много призов и признан самым
сильным человеком азиатского континента. Однако вы  уложили  его  на  первой
минуте.
     - Наверно,  мадам,  вам  капитан  показал  фильм,  который  он снял. Вы
говорите о первом?
     Магди прикусила губу.
     - Да,  я  смотрела  его,-  она  с  вызовом  поглядела   на   меня,-   и
действительно говорю о первом.
     - Вот  сукин сын, этот капитан,- опять по русски сказал Петр Акимович,-
оказывается он устроил представление и еще заснял его  на  пленку,  а  потом
хвастает ей направо и налево.
     - Однако,  журналисты  и  всякие любопытные еще не крутятся вокруг нас,
значит он показывает пленку избранным,- отвечаю по русски.
     - Похоже, мадам слишком много знает.
     - Господа, это неприлично. О чем вы говорите?- глядя на меня спрашивает
Магди.
     - Мы с господином Ворониным, обсуждаем поведение капитана и находим что
он поступает не по джентльменски.
     - Вы только не говорите ему, что я вам сказала.
     - Конечно, мадам.
     - Зовите  меня   просто,   Магди.   Слово   "мадам"   всегда   вызывает
напряженность в разговоре, я бы хотела с вами быть по-проще.
     - Хорошо, Магди.
     В это время раздается хруст гравия и перед нами появляется Идрис.
     - Вот  вы  где  спрятались? Господа, афганские представители справились
раньше времени и готовы подписать контракт.
     - Пошли, Костя.
     Воронин встал и все направились к вилле.

     Оказывается у афганцев все давно готово, даже присутствует своя печать.
Все документы были оформлены и на прощание старейшина сказал.
     - Мы уже восемь лет ведем эту войну и хотим быстрей  кончить.  А  чтобы
кончить,  нужна  победа,  маленькая  победа,  иначе ваши правители ничего не
поймут. Наша сделка источник этой победы. Я не хотел бы,  господин  Воронин,
этим  вас  обижать,  поэтому  хочу  сказать.  Если  мы  с  вами  еще  раз не
встретимся,  значит  мы  победили,  если  встретимся-  борьба  продолжается.
Поэтому на всякий случай говорю не "прощайте", а до свидания, господа.
     Маджохеды встали, поклонились и не смотря на просьбы, неизвестно откуда
появившейся  Магди,  остаться  на обед, ушли. Обед прошел неинтересно. Магди
металась между кухней  и  гостинной,  Идрис  рассказывал  светские  новости,
особенно  зло  проходился  по  премьер  министру,  а  мы с Петром Акимовичем
усиленно уплетали салаты, запивая их соками.

     Кажется Антонина Сергеевна неравнодушна ко мне. Каждый вечер, заходит в
мою комнату, чтобы пригласить  на  ужин.  При  этом  садится  на  кровать  и
бесстыдно оголяет ноги.
     - Костя, у тебя была девушка?
     - Была.
     - Ну и что?
     - Когда узнала, что я в больнице, она прервала со мной все отношения.
     - Значит, ты все-таки был в больнице? Там тебя сделали зомби?
     - Антонина Сергеевна, я который раз говорю вам, я не зомби.
     - Неправда, я знаю, вас оперировали и что-то вставили внутрь.
     - Но это ни чего не значит...
     - Ага,  значит  внутри  вас  что-то  есть.  Вот видите, Костя, а вы все
пытаетесь утверждать, что вы обыкновенный. Петя мне сказал  сегодня,  что  в
тот  день  когда  мы гуляли по Карачи на вас никакие ящики не падали, а вы в
действительности дрались и изувечили  четырех  парней,  чемпионов  азиатской
борьбы. Он также утверждает, что нормальный человек в течении трех минут, на
которые ты пропадал, четверых не уложит.
     - Хорошо, Антонина Сергеевна...
     - Тоня.
     - Хорошо, Тоня, пусть будет как вы хотите.
     - А  я  еще хочу узнать, зомби мужчины или нет?- она с вызовом смотрела
на меня.
     - Зомби сделаны из человеческой плоти.
     Тут раздался стук в дверь. Я пошел открывать. На пороге стояла Таня.
     - Мама здесь?
     - Заходи.
     Тоня уже сидела на стуле в нормальном виде.
     - Мама, я поговорила с папой, он согласился, что завтра мы  сможем  еще
раз прогуляться по Карачи и Костя с нами пойдет.
     - Чего это вдруг?
     - Папа сказал, что через три дня мы уезжаем в Индию.
     - Как через три? Мы должны быть здесь еще две недели.
     - Но он так сказал.
     - Костя, приходи через десять минут. Я сейчас.
     Она помчалась к двери и вскоре все затихло.
     - Костя, я вам нравлюсь?- подошла ко мне Таня.
     Ну и вечерок.
     - Нравишься, когда нос не задираешь.
     - Неправда, это он у меня всегда такой вздернутый.
     Она уперлась в меня глазами.
     - Мне кажется,- продолжила она,- я тебя люблю...
     - Ай, яй, яй. Ты полюбила зомби.
     - Не ехидничай. Я полюбила вот такого.
     Дело принимало серьезный оборот.
     - Танечка. Ты через три дня уедешь. Так ведь?
     Она кивнула головой.
     - А  я остаюсь. Не знаю на сколько, но мы можем никогда не встретиться.
Ты понимаешь?
     - Нет встретимся. В Москве встретимся. Я через год  вернусь  туда.  Мне
нужно  поступать  в  институт.  И  потом,  если  мы  любим  друг  друга, нам
расстояния не страшны.
     Она сверлила мои глаза своим взглядом.
     - А что же ты в этом году не поступила?- стараюсь  я  уйти  от  опасной
темы.
     - Завалилась в иняз на вступительных. Костя... Костя, поцелуй меня.
     Я  осторожно прижал Таню к себе и поцеловал в верхнюю губу. Она с жаром
прижалась губами и в ней заговорил инстинкт. Она вдруг  вошла  в  технологию
поцелуя так, что я почувствовал волнение в груди.
     - Танечка, пойдем нас ждут.
     - Еще...
     Мы опять поцеловались и Таня разжала руки.
     Мы  вошли  к  Ворониным, когда у них был тяжелый разговор. Рассерженная
Антонина Сергеевна убежала на кухню, а Петр Акимович красный от  негодования
долго  не  мог  прийти  в  себя. Наконец ужин был собран и мы поели в полном
молчании. Я по-быстрому убрался к себе.

     Звонок телефона подбросил меня на кровати.
     - Господин Костров? Это Идрис.
     - Вы всегда звоните, когда люди спят?
     - Вам-то чего боятся. У вас всю ночь глаз открыт.
     - Что нужно, господин капитан?
     - Нужна встреча господина Воронина с еще одной делегацией.
     - Когда?
     - Завтра.
     - А кто эти люди?
     - Палестинцы.
     - ООП?
     - Нет, фундаменталисты.
     - Вы можете мне позвонить часов в восемь?
     - Да. При условии, что в 10 часов вы должны быть у мадам Магди.
     - Это я еще не могу гарантировать.
     - Вам придется постараться.
     Связь прервалась.

     - Значит теперь фундаменталисты,- Воронин сидел на своем любимом  месте
и  опять размышлял вслух.- Конечно, деньги не пахнут, но если об этой сделке
узнают израильтяне, то нам не сдобровать. Черт с ним,  Арафатом,  хотя  тоже
будет  недоволен.  Поедем  узнаем,  сколько дадут. На всякий случай я сейчас
подготовлю бумаги. Давай, Костя, соглашайся на встречу.

     Магди и Идрис как и тогда любезно встретили нас на крыльце виллы.
     После церемоний приветствия, мы очутились в том же самом кабинете.  Два
араба  одетые  во  все  черное  поздоровались  с  нами  и  опять Идрис начал
разговор.
     - Мои друзья именно те, кто борется  за  свою  независимость  и  сейчас
хотелось  бы,  что  бы мои друзья нашли с вами общий язык. Господин Воронин,
прошу.
     - Я обладаю всеми полномочиями на переговорах, поэтому задаю конкретные
вопросы. Что надо и на какую сумму?
     - Вот,- сказал пожилой араб по английски.
     Он выложил бумаги перед Петром Акимовичем. Тот как всегда потянулся  за
калькулятором. Наступила тишина.
     - Около пятьсот миллионов долларов. Но где вы возьмете такие деньги. По
моим данным такой суммы у вас нет.
     - Нам их одолжит правительство Пакистана.
     - Значит господин Идрис имеет полномочия на заключение сделки от вашего
имени?
     - Мы так предполагаем.
     Все обернулись к Идрису. Тот еще больше надулся, как индюк.
     - Да правительство Пакистана уполномочило меня закупить оружие для моих
друзей. Вот гарантии правительства.
     Он  вытащил из нагрудного кармана сложенную бумажку и протянул ее Петру
Акимовичу. Тот внимательно ее прочитал.
     - Тогда я думаю, мы не будем задерживать ваших друзей, а  спокойно  все
подпишем с вами.
     Пожилой араб забеспокоился.
     - А как же мы получим оружие?
     - Через  пакистанскую  сторону. Они являются юридическими заказчиками и
вы договоритесь с ними сами о поставках и транспортировке.
     - Понятно. Тогда мы уходим. До свидания господа.
     Арабы ушли.
     - Однако, господин Идрис, имея такие поручительства вы бы могли и  сами
заказать оружие.
     - Нет уж. Пусть эти тупоголовые видят, что мы им мозги не крутим.
     - Если так. Прошу.
     Воронин выложил перед Идрисом контракт.
     - Через ту же подставную фирму?
     - Естественно.
     - Я подписываю контракт. Вот моя печать. Пожалуйста, господин Воронин.
     Они быстро оформили контракт и тут же в дверях показалась Магди.
     - Как  хотите,  но  пока  мы  не проведем легкий ленч, я вас не отпущу.
Идемте в гостинную, у меня там все накрыто.
     - Что не сделаешь для  такой  прекрасной  женщины,-  вдруг  расшаркался
Воронин.
     Вот это, да.- удивился я про себя.
     Стол ломился от фруктов и напитков.
     - Может  господа  хотят  что-нибудь  выпить  покрепче?- Магди улыбалась
Воронину.
     - Нет, нет. У нас сегодня тяжелый день. Так ведь, Костя?
     - Да Петр Акимович. Мне ведь еще надо выехать в город.
     - Хотите,   я   могу   сопровождать   вас.   Показать   вам   некоторые
достопримечательности Карачи.
     - Во-первых,  боюсь  что  у  вас  могут  возникнуть некоторые проблемы.
Господин Идрис может подкинуть нам какую-нибудь пакость по пути.  Во-вторых,
меня  уже  сопровождает  женское общество, которое очень ревниво отнесется к
незнакомке.
     - Одним словом вы меня отшиваете, господин Костров.
     Черт, она сказала "отшиваете", но это же русское выражение. Неужели...
     - Наоборот, я с удовольствием прогуляюсь с вами, но в следующий раз.
     - Это верно,- сказал  Воронин,-  мы  послезавтра  уезжаем,  а  господин
Костров остается здесь надолго. Так что нагуляетесь еще, мадам.
     - Ловлю вас на слове, господин Костров.
     - Почему  вы  так  плохо  обо  мне  думаете,  господин  Костров,- Идрис
огромным ртом пережевывал салат.- Надо же было убедиться с кем я имею  дело,
вот и пришлось вас в ту прогулку побеспокоить.
     - И как, убедились?- спросил Воронин.
     - Вполне.
     - Слава богу, а то не успокоились бы.
     - Гуляйте теперь спокойно, господин Костров.

     Мы  действительно  спокойно  повеселились в Карачи и как-только прибыли
вечером в свои квартиры, я услышал, как в моей комнате надрывался телефон.
     - Господин Костров. Это Идрис. Слушайте меня внимательно.
     - Я весь во внимании.
     - Из министерства утекла информация о  нашей  сделке  для  палестинцев.
Боюсь, что мне и вам предстоит трудных два дня, пока господин Воронин здесь.
     - Вы хотите сказать, что возможно покушение?
     - Да,  именно это, черт возьми. Я сейчас расставлю своих агентов вокруг
дома, но прошу вас быть внимательным. И еще, постарайтесь на улицу  эти  два
дня не выходить.
     - Это израильтяне? Моссад?
     - Вы  подумали  правильно.  Информация  наверняка ушла к ним. Они здесь
имеют громадные связи  с  уголовным  миром  и  поэтому  купят  самых  лучших
киллеров.  Моссад  своими  руками  ничего  не делает. Запомните это, молодой
человек. Пока.
     Трубка загудела. Я пошел к Ворониным.
     - Петр Акимович, вы непротив, я подежурю у вас здесь.
     - Боитесь, последствий сделки?
     - Хочу просто исполнить свои обязанности.
     - Валяй, Костя. Исполняй.
     Женщины очень обрадовались, что я остаюсь. Таня  щебетала  до  тех  пор
пока  мать не погнала ее спать. Все разошлись по комнатам. Я выключил свет и
подошел к окну. Похоже, если агенты Идриса засели на улице, то они следят за
фасадом дома. Правда им мешает небольшой садик перед домом, зажатый стальной
оградой. Но все равно, по фасаду трудно пролезть. Остается дверь. Беру  стул
и иду в прихожую.
     Проходит час. Вдруг шорох.
     - Костя, это я.
     В  темноте  кто-то  стоит  рядом  со  мной. Протягиваю руку и нащупываю
ногу...
     - Танька, что ты здесь делаешь?
     - Мне хотелось до тебя дотронуться. Поцеловать тебя.
     - Я тебя поцелую, только прошу, сразу же уходи. Обещаешь.
     - Я все понимаю, Костенька, обещаю.
     Я сажаю ее на колени и нежно целую в губы. Ее упругие груди вздрагивают
на моих мышцах. Она вцепилась и страстно сосет мои губы.
     - Танечка, пора.
     - Еще, еще,- она чуть не плачет.
     Я целую ее еще раз и поднимаю с колен. Таня стоит и ее грудь  упирается
мне  в  лицо.  Целую  несколько  раз ее сосочки и отталкиваю в темноту. Тихо
стукнула дверь. Опять тишина. Проходит два часа.
     Вдруг за входной дверью шорох. Слышу тихое клацканье  замка.  Появилась
полоска  света, дверь потихоньку отходит. Полоска расширяется и показывается
рука с пистолетом. Я делаю рывок со стула и всей массой врезаюсь в дверь. За
дверью кто-то ахнул. Придавленная рука разжалась и пистолет упал  на  ковер.
Кто-то  пытается ее вырвать нажимая на дверь. Но тут раздается тихий хлопок.
Давление на дверь прекращается и я чуть ослабляю нажим. Рука падает на  пол.
Распахиваю  дверь.  В  коридоре лежит бородатый мужчина с открытыми глазами.
Изо рта вытекает тонкая струйка крови. Больше в коридоре никого.
     Носком ноги выталкиваю застрявшую руку и валяющийся пистолет в коридор.
Закрываю дверь. Опять темнота. Вроде никто не проснулся.

     Наступило утро. Открываю выходную дверь. Пусто. Ни трупа, ни пистолета.
Только несколько растертых пятен на шашечках линолеума.
     Это был самый тяжелый день. Когда мы завтракали, зазвонил телефон. Петр
Акимович изменился в лице.
     - Да что вы говорите? Хорошо.
     Он положил трубку. Мы все смотрели на него.
     - В городе беспорядки. У  посольства  черт  знает  что  твориться.  Там
тысячи народа, требуют прекращения войны в Афганистане. Посол просил, что бы
мы  не  выходили  на  улицу.  Там сейчас бесчинствуют банды молодежи. Громят
магазины и дома, особенно с русскими жильцами.
     - Господи, неужели доберутся до нас,- ахнула Антонина  Сергеевна.-  Что
же нам делать?
     - Мама, с нами Костя, чего нам бояться.
     - Да будь он хоть трижды Геракл, но их много. Они просто разорвут его и
нас на части.
     Я начал собираться на выход.
     - Ты куда?- спросил Петр Акимович.
     - Пойду закрою ворота ограды и калитку.
     - Положи  оружие.  Не  ходи  с оружием. Не дай бог, перестреляешь кого,
потом жди международных осложнений.
     Я снял наплечник с оружием и бросил на стул. Развязал галстук и  бросил
туда  же. Они смотрели на меня как на бога с мольбой и надеждой. Я спустился
на улицу. Закрыл ворота и калитку, отвинтил ручки  электрозамков,  и  только
пошел  к  дому, как улица наполнилась ревом и воем. Человек 150-200 молодых,
одетых в рвань парней неслись на решетку. Они облепили ее по всей длине.
     На меня посыпался град проклятий, угроз и оскорблений на  английском  и
арабском  языках.  Я обернулся и спокойно смотрел на них. Несколько бутылок,
камней и гнилых фруктов полетели в мою сторону. Пришлось уклониться от явных
попаданий. Это еще больше распалило толпу. Несколько бородатых  мужчин  явно
управляли толпой и один из них махнул рукой через решетку. Тот час несколько
человек создали у ограды живую пирамиду и первый пакистанец с палкой прыгнул
в  садик.  Он  побежал  ко  мне  размахивая своим жалким оружием. Замах... я
отклонился и правой рукой достал  его  лицо.  Парень  словно  распрямился  в
воздухе и пролетев два метра затих у фундамента решетки.
     Яростный  вопль раздался за оградой. Образовалось уже несколько пирамид
и в садике оказалось несколько человек. Они все  бежали  ко  мне  размахивая
палками, прутьями и кинжалами
     Я побежал вправо и наскочив на первого, отбросил его ногой, еще удар...
Кто-то летит под ноги бородачу с кинжалом. Теперь влево. Их двое. Отклоняюсь
вправо и прут свистит перед плечом. Раз... Он отскакивает и тут же я получаю
удар палкой соседа. Все. Они меня достали.
     Семь  пакистанцев  вцепляются  в  меня. Моя рубаха разорвана в клочья и
несколько ударов прутьями и палками саднят  тело.  Самое  важное  кинжалы  и
ножи.  Вот  один. На руке кто-то висит. Отталкиваюсь на спину и посылаю ногу
вперед. Носок попал в подбородок нападавшему, кинжал подпрыгнул и  упал  под
ноги.  Что  за гад на руке. Я нагнулся и вовремя... прут скользнул по плечу.
Схватил за ногу висящего на руке и рванул ее вверх. Он сразу отпустил руку и
пришлось как сваю опустить его головой в землю. Стало легче. Вот тебе. Вот и
ты получай.
     Пакистанцы откатились от  меня.  В  садике  еще  несколько  человек.  Я
схватил  лежащего  бандита  за ноги и принялся дубасить им направо и налево.
Вой и крики раздались в садике.  Наконец  я  запустил  пакистанца  вправо  и
схватив  железный  прут, брошенный на земле, бросился влево. Первым ударом я
рассек голову попавшегося мужчины  пополам.  Отбив  палку  следующего,  прут
врезался в шею.
     Крики ужаса раздались в толпе.
     В  это  время, расшатав кирпичи, закрепляющие калитку, толпа вырвала ее
из гнезд и несколько человек очутилось в садике. На мое  счастье  часть  тел
застряло  между каменными столбами и я пошел с прутом на прорвавшихся. Самый
старший, который руководил толпой имел  пистолет.  Он  наставил  его  в  мою
сторону  и  выстрелил. Пуля обожгла плечо. Ах ты сволочь. Я метнул в них как
биту прут и за ним прыгнул  к  этой  группе.  Они  пригнулись,  спасаясь  от
свистящего  над  их  головой  прута,  и  моя рука достала руку руководителя.
Раздался хруст. Пистолет очутился в моей руке и  я  опустил  его  на  голову
нападавшему.  Теперь  удар  влево  еще  одному. Толпа шарахнулась. Несколько
человек побежало назад в проем забитых телами столбов. Мой  взгляд  упал  на
калитку   лежащую  на  земле.  Заостренные  прутья,  скрепленные  поперечным
железом, могли быть хорошей защитой.
     Я швырнул в толпу пистолет  и  схватив  калитку  стал  крутить  и  бить
пакистанцев  мечущихся  в  саду  этим  страшным  оружием.  Развернув острыми
кольями вперед понесся к проему столбов. Толпа отхлынула от  них,  но  самый
неудачный  повис  на прутьях. Они вошли ему в грудь до перемычки. Я стряхнул
его и пошел крутить калиткой направо  и  налево.  Пакистанцы  откатились  от
меня,  часть  бросились  бежать по улице, а более храбрые отбежали на метров
семь. Но меня уже было невозможно остановить и я несся  к  ним  вращая  свое
оружие.  Еще  один бородач, пытался что-то предпринять, организовывая толпу.
Ну  держитесь.  Я  метнул  калитку.  60-70  килограмм  вращающегося   железа
врезались  в  эту  группку.  Теперь  бежали все и храбрые и трусы. Я схватил
палку и несся за ними, избивая отстающих.
     Вдруг дорогу мне перегородила легковая машина с открытым верхом.
     - Господин Костров, остановитесь.
     Передо мной сидела толстая лягушка-Идрис. Сзади двое  его  подчиненных.
Ярость  еще душила меня. Не Знаю как, но эти 120 килограмм навоза, я выволок
из машины и схватил его одной рукой за жирное горло.
     - Ребята,- хрипел он,- пристрелите его.
     Идрис вцепился в мою руку двумя своими  руками.  Двое  его  подчиненных
зашевелились.
     - Назад,-  рявкнул  я, доставая правой рукой из под полы пиджака Идриса
пистолет.- Бросите оружие в машину. Ну... Теперь вон из машины. Бегом.
     Они послушно бросили оружие и выбравшись через  верх  машины  бросились
бежать.
     - Кто их натравил? Говори.
     Я  нащупал  горло  и  чуть  сдавил.  Идрис  стал  задыхаться.  Его руки
напряглись пытаясь меня оттащить.
     - Магди, приказала...
     - Что?- я от изумления чуть его ослабил.
     - Магди ведет твое дело, по приказанию Беназир...
     - Премьер? Но какое дело им до меня?
     - Ты, новое оружие русских. Тебя надо изучить.
     - Идиоты. Кто тогда Магди?
     - Поверенная Беназир.
     - Так ты пытался меня убить, скотина?
     - Это не я. Это Магди.
     Я, несмотря на сопротивление Идриса, сжимаю  его  горло.  Слышен  хруст
ломающихся  хрящей.  Он  уже  не  сопротивляется.  Он  на глазах багровеет и
синеет. Глаза выходят их орбит и тело безвольно поползло вниз. Я швырнул его
и оглянулся. Улица была пуста. Кое-где валялись человеческие тела.  В  одном
месте  их  была  груда.  Я  пошел обратно. В садике стонали раненные, кулями
лежали неподвижные тела.

     Я только вошел в свою квартиру, как дверь забарабанили. Влетела Таня.
     - Костя, миленький. Мы все видели через окно. Как  я  боялась.  Их  так
много, а ты один.
     Она бросилась на мою грудь и заплакала.
     - Ты испачкаешься. Я грязный, мне надо помыться.
     Она замотала головой.
     - Пойди лучше посмотри. У вас дома есть иод, бинты и лейкопластырь?
     - Сейчас, сейчас, Костенька.
     Обратно она примчалась со всей семьей.
     - Константин  Макарович,  вы  понимаете,  что наделали?- начал шуметь с
порога Петр Акимович.- Это же международный скандал. Вас сейчас арестуют как
преступника. И зачем только я вас отпустил.
     - У вас кровь,- ахнула Антонина Сергеевна.
     Ей стало плохо и она плюхнулась в кресло.
     - Извините меня, пожалуйста, я пойду помоюсь. Таня, ты принесла, что  я
просил?
     Она кивнула.
     - Надо  позвонить  послу,  сообщу  обо всем.- опомнился Петр Акимович и
побежал в свою квартиру.
     Я пошел в ванну. Когда вышел, на столе разложены бинты, вата и иод.
     - Давай, Татьяна, начинай с этой дырки. Я ткнул в рану на плече.
     - Может быть, доктора?
     - Я учил медицину в спец школе. Эта рана не опасная. Она задела  мышцу.
У тебя есть что-нибудь острое?
     Таня  сняла  металлическую  зажимку  волос  и  протянула мне. Я отломил
длинную металлическую державку от зажимки,  обработал  ее  иодом  и  намотал
кусочек ваты, опять опустил в иод.
     - Таня,  возьми  ее  и  аккуратно  обработай  ранку,  постарайся залезть
поглубже.
     - Я не могу.
     - Делай, что тебе говорят.
     Она взяла державку. Руки ее тряслись. Острый конец впился мне в рану. Я
сжал руками стол и прикусил губу.
     - Обработай с другой стороны.
     Боль ломала все тело.
     - Умница. Теперь сделай тампоны и приклей их к ранкам лейкопластырем.
     В комнату ворвался Петр Акимович.
     - Там на улице полно военных. Все оцепили. Сейчас наверно придут  сюда.
Я  предупредил посла. Он в шоке. Ему сейчас не выехать сюда, там по-прежнему
много демонстрантов, но после посол будет здесь.
     - Где военные, я  пойду  посмотрю  в  окно,-  пришла  в  себя  Антонина
Сергеевна и убежала в свою квартиру.
     - Все,  Таня,  сделала?  Теперь обработай все эти мелкие ранки и заклей
также.
     - Я буду присутствовать при вашем аресте и не позволю им...
     - Они не придут, успокойтесь, Петр Акимович.
     - Как не придут?
     - Побоятся. В крайнем случае будут держать в осаде дом.
     - Я удивляюсь вашему спокойствию, Костя.
     - Не забывайте, я профессионал, Петр Акимович. И кое в чем разбираюсь.
     - Вы, зомби. Вы страшный, зомби.
     - Я  проведу  с  вами  маленький  ликбез.  Зомби-  это   труп,   который
реставрировали  и  получили  полу  живого  человека.  Я  не  умирал,  во мне
микроэлектроники нет. Я обыкновенный. С зомби у меня общее одно, я  не  знаю
страха. Да, во мне убили страх и вот это отличает меня от всех.
     - Не делайте из меня идиота. Вся эта каша трупов и раненых, разве может
быть произведена нормальным человеком. Нет.
     Вбежала Антонина Сергеевна.
     - Там,  столько  санитарных машин. Военные ушли. Садик наш очистили и у
входа поставили двух полицейских. Калитку тоже увезли.
     - Как военные ушли и полиции нет?- удивился Петр Акимович.
     - Я же говорю, поставили у входа двух полицейских.
     - Черт знает, что. Пойду посмотрю.
     Они ушли. Таня заклеила на теле последнюю заплатку.
     - Умничка. Дай я тебя поцелую.
     Она с удовольствием подставила губы.
     - Теперь мне надо отдохнуть. Ты иди домой.
     - Здорово болит, Костя?
     - Говорят зомби не чувствуют боли.
     - Пусть говорят, что угодно, но то что ты  живой  человек  я  убедилась
сейчас.
     - Ты одна меня поняла в этом мире, остальные нет.
     Я поцеловал ее еще раз и подтолкнул к двери.
     - Иди. Если что будет серьезное, разбудишь. Подежурь у окна.
     Она  кивнула  и  ушла.  Славная девчушка, а какой балаболкой показалась
вначале.

     Я проспал до утра. Ныло плечо и было на душе пакостно.
     Постучал в дверь и вошел Петр Акимович.
     - Доброе утро, Константин Макарович.
     - Доброе утро.
     - Нас вызывает посол. Вы приведите себя в порядок, через тридцать минут
будет посольская машина.
     - Хорошо.
     В дверях появилась Антонина Сергеевна с подносом.
     - Здравствуй, Костенька, я тут принесла тебе кое-что поесть.
     За матерью появилась дочь.
     - Костя, там на улице толпа корреспондентов. Их полицейские не пускают,
так они своими камерами залепили всю ограду.
     - Это лучше. Что-то там наверху не сработало.
     Они сидели вокруг меня и смотрели как я доедаю пищу.
     - Все спасибо. Поехали Петр Акимович.
     Женщины встрепенулись.
     - Костя, что бы все у тебя было хорошо,- сказала Антонина Сергеевна.
     Таня при всех поцеловала меня в щеку.
     - Удачи тебе, Костенька.

     Как-только мы  появились  на  ступеньках  крыльца.  Все  корреспонденты
встрепенулись. На меня обрушился град вопросов.
     - Господин  Костров, это правда, что в России организуют целые части из
зомби? Есть сведения, что производство зомби поставлено на поток?
     - Что вы чувствовали, когда вам выстрелили в сердце? Оно вообще  у  вас
есть?
     - Вы подтверждаете, что убили 26 человек и ранили 48?
     - Сколько?
     - Двадцать шесть убитых и сорок восемь раненых.
     - Не может такого быть.
     Вопросы сыпались со всех сторон.
     - Пьете ли вы кровь людей, убитых своей рукой?
     - Как отреагировало на это событие правительство Пакистана?
     Тут поднял руку Петр Акимович.
     - Господа.  Мы  еще не знаем как отреагировало правительство Пакистана,
но то что вчера произошло, полно трагедии  и  полностью  лишено  смысла.  Мы
скорбим  по  умершим  и сожалеем о случившемся. Защищая наши жизни, господин
Костров, совершил невозможное. Мы сами все потрясены.
     - Как вы считаете, правительство России  выдаст  по  первому  требованию
Пакистана, господина Кострова?
     - Я  не  могу  решать  за  правительство. Господа, извините, но нам надо
выехать в посольство.
     Петр Акимович уже первый раздвигал толпу, давая мне дорогу к  прибывшей
машине.

     Посол был в полном недоумении.
     - Понимаете, госпожа премьер-министр письменно извинилась за беспорядки
устроенные  бесчинствующей  молодежью  перед  зданием  посольства и у вашего
дома. Мало того, она примет  решительные  меры  по  установлению  зачинщиков
беспорядков.  Здесь  есть  еще  одно  письмо к правительству СССР с просьбой
продать им  зомби  за  100  миллионов  американских  долларов  или  по  цене
установленной  правительством.  Я  конечно  такую  чушь в Москву не пошлю, а
сделаю отписку, что живых людей  не  продаем.  Вы  что,  правда  перебили  и
перекалечили там массу людей?
     - Я как-то не считал.
     - Корреспонденты  говорили,-  влез  в разговор Воронин,- что 26 человек
убито и 48 ранено. Мне как-то тоже не вериться.
     - Мда. Странно ведет себя пакистанская сторона. Может  в  этой  истории
замешаны другие страны, которым тоже под завязку нужен зомби.
     - Я не зомби.
     - Да,  да, мы вам верим. В Москве все же сидят идиоты и дураки, ну надо
же послать такого уникального человека сюда. Вы, когда уезжаете, завтра?
     - Да,- кивнул Петр Акимович.
     - Я вызову из Пешевара  полковника  Сараева,  пусть  он  увозит  к  себе
товарища  Кострова,  а  вам  дадим  другого охранника, чтобы только довез до
самолета. А вы, товарищ Костров, сегодня же переезжайте сюда и ждите,  когда
за вами приедут.
     - Я возьму только из дома вещи и сюда, вы мне не дадите машину?
     - Берите, а вы задержитесь, Петр Акимович.

     Женщины с ревом прощались со мной. Антонина Сергеевна плакала и терлась
лицом  о  грудь.  Таня сидела в кресле с опухшими глазами и писала сумбурное
письмо.
     Я собрал чемодан и поцеловав в губы Антонину Сергеевну, подошел к Тане.
     - Я  тебе  все  здесь  написала,  ты  прочтешь  когда  уедешь  от  сюда.
Поклянись, что когда будешь в Москве, заедешь ко мне и иногда будешь писать.
     - Клянусь.
     - Она кошкой приласкалась к телу и вдруг, громко заплакав, выскочила из
комнаты. В двери постучались. Я открыл. Передо мной стоял русый парень.
     - Ты Костров?
     - Я.
     - Я на сутки послан сюда послом, охранять семью Ворониных.
     - Антонина Сергеевна, это к вам.
     - Я все слышала, Костя. Прощай, может когда-нибудь и увидимся.

     Полковник Сараев бегал по комнате и ворчал.
     - Черт  знает,  что  теперь  мне с вами делать, толи вас охранять, толи
запустить в работу, как всех нормальных людей.
     - Я нормальный человек, меня охранять не надо.
     - Ох уж эти  болваны  из  отдела  кадров.  Просил,  пришлите  несколько
человек.  Задыхаюсь. Прислали, называется. Ладно, поехали. Мне посол сказал,
что вас долго в Карачи держать нельзя.
     Я молчал.

     Мы долго ехали в машине  полковника  до  Пешевара  и  свернув  западнее
города, попали а лагерь маджохедов...
     - Куда мы попали, товарищ полковник?
     - Не видишь что ли? К маджохедам.
     - Но в Афгане идет с ними война? Что же мы здесь делаем?
     - Вот  что,  товарищ  лейтенант.  Не  суйте  свой  нос  в политику и не
задавайте лишних вопросов. Да, в Афгане война, да, маджохеды воюют  с  нами,
однако  по  договоренности  с  душманами,  мы обучаем их ведению современной
войны.
     - ???
     - Каждый инструктор в год стоит 300000  американских  долларов.  У  нас
сейчас  в  пакистанских  лагерях  16 инструкторов. Это доход государства без
оплаты нам зарплаты, четыре с половиной миллиона долларов.
     - Почему же не возьмут иностранцев?
     - И эти есть, но лучше русских нет. Эти знают своих и душманы считаются
с ними больше. Мы и дороже стоим.
     - Мать твою. Из одного дерьма, сваливаешься в другое.  Похоже  в  Союзе
правители  точно  сошли  с ума. Сначала продали за миллиарды долларов оружие
врагам, чтобы те воевали против своих,  теперь  за  те  же  поганые  доллары
обучаем этих подонков ведению войны против наших ребят.
     - Заткнитесь, лейтенант, и больше никогда не болтайте лишнего. Здесь не
посмотрят что вы зомби. Хлопнут и все.
     Мне уже было все равно.

     Маджохеды  были  плохо дисциплинированы и ленились учиться рыть, копать
укрытия, правилам наступления,  но  зато  все  любили  оружие.  Они  неплохо
стреляли  и  палили  в  воздух  по  всякой радости и даже без нее. Командиры
отрядов иногда поддерживали меня, иногда заставляли  учить  минному  делу  и
тактике установки минных полей.
     Мне  иногда  казалось,  что  меня разорвут в России солдаты воевавшие в
Афгане, когда узнают чем я здесь занимался. Вот тебе и спец войска.

     Прошло два  месяца,  казалось  история  со  мной  затихла,  но  однажды
полковник Сараев вызвал меня в палатку.
     - Тебя  отзывают  в  Россию.  Пакистанцам  неймется  покопаться в твоих
внутренностях.  Замучили  наше  правительство  различными  предложениями  по
поводу тебя. Отправляйся в Карачи, от туда на самолете домой. Явись к послу,
доложи,  что  прибыл.  От  него  получишь  дальнейшие инструкции. Будь очень
осторожен. За тобой могут охотиться.
     - Постараюсь.
     - Там за палаткой стоит грузовик, поедешь на  нем.  Прощай.  Не  вздумай
кому-либо рассказать обо всем.
     - Прощайте, товарищ полковник.

     До Карачи я добрался благополучно.
     В  самом  городе  Карачи у нас произошло ЧП. Какой-то грузовик вынырнул
из-за нашей машины, обогнал и ... подставил свой бок. Мы в пилились, да так,
что та машина перевернулась, а нас развернуло поперек  дороги.  Сей  час  же
появилась  полиция.  Шофер  начал  ругаться, а я соскочил и только попытался
вмешаться, как удар в бок заставил оглянуться. В открытом пикапе сидели  три
парня,  один  держал  в направлении меня странное ружье. Я хотел подбежать и
дать в морду нахалам, когда почувствовал, что мои члены сводит  и  все  тело
деревенеет. Ноги подломились и асфальт понесся к моим глазам...

     Тяжелые веки с трудом разжались и я сквозь туман увидел... Магди.
     - С ним все в порядке, доктор?
     Она обратилась к невидимому собеседнику.
     - Да, госпожа.
     - Что вы выяснили?
     - Мы   его   просветили  и  никаких  отклонений  внутри  не  нашли.  За
исключением...
     - За исключением...?
     - Русские разработали оригинальную  вещь,  они  блокировали  часть  его
мозга при помощи универсальных электродов.
     - А вы говорите ни чего нет.
     - Да, да. Вот эти электроды и сделали его таким как он есть. Зомби.
     - Что вы имеете ввиду, доктор?
     - Они  парализовали  область  страха и еще чего-то. Он никогда ничего не
боялся и был только этим страшен.
     - Мы можем сделать аналогичный опыт со своими людьми.
     - Нет. Надо выяснить из чего сделан электрод и после  этого  попытаться
их изготовить.
     - Так действуйте, доктор.
     - То есть оперировать и вытаскивать электроды?
     - Конечно.  А  потом, после того как их изучите, вставим их Максуду. Вы
его помните?
     - Конечно, госпожа.
     - Жаль. Красивое тело. Я очень люблю красивых мужчин.
     Она подошла и погладила бугры моих мышц.
     - А что после с ним делать, госпожа?
     - Подлечите и сдайте в тюрьму.  Я  скажу  начальнику,  что  бы  принял.
Прощай дурачок,- она потрепала меня по щеке.
     Мне  хотелось  сказать,  что  нельзя  вытаскивать электроды, что я буду
сумашедшим. Но врач вколол что-то в руку и полная темнота окружила меня.

     Лежу в реанимации и жду, когда накатится волна  психоза,  но  пока  все
нормально  и  у  меня  появилась  надежда,  что все обойдется. Они вынули из
головы электроды и теперь я им не нужен.
     Прошло две недели. Меня перевели в палату, когда вдруг опять  появилась
Магди.
     - Ну,  бывший зомби,- насмешливо начала она,- здравствуй. Вот ты теперь
и обыкновенный. Как себя чуствуешь?
     - Нормально.
     - Я к тебе по делу.
     - Естественно.
     - Что естественно?- забеспокоилась она.
     - Вы же не нашли секрет металла?
     Она была в замешательстве.
     - Да, ты прав. Я пришла по этому поводу. Кто тебе ставил эту вещичку?
     - Один хороший доктор в Днепропетровске, который  после  автокатастрофы
бросил научную деятельность.
     - Тебе чего-нибудь про состав известно? Хотя, что спрашивать с вояки.
     - Ни чего не известно.
     - Так ты был только один? Тебя только одного сделали таким?
     - Да.
     Она задумалась.
     - Магди.  Почему наши не требуют меня? В газетах, даже не ваших, обо мне
ни слова. В посольстве знали, что я должен приехать.
     - Зачем им это делать? Мы же купили тебя.
     - Как?
     - Да так. Тихо  и  мирно  обменяли  на  двести  пленных,  захваченных  в
Афганистане.  А  тебя  подстрелили  специальной  ампулой на бегемота, что бы
взять живьем.
     - Сволочи.
     - Это везде так, дорогой. Ну  ладно,  я  пошла.  Твои  электроды,  после
анализа,  мы вошьем самому сильному человеку в Пакистане. Теперь у нас будет
свой зомби.
     - А как же я?
     - С тобой просто. Ты никто. Пока посиди в  тюрьме,  а  там  решим  твою
судьбу.

     Нас  в  камере  четверо.  Я,  один  убийца  и два жулика-коммерсанта. Я
разговорил наемного убийцу и он мне поведал свою историю.
     - В Карачи самой противной  личностью,  был  капитан  Идрис.  Настоящая
дрянь.  Интриги,  шантаж,  тихие убийства плел на каждом шагу. Слава аллаху,
нет уже этого противного человека.
     - А что с ним?
     - Говорят, довел до безумства русского зомби, тот его и  прикончил.  Так
вот  Идрис  и  хотел  заманить  этого зомби к себе и что только не делал для
этого. И тут пришел ему  в  голову  коварный  план.  Решил  он  нанять  двух
киллеров  и  прикончить  людей,  которых  зомби  охранял.  А что бы было все
гладко, приплел к этому делу израильтян, мол они какую-то информацию достали
и теперь мстят русским и этих киллеров наняли тоже они.
     - А почему он решил убить именно не зомби, а людей которых он охранял?
     - Вот это не знаю, но предполагаю, что бы поставить зомби перед  фактом.
Не смог мол справиться со своими обязанностями, теперь русские тебя накажут,
лучше иди к нам. А может быть с отчаяния зомби наделает массу глупостей, тут
его  голыми  руками  можно  брать.  Только  аллах знает, что было в голове у
господина капитана. Нанял он нас, меня и Кирвани. Все рассказал, что делать,
а потом  меня  в  укромном  месте  проинструктировал  наоборот.  По  первому
варианту, Кирвани должен тихо открыть дверь, где живут русские, войти первым
и  перестрелять всю семью, а мне стоять у двери зомби, которая была напротив
и караулить его. Убивать его было нельзя, а  просто  оглоушить.  По  другому
плану,  если  зомби  там  и  Кирвани  не  удастся  убить семью, он не должен
попасться в ему лапы, иначе зомби его раскачает и  все  раскроется.  Кирвани
должен быть убит. И убийцей должен быть я.
     - Постой,  постой.  Значит  Идрис  первый  план  рассказал вам обоим, а
второй только тебе. Выходит он знал, что зомби будет там.
     - Выходит так. Я даже теперь думаю, что он его и предупредил, что будет
покушение.
     - Что же дальше?
     - Зомби был там. Он раздавил руку Кирвани дверью и я его в этот  момент
пристрелил.
     - И это все, что добился Идрис?
     - Что-то  он  получил от этого. Но что, я не знаю. Может просто доверие
зомби.
     - Но ты, не за это попал сюда?
     - За это. Господин капитан малость перегнул. Больше всего он  ненавидел
одну женщину, которая имела над ним власть. Он и подсунул меня к ней.
     - Тоже убить?
     - Нет,  ускорить  события. Господин капитан представил меня как наемника
израильтян, который должен ликвидировать зомби, за сделки с палестинцами. Но
мадам была умнее капитана Идриса, она сразу поняла, что здесь что-то не так.
Она для видимости согласилась, что надо спешить с зомби,  а  сама  по  своим
каналам  выяснила  всю  историю  с  покушением, что произошло с Кирвани и со
мной. Потом с господином капитаном она серьезно поговорила, а меня  засадили
в тюрьму.
     - И сколько дали и за что?
     - За Кирвани, восемь лет.

     Я  начал  усиленные  тренировки. Начальник тюрьмы был большой поклонник
спорта и что бы поощрить меня мне разрешили заниматься в спортивном зальчике
и дали двойную порцию еды.

     Прошло пять месяцев. Я чувствую себя так же,  как  был  с  электродами.
Непонятные  процессы  укрепились  в  мозге, я по-прежнему никого не боюсь, у
меня нет страха. В тюрьме не знают как ко мне относиться  ни  охранники,  ни
заключенные.  Я  не  заключенный,  вообщем  никто.  Навязчивая мысль стала о
свободе стала преследовать меня и я написал письмо... Магди.

     Начальник тюрьмы вызвал меня к себе в кабинет.
     - Я прочел вашу записку,- сказал он, держа в  руках  развернутый  лист.-
Ваше  предложение очень интересно. Я не только пошлю мадам ваше письмо, но и
от себя добавлю несколько слов. Считаю, что ты  должен  выступить  и  честно
побороться за звание сильнейшего.
     - Спасибо, господин начальник.
     - Спасибо  не  отделаешься.  Я на тебя поставлю. Я знаю этого паскудника
Максуда. После того как он стал зомби, он  стал  невыносим.  Все  спортивные
круги стонут от него. Если проиграешь, ты сгниешь в этой тюрьме. Надеюсь все
ясно.  Теперь  катись  от  сюда, да не в камеру, а в спорт зал. Теперь там и
спать будешь, но победу мне сделаешь.

     Магди приехала в тюрьму через  две  недели.  Меня  опять  пригласили  в
кабинет начальника тюрьмы.
     - Господин  Костров,  как вы прекрасно выглядите. Вот не ожидала в наших
тюрьмах увидеть таких  мощных  и  крепких  парней.  Господин  начальник,  вы
наверно балуете своих заключенных, а с ними надо бы построже.
     - Мадам  Магди,  я  был  все время в затруднении, как считать господина
Кострова  заключенным  или  нет  и  принял  компромисс.  В  камеру  сунул  к
заключенным, а пайку увеличил в два раза как свободному.
     - Может  этого и не надо было делать, но что не делается все к лучшему.
Не так ли, господин Костров?
     - Наверно так.
     - Вы как всегда неопределенны.
     - К сожалению, я сейчас очень завишу от вас.  Определенность  появиться
после вашего решения.
     - Я  прочла записку, более того, я показала ее Беназир. Мы подумали, что
пожалуй пойдем на ваши условия. Вы побеждаете Максуда и мы вас выпускаем  из
тюрьмы.  В  письме  вы  пишите,  что хотите доказать, что вы и тогда не были
зомби, я в последнее время все больше и больше к  этому  склоняюсь.  Беназир
такого  же  мнения.  Она считает, что Максуд последнее время безобразно себя
ведет и его все труднее и труднее остановить. Нам уже хочется, что бы кто-то
его остановил и мы будем благодарны, если это сделаете вы.
     - Когда будет встреча?
     - Мы уточним дату встречи, но думаю это будет в ближайшее время.
     - Госпожа не позволит мне присутствовать на этом выступлении,-  спросил
начальник тюрьмы.
     - Почему  бы  и  нет,  вы  его  откормили, выпестовали, вы его сторону и
представляйте. Я не думаю, что там будет слишком много сторонников господина
Кострова.
     - А вы?- спросил я.
     - Что я?
     - За кого вы будете болеть?
     - За вас. Я обожаю красивые мужские тела. Максуд не  будет  в  этом  вам
конкурентом.  К  тому  же,  я уже говорила, Максуд распоясался и его надо...
убрать.
     - Спасибо, Магди.
     Она взметнула свои черные глаза на меня и ухмыльнулась.
     - Спасибо не отделаешься.
     Начальник тюрьмы засмеялся. Магди не попрощавшись пошла к двери.

     Меня неожиданно выдернули из тюрьмы и теперь под охраной двух  амбалов,
начальник  тюрьмы  везет  неизвестно куда. Мы проскочили Карачи и въехали на
территорию военного аэродрома. Начальник исчез в  диспетчерской  и  наконец,
машина  мчится  вдоль  ангаров  и  останавливается  возле  одного из них. Мы
вылезаем и меня ведут в чуть  приоткрытые  ворота.  В  конце  ангара  светят
прожектора на площадку отделенную импровизированной решеткой.
     - Сюда,-  говорит  начальник  тюрьмы.-  здесь будешь драться. Снимите с
него наручники.
     Меня вводят за решетку и снимают с  рук  железо.  За  решеткой  человек
двадцать народу, но полумрак не позволяет разглядеть ни их костюмов, ни лиц.
Вдруг  говор усиливается и на площадку выскакивает Максуд, тот самый военный
которого я уложил в первой драке. Он походит ко мне и говорит.
     - Ты, русская свинья, давай договоримся, драться полуголыми  без  рубах.
Мне в этот раз хочется посмотреть на твое драное мясо.
     - Жаль,  что  тебе  мозги  не заменили во время операции, а в этом есть
очень большая необходимость. Ты не забыл еще, как валялся в вонючих ящиках?
     Глаза Максуда налились яростью.
     - Ну, погоди. В этот раз я разорву тебя на части.
     За решеткой  прекратился  гул,  ворота  ангара  приоткрылись  и  въехал
длинный темный лимузин. Двери опять закрылись и мрак охватил присутствующих.
У решетки появилась в белом платье Магди.
     - Начнем. Время у нас мало.
     Я  скинул  рубаху  и  вышел на центр освещенного круга, вскоре появился
полуголый Максуд. Мы стали кружить по кругу не  прикасаясь  друг  до  друга.
Максуд  прыгнул  первый. Удар его руки парализую встречным движением. Глухой
гул возник в ангаре. Да,  Максуд  умеет  драться.  Вот  его  взмах  ноги.  Я
отклоняюсь  и  по движению воздуха чувствую мощь удара. Он прыгает и я ухожу
от 120 килограммовой туши. Получай. Удар по боковым мышцам, даже не вызвал у
него эмоций. Но вот получил и я. Забыл дурак, что сзади  в  полумраке  стены
ангара.  Не  успел  уйти.  Теперь  пора  мне  в атаку. На гад, получай. Град
шлепков. Передо мной вдруг возникло лицо доктора. "Костя не давай себя  бить
по  голове"-  говорит  он.  И  опять  возникла, потная, налитая яростью рожа
Максуда. Его армейский ботинок  на  взмахе  распарывает  кожу  груди  .  Вот
сволочь.  Ответный  удар  под ребро. Он охнул. Еще удар. Теперь в голову. Он
отпрыгнул и встряхивает головой. Не нравиться, получай еще. Максуд  замедлил
реакцию  и  я  нырнул  под  его  взмах  ноги, очутился у его двигающегося по
инерции плеча. Он пытается погасить скорость. Поздно. Я сзади и вот он  удар
в  голову,  в  то место где сидят электроды. Максуда передернуло. Он онемел,
его руки обхватили голову. Еще один удар туда же, в полную силу. Максуд упал
на колени. А теперь, в горло, ногой.  Он  рухнул  на  бетон  и  дергался  по
инерции все тише и тише.
     В  ангаре  тишина. Я прислонился к стенке, пытаясь отдышаться. Стукнула
дверца машины. Опять приоткрылись ворота и лимузин выехал в дневной свет.
     Я стою и жду, что  будет  дальше.  Непрерывно  открываются  двери,  все
выходят. В круге света появилась Магди.
     Она стоит и смотрит на меня своей знаменитой ухмылкой.
     - Ты добился свободы. Теперь должен выполнить еще одну услугу мне, за то
что я для тебя сделала.
     - Что ты хочешь, Магди?
     - Ты  поедешь  ко мне на виллу. Там твои документы, деньги и авабилет до
России, но ты полетишь только завтра. Сейчас ты  там  отдохнешь,  а  вечером
преду я и поговорим.
     - Я поеду с тобой?
     - Нет. Начальник тюрьмы тебя отвезет.
     Магди исчезла и появился мой тюремщик.
     - Здорово ты его отделал. Вытрись чем-нибудь, да поехали.

     Опять  в  окружении  охранников,  но  без  наручников сижу в машине. Мы
мчимся обратно. Все молчат. Вот и Карачи. Петляем по улицам и  подъезжаем  к
знакомой вилле.
     - Прощайте,  господин  Костров,-  начальник  подал через окно машины мне
руку.- Желаю без помех доехать домой.
     - Прощайте, господин начальник. Желаю вам спокойно дожить до пенсии.
     Машина ушла и горничная повела меня в дом. Я вымылся в  ванной,  наелся
до отвала и заснул на белой кровати.

     Передо мной стояла Магди. Она была в халате.
     - Эй, соня. Хватит дрыхнуть.
     От  нее  пахло душистыми розами. Я протянул руку и подцепив халат начал
его тянуть на себя. Черные глаза Магди поплыли к моему лицу.
     - Зомби, ты самый красивый мужчина на свете.
     Это все, что она успела сказать. Магди действительно страстная женщина.
Как она визжит в порыве страсти, такое ощущение, что весь  Карачи  не  может
заснуть.

     Утром меня разбудила горничная.
     - Господин, машина будет через пол часа. Госпожа просила вас разбудить.
     - Где госпожа?
     - Она уехала. Просила передать, что все на туалетном столике.
     На  туалетном  столике были документы, деньги и авиабилет. Ты выполнила
свое обещание Магди.

     На родине, я никому  не  был  нужен.  На  Лубянке  меня  попросили  все
написать, задали пару вопросов и... отпустили. Сказали, что вызовут.
     Я  вспомнил  Таню  и  пошел  к  ней  домой.  Дверь  никто не открывал и
высунувшаяся из соседней двери старушка сказала, что Таня в университете.  Я
поехал в МГУ.
     Сначала я ее не узнал. Длинная, красивая, стройная женщина шла на меня.
Двое парней  мельтешились  по  бокам.  Вдруг Таня замедлила шаг, она увидала
меня.
     - Зомби, Костенька, зомби.
     Таня упала мне на грудь.
     - Я ведь тебя ждала. Столько писем в посольство написала  и  ни  строчки
ответа.
     - Я был в служебной командировке.
     Парни  постояли и ушли, а я поймав такси повез Таню домой. До вечера мы
проговорили обо всем.
     Папа с мамой остались в Индии, а Таня вернулась и все  же  поступила  в
университет.
     - А что будет теперь с тобой?
     - Не  знаю,  Таня.  Меня  же  продали  пакистанской стороне. Фактически
списали.
     - Как продали?
     - Да так. Есть оказывается  еще  нелепости  нашей  политики.  Теперь  не
знают, что со мной делать.
     - Ты бежал?
     - Завоевал, если можно так выразиться, свободу.
     - Костенька,  миленький, ты ведь самый сильный. Я так ждала тебя. Я тебя
очень люблю.

     Прошло пол года. Война в Афганистане закончилась и обо  мне  вспомнили.
Меня  вызвали  на  Лубянку  в  ту же 248 комнату. Тот же старичок, перебирал
папку моего дела.
     - Поздравляю, Костров, вас повысили в звании.
     - Спасибо.
     - Не слышу бодрости.
     - Служу Советскому Союзу.
     - Вот так, а теперь к  делу.  Английский  знаете,  арабский  тоже.  Есть
предложение послать вас советником в Абу-Даби.
     - С женой?
     - Конечно.
     - Я бы хотел с ней посоветоваться.
     - Пожалуйста. Ответ в среду. Успеете все обсудить?
     - Так точно.
     - До свидания, товарищ старший лейтенант.

     - Так как, едем?- спросил я у Тани.
     - С тобой мне ни куда не страшно, хоть на край света.
     - Ты  знаешь,  я впервые стал испытывать страх. Страх за тебя, что бы не
потерять.
     - Зомби, дурачок ты мой. Это любовь.


Евгений Кукаркин.
Принц



ПРОЛОГ

     Мы стояли по стойке смирно перед адмиралом и ели его глазами.
     - Значит решили по выпендриваться, показать себя.
     Адмирал подскочил к моему лицу и заорал прямо в нос.
     - Кто разрешил? Я знаю, это все твои штучки.
     Я молчу и гляжу в его бешеные глаза. Он отошел  и  проскочив  мимо  нас
туда и обратно, вдруг застопорил.
     - Еще  одна  такая выходка и я вас... спишу, выгоню, уничтожу... Пижоны
говняные.
     Все, адмирал выдохся и спустил пары, теперь пойдет деловой разговор.
     - Потери, есть? - это уже спокойный голос.
     - Да. Четверо убитых и четверо раненых.
     - А у них?
     - Точной цифры не знаем. Мы  утопили  мини  подводную  лодку  и  четыре
катера  типа  МД.  Сколько погибло пловцов не могли уточнить, но их примерно
убито раз в десять больше. Взят один пленный
     - А теперь по порядку, расскажите все, - успокаивается адмирал.


 * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *

     После взрыва наших двух теплоходов в  портах  Анголы,  отряд  подводных
пловцов  прислали  из  России  для охраны плавающих судов вдоль африканского
побережья. Моей  группе  досталась  акватория  порта  Мосамедиш,  это  самый
неудобный  участок Анголы, так как расположен недалеко от Намибии и наиболее
чаще подвергался нападению нежеланных гостей.
     Наш "батя", адмирал, Смирнов, запершись со мной  в  каюте  сторожевика,
читал напоследок мне нравоучения.
     - Смотрите,  капитан-лейтенант,  не  распустите  ребят. На берег только
группой, а так, что бы на вашей  посудине  был  особенно  четкий  порядок  и
больше бдительности. Вы первая цель у диверсантов. Теперь по существу. Здесь
есть  наша  агентура,  вам  придется с ней держать связь. Не беспокойтесь, в
основном это информаторы, которые имеют источники в Намибии и ЮАР, именно по
вашим делам. Еще запомните, капитан-лейтенант, без помощи  местных  жителей,
вам придется очень трудновато. Заводите связи, друзей. Вот ваш агент.
     Адмирал написал на бумажке адрес и поднес к моим глазам.
     - Запомнили?
     - Да.
     Листок  упал  в  хрустальную  пепельницу  и  за  корчился  от ласкового
пламени, поднесенной зажигалки.
     - А вот пароль. У агента точно такой же.
     Адмирал протянул стертую монету.
     - Оставляю вам скоростной катер,- продолжал адмирал,- сторожевой  катер
и  мы  тут  зафрахтовали  баржу,  под  жилье  экипажа. Там ваше вооружение и
боеприпасы. Помощники хорошие. Начальник штаба  старший  лейтенант  Малышев,
командир  сторожевика  -  лейтенант  Жуков и ваш помощник - лейтенант Гусев.
Всего для охраны остается 28 человек, сюда входят катерники, офицеры, пловцы
и обслуга, радист, шифровальщик и кок. Кажется все. На месте сориентируетесь
быстрей.

     Мосамедиш  удобно  расположился  в  выемке  побережья.  Железнодорожная
ветка, обрывается где-то в центре Анголы, но питает порт пшеницей, полезными
ископаемыми и бандитами из группировок УНИТА или ЮАРовских диверсантов.

     Мой  первый  визит,  как  начальника Российской базы, был к губернатору
провинции.
     Седой, дряхлый негр, одетый в неимоверное количество одежды с  расшитой
шапочкой на голове приветствовал через переводчика, почему-то говорившего на
английском, меня и мою маленькую группу моряков.
     - Я  рад,  что наконец-то правительство, - говорил губернатор, - сумело
пригласить для защиты нашей территории, иностранных  специалистов.  Надеюсь,
что вы окажите существенную помощь свободной торговле иностранных судов...
     И  так далее... так далее, и так далее. Одни наборы фраз и все про одно
и тоже.
     Мне пришлось тоже сказать банальную  фразу,  типа:  "мы  поможем",  "мы
окажем"  и  прием  к  радости присутствующих, окончился. Следующим актом был
обед и невероятные знакомства.
     Среди толпы показалось русское лицо с курносым носом.
     - Здравствуйте, капитан-лейтенант, - сказало  оно,  -  Сергей  Собинов,
военный советник.
     - Здравствуйте, Михаил Иванович Рыжов.
     - Приятно  услышать  в  этом  городе  русскую речь, я рад, что мы будем
работать вместе. Хорошо, если бы вы нашли время и зашли ко мне, у нас есть о
чем поговорить.
     - Ваш адрес?
     - Отель "Олимпик", номер 44, телефон 24-12.
     - Я запомнил. Не страшно жить одному в отеле? Нам адмирал категорически
запретил там селиться.
     - Не страшно, - Собинов улыбается. - Заходите в гости.
     - Зайду, мне очень интересно...
     - Сейчас я вас познакомлю с местным богачом, с ним вам обязательно надо
быть вежливым и  обходительным.  Пойдемте,  его  поддержка  здесь,  это  сто
процентов успеха вашей миссии.
     Он  повел  меня к толстому негру, обмотанному тряпками, как губернатор.
На его круглом лице выделялся расплывшийся по щекам нос.
     - Господин  Анди,  познакомьтесь,  командир   Русской   морской   базы,
капитан-лейтенант Рыжов.
     Круглая, короткая, черная рука, энергично тряхнула мою кисть.
     - Почему, капитан, ваших военных моряков прислали так мало? - на чистом
английском  пробасил Анди. - Здесь мне кажется, нужны внушительные силы, для
того, что бы сдержать южан.
     - Господин Анди, имея даже внушительные силы, не всегда можно  одержать
победу   или   сдержать  противника.  Залог  успеха  современной  войны  это
профессионализм и своевременный сбор информации.
     - Ха... Однако, вы наверно правы молодой человек, примеры  истории  уже
были.  Несколько  лет  назад  300  бельгийских солдат разгромили 10000 армию
Лумумбы в Конго.
     - Или действия царя Леонида при Фермопилах против персов. Но я не  хочу
себя сравнивать с ни с Леонидом, ни с бельгийцами, я бы желал другого, иметь
мир  в этом районе и быть гарантом этого мира. Как вы считаете, я могу этого
добиться?
     Анди кивнул головой, с уважением оглядел мою фигуру и вдруг завопил.
     - Санди,  Дора,  детки,  пойдите  сюда,  познакомьтесь   с   виновником
торжества.
     От  толпы  мужчин  оторвались  две чернокожие женские фигуры, обтянутые
цветастой материей. Бесчисленное число длинных косичек покрывало их  голову.
Они  не были похоже на отца. Тонкие фигуры, более собранные носики и большие
глаза на черно-коричневых лицах. Я сначала даже не мог их различить,  только
по росту. Одна подлиннее, другая-меньше.
     - Девочки,  этот  богатырь  из  России,  вы сейчас видели его на приеме
губернатора. Занятнейший парень. Как тебя звать?
     - Миша, можно Майкл.
     - Лучше Майкл, познакомься, Майкл. Это длинноногая  Санди  и  коротышка
Дора.
     - Я не коротышка,- вспыхнула Дора.- Я еще не выросла.
     Она неплохо болтала по английски.
     - Ну конечно, ты еще будешь, как шест колдуна Ари.
     Дора   поежилась,   но  уже  ничего  не  сказала.  И  вдруг  мелодичным
колокольчиком заговорила Санди.
     - Майкл, к вам когда-нибудь можно приехать в гости? Я еще  не  была  на
военном корабле.
     - Можно.  Я  вас  даже  покатаю  на  катере. Кстати, у вас изумительный
голос. Вы никогда не пробовали петь?
     Санди и отец переглянулись.
     - Как-то не пробовала. Я не училась музыке.
     - Врет она, врет, - сказала Дора. -  Она  поет  да  еще  как.  Это  наш
папочка не хочет, что бы Санди была певицей.
     - Дора, как тебе не стыдно.
     - Я что, сказала что-нибудь не так?
     - Лучше,  если  пять минут ты помолчишь. Майкл, я ни разу не плавала на
большой воде. Это просто моя мечта, много страшной темной воды, ужас шторма,
качка и надежда на выживание. Если вы не против, обязательно приеду к вам  и
наверно очень скоро.
     - Я тоже хочу,- не выдержала Дора.
     - Я  наоборот,  ненавижу ужасов океана, - говорю я, - И хотел бы, чтобы
вы никогда не попадали в эти ужасные  переделки.  Лучше  приезжайте  к  нам,
поплаваем вдоль побережья при спокойной воде.
     - Заезжайте  к нам когда-нибудь в гости, молодой человек, - Анди кивнул
нам головой, - Я чувствую, вы нам очень понравились.
     Мы с Сережей поклонились дамам и только отошли, как тут  же  напоролись
на  двух  кокетливо  одетых  европеанок,  не  первой  молодости,  но  весьма
симпатичных.
     - Здравствуй Серж. Ты про нас  забыл?  Представь  нас  модому  человеку
тоже, а то все негры...
     - Ах да, Миша, это наши друзья. Мисс Розалинда и мисс Кейси, а это, как
вы уже знаете, командир русской базы капитан Михаил Рыжов.
     Дамы протягивают руки и я целую каждую поочередно.
     - Здесь так мало молодых европейцев, - жалуется Розалинда, - что каждый
новый человек событие для нашего городка.
     - Майкл,  вы прибыли вовремя, - вступает в разговор Кейси, - скоро сюда
прибудут молодые принцессы и знатные невесты горных племен Квандо  и  Квито,
прикатит  куча  женихов  из Анголы, Намибии, Конго и даже Заира. Здесь будут
такие празднества, закачаетесь.
     - А мы-то здесь причем?
     - Как? Вы же мужчины?
     - Не хотите ли сказать, что мы тоже можем попасть в разряд женихов?
     - Вы женаты?
     - Нет.
     - Тогда вас точно обкрутят. Здесь такое правило в эти дни, если девушка
оденет на мужчину гирлянду цветов, значит он ей приглянулся.
     - У нас в это время все  цветущее  побережье  опустошается,  -  говорит
Сережа, - девушки делают гирлянды для своих суженых.
     - А ты как?
     - А  я  женат.  Запомни,  информация  о  не  женатых с быстротой молнии
разносится по побережью. Ты думаешь Анди, так просто представил  тебя  своим
дочерям, нет. Здесь, Миша, другие порядки. Порядки матриархальных племен.
     - И когда будут празднества?
     - Через  два  месяца, - ответила Кейси. - Так что готовьтесь, мальчики.
Вы можете попасть в разряд женихов.
     Это явно относилось ко мне.
     - Сегодня уже здесь ничего не будет. Скучно у них проходят  приемы,  ни
танцев,  ни  всплесков  винных  эмоций.  Майкл,  приходите к нам. Мы живем в
купеческом квартале, - пригласила меня Розалинда.
     - Спасибо. Когда-нибудь обязательно зайду.

     Мы пока обживались,  исследовали  на  катерах  близ  лежащие  берега  и
привыкали к жгучему африканскому солнцу.

     Через  неделю  посыльный  принес  мне  записку  от  Анди.  Он  непротив
подъехать и встретится у меня на базе.

     Анди подъехал к мосткам пришвартованной баржи,  на  старенькой  машине.
Вместе с хозяином вышли его дочери. Я пригласил их на баржу.
     - Не  хотите  ли  пройтись  вдоль  побережья  на  сторожевом  катере? -
предложил я.
     - Ой, как интересно, - запищала Дора.
     - Циц..., - гаркнул Анди, - потом съездите. Мы не  могли  бы,  капитан,
поговорить где-нибудь отдельно.
     - Да, естественно, пойдемте ко мне в каюту. Лейтенант Гусев.
     - Я.
     Появился бравый заместитель.
     - Покажи дамам катера и готовьте сторожевой катер к походу.
     - Есть.
     - Мадам, прошу.
     Галантный  лейтенант подцепил за руку Санди и повел по палубе к катеру.
За ними, семеня ногами, спешила Дора.

     Мы  сидим  в  крохотной  каюте  и  Анди  с   любопытством   осматривает
обстановку.
     - Хотите коньяку? - предлагаю я.
     - Давайте.
     Я  разливаю  коньяк  и  подношу рюмку Анди. Он с подозрением смотрит на
коричневатую жидкость и мнется. Я выпиваю и закусываю долькой  лимона.  Анди
решил сделать тоже. Похоже коньяк понравился.
     - Виски и бренди я уже пил, а вот русский коньяк - первый раз. Хорошо.
     - Так что же привело вас ко мне?
     - Дела,  капитан,  дела.  Через  два месяца порт Мосамедиша будет забит
судами, суденышками и лодками. Будут большие праздники  и  поэтому  хотелось
бы, что бы в городе и порту было больше порядка. Я не скрываю свой интерес в
этом.  Несколько  торговых  кораблей  будут  моими  и  мне бы не хотелось их
терять.
     - Что вас беспокоит?
     - Мои друзья сообщили мне, что в намибийский  порт  Уолфиш-Бей  прибыли
два корабля ВМС Южно Африканской Республики. На них полно десантников. Опять
могут быть у нас диверсии.
     - Мне  об этом уже пришла шифровка из оперативного управления. Господин
Анди, вы здесь самый уважаемый человек и  мне  весьма  симпатичны.  Я  решил
обратиться к вам, так как мне нужна хоть какая-нибудь поддержка.
     Он кивает головой.
     - От  порта  Уолфиш-Бей  до границы с Анголой 700 километров. - начинаю
рассуждать я. - От границы Анголы до нашего порта еще  300.  Где-то  в  этом
промежутке  от нашего порта до Уолфиш-Бей, находится промежуточная секретная
база ВМС ЮАР, от куда и совершают набеги  морские  диверсанты.  База  хорошо
замаскирована  и,  по-видимому,  прекрасно  охраняется.  Так вот, мне от вас
нужно, что бы вы мне помогли найти координаты  этой  базы.  Корабли  которые
прибыли  в порт Уолфиш-Бей не пойдут с высадкой десанта в Анголу, они просто
подпитывают секретную базу своими людьми и  техникой  и  от  туда  совершают
лихие походы на побережье вашей страны.
     - Вообще то я об этом предполагал.
     - У вас есть какие то сведения?
     Анди задумчиво теребит свои толстые губы.
     - Нет.  Но  это,  пожалуй,  будет  для меня большой честью, оказать вам
услугу. Вы, капитан, можете положиться на меня,  я  постараюсь  вам  помочь.
Пожалуй,  я  с вами сейчас прогуливаться по морю не буду. Мои дочки надоели,
все упрашивали, хотели посмотреть океан. Вот и сопроводил  их  сюда.  Сам  я
качку  не  переношу.  Вы  присмотрите за ними, а я поеду в свою контору и по
своим каналам начну разыскивать эту базу.
     - Только нельзя ли это делать скрытно. Здесь шпионов полно и эти поиски
могут обойтись вам жизнью.
     Анди хмыкает.
     - . Хорошо, капитан. Развлеките  пока  моих  дурочек,  я  потом  вечером
пришлю за ними машину.

     Мы идем на катере вдоль побережья к границе Анголы. На мостике командир
катера  старший  лейтенант Жуков, лейтенант Гусев, я, Санди, Дора и рулевой.
Погода великолепная,  легкий  бриз  и  жгучее  африканское  солнце.  Офицеры
рассыпались в остроумии перед дамами и те смеются, хотя многого не понимают.
     - Смотрите,  тигр,-  говорит  Дора  и  показывает  на  полосатого зверя
выскочившего на песок побережья.
     - Здесь знаменитейший прекрасный заповедник, - подсказывает Жуков.
     Впереди, с правой  стороны  возникли  очертания  земли.  По  карте  это
единственный  на  западном  побережье  Африки огромный остров Лалу и я прошу
командира катера повернуть обратно.
     - Что-нибудь произошло? - спрашивает меня Санди.
     Она подошла ко мне и облокотилась на борт.
     - Нет. Но меня тревожит это необжитое человеком побережье.
     - Почему необжитое. Здесь в глубине лесных массивов очень много племен.
Еще когда была работорговля, первыми пострадали негры именно отсюда.
     - Все правильно. Простите,  я  сейчас  мыслю  другими  критериями.  Чем
грозит эта кажущуюся тишина для нас?
     Санди смотрит на проплывающий берег.
     - Я ни когда не любила тропические леса.
     Вдруг она выпрямляется и выбрасывает руку вперед.
     - Смотрите, там что-то черное на песке.
     Лейтенант Жуков тоже заметил пятно и катер поворачивает к берегу.

     На  песке  лежит  человеческая фигура, обтянутая в прорезиненный костюм
подводного пловца. Гусев и два матроса спрыгивают в воду и бегут к берегу.
     - Он еще жив,- кричит Гусев.
     - Давайте его сюда.
     У человека негритянское  лицо  и  вздувшиеся  воспаленные  губы,  глаза
закрыты  и  температура  под  50  градусов. Правый бок пробит чем-то острым.
Матросы снимают баллоны и ножами срезают костюм с пловца.
     - Английский костюм, все юаровские пловцы их носят, - замечает Гусев.
     Человеку вливают в рот воду. Он начинает шевелиться и вскоре  открывает
бессмысленные глаза. Глухое бормотание выходит из него.
     - Он просит еще воды, - перевела Санди.
     - Дайте ему воды.
     Негр выпивает много воды и закрывает глаза. Гусев проверяет пульс.
     - Отключился. Наверно заснул.
     Пловцу обрабатывают рану и заклеивают ее пластырем.
     - Ваши опасения по-видимому не напрасны, - говорит мне Санди.

     Сережа Собинов внимательно слушает мой рассказ.
     - Значит ты уверен, что секретная база где-то здесь на побережье.
     Он указывает карандашом на карту.
     - Да. Ближайшие стоянки южноафриканских кораблей слишком далеко. Лишнее
доказательство  тому пловец. У него акваланг рассчитан на восемь часов. Если
считать, по запасу кислорода, за сколько добраться до нашего  порта,  значит
база вот в этом районе.
     - За рекой?
     - Может  быть.  Но здесь весь берег на виду, даже бухточек и заливчиков
нет.
     - Что с пловцом?
     - Он умер. Но удар который он получил в бок не ножевой, это  осколочное
ранение.  Наш  врач  вынул осколок и мы предполагаем, что это кусок оболочки
магнитной мины южноафриканского производства. Она срабатывает  не  от  радио
сигнала, а от взвода часового механизма при контакте с твердой оболочкой.
     - Не  веселая  новость.  Слушай  еще одну информацию. УНИТА подтягивает
свои отряды к реке, вот здесь у электростанции, почти в центре Африки.
     - Здесь какие-нибудь силы есть?
     - Правительственный полк прикрытия и небольшой  отряд  добровольцев  из
МПЛА.
     - Не густо. Неужели эта каша заваривается к празднику.
     - Может быть. А может быть и нет. Меня больше всего волнует эта чертова
база. Осталось немного времени, ее надо найти.
     - Меня она тоже волнует.

     Я открываю дверь и натыкаюсь на смеющиеся глаза Кейси.
     - Входите, Миша, давно вас жду.
     - Именно меня?
     - Именно вас.
     Она  протягивает  ладонь,  на которой лежит голландский гульден. Голова
королевы стерта от длительного употребления.
     - Удивительно, - ошеломлен я. - У меня такой же.
     Я достаю из кошелька точно такой же изношенный гульден.
     - Я думал, что меня по этому адресу встретит мужчина, - продолжаю я.  -
Но встретить вас ни как не ожидал.
     - Вы что, огорчены?
     - Нет.
     Вот тебе и агент, ничего себе подарочек передали.
     - Хотите что-нибудь выпить?
     - Нет. Очень жарко.
     - Сейчас я вас немножко охлажу. Вы вот это видели?
     Она протягивает мне подводные часы пловца.
     - Откуда они у вас?
     - Купила  на  рынке у одного пьяницы. Я поставила ему стаканчик виски и
он мне поведал, что снял их с мертвеца, которого выкинуло  на  берег  в  100
километрах от Мосамедиша.
     - Как он там оказался?
     - Он  с  искателями приключений плавал в дельту реки Кунене, для обмена
товара на камни.
     - Это же граница с Намибией.
     - Ну и что? Здесь же ничего не охраняется.
     - Где мне найти этого типа?
     - Наверно там же у рынка.
     - Ты мне можешь его показать.
     Кейси колеблется.
     - Вообще-то у меня другие цели поставлены на сегодняшний день, но  ради
тебя я схожу на рынок.
     Она берет меня под руку и мы выходим из дома.
     - Пойдем пешком, это недалеко.
     - Давно работаешь на нас?
     - Как  родилась,  так  сразу  и приступила к работе. На полном серьезе.
Папа и мама русские эмигранты, которых потом привлекли работать на Россию  и
это мне досталось в наследство.
     - За мужем?
     - Была. Восемь лет была замужем. Дочка родилась, а потом началась война
с УНИТой  и  муж  пошел  на  фронт,  где и погиб. Девочку взяли в Калифорнию
родители мужа. Осталась одна.
     Мы подходим к рынку.
     - Вон он.
     Грязный, оборванный парень стоял у входа в кабачок и взглядом  тоскливо
провожал каждого, кто входил в дверь.
     - Эй, морячок, узнаешь? - крикнула ему Кейси и помахала рукой.
     Он сразу выпрямился, заулыбался и пошел к нам.
     - Мадам, рад вас видеть.
     - Здесь  один  парень  хотел увидеть тебя. Вот я его привела. Его звать
Майкл.
     - Мистер, рад познакомиться, меня звать Джейки.
     - Привет, Джейки.
     - Миша, я пойду, сами договоритесь.
     - Спасибо тебе, Кейси. Джейки, ты не хочешь выпить?
     - Не против.
     - Пойдем.
     Мы входим в дверь и Джейки ведет меня к свободному столику. Он садиться
спиной к окну, я напротив него и Джейки подзывает официанта.
     - Два виски. Не разбавленных.
     - Джейки, скажи, ты был на реке Кунене?
     - Был.
     - А что там делал?
     - Обменивал у некоторых племен, обитающих  там,  некоторые  вещички  на
камни.
     - Ты был один?
     - Нет. Нас была целая компания.
     - Ты  нигде  не  видел  там  военных  или  других лиц, не относящихся к
местным племенам?
     К нам приносят два стакана  виски.  И  Джейки  с  поспешностью  хватает
стакан  и  опрокидывает  в  себя и тут... из его кадыка выползает наконечник
стрелы. Джейки с выпученными глазами смотрит на стакан  и  падает  на  стол,
потом  сползает  на  пол. Я вижу в окно, как от кабачка несется раскрашенный
негр, забрасывая лук за спину.

     Я опять в "Олимпике" у Сергея.
     - Безусловно, Джейки что-то видел, поэтому  его  и  убрали,  -  говорит
Сергей.
     - Агент  мне  сказал,  что  он  был  не один. Джейки плавал с какими-то
искателями приключений, которые меняли у речных племен товары на камни.
     - Так, так. А теперь покрути серым веществом. Джейки не  разбогател,  а
по-прежнему  пьянствовал,  выклянчивая денежки у своих знакомых. Это значит,
что он и его напарники были посредниками в этой  купле  продаже.  Ангольские
алмазы  и  изумруды  очень ценятся в мире и такие обмены с племенами выгодны
только людям, способным выйти на международный рынок. Значит  их  завербовал
здешний богач.
     - В этом городе их можно посчитать по пальцам.
     - Верно.  Но нам сейчас нужны люди, которые вместе с Джейки мотались до
реки Кунене.
     - Так может мы у этих богачей и получим имена этих людей.
     - Так они их и выложили. Конкуренция не позволит им раскрыть свои тайны
и потом еще неизвестно, кто посылал.
     - И все же я тряхану одного человека.
     - Давай, давай. Удачи тебе.

     Это был шикарный дом. Первой выскочила Санди.
     - Майкл. Как здорово. Дора, папа, Майкл пришел.
     Анди выкатился животом вперед и как  старому  другу  пожал  руку.  Дора
вылетела и повисла на мне.
     - Капитан,  вы  самый  уважаемый  гость  в  моем доме. Пойдемте в дом.-
предлагает Анди.
     Кондиционеры и вентиляторы,  установленные  в  разных  местах  комнаты,
нагнетали прохладу. Было очень уютно.
     - А  мы  как раз говорили о вас, - сказала Санди. - Папа очень высокого
мнения о русских моряках.
     - Спасибо, господин Анди.
     В большой гостинной стояло пианино и судя по разбросанным нотам, на нем
кто-то тренировался.
     - Это  старшая  занимается,  -  заметив  мой  взгляд  сказал  Анди,   -
только-что  ушла  учительница.  Помните  на приеме у губернатора вы вскользь
бросили, что с таким голосом, как у Санди,  ей  надо  петь.  Я  сначала  был
против,  думал дочь с такими перспективами на будущее не должна драть горло,
однако поразмыслив решил, а почему бы и нет.
     - А что за перспективы у вашей дочери в будущем?
     - Санди и Дора очень знатного рода и самого  почитаемого  в  Африке.  В
свое время я покорил королеву племени Монгу...
     - Папа,  кончай хвастать, - возмутилась Санди. - Майклу неинтересно это
слушать.
     - Разрешите.
     Я сел за пианино и помял пальцы. Моя бедная мама, в свое  время,  очень
хотела  видеть  меня  музыкантом  и вдалбливала мне через учителей музыку до
восьмого класса, пока не  поняла,  что  не  лежит  у  меня  душа  к  музыке.
Интересно, прошло столько лет, получиться сейчас что-нибудь или нет.
     Первые  аккорды  "Апассионаты"  странно отразились от стен и поплыли по
комнате. Черт, мизинец плоховат, "деревянный" весь. А вроде ничего.  Конечно
не Клиберн, но сносно. Музыка стихает и в доме стоит звенящая тишина, только
где-то движок вентилятора чуть тихо поскрипывает.
     Дора  стоит  рядом  открыв  рот,  Санди сидит в кресле и прожигает меня
взглядом, Анди степенно развалившись на диване смотрит в потолок.
     - Браво, капитан, - первым говорит он. - Хотите колы?
     - Спасибо.
     - Что вы играли? - распрямляется Санди. - Просто  какие-то  невероятные
звуки влияющие на меня. Смотрите мурашки на руках.
     - Санди,  пойди  распорядись,  -  прервал  ее отец, - пусть достанут из
холодильников колу. Дора помоги устроить легкий столик на улице.
     Девушки уходят.
     - А ведь вы пришли ко мне, капитан?
     - Да.
     - По поводу базы.
     Я молчу.
     - Но я базы не нашел. Никто ее не видел и ничего не знает о ней. Я даже
посылал гонцов за реку Кунене.
     - Господин Анди, может вы мне что-то не  договариваете.  Я  именно  про
гонцов...
     Теперь молчит Анди.
     - Только-что  в  городе был убит пьянчуга Джейки, только потому, что по
указанию своего господина сплавал до реки Кунене и обратно.
     - Почему вы думаете, что он убит за это?
     - Посмотрите.
     Я протягиваю часы пловца.
     - Это Джейки продавал на рынке. Это часы подводного диверсанта, который
был убит взрывом мины, второго мы нашли на берегу,  когда  прогуливались  на
катере с вашими дочерьми.
     - Они мне рассказали об этом.
     - Так Джейки не договорил мне фразу, что он видел в дельте реки Кунене.
Стрела наемного убийцы прошила ему горло.
     - Но я-то здесь причем?
     - Я  поверю, что вы здесь не причем, если вы мне сообщите имена людей и
где их найти и именно тех, которые были отправлены вами вместе с  Джейки  за
драгоценными камнями в дельту реки.
     Анди подпрыгивает с дивана.
     - Вы заходите слишком далеко, капитан.
     - Это все, что вы хотите мне сказать?
     - Я  хочу  сказать,  что  бы вы убирались из этого дома. Вы перешли все
нормы гостеприимства.
     - Хорошо. Я ухожу, кстати, убийца  по  боевой  раскраске,  опознан  как
представитель племени Монгу.
     Я вижу как он застыл. Рот его захлопал и вдруг рев заполнил комнату.
     - Вон.
     На лужайке меня встречает встревоженная Дора.
     - Что там такое, что за шум?
     - Я разозлил твоего папу.
     - Так вы уходите?
     - Да.  До  свидания,  Дора. Извини, что так вышло. Передай Санди, чтобы
тоже извинила меня за беспокойство, которое я принес в этот дом.

     В каюте сидят все мои офицеры.
     - Сегодня  ночью  сторожевой  катер  выходит  на  операцию.   Руководит
операцией  старший лейтенант Жуков. Лейтенант Гусев пойдете на этом катере с
пловцами. Задача, дойти до дельты реки Кунене и вверх по  реке,  до  горного
массива, обследовать берега. Старшему лейтенанту Малышеву взять второй катер
и с другой группой пловцов обследовать дно акватории порта.
     - Если мы что-то найдем, - спрашивает Гусев, - пошуметь можно?
     - Вам надо утром явиться сюда. У вас только ночь.
     Жуков кивает головой.

     Когда  солнце  начинает  заходить,  база  пустеет.  Я  сижу  на барже в
импровизированной спаленке, когда окрик часового заставляет насторожиться.
     - Стой, кто идет?
     - Вызови командира, - раздался знакомый голос Собинова.
     Я выскакиваю на палубу.
     - Пропустить.
     Сергей сидит у меня.
     - У тебя можно выспаться?
     - Ложись. Что произошло?
     - Я сбежал с отеля. В городе, черт знает что твориться. В разных местах
нашли  пятерых  парней,  убитых,  как  говорят,  туземцами.  За  мной   тоже
установили слежку. Похоже кто-то убрал лишних свидетелей.
     - Я подразумеваю, что этот кто-то, уважаемый господин Анди.
     - Вот  бы  не  подумал.  Ведь ты же говорил, что Анди приходил к тебе с
просьбой об охране своих судов от диверсий в праздники.
     - Это надо понимать и по  другому,  Сережа.  В  праздники  диверсий  не
будет.  Они  могут быть до или после праздников. Анди хочет, что бы его дочь
была счастлива, выбрала себе достойного жениха и ни  чем  не  омрачать  этот
день.
     - Но  Анди  это  не  все.  Есть  же  разведка  ЮАР,  УНИТА, всякие банд
формирования.
     - Есть, но здесь он хозяин, которого они все не трогают  и  бояться.  Я
только-что узнал, что дочери Анди от королевы племени Монгу. Самого могучего
племени  плоскогорья  центральной  Африки.  Даже  ЮАР  не  очень-то  лезет в
конфликты с этим племенем.
     - Зачем же он тогда к тебе приходил?
     - Я считаю, он не хочет, что бы мы присутствовали  на  этом  празднике.
Его желание, что бы мы были в море.
     - Зачем?
     - А вот этого я не знаю.

     Утром  пришли  катера.  В  дельте реки никаких баз нет. Акватория порта
"чиста". Но что бы мне не говорили, я уверен база  есть  и  она  под  боком.
Мертвые пловцы только от туда.
     До праздников остался месяц.

     Кейси выпивает сок и задумчиво смотрит на меня.
     - Мне  тоже  кажется,  что  Анди  искусственно накаливает обстановку. Я
узнала, УНИТА не собирается в  праздники  переходить  границу,  там  не  все
идиоты.  Дело в том, что это праздник западной Африки и с народами и другими
государствами они конфликтовать не будут. Мало того,  часть  УНИТовцев  сами
явятся  на  праздник.  А вот с базой сложнее. Десантный корабль ЮАР вышел из
порта Уолфиш-Бей вчера.
     - Его наши засекут. В этом я не сомневаюсь.
     - А что если вас подставят?
     - Как это?
     - Все же сделают диверсию в праздники в порту, а  обвинят  вас,  потому
что плохо охраняли.
     - Не думаю.
     Мы замолкаем, потом Кейси задает мне вопрос.
     - А почему вы не женаты, капитан?
     - Как-то  не удалось. Сначала была девушка. Не женился, а потом служба,
сначала на Кубе, потом сюда.
     - А ведь мне первая Розалинда сразу сказала, что вы не  женаты.  У  нее
изумительный нюх.

     Я  выхожу из дома Кейси и стараюсь попасть на теневую сторону улицы. Не
успеваю пройти и ста шагов, как что-то ударяет мне в плечо. Я  оборачиваюсь.
Раскрашенный   полуголый  чернокожий  наставил  на  меня  длинную  трубку  и
приложившись к ней, надул щеки
     - Стой!
     Бегу к нему. Туземец стреляет и резво убегает. Вторая стрелка прошла  у
уха.  Мне  тяжело  бежать, ноги становятся ватные. Я замечаю как открывается
дверь дома Кейси и она бежит ко мне. Пелена застилает глаза...

     Белое лицо наклонилось ко мне и чья-то холодная рука  проводит  пальцем
по шее. Слышен голос.
     - Нет,  мадам, я не в силах. Сначала казалось, что это яд Кураре, но он
не парализован. Я не знаю, что это за яд. Вы меня слышите, больной?
     Мне кажется, что я плаваю в воде.
     - Слышу, - все же выдавливаю я.
     Опять плыву в воде и навстречу остров, тот  самый,  до  которого  катал
дочерей Анди.
     - Он весь мокрый, - прорывается голос Кейси.
     - Отвези  его  к  шаману  прибрежных  племен  у  речки Шанжи, это здесь
недалеко, может он поможет. Говорят он спас нескольких белых.
     А по карте остров  длиной  до  30  километров,  в  ширину  -12.  Наглые
обезьяны  сидят на деревьях и лопочут по своему обо мне. Я все плыву и плыву
в воде, а до острова никак не доплыть.

     В мой рот вливают какую-то жидкость и бубен грохочет  под  ухом.  Плечо
раскалено  и  кто-то безбожно копается в ране. Наконец грудь заливают чем-то
прохладным, а мне  опять  дают  горькую  жидкость.  Как  занудливо  грохочет
барабан.

     Шаман с большим удовлетворением смотрит на меня. Он мне что-то говорит,
но я не понимаю ни слова. Мои глаза прикованы к фонарику, что боком лежит на
циновке пола.
     - Откуда он у тебя?
     Теперь меня не понимает шаман. Он опять лопочет по своему. Я протягиваю
здоровую  руку  к  фонарику. Шаман что-то сообразил.. Взял фонарик к груди и
сказал.
     - Лалу.
     Это остров, который мне только-что снился.

     Я открываю глаза и вижу лицо Санди.
     - Как ты здесь очутилась?
     - Весь город узнал о покушении на тебя и я приехала сюда.
     - Тебе попадет от отца.
     - Отец уехал в Намибию.
     - А где Кейси?
     - Она в городе.
     - В меня стреляли твои соплеменники?
     - Да. Я знаю.
     - Зачем? Что я им сделал?
     - В этом виноват шаман нашего  племени.  Только  не  расспрашивай  меня
больше  не  о  чем.  Я не могу сказать тебе многого, но вся ненависть к тебе
моего отца, действия моих родичей, это результат предсказания нашего шамана.
     Надо мной появляется новое лицо. Это Дора.
     - Майкл, тебе очень больно?
     - Нет. Сколько я пролежал и где я?
     - Шесть дней. Ты в поселке племени  Шанжи.  Шаман  сказал,  что  будешь
жить, он вылечил тебя.
     - Наверно я уже не смогу играть на пианино.
     Красивая негритяночка кладет свою руку мне в ладонь.
     - Хочешь, я спою тебе?
     - Хочу.
     Она  запела, прикрыв глаза длинными ресницами. Это протяжная мелодия на
непонятном языке. Какие изумительные переливы, какой голос. Она поет, а  моя
душа  наполняется  тоской.  Не  знаю  почему,  но мне хочется плакать. Санди
кончает неожиданным переходом звука и становиться тихо.
     Ее палец проходит по моим глазам, выдавливая предательскую влагу.
     - Тебе понравилось?
     - О чем ты пела?
     - О любви колибри к  розовому  цветку,  который  сразу  завянет,  когда
длинный клюв птицы высосет его влагу.
     - Странно,  я  всегда  считал,  что песни черного народа полны ритмов и
энергичных всплесков жизни, а здесь все не так.
     - Это потому что мы выросли частично в городе,  прикоснулись  к  другим
культурам и наверно кое-что приобрели новое.
     Дора  тоже  держит  мою  вторую  руку,  я закрываю глазу и вижу колибри
которая неподвижно висит перед цветком, не решаясь запустить в него клюв.

     Около меня сидят Кейси и мой начштаба Малышев.
     - Я уже дважды приезжал,-  говорит  Малышев,-  и  все  ни  как  с  вами
поговорить не мог. Вы были без сознания.
     - Какие-нибудь новости есть?
     - Нет. Пока все по старому.
     - Слушай,  старлей,  собери  поисковую команду пловцов под руководством
Гусева и ночью, не доплывая на катере до  острова  кабельтовых  три,  сбрось
команду в воду.
     - Вы случайно не про остров Лалу?
     - Про  него.  Задача,  тайно  произвести разведку острова, особенно его
восточную сторону. Ровно через сутки, в  следующую  ночь  команду  взять  на
катер. Всю операцию разработайте сами.
     - Есть.
     - Что слышно о десантном корабле ЮАР?
     - Он прошел до реки Кунене и вернулся обратно.
     - Будьте  осторожны,  ребята.  Идите  готовьтесь,  все  должно начаться
сегодня ночью.
     Малышев убегает к грузовичку и скоро тот подняв облако пыли, исчезает.
     - Что нового, Кейси?
     - Анди укатил в Намибию.
     - Знаю, мне его дочки говорили.
     - Сегодня прибыл рудовоз из Уолфиш-Бея, он там.
     - Вот как. Ты не можешь меня перевезти в город?
     - Могу. Моя машина здесь. Но все же, я сейчас спрошу шамана,  можно  ли
тебе ехать.
     Она уходит и через двадцать минут возвращается.
     - Шаман не может отпустить тебя. Ты еще должен пройти обряд очищения.
     - Неужели это так важно?
     - Если  ты  не  хочешь  терять  дружбы  с  местными  народами,  это уже
необходимо.
     До праздников остается 17 дней.

     Только через два дня меня перевозят  в  Месамедиш,  Кейси  поместила  в
своем доме и тут же появились мои офицеры. Гусев возбужден.
     - Товарищ капитан, мы их нашли.
     Малышев раскрывает карту.
     - Точно  на  восточном  берегу  острова,  вот  здесь  база.  Одна  мини
подводная  лодка,  четыре  быстроходных  катера.  Человек  120   пловцов   и
обслуживающий  персонал  в лагере под деревьями. И спрятались как хитро. Тут
маленький заливчик с густой зеленью по берегам. Вот  в  этой  зелени  все  и
стоит.  Вообще вся западная часть острова с пляжами, а восточная одни густые
заросли.
     - Так и должно быть, - говорит Жуков, - штормы идут  только  с  запада.
Метеорологическая станция как раз предвещает недельную непогоду.
     - Вот черт, - я чуть не застонал от ярости. - У нас так мало времени.
     - А  может мы проедем вдоль побережья, а там пересечем на лодках пролив
и нападем на них, - предлагает Гусев.
     - Нет. Без орудий тяжелого  сторожевого  катера  нам  лагерь  сходу  не
взять. Придется ждать неделю.
     Когда офицеры ушли, Кейси сказала.
     - Сегодня   вернулся  Анди.  Розалинда  его  видела  в  городе  и  даже
разговаривала с ним.
     - Ну и что?
     - Ничего.

     Через час ко мне пришли гости. В комнату вплыл Анди.
     - Здравствуйте, капитан.
     - Господин Анди, вот не ожидал?
     - Вы все сердитесь на меня. Зря. У меня  просто  дурной  характер.  Сам
борюсь  с собой и ничего не могу поделать. Вот сорвусь, накричу на человека,
а потом понимаю, опять сделал глупость.
     - Что вы, господин Анди, разве можно  сердиться  на  человека,  который
чуть меня не отправил на тот свет.
     - Вы думаете это я? Зря.
     - А тех, шестерых, которые служили у вас?
     - Вот тех приказал убить я.
     Я  чуть не подпрыгнул на койке от такого признания. Видя мое изумление,
Анди продолжил.
     - Вы копнули слишком глубоко. Требования синдиката по добыче камней  не
разрешают исполнителям светится. Их просто убирают.
     - Это требования преступного синдиката?
     - Конечно,  неужели  известные мировые фирмы, позволили бы нам добывать
камни. Нет.
     - Кто же на меня тогда покушался?
     - Люди моего племени, но я к этому никакого отношения не имею. Я пришел
к вам как друг, тем более мои дочки от вас прямо без ума.
     - Что же мне скажет друг.
     - Я был в Намибии и узнал, что секретная база есть. И даже  узнал,  где
она находиться.
     - Где?
     - Я  вам  скажу,  но сначала у меня к вам огромная просьба. Я повторяю,
мои девочки без ума от вас. Мы люди знойной  Африки  и  трудно  нашим  детям
привыкать к цивилизации, а иногда даже губительно. Я боюсь за своих девочек.
Боюсь той трагедии, которая может произойти.
     - О какой трагедии идет речь?
     - Это...- он замялся,- предсказания колдуна.
     - Я колдунам не верю. Но что же он предсказал?
     - К сожалению, я не могу сказать.
     - Жаль...
     - Однако колдуны вас вылечили, а вы к ним так относитесь.
     - Да,  но  это  не  колдовство, это опыт предков, который передается из
поколения к поколению.
     - Дело ваше. Хотите верьте, хотите нет.
     - Пока не верю. Так где же база?
     - Я не докончил свою мысль. Я боюсь за своих девочек и хотел, что бы вы
были подальше от нашего дома, а в  день  праздников,  вы  использовали  свою
службу по назначению.
     - То есть, был в море.
     - Да.
     - Весьма  странное  условие.  Господин  Анди, я знаю свои обязанности и
поверьте, ни когда не хотел принести в ваш дом неприятности или не дай  бог,
болезни.  Но  я  вам  клянусь,  если  я  базу  не  найду и не уничтожу, то в
праздники обязательно буду в море. Так вы мне скажите, где база?
     Анди долго думает.
     - Скажу. Километров в 100 на юг от реки Кунене.
     - Это на территории Намибии?
     - Да там. Там у них подводные лодки и катера.
     - Господин  Анди,  вы  мне  врете.  Мы  уже  обследовали  побережье  за
границей, углубившись за триста километров до устьев сухих рек. Баз там нет.
     - Когда же вы успели?
     - Когда я болел.
     - Значит меня здорово обманули.
     - Все может быть.

     Ко  мне  часто приходят Санди и Дора. Кейси подружилась с ними и быстро
нашла общий язык. Оказывается у нее остались ноты известных в Европе опер  и
оперетт.  К  сожалению у Кейси нет в доме музыкальных инструментов, но Санди
поет без музыкального сопровождения по нотам и меня поражает звук ее голоса,
ранее слышанных вещей.
     - Талантливая девочка, - говорит мне Кейси. - Ей бы  учиться,  может  в
Кептауне или лучше в Европе.
     - Попробуй   убеди   ее  отца.  Он  скрепя  сердце  разрешил  ей  здесь
заниматься.
     - Хоть он и богатый и вкусил цивилизации, но все равно остался дикарем.
     Вскоре я стал подниматься, ходить и решил,  что  пора  возвращаться  на
корабли.  Нужно  было  готовить операцию по уничтожению базы. Тем более, что
штормы скоро кончаться.
     До праздника осталось десять дней.

     В операции участвуют все, кроме одного заболевшего матроса, которого  я
оставил  сторожить баржу. Только успокоились ветра, как мы под вечер снялись
и пошли на двух катерах к границе,  к  проклятому  острову.  Не  дойдя  трех
километров   до  острова,  мы  спустили  всех  пловцов  в  воду  и  пошли  к
африканскому берегу, чтобы переждать четыре часа, пока пловцы  доберутся  до
лагеря.

     Все.  Пора. Катера вошли в пролив. Мы идем приглушив работу двигателей,
но кажется, что грохот идет по всему побережью. Вот  и  проход  в  маленький
заливчик. Но тут вспыхивает прожектор и его луч упирается в наш сторожевик.
     - Огонь!
     Грохот  пулеметов  и орудий взрывает ночь. Очередь из крупнокалиберного
пулемета второго катера разбивает прожектор и сторожевик врывается в  залив.
Второй  катер,  по  плану,  караулит  выход  из  залива.  Теперь мы включаем
прожектор и тут же луч уперся в рубку мини лодку. Орудия катера в упор садят
по лодке снаряды и тут  оживает  все  побережье.  Начинают  стрелять  кусты,
деревья, катера.
     - Перевести огонь по катерам,- приказывает Рыжов.
     Кто-то  вскрикивает  и  пулемет  задирает  ствол  в  небо. Я бросаюсь к
башенке и вижу неподвижный поникший силуэт матроса. Страшная боль в плече не
позволяет вытащить тело. Наконец, с помощью  боцмана  с  трудом  выбрасываем
матроса  из  пулеметного  гнезда.  Боцман  садиться  в гнездо и опять грохот
пулемета сливается с тявканьем орудий и других огневых средств.
     Вспыхивает один из катеров противника, осветив неровным светом заливчик
и его побережье. Вдруг из под берега выскакивает на воду тень, вот еще одна.
Они несутся в пролив и тут их в упор расстреливает наш  катер.  Первая  тень
взрывается   ярким   пламенем,  вторая  впиливается  носом  в  борт  катера,
охраняющего проход и застревает там. Крики и мат несутся с той стороны.
     Около меня вспыхнула огоньком броня и звоном отдалось в  ушах,  в  туже
минуту огоньки и гул металла запрыгали везде.
     - Носовое, дайте огня левее. Подавить точку.
     Два  выстрела всплеском озарили темноту. Мы поливаем нависшие над водой
кусты. Грохот везде ужасный. Вдруг вспыхивает огонь, чуть ли  не  до  небес.
Стрельба  сразу  стала  затихать.  Еще одна вспышка и вскоре побережье узким
куском запылало вовсю. Несколько фигур прыгают в воду и  пулеметы  с  катера
принялись  молотить  по  черным  барахтающимся  точкам. В верх пошла зеленая
ракета.
     - Отходим.
     Катер разворачивается и мы подходим к  сцепившимся  у  выхода  в  залив
катерам.
     - У вас все в порядке? - кричит Жуков.
     - Сейчас,  товарищ  капитан, оттолкнем эту посудину, - отвечает мичман,
командир катера. - Мы захватили пленного.
     Катер стал поворачиваться и нос  противника  выполз  из  его  бока.  Мы
отходим  метров  на  десять  и  наши  пушки  с  первого  выстрела  поджигают
неподвижную посудину.
     С соседнего катера мичман кричит.
     - Мы потеряли ход.
     - До города дойдете?
     - Конечно, если большой волны не будет.
     - Тогда идите до города, не ждите нас, а мы подберем своих.

     Своих пришлось ждать долго. С семью ранеными и  убитыми  к  нам  пришло
десять человек. Вдалеке небо светилось красным пятном земных пожаров.

     Сергей долго жал мне руку.
     - Ты  не  представляешь,  что  мы  сделали.  Это же для них катастрофа.
Теперь уж точно будут только наземные операции.
     - Я потерял четверых, четверо ранены. Один катер  поврежден,  но  после
праздников,  местные  предпортовые  мастерские  обещали отремонтировать его.
Действительно, здесь дырку мы заткнули, но поверь, появятся другие.
     - Что говорит пленный?
     - Этот отряд морских пловцов ВМС ЮАР, существует на острове  два  года.
Задача  отряда,  проведение  диверсий  на  советских  и  других  судах, сбор
разведывательных данных.
     - Ты знаешь, что сюда, в связи с событиями на острове  Лалу,  едет  для
расследования, командующий?
     - Знаю и предвижу бурю.
     - За что же?
     - За  то,  что своевременно не предупредил главный штаб в развертывании
боевых действий против ЮАР.
     - Но Лалу ангольский остров.
     - Зато пловцы ЮАРовские.
     До праздников осталось три дня.

     Адмирал внимательно выслушал мою исповедь.
     - На первый раз, я вас прощаю, но если вы еще  раз  проведете  операцию
без  разрешения центра, считайте вашу карьеру оконченной. Пленного отправить
в Луанду с подробным рапортом о прошедшем бое.



 * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

     Город наполняется чернокожими людьми. Дороги,  порт  и  железнодорожный
вокзал  заполнены  прибывающими.  Неописуемые  краски одежды, полуобнаженные
тела замелькали везде. Целые таборы заполнили и заняли  улицы,  не  позволяя
заснуть и отдохнуть местным гражданам от песен, плясок и грохота барабанов.
     Я получил от губернатора приглашение на трибуну почетных гостей. Прежде
чем уйти на праздник, собрал офицеров.
     - Старший лейтенант Малышев, вы остаетесь за старшего. Катера сейчас же
вывести  за акваторию порта иначе их зажмут к барже прибывающими суденышками
и лодками. На баржу никого не пускать. Усилить ее караул.
     - Можно мне в город?- спросил лейтенант Гусев.
     - Можно. Только без оружия.

     На импровизированных мостках, сверху затянутых тентом, сидели  почетные
гости.  В основном, местные уважаемые люди их жены и дети, гости из соседних
городов, несколько дипломатических представителей. Рядом со  мной  очутились
Кейси и Розалинда.
     - Капитан, можно к вам?
     Они бесцеремонно оттесняют какую пару и садятся с двух сторон.
     - Знаете сколько здесь придется сидеть, капитан?
     - Нет.
     - Часов двенадцать.
     - Ого. Как вы думаете, мы выдержим?
     - Не первый раз. Я уже шестой раз,- похвасталась Розалинда.
     - Смотрите,  мужчины  выстраиваются  вдоль улицы. Их равняют старосты,-
воскликнула Кейси.
     - Как же девушки будут выбирать, здесь же тысячи не женатых парней?
     - Что ты. У них все это  продумано.  Старосты  еще  заранее  обговорили
сколько  девушки  возьмут  мужчин  и  из какого племени. Здесь же не простые
парни и девушки. Это дочери и сыновья  знатных  воинов,  вождей,  шаманов  и
колдунов.  Если  бы сюда выпустить всех женихов Африки, то нашего городка не
хватило бы, а процедура шла  несколько  суток.  Но  смотрите,  как  они  все
накрашены. Каждое племя имеет свой цвет.
     Действительно, это было буйство красок, перьев и боевой одежды.
     - Пошли, смотрите пошли. Первые идут племена Квито.
     В  конце  улицы  раздался  грохот  барабанов  и крики хора. Первыми шли
двадцать барабанщиков, руками отбивая по натянутой кожи  однообразный  ритм.
За  ними  десятки  полуголых  женщин  с  венками  в  руках извиваясь в такт,
выкрикивали слова непонятных песен. Коридор мужчин  сузился  при  подходе  к
трибуне.   Мужчины-женихи  стали  тоже  что-то  выкрикивать  тряся  в  руках
воображаемые копья. Народ, стоящий за живой цепью мужчин зашумел,  завыл.  И
тут  взорвался  шквал голосов. Одна из женщин набросила венок на обнаженного
негра. Другие тоже начали  накидывать  венки  и  вскоре  наступил  настоящий
базар.  Все  смешалось.  Перед нами проходила и танцевала по звуки барабанов
толпа.
     - Как же они различат свих невест в этой каше? - удивился я.
     - Майкл, это же спектакль. Там уже все старейшины  решили.  Ты  смотри,
что делается дальше.
     По  мгновению палочки, вместо ушедших женихов толпа выдавила новую цепь
мужчин.
     - Идут Квандо,- крикнула Розалинда.
     Это был что-то совсем другое. Женщины с закутанными лицами  делали  под
ритм  барабанов  два  шага  вперед,  один  назад  и  таким  темпом  медленно
продвигались к помосту. Они не пели, они просто выбирали женихов.
     Вот одна выискала кого-то и повесила на него венок.  Тот  встал  с  ней
рядом  и  принял марш движения. Колонна увеличилась в размере и торжественно
прошла перед нами.
     Появились речные племена Шанжи. Здесь впереди шли шаманы и колдуны. Они
выли, плясали стучали в бубны и барабанчики. Здесь я увидел  своего  старого
знакомого,  который  лечил  меня.  На  его груди вместо амулета висел фонарь
пловца. Низкорослые женщины передвигались за ними, отдаваясь ритму  танца  и
плясали  кто  во  что  горазд.  Вдруг все изменилось, женщины набросились на
своих суженных и потащили в свой бедлам. Пляска занялась на месте и пол часа
никто не двигался вперед. Наконец шаманы пошли в прорыв и новый  ряд  мужчин
выстроился вдоль улицы. На этот раз все затихли.
     - Монгу пошли.
     Раздался  равномерный  грохот,  не барабанов, нет, то шлепали по дороге
ноги. Шестьдесят мужчин на плечах несли  носилки  со  своими  принцессами  и
королевой. Впереди плыла королева. Замотанная в белые одежды старая высохшая
женщина. Сзади двигались носилки принцесс.
     - Майкл, это Санди и Дора, - воскликнула Кейси.
     Да  я  тоже  увидел их напряженные лица и руки сжавшие венки. Принцессы
приближаются  к  нам  и  народ  почтительно  склонил  головы   перед   ними.
Мужчины-женихи  встали  на  одно колено. Носилки проплывают мимо них и вдруг
замирают перед нашими подмостками. Санди  кивком  подзывает  воина  племени,
подает ему венок и что-то говорит. Воин берет венок и идет к нам на трибуну.
Он  подходит  ко мне и накидывает цветы на шею. С соседних носилок раздается
яростный вскрик. Дора выбрасывает свой венок на дорогу под ноги носильщикам.
Теперь толпа взрывается.
     - Майкл, они сошли с ума, - вскрикивает Кейси.
     Теперь лицо королевы заинтересовалось  мной.  По  ее  знаку  два  воина
пробираются на подмостки и невежливо взяв меня под руки тянут за собой.

     В доме губернатора шум и вопли. Анди в ярости подлетел ко мне.
     - Ну  почему  тебя не убили, почему все против меня. Я старался сначала
без крови убрать тебя с праздника, потом пытался убить, но боги за тебя. Как
только ты появился в этом городе, мне колдун сразу  сказал,  какую  роль  ты
сыграешь в этом обряде.
     Сзади  раздался каркающий голос. Я ничего не понял, но Анди изменился в
лице и повернувшись, что-то заговорил. Передо мной стояла королева.
     - Королева спрашивает, - залопотал Анди. - Знаешь ли ты  обряд  племени
Монгу?
     - Нет.
     - По обряду, муж принцессы должен быть с ней, пока она не забеременеет.
Потом  должен  уйти  от  жены,  куда  угодно, хоть на край света. После моей
смерти принцесса будет королевой, а ее дети будут- королевские  дети.  Мужья
другой  крови  могут  взять детей, если захотят конечно, к себе, но только с
тринадцати лет, с условием, что через  три  года,  отдадут  их  на  праздник
любви.
     - Анди, объясни мне, у тебя было двое детей, значит ты посещал королеву
позже.
     - Не твое дело,- взрывается Анди.
     - Почему это?
     Все вздрогнули. С непроницаемым лицом перед нами стояла Санди.
     - Майкл,  если  я рожу дочь, ты будешь приходить ко мне сколько угодно,
пока я не рожу сына.
     - Доченька, он же не наш, он белый. У тебя  дети  могут  быть  белые  и
тогда племя не позволит тебе быть во главе их.
     Королева и Анди начали пререкаться и вдруг Санди мне перевела.
     - Королева  сказала,  что  любого цвета кожи ребенок будет принадлежать
племени Монгу и соответственно все права королевских детей сохраняет. Это ей
сказал колдун и она уже давно подготовилась к сегодняшним событиям.

     Нам отделили комнату во доме Анди и мы с Санди остались одни.
     - Майкл, поцелуй меня, - просит она.
     Прижимаюсь к ее губам и вижу глаза испуганного котенка.  Мне  ее  стало
так жалко, что нежно прижимаю к себе, а потом подняв на руки несу к кровати.
Санди бьется подо мной, потом затихает.

     У  нас  уже  несколько  дней продолжается свадьба, а на улице похороны.
Вдруг скончался Анди и  два  воина  племени  Монгу.  Королева  приказала  их
похоронить в землю.
     - Они не умерли, - говорит мне Санди, когда мы валяемся на кровати.
     - Как же так, я же видел как их засыпали землей?
     - Нет.  Им  дали  выпить  специальную  жидкость и они заснули. Через 12
часов их выкопают шаманы и продадут в рабство.
     - Тебе не жалко твоего отца?
     - Нет. Он хотел твоей гибели и заслужил свое. Те двое  тоже  покушались
на твою жизнь и пойдут туда же.
     - А кто будет владеть всем имуществом и богатством Анди?
     - Дора, его дочь. Она остается здесь.
     - Значит ты уходишь?
     - Да.  Племя  теперь  не  отпустит  меня  до  конца своих дней. Колдуны
предсказывают кончину моей матери и я должна заступить на ее место.

     Через двадцать дней племя Монгу ушло из города. Вместе с  ними  ушла  и
Санди.

     Мы  патрулируем  побережье океана и теперь тщательно осматриваем остров
Лалу.
     - Может осмотрим залив, - просит Гусев.
     В заливе торчит из воды одна мачта потопленного у побережья катера. Два
сожженных остова стоят у обожженных берегов. Вот и мини подводная лодка, она
притоплена до поднятого люка. На берегу  следы  пожара,  остатки  обгорелого
имущества и разбросанные зверьем кости людей. Немного правее, где огонь сдох
от  сырости  болота,  стоит  длинный  закамуфлированный  ангар  с  пробитыми
стенками от  снарядов  и  пуль.  Он  набит  снаряжением  подводных  пловцов,
оружием, патронами и продовольствием.
     Гусев  приносит  несколько  банок  колбасы и три кинжала. Один он дарит
мне, а другим ловко вскрывает банки.
     - Ничего, жить можно,- жует он содержимое.- Капитан, а там в  конторке,
в  ангаре, мы нашли бухгалтерские книги. Южноафриканцы бухгалтерию вели и на
накладных имя поставщика. Знаете кто?
     - Нет.
     - Анди.
     - Пошли от сюда.
     - А как быть со всем барахлом?
     - Пусть лежит. Речные племена может потом все приберут.

     Кейси встретила меня холодно.
     - Как жизнь молодоженов? - кисло спросила она.
     - А ни как. Жена мена меня бросила через двадцать дней.
     - Это что, шутка?
     - Нет. На полном серьезе. Я опять на свободе.
     Похоже она смягчилась.
     - Майкл, плохо дело. Вроде начинается война. Луанда полностью испортила
отношения с УНИТой. А ЮАРовцы, обозленные уничтожением своей базы, подтянули
два полка к реке Кунене. Повод к войне уже есть. Это то,  что  правительство
Анголы ограничило подачу электроэнергии с гидроэлектростанцию на реке Кунене
северным районам Намибии.
     - Чем это все грозит нам?
     - Тебе надо думать о сворачивании базы и возвращении в Луанду.
     - Но я не получал приказа?
     - Ты  просто  будь  готов.  Африканцы  перейдя  реку  спокойно захватят
Месамедиш. Ни сил, ни заслонов, что бы задержать их, нет.

     - Майкл, Майкл, постой.
     Рядом со мной стоит запыхавшаяся Дора.
     - Здравствуй, Дора.
     - Почему ты ко мне не заходишь?
     - Я думал, ты на меня обижена и теперь ненавидишь.
     - Дурачок, приходи. Я просто с того праздника стала  старше  и  мудрее.
Поставила  себя  на место сестры и поняла, она права. Мы завязаны племенными
предрассудками и теперь должны страдать всю жизнь.
     - Как ты живешь?
     - Сама не знаю. Отец оставил громадное достояние. Здесь и земля,  скот,
фабрики, корабли. Мне в этом явно не разобраться. Пришлось взять помощников.
Кейси здорово помогла. Она нашла людей, которые сейчас этим занимаются.
     - Ты теперь самая богатая невеста Анголы.
     - Лучше бы я была бедной, но твоей женой.
     - А как же племя?
     - Не  трави  душу. Это камень на шее. Бедный отец жил все время двойной
жизнью. Занимался бизнесом, подчинялся королеве и нравам своего племени.  От
этого и погиб.

     Встревоженный Сергей сидел у меня на барже и писал какие-то бумаги.
     - Миша,  надо срочно эвакуировать три русские семьи от сюда и несколько
семей белых.
     - Значит все-таки будет война?
     - Уже война. Правительственный полк разбит и отходит к  Лубанго.  Через
два дня ЮАРовцы будут здесь.
     - У меня кроме двух катеров и этой баржи ничего нет.
     - Ты здесь представитель России и проси у губернатора любые суда.
     - Я думаю, что губернатору не до нас.
     - Тогда ищи другие способы эвакуации.

     Я  помчался  в  управление  порта  и  через  час  выяснил,  какие  суда
находиться в акватории порта.

     - Ты? - Дора с изумлением смотрела на меня.
     - Я пришел к тебе за помощью.
     - Что-нибудь произошло?
     - Да. Война. Войска ЮАР и отряды УНИТА перешли границу  и  сейчас  идут
сюда.
     - Так. Что же я должна сделать?
     - Два  твоих  пустых судна стоят в порту. Надо эвакуировать часть семей
из города в Луанду.
     Дора подошла к телефону.
     - Алле... Это Катаба? Сделай так, что бы  два  моих  судна,  стоящие  в
порту,  пришвартовались  к  барже  русского  представителя.  Да,  да.  В его
распоряжение полностью. Я знаю.
     Она повесила трубку.
     - Он сказал, что южноафриканцы за помощь русским могут напакостить мне.
Пусть только попробуют. Будут иметь дело не со  мной,  а  с  племенами  всей
Африки.

     Я не ожидал такого наплыва людей, желающих выехать в Луанду. Здесь были
не только  белые,  но  и много негритянских семей, в которых мужчины верой и
правдой служили МПЛА.
     Кто-то стукнул меня по плечу.
     - Привет.
     Передо мной с горой чемоданов стояла Кейси.
     - Значит, удираем?- спросил я.- Может тебе  не  надо.  Тебе  ничего  не
сделают
     - Удираем.  Как  это  у  нас по русски, береженого бог бережет. Куда ты
меня погрузишь?
     - Ко мне.
     - Ого. Недавно женился и уже к другой.
     - Не к другой, а к тебе.
     Глаза Кейси приобрели необычную живость.
     - Это уже мне очень нравиться. Так где твоя каюта?
     - Пойдешь на сторожевой катер к Жукову, он тебя поселит.
     - У меня тут еще подруга, Розалинда.
     - Увы. Розалинда пойдет на рудовоз. Своих агентов  мы  бережем  больше,
чем их подруг.

     Я  так и не успел поспать. Вечером пришла шифровка. По спутнику засекли
движение двух кораблей ЮАР  к  границе  Анголы.  Фактически  до  их  прихода
осталось  двенадцать  часов.  Пришлось срочно перегружать имущество баржи на
рудовоз. Тут еще подошел растрепанный отряд МПЛА в 250 человек и вскоре  два
перегруженных  корабля  ушли  в  гладь  океана.  Господи.  Только бы не было
шторма.

     Офицеры и Собинов сидят в кают компании сторожевика.
     - Если мы не задержим южноафриканцев, то они  догонят  наши  тихоходные
суда и уничтожат их, - говорит Малышев.
     - Для этого мы и остались здесь.
     - Если   мы  ввяжемся  в  перестрелку,  нас  просто  уничтожат  крупным
калибром.
     - Зачем нам погибать. У нас есть пловцы, пусть идут навстречу кораблям.
Гусев, готовьтесь. Возьмите снаряжение, мины "липучки", легкий катер в вашем
распоряжении. Гоните к острову Лалу. Они наверняка пройдут мимо его.
     - Я понял. Разрешите идти.
     - Да.
     - А что мы будем делать? - спросил Жуков.
     - Ждать, ждать своих товарищей.

     Сторожевой  катер  отошел  от  баржи,  когда  в  город  входили  отряды
южноафриканцев. Мы вышли на рейд и стали дрейфовать на виду у берега. На мол
выползли  две  бронемашины  с  75  миллиметровыми  пушками грозно зашевелили
стволами.
     - Жуков, ты чего ждешь? - рявкнул я.
     - Носовое, огонь! - скомандовал старлей.
     От первого  же  снаряда  бронемашина  подпрыгнула  и  задымила.  Вторая
поползла задом назад и вскоре исчезла за пакгаузами.

     Кейси встревоженно уставилась на меня, когда я ввалился в каюту.
     - На нас напали? - спросила она.
     - Нет. Мы просто пуганули ЮАРовцев.
     - Чего мы не отправляемся?
     - Своих ждем. Гусев с пловцами ушел на встречу с кораблями противника.
     - На катере? Да его же убьют. Расстреляют из орудий, ракет.
     - Он  должен задержать их. Иначе они догонят два наших, набитых людьми,
тихоходных судна и утопят их.
     - А мы?
     - Если Гусев не задержит их, мы погибнем тоже, приняв неравный бой.
     - Господи, спаси наши души.
     - Ты меня извини, я прилягу.
     - Ложись.
     Она подсела к иллюминатору.
     - Положи голову сюда.
     Кейси положила мою голову к себе на  колени  и  пригладила  волосам.  Я
закрыл глаза и... заснул.

     Проснулся от голосов.
     - Товарищ капитан, наши идут.
     По-прежнему   голова   лежит   на  коленях  Кейси.  Она  сама  дремлет,
прислонившись к переборке. В дверях стоит старшина.
     - Сколько времени?
     - Четыре часа.
     - Ого.
     Проспал восемь часов. Быстро выхожу на верх. Хоть и  темно,  но  все  в
сборе.
     - Где они?
     - Вон.
     Вдали замелькали сигнальные огни.
     Вскоре катер подошел к нашему борту и Гусев перескочил к нам.
     - Товарищ капитан лейтенант, задание выполнено. Потерь нет.
     - Где южноафриканцы?
     - Мы подорвали один корабль и они поволокли его назад в Намибию.
     - Да расскажи толком.
     Мы вваливаемся в кают-компанию.
     - Значит так, подошли мы к Лалу, встали под берег. Старшина Кондратюк и
докладывает:  "Товарищ  лейтенант,  а южноафриканцы-то завернули за остров и
идут по проливу. Вон по локатору куда две точки свернули". Быстро  катер  мы
погнали  по  проливу  тоже,  но  прижимались  к самому берегу. Не доходя, до
известного нами заливчика кабельтовых три, прижались к  берегу  и  выбросили
пловцов.  Оказывается десантный корабль зашел в заливчик забрать все барахло
и имущество, которое осталось от базы. Ну пока они занимались загрузкой,  мы
им  две  липучки  посадили и назад. Потом как рвануло. Только через два часа
второй сторожевик на буксире потянул десантный корабль домой.
     - Ну что же, теперь в Луанду.
     - Топлива мало на катере,- сказал Гусев.
     - Жуков, поделимся?
     - Дойдем.

     В Луанде нас расформировали. Катера вошли в состав морского  дивизиона.
Меня  перебросили в морской штаб. Сережу Собинова послали советником в вновь
формируемую дивизию. Обстановка в Анголе накалялась. Южноафриканцы вместе  с
отрядами  УНИТы  заняли  весь  Юг Анголы и подошли к столице Луанде. Здесь и
произошло самое решающее  сражение  на  реке  Кванза.  Наши  катера  приняли
активное участие в этом бою, поддерживая огнем наступающие правительственные
войска и осуществляя их переправу вслед за разгромленным противником.

     Несмотря  на  войну,  жизнь в столице била ключом. Кейси поймала меня у
проходной морского штаба.
     - Майкл, сегодня прием в посольстве Заира.
     - Ну и что?
     - Губернатор Мосамедиша встретил меня и просил привести  тебя  на  этот
прием.
     - Вот черт. У меня сейчас работы полно. Наверно не смогу.
     - Погоди. Вон кафе. Там должен быть телефон, зайдем туда.
     Мы  зашли  в  кафе и Кейси бросилась искать телефон. Через десять минут
она пришла к стойке.
     - Все в порядке.
     - Что ты там еще натворила?
     - Я звонила губернатору. Он сказал, что уладит этот вопрос.
     - Ты с ума сошла. Сейчас война, кто меня отпустит.
     - Сейчас-то и отпустят. Южноафриканцы бегут, фронт шагает  семимильными
шагами  к  границе.  Так  что  все  будет в порядке. Ты остановился в отеле?
Поезжай туда. Переоденься в  парадную  форму,  приведи  себя  в  порядок.  Я
подъеду попозже.

     В отеле у администратора истерика. Через каждую минуту звонят телефоны,
все ищут  меня.  Я поднял трубку при очередном звонке и услышал голос своего
начальника.
     - Где ты там шляешься. Звонили из канцелярии президента и просили,  что
бы  тебя освободили на два дня. Сегодня прием в посольстве Заира, а завтра у
президента встреча с вождями племен. Не знаю почему  тебе  такой  почет,  но
смотри не подведи нас, не ляпни там чего либо лишнего.
     - Хорошо. Постараюсь не ляпать.
     Через  минуту  опять  звонок. Старательно говорящий голос по английски,
просил меня прибыть сегодня на прием в посольство Заира.

     Кейси явилась в бальном платье синего цвета. С большим вырезом  спереди
и сзади.
     - Слушай, там дикари, а ты так разоделась.
     - Они  уже  вкусили цивилизации и поверь, придут еще лучше одеты чем я.
Пошли, машина ждет.

     Перед сверкающем  зданием  посольства  полно  народа.  Мы  подъехали  к
парадному входу и мальчик, натянутый во фрак, вежливо спросил наши фамилии.
     - Прошу вас,- он склонил голову и открыл дверь.
     Мы  с  Кейси  проходим холл, подходим к большим дверям, приемного зала.
Дворецкий нам открывает двери и сейчас же торжественный голос  по  английски
сообщил.
     - Принц Майкл, муж королевы племени Монгу.
     Передо  мной почтительно склонили головы мужчины и женщины. Посол Заира
с поклоном пожимает руку и говорит.
     - Я  рад  познакомиться  с  вами  и  очень  приятно  видеть  вас,  ваше
превосходительство, в нашем доме.
     - Спасибо, господин посол.
     Я целую руку его жене и прохожу в зал. Сзади семенит Кейси.
     - Кейси, что твориться? Ты мне можешь объяснить?
     - Неужели  тебе  не  понятно.  Старая  королева  умерла  и  Санди стала
правительницей могучего племени. Вся Африка знает, кого она выбрала  в  свои
мужья. Теперь ты здесь самый уважаемый гость.
     Несколько  пестро  одетых негров поспешно сжимают мне руки и лопочут на
своих непонятных языках. Кейси оказывается неплохо переводит.
     - Вожди замбийских племен, высказывают тебе свое почтение.
     - Скажи им что-нибудь. Ты знаешь, что говорить.
     Кейси объясняется с неграми и вскоре они нас отпускают дальше. Но масса
людей хочет мне пожать руки и больше часа я  до  отупения  пожимаю  белые  и
черные руки.
     Наконец  нас  сажают  за  стол. Мое место рядом с послом и посол первый
тост произносит в честь здоровья молодой  королевы  Санди.  Дальше  было  не
интересно.  Все  жрали,  пили,  болтали  бог знает что, потом разбежались по
группкам, а я сказал Кейси.
     - Не удрать ли нам домой? Я жутко хочу спать.
     - Я уже слыхала где-то эту фразу. По  моему  на  корабле,-  усмехнулась
она.
     - Услышь ее, пожалуйста, здесь.
     - Хорошо. Иди попрощайся с послом и тихо уходим.

     В номере Кейси орет.
     - Я первая в ванну,- и пулей несется в двери.
     Скидываю  белый  мундир и с наслаждением сажусь в кресло. Два дня из-за
этой войны не спал. Неужели Кейси не даст мне заснуть?
     Кейси не дала мне заснуть.

     Проспал до часу дня. Кейси будит.
     - Соня подъем. Нам уже завтрак принесли.
     Мы едим и Кейси говорит.
     - Сегодня президент делает прием, так ты не отказывайся, пожалуйста, от
тех почестей, которые тебе будут оказывать.
     - Мне их не за что оказывать. Санди там королева, правит народами, а  я
никто, подданный России.
     - Только не ляпни где-нибудь об этом. Здесь уважают семейные кланы и не
приняв  почести вождей, ты можешь накликать обиду на племя Монгу. Держи себя
как принц. Запомни, принц это больше чем вождь. Вождь входит в  королевство,
а принц почти король.
     - Черт, и здесь политика.
     - А как ты думал.
     - Я  хочу  спросить  тебя,  наши  скоро освободят Мосамедиш. Ты поедешь
туда?
     - Поеду. Там мой дом. Могилы моих предков и часть собственности.
     - Я тоже хотел бы туда вернуться.
     - Может еще и будешь.

     На приеме я блистал, как принц. Такой почет и уважение, как при  старых
королевских  порядках.  На  этих  приемах устаешь больше, чем на работе. Сам
президент соизволил потратить на меня пятнадцать минут,  а  какие-то  пигмеи
ласкали  мой  кортик  с  восхищением вытаскивая и заталкивая лезвие кинжала.
Кейси на приеме не было и потолкавшись два часа я слинял.

     В штабе переполох. Адмирал для объяснения пригласил меня в свой кабинет
и мы два часа проговорили о том, как я получил звание принца и что  со  мной
дальше делать. Он разрешил мне ехать в Мосамедиш, но уже не командиром базы,
а  консультантом,  для организации новой базы. Командиром базы будет старший
лейтенант Малышев.

     Опять катера приходят в порт Мосамедиша. Наша баржа по-прежнему стоит у
причала и как-будто ни какой войны и не было. По-прежнему тихо в  городе,  в
котором  нет  всяких  повреждений  и  следов  сражений. Сначала отвожу Кейси
домой, а потом отправляюсь в дом Доры.
     Она очень повзрослела и долго обнимала и целовала меня.
     - Как ты здесь жила?
     - Да ни как. Все по-прежнему. Меня не трогали, ни  чего  не  разрушали.
Так и пережила эту войну.
     - От Санди нет вестей?
     - Есть. Она собирается скоро приехать сюда.
     - Да что ты говоришь?
     - Она  родила  наследника  и  приедет  сюда  с сыном. Скоро опять будет
праздник, королева должна присутствовать на нем.
     - А как ты? Будешь участвовать в празднике?
     Дора пожала плечами.
     - Как решит королева.
     - У тебя никого нет на примете?
     - Был и того Санди перехватила. Если она сейчас мне  назначит  мужа,  я
просто порву с племенем и уеду в Кейптаун.
     - Может быть все еще уладиться?
     - Не знаю.
     До праздников осталось два месяца.

     Малышев сразу сделал рейд к острову Лалу и в дельту реки Кунене.
     - Похоже ничего нет, - доложил он.
     - Мне прислали пакет. Через пять месяцев мы эту базу покидаем.
     - Почему?
     - Война приняла другой оборот. ЮАРовцы не смогут смириться с поражением
и по-прежнему  хотят  поставить  во  главе  Анголы  банду  УНИТа. Они решили
подвести к границе три дивизии и реорганизовать и перевооружить УНИТовцев. В
порт Уолфиш-Бей подошли 7 кораблей ВМС ЮАР. Правительство Анголы для  защиты
своей территории решило пригласить кубинские войска.
     - Ого. А нас на родину?
     - Да.   Нас  домой.  А  сюда  подойдет  уже  целый  дивизион  кубинских
сторожевиков.
     - А пять месяцев мы будем драться против всего флота ЮАР?
     - Будем, но не с флотом, а с подводными диверсантами. А потом, войны-то
еще никто не объявлял. То что было, это называлось  гражданской  войной,  то
есть,  ангольцы  воевали  друг  с  другом,  МПЛА с УНИТой, но с приглашением
добровольцев с той и другой стороны. Теперь это выходит за рамки  внутренних
разногласий  и  все  хотят показать миру, что не они первые начали конфликт.
Так что на  воде  южноафриканцы  переходить  границы  первые  не  будут,  но
пакостить всегда будут.

     Город  готовился к праздникам. На улицах появились первые таборы племен
и вскоре меня позвали в дом к Доре.

     Санди сидела в окружении вождей и, увидев меня, поднялась и  прижала  к
своей груди.
     - Здравствуй, Майкл. Вот мы опять и встретились.
     - Здравствуй моя королева. Как ты назвала сына?
     - Буба. Принесите наследника, - приказала она.
     Женщина,  закрывшая  платком  лицо, принесла ребенка. Цвет его кожи был
светлее чем у матери.
     - Он настоящий богатырь.
     - Да, - с гордостью сказала Санди. - Ты не уходи сегодня никуда. Я хочу
провести эти дни с тобой. Целый год тебя не видела,  а  теперь  взглянула  и
поняла, что любить буду до конца своих дней.
     Я поцеловал ее в щеку.
     Ребенка унесли, а меня увели в дом. В комнату заглянула Дора.
     - Не сухо ли тебя встретила Санди?
     - Нормально. А ты с ней говорила по поводу праздника?
     - Говорила,  -  Дора  вздохнула,  -  я проеду с венком в носилках. Если
выберу кого, тот моим  и  будет,  если  нет,  то  до  следующего  года.  Мне
предлагают  сейчас  выбрать  сына вождя одного из племен. Майкл, я испорчена
уже этой жизнью. Хочу телевизор, книги, музыку, любовников  наконец,  но  не
хочу  жить  где-то  в  песках  или джунглях в вонючей палатке и целый день в
ступке мужу готовить обед. Я ей так все и сказала.
     - А она?
     - А она говорит, что хотела стать певицей, хотела  иметь  любимого  под
боком,  однако ради своего народа отрешилась от всего. Если я не выберу себе
жениха в течении двух лет, то со мной  сделают  то,  что  сделали  с  отцом.
Умертвят, а потом продадут в рабство.
     - Да,  невеселое  твое будущее, а ты не можешь как Санди повесить венок
на городского жителя или военного.
     - Навряд- ли. Санди легче, по закону племени, ее муж  с  ней  может  не
жить,  только  иногда  встречаться,  чтобы  дать  наследников.  А  я  только
принцесса королевской крови, но без права владения троном и поэтому подпадаю
под общие требования племени. Если беру мужа со стороны, должна привести его
в хижину табора. Кто согласиться это сделать из нормальных людей?

     Вечером пришла Санди. Теперь это была просто женщина. Я целовал, ласкал
ее и чувствовал, как она соскучилась, по этим чувствам любви.
     - У нас с тобой наверно это последние встречи, - говорит Санди.
     - Почему?
     - Старейшины и вожди племен не хотят больше встречаться в этом городке.
Ангола стала не безопасна.
     - Больше праздников не будет?
     - Почему, будут, только наверно в Замбии или Заире.
     - А как же морские племена?
     - Все меняется в этом  мире.  Цивилизация  наступает  на  нас  со  всех
сторон.  Мы должны сохранить индивидуальность народов, не отрываясь от всего
мира. Ты не представляешь, как  это  тяжело.  Если  Дора  прыгнет  в  другое
измерение, оно ее уничтожит.
     - Не трогай ее, пусть живет своей жизнью.
     - Я  не  против, но клан вождей не отпустит Дору. Законы для них важней
всего и они растопчут сестру.
     - Благодаря тебе я стал принцем для некоторых племен запада.
     - Я знаю. Если будешь и дальше служить здесь,  держи  марку  принца  до
конца.
     Я чувствовал, мы прощались.

     Начались  праздники.  Все  шло  по  сценарию.  Племена  Квито,  Квандо,
прибрежные шли первыми. И вот наступил  равномерный  топот  ног  шли  Монгу.
Двадцать  носильщиков  несли  королеву,  за ней еще двадцать несли носилки с
Дорой. Они подошли к трибуне и остановились. Воин  от  королевы  принес  мне
красный цветок и тут же Дора опять швырнула свой венок под ноги носильщиков.
Они прошли , а следом женщины Монгу, извиваясь в танце, выбирали женихов.

     Через  двадцать  дней племя Монгу навсегда исчезло из этого города. Эти
двадцать дней, были безумными днями любви. Санди  старалась  насладиться  на
всю жизнь.

     Меня отзывают в Луанду.
     Я пришел попрощаться с Кейси.
     - Кажется все, я уезжаю навсегда.
     Она вдруг заплакала, я обнял ее.
     - Знаешь,  так редко встречаешь замечательных людей, - всхлипывала она.
- Что бы трахнуться мужиков полно, а что бы любить по настоящему - нет.
     - Ты еще полюбишь кого-нибудь.
     - Не успокаивай,  нет.  Мне  уже  много  лет,  кому  нужны  молодящиеся
старухи.

     Адмирал пригласил к себе на важный разговор.
     - Я  имел  в  подчинении  офицеров разной национальности, но вот принца
имею первый раз в жизни. Сюда приходят кубинцы и мы всех русских  отправляем
на родину. Что делать с тобой?
     - Отправить на родину.
     - Ты сам решил. Я понимаю, это серьезный шаг. Но обладая таким титулом,
ты получишь дома массу неприятностей. Ты к этому готов?
     - Конечно нет. Но я всегда надеялся на человеческий разум.
     Адмирал покачал головой.
     - Что же, поезжай домой.

     А  ведь прав оказался адмирал. На родине меня долго допрашивали во всех
инстанциях. Я написал тысячу объяснительных записок,  откуда  у  меня  титул
принца. Наконец пришло решение из министерства обороны. Уволить из армии.

     Прошло  девять  месяцев.  Неизвестный  голос  по  телефону  просил меня
приехать в ангольское посольство в Москве. Я с трудом наскреб денег и выехал
в Москву.
     Молодой человек, извиваясь поклонами, привел меня к послу.
     - Здравствуйте, ваше превосходительство,- склонилась его  лысая  голова
передо  мной.-  Я  пригласил  вас  поздравить с рождением дочери. Ваша жена,
королева племени Монгу благополучно разрешилась девочкой. Она просит вас  не
беспокоиться,  но  хочет , как только девочка окрепнет, передать ее вам. Так
же она просит передать вам подарок. Вот эту шкатулку.
     Я раскрываю крышку и вижу кучу драгоценных камней. Прекрасные изумруды,
топазы, рубины и  несколько  необработанных  алмазов  переливаются  радужным
цветом.
     - Так когда же все-таки привезут дочь?
     - Через год. Я знаю законы центральных племен. Там детей отцам передают
с тринадцати  лет,  но  у  вас  есть  сын, наследник Монгу и всех негроидных
племен центральной Африки, поэтому совет старейшин  решил  отдать  вам  дочь
гораздо раньше, что бы мать не отвлекалась и воспитала наследника престола в
подобающем виде.

     Через год пришла телеграмма, что бы я встречал дочь в аэропорту.

     Я  очень  волновался. Как мне встречать ребенка, как мне его передадут?
Но вот прилетел самолет и из него вышла... Дора с ребенком в руках.
     - Майкл, я приехала с твоей дочкой. Я приехала навсегда.
     - Как же тебя отпустили?
     - Санди могла доверить дочь только мне.

     Вот как меняется жизнь. Так и живет подпольный принц  с  черной  дочкой
королевской крови в необъятных просторах родины.


Евгений Кукаркин.
Долгая дорога в преисподню



ПРОЛОГ

     Февраль 1999г.


     Черт  знает,  что  твориться. То ли освободили, то ли нет. Только вчера
был заключенным, а  сегодня  качу  в  шикарном  купе  в  сопровождении  двух
молодчиков.  И  все произошло так быстро, что даже попрощаться в тюрьме ни с
кем не  успел,  утром  вызвали  к  начальнику,  переодели  и  швырнули  этим
типчикам.   Оба   малоразговорчивы  и  следят  за  мной  день  и  ночь.  Для
профилактики прицепили наручник, приковав к кронштейну столика.
     - Куда мы едем?
     Молчат, только глазами поводят. Мне нечего делать и всматриваясь в окно
я вспоминаю.

     Послесловие к тексту:
     "Секретно.
     Исх.....1361/068 от...02.99г.
     Иркутская обл.
     Татищевский изолятор.

     ........................................... г. Москва.
     ...........................................Главное управление ФСБ
     .........................................       Начальнику       отдела
генерал-лейтенанту
     ...........................................Фомину С.М.

     Заключенный  Морозов  Николай  Андреевич передан московской прокуратуре
для дальнейшего  доследования  дела  N113  по  поводу  событий  Первомайской
демонстрации   1992г.   .   Мой   запрос   в   местное   управление  ФСБ,  о
расконвоировании заключенного и передаче его сотрудникам ГУВД, вызвал полное
недоумение  последних.  Никаких  сведений  о  возбуждении  дела  к  ним   не
поступало. Прошу проверить данную информацию.

     .............................................Начальник     Татищевского
изолятора
     .............................................Полковник Каратаев В.Г."


 * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *


     Август 1988г.

     Победа. Надо же, я чемпион мира по борьбе дзюдо. Мой тренер напился  от
радости  и  весь  вечер  приставал ко всем в команде борцов. Спортивный врач
команды, молодой парень, сидит рядом со мной и хрустит кукурузным печеньем.
     - Коля, тебе надо уйти от тренера.
     - Очумел, он мне сделал победу, а я его по боку...
     - Ты сам ослеп, разве не видишь, что творится, его  в  Союзе  с  говном
смешают.  Он  же  здесь  такие  интервью  давал,  что наш "генерал" два раза
валидол сосал.
     "Генерал"   это   человек   из   комитета   безопасности,    специально
приставленный  к  каждой команде, чтобы бдить и настраивать молодых людей на
подвиги.
     - Мало ли что бывает. Я думаю ничего не будет.
     - Дурак. Беги пока не поздно. Я тебе уже тренера нового подыскал.
     - Интересно и кто же это?
     - Лукомский из Люберец.
     - Это из спец лагеря?
     - Из спорт лагеря, - уточняет "генерал".
     - Нет. Макарыча не променяю. Лучше не упрашивай.
     - Ну смотри, я тебя предупредил.

     Мы едем домой и уже в самолете мое место оказывается с "генералом".
     - А это ты, Коля?
     Как будь то не видит. Что еще выложит.
     - Молодец, не подвел родину. Так им  и  надо.  Я  газеты  читал,  такие
отзывы.  У...  Вот,  Пашка, стервец, пороху видите не хватило. В Союзе еще с
ними поговорим.
     Пашка вылетел в  первом  поединке  с  аргентинцем  и  теперь  его  этот
старикан добьет в Москве.
     - Дали бы газеты, где обо мне..., - прошу я.
     - Это дам. И совет дам. Переходи в Люберцы. Твой тренер уже не тренер.
     - Макарыч самый лучший тренер в Союзе.
     - Был... Незаменимых нет.
     - Но  это  же  глупость.  Выгонять  толкового  человека,  за  то что он
покритиковал наш спортивный комитет.
     "Генерал" сопит, потом тянет.
     - Я вижу, ты еще не вырос, Коля. С тренером умирает его спортсмен.
     Во до чего докатилось уже.
     - Даже если он приносит славу государству?
     - Даже так.
     Мы молчим.
     - Так переходишь или нет? - спрашивает "генерал".
     Я молчу. Макарыча не так-то просто спихнуть, как мыслит этот КГБист. Но
теперь ни ему, ни мне, хода не будет. Что же делать?  Мой  сосед  вытягивает
ноги и потягивается.
     - Не хочешь отвечать, не надо. Я пока вздремну.
     Может пронесло?

     В аэропорту ловим свой багаж и я иду к таможне.
     - Откройте чемодан, - просит человек в синем костюме с погончиками.
     Открываю чемодан и таможенник начинает копаться в шмотках.
     - Что это?
     Он  показывает  завернутый сверток. Черт его знает, что я помню что ли.
Таможенник разворачивает сверток и я столбенею. В  тряпках  лежит...  черный
пистолет.

     Протокол  заноситься  с  большой тщательностью. Наконец все закончено и
таможенник выходит за дверь. Его  сменяет  пожилой,  человек  с  прилизанной
прической.
     - Ай,  яй,  яй.  Как  не  хорошо получилось. Лет десять обеспечено. Как
никак, нелегальный провоз огнестрельного оружия.
     - Мне подсунули. Это не мое оружие.
     - Это уже не доказать. Так что с вами делать? Чемпион мира по  дзюдо  и
вдруг...  А впрочем, хотите помогу. Все замнем и надо подписать всего-то две
бумажки.
     - Две бумажки за десять лет?
     - Согласны?
     - Так что там за бумажки?
     - Это другой разговор. Вот они.
     На столе сразу возникли два листа. Читаю первый.

     " В комитет государственной безопасности.
     От гражданина Морозова Николая Андреевича
     Проживающего по адресу: г. Ленинград, ул. Марата д.14, кв....
     ..........................................ЗАЯВЛЕНИЕ
     Сообщаю вам, что мой  тренер  Макарычев  Анатолий  Иванович,  во  время
чемпионата   неоднократно   подбивал   меня  бежать  за  границу,  соблазняя
прелестями капиталистической жизни. После того, как я  завоевал  золото,  он
предлагал  сразу  же покинуть команду и даже угрожал оружием, которое как он
меня уверял, свободно купил. По его словам, некто  Купрейчик  в  Филадельфии
пообещал устроить нас в спортклуб, где мы будем иметь за месяц денег больше,
чем за всю жизнь в Союзе ССР.
     .........................................................../Морозов
Н.А./
     .............................................................08.88г.

     - Ну и чушь?
     - Ты так считаешь?
     - Бездарно написано.
     - Как будь то бы ты лучше напишешь. Подписывай лучше.
     Вот и все. Выбирай, Коля. Лучше, выбирай жизнь.
     - Ручку можно?
     Он улыбается и достает ручку. Я подписываю злополучный лист.
     - Теперь другой.
     Этот я подписываю не глядя.

     Послесловие к тексту:
     Второй лист гласил:
     "В комитет государственной безопасности
     От гражданина Морозова Николая Андреевича
     Проживающего по адресу: г Ленинград, ул. Марата 14, кв...
     .......................................ЗАЯВЛЕНИЕ
     Я хочу оказать помощь своей родине от всех внутренних и внешних врагов,
посягающих на ее. Прошу принять меня в ряды сотрудников КГБ.
     ....................................................../Морозов Н.А./
     ...........................................................08.88г.

     (Снизу приписка)
     Товарища  Морозова  Н. А. перевести в внештатные сотрудники и отправить
на спорт базу в Люберцы.
     ......................................Генерал-лейтенант       Парамонов
С.Т./.............../
     .............................................................08.88г."

     Апрель 1989г.

     - Коля, проснись.
     Меня трясет начальник спортивного лагеря Федор Иванович.
     - Что случилось?
     Я смотрю на часы. На них 15 минут седьмого.
     - Тебя ждет Сергей Васильевич.
     Сон сразу пропадает.
     - Вот черт. Никак не выспаться.
     Сергей Васильевич из аппарата КГБ. Я его побаиваюсь, да и наш начальник
при виде  его  тоже  бледнеет. Наш спортивный лагерь выдумка КГБ. Здесь есть
всякие люди: и нормальные ребята, и с подмоченной репутацией, и  даже  явные
уголовники.  Но  зато  можно  сказать,  что  наиболее перспективных и лучших
спортсменов  Союза  собрали  здесь  и  во  всю  тренируют.  Мы  выходим   на
международную  арену,  получаем  призы,  звания,  а  за  это  помогаем  КГБ,
выполняем некоторые... полицейские функции.

     Сергей Васильевич сидит как хозяин в кабинете начальника лагеря.
     - Здравствуй, чемпион.
     Полгода назад я получил звание чемпиона мира по  дзюдо  в  Мельбурне  и
теперь, в знак уважения Сергей Васильевич не зовет меня по имени.
     - Здравствуйте, Сергей Васильевич.
     - Не  выспался?  Гулять  надо  меньше.  Небось  Дарья мозги тебе совсем
закомпостировала.
     Все знает, гад. А гад продолжает.
     - Дело  есть.  Сегодня  повезешь  ребят  в   Москву.   Там   намечается
демонстрация националистов, надо их разогнать.
     И  все  я. Ребята, конечно с подсказки Сергей Васильевича, выбрали меня
старшим, теперь и отдуваюсь за все. Отвожу  их  в  горячие  точки,  планирую
операции,  а  начальник  лагеря даже пальцем не пошевелит мне помочь, только
грязные писульки на каждого  составляет  и  отправляет  в  ведомство  Сергей
Васильевича. Про Дарью он, наверняка, тоже накатал.
     - Где и когда?
     - На   площади   Маяковского   в   11  часов.  Учти,  там  будет  много
корреспондентов, поэтому и не поручаем разогнать милиции, а надо, что бы это
сделали недовольные граждане.
     Он хмыкнул при последней фразе.
     - Машины дадите или самим добираться?
     - Грузовики будут у вас в 9. Все понял, чемпион?
     - Все.
     - Тогда я поехал, мне лучше не светиться перед твоими парнями.

     - Ребята, подъем.
     Я и начальник лагеря, ходим между койками, стаскиваем одеяла с  упорных
сонь.
     - Быстро мыться, завтракать.
     - Чего так рано? Еще час до подъема.
     - Сейчас подойдут машины и нас отправят в Москву.
     Ребята  переругиваются и, протерев глаза, бегут к умывальникам, кое как
побрызгавшись, спешно одеваются. После завтрака все собираются в  спортивном
зале. Я забираюсь на коня и начинаю речь.
     - Ребята,  в  городе  некоторые личности хотят организовать беспорядки.
Они подбивают молодежь и собираются пройтись по городу со своими плакатами и
знаменами. Властям не хочется привлекать милицию для  их  разгона,  так  как
десятки  иностранных  корреспондентов  уже  ждут  сенсации и готовы почесать
языки по поводу нарушений прав человека. Они хотят показать всему миру,  как
у нас расправляются с инакомыслящими. Надо, что бы все выглядело как обычная
драка,  возмущенных  парней  с улицы и манифестантов, которую потом разгонит
милиция.
     - Коля, добавка сегодня на обед будет? -  спрашивает  маленький  Марат,
чемпион Европы по карате.
     - Сегодня тренировок не будет. После... операции, хороший обед и отдых.
     Гул одобрения проносится по залу. На улице засигналили машины.

     Крытые грузовики вывозят нас в Москву.
     На  Манежной  все  высаживаются  и  я  даю подробную инструкцию старшим
групп.
     - Вася, пойдешь к площади Маяковского. Возьмешь  еще  человек  двадцать
штангистов  и  силовиков.  Твоя  задача  встретить  их на подходе с Садовой.
Постарайся не пропустить их на площадь.
     Гигант Василий чешет голову.
     - Но у меня всего тридцать человек, ежели их много, они же нас сомнут и
обойдут, - говорит с сомнением он.
     - Ты только начни. Мы же не можем сразу выставить всех.  Иностранцы  на
вас  должны  подумать, что это возмущенный народ лупит недоброжелателей и ни
какой организационной подготовки к их  разгону  не  было.  Тактика  простая.
Кто-то  начинает  и вал дерущихся постепенно нарастает, наши парни должны по
одиночке и группками вступать в драку из подворотен, из толпы, бежать  через
площадь,  в  общем  появляться  ото всюду и ни каких развернутых цепочек или
строя. Понятно.
     - Понятно.
     - Георгий, Ахмед, пусть ваши прячутся в подъездах или болтаются в толпе
чуть левее группы Василия. А ты, Сергей, наоборот как бы пропустишь  головку
колонны и нападешь на нее с боку. Старайтесь держаться вместе. Если придется
туго,  лучше  уходите.  Вам  ребята,  - я с уважением обращаюсь к грузинам и
могучим кавказцам, в основном борцам, -  придется  побывать  в  резерве.  Вы
стоите  в  стороне и даете комментарии, кричите всякие гадости, а потом тоже
втягиваетесь на помощь товарищам. Все ясно, Аслан?
     - Обижаешь, Коля, все понял.
     - Остальным. Мирон, пройдешься по корреспондентам и кое-кому  попортишь
аппаратуру  и  физиономии.  Гаврилову с двумя группами тяжелоатлетов выйти в
тыл. Марс, где ты?
     Выскакивает маленький кривоватый татарин, который всегда хочет есть.
     - Здеся я.
     - Со своей группой достань палки, камни, прутья и лупите  всех.  Отбой,
когда  милиция  ворвется в ваши ряды, вы тут же выходите из игры, а если вас
схватят, то предъявите пропуск вашей спортивной школы. Я же пойду с  группой
Василия. А теперь все по местам.

     Это   была   небольшая  колонна,  человек  600.  Впереди  цепочкой  шли
стриженные парни в полувоенных черных френчах, обтянутые  ремнями.  За  ними
инициаторы  выступления  и  ,  а  дальше  члены  организации,  примкнувшие и
любопытные. Над  колонной  мелькали  плакаты  националистического  толка,  а
впереди светлое знамя с ярким зеленым крестом. Везде метались корреспонденты
и   кинооператоры.   Я   даю  знак  моим  ребятам  и  мы  начинаем  дразнить
демонстрантов.
     - Эй, ты увалень, у тебя еще от напряжения сапоги не лопнули. Давай, мы
их помочим, сразу лучше идти будет.
     - Иди ты...
     - Чего прешь? Думаешь ремень одел, так пахнуть говном не будешь.
     Я толкаю ближайшего парня, тот отмахивается. Тогда врезаю оплеуху.  Это
сигнал.  Теперь  мы  начинаем  метелить  стриженную  охрану.  Ребята неплохо
подготовлены и свалка приобретает солидный вид. Подтягиваются по одиночке  и
группами спортсмены и вскоре на улице идет побоище.
     Я  раскидываю  трех  мальчиков  и  добираюсь  до вожаков. Вот он жирный
боров. Боров не испугался, в руках бита и я чуть не нарвался на удар.  Опять
увернулся  от  взмаха и сильный удар наношу ему ногой в скулу. Только голова
мотнулась и хоть бы что. Теперь его бита задевает мое плечо.  Опять  бью  по
голове  и  тупым  ботинком в ногу, ниже колена. Ему больно. Вожак кривится и
пропускает удар в  нос.  Кровь  брызнула  во  все  стороны.  Боров  медленно
валиться на асфальт.
     Сзади  толпы  вой,  там Макс со своими ребятами лупит беззащитные тылы,
палками и  камнями.  Драка  и  крики  идут  по  всей  части  Садовой  улицы.
Демонстранты начали поддаваться и разбегаться, но кое-где идут бои группками
- это  сопротивляется  хорошо  подготовленная  охрана.  Тут  в дело вступают
кавказцы и началось всеобщее бегство демонстрантов. Завыли сирены, появились
машины милиции и солдаты с пластмассовыми щитами. Мы начинаем разбегаться.
     Меня остановил майор милиции с двумя сержантами.
     - Стой. А ну подойди ближе. Подойди, подойди, иначе хуже будет.
     - Я свой.
     Протягиваю им спортивный пропуск. Лицо майора смягчается.
     - Ваши пошли туда, - показывает он рукой в сторону Манежной.

     На Манежной возбужденные мальчики делятся впечатлением.
     - Я ему как врежу и красные сопли на метр.
     - А я...
     - По машинам, - ору я. - Нечего маячить перед городом в таком виде.
     Кое-кто из ребят испачкан кровью, у некоторых разодрана одежда..

     Послесловие к тексту:
     Выписка из личного дела...
     "Морозов Николай Андреевич, 1969г. рождения,  русский,  образование  не
полное высшее, член ВЛКСМ. В 1987 г. чемпион Европы по дзюдо в своей весовой
категории,  в  1988г.  чемпион  мира. Коммуникабелен, пользуется уважением у
товарищей.    Обладает    прекрасными    организационными     способностями.
Оригинальность мышления, позволяет разрабатывать уникальные операции..."

     Май 1989г.

     Мы сидим в кабинете начальника лагеря.
     - Ты  хорошо  все  организовал  в  прошлый  раз,  -  хвалит меня Сергей
Васильевич, - но у меня к тебе опять просьба. Необходимо выступить еще раз.
     - Сегодня?
     - Нет, завтра. В одной школе собирается  молодежь,  явно  не  советской
ориентации. У них там какой-то съезд. Там так же будут ваши старые знакомые,
которых  вы  вздули  на  демонстрации. Надо еще раз преподать им и остальным
урок.
     - Корреспонденты будут?
     - Будут. Но для вас это дело знакомое, поэтому, как обычно, вздуешь  за
одно всю эту журналистскую братию и попортишь им аппаратуру.
     - На нас в тот раз все зарубежные газеты катили бочку за это...
     - Так им и надо. Пусть не лезут куда не следует. Школа в Марьяной роще,
собираются в 14 часов.
     Сергей  Васильевич  мнется,  потом доверительно кладет свою руку на мое
плечо.
     - Тут понимаешь какое дело... Мы тогда, на  демонстрации,  забыли  тебя
предупредить, что человека, которого ты лупил, нужно было сохранить...
     - Это которого, я их много лупил?
     - Того, руководителя колонны с битой в руках.
     - Действительно, ему досталось.
     И  это  тоже узрел. И все-то этой организации известно, кого лупил, как
лупил.
     - Так вот, в этот раз ты его... спасешь.
     - Я???
     - Да, тихонечко выведешь через всю свалку  и  посадишь  в  машину.  Так
надо, чемпион...

     Вечером  я  собираю всех руководителей групп в раздевалке и представляю
им план действия.
     - Мальчики, вот план школы. Макс и Ахмед идут на центральную  парадную.
За  вами в резерве Сергей. Я с группой Василия иду с черного хода. На всякий
случай, думаю, подтянем  туда  все  стальные  силы.  На  центральной  будет,
наверняка, большая задержка.
     - Коля, не дрейфь, мы их всех положим, - бьет себя в грудь Ахмед.
     - У  них  есть  хорошо  подготовленные  ребята.  Я  уверен,  что  вы их
сломаете, но не сразу. Вам придется потрудиться, а время идет.

     Макс и Ахмед ломятся в парадную, там крики, девичий визг и звон  битого
стекла.  Мы  ломаем  дверь  с  черного хода. Один из парней бьет стекло окна
первого этажа и с помощью товарищей залезает через него в школу.  Вскоре  он
открывает  дверь  и  все  несутся  по  пустой  лестнице  на третий этаж, где
находится актовый зал.
     В зале уже паника. Мой жирный знакомый стоит на трибуне  и  успокаивает
публику.
     - Граждане не...
     И тут он увидел нас.
     - Ах, сволочи, - рычит Боров.
     Графин полетел в мою сторону. Я пригнулся. Сзади звон разбитого стекла.
Мои ребята уже скидывают со сцены президиум собрания. Я подбегаю к трибуне и
всей массой  тела  опрокидываю ее. Мужик не устоял и тоже валится на пол. Он
пытается подняться и я рывком выбрасываю его за сцену, потом  наваливаюсь  и
говорю в ухо.
     - Тише. Я сейчас вас выведу.
     Мужик замирает. В зале идет потасовка. Мы выжидаем и я опять говорю.
     - Пошли.
     Вскакиваем  и  я опять бегу по черной лестнице, но уже вниз. Толстяк за
мной. На улице меня встречают наши резервные группы.
     - Как там?
     - Все на верх. Основная группа с трудом пробивается к актовому залу,  а
наших там мало.
     Никто  не  обратил  внимание  на человека, стоящего за моей спиной. Все
спортсмены ринулись к лестнице. Мы торопливо идем по улице.
     - Где ваша машина? - спрашиваю я.
     - Там.
     Он указывает пальцем на красавицу "Волгу".
     - Быстрее.
     Добегаем до машины. Толстяк открывает дверь и вдруг задерживается.
     - Чего же вы первый раз меня так отлупили?
     - Для конспирации. Что бы все видели в вас жертву.
     - Вообще-то правильно. Вот вам моя визитка. Я ваш должник. Приходите  к
нам по указанному адресу. Всегда приму.
     Машина отъезжает. Я читаю кусочек картона.
     "Григорий  Иванович  Виноградов.  Национально патриотическое общество."
Внизу адрес.

     Послесловие к тексту:
     "Совершенно секретно.
     .......................................................Начальнику
секретной части
     ........................................................Полковнику
Матвееву Г. П.
     .............................РАПОРТ.
     Наш сотрудник, наблюдающий за Акулой  (Виноградов  Г.И.)  сообщает.  Во
время налета спортсменов на школу в Марьяной роще ...Мая 1989г., один из них
вывел  Акулу через черный ход и посадил в машину. Фамилию спортсмена удалось
установить. Морозов Николай Андреевич.
     .......................................................Майор   Звонарев
Г.И."
     ............................................Мая 1989г.

     Август 1990г.

     Я сижу в кафе с Сергей Васильевичем.
     - Сейчас в стране возникают большие перемены, чемпион, - говорит Сергей
Васильевич, - поэтому пора уже тебе взрослеть.
     - Это как?
     - Завтра ты исчезнешь из спортивной школы. Ее закрывают.
     - Что уже спортсмены родине не нужны?
     - Нужны,  но  в  ЦК поступил донос от некоторых недоброжелателей, что в
спортшколе  в  Люберцах,  оппозиция  Горбачеву  готовит  тайные  вооруженные
отряды,  под  видом спортивных команд. Завтра туда приедет комиссия. Если мы
там всех оставим, наверняка кое что всплывет наружу.  Поэтому  в  управлении
решили лагерь срочно распустить.
     - И куда же всех ребят?
     - Будем  распихивать,  чтобы  как-то трудоустроить, кое кого устроим по
спорт обществам по республикам, других пристроим к делу.  Сейчас  спортсмены
везде нарасхват..
     - Что же вы предложите мне?
     - А  ты...,  -  Сергей  Васильевич  замялся.  - Понимаешь, в управлении
решили, что ты должен пойти к своему старому знакомому и  стать  его  правой
рукой.
     - Не понял, куда это?
     - К Виноградову Григорий Ивановичу.
     Я с недоумением гляжу на КГБешника.
     - Мы же их только что лупили, разгоняли, считали не советскими...
     - Все  меняется,  чемпион.  Мы  их  создали  на свои деньги, закалили в
борьбе с вами. Теперь выпускаем на большую дорогу.
     - Но почему я? Разве нет других, офицеров, например...?
     - Офицеры пока туда не идут. Еще рано. А тебя? Мы слишком  хорошо  тебя
изучили, теперь твое место там. Не забывай, ты наш сотрудник.
     - Я хочу заниматься спортом. Только недавно стал чемпионом мира и вдруг
бросит все. Нет, мне нужно новое спортивное общество.
     - Не  артачься,  чемпион.  Делай что тебе говорят и с завтрашнего дня в
Люберцах никого не должно быть, запомни.
     Мы весьма холодно простились друг  с  другом.  Вот  она  благодарность.
Попользовали, теперь на свалку.

     Я  попробовал  устроиться  сам,  но все спортивные общества Москвы, как
сговорились, мне отказали везде. Пришлось идти в логово национал- патриотов.

     Григорий Иванович долго тряс мне руку.
     - Значит к нам. Мне уже передали друзья о твоей просьбе, перейти в наше
общество и служить идеям национал социализма. Похвально.
     Если бы он мог читать мои мысли, то пришел бы в ужас...

     В первый же день я схватился с бывшим заместителем  Григория  Ивановича
по  оперативной  работе Сашкой Казаком. Это его работу, по рекомендации КГБ,
Виноградов передал мне.
     - Ты, блатная крыса, - шипел как змея здоровенный двухметровый  парень,
- я тебе здесь житья не дам. Сдохнешь у меня.
     - Заткнись.
     - Сам, лучше закрой свое хлебало.
     Я ударил его пальцем меж ребер. Он охнул и от второго удара в лицо упал
на пол.
     - Завтра  мне  все  сдашь,  а сегодня подготовь все документы. И не дай
бог, если что-нибудь намудришь. Шею сверну.
     На  следующий  день  Сашка  с  непроницаемой  физиономией  на   которой
отливалось фиолетовое пятно, сдал дела.

     Послесловие к тексту:
     Газета Известия от ...08.90г.
     "Как  сообщили  нам в министерстве безопасности, в Люберцах был раскрыт
лагерь,  для  подготовки  вооруженных  отрядов.   Под   видом   спортсменов,
готовились  бойцы  для  свержения  существующего  строя.  Прокуратура  ведет
следствие".

     Июль 1991г.

     Дарья взбесилась. На кукольном личике, охваченном  густотой  каштановых
волос, вспыхивают молнии глаз.
     - Коля, рванем на Юг.
     - Я не могу, у меня много дел.
     - Вечно  ты со своими делами, а я что... Не жена, не шлюха, так игрушка
для тебя.
     Мы сидим в кафе и тянем через соломинку соки.
     - Что ты завелась? Немножко раскидаю все дела, может в Августе  съездим
куда-нибудь.
     У   меня  действительно  полно  дел.  Война  в  Карабахе  втянула  нашу
организацию в свою орбиту. Мы занялись нелегальным набором добровольцев  для
той  и  другой  стороны,  их  подготовкой и экипировкой. Сейчас новая партия
любителей приключений готовиться к отправке  в  Армению.  Хорошо,  что  хоть
деньги  дают  по  всем  каналам,  из  Азербайджана,  Армении,  КГБ  и других
организаций. Наше правительство делает вид, что ничего не знает и не  видит,
хотя нас знает вся уголовная шушера и милиция.
     - В Августе опять скажешь, занят, - нудит Дарья.
     - Успокойся, поедем.
     Дарья  страшно  не  любит  свое имя и просит, чтобы я называл ее Дорри.
Кто-то плюхается на стул рядом.
     - Не занято?
     Рядом сидит бородатый мужчина с чертами южанина.
     - Свободно.
     - Вы не Морозов?
     Теперь я обращаю внимание на его акцент.
     - Да, это я. С кем имею честь разговаривать?
     - Я менеджер фирмы "Нарус", Сайман Малех.
     - Вы из Турции.
     - Нет, из Ирака. Разрешите, я закажу для вас  и  вашей  дамы  коктейль.
Честно говоря, я гоняюсь за вами месяц и никак не могу поймать вас.
     - Вы бы могли зайти ко мне в офис...
     - Вот  как  раз туда-то мне и не следует ходить. Я думаю за вами следят
все кому не лень и ваши и наши. Даже уверен, что  ваш  офис  прослушивается.
Поэтому и ловлю вас на стороне.
     - Но  если  следят  в  офисе, почему не могут проследить нашу встречу и
здесь?
     - Все в руках аллаха, может быть и так, но мои друзья сейчас  отвлекают
внимание посторонних. Эй, официант, три фруктовых коктейля.
     У угла улицы напротив кафе драка. Трое парней метелят жилистого мужика.
Нам приносят коктейли.
     - Так   что   же  вам  надо,  господин  Малех?  Почему  вы  так  упорно
отлавливаете меня, как вы говорите, на стороне?
     - Надо поговорить, но не здесь.
     - Может, мне уйти? - спрашивает Дашка.
     - Нет, нет, - поспешно говорит Сайман, - такой красивой женщине  нельзя
уходить.  Здесь  не  место  для  серьезных  разговоров.  Я  просто  хотел бы
господину Морозову назначить место встречи. Предположим завтра, здесь  же  у
угла будет стоять машина, которая вас и повезет куда надо.
     - Хорошо, завтра в это же время, здесь.
     - Ну вот и замечательно, - облегченно вздыхает Сайман.
     Он  быстро  встает,  расплачивается  с официантом и уходит за угол дома
напротив.

     На следующий день машина Саймана отвозит меня  за  город  на  небольшую
дачу.  Кроме  Саймана  и  охраны  там  никого.  Сайман  угощает  коньяком  и
развлекает анекдотами, взятыми из русских книг и журналов.
     - Вы неплохо говорите по русски.
     - Да, я учился и был на  дипломатической  работе  здесь.  Потом  у  нас
началась война и меня отозвали.
     - И вы стали менеджером в фирме?
     - Нет,  это прикрытие. Я представляю вполне определенные круги Ирака, -
вдруг подавив улыбку, начал говорить Саймон, - и от их  имени  хочу  сделать
вам  предложение.  Нашей,  все время воюющей, стране нужны более современные
виды вооружения. Мы хотим купить у вас то, что нам сейчас не хватает.
     - Но я не торгую вооружением.
     - То что мы попросим, ни одна организация в Союзе не продаст. Это  надо
украсть...
     - Ого.  И  вы для этого обратились ко мне? Почему вы обратились с таким
предложением именно ко мне?
     - Да к вам. Мне вас рекомендовали друзья. Кроме того мы собрали  о  вас
сведения  и...  следили.  Имея  такую  мощную патриотическую организацию под
своей рукой, только вы и можете это сделать.
     - Так кто же все-таки рекомендовал меня?
     - Это  много  хорошо  вам  известных  фамилий.  Игнатьев,  с   общества
"Память",  Сафаров  с  общества  "Патриот", другие организации, которых вы в
прошлом лупили. А самое важная рекомендация от Сергей Васильевича...
     Не забывает меня, мой шеф. Все время напоминает о себе.
     - Хорошо, что же нужно, как вы говорите, украсть?
     Он делает заминку.
     - Ядерную кассетную головку к ракете СС-20...
     Я ошеломлен.
     - Это не возможно. Да и зачем вам она, у вас же ракет к  этим  головкам
нет?
     - Нам  нужна головка. Не будем предполагать зачем нам она. 20 миллионов
долларов наличными.
     - Это же надо напасть на шахту или склад?
     - 25 миллионов долларов...
     - Дайте, наконец мне подумать.
     - Хорошо, подумайте, Мы вас не гоним. Сами понимаем, что решение  сразу
не  придет,  но  если  решитесь, позвоните вот этому человеку и скажите, что
согласны.
     Сайман передает мне кусочек бумажки с номером  телефона.  Мы  еще,  для
приличия поговорили о погоде и меня отвозят до того же кафе, откуда увезли.

     Послесловие к тексту:
     "Совершенно секретно.
     ..............................................Начальнику      секретной
части
     ..............................................полковнику Матвееву Г.П.
     ..........................РАПОРТ
     ...Вчера нашими агентами установлена встреча Чемпиона (Морозов Н.А.)  с
бывшим  представителем  Совета  Обороны  Ирака господином Сайманом Малехом в
Медведково на  даче,  принадлежавшей  гражданке  Риман  Розалии  Михайловне.
Содержание разговора неизвестно.
     .................................................майор Звонарев Г.И."
     ..............................................Июль 1991г.

     Август 1991г.

     В Москве путч. Сергей Васильевич приехал ко мне домой.
     - Что, чемпион, ты решился куда идти?
     - Пока никуда. Мы решили держать нейтралитет.
     - Вот  дурак.  Тебе-то  как раз держать нейтралитет сейчас нельзя. Бери
своих людей и марш к Белому Дому.  Неужели  не  ясно?  Ельцин  победит.  Эти
ГКЧПисты из-за своей бездеятельности и бездарности просто проваляться и тебе
срочно  надо  искать  нового  хозяина, поэтому ты должен явиться перед ним и
показать себя и свою организацию лицом.
     - Я то считал, что вы против защитников Белого Дома.
     - Это Крючков проиграл партию и нам  приходиться  теперь  спасать  свои
кадры.  Нам  надо  выжить  и мы постараемся это сделать. А будем живы, будем
работать вместе, но сейчас все равно катись к Ельцину.
     - Я тогда сейчас соберу всех и туда...
     - Погоди, хочу еще задать  один  вопрос.  Что  за  шашни  ты  затеял  с
Малехом?
     - Разве он послан не от вас? Он сказал, что консультировался с вами.
     - Вот  оно что. Он искал надежных людей, но не говорил зачем. Так зачем
же все таки ты ему нужен?
     - Он мне предложил за большую сумму денег за то, что бы украсть  боевую
головку к ракете СС-20.
     - Вот  сволочи, чего они еще там задумали. Это практически не возможно.
Ну а ты? Что ты сказал?
     - Я сказал, что подумаю.
     - Ну и правильно, что так сказал. Виноградов знает?
     - Еще нет.
     - И хорошо, что не знает. Если все стабилизируется, я подскажу тебе что
делать А теперь наверстывай время.

     Послесловие к тексту:
     Газета "Московский комсомолец" от ...09.91г.

     "...Хочется отметить, что наряду с добровольными отрядами,  защищавшими
Белый    Дом,   присутствовали   националисты,   которые   благодаря   своей
организованности и дисциплине сразу взяли  под  охрану  все  важные  участки
здания. Им было первым доверено оружие и самые опасные участки..."


     Февраль 1992г.

     Я получаю толчок в плечо и просыпаюсь. Напротив улыбающееся лицо Сергей
Васильевича.
     - Ты чего так долго спишь, соня?
     Дашка разметала волосы рядом на подушке и чуть посапывает.
     - Как вы сюда попали?
     - Через дверь.
     - Взломали что ли?
     - Зачем. Взяли да открыли.
     Теперь  я  замечаю,  что  в  комнате  еще  кто-то есть. Чуть седоватый,
подтянутый мужчина сидит в кресле, выкинув из него на пол Дашкину одежду.  Я
сажусь и тут просыпается Дашка. Она видит незнакомцев и с испугом натягивает
одеяло до подбородка.
     - Давай,  чемпион,  одевайся  и  скажи своей даме, чтобы тоже оделась и
исчезла от сюда.
     В комнате запущение. После вчерашней гулянки на столе бутылки и остатки
еды. Моя одежда небрежно брошена на диван, а туфли раскиданы по полу.
     - Дорри, давай  быстренько  одевайся  и  уходи,  подожди  меня  в  кафе
напротив.
     - Девушка,  лучше  не ждите его, - вдруг проскрипел мужчина в кресле, -
он задержится надолго.
     Дашка обтягивается одеялом, слезает с  кровати  и,  подобрав  одежду  у
кресла, идет в ванну.
     - Я  уж думал, раз вас нет и никто не напоминает о себе, значит обо мне
забыли. У вас наверно в комитете большие перемены, - начал я разговор.
     - Бог миловал, - отвечает Сергей Васильевич. - Но о тебе мы никогда  не
забудем.  Даже  когда меня не будет, кто-нибудь вспомнит обязательно. А мы к
тебе по одному серьезному делу.
     - Подождите, когда девушка уйдет, - скрипит голос незнакомца.
     Я одеваюсь и сажусь за стол. Сергей Васильевич подвигает другой стул  к
незнакомцу  и тоже на него усаживается. Мы ждем и молчим. Наконец появляется
Дашка.
     - Коля, я поехала домой. Позвони.
     Она стучит входной дверью и тут все оживают.
     - Красивая деваха. Мы к тебе, чемпион, по поводу  твоих  переговоров  с
Малехом. Надеюсь, ты еще не забыл такого?
     - Нет, но и шевелиться, не шевелился.
     - Сколько он вам предлагал за головку? - проскрипел незнакомец.
     - 25 миллионов долларов.
     - Приличная  цена. Я думаю вам пора напомнить о себе. У вас связь с ним
есть?
     - Да. Вот бумажка.
     Я копаюсь в портмоне и достаю листочек с телефоном.
     Незнакомец смотрит на номер.
     - Где-то в районе Пресни.  Звоните  сейчас,  при  мне  и  скажите,  что
согласны.
     Я  послушно  набираю номер и прошу Мишу. Потом сообщаю, кто я и говорю,
что согласен. Когда переговоры закончились, обращаюсь к незнакомцу.
     - Теперь-то вы мне можете объяснить, как я могу получить эту головку?
     - Возьмешь с боем. Организуешь нападение на  колонну,  транспортирующую
ее  и  захватишь. Мы тебе все данные о прохождении и охране дадим. Остальное
все за тобой.
     Незнакомец достает несколько бумажек из кармана.
     - Вот прочти.

     "Совершенно Секретно"
     .......631/481 от ......10.91г.
     г. Москва П/п N....
     Генеральный штаб.
     ...........................................Белорусский ВО  г.Быхов  п/п
N....
     ..............................................Начальнику в/ч N......
     ............................................полковнику Миронову А.С.

     ......В  виду  проходящих  событий,  связанных с распадом бывшего СССР,
предлагаем вам в шахтах 4, 6 произвести демонтаж  и  замену  боевых  головок
СС-20  на  учебные.  Соответственные  распоряжения на выдачу учебных головок
отданы на склад в/ч N.... г. Бобруйск. Боевые головки сдать на склады ДС под
Могилевом. Дежурство на шахтах 4, 6 продолжить.

     .......................................генерал       армии        Кашин
Д.М./......./
     .

     Второй документ носил более конкретный характер.

     "Совершенно секретно"
     ......631/566 от........12.91г.
     г. Москва. п/п.N......
     Генеральный штаб
     Белорусский ВО г.Минск п/п N...
     Начальнику штаба Бел. ВО
     генерал-лейтенанту Щукину Н.М.

     В соответствии с нашей договоренностью, просим Вас, отдать распоряжения
и оформить  соответствующую документацию на вывоз в Россию 11 боевых головок
СС-20, хранящихся на  складах  ДС  под  Могилевом.  В  связи  с  инструкцией
министерства  безопасности  бывшего  СССР, желательно произвести это в конце
второго или в начале третьего квартала 1992г.

     ........................................генерал       армии       Кашин
Д.М./......../

     - Значит это Июнь и Июль.
     Я возвращаю бумаги.
     - Да.  Теперь  о  некоторых деталях. С Малеха просите аванс, половину и
наличкой.  Наши  эксперты  должны  проверить  подлинность   денег.   Головку
отправьте  по  адресу в Ирак через Архангельск на теплоходе "Онега", там наш
капитан и он  будет  вас  ждать  до  конца  Июня.  Таможенные  службы  будут
предупреждены.  Я  все  сказал  или  еще  что-нибудь  надо  добавить, Сергей
Васильевич?
     - Да, почти  все.  Еще,  Григорий  Ивановичу  ни  слова  о  предстоящей
операции  и  если...  если  вы  попадетесь,  выкручивайтесь  как  угодно, но
помните, одно слово о нас, приведет вас к быстрой гибели. Вам все ясно?
     - Почти.
     Они напряглись.
     - Кто меня будет финансировать, кто обеспечит оружием, ведь  подготовка
что-то стоит, и сколько я буду иметь с этой операции?
     - Незнакомец жует губы.
     - Денег на Карабах вы получаете много, мы еще подкинем, с них и берите,
а вам,  в  случае  удачно  проведенной  операции,  за  помощь, пятьсот тысяч
долларов вполне хватит. Сергей Васильевич, а что там с вооружением?
     - Автоматов штук  двадцать  подкину,  парочку  гранатометов,  да  мы  с
Морозовым еще этот вопрос согласуем. У этого хитреца есть кое-что, я знаю.
     - В  операции  будут  участвовать  и  рисковать  люди, мне им тоже надо
что-то пообещать.
     - Пообещайте каждому три тысячи долларов.

     Малех сразу согласился на выдачу аванса и мы  опять  в  Медведково,  на
знакомой  даче производим передачу денег. Со мной охрана и эксперт из банка,
присланный Сергей Васильевичем. На столе деньги и эксперт их щупает руками.
     - Похоже все в порядке, - говорит он, после их просмотра и пересчета.
     - Где мы с вами встретимся для окончательного расчета?  -  спрашиваю  я
Малеха.
     - Я вам скажу позже.
     Мы собираем деньги в чемоданы и поспешно отъезжаем.

     Сашка  Казак  не  мог  не  заметить,  что  я к чему-то готовлюсь и стал
усиленно напрашиваться на участие в операции.
     - Николай Андреевич, я вижу как вы отбираете  ребят  в  какое-то  дело,
готовите экипировку, возьмите меня с собой, я уже замучился от безделья.
     Я подумал, что мужик вроде ничего. С кем не бывает, сначала повздоришь,
а потом глядишь и очень нужный человек может быть.
     - Хорошо.  Я  тебя  возьму.  Честно  говоря,  уже  зашился.  Мне  нужно
имитировать большущую аварию на  шоссе.  Достать  несколько  битых  легковых
машин  и  грузовиков,  манекенов, только обязательно с руками и ногами, штук
десять. Все это поместить на подвижный транспорт  и  еще  добыть  трейлер  и
кран. К 15 июня они должны быть здесь.
     - Все сделаю, Николай Андреевич.

     Послесловие к тексту:
     "Совершенно секретно.
     .............................................Начальнику секретной части
     .............................................Полковнику Матвееву Г.П.
     .............................РАПОРТ
     Как  показало  наружное  наблюдение,  Чемпион  (Морозов Н.А.) с охраной
выезжал "..."02.92г. в Медведково для встречи с  Малехом.  Чемпион  вышел  с
двумя  чемоданами  и  выехал  на  свою  базу.  Малех  вечером улетел в Ирак.
Содержание чемоданов и разговора неизвестно. Прошу разрешения установить  на
даче гражданки Риман Р.М. аппаратуру для прослушивания.
     .............................................Майор Звонарев Г.И.
     .......................................Февраль 1992г.

     Апрель 1992г.

     У  меня  посетитель.  Самодовольный  мужик  средних лет, развалившись в
кресле, снисходительно говорил.
     - Мы уже имеем группы и отряды охраны и конечно попытаемся  обезопасить
своих  людей  от провокаторов, ОМОНА и милиции, но нас еще мало и не хватает
опытных людей. Руководство нашей партии предложило  привлечь  вас  к  нашему
движению.
     - Но мы не желаем вливаться в ряды вашей партии.
     - А  этого  никто  и  не  просит.  Мы  хотим  пригласить вас для охраны
первомайской демонстрации.
     - А что мы будем иметь за это?
     Посетитель хмыкает.
     - Идеи не оплачиваются, но я вам пообещаю, если мы придем к власти,  то
вы будете вполне легальны и иметь некоторые льготы в виде субсидий от нового
правительства, хотя бы за охрану и порядок в общественных местах.
     - То есть, выполнять функции милиции.
     - Нет, быть особой службой при правительстве.
     - Заманчиво. Но стать особой службой при правительстве мы не хотим. Это
блеф.  Никогда еще коммунисты не шли в ногу со своими идейными противниками,
но... на вашу демонстрацию мы придем и будем ее охранять.
     - Что же так? Вдруг..., да и бесплатно, да еще  обозвать  нашу  будущую
совместную работу блефом?
     - Идею не оплачиваются. Кажется вы так сказали?
     Теперь  хмыкаю я. Ему же нельзя говорить, что я в долгу у этой сволочи.
Мне по телефону Сергей Васильевич так и сказал: "Ты не забыл на какие деньги
создана ваша организация? Отрабатывай, чемпион, отрабатывай. Если они к тебе
обратятся, помоги. Знаю, это тебе не нужно, но нужно нам."

     Послесловие к тексту:
     Из выступления диктора ТВ в программе "Вести" 1 Мая.
     "... Группа молодых людей, охранявших демонстрацию коммунистов,  напала
на  бойцов  ОМОНА  и  устроила  с  ними  драку.  Судя  по  организации  и по
профессиональной подготовке молодых людей,  можно  сказать,  что  коммунисты
заранее  готовились  к  провокациям.  В  результате драки, один из омоновцев
убит, много раненых с той и другой стороны. Прокуратура возбудила  уголовное
дело..."

     Июнь 1992г.

     Мы  на минском шоссе. Где-то около двух часов ночи. Колонна из "кразов"
с битой техникой  стоит  на  ответвленной  грунтовой  дороге.  Я  постарался
изменить свою внешность, приклеил усы, утолстил брови, вставил синие линзы и
натянул  парик с небольшими баками. Теперь с Сашкой Казаком сидим в "КАМАЗе"
и ждем сигнала от наблюдателей.
     - Александр, - говорю я, - после  операции,  продержись  на  шоссе  как
можно дольше. Завяжи перестрелку с теми, кто придет на помощь, а потом лесом
до реки в условленное место и на лодках до поселка.
     - Не   беспокойтесь,   Николай   Андреевич.   Всех  выведу.  В  поселке
переоденемся и разъедемся.
     - Постарайся до рассвета. Потом будет всероссийский шмон и  на  дорогах
будут хватать всех подозрительных.
     - Мы берем что-то важное?
     - Да.
     Я так и не сообщил ему, что мы захватываем.
     - Внимание,  -  раздалось  в  наушниках,  -  объект  появился.  Впереди
милицейская машина, за ней бронетранспортер, потом крытый фургон,  следующий
крытый "КАМАЗ" и опять милицейская машина. Прошли первый пост.
     Я взял микрофон.
     - Всем  группам,  начали...  Посты  четыре  и пять перекрывайте дороги.
Технику вперед. Всем бойцам разойтись по своим местам.
     Загудела колонна с битой техникой и стала  выкатываться  на  шоссе.  Из
нашей машины выскакивали бойцы и разбегались по придорожным кустам.
     - Александр, иди и проконтролируй, чтобы правильно уложили битые машины
и расположили  манекены.  Обязательно  просмотри, чтобы на носилках они были
закутаны.
     - Хорошо. До встречи, Коля.
     Под свет  фар,  с  прицепов  "КАМАЗов"  краном  стаскивали  легковые  и
грузовые машины, создавая на шоссе вид огромной аварии. Раскладывали носилки
с манекенами и поправляли им одежду в машинах.
     - Все освободившиеся машины на Минск, - кричу я в мегафон.
     Освободившиеся "КРАЗы" с пустыми прицепами пошли на встречу прибывающей
колонне.   Якобы  прибывшая  милиция  и  санитарный  фургон  освещали  место
трагедии. Кругом метались люди.
     Как всегда без прокола не бывает. На место  "аварии"  выскочил  невесть
откуда взявшийся "жигуленок". Из него вылез старик.
     - Эй, помощь нужна, - закричал он.
     - Уберите этого свидетеля, - рычу в микрофон.
     Сашка  Казак  и двое боевиков подлетают к "жигуленку". Там идет возня и
раздаются женские крики. Ко мне подтаскивают девушку.
     - А что с ней делать? - кричит один из боевиков.
     Мне остается ругнуться про себя.
     - Давайте ее сюда.
     Я открываю дверцу машины и девушку заталкивают ко мне.
     - Что вы себе позволяете? - вопит она. - Где дядя Миша?
     - Сидите тихо. Не видите, напали бандиты.
     - А вы кто, разве не бандит?
     - Бандит. Лучше помолчите, иначе я прикажу заклеить вам рот.
     Она вздрагивает и вжимается в угол кабины.

     К  нам  подходит  долгожданная  колонна  машин.  Перед  преградой   они
останавливаются.  Из  передней  милицейской  машины выскакивают милиционеры.
Несколько личностей  в  военной  форме  скатываются  с  бронетранспортера  и
подходят к милиционеру. Все смотрят завал... Подбежали даже с задних машин.
     - Что происх...
     Тут  же  ударили  автоматы  и  брызнули огненными хвостами гранатометы.
Вспышки и грохот разорвали ночь. Факелами  пылают  машины,  бронетранспортер
дымит на всю колонну. Я забываю о девушке и выскакиваю на асфальт.
     - Где трейлер, мать твою.
     В  свет  от  горящих  машин  вползает силуэт трейлера. Где-то вспыхнула
перестрелка и тут же затихла. Боевики  уже  крутятся  у  крытой  центральной
машины, целью нашей операции. Появляется Сашка Казак.
     - Рви дверцу, - командует он.
     Кто-то  устанавливает  шашки  на  замок. Все шарахаются к борту машины.
Ухает взрыв, машина подпрыгивает. Дверца вырвана и висит на одной  петле.  В
кузове  двухметровый железный ящик. Подъезжает кран, тросами стаскивает ящик
и его раскачкой, переносят в крытый кузов трейлера.
     - Все по своим места, - командую я.
     Кран отъезжает. Я стою у дверцы кабины трейлера и вдруг  вспоминаю  про
девушку.
     - Александр, девицу сюда.
     Вскоре приводят, дрожащую от страха, девушку.
     - Залезай в машину.
     Она  с  трудом  влезает,  за  ней  я  и,  приоткрыв  дверцу, прощаюсь с
остающимися.
     - Все сделано хорошо, держитесь как договорились. Трогай, -  приказываю
шоферу.
     Трейлер прижимается к кустам и мы проезжаем мнимую аварию. Теперь шоссе
пусто  и  надо  до  прибытия милиции или солдат, успеть свернуть на дорогу в
Алабино.
     - Что вы со мной будете делать? - спрашивает девушка.
     - Ничего. Довезем до Москвы и... выпустим.
     - Так вы едете в Москву? Значит вы меня не убьете?
     - Не убьем.
     - А как же дядя Миша? С ним все будет хорошо?
     - Твой дядя отлежится до  прихода  солдат  и  позже  приедет  за  тобой
целехонький.
     Целый  час  машина  несется по темному шоссе. Иногда огни фар встречных
машин, брызжут по лобовому  стеклу  нашей  машины  и  вдруг,  при  очередной
вспышке, я заметил, что девушка симпатичная, и чуть похожа на Мерелин Монро.
Мы видим на обочине, надвигающийся столб со стрелкой и надписью "Алабино".
     - Сворачивай.
     Трейлер съезжает на паршивый, бугристый асфальт.
     - Но Москва не по этой дороге? - волнуется девушка.
     - Не  можем  же мы ехать с таким грузом в Москву. Сейчас мы пересядем с
вами в другую машину и поедем в столицу.
     Мы в поселке. На площади возле универмага  стоит  "жигуленок".  Трейлер
останавливается рядом.
     - Тебе  придется  выйти,  -  говорю  я  шоферу.  -  И ты тоже слезай, -
приказываю девушке.
     Шофер с девушкой остались у "жигуленка". Я сажусь  на  место  шофера  в
трейлере.
     - Ждите меня здесь, - кричу в окно дверцы .- С девицы не спускать глаз,
- приказываю шоферу.
     Веду  трейлер по пустынной улице. В зеркальце видно, как две фигуры под
фонарным столбом смотрят мне в след.

     У  тупичка  железнодорожной  ветки  уже  стоят  два  грузовых   вагона,
скучающий локомотив и кран. Я въезжаю на апарель. Неведомо от куда возникает
стропальщик.  Он по хозяйски открывает дверь трейлера и тянет тросы от крана
к железному ящику. Кран тут же перетаскивает железный ящик  на  дно  вагона.
Сверху  сыпется металлолом, из больших стальных контейнеров, стоящих рядом с
апарелью. Когда все до верху засыпано, локомотив увозит вагоны.  Теперь  все
пойдет без нас. Вагон должен прибыть в Архангельск.
     Я  возвращаюсь на трейлере в центр поселка, где стоит мой "жигуленок" с
оставленными пассажирами.
     - Эй, - подзываю шофера, - Сейчас же на этом драндулете  отправляйся  в
свой  автопарк  в  Голицино,  только  не  по минскому шоссе, а через военный
городок.
     Шофер кивает головой. Мы меняемся  местами.  Я  подталкиваю  девушку  к
"жигуленку" и ключом открываю дверцу.
     - Залезай.
     Мы сидим в машине молча и ждем, когда трейлер исчезнет из глаз.

     У  въезда  в  Москву  усиленные  посты  ГАИ. На обочинах цепочкой стоят
грузовые машины, проверяемые со  всех  сторон.  Взгляд  ГАИшника  равнодушно
скользнул по моей машине и нас не стали задерживать.
     - Вас куда подвезти? - спрашиваю у девушки.
     - Не знаю.
     - Вот те раз. Зачем же я тогда вас вез в Москву?
     - Не знаю.
     - А куда вы ехали со своим дядей?
     - Во Владимир. Там у меня мама.
     Я  мучительно  размышляю,  что  же мне с ней делать. Выбросить вроде не
хорошо. А что если пока смыться от всех глаз.
     - Я вас повезу во Владимир...
     - Что? - на ее лице изумление.
     - Надо же мне, как-то загладить свою вину перед вами.
     - Передо мной? Разве бандиты имеют совесть? Да вы же убийца,  я  видела
как вы взрывали и убивали людей.
     - Вы  ничего  не видели. Запомните, ничего не видели. Если хотите жить,
ничего...
     Пол часа мы молчим. Я стараюсь выскочить на кольцевую  дорогу,  что  бы
быстрей добраться на шоссе до Владимира.
     - Вас как звать?
     - Зачем вам это?
     - Может мы еще увидимся.
     - Никогда.
     - Так все же как вас звать?
     - Таня.
     - Мы с вами обязательно увидимся, Таня. Поверьте мне.
     - А как же, только на суде...
     - На суде не встретимся. Вы просто до суда не дойдете.
     Выкатываемся  на шоссе. Таня старается не смотреть в мою сторону. Вдруг
она спрашивает.
     - Зачем вы сделали это...?
     - Что?
     - Ну, там, на шоссе...
     - Я не могу вам этого объяснить. Мне приказали я и сделал.
     - Вы военный?
     - Вроде этого.
     Опять молчание. Проезжаем Орехово-Зуев.
     - А дядя. Если он жив, как вы думаете он будет молчать?
     - Наверно нет.
     - Значит он все расскажет?
     - Конечно.
     - Тогда он расскажет и про меня.
     - Расскажет, но он ничего не знает, что было с вами потом. Вы же ему  и
всем  остальным  скажите  правду, что бежали в темноту, в сторону от дороги,
потом опять с трудом нашли  шоссе,  сели  на  попутную  машину,  доехали  до
Москвы, дальше пересели на другую машину и добрались до дома.
     - Где же правда?
     - Правда, это то, что вы живы.

     Во   Владимире   Таня   просит,   чтобы  к  дому  я  не  подъезжал.  Мы
останавливаемся на улице. Она выходит и наклонившись к окну спрашивает.
     - Так кто же вы?
     - Зачем вам это? Если для знакомства, так я вас потом и так найду...
     Она вздрагивает.
     - Лучше не надо. До свидания.
     - Мы все равно увидимся Таня, - кричу ей в след.

     Послесловие к тексту:
     Газета "Нью-Йорк  Таймс"  от...  "..."04.92г.  Выдержка  из  текста  на
русском языке.
     "..Уже  неделю  русское правительство хранит молчание о пропаже ядерной
головки ракеты СС-20. Как  уже  сообщало  радио  БиБиСИ,  на  минском  шоссе
совершено  нападение  на  транспорт  с ядерной головкой. Подошедшие воинские
части, встретили серьезный отпор от нападавших. Но  после  того,  как  шоссе
было  очищено,  ни  головки, ни боевиков не обнаружено. Среди сопровождавших
груз солдат, много погибших и  раненых.  КГБ  и  МБ  ведут  поиск  пропавшей
ядерной   головки.   Посольство  Соединенных  штатов  уже  заявило  о  своем
беспокойстве по поводу пропажи правительству России и предложило свою помощь
в поиске груза..."


     Июль 1992г.

     Меня взяли прямо с постели в Дашкиной квартире. Уж очень тихо прошли  в
дом в два часа ночи и как цыпленка оглушили и повязали.
     В тюрьме приступили к допросу, несмотря на ночное время.
     - Где  ядерная  головка?  - сразу, после уточнения моих данных, спросил
следователь.
     - 0 чем вы? Я не знаю.
     - Вы организовали нападение на конвой и увезли головку  после  разгрома
колонны. Об этом много свидетельских показаний.
     - Я ничего не знаю и обо всем этом первый раз слышу.
     - Хорошо. - следователь нажимает на кнопку и говорит входящему прапору.
- В коридоре находиться лейтенант. Пригласите его.
     В  камеру  входит  Сашка  Казак  в  офицерской  форме. Вот это работают
ребята. Один легально работает на МБ, а я нелегально на КГБ.
     - Здорово, Коля.
     - Я вас не знаю.
     - Коля, не валяй дурака. Всем  ясно,  что  ты  провел  весьма  успешную
операцию,  но  эта  операция  может  иметь  страшные последствия. Понимаешь,
теперь угроза ядерной провокации нависла над миром. Нужно вернуть головку.
     - Я ничего не знаю.
     - Ну и дурак. Все равно найдут трейлер, выяснят куда  ты  ездил  и  все
выплывет. Тебе же хуже.
     - Я вас в первый раз вижу...
     - Идиот.
     Сашка  знает,  что  у меня скованы руки и подло бьет кулаком в лицо. От
неожиданности я падаю на пол, но тут же вскакиваю и  пытаюсь  дотянуться  до
его  горла. Вбегает охранник, за ним второй и начинается свалка. Только удар
пистолетом по голове надолго вырубает меня.

     Два дня бьют. Лицо  опухло,  один  глаз  не  видит,  заплыл  полностью,
второй,  с  трудом  приоткрываю и вижу красно-кровавый мирок камеры и людей,
которые меня о чем-то без конца спрашивают. Одно ухо не слышит, во втором  -
звон, через который иногда прорываются слова.
     - Куда ты дел головку?
     И опять звон. Я уже отупел от боли и мне наплевать, когда идет встряска
по костям  и  голове, только соленые сгустки крови иногда мешают дышать и их
выплевываешь на пол или стол, смотря в каком положении бьют...
     На третий день пришел врач, посмотрел  и  покачал  головой.  Он  что-то
говорит моим мучителям, но я не слышу, в голове звон, тело будь то наполнено
ватой.
     Звон  прошел  через  несколько  дней,  в лечебнице, куда меня положили.
Посетителей нет и я здорово удивился, когда однажды  над  кроватью  возникло
знакомое лицо Сергей Васильевича.
     - Как дела, чемпион? Выглядишь ты неважно.
     - Казак, стерва, оказался предателем.
     - Знаю.  Он  из  другой  службы.  Я  ведь  тоже  перед  тобой  появился
неспроста. Меня прислали сказать тебе, что операция отменяется.
     - Отменяется?
     - Да. В мире  огромный  резонанс  на  похищение  ядерной  головки.  Все
взбудоражены  и руководство решило все вернуть восвояси. Сделать вид, что мы
ее нашли...
     - А как же деньги?
     - Тсс... О деньгах ни слова. Это  наша  забота,  мы  сами  все  с  ними
уладим. Лучше скажи, куда ты дел головку?
     - Разве она не пришла в Архангельск?
     - Нет.
     - Значит скоро придет. Операцию, наверно, закрывать придется вам...
     Он кивает головой.
     - Вы меня вытащите?
     - Нет,  сейчас  не можем. Больно уж пристальным вниманием окружен ты. А
эта военная разведка без конца нам палки в колеса ставит.
     - Хорошее внимание. На мне живого места нет.
     - Погоди немного. Все утихомирится, постараемся помочь.

     Прошел месяц, вагон с металлоломом и ядерной головкой не пришел к месту
назначения. Меня допрашивают почти каждый день и каждый день я отвечаю,  что
ничего не знаю, нигде не был и вообще, после избиения ничего не помню.

     Послесловие к тексту:
     Из докладной записки премьер- министру России от ..."..."10.92г.
     "...Таможне   и  погранслужбам  при  досмотре  вагона  с  металлоломом,
отправляемого в Эстонию обнаружена, похищенная в  Июне,  ядерная  головка  к
ракете  СС-20. Предварительное следствие установило, что вагон направлялся в
Архангельск, но был в городе Клин перехвачен мошенниками, которые не  знали,
чти  прячется  под  горой  металлолома.  Они  подделали документы на продажу
вагона частным фирмам в Прибалтике. Следствие продолжают вести органы КГБ."


     Март 1993г.

     Идет суд. На суде  выступают  знакомые  лица:  Сашка  Казак,  пойманные
боевики,  дядя  Татьяны и все валят на меня. Самой Татьяны нет. Я отвечаю на
все вопросы стереотипно, что ни чего не помню, так как мне отбили память при
допросах  в  тюрьме.  Прокурор  в  бешенстве   и   мне   присуждают,   после
дополнительного медицинского освидетельствования, 20 лет.

     После  оглашения  приговора,  ко  мне  приходят  на  свидание  Григорий
Иванович.
     - Ты настоящий парень, Коля. Мы гордимся тобой. Вел на  суде  себя  как
надо.   Веди   в   тюрьме   себя  примерно,  выпустят  раньше,  может  и  мы
походатайствуем, глядишь и... даже выкупим.
     - Вас- то как, не дергали?
     - Дергали, да еще как. Но кто нас создал, тот и заступился. У следствия
против меня ничего не было. - Григорий Иванович замялся. - Я тебе еще пришел
сказать, Дашку твою... убили...
     - Ох, сволочи, и кто же?
     - По моим каналам я узнал, что Дашка была агентом службы  безопасности,
они ее принудили, и ее показания могли пошатать основы комитетчиков, так как
у безопасности набралось слишком много компромата против них. Вот те ее и...
     - Неужели она все закладывала? Все мои разговоры, поездки?
     - Это  так.  Мы  даже  вышли  на связника, это какой-то Звонарев из МБ,
курирующий нашу организацию.
     - Красивая была баба, я даже ее любил по своему.
     Мы помолчали и я все ни как не мог представить Дашку доносчицей.
     - А подонка, Сашку Казака прибили?
     - Нет. Он сразу исчез после суда, как в землю провалился. Мы его искали
и никак... не нашли.
     - Обязательно поймайте.
     - Поймаем. В наших рядах это первый, гад.

     Пришел на свидание опять Сергей Васильевич. Он как-то постарел  за  это
время.
     - Молодец,  чемпион.  За  то  что  ни  слова не сказал, мы тебе устроим
хороший режим. Опять идет борьба на верху, как только мы победим, тебя сразу
из тюряги вытащим.
     - Теперь то кто с кем?
     - Верховный Совет с президентом.
     - За кого же теперь КГБ?
     - Пока за Верховный Совет.
     - Смотрите не пролетите...
     - У нас все просчитано. Помнишь, Август 1991 года, мы же  не  ошиблись,
посылая  тебя  на защиту Белого Дома. Сейчас тоже, ошибаться нельзя. Но наша
победа, твое освобождение.

     Послесловие к тексту:
     События  Сентября  1993  года   обеспечили   победу   президенту.   КГБ
реорганизовали,  разогнав  половину, На обломках когда-то мощной организации
возникло новая служба ФСК.

     Май 1993г.

     Меня перевели  в  Татищевский  изолятор.  В  камере  ко  мне  пока  все
присматривались,  не  высказывали  интереса и не давили, как обычную шушеру.
Однажды ко мне подошел камерный староста и присел на кровать.
     - Ты случайно, не национал, у Гришки Виноградова был?
     - У него.
     - Боевик значит?
     - Боевик.
     - Ага... Привет, значит, он передает.
     Я жду, что будет дальше.
     - Здесь Бородач с тобой поговорить хочет.
     - Кто это?
     - Самый старший в изоляторе. Он  ждет  тебя  сегодня  вечером  в  своей
камере.

     Бородач без бороды, бритое умное лицо.
     - А вы оказывается интересная личность, Морозов.
     - Собрали обо мне сведения?
     - Собрал.   Очень  интересные  сведения.  Мало  того,  о  тебе  просили
позаботится весьма  значительные  и  влиятельные  лица.  Так  говоришь,  был
чемпионом по дзюдо?
     - Я этого еще не говорил.
     - Это ты правду сказал, не говорил. Кличка у тебя кажется, Чемпион. Так
вот, Чемпион, я тебя возьму под свою опеку.
     - Бородач, сколько тебе лет сидеть?
     - Три года.
     - А мне 19 лет. А ты говоришь под свою опеку.
     - Не  боись.  Не я, так другой оберегать будет. Потом, кто тебе сказал,
что ты долго будешь сидеть. С такой репутацией тебя скоро освободят. Что  бы
ты  тут  не  скучал  очень, я тебе предлагаю продолжить занятия спортом. Зал
есть, снаряды есть, время есть...

     Послесловие к тексту:
     "Совершенно секретно
     Исх... 2436/768 от....05.93г.
     г. Москва
     Главное управление ФСК
     ..........................................................Иркутская
область
     ...........................................................п. Татищево
     ...........................................................Начальнику
Татищевского изолятора
     ...........................................................Полковнику
КаратаевуВ.Г.

     Вам передан заключенный Морозов Николай Андреевич. Прошу обеспечить ему
режим наибольшего благоприятствования.

     .........................................................Начальник
отдела генерал- майор
     .........................................................Смирнов С.Т."


 * ЧАСТЬ ВТОРАЯ. *

     Декабрь 1998г.

     - Морозов, к зам начальника изолятора.
     Староста стоит у входа и манит меня пальцем.
     - Похоже, возникли старые проблемы. Ты не поддавайся, - напутствует  он
меня.

     В кабинете зам начальника, помимо его, сидит моложавый гражданский.
     - Заключенный Морозов, прибыл.
     - Это  хорошо,  что  ты прибыл, - хмыкает зам начальника. - Тут на тебя
приехали посмотреть товарищи из ФСК, Я выйду, а вы поговорите, пожалуйста.
     Мы дожидаемся, когда исчезнет заместитель.
     - Я капитан Моложавый Степан Викторович.
     - Я не представляюсь, надеюсь обо мне вам все известно.
     - Да, вы нам известны. Как живете, Николай Андреевич?
     - Хреново, хотя режим нормальный.
     - Вижу, вы неплохо выглядите и находитесь в хорошей спортивной форме.
     - Здесь есть спорт зал, чтобы время  не  зря  шло,  часто  провожу  там
время.
     - Это  хорошо. Мы тут в связи с реорганизацией, потеряли некоторые свои
кадры и теперь в картотеке нашли ваши данные.  Нам  очень  неприятно,  когда
наши люди, да еще по нашей вине сидят по тюрьмам и лагерям.
     - Действительно нехорошо..., - ухмыляюсь я. - А где Сергей Васильевич?
     - Увели  на пенсию. В общем то по его вине и вине некоторых вышестоящих
товарищей вы попали сюда.
     - Так вы приехали меня вытащить от сюда?
     - И да, и нет.
     - Чего то туманно и непонятно.
     - Это зависит от вас. Согласитесь  на  наше  предложение,  вытащим.  Не
согласитесь - останетесь здесь.
     - А я то думал, что я еще остался в ваших кадрах.
     - В  наших.  Теперь  о  деле.  Мы  предлагаем  вам,  Николай Андреевич,
выполнить задание одной организации...
     - Убить кого-нибудь?
     - Нет. С помощью боевиков организовать захват одного объекта, сложного,
хорошо охраняемого...
     - Что это за объект?
     - Это я вам не скажу. Но после  завершения  операции,  вы  должны  сами
исчезнуть, за границу, куда угодно, мы вам мешать не будем.
     - Или совсем, в преисподнею...
     - Может  и в преисподнею, - уже не улыбается капитан, - если ничего уже
не можете.
     - Весьма лестное предложение. И понимаю, что  предложений  больше  нет.
Капитан, вы же знаете, что мне не хочется сидеть здесь до старости и поэтому
я соглашаюсь сразу, на все...
     - Хорошо.  Еще  одно  условие.  Вам  будет предоставлена свобода, но...
фиктивная. Мы вас от сюда выкрадем, так что всесоюзный розыск вам обеспечен.
Поэтому старайтесь не попасться.
     - Неужели нельзя договориться с остальными?
     - Операция должна быть скрытна и других мы привлекать не можем.
     - Ладно, я согласен и на это. Лишь бы быть свободным.
     - Не старайтесь от нас только удрать. Везде найдем.
     - Не беспокойтесь, не удеру.
     - Теперь о сроках. Вас вытащат от сюда, в начале следующего года.

     Послесловие к тексту:
     Выдержка из газеты "Комсомольская правда" от ...Декабря 1994 года.
     "... Никогда коммунисты не успокоятся, пока не захватят  власть.  После
того,  как  они  потерпели  поражение,  они видоизменились. Теперь это будет
наступление на новые власти более тоньше, изящней и коварней..."

     Февраль 1999г.

     Моя охрана, так и не обмолвилась  со  мной  даже  парой  фраз.  На  мои
просьбы,  пройти  в  туалет  или  выпить  чаю, они кивали головой и, отцепив
наручник от кронштейна стола, заковывали обе руки. Теперь меня можно  тащить
куда  угодно.  В  тюрьме  я  не  потерял  спортивной  формы и теперь, в этой
поездке, все думал о побеге, но  с  такими  бдительными  стражами,  даже  не
пытался удрать, поэтому терпеливо выдерживал все их предохранительные меры.
     Вскоре  за  окном  вагона  показались  пригороды  Москвы. Мои охранники
заволновались. Теперь один из них приковал меня к своей руке и они как мумии
застыли в напряженной позе.
     Поезд подъехал к перрону. Все стали  выходить,  а  мы  сидим.  В  дверь
стучит проводница, предлагая выйти.
     - Сейчас, - грубо отвечает один из охранников и мы продолжаем сидеть.
     Вскоре в дверь купе кто-то стукнул и мужской бас спросил.
     - Ребята, вы здесь?
     Двери отъехали и на пороге улыбающаяся рожа незнакомца.
     - Пошли, я подогнал машину. Шеф уже вас ждет.

     Мы едем по Москве и я вспоминаю, как вез здесь Татьяну. Почему-то часто
вспоминаю  о  ней.  Вышла  ли  она за муж, как живет? Все-таки тогда она мне
очень понравилась. Вот Садовое кольцо, здесь мы лупили демонстрантов, а  там
дальше   помогали   коммунистам  лупить  ОМОНовцев.  Машина  сворачивает  на
Оружейную улицу и останавливается у парадной дома.

     В комнате  темно.  Окна  наглухо  завешаны  тяжелыми  занавесками.  Две
настольные  лампы  освещают  стул,  на  котором я сижу. Я не вижу кто есть в
комнате, но присутствие людей ощущаю по дыханию или шарканью ног.
     - Так ты и есть Чемпион? - раздался каркающий голос старца справа.
     - Я им был.
     - Видно много тебе досталось. На чемпиона ты  не  похож.  Но  мне  твои
чемпионские  звания  ни  к  чему. Я тебя вытащил для другого, - голос делает
паузу. - Я посоветовался здесь со многими и все в один голос утверждают, что
лучшего специалиста в области глобального грабежа, кроме тебя в России нет.
     Гнусный смешок поплыл из темноты.
     - Я никогда не занимался грабежом.
     Теперь голос квохчет в приступе смеха.
     - Я просмотрел  твое  личное  дело,  изучил  последнюю  твою  операцию,
посоветовался  с некоторыми людьми и тоже пришел к выводу, что только ты мне
нужен.
     - Чего вы от меня хотите?
     - Мне нужно в России при помощи шантажа сделать маленький  переворот  в
стране.
     - Не  думаю,  что  бы  какое-нибудь ограбление, может сделать очередную
революцию..
     - То, что я придумал, может. Тебе надо захватить атомную электростанцию
и потребовать за  нее,  отставку  правительства,  приличную  сумму  денег  и
самолет в любую точку планеты.
     - Это  же  безумие.  АЭС  после  Чернобыля  хорошо  охраняются  и потом
найдутся ли самоубийцы готовые уничтожить себя и страну.
     - Найдутся и первый самоубийца это ты. Ну, сам подумай,  кто  ты  есть,
зэк,  который  бежал из лагеря и не досидел 14 лет. За попытку к бегству еще
добавят, будешь дополнительно лет девять еще досиживать. Мне ведь ничего  не
стоит  тебя  отдать правоохранительным органам обратно, как беглеца. Так всю
жизнь и проведешь за забором, пока кто-нибудь не проткнет тебя  напильником.
Ты теперь оценил, что я сказал?
     - Теперь, да.
     - Это другой разговор. Значит берешься за атомную электростанцию?
     - Вы мне представляете не слишком небольшой выбор. Если я не соглашусь,
проткнете  напильником  даже  здесь.  Но  даже, если я и возьмусь, это будет
длительный процесс подготовки. Нужны деньги, преданные люди.
     Может удастся бежать - мелькнула мысль. Сволочь, капитан, мне в  тюрьме
пел одно, а продал настоящим идиотам.
     - По  поводу времени, мне сейчас станцию брать и не надо, я скажу когда
ей завладеть. Ну, а в остальном... Тебе в прошлом действительно не повезло с
одним приятелем в одной из операции, но у меня, слава богу, таких предателей
нет, все проверенные и преданные люди. Для  твоей  же  безопасности,  будешь
встречаться  только  с  одним  человеком  и все твои требования он оплатит и
найдет тебе нужных людей. Алла Борисовна, вы слышите меня?
     - Да.
     - Вот ваш подопечный.
     - Я уже поняла.
     - А вам, молодой человек хочу сказать напоследок. Не вздумайте  бежать,
под землей найду.
     - Мне на это нечего сказать. Только на какую вы АЭС покушаетесь?
     - На Ленинградскую. В Сосновом Бору.
     - Мать твою, - только и мог сказать я.
     - Я и так слишком много времени потратил на тебя. Так что, до свидания,
Чемпион, - на последнем слове голос хмыкнул.
     Раздался  скрип  стульев, шаркающие и еще какие-то упругие шаги, где-то
стукнула дверь. Стало тихо. Вдруг вспыхнул свет люстры. В комнате с красными
обоями и стильной мебелью у окна стояла она... Как я понял, Алла  Борисовна,
полная блондинка в очках, лет 25-30.
     - Давайте  знакомиться.  Я  о  вас  много  знаю.  Вы  Николай Андреевич
Морозов, бывший чемпион мира по дзюдо в Союзе. Сидели за вооруженный  разбой
на  дорогах.  Меня,  уже  вы  слышали как звать, Аллой Борисовной, и прошу в
дальнейшем, никаких фамильярностей по отношению ко мне.
     - Вы меня убедительно уговорили.
     - Раз уговорила, прошу сейчас переодеться, а всю эту дрянь мы сожжем.
     На стуле отутюженные брюки, майка. Рубашка и галстук лежат на  столике.
Женщина с интересом наблюдает как я одеваюсь.
     - Чего загляделись? Где у вас туалет?
     - По коридору налево.

     Я  возвращаюсь  в  комнату.  Алла Борисовна стоит у письменного стола и
держит в руках паспорт и деньги.
     - Вот вам паспорт на  новое  имя,  вот  деньги.  На  первых  порах  500
долларов хватит.. Ночевать будете здесь.
     - У вас машина есть?
     Она смотрит на меня сквозь очки и говорит неуверенно.
     - Есть,  но  пока  я вам ее не дам. Лучше мне скажите, с чего мы будете
начинать?
     - Вы хоть дали бы мне поесть.
     - Все готово на кухне.
     Я ем, а она стоит напротив и следит, как я поглощаю пищу. Я наедаюсь  и
откидываюсь от стола.
     - А мы с тобой может и поладим, - развязно начинаю я.
     - Я спросила с чего мы будем начинать?
     - Со  сбора информации. Съездим в Сосновый Бор, оценим обстановку. Надо
узнать, какая охрана, сколько и где, план помещений,  какие  работают  люди,
можно  ли  купить  кого-либо  и  так  далее.  А  здесь, в Москве, надо найти
специалиста по АЭС и по ядерным реакторам.
     - Я поняла. Начнем с последнего. В мин  атоме  у  меня  есть  кое-какие
знакомства, я постараюсь найти нужного человека.
     Алла  Борисовна  подошла  к  окнам и стала отодвигать тяжелые портьеры.
Дневной свет ворвался в комнату. Я подошел к ней сзади. Вдруг Алла Борисовна
резко обернулась и мне в живот уперся миниатюрный пистолет. И откуда она его
только взяла.
     - Осторожно парень, я  ведь  могу  и  продырявить.  Я  сказала  никаких
фамильярностей.
     - Тогда сорвешь операцию.
     - Нашли тебя, найдем другого. На тебе свет клином не сошелся.
     - Я должен посмотреть в окно...
     Она отступила на шаг и пошла боком к столу не отпуская направленного на
меня пистолета.
     - Смотри и больше не балуй.
     Ее рука опустилась. Ну и баба.

     Это  был  неопрятный парень с кривым глазом, который смотрел в потолок.
Сидя передо мной он тоном учителя говорил.
     - На Ленинградской АЭС  стоят  реакторы  РБМК-1000.  Это  одноконтурная
система, где в реакторе вода превращается в пар и идет на турбины...
     - Вы мне можете сказать, что-нибудь о безопасности работы?
     - Да,  конечно.  В  этих  реакторах,  предусмотрены  системы контроля и
безопасности. Что бы исключить повышение давления в  циркуляционном  контуре
при  остановке  одной  или  двух  турбин,  излишки  пара  сбрасываются через
редукционные   установки   и   конденсаторы   турбин   или   через   систему
предохранительных клапанов. В случае разгерметизации циркуляционной системы,
что  бы  не  расплавились тепловыделяющие элементы, предусмотрена автономная
система аварийного охлаждения реактора...
     - Постойте, а можно создать аварийную ситуацию искусственным путем?
     - Можно.  Для  этого  нужно  нарушить  многие  требования  эксплуатации
реактора  и естественно, добиться повышения давления пара в системе и сброса
его в атмосферу.
     - Это опасно?
     - Конечно, в этом  случае  в  атмосферу  попадает  много  радиоактивных
элементов  и  это  разносится ветром на большие расстояния. Такие аварии уже
были в Англии и Америке. Можно довести реактор до  безумия,  как  сделали  в
Чернобыле и взорвать его.
     - Что же сделали там?
     - Большую  глупость.  Отключили систему аварийного охлаждения и опытным
путем пытались искать критическую точку  реактора,  в  переводе  на  простой
язык,  искали  до  каких пор аварийная система может быть отключена. Кстати,
Ленинградская АЭС точно таким же путем пыталась провести этот эксперимент  и
только  бог  помиловал  и  предотвратил  от  беды. Это было за два месяца до
Чернобыля.
     - Значит, любой грамотный оператор может взорвать АЭС по Чернобыльскому
варианту.
     - В принципе, да. Реакторы одинаковы и схема одна.
     - Можно ли быстро привести АЭС к аварии и как это делать?
     - Есть два пути: Первый, взорвать барабаны сепараторов и циркуляционные
насосы с отключением системы аварийного  охлаждения  и  второй,  разнести  в
щепки контур и аварийную систему.
     - Спасибо за информацию.
     Специалист уходит и тут же из-за портьеры показывается Алла Борисовна.
     - Наверно,   в  команду,  которая  будет  брать  АЭС,  нам  надо  взять
специалиста по атомным реакторам?
     - Я тоже так думаю.
     - А этот тип, он тебе подходит?
     - Не знаю. Видите ли, Алла Борисовна, я уже  обжегся  на  помощниках  и
боюсь,  что  это  может  повториться.  Хотя  ваш  хозяин  и давал мне полную
гарантию в своих людях, но я им все равно не верю.  Пусть,  специалистов  мы
привлечем, а что с ними делать потом. Если они доживут до конца операции, то
должны  испытать  всю  тяжесть последствий, что и для всех членов команды...
Какие эти последствия будут, я не знаю.
     Она пристально смотрит на меня и тянет медленно слова.
     - Лишних  людей,  со  слабой  психикой,  после  операции  надо   убрать
обязательно.  Но  только  лишних.  Остальные  должны спастись, Ты должен все
продумать и придумать, как это сделать..

     Послесловие к тексту:
     "Совершенно секретно
     Вход. 345/1271 от... 02.99г.
     ...........................................Начальнику, 9 отдела ФСБ
     ...........................................генерал-лейтенанту Караваеву
С.Т.

     ....Генеральная прокуратура, в связи с  делом  N  113,  o  нападении  и
убийстве  ОМОНовца  во  время  первомайской  демонстрации  1992 года, решила
провести доследование. Это связано еще с тем, что представители крайне левых
партии, нанимавшие  националистов  для  охраны  колонн,  сидят  в  тюрьме  и
проходят  по  делу  Сентября 1993 года. От следователя по особо важным делам
Ковалева М.И. в Ноябре 1998 года в прокуратуру поступила просьба о вызове из
Татищевского  изолятора  заключенного  Морозова  Н.А.  для  дачи  показаний.
Начальник  изолятора  выдал  представителям  Мосгор прокуратуры заключенного
Морозова Н.А., но  выразил  удивление  в  том,  что  на  его  запрос  в  ген
прокуратуру, там не имеют сведений о возбуждении против него дела.
     Мы  провели  проверку  и  выяснили  следующее, что следователь по особо
важным делам Ковалев М.И. был ранен в Октябре 1998  года  в  Мурманске  и  в
Декабре  этого  же  года  там же скончался и никаких просьб в прокуратуру не
давал. Однако, в Мосгор прокуратуре действительно есть какие-то документы по
делу  N  113,  но  в  связи  с  загрузкой  следователей,  они  его  еще   не
рассматривали и никаких своих людей в Татищево не высылали.
     Неизвестные    охранники,    с    документами   из   Мосгорпрокуратуры,
сопровождавшие Морозова Н.А. в Москву, его до тюрьмы не довезли. Он пропал.
     Прошу вас, тщательно проверить все данные и начать розыск Морозова Н.А.
     ..........................................Зам генерального прокурора
     .............................................Москалев
В.Л./.........../"


     Май 1999г.

     Мы в Сосновом Бору. Станция окружена бетонным забором с колючкой. Мы  с
Аллой Борисовной стараемся не выделятся и рассматриваем все из машины.
     - Что ты теперь скажешь? - спрашивает меня Алла Борисовна.
     - Из  тех  документов,  что  ты  мне достала из мин атома, из рассказов
обиженных инженеров четвертого реактора, наконец, от одного управленца  АЭС,
которого  я  купил  с  потрохами, вырисовывается следующее. Сходу станцию не
захватить, ни штурмом главного входа, ни через стены. Это  безумие  и  ни  к
чему  не приведет... Система охраны перекрестная, это значит "мертвых" полей
для двух постов нет. Датчики и  телеаппаратура  установлены  почти  по  всем
помещениям АЭС, а центральный контрольный пост с телелеоператорами в подвале
управленческого здания.
     - Неужели ничего не придумать?
     - Есть  одна  лазейка,  когда  на  станцию  можно проникнуть без помех,
причем с большим количеством людей...
     - Большое количество, это сколько, человек 50?
     - Примерно так. Это лазейка вот...
     Я протягиваю ей бумагу. Алла Борисовна читает и вдруг смеется.
     - Не хочешь ли ты сказать, что наши ребята должны стать пожарниками?
     - Именно так я и хочу сказать. Мы должны стать пожарниками от  пожарной
части  города  Копорья,  это  в 30 километрах от станции. Только один день в
году проводятся учение на АЭС и пожарные всех малых городов вокруг Соснового
Бора должны выставить своих людей и технику для имитации тушения пожара.
     Алла Борисовна прекращает смеяться и задумывается.
     - А пожалуй ты прав. Здесь на территорию станции вводится и техника,  и
люди.  Еще раз проверь этот вариант. Узнай, что за пожарная часть в Копорье?
Каким путем идет формирования команд? В общем, мне эта идея  понравилась.  Я
со  своей  стороны  проведу  разведку  в  высших эшелонах МВД и через них мы
что-нибудь провернем...

     Хочу сказать, что Алла Борисовна не очень опекала меня и  позволяла  по
своим  делам  пропадать  на день, а то и на неделю. Я же не злоупотреблял ее
доверием и всегда  предупреждал  куда  исчезаю  и  на  сколько.  Она  честно
отрабатывала  свою  посредническую  роль  и  всегда  давала деньги, советы и
доставала нужных людей.

     Через неделю я встретился с ней в Санкт-Петербурге  со  списком,  какие
специальности нужны для операции. Алла Борисовна, просмотрев, задумалась.
     - Конечно,  это  грандиозно.  Еще  никто  в  мире не захватывал атомные
электростанции И конечно надо  подготовиться  основательно.  Должны  быть  и
пожарники,  и  специалисты-операторы, и радио электронщики, и специалисты по
реакторам РБМК. В общем люди, берущие под контроль жизнеобеспечение станции,
но способные ее взорвать. Пожалуй, нам необходимо слишком много времени  для
этой подготовки. Ты как считаешь?
     - Я так и планирую, в Июне 2000 года станция должна быть наша.
     - Ну  что  же, давай, Коля, крути. Нужных людей я дам, а ты лепи из них
команду. Я еще раз  доложу  все  шефу  и  расскажу  об  окончательном  сроке
захвата.

     Послесловие к тексту:
     Министерство внутренних дел
     "Исх.... 2487/456 от... 03.99г.
     .......................................Пожарным отрядам N...!3, 24, 26,
48... городов:
     .......................................Копорье, Керново и др.
     .........................ПРИКАЗ

     ...В целях проверки боеспособности пожарных частей, приказываю:
     Проводить   учения   по   тушению   пожара   на  Ленинградской  атомной
электростанции (г.  Сосновый  Бор)  и  выделить  указанным  частям  технику,
подготовленные и обученные команды.
     Учения проводить ежегодно в первой половине Апреля.
     Для этого:
     1.  Произвести экипировку противоатомной защиты команд в соответствии с
инструкцией N871 от 03.96г.
     2. Получить с центральных складов С. Петербурга, оборудование,  приборы
до 01.09.99г..
     Контроль  за  исполнением  приказа  возложить на заместителя начальника
ГУВД по Лен. области полковника Синицина А.П.
     .........................................Зам. министра
     ....................................генерал-лейтенант         Парамонов
С.Т./......./"


     Июль 1999г.

     - Здравствуйте, Иосиф Григорьевич.
     - Здравствуйте. Простите, мы с вами встречались?
     - Нет.  Но я по рекомендации наших друзей. Они мне подсказали, что бы я
обратился к вам и смог рассчитывать на вашу помощь.
     Взлохмаченный человек в белом халате с любопытством смотрел на меня.
     - И кто же, эти друзья?
     - Рабинович Борис Григорьевич...
     - Говно...
     - Карманов Сергей Митрофанович...
     - Говно...
     - Семенов Андрей Дмитриевич...
     - Тоже говно, но даже с рекомендацией этих засранцев, вы все же  можете
рассчитывать на мою помощь, если конечно... я смогу ее осуществить.
     - Мне нужно изменить лицо..., но не сейчас, а так через время... икс...
     - Вы можете мне сказать, для чего вы это хотите сделать?
     - Нет. Я просто хочу жить. Тысяча долларов, вас устроит?
     - Я  честный  человек и человеку, который тоже хочет жить, всегда готов
услужить, поэтому полторы тысячи долларов мне  вполне  хватит.  Ведь  я  еще
должен молчать, а это тоже стоит некоторых денег. Не правда ли?
     - Согласен. Что я должен делать?
     - Придти в час икс...

     В  коридоре  поликлиники  я  неожиданно  столкнулся  с женщиной в белом
халате. Что то знакомое мелькнуло в ее лице. Она не замечая меня,  прошла  в
соседний  кабинет.  Я  подождал  немного и встретив еще одну женщину в белом
халате, спросил.
     - Простите, пожалуйста, а как звать молоденького  врача,  что  сидит  в
этом кабинете?
     - Это не врач, это практикант, Татьяна Григорьевна...
     - Таня?
     - Вы что, с ней знакомы.
     - Вроде так.
     - Так заходите.
     - Нет, нет. Я лучше потом.
     Надо  же  Татьяна,  та  самая,  с которой так неожиданно встретился при
захвате ядерной головки.

     Мне очень захотелось встретиться с Таней и я решил за  ней  проследить.
Выяснил, что кроме работы и общежития в Москве, в других местах она не была.
С   парнями  не  встречалась.  Однажды  мне  повезло.  В  женском  общежитии
организовали вечер молодежи и приодевшись я решил пойти туда.

     Она стояла у двери в зал с двумя девушками и что-то  горячо  доказывала
им.
     - Брось, Маша, ни чего у нас не выйдет.
     - Да пойдем, дуреха, пойдем.
     - Разрешите вас пригласить..., - подлетел я к Тане.
     - Я не...
     - Да иди ты, - Маша толкнула ее в спину, прямо мне на грудь.
     Таня  как-то  сразу  изменилась, глаза стали равнодушны и ноги послушно
повели ее в  зал.  Молодежный  ансамбль  неистово  выдавал  ритм.  Здесь  мы
отцепили руки и начали танец каждый в своем стиле.
     - Хотите, я отгадаю как вас звать?
     Глаза прошлись по моему лицу.
     - Наверно подслушали разговор...
     - Хорошо,  если  не  верите,  я  могу  отгадать  что-нибудь  другое, ну
например, где вы работаете и где прописаны.
     Теперь глаза заинтересованно смотрят на меня.
     - Вы маг или...
     - Волшебник, - поспешно сказал я.
     - Так где же я прописана?
     - Так... так... так, погодите, - закатываю глаза. - В Москве...
     - Не отгадали.
     - Не может быть. Сейчас сосредоточусь. Черт, музыка мешает.  Ага.  Все.
Теперь вы мне все мысленно передали.
     - Так где же?
     - Во Владимире.
     Она замедляет темп танца.
     - Правильно. Но у меня хорошая память на лица и я вас не видела раньше.
     - Я  здесь  в Москве в командировке в первый раз и если хотите, чтобы я
раскрыл некоторые маленькие секреты своего волшебства, то не  поужинаете  со
мной в ресторане?
     - А вы богатый? Я ведь транжира и накажу вас на большую сумму.
     - Мы  часто  делаем  безумные  поступки,  но всегда радуемся, когда все
хорошо кончается. Я надеюсь  один  раз  обанкротится,  но  испытать  радость
общения.
     - Хм... Занятно. Вы кто?
     - Простите,   не   представился.   Николай,  Коля...  (черт,  какую  бы
специальность придумать, а впрочем...) пожарник...
     - Как пожарник?
     - Ну так. Служу в пожарной части.
     - У меня еще пожарников с наклонностями волшебников в знакомых не было.
     - Я буду первый. Так пошли?
     - Пошли.
     У входа стояла встревоженная Маша.
     - Таня, ты куда?
     - На сеанс магии...

     Мы сидим за столиком и с аппетитом уплетаем салат.
     - Так раскрывайте ваши секреты, Коля.
     - Это  совсем  не  интересно.  Представьте,  я   все   выложу,   а   вы
разочаруетесь и прекратите есть.
     Таня улыбнулась.
     - Нет,  я  сегодня  голодна  и  пожалуй,  даже  если вы раскроетесь, не
разочаруюсь.
     - Вы, Комарова Татьяна Григорьевна. Правильно отгадал?
     - Правильно. Но это можно узнать даже в общежитии.
     - Студентка медицинского вуза,  будущий  врач  терапевт,  находиться  в
Москве на практике.
     - Пока все верно. Но как вы узнали про Владимир?
     - Все в том же лечебном заведении, где я вас увидел...
     Теперь Таня откровенно смеется.
     - Ну вот весь ваш волшебный дар и рассыпался.
     - Ничего подобного. Я читаю ваши мысли и иногда там вижу такое, что мне
самому становиться ужасно...
     - Что вы еще знаете? Выкладываете?
     Ее настроение резко изменилось.
     - Ну,  вы  думаете,  какой чудак сидит передо мной. Интересно, он такой
же, как и все эти мужики...
     Таня облегченно вздыхает и улыбка озаряет лицо.
     - Я этого не думала, я испугалась.
     - Тогда, сегодня  давайте  будем  нормальными  людьми.  Правда  хочется
немного волшебства, но... у каждого хотения есть свои темные места.
     - Так  что,  еще  вы  мне  предложите  сегодня, обыкновенный нормальный
человек.
     - Вечернюю прогулку по Москве.
     - Это предложение вполне нормального человека. Я согласна.

     Мы бродили по улицам города до трех часов ночи. Я ей  рассказывал,  как
был  за  границей,  какие города там видел, а она про свою короткую жизнь во
Владимире. В конце, я взял такси и  отвез  нее  в  общежитие.  Она  меня  не
узнала.

     Послесловие к тексту:
     Выписка  из  приказа  мин  атома  по  усилению охраны АЭС на территории
России:
     "...- п.6. Охрану объектов АЭС должны  осуществлять  только  внутренние
войска. Передача охраны гражданским охранным организациям или подразделениям
ГУВД не допустима...
     ...-    п.11.   Установить   на   территории   станций   дополнительные
бронированные   колпаки   и   сооружения   для   отражения   предумышленного
нападения..."


     Август 1999г.

     Майор с опухшими глазами смотрел на меня, ничего не соображая.
     - Так  это все новички и столько? Странно, все бегут из этой дыры, а вы
наоборот.
     Я  протягиваю  ему  бумагу  из  ГУВД,   но   майор   никак   не   может
сосредоточиться и мнет бумаги то перед глазами, то относит подальше.
     - Целый комплект, чудеса, даже бабу прислали.

     Оператора,  Майку,  мне навязала Алла Борисовна. Когда ее представляли,
то по неподвижности  лица,  вытянувшейся  по-солдатски  молодой  девушки,  я
понял,  что  этот  фанатик  приставлен  для  присмотра  за  мной  и  не стал
сопротивляться.
     - Кто же все эти  люди,  которых  вы  прислали  мне  и  которые  готовы
умереть? - спросил я тогда Аллу Борисовну.
     - Верные сыны и дочери партии, - с гордостью ответила та.
     - Какой партии?
     - Нашей, настоящей ленинской...
     - Что же будет у меня делать Майка?
     - Она прекрасный радист, стрелок и поверь, пригодиться всегда.
     - У меня же в группе уже есть радист.
     - Бери девчонку, так надо...

     Майор   долго  не  верит  своим  глазам,  но  все  же  приказывает  нам
выстроиться и долго обходит строй.
     - Ну и рожи. Зачем-то хороших от нас убрали, а такое дерьмо прислали.
     - Вы кто? - обращается он к низенькому волосатому парню.
     - Рядовой Рыбоедов.
     - Почему расстегнут до пупа.
     - Так ведь... Жарко... Лето во дворе.
     - Мать твою, - ревет офицер,  -  у  нас  не  двор,  а  пожарная  часть.
Застегнуться. А ты чего лыбишься? - обращается он к соседу.
     - Рядовой Скрипченко. Щами запахло, товарищ майор.
     - Ну и что?
     - Запах в носу щекотит.
     Строй похохатывает.
     - Молчать,  -  опять  ревет  офицер.  -  Боже  мой,  кого прислали. И с
этими... еще надо тушить пожары.
     Он махнул рукой и уходит в первую попавшуюся дверь.
     - Разойдись, - командую я.
     Все таки молодец  Алла  Борисовна  сумела  подсунуть  списки  и  нужные
приказы своим друзьям в ГУВД.

     Первое  наше крещение мы получили на тушении лесного пожара. На липовых
пожарных было тяжело  смотреть.  Все  метались,  бегали  вдоль  линии  огня,
поливали  водой  все, что видели и, наконец, опорожнив баки уехали обратно в
часть, здраво рассудив, что лесок маленький и дальше полей огонь не пойдет.

     На втором пожаре, тушением руководил майор.  С  матом  и  перематом  он
наводил  порядок и хотя деревянная дача сгорела дотла, но движения людей уже
были осмысленны.
     Мне позвонила Алла Борисовна и попросила сегодня вечером срочно прибыть
в Санкт Петербург.
     Я встретился с ней на скамеечке в Никольском садике.
     - Коля, со мной говорил шеф. Мы не будем брать АЭС в 2000 году.
     - Что случилось? Операция отменяется?
     - И да и нет. В Июне выборы президента. Если победит наш претендент, то
вы просто разойдетесь, а если нет, будем брать станцию в следующем году.
     - То есть в 2001?
     - Да.
     - Выдержит ли такой большой срок  наша  команда?  Ведь  они  собраны  с
расчетом до Июня следующего года.
     - Выдержит, а кто не сможет - заменим.

     Послесловие к тексту:
     Выдержки из статьи в газете "Советская Россия" от ...09.99г.
     "...  Особенно  поражает  недокомплект  пожарных  отрядов  и  частей  в
провинции. Так в областях Ленинградской, Псковской, Новгородской  и  других,
вдали  от центральных городов, недокомплект составляет от 30 до 60 %. Органы
ГУВД не могут набрать необходимых людей, а если и берут то  неподготовленных
и  физически  нездоровых.  Как результат, количество уничтоженного от пожара
имущества и материальных ценностей увеличилось по сравнению с 1991  годом  в
три раза, а погибших людей в два..."


     Февраль 2000г.

     У  нас  не  пожарная  часть,  а  секта.  Ежедневная  полит. подготовка,
изучение основ марксизма-ленинизма.  Как  в  порядочных  учебных  заведениях
лекции,   зачеты.   Занятия  ведет  Майка  и  Скрипченко,  иногда  приезжают
преподаватели из других  городов.  Девушка  действительно  хорошо  напичкана
знаниями и имеет к мужикам подход. Она часто пристает ко мне.
     - Товарищ прапорщик, почему вы не посещаете наши занятия?
     - Мне не положено.
     От удивления у нее раскрывается рот.
     - Как так? У нас для всех двери открыты.
     - Меня  пригласила  ваша  партия  работать  как специалиста и деньги за
прослушивание этой социалистической чуши не платит.
     Майка от возмущения краснеет.
     - Да как вы смеете? Люди за наши идеи готовы идти на  смерть,  а  вы...
Где  вы  еще найдете таких преданных солдат? Я знаю, вам приказано вести нас
на невиданное дело для победы в России идей социализма, а вы про  эти  идеи-
чушь.
     - Теперь послушай меня, девочка. Ты может и будешь жить при социализме,
мне, как  руководителю  этой операции грозит только смерть. Останется старая
власть - расстреляют, придете вы, тоже уничтожите. Россияне мне  никогда  не
простят, то что мы сделаем.
     - Это неправда, вы будете героем...
     - Эх, Майка, Майка. Сейчас войны во всем мире. Сколько напрасных жертв,
сколько разрушений...
     - Ну  и  что?  Эти  войны только националистические, а мы за глобальную
идею во всем мире.
     - Ради этой идеи погибать я не хочу.
     Майка молчит. Потом все же подводит итог.
     - И все же вы для меня будете героем.
     Вот тебе и на, не уж то влюбилась девчонка.

     Старшим офицерам на все наплевать.  Эти  жрут  водку  днем  и  ночью  и
никогда не просыхают. Однажды майор меня вызвал в кабинет.
     - Прапор,  готовь  группу  для учений в Сосновый Бор. Дай списки людей,
кто будет участвовать, утверди их в спец части и готовь технику.
     - Есть.
     - Слушай, прапор, ты не находишь, что они все чокнутые?
     - Кто?
     - Да наши, пожарники. Мы  теперь  стали  лучшими  в  области,  но  меня
волнует  одно, они все помешаны на политике. Захожу в комнату для занятий, а
там везде навалена одна коммунистическая литература.
     - Так это замечательно. Кому какое дело, кто во  что  верует,  лишь  бы
дело делали.
     - Конечно  это  так, но вдруг инспектирующий придет и увидит этот хлам,
нам же врежут.
     - Хорошо, я поговорю с ребятами. Литературу мы спрячем.
     - А они тебя очень слушаются, прапор, я заметил.
     - Разве это плохо?
     - Нет. Так ты со списками не тяни. Понял?

     Послесловие к тексту:
     "Совершенно секретно".
     ..........................................Начальнику отдела
     ..........................................Генерал-лейтенанту  Родионову
Н.С.
     ..........................................от начальника секретной части
     ..........................................полковника Миронова Г.П
     .
     ....................СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА

     При  прослушивании  разговоров лидеров левых партий, нас заинтересовала
одна запись. Неизвестная женщина при разговоре с  Птенчиком  (кличка  лидера
известной  партии)  настаивала на проведении операции в Июне месяце, так как
выборы, по ее мнению, не играют  существенной  роли.  Птенчик  категорически
отказался.  Несколько  раз  упоминалось  имя Чемпиона. Нами установлено, что
Чемпион, он же Морозов Николай Андреевич, исчез непонятным образом из  места
заключения  и  находиться  в  розыске.  Прошу вашего разрешения на установку
оперативной и технической слежки за Птенчиком.
     ...........................................Полковник            Миронов
Г.П./......../
     ...........................................02.2000г."


     Июнь 2000г.

     День  начался  неудачно. Перед самым сигналом о начале учений, вспыхнул
свинарник фермера.  Мы  знали  о  ненависти  местных  бездельников  из  полу
развалившихся  колхозов  к  фермерам,  но  не  ожидали  такой прямой войны с
помощью огня. Только залили обуглившиеся остатки животных, прибыли в отряд и
узнали, что учения начались.
     - Жмите быстрей на АЭС, - ревел майор, - там почти все собрались.
     Мы рванули по шоссе и вскоре достигли корпусов  станции.  У  входа  два
охранника  проверяли  пожарные машины и списочный состав. Невдалеке я увидел
офицера, который наблюдал за прибытием машин. Что-то  знакомое  мелькнуло  в
его  лице.  Вот  те  раз,  да это же Сашка Казак. Я натянул поглубже на лицо
каску.
     - Откуда? - спросил Казак.
     - Из Копорья, - крикнул Скрипченко.
     - Почему опоздали?
     - Там подожгли одного кулака, пришлось его тушить.
     - Давайте быстрей, вам достался второй блок.
     Машины проходят ворота и мы подъезжаем  к  второму  блоку.  Проверяющий
офицер дает вводную.
     - Горит турбогенератор второго реактора и крыша над ним. Время пошло.
     - Прапорщик, - кричит мне майор, - на крышу. Я в турбинный зал.
     Мы разматываем шланги и прикрепляем их к пожарным гидрантам. Подъезжает
лестница и начинает выдвигаться на крышу. Первым по ней ползет Скрипченко, я
за ним.  На  крыше  мы  выливаем  три тонны воды и проверяющий согласен, что
крыша сверху залита, но со стороны турбинного зала, надо провести  контроль.
Теперь мы вскрываем люк на лестницу и несемся в турбинный зал. Там уже майор
блокировал  два  турбогенератора  и  имитирует  их  полив из шлангов. Теперь
поверяющий нас останавливает.
     - Все, пожар кончился.
     Я оглядываюсь и изучаю обстановку. Длинный зал, сконцентрировал в  себе
8  турбогенераторов,  питающихся от четырех реакторов. Они за стеной, верней
за ней начинаются сплетение труб барабанов-сепараторов.
     В зале полно пожарных, вызванных по тревоге  с  соседних  городков.  На
балюстраде группа проверяющих и комиссия.
     - Всем  отбой,  -  командует генерал, руководитель учений. - Командирам
отрядов собраться в кабинете зама, остальным отправляться по своим местам.
     Пожарные начинают сматывать шланги и потихонечку исчезать из турбинного
зала. Я и Скрипченко изучаем наличие дверей и устройства сигнализации.
     - Посмотри направо, Коля, -  говорит  Скрипченко.  -  Видишь,  напротив
каждой сдвоенной турбины видео- камера.
     - Вижу,  а  запоры  на дверях электрические с обычным кодом. Я заметил,
что парень проходил, нажимая три кнопки.
     - Народу надо много. Смотри какой залище. А там еще  пульт  управления,
вспомогательные службы, дирекция, охрана.
     - Внимание,  к  нам  идет  охранник.  Говори ты, мне нельзя, он слишком
хорошо меня знает.
     - Что вы здесь делаете? - знакомый голос Сашки Казака рядом.
     - Проверяем подходы к  турбинам  в  случае  пожара,  -  лихо  рапортует
Скрипченко.
     Наши морды хорошо закрыты и видны от носа только глаза.
     - Всем сейчас же покинуть зал.
     Мы  выходим  из  бетонных  громадин к машинам и продолжаем наблюдать за
территорией АЭС. Нас интересует охрана.
     - Забор  обычный,  бетонный,  сверху  спираль  и  колючка,   -   бубнит
Скрипченко.  -  Вышки  к с охраной весьма далеко друг от друга. Около каждой
вышки установлен броневой колпак.
     - Придется  одной  из  машин,  выбрасывать  на  каждом  углу  десант  с
гранатометом.
     - Точно, может даже и двум. Охрана отдыхает вон там, но все равно нужны
дополнительные варианты, вдруг у каких-нибудь постов будет заминка.
     - Это сделаем, но ребят действительно нужно много.
     Наши  машины готовы. Мы залезаем и трогаемся к воротам. Там по-прежнему
два охранника проверяют наличие людей и машины.
     - Трогай, - наконец, говорит один из них.
     До Копорья мы молчим.

     Майор недовольно хмурит брови.
     - На неделю не могу отпустить. Только три дня. Капитан Синицын заболел,
лейтенант Бойцов в запое по случаю рождения ребенка,  лейтенант  Фофанов  на
учебе. Мне некого поставить на дежурство.
     - Хорошо,  я  согласен  на  три  дня.  Но  мне  положены  еще отгулы за
дополнительное дежурство. Я за этих офицеров еще и дежурил.
     - Сколько дней?
     - 19.
     - Все равно, сейчас дам три. Остальные отгуляешь потом.
     Майор подписывает бумагу.
     - А твои ребята молодцы. За учения все дали нам высокую оценку.
     - Мы вроде и ничем не выделялись.
     - Выделились. Вылил несколько тонн воды на крышу и затопили все здание.
     Он смеется. Чувствуется, что его похвалили и он доволен.
     - Так тебя завтра уже не будет?
     - Да, завтра я уезжаю в Санкт Петербург.

     Я обманул майора и полетел в Москву.
     Григорий Иванович постарел. Он оторопел сначала от моего  появления,  а
потом быстро захлопнув двери спросил.
     - Ты в бегах?
     - Числюсь пока так.
     - Ко мне приходили, спрашивали о тебе.
     - Кто? Из ФСБ или ФСК
     - Нет местная милиция.
     - Чего  это  так  мелко.  Раньше  Сергей  Васильевич  посещал  или  его
подопечные, а теперь просто... милиция.
     - Сергей Васильевич на пенсии, после Сентября 1993 года, все старье  по
списывали и нас уже давно такие службы не опекают.
     Я  не  верю.  Слишком  долго варился в их кухне и знаю что стоит каждое
слово, произнесенное здесь.
     - Я к вам за помощью, по старой дружбе.
     - Конечно, Коленька, конечно. Может кофе или коньячку?
     - Не то, не другое. Мне еще много надо сделать дел, тем более в  Москве
я проездом и дорожу каждой минутой.
     - Никак устроился куда-то?
     - Нет, все в бегах...
     Мы смеемся, но Григорий Иванович натянут.
     - Так, что ты хочешь от меня.
     - Помнишь Сашку Казака?
     - Ну?
     - Так я его нашел.
     - И где же этот мерзавец?
     - Преспокойненько  живет  в Сосновом Бору под Ленинградом, а работает в
охране атомной электростанции.
     - Далековато забрался.
     - Вроде, когда-то ты обещал мне помочь ликвидировать его, если найдем.
     - Сам-то не можешь? Ты же в бегах и тебе все равно кого укокошить.
     Я схватил Григория Ивановича за галстук и подтянул к себе.
     - Вот сейчас и не могу. Мне нельзя, вышка засветит. Мне и так за  побег
тридцатку дадут, а за убийство и прикончат.
     - Брось  ломаться,  -  спокойно  отвечает  Григорий  Иванович. - У тебя
столько покровителей, что ты и десяти лет в тюряге не просидишь
     Я отпускаю галстук. Григорий Иванович поправляется и с видом победителя
смотрит на меня.
     - Так что с Казаком делать будешь? - лениво спрашиваю я.
     - Обещал, значит уберу, - вдруг соглашается он.
     - Тогда пока.
     Мы слишком сухо расстались.

     В пришел в поликлинику.
     - Здравствуй, Таня.
     У нее открылся от удивления рот.
     - Коля. Вот не ожидала. Опять в командировку.
     - Нет. Пришел посмотреть, узнать, как ты живешь? Не  надоели  тебе  эти
грязные немытые тела?
     Она расслабляется.
     - Устала как... собака. А ты... надолго?
     - Завтра вечером ты свободна?
     - Свободна.
     - Можно тебя пригласить... в ресторан.
     - Тебе это дорого обойдется.
     Мы улыбаемся как заговорщики.

     Вечером у меня встреча с моей шефиней.
     Алла Борисовна сидит на кровати в моем номере и слушает.
     ...- Пока Григорий Иванович, согласился убрать Казака, но что-то мне не
понравилось в нем и я думаю, что он просто отговорился.
     - Ты зря появился перед ним. Все националисты тайно работают на власть.
Теперь можешь засветиться. Наверняка он уже доложил куда надо.
     - Но Казака надо убрать.
     - Зачем.  Когда захватим АЭС, там видно будет, что с ним делать. Хорошо
что ты на ученьях не очень мелькал перед ним.
     - Алла, - я подождал от нее возражений за не добавленное отчество и  не
услышав,  его  продолжил,  -  Алла,  так ты уверена, мы будем брать АЭС? Что
происходит?
     - Я тебе  уже  говорила.  Сейчас  выборы.  Если  наши  победят,  то  ты
уходишь... Операции не будет.
     - А если нет?
     - Значит будем брать АЭС с требованием замены власти.
     - Это еще год.
     - Судя  по  всему, да. Я уверена, что мы не победим в этот раз, эйфория
по декабрьским выборам в парламент у наших руководителей очень велика и  они
стараются не замечать, что все крупные города России против нас.
     Мы молчим и каждый думает о своем.
     - Как тебе нравиться Майка? - вдруг спрашивает Алла Борисовна.
     - Пытается втянуть в свою веру.
     - Ну и как, удается? - улыбается она.
     - Нет.  Я  ей  пытаюсь  разъяснить,  что  у  меня  давно  веры  нет, но
безрезультатно.
     - Майка, хорошая девочка, ты ее не обижай.
     - Это не по адресу. Она кого хочешь сама обидит.
     - У меня такое чувство, будь-то за мной следят, - неожиданно  переходит
на новую тему Алла Борисовна.
     - Обнаружила, что-нибудь?
     - Ага,  -  она кивает головой, - мои ребята нашли жучка дома. Тебе надо
срочно уезжать от сюда. Если тебе в следующий раз нужна буду я, то звони  ко
мне  домой  и  попроси  Марфу Андреевну. Я скажу, что ошиблись номером и это
значит, что в семь вечера тебя ждет  машина  у  входа  в  парк  Космонавтов.
Только  ты  должен  войти  в  парк со стороны метро, а выйдешь у офицерского
общежития. Там и буду ждать.
     Тревожно заныло под лопаткой.
     - А ты сама-то как сюда прошла? Хвост не заметила?
     - Не заметила.
     - Я сегодня же исчезну.

     Алла Борисовна ушла. Я спешно вскрываю чемодан, нахожу усы  ,  парик  и
темные очки. Все это прилаживаю к своей физиономии. Теперь упаковать чемодан
и в путь. Надо искать другое пристанище.
     В  холле  гостиницы  сидят  трое  молодых  парней и лениво разглядывают
окружающих. Они прощупывают мое новое лицо и, не найдя  ничего  интересного,
сосредотачиваются на следующем мужике.

     Переехал  в гостиницу при академии наук. Вроде все в порядке. Опять иду
на встречу к старому гостю.
     - Коля? Какими судьбами?
     - Здравствуйте, Сергей Васильевич.
     Он больно постарел и поседел. Чуть скрючилось туловище, но так же хищно
глядят почти прозрачные глаза.
     - Совсем заматерел, - с восхищением говорит он, глядя на меня. -  Ну  и
глыбища. Заходи чайком побалуемся.
     Я  вхожу  в  коридор  и  он  ведет  меня прямо на кухню, предварительно
захлопнув двери в гостиную.
     - Там у меня разгром, так что давай сюда.
     Мы сидим друг против друга и попиваем крепкий чай с сахаром.
     - Значит, тебя выпустили?
     - Нет, бежал.
     - Ага..., - произнес Сергей Васильевич, как будто это обычное дело. - И
где же теперь шляешься?
     - Кто-то меня вытащил из тюрьмы, а кто не знаю, но судя  по  всему,  по
вашей рекомендации.
     - Ага...
     - Сейчас работаю на них.
     - А что же тебя ко мне привело?
     - Я влип в одно дерьмо и теперь не знаю, как из него выкарабкаться.
     - Садись рассказывай.
     Я  рассказываю  ему о приезде капитана Моложавого Степана Викторовича в
тюрьму и о его предложении, потом о том как меня выкрали и во что я влип.
     - Да, попался ты здорово, но надо же  что  мерзавцы  задумали,  сменить
власть. Коля я постараюсь узнать, что там наши вытворяют.
     - Хорошо бы и еще. Действительно, это операция проводиться с ведома ФСК
или они ничего не знают об этом.
     - Ох  Коля,  Коля.  По старой дружбе, все разузнаю. Но за это ты теперь
будешь информировать меня, что затевает твой новый хозяин. Договорились?
     - Договорились.

     Таня развеселилась.
     - А плюнем на мораль, - шепчет она. - Поехали ко  мне  в  общежитие,  я
тебя с такими девчонками познакомлю, ахнешь.
     - А вдруг они меня будут охмурять.
     - Пусть только попробуют, я им рога пообломаю.
     - Это я согласен. Представляешь, гора рогов в твоей комнате.
     - Машка выметет. Поехали.

     Мы   купили  в  магазине  вина,  закуски  и  приехали  в  общежитие  на
Кутузовском. Это был хороший вечер среди Таниных подруг. Она сидела  гордая,
как победитель, шутка ли, показала окружающим своего парня.

     Послесловие к тексту:
     "Совершенно секретно"
     ................................................Начальнику    секретной
части
     ................................................полковнику     Матвееву
Г.П.
     ................................РАПОРТ
     Наружным  и  техническим  наблюдением  удалось установить, что Сверчок(
Ковалева  Алла  Борисовна,  референт   лидера   крупной   левой   партии...)
встречалась  в  гостинице  "Украина"  с известным в уголовном мире Чемпионом
(Морозовым Н.А.),  бежавшим  из  заключения  в  99г..  Содержание  разговора
неизвестно.  Беседа длилась 23 минуты. После отъезда Сверчка, Чемпион исчез,
несмотря на все предпринятые розыскные меры.
     ..................................................майор Звонарев Г.И.
     ....................................................."..."06.2000г."

     "Совершенно секретно"
     .................................................Начальнику  секретного
отдела
     .................................................Полковнику    Матвееву
Г.П.
     ..................................РАПОРТ
     Акула (Виноградов Г.И.)  запросил  встречи  с  нашим  связным.  По  его
сведениям,  вчера  к  нему явился давно разыскиваемый Чемпион (он же Морозов
Н.А.). Чемпион потребовал от Акулы, чтобы он убрал офицера ФСБ Казака  А.С.,
провалившего  операцию "ядерная головка" в 1995г. Далее Чемпион сообщил, что
Казак сейчас живет в Сосновом Бору и  работает  на  Ленинградской  АЭС.  Все
другие данные о Чемпионе Акула сообщить не мог.
     .....................................................майор     Звонарев
Г.И.
     ......................................................."..."06.2000г."


     Июль 2000г.

     Среди пожарных похоронное настроение. Единый лидер коммунистов во время
выборной компании не прошел на пост президента. Теперь, все кто  посвящен  в
план  захвата  АЭС,  понимают,  что операция неизбежна. Майка остервенела на
полит занятиях и во всю несет настоящую власть. Мишенью ее нападок стал и я.
     - Ты видишь, что твориться. Неужели не понимаешь, что если  у  тебя  не
будет веры в наше дело, мы можем провалить операцию.
     - Успокойся.  У  меня  нет  веры, но зато есть ощущение, что кто-то все
время держит палец на спусковом крючке и дай бог мне заколебаться, как курок
надавят.
     Майка замирает и уже не так резво говорит.
     - Наши ребята очень удивляются, почему ты  не  присутствуешь  на  наших
сборах и не интересуешься их бытом и условиями жизни.
     - Разве они все осведомлены о наших делах?
     - Нет. Только избранные.
     - Вот избранные меня больше всего и интересуют. Этих я пасу.
     - Я  заметила  как. Подслушиваешь, что они говорят, подсматриваешь куда
ходят. Ты думаешь они не видят?
     - Пусть знают. Везде,  даже  в  вашей  партии  нужен  контроль.  А  нам
особенно расслабляться нельзя. Нас калечит время, мы слишком долго ждем.
     - Хорошо, но приди хоть раз успокой ребят.
     - Ладно. Лучше объясни мне одну вещь. Вы считаетесь левыми. Но по вашим
высказываниям,  я  вижу, что вы не КПРФ, не трудовики, не большевики. Кто же
вы?
     - Мы  левее  всех.  Наша  цель  захват  власти,  лю-бым  пу-тем.   Идеи
коммунизма должны вновь торжествовать в России.
     - Но  прости,  вы  так  малочисленны,  почти  не известны, никто вас не
примет всерьез.
     - А нам и не надо быть большими.  У  нас  самые  идейные  кадры,  самые
лучшие  бойцы партии и они должны совершить переворот ради единого кандидата
от коммунистов. Неважно кто это будет трудовик или из  КПРФ,  важно  другое,
наши идеи должны быть властью.
     - Сложновато  для  меня.  Давай  кончим  политпросвещение и углубимся в
будни. Тебе не кажется, что кое-кого надо заменить?
     Майка задумывается.
     - Да. Я уже наметила кандидатуры и о них надо сообщить в наш центр.
     - Алла Борисовна сообщила мне, что похоже за ней следят.
     - Аллочка  нервничает.  Но  на  всякий  случай,  я  сообщу   обо   всех
перестановках ей.

     Послесловие к тексту:
     Из газеты "Известия" от ... 07.2000г.
     ".....Наверняка  коммунисты  не смиряться с поражением на выборах и под
елейные  разговоры  о   соблюдении   конституции,   по-прежнему   вынашивают
подпольные  планы  захвата  власти. Демократам пора прекратить многомесячные
празднества по случаю победы и быть бдительными..."


     Сентябрь 2000г.

     Я в отпуске. Это первый нормальный отпуск за всю мою  жизнь.  В  Москве
сразу же звоню Алле Борисовне.
     - Можно Марфу Андреевну...
     - Вы ошиблись номером, - раздается знакомый голос.
     Вешаю трубку, теперь надо ждать вечера.

     Она  неплохо  водит  машину и от парка Космонавтов мы исчезаем в густых
переулках, пока не упираемся в глухой дворик. Алла Борисовна  ведет  меня  в
конспиративную квартиру.
     - Зачем приехал? - как только мы вошли в квартиру, спросила она.
     - Я   придумал,   как  усилить  команду  и  ввести  на  территорию  АЭС
дополнительные силы.
     Она садиться на диван, достает  сигареты,  знакомый  пистолет,  которым
грозила меня убить и... прикуривает от ствола.
     - Так что ты предлагаешь?
     - Машину,  пожарную  машину, в которой вместо объемного бака воды будут
сидеть боевики. Там разместиться при соответствующей переделке человек 20, а
может еще и втиснем побольше... Итого 20 пожарных-боевиков  и  30  боевиков.
Каждому строгое задание с подстраховкой.
     - Да, но машину надо ввести в штат вашего отряда?
     - Это я беру на себя.
     - Надо  подумать.  Может  это  и  вариант.  Машину  достать можно, наши
умельцы вырежут ее внутренности и сделают посадочные места.
     Она задумалась.
     - Алла, у меня отпуск. Я поеду на Юг.
     - Поезжай.
     - Ты не боишься, что я удеру?
     - Нет. Везде найдем.

     Я дозвонился до Сергей Васильевича.
     - Это ты, Коля? Встретимся на Тверском Бульваре у дома 22.
     Мы сидим на скамеечке и Сергей Васильевич рассказывает, что он выяснил.
     - В ФСК толи претворяются, толи действительно не знают, но про  попытку
захвата  АЭС  никто  не  слышал.  Мне  посмеялись  в лицо, когда я попытался
сказать об этом.
     - А как же капитан, который был у меня в тюрьме?
     - Моложавый? Его отправили в Африку и он  там  растворился  по  каналам
ФСК.
     - Так вы не будете прерывать операцию?
     - Я  уже  это сделать не в силах, хотя буду делать попытки. Я думаю, не
все идиоты и должны же быть где то разумные люди.

     Вечером прихожу к Татьяне в общежитие.
     - Танюша, привет.
     - Колька, вот неожиданность.
     Она подбежала и поцеловала меня.
     - Там какая-то грымза внизу пыталась меня не пускать, но я  заявил  ей,
что  я  инспектор  пожарной  охраны  и  предъявил  пропуск.  По-моему  она в
обмороке.
     - Дурак, ты всех здесь перепугаешь.
     - Как у тебя дела? Ты сдала экзамены?
     - Колька, можешь поздравить, я липовый врач.  Получила  направление  на
новое место работы в город Ужгород.
     - Почему липовый?
     - Год практики и все... выдадут диплом.
     - Давай по этому поводу удерем со мной на Юг, на Север, куда хочешь.
     Глаза ее округляются от удивления.
     - Сейчас? Да ты с ума сошел...
     - Еще нет. Возьми отпуск и махнем куда-нибудь...
     - Вообще-то  я  должна  получить  отпуск  перед  практикой.  Колька,  я
постараюсь завтра его оформить.
     - Отлично, завтра же и удираем.
     - Так куда мы поедем?
     - Оккупируем один из островков Валаамской водной системы и отрешимся от
ненормальной человеческой жизни.

     Лодку мы наняли легко и прогребя часа три,  наконец  выбрали  остров  с
песчаным  пляжем.  Туристы уже побывали на нем и оставили место для палатки,
костра и ямы для мусора.
     - Теперь это наш дом.
     Мы стоим обнявшись в этом райском уголке.
     - Ты знаешь, меня не покидает  ощущение,  что  я  с  тобой  встречалась
где-то раньше.
     - Значит давно ждала.
     Я  обхватил  ее  голову  и  поцеловал в губы. Тело давно жаждущей ласки
женщины прижалось ко мне.

     Послесловие к тексту:
     "Совершенно секретно"
     .............................................Начальнику       секретной
части.
     ..............................................Полковнику Матвееву Г.П.
     ..............................РАПОРТ
     По  данным  нашего  агента по кличке Правдивый (депутата Думы Н.С.Н.) в
комиссию по безопасности поступили бумаги от пенсионера, бывшего  полковника
КГБ  Смирнова  С.В.  о  якобы  готовящимся  перевороте  власти. Председатель
комиссии назвал это очередным бредом и истерией и бумаги сжег. На  следующий
день   Смирнов   Сергей   Васильевич  был  убит  в  подворотне  своего  дома
неизвестными убийцами. Следствие зашло в тупик.
     ...............................................майор Звонарев Г.И.
     ................................................."..."09.2000г."


 * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *

     Февраль 2001г.

     Майка стоит передо мной и нетерпеливо размахивает конвертом.
     - Вот прислали от Аллы Борисовны.
     - Что это?
     - Текст по телевидению. Что мы должны говорить.
     Я взял листок и читаю про себя.
     - Ты уже ознакомилась?
     - Да. Считаю все правильно. Куда же предполагается полететь самолету  с
нашими ребятами после удачного завершения операции?
     - В Корею.
     - Далековато, нужны дозаправки горючим.
     - Полетим через Пакистан и Ирак. Там нам помогут.
     - У тебя что уже и аэродромы, куда сесть, есть?
     Я киваю головой.
     - Это хорошо, что в Корею. Наши братья по партии не посмеют нас выдать.
     - Но все же придется корректировать все планы.
     - Это еще что?
     - Это  то,  что для безопасного полета до Кореи вас кто-то должен здесь
прикрывать на станции, иначе по дороге самолет спустят и уничтожат всех  как
котят...
     - Кто это будет делать?
     - Я.
     Майка молчит, потом подходит подтягивается и целует в щеку.
     - Я всегда знала, что вы герой. Я буду с вами.
     - Смотри сама. Мы погибнем.
     - Я готова.

     Майор был страшно удивлен, когда увидел новую пожарную машину.
     - Откуда взялась? Мы ее не заказывали.
     - Я  в  Москве  договорился  об  испытании  нового  образца.  Если  нам
понравиться оставим себе.
     - Чего в ней нового-то?
     - Объем бака побольше.
     - Херней занимаются. Лучше бы шлангов новых прислали, старые прогнили.
     - Я уже договорился, через три дня пришлют.
     - Ого. Откуда у тебя такие связи прапор?
     - От женщин. Их надо уметь выбирать.
     - А..., - только и сумел сказать майор. - Опять кадры меняют. Всех моих
стариков сменили и из вашего состава кое-кого тоже убрали.
     - Я знаю. Сегодня утром проводил осмотр.
     - Ну и как?
     - Учить надо. Как тот поток.
     - Тьфу, ты черт.
     Майор сплевывает и уходит.

     Послесловие к тексту:
     Из газеты "Правда" от ..."..."02.2001г.
     "... Пожалуй ни у кого не осталось сомнения, что правительство  неумело
проводя  "реформы", довело основную массу населения страны до крайней точки.
Еще месяца два или три такой жизни и в стране назреет взрыв. Уже  забастовки
охватили   не   только   шахтеров,   но   перекатились   в  металлургическую
промышленность и затронули, в прошлом самую  надежную,  газовое  и  нефтяное
производство... Мы настаиваем на смене правительства и на смене курса..."


     Июнь 2001г.

     Мы  готовы.  Еще  ночью  прибыло  оружие, боевики и я собрав командиров
групп, подробно над картой АЭС произвожу инструктаж.
     - Самое важное захватить реакторный  зал,  машинный  зал  и  пультовую.
Остальные  даже  если  будут  защищаться, потом быстренько смоются, когда мы
объявим, что станция  заминирована.  Основное  затруднение  в  том,  что  на
территории  будет много пожарных машин и людей, поэтому мы протянем время до
последнего. Нашу лестницу должно заклинить при подъеме и когда я дам сигнал,
все бросаются по своим местам. Машина с боевиками встанет  здесь  за  углом,
машина   с   пожарной   лестницей,   здесь   и   будет   отвлекать  внимание
присутствующих. Как только захват  произойдет,  всю  лишнюю  сволочь,  кроме
смены  в пультовой и у генераторов, долой с территории, пусть убираются куда
глаза глядят.
     - Если не уйдут? - спрашивает кто-то.
     - Стрелять. Наповал стрелять. Заложники не нужны. Майка.
     - Я здесь.
     - Захватим залы, готовь радиоаппаратуру и теле камеры. Скрипченко.
     - Да.
     - Минируй  все  три  зала.  Особенно  обводные  трубы  двух   контуров:
аварийного и основного.
     - Сделаем.
     - А это вы?
     Я  смотрю  на  кривого  парня, который первый давал мне консультацию по
реакторам.
     - Я. Я готов, что делать?
     - В пультовую и контролировать все дежурные смены, что бы  они  там  не
вешали лапшу на уши, понадеявшись на нашу безграмотность.
     - Понял.
     - Остальные знают свои обязанности?
     - Вроде на бумаге все ясно, - отвечает за всех Скрипченко.
     - Тогда  с  богом. Все по местам и предупредите людей в баке, что бы не
курили, а когда станцию будут брать, что  бы  соблюдали  меры  безопасности,
одеты были по форме.

     Майора  я  с  утра  напоил  и он до 11 утра пел песни в своем кабинете.
После объявления тревоги, мы запихнули офицера в машину и колонна  тронулась
из Копорья в Сосновый бор.

     Так же два охранника в воротах проверяют машины и личный состав.
     - А чего это у вас машина другая? - удивляется один из охранников.
     - Это подарок москвичей, - отвечает Скрипченко.
     - Ничего себе подарок? Баки-то пустые.
     Он щелкает пальцами по стенке и раздается звук в пустоту.
     - В прошлый раз мы воды налили, так нас матом крыли неделю, теперь воды
нет, так вам опять плохо.
     - Так это были вы. Кажется из Копорья?
     - Мы.
     - Проезжайте. Горе пожарники.
     У всех отлегло от сердца.
     Машины проходят ворота. На ступеньки заскакивает проверяющий.
     - У вас следующая вводная, пожар в насосной.
     - Их десять, в какой? - спрашиваю я.
     - В главных циркуляционных насосах, - уважительно говорит проверяющий.
     - С какой стороны и какой реактор?
     - С правой, у второго реактора.
     Черт,  как  же  быть  с  лестницей. Мы рассчитывали опять на "аварию" в
машинном  зале  и   после   подъема   лестницы   должны   отвлечь   внимание
присутствующих  поломкой  механизмов,  а  насосные  в подвальном помещении и
лестница не нужна. Будь что будет.
     - Вперед, вон к этой двери, - командую я. - Скрипченко, садись за  руль
второй машины, поезжай за мной, лестницу поднимать не надо..
     - Ага... - догадывается Скрипченко
     Мы раскатываем шланги, открываем двери насосной и попадаем в воющий зал
с четырьмя насосами, высотой с два этажа.
     - Отбой,  -  кричит  довольный проверяющий, когда мы размотали шланги и
готовы были включить воду.
     Вываливаемся наружу и  видим,  что  на  улице  вокруг  нашей  машины  с
лестницей  много  народа. Я побежал туда. Умница Скрипченко, сел за шофера и
при повороте машины за угол, умышленно  в  пилился  в  него  бортом.  Теперь
помятая машина окружена пожарниками с других отрядов и охраной АЭС.
     - Здорово я их, прапор, - шепчет Скрипченко на ухо, - пора начинать.
     - Рано еще. Надо хотя бы части пожарных машин отъехать.
     Прибежал  посыльный  и стал требовать майора на разборку. Мы встряхнули
офицера, вытащили полусонного из машины и втолковав, что  надо  идти  ему  в
кабинет  директора,  отправили туда. Начали разъезжаться пожарные отряды. Мы
стоим, собрав охрану и окружающий персонал  вокруг  помятой  машины.  Кругом
слышны советы и сочувствие.
     - Ничего,  сейчас  механики  придут, - говорит парень в белом халате, -
вам все наладят.
     - Мы уж сами..., - отвечаю я.
     - Николай? - тут же слышу знакомый голос.
     Ах, сволочь, это же Сашка Казак. Значит  не  прикончили.  Ну,  Григорий
Иванович, если жив буду, ты покойник.
     - Я. Узнал.
     Я  вытаскиваю  пистолет  и  Сашка  пятится  назад.  Наступает тишина. Я
стреляю в воздух и сейчас же грохот автоматов, вытье моторов  отвечают  мне,
что операция началась.
     - Всем лечь на землю, - приказываю я.
     Скрипченко  исчез на свой объект. Толпа окружающих валиться на асфальт.
Я замечаю, что, корчась на тротуаре, Сашка пытается просунуть руку под  себя
и ударом ноги в голову успокаиваю его. Завыла сирена, где-то грохнули взрывы
гранатометов. Появляется Майка в сопровождении боевика.
     - Коля,  наши  захватили  все залы. Сейчас идет минирование. Очищаем от
людей все подсобки.
     - А как охрана?
     - Это же трусы. При первых выстрелах, все посты сдали оружие. Две вышки
пытались пострелять и залезли в колпаки, но их там сразу успокоили.
     - Отлично. Вот этих с территории вон, кроме офицерика. Его  разоружить,
связать  и  под  охрану  в  пультовый  зал.  Ворота закрыть и поставить двух
человек. Проходную тоже нужно обеспечить охраной.
     - Сейчас сделаем. Кеша, этих вытури, а с офицериком я сама...
     Майкин помощник пинками и прикладом автомата поднимает с асфальта толпу
и гонит ее к воротам. Майка садистки хватает Сашку  за  волосы  и  тянет  на
верх.  Тот  еле-еле  встает  и тут Майка стволом пистолета бьет его в живот.
Сашка сгибается от боли и падает на спину. Майка деловито  обшаривает  тело,
достает из кармана "Макарова" и перевернув на живот, тут же защелкивает руки
в наручники. Появляется Скрипченко.
     - Там в пультовой сменные инженеры бузят.
     - Майка,   пойди  прими  меры.  Врежьте  кому-нибудь  пару  раз,  пусть
остальные успокоятся. Возьми этого...
     - Скрипка помоги, - просит Майка. Они волокут тело Сашки к двери.


     Я вхожу в зал управления реактором. Несколько человек в  белых  халатах
жмутся  к  мерцающей  огоньками  стенке.  На  полу лежит старик, его рубашка
пропитана кровью. Рядом  стоит  Майка  с  пистолетом  в  руках  и  несколько
боевиков.
     - Чего стоите, как столбы? Майка, где радиостанция? Быстро туда. Готовь
передачу.  А  этого,  -  я  указываю  на лежащего, - вон от сюда. Господа, -
теперь обращаюсь к жмущимся у стенок диспетчерам, - прошу занять свои  места
и работать, как работали дальше. Пошевеливайтесь, чего застыли.
     Фигуры   отрываются   и  разбредаются  по  залу.  Боевики  выволакивают
лежащего, а Майка исчезает. В пультовую врывается  кривоглазый  консультант.
Он деловито обходит приборы.
     - Все  в  порядке,  Старшой, - он фамильярно обращается ко мне, - везде
все в норме. Правда четвертый немножко хандрит, но  за  ним  нужен  глаз  да
глаз.
     - Хорошо. Следи дальше.
     Входит Скрипченко.
     - Николай, пошли, там аппаратуру настроили.
     Мы  идем  в  управленческий  корпус.  Станция  как вымершая, лишь редко
мелькнет фигура боевика. В пультовой, где  сидели  операторы  и  следили  за
помещениями   станции,   развернута   радиостанция,   на  столах  два  блока
привезенных с собой нашими умельцами,  и  включен  телевизор.  На  экране  5
канала идет клип. Тут же рядом Майка, двое боевиков и гражданский.
     - Можно начинать? - спрашивает меня Майка.
     - Начинайте.
     Она  берет  микрофон,  гражданский  включает тумблеры. Экран телевизора
задергался и там появилась Майка.
     - Граждане великой России. Я обращаюсь к вам от имени своих  товарищей,
от  имени  партии,  которая  раньше правила половиной мира, от имени граждан
сочувствующих  и  принимающих  наши  идеи.  В  стране   тяжелое   положение,
промышленность  развалена, сельского хозяйства нет, идет нищета и голод. Нас
хотят сделать рабами капиталистов, хотят сделать третьесортным  государством
из  которого  готовы  выкачивать природные богатства. В этот тяжелый час, мы
приняли страшное и отчаянное решение, так  как  другого  уже  не  видим.  Мы
захватили  атомную  электростанцию под Санкт Петербургом и решились пойти на
крайние меры, чтобы  повлиять  на  судьбу  нашей  страны.  Мы  понимаем  под
крайними мерами- взрыв электростанции и если это можно избежать, то только в
том случае если правительство и президент принимают наши условия. Вот они.
     Первое.  Правительство должно пасть. Оно должно в полном составе уйти в
отставку, предоставив свои места левой оппозиции.
     Второе. Президент должен распустить совет национальной  безопасности  и
дать гарантию не вмешиваться в дела нового правительства.
     Третье.  Мы  требуем 100 миллионов долларов и самолет, после выполнения
первых двух условий.
     Четвертое.  Мы   обращаемся   ко   всем   правительствам   сопредельных
государств,  с  просьбой,  повлиять  на  наши  властные структуры, чтобы они
приняли все наши требования.  Взрыв  на  Ленинградской  АЭС  не  обойдет  их
стороной, наверняка загрязнит их территории.
     Если  власти не одумаются и пошлют против нас войска или другие силовые
структуры мы будем вынуждены сначала, в качестве предупреждения,  произвести
радиоактивный  сброс, если и это не повлияет, то произведем взрыв одного или
всех четырех реакторов.
     Мы полны решимости погибнуть за правое дело и просим власти одуматься и
принять правильное решение. Спасибо за внимание.

     Экран погас и тут же выплыл клип с сочными красными губами.
     - Началось, - сзади стоял Скрипченко.
     Словно в ответ, на экране  появилась  испуганная  дикторша  и  заикаясь
сказала.
     - Граждане,  успокойтесь.  Какие-то хулиганы сумели прорваться в эфир и
запугивают вас. Милиция и другие технические службы разыскивают нарушителей.
А сейчас продолжаем программу.
     - Вот стервецы, - восхищается Скрипченко.
     - Сейчас будет неразбериха. Наверняка, пришлют  сюда  ОМОН  или  другие
милицейские  подразделения,  подумав,  что  это шутка. Так вот, встречать их
огнем. Снайперам засесть на самые высокие точки и бить на  поражение.  Пусть
принимают нас всерьез, - сказал я.
     - Да сейчас начнется бодяга.
     - Тогда иди, укрепи участок ворот и проходной.
     - Слушаюсь.
     Скрипченко  ушел,  прихватив  двух  боевиков.  Майка  села  на  стол, а
гражданский стал прокручивать записанную Майкину речь в эфире.
     - Неужели вы взорвете станцию? - вдруг спросил он.
     - Взорвем, - вместо меня ответила Майка.
     - Это же ужас. Сколько людей погибнет, целые  поколения  будут  болеть,
вымрут города, поселки.
     - Заткнись, лучше делай свое дело. Ради идеи сделаем все.

     Стрельба  началась  через  часа  три.  Я  помчался  к проходной. Ко мне
выскочил возбужденный Скрипченко.
     - Как мы их... Как дали, так первые ряды сразу легли.
     - А сейчас что?
     - Отошли. Мы вообще-то много захватили патронов, гранат?
     - Думаю на месяц осады хватит.
     - ПНВ есть?
     - Штук десять. На ночь для часовых вполне хватит.

     Через пол часа меня позвали на проходную опять.
     - Там с белым флагом, - сказал мне боевик.
     Я выглянул в разбитое окно. Три человека, помахивая белым флагом, шли к
нам.
     - Примем их здесь во дворе.
     Во двор вошел полковник в милицейской форме и двое гражданских: женщина
и мужчина с телекамерой в руках.
     - Кто старший, вы? -  начал  нахально  полковник.  -  Что  здесь  такое
происходит?
     - Господин полковник, если вы пришли, под белым флагом, разговаривать в
таком  тоне,  то  мы вас выкинем пинком от сюда. Либо сразу убирайтесь, либо
говорите, что вам надо.
     - Вы понимаете, что вы делаете?
     - Короче. Мы все понимаем. Лекций не надо. Что вы хотите?
     - Срочно освободите станцию.
     - Оказывается у вашего начальства нет мозгов. Мой  вариант,  убирайтесь
от  сюда  и  сейчас  же.  Будете стрелять, мы сделаем выброс и загрязним всю
местность  вокруг.  Будете  наступать,  мы  взорвем  станцию,   тогда   сами
пожалеете, что лишились ума в переговорах. Катитесь от сюда.
     - Можно   мы   останемся  с  вами?  -  робко  спросила  женщина.  -  Мы
американские журналисты. Вот наши документы.
     - Нет. Все вон.  Наши  требования  изложены  ясно,  так  что  освещайте
события там.
     - Но можно вам задать хоть пару вопросов?
     - Можно.
     - У вас здесь все смертники, готовые умереть?
     - Да мы подобрали именно такой контингент.
     - Вам  не  страшно,  что  после  вас  пол  России,  Финляндии  и других
государств вымрут.
     - Нет. Если правительство и президент, ценят родину, они пойдут на  все
уступки. Если нет, то пусть правят пустыней.
     - Вы не подскажите ваши данные. Имя, фамилия.
     - Это уже третий вопрос. Интервью закончено. Идите обратно.
     Они безропотно вышли. И вскоре белый флаг стал удаляться по шоссе.

     По  телевизору  изменений нет на всех каналах радостная жизнь. К вечеру
нас обложили в кольцо. Мы стали замечать бронетранспортеры, орудия,  пехоту,
ОМОНовцев и других военных.
     - Майка,  выволоките  динамики  в  окна  и на всю мощь предупреди, если
будут наступать, - сделаем сброс. Скрипченко, найди нашего  кривого  физика,
пусть перекроет клапана и поднимет давление пара в контуре. Если эти сволочи
ни чего еще не поняли, надо их быстро привести в чувство.
     Мои  помощники уходят, я с тревогой смотрю в темноту. Грохнул, выстрел,
понеслась автоматная трель. Вдруг раздался мощный голос динамиков.
     - Обращаемся ко всем солдатам и офицерам, которых бездумно  бросают  на
штурм  атомной электростанции, - стрельба затихла. - Солдаты и офицеры, надо
понимать даже с военной точки зрения, что вы делаете. Один ваш снаряд,  одна
ракета  могут  привести  к  трагедии, где пострадаете в первую очередь вы, а
потом прибрежные города и поселки. Неужели вам не  жалко  свой  народ,  свою
родину.  Если вы пойдете на штурм мы сделаем предупредительный радиоактивный
сброс и тогда, даже если вы и побежите обратно, то вам  все  равно  придется
гнить  в  больницах  всю  оставшуюся  коротенькую  жизнь. Если вы и этого не
поймете, то мы взорвем станцию и все погибнет вместе с нами и вами. Думайте,
что вы делаете.
     Ночь уже не стреляет, она звенит тишиной.

     Под утро  радиоэлектронщик  поймал  радиостанции  Финляндии,  Швеции  и
Литвы,  там  началась паника, а у нас тишина. Звенит колокольчиком программа
"утро", последние события в мире обходят нас стороной. Я пришел в  пультовую
по зданием управления.
     Послушайте,  - обратился я к электронщику, - можно прорваться на первый
канал или НТВ?
     - Увы. Мы только тянем на пятый канал.
     - Тогда без конца врывайся и через каждые пол часа крути Майкину речь.
     Мы так и делаем,  но  после  нас  выступают  дикторы  и  сообщают,  что
хулиганы получили техническую возможность прорываться на пятый канал, просят
не паниковать, так как их скоро поймают.
     - Ничего, скоро будет и у них паника.
     Пока  солдаты штурмом брать АЭС не собирались и эта передышка, наконец,
принесла пользу. Нам позвонили по телефону из правительственной  канцелярии.
Какой-то  тип  пытался  выяснить  обстановку.  Майка  четко  повторила  свою
программу. Там просили подождать и... началось. Звонили депутаты,  министры,
непонятные  секретари,  военные.  Все  прежде всего предлагали образумиться.
Майка  спокойно  разъясняла   наши   требования.   В   16   часов   позвонил
премьер-министр. Теперь с ним разговаривал я.
     - Я  не верю, - сказал он, - что есть еще люди способные не любить свою
родину.
     - Вы говорите, наверно, про себя и про нас. У нас с  вами  есть  что-то
общее.  Вы  бездарно  руководите  Россией и доводите ее до гибели, я пытаюсь
сделать это сразу при помощи теракта.
     - Вы безумны.
     - Вы бездарны.
     Трубки положены. Майка в восхищении проводит по моему плечу рукой.
     - И где тебя только наши выкопали?
     - В тюрьме...
     В 20 часов наконец страна  официально  по  ТВ  узнала,  что  террористы
захватили АЭС и предъявили требования властям. Началась паника...

     Под  утро  к  нам  с  белым  флагом  прибыла делегация на двух легковых
машинах. Откормленные господа в дорогих костюмах и два  журналиста  пытались
нас   образумить.  Пришлось  их  выгнать.  Потом  прибыл  боевой  генерал  с
полковником.
     - Три часа на размышление, - рявкнул он, - потом всех уничтожим.
     - Катись отсюда. Мы тебе устроим баню.

     Но  через  три  часа  действительно  началось.  В   воздухе   появились
вертолеты, на штурм пошли десантники. Началась пальба. Несколько десантников
свалились на крышу турбинного зала.
     - Скрипченко,  -  кричу  по  радиостанции.  -  Давай, сброс. Я на крышу
добивать дураков.
     Только откинул люк на крыше, как на меня из-за трубы вентиляции вылетел
солдат. Он сам не ожидал, что здесь  лестница  и  его  пришлось  прихлопнуть
прямо выстрелом в лоб. Кто-то налетел сбоку. Теперь я вспомнил, что когда-то
был  чемпионом.  Этого  самоуверенного  спеца  в  две минуты с переломанными
шейными позвонками уложил на черную смолу крыши. Вдруг раздался  дикий  рев,
пронесшийся  над ближайшими деревнями и городками. Огромное облако вырвалось
над крышей и стало расплываться на ветру.  Я  скатился  в  люк  и  захлопнул
железную крышку. В машинном зале операторы и боевики стояли заткнув уши. Рев
противно  лез через кожу. Через пять минут наступила звенящая тишина. Кто-то
теребил меня за рукав. Я ничего не  слышал  и  тряс  головой.  Наконец  звук
прорвался ко мне.
     - Вас зовут в пультовую. Возьмите маску.
     Мне протягивают повязку на лицо.
     Я  выскакиваю  на воздух. Штурма нет. Рядом оказался Скрипченко, тоже в
белой повязке на лице.
     - Все удрали и солдаты и милиция, все. Мне  наблюдатели  сообщили,  что
они   несутся   во   все   стороны   как  тараканы  да  так,  что  побросали
бронетранспортеры, орудия  и  всю  тяжелую  технику,  которую  привезли  для
устрашения.
     - Тех кто сюда пробрался, поймали?
     - Да, ловим, но они сами напуганы и во всю сдаются.
     - Дозиметристы уже замерили фон?
     - Замерили.  У  нас  он на порядок повысился, но самую насыщенную часть
облака ветер подхватил и теперь вся зараза сядет далеко от нас.
     - Куда?
     - А черт его знает. Похоже несет на Санкт  Петербург.  Николай,  у  нас
неприятности.
     - Что еще?
     - Сбежал  пленник.  Десантники,  сволочи,  убили нашего охранника, этот
типчик и ушел.
     - Мать твою. Почему мы не хлопнули его раньше?
     Скрипченко пожимает плечами. Повезло Казаку, опять удрал.
     - Обойди все посты.  Узнай  потери  и  еще  раз,  пусть  позаботятся  о
безопасности. Я у Майки. Похоже там сейчас будет горячо.

     - Майка протягивает мне трубку.
     - Вас из правительства.
     - Что же ты наделал? - не представившись, с горечью говорит трубка.
     - Я предупреждал всех, особенно идиотов генералов.
     - Ладно,  с  генералами  я  сам  разберусь. Они были уверены, что ты не
сделаешь таких мерзких шагов. Но что теперь говорить о прошлом.  Неужели  ты
не понимаешь, что твои предложения не приемлемы.
     - Если  немного  покрутить  мозгами, то все можно сделать. Зачем дальше
доводить страну до гражданской войны, лучше сразу изменить строй.
     Трубка молчит, раздается кряхтенье.
     - Наши силовики больше  не  будут  на  вас  нападать.  Не  надо  больше
загрязнять землю.
     - Но я ждать тоже не могу. Срок неделя. Через неделю мы взорвем АЭС.
     - Мы сообщим вам через два дня свое решение.
     Раздались прерывистые гудки.
     - Кто это? - спрашивает Майка.
     - По моему, президент.
     - Ух, ты.

     В  мире  бушует  паника.  Финны  и Шведы стали консервировать свои АЭС.
Радиоактивное   облако   достигло   пригородов    Северной    столицы.    Из
Санкт-Петербурга  горожане  бросился  бежать. Вымер Сосновый Бор и ближайшие
города.  В  Калининградской  области  и  западной  части  Литвы  значительно
повысился  фон. Эфир воет от ужаса и страха. Ближайшие к России страны стали
давить на правительство, требуя выполнения  наших  предложений.  Прошло  два
спокойных дня. На телевидении выступает президент.
     - Граждане   России,   друзья.  На  нашу  страну  обрушилось  очередное
несчастье. Группа зарвавшихся, террористов-маньяков захватила  Ленинградскую
атомную  электростанцию,  требует  смену  власти  и деньги, с которыми хотят
удрать за границу. Мы понимаем всю тяжесть положения в стране и этот  захват
может еще более усугубить состояние нашей экономики и изменить нашу жизнь. Я
только  сегодня с горечью принял отставку кабинета министров и подписал указ
о роспуске комитета национальной безопасности и это ради того, чтобы  спасти
миллионы  невинных  жизней.  Новый  премьер-министр из оппозиции уже сегодня
обещал представить мне новый кабинет и новый курс, по которому должна  пойти
страна.  Я все же надеюсь, что все уладиться и будет хорошо. Мои сограждане,
обещаю вам поймать этих подонков, где бы они ни были и произвести  над  ними
праведный суд. Деньги мы им заплатим. Несколько дружественных государств уже
предложили  нам  нужную  сумму и мы скоро покончим с этим кошмаром. Обещаю в
этом году, как бы нам не было тяжело, закрыть  все  атомные  электростанции,
чтобы у нас не было больше Чернобылей или подобных случаев.
     - Ура,  мы  выиграли, - вопит Майка и в порыве радости обнимает меня. -
Это ведь здорово, Николай.
     - Погоди, нашим ребятам еще надо выбраться от сюда.
     - Но они же нас выпустят, сами сказали.
     - Выпустят, но мы с тобой договорились,  что  останемся.  Что  будет  с
нами?
     Цвет ее лица меняется.
     - Мы умрем за идею.

     Мы  смотрим  телевизор.  Новый  премьер-министр набрал кабинет и спешно
проводит реорганизацию своих структур. Первый правительственный документ-  о
закрытии границ.

     На  следующий  день  прибывает  машина  с  деньгами.  Мы обговариваем с
прибывшим генералом условия сдачи АЭС.
     - Вы подаете два автобуса к 18.00. В 20.00. все боевики должны  быть  в
аэропорту, в самолете и лететь в указанный пункт за границу.
     Генерал ухмыляется.
     - Конечно, конечно.
     - Ни  один  волос  с них не упадет. Здесь останется команда смертников,
которые буду ждать условного сигнала, о том, что наши люди прибыли  в  пункт
назначения. Если этого не произойдет, станцию взрываем.
     Теперь лицо генерала вытягивается и он поспешно говорит.
     - Гарантию обеспечиваем.
     - Утром,  следующего  дня,  в  случае  успешного  перелета,  оставшаяся
команда отдает себя в ваши руки.
     - То есть, сдается?
     - Да.
     - А вы с кем будете?
     - Это не ваша забота, генерал.

     Я делю деньги при Скрипченко и Майке.
     - Вот эти 90 миллионов ваши, - я  отделяю  Скрипченко  груду  денег  на
столе. - Поделим их сейчас между боевиками, а вот эти 10 миллионов, тем, кто
здесь остается.
     - А  это зачем? - удивляется Майка. - Мы все равно погибнем. Это же все
понимают.
     - Нет, Майка, может кому-то из нас удастся спастись.  Ради  этого,  эти
деньги останутся с нами.
     - Мы должны умереть за идею и нам ни копейки не надо.
     - Ради идеи, дура, надо жить.
     Майка  обиделась.  Скрипченко  собирает  деньги  в  брезентовую  куртку
пожарника и уходит. Я запихиваю десять миллионов в мешок.
     - Неужели ты думаешь вырваться? -  спрашивает  Майка.  -  У  тебя  есть
вариант? Хотя о чем я говорю, ты просчитываешь все на год вперед и наверняка
нашел выход. Ведь так?
     Я киваю головой. Майка уставляется в разбитое стекло и уходит в себя.

     Мы прощаемся с ребятами. Автобусы стоят и генерал поторапливает всех на
посадку. Я инструктирую Скрипченко.
     - Сколько  нас  осталось,  не говори сопровождающим и предупреди ребят,
что бы молчали. Как доедите до аэродрома, скажи в эфир фразу: "Черт побери".
А прилетите на место назначения, сразу кодовый сигнал, как договорились.
     - Коля, все понял. Все провода от взрывателей мы провели  в  пультовую.
Желаю тебе вырваться из этого ада. Прощай.
     Мы обнялись.
     Генерал все понял, я остаюсь. Его глаза приняли металлический оттенок.
     Я прощаюсь со всеми ребятами. Все, основное мы сделали.

     В 20.00 мы получили сигнал: "Черт побери". Ребята сели в самолет.
     - На нас сейчас не нападут, как ты думаешь, Коля?
     - Зачем же рисковать. Они уже обожглись, теперь не будут. Лучше пробеги
по пультовым и машинным залам. Появись перед операторами, чтобы они не очень
радовались, что все кончилось.
     Майка  берет  автомат  и  уходит.  Я  наблюдаю  по  мониторам,  где она
мелькнет. Через пол часа она возвращается. За это время звонили два раза.  Я
поднимал трубку и матерился.
     - Все  в  порядке. Коля, а когда мы уходим?, - спрашивает она и бросает
автомат на стол.
     - Через 40 минут
     - Как, так быстро? А сигнал? Наши должны дать сигнал, что прилетели.
     - Пусть дают.
     Майка в смятении.
     - Ты посиди здесь, теперь моя очередь  проверить  все  хозяйство.  Если
меня в коридорах не увидишь, то я на улице.
     Майка с подозрением глядит на меня.
     - Ты не вздумай удрать?
     - Куда? Сиди спокойно и отвечай на звонки.
     Проскальзываю  коридорами  во  двор  и иду к пожарной машине, сиротливо
притулившейся  у  стенки  четвертого  блока.  Открываю  дверцу,  где  раньше
прятались  боевики и из-под сидения вытаскиваю длинный брезентовый мешок, из
которого торчали алюминиевые трубки.  Выволакиваю  его  наружу  и  захожу  в
корпус.  Теперь  на верх, на крышу. Времени мало, ножом распарываю брезент и
начинаю собирать крылатое чудовище. Что мне  делать  с  Майкой.  Эту  стерву
брать с собой нельзя, да и воздушный аппарат на одного.

     Майка сидит встревоженная.
     - Здесь без конца звонит телефон. Спрашивают тебя.
     - Боятся, что убегу.
     Словно в ответ, зазвенел звонок. Я поднял трубку.
     - Прапорщик?
     - Да, я.
     - Ваши прибыли на аэродром без происшествий и уже как час в воздухе.
     - Я это знаю.
     На том конце трубку бросили.
     - Успокоились. Майка, пора бежать, - начинаю блефовать я.
     - Коля, я не побегу. Я остаюсь.
     - Бежим, дура, что еще ударило в твою маленькую головку.
     - Я не только остаюсь, со мной останешься ты. Мы должны погибнуть. Шанс
побега  равен нулю. Даже если мы вырвемся от сюда, нас найдут через какое-то
время. Я не боюсь смерти, но я боюсь  издевательств  над  собой.  Мы  сейчас
умрем. Прощай, Коля.
     - Ах, ты, сволочь.
     Майка  тут  же,  как виртуоз -фокусник вытаскивает от куда-то пистолет,
ствол направлен в мою грудь. Надо кончать с этой фанатичкой.
     - Хочешь я открою перед смертью тебе маленький секрет?
     - Что еще? - встревожилась она.
     Корпусом наезжаю на стол и тот  отбрасывает  Майку  в  сторону.  Теперь
прыжок  через  стол.  Грохочет выстрел и что-то обжигает мне левое плечо. Но
сейчас не до этого. Майкина кисть с пистолетом в моей руке.  Я  всей  массой
вгоняю хрупкое тело девушки в стенку. Пистолет валиться из рук, она обмякла.
Ты  хотела  смерти,  ты  ее  получишь.  Я  поднимаю  пистолет и стреляю ей в
затылок. Все. Зазвонил телефон. Я поднимаю трубку.
     - Успокойтесь, я здесь.
     Трубка летит в стенку, пистолет прячу за пояс. Теперь надо  посмотреть,
что  наделала  эта  дура с рукой. Я достаю из аптечки йод, бинты, вату. Пуля
пробила мышцу у плеча. Я заливаю рану йодом и заткнув ее  марлей,  наклеиваю
пластырь.  В  углу  рюкзак с 10 миллионами, я подхватываю его и оглядываюсь.
Пора, за окном густая темнота.
     Бегу на крышу и  поднимаю  дельтаплан.  Надеваю  лямки,  которые  сразу
вызвали боль в плече и бегу навстречу ветру.
     Дельтаплан  ходит  большими  кругами  в воздухе, но я чувствую, что все
дальше и дальше удаляюсь от страшного места.

     Легкие крылья хрустят от молодого леса. Я не представляю,  куда  попал.
Сверху  невидно  ни огонька и темнота не позволила сориентироваться высоко я
лечу или низко. Я на ощупь разбираю дельтаплан и, толкаясь лицом в стволы  и
ветки  деревьев,  тащу  эту груду трубок и тряпья неизвестно куда. Вдруг лес
расступился. Слабое пятно проселочной дороги  выплыло  перед  глазами.  Куда
идти?  Пойду  по  ветру. Первое темное пятно дома выплыло неожиданно. Нахожу
дверь и толкаю ее. Открыто. В доме тишина, это не жилой дом. Зажигаю  спичку
и  вижу  брошенные  вещи,  кровать,  стол. Отсюда бежали, испугались ядерной
опасности. Спичка погасла, но уже ясно, куда запихать остатки дельтаплана. Я
запихиваю их под кровать.
     Рассвет стал слабо прорываться в окна. В доме нашел  резиновые  сапоги,
брезентовую  куртку,  натянул  на  себя  и закинув за спину рюкзак, вышел на
улицу. Где я, куда же идти? Прохожу мимо мертвых домов и дорога  выходит  на
асфальтовое  шоссе.  Оно  пустынно. У дороги указатель, слабо просвечиваются
буквы: "До Санкт Петербурга 71 километр".

     Шум вертолета услышал сразу и залез  под  ближайшее  дерево,  потом  на
шоссе  появился бронетранспортер и я понял, что лучше идти лесом и по кромке
полей, благо солнце слабо прорывается из-за туч  и  можно  сориентироваться.
Иду  девятый  час  в  южном  направлении и вдруг нарываюсь на дома. На улице
мелькают прохожие. На  одном  из  домов  табличка:  "Лужская  газо-ремонтная
служба". Я в Луге.

     В электричке на Псков много народу. Все говорят о последних событиях.
     - Сегодня  я по радио слышал, - говорит старик, - все убегли. Никого не
поймали.
     - Мерзавцы, что наделали, до самого Петергофа землю отравили.  От  туда
всех  уже  выселили.  Все  школы  в  Питере,  учреждения,  забиты семьями, -
вступает в разговор пожилая женщина. -  Я  не  понимаю,  как  надо  отдавать
власть мерзавцам, когда они от имени партии натворили такие безобразия.
     - Это не они делали, это ультралевые.
     - Какая  разница,  все  равно  коммунисты.  Как  к  власти  пришли, так
поспешили, сразу флаги изменили на  красные,  создали  комиссии  по  разбору
приватизации. Все назад возвращать будут...
     - Самое  основное  не  это,  они через думу и совет федерации протащили
закон об ограничении прав президента. Теперь все возвратиться к старому.
     - Какое же они право имеют менять конституцию?
     - Они избранники народа...
     - Дурной у нас народ.
     И так всю дорогу.

     В Пскове купил себе новую одежду и взял билет до Москвы.

     - Это ты?
     Алла Борисовна не верила своим глазам. Она с испугом  затащила  меня  в
квартиру.
     - Почему ты не улетел со всеми?
     - Надо   же   было   всех   прикрывать.   Они  улетели,  я  остался  их
подстраховывать.
     - А Майка?
     - Погибла. Почему ты не удивилась, что я жив?
     - О чем ты говоришь?
     - Майка перед смертью сказала, что это ваше  задание  прибить  меня,  -
решил соврать я ей.
     - Коля, мне то же приказали, я приказала ей...
     Алла Борисовна уже трясется от страха.
     - Коля, я хочу жить. Не надо меня убивать. Что тебе нужно, все сделаю.
     - Мне нужно лечь на дно, годков на пять. Ваши могут мне помочь?
     - Нашу партию запретили. Всех разогнали, верхушку засадили в тюрьму.
     - И это сделали новые власти?
     - Конечно,  они  не  хотели  быть  испачканными и быстренько тех кто им
помогал, убрали.
     - А ты как?
     - Я? Я на прежнем месте.
     - Значит шеф, который меня нанимал, умышленно подставил партию? Он  для
этого дела ее и создал?
     - У  шефа  великолепная  голова.  Все  это он задумал, чтобы попытаться
сменить строй. И партию фанатов создал, дураков-то много, и деньги достал  и
тебя нанял.
     - Я  тебе  сохраню  жизнь. Но не дай бог, тебе рассказать про меня кому
либо, даже своему шефу. А сейчас скажи, валютные пункты обмена еще работают?
     - Им дали срок еще месяц. В соответствии с указом правительства,  народ
должен вернуть валюту государству в месячный срок.
     - Я тебе дам десять тысяч долларов, пойди и обменяй. Я подожду здесь.
     - Конечно, Коленька, сейчас иду.
     Я  отсчитываю  ей  доллары  и провожаю до двери, потом подхожу к окну и
наблюдаю за удаляющейся по  улице  фигурой.  Береженого  бог  бережет.  Надо
выбраться самому с этой квартиры, мало ли... донесет все таки.

     Я стою за киоском и наблюдаю за пунктом обмена валюты, он через дорогу.
Вот она  появилась  из  дверей  и пройдя к перекрестку застыла перед красным
огоньком светофора. С ревом проносятся машины и вдруг..., стоящий сзади Аллы
парень толкает ее под  черную  "Тоету".  Скрипят  тормоза,  парень  бросился
бежать.  Я  срываюсь  с  места  и  не обращая внимания на движущиеся машины,
рванул через дорогу. Парень бежит расшвыривая прохожих, я за ним. Он во двор
и мы несемся по грязным дворам, пока не выскакиваем на узкую  улочку  и  тут
мне повезло. Из подворотни выехал грузовик с крытым кузовом и он в пилился в
ее бок. Я достал его и придавил к стенке.
     - Кто послал, гад?
     - Отпусти его, - раздался голос сзади.
     - Два  запыхавшихся парня в спортивных костюмах стояли рядом. Одного из
них я знаю, это капитан Моложавый.
     - Привет, капитан.
     - Ты, жив...?
     - Как видишь.
     - Отпусти его
     - Ну, нет. Пока эта мразь, мне ничего не скажет, не отпущу.
     Мразь зашевелилась и я его треснул ребром ладони и тут же отскочил. Эти
двое нагло шли в атаку. Капитан  бросился  первый.  Раз,  захват  руки,  она
хрустнула  и  он  крутится на асфальте от боли, теперь другой, у него нож. Я
беру его ногой и отбросив руку всаживаю кулак в шею. Тот как куль  падает  и
замирает, нож звенит по поребрику тротуара. Еще удар для профилактики ногой.
Похоже  он  мертв.  Опять  занимаюсь,  убийцей  Аллы.  Он  стонет,  но я его
подтягиваю к стене. Рядом матерится капитан.
     - Тебе этого не простят, Морозов.
     - Значит вы из ФСК? Значит ФСК помогало этим мерзавцам взять власть.
     - Это твоя смерть, сволочь.
     Я их убил обоих, ладонью перерубив горло  капитану  и  другому.  Теперь
оглядываюсь.  Кругом  стоит  народ.  Ныряю  в  ту  же  подворотню, откуда мы
выскочили и бегу обратно к месту трагедии.

     Аллу еще не увезли, она лежит отброшенная на три  метра  от  машины.  Я
подскакиваю к милиционеру.
     - Как она?
     - Насмерть. Вот уже санитарная.
     С  воем подлетает санитарная машина. Все, мне больше светится нельзя. Я
ухожу.

     Мне открыла дверь незнакомая женщина.
     - Можно Сергей Васильевича?
     - Он уже почти год как умер. А вы кто?
     - Один его хороший знакомый.
     - Сергей Васильевича убили...
     - Вот как.
     Вот почему со мной порвана связь.
     - Я очень сожалею. Извините, пожалуйста.

     Послесловие к тексту:
     Из газеты "Известия" от...04.2001г.
     "...  Все  государства  планеты  высказали  сочувствие  нашей   стране.
Благодаря  их  помощи, вскоре преступная группа террористов, участвовавшая в
захвате Ленинградской атомной электростанции, была нам выдана. Мы благодарим
правительство Индонезии, Филиппин и Северной Кореи, которым удалось  поймать
бандитов. Хочется отметить, что почти все преступные кланы, разных стран, не
поддержали методы, которые террористы использовали для получения денег..."

     Май 2001 года

     Таня смотрела на меня и шептала.
     - Пришел, вернулся.
     - Я пришел навсегда. Кончились мои приключения.
     Нежно притянул к себе и поцеловал.
     - А мне дали комнатку...
     - Мы с тобой выживем и на этой площади.
     - Я  что-то последнее время боюсь. Вокруг устанавливают жуткие порядки.
Арестованы лидеры демократических партий, во  все  газеты  и  журналы  ввели
цезуру. Неужели это все коснется нас?
     - Мы  ничего не совершали, но мне все равно надо изменить внешность. Ты
не пугайся, если я завтра приду другим.
     - Если  так  надо,  Коля  приходи.  Сейчас  многие   мечтают   изменить
внешность...

     - Здравствуйте, Иосиф Григорьевич. Я пришел, час икс настал.
     - Вижу. Я давно вас ждал... Вы ведь знали, что будет переворот, правда?
     - Правда.
     - И не сумели предотвратить?
     - Не сумел.
     - Ну  что  же,  я  даже  не  буду брать анализов, сейчас снимем слепки,
пройдем рентген и под нож...
     - Давайте, доктор.
     - Только в этот раз я возьму с вас дороже.
     - Сколько?
     - Две тысячи баксов.
     - Но ведь сейчас все их, наоборот, сдают, а вы берете живьем.
     - Баксы во все времена будут баксами.
     - Хорошо, я плачу, как вы просите.
     Две недели я лежал на даче доктора и с полузажившими  рубцами  на  лице
ушел.  Нельзя подвергать опасности хорошего человека. Если бы я не был таким
дураком раньше.

     Таня не узнала меня, но сразу поверила мне. Мы зажили тихой жизнью.

     Послесловие к тексту:
     Из  газеты  "Советская   Россия".   Постановление   правительства.   от
...05.2001г.
     "Результаты проведенной проверки по приватизации показали полный разбой
и грабеж   национального   достояния   со   стороны  чиновников,  жуликов  и
новоявленных богатых "Русских".
     Для установления в стране порядка, правительство постановляет:
     1. Провести национализацию всех банков, всех  предприятий  поставляющих
сырье,  газ,  электроэнергию, всех крупных предприятий, акционерных обществ,
товариществ, имеющих в  наличии  стоимость  основных  средств  более  одного
миллиарда рублей.
     2.  Создать  комиссию  по  рассмотрению  состояния  других предприятий,
акционерных обществ, магазинов, кооперативов. В ходе проверки дать  комиссии
следующие  права:  национализации,  закрытия  или  продолжения существования
деятельности предприятий. Органам ФСБ и ФСК предлагается помочь комиссии.
     3. Постановление вступает в силу со дня опубликования."

     Февраль 2002г.

     Они пришли ночью. Человек пять, во главе с лейтенантом предъявили ордер
на арест и обыск. Полуодетая Татьяна прижалась к стене.
     - На каком основании, что я сделал? - удивился я.
     - Много, голубчик,  много.  Вот  ордерочек.  Мы  теперь  каждую  вторую
антиллигенскую  семью берем. Из вас, сволочей коммунизм не построили, мы вам
покажем еще 37 год, увидите, гораздо хуже будет.

     В изоляторе все забито заключенными. Никто не знает  за  что  сидит.  В
камере на четверых, человек 20.
     - Тебя за что? - сразу спросило несколько голосов.
     - За то что интеллигент.
     - Ну  что  я  говорил?  - говорит один. - Теперь начнется чистка. Будут
брать всех подряд виновных и невиновных.
     - Заткнись, - раздается голос сверху. - Нас подержат и выпустят.
     - Хорошо бы было так.

     Только через 25 дней вызвали на первый допрос.
     - Фамилия, имя, отчество? - начал следователь.
     - Григорьев Николай Александрович.
     Год рождения?
     - 1969.
     - Женат?
     - Да.
     - Под судом и следствием находились?
     - Нет.
     - Образование?
     - Высшее.
     - Где работаете?
     - Учителем по физкультуре в школе N254
     - Ну что, курва, - начал молодой следователь,  после  непродолжительной
паузы, - подпишешь, или валять дурака будешь?
     - Что?
     - Что ты организатор заговора против правительства.
     - Ты дурак или больной?
     Следователь смеется.
     - За  эту  фразу, я тебя еще изуродую. Но ты хорошо понял, что заговора
нет. Идет чистка вонючих демократов.  Мы  вас  всех  сгноим.  Подпишешь,  не
подпишешь, все равно сдохнешь.
     - Тогда какого хрена задаешь такие дурные вопросы?
     - Разве  дурные.  Мы  профильтровали  тебя  по  всем каналам. Нет нигде
Григорьева  Николай  Александровича,  учителя  физкультуры.  Есть  по  твоим
пальчикам,  Морозов Николай Андреевич, знаменитый террорист и бандит. Хоть и
изменил внешность, но в наши сети попался.
     - Не знаю ни какого Морозова.
     - Ну, ну.
     Следователь нажимает кнопку. Входит охранник.
     - Пригласите капитана Казака.
     Вот он, холеный и злорадный враг.
     - Капитан, вот вам подарочек. Это и есть переделанный Морозов.
     - Здорово изменил внешность, сволочь, но  слава  богу  поймали.  Я  уже
тогда  стал  подразумевать,  когда  Аллку ликвидировали, что здесь что-то не
чисто. Не мог один человек так просто уложить трех профессионалов. Значит он
подготовлен лучше их и это мог быть только он... Бывший  чемпион  по  дзюдо,
Морозов.
     - Оголите левое плечо, Морозов, - требует следователь.
     - Я не Морозов.
     - Ладно, тогда Григорьев, оголите плечо.
     Они смотрят на шрам, от пули Майки и удовлетворенно кивают головами.
     - Все.  Теперь  мы точно уверены, что вы Морозов. Вот заключение врача,
что вам делали пластическую операцию,  вот  заключение  экспертов  по  вашим
пальчикам, вот анализы крови, которую вы оставили на АЭС.
     - Я Григорьев.
     - Черт  с тобой, не признавайся. Все равно тебя судить за АЭС не будем.
Не дай  бог,  ляпнешь  что-нибудь.  Мы  тебя  будем  судить  как  демократа,
пытающегося восстановить свои вонючие порядки. Ну-ка скажи, капитан, сколько
ты шлепнул этой погани за этот месяц.
     - Человек 120, - отвечает Казак.
     - Вот,  видишь,  тебя  тоже  шлепнем, за попытку изменить власть. Нашей
партии лишние свидетели не нужны.
     - Я с удовольствием всажу ему пулю в  затылок,  -  плотоядно  улыбается
Казак.
     - Где  ты спрятал 10 миллионов долларов? - криво улыбается следователь.
- Нужно вернуть государственные денежки.
     - Я ничего не знаю ни о каких деньгах.
     - Зря, Морозов, зря...
     - Я Григорьев...
     - У нас есть тысячи способов заставить тебя  признаться.  Самые  лучшие
пыточные   камеры   остались  в  подвалах  бывшего  КГБ.  Лучше  добровольно
признаться и мы тебе поможем легко умереть.
     - Мне не в чем признаваться...

     Через неделю весь изломанный, с выбитым глазом, без зубов  и  ногтей  я
"предстал"  перед  тройкой  судей.  За  измену  Родине эти типы в пять минут
приговорили меня к расстрелу. Вот кого я привел к власти. Ухожу в другой мир
и все-таки радуюсь. Я выдержал эту адскую боль и ни в  чем  не  признался  и
ничего не подписал. Дудки вам, а не 10 миллионов долларов. Это моя последняя
маленькая месть. Как там Таня? Боже, сохрани ей жизнь.

     Послесловие к тексту.
     Из газеты "Ленинградская правда" от... 02.2002г.
     "...  На  Кировском  заводе  прошел  митинг,  где  десятки  инженеров и
техников каялись, что ранее  совершали  ошибку,  доверившись  идеям  псевдо-
демократии.  Тысячи  рабочих  под красными знаменами с пением интернационала
требовали  расстрела  вождей   оппозиции...   и   прочей   швали,   мешающей
строительству коммунизма..."


Евгений Кукаркин.
Беженцы



     Если  бы  не  это  сраное  слово  "перестройка",  может  быть Союз и не
развалился и было бы в стране больше порядка. Когда в нашей  чайхане,  вдруг
Ибрагим,  отъявленный  бездельник,  плут и мошенник заявляет, что его родину
закабалили русские, а бедные  туркмены  стали  их  прислужниками,  то  я  не
стерпел  и  врезал  ему  по  роже.  И  что  же...  Окружающие туркмены стали
возмущаться  и  пообещали  мне  отомстить,  а  русские  пьянчуги  ругали  за
"национализм".  Наши-то  хороши,  как будто не видят, что вокруг происходит.
Русских везде стали задирать, травить, грабить и даже  убивать,  а  они  как
овечки. А эти... даже защищают их.

     Мой начальник, старый друг семьи, Агарлыков, вызвал к себе.
     - Коля,  хочу  поговорить  с тобой серьезно. Тобой не довольны наверху,
начальство при твоем упоминании прямо взрывается. Утихомирился  бы  ты,  что
ли?
     - Что я такое совершил?
     - Ты  слишком  много  говоришь, распускаешь руки. Что ты там натворил в
чайхане?
     - Уже известно? Ну, дал Ибрагиму по роже за то, что он ругал русских.
     - Промолчать не смог? На тебе же форма. Тебя не избили, потому  что  ты
власть.  Был  бы  ты  каким-нибудь  задрипанным  Колькой, давно бы валялся в
больнице с переломанными костями.
     - Так что, если нас ругают, так и заступиться нельзя?
     - Можно, только не рукоприкладством.
     Я покачал головой.
     - Слушай, Шарафыч, ты мне можешь сказать, что происходит? Неужели ты не
видишь, что национал патриоты баламутят народ и натравливают их на  русских.
Неделю  назад  убили  зампреда  Ковригина,  капитана  Козырева  и  его семью
вырезали позавчера  в  их  доме,  а  бесконечные  избиения  русских  парней,
изнасилование  девчат, битье окон и грабежи в русских домах и квартирах, это
тебе ничего не говорит.
     Агарлыков нервно теребит ручку.
     - Вижу, Коля, все вижу и  хочу  вам  помочь.  Тебе  тоже  хочу  помочь,
как-никак мы с твоим отцом 20 лет росли и служили вместе и только его смерть
прервала  нашу дружбу. Прошу тебя, Коля, пока ты со мной, я тебя прикрою, но
если ты будешь все больше и больше попадать  вот  в  такие  переделки,  тебя
вытурят из отряда. А там..., я тебе помочь ни чем не могу.
     - Спасибо  тебе, Шарафыч, но мой отец всегда ненавидел национализм, а я
его сын.

     Днем объявили всему отряду тревогу. Мы заскочили в машины и помчались в
западный район города,  где  в  основном  жили  русские  и  украинцы.  Толпа
туркмен,  человек  700-800,  вооруженная  камнями  и  палками,  шла  громить
инородцев. Это было первое  открытое  выступление  националистов  в  городе.
Прикрывшись  щитами, первую линию задержки составила местная милиция, мы же,
вооруженные автоматами, прикрываем их сзади.
     Застучали о щиты камни и бутылки, первые палки и прутья замелькали  над
редкой цепочкой в мундирах людей. Милиция откатывалась к нам.
     - Внимание,  - командую я, - приготовить оружие. Всем, по моей команде,
стрелять в воздух. У кого есть газовые ружья, обстрелять толпу.
     Оставляя дымные хвосты, газовые пули врезаются в  орущую  массу  людей.
Там  вой  и  шум, люди шарахаются и толпа отходит, но злости судя по всему в
ней прибавилось. Заметно увеличилось количество нападавших. За нашей  спиной
тоже  скапливаются группы хулиганов. Я заметил во главе нападавших Ибрагима,
который орал парням призывы, подбадривая их  к  наступлению.  Начался  новый
штурм  и  тут  редкая  цепочка  милиционеров растворилась в бурлящей массе и
перед нами оказались разъяренные люди.
     - Внимание. Огонь, пли!
     Хрустнул неровный грохот выстрелов. Все от нас отпрянули,  часть  людей
побежала назад.
     - Куда?  -  вопит  Ибрагим.- Они в нас стрелять не будут. Это свои, там
наши ребята, они не будут стрелять в своих.  Только  русские  офицеры-свиньи
хотят их столкнуть с нами лбами, но ничего из этого не выйдет. Вперед.
     Ибрагим  идет  впереди  и  ведет за собой наиболее отчаянных. Не доходя
метров десять он останавливается.
     - Солдаты, - орет он. - Я туркмен и вы туркмены,  неужели  вы  решитесь
стрелять в нас, своих кровных братьев.
     - Ибрагим,-  подаю голос я, - зачем пачкаешь гордое имя туркмена, ты же
бандит и идешь грабить  и  убивать  безвинных  людей.  Хочешь  сделать  всех
такими?  Ни  я,  ни  мои  товарищи,  туркмены, русские, украинцы, казахи, не
позволят тебе этого сделать. Лучше уходи.
     - Вы слышите русский голос. Смотрите, это офицер. Везде  засилье  этими
лицемерными  личностями  и  все на командных постах. Кто нами руководит? Вот
эта банда инородцев. Выгоним их с нашей земли. Вперед ребята.
     Они пошли, но не очень резво и когда прошли первые пять шагов, я  опять
приказал.
     - Внимание, огонь..., пли!
     Веер  смерти  прошелся  над головами отчаянных. Все бросились бежать, а
Ибрагим подломился в коленях и рухнул на асфальт, среди разбросанных  камней
и палок. На его лбу красовалась рваная темно-красная дырка.
     - Кто стрелял в него?
     Но мои молчали. Сейчас некогда было проводить расследование.
     - Всем  вперед.  Гнать  этих  сволочей,  не  дать  им  опомниться, бить
прикладами и стрелять над головами.
     Мы шли цепочкой рассеивая, обезумевших от страха людей.

     Агарлыков не смотрел мне в лицо. Он молча протянул бумагу.
     - Тебя приказано уволить.
     - Но я приказал стрелять над головами. Мы не хотели никого убивать.
     - Коля, нужен был повод, что  бы  тебя  убрать.  Убирают  всех  русских
начальников. Не ты первый, не ты последний.
     - Куда же мне теперь?
     - Коля,  поезжай  в  Россию.  Судя по всему, здесь будет разгул. На наш
народ наступает безумие. Я не знаю как вам помочь, когда даже на верху  идет
вакханалия. Поезжай, прошу.
     - Прощай, Шарафыч. Я подумаю над твоим советом.

     В  моей уютной квартирке запустение. Я только проснулся, когда раздался
звонок в дверь. Перепуганный сосед стоял на пороге.
     - Коля, беда. Сегодня туркмены хоронят своего убитого бандита, а  после
обещают пойти на наши кварталы и устроить погром.
     - От куда узнали?
     - К  нам молоко каждое утро приносит туркменка. Говорит там даже оружие
имеется.
     - Вот черт. Ладно, я сейчас позвоню кой-куда.
     Я набираю номер телефона Агарлыкова. На мое счастье он в кабинете.
     - Шарафыч, это я Коля. Здравствуй. По моим сведеньям, туркмены намечают
сегодня погром наших кварталов. Ты в курсе дела?
     Трубка дышит горлом Шарафыча и молчит.
     - Ты меня слышишь?
     - Слышу. Не глухой.  Я  все  знаю,  но  я  получил  приказ  сверху,  не
вмешиваться.
     - Да ты...
     - Не шуми. Одно тебе могу сказать. Пойди на Первомайскую улицу, дом 10,
там живет  Максимов  Игорь Андреевич. Скажи, что ты от меня и посоветуйтесь,
что можно сделать.
     - Сделать нужно одно, дать отпор хулиганам.
     - Вот и дайте отпор. Я тоже здесь организую порядочных  туркмен  вам  в
помощь. Ты меня извини, но мне некогда, так что иди пока к Максимову.

     Максимов  оказался  крепким  стариком.  Он открыл мне дверь и застыл на
пороге не пропуская в дом.
     - Что надо.
     - Я от Агарлыкова. Он прислал меня к вам.
     - Зачем?
     - Что бы предупредить о погромах со стороны хулиганов.
     - А вы кто?
     Я был командиром взвода ОМОНА. Позавчера, мы разогнали мерзавцев и  при
этом кто-то убил их главаря. Меня за это выгнали.
     - Так, так. Значит сам виновник происшествия. Ну что же заходи.
     Мы  входим  в квартиру и тут я вижу, что порядка десяти мужиков сидят в
комнате и настороженно глядят на меня.
     - Это от Агарлыкова,- представляет меня  Максимов.  -  Бывший  командир
взвода ОМОНА, который разогнал хулиганов вчера.
     Мужики сразу отошли и дружно закивали головами.
     - Так что нам предлагает Агарлыков?- задает мне вопрос один из гостей.
     - От  говорит,  что получил приказ не вмешиваться в действия бандитов и
предлагает организоваться самим и дать отпор. Обещал  прислать  в  поддержку
кое-кого из туркмен.
     Все сразу заговорили. А один дотошный сразу атаковал меня.
     - Хорошо  вам говорить, дать отпор. Вы с оружием в руках с трудом могли
разогнать эту сволочь, а нам безоружным, что делать? К тому же  они  милицию
разоружили, наверняка стрелять будут.
     - Вооружаться. Надо тоже вооружаться.
     Сразу наступила тишина. Потом Максимов спросил.
     - Как?
     - Походить  по  квартирам, собрать охотничьи ружья. Кроме этого, считаю
нам  надо  действовать  быстрей  чем  туркмены.  Сейчас  подобрать   парней,
несколько человек, и захватить тир, за городом. Там мелкокалиберных винтовок
штук двадцать, а патронов- горы. Из этого создать вооруженный отряд.
     - Возьмешься за это? Я ребят дам, - говорит Максимов.
     - Возьмусь.
     - Тогда  вот  что.  Я  обращаюсь ко всем. Главные улицы мы перегородим.
Мобилизуем всех мужчин и женщин. Создадим отряды  самообороны  и  организуем
посты  наблюдения  на  всех боковых улицах. Ты, Парамоша, собери мальчишек и
пусть они предупредят всех русских, украинцев и других, что живут не в нашем
района, что бы те с семьями шли к нам и как можно быстрее.
     - Хорошо.
     - Тогда все по местам. А ты, - он ткнул пальцем на меня, - погоди. Тебя
как звать?
     - Николай.
     - Вот что, Коля. Хоть мы и вооружаемся, но с оружием баловаться нельзя.
Мы здесь друг другу сегодня кровь пустим, а завтра, воспользовавшись этим на
нас напустят всю вооруженную срань, от ОМОНА до охранных отрядов.
     - Так что же, только прикладами биться?
     - Нет. Первым не лезть и как можно меньше убитых.

     - Коля, никак ты? - спросил меня милиционер охранявший тир.
     Он увидел меня в глазок двери.
     - Я, пропусти, пожалуйста.
     Стучат запоры и дверь приоткрылась.
     - Чего тебе?
     Я рванул его за ремни и выбросил в коридор.
     - Ты меня прости, но нам надо оружие.
     Парни уже  вбегали  в  помещения.  Я  выдернул  из  кобуры  милиционера
пистолет с обоймой и сунул к себе в карман.
     - Тебе попадет, Коля. Лучше верни.
     - Там  твои  соплеменники  собираются резать наших женщин и детей, я не
могу этого допустить. Ты прости, что это сделал, но другого выхода не вижу.
     Он молчит. Меня позвали  внутрь.  Большая,  обитая  железом  дверь,  за
которой  находилось  оружие  не поддавалась взлому, пудовый замок с печатями
преграждал путь.
     - А ну-ка все в сторону.
     Я вытащил пистолет милиционера и выстрелил  два  раза  в  дырку  замка.
Дужка  выскочила  и  замок  упал.  Ребята  раскрыли  двери  и ахнули. Помимо
мелкокалиберных винтовок на стеллажах лежали пистолеты и пять автоматов АК.
     - Все в машину и быстрее.

     Сорок молодых парней составляли мой отряд. По  мимо  этого  вокруг  нас
вертелось  десятка  два  пожилых  мужчин  с охотничьими ружьями и до десятка
мальчишек, всегда готовых услужить.
     К 14 часам, разнесся вопль дозорных: "Идут".
     - Ну, Коля, - Максимов хлопнул меня по плечу, - давай. На  твоих  ребят
только надежда.
     - Игорь  Андреевич,  возьмите  у  меня  стариков  с  ружьями.  Если они
попытаются прорваться в тыл, то этот резерв пригодиться.
     - Хорошо, - Максимов кивает головой.

     Я вывожу своих вперед, метров  сто  от  баррикады  и  вытянув  в  цепь,
занимаю  улицу.  И  вот показались они... Бесконечное море голов, шум и вой.
Впереди заводилы, главари и даже мулла, а за ними озверевшие лица с палками,
прутьями, факелами и камнями.
     - Первый залп  выше  голов,  -  командую  я,  -  если  не  отреагируют,
следующий  прицельно. Если они будут стрелять, цепочку разорвать и прижаться
к зданию. Автоматчикам стрелять по моей отдельной команде.
     Я выхожу  на  два  шага  из  цепочки  бойцов  и  поднимаю  руку.  Толпа
неуверенно останавливается.
     - Слушайте  меня,  - надрываю глотку, - раньше мы были с вами братьями.
Какие-то подонки, попытались вбить между нами клин...
     - Бейте его. Не слушайте, правоверные...,- первым перебил меня мулла.
     - Мы будем стрелять...
     - Мы сами будем стрелять. Дайте ему, - завопил другой голос.
     В меня градом посыпались камни. Я пытаюсь увернуться, но несколько  все
же врезались в тело. Отбегаю к своей цепи.
     - Внимание. Огонь, пли!
     Залп  прогремел не очень шумно. Мелкашки издают мало шума при выстреле.
В ответ прогремели разрозненные  выстрелы  из  толпы  и  очереди  нескольких
автоматов.. Кто-то из нашей цепочки упал. Пуля сбила с меня берет.
     - Всем к зданию. Огонь!
     Цепь  разрывается  на  две  части,  мы  подхватываем раненых и, по всей
видимости,  убитых,  лежащих  неподвижно  ребят  и  прижимаемся  к  зданиям.
Начинает  беспорядочную  стрельбу.  Несколько наступавших упало. Остальные с
ревом понеслись на нас.
     - Автоматчики, огонь!
     Пять автоматов затрещали, выбрасывая смерть. Я прицелился из  пистолета
в  чалму  муллы  и  нажал  курок.  Чалма  провалилась  среди  людей.  Теперь
нападавшие понеслись  обратно,  оставляя  тела  на  асфальте.  Вскоре  улица
опустела.
     - Всем назад. Подобрать раненых и убитых.
     Мы  перебежками  уходим  к  баррикаде,  где нас встречает встревоженный
Максимов.
     - Что ты наделал?
     - Все что мог. Если бы они нас смяли, вас бы не было тоже. Сейчас  надо
усилить посты, они теперь будут подло нападать из всех подворотен.
     - Боже, что мы наделали?
     - Не  нойте.  Посмотрите  у нас тоже есть раненые и убитые. Все уважают
силу. Зато мы спасли, посмотрите сколько народа.
     За баррикадами среди мужчин мелькали женщины и дети.
     Весь день мы лупили  мелкие  отчаянные  группы  смельчаков,  пытавшиеся
пробиться  к нам в тыл, а утром к баррикаде подошел мой бывший ОМОН. Впереди
стоял уже незнакомый мне офицер.
     - Ей, кто старший, выйдите.
     - Иди, - сказал мне Максимов.
     Я вышел к офицеру.
     - Правительство и общественность страны обеспокоено событиями  в  нашем
городе,  поэтому  нам  приказано остановить кровопролитие, разместится между
вами и остальной частью города. Сегодня прибывает правительственная комиссия
и какая-то военная часть. Мы вам предлагаем  не  совершать  до  их  прибытия
вылазки и больше не создавать конфликтных ситуаций.
     - Вы предупредили тех...
     - Да,   с   ними   говорили  тоже.  Завтра  похороны  погибших  в  этой
бессмысленной  драке..  Погиб  мулла  и  много  безвинных  людей.   Больницы
переполнены ранеными. Но они обещали больше не выступать.
     - Хорошо.  Я принял к сведению ваше сообщение. У нас тоже есть погибшие
и раненые, нам бы их тоже надо похоронить, но к сожалению кладбище одно. Как
нам поступить?
     - После решения комиссии.
     - Не могли бы вы прислать нам несколько врачей и медикаменты?
     - Постараюсь. Сейчас свяжусь с командованием.

     В комиссии одни туркмены.  Меня  допрашивают  с  пристрастием,  пытаясь
доказать, что во всем виноват я.
     - Во время первого выступления народных масс, вы дали приказ стрелять в
людей?
     - Нет, вам каждый солдат моего отряда может подтвердить, что я приказал
стрелять в воздух.
     - Так кто же стрелял в Ибрагима?
     - Сами  туркмены  из  толпы.  Я  военный  и знаю, что у Ибрагима ровное
входное отверстие пули на затылке и рваная  выходная  рана  на  лбу.  Можете
проверить  это  или спросить у экспертов. Кто-то из заводил хотел уж слишком
обострить обстановку в городе.
     - Но это только ваше предположение. Однако во второй  раз,  вы  все  же
приказали стрелять в людей?
     - Да.  Когда,  как  вы  говорите, народные массы стали стрелять в нас и
среди наших парней появились первые убитые и раненые, я приказал стрелять.
     - По нашим данным, вы совершили  разбойное  нападение  на  тир.  Избили
милиционера и разграбили оружие.
     - У  вас  не  точные  данные. Мы изъяли оружие, что бы оборонять мирное
население. Если бы этого не сделали, то крови здесь было бы столько, что  не
дай бог, возникли международные осложнения.
     Они  смотрели на меня постными, ничего не выражавшими лицами. Задав еще
десяток никчемных вопросов, меня отпустили.

     Решение комиссии, после переговоров с  Максимовым  и  другими  лидерами
русской  диаспоры  было весьма мягким. Нам предложили сдать стащенное в тире
оружие, гарантировать  судебное  не  преследование  тем,  кто  участвовал  в
беспорядках,  ввести  на первое время в город воинские подразделения, что бы
утихомирить стороны и... помочь уехать желающим на родину.

     Ко мне домой пришел Максимов и какой-то хорошо одетый русский.
     - Коля, мы к тебе пришли с одним серьезным делом, - начал  Максимов.  -
Как ты смотришь, если мы отправим тебя на родину.
     - Никак.  Мои корни здесь, здесь похоронен отец, мать, а там ехать не к
кому.
     - И все же надо, что бы ты поехал на родину. Отъезжают почти все семьи,
здесь оставшимся жить будет невозможно. Уже сейчас,  несмотря  на  кажущийся
мир,  началась  дискриминация,  русским  не  продают  хлеб,  прячут  от  них
продовольственные товары , поджигают дачи, пакостят во всю.
     - Скажите точно. Вы что-то хотите от меня?
     - Хотим. Хотим, что бы ты поехал на родину и повез с собой груз, весьма
важный груз. Среди эшелона беженцев должен быть неприметный вагон,  с  твоим
барахлом.
     - Но у меня его нет.
     - Будет. Вот этот товарищ тебе обеспечит груз.
     Максимов кивает на незнакомца.
     - Это ваши вещи? - спрашиваю я.
     - Нет,  это  вещи России. Вагон тебе представим, декларацию тоже. Дадим
одного помощника, что бы все было в натуре, беженец и все тут. Как  приедешь
в  Москву,  свяжешься  по телефону, который тебе дам, с нужными товарищами и
передашь груз.
     - Веселенькая работа.
     - Надо сделать, Коля. Надо. Это требует родина, - уже просит Максимов.
     - Хорошо, я еду.
     Теперь незнакомец обращается к Максимову.
     - Все о чем мы здесь говорили должно быть нашей  тайной.  Чтобы  у  вас
было  меньше  неприятностей  в  пути,  мы  вам  подкинем  деньги. Сейчас вам
что-нибудь нужно?
     - Нам как раз денег и не хватает. Десятка три семей  не  могут  выехать
из-за того что не могут купить вагоны.
     - А сколько просят?
     - Два миллиона за скотский товарняг.
     - Мда...  Неплохо  наживаются.  Я  вам дам эти недостающие деньги и еще
дополнительно на непредвидимые расходы. Если спросят свои же, откуда  взяли,
отвечайте, что выделил профсоюз местного завода.
     - Я понял.
     Незнакомец долго трясет на прощание мою руку.
     - Приложите  максимум  усилия,  но довезите до Москвы груз. Счастливого
пути.

     Меня вызвал к себе по телефону Агарлыков.  Я  одел  свою  старую  форму
ОМОНовца и смело пошел в город.
     - Коля, слышал уезжаешь на родину?
     - Да, Шарафыч.
     - Все  у нас получилось нехорошо. Я чувствую себя виноватым перед твоим
народом и мне очень стыдно за своих. Бацилла национализма пролезла в  головы
молодежи и потом мы еще будем пожинать горькие плоды.
     - Не  переживай,  Шарафыч.  Все  встанет на свои места. Правда, пока мы
вернемся к нормальным отношениям, за это время глупо будут гибнуть безвинные
люди, выльются на наши головы потоки грязи и недоверия, но Россия  останется
могучей и мы по прежнему останемся интернационалистами и вашими друзьями.
     - Это  будет  потом,  а  пока  в  знак памяти твоего отца прими от меня
подарок.
     Агарлыков вытаскивает из стола сверток и достает из него пистолет ТТ  с
двумя обоймами.
     - Это  оружие  твоего отца. Я взял его из архива. Вот тебе документы на
право ношения пистолета.
     - Но здесь печать старого СССР? Этот документ действителен?
     - Бланков других нет, Коля. Это даже к лучшему. Ты должен пройти четыре
границы и в случае чего заявишь, что получил его в старое время.
     - Думаешь поможет? Не отберут?
     - Черт его знает. Еще вот что. Под  Ленинградом  у  меня  есть  хорошие
знакомые.  Возьми  их  телефон  и  адрес.  Они не раз мне говорили, что в их
районе есть пустые деревни и они рады буду помочь тем беженцам,  которые  не
имеют  корней  в  России.  Если  не  устроишься в городе, что бы не маяться,
поезжай туда. Они уже дали добро.
     - Спасибо, Шарафыч.
     - Не за что.
     Он поднимается из-за стола и прижимает меня к своей груди.
     - Прощай, сынок. Может мы увидимся еще перед отъездом.

     На аппарели суета. К телячьим  вагонам  подъезжают  телеги  и  грузовые
машины  с вещами. Кругом снует народ, кудахчут куры, визжат свиньи, сплошной
гул от криков и шума машин. Почти сто семей пытаются  затолкнуть  пожитки  в
эти  вонючие  вагоны  для скота. Через толпу проталкивается светлая "Волга".
Она подползает к концу аппарели и  из  нее  выходит  тот  самый  мужик,  что
навязывал мне вагон с Максимовым, у него в руках чемоданчик.
     - Здравствуйте, - обращается он ко мне. - Приехал вас проводить.
     - Здравствуйте. Так где вагон?
     - Вот он.
     Действительно  из-за  большого  пакгауза  выползает  такой же как и все
вагон для скота, толкаемый допотопным  паровозиком  "овечкой".  В  раскрытых
дверях высокая девица и женщина.
     - Вот вам и напарник, Оля со своей матерью.
     - Но ведь это...
     - Женщина, хотите сказать. Да, так надо. Лучше пусть будут женщины, что
бы к вам  меньше всего придирались. Двое мужчин вызовут подозрения. Возьмите
чемоданчик, в нем проездные документы и русские деньги... Что бы вас  меньше
проверяли, не скупитесь, платите.
     Вагон  лязгнул,  прицепившись к составу. Девушка соскакивает на землю и
идет к нам.
     - Товарищ полк...
     - Тише ты. Вот тебе напарник. Звать Николай, лейтенант, холостой, будет
тебя охранять. Не вздумай ершиться, если все  сорвешь,  я  тебе  сам  голову
оторву.
     - Да я ничего...
     - Я  тебе  уже  говорил, ее звать Оля, - уже обращается ко мне мужик. -
построже с ней. Все друзья, ни пуха вам, ни пера.
     - К черту, - дружно послали мы его.
     Мужик уехал.
     - Где ваши вещи? - спросила Ольга.
     - Вот, два чемодана и чемоданчик.
     - Это всего-то?
     - Больше не нажил.
     - Давайте я вам помогу.
     - Не надо, сам.

     На ветку прибыли ОМОН овцы и солдаты. Прикатил в  газике  Агарлыков.  Я
попросил Ольгу не выскакивать из вагона, а сам пошел к газику.
     - Что происходит, Шарафыч?
     - Вам  хотят  закатить  веселые  проводы.  Там  вдоль  ветки собираются
националисты. Мы прикроем вас со  стороны  города  и  чуть  оттесним  их  от
дороги.  Тебе  надо  обойти  все  вагоны и предупредить людей о том, что как
только состав тронется, все должны задвинуть двери  и  захлопнуть  форточки.
Мало ли какую пакость подбросить могут.
     - Хорошо, Шарафыч.
     - И  еще.  Не  будьте  раззявами в пути. Сколотите комитет, организуйте
круглосуточную охрану. Вам еще достанется в пути. Где Максимов?
     - Вон там.
     - Я к нему.
     Я обхожу вагоны, переписываю хозяев и предупреждаю каждого, о возможной
провокации. Некоторые нервные сограждане тут  же  начинают  принимать  меры,
замуровывая  себя  в  глухие  клетки  на  колесах.  Наши  вагоны  все  время
распихивают,  подталкивая  к  аппарели  новые  пустые,  а  из   заполненных,
формируют  состав.  Мой вагон затесался где-то по средине. Часа через четыре
состав готов. Меня находит Максимов.
     - Коля, списки у тебя?
     Я протягиваю ему бумагу. Он изучает ее.
     - Сто семь семей. 351 человек. Себя-то внес?
     - Нет, но я сейчас. Я еще не узнал фамилию моей попутчицы.
     - Давай быстро. Я тебя жду.
     Я помчался к своему вагону. Рядом с  нашими  дверями  стояло  несколько
парней  и  болтало  с Ольгой, которая опершись на доску, перекинутую поперек
двери, мило улыбалась.
     - А ну все по местам, - рявкнул я.
     - Ну вот, допрыгались,  мой  охранник  пришел,  -  весело  ухмыльнулась
Ольга.
     Парни неохотно расходятся.
     - Ты что здесь митинг устраиваешь?
     - Они сами собрались вокруг меня. Я их не приглашала.
     - Не хватало только, чтобы ты их пригласила. Мне нужна твоя фамилия.
     Игнатьева Ольга Арсентьевна. Маму тоже давать?
     - Давай.
     Она диктует фамилию мамы.
     - Что делать-то сейчас?
     - Карауль шмотки. Из вагона не на шаг.
     - Слушаюсь, товарищ начальник.
     Я пришел к Максимову и передал последние три фамилии.
     - Сейчас  привезут  питьевые бачки, нужно всем раздать, заполнить здесь
водой и предупредить людей, что  бы  набрали  воду  во  все  емкости,  через
пустыню едем. В Мары нам выдадут уголь, а пока буржуйки пусть топят деревом.
Я уже послал парней, разломать вон те два туалета и развалившийся сарай.
     - Не рано?
     - Нет.  Агарлыков  просил  быстрей  уезжать, там в городе, хулиганы уже
подожгли несколько домов  беженцев  и  теперь  он  боится,  как  бы  они  не
прорвались сюда. Вон уже и тепловоз подходит.
     Вместе с тепловозом к аппарели подъехал допотопный грузовик с питьевыми
бачками.  Все  бегут  к  нему,  бачки  разбирают  и потом несутся к водяному
рукаву, который хлещет во все стороны воду, разливая ручейки на путях.
     - Иди возьми бачок, - говорит Максимов.
     Я подхожу к машине, забираю бачок  и  набрав  воды,  подхожу  к  своему
вагону. Ольга по прежнему стоит, облокотившись на доску, и ехидно улыбается.
     - Пока, ты ходил где-то, мне уже притащили питьевой бачок с водой.
     - Хорошо, будет два.
     Я бросаю к ее ногам бачок и вода расплескавшись, заливает ей ноги.
     - Поосторожней.
     - Стараюсь.
     - По вагонам, - стали кричать люди.
     Все  заметались.  С путей стал быстро исчезать народ, только рукав гнал
воду на рельсы. На аппарели стоял Агарлыков и махал рукой. Вагон дернулся. Я
залез в него и стал задвигать двери.
     - Что ты делаешь? Маме будет плохо, ей и так не хватает воздуха.
     - Молчи, так надо.
     Я захлопываю двери. По вещам, накрытым чехлами, пробираюсь к  форточкам
и закрываю лючки.
     - Иди сюда, - командую Ольге.
     Она пробирается к щели форточки, которую я придерживаю на проволоке.
     - Теперь смотри.
     Состав  медленно  выползает  на  центральную ветку железной дороги. Как
только мы проехали в пригород, то  вдоль  полотна  увидели  бесящуюся  толпу
народа.  Первые  глухие  удары  донеслись  до  нас.  В  вагоны летели камни,
бутылки, тухлые яйца и помидоры. От куда-то раздалось  несколько  выстрелов.
Забарабанило  и  по  нашим стенкам. Ольга прижалась ко мне и спрятала голову
под мышку. Шабаш длился долго. Один камень  угодил  в  форточку  и  чуть  не
вырвал  ее  у  меня  из  рук. Вой и улюлюканье стояли вокруг. Под этот дикий
аккомпанемент,  мы  проехали  пригород  и  я  увидел  несколько  туркменских
всадников,  которые  грозили  нам  нагайками.  Потом  пропали и они. Со всех
сторон однообразно глядели пески. Теперь все стихло, можно открывать двери.
     - Ольга, посмотри маму. Как там она?
     Ольга отползла от меня и пошла к маме. Они заговорили. Я протиснулся  к
двери  и  отодвинул ее. Состав ожил, кто-то из соседей помахал мне рукой. Мы
начали поход на родину.

     Ночью остановились в Иолотани.
     - Коля, - кричит за дверью Максимов, - выйди сюда.
     Я отодвигаю двери.
     - Что такое?
     - Тепловоз нам не дают.
     - Кто?
     - Начальник станции. Старый тепловоз уехал обратно, а новый, до Мары не
заявляли. Мы ведь движемся вне графика.
     - Вот, сволочи. Не хватало нам здесь лагерем встать. Пойдемте, я с  ним
поговорю.
     - Только, не очень-то так...
     - Пошли.

     Толстый, заспанный туркмен, угрюмо смотрел на меня из-под фуражки.
     - Здравствуй, начальник, - по-туркменски говорю ему.
     Он кивает головой и молчит. Я сажусь напротив.
     - Сколько?...
     Он молчит, пристально глядя на меня. Я наклоняюсь к нему и уже тихо.
     - Сколько надо...
     - Лимон, - наконец глухо выдавливает он.
     - Давай тепловоз. Будет лимон.
     - Через четыре часа, - прорвало начальника, - лимон сейчас.
     - Хорошо. Я пошел за ним. Вызывай тепловоз.

     Максимов подпрыгивает на ходу и спрашивает.
     - Сколько запросил?
     - Миллион.
     - Вот, сволочуга. Пошли ко мне, я из общественных денег дам.
     - Хватило бы нам денег до конца пути.
     - Ох, Коля, сам беспокоюсь об этом.

     Через четыре часа пришел тепловоз и мы опять двинулись в Мары.

     Мары  узловая  станция.  Нас подтолкнули на соседнюю ветку, к такому же
эшелону беженцев, который пришел с восточного побережья Каспийского моря.  Я
отодвигаю  двери  и  вижу  напротив, в скотном вагоне, семью, с любопытством
разглядывающих нас через дверной проем.
     - Вы откуда? - спрашивает седоватый, небритый мужик в майке.
     - С Сандыкачи. Это ближе к Кушке. А вы откуда?
     - С Кум Дага, с нефтепромыслов на Западе.
     - Давно здесь стоите?
     - Уже две недели.
     - А что так?
     - Тепловозов не дают.
     - А как здесь обстановка?
     - Паршиво. Кругом обдирают. Черствый кусок хлеба стоит 1000 рублей, а о
других вещах я у же не говорю. Бывает и грабят. Только зазеваешься,  выйдешь
из зоны железной дороги, считай разденут, изобьют, ограбят.
     К моему вагону подбегает мальчишка.
     - Дядя, тебя Максимов зовет.
     Я  иду  к  вагону  Максимова.  Около  него несколько человек. Максимов,
увидев меня, сразу зовет.
     - Коля, иди послушай, что говорят, прибывшие раньше нас.
     Здоровенный лысоватый мужик рассказывал.
     - У них, у сволочей, дорога поделена между бандитскими кланами.  Первый
участок,  который надо преодолеть, это Мары- Чарджоу, второй, Чарджоу- Ачак.
От Ачака до Шаваша- узбекская мафия и от Шаваша до Тахиоташа опять Туркмены.
Там дальше идет опять Узбекистан и обстановка не ясна. Но понятно одно,  что
в  связи с общим развалом, узбеки и казахи своего не упустят и будут грабить
тоже.
     - Сколько они берут до Чарджой?
     - Такса одна, каждый участок- 10 миллионов, но что бы пройти эти четыре
участка, нужно трижды пройти пограничный контроль,  а  здесь,  говорят,  там
полный беспредел.
     - У вас, что денег нет, что бы проехать, хотя бы до Казахстана?
     - Конечно  мало.  Нас  еще в Кум-Даге ободрали. Там было такое... Ужас.
Русских ловили, мало того что лупили, но жутко сказать, что  делали.  Женщин
насиловали  сразу же, а мужиков в говне вываляют и на показ по городу водят.
В дома врывались и тащили все, что увидят. Так что, мы все едем нищие.
     - Ну а власти как вас здесь реагируют? Вы просили помощи?
     - Просили. Сейчас ведем переговоры с администрацией  края  о  снабжении
эшелона углем, водой и пищей, но без больших подношений толку нет.
     - Вода-то рядом, целый канал.
     - Эту  воду  пейте  сами.  Там  по мимо песка, дерьма вдоволь. Туркмены
перекрыли хорошую воду на вокзале, специально, что бы мы заплатили за нее.
     - Вот подонки. Мы им канал вырыли, города, заводы построили,  а  теперь
выпихивают нас и обдирают как липку. Уголь тоже за деньги?
     - А как же.
     Мы стали говорить о состоянии эшелонов и тут Максимов обернулся ко мне.
     - Пойдем, Коля, поговорить надо.
     Мы отходим от толпы и Максимов предлагает.
     - Если мы здесь застрянем, то тоже выпьем свою воду и будем зависеть от
продажной администрации, поэтому выход только один, вперед до Чарджоу.
     - А как же уголь? Людям варить пищу, подогревать еду не на чем.
     - Придется  перейти  на  сухие пайки. Я все объясню людям. А пока, ты у
нас являешься специалистом по переговорам, иди поторгуйся  с  мафией,  пусть
дают тепловоз сегодня. Деньги еще есть. Давай иди.
     - А где они хоть находятся?
     - Парни с соседнего эшелона говорили, улица Ленина 4.

     Я возвращаюсь к своему вагону и запрыгиваю внутрь.
     - Ну что? - тревожно спрашивает Ольга.
     - Возьми  мое  оружие,  - я вытаскиваю пистолет, - я иду на переговоры.
Если на тебя нападут- стреляй.
     - Откуда у тебя оружие?
     - Это именное. Ты стрелять-то умеешь?
     - Умею.
     - Тогда сиди здесь.

     У входа в одноэтажный домик стоял полураздетый амбал.
     - Оружие есть? - спросил он по-туркменски.
     - Нет.
     - Проходи.
     В комнате пять человек. Развалившийся молодой в кресле, видно  главарь,
и четверо в разнообразных позах на полу.
     - Зачем пришел? - по русски спросил молодой.
     - Нам нужно выехать до Чарджоу, - сказал я по-туркменски.
     - Скажи пожалуйста, им нужно выехать, а платить кто будет?
     - Нам нужно выехать сегодня и ты должен помочь достать тепловоз.
     От этого нахальства молодой подпрыгнул.
     - Я должен?
     - Ты  знаешь от куда мы? Мы из Сандыкачи. Может ты не слыхал о событиях
в Сандыкачи?
     - Слыхал. Ну и что?
     - То что люди доведены до предела и  если  тепловоза  не  будет,  мы  с
оружием  выйдем  в  город и устроим то, что сделали у себя. Это обстрелянные
русские с ранеными и озверевшие окончательно.
     Один из туркмен, что валялся на полу, вдруг сказал.
     - Я его знаю, это бывший русский офицер  ОМОНовец,  который  пристрелил
Ибрагима.  Помнишь  малого, который был здесь и договаривался о своем пироге
добычи и устроил всю бузу. Его и вот этого еще по телеку показывали.
     - Так вот какой подарочек к нам пришел.
     Молодой вытащил пистолет и упер его мне в шею.
     - Не балуй.
     Я резко вильнул головой и перехватил руку.
     - Мы за проезд заплатим пять миллионов и тихо уезжаем, а ты  сейчас  же
позвонишь и поможешь с тепловозом.
     Молодой злобно смотрел на меня.
     - Да я тебя...
     - Дай ему тепловоз, - раздался голос сбоку.
     Одна из фигур зашевелилась и из угла поднялся бритый амбал. Он небрежно
сбросил молодого с кресла и сел в него.
     - Хотите  кровавых  событий,  - бросил он фразу молодому. - Я знаю, что
произошло в Сандыкачи и знаю, какой неспокойный эшелон к нам  прибыл.  Пусть
отваливают.  Пять  миллионов  мы возьмем. Согласен? - теперь он обратился ко
мне.
     - Нет.
     - Что еще?
     Бритоголовый с недоумением смотрел на меня.
     - У нас раненые (я все чаще стал напирать на это слово, хотя в  эшелоне
их было семь человек), дети и нам нужна вода и уголь.
     - Ну я вам здесь ни чем помочь не могу. Это не в моей компетенции.
     Он сказал последнее слово по русски и хмыкнул при этом.
     - Я  не  хочу  гоняться  по  начальникам, которые ничего не решают. Мне
нужно убраться от сюда, к чертовой матери и  знаю  одно,  раз  ты  обладаешь
правом отпускать эшелоны, то ты можешь и все...
     Он с усмешкой смотрит на меня.
     - Представь,  -  продолжаю  я, - что у тебя в доме ни капли воды, да ты
головы оторвешь домочадцам и всем друзьям, но воду получишь. Ведь так?
     - До чего ты нудный. Но я не  кровожадный  и  за  то  что  ты  со  мной
говоришь смело и по-туркменски, две цистерны тебе привезут и катись.
     При этом он почему-то захохотал.
     - Деньги у тебя будут через полчаса.
     Я грохнул со злостью ногой по двери.

     Максимов опять схватился за голову.
     - Коля, но зачем пугать их. У нас нет оружия, ни отрядов и мы привязаны
к своему эшелону.
     - Зато  за нами движется слава Сандыкачи. Давайте деньги, я пошел. Если
придут цистерны, сначала проверьте, что за вода, потом раздавайте.

     Парни ждали меня. Они пересчитали деньги.
     - Давай, ОМОНовец,  дуй  на  станцию,  принимай  тепловоз.  Он  уже  на
подходе. Там наши и все начальство уже в курсе дела.
     - А цистерны?
     - До чего ты нудный. Сейчас подойдут.
     Я поплелся на станцию.

     Тепловоз  действительно  стоял во главе состава. Максимов встретил меня
расстроенный.
     - Коля цистерны пришли, только бензиновые.
     - Они что, бензин привезли?
     - Нет. Они в бензиновые цистерны воду привезли.
     - Вот сволочи. Что же делать?
     - Едем. Здесь сидеть больше нельзя.  Может  в  Байрам-  Али  что-нибудь
достанем.
     - Поехали. Черт с ними.
     Под  завистливые  взгляды  и  прощальные  окрики соседей мы тронулись в
путь.

     В Байрам- Али дикая жара. Мы на перегоне  под  палящим  солнцем.  Людей
никого не видно. Несколько человек соскочив с вагонов понеслись к колонкам и
вскоре кличь "вода", пронесся по эшелону. Воду заливали куда могли, в бачки,
миски,  бутылки...  Я  заполнил  тоже  бачки и притащил Ольге. Только присел
отдохнуть, как перед дверями возник Максимов.
     - Коля, этот гад, требует пол миллиона...
     - Кто?
     - Начальник станции. Он говорит воду взяли, а кто платить  будет.  Пока
не расплатимся, он эшелон не пропустит.
     На меня напала дикая тоска. Да когда же это кончиться.
     - Слушай,  Максимов,  мое терпенье лопнуло. С ними надо говорить только
кулаком.. Ружья еще у мужиков есть?
     Максимов всплеснул руками.
     - Так нельзя.
     - А им можно? - слышу голос сверху.
     Ольга стояла на площадке вагона и с яростью говорила.
     - Мы не доедем до  России  пока  они  нас  не  разорят  и  не  разденут
полностью. Здесь дай, там дай. У вас что бездонная касса?
     - Нет.
     - А  раз  нет,  то Коля прав, нужен отпор. Еще один раз дать по морде и
будет спокойнее.
     - Еще один отпор и опять кровь...
     - Тогда сдохнем без крови здесь.
     Максимов обижен.
     - Делай, Коля, как хочешь.
     - Так оружие есть?
     - Должны быть еще с того раза. Комиссия  разрешила  оставить  охотничьи
ружья.
     - Тогда мне нужны эти ребята.
     - Ладно.  Я  пойду поговорю с ними и постараюсь, что бы они были у тебя
через пол часа.

     Это были серьезные мужики. Они угрюмо смотрели на меня.
     - Ребята, обстановка такова, что либо мы сдохнем здесь в пустыне,  либо
пробьемся  к  своим.  Туркмены  зарвались,  они  берут  за  все  и теперь мы
потратившись, до России точно не доедем. Выход один,  еще  раз  дать  им  по
морде.
     Один из парней возразил мне.
     - Как  бы  они  нам  не дали. У нас семьи. Ради жизни наших детей мы не
можем осложнять обстановку.
     - Вы тупые, или нет, кажется я ясно сказал, что  мы  здесь  сдохнем:  и
дети сдохнут и вы сдохните.
     Мужики молчат.
     - Хорошо.  Отдайте мне ваши ружья с патронами. Я организую отряд и буду
защищать эшелон с ним. Когда приедем в Россию, ружья отдам.
     Ружья отдать  никто  не  хотел  и  все  согласились,  что  эшелон  надо
охранять, они теперь будут наготове и по моей команде будем отбиваться.

     После  этого,  я  пошел к начальнику станции. Ну почему, все начальники
такие толстые и пухлые. Этот  тоже,  развалился  голышом  у  стола,  включил
вентилятор   и   кайфует  со  стаканом  холодного  чая.  Я  приветствую  его
по-туркменски, он чуть не давиться чаем от неожиданности.
     - Чего надобно?
     - Нужно срочно отправить эшелон в Чарджоу.
     - Я уже говорил вашему начальнику, что надо делать.
     - Теперь я начальник и послушай меня. Там в  эшелоне  умирают  от  жары
раненые  и  дети и если ты сейчас не отправишь эшелон я затолкаю тебя в один
из вагонов, привяжу и не дам воды до русской границы.
     - Да кто ты такой? Я...
     Тут он увидел пистолет и замолчал.
     - Мы только что вырвались из кровавой драки в своем городе и теперь нам
все равно...
     - Хорошо, хорошо. Я отправлю эшелон.
     - Пошли.
     Начальник торопливо одевает китель, фуражку и под моим конвоем  идем  к
тепловозу.
     - Все в порядке, - кричит начальник, высунувшемуся машинисту. - Трогай,
37 БИС я придержу на двадцать минут.
     Тот кивает и противный сигнал отправки пронесся над вагонами.
     - Прощай, начальник.
     - Шайтан, тебя еще прикончат...
     Я добегаю до своего вагона и вскакиваю в него. Мы тронулись.

     Бесконечные  пески  окружают  нас.  Я  решил  посмотреть,  что у меня в
чемоданчике,  который  прислал  в  дорогу  "друг"  Максимова.  Сверху  лежит
огромная  пачка  документов.  Здесь  таможенные  декларации и сопровождающие
документы, для границ трех государств. Что  мы  только  не  везем:  картины,
посуду, хрусталь...
     Ольга  сидит  напротив  и  тоже  рассматривает  бумаги,  потом начинает
ругаться.
     - Они же, мерзавцы, меня подставили.
     - Ты мне можешь сказать в чем дело?
     - В декларации указано имущество музеев, но они по мимо этого  еще  мне
подсунули добро хранилищ банков и ни одного акта о наличии...
     - Что же мы еще везем?
     - Полторы  тонны  золота в слитках и наличности на несколько миллиардов
рублей.
     Я обалдело уставился на нее.
     - Неужели это все здесь?
     - Все под нарами, вон там в конце вагона под барахлом.
     - Кто же тогда ты? С кем я еду?
     - Я служащая банка в Кушке и действительно послана сопровождать груз.
     - А где же сопроводительные документы на золото и деньги? Даже если  мы
провезем это все, у нас ни один банк в России не сможет без них все принять.
Это же не частная лавочка.
     - Откуда я знаю. Мне сказали все будет, все в чемоданчике.
     - Ничего не понимаю. Как ты с таким грузом оказалась в Сандыкачи?
     - Очень просто, вагон под охраной довезли до Сандыкачи, а потом поняли,
что через  Туркмению и несколько границ такой груз легально не провезти. Для
безопасности решили подсоединить его к эшелону беженцев. Так я  и  ты  стали
беженцами.
     - Теперь  понятно  почему  он не вписан в декларацию. По-моему, в нашем
эшелоне такой груз провезти через столько границ невозможно...
     - После раздела Союза, - перебила меня  Ольга,  -  Туркмены,  наверняка
считают золото своим и не позволили бы его увезти. Вот наши и пошли на такую
крайность.  Золото  всех  банков  юга  и  денежный  резерв  решили отправить
поездом. Они считают сейчас это самым безопасным путем.
     Вот это да и какой идиот это только придумал. Посчитал, что если  будут
грабить,  то  вот оно музейное имущество, а то что под нарами лежит... авось
не тронут.
     - Здесь еще указаны столы, шкафы, диваны..., какая-то одежда...
     - Это все наше имущество с мамой.
     Я скидываю документы и вижу на дне чемоданчика, уложенные пачки денег.
     - Боже мой. Сколько здесь?
     - Не считай. Здесь  сто  миллионов.  Сама  укладывала.  Это  специально
выделено банком, чтобы откупиться.
     Ну  и  попал  я  в переделку. Поезд стал замедлять ход, загудел и вдруг
донесся звук выстрела.
     - Ложись.
     Я швырнул Ольгу и чемоданчик от двери,  выхватил  пистолет  и  выглянул
наружу.  Несколько автомобилей стояли у переезда. Толпа вооруженных молодцов
полукругом  охватила  приближающийся  эшелон.  Я  выпрыгиваю   из   медленно
движущегося  поезда  и  машу  руками.  Для  того,  что бы привлечь внимание-
стреляю в воздух. Меня поняли и еще  десять  фигур  с  ружьями  высыпали  на
насыпь. Со мной оказался парень с дробовиком.
     - Что делать?
     - Бери человек пять и на крыши вагонов, от туда бей на поражение.
     - Ага.
     Несколько  человек  заскакивают  на  буфера  вагонов и ползут на крышу.
Поезд встал. Я собираю остатки команды.
     - Вы не давайте им приблизиться к вагонам, сверху нас прикроют.  Быстро
рассредоточились.
     Люди повалились в песок.
     - Огонь!
     Начинается  беспорядочная  стрельба.  Бандиты  тоже  рассредоточились и
поливают нас из автоматов. Горячий песок жжет кожу и скрипит в зубах. Кто-то
из моих "бойцов" вскрикнул. Я подпрыгиваю к лежащему мужику.  Пуля  перебила
ключицу и он скрипит от боли. Я беру его двустволку и ловлю на мушку первого
нахала,  он  стоит во весь рост и от пуза поливает нас из автомата. Выстрел.
Бандита отбрасывает на капот машины и он валиться  на  песок.  Еще  выстрел.
Другой  типчик  согнулся  и  долго-долго  качается  на дороге, пока земля не
притянула  его.  Мои  ребята  сверху,  неплохо  стреляют  и  по  нервозности
противника, я понял, что они не ожидали отпора.
     - Дай патроны, - ору раненому.
     - Их у меня только... три... осталось, - стонет он.
     - Давай.
     Он   разжимает   руку   и   на  песок  падает  три  патрона.  Я  спешно
перезаряжаюсь. Еще один затих за капотом машины. Тут не выдерживают нервы  у
каких-то двоих бандитов и первый автомобиль мчится в пустыню. Остальные тоже
последовали  их  примеру,  прыгают  в машины и удирают, оставляя неподвижные
тела на песке.
     - Здесь надо перевязать раненого,  -  кричу  в  вагоны,  -  кто-нибудь,
помогите.
     Две  девчушки,  приоткрыв  дверь соседнего вагона, спрыгнули на песок и
помчались ко мне. Я бегу к тепловозу. На перекрестке дороги, в крови,  лежат
человек  семь. Я подхожу к первому попавшемуся и вырываю из его рук автомат,
потом переворачиваю его и выдираю из карманов три рожка с  патронами.  Рядом
тоже копошатся ребята, собирая оружие.
     - По местам, - кричу им.
     Они побежали к своим вагонам. Я вижу, как заталкивает несколько человек
раненого в вагон и подхожу к тепловозу.
     - Эй, - из кабинки выглянула чумазая голова, - поедем дальше?
     Голова  закивала.  Противно  заныл  гудок.  Состав  тронулся.  На  ходу
забрасываю оружие в вагон и прыгаю сам. Ольга мне помогает.
     - Скорей бы все кончилось, - стонет она.

     В Чарджоу наш состав ставят на отдельную ветку и окружают милицией. Они
явно бояться  приблизиться  к  нам  и  прячутся  за  соседними  вагонами   и
строениями. Появляется один храбрец, это бравый полковник.
     - Старшего можно на переговоры, - кричит он.
     Я соскакиваю и подхожу к нему.
     - Вы старший?
     - Я отвечаю за охрану эшелона.
     - Сдайте оружие.
     - Пойдемте со мной.
     - Зачем?
     - Я вам покажу кое-что.
     Он нехотя идет со мной. Я подвожу его к вагону.
     - Вот  здесь  раненый  в  Сандыкачи,  когда  националисты  пытались там
вырезать всех русских, - мы идем дальше, - здесь тоже раненый, там  тоже,  а
вот  здесь  раненый вчера, когда бандиты пытались ограбить эшелон. Там еще и
еще. И ранены они, защищая женщин, детей и стариков, свои семьи. В Сандыкачи
мы потеряли семь человек, неужели вы  хотите  продолжить  список  жертв.  Мы
отбивались   от  бандитов  охотничьими  ружьями,  которые  законно  являются
принадлежностью хозяев.
     Полковник молчит. Он заскакивает в вагон, я остался на земле. Там  идут
бурные разговоры с озлобленной русской семьей. Ко мне подходит Максимов.
     - Ну как?
     - Пока уговариваю.
     Выскакивает полковник и бросает мне фразу, не глядя в лицо.
     - Сдайте только автоматы, ружья можете оставить себе.
     - Спасибо, полковник.
     Он взглянул на меня, как на сумасшедшего и пошел к своим.

     Оказывается  машинист  тепловоза  сообщил  по  рации  о  ЧП на дороге в
Чарджоу, поэтому администрация так нервозно отреагировала на наше появление.
Через два часа мы сдали оружие и милиция ушла. Мы вызвали  скорую  помощь  и
под  плачь  родственников,  раненого пришлось отправить в больницу. На нашей
стоянке забурлил народ,  появились  торговцы  и  торговки.  Чарджоу  это  не
Сандыкачи.  Нам здесь поторопились выдать уголь, заправили водой и побыстрей
вытолкнули мятежный эшелон в пустыню. Мы даже  не  платили  мафии  очередной
мзды.

     У границы с Узбекистаном в Газ-Ачане стоят еще два таких же эшелона. Мы
встали рядом с ними и сразу же стали узнавать последние новости.
     - Давно стоите?
     - Нет. Второй день.
     - Что так сложно?
     - Туркменские пограничники мзду собирают.
     - И много?
     - По пятьдесят тысяч с головы, не различая младенец или нет.
     - Тогда чего стоите так долго?
     - Посмотрите  вон  туда. Видите склады. Это многие беженцы уже не имеют
денег и вынуждены  почти  за  бесценок  торговать  своим  барахлом,  что  бы
выбраться  отсюда.  Вот из-за этого и стоим. Скупщики из Ургенча приезжают в
основном по четвергам и вторникам.
     - Но мы же еще раз вернемся в Туркмению? Неужели и там так же?
     - Говорят, так...
     В этот же день вдоль нашего эшелона двигался жирный прапорщик  с  двумя
солдатами.
     - Сколько вас? - спросил он, записывая в блокнот номер вагона.
     - Трое.
     - Ага. Налог нужно платить, 150 тысяч.
     - Вот возьми.
     Я протягиваю деньги. Он пересчитывает их мокрыми от жары пальцами.
     - Что-нибудь запрещенное, оружие, золото провозите?
     - Нет, ничего не везем. У нас есть декларация на все имущество.
     Прапорщик кивает головой.
     - Все, пошли дальше, - кивает своим головой.
     - А квитанцию?
     - Какую  квитанцию.  Я отметил вагон и хватит. Москали проклятые, еще и
требовать, что-то хотят.
     Я пытался ему ответить, но тут Ольгина рука опустилась мне на  плечо  и
ногти впились в кожу. Прапорщик с солдатами, ворча идет к следующему вагону.
     - Успокойся, - говорит Ольга.

     Мы  оказались  не так ограблены как соседи, и кроме того Максимов, имея
крохи общественных денег уплатил кое за кого. Нам дали  добро  на  проезд  в
Узбекистан.
     - Еще одна такая граница и мы в жопе, - злится Максимов.
     - У  нас еще их три. Опять в Туркмению, потом опять в Узбекистан, а там
Казахстан и Россия.
     - И это раньше была могучий Советский Союз. Все братья, друзья. А  этих
друзей  только  шибанула  бацилла  национализма,  так  мы сразу стали низшим
сортом и теперь они издеваются над нами как хотят.  Самое  поганое,  я  тебе
скажу  по  секрету,  по нашим данным, родным русским до нас нет дела. Москва
морду воротит, как только возникает  вопрос  о  беженцах.  Миллионы  русских
возвращаются в Россию, а ждет-то то их... шиш. Там мы никому не будем нужны.
     - Ты не прав, Не может Россия бросить своих.
     - Эх,  Коля,  Коля.  Я уже старый мужик и возвращаюсь в Россию нищим, а
нищим сейчас там делать нечего...
     Загудел тепловоз. Мы разбежались по своим вагонам.

     Ургенч встретил солнечным утром. Ни кто не  требовал  с  нас  плату  за
воду,  уголь  валялся горами и мы спокойно воровали его мешками и корзинами.
Какие-то личности обходили вагоны.
     - Эй, - в дверь просунулась хитренькая, маленькая головка в  тюбетейке,
- золото,  серьги  камни  есть.  Я  покупаю,  хорошие  дам  деньги.  Хочешь,
продуктами оплачу.
     - Ничего нет, - отвечает Ольга.
     - А это что? - рука тыкает в оголившуюся картину.
     Ольгина мама нечаянно сдернула  покрывало,  когда  поднималась  с  нар,
чтобы заглянуть, кто пришел.
     - Это не продается.
     - Дай посмотрю, много денег дам, если стоящая вещь.
     - Я сказала, не продается.
     Но нахал уже лез в вагон.
     - Дай взглянуть только.
     Тут я не выдержал и поднялся с нар.
     - А ну катись от сюда.
     - Да я только...
     От легкого толчка он выкатился из вагона.
     - Ну погоди, гяур, проклятый. Мы тебе сейчас покажем.
     Он побежал вдоль вагонов.
     - Началось,  -  Ольгино  лицо тоскливо сморщилось. - Сейчас сюда придет
орава...
     - Ну-ка, прикрой двери, дай мне переодеться.
     Я достаю из чемодана свою старую форму ОМОНовца и одеваю  ее.  В  двери
яростно стучат.
     - Открой, - слышны свирепые голоса.
     - Ольга, открывай.
     Ольга приоткрывает дверь и тут же появляются руки и голова уголовника.
     - Где ту у вас...
     Я  ударяю солдатским ботинком в голову и когда она исчезает появляюсь в
дверях.
     - Вы чего? - обращаюсь я к трем амбалам, стоящим у дверей.
     Один потирает скулу и злобно глядит на мою форму.
     - Ошибочка вышла, начальник. Гасанчик адрес перепутал.
     - Ну и валите от сюда...
     Они отходят, бормоча проклятия.

     Третий день не дают  тепловоза.  Максимов  измотался,  ища  начальника,
который  бы  нас  мог  отправить  или  главного мафиози района, решившего за
деньги все наши проблемы..  Прибывают  еще  два  эшелона,  что  застряли  на
границе и от туда голодные русские, которых обобрали окончательно, бросились
в центр города на промыслы.
     Мы  с  Максимовым  идем  в  исполком  и  тут  я  вижу  у входа в здание
лейтенанта милиции Фейзулу (фамилии я не  помню)  с  которым  мы  учились  в
Ташкентском училище.
     - Фейзула, привет.
     - Коля, откуда свалился?
     Мы радостно похлопываем друг друга по плечам. Начинаются расспросы, как
и где и что. Максимов терпеливо ждет в стороне.
     - Как ты здесь-то очутился? - спрашивает Фейзула.
     - Сопровождаю поезд с беженцами.
     - Вот   несчастье-то.   Настоящее  народное  бедствие.  Тысячи  русских
сорвались со своих насиженных мест и покатили, как у вас говоря, к черту  на
куличеки.
     - Еще  хуже  то, что до нас и в этом городе нет ни кому дела. Мы третий
день не можем выбраться от сюда. Наш состав застрял на вокзале.
     - А куда вы сейчас шли?
     - В исполком.
     - Вы что идиоты что ли? Там вас  каждый  чиновник  будет  облизывать  и
потихонечку раздевать. После этого вы застрянете здесь навсегда и останетесь
даже без вагонов.
     - Так что же делать?
     - Возвращайтесь  на  вокзал и зайдите в линейный отдел. Обратитесь не к
начальнику отдела, а его помощнику. Бывший партиец, интернационалист, он вам
поможет.
     - Вот спасибо, Фейдзула.
     - Давай, давай, Коля. Мир так тесен, когда-нибудь опять встретимся и ты
мне тогда поможешь.

     Старый  подполковник,  в  затертой  и  засаленной  милицейской   форме,
внимательно слушал нас.
     - Что, правда, раненые есть?
     - Есть.
     - Эти, поганые нечестивцы, прикрываясь именем партии, столкнули народы,
а сами  от  жира  бесятся. И куда мы только катимся? Я вам помогу, у нас еще
остались истинные ленинцы-интернационалисты. Завтра утром вы уедете от сюда.

     Ольга пугливо меня ждет за закрытой дверью.
     - Приходили эти... бандиты. Требовали тебя.
     - Обещали придти еще?
     - Сегодня появятся.
     Бандиты не заставили себя ждать. Через пол часа двое  мордастых  парней
стояли перед дверью.
     - Начальник, тебя шеф просит к себе.
     - Прямо сейчас?
     - Сейчас.
     - Ольга,  -  я  возвращаюсь  в темноту вагона, - на пистолет. Стреляй в
первого, кто полезет.
     Она кивает  головой  и  берет  оружие.  Я  достаю  чемодан,  вытаскиваю
декларацию и запихиваю в карман. Может документы нас выручат.

     Мы  сидим  в роскошном номере гостиницы. Худощавый, узбек с умным лицом
интеллигента, курил простую сигаретку "Стрелу".
     - Мои ребята сообщили, что вы везете, что-то ценное.
     - Как можно определить цену вещам, не видя их.
     - Не крутите, лейтенант. Охрану не зря дают. Что вы везете?
     - Музейные  ценности,  принадлежавшие  России.  Здесь  картины  русских
художников и утварь.
     - Так, так, так. А что именно, вы не помните?
     Я достаю декларацию, он ее берет и тщательно изучает. Мы молчим.
     - Я  многих  здесь  не  знаю  авторов,  не  видел  ни полотен. Хотя вот
несколько имен слышал, например, академика Никольского  и  Левченко,  где-то
мелькали они не раз. А здесь есть даже эскизы Айвазовского. Неплохо. Давайте
совершим  сделку. Я честно говоря, не хочу обижать русских, покушаться на их
национальную гордость, но вы мне подарите  два  полотна  Никольского  и  все
эскизы Айвазовского, а я вам гарантию, что на территории Узбекистана ни один
шаромыжник, ни одна блоха к вам не притронется.
     - Какие гарантии?
     - Анна.
     Появилась  черноволосая девица с русским лицом и узбекском национальном
платье.
     - Принеси чистый лист бумаги и ручку.
     Девица исчезает за занавеской и вскоре  приносит  то  и  другое.  Узбек
пишет записку и подает мне.
     - С этой бумагой, можете ехать через весь Узбекистан.
     - Хорошо,  -  я  беру  записку и не вижу на ней ни слова по русски, все
закидано арабской вязью,
     - Кто поедет за картинами?
     - Кто привез, тот и отвезет.
     Узбек похлопал в ладошки и тут же появились два лба, что меня привезли.
     - Сейчас вы поедете с  лейтенантом  и  он  отдаст  вам  две  картины  и
несколько  листочков  акварели.  Все привезете сюда и упаси аллах, если хоть
один листочек будет испачкан или помят. Понятно?
     - Понятно.
     - Передайте Чурбану, что все в порядке. Пусть отправляет эшелон.
     Они кивают головами.

     Ольга ругает меня во всю.
     - Ну что ты наделал? Как мы теперь отчитаемся за картины?
     - Доехать бы до России, а ты о каких-то картинах
     - Это ни какие-то, это Никольский. Романтик Юга, поэт.  А  Айвазовский,
ты хоть понимаешь кто такой Айвазовский?
     - Оленька,   мы   сейчас  отделались  двумя  картинками  и  несколькими
листочками акварели, а могли потерять все, даже жизнь.
     Она пристроилась на корточки рядом и прижавшись щекой к плечу, говорит.
     - Я все понимаю, но... жалко.
     Мимо проносятся пески. Состав мотало на давно не ухоженной колее.
     - Скоро граница, опять в Туркмению, - говорю я.
     Ольга прижалась ко мне и молчит.

     На границе опять шмон. Узбеки рьяно проверяют, не провозим ли мы оружие
и другие запрещенные вещи. Целый наряд, четыре человека с офицером  копаются
в  вещах  несчастных  беженцев.  Слышны  вопли моих боевиков, у них отнимают
охотничьи ружья.
     - Но нам даже в Туркмении разрешали их везти, - вопит один из них.
     - Не положено, - сухо отвечает офицер.
     - Коля, сейчас с нами что-то будет, - с ужасом  говорит  Ольга,  -  Они
сейчас все найдут.
     Наряд подходит к нашему вагону и уже готов залезть внутрь.
     - Капитан, - прошу я, - можно вас на секунду.
     Все недоуменно уставились на меня.
     - Чего надо?
     Я протягиваю ему записку мафиози.
     - Что это?
     Капитан читает шевеля губами. Потом задумчиво смотрит на меня.
     - Декларация в порядке?
     - Да. Везде подписана.
     - На,  возьми,  - он протягивает мне записку обратно. - Пошли дальше, -
командует он своей группе.
     Наряд идет к следующему вагону.
     - Неужели пронесло, - слышу шепот Ольги. - Я  молилась  про  себя,  бог
помог.
     Если бы бог. Помог мафиози.

     Кунград  забит  эшелонами.  Здесь  не  только беженцы, здесь товарные и
пассажирские составы. Кунград  последний  узбекский  город,  после  которого
необходимо  сделать  колоссальный  прыжок  через  пустыню,  топи  и степи до
казахского города Бейнеу. Здесь нет пограничных нарядов, зато шатается масса
мелких банд и группировок. Милиции почти не видно и  эти  парни  шастают  от
эшелона к эшелону в поисках добычи.
     Максимов пришел ко мне совсем расстроенный.
     - Коля, нам надо уехать от сюда быстрее.
     - Это я слышу в каждом городе, где мы задерживаемся. Так что теперь нас
держит?
     - Диспетчер.
     - Чего?
     - Диспетчер. Тот, который распределяет отправление составов в путь.
     - Пойдем туда. Поговорим с ним.
     - Я уже был. Там вооруженная охрана, меня и близко не подпустили.
     - Пошли. Ольга, - обращаюсь в вагон, - оружие у тебя, поняла.
     - Поняла.
     - Подай, пожалуйста, чемодан.
     Она  протянула  чемодан.  Я  вытаскиваю  на всякий случай пачку денег и
пропихиваю в карман.
     - Возьми обратно. - Бросаю ей чемодан.
     - Поосторожней там, - слышу ее голос уже на земле.

     Узбеки в неряшливой одежде, но зато все вооруженные до зубов  сидели  у
двери в кирпичное здание.
     - Сюда нельзя, - встал поперек толстомордый тип.
     - У меня пропуск, - отвечаю я.
     Все охранники смеются.
     - Какой пропуск? Шайтан может быть пропуском, а ты нет.
     - Вот, - протягиваю записку мафиози.
     Лицо  толстомордого  меняется.  Записка проходит по кругу. Все молчат и
молчание затягивается.
     - Чего надо? Мы можем помочь, - вдруг говорит один из них.
     - Нужно протолкнуть наш эшелон в Россию.
     - Всего-то. Это мы сейчас сделаем. На,  -  он  протягивает  записку,  -
большой  человек  писал, береги ее. Эй, парни проводите этих... до эшелона и
скажите машинисту их поезда, что бы сейчас же отправлялся.
     Сопровождающие- это  железнодорожник,  которого  выпихнули  из  здания,
другой охранник с автоматом за спиной.
     Мы  подходим к своему эшелону и вдруг выстрел прогремел, где-то в его в
средине. Потом опять. Я бросился на звук. Около моего вагона  пусто,  народа
нет.  Зато  на  земле  валяется  тип  с раскинутыми руками. Несколько парней
прячутся за вагонами, злобно глядя на вагон. Я подскакиваю к двери.
     - Ольга, все в порядке?
     В вагоне плачь.
     - Коля, они полезли... я стреляла.
     За моей спиной охранник и железнодорожник.
     - Что здесь происходит?
     Подскакивают несколько прятавшихся парней.
     - Эта... стерва... везет добра, во... Маиса продырявила, когда полез.
     - Твой вагон? - спрашивает меня охранник.
     - Да.
     - Так вот, - обращается он к окружающей шпане, - в вагоне добро  нашего
уважаемого  Раиса.  Документ  мы  проверяли. Если хоть пылинка вывалиться от
туда, вам всем конец. Сейчас  утащите  это  дерьмо,  -  он  пихнул  ногой  в
раскинувшуюся личность, - этот поезд я отправляю.
     Лежащего  схватили  за  руки  и  поволокли. Все разошлись, а охранник с
железнодорожником пошли в голову состава. Я заскочил  в  вагон.  Ольгу  била
истерика.
     - Понимаешь, он лез... я и нажала... он опять... я...
     Она  билась  лицом  в мою грудь. Я прижал ее к себе и девушка понемногу
стала затихать. На полу валялся пистолет, он дернулся вместе с составом.  Мы
тронулись в пробег до Казахстана.

     В Бейнеу дождь. На вокзале пусто, только мокрый красный плакат с белыми
буквами  бросается  в  глаза. "Русские- свиньи убирайтесь в свой свинарник".
Нас не пытаются задержать и, быстро заменив тепловоз, отправляют в путь. Так
мы доехали до Маката, а там, выделив угля, воды и даже кое-что  из  хлеба  и
пищи, эшелон погнали в Актюбинск.

     Только  в  Актюбинске,  мы  вздохнули  свободней.  К русским относились
доброжелательно Два дня  мы  отдыхали.  Нас  кормили  из  общего  котла,  мы
отмылись  в  русских  банях  и  вскоре  эшелон  отправили в Мартук последний
казахский город перед русской границей. И тут опять началось.

     Казахская таможенная служба трясла  весь  эшелон.  Они  появились  и  у
нашего вагона.
     - Ваши паспорта, - вежливо попросил таможенник.
     - Сейчас.
     Я  вываливаю  из  чемоданчика часть денег на нары, оставшиеся прикрываю
документами.
     - Пожалуйста, - протягиваю ему чемоданчик, - здесь декларации, все.
     Таможенник сначала недоуменно смотрит на  чемоданчик,  потом  пристроив
его  на нашем полу, рассматривает содержимое чемодана, вытаскивает документы
и протягивает мне.
     - Это мы все проверили, а  остальные  документы  возьмем  с  собой  для
досмотра. Пошли, ребята, дальше.
     Остальные документы были деньгами.

     В нашем вагоне никто не спит. Мы едем по русской земле. Ольга, ее мать,
закутанная в платок, и я сидим возле печурки и чокаемся кружками с чаем.
     - За возвращение, - говорит Ольга.
     Горячий чай чуть пахнет мятой.
     - Мы-то проехали, а какого-то им...?
     Женщины понимают про кого я говорю.
     - Как же так, почему все народы сошли с ума? - спрашивает мама Ольги.
     - Не знаю. Мы вместе прошли тяжелую войну, испытали трудности, лишения,
нужду,  сообща  строили  каналы,  заводы,  больницы  и  здания, влюблялись и
ссорились  и  одним  росчерком  пера  вдруг  разделились.  Стали  чужими   и
ненужными,  оставив  тысячами  на этих землях, могил с предками. Эта бацилла
национализма  одним  махом  вошла  в  сознание  людей.   Конечно,   виноваты
руководители  и  местные,  и  Союза,  виновата  партия, которая разбилась по
национальным кустам, виновата система, которая допустила до  этого,  да  бог
его знает, кто еще виноват.
     - Ты  прав,  - вступила в беседу Ольга, - и из-за этого страдают тысячи
русских.  Мы  доехали  благодаря  сплоченности,  благодаря  деньгам,  умению
бороться  и  постоять  за  себя, а те... Приедут ободранные, голодные, злые,
испоганенные бандитами и хулиганами.  Еще  неизвестно,  как  нас  примут  на
родине. Неужели родина не поможет нам?
     - Должна  помочь,  мы  же  свои.  Русским  можно  назвать  всякого, кто
ненавидит национализм. Вся Россия набита разными национальностями  и  умение
жить  друг  с  другом  без  вражды,  это  и есть Россия. Вот только здесь, в
вагоне, я понял это.
     Мы молчим и смотрим на огонек, пробивающийся из дверцы буржуйки.
     - Коля, мне кажется, я тебя люблю.
     - А мне не кажется... Я очень тебя люблю.
     - Слава богу, - вздыхает мать, - хоть в  этой  ...  непроглядной  тьме,
двое нашли друг друга. Да чего же вы так сухо, ну поцелуйтесь, что ли?

     В  Соль-Илецке  русские  соскакивали  с  вагонов и целовали землю. Мы в
России. Нас никто не встречал, но мы из маленького листочка, приклеенного  к
двери,  узнали,  что  комитет  по  делам  беженцев  находится в городе и это
немного взбодрило нас. Я, Максимов и часть беженцев отправились туда.

     В крохотной комнатке за канцелярским столом сидел старичок.
     - Здесь комитет по делам беженцев? - спросил Максимов.
     - Да. Закройте двери, товарищи, и если можно, по одному.
     - Разбирайтесь в  очередь,  -  просит  Максимов,  подталкивая  толпу  к
дверям.
     Мы  выходим  и  становимся в очередь по лестнице. Только через пол часа
вышел Максимов, весь взмокший с дрожащими руками.
     - Ну что? - бросились все к нему.
     - Эта,  сволочь,  только  собирала  данные.  Мы  в  основном  заполняли
бесчисленные анкеты.
     - А деньги? Помогут разъехаться по России?
     - Денег  не дает, говорит их нет и ни кто не дает. Разъехаться помогут,
выделив, самым обездоленным только хлеб. Больше ни чего сделать не может.
     - Следующий, - раздался за дверью противный голос старика.
     Очередной беженец пропал за дверью.

     В этом городе мы начали делиться,  часть  беженцев  решила  махнуть  за
Урал.  Пока  тепловозик  расталкивал  вагоны, я решил позвонить в Москву. На
переговорном пункте мне долго не могли поймать нужный телефон и наконец, я в
кабинке.
     - Мне товарища Басманова? - прошу я.
     - Кто говорит? - спрашивает женский голос.
     - Один знакомый. Скажите ему, что это Коля, он давно ждет моего звонка
     На том конце замешательство, шепот, наконец женщина сказала.
     - К сожалению, Басманов Виктор Григорьевич умер... погиб.
     - Как погиб, но у меня же...
     - Ну так погиб... Может вам позвать Самсонова Илью Константиновича?
     - А это кто?
     - Новый начальник.
     - Нет, спасибо.
     Я вешаю трубку. Ох, как это все мне не нравиться.

     - Оля, едем в Москву, - предлагаю ей.
     Она кивает головой.
     - Поехали. Мне все равно куда, лишь бы где-нибудь был свой угол.
     В вагон непрерывно стучат  какие-то  личности,  прося  подвезти  их  до
ближайших городов. Я их всех посылаю по дальше. Пришел прощаться Максимов.
     - Коля, прощай. Довези груз до Москвы и сдай его.
     - Хорошо. А вам благополучно доехать до Орловщины.
     - Ты  прав,  благополучие,  ох как сейчас нужно. Слышал, семью беженцев
вырезали здесь?
     - Нет. За что их и кто?
     - А вот эти, которые здесь  шляются.  Попросилась  в  вагон  женщина  с
ребенком. Ее пустили, а ночью толи она, толи ее друзья, но всех...
     - Какой ужас, - вскрикивает Ольга.
     - Прощайте, ребята. Счастливого вам пути.
     Максимов жмет нам руки и спрыгивает на землю.
     - Если вам негде жить, приезжайте к нам...,- слышим его голос вдали.
     - А, правда, где мы будем жить потом? - спрашивает Ольга.
     - Наверно  нам  дадут  площадь  в  Москве,  -  предполагаю я. - Ведь мы
столько привезли денег и золота, что в благодарность за это можно даже  дать
квартиру.
     Мы мечтательно молчим.

     В  Москве,  как  только  нас  поставили под разгрузку на сортировочной,
сразу срываюсь и мчусь в центр столицы в Центробанк.
     Мне долго не могли выдать пропуск, так как я не хотел в бюро  пропусков
признаваться   зачем   я  здесь.  Наконец  первый  зам,  милостиво  разрешил
поговорить со мной. Худощавый мужчина сидел  за  громадным  столом  и  горел
нетерпением, что бы меня вытурить.
     - Я   уже   многим   говорю,  что  денег  нет.  Даже  для  беженцев  из
Туркменистана нет денег. Лучше не просите.
     - А я и не прошу.
     - Тогда зачем вы здесь?
     - Я наоборот привез  туркменское  золото,  полторы  тонны  и  несколько
миллиардов рублей.
     - Тсс... Молчите. Так это значит сделали вы?
     - Ничего не понимаю. Я привез золото, миллиарды денег наличкой...
     Теперь худощавый мужчина окончательно похудел, лицо его изменилось.
     - Тише,  прошу.  К  сожалению  ни  центробанк, ни какой другой банк его
принять не может.
     - ???
     - Я вам все сейчас объясню. Мы попали  в  очень  сложную  международную
обстановку.  Туркмения объявила, что ее ограбили и требует возврата золота и
денег, но так как все страны отказали в наличии на своей земле  туркменского
золота,  то  в  СНГ  уверены,  что  местная  мафия в Туркмении ограбила свою
страну.
     - Ну так тихонечко возьмите от меня золото и никто ни о чем не узнает.
     - Вы, с ума сошли,  молодой  человек.  В  подвалах  центробанка  ничего
спрятать нельзя. В сейфах частного лица, пожалуйста, но и туда полторы тонны
золота  впихнуть, невозможно. Везде есть приход, есть расход. Если мы только
попробуем нелегально все же положить ваши ценности, то завтра об этом  будет
известно  везде  и  тогда  на  нашу страну посыплется столько грязи, что лет
через сто не расхлебаться. Это уже политика и здесь  пойдет  в  ход  все:  и
воры, и грабители, и поработители...
     - А как же скрытность вкладов и...
     - Скрытность   для   вкладчиков.   Вы  как  наивный  ребенок,  привезли
украденное у другого государства золото и теперь предлагаете ворованное нам.
Знаете,  что  сейчас  везде  твориться?  Десятки  мафиозных   и   бандитских
группировок,  после  сообщения  правительства  Туркмении  о пропаже золота и
денег, бросились его разыскивать. Вас ищут. Понимаете.
     - Так вы возьмете от меня все-таки золото и деньги?
     - Нет.
     - Так что же мне тогда делать?
     - Как можно быстрей удирать от сюда и подальше. Если наша мафия узнает,
что за груз у вас,  вас  в  порошок  сотрут.  Кстати,  вы  никому  здесь  не
говорили, что привезли?
     - Нет.
     - Тогда  уматывайтесь из Москвы и ни слова, и ни чего не предлагайте ни
кому.
     - У меня же музейные ценности их тоже надо сдать...
     - Молодой  человек,  вы  жить  хотите?  Если  хотите,   то   убирайтесь
куда-нибудь  в  глушь со своим золотом, музейными ценностями и закапайте все
это. Молчите обо всем до конца своих дней. А сейчас до свидания.
     Он навязывает мне свою ладонь.

     Я вышел из банка как оплеванный. Столько мук, столько страданий  и  все
напрасно. Примчался на сортировочную.
     - Где машины? - нетерпеливо спрашивает Ольга.
     - Их не будет.
     Я рассказываю все. Ольга в ужасе.
     - Что  же  нам  делать? Меня так там уверяли, что России нужны деньги и
золото и вот пожалуйста.
     - Сейчас я переоформлю документы и мы поедем в  Ленинградскую  область,
там  Агарлыков  дал  адрес друга и гарантию, что многие деревни пустуют, так
что поселиться можно. Не век же мотаться по железным дорогам. Согласна?
     Ей уже все равно. Ольга и мать так измучились в этой  поездке,  что  им
все безразлично.

     Прямо  в Москве мне удалось по телефону связаться с другом Агарлыкова и
тот согласился помочь.
     С помощью денег и ругани наш многострадальный вагон прикатил  к  самому
красивому  месту  в  области к западному побережью Ладоги, где действительно
были деревни с пустовавшими домами. Три грузовые  машины  вывозили  барахло,
музейные  ценности и ящики с золотом. Тридцать ящиков по пятьдесят килограмм
и железный ящик с  деньгами  переехали  в  гигантскую  избу.  Я  заплатил  в
сельсовете ящиком водки за право обладания этим домом и землей к нему. Долго
не  знал куда деть золото, но потом поставив ящики торцом по пятнадцать штук
и получил две переборки-стенки, разделив в избе две больших  комнаты.  Купил
машину  вагонки  и  все  стенки  внутри избы и снаружи обшил деревом. Теперь
внутри красиво и тепло. До самой зимы, мы приводили дом и участок в порядок.
Покрыли железом крышу, купили машину-козла, подновили  заборы,  благо  денег
много.  Получилась  не изба, а музей. Зато живем в России, да еще со стенами
из золота. Ольга планирует на следующий год построить  кирпичный  коттедж  с
маленькой котельной для обогрева дома и хозяйственные пристройки с гаражом и
хлевом для скота и птицы.

     Ольга  довольна.  Все-таки мы на родине и имеем свой дом. А какого тем,
русским, которые остались в этих националистических странах СНГ.


Евгений Кукаркин.
Бизерта-X


                     Посвящается Виктору К. неудачливому удачнику.


     Тунис называют африканскими воротами в Средиземное море.  В  отличие
от других стран Африки, побережье Туниса имеет хорошие, естественные гавани,
что   позволяет   связывать   западную   Сахару  и  приатлантические  районы
Тропической Африки с Ближним Востоком и Европой.

                      Страны и народы. т.7. Москва. "Мысль" 82 г. ст.230



Касатки


     Касатки вели себя неправильно. Уже год плавая в Средиземном море, я  ни
разу  не  видел  их  в  таком возбужденном состоянии. Обычно мы встречались,
подготавливались к стычке и мирно расходились.
     То ли им не нравились наши прорезиненные костюмы, то  ли  их  отпугивал
запах наших вонючих шлемов, с нелепыми наушниками, но сегодня... Сегодня они
собирались нападать.
     Нас  трое.  Я  командир  группы,  капитан-лейтенант  Новиков  Александр
Николаевич и двое старшин.
     В новых шлемах, мы работаем только год. Они отсекают от нас звуки моря,
спасая от звуковых волн, после взрыва и  акустических  ударов,  искусственно
создаваемых противником, против подводных диверсантов. Единственное, что они
принимают,  это  щелчки  эхолота  и  определенную  длину акустической волны,
предупреждая нас о появлении  кораблей  или  подводных  лодок.  Радиотелефон
запрещен  нам  по  инструкции. Переговоры между собой ведем только световыми
сигналами или жестом руки.
     Касатки  начали  увеличивать  активность  вокруг  нас.  Они   возникали
повсюду.  Две  твари  начали  боевые  развороты, создав круг и приближаясь с
каждым витком, к нашим плывущим телам. Я остановился и жестом показал  своим
товарищам - на дно. Мы встали треугольником, подняв ластами на дне небольшое
облако взвеси песка. Вытащив кинжалы, мы ждем начала этой опасной схватки.
     Касатки тоже перегруппировались. Две из них, по прежнему, крутят боевой
танец  вокруг нас. Остальные сбились в неровный клин и первая, самая большая
около 5 метров, пошла на таран прямо на меня.
     Я вовремя откидываю  голову  в  лево  и  эта  гадина  расшвыривает  наш
треугольник  в  разные  стороны - двое отлетают влево, один летит в право. Я
успеваю всадить в ее бок свой кинжал и он вместе с  касаткой,  уноситься  за
спину.
     Страшный  удар  хвостом  обрушивается  на  меня. Это промахнувшаяся, от
того, что я вылетел из треугольника, другая касатка, успела  наградить  меня
прощальным  ударом.  Гофрированные  трубки  и  все  ремни крепления баллонов
сорвало.Воздух забурлил,уходя в воду.
     Я сорвал ненужный  нагубник  и  повернув  баллоны  к  груди,  припал  к
живительному отверстию. Касатки готовились ко второму штурму. Ктото прижался
к моей спине, я почувствовал лопатки напарника. Мы стояли спина к спине.
     Безумная  касатка  с  кинжалом в боку шла отомстить мне. Она неслась на
меня и я, оторвав губы от  металла  наконечника  вентиля,  выбросил  баллоны
вперед  на  вытянутых руках, перед лицом. Удар массы чудовища перекинул меня
через напарника. Боль поразила руку.  Мелькнули  торчащие  в  пасти  касатки
вентили  моих  баллонов  и  она,  дергаясь телом, проплыла белым брюхом надо
мной.
     Я не мог больше находиться на дне, без балласта и без  воздуха.  Сделав
ластами  и  руками  отчаянные движения, пулей пробиваю 6 метровый слой воды.
Срываю с головы шлем. Свет резанул глаза. Делаю два  вдоха  и  делаю  стойку
вниз  головой, навстречу смерти, на всякий случай зажав в кулаке шлем. Лучше
пусть откусит голову, чем начнет с ног. К моей голове  подлетела  касатка  и
вдруг,  как вкопанная, остановилась перед лицом. Мы смотрели друг на друга и
я чувствовал, что задыхаюсь. Я мотнул шлемом и касатка  лениво  отвалила  от
меня и ушла на глубину.
     Опять  вдох  и  снова  стоика, тень плывущего человека, приближалась ко
мне. На поверхность выскочил мой  напарник.  Он  сорвал  нагубник  и  тяжело
задышав,  сказал:  "Ушли".  Я  протянул  ему  руку.  Из под вспоротой резины
рукава, сочилась кровь.
     - Аптечка у тебя есть? Эта тварь проглотила все.
     Он выдернул из пояса пакет.
     - Николай погиб, - сказал напарник - Там только лохмотья на дне.
     - Акваланг остался?
     - Да.
     Он кивнул на выходящие на поверхность пузыри воздуха.
     - Только..., - продолжил он нерешительно - нагубника нет.
     Я все понял и кивнул головой.
     - Снять  акваланг  сможешь?  Иначе  мы  потеряем   его.   Нас   отнесет
куда-нибудь.
     - Хорошо. Сниму.Товарищ капитан-лейтенант посмотрите на лево.
     С  левой  стороны  в  2  милях проплывал грузопассажирский турбоход под
тунисским флагом.
     - Дай кинжал. Резину рукава спороть надо.
     Он протянул свой кинжал, одел нагубник и ушел в глубину.
     Я с  трудом,  прокалывая  кинжалом  резину,  отрезал  по  локоть  рукав
костюма.  Кожа  вспорота до локтя. Рана была бы глубже, если бы не часы, они
приняли на себя зуб касатки и тот только на сантиметр углубился в тело.
     Через 5 минуту поднялся напарник. В его руках был акваланг. Шланги были
срезаны, как ножом. Нагубника действительно не было. Мы прицепили баллоны на
мою спину и напарник помог перевязать руку. Я натянул шлем, сунул  трубку  в
рот  и  попробовал  на пол метра пуститься в море. Вроде ничего, только соль
воды начала разъедать рану. Кой-как, но до базы мы доберемся,  если  конечно
не  произойдет нового нападения касаток или не взбеситься какая нибудь новая
тварь.

     Мы подводные разведчики и диверсанты служим на  гидрографическом  судне
"Академик   Павлов",  который  приписан  к  ВМФ.  Наша  обычная  стоянка  на
военно-морской базе в Бизерте.  "Академик  Павлов"  не  обычный  корабль.  В
задней  его  части,  сделан  скрытый  пуск под воду для аквалангистов и двух
миниатюрных подводных лодок, которые подвешены на кран балках слева и справа
от люка. В виде слипа к люку тянется наклонная  дорожка  с  верхней  палубы,
чтобы аквалангисты могли по тревоге скатиться вниз.
     Основная   наша   задача,   перевозка  под  водой  секретных  грузов  и
неизвестных нам, людей из Туниса  в  Испанию,  Францию,  Италию,  Югославию,
Грецию  и  обратно.  Но для этого, нужно очистить путь прохождения подводной
лодки от гидрофонов, разбросанных американцами по всему  Средиземному  моря.
Звук двигателя наших лодок ни кто не должен улавливать.
     Существует  два  вида гидрофонов: береговые и плавающие, в виде буйков.
Мы ловим в основном плавающие.Американцы еще ни разу не засекли  шум  винтов
необычных подводных лодок.

     Капитан  первого ранга Афанасьев, мой начальник, орал на меня за провал
операции.
     - Ну и что? Мать вашу, рыбешек испугались? Написал здесь целую поэму, -
он разорвал мой рапорт, - Эти ваши сраные касатки один раз в году бесятся, а
вы в штаны наложили!
     - Но погиб человек...
     - На войне погибают всегда. Вы знаете, что такое приказ? Это святыня! А
за невыполнение приказа, тоже погибают.
     Я молчал, чувствуя, что еще немного и взорвусь.
     - Вот мой приказ. Направление старое. За вас группу  поведет  прапорщик
Сысоев. "Павлов" отправиться завтра. Вам неделю на лечение. Ясно.
     - Так точно..
     - Ну и хорошо. Поправляйтесь.

     Бар-таверна  "Морской  волк",  собирал  моряков  со всех судов, которые
останавливались в Бизерте. Здесь не обязательно нужно знать  арабский  язык.
Официанты  говорили  на  всех  языках.  Здесь  собирались  матросы, офицеры,
разведчики разных государств, сутенеры, бизнесмены и проститутки, в основном
европейского типа.
     - Разрешите.
     Ко мне обратился прилично одетый господин с двумя банками пива.
     - Пожалуйста. Место свободно.
     Он уселся, ловко вспорол крышку банки и сделал первый глоток.
     - Я вас давно разыскиваю, господин капитан-лейтенант. Вы все в работе и
никак вас на берегу не поймать.
     - От куда вы меня знаете и кто вы?
     - Я полицейский. Вот мои документы.
     Он протянул удостоверение. Пестрая арабская вязь с трудом  далась  мне.
Он врал, он из контрразведки.
     - Простите, но в ваши документы говорят, что вы не полицейский.
     - Я  так  и  думал,  что  вы знаете арабский. Тем лучше. Не могли бы вы
прогуляться со мной на часик? Заскочим  в  приличное  заведение,  выпьем  по
чашечке кофе.
     Последних две фразы он сказал по арабски.
     - Что  стоит за вашим приглашением, господин Салем. Кажется я правильно
прочел ваше имя.
     - Здесь слишком много ушей. Я хотел бы побеседовать с глазу на глаз.
     - Хорошо. Пойдемте.

     За углом дома стояла машина Салема. Мы понеслись в европейский  квартал
Бизерты.
     Ресторан  "Олимпик"  был  почти  пуст.  Салем  повел  меня между пустых
столиков к сцене, где в углу сидела  пара.  Молодая  симпатичная  арабка,  в
европейской одежде и пожилой, морщинистый старик в смокинге.
     - Господин  полковник, - обратился Салем к старичку - Капитан-лейтенант
Новиков любезно согласился провести с нами вечер. Разрешите присоединиться к
вашему столу?
     - Вас, кажется друзья зовут Алекс. Разрешите и мне  называть  вас  так.
Пожалуйста,  садитесь.  Это  Мариам,  моя дочь, мое горе и моя радость. Я ее
взял, чтоб вы  чувствовали  себя  более  непринужденно.  Меня  зовут  Джеймс
Морисон или, как вы слышали мое звание, полковник Морисон.
     Официанты, как автоматы, принялись обслуживать нас.
     - Как идет служба, господин Алекс?
     - Нормально, господин полковник.
     - А что с вашей рукой?
     - Напоролся на касаток вчера. Пришлось защищаться.
     - Как?  На  настоящих  касаток?  - лицо Мариам приняло заинтересованное
выражение.
     - На настоящих, мисс Мариам.
     - Не могли бы вы нам рассказать, как это произошло?
     - Это очень страшно мисс. К тому же погиб молодой парень.
     - А где это было, не подскажете? - задал вопрос Салем.
     - Очень далеко от берега. К тому же компас сожрала касатка.
     - Не эти ли часы-компас?
     Полковник вынул из кармана мои часы, пробитые по центру зубом касатки.
     - Да, господин полковник, они. Они спасли мне руку, не дав зубу касатки
распороть руку на две части.
     - Господи, какой ужас, - заверещала Мариам.
     - Мы нашли касатку,  плавающей  на  поверхности  воды.  Она  проглотила
акваланг  из  которого  шел  кислород.  Ее  раздуло и выкинуло на верх. Наша
рыбацкая шхуна нашла ее и привезла сюда. Очень редкий экземпляр, специалисты
говорят, около 5 метров длины.
     Я молчал, ожидая подвох и он наступил.
     - В левом боку касатки мы нашли кинжал. Не ваш ли это  кинжал  господин
Алекс?
     На  этот  раз,  из  бокового  кармана,  вытащил  сверток  Салем. Он его
развернул  и  я  увидел  свой,  сверкнувший  под  люстрами,  кинжал.  Мариам
пальчиками подцепила и поднесла его к своим глазам.
     - Это мой, господин полковник.
     - Так, - он улыбнулся - Осторожно детка.
     Полковник взял нож из рук Мариам.
     - Вы закусывайте, ешьте.
     Мы выпили вина, закусили салатом.
     - Папа,  так  интересно.  Я  рада,  что  ты  привел меня сюда. Господин
капитан-лейтенант такой симпатичный молодой человек. Не каждого увидишь, кто
побывает в пасти касатки.
     - Что ты детка, это еще не все. Самое интересное впереди.
     - Да что ты, папа?
     Я напрягся. Полковник вытащил из  кармана,  точно  такой  же  кинжал  и
положил их рядом.
     - Не  правда ли похож? Вот и знакомое клеимо . А этот знаете где нашли?
За 500 километров от Бизерты, в Салернском заливе. Им был убит человек.
     Мариам ахнула. Полковник взял, наполненный  официантом  бокал  и  отпил
глоток. Он продолжал.
     - Я  не  хочу  сказать,  что  это сделал господин капитан-лейтенант или
кто-то из его команды. Может быть это были другие подводники,  а  может  это
провокация. Я хотел с вами встретится даже не поэтому поводу, хотя, это тоже
как-то завязано с настоящим делом. Я хотел с вами поговорить о другом.
     Но мои мысли были далеко. Это было два месяца назад.

     Мы  прокладывали  курс  к  Салернскому  заливу  и должны были подойти к
Агрополи, где нас ждала лодка для приема груза. Николай заметил в мотающейся
траве кабель и вытащив портативную пилку, принялся его  перепиливать.  Через
минут 20, мы его все-таки перерезали.
     Тут-то они и появились. Пять аквалангистов против нас, троих. Первым их
увидел Михаил и предупредил нас. Мы встали в боевой порядок. Здоровый парень
с кинжалом  плыл  на  меня. Вода при таких событиях, всегда оказывает жуткое
сопротивление и все наши резкие движения сглаживаются. Парень  почти  рядом,
лезвие  идет к моему горлу. Я пригибаюсь и нож, скользнув по шлему, вместе с
рукой пронесся за спину. Его живот принял мой удар кинжалом и тот застряв  в
поясе,  вместе  с  туловищем  перекатился  через меня. Я выпрямился и увидел
второго. Тот держал кинжал с боку и когда его рука пошла вдоль  моей  груди,
выбросил  свою  руку  вперед. Мне повезло, лезвие попало под часы и застряло
там. Я рванул руку к себе  и  противник  надвинулся  на  меня.  Правая  рука
вырвала  шланги  и нагубник о его лица. Он замотал рукой, пытаясь вырваться,
бешено заработал ластами и бросив кинжал понесся вверх.
     Я показал  своим  ребятам  жестом  руки,  пора  сматываться.  Мы  стали
отступать, но те не стали нас преследовать. Двое потащили, своего товарища к
берегу, а третий прикрывал отступление.

     Эти воспоминания пронеслись мгновенно.
     - Я хотел с вами поговорить о другом, - продолжал полковник - Я хотел с
вами поговорить о героине.
     Голова моя пошла кругами. Причем здесь героин.
     - О героине?
     - Да.
     Полковник опять сделал паузу. Мариам пристально глядя на меня спросила.
     - Вы ведь правда, не убивали?
     - Нет, мисс, - смело соврал я.
     - Я так и думала.
     Она облегченно вздохнула.
     - Дело  в том, молодой человек, - полковник сдвинул кинжалы в сторону -
интерпол и наш отдел борьбы против наркотиков, подозревает, что наркотики из
Туниса распространяются по всей Европе. И основной канал - море.
     - Простите,  господин  полковник,  причем  здесь  я,  касатки,   убитый
аквалангист?
     - Не  спешите,  молодой  человек.  Сейчас  я  разъясню вам свою версию.
Пограничники и  военно-морские  силы  каждой  страны,  бдительно  следят  за
прибрежным  морем,  стараясь  не  допустить поступление зелья в свою страну.
Однако, первые наркотики получают прибрежные жители и от них распространение
идет в глубь страны.  Откуда  они.  Только  один  путь  -  подводный.  Самое
интересное,  по  сведениям  аналитиков, интерпола, наркотик появляется в тех
районах, где недавно проплывало ваше судно, "Академик Павлов".
     Полковник откинулся на стул, любуясь нашими лицами.
     - Этого не может  быть,  господин  полковник.  Я  почти  круглосуточно,
нахожусь на корабле и не замечал ни чего похожего, на то что вы говорите.
     - А эти ножики, ваша рука? Вы что не уходите под воду?
     - Уходим, но без грузов, выполняем задание командования.
     - Верно. Вот почему я сижу с вами в ресторане, а не где-нибудь в другом
месте  и  не  разбираю  все  официально.  Объем  героина колеблется от сотни
килограмм и выше и нужен катер или другое  судно  для  его  транспортировки.
Таких  вокруг вашего "Академика Павлова" не замечено. Мало того ваш корабль,
в те районы, где появляется наркотик, не приставал и не причаливал. Зато  он
проходил  в  милях  50,  это  минимальное  расстояние, от берега, где после,
появлялась эта чума.
     - Господин полковник, все это  интересно.  Я  понимаю  однако,  что  вы
рассказали  мне  все  это не для того, что бы я воспринял лишнюю информацию.
Тогда вопрос. Для чего?
     - Для  того,  что  бы  встретиться  в  ресторане,  познакомить  дочь  с
интересным человеком, скажу даже необычным. Познакомиться самому и попросить
его помощи в поимке преступников, распространяющих наркотики.
     - Это все?
     - Пожалуй да.
     - Папа, можно я приглашу господина Алекса на мой день рождения?
     Полковник кивнул головой.
     - Господин Алекс, у меня через три дня день рождения, я хочу пригласить
вас ко мне домой. Кстати, он здесь в Бизерте. Вот мой пригласительный билет.
     - Спасибо, мисс.
     Мы  поболтали еще немного времени о разных пустяках и господин Салем на
своей машине отвез меня к базе.

     Я написал о встрече подробный рапорт и  передал  его  капитану  первого
ранга  Афанасьеву,  моему  начальнику.  Он  прочитал,  походил  по комнате и
сказал.
     - Значит так. Рапорт я передам кому надо, а ты сходи к этой... на  день
рождения. Свободный выход с территории базы, я тебе постараюсь выбить.
     - У меня нет денег на подарок. Дайте часть валюты.
     - Может тебе и ключи от квартиры. Хотя...
     Он подошел к телефону.
     - Але...  Это  Макс.  Не выделишь ты мне 100 долларов? Что офонарел что
ли? Конечно из фонда. Да, да. Пока.
     Капитан повернулся ко мне.
     - Деньги получишь. Форма одежды - гражданская.
     - У меня нет хорошего костюма. Даже на этой встрече, у меня были только
белые брюки и армейская рубашка.
     - Нет, так заимей.
     - Но осталось три дня.
     - Слушайте, товарищ капитан-лейтенант, вы как ребенок. Но, черт с вами,
я и на этот раз помогу.
     Афанасьев опять набрал телефон.
     - Демич, привет. У меня здесь одно дело намечается. Нет...  Нет...  Это
по   служебным   делам.  Нужен  хороший,  парадный  костюм.  Что?  Нет.  Для
капитан-лейтенанта Новикова. Хорошо он придет,  но  подбери  ему  обувь.  Да
ничего. Это обязательно. Обещаю. Пока.
     Капитан швырнул трубку и ухмыльнулся.
     - Вот  на какие жертвы иду. Опять пьянка. Отправляйтесь к завхозу базы,
он вам все подберет. В крайнем случае, купит в Бизерте.
     - А деньги когда?
     - Это завтра, с утра.

     Посыльный вызвал меня к заместителю  командира  базы  по  полит  части,
капитану   первого  ранга  Василькову.  Это  был  низенький,  толстоватый  и
лысоватый офицер с противным, подозрительным характером.
     - Почему вы не доложили мне о гибели вашего подчиненного?
     - Я обо всем  доложил  и  написал  рапорт  своему  командиру,  капитану
Афанасьеву.
     - Вы обязаны также, доложить об этом и командиру базы.
     - Я сделал все по уставу.
     - Допустим.  Мы  еще разберемся с вашим ЧП и с Афанасьевым. Где вы были
вчера?
     Васильков  ненавидел  Афанасьева  и  пакостил  ему  чем   мог.   Обычно
отражалось  это  на  подчиненных  Афанасьева.  Причина  ненависти в том, что
Василькову  и  всем  офицерам  базы,  приказом  командующего  флотом,   было
запрещено  появляться  на "Академике Павлове" и он не знал нашей жизни и чем
напичкан корабль. А ему всегда так хотелось сунуть свой нос и узнать, чем мы
занимаемся.
     - В Бизерте, по приказанию капитана Афанасьева.
     - Вы, товарищ капитан-лейтенант, обязаны мне сказать все.  В  баре  вас
вчера  видели  с неизвестным господином. Потом вы поднялись и исчезли с ним.
Что это значит?
     - К  сожалению,  товарищ  капитан,  я  выполнял  распоряжение  капитана
Афанасьева и все мои действия изложены в рапорте.
     - Хорошо  товарищ  лейтенант, - вдруг успокоился он - Вы меня еще не до
оценили. Мы с вами еще встретимся, но ваша карьера с  этого  дня,  нарушена.
Идите.

     Я произвел переполох в доме Джеймса Морисона
     - Алекс,  Боже какой вы ослепительный! - запрыгала вокруг меня Мариам -
Пойдемте я познакомлю вас с мамой и гостями.

     - Мама, это Алекс. Я тебе о нем говорила.
     - Здравствуйте, Алекс.  Эта  скверная  девчонка  ни  как  не  научиться
представлять гостей. Зовите меня- Софи. Мариам отведи Алекса к гостям.
     - Идемте, Алекс, - Мариам потянула меня к дверям гостинной.
     - Девочки,  идите  сюда! Посмотрите, кого я привела! Это Алекс. Русский
офицер. Гроза морей и победитель касаток. Он недавно, подрался с касаткой  и
она его ранила. Алекс покажи руку.
     Девушки обступили меня и рассматривали как диковину. Как будь-то они ни
когда не видели русского мужчину.
     - Вы  правда  дрались с касатками? - запищала красивая кукла с головкой
Барби.
     - Да.
     - А мой брат ездил в Серенгети и убил двух львов.
     - Он мужественный человек, мисс.
     - А на вас осьминог нападал? - спросила тощая, декольтированная девица.
     - Да. Мы его потом съели.
     - Вы деретесь под водой с ножом? - спросила берберочка, в  национальном
костюме.
     - Иногда, но в основном, руками.
     - Хватит, Алекс. Пойдемте я вас представлю другим гостям, - потянула за
рукав Мариам.
     Других гостей, было не так уж много и я быстро перецеловал ручки дамам,
измял руки мужчинам и выслушал массу комплементов по поводу моей раны и битв
с касатками,  благодаря  Мариам.  Представление закончилось - появился новый
гость и Мариам понеслась к нему, бросив  меня  перед  холеным,  благоухающим
лосьоном и духами мужчиной.
     - Профессор  Девид  Перри, - представился он - Ихтиолог. Изучаю морскую
фауну в Набель.
     - Капитан-лейтенант Александр Новиков. Служу здесь в Бизерте.
     - Я услышал краем уха, что вы встречались на море с  касатками  и  даже
одна  вас  ранила.  Меня  очень заинтересовало это сообщение, не могли бы вы
уделить мне пару минут и поговорить об этом.
     - Хорошо, давайте поговорим.
     - Расскажите. Как вели себя касатки перед нападением?
     - Весьма странно. Они собрались группой. Метались из стороны в сторону,
потом появилась очень большая касатка и все, вроде, изменилось.
     - Что именно? Пожалуйста, не упустите ни одного момента.
     - Ну касатки, как-то организовались, что-ли. Две пошли  кружить  вокруг
нас, а остальные, сбились в клин и пошли в атаку.
     - Так, так. Вам не показалось что-то странное в их поведении?
     - Показалось.  Мне  показалось,  что  все  касатки подчинялись приказам
вожака и тот умело организовал нападение. Обычное нападение касаток или акул
хаотично, а эти нет. И еще, касатка впервые ударила меня хвостом, чего  тоже
ни когда не было.
     - А вы раньше подвергались нападению касаток?
     - Да. Один раз. Тогда мы подранили двух касаток и ушли в камни.
     - И что потом?
     - Касатки  уничтожили  двух  своих  кровоточащих товарищей, а на нас не
нападали,  хотя   подходили   вплотную.   Они   нападают   на   скорости   и
переворачиваясь, а в тех камнях этого не сделать.
     - А как вы их ранили?
     - Кинжалами,  конечно. С помощью товарищей. Мы сбились в когорту, плечо
к плечу. Это их и подвело. Они поднесутся и разворачиваются  к  нам  брюхом,
тут и попадают под удары кинжалов.
     - Очень  интересно.  Если  будете  в  Нобеле, приходите ко мне. вот моя
визитка.
     Он дал мне кусок картонки. Появилась Мариам.
     - Вот вы где? Познакомились уже. Мистер Перри, я утащу  у  вас  Алекса.
Сейчас  танцы  и я хочу с Алексом исполнить первый тур вальса. Кстати Алекс,
вы умеете танцевать вальс? Прекрасно. Вы сегодня будете моим кавалером и  не
возражайте.

     Вечер прошел удачно. Я не отходил от Мариам.

     "Павлов"  вернулся,  проведя удачную операцию. Афанасьев готовил новую,
теперь на побережье Испании. Как всегда всю черную работу делаю я.
     Все начинается с Туниса. Напротив порта Сфакс есть острова Керкенна.  В
этом  районе  гидрофонов  нет.  Сюда  и  направляется "Павлов" за грузом. Не
доходя до островов мили 3, из  брюха  корабля  выползают  две  минилодки,  а
"Павлов" идет с дружеским визитом в Сфакс. Подлодки подходят к островам, где
их ждет рыбацкая шхуна. Она сбрасывает 2 бочки, емкостью 250 литров, которые
подлодки и забирают.
     Сама минилодка, как бы разделена на 2 части: грузовую и двигательную. В
грузовой  две  кабины. Одна для капитана лодки, другая для груза или другого
человека. Обычно, во вторую кабину ставят бочку и запирают  ее  люком.  Если
груза  нет,  вторую кабинку заполняют водой для равновесия лодки.. Двигатель
весит 350  килограмм  и  уравновешивает  грузовую  часть.  Снизу  лодки  два
длиннющих  баллона  сжатого  воздуха.  В  лодку  вделаны две емкости по всей
длинные по бокам, для погружения.
     Так вот, бочку загрузили на лодку. Лодки ушли под воду и пошли на место
встречи с "Павловым". "Павлов" возвращается с  Сфакса  и  втягивает  в  свое
брюхо лодки на месте встречи.

     Мы  шли  за  Барселону  в  залив  Розас. Не доходя до Барселоны мили 3,
группа из трех пловцов ушла тралить под воду. Мы плыли в линию, не отрываясь
друг от друга на расстоянии около 7 -  10  метров,  перемигиваясь  фонарями.
Правый засигналил - внимание. Прислушиваюсь. В наушниках слабо запел зуммер,
поворачиваю  голову в право, зуммер загудел больше. Мы дружно поворачиваем в
право и через 5 минут нарываемся на гидрофон.
     Это  поплавок  -  капсула  полтора  метра  длинной  и  в  диаметре  200
миллиметров. Чтоб она не металась по волнам, тонкий трос с якорем держат его
на дне. Разбирать капсулу нельзя - будет взрыв.
     Мы  откусываем  трос  и  антенну.  Теперь пусть плывет куда угодно, она
безвредна.
     В заливе чисто и мы уже собирались обратно, когда перед нами  мелькнула
касатка. Я показываю фонариком в направлении к побережью. Мы спешно работаем
ластами в направлении к берегу. За первой касаткой появилась вторая, которая
проплыла в метрах трех от меня. Не снижая скорости, мы сблизились и вытащили
кинжалы.  Перед  носом появилось еще две. Пока все мирно, но мы уже плывем в
эскорте. Дно стало подниматься. Среди касаток начался переполох. Они  начали
организованно  выстраиваться  в  линию  сзади  нас. Наши головы выскочили на
поверхность воды и мы по пояс очутились на твердом грунте.
     Я срываю нагубник и бегу к берегу до которого метров  50.  Ласты  очень
мешают,  на  секунду  задерживаюсь  и  сбрасываю  их  назад в море. Плавники
касаток мелькают в метрах 15. Как пуля несусь к берегу,  рассекая  проклятую
воду. У меня такое ощущение, что пасть касатки у ноги, я подпрыгиваю и делаю
рывок  телом  в  право.  Нога  при приземлении подскальзывается в гальке и я
падаю на бок. Что-то скользкое проноситься вдоль тела и сильный удар хвостом
выбрасывает мое тело на выступающий камень.
     Я  стою  на  берегу  и  с  ужасом  смотрю  на  прибрежный  пляж.  Шесть
извивающихся тушь, лежат на гальке. Один из моих ребят стоит спиной к обрыву
берега,  другой  лежит  напротив  пасти  касатки.  У  него  откусана нога по
щиколотку и из лохмотьев резины и человеческого  мяса,  бьет  кровь.  Другая
нога,  с  ластом,  находиться  в  30  сантиметров от разевающейся пасти. Шок
проходит, я срываю шлем и бегу  к  пострадавшему.  Оттаскиваю  его  ближе  к
откосу и подняв здоровенный камень, подхожу к касатке. Она злобно смотрит на
меня,  все  время разевая пасть. С яростью опускаю камень на голову касатке.
Камень отпрыгивает в сторону, глаза по прежнему сверлят меня.
     Я подхожу к раненому, снимаю с него акваланг и  срезаю  с  него  ремни.
Ремнями перетягиваю ногу и вытащив аптечку, заматываю культю бинтами.
     Нужен  катер  или лодка, что бы вытащить раненного на борт "Павлова". Я
снял акваланг и костюм и оставив ребят, двинулся по берегу к Кадакссу.
     Когда я обогнул мыс, то увидел в 300 метрах от  берега  лодку  с  двумя
рыбаками.
     - Э..Э..Эй! - заорал я.
     Испанского я не знал и закричал по английски.
     - Мне нужна помощь.
     - Хэлп,  хэлп,  -  закивала  голова в лодке и там зашевелились, собирая
снасти.

     Мы подплыли  к  месту  катастрофы  и  рыбаки  с  ужасом  и  восхищением
рассматривали   громадных   рыбин,   вяло   пошевеливающих   плавниками.  Мы
договорились жестами и корявым языком, что за хорошую плату, рыбаки с  двумя
моими ребятами отплывут на милю от берега, а я приплыву с большим кораблем и
возьму  раненого  на  борт.  Опять  натянул  костюм,  акваланг и взяв ласты,
выброшенные на берег, ушел в  море.  Только  через  два  часа  я  услышал  в
наушниках  шлема  зуммер маяка "Павлова" и через час, первый раз нарушив все
инструкции, мы подошли к берегу и сняли с рыбацкой лодки своих людей.

     Афанасьев, в этот раз, внимательно изучил рапорт.
     - Не могу понять, почему рыбы любят только вас?
     - Я в море заметил одно судно под тунисским флагом, в этот и  тот  раз.
Названия прочесть не смог.
     - Причем здесь судно? Касатки напали на вас, а не на судно.
     Я дипломатично промолчал.
     - Пожалуй, я съезжу с вами на следующую операцию.

     Я  сидел  в таверне и пил пиво, когда нежный аромат духов, обрушился на
меня. Ко мне подплывала белым платьем Мариам.
     - Алекс, здравствуй дорогой. Мне папа сказал, что ты здесь и  я  решила
встретиться с тобой.
     - Хочешь пива? - я протянул ей банку.
     Она заколебалась. Присела на стул.
     - Вообще-то,  дай попробовать. Я даже в Кембридже не пила этой гадости.
Но сейчас хочу узнать, почему все европейцы так его любят.
     Она храбро хватила пол банки.
     - Ни чего особенного, - она поморщилась  -  Как  у  тебя  со  временем?
Знаешь  кто  приехал? Девид Перри. У него шикарная яхта. Он пригласил меня и
тебя к себе покататься. Так ты, как?
     - Я то не против, но как мои командиры, не знаю. У  нас  очень  сложно,
выпустить  с  базы  кого-либо  в город. Вот что, я позвоню от сюда на базу и
попытаюсь решить вопрос.
     Я помчался к стойке и попросил телефон.
     Афанасьев благосклонно отнесся к мысли  продлить  мне  отпуск  на  двое
суток, пообещал пробить все инстанции, но сделать его сегодня же. Правда при
этом, обозвал нехорошо и меня, и Мариам, и яхту.

     Яхта  была шикарна. Как только мы с Мариам прибыли на нее, она отчалила
в море.
     После приветствия, Перри сразу пояснил цель маршрута.
     - Обогнем мыс Эт-Тиб и ко мне, в Набель.
     - Девид, мы оказывается не одни, здесь еще есть гости.
     Из двери каюты показалась женская фигура.
     - Прости, Мариам. Сейчас я представлю  вам  своих  друзей.  Это  Альма.
Знакомьтесь.
     До чего бывают чудесными эти арабские женщины. Тоненький носик, большие
черные глаза, аккуратненькое лицо. Прелесть.
     - Альма, это Мариам, а это - Алекс. Селим! - закричал Перри в дверь.
     Из  каюты  вышел  стройный  мужчина в трусах. Его густые волосы торчали
ежом, а нижнюю часть худощавого лица украшали усы.
     - Это мой помощник - Селим. Умница. Селим, это  наши  гости,  Мариам  и
Алекс.
     Я  и  Мариам  разделись  до  пляжных  костюмов  и наша группа уселась и
улеглась на палубе носовой части.
     - Вы не встречались больше с касатками, Алекс? - спросил Девид.
     - Встречался.
     - Противный, почему ты не говорил мне об этом? - ущипнула меня за  руку
Мариам.
     - У  нас  с тобой всегда так мало времени, что все новости мы ни как не
успеваем рассказать друг другу.
     Альма улыбнулась.
     - Вы опять с ними подрались, Алекс? -  Девид  с  интересом  смотрел  на
меня.
     - Пришлось. Вернее, они подрались со мной.
     - И в чью пользу?
     - Шесть касаток, на одного раненого.
     - Вы их что? Всех шестерых убили? - с удивлением смотрел Селим.
     - Только  одну,  самую кровожадную. Остальные за ней вылетели на пляж и
достались рыбакам.
     - А ранение тяжелое? - спросила Альма, - Это ваш товарищ?.
     - Ранение тяжелое. Моему товарищу, касатка откусила ногу.
     Женщины ахнули. Селим задумчиво смотрел вдаль.
     - Он три часа находился без медицинской  помощи,  -  продолжал  я  -  С
трудом спасли его.
     - А как они в этот раз себя вели? - Давид пересел поближе ко мне.
     - Изменили  тактику. Пошли цепью. В несколько рядов. Первый ряд остался
на пляже, остальные сразу исчезли.
     - Господи, какие страсти, - изумилась Альма.
     - А мы вас немножко удивим, когда придем  в  Набель.  Правда  Селим?  -
Обернулся Давид к Селиму.
     - Да, пожалуй стоило бы удивить.
     Дальше  понеслась  светская  беседа  и  ненужный  треп  для  заполнения
времени.

     До Набеля мы не дошли,  так  километров  30  и  вкатились  в  маленький
прибрежный городок Корба. Меня действительно удивили. Там находился институт
флоры  и  фауны  Средиземного  моря.  Большие  прибрежные  участки моря были
поделены на квадраты, где резвились сотни рыб. Длинные мостки бежали по воде
в сторону далекой дамбы, защищающей полигон от шторма и кончались маленькими
домиками.

     Девид водил нас по мосткам показывая своих питомцев.
     - А здесь у нас изучаются касатки.
     Большие рыбины проплывали мимо решетки, вызывая у меня отвращение.
     - Мы работаем с ними и кажется не плохо. Особенно отличился  Селим,  он
добился контакта. Правда Селим?
     - Да. Я добился того, что касатки слушаются меня.
     - С помощью электроники? - закинул я удочку.
     - И с ее помощью тоже.
     - Значит вы некоторых оперируете?
     - А вы оказывается не наивный офицерик, как я думал сначала, - поглядел
на меня Селим, - Вы понимаете даже больше, чем я ожидал.
     - Из  этого  показа, я понял две вещи. Первое. Все мои мучения на море,
эта кровь, эти убийства -  ваших  рук  дело.  И  второе.  Вы  мне  умышленно
показали все это, пытаясь меня запугать. Не могу понять зачем?
     Все молчали. Мариам с удивлением глядела на Селима.
     - Ребята,  вы  с  ума сошли. Неужели это правда? Девид, это же убийство
людей. Боже, какой кошмар.
     - Как ты думаешь Мариам,  есть  ли  справедливое  убийство?  Представь,
Европа  корчиться  от  наркотиков.  Гибнут десятки молодых людей, калечиться
жизнь тысячам. А источник один, молодой офицер, тоннами  перекидывающий  это
зелье  несчастным людям. Он неуловим, его не могут уличить. Общественность и
полиция просят нас, помогите, и мы пришли к такому варварскому методу.
     - То есть, вы хотите его убить?
     - Это бесполезно. Нужно оперировать корень, а не отросток. Мы не  хотим
ни  кого  убивать  и  для  этого  пригласили  Алекса,  чтобы  он  понял, чем
занимается он и его руководители. Мы хотим, чтоб он  одумался  и  помог  нам
избавиться от этого кошмара.
     - Я что-то недавно слышал такую же фразу.
     - Ты  говоришь о полковнике Джеймсе Морисоне? Он нас и попросил, что бы
мы показали тебе это, - Селим махнул рукой на проплывающих касаток.
     - Пойдемте, пообедаем, - сказал Девид.
     Мы пошли по мосткам к домикам института, разбросанным на берегу.

     На обратном пути на носу яхты сидели я, Мариам и Альма.
     - Мне кажется, ты попал в безвыходное положение, Алекс, - глядя на меня
большими глазами, сказала Альма - Ты  все  знаешь,  а  сделать  ни  чего  не
можешь. Ты должен что-то придумать, иначе ты погибнешь.
     - Я не могу только понять одно, - продолжила разговор Мариам - Почему я
и Альма должны знать об этом кошмаре. Зачем меня отец впутал в эту историю.
     - Дурочка,  -  за меня ответила Альма - Отец твой, великий психолог. Он
ведь не вербует Алекса в разведку, не  предлагает  ему  совершить  подвиг  и
уничтожить  русскую  базу.  Он  предлагает  русскому офицеру одуматься и для
этого нужны не только убеждения крутых мужчин, как наш Селим и Девид,  но  и
теплые  женские  руки,  которые  бы  не  позволили  деликатному Алексу сразу
сказать, "Нет". Мне кажется, что выбор полковника Морисона оказался удачным.
Я имею в виду Алекса и нас. Не так ли, Алекс?
     - Ты во многом права, Альма. Обрабатывает меня полковник очень  удачно.
Но я действительно в безвыходном положении.
     - Бедненький, - Мариам прикоснулась к плечу ладонью.
     - По-моему  несчастненький,  -  Альма  сложила  ноги и обняв их руками,
пояснила - Он столько раз видел смерть, дрался, был ранен и завтра ему дадут
приказ опять идти умирать. Он безропотно пойдет. Чем это кончиться, по-моему
ясно. А вот главное, за что?
     - Брось ты его обрабатывать. Ему и так сегодня много досталось.
     - Сдаюсь.
     Альма распрямила ноги и от удара пяткой, я чуть не вылетел за борт.

     Афанасьев ходил по каюте из угла в угол. В руках он  держал  мой  новый
рапорт.
     - Я  не  могу  его  пропустить,  Александр  Николаевич.  В то что здесь
написано, ни один из наших мудаков не поверит. Мало того,  на  нас  навешают
столько собак, что из этого дерьма точно ни когда не вылезешь.
     - Товарищ капитан, мне честно говоря, наплевать, что подумают в верхах.
Я тоже думаю, что в бочках наркотик.
     - Заткнитесь,  товарищ капитан-лейтенант. Это не вашего ума дело, что в
бочках. Мы в армии и нам надо думать только  как  выполнить  порученное  нам
задание. Завтра выходим в море.
     Приготовьтесь. Я пойду первый.

     Мы  вышли  из брюха корабля вчетвером: Афанасьев, я и два аквалангиста.
Предчувствие беды натянуло мои нервы до предела. Мы отошли от корабля только
на 100 метров, когда появились они. Первая касатка лениво  вильнула  хвостом
перед  нашим  носом  и  пересекла  курс.  Я  засигналил  фонариком, призывая
вернуться. Все сгруппировались и повернули обратно.  Вокруг  нас  замелькали
громадные  рыбины.  Как  и  в  тот раз, вдруг все изменилось. Касатки начали
строиться в боевые порядки. Перед нами  был  нестройный  клин  касаток,  под
нами, тоже группировался клубок этих тварей. Мы вытащили кинжалы и двинулись
вперед, решив пробиться к кораблю.
     Удар  с  низу  был  неожиданным. Касатка врезалась в нашу группу и рука
Афанасьева исчезла в ее кривой пасти. Бок  проскальзывал  передо  мной  и  я
успел  ударить  ее  кинжалом ниже центрального плавника. Касатка дернулась и
рванула через строй передового отряда. Я вылетел из группы  ребят  вместе  с
ней, не выпуская рукоятку кинжала из рук.
     Удар  головой  о  днище  корабля,  привел меня в чувство. Где-то далеко
мелькнул хвост касатки. Кинжал приварился к руке и, кажется, ни  какая  сила
не  могла  разжать  кисть. Я поплыл к люку корабля. Прорвавшись к ступенькам
трапа, я скинул ласты и вырвал нагубник. Где же телефон? Кажется здесь.
     - Срочно! Включите "Орфея", - орал я в трубку - Идиот, я сейчас прирежу
тебя!
     Швырнув трубку, помчался к верхней палубе. Встречные матросы и офицеры,
шарахались от прорезиненного мужика со сверкающим кинжалом.  Вот  и  мостик.
Капдва  подставил  мне под удар свое изумленное лицо. Он покатился по полу и
затормозил,  только,  ударившись  головой  о  стенку.  Я  прыгнул  на  него,
приставив кинжал к горлу.
     - Ты не понял, скотина! Включай "Орфей"!
     - С..сец...час... - затряс он побелевшими губами.
     Я рванул его за шиворот и поставил к телефону.
     - Быстрей, сволочь!
     - Акустики. Включайте "Орфей".
     - Быстрей, - вырвав у него трубку, рявкнул я, - Готово. Давай удар.
     Глухо  ухнуло за мостиком. Я рванул двери и перегнулся за поручень. Три
касатки, замедленно перебирая  плавниками,  всплыли  брюхом  верх.  Я  опять
понесся вниз и скатился по слипу в воду.
     Я  искал  хоть  что-нибудь  от  людей. Большая глубина не позволяла мне
спустится ниже. Я крутился вокруг корабля, метался вверх и низ, потом всплыл
и распорол брюхо всем трем касаткам,  иначе  они  через  5  минут  оживут  и
исчезнут на глубине.

     Капитан Васильков вызвал меня к себе в кабинет.
     - Товарищ  капитан-лейтенант,  почему  вы  не  представили мне рапорт о
случившемся.
     - Я его написал и отправил по инстанции.
     - Вы нарушили устав. После гибели вашего  командира,  вы  обязаны  были
представить  рапорт  о  случившемся  старшему по должности, командиру базы в
Бизерте.
     - Для командира базы составлен специальный рапорт,  объясняющий  гибель
людей, но я его передам только ему в руки.
     - Вы   зарываетесь,   товарищ  капитан-  лейтенант.  На  вас  поступила
докладная от командира корабля  "Академик  Павлов",  что  вы  избили  его  и
угрожали ножом в присутствии подчиненных.
     - Я  думаю, что вы посоветуете ему взять обратно докладную, так как все
события происходящие на корабле "Академик Павлов", в соответствии с приказом
командующего флотом, не подлежат разглашению.
     - Вон.

     Вечером я был принят командиром базы и передал  ему  рапорт.  Мы  долго
проговорили о хозяйственных делах и командир, разрешил мне два дня прогулять
в Бизерте.

     Мариам  дома  не  было  и  я  позвонил  Альме. Она очень обрадовалась и
пригласила меня к себе.
     - Мне приснилось, что  ко  мне  должен  явиться  бог  Мардук.  Я  долго
мучилась к чему и вдруг, ты. Сон в руку.
     - Ты  очень  здорово замахнулась, сравнив меня с ассирийским богом. Это
кощунство я могу простить, если ты поедешь со мной поужинать в город.
     Она засмеялась.
     - С условием. Только в европейский квартал. Здесь меня не поймут.
     - Хорошо. Ты едешь в этом платье?
     - Пожалуй ты прав. Я одену что-нибудь европейское.
     Она одела такое платье, которое оголило ей спину до копчика.
     - Ну как? - крутилась она передо мной.
     - Прелестно, но лучше бы вырез был впереди.
     Она шлепнула меня ладошкой по губам.

     - Что же произошло с нашей последней встречи? - спросила Альма, отпивая
вино.
     - Все плохо Альма. Я против гуманных  убийств,  о  пользе  которых  так
тщательно вбивают мне в голову Салим и Девид. Наверно я слишком прямолинеен,
считая каждое убийство - убийством.
     - Действительно,  прямолинеен.  Тебя  просто  несет  не туда и в голове
каша. Ну разве нет разницы между человеком защищающим свою жизнь и  убийцей.
Кончай  заниматься  философией.  Она  возникает  от  безысходности.  Так что
произошло, Алекс?
     - Я опять спасся.
     - А остальные?
     - Погибли.
     - Много?
     - Три человека.
     Альма задумчиво перебирала ожерелье на груди.
     - Знаешь, наверно есть бог. Иначе объяснить,  что  ты  живой  никак  не
возможно.
     - Наверно.  Я  иногда думаю, если выберусь из этой каши, то сразу приму
крещение.
     - Ты не верующий?
     - Нет. У нас это не принято.
     - Сложные вы русские, - хмыкнула она, - Пошли лучше танцевать.
     Альма была обворожительна. Этот вечер она подарила мне.





Командир



     Новый командир прибыл через неделю.
     В каюту вошел длинный, худой офицер. Черные  волосы,  челкой  упали  на
правый глаз, усы свисали ниже уголков рта.
     - Капитан  первого  ранга,  Федотов  Николай Васильевич, - представился
он.- Сидите, сидите.
     Он уселся напротив, затянулся сигаретой и продолжил.
     - Я изучил все ваши рапорты, включая последний, который нашел в столе у
Афанасьева. Конечно у меня, как у  вновь  начинающего,  будет  много  к  вам
вопросов,  но о делах потом. Сейчас скажите. Вы правда знаете арабский язык?
В вашей анкете об этом ни слова.
     - Да, товарищ капитан.
     - Лучше называйте меня, Николай Васильевич.
     - Я выучил его здесь Николай Васильевич.  Мне  помогала  дочка  хозяина
бара "Морской волк".
     - А  теперь расскажите мне все. Начиная с момента, когда вы попали сюда
и кончая вашим взаимоотношением с командованием базы.
     Я ни чего не утаивал, рассказал все, что видел и слышал.

     Вестовой разбудил меня и попросил зайти к командиру  корабля.  Командир
"Павлова" сидел в кресле, с расстегнутым кителем, и с ухмылкой ткнул рукой в
телефон.
     - Мариам?  -  глаза  у меня чуть не полезли на лоб, - От куда ты узнала
номер телефона? Папа сказал? Хорошо. Сегодня вечером.
     Я растеряно оглянулся на капитана.
     - Извините Валериан Павлович. Эта утечка информации не по моей вине.
     - Ничего Александр Николаевич. Я у вас тоже должен просить прощение  за
"Орфей". Я ведь просто забыл, что у вас герметичные шлемы и думал, что после
акустического  удара,  вы всплывете, как касатки. Докладную, написанную мной
вгорячах, я взял обратно.
     - Хорошо Валериан Павлович.
     Я протянул ему руку, хотя в душе ни на грамм не верил.

     Мариам встретила меня, надув губы.
     - Я все знаю, ты провел позавчера весь вечер с Альмой.
     - Я тебя искал в тот день.
     - Знаю. И решил заполнить вакуум?
     - У меня пропадала увольнительная.
     - Весьма серьезный аргумент. Но я тебе скажу, твоя Альма лгунья.  Я  ее
видела  вчера  в  обществе толстого господина. А он тоже русский и служит на
вашей базе.
     - Не может быть. Откуда ты это узнала? От папы?
     - Еще  чего.  Полтора  года  назад,  в  Бизерте  был  прием  по  случаю
вступления  в должность нового губернатора. Там присутствовали офицеры вашей
базы и среди них, этот противный толстяк.
     Мне чуть не стало плохо. Кому верить?
     - Ну что? Небось, расплылся  перед  Альмочкой,  а  она  еще  тогда  мне
показалась подозрительной.
     - Мариам, я большой дурак.
     - В этом я не сомневаюсь
     Глаза Мариам с тревогой уставились на меня.
     - Опять кто-то погиб?
     - Да, даже сложнее, погиб мой командир.
     - Слушай. Ты не можешь убежать?
     - Куда?
     - В Австралию, в Америку. Подальше, где тебя не смогут достать.
     - Без денег, без связей, без документов? Так?
     - Деньги я тебе дам. Остальное все купишь.
     - А как же ты? Давай удерем вместе?
     - Алекс, наконец-то ты проснулся. Куда же я тебя брошу? Удерем вместе.
     Она обняла меня и мы долго, при долго целовались.
     - Мы  с  тобой  будем  два  изгнанника. Тебя будет искать КГБ, меня мой
папа.
     - Но сначала, я хочу узнать, кто стоит за всем этим безобразием.
     Она отстранилась.
     - Нет. Я не хочу. Тебя убьют.
     - Похоже я заколдованный.
     - Плюнь три раза.
     Она опять прижалась ко мне.

     Федотов подготовил мне сюрприз.
     - Смотри какие игрушки я тебе привез.
     На столе кучей валялось неизвестное мне оружие.
     - Это подводный пистолет. Посмотри какая  штучка.  Башку  касатке  с  7
метров  оторвет.  А  вот  новейшая разработка, подводный автомат. Игрушечка.
Если на суше стрелять, дырки в кулак будут. Насквозь.
     - Опять начинаем?
     - Ну уж нет. Надо принимать эту рыбью контору всерьез.  Так  мы  больше
работать  не  будем.  Будем  менять тактику. В связи с этим, я хочу поручить
тебе одно задание. Надо проехать тебе в Сфакс.  Там  встретишься  с  людьми,
которые  занимаются изготовлением груза и договориться о крупной поставке на
острова Керкенна. Думаю бочек 10. Из них, 2 бочки должны быть  красные.  Они
знают, что это такое. Ты знаешь арабский, тебе и карты в руки. Понятно.
     - Вроде, да.
     - Отлично.  Что  сказать  и  с кем встретится, скажу перед отправкой. А
сейчас, тяпнем на посошок.
     Мы так натяпались, что заснули здесь же в каюте.

     Сфакс оказался крупным промышленным городом с массой заводов  и  мощным
портом. В этом удивительном городе в центральной части господствовал рабочий
класс  и  беднота. Все же горожане и маститые граждане жили в предместьях, в
прекрасных садах-усадьбах, которые раскинулись в радиусе 15-20 километров.
     Я поместился в  грязном  придорожном  отеле  и  стал  ждать  звонка  от
неизвестного  мне  связного.  Через  день  звонок  раздался и меня попросили
спустится вниз. Машина подхватила нас двоих и увезла  в  центр  города,  где
сбросила  у  какого-то  бетонного забора. Протащив меня по коробкам каменных
склепов, мой связной остановился у замызганной двери.
     Прилично одетый верзила ввел, наконец, в комнату встреч.  Двое  мужчин,
явных арабов, поздоровались и мы начали беседу.
     - Чем  вызвана  наша  встреча? - начал один из них, - Нам ее так срочно
организовали, что мы подумали не перевернулся ли шарик.
     - У нас возникли некоторые трудности при транспортировке  товара.  Наше
руководство предлагает вам перейти на запасной вариант "М".
     Они переглянулись.
     - Но у нас много сырья осталось и часть наработанного товара. Нам сразу
не перебазироваться.
     - Мы решили, что вы все что можно переработаете и весь товар, 10 бочек,
перекинете на северо-запад острова Шерги.
     - 10 бочек?
     - Да, и две из них должны быть красные.
     Они сразу успокоились.
     - Производительность  установки  мала  и нам требуется максимум неделя,
чтобы заполнить две бочки.
     - Значит через неделю мы ждем вас на острове Шерги.  Так  как  операция
последняя,  загружаемся нагло. Вы сбрасываете бочки в воду, мы их затягиваем
под  брюхо  "Павлова".  И  еще,  установку  уничтожить.   И   не   вздумайте
перетаскивать ее на новое место. Засекут сразу.
     - Хорошо.  Кстати, передайте вашему шефу, что стоимость красной бочки -
22 миллиона долларов. Остальной товар в старой цене.
     - Почему так дорого?
     - Потому что он сильнее героина в 10 раз, молодой человек.
     Он впервые проговорился, назвав наименование товара в других бочках.

     - Где ты так долго пропадал? - набросилась на меня  Мариам  -  Я  здесь
чуть твоего "Павлова" не утопила.
     - Как это?
     - Атаковала   по   всем   правилам  военного  искусства.  Они  два  дня
оборонялись, а потом...
     - Неужели сдались?
     - Нет. Отключили телефон и запретили выход в город всей команде.
     - Если бы я не приехал, они бы точно  умерли  от  голода,  так  как  не
выдержали такой осады.
     - Ты еще и смеешься. А ну отвечай. Где был?
     - Летал на Сахалин.
     - Куда? Куда? Что такое Са-ха-лин?
     - Кусочек рая в России.
     - Как ты будешь исправлять свою вину?
     - Поцелуями, хорошим ужином и...
     - И...

     На следующий день, я зашел к Федотову в каюту.
     - Николай Васильевич, я догадываюсь, что содержится в бочках.
     Он рванул меня за ворот и зашипел.
     - Молчи, щенок. Прибью.
     Я отцепил его руку от кителя.
     - Уберите руку. Я вас не боюсь. Я еще не такое видал.
     Федотов обмяк.
     - Ладно. Я тебе скажу кое-что. То, что ты услышал или догадался, должно
умереть.  Забудь  все.  За тобой и так следит много разведок со всех сторон.
Твой отъезд в Сфакс переполошил  всю  Бизерту.  Телефон  капитана,  чуть  не
лопнул от напряжения.
     - Я  вам  скажу тоже кое что. Вы, как и я, тоже под слежкой, причем это
делают свои.
     - У тебя есть данные?
     - Да.
     - Черт с ними. Завтра идем на острова Керкенна.

     Поход был скучным. Мы дошли  до  островов.  Пестрая  рыбацкая  посудина
сбросила  бочки  и  тут  же отвалила. Мы спустились на воду, короткой сеткой
ловили каждую бочку и затягивали ее под днище, в люк.
     Федотов изменил  курс  в  сторону  Адриатического  моря.  Мы  прош-  ли
немного,  всего  300  миль  и "Павлов" застопорил машины. Корабль потихоньку
дрейфовал в море. Мы чего-то ждали.
     Вдруг вода забурлила и  перед  бортом  возникла  подводная  лодка.  Люк
откинулся и в огромной фуражке возникла физиономия человека.
     - Эй  Федотыч! - радостно заорала она на русском языке, - У тебя коньяк
есть? Пригласил бы, пока твои засранцы займутся погрузкой.
     - Залезай, мы тебе скинем трап.
     Человек в громадной фуражке  полностью  выполз  из  люка,  прошелся  по
палубе и похлопав по рубке, опять заорал.
     - Федотыч, сюда ставь бочки!
     Федотов повернулся ко мне.
     - Распорядись,  что  бы  ребята  перетащили  на  эту  посудину 8 бочек.
Красные бочки оставь здесь. Сам этим делом не занимайся, пойдешь со мной.

     Мы сидели в каюте Федотова и смаковали коньяк.
     - Послушай Валет, мы пойдем первыми. Курс Венеция. Своих ребят я  скину
в воду вот здесь.
     Капитан ткнул в карту.
     - Напротив  Задара.  Они  пойдут  севернее  острова  Дуги-Оток,  заодно
очистят от датчиков твой маршрут. Через некоторое время пойдешь ты. Пройдешь
в этот проход и повернешь в сторону острова Паг.  Лавируя  между  островами,
встанешь здесь. Там будет тебя ждать рыбак, который примет у тебя бочки. Мои
ребята будут страховать этот и этот проходы. Так как Валет, понятно?
     - Коля,  у  тебя  хороший  коньяк,  но наш болгарский лучше. Все равно,
налей по русски стаканчик и я приму любой твой план.
     Федотов наполнил стакан коньяком и Валет в два приема опустошил его.
     - Все я пошел.
     Он  шлепнул  меня  по  плечу,  натянул  громадную  фуражку  на   пышную
черноволосую голову и пошел первый из каюты.

     Под  воду  напротив Задара ушло 6 человек. Я их вел в северный проход у
острова Дуги-Оток. Мы были в первый раз, вооружены подводными автоматами,  а
я даже имел пистолет.
     Касатки  появились сзади нас внезапно. Две из них пронеслись под нами и
встали как лоцманы спереди. Я засигналил  фонариком  с  призывом  опуститься
вниз.  Мы встали кружком на скалистый выступ и приготовили автоматы. Касатки
окружили нашу группу и  начали  свой  смертельный  хоровод.  Опять  с  боку,
появился нестройный клин свирепых рыбин и вот-вот начнется свалка.
     Одна  касатка,  делающая  круги вокруг нас, слишком оторвалась от своих
подруг и попалась мне на мушку. Я нажал на курок. Касатка, как бы нарвавшись
на невидимую преграду, остановилась. Ее голова окрасилась  в  красный  цвет.
Вода  вокруг нее краснела от крови. Застучали автоматы моих товарищей. Мы не
слышали их звук, шлемы поглощали посторонние шумы. Только отталкивающая сила
железных прикладов, говорила, что мы посылаем смерть этим тварям.
     Клин  касаток  рассыпался.  Первые  две  рыбины,  начали  дрейфовать  и
переворачиваться  на  спину,  вокруг  них расплывались букеты крови. Касатки
обезумели. Нет они не удирали, они набросились на своих умирающих  подруг  и
рвали их тела на части.

     Мы отступали в пролив между островами и вроде, оторвались от кошмарного
пира.  Через  милю,  касатки окружили нас опять. Кто-то неумолимо посылал их
разыскивать нас и нападать..., нападать... Опять повторилась старая история.
Стрельба и разорванные касатки.
     Мы отрываемся уже на 2 мили от касаток. И  тут  шлем  запищал.  Сильный
звук,  сначала  шел слева, потом справа. Два корабля обшаривали дно, отжимая
нас к побережью, одного из многочисленных островов. Черт возьми,  сейчас  же
должна  подойти  в  этот район подводная лодка. Они из-за островов не уловят
ловушки  и  влипнут.  В  подтверждении   моих   мыслей,   я   кожей   ощутил
гидравлический толчок.
     Делаю  знаки  моим  ребятам,  плыть  за  мной.  Мы заплываем за скалу и
поднимаемся на поверхность.
     На  поверхности  воды  мечутся  два  сторожевика.  Огромные  валы  воды
поднимаются  за  кормой  каждого.  Они  усекли  подводную  лодку  и  теперь,
обрабатывают дно глубинными бомбами. Ей конец, хороший парень  Валет,  но  в
узком  пространстве  островов ему не вырваться. В подтверждении этого, после
одного из взрывов, из воды выскакивает  узкий  нос  подлодки.  Он  замирает,
потом резко падает в воду и исчезает.
     Поверхность  воды  наполняется  всякой  дрянью: пятнами топлива, масла,
обломков дерева, бутылок  и  вдруг,  подпрыгивая  из  воды,  одна  за  одной
выскочили  бочки.  Сторожевики  принялись  расстреливать,  плавающую  цель и
вскоре все бочки утонули.
     Сторожевики покрутились еще минут 20 и ушли за острова.

     Мы подплыли к лежащей на боку подводной лодке. У  рубки  верхняя  часть
палубы вырвана. Огромная дыра уходила внутрь Я, освещая фонарем пространство
впереди  себя,  вплыл  в  это  отверстие.  Хаотичное  переплетение  железа и
трубопроводов мешало передвигаться. Правая и левая переборка  были  выломаны
страшной  силой.  Я проплыл центральный пост и увидел первый труп. Моряк был
вжат креслом в радиоаппаратуру, вытянувшейся пирамидкой вдоль стены. А вот и
Валет. Громадная фуражка, по прежнему сидит на голове. Он лежит на полу и  с
удивлением смотрит на мир.
     Третья,  четвертая  и  пятая  переборки выломаны. Кругом плавают трупы.
Шестая переборка закрыта, но люк легко открывается. Там вода  и  два  трупа.
Лодка мертва. Я возвращаюсь обратно.
     Кто-то  из  аквалангистов  показывает  мне на вывороченный взрывом лист
железа. За его изгибом, зажата к рубке наша бочка. Она помята, но без единой
дырки. Я не долго колебался, вытащил из подобия кобуры пистолет и  выстрелил
в  дно  бочки.  Отверстие величиной с кулак, выбросило воздух. Это последняя
точка в трагедии на Адриатическом море.
     Мы собираемся в группу и плывем на запад. Искать наш родной "Павлов".

     - Значит, за вами все время шли касатки? - спросил Федотов.
     - Да. Я даже подумал, что они искали нас и наводили сторожевики.
     - Это чушь, но есть одна странная вещь,  которая  была  замечена  тобой
раньше. Наши радары все время засекали судно, которое плыло за нами. Я решил
подойти  ближе  к  берегу  и  приближался к проливу Кварнер, когда по радару
заметил, что судно встало напротив ДугиОток и тот час же из Задара, вылетело
две точки и запутались в островах. По идее, это  даже  вероятно,  что  судно
вело  касаток,  касатки  нашли вас, а дальше вызвали по радио суда береговой
охраны и если бы небыло Валета, они охотились за вами. Что с бочками?
     - Их расстреляли со сторожевиков.
     - Почти 9 миллионов долларов ушло на дно.
     - Плюс болгарская подводная лодка, полная людей.
     - Ну  ладно  тебе.  Пошли  в  Бизерту.  Нам  еще  надо  подумать,   как
освободишься от двух оставшихся бочек.

     Приход  в  таверну  Альмы  был замечен всеми. Она, как всегда вызывающе
одетая, с оголенной грудью и спиной, шла шокирующей походкой вдоль столиков.
Сзади ее сопровождал Селим.
     - Алекс, как долго я  тебя  не  видела.  Как  только  пришел  "Академик
Павлов", я упросила Селима приехать сюда, надеясь, что ты здесь.
     - Здравствуй  Селим,  здравствуйте  Альма.  Я  тоже  рад  увидеть  вас.
Присаживайтесь, я сейчас чего-нибудь закажу.
     - Не надо, Алекс. Мы не надолго. Дело в том, что у нас завтра  помолвка
и мы бы хотели, что бы ты пришел на нее.
     - Ты и Селим, черт возьми. Ребята это же здорово. Я обязательно приду.
     - Возьми  с  собой  Мариам,  а то она чего-то последнее время дуется на
меня и мне даже неудобно пригласить ее, вдруг она взорвется и что-то  тонкое
порвется в наших отношениях.
     - Хорошо, Альма. Я постараюсь ее уговорить.
     - Еще, Алекс. Я завтра утром буду в офисе отца. Вот его визитка. Не мог
ли ты зайти туда, так в часиков в 9.
     - Зайду.
     - Пока, Алекс.
     Они  попрощались и Альма двинулась к выходу. Своим движением бедра, она
кажется, останавливала разговоры и столбы дыма, которые клубами метались над
каждым столом.

     Я вышел из таверны, и сейчас же около меня остановилась машина.  Стекло
дверцы опустилось и я увидел голову полковника Морисона.
     - Здравствуйте, Алекс. Я вас ждал. Не хотел идти в таверну. Уж больно я
приметная фигура и перепугаю еще кое-кого. Не хотите со мной проехаться.
     - Честное слово, полковник, не хочу. Но учитывая то, что вы занимаетесь
серьезными  делами и так открыто, перед такой массой людей, меня заманиваете
в машину, я пожалуй сяду.
     Я опустился на заднее кресло. Машина рванула  и  понеслась  в  арабский
квартал.
     - Мы  заедем  в  открытый  ресторанчик  на побережье. Более безопасного
места для разговоров сейчас я  не  нахожу.  Представте,  сотрудники  отдела,
нашли в косяке рамы моего домашнего кабинета пулю, в которой было передающее
устройство.  Это  еще  ничего, а вот наш разговор в ресторане, помнишь, - он
повернулся ко мне - записывался лазерным  лучом,  отражающимся  от  окна,  у
которого мы сидели. Хорошо мои ребята сработали, захватили всех без шума.
     Мы подъехали к побережью. Шатры открытого ресторана были пусты.

     Под  одним из шатров, мы уютно устроились в плетеных креслах. Полковник
заказал кофе с коньяком и мы потягивали его маленькими глотками, готовясь  к
серьезному разговору.
     - После  последней  нашей  встречи,  прошло много событий, с которыми я
хотел вас ознакомить. Вы мне очень симпатичны, к вам неравнодушна моя дочь и
я стремлюсь всей душой  обезопасить  вас  и  вашу  жизнь.  Ваше  мужество  в
неравной  борьбе,  достойно  уважения. Каждое ваше возвращение, это праздник
для моей дочери и моего дома. Но начнем по порядку.
     - Простите, господин полковник. Мне нужно действительно ознакомиться со
всеми событиями?
     - Думаю, да. Есть две вещи в вашей истории, анализ  которых,  привел  к
ошеломляющим  результатам.  Это  ваш  отъезд в Сфакс и рассказ моей дочери о
встречи Альмы с капитаном первого ранга Васильковым. Мы следили за  вами  до
Сфакса, а дальше потеряли. Но то, что в этом городе делают наркотики и морем
переправляют  к вам, не оставляло сомнений. И мы стали искать. Помог случай.
На заводе по производству серной кислоты, ревизоры обратили внимание, что  в
лаборатории  анализа заказаны материалы, не соответствующие общему характеру
ее деятельности. Все данные об исходных продуктов, мы отдали аналитикам и те
подтвердили,  что  из  этих  материалов,  делают  знаменитый  наркотик  СТД,
разработанный  в  России.  Дальше было веселее. На заводе сделали обыск и мы
нашли  установку  по  производству  этого  наркотика.  Там   же   мы   нашли
перевалочный  центр  по  переработке героина, то есть, его фасовке по весу и
упаковке в герметичные бочки. Мы нашли трех русских ребят,  которые  сделали
аналогичную установку в городе Ленинграде и были там пойманы с поличным. КГБ
напугал  и  сломал  этих  ребят.  За  мифическую свободу, им сделали побег и
направили в Тунис, где в Сфаксе их устроили на работу и они варили зелье. Мы
пришли бы к концу, с историей производства наркотика в Тунисе,  если  бы  не
одно но... Это ваш приезд и ваши инструкции. Вы улавливаете мысль, Алекс?
     - Пока, нет.
     - Мы  же  знаем, вы не глава этой преступной организации, вы ее винтик.
Однако вы оказались слишком посвященным во все  дела,  не  свойственные  для
рядового члена. Что это за вариант "М"? Куда перебазируется лаборатория? Нам
показалось, что вы знаете ответ на эти вопросы.
     - Нет,  господин  полковник.  Не  знаю.  Я получил инструкции от своего
командира.
     - Этот вариант мы тоже просматривали.
     Полковник задумался и долго смотрел в пустоту.
     - Кажется я теперь все стал понимать. Вы сказали командира. Так?
     - Да.
     - Так кто же руководит здесь всей этой драмой?  Я  понял,  это  не  ваш
командир  и  не  те кто его послал. Здесь мы перейдем ко второй части. Итак,
моя дочь увидела встречу Альмы с Васильковым. Нас очень  заинтересовало  это
сообщение.  Я  напряг  весь аппарат и дополнительные силы интерпола, любезно
присланные мне в помощь. И вот возникла интересная картина. Год назад к  нам
в Набель был приглашен подданный соединенных штатов Америки, профессор Девид
Перри.  С  военным министерством Туниса, США заключило договор о создании на
территории Туниса морского полигона, для  обучения  касаток  против  морских
диверсантов.  Перри  хорошо  поработал. Он вживил касаткам в мозг, некоторые
элементы электроники с определенной программой. Результаты  вы  испытали  на
себе.  Среди  касаток  появлялся лидер и даже не один и стаи мерзавцев стали
организованно нападать на пловцов. Пол года назад, к Перри явился  господин,
очень   похожий  на  Василькова  и  судя  по  всему  предложил  на  практике
использовать касаток  против  сволочей,  которые  распространяют  наркотики.
Снабдив эти предложения, хорошей пачкой денег.
     - Что? Не может быть?
     - Мы  тоже думали, что не может быть. Но есть свидетели, которые видели
Василькова и Перри в Набуле. И потом, в Тунисском банке на имя Девида  Перри
поступила  приличная  сумма  денег.  Но  пойдем  дальше.  Перри  связался  с
министерством и получил добро,  хотя  они  не  имели  ни  одной  достоверной
информации  о  том,  чем  вы  занимаетесь.  Они  просто  поверили Перри. Эти
сведения зацепили нас и мы стали изучать поведение гидрографического корабля
ВМФ СССР "Академик Павлов". Представь  себе,  действия  корабля  насторожили
нас.  У  Перри  работал  талантливый  помощник, теперь уже доктор, Селим. Он
познакомился в Набеле с красоткой Альмой, которая  как  оказалось,  является
связным  Василькова.  Перед  каждым  отправлением  "Павлова" на операцию она
отправлялась в Набель, как  будь-то  к  жениху,  и  сообщала  Перри  маршрут
корабля,  время  и  дату выхода. Тот, на исследовательском судне, где всегда
находились готовые касатки, отправлялся следом. Ну как?
     - Один вопрос, но как Васильков знал о выходе "Павлова". Кроме  меня  и
моего командира об этом ни кто не знал.
     Полковник жизнерадостно засмеялся.
     - Не знаю, но этот осведомитель все же на вашем "Павлове". Я споткнулся
в начале разговора, говоря, что командир не руководитель преступной группы в
Бизерте,  а  кто-то  другой. Так вот, после вашей реплики, я созрел. Это был
Васильков.
     Я подскочил с кресла.
     - Выходит, он хотел нас уничтожить?
     - Он хотел закрыть дело. По-видимому, у него появился новый хозяин и он
хотел старому показать, что дело провалилось и  пора  закрывать  лавочку.  А
новый хозяин уже разработал новую систему доставки, новых поставщиков сырья,
оберегая самое ценное - это связи с покупателями.
     - Скажите полковник, но какую роль в вашей операции играл я?
     - Самую  первостепенную. То, что мы раскрыли, это надо благодарить вас.
Мы вас изучали год. Решили ни куда не вербовать, а  пойти  необычным  путем,
путем доверия и показа всех секретов и напастей, что вас ожидают. Мы вложили
в  вас  информацию,  сомнения  и ждали убыстрения процесса. Вы, как истинный
офицер, патриот своей родины, сообщали все, что вы видели своему  начальству
и...  получили кой какую степень доверия. Результат этого доверия, поездка в
Сфакс.
     - Мариам, тоже агент?
     - Что вы Алекс, дочь. У нее очень хорошее сердце и как заметила  Альма,
вам  нужны  были  теплые  руки.  Мариам  много  вынесла  с этой истории. Она
переживала за вас, очень.
     - Господин полковник, от куда же шло сырье в Сфакс? Вы выяснили?
     - В основном, с южных областей Африки,  через  Сахару.  Дешевле,  через
несчастных бедуинов и безопасней.
     - Господин полковник, ну и что же дальше?
     - Ничего. Дело почти закончено. Лаборатория закрыта.
     - Вы так думаете?
     - Что еще?
     Полковник подскочил ко мне.
     - Алекс,  я  не  давил  на  вас  никогда. Если вы что-то знаете, прошу,
умоляю - скажите. Я вам честно рассказал все.
     - Разве контрразведчики бывают четными.
     - Не бывают. Но все равно, у вас должна быть  совесть.  Мы  боремся  не
против вас, Союза, мы боремся за людей, за их выживание.
     - Вы  меня  не  убедили  господин  полковник, но в отношении со мной вы
поступили не как зверь. Действительно операция,  которую  вы  провели,  была
выше похвал. Но это я. Операция с другим, обошлась бы по-другому. Я ненавижу
ваше  заведение,  но  уходя  от  сюда,  хочу  сказать.  К  сожалению, не все
кончилось.
     - Значит, где-то крутятся остатки наркотиков. Это надо понимать так.
     - Я все сказал.
     - Жаль. Но и на этом спасибо. А хотите, - вдруг  оживился  полковник  -
обмен.  Вы  мне  свою  информацию,  а  я вам скажу, кто главный хозяин вашей
банды.
     Я задумался. Вообще, мне все это надоело. Убийства, кровь,  касатки.  С
другой  стороны, я хотел порвать со всем этим и даже пообещал Мариам сбежать
с ней, узнав, кто руководит этим кошмаром.
     - Хорошо, я согласен. Говорите первый.
     - Главный хозяин - это верхушка вашей компартии, во главе с ЦК КПСС. По
данным интерпола и европейского отдела по борьбе с  наркотиками,  деньги  от
преступных операций идут на счета подставных лиц, завязанных на управляющего
делами  ЦК.  Мало  того,  Россияпервое  государство, которое использует свой
военный флот для транспортировки наркотика в разные страны. Мы выяснили, что
деньги,   полученные   таким   преступным   путем,   идут   на   обеспечение
коммунистических партий других государств и на беспрерывные войны в Африке и
Южной  Америке.  ЦК  КПСС давно занимаются этим бизнесом, но последние новые
веяния в Союзе, ослабило ее влияние  среди  международных  гангстеров  и  те
решили вытеснить соперников. Вот таким путем.
     - Я вам верю. Теперь слушайте, что я вам скажу. Остался самый сильный и
опасный наркотик - СТД. На сумму 44 миллиона долларов.
     - Черт возьми.
     - Так что операция продолжается, господин полковник.
     - Выходит  так.  Вас  куда  отвезти  Алекс?  Машина  там внизу, скажите
шаферу, куда надо он отвезет. До свидания.

     - Алекс, наконец-то приехал.
     Мариам поцеловала меня в щеку.
     - Я все утро прогулял с твоим отцом.
     - Ну и как?
     Она тревожно посмотрела на меня.
     - Ничего. Он очень хорошо рассказывает. Я его заслушался.
     - Знаю я эти сказки. Лучше скажи, как у тебя дела? Надолго к нам?
     - Скоро буду надолго. Пойдем на пляж.
     Мы удрали из ее дома и пошли не на пляж, а шляться по  красивым  местам
Бизерты.
     - Завтра нас приглашают на помолвку Селима и Альмы.
     - Как Альмы? Разве Альма... Ну и дура же я.
     - Так идем?
     - Идем. Знаешь, я так есть хочу, пойдем куда-нибудь, поедим.

     Я  пришел  в офис отца Альмы, как договаривались, в 9 часов. Меня никто
не ждал. Альмы не было, ее отца тоже. Я просидел  минут  30.  Вдруг  офисные
служащие, загудели и забегали.
     - В чем дело? - спросил я их.
     - Дочь хозяина погибла вчера вечером, - на ходу сообщил клерк.
     - Как, Альма?
     - Она, господин.

     Я помчался в дом Альмы.
     В  гостинной  меня  встретил  Селим. Он ходил из угла в угол, белый как
снег.
     - Что произошло, Селим?
     - У нас большое несчастье, Алекс.  Вчера  Альме  кто-то  позвонил.  Она
сразу  собралась  и  ушла. Сегодня утром, прохожие нашли Альму на пляже. Она
была убита. Доктор говорит, что у нее проломлен череп.
     - Что полиция?
     - Ничего. Они ни чего  не  могут  сказать.  На  сыпучем  песке,  следов
преступника найти невозможно.
     - Сволочи, что ж они делают?

     Я примчался на "Павлов" и бросился к Федотову.
     - Николай  Васильевич, я написал новый рапорт. Вчера я был приглашен на
беседу с полковником Морисоном и имел с ними длительную беседу. Я прошу  вас
внимательно прочесть рапорт.
     Федотов долго читал рапорт. Когда он поднял голову, я его не узнал. Это
была маска мертвеца.
     - Саша, неужели это правда?
     - Да.
     - Гады,  что ж они делают. В их авантюрах мы - разменная монета. Но кто
стоит за этим? Ты знаешь?
     - Да. Знаю.
     - Что мне делать с этой бумагой? Я ее двинуть не могу, оставить у  себя
тоже.
     - Дело  все  в  том, что Васильков знает, что меня увезли в управление.
Контр разведка сделала это демонстративно, перед таверной.  Васильков  позже
узнает также, послали вы рапорт или нет.
     - Саша,  я  уничтожу  этот  рапорт,  ты  напиши  другой.  Хочешь я тебе
продиктую содержание?
     - Нет, Николай Васильевич. Этого делать я не буду.
     - Но зачем, зачем они провели эту демонстрацию?
     - Им нужно  было  удостовериться,  что  операция  не  окончена  и  этой
демонстрацией они ее ускорят. И уже добились первых результатов.
     - Что еще?
     - Здесь,  в  рапорте,  написано,  что связным у Василькова была девушка
Альма. Так? Альмы нет. Ее вчера убили.
     Федотов еще раз углубился в рапорт.
     - Откуда Васильков знал, время отправления "Павлова", дату, маршруты?
     - Об этом знали только трое: вы, я  и  капитан  корабля.  Один  из  нас
сообщал все Василькову.
     Федотов оторвал голову от бумаги.
     - Саша, ты не думаешь, что это я?
     - Нет.
     - Я сейчас пойду к командиру базы и отдам этот рапорт ему.
     - Васильков  все  предусмотрел.  Приказом командующего флотом, командир
базы не имеет права вмешиваться  в  наши  дела.  Вы  нарушите  приказ,  если
появитесь у него с такой бумагой.
     - Все равно, пойду.
     - Дело  ваше,  Николай  Васильевич. Но попытайтесь все передать в центр
лучше сейчас.
     - Господи, во что мы вляпались.

     Федотов не пошел к командиру базы, а все предал в центр.

     Меня вызвал к себе капитан Васильков.
     - Здравствуйте, товарищ капитан-лейтенант.
     Впервые, за время моей службы в Бизерте, он пожал мне руку.
     - Как служба? Вы все мотаетесь по морям и побеседовать  по  человечески
не  когда.  Вчера  мы  за  вас  все переволновались. Шутка ли, сам полковник
Морисон увез вас в неизвестном направлении.
     - Да, со мной побеседовали.
     - А о чем, если не секрет?
     - Я обо всем написал рапорт и отдал его своему командиру, Федотову.
     - Вы образцовый  офицер  и  четко  выполняете  требования  устава.  Это
похвально. Но сегодня вас опять ищет полковник Морисон.
     - Откуда это известно?
     - Он  сам  позвонил  мне  и  просил организовать эту встречу. Причем он
хочет, что бы на этой встрече присутствовал я.
     Ну и штучки выкидывает полковник. Опять придумал очередную пакость.
     - Что вы мне предлагаете, товарищ капитан?
     - Давайте встретимся,  поговорим.  Но  не  забывайте  и  держите  марку
Советского офицера. Он оставил телефон, я ему сейчас позвоню.
     Васильков набрал номер телефона.
     - Господин  полковник?  Да, это я. Давайте сейчас. Здесь, как раз сидит
капитан- лейтенант Новиков. Мы сейчас выезжаем.
     Капитан задержал руку на прихлопнутой к аппарату трубке телефона.
     - Что ему еще надо? Поехали, товарищ капитан- лейтенант.

     Полковник Морисон ждал нас в ресторане.  После  церемонии  встречи,  он
усадил нас за стол и заказал крепкие напитки.
     - Итак господа, начнем с водки. Говорят русские очень любят водку.
     - Мы любим, но только русскую водку, - важно произнес Васильков.
     - Да, да. Я знаю, русская водка - самая лучшая водка.
     Мы закусили.
     - Вы знаете, что произошло вчера? - обратился ко мне полковник.
     - Да,  господин  полковник. Я узнал о гибели Альмы, в офисе отца Альмы.
Сегодня утром.
     - Как вы очутились там?
     - Вчера утром Альма  была  в  "Морском  волке"  и  пригласила  меня  на
помолвку с Селимом. Там же она попросила, чтобы я утром зашел в офис ее отца
и встретился с ней.
     - Потом, вы поехали в дом Альмы и там все узнали подробно?
     - Да.
     - Зачем  же  она вас приглашала? Это меняет многое в нашей версии. Ну а
вы господин капитан, знаете о гибели Альмы?
     - Кто это? Я ни чего не знаю.
     - Вот это да... А у нас есть даже фотографии  ваших  встреч.  Хотите  я
покажу?
     Полковник вытащил из под стола кейс.
     - Не  надо  господин  полковник.  Если  вы имеете в виду Альму, которая
живет на улице Свободы, я ее знаю.
     - Я говорю именно про нее, господин капитан.
     - Повторяю, я ни чего не знаю о гибели Альмы.
     - Да вы пейте и закусывайте, закусывайте господа.
     Мы опять выпили.
     - Альму могли убить только два человека. Либо вы, капитан, либо
     Селим.
     - Вы уверены в своих выводах, господин полковник?
     - Да.
     - Почему же вы не арестуете  меня?  Ведь  по  вашему  законодательству,
подозреваемого человека можно арестовать на 48 часов.
     - А  вы  неплохо  изучили  наше  законодательство. Но здесь есть но. Вы
подданный, да еще военный, другого государства. Если б  мы  сразу  доказали,
что  вы  убийца,  то  мы  бы  вас  взяли. Но я собрал вас не для обвинений и
дебатов. Я хочу вам предложить сделку.
     - Нам? Именно мне и капитан-лейтенанту?
     - Да,  именно  вам  и  капитан-лейтенанту.  Мое  предложение  ледующее.
Интерпол и европейский отдел по борьбе с наркотиками, предлагает премию тем,
кто  передаст  ему  сильнодействующий  наркотик  СТД,  в  объеме  10% от его
стоимости.
     - Но причем здесь я и капитан-лейтенант?
     - Кроме того, - как будто  не  услышав  реплики  Василькова,  продолжал
полковник   -  по  решению  правительства  республики  Тунис,  мы  не  будем
возбуждать  уголовное  дело  против  капитана  первого  ранга,   заместителя
командира базы Василькова, подданного России.
     - Я  не  знаю о чем вы здесь толкуете, но раз разговор пошел о каких-то
наркотиках  и  каком-то  преступлении,  то  я  должен   надлежащим   образом
разобраться  и  собрать  об  этом  информацию.  Кроме того, я хочу запросить
информацию об этом в центре. Если я что-то найду,  то  обещаю  вам  господин
полковник, сразу же сообщить об этом.
     - Меня    даже    устраивает,   ваше   зыбкое   предложение.   Господин
капитан-лейтенант, если вы тоже имеете сведения о наркотике, то  предложение
интерпола остается в силе и для вас.

     Мы сидели с Васильковым на заднем сидении машины и он разыгрывал передо
мной спектакль невинного младенца.
     - И чего он к нам придрался? О каком-то наркотике, убийствах...
     Вы  товарищ  капитан-  лейтенант  не принимайте всю его чушь всерьез. Я
занимаюсь воспитанием личного состава базы и все они проходят у  меня  перед
глазами.  Я,  конечно,  попытаюсь  узнать  все  что  возможно,  но прошу вас
придержать рапорт о нашем разговоре с полковником. Ну хотя бы дня на два.
     - Хорошо товарищ капитан. Но ответьте мне  на  один  вопрос.  Почему  в
контр  разведке  Туниса  сидят  европейцы? Почему полковник Морисон, судя по
всему,  англичанин  по  национальности,  является  заместителем   начальника
разведки Бизерты?
     - Сложный  вопрос. Раньше Тунис был колониальным государством и ведущие
посты в нем были заняты иностранцами.  Сейчас  Тунис  независим,  но  арабы,
руководители   этого   военизированного   государства,   понимают,  что  без
иностранцев, работающих внутри государства, им все равно не прожить,  как  в
политическом, так и в экономическом отношении. Они не стали разрушать старые
кадры, старые связи, просто заменили руководящие кадры на арабов,оставив всю
структуру по прежнему.
     - Выходит, полковник Морисон работает много лет.
     Васильков помолчал и сделав длительную паузу, сказал.
     - Да уж очень давно работает. Может лет 15, может и больше.

     Федотов  встретил  меня  отборной  руганью.  Правда он ругал не меня, а
шифровку, которую только что получил.
     - Мать их за ногу! Они требуют, что бы мы  срочно  переправили  груз  в
Грецию на острова Миконос.
     - Я получил только что предложение, продать груз за 10% стоимость.
     - С ума сошел, бочки стоят 44 миллиона.
     - 10% получишь ты, а не те кто продаст бочки.
     - Иди ты в жопу. Приказ есть, через 2 часа отправляемся.
     - Разрешите идти, подготовиться к отходу.
     - Давай.

     Мы прошли Крит и подошли к островам Киклоды.
     - Саша,  - подобрел Федотов - одну лодку поведешь ты, другую я. Я боюсь
уже кому либо доверять. Держимся  вместе.  Там  у  острова  Миконос  имеется
небольшой  островок с западной стороны, там нас ждут. Это последняя операция
Саша, обещаю тебе.
     - Хорошо, Николай Васильевич, только идите за мной.
     Постарайтесь не отклоняться от курса и меня.
     - Уговорил, Саша.
     Он приятельски похлопал меня по плечу.

     Помимо снаряжения аквалангиста, я взял с собой  автомат  и  пистолет  и
первым  вышел  под  воду на своей малютке, с бочкой красного цвета во второй
кабинке.
     Мы плыли без разведки района и это был безумный риск. Риск отчаяния.
     Мне казалось, нас давно засекли гидрофоны и мы плывем к своей смерти. В
подтверждении  этого,  появились  касатки,  которые  как  почетный   эскорт,
окружили лодку.
     Мне стало тошно.
     Правая,   здоровенная  рыбина  длинной  4  метра,  ударила  мою  лодку,
вскользь. Меня только дернуло и я подумал, что это случайность. Второй  удар
разрушил  эту  иллюзию. Это началась осада запрограммированных чудовищ. Меня
умышленно отклоняли от курса на глубокую воду. Удар, еще удар. Из рук рвется
штурвал, а глаз этой скотины идет параллельно моей кабине.  В  нем  ни  чего
нет,  в  нем  пустота, в нем смерть. Федотов идет за мной и испытывает точно
такое же давление касаток, что и я.
     Вдруг касатки исчезли. Я насторожился. Где-то слабо зазвенел  зуммер  в
шлеме.  Мне уже было не до Миконоса, мне был нужен любой остров, который был
поблизости. Можно конечно переждать опасности, но  кто  знает  какое  у  них
оборудование  и не всадят ли они глубинную бомбу на любое скопление металла,
обнаруженное на глубине. Справа появился шум зуммера посильнее. Их  двое,  а
ближайший  остров  в  двух  милях.  Я  несусь  к этому острову, но по звукам
чувствую, они быстрее. Шумы нарастают и приближаются к нам. Где же выход?
     До острова миля. Я решился. Открываю  кран  продувки  и  чувствую,  как
лодка  начинает приближаться к светлому пятну поверхности воды. Добавляю еще
воздух, и пластиковый козырек выполз  на  поверхность  и  режет  воду  перед
собой.  Сзади  несутся два судна, до них метров 700. Федотов не поднялся, он
идет на глубине. Слева по курсу идут буруны воды, там отмель.  Я  сворачиваю
на отмель.
     Впереди  встает столб воды, сторожевики заметили меня и начали обстрел.
Мне наплевать, лишь бы проскочить мель. Вот и  она.  Глухой  удар  по  днищу
подбрасывает  меня, лодка ударяется днищем и вылетает из воды, потом с шумом
опускается  и  я  чувствую,  что  почти  спасен.  Мель  осталась   сзади   и
сторожевикам  меня  не  догнать,  если,  правда,  снаряд  не сделает из меня
решето. Федотова нет, он пошел своим путем.
     Впереди остров, заворачиваю за него, потом еще остров, еще поворот и  я
в  лагуне.  Стена  песчаного  обрыва  охватывает  лагуну,  но  я несусь к ее
средине. Где-то справа, в стене обрыва показался темный  проем,  похожий  на
пещеру  или  щель,  я кладу руль на это темное пятно. Фонарь кабины с трудом
откинулся на сторону. Лодка  несется  к  берегу.  Я  выползаю  из  кабины  и
оттолкнувшись,  выбрасываюсь  из лодки. Я сижу в воде и вижу хвост подлодки,
выкидывающий с кормы фонтан воды. Прыжок на пляж  и  глухой  удар  в  стенку
обрыва.  Вдруг,  гора насыпи, как бы подламываясь, обрушивается вниз. Легкая
пыль стояла на месте тарана. Лодка исчезла под обвалом песка.
     Я выполз на берег и скинул шлем. Посторонние звуки  природы  обрушились
на  меня.  Где-то  справа, раздавались глухие удары. Там сторожевики утюжили
Федотыча. Я кажется, уже отвоевался.

     Иду вдоль берега, туда где долбали лодку  Федотыча.  На  душе  скверно.
Вдруг,  из-за  откоса  берега появилось пять фигур аквалангистов, бегущих ко
мне. Я перетащил из-за спины автомат и приготовился к стрельбе.
     Первый  аквалангист,  получив  пулю,  подпрыгнул  и  рухнул  под  ноги,
бегущего  сзади.  Я  очередью  снял сначала правого, потом левого. Остальные
двое, заметались, да и что можно сделать безоружному, против  автомата.  Они
побежали назад, но я застрелил сначала, последнего, потом другого.
     Один  из  аквалангистов  был  ранен,  но  он умирал. Я подложил ему под
голову камень. Смерть медленно  занимала  каждый  дюйм  кожи  его  тела.  Он
хрипел.
     - Полковник Морисон..., предлагал вам сдать...
     Он  умер  от  дырки  в кулак, которую делает пуля, из моего автомата. К
сожалению, она рассчитана на касатку или акулу.

     Я нашел лодку Федотова. В нее не попали бомбой, но она взорвалась рядом
и это было  достаточно,  для  ее  конца.  Пластиковая  кабинка  разворочена.
Федотов, раздавленный взрывной волной, сплющен в кресле кабинки.
     Проклятая  бочка,  выброшена  взрывом, и лежит в метрах 4 от лодки. Она
как решето, но я, для страховки, выпустил в нее  всю  обойму  из  пистолета.
Воздух  и  белая муть, выпрыгивали из нее после каждого выстрела. Пора плыть
обратно.

     "Павлов" подобрал меня одного.

     В Бизерте, на борт поднялся Васильков с приказом командующего флотом  о
переподчинении гидрографического судна "Академик Павлов" командиру базы.
     В  каюте  Федотова  Васильков  орал  на  меня,  в  присутствии капитана
корабля.
     - Где подводные мини- лодки? Где груз?
     - Они погибли в районе островов Миконос.
     - Почему Федотов погиб с лодкой, а где ваша?
     - Она была расстреляна сторожевиками, когда я поднялся на верх.
     - Вы идиот, товарищ капитан-лейтенант. Вам надо было погибнуть вместе с
лодкой, а теперь я вынужден  вас  отстранить  от  командования  диверсионной
группой до решенья вашей судьбы командующим флотом.
     - Разрешите идти?
     - Идите. Вечером приготовьте рапорт о прошедшей операции.

     На  следующий  день, отпросившись у командования, я поехал к Мариам. Ее
отец оказался дома.
     - Папа, Алекс приехал.
     Мариам нежно поцеловала меня.
     - Ну  как,  молодой  человек,  поездка?  -  прервал  волнующий  процесс
полковник Морисон.
     - Как всегда, неудачно.
     - Опять жертвы?
     - Да. Но погибли и наши, и ваши.
     - Я только что узнал об этом.
     - Один  из  раненых  пытался  мне что-то сказать от вашего имени, но не
успел.
     Полковник нахмурился.
     - Господи, когда кончиться эта резня? - спросила Мариам.
     - Сегодня. С сегодняшнего дня, я временно освобожден от должности.
     - Васильковым? - спросил полковник.
     - Да. Наконец-то он получил над нами власть.
     - Он еще не знает, что его дело плохо. Судя по всему, и в верхах еще не
знают, что с ним делать. Но то, что его уберут, это не надо  сомневаться.  А
что вы теперь будете делать, молодой человек?
     - Раз его отстранили, он будет со мной, - проворковала Мариам.
     - Я думаю, что мне пора уходить со службы, совсем.
     - Вам  не  позволят  остаться здесь. Русским можно только дезертировать
или просить политического убежища.
     - Мы с Мариам, решили бежать в Австралию.
     - Мариам, это правда?
     - Да папа. Я даже свои деньги приготовила.
     - А что мама скажет?
     - Она меня благословила.
     - Ну что ж, я узнаю обо всем последний и вроде, тоже  не  против.  Даже
помогу. Документы я вам выправлю. Давайте создавайте новую жизнь.
     Мы уже не стесняясь полковника поцеловались.
     - Кстати,  -  вдруг  оторвался  я от Мариам - премия в 10% от стоимости
наркотика, осталась в силе.
     Произошла немая сцена. Полковник только через некоторое время пришел  в
себя. Мариам захлопала в ладоши.
     - Алекс, а сколько это, сколько?
     - Алекс, вы сохранили бочку?- перебил Мариам полковник.
     - Да, спрятал на острове. Это Мариам, примерно, 2,2 миллиона долларов.
     Полковник сорвался с места.
     - Алекс не уходи, я сейчас.
     Он выскочил из комнаты.
     - У нас, правда, будет много детей?
     - Обязательно, Мариам.


     Январь. 1995г.


Евгений Кукаркин.
Будни после праздника



     Вчера был праздник Святого Валентина, попечителя всех влюбленных, а так
же хранителя  надежд, во всех тюрьмах, лагерях и закрытых сумасшедших домов,
тех кого охраняют и тех,  кто  охраняет.  Это  праздник  для  надсмотрщиков,
надзирателей,  обитателей камер и палат, конечно, всей многочисленной охраны
закрытых заведений. Вчера пили все, солдаты, офицеры,  прапоры,  врачи,  кое
что досталось и заключенным.
     Ко  мне  приехал  сын. Нет, он живет недалеко, в этом же городе. У него
семья и уже лет пять мы живем отдельно.  В  этот  праздник  в  мою  одинокую
квартиру  обычно  никто  больше  не приходит. Мы с сыном распиваем бутылочку
коньяку и позже расстаемся еще на один год, до следующего праздника...


ДЕНЬ ПЕРВЫЙ ПОСЛЕ ПРАЗДНИКА СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА

     Сегодня с утра поганая погода. Мелкий дождик со снегом  не  растекается
по  ткани  плаща,  а  бусинками  и осколками мелкого льда, застревает на его
поверхности. Я вхожу в вестибюль и, предъявив охраннику Гоше  свой  пропуск,
отряхиваюсь.
     - Все в порядке? - спрашиваю его.
     - Да, Владимир Владимирович. Ночь прошла спокойно.
     Спокойно,  это  значит  то,  что дежурный врач и весь персонал дрых как
сурки и их никто не дергал и не вызывал по  тревоге.  Я  на  грузовом  лифте
поднимаюсь на третий этаж и на площадке упираюсь в решетку дверей. На звонок
появляется сонная рожа сержанта Сомова.
     - Доброе утро, доктор? Я сейчас.
     Гремят  запоры  и  первая  дверь  выводит  меня  в "предбанник". Слева,
стеклянная стенка, за которой обычно сидит охрана. Прямо, вторая  решетчатая
дверь  в  отделение.  Сомов  добросовестно закрывает первую дверь и отпирает
вторую.
     - Проходите.
     Два санитара, в препараторской, дулись в карты и,  увидев  меня,  сразу
умчались  в  коридор.  Захожу к себе в кабинет, снимаю плащ и, натянув белый
халат, сажусь за стол. Сегодня поступил новый пациент, на столе,  заботливой
рукой  Галины  Сергеевны, аккуратно приготовлена толстая папка. Под большими
буквами ДЕЛО красивым почерком написано "Королева Татьяна Александровна". На
первой странице, постановление прокуратуры о проверке психического состояния
пациентки.

     Их у меня всего 12. Это женщины совершили тяжкие преступления и теперь,
после многочисленных исследований, дожидаются моего окончательного решения.
     После завтрака  все  отделение  замирает,  это  время  приговора:  кого
оставить  на  доследование,  кого  отправить  в  психушку,  а кого отправить
обратно в тюрьму, отвечать за состав преступления.

     Первой, я вызываю Гоглидзе Изиду Давыдовну. Женщине 35 лет,  полноватая
с  густыми  черными  волосами,  заброшенными за плечи. Ее накрашенные тонкие
губы вздрагивают от нервного напряжения,  а  пальцы  теребят  халат  и  чуть
дрожат.
     - Здравствуйте, Владимир Владимирович, - заискивающе говорит она.
     - Садитесь, Изида Давыдовна.
     За  моей спиной появляется, как тень, моя правая рука, Галина Сергеевна
и равнодушно глядит на пациентку. Та садиться на  кончик  стула  и  пытается
замереть.
     - Ваше пребывание у нас закончено.
     Ее пальцы впиваются в халат и белеют от напряжения.
     - Вы здоровы, вас отправляют на доследование в следственный отдел.
     - Нет, нет, - кричит она, - я больна, доктор. Я больна.
     Слезы ручьем выбрасываются из ее черных глаз.
     - Боже, как я больна, - уже тише говорит она.
     Изида,  не выдержав издевательств дома, ночью зарезала свекровь, свекра
и их придурковатого сына.  Она  страшно  боится  тюрьмы,  тех,  кто  там  ее
окружает и считает, что психушка ее спасет.
     Галина  Сергеевна  зовет санитаров, те подхватывают вялое тело женщины,
выводят ее из кабинета.

     Следующая, с улыбкой на молодом симпатичном лице,  входит  девушка  лет
18.
     - Привет,-  без  тени смущения говорит она и тут же плюхается на стул.-
Что новенького, доктор?
     Ее ноги сами по себе заголяются и она одну закидывает на другую. Галина
Сергеевна укоризненно смотрит на нее, но видя, что  я  не  придаю  значения,
замирает опять.
     - Была  бы  у  вас сигаретка, док, хоть понаслаждалась бы, а то вот все
мучаюсь. У Муськи последнюю вчера стрельнула, теперь  не  знаю  у  кого  еще
можно стащить.
     Мартова  Валентина  Мироновна, в деле сказано, что облила кислотой свою
подружку, за то, что та пошла гулять с ее парнем. Подружка в страшных  муках
скончалась.  Эта  понимает,  что  здорова и готова понести свой тяжкий крест
ответственности.
     - Вы здоровы, Валентина Мироновна.
     - Как вы мне все надоели. Я сама знаю, что здорова. Побыстрей  бы  суд,
да отсидеть свои семь, восемь лет и все...
     - Вас сегодня увезут от сюда...
     - Давно пора, а то совсем без курева...

     Теперь  вызываю  Муську,  у  которой  стреляла  сигареты Мартова. Самый
сложный у меня пациент.
     Красивое тонкое лицо  с  коротко  стриженными  волосами,  цвета  спелой
пшеницы.  Глаза  стальные. У этого красивого лица тренированное тело. Бывший
агент КГБ Мария Григорьевна Ковач, не смотря на свой  молодой  возраст,  уже
побывала  в Анголе, Афганестане и других местах. Для нее убить человека, что
плюнуть в угол.  Темной  ночью  двое  бандитов  набросились  в  переулке  на
одинокую  симпатичную женщину. Она даже не подумала, хоть кого-нибудь из них
оставить в живых, убила всех. Может быть все этим и закончилось, но на  беду
Марии недалеко оказался наряд милиции на машине, который решил задержать ее.
И  как  результат,  сержант  милиции  скончался  от милых ручек этой дамы, а
лейтенант от страха выпустил очередь из автомата и задел..., сумел попасть в
ногу.  Муську  лечили,   скандал   КГБ   не   удалось   затушить   и   после
предварительного следствия, ее отправили ко мне на экспертизу.
     Честно  говоря,  я  ее  сам боюсь и все удивляюсь, как она не передушит
здесь весь персонал отделения. Сегодня я, по  срокам,  должен  дать  на  нее
заключение, но что то сдерживает меня.
     - Владимир  Владимирович,  -  голосом  нежного  котика воркует Муська,-
скоро там решите обо мне.
     - А что, Мария, разве тебе плохо у нас?
     - Надоело все, - голос ее резко поменялся.
     - Потерпи немного.
     - Неужели обо мне забыли эти поганые комитетчики?
     - Не думаю. У меня к тебе несколько вопросов?
     - Как мне эти ваши вопросики..., - она проводит ребром ладони по горлу,
- Ладно, задавайте.
     - Мария Григорьевна, сколько вы всего убили людей?
     - Не помню. Может двадцать, может тридцать, а может и больше.
     - А своего первого помните?
     - Помню. Еще на курсах нужно было расстрелять предателей. Мне  достался
такой  как  вы,  седенький  весь,  умненький. Я ему точно между глаз дырочку
сделала.
     - И никаких потом кошмаров или мучений?
     - А какие должны быть кошмары. Предателя же убила.
     - Когда-нибудь ваши жертвы вам снились?
     - Не  помню.  Вообще  то  было  раз...  Попался  молоденький   такой...
красавчик.  Мне  так  он  жутко нравился. Ласковый, лизаться любил, иногда в
пастели такие вещи выкидывал, что до сих пор вспомню...
     - Зачем же вы его убили?
     - Так приказ был.
     - Хорошо, идите, Марина Григорьевна.
     - А как же заключение? Я уже здесь больше положенного времени.
     - В следующий раз.
     Красивая женщина неторопливо уходит. Галина Сергеевна теперь оживает.
     - Да она же больная, Владимир  Владимирович.  Это  же  механизм,  а  не
женщина. Ни детей, ни мужа, ни семьи, ни нервов, ей же ничего не надо.
     - Она здорова. Механизм пока работает исправно.
     - Так передайте ее в изолятор?
     - Я  здесь  работаю  давно, Галина Сергеевна и знаю, что такие люди как
она, до суда не дойдут.
     - Их... убьют?
     - Обычно они исчезают... А что с ними потом, мне никто  не  докладывал.
Кто у нас там следующий?
     - Никифорова...
     - Давай ее сюда.

     Это  пожилая женщина, больна. У меня уже готово заключение. Ее поймали,
когда она ела человечину. Ее застали, когда она... отварила ляжку и ножичком
снимала пласты мяса с кости. В ее холодильнике, в полиэтиленовых пакетах еще
находилась половина нижней части  неизвестной  женщины.  Милиция  так  и  не
узнала,  кого  она  убила.  Говорит,  увидела  на  улице  пьяненькую молодую
бабенку,  пригласила  к  себе  выпить  и  зарезала.  Пришел  навестить  свою
родственницу деверь и застукал на месте.
     Никифорова спокойно садиться напротив меня.
     - Ольга Викторовна, здравствуйте.
     - Здравствуйте.
     Ее лицо испещрено многочисленными морщинами и... спокойно.
     - Ольга  Викторовна,  вы  в  прошлый раз сказали мне, что это не первая
ваша жертва и была еще...
     - Была...
     - Вы тогда голодали?
     - Голодала. Давно это было, еще в войну.
     Голос спокойный и равнодушный.
     - Но сейчас, у вас была пенсия, деньги...
     - Так ведь все сыну...
     Этот пункт у меня в голове не  укладывается.  Но  она  уже  раньше  мне
говорила, что вкус сладковатого мяса человека преследовал ее с того случая.
     - Так вы специально голодали, чтобы попробовать еще...?
     - Был грех...
     - Мы  сегодня  с вами, Ольга Викторовна, расстаемся. Я вас отправляю на
лечение.
     Интересно, кто и что ей поможет. Психушка за  хорошее  поведение  через
пол  года  выкинет  из  своих  стен  и может быть новая жертва попадет ей на
жаркое.
     - Вам видней, доктор.

     Наконец приводят новенькую.  Она  нервничает  и  это  видно  только  по
глазам.
     - Здравствуйте, Татьяна Александровна.
     - Здравствуйте.
     - Я  начальник  женского  отделения  психологической экспертизы. Можете
меня звать, Владимир Владимирович.
     - Хорошо.
     - Раз мы с вами познакомились, то  я  хотел  бы  задать  вам  несколько
вопросов.
     - Зачем, доктор? В моем деле все записано.
     - Нет  не  все.  Вы  следователям  вразумительно  не объяснили, что вас
толкнуло на эти убийства.
     - По-моему, я ничего не утаила.
     - Скажите мне честно, ваши жертвы были знакомы друг с другом?
     - Нет, - быстро ответила она.
     Глаза ее беспокойно метнулись.
     - Врете. Они знали друг друга.
     Уже два  года  в  разных  городах  России  начались  непонятные  случаи
убийства  молодых людей. Жертву находили без одежды и... головы, ее отрезали
и, раздвинув ноги, прижимали губами к  гениталиям.  Так  было  убито  четыре
человека.   Милиции  удалось  поймать  вот  эту  милую  женщину,  работающую
патологоанатомом в морге... Жизнь выкидывает иногда, удивительные перлы.
     - Нет.
     - Но не первого же попавшегося мужчину вы убивали?
     - Я  с  ними  знакомилась  и  потом,  когда   был   удобный   случай...
расправлялась.
     Вот    что    значит    патологоанатом,   так   спокойненько   заявить,
"расправлялась", еще может говорить и вспоминать об этом.
     - Хорошо. Поверьте мне, Татьяна Александровна, я на своей работе  видел
десятки  больных,  здоровых, лгунов, правдивых и редко, когда мое внутреннее
чутье меня подводило.
     - У меня тоже было так.
     - Идите в палату, Татьяна Александровна.

     - Что у нас еще на сегодня? - спрашиваю Галину Сергеевну.
     - Остальные на обследовании. Я еще  хотела  вам  напомнить,  в  12  вас
вызывает главный.
     - Это еще зачем?
     - Секретарша не сказала.
     Я взглянул на часы. Осталось сорок минут.
     - Пока я поизучаю дело Королевой...
     Галина Сергеевна тихо уходит.

     Главный  не  один,  с  ним полковник. Я его знаю, не раз встречались по
работе. Это куратор с Большого дома.
     - Здравствуй, Владимир Владимирович, - он протягивает руку.
     Улыбка до ушей, ладошка мягкая, теплая.
     - Здравствуйте, товарищ полковник.
     - Полковника интересует ваша подопечная, -  говорит  главный,  -  Мария
Григорьевна Ковач.
     Так и есть. Недаром я ее задержал.
     - Чего  это  вдруг  так?  В  следствие  не  вмешивались,  а  тут  вдруг
заинтересовались.
     - Она шизик? - спрашивает полковник.
     - Здорова как бык, то есть... лошадь.
     Полковник облегченно вздыхает.
     - Нам надо, что бы вы отдали ее нам.
     - Полковник, вы знаете что я всегда работаю так, чтобы под меня  нельзя
было  подкопаться.  Что  вы  хотите,  выбирайте. Устройте ей побег или после
передачи в псих больницу, через неделю выпустите как вылечившуюся, но только
не надо пользоваться моими руками.
     - Вы все такой же, Владимир Владимирович. Договоримся так.  Направление
выпишите  на Иркутскую спец больницу номер 24 и через три дня выдайте нам ее
для транспортировки. С прокурором мы договорились. Мария Ковач  лечиться  от
шизо.
     - Бери, бери. Через годика два, если ее не убьют, она опять очутиться у
нас.
     - Что-нибудь нашел?
     - Да. Стоит механизму сломаться и конец.
     - Какому механизму?
     Вот черт, сказал слова Галины Сергеевны.
     - Понимай  это  так.  Если  она  серьезно заболеет или ее покорежит, то
последствия могут быть плачевные. Она начнет сомневаться...
     - Сейчас она не сомневается?
     - Нет.
     - Тогда моя миссия закончилась. Мы ее забираем.
     Полковник прощается с нами и уходит.
     - Я тебе тут еще одну заботу на голову  хочу  свалить,  -  говорит  мне
главный.
     - Это входит в твои обязанности, делать пакости своим подчиненным.
     Главный хохочет и, склонившись к селектору, просит.
     - Попросите зайти доктора Хохлова.
     В  кабинет  входит  молодой  парень  с  зализанной прической и большими
ушами, торчащими по бокам.
     - Вот, Владимир  Владимирович,  хочу  дать  тебе  практиканта,  доктора
Хохлова  Игоря  Васильевича.  Хочет  написать  диссертацию,  пусть  три года
пособирает материал в твоем отделении.
     - Что у Мамалыгина или Кривцова мест в отделениях нет?
     - Есть. Но парень сам хочет пойти на женское отделение.
     - Ладно. Раз ты так решил, пусть идет.
     - А ты как бы решил?
     - Я против.
     - Все ясно. Вот вам, доктор Хохлов, новый начальник.
     Лопоухий доктор кивает мне головой.

     Хохлов весь во внимании. Мы сидим в кабинете и я  объясняю,  что  нужно
делать.
     - Игорь Васильевич, вот здесь дела больных.
     Я показываю сейф в углу кабинета.
     - Прежде чем приступить к экспертизе, внимательно изучите все материалы
уголовного  дела  и только потом приступайте к исследованию. У вас не должно
быть симпатии к пациенту, вы должны к нему  подходить  как  судья.  Ни  одно
дело, ни один листик из него, не должно выноситься от сюда. Замечу, вылетите
как  пробка  с  отделения. На сегодня у вас следующая работа. Вы проводите в
моем присутствии медицинские исследования  вновь  поступившего  пациента,  а
потом приступите к изучению дел.
     - А зачем нам изучать дела? Не лучше ли дать экспертизу не читая их.
     - Если  хотите  эту  идею  сделать  как  основу в вашей диссертации, то
можете попробовать. Скажу вам одно. При опросе своих пациентов, вы все равно
соберете материал, аналогичный делу, только  победней.  Изучение  психологии
человека  без  изучения  первоисточников, вызывающих отклонение от нормы, не
может быть основополагающим для медицинского заключения.
     - Я понял. Кого мне сейчас осматривать?
     - Королеву Татьяну Александровну.

     Она сидит в одних трусиках перед нами, откинувшись на стул и с  вызовом
выставив  курносые  груди  вперед.  Хохлов молоточком проверяет ее рефлексы,
царапает ей грудь, спину и руки, потом тщательно осматривает глаза. Королева
насмешливо смотрит на него.
     - Доктор, у меня все время дергаются руки...
     - И давно?
     - Только сейчас. Мне так хочется вас дернуть за уши.
     Хохлов наливается красной краской.
     - Гражданка,  -  срывается  он  фальцетом,  -  ведите  себя   прилично.
Одевайтесь и садитесь ближе к столу.
     Королева  медленно  набрасывает  халат  и  садится  перед  ним.  Хохлов
подвигает стопку бумаги и начинает задавать вопросы.
     - Сколько вам лет?
     - 26.
     - Кем работаете?
     - Патологоанатомом.
     - Ого. В детстве болели? Чем болели?
     - Свинка, корь, скарлатина и ангина.
     - В последний раз чем болели?
     - ОРЗ.
     - Попадали ли вы в аварию, болели менингитом  или  получали  сотрясение
мозга?
     - Нет.
     - Замечали ли вы за собой какие-нибудь странности?
     Дурацкий вопрос, особенно в нашем заведении, интересно как она ему...
     - Да, замечала. Мне всегда лопоухих хотелось подергать за уши.
     Хохлов сдерживается.
     - С кем вы живете?
     - С мужиками.
     - Я не про это. С семьей или одна?
     - Не замужем, детей нет. Живу в однокомнатной квартире.
     Хохлов начинает строчить свои наблюдения, наступила тишина.
     - Татьяна  Александровна,- прерываю молчание я,- к какой поликлинике вы
прикреплены?
     - К 27, - вздрагивает от неожиданности она.
     - Вы там проходили медосмотр?
     - Каждый год.
     Пожалуй мне здесь больше делать нечего. Я отправляюсь в свой кабинет.

     - Але, мне следователя Харитонова.
     На той стороне линии тишина и рокочущий знакомый голос отвечает.
     - Харитонов у аппарата.
     - Миша, это я, Володя, из психушки.
     - А, старая перечница, опять уму разуму учить будешь. Что ты еще нашел?
     - Я по поводу Королевой Татьяны Александровны.
     - У нас вроде по нему все. Дело закончено и после вас в суд.
     - Миша, дело в том, что все погибшие знали друг друга.
     - Это она тебе сказала?
     - Нет. Это я догадался. У тебя ребята в разгоне?
     - Конечно.
     - Все равно, надо выяснить как они познакомились.
     - Ну ты даешь? Если мы узнаем как они познакомились, дело примет совсем
другой оборот. Мой ЗК это не любит и потом, если бы  парни  были  из  одного
города, а то в разных четырех городах. Представляешь, сколько надо искать.
     - Представляю.  И  для начала изыми из поликлиники 27 медицинскую карту
Королевой.
     На том конце провода ругань.
     - ... Лучше бы я не подходил к телефону... У тебя есть какая то версия?
     - Да. Здесь действовала месть.
     - Ты думаешь, нам не приходило это в голову? Придется обо всем доложить
ЗК. Ладно, я через два дня подброшу тебе  медицинскую  карту.  Сначала  сами
посмотрим. Если что из нее вытащишь, сразу позвони.
     - Хорошо, пока.


ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ ПОСЛЕ ПРАЗДНИКА СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА


     На столе лежат два новых дела и медицинская карта Королевой, присланная
добросовестным  Харитоновым.  Значит  на  освободившиеся  места прислали еще
двоих. Я читал медицинскую историю Королевой, пока не пришел Хохлов.
     - Доброе утро, Владимир Владимирович.
     - Доброе утро.
     - С чего мне начинать сегодняшний день.
     - Пока все время будете находиться при мне. Сейчас  оформим  заключение
пациентам, которых надо отправлять от сюда.
     Входит Галина Сергеевна с папками под мышкой.
     - Владимир Владимирович, я приготовила бумаги.
     - Все как я просил?
     - Да.
     Она  передает  мне  документы  из  каждой папки, я расписываюсь в них и
передаю, ерзающему от нетерпения Хохлову.
     - Приглашайте сюда Ковач, - прошу я Галину Сергеевну.

     Марина Григорьевна, очень спокойна. Она садиться на  стул  и  аккуратно
поправляет платье.
     - Я по вызову поняла, доктор, что вы закончили со мной возиться?
     - Да. Мы сделали заключение по просьбе ваших друзей.
     Она усмехнулась.
     - И что же они порекомендовали?
     - Психушку в Иркутске.
     Красивая головка на крепких плечах морщится в недоумении.
     - Вы это серьезно?
     - Нельзя же вас такую... симпатичную, пускать в суд.
     - Хорошо,   раз  они  это  хотят,  значит  так  надо.  Мне  можно  идти
собираться?
     - Да.
     - Не знаю почему,  но  вы,  доктор,  все  время  напоминаете  мне  того
первого, кого я расстреляла в учебке.
     - Тот был очень умный, а я нет.
     - Может быть в этом и разница.
     Она выходит с видом победителя.
     - Ну и фрукт, - взрывается Галина Сергеевна.
     - Я  бы  ее  в  карцер,  -  подхватывает  Хохлов.  - Простите, Владимир
Владимирович, но разве можно давать заключение  по  рекомендации...  друзей?
Это же подсудное дело.
     По-моему он дурак.
     - Можно,  если  друзья  занимаются  интересами государства и используют
наших пациентов в этих делах.
     - ...Понял...
     - Давайте следующего, Галина Сергеевна.

     Это женщина превратила себя в патлатую старуху. Ей всего  25  лет.  Она
шаркающей походкой вошла в кабинет и застыла у входа.
     - Садитесь, Ада Алексеевна.
     Ада  решила отомстить, разгульному по другим бабам, мужу и утопила двух
своих малолетних детей в ванне.
     - Мы вас сегодня выписываем, Ада Алексеевна.
     До нее медленно доходит моя фраза.
     - Да.
     У нее легкое помешательство, теперь она  вся  в  боге  и  ведет  с  ним
бесконечные разговоры.
     - Направляем вас больницу.
     - Да, - безучастно вторит она.
     - Пусть  ее  уведут,  -  прошу  я  Галину Сергеевну, - с ней бесполезно
разговаривать.
     - Кто следующий? - спрашивает она.
     - Давай опять Королеву.

     Настороженный блеск глаз, по-прежнему не  сходит  с  ее  лица.  Она  не
глядит на других, ждет пакости только от меня.
     - Я   получил   из   поликлиники  вашу  медицинскую  карточку,  Татьяна
Александровна.
     - Рада за вас.
     - Здесь есть запись гинеколога о наличии у вас швов...
     - Что вы хотите? Что вы все время копаете?
     - Это наша обязанность. Так откуда швы?
     - Я ничего не скажу. Это не ваше дело. Следствие закончило свою работу,
что вам еще надо?
     - Хорошо. Я верну дело на дознание и отправлю вас в КПЗ обратно.
     - Как хотите.
     Губы сжались в большом упрямстве.
     - Можете идти.
     Она уходит.
     - На нее готовить документы? - спрашивает Галина Сергеевна.
     - Нет, не надо. Она еще придет ко мне поговорить и думаю,  в  ближайшее
время. В КПЗ ей очень не хочется возвращаться. Давайте, новеньких.

     Это  совсем  тоненькая девушка. Греческий овал лица и красноватый носик
прикрывали не чесанные волосы.
     - Вы кто?
     - Клава.
     - Полнее можно.
     - Клавдия Михайловна Сиплая.
     - Садись сюда, Клавдия Михайловна.
     Сиплая лесбиянка. Два года она жила с одной девицей  и  случилось  так,
что  та  полюбила  парня.  Начались  муки  ревности. Клава преследовала свою
бывшую подругу, умоляла вернуться и получила  жесткий  отпор.  Тогда  Сиплая
наняла  парней,  они  затащили  жертву  в лес и там изнасиловали. Клава была
рядом, руководила всем актом, одновременно орошая слезами и  поцелуями  лицо
несчастной. Когда парни ушли, она шарфом удавила девушку.
     - Как вы себя чувствуйте?
     - Нормально.
     - Следователи   пока  отложили  ваше  дело,  что  бы  вы  прошли  здесь
медицинскую экспертизу.
     Она кивает головой.
     - Доктор Хохлов осмотрит  вас.  Прошу,  доктор,  отведите  пациентку  в
перевязочную.
     Хохлов живо встает, забирает бумаги и жестом руки приглашает Клаву.
     - Пошли.
     Когда они вышли, Галина Сергеевна брезгливо морщится.
     - У меня такое впечатление, что мы еще намучаемся с доктором Хохловым.
     - Это почему же?
     - Он, по-моему, сам тронутый...
     - Слишком жесткое заключение. У вас есть какие-нибудь факты.
     - Да.  В отделении все сейчас с ума сходят от обаятельной Королевой. Ее
лучшей подругой стала Ковач и... доктор Хохлов.
     - Расскажите, очень интересно.
     - Ковач ходит за ней попятам и, раскрыв рот, слушает ее байки...
     Странно, Ковач сильная, независимая  личность  и  попасть  под  влияние
патологоанатома...  не  вериться. Здесь что то не то, а впрочем, почему бы и
нет. Пожалуй Королева способна повлиять на всех.
     - ... Они даже в одной палате устроились, выгнав от туда  тишайшую  Аду
Алексеевну.  Доктор  Хохлов  туда же, как свободное время, так к Королевой и
бежит...
     Ну этот ясно почему, Королева имеет большой опыт с мужиками. В ее  деле
есть   характеристика,   данная  ее  руководителем:  "Обладает  невероятными
способностями влиять на мужчин.  Ей  достаточно  взгляда,  чтобы  определить
какой подход надо применить к выбранному ей объекту..." Стоп, стоп...
     - ... А та уже из него веревки вьет.
     Кажется я начинаю прозревать. Этот блеск глаз... Нет, надо проверить.
     - Хорошо, Галина Сергеевна. Продолжайте за ним наблюдать. Кажется у нас
еще один новичок.
     - Сейчас приведу.

     Это не женщина, это бабище. Высотой под два метра, с огромным бугристым
лицом, короткими толстенными руками и необъятным бюстом.
     - Здравствуй.
     - А....- вздрагивает она.
     - Я говорю, здравствуй.
     - Ага.
     Она кивает головой.
     - Садись.
     Под  ней стул ходит ходуном. Беру ее дело. Наталья Петровна Киреева, 20
лет, под руководством опытных подруг, занималась поборами и разбоем.  Любила
избивать  свои  жертвы.  В  последний  раз  перестаралась,  две девушки были
изувечены и раздавлены ей.
     - Наталья Петровна, как вы чувствуете себя?
     - Так... Хорошо.
     - В тот день когда вы били девушек, вы как себя чувствовали?
     - У меня были месячные, доктор...
     - Понятно. А до этого случая?
     - Не помню.
     Надо запросить ее медицинские карты. Меня настораживает  ее  поведение.
Точно  такой  же  случай  был  восемь лет назад, за тупой маской садистского
лица, был спрятан умнейший и хитрейший человек, со странными наклонностями.
     - Вы где лечились?
     - Э... От чего, доктор?
     - Я хочу спросить, когда вы были последний раз в больнице?
     - Четыре года назад, болела воспалением легких.
     - И какая больница?
     - Петровская.
     - Хорошо, идите в палату, Наталья Петровна.
     Противно скрепит стул, гигант боком выходит в дверь.
     - Галина Сергеевна,  запросите  больницу,  местную  поликлинику,  пусть
вышлют медицинские карты.
     - Через следственный отдел?
     - Да, через них.

     Королева пришла ко мне через два часа.
     - К вам можно, Владимир Владимирович?
     - Заходите, Татьяна Александровна.
     - Владимир Владимирович, не отсылайте меня в КПЗ. Я вам все расскажу.
     - Почему же ты следователям до конца все не рассказала?
     - Да ну их. Их только техника интересует, как убила, как заманила. Один
там такой,  усатый,  пытался  копнуться, но слишком грубо и вульгарно. Сразу
начал: "Тебя насиловали? Ты их знаешь?" Знаю, но ему  об  этом  не  сказала,
противно с ним говорить было.
     - Ты  не  боишься,  что  рассказав  мне,  я  все  равно  дело  пошлю на
доследование?
     - Не боюсь. Время на меня работает.
     Тут что то не так.
     - Давай рассказывай.

     - Это было десять лет назад. Меня, как пионервожатую, послали в  Артек.
Я была очень общительна и со всеми ребятами запросто дружила. Пионервожатые,
такие  же  ребята  и  девчата,  присланные со всего Союза, составляли особый
клан. Меня вечно окружало 6-7 мальчиков и я была счастлива  властвовать  над
ними.  Пришло время разъезжаться. Одному из этих парней пришла в голову идея
изнасиловать меня. Он уговорил  остальных  ребят  и  однажды  вечером,  меня
затащили  в  спорт  зал, заткнули рот, сначала привязали к доске настольного
тениса. Парни сменяли друг друга. Я была  уже  без  памяти  и  сил.  Кто  то
развязал  руки  и  ноги  и этим еще больше усилило их похоть. Теперь со мной
делали все что хотели, у кого богаче была фантазия. Итак  было  до  утра.  А
утром, заводила, сунул мне туда... кедровую шишку.
     Не  знаю  кто  отвез  меня  в  больницу,  но  я  там  пролежала  месяц.
Следователи сначала активно взялись, а потом бросили мое дело.
     - Почему?
     - Парень, который это начал, был сыном одного из членов ЦК партии.
     - Что же было дальше.
     - Как только вылечили, приехала домой и поняла, что ненавижу мужиков до
кончиков ногтей. Поступила в медицинский  институт,  выучилась,  окончила  и
сама  напросилась  на  работу  в  морг.  Однажды,  два  года назад, привезли
молодого человека, что то знакомое увидела в его лице и вспомнила,  это  был
один  из  них.  Теперь  я  издевалась  над его телом, кромсала и резала, как
капусту. Потом кое как сшила голову к остаткам туловища и  одела  в  одежды.
После  этого  жажда мести одолела меня. Стала собирать все сведения. Подняла
архивы комсомола и фактически узнала про всех все, где живут, где работают.
     Беспокойство вдруг охватило меня.
     - Сколько их было, твоих мучителей?
     - Семь человек
     - Значит в живых осталось - двое?
     - Да. Первым я убила того, что  загнал  мне  шишку.  Мы  встретились  в
Москве  на  вечеринке.  Он меня совсем не узнал. Я старалась во всю и сумела
охмурить его сразу, он сам меня затащил на свою квартиру. У меня все  болело
и  чесалось  от  его  любви  и  поганых рук. Когда он задремал, я сходила на
кухню, взяла нож и  профессиональным  взмахом  руки  отсекла  голову.  Потом
перевернула  его  на  спину, раздвинула ноги и сунула голову туда, с чего он
начал меня обижать...
     - Почему именно так?
     - Конечно можно было и наоборот, -  усмехается  она,  -  но  мне  очень
хотелось оторвать ему голову.
     - Тоже было с другими?
     - Да. Сценарий тот же. Завлекала, ублажала, убивала.
     - Тебя посадят...
     - Я  знаю.  Я  знаю,  что  моя психика здорова. Но моя жизнь кончиться,
когда последний подонок ляжет в сырую землю.
     - Иди, Королева, я пока тебя не верну в КПЗ.

     - Але, Харитонов, это я, Володя из психушки.
     - Здорово, чертяка. Давай проспорим, я  догадался,  почему  ты  ко  мне
звонишь, ты нашел зацепку на Королеву.
     - Спорить с тобой невозможно, но ты угадал.
     - Переходи к нам в розыск, зачем ты там закисаешь.
     - Хватит петь дифирамбы. Лучше помоги сделать доброе дело.
     - Только не это. Нам по статусу нельзя делать добрых дел. Так что там у
тебя?
     - В  районе  Артека  надо найти больницу, где десять лет назад лечилась
Королева. Нужно найти ее больничную карту, если конечно она сохранилась. Где
то там же, в районном отделе милиции зарыто дело Королевой.
     - Ого. Я вижу, старик, ты много  откопал.  Недаром  ЗК  сказал,  что  с
психушкой лучше жить в мире и отказывать ей нельзя.
     - Я очень рад, за твоего умного ЗК.
     - Володька,  ты  мне  испортил  такое хорошее дело. Мог бы послать ее в
психушку и все бы поверили, что  она  больная,  а  теперь...  Когда  вернешь
Королеву обратно?
     - Когда документы добудешь.
     - Хорошо. Придется нашим туда слетать. У тебя все, старик?
     - Все.
     - Тогда, пока.

     Хохлова я застал смеющимся в палате у Королевой.
     - Надеюсь не помешал?
     - Нет, Владимир Владимирович.
     - Вы обследовали Наталью?
     - Нет. Она отказалась раздеваться.
     - Вы  что,  санитаров  не  могли  пригласить. Мне безрукие помощники не
нужны.
     Я повернулся и вышел.

     Через час Хохлов принес все первоначальные данные о  женщине-  гиганте,
гражданке Кирееве.
     - Я хочу с вами поговорить, доктор Хохлов.
     - Слушаю вас, Владимир Владимирович.
     - В  первый  день,  когда вы сюда пришли, я вам говорил, что мы, врачи,
должны быть как судьи, беспристрастны к  пациенту.  Но  я  за  вами  замечаю
другое.  Как  вы  можете  дать  заключение  своему  больному,  если  заранее
восхищаетесь им?
     - Владимир Владимирович, но у меня  своя  точка  зрения,  чтобы  понять
пациента, надо войти к нему в душу, в доверие наконец.
     - И как, вошли?
     - Вхожу.
     - Ради  пробы, я разрешу вам этот эксперимент, но если он не выйдет, мы
расстанемся.
     - Почему вы так ко мне относитесь? Мы же занимаемся одним делом.
     - Я это дело выстрадал, а вам еще надо страдать...
     - Хорошо. Хорошо. Я все понял, Владимир Владимирович.

ДЕНЬ ВОСЬМОЙ ПОСЛЕ ПРАЗДНИКА СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА

     Я только вошел в свой кабинет, как раздался телефонный звонок.
     - Володька, это ты?
     - Я.
     - Это Мишка Харитонов. Я внизу здесь у тебя. Ты, пожалуйста, отложи там
все дела, подожди меня.
     - Давай приходи, жду.

     На Мишкином лице смешно выделялся клочок бороды клинышком. Он  ввалился
в кабинет и сразу заполнил все шумом и энергией размахиваемых рук.
     - Ну и конура же у тебя, старик.
     - Плохая?
     - Больничная. Так и хочется раздеться.
     - Только не надо сейчас.
     - Успокойся, я не предоставлю тебе удовольствия царапать и ковырять мое
тело. Я тебе сейчас лучше покажу другое.
     Мишка   расстегивает   чемоданчик   и   вытаскивает  несколько  больших
фотографий.
     - Смотри.
     На фотографиях с разных сторон снят безголовый труп голого мужчины. Его
голова заткнута между раздвинутых ног.
     - Это что, из дела Королевой?
     - Нет, это нашли вчера...
     - Что...?
     - Да,  старик,  вчера.  Ты  это,  того,  Королеву  никуда  случайно  не
отпускал?
     - С ума сошел. Здесь не было еще ни одного побега.
     - Шучу,  шучу.  Я  приехал  к  тебе,  для  дополнительного ее допроса и
изъятия ее дела. Вот постановление о  передаче  дела  опять  в  следственный
отдел.
     - Ее тоже забираете?
     - Нет.  Проводи  экспертизу дальше. Всем же ясно, не она это сделала, а
кто то другой.
     - Вы в Артек ездили?
     - Да  наши  покопались  там.  Ничего,  старик  утешительного,  не  могу
сообщить.  Во  первых,  все  больничные архивы хранятся четыре года, а потом
сжигаются. Во вторых, никакого дела в архивах прокуратуры и ГУВД ни там,  ни
здесь нет.
     - Значит соврала?
     - Нет.  Там  допросили  одного  пенсионера  полковника.  Он помнит, что
действительно дело было, но потом из  главного  управления  пришел  на  него
запрос и все... исчезло.
     - А в главном управлении?
     - Следы  затерялись.  Десять  лет  прошло,  сам понимаешь. Перерыли все
архивы, ничего...
     - Так позвать Королеву?
     - Зови. Сам тоже можешь послушать.

     Королева еще спала.
     - Ей, Татьяна Александровна, вставайте.
     - Ой, кто это? Это вы, Владимир Владимирович. Что-нибудь случилось?
     - Случилось. Быстро приводи себя в порядок и  ко  мне  в  кабинет.  Там
приехали поговорить с тобой.
     - Неужели...
     Она закусила губу.
     - Сейчас, иду. Вы идите, я оденусь.

     В кабинете появилась Галина Сергеевна.
     - Здравствуйте, - неуверенно сказала она, увидев Харитонова.
     - Здравствуйте,  Галина  Сергеевна. Это товарищ из следственного отдела
по делу Королевой. Я уже ее  позвал,  а  к  вам  просьба,  появиться  доктор
Хохлов, постарайтесь его сюда не пускать.
     - Поняла.
     Моя  помощница  исчезла.  Через  пять  минут  появилась  Королева.  Она
действительно привела себя в порядок и выглядела свежей и уверенной.
     - Я была уверена, что если  по  мою  душу,  именно  вы  приедете  сюда,
гражданин следователь.
     - Здравствуйте,  гражданка  Королева. Садитесь. Действительно мы ни как
не можем расстаться.
     Королева грациозно садится и поправляет складки платья.
     - Почему же вы были уверены, что сюда придет следователь? -  спрашивает
Харитонов.
     - Интуиция.
     - Это не материальный термин, не можете уточнить.
     - Я  метафизик,  поэтому  в  нематериальной области мне общаться легче.
Владимир Владимирович много беседовал со мной и кое где я ему выложила душу.
Заметьте, душа тоже не  материальна.  Я  даже  была  уверена,  что  Владимир
Владимирович  поделиться  с  нашими славными органами правопорядка по поводу
моих душещипательных историй. И вот вы здесь. Правильно я говорю?
     - Нет. Вчера убили человека и точно таким же способом  как  это  делали
вы.
     - Да что вы говорите? А я такой день проспала здесь и ничего не знала.
     Следователь  бросил  на  стол фотографии. Она с жадностью схватила их и
принялась рассматривать.
     - Но здесь плохо видно лицо.
     - У меня есть отдельный снимок головы.
     Харитонов вытаскивает еще одну фотографию. Королева любуется снимком.
     - Вам знаком этот человек?
     - В первый раз вижу. Может от того, что у него рожа так съежилась, я не
узнала, но фамилия то хоть есть? Может я по фамилии вспомню.
     - Фамилия есть, документы были в кармане. Постников Валерий Семенович.
     - Нет не знаю. Первый раз слышу.
     - Владимир Владимирович говорит, что  вы  всех  своих  жертв  встречали
раньше. Это правда?
     - Ну   что  вы.  Мы  же  в  психбольнице,  а  здесь  такое  наговоришь,
наслушаешься. Не встречала ни кого, - резко переходит она. - Те мальчики,  с
которыми знакомилась, нравились мне, а я..., работа у меня такая, ножом всех
мертвеньких резать, вот и здесь затмение зашло. Я их так же, чик и все.
     - Владимир Владимирович, пока не находит у вас затмений.
     - Я  еще  на  обследовании,  а  доктор  еще  не дал заключения, поэтому
высказывания Владимира Владимировича надо принять к сведению.
     - Хорошо, можете идти.
     Она также грациозно уходит.
     - Ах, хороша, стерва. Умна, тонка. Ты не представляешь, сколько мучений
я вынес, чтобы доказывать каждую пустяковину. Ведь и тебя не обидела  и  мне
дала понять, что бы не лез, туда чего не знаешь.
     - Я  вспомнил,  вспомнил  одно ее высказывание. Она не могла определить
своих мучителей, где, кто живет, установить полностью  фамилию,  отчество  и
покопалась  в  архивах  комсомола,  где  нашла  данные на всех пионервожатых
лагеря Артек того периода.
     - Что же ты не сказал мне об этом раньше, старик?
     - Только сейчас, когда она опять отказалась от  всего,  я  вспомнил  об
этом. И еще, на этих снимках не ее работа. Это грубая подделка под ее стиль.
     - Как ты определил?
     - Королева работает, если это можно назвать работой, виртуозно. Она там
везде  в пастели, в нормальной обстановке, а здесь... на траве, одежда грубо
разорвана или разрезана. Первый срез по шее косой, только второй удар  попал
между  позвонками.  Королева  бы  этого  не  допустила.  Она  знала где надо
отсекать...
     - Ты прав. Я и не утверждаю, что это она,  но  тогда  кто.  Кто  взялся
выполнить работу за нее?
     Вдруг мне в голову, как обухом стукнуло. Я же знаю, кто это.
     - Не могу тебе сказать, - говорю Мише.
     Действительно не могу.
     - Гони мне ее дело. Я поеду к себе.

     Только Харитонов исчез, я тут же схватился за телефон.
     - Мне полковника Светлого.
     - Кто его спрашивает?
     - Скажите, что из экспертного отдела, Владимир Владимирович.
     Там тишина, наконец тот же голос попросил.
     - Оставьте ваш телефон. Вам позвонят.
     Я диктую телефон и вешаю трубку.
     - К вам можно?
     Это доктор Хохлов.
     - Заходите.
     - Сегодня у нас выписки не будет?
     - Нет.
     - Я хочу поговорить с вами о нашей работе.
     - Давайте.
     - Я  тут  посмотрел,  как  идет  обследование  пациентов и подумал, что
хорошо бы усовершенствовать работу...
     - Я вас слушаю.
     - Поставить компьютер и все данные о пациентах заносить туда, а  нужную
информацию доставать из городских центров.
     - Идея  компьютеризации не нова, но есть серьезные аргументы, что бы ее
здесь не заводить. Во первых, секретность информации. До суда  мы  не  имеем
право  ее  разглашать  и  не дай бог, если кто то вытащит сведения из нашего
банка данных. Во  вторых,  от  куда  нам  в  нужно  собирать  информацию  на
пациента? В основном из больниц, поликлиник, диспансеров, но там компьютеров
нет. Мы еще не доросли до этого.
     - Я не согласен...
     В этот момент зазвонил телефон. Я схватил трубку.
     - Это вы, Владимир Владимирович? Полковник Светлый на проводе.
     - Извините, я сейчас.
     Закрываю трубку рукой и прошу Хохлова.
     - Выйди пожалуйста. У меня серьезный разговор.
     Хохлов выскочил из кабинета.
     - Товарищ  полковник.  У  меня  сегодня  был  следователь Харитонов. Он
приехал по поводу одной нашей пациентки, Королевой.
     - Чего-нибудь криминальное, но это не по нашей части.
     - Я по поводу Ковач. Она на свободе и вчера убила человека...
     Теперь стало тихо.
     - Я приеду к вам сегодня в часик дня.
     - Жду.

     Хохлов опять в палате Королевой, там визг и смех. Кроме Хохлова,  сидит
Сиплая,  Ковальская  и  Наталья  Киреева.  Когда я вошел, смех затих. Хохлов
покрылся красной краской.
     - Татьяна Александровна, зайдите ко мне в кабинет.
     - Прямо сейчас, но мы же после завтрака еще не переварили пищу.
     - Вы ее переварите у меня.
     - Пардон, но мне надо в туалет.
     - Тогда чего вы здесь сидите, там три толчка,  они  свободны.  Не  надо
даже занимать очередь.
     - Большое спасибо, а то об этом никто мне не сказал.
     - К  сожалению  у вас плохие кавалеры и дамы, раз не могли предупредить
вас. А ну марш от сюда по своим местам, - вдруг рявкаю я на остальных.
     Всех как ветром сдуло. Первым вылетел Хохлов.
     - Здорово, - комментирует Королева, - мне даже в туалет расхотелось.
     - Идите за мной.

     Мы рассаживаемся и Королева начинает первой.
     - Я знаю, вы догадались обо всем.
     - Да. Сейчас я много понял. Как  вы  умышленно  просили  меня  остаться
здесь,  а сами тянули время. В то время вы готовы были сознаться во всем, но
теперь, после убийства шестого, вам на все наплевать.
     - Вы так думайте?
     - Я не правильно выразился. Вам теперь все равно, выгоню я вас от  сюда
или нет, что я скажу следователю или какое напишу заключение.
     - Это  правильная  формулировка.  Пока  не  убит  седьмой,  я не получу
удовлетворения.
     - Его должна убить Ковач?
     - Нет.
     - Как вы же вы сумели убедить Ковач сделать такое мерзкое дело?
     - Это же машина, которой надо точно исправить программу. Я  постаралась
это сделать.
     Я вздрогнул. О машине говорила не только она.
     - Кто же этот последний?
     - Это я вам не скажу.
     - Значит вашу месть вы оставили после окончания отсидки в тюрьме.
     - Значит так.
     Она не помешана. Все данные показывают, что она здорова. Этот маньяк на
почве  мести,  точно  убьет  кого-нибудь, хоть через двадцать лет. Давать ей
направление в психушку нельзя. Она выйдет от туда через год и свои  убийства
будет прикрывать справкой, что она сумасшедшая. Пусть лучше сидит.
     - Зачем вам доктор Хохлов.
     Она чуть не подпрыгнула от неожиданного перехода моих мыслей.
     - Причем здесь Хохлов? Он мне не нужен.
     - Татьяна  Александровна,  вы  просто так ничего не делаете. Мне все же
нужно разобраться, что вы теперь предпримете, какой сделаете очередной шаг.
     - В этом отделении мне трудней всего говорить с вами и не  потому,  что
вы  здесь  главный,  опытный, старый, а потому что вы видите многое в другой
плоскости. Я должна  признаться,  Владимир  Владимирович,  что  несмотря  на
некоторую  пикировку,  я  вас  очень  уважаю.  Только  что  при разговоре со
следователем, я поняла, что он блефует, ссылаясь во многом на  вас.  Да,  вы
кое  что  узнали  от  меня,  даже передали эту информацию ему, но никогда не
заявите до конца экспертизы, что я здорова. Признайтесь,  у  вас  появляются
сомнения по поводу моей психике?
     - Я вас до сих пор считаю маньяком.
     - А ведь справку об этом не дадите, верно?
     - Верно.
     - Я так и знала.
     Королева ушла в себя.
     - Татьяна Александровна, можете идти.
     - А...? Ах да. Сейчас ухожу. У вас есть дети?
     - Да, сын.
     - Наверно  трудно такому как вы, быть вместе с сыном? Вы же его унизите
правильными словами.
     - Он не жалуется.
     - Это плохо,  очень  плохо,  доктор,  когда  дети  не  идут  со  своими
проблемами к родителям...
     Она  сказала  последнюю  фразу  из  полуоткрытой  двери  и  тут  же  ее
захлопнула. Интересные у нее переходы, а я что, разве не такой?

     Полковник приехал не один.  Он  захватил  с  собой,  неизвестного  мне,
капитана.
     - Знакомься,  Владимир  Владимирович,  капитан  Тихонов.  Так что у вас
произошло?
     Я начинаю рассказывать все, что узнал. Как появилась Королева, за какие
преступления здесь, как познакомилась с Ковач.
     - Так. Значит она  сама  призналась,  что  сумела  уговорить  Ковач  на
убийство?
     - Да. Только она об этом не скажет ни вам, ни следствию.
     - Это почему же?
     - К  сожалению,  это  очень  умная  женщина  и мы как марионетки играем
иногда перед ней разные роли, а она нами незаметно руководит.
     - Пока не понял.
     - То что она говорит мне, это делается с определенной целью.  Только  с
какой я еще не понимаю.
     - Зовите ее сюда. Мы ее расколем.
     - Хорошо. Пусть будет по вашему.
     Я  вышел  из кабинета и увидел Галину Сергеевну и Хохлова. Они о чем то
активно разговаривали.
     - Галина Сергеевна, вызовите  Королеву  в  кабинет.  К  ней  пришли  из
Большого Дома.
     Вместе с ней пошел доктор Хохлов.

     О  чем  говорил  полковник  Светлый  и  капитан  с Королевой я не знаю.
Татьяна Александровна вышла из моего кабинета через час с улыбкой  на  лице.
Тут же появились офицеры и распрощались со мной.
     - Вы  неправы,  Владимир Владимирович, все что нам надо, мы выяснили, -
говорит мне полковник.
     - Я просто могу высказать вам свое восхищение.
     Интересно, какую лапшу на им уши вывалила моя пациентка.


ДЕВЯТЫЙ ДЕНЬ ПОСЛЕ ПРАЗДНИКА СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА


     Я вошел в вестибюль и не увидел охраны. Странно, куда ушел  милиционер.
На  моем  этаже  железная  решетка  двери на распашку и тут же меня охватило
страшное предчувствие беды. Я вбегаю в дверь и тут же  бросаюсь  к  комнатке
охраны.  На  полу  корчиться  связанный охранник, рядом лежит доктор Хохлов.
Развязываю охраннику рот.
     - Что случилось?
     - Бежали...
     - Много?
     - Не знаю.
     - Как это случилось?
     - Они пустили вперед вашего доктора. Я только открыл ему дверь, как эта
громадина..., огромная такая женщина, оказалась передо мной и  двинула  мне,
по-моему,  в  челюсть.  Дальше я ничего не помню. Когда пришел в себя, рядом
лежит ваш связанный доктор.
     Теперь я снимаю повязку с лица Хохлова.
     - Кто бежал?
     - Сиплая, Королева и Киреева.
     Я развязываю их и бегу по палатам, проверить все  ли  на  месте,  потом
мчусь  в  свой  кабинет.  Быстро набираю номер Харитонова. Его нет на месте.
Тогда набираю номер ЗК.
     - Товарищ генерал, это Владимир Владимирович из психушки.
     - А, старый знакомый. Чего так рано? Случилось что?
     - Да. Бежали трое пациентов.
     - Кто.
     - Королева, Киреева, Сиплая.
     - Так, так. А охрана что? Спала?
     - Охрану скрутили.
     - Сейчас я найду Харитонова, он к вам приедет.

     Харитонов привез с собой целую машину милиционеров и собаку.  Охранника
в  вестибюле,  нашли связанным в туалете. Дежурный доктор и санитары спали и
ничего не слышали. Милиция бегала по этажам и деловито составляла протоколы.
Харитонов допрашивал доктора Хохлова при мне в кабинете.
     - Почему вы так поздно выходили из отделения? - спросил Харитонов.
     - Я заговорился с пациентами.
     - С кем вы беседовали?
     - Я сидел в палате с Ковальской, Киреевой, Сиплой и Королевой.
     - Что потом произошло?
     - Пора спать, сказала Королева. Я встал и пошел на выход. Потом зашел в
кабинет к Владимир Владимировичу, сделал записи в  журнале  и  направился  к
выходу. В коридоре встретил Кирееву. Я еще спросил ее, вы чего не спите? Она
мне  в  ответ,  сейчас  курнет и пойдет в палату. У решетчатой двери крикнул
охранника, он вышел открыл дверь и тут же толчок в спину  отбросил  меня  на
пол  к второй решетке. Когда я развернулся, чтобы посмотреть, что произошло,
то увидел, что охранник лежит на полу и не двигается, рядом стоит Киреева, а
из-за ее спины видны Сиплая и Королева. Они меня  связали,  заткнули  рот  и
сунули в комнатку охраны.
     - Откуда здесь кабель?
     - Они вырвали из комнаты охраны телефонные провода и скрутили нам руки.
     - Ну что же, у меня все к вам. Можете идти.
     Хохлов уходит.
     - Ты веришь ему?- спрашиваю я Харитонова.
     - Нет.
     - Вот и я тоже.
     - Королева  сумела  поймать  его в свои сети и это бегство..., все было
разработано ей. Хохлов впереди,  сзади  кувалда-  Киреева.  Не  могу  только
понять, зачем прихватили с собой Сиплую?
     - Наверно  для того, чтобы можно было спрятаться. У лесбияночки видно в
городе много знакомых.
     - Как ты думаешь, Королева вышла, чтобы отомстить?
     - Не сомневаюсь.
     - Значит вы не нашли, кто седьмой?
     - Нет.  В  архивах  комсомола  этих  сведений  уже  нет.  Как  сообщили
сотрудники  архива,  два  года  назад  пришла  молодая  женщина с бумагой из
райкома партии, где сказано,  что  гражданка  Королева  собирает  данные  об
Артеке,  хочет  написать  книгу. Там была просьба партийных органов, оказать
содействие. Вот и оказали. Теперь никаких бумаг нет. Фамилии седьмого мы  не
знаем.
     - Теперь жди...
     - Придется.

     В  этот  день  мы  хотели  выписать  пациента,  но  из-за  следственных
мероприятий не смогли. Милиция уехала. Я вызвал к  себе  доктора  Хохлова  и
Галину Сергеевну.
     - В связи с побегом пациентов и недостойным поведением доктора Хохлова,
я должен последнего уволить из отделения.
     - Но за что? - возмутился Хохлов.
     - За пособничество к побегу.
     - Но это неправда, меня тоже связали...
     - Вы  обо  всем  договорились  с  Королевой,  в  этом  я уверен. Галина
Сергеевна отберите у него халат и проводите вон. Если  будет  сопротивляться
позовите санитаров.
     - За что? Я буду жаловаться. Я ничего не сделал.
     - Пошли, - двинула его в бок кулаком Галина Сергеевна.
     Через пять минут она вернулась.
     - Побежал к главному. Сейчас вам будет звонок.
     И точно зазвонил телефон.
     - Владимир  Владимирович, это я. Привет, - рокотал голос главного. - Ты
чего там самоуправствуешь? Доктора Хохлова выгнал.
     - Он  очень  неважный  доктор.  Я  подозреваю,  что  Хохлова   беглянки
уговорили остаться и помочь им.
     - Но твое подозрение не обосновано фактами.
     - Хотите  фактов?  Тогда ждите, когда поймают моих пациенток. Если я не
прав, я извинюсь и перед вами, и перед ним. А пока в моем отделении его ноги
больше не будет.
     - Ладно, я с тобой потом поговорю.
     Трубку бросили.


ОДИНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ ПОСЛЕ ПРАЗДНИКА СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА

     В 12 часов в моем кабинете звонок.
     - Здравствуйте, Владимир Владимирович. Это я.
     - Королева?
     - Узнали?
     - Ты натворила что-нибудь?
     - Не смогла.
     - Ты его видела, нашла?
     - Нашла, даже разговаривала и не смогла убить. Боже, как  мне  хотелось
расправиться с ним. Потом подумала, а как же я в тюрьме сидеть буду. Стимула
нет.  Там  же  меня  растопчут.  Решила  жить  им,  ждать, когда выпустят, а
потом...
     - Ты где?
     - Я хочу вернуться. Примите меня, доктор.
     - А где Киреева, Сиплая?
     - Киреева тоже вернется. А Сиплая нет.
     - Хорошо, приезжай. Я тебя жду.

     Только повесил трубку, опять звонок.
     - Владимир Владимирович?
     - Да, я.
     - Это капитан Тихонов. Помните мы еще к  вам  приходили  с  полковником
Светлым?
     - Помню.
     - Я сейчас у главного, хочу зайти к вам.
     - Сейчас я вам оформлю пропуск. Заходите.

     Капитан сидит напротив меня и расспрашивает о побеге.
     - Так она звонила?
     - Да, только что.
     - И никого не...?
     - Говорит, никого. Даже хочет возвратиться сюда.
     Капитан облегченно вздыхает.
     - Я  же  у  вас  неслучайно. В своих архивах мы нашли одно неоконченное
дело. Оно было заведено на гражданина..., впрочем, он  уже  погиб.  Это  сын
уважаемых  родителей  и  на  деле  даже  резолюция самого зам министра о его
прекращении.
     - Резолюция, в связи со смертью гражданина?
     - Нет.  Гражданину  отрезали  голову  два  года  назад,   а   резолюция
десятилетней давности.
     - Это дело подонка, который ее насиловал?
     - Да, его. В деле мы нашли весь список, кто занимался этой пакостью.
     - ??? Значит. Все правда?
     - Да, правда. И знаете, кто последний по списку?
     - Нет.
     Капитан  достает  лист  бумаги  и  протягивает  мне.  Я  читаю список и
последней вижу фамилию... своего сына. Да  что  же  это  за  кошмар?  Бумага
расплывается у меня перед глазами.
     - Этого не может быть?
     - Да  это  так.  Седьмым  был  он. Вспомните, десять лет назад, ваш сын
ездил в Артек?
     У меня тогда умерла жена и Кольку нужно было куда  то  деть.  Парню  17
лет,  только что окончил с золотой медалью школу. Подал документы в институт
и теперь маялся,  ждал,  когда  все  абитуриенты  сдадут  экзамены.  У  него
пропадал  месяц. Мне как раз и предложил, тоже уже покойный, друг, отправить
его подальше, что бы парень хоть как  то  отвлекся,  пришел  в  себя.  Через
горком  комсомола  выбили  ему путевку и отправили на юг. Эх Колька, Колька,
что ты наделал?
     - Кажется, да. Посылал... Что же будет?
     - Все зависит от Королевой. Если  она  заявит,  будут  судить.  Но  мое
мнение, она не заявит, она будет... мстить.
     - Я тоже так думаю.

     Через три часа опять звонок.
     - Владимир Владимирович, это я Королева, я здесь.
     - Где?
     - Внизу. Меня не пропускают.
     - Хорошо, сейчас выйду.
     Я  спускаюсь  и  вижу  настоящую  красавицу.  Она сделала себе шикарную
прическу и выглядит, как будь-то собралась на бал.
     - Я вернулась.
     - Вижу. А где Киреева?
     - Придет позже.
     Я оформляю ее и веду на верх в свое отделение.

     В кабинете, мы  вдвоем.  Сначала  долго  молчим.  Потом  Королева  тихо
спрашивает.
     - Вы уже знаете все?
     - Да.
     - И кто был седьмой?
     - Да.
     Опять молчим.
     - Что же вы с сыном будете делать?
     - Ничего.
     - Вы ему даже ничего не скажете?
     - Нет.
     Опять молчание.
     - Почему вы его не убили? - задаю теперь вопрос я.
     - Не  знаю. Красивый такой парень, мне правда не было его жалко, но что
то держало. Не смогла. Может потому что вы его отец, а может и нет.
     - И вы все это время мне рассказывали про него?
     - Про него.
     - Вы знаете, что с вами теперь будет?
     - Знаю. Добавят немного.
     - Почему вы вернулись? Почему не бежали в какую-нибудь глушь?  Зарылись
бы в щелку.
     - Я  не  из  тех  людей,  которые  всю  жизнь  должны прятаться. Жить в
страхе..., это не для меня. Если у меня  есть  цель,  то  мне  и  тюрьма  не
страшна.
     - Я выгнал Хохлова.
     - Правильно сделали. Это юбочник. Я из него веревки могла вить.
     - Это он вам помог выбраться от сюда?
     - Он дурак. Его за уши никто не тянул. Сам предложил свои услуги.
     - Татьяна Александровна, идите в палату.

     Звоню Харитонову.
     - Что еще, старик? Произошло что-нибудь?
     - Королева вернулась.
     - Да ну?
     - Сказала, что Киреева скоро придет.
     - Погуляли девочки. Чего-нибудь Королева говорит?
     - Не смогла убить последнего. Поэтому вернулась.
     - Сказала, кто последний, фамилию назвала?
     Я с трудом цежу.
     - Нет.
     - Слава богу, что все хорошо кончилось. А про Сиплую что?
     - Она не придет.
     - Ладно, старик, я через несколько дней заеду.
     - Так ты ее брать не будешь?
     - ЗК  сказал,  пока  заключение  не выдашь, дергать ее не будем. Сейчас
будем искать Сиплую.

     Через два часа пришла Киреева. Я ее проводил до палаты и с  ней  дальше
не разговаривал.


ДВАДЦАТЫЙ ДЕНЬ ПОСЛЕ ПРАЗДНИКА СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА

     Сегодня прием новых пациентов и выписка старых.
     - Позовите Королеву, - прошу я Галину Сергеевну.
     Она вошла тихая и, сев на стул, уставилась на меня.
     - Татьяна Александровна, сегодня мы вас выписываем...
     - Хорошо. Устала я чего то.
     - Вы здоровы и мы вас отправляем в следственный отдел.
     - Скажите,  Владимир  Владимирович,  как вы будете жить, зная, что ждет
вашего сына.
     - Так и буду жить.
     - И будете ждать, когда я с ним расправлюсь?
     - Буду ждать. Он виноват и свою вину пусть искупает своей жизнью.
     Она смотрит на меня открыв рот. Галина Сергеевна тихо  ахнула  за  моей
спиной.
     - Я пошла. Прощайте, Владимир Владимирович.
     - Прощай.

     Новая  пациента,  это  старая беглянка Сиплая. Она неуверенно глядит на
меня.
     - У тебя все в порядке? - задаю ей вопрос.
     - Все.
     - На сколько тебе обещали увеличить срок?
     - Лет на пять.
     - Могла бы и потерпеть. Зачем убежала?
     - Хочу свободы.
     - Королева жила у твоих подруг?
     Она кивает головой и добавляет.
     - И Киреева тоже.
     - Начнем  все  сначала.  Сейчас  мы  тебя  обследуем,  а  потом  начнем
изучать...
     - Начнем...

     Я  знаю,  боль  за  сына притупиться. Меня волнует, как я его встречу в
следующий праздник Святого Валентина. Как  я  буду  смотреть  ему  в  глаза.
Сколько лет я так буду его встречать и провожать.


ЭПИЛОГ

     Королеву судили и дали ей пятнадцать лет.


Евгений Кукаркин.
Дальнобойщики



ПРОЛОГ

     Шквал  огня обрушился на нашу заставу. Проклятые таджики где-то достали
четыре установки "Град" и теперь вся площадка обрабатывается  несколько  раз
ракетами-сигарами.  Мины выпущенные из всех щелей и впадин за рекой бороздят
над нашими головами небо. Мой лучший друг еще со  школьной  скамьи,  Антошка
приполз ко мне в щель
     - Лешка,- орет он,- нам хана. Вертушки нас поддержать не смогут. Погода
дрянь.
     Словно  в  подтверждение  его  слов, земля заходила под нашими телами и
груды песка и камней обрушились на спины.
     - Капитан убит,- не унимается  в  крике  Антошка,-  замполит  тоже.  Из
младших, остался один литер. Он нас зазывает к себе.
     И  надо же, только три дня тому назад отобрали добровольцев десантников
для усиления этой заставы на месяц. Вчера приехали, а сегодня уже мясорубка.
     Я киваю головой и тут же удар камнем по каске заставляет голову уронить
в землю. В голове стоит гул. Отрываю тяжелое тело от земли.
     - Пошли.
     Таджики перестали кидать ракеты  и  мины,  но  новые  звуки  работающих
автоматов  и  пулеметов  волной  ударили  по нашим позициям. Мы выглянули за
бруствер. Боже, да их наверно 2000 человек. Наши автоматы начинают строчить,
но видно как слева заставу обходят.
     - Антошка, бежим.
     Мы бежим за остатки казармы и натыкаемся на группу солдат  во  главе  с
лейтенантом.
     - Отходим,  - отчаянно машет тот руками.- Взять только раненых, мертвых
не брать.
     Мы с Антошкой бежим на левый фланг прикрыть отступающих и тут  с  нашей
территории  по  нашим спинам ударили автоматы. Меня отбросило, спас жилет, а
Антошке пуля пробила затылок.
     Мы отходили километра полтора, пока  не  наткнулись  на  идущую  к  нам
подмогу. Из ущелья выползали БТРы и танки.
     - Сволочи,- чуть не плачет лейтенант,- неужели нельзя было пораньше?
     - Там,  на  входе  в  ущелье мин эти гады натыкали, да мы еще подавляли
огневые точки,- оправдывается лейтенант, ведущий разведывательный взвод.
     - Смотри, нас осталось  16,  половина  раненых  и  это  из  60  человек
заставы.
     Разведчик виновато развел руками.
     Колонна машин развернулась и ринулась в бой.

     Мы  вернулись,  когда  все  кончилось.  Десяток пленных таджиков сидели
неподвижно на корточках на земле. Я пошел искать Антошку. На том  месте  где
он был убит, лежало тело, но... без головы.
     - Ну гады, берегитесь.
     Я возвращаюсь к пленным и замечаю сухих троих таджиков.
     - Встать!- ору я им.
     - Сержант, не смей их трогать,- раздается голос охранника.
     - Отвали. Встать!
     Они  медленно  поднимаются.  Один здоровый с равнодушным взглядом. Двое
щуплых в глазах у них страх.
     - В чем дело, товарищ сержант,- ко мне подходит полковник.
     - Эти трое стреляли в нас с тыла, товарищ полковник. Вон с той горы.
     - Как ты их вычислил?
     - Остальные переходили реку, все мокрые.
     - Интересно. Отвечайте. Откуда вы?
     Они смотрят в землю и молчат. Я двинул прикладом снизу в челюсть самому
здоровому. Он упал на спину, кровь потекла из рта. Один из стоящих, испугано
оглянулся и заговорил.
     - Мы из Халиша.
     - Кто послал?
     Молчание.
     - Моему другу отрубили голову, сейчас я вас буду резать на куски и  вы,
собаки, будете орать и все мне расскажите.
     - Это не мы делали... Нас послал Садык.
     - Ладно,  сержант.  Сейчас  едет машина в поселок. Возьмешь этих троих,
сдашь в спецотдел. Да не вздумай перестрелять по дороге, я сам тогда с  тебя
шкуру спущу.
     - Есть. А ну, собака, вставай.
     Я  даю пинка ногой лежащему и тот, медленно поднявшись, присоединился к
двоим.

     В поселке машина встала перед воротами изолятора.
     - Выходи.
     Они соскочили. И вдруг, здоровый что-то  быстро  сказал  по  туркменски
мимо проходившему старику.
     - Что он сказал?- спросил я.
     Молчание.  Я  врезал ему стволом под ребро. Он откинулся на ворота. Они
загремели. Замахнулся на другого, но тот отскочив быстро заговорил.
     - Он сказал, что бы передали Садыку, что мы здесь.
     Ворота открылись и я пошел сдавать их дежурному.


 * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *


     Она сразу же завоевала симпатию всего класса. Молодая  женщина,  только
что  окончившая  институт, потрясла всех длинной ног и манерой одеваться. На
ней была короткая юбчонка и с вызывающим вырезом кофта.
     - Итак, меня звать Мари Ивановна. Я буду  у  вас  преподавать  немецкий
язык.
     У  нас  уже  год нет преподавателя, прежняя училка сбежала из школы, не
выдержав потока издевательств от таких балбесов, как мы.
     - Вы к нам временно или как?- вежливо осведомляется мой друг Антошка.
     - А черт его знает.
     Пораженный класс молчит. Она делает паузу.
     - Наверно в наше время никогда  ничего  определенного  сказать  нельзя.
Представьте,  я  ушла  в  декрет,  а  пообещала остаться. Значит не сдержала
слово. Да и мало ли причин бывает, когда либо ты уходишь, либо тебя уберут.
     - А когда вы уйдете в декрет?- не унимается Антошка.
     - Когда придет время, я  обязательно  вам  сообщу  молодой  человек.  А
сейчас давайте заниматься.
     Немецкий  мы  вообще не знали, просто ни когда не брали его всерьез. До
окончания школы осталось два года, а класс еле-еле  тащился  на  тройках  по
всем предметам.
     - Вы хоть алфавит-то знаете?- спросила Мари Ивановна.
     - Конечно,- нам стало весело.
     - Ну, вот вы,- она ткнула в меня пальцем,- подойдите к доске и напишите
все заглавные и прописные буквы.
     Я вышел, взял мел и принялся писать.
     - Так?- я обернулся к ней и... замер.
     В разрезе кофты отчетливо были видны две груди.
     - Неплохо, для начала.
     Она ухмыльнулась, прекрасно поняв мое состояние.
     - Идите на место.
     Вдруг, сделавшиеся ватными, ноги еле-еле потащили меня до стола.
     - Начнем   учить   слова,   составлять   предложения   и  хоть  кое-как
разговаривать по немецки,- раздалось мне в след.
     - Ну, как?- спросил Антошка.
     - Я погиб.
     Погиб не только я, погибли все мальчишки нашего класса. Мы пожирали  ее
глазами,  старались  выйти  к  доске, чтоб увидать ее грудь, провожали ее от
учительской до класса и обратно. А для того чтоб быть с ней рядом,  пришлось
учить  немецкий и я, забросив хоккей и борьбу, вечерами долбал спряжения или
новые слова.
     Кто  бы  мог  подумать,  что  к  концу  учебного  года,  я  буду  знать
иностранный  язык,  лучше,  чем  русский.  Мари Ивановна взяла нас телом, ее
фигура была для нас стимулом.
     На выпускном вечере, я первый подвалил к Мари Ивановне и  пригласил  ее
на танцы.
     - А вы, молодец, Леша,- говорила она, изгибаясь телом.- Я горжусь вами.
Вы за год сделали то, что большинство набирает за пять лет.
     - Это ваша заслуга, Мари Ивановна.
     Она ехидно посмотрела на меня.
     - Интересно,  какой вид заслуги вас подталкивал? То, что у меня хорошая
фигура или педагогические способности?
     - Прежде всего, фигура.
     - А вы смелый мальчик, Алеша. Мне такие нравятся.
     - Вы, очень симпатичная и мне тоже нравитесь,- отпарировал я.
     - Нежели у тебя нет друзей среди девочек. Вон  Нелля-  красавица,  а  у
Вали какие глаза, посмотри- утонешь.
     - От них не пахнет женщиной,- нагло пошел в атаку я.
     - Ах вот оно что.
     На второй танец мы перешли даже не уходя с площадки.
     - Ты когда-нибудь задумывался о будущем?- спросила Мари Ивановна.
     - Нет.
     - А я вот все время думаю. Еще со школы, в институте и сейчас.
     - Чего же вы хотите дальше?
     - Семью, нормальную жизнь.
     - Зачем  же  вы пошли в школу? По-моему педагоги нормальными никогда не
бывают.
     Она заулыбалась.
     - Я   здесь   временно,   отбываю   повинность,   установленную   нашим
законодательством. Осталось два года и все.
     - И куда потом?
     - За муж.
     Третьим  танцем  было танго. Мари Ивановна положила мне руки на плечи и
слегка прижалась грудью. Третий танец мы молчали.

     Через три месяца, когда кончились  каникулы,  Мари  Ивановна  сколотила
группу   энтузиастов   усовершенствования  немецкого  языка.  Мы  занимались
вечерами. Сначала в группу набилось человек 20,  потом  больше  половины  не
выдержали и к концу года остались два парня и три девушки.
     Мы  кончали десятый класс. Я уже мог спокойно говорить по немецки и мы,
уединившись с Мари Ивановной в каком-нибудь классе, несли по немецки  всякую
чепуху.
     - У вас жених есть?- спросил я.
     - Еще нет.
     - Занимаясь таким темпом с нами, вы никогда его не найдете.
     - Старой девой я уж точно не останусь.
     - Поцелуйте меня.
     - Зачем?
     - Наверно немцы это делают лучше, чем русские.
     - Дурачок.  Все  делают  одинаково.  Не забывай мы в школе и такие дела
здесь не допустимы.
     - Не пора ли практику перенести в другое место.
     - Ты еще маленький.
     Она шлепнула меня пальцем по носу.
     Однако я не унимался. Меня просто несло на волнах чувств.  Однажды  она
попросила  меня  купить  подарок  для  завуча. Ей, как молодой, поручили это
учителя, а она из-за своей  занятости  не  могла  этого  сделать.  Я  достал
прекрасную картину японских мастеров и притащил к ней на квартиру.
     - Леша, какая прелесть. Честно говоря, мне бы в голову не пришло купить
такую вещь. Обычно я отделываюсь каким-нибудь фарфором, чашечкой, блюдечком,
но это прекрасно.
     Она повела меня в глубь комнат.
     - Мама,  это  ко  мне,- обратилась она к пожилой женщине, появившейся в
глубине коридора.- Это Леша- мой ученик.
     - Здравствуйте,- вяло сказала  женщина  и  тихо  исчезла  за  ближайшей
дверью.
     - Идем в мою комнату.
     Она  ввела  меня  в  помещение,  в котором не было ни одного свободного
места. Везде что-то лежало. Это был не хаос, а порядок аккуратно разложенных
вещей.
     - Тебе вино можно?
     - Вообще-то я обычно пью коньяк,- начал дурачиться я,- но  сегодня  так
уж и быть сойду до вина.
     Она достала выдержанный "Янтарный берег" и разлила по рюмкам.
     - Ты не против, если я куда-нибудь сяду?- предложил я, оглядываясь.
     - Да, да, конечно. Вот сюда, я подушечки уберу. Садись.
     Она тоже присела на диванчик и пригубило вино.
     - Прелесть. Правда,- сказала она по немецки.
     - Это просто изумительно,- подпел я ей.
     Я  втиснул  рюмку  на забитый вещами столик и взяв ее за руку потянул к
себе.
     - Однако, ты нахальный мальчик.
     - Это ты мне уже говорила.
     Я потянулся к ее груди и они словно  по  команде  выскочили  из  выреза
платья.  Дрожащим  языком дотронулся до смятого сосочка и он стал набухать и
удлиняться.
     Это был удивительный  вечер.  Только  около  двенадцати  Мари  Ивановна
сумела выгнать меня.

     Нашу  связь  мы  скрывали  как  могли. По-моему это удавалось. Но вот я
окончил школу и  не  сумев  никуда  поступить,  устроился  в  школу  шоферов
большегрузных  машин.  Через  пол года, после ее окончания, меня зачислили в
автопарк номер два, где я и проработал до призыва в армию.
     Работая шофером, я не мог оторваться от Мари. Боже, как я любил ее этот
год. Каждая частица ее  тела  была  сфотографирована  моей  памятью,  каждая
родинка зацелована горячими губами.

     В  армии,  мне  не  дали  отпуск,  а  через  два  года, когда пора было
демобилизовываться, ко мне пришло последнее письмо Мари:
     "Я выхожу за муж за хорошего человека. Прости. Мари".



 * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *


     - Алешка, во здорово, ты откуда? Никак отслужил?
     Передо мной стоял мой бывший секретарь райкома комсомола. Боже, какой у
него страшный вид. Рваная поддевка, небритое лицо, синяк под  глазом  и  это
бывший  Венька,  гроза  комсомольской  организации  и  ломатель многих судеб
молодых людей.
     - Привет Венька.
     Он снисходительно похлопывает меня по плечу.
     - Как вояка, отвоевался?
     - Все. Армии конец. Пива хочешь?
     Лицо Веньки преобразовалось и расцвело.
     - Я знаю как без очереди, пойдем все устрою.
     Я дал Веньке пятерку и он действительно через  две  минуты  принес  две
кружки пива, ловко надув своих ларечных друзей. Мы отошли к рваным ящикам.
     - Как дела, Венька?
     - Да  никак.  Эта реформа... Мать ее... Партию разогнали, а нам сказали
как сможете так и устраивайтесь. Я сначала ткнулся в экономику, а  там  киты
уже  все захватили. Пока крутился, пока перестраивался, мой бизнес лопнул, а
партийные сволочи помочь отказались. Вот теперь сижу без  дела,  то  есть...
дело есть, да толку от него нет.
     Темнит Венька, но видно дело у него действительно паршиво.
     - И что же дальше?
     - А  ничего.  Один старый кит предложил одно дельце, может и повезет. А
ты то как?
     - Видишь, еще форму не снял. Буду искать работу.
     - Хочешь помогу. Сам бы пошел в одно место, да там крепкие парни нужны.
Меня встретил мой старый знакомый из органов, теперь он зам директора одного
предприятия, и предложил по старой дружбе найти  хороших  парней.  Вот  я  и
думаю, там ты точно подойдешь.
     - А что делать?
     - Шоферить.  Ездить  на  машинах  и  все.  Ты же курсы до армии кончил.
Помнишь, я сам тебя туда устраивал. А потом, практику прошел на КРАЗах.
     Мы допили пиво.
     - Может еще по одной?
     - Давай еще пятерняк. Сейчас принесу.
     Он опять без очереди добыл две кружки.
     - Если действительно сможешь, помоги.
     - Сейчас допьем и я позвоню. Чего время зря терять...
     Мы допили пиво и Венька, заняв у меня жетон метро пошел звонить.  Через
минут пятнадцать у меня в кармане был адрес неведомого мне предприятия.

     В  кабинете  директора  кроме  меня,  самого директора, сидел начальник
отдела кадров.
     - Где вы служили, Алексей Андреевич?
     - В тульской дивизии. Да там в анкете все написано.
     - Много чего здесь написано. Вот хотя бы. Знаю немецкий  язык.  Пишу  и
разговариваю свободно.
     - Но это действительно так.
     Директор и кадровик переглянулись.
     - Кто бы мог его проверить, Кирилл Мифодиевич?
     - А  вот  жена у Борис Григорьевича, она прекрасно знает немецкий, даже
раньше преподавала.
     Директор набрал номер телефона.
     - Борис Григорьевич, здравствуй. У нас здесь затруднение, берем  шофера
на  дальние  рейсы,  а  проверить его немецкий никто не может. Нет ли у тебя
знакомых, которые могли бы помочь.  Ах  жена.  Хорошо.  Записал  номер.  Да,
сейчас отпущу потом встретимся.
     Директор придвинул телефон ко мне и передал записку.
     - Позвони сейчас.
     Я  обомлел. На записке кроме номера телефона красовалась надпись: "Мари
Ивановне".
     - Здравствуй, Мари,- на стандартное "АЛЕ" ответил я по немецки.
     - Алешка, ты. Как ты меня нашел?
     - Сижу у директора одного предприятия и  нанимаюсь  на  работу.  Он  не
верит,  что  я знаю немецкий. Твой муж любезно согласился помочь и дал номер
телефона.
     - Идиот.
     Трубка выдержала большую паузу.
     - Позвони ко мне позже, только не вечером, а сейчас отдай трубку своему
директору.
     Я передал трубку.
     - Да. Прекрасно. Спасибо большое, Мари Ивановна... Так что,  берем  его
Кирилл Мифодиевич?- обратился директор к кадровику.
     - Возьмем,  такие  нужны.  Подучим его немножко, прикрепим к Клепикову,
напарник-то его умер, пусть с ним и поездит.
     - Добро. Оформляйте его и готовьте  все  документы,  вплоть  до  загран
паспорта.

     Клепиков оказался молодым парнем. В летнем комбинезоне, с челкой сбитой
на бок, он выглядел как мальчишка, который только что окончил школу.
     - Так  ты  теперь будешь моим напарником? Давно пора. Уже месяц не могу
вырваться от сюда. Теперь  мы  погоним  этого  коня,-  он  ласково  погладил
железный борт прицепа. - Зови меня просто Сережей.
     - А меня, Алексеем. Сергей, а что мы будем возить?
     - Куда  пошлют.  Если  за  границу,  то повезем туда фарфоровую посуду,
статуэтки, сервизы, все изделия нашей фабрики. Если в Россию, то  за  сырьем
или товарами.
     - Странно,  изготавливаем  фарфор,  а  часть  предприятия закрыта и под
усиленной охраной.
     - Ты про цеха пятый и седьмой,  так  там  зэки  работают.  Ты  еще  там
побываешь и все увидишь. Это когда грузиться будем.
     - А куда обычно маршрут за границу?
     - Австрия, Германия. В основном Европа. Скоро все узнаешь. Лучше скажи,
какие машины водил?
     - В основном КРАЗы и то до армии.
     - Не густо, но на этом коне быстро освоишься.
     Передо мной стоял почти новенький "Мерседес -Бенц".

     - Ты  представляешь  какая это шикарная машина,- говорил мне Сергей - У
"Мерседес-Бенца" 10-целиндровые дизели, гидроусилитель руля, скорость  около
98  км/ч.,  а  запас  топлива, дух захватывает, 400 литров только в два бака
тягача, а с дополнительными баками прицепа до 1000 литров.  Это  же  десятки
тысяч километров пробега.
     - А как сейчас дороги?- опять перевел я разговор на прозу.
     - Плохо. И дороги плохие и на дорогах плохо.
     - Неужели грабят?
     - Бывают  случаи  и грабят, и убивают. Понимаешь, нет в стране порядка.
Все  крупные  дороги  в  России  поделили  между  собой  различие  мафиозные
структуры.  Одни  взимают  дань с шоферов, другие грабят. Стало очень тяжело
ездить.
     - А милиция, ГАИ?
     - Эти все мафией куплены и ты увидишь еще такие экземпляры, что ахнешь.
Гаишники, например, помогут мафии тебя ободрать или обдерут сами.
     - А как же вы, дальнобойщики?
     - Где платим, а где и отбиваемся. Графики уж точно не  выдерживаем.  По
ночам  просто опасно стало ездить. Приходиться ночевать на крупных стоянках.
Не дай бог, если ночью застрянешь где-нибудь на дороге, то жди ограбления.
     - А оружие дадут?
     - Если за границу наш товар везем, то дадут. Да еще какое. Автомат  АК,
пистолет,  бронежилеты. Все это вооружение мы довезем до Бреста и там сдадим
на хранение. На обратном пути все нам вернут. Ты думаешь почему именно  тебя
взяли на эту работу. Во-первых, здесь нужны крутые парни, а ты прошел службу
в  ВДВ,  во-вторых,  ты  шофер  большегрузных  машин,  а  в-третьих,  знаешь
иностранный язык.
     - Неужели мы возим, такие дорогие грузы?
     - Еще бы, загляни в накладные, ахнешь. Там многомиллионные суммы.  Этот
фарфор и посуду за границей прямо рвут с руками и ногами.
     - Обратный груз от туда есть?
     - А  как  же.  Загрузят  аж  доверху.  Обратно чего только не везем, от
тушенки, до мебели, электроники и детских пеленок,-  Сергей  сделал  паузу.-
Вот  что,  мы  тут  с  тобой  заговорились,  а  время идет. Давай сегодня ты
ознакомишься с машиной, а завтра потренируемся в вождении. В конце месяца  у
нас пробный выезд.
     - Что это значит?
     - Обкатаем тебя по России.

     Я позвонил Мари.
     - Это опять я. Как ты живешь?
     - При  муже.  Кончилась принудиловка в школе и как тогда обещала, сразу
выскочила замуж, только за главного инженера.
     - Где-нибудь работаешь?
     - Зачем? Муж обещал обеспечить всем.
     - Что же ты делаешь днем?
     - Мечтаю. А в  свободное  время  болтаю  по  телефону  или  болтаюсь  с
подружками.
     - У меня до конца месяца есть несколько дней. Не хочешь встретится?
     - Может не надо, Леша?
     - Мне сейчас, что-то надо. Я очень хочу тебя.
     - Хорошо. Найди какую-нибудь квартиру, тогда я приду.
     - Я тебе завтра позвоню. Пока.

     До отъезда, я трижды встречался с Мари.




 * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *


     Сонное  утро  навалилось на город и несмотря на раннее время все дороги
забиты машинами. Мы ползем в этом потоке, отстаивая часами на перекрестках и
мечтаем поскорее выбраться на просторы дорожных трасс.
     Наша конечная цель -Чебоксары  и  как  я  понял,  меня  обкатывают  для
международных  перевозок.  Вроде  выскочили  из  города,  но  караван  машин
по-прежнему движется черепашьим шагом. Только за Ногинском  мы  вздохнули  с
облегчением и могли пойти со скоростью 60 км/час.
     - Мне  эта  дорога  очень  не нравиться,- говорит Сергей.- Хоть здесь и
есть автострады, но перед Владимиром дороги так разбиты, что того  и  гляди,
как бы не попасть в аварийное состояние.
     - Внимание. Пост ГАИ. Судя по количеству мундиров, нас остановят.
     - Да, что-то произошло.
     Нам действительно дают отмашку и мы тормозим на обочине, поднимая волны
пыли. Офицер в шлеме вежливо попросил показать документы.
     - Кроме пустых бочек, ничего нет?
     - Нет.
     - Откройте фургон, пожалуйста.
     Я вылезаю и вскрываю замки. Вонь химикатов обрушивается на наши головы,
но офицер  отважно  забирается  внутрь  фургона  и раскачивает каждую бочку.
Наконец он выскакивает, отряхивает руки и кратко бросает.
     - Закрывай.
     Мы его больше не интересуем и он вышел на дорогу  останавливать  другие
грузовые машины.
     - Что-то там у них происходит.
     - Похоже кого-то ловят.

     Мы  подъезжаем к дорожной закусочной "Лесная Сказка" и тормозим. Сергей
пошел заполнить кипятком термос. Вокруг машины появились  фигуры  девочек  и
молодых женщин.
     - Вы  куда,  не до Владимира? Возьмите меня с собой,- девушка с черными
озорными глазами пытается привлечь мое внимание.
     - Варька, ты опять вперед лезешь.
     Молоденькая девочка с еще не оформившейся  грудью  пытается  оттолкнуть
подружку.
     - Эй,  молодой,  зачем тебе эти дохлые крысы,- на скамейке сидит полная
девушка с оголенными до ляжек ногами.
     - Не слушайте ее. Я дешевле,- тихо говорит молодая девочка.
     - Сколько?- удивленно спрашиваю я.
     - Десятка.
     - Сколько тебе лет?
     - Тринадцать, но я все могу. Вы будете довольны.
     Появляется Сергей с термосом.
     - А ну, брысь отсюда.
     Девушки отшатываются и Сергей взбирается ко мне.
     - Этот отрезок дороги терпеть не могу. Одно блядство. Здесь все женщины
помешаны на разврате. В прошлый раз видел девочку, около девяти  лет  и  вот
так же напрашивалась.
     - Неужели берут?
     - При  мне  и взяли. Подъехал туз на "Мерседесе" и затянул ее в машину.
Трахнет где-нибудь в кустах и выкинет вон.
     - А заплатит?
     - Эти дуры самые дешевые в России. Десятку бросят им и все.
     Мы едем и я уже замечаю у  автобусных  остановок,  закусочных,  стоянок
шатающиеся фигуры женщин.
     - А милиция? Эти-то что?
     - Да  ничего.  Мзду  получают.  Я слыхал даже, некоторые мильтоны своих
дочерей сами на дорогу выводят.
     - Денег мало что ли?
     - Черт их знает. Может и мало.

     В Петушках нас опять останавливает милиция. Пьяный сержант  настаивает,
что  бы  мы  взяли  в попутчики "милую пассажирку". Красивая девушка в супер
короткой юбке, с огромными ресницами и презрительным взглядом  раскачивается
на пятках.
     - Бери,  что  осложнений хочешь?- брызжет слюной сержант.- Затюкаем вас
по дороге.
     - Залезай,- нехотя цедит Сергей.
     Я выскакиваю  из  машины,  заталкиваю  девицу  в  кабину  и  лезу  сам.
Проезжаем Петушки и тут девушка говорит.
     - Кто будет первый?
     - Заткнись, сучка,- шипит от ярости Сергей.
     - А  ты  попробуй,  выкинь  меня. Я вас в порошок сотру на этой дороге.
Платите, сосунки.
     - Алеша. Заткни ей пасть.
     Я хватаю ее за волосы, перегибаю через свои колени. Сдергиваю  трусы  и
перед  нами  забелела  голая  задница. Девушка начинает визжать. Первый удар
ладони был очень слаб. Мне неудобно правой рукой отмахивать на лево. Схватив
ее за ноги заталкиваю туловище вниз к коврику, так,  что  задница  оказалась
почти  с  правой  стороны. Где-то под ногами разносится дикий вой. Удар, еще
удар. На коже отпечатались багровые формы  ладоней.  После  десятого  удара,
надергиваю  трусики  и  пытаюсь  восстановить  "милую пассажирку" в исходное
состояние. Лицо у нее посинело и измазано разводами туши и слез. Звуков нет,
только судорожно открывается и закрывается рот. Мы едем молча.
     - Мне нужно выйти,- хрипит соседка.
     - После Владимира.
     - Мне надо сейчас.
     - Потерпи.
     Во Владимире опять попадаем в автомобильную кашу. Едем еле-еле.
     - Отпустите меня,- уже нормальным голосом говорит девушка.
     - Нет.
     - Вам ничего не будет.
     - Вытри лицо.
     Протягиваю ей грязную тряпку, вытащенную из бардачка. Она с  ненавистью
посмотрела  на меня и открыв свою крохотную сумочку, вытащила чистый платок.
Сережа подал кронштейн, в который было вделано запасное  зеркальце.  Девушка
вытерла лицо и нанесла слой пудры на кожу под глазами.
     Мы проехали Владимир и Сережа остановился.
     - Вылезай.
     Первым опять выскочил я и помог слезть пассажирке. Когда залез обратно,
она опять изменила цвет лица до красного.
     - Сволочи,  подонки.  На  клочки вас изрежу на обратном пути. Лучше мне
больше не...
     Мы недослышали конца фразы, машина вывела нас на прямую дорогу.
     - Сволочная милиция. Сплошные сутенеры.  Но  ловко  ты  ее  по  заднице
отхлопал.  Готов голову отдать на отсечение, что она сейчас где-нибудь ревет
от ярости в три ручья.
     Нас  обогнала  машина  ГАИ  и  гаишник  замахал  в  окно  рукой  требуя
остановиться.
     - Неужели эта стерва, заложила нас?
     Мы остановились.
     Гаишник подошел к кабине со стороны Сергея.
     - Зачем Варьку обидели?- спросил он.
     - Сколько?- ответил Сергей.
     - Сотняга.
     - На.
     Мы обогнули машину ГАИ и до Вязников доехали без приключений.
     В  Дзержинске  решили  намного  отдохнуть  и  остановились  на  круглой
площади. Город химиков праздновал день физкультурников.  Пьяная  молодежь  в
майках и трусах направлялась к стадиону, построенному недалеко от вокзала. В
мою  дверцу постучали. Два парня с бутылкой водки стали предлагать выпить за
рождение дочери и  только  я  их  уговорил  уйти,  как  появилась  смазливая
личность.
     - Парни, забросьте в Нижний товар.
     - Катись...
     Я закрыл дверцу и тут три амбара очутились передо машиной.
     - Гоша, тебя кто-то обижает?
     - Да вот эти, отказывают мне перевезти посылку Васеньке.
     - Ты, говно, знаешь кому отказываешь?
     - Сережа трогай, здесь очень запахло.
     "Мерседес-Бенц"  взвыл  и  мы  поехали  к центральной дороге. В боковое
зеркальце было видно, как парни что-то переговариваясь побежали  к  вокзалу.
Мы  проехали  2  километра  и  Сережа предложил поменяться местами. Я сел за
руль.

     Перед Нижним нас остановил пост ГАИ. Я спрыгнул на асфальт  и  очутился
перед юным лейтенантом.
     - Что везете, ребята?
     - Пустые бочки для хим. комбината.
     - В Чебоксары?
     - Да.
     - Просьба к вам, не задерживайтесь в Нижнем.
     - Что произошло, лейтенант.
     - Васенька, в городе шалит. Судя по всему, вас ждет.
     - Кто это.
     - Достопримечательность такая.
     - А откуда вы-то знаете?
     - Звонок был, чтоб предупредил когда проедете. Ох, я бы всю эту сволочь
закопал.  Сталина  на них жалко нет. Все испоганили гады. Вы проезжайте, а я
через пол часа позвоню.
     - Спасибо, лейтенант.
     Я крепко пожал ему руку.

     - Эти крутые ребята из Дзержинска, предупредили своих в Нижнем, что  бы
те встретили нас,- сказал я Сережке.
     - Ты  закрой  окна и не высовывайся,- встревожился он.- Я этих подонков
знаю. Эх, была бы пушечка у нас. Как за границу едем, так вооружают,  а  как
по  родной  матушке России катим, так безоружные. А здесь, в глубинке, дряни
больше.
     В Нижнем  Новгороде,  мы  спокойно  проехали  набережную  Волги  и  уже
проскочили  пригород,  как  нас  стал  нагонять  "Мерседес"  и  "Жигуленок".
Запруженная дорога не давала им возможности  обогнать  нас  и  они  отчаянно
сигналили.  Наконец  на  дороге  возник  просвет  и "Жигуль" рванулся к моей
дверце. Парень подстриженный под бобрик,  сигналил  мне  руками,  что  бы  я
остановился. Когда его терпение иссякло он вытащил пистолет и направил ствол
на  стекло.  Я  крутанул  руль  в  лево.  "Жигуль"  шарахнулся  от меня и...
врезалась в следующий ряд машин. Поток машин  резко  оборвался.  Больше  нас
никто не преследовал.
     Ночью мы въехали в Чебоксары.

     Утром, на хим. комбинате мы получили взамен пустых, заполненные бочки.
     - Может,   поедем  окружным  путем?-  спросил  Сергей.-  Мы  уж  больно
наследили на этой дороге.
     - Нет уж. Давай пробиваться обратно.
     Без приключений доехали до Нижнего. Город бурлил своей жизнью и  никому
до  нас  не было дела. Проехали спокойно через него. Вот и пост ГАИ, где нас
предупреждал лейтенант. Он по-прежнему стоит у своей вышки.  Я  останавливаю
машину и перебегаю шоссе.
     - Здравствуй, лейтенант.
     - А, это вы.?
     - Нам тогда удалось проскочить.
     - Вам  повезло.  Вчера  "Жигуленок"  Васеньки  попал  в аварию. Чего-то
шарахнулся в соседний ряд. Теперь  Васенька  в  реанимации.  Хоть  бы  сдох,
собака.
     - А где он попал в аварию?
     - Да при выезде из Нижнего на восточном шоссе.
     - Ну, ладно, лейтенант, пока. Удачи тебе.
     - Проезжай. У Москвы будь осторожен, там кого-то ищут.

     До  Владимира ни кто нас не остановил. Мы опять в потоке машин и ползем
через город еле-еле. На перекрестке подлетел парень.
     - Мужики, девочек не надо?
     - Не надо.
     Он бросился к следующей машине.
     - Это какой-то блядский район, от Владимира до Ногинска,- говорю я.
     - Каждая дорога чем-нибудь отличается. Здесь блядством,  там  поборами,
там грабежом. Смотря какой мафиози руководит данным участком.
     - А спокойные дороги есть?
     - Они раньше были.
     У Петушков видим знакомую фигуру Варьки. В той же короткой юбчонке, она
стоит на обочине и поднимает руку при виде нашей машины. Мы останавливаемся.
     - Ты разве нас не узнала?
     - Наоборот, жду.
     - Зачем?
     - Вернуть деньги.
     Она швырнула сотенной бумажкой мне в лицо. Бумажный комок стукнул в лоб
и упал на резиновый коврик
     - Может тебя опять отшлепать?
     Презрительно посмотрев на меня, она пошла прочь.
     - Чтобы вы, сдохли.

     Опять стоим у забегаловки "Лесная сказка". Прежних девочек не видно, но
нас обступил новый контингент.
     - Ребята, возьмите с собой. Не пожалеете.
     Худая,   длинноногая   девочка,  держит  руку  на  распахнутой  дверце.
Остальные девочки стоят за ней полукругом.
     - Ты, в каком классе?- спрашиваю я.
     - Я уже взрослая. Я все умею.
     Появился Сергей.
     - А ну детсад, кыш отсюда.
     - Я все умею,- в отчаянии повторяет девочка.
     - Где у тебя эта сотняга,- вдруг спрашивает Сергей.
     Я шарю под ковриком и нахожу смятый комок.
     - На и вали прочь.
     - Это мне?
     - А кому же.
     - Но я ничего не сделала.
     - И слава богу.
     Мы отъезжаем, а девочка, в окружении своих "коллег", все стоит,  прижав
сотенную к плоской груди и смотрит в след.
     - Как  мне  хочется  перестрелять местных правителей,- вдруг взрывается
Сергей.- Все же видят и никто ни чего не предпринимает. Это называется новые
экономические отношения. Тьфу. А не будет у нее денег сегодня,  так  сутенер
забьет. Они держат здесь всех женщин за глотку, начиная от старух, замужних,
девушек и детей. Сволочи. Всех выгоняют "работать" на дорогу.

     На  этот  раз,  на  всех постах ГАИ спокойно. Мы доезжаем до Ногинска в
каше машин. До Москвы рукой подать.



 * ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ *


     Я прошел  проверку  и  через  две  недели  после  поездки  в  Чебоксары
отправился в новую командировку, за границу.
     Мы  выехали  из  Москвы  дождливым  утром.  За рулем на правах старшего
Сергей. Как только столица осталась позади, я и напарник натянули под рубахи
бронежилеты.
     - Спокойней на душе будет,- говорит Сергей.- Сейчас еще ничего,  а  вот
проедем первые сто километров, там начнется.
     Он  ошибся. Все началось после Можайска, когда мы махнули уже около 130
километров. На перекрестке стоял, накрытый плащом, гаишник.  За  его  спиной
стоял мотоцикл с коляской.
     - Это побирушник,- сказал Сергей.- Он берет немного. Ему надо дать.
     Милиционер замахал палочкой. Машина остановилась перед ним.
     - У вас превышение скорости,- усталым, монотонным голосом произнес он.-
Платите штраф.
     Сергей  вытащил  сотенную  и  дал  ему.  Даже  не спросив квитанции, мы
тронулись с места и машина поехала дальше.
     - Видишь ли сейчас дождь, а обычно до Можайска меня раньше  обязательно
обдирали  один  или два раза. Там есть один нахал, так он даже не говорит за
что, а просто протягивает руку.
     - А если им не дать?
     - Ты же видишь на шоссе кругом посты ГАИ по натыканы. Этот гусь сообщит
на следующий пост, там остановят, проведут  техническую  проверку,  проверку
груза.  Обязательно  что-нибудь  найдут  и  начнется.  Хорошо  если  штрафом
отделаешься.
     - Так что, каждый пост берет?
     - Нет, это как бы плата за въезд в район. Гаишники одного района  берут
только один раз. Редко, когда два. Но погоди, это пока еще цветочки.
     Сергей   помолчал.  Маятником  работал  очиститель,  то  исправляя,  то
коверкая панораму дороги. Дождь не прекращался.
     - После Ярцево, ты за руль сядешь,- вдруг сказал он.

     Мы еще не успели доехать до Ярцево, а я уже вынужден был сесть за руль.
После Вязьмы мы  заметили  на  одном  из  постов  ГАИ  много  народу.  Кроме
милицейских  было  двое  гражданских  и  двое  в  защитной форме с короткими
автоматами Калашникова. Милицейские отмахнули нам палочкой и мы подъехали  к
этой группе.
     - Ваши документы,- запросил капитан ГАИ.
     Я  передал  ему документы. Двое гражданских подошли сзади и через плечо
капитана тоже изучали их. Я обратил внимание на тех, кто  стоял  недалеко  в
защитной  форме.  Что-то  больно знакомое бросилось в глаза. Азиатские лица,
усы... Да это же они, туркмены, те кого я встретил на заставе во время  боя,
а потом доставлял в изолятор в поселок. Что за чертовщина, они живы и здесь?
     - У  вас  только  посуда,  больше  ничего  нет?-  оторвал  мое внимание
гражданский.
     - Нет.
     Подлетел один из милиционеров.
     - Все двери фургона опечатаны, пломбы не вскрыты.
     - Хорошо.
     Капитан передал мне документы.
     - Одну минуточку,- сказал один из гражданских.- Сейчас  идет  дождь  не
прихватите  одну  гражданку.  Ей  нужно до Смоленска, а транспорта как назло
нет.
     Не спрашивая нашего согласия, он повернулся  к  будке  и  стал  кому-то
махать рукой.
     - Люся, иди сюда.
     Двери  будки  открылись  и показалась шикарная девица в узкой юбчонке с
талией Лолобриджиды и бюстом Мэрлин Марло. Она  придерживала  полиэтиленовую
косынку над головой.
     - Транспорт  есть,  как  раз  до Смоленска,- продолжал обращаться к ней
гражданский.- Везут посуду,- почему-то добавил он.
     Девица подошла к машине. Я выпрыгнул из кабины и помог ей  забраться  в
нее. Капитан махнул рукой и машина тронулась с места.
     Сидя  между  нами,  Люся  сразу  же занялась своим туалетом. Из сумочки
появилось зеркальце, помада и тушь.
     - А меня звать, Люсей. А вас как, мальчики?-  спросила  она,  кривляясь
зеркальцу.
     - Меня, Сережей, а его Лешей,- выскочил первым Сережа.- Домой едете?
     - Что вы ребята, у меня везде дом. До Ярцево далеко?
     - Километров сто.
     - Можно я у вас полежу?- она мотнула головой в сторону спальных полок.-
Больно замоталась за целый день. Все время в пути.
     - Иди,- разрешил Сергей.
     Она змеей вползла на полку.
     - Ого, а у вас здесь автомат.
     - Где ему еще-то быть...
     Наступила  молчание.  Прошло  минут сорок, мы не разговаривали, боялись
разбудить нашу гостью. В боковом зеркальце я  уже  тридцать  минут  наблюдаю
двигающийся  за  нами КАМАЗ с брезентовым тентом, для людей. Он не прилагает
усилий обогнать нас или отстать.
     - Мальчики,- вдруг мы услышали сзади голос,- вы не остановитесь  здесь.
Мне нужно в туалет.
     Машина визжит тормозами и прижимается к обочине. Мне показалось, что из
ближайших  кустов  выскочила  фигура  и прижалась к задней стенке фургона. Я
распахиваю  дверку  и  иду  вдоль  стенки.  Чуть  пригнувшись,  вижу   ноги,
незнакомец меня ждал.
     Прыгаю  за  угол  и  рука  человека  впустую рассекла воздух. Он держал
пистолет за ствол и пока его пытался перехватить, я ударил  его  в  челюсть.
Незнакомец  въехал в дверцу фургона. После второго удара он пополз по стенке
вниз. Пистолет выпал из рук и шлепнулся в лужу.
     Сейчас же от очереди автомата  загремел  фургон.  Прыгаю  в  сторону  и
скатываюсь к кустам. Недалеко от нас стоит КАМАЗ и двое людей из Калашникова
поливают  фургон  и придорожные кусты. Делаю петляющую перебежку по кустам в
сторону нашей кабины, но  что  это.  Из  открытой  дверцы  кабины  выползает
женская нога, за ней другая и появляется Люся с нашим автоматом на руках.
     "Сучка, что же она сделала с Сережкой",- подумал я.
     Она  не  ожидала  моего  появления из кустов и рухнула на мокрую бровку
после того, как я зацепил кулаком в ее носик. Я вырвал из ее рук  автомат  и
бросился в зеленую, спасительную гущу леса.
     Мне  пришлось  бежать  в  сторону  КАМАЗа  немного, метров 50 и когда я
вылетел на шоссе, то оказался позади  этой  машины.  Три  человека,  один  в
гражданском  и двое в защитной форме, стояли перед КАМАЗом и смотрели на наш
"Мерседес-Бенц". Они не стреляли, они чего-то ждали.  Отскочив  в  бок,  так
чтобы  они  были  все  у  меня перед глазами, я выпустил ровной рукой больше
половины диска в их, прикрытые кепи, затылки и когда последний был  отброшен
пулей метра на два, в два прыжка очутился у дверцы.
     В кабине сидел тот мужчина, который навязывал нам Люсю на посту ГАИ.
     - Вылезай,- приказываю ему.
     С  ужасом  глядя  на  ствол  автомата, он на негнущихся ногах выполз из
машины.
     - Не стреляй,- уже хрипит он,- ты меня не можешь убить.
     - Руки на капот. Пошевеливайся скотина.
     Обшариваю его. Нахожу "Макаров" и документы на имя майора  МБ  Миронова
С.Т.
     - А теперь говори. Кто послал? Зачем? Да говори же.
     Ствол ударил по позвоночнику.
     - Хорошо,  хорошо.  В  управление  пришел  сигнал, что везут за границу
крупную партию наркотиков. Приказано проверить все дороги и все машины.
     - Это все твои люди?
     - Нет. Один из убитых капитан из  МБ,  а  остальные  ребята  из  группы
Садарова.
     - Как ты сказал, Садаров? Его случайно не Садыком кличут? Кто это?
     Майор молчал. Я ударил его стволом в копчик.
     - Ай,- взвыл он,- это крупнейший авторитет среди деловых людей.
     - Чем же занимается крупнейший авторитет? Да говори же, скотина.
     - Он распространяет наркотики в России и СНГ.
     - Так вот выходит с кем МБ работает.
     - Мы не виноваты, это распоряжение из центра.
     В  это  время  на  подламывающихся ногах из-за фургона показалась Люся.
Боже, какой у нее страшный был вид. Верхняя губа и нос расползлись по  лицу.
Кровь и тушь измазали не только физиономию, но кофточку и юбчонку.
     - А  это  кто?-  я  схватил  майора  за  волосы и повернул его голову в
сторону Люси.
     - Шлюха. Завербована МБ для мелких операций.
     - А ну иди сюда,- крикнул я ей.
     Она послушно заковыляла, старясь не смотреть на трупы, подошла к КАМАЗу
и села на ступеньку.
     - Так почему вы выбрали нас? Нашу машину?
     - МБ связано с интерполом, а там просили помощи. Мы проработали с  ними
год  и  проведя  анализ  убедились:  во-первых,  что  наркотик явно русского
происхождения, сильнее всех поступающих другими каналами; во-вторых, взят на
учет весь транспорт постоянно курсирующий за границу и обратно. Мы выяснили,
что часть наркотиков поступает  крупному  дельцу  европейского  наркобизнеса
господину Шелевичу. А с его компаниями, деловые связи имеете и вы.
     - А что, Садаров, рвется в Европу?
     - Он уже почти там.
     - Подонок,-  хрипит  голос  Люси,-  дерьмо. Ты уже покойник, неужели не
понял.
     - Молчи, ты еще не поняла, во что мы вляпались. Посмотри вокруг.
     - Садаров вам платит?
     - Подкидывает кое-что. Но я знаю, что в центре, весь отдел МБ по борьбе
с наркотиками куплен Садаровым.
     - Почему  же  Садаров  нападает  на  транспортные  машины,  а  не  ищет
источники появления наркотиков?
     - Зачем.  Важнее  перехватить артерию поступления наркотика конкуренту.
Источников можно понаделать сколько угодно.
     - Откуда взял этих таджиков Садаров?
     - Это бывшие пленные из оппозиции, он их выкупил у военных.
     - Вот оно что. Теперь слушайте меня.  Сейчас  вы  побежите,  вон  туда.
Вставай дура.
     Я поддал Люсе ногой.
     - Вперед, бегом.
     Когда они отбежали метров на пять, я расстрелял их остатками патронов в
диске.  Антошка,  я  отомстил  за  тебя  и  не  там  на  границе, а в центре
европейской России.

     Странно, почему на шоссе не проехала ни одна машина.

     В кабине "Мерседес-Бенца" пахло хлороформом  и  Сережа  мирно  спал  на
руле.  Тряпка  с уже испарившимся зельем, лежала у него на коленях. Я открыл
дверцы, чтобы проветрить машину. Теперь, что же мне делать с  кучей  трупов?
Вдруг  глухо  стукнула  стенка  фургона. Возвращаюсь назад и вижу стоящего у
дверцы фургона качающегося парня, того самого, которого  я  отделал  первым.
Надо же, про него-то я и забыл.
     - Как ты себя чувствуешь? Ты можешь шевелиться?
     Он ошалело смотрит на трупы, на меня и кивает головой.
     - Пойдем, ты мне поможешь.
     Он  не  двигался.  Пришлось  подойти к луже и выловить пистолет. Парень
сразу закивал головой.
     - Бери под мышки первого, я его за ноги, понесем в машину.
     Как послушный автомат, он с  заплетающимися  ногами  помог  перебросить
трупы в кузов КАМАЗа.
     - Теперь лезь сам, я поведу эту машину.
     Парень послушно полез через борт и когда ко мне повернулся, я выстрелил
ему в лицо. Он улетел в глубь кузова и мягко шлепнулся на трупы.
     Вдруг в кабине забормотал голос динамика. Я подошел.
     "Товарищ  майор,  скоро  всех пропускать можно? Здесь набралось столько
машин."-  запрашивала  миниатюрная  радиостанция,   брошенная   на   сиденье
водителя.
     Я расстрелял баки КАМАЗа. Машина вспыхнула и взорвалась.

     Сережу  пришлось  отпихнуть  на  свободное  место  и  я  сел  за  руль.
"Мерседес-Бенц" послушно рванулся в путь. Сзади бушевал огонь.

     Теперь  моя  голова  была  забита  решением  непонятных   вопросов.   Я
автоматически крутил баранку и все не мог понять почему остановили нас? Если
бы  мы  везли  наркотик, тогда где и кто его загрузил? И куда? На заводе-все
открыто. Посуду и статуэтки мы с Сергеем принимали сами. А теперь, что будет
с нами дальше. Как нас встретят на дороге и как отреагируют и мафиози  и  МБ
на эту бойню.
     Через километров 13 я увидел скопление машин и много милиции. Подъезжаю
к посту ГАИ. Ко мне подошел лейтенант.
     - Что там такое? Скоро будем пропускать машины?
     - Там горит КАМАЗ и никого нет.
     - А как вы там оказались, ведь дороги с той стороны прикрыты?
     - Мы  там  давно,  два  часа  ремонтировались.  Меняли первый скат. Вон
напарник, совсем замучился, спит как сурок.
     Лейтенант обошел машину, залез на ступеньку и обнюхал Сережу.
     - И правда спит. Ну, проезжайте быстрее.

     За Ярцево опять нарвался  на  гаишника  с  мотоциклеткой.  Этот  тип  в
блестящем  шлемофоне нагло потребовал 1000 рублей. Я уже был накачан злостью
за все предыдущее и соскочив со ступеньки своей машины, обхватил гаишника за
плечи, вырвал его из мотоцикла и грохнул об асфальт.
     - Да я...,- заверещал тот, пытаясь приподняться.
     - Ах ты, поганка.
     От удара ноги тот покатился по дороге. Бешенство овладело мной.  Сорвав
радиостанцию с его шеи, растоптал ее ногами, а из мотоцикла вырвал и выкинул
в кусты ключ.
     - Если еще запросишь хоть копейку, уничтожу и не советую со мной больше
встречаться, подонок.
     Гаишник сидел на асфальте и скулил, как побитая собака.

     Отошел  только  за  рулем.  До  Смоленска  никто  нас  не  тронул  и не
останавливал.
     Сергей отошел перед городом.
     - Где это мы?- спросил он зевая.
     - У Смоленска.
     - А где Люся?
     - Люся сошла...
     - Слушай, так башка болит. Ничего не помню, вырубился где-то на дороге.
Поворачивай направо, уже поздно, мы здесь в городе заночуем... А ты ничего в
дороге не натворил.
     - Люся сошла с ума.
     - Как так?
     - Я выскочил из машины, мне тогда показалось, что  кто-то  прячется  за
ней, а она за мной с автоматом.
     - С нашим?
     - Конечно.  За  нашей  машиной  был КАМАЗ и от туда выскочило несколько
человек. Люся их перестреляла как собак.
     - Да что ты говоришь. А потом?
     - Один все же умудрился дать очередь в ответ и Люсю наповал.
     - Ну и дела, а что же было со мной?
     - Тебя усыпили.
     - Люся?
     - Да.
     - Теперь сверни налево. Вон стоянка, вставай в  тот  промежуток  машин.
Вот  это  я  проспал  события.  Я  сейчас  пойду  схожу  в город, сообщу все
начальству, посторожи машину.
     Эта ночь прошла спокойно. Дождь кончился.

     Выехали поздно, часов в 10. Все дороги забиты и наконец  опять  Минская
автострада.  За  Гусино  граница  с Белоруссией. Наши документы и таможенные
декларации быстро проверили и  без  затруднений  мы  въехали  на  территорию
сопредельного  государства.  Боже  и  здесь  такие же рвачи, как в России. В
каждом районе гаишники тянут лапу.
     Сережа стал очень часто поглядывать назад  и  я  почувствовал,  что  он
нервничает.
     - Что ты там увидел?
     - Мне кажется, что-то непонятное твориться с задним скатом.
     - Давай посмотрим. Останови машину.
     - Четно  говоря,  мне  не  очень  хочется  останавливать  машину в этих
поганых местах, но видно придется. Возьми, на всякий случай пистолет, пошли.
     Машина встала на обочине и мы подошли к задним скатам. Чутье не подвело
Сергея. Левая задняя рессора фургона ощетинилась длинными полозьями листами.
Сама она вместе со "стремянкой" завалилась назад. Одного  из  мощных  болтов
как не бывало.
     - Сволочь,-  матерится  Сергей,-  только  бы  добраться до какой-нибудь
сварки.
     - Сейчас-то что будем делать?
     - Если не выпадет коренной лист, рессора никуда не денется. Она  прочно
сидит  на  оси, но полозья необходимо вернуть в исходное положение, иначе мы
их потеряем, а тогда нашей поездки за  границу  не  бывать.  Сейчас  возьмем
кувалду и начнем работать.
     - Почему же свалился болт?
     - Смотри.  Видишь борозда. Пуля АК прошла. Хоть ты и говоришь, что Люся
стреляла в сторону КАМАЗа, однако вся задница фургона в отметинах от пуль.
     - Она думала что все мертвы, а один все же был жив, умирая  успел  дать
очередь, зацепил ее и машину.
     - Ладно, бери кувалду, она за топливным баком.
     Мы по очереди лупим кувалдой по полозьям. Расстояние между парами колес
не позволяет  по-настоящему  размахнуться  и удары получаются смазанными, но
листы рессоры по миллиметру возвращаются назад.
     Раздается скрип тормозов. Из замызганного ГАЗа вываливается  в  грязном
ватнике личность.
     - Мужики, помощь не нужна?
     - Иди ты...?- раздосадовано говорит Сергей.
     - Ну, ну... А это не хочешь?
     Из подполы ватника появляется обрез.
     - Вот  что,  ребята, открывайте дверь фургона и перегружайте все сюда,-
он кивает на ГАЗ.
     И этот беспредел среди бела дня. Я скорчившись  под  фургоном  не  вижу
лица  мужика.  Пистолет  у меня за пазухой. Отбрасываю кувалду, достаю его и
почти в упор стреляю в  замызганный  сапог.  Раздается  дикий  вопль.  Обрез
падает  на  асфальт.  Выползаю  на  дорогу  и бегу к ГАЗу, распахиваю дверцу
шофера и застываю в недоумении... За рулем сидит мальчишка.
     - Не убивай дядя,- с испугом говорит он.
     Возвращаюсь к Сергею. Тот держит  обрез  в  руках,  а  мужик  сидит  на
дороге, держится за ногу и раскачивается.
     - Что с ним делать?- спрашиваю напарника.
     - Ничего. Сунем в машину пусть едет в больницу.
     Мы  вдвоем  поднимаем мужика и заталкиваем в кабину. Сергей туда же под
коврик запихивает обрез.
     - Ну его, хлопот больше.
     - Он же может выстрелить?
     Сергей протягивает ладонь, на ней пять длинных патронов.
     - Ну, ты, трогай,- кричу я шоферу.
     Машина срывается и  исчезает.  Мы  приходим  в  себя  и  начинаем  бить
кувалдой дальше. Наконец листы рессоры сошлись.
     Едем   медленно,   скорость   около   30-40   км/час.  Через  пол  часа
останавливаемся и опять лупим кувалдой, а до Минска где-то  километров  130.
Как  назло  ни  в одной коммерческой придорожной фирме, обслуживающих машины
нет сварочного поста. Опять прошло пол часа, опять бьем по рессоре  кувалдой
и  опять  грязные  лапы  гаишников  тянут  и тянут рубли. В Минск приехали к
вечеру. Засунули машину на платную стоянку и пошли отсыпаться в гостиницу.
     Утром мы разыскали мастерскую, где можно производить сварку и подогнали
свою машину туда. После ремонта выезжаем  на  трассу  Минск-Брест.  Это  уже
похоже  на Европу. Даже гаишники здесь нормальные. Выжимаем из машины под 80
км/час. и через пять часов подъезжаем  к  длинной  очереди  грузовых  машин,
ждущих досмотра для выезда за границу.
     Идем  с  Сергеем  в склад спец. части, где сдаем оружие. В таможне нашу
машину выделили из очереди и отвезли  на  досмотровую  площадку.  Энергичная
молодая  женщина  руководила  разгрузкой  и осмотром машины. Пригнали собак,
которые обнюхали весь  наш  товар  и  всю  машину.  Обстучали  и  обковыряли
буквально  каждую деталь в машине. Целая группа людей прощупала весь фарфор,
все тарелки, наборы, фигурки мишек и дворянок.
     - Все в порядке.- сделала заключение женщина.
     - Не нравиться мне все это,- сказал мне Сергей.- Первый раз подвергаюсь
такому унизительному досмотру.
     На площадку вышел солидный гражданский.
     - Ну, как?- спросил он женщину.
     Та пожала плечами.
     - Ничего. Проверили каждый винтик. Ничего.
     Гражданский махнул рукой, потом обратился к нам.
     - Кто из вас Соловьев Алексей Андреевич?
     - Я.
     - Поидемте со мной.
     - Не дрейфь Лешка,- проводил меня возглас Сергея.

     В небольшой комнатке за столом сидела женщина.
     - Здравствуйте. Вы Соловьев. Очень хорошо. Я вас  постараюсь  долго  не
задержать. Я следователь республиканской прокуратуры Мишина Тамара Андреевна
и меня интересуют события произошедшие недалеко от Ярцево. Я гналась за вами
от самой Москвы и слава богу успела вовремя. Итак начнем.
     После   процедуры  оформления  допросных  листов,  я  рассказал  Тамаре
Андреевне, версию, которую изложил Сергею.
     - Когда вы уезжали, трупы остались лежать перед КАМАЗом?
     - Да.
     - А тело Люси, находилось где?
     - У угла фургона.
     - И вы не прикасались к нему.
     - Прикасался. Я взял автомат. Он же наш и подотчетен нам.
     - А как она стреляла на вскидку или целясь.
     - Я был за ее спиной и мне кажется она  стреляла  от  живота,  выпустив
весь диск .
     - Мы  сейчас проверили ваше оружие на спец складе и действительно нашли
ее пальцы на цевье автомата и на диске. Одно не могу понять, Люсю ни кто  из
друзей  и  знакомых  не  видел,  чтобы  она  хоть  раз  была  в тире, или на
стрельбищах, а здесь она одной очередью во всех попала.  Вы  не  подскажите,
как стояли люди, когда Люся стреляла.
     - В  кабине  заговорил динамик радиостанции, у крайних, которых я видел
из-за стенки фургона головы были повернуты в ту сторону.
     - Хорошо, Алексей Андреевич. Подпишите протоколы, вы свободны.

     Товар уже сложили и заднюю дверцу фургона опечатали.  Сергей  сидел  за
рулем.
     - Ну как? Все в порядке?
     Я кивнул головой.



 * ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ *


     Польшу  мы проехали спокойно, а на территории Германии, мы опять прошли
унизительный  досмотр  с  собаками.  Самое   интересное,   что   там   опять
присутствовал,  тот  самый  гражданский, которому отчитывалась наша таможня.
Опять ничего не нашли.
     В Дортмунде наконец-то сдали груз на склад фирмы заказчика.
     - Подождите три дня,- сказал менеджер фирмы, - мы вас загрузим  товаром
для обратной дороги и все документы подготовим.
     Мы нашли в городе приличный отель и прежде всего выспались.
     Утром   я   пошел   осматривать  город.  Опять  мысли  одолевали  меня.
Следователь ведь сразу перешел к моей версии, о  которой  я  говорил  только
Сергею. Может быть Сергей все доложил своему начальству, а те в прокуратуру.
Черт знает что. Натыкаюсь на кафетерий прямо на асфальте, сажусь за столик и
тут же подлетает официант.
     - Что будете заказывать?
     - Чего-нибудь мясное есть? Кусок жареного мяса, например?
     - Сделаем.
     - Гарнир ваш и пива.
     Официант исчез.
     - Разрешите к вам присесть.
     Передо  мной  опять  стоит  тот  гражданский,  кому отчитывались все на
таможнях.
     - Садитесь. Я вас уже вижу третий раз. Вы что преследуете меня?
     - Нет. Я преследую ваш груз.
     - Мы его уже сдали.
     - Я не об этом грузе, не о посуде, я о наркотиках.
     - Простите как вас величать и кто вы?
     - Меня звать Максим Петрович, я представляю Европейский отдел по борьбе
с наркотиками. Вот мои документы.
     - Странно, русский и в таком заграничном отделе.
     - Пора уже  всем  цивилизованным  странам  объединиться,  чтобы  сообща
бороться  против  этой  заразы.  Наркотик  перемещается по всем континентам,
охватывая почти все страны.
     Официант принес мне мясо и пиво.
     - Принесите мне тоже самое,- попросил Максим Петрович.
     Когда официанта не стало, он продолжил.
     - Это ваш первый рейс?
     - Да. Но я вас тоже хочу спросить. У нас в России есть  МВД,  МБ,  ФСК,
разве вы не сотрудничаете с ними?
     - Сотрудничаем.  В  этих  организациях  везде  есть  отделы  или группы
которые занимаются наркотиками.
     - И как, успешно?
     - Практически, нет.
     - А как вы думаете почему?
     Максим Петрович задумался.
     - Разные  наверно  причины.  Нет  осведомителей,  нет   опыта,   слабая
техническая  подготовка,  сам  уровень  знаний  сотрудников не соответствует
международным критериям и стандартам, да мало ли причин.
     Принесли мясо Максим Петровичу.
     - А может их купить наркомафия?
     Пауза затянулась. Максим Петрович жевал мясо и размышлял.
     - Наверно может. Здесь бывают такие случаи, наверно возможно  это  и  в
России.
     - А  вы не можете мне рассказать, какие группировки в России занимаются
этим делом?
     - Очень  много  хотите,  молодой  человек.  Информация-  самый   ценный
капитал.
     - Но я думаю, что этот капитал, можно найти в каждой газете в Германии.
     - Есть, да не все.
     - А кто такой Шелевич?
     Мясо чуть не застряло в горле у Максим Петровича.
     - Шелевич,  он  же  Шелтон,  он  же  Харт,  он  же  Костоманис  один из
крупнейших  наркодельцов  в  Европе.  Он  держит  здесь  в  Европе   десятки
подставных  фирм,  которые  занимаются  переработкой  поступающего  сырья  и
продажей его фасовок через посредников. Откуда вы знаете Шелевича?
     - Вы кажется сказали, что информация- самый ценный капитал.  Я  же  вас
попросил немного. Какие группировки занимаются наркотиками в России?
     - Да, с вами не соскучаешься. Хорошо, я поделюсь, Алексей Андреевич, но
и вы мне расскажете, что вы знаете. Идет?
     - Давайте.
     - Помимо всякой мелюзги: Чванидзе, Горькавый, Супронь и других в России
существует  четыре  крупных дельца по производству и продаже наркотиков. Они
же фактически и разделили зоны влияния. В Сибири два района: Приморский,  от
Тихого  океана  до Байкала и Новосибирский до Уральских гор. Одним руководит
господин Каратаев, другим- Семгин. Очень энергичные люди. Наркотики: сырец и
фасовка  поступают  к  ним  в  основном  с  азиатских  регионов.  Там   свои
технические  трудности,  но  мы успешно воем с ними. Другое дело Европейская
часть России. Здесь сложнее. Тоже две зоны влияния: одна южная, руководит ей
Альмар Садаров, северной-  Дмитрий  Мальков.  Здесь  дела  похуже.  Мальков,
бывший  секретарь  райкома, технически грамотный мужик, собрал кучу толковых
специалистов и гонит синтетический наркотик во все страны Европы и у себя на
родине.  Причем  наркотик  такой,  что  превосходит,  по   своим   качествам
обыкновенный героин раз в 50. Поэтому фасовка его составляет 0,001 грамма на
100 грамм добавок. Мальков отлично законспирировал свое производство, создал
несколько  отвлекающих фирм. Одним словом, продумал все до мелочей, особенно
транспортировку и мы его не разу не поймали, хотя здесь ловим перекупщиков с
его зельем. Другое дело Садаров, этот получает сырье с Ирана, Ирака,  Турции
и  даже  Туркмении и Казахстана. Альмар тоже умен, имеет своих перевозчиков,
свои подпольные лаборатории, мы их, кстати, частенько накрываем, когда среди
нас нет подонков. Правда перевозки у них  составляют  небольшие  партии,  по
сравнению с Мальковым. Тебе достаточно для твоего любопытства?
     Мы давно доели мясо и допили пиво.
     - Почему же вы ищете транспортировщиков, а не цеха изготовители?
     - Цех,  что- прикрыл и все. Завтра будет новый цех в другом месте и все
пойдет по старому. А вот если узнать, какую  изюминку  выкинул  Мальков  для
транспортировки наркотика, то завтра ее уже точно не будет.
     - Будет другая.
     - Возможно, но это уже будет новое изобретение и большой период времени
для ее реализации. Теперь я жду твоего рассказа.
     - Эту  информацию  я  получил на дороге, можно считать силовым методом.
Сабиров объявил войну Малькову.
     - Что? Не может быть? У них договор.
     - Да, это так. Его люди купили отдел МБ по борьбе с наркотиками и вышли
с ними на дороги помогать и искать каналы транспортировки Малькова.
     - У тебя есть доказательства.
     - Есть. Не доезжая Ярцево, сгорела машина в  которой  нашли  два  трупа
офицеров  МБ  и  пять  трупов  людей  Садарова,  там  еще была одна женщина-
сотрудница МБ. Все они были застрелены.
     - То-то мне Мишина Тамара  Андреевна,  все  говорила  о  пришествии  на
дороге, а я так и не обратил внимание. Что ж, это очень ценная информация. Я
хочу надеяться на наше деловое сотрудничество.
     - И  будете  так  же нас раздевать на дороге. У меня ведь еще мелькнула
мысль. Представьте. Тарелки отправляют под вооруженной охраной,  за  большие
деньги,  а  не  отвлекающий  ли  это маневр. Кто-то ждет, чтоб мы подъехали,
отвлекли внимание, а дальше Шелевич ждет товар. Кстати о  Шелевиче,  Садаров
его  скоро  потеснит  с  рынка,  это  тоже  точная  информация.  Ему связи и
транспортировка Малькова поэтому, вот так нужны. Он  их  в  отличии  от  вас
уничтожать их не будет. Я засиделся с вами Максим Петрович. До свидания.
     Кинув деньги на стол, я прошел мимо Максим Петровича.

     На  следующий день, когда я еще спал, в номер постучали. Я открыл дверь
и оторопел. На пороге стояла Мари Ивановна и крепкий спортивный мужчина.
     - Здравствуй, Алеша. Разреши нам войти.
     - Как вы меня нашли?
     - Клепиков  дал  факс  о  прибытии  груза,  указав  адрес  отеля,  если
необходима с ним связь.
     Они вошли в номер.
     - Борис  Григорьевич  Кленов,  главный инженер твоего предприятия и мой
муж,- представила она мужчину.- Он очень хотел с  тобой  встретиться  и  как
метеор прилетел сюда.
     - Да,   да,   Алексей   Андреевич.   Нам  сообщили  тревожную  весть  о
происшествии на дороге и мне срочно пришлось вылететь сюда. Я приехал, чтобы
выяснить, что произошло.
     - Разве вам Сергей не звонил и не сообщил все подробности?
     - Из моего с ним разговора, я понял, что он ничего не  знает.  Что  все
подробности знаете вы. Мы очень встревожены.
     - Простите пожалуйста, я оденусь и приведу себя в порядок.
     - Да, да, извините. Мы подождем. Марина закажи столик в ресторанчике за
углом, мы сейчас подойдем.

     Мы  сидели за столиком и уплетали гарнир к антрекоту. Сам антрекот есть
было  невозможно.  Вот  тебе  и  хваленая  заграница.  Я  старался  затянуть
разговор,  пытаясь сориентироваться, говорить мне правду или нет. Взвесив за
и против, решил говорить правду. Если Борис Григорьевич связан с  Мальковым,
он  ему  все  расскажет  и  мое  дело,  если следствие будет копать, могут и
похоронить. Я уверен, что следователи не  настолько  глупы,  чтобы  поверить
моим  россказням  о  том,  как  Люся  легко  разделалась  с шестью здоровыми
мужиками. Я начал разговор.
     - У вас большие связи среди юристов, Борис Григорьевич?
     - Если у вас неприятности, то мы естественно поможем.
     - Да у меня неприятности...
     - Мариночка,- вдруг обернулся муж к жене,- не могла бы ты  прогуляться.
Мы через пол часа закончим.
     - Боря,  вечно  у тебя какие- нибудь секреты. Даже здесь в Германии, ты
не можешь остановиться.
     - Иди, Мариночка, иди.
     Обиженная женщина, ушла.
     - Я ведь учился у вашей жены. Благодаря ей выучился немецкому.
     - Я знаю, она мне говорила. Так рассказывайте, зачем вам нужен юрист?
     Я все рассказал: как впихнули к нам в машину Люсю, как я убил всех, как
соврал Сергею и что говорил следователю.
     - Что ж, мы вам поможем, Алексей Андреевич, и  дело  замнем,  только  о
том,  что  произошло  ни  кому  ни  слова,  даже Сергею. Сегодня я еще здесь
провентилирую обстановку, а завтра обратно. Пойдемте  к  Марине,  а  то  она
заждалась.
     Вечером  Борис  Григорьевич  попросил  меня  и Сергея занять чем-нибудь
Марину, сам же он должен отлучиться на пару часиков по делам.
     Мы пошли в  ресторан,  где  можно  было  не  только  перекусить,  но  и
потанцевать.
     Марина   и   я  лихо  отплясывали,  вместе  с  молодежью  под  какие-то
ритмические звуки. Сергей пригласил пухленькую куколку и трясся с ней.
     - У тебя все в порядке?- пытался я голосом подавить звуки музыки.
     - Боря чего-то нервничает. После звонка Сережи, сам не свой,-  ответила
криком она.
     - Ты не хотела бы сейчас со мной незаметно отвалить?
     - Нет, Сергей все увидит, я не хочу. А что у вас произошло?
     - На нас пытались по дороге напасть.
     - Ужас  какой.  Ты побереги себя. Я стала замечать, что чаще стала тебя
вспоминать и думать о тебе.
     - Это прекрасно. Смотри, нам Сережа машет рукой.
     Сергей под руку с куколкой уходили из зала.
     - Может, все же пойдем?
     - Хорошо, только не в твой отель и не забудь, Боря вернется через час.

     Я привел Борис Григорьевичу его  жену  вовремя.  Он  вытащил  из  сумки
коньяк.
     - Алексей Андреевич, пойдемте в ваш номер, разопьем бутылочку, а Мариша
здесь приведет себя в порядок.
     - А я, я тоже хочу.
     - Тебе,  моя радость, я принесу еще более прекрасный напиток. Пойдемте,
Алексей Андреевич.

     У меня в номере, разлив по стаканам коньяк,  Борис  Григорьевич  удобно
вытянул ноги в кресле.
     - Положение   очень   серьезное,   Алексей   Андреевич.   Сегодня  была
произведена попытка нападения на фирму, куда вы привезли товар. Один человек
убит, есть раненые. Мы подразумеваем, что это люди Садарова. Я для чего  это
говорю.  Вам надо быть теперь крайне осторожными. Возможны любые провокации,
вплоть до применения оружия.
     - По какой же причине на нас  нападает  Садаров,  разве  мы  связаны  с
наркотиками?
     - Конечно нет. Причина одна. Мы неудачно выбрали фирму. Садаров думает,
что она,  эта фирма, производит наркотики и поэтому крушит на право и налево
тех, кто  с  ней  связан.  Сейчас  наши  юристы  будут  пересматривать  наши
соглашения  и мы пожалуй выберем другую фирму, например, в Гамбурге или где-
нибудь в Австрии.
     - Так что же нам делать? Применять оружие?
     - Да. Мы вас вытащим из любого дерьма в какое вы  вляпаетесь.  Связи  у
нас  для этого огромны. Это я вам гарантирую. Учтите, Алексей Андреевич, я с
вами так откровенно говорю, потому что  вы  зацепили  кой-какую  информацию.
Кроме  того, за молчание вы получите огромный гонорар. И никому, никогда обо
всем, что вы узнали.
     - А как же МБ?
     - Эти продажны и вскоре утихнут. Я  прощаюсь  с  вами,  завтра  у  меня
вылет. Допивайте бутылку и счастливого пути.

     Мы  опять  в  пути.  На  этот  раз нас даже не трогают на таможнях и мы
спокойненько прикатили в Брест. Получив оружие, опять  проскакиваем  автобаз
Брест-Минск  и вступаем в национальный кошмар. Где-то за Борисовым, старшина
гаишник, долго изучал наши документы.
     - Значит везете электронику и всякую аппаратуру. Это хорошо. А  поиметь
у вас что-нибудь можно?
     - Мы не продаем.
     - Разве я говорю о продаже?
     Он ждет от нас реакции на его вопрос.
     - Ну, ладно, поезжайте дальше.
     Его голос изменился до елейного.

     - Вроде начинается, Сергей. Будь внимателен.
     - Чувствую, положи автомат сюда, на сидение.
     - В  случае  чего,  беги  с автоматом на ту сторону дороги, а я на эту.
Трудно предположить, что они погоняться за двумя зайцами.
     - Смотри, Лешка, сзади идет летучка. Ах, сволочь, Лешка берегись...
     Из-за поворота преграждает полосу груженый строительным мусором МАЗ. Мы
чуть не в пилились в него. Визжат тормоза и я выпрыгиваю на асфальт.
     - Ты что делаешь?
     Из МАЗа выскакивает мужик с натянутым  на  лицо  темным  чулком  и  его
пистолет  изрыгает  огонь.  Жуткая  боль  охватывает  грудь.  Неведомая сила
поднимает меня и швыряет на землю. Слышится  грохот  автомата,  еще  одного,
еще... Пытаюсь приподняться, но до чего ужасная боль в груди. Отрываю голову
и   вижу   спины   трех   мужиков,  которые  из-за  моей  машины  палили  по
противоположной  стороне  дороги.  Господи,  как  болит   грудь.   Нащупываю
пистолет,  выдергиваю его и переваливаюсь на левый бок. Так. Затылок первого
бегает по мушке. Возьми себя в руки. Давай.
     Выстрел бросил мужика на колесо. Второй недоуменно  повернул  голову  и
получил пулю в рот. Третий отскочил в сторону и бросился бежать к летучке. Я
выстрелил  в  него  три  раза и он не добежав до летучки трех шагов, упал на
дорогу. Летучка рванулась и круто развернувшись унеслась в сторону Борисова.
Я приподнялся, голова от боли пошла кругами. Еле доковылял до "Мерседеса".
     - Лешка, жив?
     Из-за машины с автоматом на изготовку появился Сергей.
     - Они попали в бронежилет, но у меня по моему, сломано ребро.
     - Это ничего, Леша. Ты смотри, троих уложил.
     - Они подумали, что я убит и отвлеклись на тебя. Сходи, посмотри, что с
тем.
     На мое удивление, третий поднялся  под  дулом  Сережкиного  автомата  и
шатаясь подошел ко мне. Правый рукав его залит кровью.
     - Сережа,  сорви  с  него чулок. Так это ты, старшина. Когда ж ты успел
переодеться? Вот как тебе электроники захотелось.
     Вдали послышался шум машины.
     - Сережа разверни МАЗ, нам ехать надо.

     МАЗ развернулся и встал метрах в ста на бровку.
     - Что будет со мной?- глухо спросил старшина.
     - Будешь охранять трупы.
     - Значит вы меня отпускаете?
     - Что с тобой дерьмом делать? Конечно отпустим. Ты нам еще пригодишься.
Нам придется встретиться и не один раз.
     Подбежал Сережа и помог мне сесть в кабину.
     - Прощай, старшина.

     В Орше мне оказали медицинскую помощь. Действительно,  треснуло  ребро.
Сергей  взял  на  себя  основную  работу  шофера  и мы медленно подъезжали к
Москве. Поберушники на дорогах перестали удивлять.


 * ЧАСТЬ ШЕСТАЯ *

     Мне выдали бюллетень на два месяца. Сережу,  после  небольшого  отдыха,
отправили  в  Сызрань  за материалом. Борис Григорьевич выплатил мне большие
деньги, не только гонорар за молчание, но и за "ранение". На  эти  деньги  я
сумел купить "жигуленок" и несмотря на боль в груди, гонял машину по городу.
     Однажды  утром, когда я хотел встретиться с Мариной, около моей машины,
я увидел Максим Петровича.
     - Здравствуйте, Максим Петрович. Я думал, что вы носитесь по Европе,  а
вы у нас.
     - Здравствуйте,  Алексей  Андреевич.  Разве  Москва  это  не  Европа. Я
специально примчался, что бы увидеть вас.
     - Я стал уже чувствовать себя очень значительной персоной.
     - Не иронизируйте.  Лучше  пригласите  в  какое-нибудь  укромное  место
поесть, а то я прямо с самолета и к вам.
     - Вот незадача. У меня сейчас свидание.
     - Ничего. Женщина подождет. Позвоните ей да скажите, что задержитесь.
     - Уговорили. Давайте доедем до первого телефона, а там в "Феникс".
     - Вот и договорились.

     - Мы  сидим  за  столиком  и  Максим  Петрович,  с  жадностью голодного
человека, поглощает румяную громадную курицу.
     - Я ведь почему так рвался к вам. С трудом, после  массы  запросов,  из
республиканской прокуратуры удалось получить копию вашего дела, которое вела
Тамара  Андреевна. Судя по всему, его спешно сунули в архив, так полностью и
не закончив. Я понимаю, есть силы, которым совсем  неинтересно,  вытаскивать
мафиозные  дела  наружу.  Изучая  дело, я пришел к выводу, что это чистейшая
липа. Там нагромождается такая масса вопросов и нелепостей, что  я  вынужден
сначала связаться с Тамарой Андреевной, а потом приехал к вам.
     - Вы что, прямо от Тамары Андреевны ко мне?
     - Нет.  С ней я говорил из Брюсселя по телефону. Она прямо сказала, что
ей не давали вести следствие, даже на встречу с вами она выехала нелегально,
за что и поплатилось. Дело от нее изъяли  и...  положили  в  архив.  Я  даже
уверен, что к этому приложили руки Садаров или Мальков. А теперь по сути, вы
не расскажите мне, что же произошло на дороге? Я ведь понял, что информация,
которой  вы  обладаете  стоила  жизни многим людям, тем более брошенная вами
фраза о силовом методе ее получения для меня теперь о многом говорит.
     - Вы хотите поставить вопрос о пересмотре дела?
     - Нет. Я думаю, мы с вами договоримся. Я понимаю  свое  бессилие  перед
коррумпированными  чиновниками  прокуратуры  и следствия, а также знаю, дела
против вас уже не поднять.
     - Вы меня поставили в трудное положение. Дело закрыто. Свидетелей  нет.
Я ведь сам заинтересован, чтоб меня не трогали.
     - Хорошо.  Пойдем  другим путем, который вы мне ранее предложили. Я вам
информацию о последних событиях, а вы мне о подробно о том, что произошло на
дороге.
     - Без последствий для меня?
     - Без последствий. Заранее скажу, магнитофона у меня нет.
     - Хорошо. Начинайте первым.
     - Во время вашего  присутствия  в  Дортмунде,  мы  совершили  налет  на
подпольную  лабораторию,  которая  фасовала  наркотики.  Наш осведомитель не
подвел, мы там нашли страшный русский  наркотик,  только  что  прибывший  из
России.
     - Простите, а откуда вы знаете, что он только-что прибыл?
     Лаборатория  месяц  не  работала  из-за  отсутствия сырья. Мы захватили
также нескольких человек. Кое-кого удалось расколоть  и  мы  узнали,  что  в
Дортмунд для встречи с Шелевичем прибыл русский связной. Сначала мы подумали
что  это все же или вы, или ваш напарник Сергей. Установили за вами слежку и
пришли к очень интересным выводам. Связным оказался ваш шеф, главный инженер
предприятия Борис Григорьевич,  который  спешно  прибыл  в  Дортмунд,  якобы
встревоженный  событиями  произошедшими  с  вами на дорогах. Он встретился с
Шелевичем в частном доме, когда вы отправились с его  женой  в  ресторан.  К
сожалению, содержание их разговора мы не знаем. Самое интересное, это слежка
за вами и Сергеем.
     - О моих похождениях можете не рассказывать, я их знаю.
     - Хорошо. Но ваш напарник Сергей, оказался не простым шофером.
     - Вы меня пугаете.
     - Ни  сколько.  Сергей  встретился  в ресторане с некой миссис Натальей
Клейн, ранее работавшей в министерстве безопасности ГДР.
     - Ого.
     - Да, да. В министерстве  безопасности.  Сергей  и  Наталья  удрали  из
ресторана  и  в  машине  Натальи поехали к дому Шелевича. Там за квартал они
высадились и залезли с большим тюком на крышу соседнего дома, напротив  дома
Шелевича.  Они собрали специальное ружье и выстрелили "липучкой" в окно. Это
такой мягкий липкий  шарик  с  подслушивающим  устройством  внутри,  который
обычно через два часа отваливает от стекла, не оставляя следов преступления.
Полтора  часа  они сидели на крыше. Пока мы ездили за спец аппаратурой чтобы
тоже прослушать разговоры, "липучка" отвалилась. Таким образом,  ваш  Сергей
кое-что  знает  и  на  кого-то работает. Теперь ваша очередь, я знаю что вас
удивил, удивите меня.
     Я рассказал ему подробно о том, что произошло на дороге.
     - Почему же вы их всех убили?
     - Мне показалось, что обладая такими сведениями,  меня  либо  МБ,  либо
Садаров  в  живых  не  оставят.  Я  решил  убрать всех, чтобы ни кто из этих
организаций не подозревал о том, что мне удалось выпытать.
     - То есть, убрали всех свидетелей.
     - Наверно так.
     - Кто еще знает об этом?
     - Борис Григорьевич.
     - Так, так. Что он вам пообещал?
     - Прикрыть дело и выделить деньги за молчание.
     - Что ж, я доволен. Сейчас  мы  с  вами  расстанемся  и  я  надеюсь  не
навсегда.
     - Я бы лично не желал этих встреч.
     - Ладно,  Алексей  Андреевич.  Я  вам оставлю вот эту визитку. Вы, если
что-либо узнаете, позвоните по этому телефону и назначьте свидание Ольге  на
Хорошевской улице у входа на стадион "Динамо". Это и пароль, и встреча.
     - Я вам ни чего не обещаю.
     - До свидания, Алексей Андреевич.

     Марина встретила меня в халатике.
     - Боря спешно укатил в командировку в Саранск, там наша машина не может
выехать  из-за  того,  что  местный  комбинат  выдает некачественное сырье и
поднял цены. Он решил разобраться с ними, поэтому эти  два  дня  ты  у  меня
дома.
     - Мари, у меня ребра.
     - Причем здесь ребра? Ты мой, а там я сама разберусь, что у тебя болит.
     - Перед такой логикой я пасс.
     Пятикомнатная  квартира  имела  вид музея. За бесчисленными стеклянными
дверцами шкафов сверкала фарфоровая посуда, статуэтки и всякие безделушки.
     - Боря собирал,- заметив мой восхищенный взгляд, сказала Мари,- все то,
что делала его фабрика, все образцы здесь.
     - Шикарная коллекция. Вот эту тарелку я вез на продажу за границу.  Она
стоит 1500 долларов.
     - Да что ты говоришь?
     - Одно художественное оформление стоит этих денег. А вот и наши мишки и
барыни. Тоже там в ходу.
     - Чего  ты  все  об этом барахле. Обними меня. Вот так. Смотри какой на
мне загар, а ну поцелуй мою пуговку...

     Я поднял голову с  подушки.  Солнечный  луч  прорвался  через  окно  и,
охватив  часть  кровати  и стен-шкафов, застыл. Рядом мирно посапывала Мари.
Комната играла светом, отражаемым зеркалами шкафов и глянцем посуды. Я встал
и прошелся по квартире. Хорошо живет главный. Я тоже, если  получу  еще  раз
такую же кучу денег, куплю себе квартирку.
     Вдруг  что-то задержало меня. Я стоял у шкафа с мишками и барынями. Они
просвечивали... Да, они просвечивали, мутным-светлым пятном,  отраженном  на
зеркале. Дрожащими руками нашел на шкафу ключ и открыл дверцу. Вот он мишка.
Он легкий. Он пустой... Вернее его стенки пустые, сам-то он полый внутри.
     - Алешка, ты где?- слышу голос Мари.
     Кладу  мишку  и  ключ  на место. Вот тебе на... Значит, я действительно
возил что-то. Даже собаки не могут  ничего  учуять  за  запаянной  оболочкой
стекла.
     - Ах,  вот ты где? Любуешься посудой. Пойдем лучше на кухню, приготовим
что-нибудь поесть.

     Прошло три дня.
     У меня дома гость. Нагло приперся Венька, но какой? Совсем не узнать. В
отличном помятом костюме, ярком галстуке. Правда рожа осталась та  же,  чуть
испитая и чуть стоящая на границе молодости и старости.
     - Привет,  Лешка. Узнал, колеса приобрел? Поздравляю. Прямо стал высший
класс, а кто сосватал за эту кормушку- а? Я.
     - Говори сразу, за чем пришел.
     - Помнишь я говорил тебе, что мой старый  знакомый,  бывший  обкомовец,
предложит мне дело, так вот, мы тоже не лыком шиты, теперь я тоже бизнесмен.
     - Короче. В чем дело.
     - Шеф тебя хочет сегодня увидеть.
     - Причем здесь твой шеф и я. Я с ним не знаком.
     - Тебе надо приехать. Это не шутки. Это шеф. Дмитрий Иванович не терпит
отказов.
     - Постой, как фамилия Дмитрий Ивановича?
     - Мальков.
     - ??? ... Ты знаешь, я передумал, я поеду. Где и когда?
     - В  "Орле" в 8 вечера. Шеф приказал мне девочек хороших подыскать, так
что повеселитесь на славу.
     - Хорошо, Венька, валяй, передай своему шефу, обязательно приеду.
     Когда Венька ушел, я вытащил визитку Максим  Петровича  и  позвонил  по
указанному там телефону.
     - Алле...  Это Ольга. Я Алеша. Мне бы с вами встретиться на Хорошевском
шоссе у входа на стадион "Динамо", желательно в 18 вечера. Хорошо.
     Потом я позвонил домой Сергею.
     - Как дела бродяга? Наконец-то приехал. Ты должен мне помочь. Кажется я
вляпался в серьезное дело. Где-то переступил недозволенную черту и  судя  по
всему у меня сегодня будет серьезный разговор с одним крупным товарищем... В
"Орле"  в  8 вечера... Его звать Мальков Дмитрий Иванович... Думаю что будет
не один, много охраны... Хорошо. Пока.

     Вместо Ольги я увидел Тамару Андреевну. Я посадил ее в свой "жигуленок"
и мы поехали в сторону Красной Пресни.
     - Что произошло, Алексей Андреевич?
     - Разве вы теперь работаете вместе с Максим Петровичем?
     - Так меня из прокуратуры уволили, а он к себе взял.
     - Максим Петрович в Европе?
     - Здесь. Не мог приехать. У него сегодня крупная операция.
     - Случайно не в "Орле"?
     - Не знаю.
     - Передайте ему, что я раскрыл секрет перевозки товара.
     - Неужели узнали как перевозят наркотики?
     - Да.
     - Может я передам.
     - Нет. Передайте, что у меня сегодня встреча в "Орле" в 8  вечера.  Вас
куда подвести.
     - Вот сюда к метро. До свидания, Алексей Андреевич. Все будет хорошо.
     - До свидания.

     У  "Орла"  полно  личных  машин и мне пришлось приткнуться за квартал к
каким-то деревьям. Улыбающийся Венька встретил меня у входа и сразу  схватив
за рукав, расталкивая толпу жаждущих попасть, провел к двери.
     - Это со мной.
     Нас безропотно пропустили и мы вошли в зал.
     - Вон туда, видишь в углу кабинка. Иди, там тебя ждут.
     В  кабинке сидел здоровенный мужчина, в черной бабочке с короткой белой
прической. Рядом с ним ухмылялся Борис Григорьевич.
     - Что, удивлен? Вот  он  и  есть  тот  самый  шофер,  Соловьев  Алексей
Андреевич.
     - Здравствуй, Алексей Андреевич,- прогудел Мальков, так пожав руку, что
я чуть  не  взвыл.-  Меня  зовут  Дмитрий  Иванович. Все хотел увидеть героя
дорожных битв и вот наконец увиделись.
     - Не знаю, радоваться мне или нет от этой  встречи,  но  судя  по  виду
Борис Григорьевича, радости мне эта встреча не принесет.
     - Все понимает, гаденыш,- вздохнул Борис Григорьевич.
     - Да  вы  садитесь,  ешьте,  пейте.  Чего  сцепились-то?- развел руками
Мальков.
     - Есть за что, Дмитрий Иванович.  Я  уже  вам  говорил,  этот  мальчик,
разобрался в секрете транспортировки товара, да еще блядовал с моей женой.
     - Да  ты  еще  к  тому  же  очень  прыткий,-  удивился  на меня Дмитрий
Иванович.- Но тебе не повезло. За то, что ты баловался с его женой,  он  еще
тебе рожу набьет, а вот за то, что ты влез в чужие секреты, за это разберусь
с тобой я.
     - Я  не пытался раскрыть чужих секретов. Но получилось так, что зеркало
подвело...
     - Какое зеркало?
     - В квартире Борис Григорьевича, собран музей фарфора и безделушек. Там
же стояли мишки и барышни, выпускаемые нашей конторой. Ну  вот,  луч  солнца
упал  на  мишку и на зеркале за ним отразился матовый свет. Здесь даже идиот
догадается, что у мишки стенки пустые и луч прошел насквозь.
     - Мать твою,- неизвестно на кого выругался Дмитрий  Иванович.-  Столько
лет  работали  и  все  коту  под хвост. Каждая разработка- научное открытие.
Впервые в мире добились прессования наркотика,  без  потери  своих  свойств.
Впервые  разработали  тонкое, стекло высокой плотности и какой-то мудак ради
своей коллекции, одним разом перечеркнул всю работу.
     - Дмитрий Иванович,  еще  не  все  потеряно,-  нервно  заговорил  Борис
Григорьевич.
     - Что ты предлагаешь?
     - Убрать его, да и все.
     - За жену ты будешь мстить сам и свои личные дела с нашими не смешивай.
Я люблю работать чисто. Да ешьте вы, черт возьми. Я подумаю, что делать.
     Мы стали молча есть и пить. Наконец молчание прервал Мальков.
     - Как твое здоровье, Алексей Андреевич?
     - Через две недели на выписку.
     - Очень хорошо. Вот тебе мое предложение. Собирайся-ка ты, да поезжай с
нашим  товаром  в  Германию. Мое слово чести, довезешь товар до места- живи.
Живи пока там, не здесь. Никто тебя преследовать не будет. Не  довезешь  или
струсишь- считай тебе не повезло. Тебя везде найдем.
     - Можно мне тоже предложить?
     - Нет. Во всем рассчитывай на себя и на господа бога.
     - Черт с вами, я поеду.
     - Ты  хороший  мужик,  Алексей  Андреевич.  Убрать одним махом шестерых
мудаков...
     - Семерых,- поправил Борис Григорьевич.
     - ...Семерых, да еще лучших бойцов этого вонючки- Садарова, надо уметь.
Если жив будешь, клянусь: дам отличную ставку и прекрасное, именно по  тебе,
место работы.
     - А  я, когда ты вернешься, обязательно набью тебе рожу,- добавил Борис
Григорьевич.
     - Почему бы не сейчас?
     - Шеф не дает. Ты еще на бюллетене.
     - Что с Мариной? Где она?
     - Она в больнице. Теперь ты ее  можешь  взять  себе  основательно.  Мне
такая  сучка  не  нужна.  Если  бы она не впустила тебя в мой дом, может еще
долго было тихо и небыло таких осложнений.  Обычно,  за  раскрытие  секретов
уничтожают.
     - Уничтожают  агентов,  шпионов, врагов, но разве Алексей Андреевич нам
враг,- заступился вдруг за меня Мальков.- Он же работает в нашей фирме.  Вот
когда  он  нам изменит, тогда надо уничтожить. Вам не надоело долбить одно и
тоже. Я считаю пора сменить обстановку.
     Мальков щелкнул пальцем и сейчас же появился Венька.
     - Ты что, забыл свои обязанности? Где твои девочки?
     - Здесь они.
     - Пригласи их сюда. Гости совсем психи стали, пора бы им и развлечься.
     - Сейчас приведу.
     - Он у вас бизнесом занимается?- спросил я, когда Венька исчез.
     - Ну да, девочек  поставляет.  Я  ему  контору  сделал,  теперь  вот  и
пробивается. Вонючка, одним словом.
     Появился  Венька, за ним гуськом шли три девушки. Они сели вокруг стола
в кресла и начали нас разглядывать.
     - Здравствуй Нелля,- сказал вдруг я одной.
     Эта была та  Нелля,  за  которой  на  школьном  вечере  мне  предлагала
приударить  Мари  Ивановна.  Какая она сейчас стала шикарная. Тело налилось,
выровнялись ноги, от старого остались одни огромные глаза.
     - Леша?
     - Иди сюда.
     - Да у вас есть знакомые? Забавно. Знаете друзья, я вас  оставлю.  Хочу
отдохнуть, вы уж без меня, пожалуйста.
     Мальков  поднялся и вышел из кабинки. Нелля подошла ко мне и плюхнулась
на кресло.
     Вечер  всеравно  не  получился.  Я  с  трудом  узнал  у  пьяного  Борис
Григорьевича адрес больницы и собрался уходить.
     - Можно я с тобой?- спросила Нелля.
     - Поехали.

     Марину  было  не  узнать.  Лицо  все  перебинтовано, тело в нашлепках и
пластырях.
     - Марина, ты можешь говорить?
     - Мо- гу...
     - Я не один, здесь твоя ученица- Нелля.
     Молчание.
     - Марина, за что?
     - Я... вы-дала тебя... ког-да на-ча-ли... пы-тать... Прос-ти... Это так
боль-но...
     - Как он догадался?
     - ...Фиг-гур-ка сдви-ну-та... не... ту-да...
     - Прости Марина. Это я виноват.
     - Раз-ве... ты...? Я... Люб-ви... не..под-влас-т-ны... го-да...
     - Ей нельзя больше говорить,- в палату ворвалась санитарка.
     - Пойдем, Алеша.
     Меня за рукав потащила Нелля. Бинты у глаз Мари намокали, она плакала.
     - Жив буду, доберусь до этого скота.
     - Ты не волнуйся, я буду приходить и ухаживать  за  ней,-  сказала  мне
Нелля.
     - Спасибо тебе,- я обнял ее,- я уезжаю скоро, присмотри за ней.
     - Хорошо, Леша. Жалко, что мы не встретились раньше. Где ты был?

     Сергей пришел ко мне на следующий день.
     - Нас готовят в рейс, до Гамбурга,- хмуро сказал он.
     - Ты понимаешь, что происходит?
     - Да.
     - Тебе надо отказаться от этой поездки.
     - Нет.
     - С нами посчитаются все, кому не лень. Больше всего наши.
     Он кивнул головой.
     - Я еду.
     - Я  отправляюсь  в  больницу  к Марине, сделаю ей передачу. Пойдешь со
мной?
     - Нет.
     Сережку было не узнать. Он был какой-то невменяемый.
     - Знаешь, я видел свою знакомую, Неллю, когда-то  вместе  учились.  Она
меня  спросила:  "Где  ты  был  раньше?".  Вдруг я понял, она могла быть мне
другом, может быть даже на долгие года.
     Сережа взял мою руку и крепко пожал ее. После этого он ушел.



 * ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ *


     Опять мы в пути. Осень раскидала свои яркие краски в лесу, на  дорогах.
Наступили холода.
     Сережа,  так  же аккуратно вывел машину из города и мы останавливаемся,
что бы одеть бронежилеты под рубахи и удобно разместить оружие.  На  дорогах
все  также,  полный  беспредел. Один гаишник берет за "превышение скорости",
другой за "неправильный обгон", третий просто протягивает  руку.  Пока  даем
всем.  Близ села Красная Горка под Смоленском, останавливаемся, чтоб набрать
воды и сейчас же как из под земли появляются темные личности.
     - Что везете, ребята?
     - Маруха, есть?
     - Не купите "Макарова" или ТТ? Совсем новые, еще в масле.
     - Ни чего не надо мужики,-  рассудительно  объясняет  Сергей,-  еще  не
накопили, чтобы покупать.
     Личности  рассматривают  машину, щупают фары и отходят, чтобы атаковать
новую жертву. Мы набираем воды и тут к нашей  машине  подкатил  "Форд".  Три
ровных мальчика в длинных черных пальто выходят и направляются к нам.
     - Ты главный?- обращается один к Сергею.- Маршрут куда?
     - Германия, Гамбург.
     - Вот,  вы нам и нужны. Заберите с собой одну вещичку, документы на нее
есть.
     - У нас все запломбировано, мы неможем.
     - Не боись.  Пломбы  свои  поставим.  А  груз  по  дороге  подкиньте  в
Виттенберг.
     - Пошли-ка вы отсюда подальше,- не выдерживаю я.
     Они  в  недоумении  смотрят  на  меня.  Один подходит и хватает меня за
лацкан куртки.
     - Что ты сказал, падло?
     Я с силой вмазываю ему стволом пистолета между ребер. Он в полусогнутом
состоянии пятится  назад  и  натыкается  на  "Форд"  и  садиться  на  землю.
Остальные смотрят на мой пистолет.
     - Кажется,  мы  не  туда  попали,- сказал один, что поумней.- Мы с ними
потом поговорим. Пошли.
     Они с силой заталкивают согнутого в дугу  парня  в  "Форд"  и  удирают.
Темные личности испаряются тоже.
     - Здорово ты их.
     - Появятся еще наверно на пути.
     - Считаю, что уже нет. Там все же уважают сильного.
     Мы с Сергеем почему-то говорим в пути о чем угодно, только ни о важном,
о том, что мы знаем и кто за кем стоит.
     - Где же нас ждут?- вдруг не выдерживаю я.
     - В Смоленске или в Минске.
     - Давай мотаем до Минска без перекуров на дороге.
     - Если нам позволят, давай.
     Нам  этого  не позволили на границе России с Белоруссией, машину отвели
на  досмотровый  участок.  Таможенники  мусолили  наши  документы,   сверяли
запятые,  но пломбы не срывали. Они чего-то ждали. Наконец, в таможне кто-то
помахал в окно рукой. Нам вернули документы и извинившись, разрешили переезд
границы.
     Вот он знаменитый старшина. По привычке подняв палочку, чтоб остановить
нас, тут же поспешно стал ей махать в строну.  Но  мы  останавливаемся  и  я
нахально спрашиваю.
     - Как рука, старшина?
     - Проезжай. Чего тебе еще?
     - Будь здрав, старшина. Мы еще встретимся.
     Машина тронулась вперед.
     - Их  надо перевоспитывать силовым методом, другого пути по-моему нет,-
говорю я.
     - Да, первый результат на лицо.
     Мы оба улыбаемся  и  видно  незря.  От  границе  до  Минска  ни  одного
попрошайки, все только вежливо отдают честь.
     - Смотри какое почтение.
     - Все это не к добру.
     - Не каркай.
     Минск  встретил  холодным  дождем.  Мы  находим  стоянку и распределяем
порядок охраны. Я первый ложусь спать.

     Тяжелый удар обрушился на спину. Меня невежливо за ноги  выдергивают  с
лежанки  из  машины.  Пытаюсь  нащупать пистолет и чувствую его под рубашкой
нет. Прихожу в себя на асфальте. Перед глазами здоровенные мужики, а  вот  и
Сережа,  он  сидит  опершись  на  колесо. Кровь стекает с виска струйками на
подбородок.
     - Кит, бери их к себе, шкуру спущу если что-нибудь произойдет.
     Два типа подхватывают меня и ловко скручивают руки.
     - Пошли.
     - Эй, Вано, их машину отвези к нам на подворье,- слышится нам в спины.
     Добродушно загрохотал двигатель и "Мерседес-Бенц" прошел своим  длинным
боком  мимо  нас.  Мужики  заталкивают нас по "Волгам" и мы по темным улицам
Минска несемся черт знает куда.

     - До чего же вы грязные ребята,- невидимый голос с акцентом раздался из
темного угла.
     Вскоре в яркое пятно абажура вошел худощавый южанин с  черными  густыми
усами.
     - Садитесь,  господа.  Мои мальчики ни как не могут приобрести такт при
встрече  с  о  старыми  знакомыми.  Надо  обязательно   кого-то   испачкать,
потрогать...
     - Разве мы знакомы?- удивился я.
     - А как же. На трассе только серьезные потасовки между моими и вами.
     Неужели это Садаров, мелькнула мысль.
     - Что  же,  господа,  раз  вы  у меня в гостях, то поговорим серьезно о
наших делах.
     Где наркотик?- тон южанина стал жестче.
     - Вы о чем? Не путаете ли вы нас с кем-нибудь?
     - Вот именно тебя, нет. Посмотри на эти картинки.
     На стол упало несколько фотографий. Фотографировали где-то  сверху,  но
так,  что  было  схвачено  два лица: Малькова и Борис Григорьевича. Моим был
только затылок. Мы увлечены разговором, сидя в кабинке ресторана "Орел".
     - Узнаешь?
     - Несовсем.
     - Так где наркотик?
     - Простите, а что в ресторанах обязательно говорят о  таких  вещах?  Не
забывайте я шофер.
     - Шофер,  но  непростой  шофер. Простого шофера к шефу бы в ресторан не
пригласили.
     - Меня шеф пытался помирить с главным инженером.
     - Ха... Ха... Ну и мастер заливать. Вы что, не сошлись с ним в  способе
транспортировке сырья.
     - Нет. Я украл у него жену.
     Наступила пауза
     - Врешь. Все равно, тебя бы убрали и все, а тут вдруг пошли в ресторан.
Раз не убрали, значит нужен.
     - Альмар, разреши, я ему врежу,- раздался голос из темноты.
     - Еще успеешь. Последний раз спрашиваю. Где наркотик?
     - Я знаю,- раздался голос Сережи.
     Мне показалось я ослышался. Сережка, и вдруг раскололся...
     - Он запрессован в посуду.
     - Не может быть. Сырье не прессуется.
     - Проверьте, расколите пару мишек.
     - Хм...  А  ну  ребята  позвоните на подворье, пусть сюда привезут пару
мишек.
     Значит, прав Максим Петрович, Сережка на кого-то работал. Я  ж  ему  не
говорил подробности.
     - Вот  черт,  до  чего  они  додумались.  То-то ни одна охрана, ни одна
таможня не могли раскрыть секрет, кому бы пришла мысль в голову о  прессовке
сырья. Но до чего же Дмитрий, голова.
     - На подворье никто не отвечает,- раздался голос.
     - Не может быть. Звоните еще.
     Тревога змеей вползла в комнату. Прошло минут пять.
     - Подворье молчит.
     - Все, срочно собираемся. Уходим.
     Дом  заходил  ходуном.  Двери вылетели и десяток людей в защитной форме
заполнили квартиру.
     Последним вошел гражданский в черном пальто.
     - Здравствуй, Садаров. Уберите от сюда всю лишнюю мразь.
     Из комнаты стали выволакивать сообщников Садарова.
     - Полковник Федоров, вот так встреча.
     - Последний раз повидаться с тобой приехал.
     - Почему  последний,  что  вы  замышляете.  Я  требую  защитника,  буду
говорить в его присутствии.
     - Пустое,  Садаров.  У  нас еще от прошлого осталось много хороших мест
для таких людей как ты. Ты теперь никто.
     - Как никто?
     - Да так. Теперь  ты  для  всех  исчез.  Берите  его.  А  вам  ребята,-
обратился он к нам,- нужно ехать дальше. Операция еще не кончилась.
     - А где машина?
     - Сейчас ее подгонят на старое место. Вас подвезут туда тоже.

     Нас  подвезли  к  стоянке, куда одновременно въезжал "Мерседес". Пломбы
были на месте, все на месте, только осталось несколько  растертых  пятен  на
сиденьях в кабине. Дождавшись утра, мы тронулись в путь.
     И тут нас прорвало, мы стали раскрываться друг другу.
     - Так кто ты по званию?- спросил я Сережку.
     - Капитан.
     - Так это твой последний рейс?
     - Приказано тебя довести до конца. А там посмотрим.
     - Кто приказал, кому я так нужен?
     Сергей пожал плечами.
     - У  тебя  очень  много  защитников  и потом, тебе сказали, операция не
закончена. Ты очутишься в Гамбурге, начнешь новую жизнь,  а  операция  будет
продолжаться. Много очень много еще неясного в этом деле.
     - А как же вы проморгали сторонников Садарова в "Орле"? Фотографии были
сняты откуда-то сверху.
     - Мы не проморгали, мы им сами намекнули, что будет важная встреча. Нам
надо было  Садарова  взять,  он  стал  бешеным.  Десятки убитых людей на его
совести. Нас бы ждала такая же участь.
     - А теперь его куда?
     - Он исчезнет, как тысячи людей когда-то исчезали без суда и следствия,
он исчезнет тоже. Правосудию его оставлять нельзя. Он  купит  всех  и  опять
пойдет резня.
     - Зачем  же  ты  раскрыл  секрет  транспортировки  наркотика при других
бандитах, которые присутствовали в этой  комнате?  Они  ведь  все  расскажут
другим.
     - Этот  рейс  должен быть последним. Мальков должен узнать о том, что я
раскололся и срочно перекрыть этот канал.
     - А с тобой, что будет с тобой? Они же могут расправиться.
     - С погонами не очень-то расправишься. Я возвращаюсь в строй.
     - Малькова посадят?
     - Нет. Улик нет.
     - А разговор, вы же его записали?
     - Этот разговор к делу не пришьешь. И потом, если бы ты знал,  с  каким
трудом  мы его записали. Его охрана прозвонила все углы. Нам пришлось датчик
загнать в пробку старого вина. Официант принес вино  открыл  его,  а  пробку
оставил  под  тарелкой, только так и удалось все прослушать. Только из этого
разговора, я узнал секрет наркотика, а до этого, сделав семь рейсов,  так  и
не подошел к разгадке. А вот ты смог это сделать.
     - Случайность. Как думаешь, Мальков меня оставит в покое?
     - Оставит.  Мы  его  долго  изучали.  Он  свое  слово  бережет.  Сейчас
разворачивает гигантские финансовые операции с Северной и Южной  Америкой  и
очень  боится  потерять свой имидж перед партнерами. То что он сказал, так и
будет. Удивительный мафиози.
     - Нас будут смотреть в Бресте?
     - Нет, и за границей, тоже. Там  поле  деятельности  Максим  Петровича.
Хороший мужик. О тебе говорит уважительно.
     - А МБ, как себя чувствует?
     - Никак.  Кого  надо  сократили, кого оставили. Им нужна реформа, нужно
менять всю основу, структуру, саму политику, а так, придет новый Садаров или
тот же Мальков и опять неизвестно с кем будет работать МБ.

     Так с разговорами мы доехали до Бреста. Сдали оружие и  нас  пропустили
за границу без досмотра товара. На границе мы увидели "Форд", возле которого
стоял Масксим Петрович. Он проводил нас долгим взглядом.

     В Гамбурге, мы сдали товар на склад и через три положенных дня, Сергей,
уже один отправлялся домой.
     - Прощай  Сережа.  Не  попадись  только  под  пулю.  В дурное время нам
приходится жить.
     - Ладно философ, живы будем не помрем. Ты лучше приезжай  скорей.  Тебе
надо там со своими бабами разобраться.
     Мы обнялись. Уже из окна Сережка крикнул.
     - Я тебе весточку пришлю, когда можно вернуться.


Евгений Кукаркин.
Дельфинарий



 * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *

НЕ ВСЕ ОТДЫХАЮТ В КРЫМУ


     Все  поздравляли  меня  с  успешной  защитой  диссертации.  Знакомые  и
незнакомые люди говорили комплементы, вяло жали ладонь и спешно направлялись
к выходу. Вдруг, жесткая рука, удачно схватив ладонь, тряханула ее так,  что
у  меня чуть слезы не брызнули из глаз. Передо мной стоял крепкий незнакомец
с жестким выражением лица,  короткой  стрижкой  и  глубокими  пронзительными
серыми глазами.
     - Вы мне понравились, молодой человек, - заскрипел жесткий голос.
     - Простите, а разве моя работа не заслуживает у вас внимания?
     - Чушь. Так себе работенка. Эти ваши научные жлобы ничего не понимают и
не мыслят в настоящей науке. Хотите знать правду?
     - Желательно бы.
     - Вы   не   научились   мыслить  глобально.  Изготовили  новый  прибор,
разработали уникальные электроды и заверещали  во  всех  журналах  какой  вы
умница,  смотрите,  я что-то придумал. Это мизер. Подумаешь, сумели в объеме
комнаты на расстоянии управлять некоторыми функциями мозга лягушки...
     - Не лягушки, а обезьяны.
     - Не все ли равно, только дорогой материал портили.  И  не  перебивайте
меня,   учитесь  хорошим  манерам.  Так  вот,  после  вживления  электродов,
добились, управляете некоторыми функциями мозга. Да таких работ уже сотни  и
проводятся они во всех странах, даже у негров. Теперь спрашивается, для чего
вы все это делали?
     - Во-первых.  Да,  ученые  многих стран занимаются такими разработками,
это правда, но результат, которого добился я, не у кого нет и им  еще  долго
придется  ковыряться,  чтобы  найти  ключик  к  положительному  решению этих
экспериментов.
     Незнакомец фыркнул.
     - Во-вторых. Я дал в своей работе предположения, где этот  метод  можно
применить.
     - Вот  когда  вы  объедините  одно  с  другим,  это и было бы настоящей
диссертацией. Но я больше восхищаюсь вами. Так блистательно полемизировать с
этими научными идиотами, это надо иметь  большие  знания  и  талант.  Вы  же
показали  академику  Синицину,  что  он  никто, а этому болвану Трофимову...
после вашего ответа ему нужно было бы выброситься  в  окно  с  этого  этажа.
Старая  перечница, Альтман, учуял опасного оппонента и тут же постарался вас
задобрить своей добродушной болтовней о молодежи,  ни  слова  не  сказав  по
делу.  Как  же  они  вас  еще  не  зарезали  и не накатали красных шаров, не
понимаю.
     - Простите, а кто вы такой?
     - Хотите  выслушать  мой  полный  послужной  список?  Пожалуйста.  Член
корреспондент    Академии   Наук,   доктор   биологических   наук,   лауреат
Государственной  и  Ленинской  премии,  почетный  член  многих   заграничных
академий,  зам  директора  по  науке  одного  серьезного  учреждения Евгений
Иванович Петрушенко.
     - Да это серьезный послужной список. С ним  можно  смело  обзывать  всю
нашу "серенькую" науку - сволочной и вывалять ее в дерьме.
     - Ха-ха-ха...,  -  захохотал  металлический  голос  зам  директора и он
наконец-то отпустил мою онемевшую руку. - Вы умница и я, пожалуй, возьму вас
к себе. Мне таких орлов не хватает.
     - Я, по-моему, еще не давал согласия и вовсе не собираюсь к вам.
     - Не давал, так дашь. Вся ваша шарашка в понедельник будет просить тебя
уволиться и перейти ко мне. Попытаешься удрать - посажу. Не таким еще  орлам
крылья подрезывал.
     - Ого!  Вы  замечательно умеете разговаривать с людьми и самое важное -
доходчиво.
     - Больше не шути так. Запомни, меня звать  Петрушенко.  Я  теперь  твоя
будущая жизнь. Жду к себе через неделю. Пока.
     Петрушенко   отошел.   За   ним  уже  давно  никого  не  было,  очередь
поздравляющих испарилась.

     Я запоздал на работу  на  час.  В  моей  комнате,  лаборантка  Танечка,
испугано глядя на меня затараторила.
     - Вас...,  все...  Ждут вас. С утра непрерывные звонки. Директор и зам,
чуть ли не через каждую минуту звонят.
     Начинается.
     В подтверждении ее слов, захлебнулся от резкого звука телефон.
     - Это опять вас.
     Казалось, даже на расстоянии из трубки полетят слюни зама по науке.
     - Борис Николаевич, срочно сюда, к директору. Мы вас ждем, не дождемся.
     - Сейчас приду.
     - Говорят, вы уходите? - тихо сказала Танечка.
     - Кто это тебе сказал?
     - Аня, секретарша. Она письмо читала, где вас от нас убирают.
     Я задумался. Неужели этот хлюст, Петрушенко, выполняет свои угрозы.

     Директор и зам выглядели, как испуганные котята.
     - Борис Николаевич, - начал  директор,  -  нам  прислали  по  телетайпу
письмо  из  министерства обороны, о призыве вас на службу и явке в военкомат
по месту жительства. Кроме того, мне позвонили из Академии  Наук  и  просили
срочно способствовать вашему переходу к военным. Даже пригрозили сокращением
бюджета  на  следующий  год.  Это  уже  не шутки. Мы в растерянности. Это же
безобразие, только пошла отличная научная работа и на тебе, - одевай  шинель
и тяни армейскую лямку.
     - Боря,  -  продолжил  речь  своего начальника зам, - вот письмо прочти
сам. Мы тебе ничем помочь не можем, лучше не ссорься с военными. Иди к ним.
     Я прочел этот странный лист бумаги и ни чего не понял. Вроде Петрушенко
здесь не пахнет, но причем тогда военкомат, ведь я уже  прослужил  три  года
солдатом. Надо выяснить все у военкома.
     - Я пойду к военкому.
     - Сходи, Боря, сходи, И держи нас, пожалуйста, в курсе дела.

     Толстозадый   капитан   с   маленькой  головкой  на  широченных  плечах
только-что закончил похабный анекдот перед молодыми девицами, обслуживающими
посетителей. Когда я вошел, он неприязненно посмотрел  на  меня  и,  кое-как
скомкав окончание анекдота, обратился ко мне.
     - У вас что?
     - Мне к военкому.
     - Завтра, Приемный день, завтра.
     - Мне по письму.
     Он брезгливо взял письмо, как будь-то комок грязи и пробежал глазами.
     - Странно,  почему  министерство  призывает  вас,  а не мы. Эй, Элочка,
найди дело Шмелева Б.Н.
     Элочка ушла за шкафы, а капитан уже не обращая на меня внимание,  начал
другой, проросший мхом, анекдот.
     - А его дела здесь нет, - прервала кошачий голос капитана, Элочка.
     - Как так?
     - Ой забыла, сегодня утром полковник заходил и рылся в папках, по моему
о Шмелеве и шла речь.
     Капитан вздохнул и, буркнув мне "подождите", вышел из комнаты.
     Он влетел через две минуты, буквально переродившийся на глазах.
     - Борис Николаевич, пожалуйста, вас военком ждет. С утра ищет.
     Глаза капитана вспыхивали лакейским блеском.

     - Здравствуйте, Борис Николаевич.
     Военком пожал мне руку и жестом пригласил сесть на стул.
     - Мне  тут уже звонили. Вас призывают на службу в ряды вооруженных сил.
Вам присваивается звание лейтенант и там наверху торопят, требуют, что бы вы
срочно выехали на место службы.
     - Что за спешка, ведь я не собирался служить. И почему именно я?
     - Вы не волнуйтесь. Вас  призывают  в  специальное  подразделение,  где
по-прежнему будете заниматься своей работой.
     - И для этого обязательно необходим призыв в армию?
     - А вдруг вы добровольно не пойдете. Теперь, вы по законодательству, не
имеете  право  отказать  служить  своей родине. Зачем же вам конфликтовать с
законом?
     - Выходит у меня нет выхода?
     - Выходит. Вам надо срочно рассчитаться с  работой  и  прийти  сюда  за
направлением и деньгами.
     - И куда же мне ехать?
     - В Севастополь.
     Все стало на свое место, Петрушенко, действительно, все мог.

     На  работе  меня  так спешно уволили, что я даже не успел попрощаться с
некоторыми коллегами. Даже директор и его зам не удосужились сказать мне "До
свидания" или "Прощай". Только Татьяна, хоть и была замужем,  всплакнула  за
бутылкой вина. По моему, она немножко любили меня.

     На  севастопольском  вокзале  меня  встретила  женщина  лет сорока. Она
подошла ко мне и, улыбнувшись, спросила.
     - Вы, Шмелев?
     - А как вы меня вычислили?
     - По описанию. Евгений Иванович, дал мне точные приметы.
     - Если не секрет, какие?
     - Это секрет, но у Евгения Ивановича  очень  точный  взгляд.  Вчера  он
звонил  в  ваш  город  и  узнал  на  каком  поезде  вы едете и попросил меня
встретить вас.
     - Я чувствую, он очень энергичный человек.
     - Еще бы, на нем все и держится. Я  забыла  представиться.  Меня  звать
Антонина Петровна. Поехали, у меня здесь машина.
     Старенький "москвичек" потащил нас через город. Антонина Петровна ловко
управляла машиной.
     - Я  вас устрою к одной женщине. От работы недалеко и возьмет она с вас
по божески.
     - Хорошо. А завтра, мне как дойти до учреждения?
     - Почему  завтра,  сегодня.  Сейчас  положите  вещи,  познакомитесь   с
хозяйкой и... на работу. Евгений Иванович вас ждет.

     Петрушенко встретил меня так, будь-то я с ним разговаривал только-что.
     - Наконец-то,  разъезжает  по  стране будь-то по своей вотчине. Неужели
головка не сообразила взять билет на самолет.
     - Мне только-что присвоили чин лейтенанта, а  не  генерала.  Вот  когда
головка будет генеральской, тогда и буду летать на самолетах.
     - Что, заело?
     Глаза насмешливо уставились на меня. Я промолчал.
     - Теперь  о твоей работе. Дадим тебе вместо обезьяны четырех дельфинов.
Ты с ними познакомишься, подружишься, потом проведешь операцию по  вживлению
своих  электродов. Учти, у нас здесь много отделов и каждый занимается своим
делом. Все вживляют в своих  дельфинов,  свои  электроды  и  задачи  у  всех
разные.  Твоя  более  мученическая и кропотливая, научить дельфинов бороться
против подводных диверсантов-пловцов. Эти  животные  должны  охранять  базы,
стоянки  секретных  грузов  и  появляться  в  горячих  точках,  где возможно
проникновение противника под водой.  Ну  как,  доходчиво  объяснил  товарищу
лейтенанту?
     - Пока,  да.  Если учесть, что лейтенанта звать Борис Николаевич, то на
его уровне нормально.
     - М...да. Вообще-то в армии обращаются по  званию,  но  к  вам  я  буду
снисходителен,  тем  более,  что  мы  здесь  все ходим в гражданской одежде.
Антонина Петровна. Где вы?
     Она, как по волшебству, появилась в дверях.
     - Познакомьте Бориса Николаевича с его группой и подопечными. Да... вот
что. Я попросил, что  бы  с  вашей  старой  работы  прислали  ваш  прибор  и
электроды. Только-что самолетом прибыл ящик, разберитесь.

     Их  было  трое.  Анечка - девушка 17 лет, оператор, только-что прислали
после окончания техникума. Николай, по виду  бывший  уголовник,  здоровенный
тип,  в  воде чувствует себя лучше, чем на земле и доктор - Елена Семеновна,
стройная блондинка, 25 лет.
     А вот и мои подопечные - дельфины. Как  их  только  Николай  различает.
Дафна,  Джим, Десси и Джек плавали в бассейне и не обращали на меня никакого
внимания, зато Елена Семеновна оказалась у них  в  почете.  Они  хулиганисто
выпрыгивали перед ней из воды, стараясь ее хотя бы замочить брызгами.

     Прошел  месяц, я день и ночь торчу в дельфинарии и уже кое-как различаю
животных. Самый молодой  и  игривый  Джек,  этот  быстро  привык  ко  мне  и
позволяет  себя обнимать и прикасаться. Более трудная и капризная Десси, эта
не хочет со мной идти на контакт и  я,  откровенно  говоря,  побаиваюсь  ее,
особенно  когда  она  явно идет в атаку, стараясь толкнуть или поддеть своим
носом. Дафна и Джим вполне лояльны и сообразительны,  любят  рыбку  и  Елену
Семеновну.
     - Вы постарайтесь не спешить, - говорит мне Елена Семеновна, - приучите
больше  к  себе,  лучше  потом сделаем операцию, но надо сделать так, что бы
контакта между ними в этот момент не было.
     - Но операцию будете делать вы?
     - Ни в коем случае, я боюсь они  узнают  мои  руки.  Это  будет  делать
другой врач.
     - Вы что, серьезно? Но как можно доверить такое важное дело другим?
     - Можно.  Иначе  мы  потеряем  одним  махом все. Вы знаете, к вам Десси
начинает менять отношение.
     - С чего вы взяли?
     - Со  вчерашнего  дня,  когда  собрались  все  дельфины  и  вы  слишком
увлеклись  Джеком.  Помните,  она  пошла на вас и тут Джек встал на ее пути,
поперек. Она еще два раза пыталась это сделать и два  раза  Джек  подставлял
свой  корпус.  После я заметила, Десси начала вас как бы "обнюхивать". Она к
вам стала больше приглядываться и даже при отсутствии Джека не нападала.
     - Но это еще ничего не значит?
     - Пойдите к ней сегодня ночью, один на один.
     - Да вы что?
     - Я подстрахую, буду рядом. Но поверьте моему опыту, вы можете  сделать
за один раз больше, чем за месяц работы.
     - Хорошо,  только  скажите мне, если конечно можете, вы, Лена, семейную
жизнь имеете?
     - Нет, но это мое личное дело. Так договорились?
     - Договорились.

     Было темно, только фонари разбрасывали  свой  свет  на  черную  воду  и
неясные сооружения. Десси ленивой тенью плавала в бассейне. Я подошел к краю
бассейна  скинул  рубашку, кеды и нырнул в воду. Вот она. Десси, как будь-то
меня не видит, но застыла на месте. Я подплываю к ней и провожу  пальцем  по
ее  коже. Она медленно двинулась и, проплыв мимо, стала все больше убыстрять
скорость, по  кругу.  Вдруг  поворот  и  дельфин  несется  на  меня.  Сейчас
врежет...  Десси  только слегка задела меня и выскочив из воды плюхнулась за
моей спиной, потом опять замерла. Я выскочил, хлебнул воздуха и опять поплыл
к ней, теперь провожу по этой коже рукой. Десси не двигается  и  уже  смелее
глажу  ее  по умненькой головке. Она стряхивает руку, как капризная девушка,
но дает прикасаться и гладить по телу. Опять выскакиваю на верх и  вижу  под
фонарем  белое  платье  Лены,  ее  большой палец правой руки поднят к верху.
Опять вниз, под воду и проплываю уже мимо Десси. Она  трогается  с  места  и
плывет  рядом  со  мной. Я выплываю на верх и Десси рядом, опять остановка и
над поверхностью воды наши две головы. Прикасаюсь к ее носу  своей  щекой  и
чувствую как она два раза качнула головой. Похоже мы нашли контакт.

     Лена ждет меня в операторской.
     - Я все видела, это здорово.
     - А у меня сердце сжимается, понимаешь, это будут бойцы, они еще должны
научиться убивать.
     - Это  правда, мне их тоже жалко, но у тебя нет другого варианта. Прошу
только, не говори здесь никому этих мыслей.
     - Пойдем я тебя провожу домой.
     - Нет, не надо. Я сама. Спокойной ночи, Борис.

     На следующий день в бассейне Десси взяла на себя роль моего охранника и
дельфины уступили ей, даже веселый Джек признал ее право на меня.
     Приближалось время операции и мне приходилось усиленно тренировать  Аню
работе  на  переносном  пульте.  Любой  сбой  не  той  кнопки мог привести к
непредсказуемым последствиям.

     Прошел еще месяц и мы своим пациентам сделали операции, вживив  каждому
дельфину  электроды.  Теперь началось самое тяжелое, индивидуальное обучение
дельфинов борьбе  против  подводных  пловцов.  Вот  теперь  в  дело  вступил
Николай.  Все  начинается  с  простого приема, дельфину надо стащить ласту с
пловца. Николая дельфин знает и поэтому  не  очень  торопятся  сделать  этот
прием. Аня нажимает кнопку раздражения и тот начинает метаться, пока Коля не
подсовывает  ему  под  нос  ласту.  Только ласта, хотя бы прихвачена пастью,
раздражение тут же сбрасывается. Еще несколько раз  и  умные  животные  сами
бросаются к ластам и хватают их.
     Коля  приготовился, одел ласты и пошел в воду. Тренировки шли с Дафной.
Дельфин сразу вцепился в ласту и потащил вниз. Коля не мог никак ее сдернуть
с ноги и по времени я понял, что он сейчас захлебнется. В чем был бросился в
воду и вцепившись в ногу Коли, пытаюсь оторвать  ласту  от  ноги,  но  Дафна
зубами  очень  крепко  стянула  резину  на ноге и никакие усилия не могли ее
оторвать от Николая.  Вдруг  зубы  разжались  и  мы  как  пули  вылетаем  на
поверхность.  Николай  выползает  на бортик и затихает. Бледная Лена и Аня с
пультом стоят рядом.
     - Что произошло, черт возьми? - рычу  я.  -  Почему,  ты,  не  сняла  с
дельфина раздражение?
     - Я  запоздала  с  кнопкой,  -  еле-еле  шепчет  Аня. - Но потом, когда
нажала, дельфин не прореагировал и я тут еще на что-то нажала и Дафна  тогда
его отпустила.
     - На что ты нажала?
     - Не помню.
     - О боже мой... Начнем сначала.
     Я подхожу к Ане и становлюсь напротив.
     - Жми на "раздражение".
     Аня пальчиком давит кнопку.
     - Эй, эй, что вы делаете, черт возьми? - заорал сзади Николай.
     Я  оглянулся.  Дафна  выпрыгнула  из  воды  и вцепилась в висящую ласту
Николая. Он схватился руками в бортик и орал.
     - Нажимай, - кричу я в лицо Ане.
     Та давит на кнопку "сброс", но Дафна по-прежнему тянет Николая в воду и
тут пискнув, Аня  нажимает  боковую  кнопку  пульта.  Дафна  разжав  челюсти
пропадает  в  воде.  Оказывается  Аня  давила  на кнопку "поиск противника".
Дельфин бросил Николая, что бы найти кого-то другого.
     - Что  же  происходит?  Почему   Дафна   не   среагировала   на   сброс
"раздражения", а среагировала на "поиск"? - задал я вопрос женщинам.
     - Я  думаю,  при  сбросе  "раздражения", в ней остался условный рефлекс
предыдущего действия, а при переключение другого источника, он был  подавлен
более сильным импульсом, - предположила Лена.
     - Все, переходим на манекен. Хватит нам приключений.

     Мы  терпеливо  бились  над  дельфинами,  вырабатывая  прием  на  срыв с
аквалангиста шланга подачи воздуха. Они могли сделать это играючи, но  никак
не  хотели  принимать  во внимание нож или кинжал диверсанта. Манекен вообще
был не в счет. Привязанный к его руке кинжал, ласкал их  пролетающее  брюхо.
Николай,  сам  боялся  задеть  дельфина  и  держал  руку  ниже  пояса.  Джек
подкрадывался сзади и поддев шланги носом, волок Николая по всему  бассейну.
Надо что-то было делать.
     - Боря,  надо  что  бы один из дельфинов, - посоветовала Лена, - все же
накололся на нож, тогда у них реакция будет другая.
     - Но наколем-то мы одного?
     - Не веришь, но он все передаст остальным...
     Я не верил, но решил попробовать. Из соседнего отдела  попросил  самого
опытного аквалангиста и, тщательно его проинструктировав, запустил в бассейн
к Дафне.
     Дельфин  привычно пошел в атаку на человека , но на дороге его появился
нож. Дафна резко повернула в сторону и помчалась со спины. Опять нож  возник
чуть  ли  не  перед  ее  мордой.  И  здесь  она  увернулась.  Теперь дельфин
остановился вдалеке, как бы изучая обстановку,  потом  сделав  разгон  вдоль
бассейна  опять пошел в атаку. Аквалангист стал мотать ножом перед лицом, но
Дафна рассчитала движение руки точнее. Как молния мелькнуло тело и  маска  с
нагубником  оказались сорваны с лица, сам человек отлетел к стенке бассейна.
Опытный аквалангист поймал нагубник и опять втолкнул к себе  в  рот.  Похоже
Дафна  на этот раз рассвирепела. Аквалангист тоже поменял тактику, теперь он
не мотал ножом, а держал его перед лицом на полусогнутой руке. Дельфин опять
делает разгон вдоль стенки и... фигуру просто  смело  с  места.  Удар  носом
достался  по  ногам,  второй  удар  с  невероятным винтом в воде пришелся по
шлангу у затылка. Судя по всему, аквалангист потерял сознание.
     - Аня, - кричу я, - отключи ее.
     Я и Николай прыгаем в воду, но Дафна в  ярости,  она  буквально  долбит
носом  безвольное  тело. Я хватаю за ногу аквалангиста и волоку его на верх.
Невероятная сила отшвыривает меня  и  если  бы  не  сопротивление  воды,  то
наверняка  был  бы  размазан на стенке. Опять бросаюсь к опускающейся на дно
ноге и пытаюсь подтащить ее к белой мелькающей руке. Но туту  произошло  то,
что спасло нас всех. Дафна бросив колотить мешавшего ей Николая, разогналась
и рывком в живот выкинула тело несчастного аквалангиста из бассейна.
     Я  выскочил  наверх, чтобы схватить глоток воздуха, недалеко , у стенки
мелькала голова Николая. Дельфин уже не обращая на нас внимания, носился  по
кругу.  Аквалангист  неподвижно  лежал  на  спине,  чуть приподнявшись из-за
баллонов, а рядом хлопотала Лена.
     Аня таращила на нас глаза и двигала губами не издавая звука.
     - Смотрите, - вдруг у нее прорезался голос, - там кровь.
     Розовая полоска  мелькнула  у  поверхности.  Но  меня  больше  волновал
аквалангист.
     - Лена, как он?
     - Если  бы  я  знала.  Хорошо  легкие не успели заполниться водой. Аня,
быстро сумку сюда.
     Из лежащего человека, под энергичными руками Лены, пошла вода и наконец
затрепетали веки.
     - Аня, скорую сюда, вызывай срочно.
     Аня побежала к будке. Дельфин по-прежнему носился кругами.

     Петрушенко подробно расспрашивал о поведении дельфина  и  аквалангиста.
Похоже он очень доволен и не собирается давать мне выволочки.
     - Значит,  ударил носом по ногам... А если на его нос одеть заостренный
каркас из прочной стали. Что будет, а? Да он же наделает столько дырок,  что
ни  один,  уж точно, в живых не будет. Подумайте над этим, Слава богу, будет
жить аквалангист, я узнавал, но у нас он больше работать не сможет.
     Петрушенко побарабанил пальцами по столу.
     - А  ведь  из  этого  можно  сделать  один  замечательный  вывод.  Всех
подводных   диверсантов,  готовящихся  у  наших  в  учебных  подразделениях,
пропускать через ваших дельфинов. Мы же точно знаем, что там за бугром такие
дельфины тоже есть. Выдержал испытание, считай и ихние дельфины и косатки не
страшны. А что же было с вашим подопечным дальше? Я говорю про Дафну. Он все
же ее ножом зацепил?
     - Зацепил. Елена Семеновна  осмотрела  Дафну,  с  ней  все  в  порядке.
Аквалангист  ее  чуть  уколол. Но она предположила, что если Дафну поместить
вместе со всеми, то та передаст информацию остальным о ране. Честно  говоря,
я  не верил в это, но представьте, первый выход Десси и она выбивает сначала
нож из рук манекена, а потом вырывает шланги. Николай попробовал тоже  выйти
так,  с  ножом,  даже  без  акваланга  и ласт. Десси умудрилась немножко его
покалечить. Теперь он на больничном.
     - То есть?
     - У него растяжение.
     - Так-так. Тебе наверно помощники нужны?
     - Нужны.
     - А чего не просишь?
     - Вот только-что хотел попросить.
     - Пожалуй, я тебе дам  опытных  ребят,  пусть  тоже  дополнительно  ума
разума набираются. И еще, мы твой бассейн переделаем, углубим и сделаем одну
стенку прозрачной, пусть снимают все на камеру и посетители понаблюдают.

     Хватке  Петрушенко  можно было позавидовать. На следующий день пригнали
строителей с техникой и материалами и через две  недели,  после  сумасшедшей
гонки в три смены, гигантский аквариум был готов.

     Передо мной стояли два бугая в форме морских десантников.
     - Прибыли в ваше распоряжение, - доложил один.
     - Вам хоть говорили, что вы здесь будете делать?
     - Нет.  Дали  командировку  на  три дня, для продолжения тренировок под
водой.
     - Боюсь, это будут уже не тренировки, а настоящая борьба за выживание.
     Ребята насторожились.
     - Мы должны с кем-то схватиться?
     - Да, и это очень опасные противники - дельфины.
     - В общем-то нас теоретически подготавливали к встречи с ними.
     - Это будет для вас жуткая практика.
     Мы, я, Лена и Аня целый день инструктировали ребят. А наследующий  день
к  дельфинарию  подъехало  столько  черных,  легковых  машин, что я немножко
перетрусил. Адмиральские и генеральские мундиры заполнили небольшой  зальчик
перед стеклянной стенкой аквариума. Меня перехватил Петрушенко.
     - Выпусти самого боевого дельфина. Товар надо показывать лицом.
     - Но мы еще не очень-то хорошо подготовили дельфинов и потом, что будет
если они убьют парней.
     - А  ты не подумал наоборот, что будет, если парни убьют дельфинов. Вся
твоя работа пойдет насмарку, поэтому выставляй самого лучшего. Центр выделил
самых подготовленных своих пловцов и мы  должны  им  показать,  что  вся  их
работа  тьфу...  Одно  дело  колошматить себе подобных, но другое, встретить
достойного противника.
     - Все же вы очень рано, выставляете нас. Еще бы пол месяца.
     - Не дрейфь, все будет в порядке.

     В зальчике стоял гул и кое-где к потолку  поднимался  табачный  дым.  Я
вышел к собравшимся и громко крикнул.
     - Внимание. Сейчас же бросить курить, здесь не туалет.
     В зале наступила жуткая тишина.
     - Сейчас  мы  вам  покажем не показательный бой человека с дельфином, а
настоящий. Дельфину нельзя объяснить, что надо сохранить жизнь человеку,  он
подготовлен,  что  бы  убить  его.  Что  бы  не  отвлекать  животное, от вас
требуется тишина и никакого мелькания огней, спичек и  папирос.  Вода  будет
подсвечена, а вы будете сидеть в темноте.
     Я подошел к стене и выключил свет, после по лестнице поднялся на верх.
     - Лена, выпускай Десси.
     Дельфин осваивал аквариум, пронесшись несколько раз вдоль и поперек. Он
с любопытством   потерся  о  стеклянную  стенку,  потом  высунул  голову  на
поверхность, увидев меня.
     - Десси, не подведи, голубушка,
     Я погладил ее по голове. Она закивала головой, будь-то поняла. Появился
подводный пловец, одетый по полной форме: в черном прорезиненном костюме,  с
аквалангом, маской, ластами и кинжалом на поясе. Он поднял в верх руку.
     - Я готов.
     - Пошел.
     Надев  нагубник,  он  спиной  прыгнул в воду. Десси сейчас же исчезла с
поверхности.

     Пловец стоял  на  дне  с  кинжалом  в  руке  и  внимательно  следил  за
дельфином,  который  кругами  ходил  вокруг него. Вот Десси как бы сбилась с
ритма и рванула в сторону человека, он выбросил вперед  кинжал,  но  дельфин
ловко увернулся и хвостом ударил его ниже пояса. Этого я от Десси не ожидал.
Пловец  отлетел  и в ту же минуту, как он оторвался от дна, дельфин подцепил
его ласту и рванул в сторону. Парень отчаянно изогнулся и махнул кинжалом...
, но Десси уже была под ним. Одна ласта валялась на дне.  Дельфин  отплыл  в
сторону,  как бы давая передышку, и пловец опять принял боевую стойку. Опять
Десси пошла кругами, набирая  скорость,  пловец  стал  крутиться  и  дельфин
воспользовался  этим, его реакция была быстрей. Удар носом пришелся в копчик
и вдруг  пловца  подбросило.  Тренированное  тело  сгруппировалось,  что  бы
уменьшить  сопротивление  воды,  но это было его ошибкой и его концом. Десси
просто телом въехала ему в затылок.  Полетели  оторванные  шланги.  Манометр
одного  баллона  был  вывернут  и  воздух рванул наверх. Десси клевала его в
спину  не  давая  перевернуться  и  прижимая  ко  дну.  Парень   изловчился,
вывернулся и вдруг я понял, он покойник. Десси не даст ему надеть нагубник и
подняться на поверхность.
     Кто-то ударил меня по плечу. Передо мной стоял Петрушенко.
     - Не смей помогать пловцу.
     - Но он же сейчас погибнет?
     - Не смей, говорю. Все снимается на пленку и будет изучаться.
     Петрушенко сжал мое плечо своей жилистой рукой.
     - Если ты пошевелишься, я тебя как подопытного кролика сгною на дне.
     Я скинул его руку.
     - Пошел ты...
     Тут  взгляд  мой  упал  в воду и я увидел агонию. Пловец был готов. Его
тело как игрушку мотал дельфин по всему бассейну.
     - Сволочь, ты Петрушенко.
     - Заткнись.
     - Аня! Сними "раздражение". Нажми на кнопку "поиск".
     Аня трясущейся рукой нажала на кнопку и Десси заметалась  по  бассейну,
бросив  неудачливого  диверсанта.  Я скинул рубашку, брюки и прыгнул в воду.
Десси мня не  трогала  и  спокойно  дотащив  человека  до  верха,  с  трудом
перекидываю его за бортик. Лена подбежала и взяла за пульс.
     - Он мертв.
     - Ну сделай что-нибудь, может он еще жив.
     Лена принялась делать искусственное дыхание.
     - Аня, что ты стоишь? Бегом скорую помощь.
     Мы  до  скорой  помощи  все  пытались  что-то сделать с пловцом, но так
ничего и не смогли. Пока мы возились, все  начальство  разъехалось  и  около
меня возник мой начальник.
     - Зайдите ко мне, пожалуйста, Борис Николаевич.
     Он ушел и Лена взяла меня за руку.
     - Борис,  успокойся,  не  наделай  глупости,  ты  и  так  слишком много
наговорил Петрушенко, тебе нельзя срываться. Запомни, он страшный человек  и
тебя раздавит как клопа.
     - Ладно, Ленка, как-нибудь выкручусь.

     Он сидел с поджатыми губами и сверлил меня взглядом.
     - Скажите,  Борис  Николаевич,  вы  хотя  бы  можете сдержаться или вас
всегда прорывает словесный понос. Что это за обращение к генералам про дым в
туалете. Ладно, я вас немного знаю и могу допустить ваше  нелепое  и  грубое
отношение  ко  мне, но причем здесь посторонние люди? Прошу вас, в следующий
раз воздержаться от подобного инструктажа.
     Я молчал.
     - Теперь к делу. То что мы показали, потрясло зрителей. Мало того,  мне
уже  намекнули,  что  мы  получим  бешеные средства на развитие и подготовку
целых отрядов боевых дельфинов. Но это еще  не  все.  Всех  боевых  пловцов,
подготовленных по высшему разряду, приказано пропускать через дельфинарий.
     - Завтра, мы выпускаем второго пловца?
     - Да.  И  без  фокусов.  Завтра  приезжают  из  Москвы и других городов
уважаемые люди.
     - Опять спешите?
     - Конечно, я не могу, в отличие от  вас,  ждать.  Мне  нужно  развивать
базу.  У  нас  есть  поисковые  отряды  дельфинов, которые находят подводные
лодки,  корабли,  торпеды  утонувшие  и  плавающие.  Есть  отряды   минеров,
способные  заминировать  любую  жестянку  в  море,  есть отряды спасателей и
теперь ваше направление, самое перспективное. Я вам  теперь  подкину  больше
людей, средств и дельфинов. Вы будете начальником нового отдела. Постараюсь,
что бы вам досрочно присвоили новое звание. Будете капитаном.
     Вместо того, чтобы высказать ожидаемую благодарность, я задал вопрос.
     - Скажите, вам не жалко своих людей? Ведь это наши парни.
     - Нет.  Эти люди выполняют важное задание и могут встретиться в море со
всякими животными натренированными против них. Горе тому, кто растеряется  и
не  может оказать сопротивления. Да этот человек, не ловок, не подготовлен и
был убит, но десятки идущих за ним будут отрабатывать новые приемы и учиться
на его ошибках. Мы сняли об этом бое кино  и  теперь  покажем  его  пловцам,
тренерам, специалистам, пусть думают и учатся.
     - Может тогда пойти по другому пути?
     - Что вы предлагаете?
     Петрушенко даже выскочил с кресла.
     - Впереди  пловцов,  посылать  тренированных  дельфинов против таких же
тренированных животных, которых посылает противник.
     Петрушенко забарабанил пальцами по столу.
     - Гениально, черт возьми. Вот вам и новое направление. Да  вы  даже  не
знаете, что мне сейчас подсказали. Теперь у нас будет новый отдел, по борьбе
против морских животных, а вы все же продолжайте работать по своей тематике.
Идите, готовьте пловца и дельфина к завтрашнему показу.

     Лена с тревогой ждала меня у бассейна.
     - Ну как, что он сказал?
     - Сделал  меня  начальником  пока  несуществующего  отдела  и повысил в
звании.
     - Чего-то... не поняла.
     - Так, нас укрупняют и дают еще дельфинов.
     - Завтра парня запускаем к дельфину?
     - Да.
     - ..........Какого ты выбрал дельфина?
     - Пойдет Джим.
     - Парень будет убит, так же как и этот.
     - У меня появилась интересная мысль. Что если пловец не будет  вынимать
кинжал.   Дельфины  бесятся,  когда  его  видят.  Может  тогда  острота  боя
уменьшиться.
     - От этого ничего не измениться.
     - И все же мы попробуем.
     - Ты, кажется, когда-то хотел проводишь меня домой?
     - Если не возражаешь, я бы хотел это сделать сегодня.

     Это  была  обыкновенная  двухкомнатная  квартира  в  хрущевском   доме.
Старенькая женщина открыла нам дверь.
     - Леночка... Ой, извините.
     - Мама, это Борис, Борис Николаевич, мой начальник.
     - Здравствуйте.
     - Мама. мамочка...
     К нам вылетело маленькое создание с громадным бантом на голове.
     - А вот это моя дочь, Машенька. Поздоровайся с дядей.
     - Здравствуйте.
     - Здравствуй, Машенька.
     - Чего  вы  стоите  в  дверях,  проходите,  проходите,  -  Ленина  мама
подталкивала меня внутрь коридора.
     Квартира уютная, но везде чувствуется дух присутствия ребенка.
     - Машенька Лену так редко видит, она все  на  работе  и  на  работе,  -
жаловалась  на  Лену  мать.  - С тех пор как погиб ее муж, так она как с ума
сошла, только бы не бывать дома.
     - Дано погиб муж?
     - Пять лет назад. Машенька только родилась, а подводная лодка, где Вася
плавал, утонула. Ее долго не могли найти. А когда нашли, уже было поздно.
     В комнату вошла Лена, неся поднос бутербродов с чаем.
     - А ну всем мыть руки и за стол.
     Машенька доверчиво залезла ко мне на колени и мы  с  ней  пили  чай  из
одной  кружки.  Вечер прошел в разговорах обо всем и понемножку о разном, но
никто не обмолвился о работе. Я ушел поздно, часа в два ночи.

     На этот раз приехало много гражданских и инструктировал их уже не я,  а
Петрушенко. Я наставлял пловца.
     - Не  вытаскивай  без надобности кинжала, только в необходимых случаях.
Ты видел, как погиб твой товарищ?
     Тот кивает головой.
     - Дельфины  звереют,  когда  видят  кинжал.  Отбивайся  руками,  но  не
растопыривай пальцы и охраняй свою спину, больше всего ее охраняй.
     Тот опять кивает головой и это время гаснет свет в смотровом зале.
     - Все, пошли.
     Джим  ворвался в бассейн и закрутился по кругу, потом успокоился и стал
обследовать все углы, наконец подплыл ко мне и высунул свою  голову.  Как  и
Десси,  глажу  его  по  морде  и Джим от удовольствия заюлил на месте. В это
время с шумом падает в воду пловец и Джим тут же исчезает. Аня нажала кнопку
"раздражения".
     Они присматриваются друг к другу. Джим крутится вокруг, а  пловец  тоже
гибко вращается, чуть отрываясь от дна, но у дельфина превосходство во всем.
Первый  рывок  за  ласту  и  она не сорвалась... с ноги. Джим просто волочил
пловца, а тот отбивался руками и ногами. Но вот нервы пловца не выдержали  и
он  схватился  за кинжал. Джим тут же отпустил ласту и все началось сначала.
Обычный прием, дельфин крутиться по кругу разгоняется с большой скоростью  и
от  удара  по  ногам пловца разворачивает и он становиться на голову на дне.
Вот тут-то и произошла удивительная вещь. Пловец сложился в  комок,  выронив
кинжал, и обхватив ласты руками, закрутился колобком в воде.
     Джим остановился, а потом стал поддавать носом колобок к поверхности. У
самой стенки бассейна, дельфин делает рывок и тело вылетает на кромку. Я тут
же подскакиваю и не даю ему рухнуть обратно.
     Вид  у пловца плачевный. Взгляд очумевшего человека. Он стонет, когда я
разжимаю его одеревеневшие руки. У пловца сломана нога. Лена уже накладывает
шину и я делюсь с ней сомнениями.
     - Понимаешь, Джим пожалел его, ведь затылок со шлангами был  гол  и  на
виду. Ему ничего не стоило добить пловца.
     - Я  сама  поражена,  только не делись сомнением с Петрушенко, он убьет
Джима.
     Петрушенко пришел поздно, он доволен.
     - Нас похвалил сам академик Сарматов, он сказал, если  бы  у  нас  было
глубоко,  через  минуту пловец был покойником, это тогда когда дельфин тащил
его за ласту. И в  другом  случае,  животное  сообразило,  что  при  быстром
перемещении  с  глубины  на  верх,  любой человек получит кессонку. Молодцы,
хорошую выучку дали животным.
     Мы молчали. Потоптавшись немного, Петрушенко спросил.
     - Что с ним?
     Лена поняла о чем вопрос и ответила.
     - Перелом правой ноги и шоковое состояние.
     - Да, не каждый выдержит такой встречи. Ну что же, дерзайте дальше.
     Он ушел.

     На следующий день к нам явился конструктор, присланный Петрушенко.
     - Мне нужно спроектировать металлический штырь на нос дельфина.
     - Вы его нос, хоть раз видели?
     - Нет.
     - Вам придется делать индивидуальные штыри, замерять нос каждому.
     - Помогите мне, пожалуйста.
     Пришлось мучиться с каждым  животным,  измеряя  его  вертлявые  твердые
носы.
     - Сделайте,  только  полегче,  -  прошу  я, - и рассчитайте давление на
пятачок носа и лобную кость.
     - Не беспокойтесь, мы изготовим их из титана и все учтем, а нос сделаем
так, что пасть будет открываться.

     Только через месяц дельфины освоили свои острые наконечники и научились
пробивать манекены насквозь. Опять пострадал Николай, Когда Дафна выбила нож
у манекена, он хотел его прикрепить к издерганной руке чучела, но у дельфина
выработался рефлекс к ножам и острый металлический нос  Дафны  распорол  ему
руку.
     Потом  мы  учили  дельфинов  привыкать  к выстрелам в воде и ненавидеть
подводные ружья.
     К нам в отдел прислали двух офицеров, таких же  недотеп-ученых  как  я,
одного  звали Федей, другого - Димой. Прислали также электронщика-оператора,
пожилого майора с какого-то НИИ и врача.  Мне  официально  присвоили  звание
капитана,  Лене  тоже,  а  Аня  получила звание младшего лейтенанта. Молодые
лейтенанты целыми днями сидели в  дельфинарии  изучая  повадки  животных.  А
потом  нам  прислали  сразу  шесть дельфинов и я разделив их по три отдал на
воспитание молодежи.

     Мне   прислали   для   боя   с   дельфином    необычного    гладиатора,
капитан-лейтенанта,   боевого   командира   подводных  пловцов.  Прежде  чем
выпустить  его  к  дельфинам,  Петрушенко  ознакомил  меня  с  его  делом  и
распоряжением  командующего  Черноморским  флотом. Его затюкал быт и теща. С
первым он расправился просто-переломал все что есть дома, со вторым,  именно
с  тещей, за глупость избил ее вместе с, заступившейся за нее, женой. Завели
уголовное дело, но командующий приказал пропустить  его  через  дельфинарий.
Если выживет, будет служить дальше.
     - Как  же  обхитрить  этих  тварей? - задал вопрос капитан, разглядывая
бассейн, где блестел металлическим носом Джек. - Неужели, эту пакость нельзя
снять с носа?
     - Командующий приказал, что бы дельфин был по полной форме, -  раздался
голос Петрушенко, неожиданно появившегося в дельфинарии. - Борис Николаевич,
в два часа подойдет кинооператор и гости. Прошу подготовить пловца.
     Он ушел и я честно сказал капитану.
     - Вы  у  нас  первый, кто подвергается испытанию с острым металлическим
штырем на дельфиньем носу. Я даже не могу подсказать вам,  какие  необходимы
против  этого приемы. Животное научилось протыкать манекен человека спереди,
сзади это сделать труднее, мешают баллоны.
     - Ладно, может как-нибудь выкрутимся.
     К двум часам появились гости и  я  ахнул  увидев  в  их  числе  женские
головки,  молодых  расфуфыренных  дам  и седые букли, спрятанные под шляпки-
старых матрон.
     - Он что, уже билеты продает? - буркнул я, проходящей Лене.
     Она остановилась и посмотрела туда.
     - По-моему, он сошел с ума и так весь город судачит, о том  что  у  нас
происходит.  Теперь  появились  еще  люди,  не имеющие ни какого отношения к
нашему делу.
     - Парень сегодня погибнет, а эти сбежались как воронье на падаль.
     - Боря, может что-нибудь можно сделать?
     - Мне ничего в голову  не  идет.  Не  одевать  же  его  в  рыцарские...
доспехи. Стой... Придумал.
     Я рванул в раздевалку к капитану.
     - Слушай,  -  говорю ему, - ты баллоны не закрепляй на спине, а закрепи
их на груди.
     - Ну и что? Он меня со спины проткнет.
     - А ты спиной прижмись к стенке бассейна.
     - Хм... А ноги? Ноги изуродует.
     - В самом углу бассейна сожмись и крути перед носом баллонами.
     - Черт знает, может это и выход. Если выживу, обещаю тебе ящик коньяка.

     Как только  погас  огонь  в  смотровом  зале,  из  раздевалки  появился
капитан.  Баллоны  просто  болтались  на  его  груди. Он прыгнул в бассейн и
поплыл  к  ближайшему  углу.  Наглость  и  необычность  одежды   незнакомца,
ошеломили  Джека.  Он задержался с атакой, этот момент и использовал пловец.
Забившись в углу и выставив перед собой баллоны, капитан оказался  для  него
недосягаем.  Дельфин  подплыл поближе изучая обстановку. Два раза он пытался
ткнуть носом между  баллонов,  выше  или  ниже  их.  Но  цветастые  цилиндры
перемещались  ему  на  встречу.  Джек  был  обескуражен. Он даже выскочил на
поверхность передо мной и что-то с возмущением пискнул. Потом нырнул и вдруг
понесся в атаку вдоль стенки. Раз...  Его  нос  вклинился  между  стенкой  и
капитаном  и  тот  вылетел  из  угла, но быстро сгруппировавшись прижался на
корточках спиной к стенке, опять выставив, как  щит,  баллоны.  Теперь  Джек
знал  как  его  долбать.  Удар  между  стенкой и туловищем, был то слева, то
справа. Пловец как мячик отскакивал от стенки, но упрямо лип  к  ней.  Вдруг
Джек  вклинился  сверху между затылком и стенкой и... капитан выкатился чуть
ли не на средину бассейна. Капитан опять сидит на корточках, держит  баллоны
перед  собой  и  пытается задом проползти к стенке. Дельфин все сообразил и,
рванув за спину, стал между стенкой и капитаном. А он пополз к другой стене.
Терпение Джека лопнуло и он разогнавшись, понесся с большой скоростью  прямо
носом  в  эти противные баллоны. Как капитан умудрился выкинуть руки вперед,
до сих пор не могу понять. От толчка, его тело пронеслось через весь бассейн
и впилилось в стенку. Нос Джека пробив ремни застрял между баллонами и был в
двух сантиметрах от лица человека. Если  бы  дельфин  даванул  еще  немного,
пловцу  был  бы  конец, но Джек принялся вытаскивать штырь. Он вырвал его из
ремней и ковырнув капитана несколько раз от  стенки  вдруг  потерял  к  нему
интерес,  принявшись  в  ярости носиться по всей территории аквариума. Я еще
подумал, ну сейчас опять на полной скорости врежется в пловца, но Джек и  не
собирался нападать. Подождав немного, даю лейтенанту Феде знак рукой, что бы
открывал решетку ворот, а Ане, что бы отключила дельфина. Джек ушел с арены,
так ничего и не добившись.
     Капитан  сидел  на  дне  и  не мог пошевелиться, только пузыри воздуха,
говорили, что он еще жив. Я и Дима нырнули и вытащили  его  на  поверхность.
Боже,  какой  у  него  был  вид.  Все бока и руки разодраны. Между лохмотьев
резины виднелась кровь. На затылке была большая рана. Штырь прошел вскользь,
срезав кожу почти до кости. Мы стащили с капитана разодранный, прорезиненный
костюм и только стали оказывать  первую  помощь,  как  появился  Петрушенко,
скрипя зубами от ярости.
     - Кто приказал?
     - Вы о чем?
     - Кто приказал переместить ему баллоны на грудь?
     - Наверно  женам  высокопоставленных  чиновников  и их любовницам очень
хотелось увидеть разодранного в клочья человека, но я забыл их предупредить,
что у нас здесь не цирк. Мы работаем и вырабатываем  новые  приемы  и  формы
борьбы человека с животным.
     Челюсть у Петрушенко отвалилась, он налился кровью.
     - Все, - прохрипел он, - мое терпение лопнуло.
     Он  пошатываясь,  ушел.  Кругом  была немая тишина. Офицеры и женщины с
ужасом смотрели на меня. Только вдруг зашевелились губы, лежащего капитана.
     - Ты... настоящий... парень. Жив буду..., еще ящик с коньяком...
     Он рухнул на камни, потеряв сознание.

     Два дня спокойно. Меня не трогают и мы  продолжаем  работать.  Начинаем
тренировки  на  поиск  противника с выходом в море. Дельфины крутятся вокруг
катера, а мы ждем сигнала с условного  корабля  противника,  что  диверсанты
вышли в море. Наконец радио заработало и мы получили нужный пеленг.
     Аня  заработала  кнопками  на  переносном  пульте и дельфины рванули от
катера.
     - Только бы, нашли, - говорю я Лене.
     - Чего  ты  так  волнуешься?  Они  получили  направление  и  у  них,  я
подразумеваю, есть свои локационные системы поиска. Вот увидишь, все будет в
порядке.
     Порядка  не  было. Мы не видели, но дельфины убили пловца, не сумевшего
своевременно удрать на корабль. Они просто,  его  догнали  и  пригвоздили  к
днищу  судна.  Мы отзываем дельфинов обратно и получаем устную благодарность
командующего  флотом  за  отличную  подготовку  новых   плавсредств   против
условного противника.
     У дельфинария нас встречает сам Петрушенко.
     - Поздравляю,  молодцы!  -  обращается  он в пространство, только не ко
мне. -  Приказом  командующего  создается  действующий  отряд  тренированных
дельфинов,  которые  вливаются  в  боевое дежурство флота. Командиром отряда
назначается лейтенант Пискунов.
     Я даже не понял сначала, кто это. И лишь когда лейтенант  Федя  ответил
"Есть", все встало на свои места.
     - А как же, Борис Николаевич? - с удивлением спросила Лена.
     - Он  переводиться на новое место службы. Но прежде чем сдать все дела,
Борис Николаевич, закончит тренировки морских пловцов, выполнив  план  этого
года.

     Они,  семь  человек,  рослых ребят, одетых в форму морских десантников,
явились на это жесткое испытание. Это мой план до конца года.
     - Вы видели фильмы, где снимались ваши предшественники?
     - Да, - ответил самый старший. - Мы психологически готовы.
     - И все же,  я  сниму  с  морды  дельфина  металлический  наконечник  и
постараюсь вам дать приемы которые мы наработали за это время.
     - А те дельфины, которые работают на страны НАТО, тоже с наконечниками?
     - В  Средиземном  море,  в  основном  боевые косатки. Этим не требуется
наконечник, в их пасть вы уместитесь сами. Боевые дельфины, только на Черном
море и у Американцев.
     - А мы слышали, что все крупные страны Средиземноморья имеют дельфинов?
     - Да,  правильно  слышали.  Имеют  дельфинов,  но  каких?  Это  минеры,
таскающие  на себе магнитные мины и "липучки"; искатели затонувших кораблей,
мин, торпед, разведчики, а вот у нас помимо этого натасканы  против  морских
диверсантов.
     - Тогда,   давайте  без  наконечников.  Мы  видели,  что  они  из  себя
представляют и готовы пройти через них.

     Петрушенко мне разрешил оставить из старой группы одного  дельфина,  из
остальных  трех  бывших моих воспитанников, создали боевой отряд, который по
ночам охранял Севастопольскую и Феодоссийскую базу.
     Я долго  не  мог  выбрать  себе  дельфина  и  Лена  посоветовала  взять
"мальчишку".
     - Ты  знаешь,  я  заметила,  "женщины" злее и свирепей, а "парни" более
отходчивы. Вспомни поведение Джека или Джима. Возьми лучше Джима, он  тысяча
загадок,  непредсказуем  в лучшем смысле слова. Когда он вытолкнул пловца на
поверхность, а не выдрал ему шланги, я готова была  расцеловать  его  лобную
кость.
     - Да,  ты  права,  лучше  оставлю  себе Джима. Ребята от него научаться
многому.

     Первому, который  входил  в  бассейн,  я  посоветовал  в  случае  чего,
сложиться  в  комок  и  таким путем сдаться. Парень согласился. Он прыгнул в
воду и сразу сгруппировался на дне, встав на корточки.  Он  держал  в  одной
руке  кинжал,  а  другую  прижал к груди. Джим вертелся вокруг него, выбирая
мгновение, когда человек не справится с сопротивлением воды. Он  настал,  на
долю  секунды, пловец открыл тело, махнув рукой с кинжалом вправо, и дельфин
тут же ударил носом в плечо. Парень упал  и  открыл  ласту,  Джим  сразу  же
сдернул  ее.  Пловец  опять  в  позе на корточках и опять начинается крутеж.
Вдруг дельфин, сделав в воде горку, напал сверху.  Кинжал  упал  на  дно,  а
человек схватил поврежденную руку другой рукой. Теперь Джим обнаглел и смело
давил  на  сжавшуюся  фигуру  и  телом и носом. Два раза человек отталкивает
руками тело животного, а на третий раз скорость животного  победила.  Парень
от удара распластался и вторая ласта осталась валяться на дне бассейна. Джим
вошел  в  раж и после привычной стойки человека на корточках, сумел все-таки
на затылке поймать шланг и выдрать его. Вот тут парень и сделал,  как  мы  с
ним  договаривались,  скрутился  в клубок. Джим сначала замер, а потом носом
стал раскручивать клубок к поверхности.
     Он долго не мог отдышаться и пока Лена заделывала  его  ушибы,  раны  и
синяки, все восхищался.
     - Ну  сила. Один раз только с ним встретиться и уж ни одна собака будет
не страшна.
     - Собаки на суше, - заметил лейтенант Дима.
     - Ну и что, на земле злей собаки нет, а в море вот такой ученой рыбины.
     - В следующий раз, если встретитесь,  он  тебя  разорвет.  Дельфины  не
прощают когда их называют рыбами.
     - Извините ребята - зверь.

     Из семи пловцов один все же погиб. Он был очень активен и видно кольнул
Джима  ножом.  Когда  он находился в позе на корточках, Джим его всей массой
ударил по спине, прямо по баллонам. Пловец упал на дно на живот  и  дельфин,
лежащего, долбанул носом по затылку и проломил кость.
     Петрушенко  ко  мне  не  заходил,  только  разговаривал  по  телефону и
высказал неудовольствие малым потерям среди подводных диверсантов.

     - Лена выходи за меня за меня за муж.
     Она сидит у бортика бассейна и смотрит на воду.
     - Извини меня Боря, но я останусь одна. Ты  меня  пойми,  после  смерти
мужа,  я  стала  ужасной  реалисткой.  Здесь  мои  корни, моя работа, куда я
вкладываю всю душу. Нет.
     - Но я подам рапорт об увольнении...
     - Ты не знаешь Петрушенко, ты конченный человек для Севастополя.  Никто
тебя  без  его  ведома  не  уволит.  Ты  находишься в системе, из которой не
увольняют.
     - О чем ты говоришь?
     - Ты знаешь, что  такое  ГРУ?  Мы  под  патронажем  ГРУ  и  только  эта
могущественная сила может решить, куда тебя убрать. Даже если тебе и удастся
вырваться из ее лап, все равно, ты уже в кадрах навечно.
     - Значит, ты считаешь, что я конченный человек?
     - Нет,  я  этого  не  сказала.  Но  я  боюсь,  что  теперь  твоя судьба
непредсказуема.

     В кабинете сидело два незнакомых  человека.  Оба  в  светлых  костюмах,
одинакового  роста,  только  лица  разные.  Один  лысоватый,  другой с седой
шевелюрой.
     - Здравствуйте, Борис Николаевич. Садитесь. Я генерал-майор  Павлов,  а
это полковник Асташевский. Мы прибыли из управления, специально поговорить с
вами.
     Я кивнул головой.
     - Евгений  Иванович,  представил  о вас весьма лестную характеристику и
нам хотелось бы, что бы вы дополнили  некоторые  сведения,  которыми  мы  не
обладаем.
     - Я весь во внимании.
     - Почему вы не женаты?
     - Весьма  деликатный  вопрос с вашей стороны... Не получилось. Да и как
можно жениться, если ты все время на работе.
     - Почему же вы не женились на Елене Семеновне?
     - Слушайте, но это наше личное дело.
     - К сожалению, нашему ведомству положено все знать. Потрудитесь поэтому
ответить на вопрос.
     - Хорошо. Она такая же ненормальная, как я и отдает себя всю работе.  В
ней  заложено  зерно  трезвости и анализа, поэтому, как компьютер, рассчитав
все вперед, она пришла к выводу, что я безнадежен.
     - Весьма точно и на нее это похоже.  Ну  что  же...  Перейдем  тогда  к
деловой  стороне.  Как  вы  смотрите,  если  мы  вас отправим... за границу.
Заниматься той же работой, чем вы занимались здесь.
     - То есть, обучать дельфинов?
     - Да.
     - Я не против.
     - Вот и  отлично.  Но  здесь  есть  маленький  барьерчик,  который  вам
необходимо преодолеть. Вам надо жениться. Так просто специалистов за границу
мы не посылаем.
     - Если  вы  считаете это маленьким барьерчиком, то ошибаетесь. Для меня
он велик. Я еще не нашел женщину по своей душе.
     - А вам не надо искать, мы уже ее нашли.
     - ???
     - Не удивляйтесь. Специфика нашей работы такова, что посылая  людей  за
границу, мы должны предусмотреть все.
     - Куда же меня тогда посылают?
     - На Кубу.
     - Но это же, наши друзья?
     - А кто вам сказал, что они враги. Вы едете туда работать, помогать им.
Они задыхаются  от бесчисленных американских агентов, проникающих на остров.
Вот вы будете там работать, а ваша жена будет готовить  вам  завтрак,  обед,
ужин.
     - И для этого она мне только нужна?
     - А  разве  вам мало этого? Поймите, так нужно. Не надо задавать лишних
вопросов.
     - Ничего себе, женят неизвестно на ком и говорят, помалкивай.
     - Мы вам можем предложить еще один вариант, - тут вклинился в  разговор
полковник, - предположим на Колыму, но зато без жены.
     - Не  пугай  его  так,  Павел Афанасьевич. Он же все понимает. Так как,
Борис Николаевич, договорились?
     - Договорились. Я понимаю, у меня другого выбора нет.
     - Вот  и  отлично.  Вам  билет  в  Москву  заказан  на  после   завтра.
Попрощайтесь со всеми и никому не говорите, куда мы вас отправляем.
     - Даже Петрушенко?
     - Даже генерал-полковнику Петрушенко.

     Для  Лены я уже отрезанный ломоть, она вежливо со мной прощается, а вот
Аня... плачет и, обняв меня приговаривает.
     - Да как же так? Как же? Куда же вы...?
     В этот момент к дельфинарию подъехало такси и из него с матросом выполз
капитан-лейтенант, которого первого прогнали через дельфина с  металлическим
штырем.
     - Эй, скажите этим идиотам на КПП, что бы меня пропустили, - заорал он,
увидев нашу группу.
     - Федя, сходи. Пусть его пропустят.
     Федя ушел и вскоре они появились около нас, груженые ящиками.
     - Ребята,  я  же  вам  шампань обещал. Вот из ресторана упер. За то что
второй раз родился, пьем ребята.
     Все смотрели на меня и я кивнул головой. Мы еще два часа гудели у  стен
аквариума  и  на что уж я крепкий мужик, но от такого количества шампанского
захмелел.  Аня  сорвала  платье  и  пошла  с  Димой  купаться   в   бассейн.
Капитан-лейтенант с майором-электронщиком в обнимку выясняли отношения. Федя
и  новый  врач,  взяв  по  бутылке  шампанского,  ушли в раздевалку играть в
шахматы. А Лена вдруг заплакала.
     - Наверно, я большая дура. Опять настоящего мужика упустила.
     Я молчал.
     - Прости меня, Боря.
     - Ничего. Ты оказалась во многом права.
     - Ты много не знаешь. Мне приказали следить за тобой, докладывать все о
чем ты говоришь, что делаешь. Приказали привести к себе в  дом  и  проверить
тебя, когда ты расслабишься.
     - Врешь, ты наговариваешь на себя.
     Лена чуть не завыла, даже капитан-лейтенант оторвался от майора.
     - Ленка, ты чего?
     - Не мешайте, ребята... Прости меня, Боря, дура я.
     Она вскочила и, пошатываясь, исчезла, так и не попрощавшись со мной.









 * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

КУБИНСКИЕ СТРАСТИ




     В  Москве, меня ждали и тут же запустили на ускоренные курсы испанского
языка. В группе были в основном девушки  и  впервые  от  избытка  свободного
времени, я обратил внимание, какие они хорошенькие. Оказывается девушки тоже
обратили  на меня внимание и вокруг меня вскоре образовалась дружная группа.
Таня, Галя (неразлучные подружки) и я, как студенты,  испытали  все  радости
жизни,  шатаясь  по театрам, кино и бесчисленным вечеринкам. И это не смотря
на то, что я был старше каждой из них, примерно лет на восемь.
     Мы были у Тани дома и сидя за столом говорили, что придет в голову.
     - Борис, а что за письмо ,  ты  читал  сегодня  на  занятиях?  -  вдруг
спросила Таня. - Небось от девушки?
     - Нет. Пришло письмо из ВАКа.
     - От куда?
     - Из ВАКа. Мне без защиты присвоили звание доктора технических наук.
     - Что???
     - Что???
     - В  природе  есть  замечательная  личность,  такой  генерал-полковник,
который может все. Мы с ним расстались ужасно плохо, а он мне  после  всего,
что случилось, устроил повышение.
     - Ты  говоришь  так,  словно  сожалеешь, что с ним поругался, - сказала
Галя.
     - Нет, не сожалею. И если бы сейчас опять встал вопрос о нашем  подходе
к работе, то я стоял бы на своем.
     - Да  чего же ты, Галка, с ума сошла что ли? - закричала Таня. - Борису
же звание присвоили, выпить надо, а ты... Боренька, поздравляю.
     Таня поцеловала меня в губы.
     - Ну а ты, что стоишь, я одна за тебя это должна делать.
     Галя подошла и осторожно поцеловала меня. Мы выпили, но  чувствовалось,
что они немного потрясены.
     - Вот это да. Борька, но ты же такой молодой? - все удивлялась Таня.
     - Сам удивляюсь, получилось так.

     Прошло  три  месяца.  Только  я  сдал  экзамены,  как  меня  вызвали  в
управление.
     - Борис Николаевич, уже пора  отправляться.  Кубинцы  торопят.  Поэтому
через неделю хотели бы вас видеть на Кубе.
     - Я готов.
     - Тогда  сыграйте  свадьбу,  надо что бы это было официально и гласно и
вперед.
     - Простите, а с кем?
     - Вам на курсах, кто больше всего нравился из девушек Таня или Галя?
     - Галя более обаятельна и мне больше понравилась.
     Генерал обратился к микрофону селектора.
     - Галина Сергеевна, войдите.
     В кабинет вошла Галя.
     - Товарищ генерал, лейтенант Комарова по вашему приказанию прибыла.
     - Галка?
     - Да, Боря, это я.
     Однако...

     Мы сыграли свадьбу шумно, как это требовали в ГРУ и уже официально  как
муж и жена улетели на Кубу.

     Антилья  приняла  нас  шумно.  Врезанный  в  остров,  огромный залив на
кончике своего языка держал город. Очередной  праздник  гулял  по  улицам  и
разукрашенные   люди  топтали  разноцветные  гирлянды  и  листки  бумаги  на
окаменевших тротуарах.
     Сопровождавший нас в  "Джипе"  негр  Бари  ругался  направо  и  налево,
выплевывая  маскам  все,  что  о  них  думает. Машина еле-еле ковыляла через
толпу.
     - Нам надо не в этот залив, в другой, что рядом.  Вот  пробьемся  через
город, там для вас коттедж приготовлен. Ну куда, черт, лезешь?
     Бари  выпрыгивает  из  машины,  отбрасывает от колес какую-то ведьму и,
опять вскочив, продолжает.
     - Недалеко от коттеджа дельфинарий, только-что выстроили. Дельфинов еще
нет, но заказ уже рыбакам дан. Поэтому в течении недели штук восемь поймаем.
     Машина наконец выбивается на вертлявую полупустынную дорогу и, прибавив
скорости, несется среди поредевших  домиков  города.  Через  тридцать  минут
появляется новый залив и асфальт сменяется на песчаное покрытие.
     - Вот ваш дом.
     По  нашим  Российским  меркам,  это  дворец,  запихнутый  в парк, и еще
окруженный старым каменистым забором.
     Охранник открыл ворота и, переговорив с Бари, разрешил въехать. В  доме
прислуга  приветливо  встретила  нас,  но  я  сразу  всех не запомнил, кроме
вертлявой молодой креолки Мими, предложившей показать нам наши комнаты.
     - Вы сегодня  отдыхайте,  -  говорит  Бари,  -  завтра  ознакомьтесь  с
местностью, а послезавтра поведу в дельфинарий.
     Петрушенко бы так не поступил, почему-то подумал я.

     Да,  их прислали восемь штук, но каких, помятых, голодных и злых. Врач,
присланный из Антильи, до чертиков боялся дельфинов и, стоя издали, орал  на
подвешенное в брезент животное.
     - Годен.
     - Стоп, - не выдержал я и подошел к брезенту.
     Злые  глаза,  чуть  изношенный  нос, зубы и поврежденный плавник. Да он
старый и еще его лечить надо.
     - Отпускайте обратно.
     - Куда, обратно? - не поняли грузчики.
     - В море, в залив.
     Окружающие зашумели и один пожилой работяга обратился ко мне.
     - Доктор, нельзя ли эту рыбу нам, нашим семьям?
     - Берите. Давайте следующего.
     К радости рабочих, еще три старых дельфина попали к ним в руки.
     - Бари, мне нужна молодежь, здоровая молодежь. Неужели рыбаки не  могли
различить  какой  дельфин  молодой,  какой старый. Для вашей же безопасности
будем работать.
     Бари смущен и заверяет меня, что через два дня пришлет новых. Но я  уже
предъявляю другие требования.
     - Бари, нужен новый врач, этот не годен.
     - Но он же ветеринар?
     - Мне нужен человек, занимающийся рыбами и понимающий их.
     - Поищем.
     - И  еще,  надо  взять  на  службу  нескольких  рыбаков,  кормить  этих
животных.
     - Поищем.
     - Бари, мать твою, если через два часа, дельфины не будут накормлены, я
прикажу скормить тебя.
     - Как это? - удивился здоровый негр.
     - Просто, прикажу удавить, потом разрублю на мелкие кусочки и скормлю.
     - Док, успокойся, все будет сделано. Дельфины будут накормлены.
     Бари как испарился, но среди рабочих  поднялся  такой  вой,  что  через
минуту рядом со мной никого не было.

     Через два часа дельфины действительно были накормлены.

     Галя предложила прогуляться по саду. Мы бродим по аллеям и она говорит.
     - Не доверяю этому дому, кажется вся прислуга нас подслушивает.
     - Да брось, ты. Кубинцы общительный, жизнерадостный народ.
     - Все  равно.  Я  должна  тебя  охранять и так же охранять секреты всей
твоей работы.
     - Вот как, ты мне об этом не говорила?
     - А зачем меня сюда направили, как ты думаешь?
     - Не знаю.
     И вдруг меня пронзила мысль "она врет, будь осторожен". Черт, зачем мне
ее навязали.
     - Ты мне что-то хотела сказать? - продолжил я.
     - Ну теперь  ты  знаешь,  почему  я  здесь.  Так  вот,  мне  необходимо
участвовать в твоих работах.
     - Ты это серьезно?
     - Да.
     - И как ты это представляешь?
     - Ты  мне  дашь  одного  или двух дельфинов и под твоим руководством, я
буду их тренировать.
     - Галя, дельфины не игрушки, они учатся убивать людей. Ты  понимаешь  о
чем ты говоришь?
     - А кто тебе сказал, что мы будем тренировать дельфинов убийц. Мы будем
с тобой готовить дельфинов связников.
     - Не понял.
     Я даже остановился и уставился в ее голубые глаза.
     - Будем   готовить   дельфинов   способных   перевезти   в  специальных
контейнерах информацию,  оружие,  радиостанции  до  Америки  и  возвращаться
обратно.
     - А кубинцы, как к этому отнесутся кубинцы?
     - С ними уже все согласовано.
     - Конечно,  можно  выучить  дельфинов  и перевозить грузы, но все равно
здесь будет задействовано большое количество людей.  Нужны  специалисты  для
изготовления  электронных  пультов  с  новой  программой, натаскиватели, для
обороны животного от других и,  наконец,  человек  способный  там  принимать
дельфина и отправлять обратно.
     - Все это тебе будет.
     - А ты говоришь, прислана для моей охраны.
     - И для охраны тоже.

     То  что  я  утром  увидел  у дельфинария, вызвало слепую ярость. Похоже
население Антильи ни где не работает, а праздно шатается где хочет.  Десятки
людей  шлялись  вокруг  бассейнов,  рассматривали дельфинов и бросали в воду
хлеб, орехи, фрукты и всякую другую съедобную дребедень. Толстый  кубинец  в
шляпе с мамзелями с двух сторон курил сигару и наконец красиво запустил ее в
бассейн. Это был предел. Я подлетел к нему.
     - А ну убирайтесь от сюда.
     Толстяк с удивлением смотрел на меня.
     - Ты что не понял?
     - Отвяжись...
     - Бари, где ты, мать твою?
     - Я здесь.
     Оказывается  он  расфуфырился  перед кубиночкой и объяснял ей у другого
бассейна чем он занимается.
     - Где твой пистолет?
     - Здесь, док, за поясом.
     - Дай мне.
     Я подбежал, вырвал пистолет и, подскочив к толстяку, выстрелил  в  верх
перед его носом. Женщины взвизгнули. Толстяк отскочил и бросился к дороге.
     - Вон, все вон из дельфинария. Бари, гони всю эту сволочь от сюда.
     И  вдруг началась пальба. Все кубинцы, у которых было оружие стреляли в
воздух и орали.
     Только через час удалось всех выгнать.
     - Бари, где телефон? Нужно позвонить в Гавану, так работать нельзя.
     - Там, док, чуть повыше. Там почтовое отделение.
     Бари себя чувствовал очень виноватым и молил меня глазами, что бы я его
не выгнал.

     Военное министерство,  к  моему  удивлению,  удалось  поймать  сразу  и
генерал с который меня отправлял в Антилью, выслушал меня.
     - Здесь  необходимо  закончить  большой  комплекс  строительных  работ.
Построить операционную, мастерские, казармы и жилье.  Наконец,  перегородить
залив  и  выслать воинскую часть для охраны дельфинария и прилегающей к нему
территории, а также морской губы залива.  Военным  необходимо  предусмотреть
проникновение,  катеров  и  диверсантов  со  стороны моря, а также воздушное
прикрытие.
     - Мы  уже  подумали  об  этом.  Завтра  ждите   военных   и   некоторых
специалистов, о которых вы просили. В отношении строительства, строите сами,
что  хотите. Мы вам подкинем деньги, материалы, технику, а рабочих набирайте
сами, тем более, что сейчас почти везде безработица. У вас все?
     - Да.
     - Тогда передайте телефон вашему помощнику, майору Бари.
     Бари слушал и потихоньку наливался потом. Он все кивал головой и  после
очередной накачки, отбросив трубку, вытер рукой пот.
     - Завтра  здесь  будет полк для охраны побережья. Мне приказано, вплоть
до расстрела, навести здесь порядок.
     - Так давай действуй, Бари. Начинай с добычи рыбы, найди  какого-нибудь
архитектора и формируй строительные команды.
     - Есть. Будет сделано, док.

     С   этого   дня   на   побережье   начался   бедлам.  Гудели  трактора,
бетономешалки, по всюду сновали машины. Прибыла  воинская  часть  и  тут  же
оцепила  побережье. Бари в Антильи набрал суда и перегнал к нам в залив, его
начали  перегораживать  проволокой.  В  губе  залива  поставили   орудия   и
установили на побережье гидрофоны. Привезли еще четырех дельфинов, молодых и
весьма хулиганистых.
     Ко  мне  в  дельфинарий  пришла  Галя в сопровождении высокого мужчины,
похожего на европейца.
     - Боря, познакомься. Это Юджин, мой напарник.
     - Здравствуйте, Юджин. Вы где-нибудь устроились?
     - Да.
     - Тогда прекрасно. С сегодняшнего дня вы зачисляетесь вместе с Галей  а
штат дельфинария и приступаете к работе.
     - Прямо сейчас?
     - Конечно,  чего тянуть. Дельфины должны привыкнуть к вам и любить вас.
Для этого потребуется слишком много времени. Я выделил вам двух  молоденьких
дельфинов Герду и Гарольда. Пойдемте, я вас познакомлю с ними.
     Две темные тени плавали в бассейне не обращая на нас внимания.
     - Ну как же мы начнем?
     - Так  и  начинайте.  Садитесь у края бассейна и старайтесь их привлечь
чем угодно. Кормежка теперь только через ваши руки. Когда они привыкнут есть
из ваших рук, залезайте в бассейн и купайтесь с ними.
     - И что, так весь день?
     - И всю ночь. А вы что думали, что они полюбят вас с  завтрашнего  дня?
Нет,  нужно  терпенье  и  труд.  После уже другая программа. Там операция на
вживление электродов, обучение и... работа.

     Вместе  с  представителем  министерства  прибыл  военный   летчик.   Мы
расположились в беседке у дельфинария.
     - Нам  бы  хотелось,  что  бы  вы,  доктор, не только обучили дельфинов
борьбе против подводных диверсантов, но и научили их подрывать корабли.
     - Можно сделать и это, но опять нужны  специалисты,  нужны  надежные  и
крепкие люди.
     - Одного я вам уже привез. Это капитан, Альварес. Вот он.
     - Летчик?
     - Бывший летчик. Теперь специалист по электронике. Не беспокойтесь, это
тоже доктор,  окончивший Калифорнийский университет. Что только революция не
делает с людьми.
     Молодой парень приятно улыбнулся.
     - Я уже отлетался. После аварии, врачи признали  меня  не  пригодным  к
службе, теперь вот направили сюда.
     - Ну что же, доктор Альварес, приступайте к работе.
     - А как же... Впрочем, я готов.
     Вот что значит школа Петрушенко. Не давать людям расслабиться.

     Здесь  всех дельфинов называли на букву "Г". Гера, Гудвин, Галатея были
отделены в группу бойцов против диверсантов. Ганс, Гувер и Гарри  перешли  в
минеры.  Я  уже  подобрал  к  ним персонал, когда Бари привел мне из Антильи
старичка с нечесанной седой бородой и в неряшливой одежде.
     - Док, вы просили специалиста по рыбам. Вот я нашел.
     - Вы кто?
     - Я ихтиолог. Питер Гусман.
     - Простите, а как вы оказались в Антильи?
     - При Батисте, мою семью выпихнули из Сант-яго-де-куба и  мы  оказались
здесь.
     - А чем занимались в Антильи?
     - Ничем,  работы  не  было.  Перебивались  рыбой  да  овощами,  а потом
революция пришла, сын ушел к Фиделю, стал офицером, а дочь  только  окончила
колледж, теперь помогает по дому.
     - А где вы учились?
     - Во Франции, окончил Леонский университет.
     - Как же вы оказались на Кубе?
     - Долгая история, если вам будет когда-нибудь интересно, я ее потом вам
расскажу.
     - Хотите поработать по своей специальности у нас, здесь?
     - Работа всем нужна. Правда подзабыл я много, но давайте попробуем.
     - Вы  сказали,  у  вас есть дочь? Нам нужна смелая девушка для работы с
дельфином. Может вы пригласите ее для пробы к нам.
     - Ани смелая девушка, я поговорю с ней.
     - Док, - вмешался Бари, - там столько молодых парней безработных, а  ты
хочешь принять на работу девушку.
     - Бари, к нашим животным надо больше любви и терпения. Увы, этим больше
обладают женщины. Так, господин Гусман, вы когда приступите к работе?
     - Да хоть сейчас.

     Ани  оказалась  действительно  смелой девушкой и не побоялась залезть к
Гуверу в бассейн. Тот от такой наглости остолбенел, но потом сделал вид, что
пришелец его не интересует и пошел кругами вдоль стен. Ани вынырнула.
     - Доктор, что делать дальше?
     - А ничего, покупайся и назад. И чаще купайся в его бассейне,  пока  не
позволит  прикасаться к себе. Потом познакомься с Гансом и Гарри. Это тройка
твоя, если у тебя все получиться.
     - Хорошо, доктор.
     Она опять нырнула и пошла под водой на  другую  сторону.  Похоже  здесь
будет порядок.
     - Этот  молодой, еще неопытный. Он к ней привыкнет быстро, - сказал мне
Гусман, который тоже оказался здесь. - Это  не  европейский  тип  дельфинов,
очень  не  любит  одиночества  и  готов подружиться с каждым, кто чаще будет
уделять ему время.
     - А остальные, Ганс и Гарри?
     - Сложнее будет с Гансом. Нервный очень. Видно встречался с человеком и
у него остался нехороший след, но посмотрим. Я подконтролирую  Ани,  и  пока
пусть не лезет в бассейн к нему, а научиться кормить из рук.
     - Добро, доктор.
     - Давненько меня никто доктором не называл.

     Потихоньку  работа  стала  раскручиваться и я с удивлением заметил, что
появились первые успехи. Юджин с Галей возились с Гердой и Гарольдом, как  с
детьми  и  вскоре  добились  прекрасных  результатов  общения. Ани оказалась
отличной воспитательницей и вся ее тройка была от нее без ума. Только  я  не
мог  найти  фаната,  на  моих  дельфинов-бойцов. Парень, что работал с этими
дельфинами, просто работал, без души, за зарплату.  Питер  Гусман  тоже  это
понял и вскоре привел мне худенького паренька.
     - Доктор,  вот мой ученик. Любит рыб до безумия. Дай ему попробовать ту
тройку.
     - Как тебя звать?
     - Доминико.
     - Даю тебе испытательный срок, три недели, а  теперь  марш  в  бассейн.
Доктор покажите ему Геру, Гудвина и Галатею.

     Через  три недели я принял Доминико на работу - это был рыбный безумец,
который день и ночь торчал в дельфинарии. Теперь задержка шла с Альваресом и
хирургом, который должен вживить электроды. Для дельфинов-бойцов  мы  пульты
сделали,   уже   по   проверенной   схеме,   еще   разработанной  мной.  Для
дельфинов-минеров и связников, по идее нужны другие схемы и  Альварес  бился
над  этим,  не имея возможности испытать их на каких-либо животных. Я ночами
сидел с ним и рассчитывал и пересчитывал безконечные варианты  схем,  исходя
из моего опыта. И, наконец, хирург. В Антильи был хирург, но по человеческим
черепам  и он панически боялся дельфинов. Пришлось звонить в Гавану и мне из
России обещали прислать спеца.

     - Здравствуй, Лена.
     Она онемела и приросла к панели.
     - Ты...? Здесь?
     - Да не смотри на меня как на чудо. Это действительно я.
     Наконец до нее дошло и она бросилась ко мне на грудь.
     - Боря, Боренька... Господи, я думала, что я убила тебя.
     - Успокойся, никто не собирался меня  убивать.  Прислали  сюда.  Теперь
руковожу всем хозяйством.
     - А мне сказали, что ты умер.
     - Кто?
     - Петрушенко.
     - Очень  весело. Он мне помог получить докторское звание и загнал сюда,
а теперь еще и тебя прислал.
     - Значит, будем работать опять вместе.
     - Как там в России мои дельфины поживают?
     - Федя ведет все хорошо. К седьмому ноября в ночном поиске в  акватории
порта  Феодосии,  дельфины  столкнулись  с  подводными  пловцами,  так  и не
выясненной страны. Все три человека погибли. При них нашли магнитные мины.
     - Значит не зря мы стол сил отдали. А как Машенька?
     - Нормально. Все с мамой.
     - Пойдем я тебя с женой познакомлю.
     - Ты... Ты женат?
     - ГРУ женило.
     - Боже, куда мы попали. Нет. Я сейчас не пойду. Я потом. Пошли лучше  в
дельфинарий.

     Я показывал ей свое хозяйство, говорил о планах и только вечером привел
к себе в коттедж.
     Увидев Галю, Лена удивилась.
     - А  я  вас  сегодня видела. Вы с двумя дельфинами плавали. Вас кажется
Галей зовут?
     - Это моя жена.
     - Ой, простите.
     - Да ничего, заходите, - любезно расшаркивается Галя, - У  нас  сегодня
будет маленький сабантуй. Юджин здесь как раз.
     Но  сабантуя  не  получилось.  Вскоре Лена ушла, сославшись на головную
боль и усталость, в свой коттедж, а Юджин пошел ее провожать.

     Ночью я проснулся, когда Галя трясла меня за плечо.
     - Вставай, черт возьми, скорей.
     За окном вдалеке раздавались звуки выстрелов, грохнул взрыв.
     - Быстрей, бежим,
     - Да что произошло?
     И тут я в руке у полуодетой Гали заметил пистолет.  В  комнату  влетела
Мими, в руках она держала маленький "Узи"
     - Госпожа, уходите быстрее. Они сейчас сюда придут.
     Галя  по  мужски  рванула  меня  с  пастели  и  подталкивая  пистолетом
выволокла на черный ход. Мы бежали через парк к калитке и уже четко  слышали
автоматные  очереди  где-то сзади у дома. Наконец каменный забор, который мы
преодолели с трудом и свалились у кромки поля.
     - Ты можешь мне объяснить, что происходит?
     - На нас совершили нападение.
     - Американцы?
     - А бог его знает. Может кубинские эмигранты, может  американцы,  может
кто другой.
     Выстрелы откатились и стали уходить в сторону залива.
     - В доме была прислуга. Что с ней?
     - Эти тебя обязаны были прикрывать. Они все из контр разведки.
     - Почему меня?
     - Сейчас  здесь  на  побережье  ты  фигура  номер  один,  которую нужно
уничтожить или захватить.
     - Галя, ты не сошла с ума?
     - Заткнись. Неужели ты не понял, что этот  объект  взят  давно  ими  на
крючок.  Какое государство потерпит, когда под носом животных натаскивают на
их людей или их корабли.
     - Ладно пошли назад, кажется все затихло.
     - Погоди, мало ли. Ты иди за мной, я впереди.

     Только-только начало рассветать.
     Ворота, отброшенные взрывом, валялись почти  у  дома.  Убитый  охранник
лежал у крыльца, а рядом с маленьким автоматом стояла Мими и плакала. В доме
выбиты  стекла  и  кое-где вывернута мебель. В моей спальне, граната сделала
хаос, смешав кровать с предметами роскоши в комнате. Кое как, найдя  в  доме
футболку и чьи-то штаны я сказал Гале, что иду в дельфинарий.
     - Я  с тобой. Мими, - крикнула она в разбитое окно, - собирайся. Доктор
идет в дельфинарий.
     Так по охраной Гали и Мими  мы  пришли  к  дельфинарию.  У  ворот  было
несколько военных. Увидев нас, они подбежали ко мне.
     - Доктор, живы? У вас все в порядке?
     - У нас погиб Гонсалес и Мари, - сказала Мими.
     - Сколько их было? - спросил я офицера.
     - Человек   одиннадцать.   Одна   группа,   человек  шесть,  штурмовала
дельфинарий, а остальные пять пошли брать вас.
     - Какие потери?
     - У нас восемь солдат погибло, семь ранено. В  вашем  дельфинарии  тоже
ранены двое. Один мальчик такой, Доминго, другой - летчик, Альварес.
     - Черт возьми, как же их пропустили?
     - Это  подводные  пловцы,  они высадились западнее губы, а потом прошли
под пушками по побережью, отчего гидрофоны не пропищали, ну а затем, взорвав
перегородку залива, ворвались в дельфинарий.
     Вдали замелькали десятки и сотни огней.
     - Что это?
     - Город идет к нам на помощь.
     На машинах, велосипедах и бегом , к нам неслась  в  помощь  вооруженная
Антилья.
     - Слушайте,  офицер,  дайте им работу, организуйте их, пусть цепью идут
прочесывают все складки  местности,  пусть  ищут  запрятавшихся,  только  не
пускайте в дельфинарий.
     - Я понял, док. Ребята, за мной.
     Офицер  с  группой  солдат помчался на встречу с жителями Антильи, а мы
вошли  в  дельфинарий.  Где-то  у  бассейнов,  мелькали  группы  военных   и
санитаров. На меня двигались носилки и я их остановил. На них лежал бледный,
как молоко, Альварес.
     - Ты можешь говорить?
     - Да.
     - Пульты повреждены или их уничтожили?
     - Все в порядке, док. Они там на полке.
     - А ты то сам как?
     - Мне зацепило ноги, а вот Доминго прострелили легкое.
     - Отправляйте.
     Откуда-то вынырнул Бари.
     - Док, перегородка одного бассейна взорвана, там погиб дельфин, кажется
Гудвин, а вот Галатея ранена и никого к себе не подпускает.
     - Пошли к ней.
     В бассейне метался дельфин, оставляя за собой розовый цвет.
     - Брезент, веревки, срочно сюда.
     Бари  убежал.  Я разделся и полез в бассейн. Дельфин как метеор метался
по воде.
     - Боря, - у кромки бассейна стояла запыхавшаяся Лена, - Не трогай  его,
он может убить тебя.
     - Что ты предлагаешь?
     - Спусти воду.
     - Это  не  возможно,  соседний  бассейн  разрушен  и  вся гидросистема,
проходящая через него, не работает.
     - Тогда, открой ворота в хороший бассейн  и  загони  его  туда,  а  там
спусти воду.
     - Галя,  возьми  кого-нибудь в помощь и выгони Геру к Гарри, а на место
Геры загоним этого...
     - Хорошо, Боря, сейчас.
     Галатея носилась по кругу, почти задевая меня . Появился Бари.
     - Док, готово.
     - Быстро растяните веревки по дну в бассейне у Геры, а сверху растяните
брезент. Закройте, таким образом, дно.
     - Сейчас, док.
     - Лена, готовь операционную.
     Через десять минут восточные ворота бассейна открылись и я отцепился от
бортика. Галатея плюхнулась мне прямо  в  бок,  отчего  я  отлетел  опять  к
стенке.  Она  как  не  видела  открытых  ворот  и  неслась мимо них. Я опять
оттолкнулся от стенки и встал  на  ее  пути.  Теперь  она  меня  заметила  и
возможно что-то промелькнуло в ее головке, она замедлила скорость и пошла на
меня. Я нырнул в ворота и очутился в другом бассейне и только хотел глотнуть
воздуха, как сильнейший удар сзади выкинул меня на бортик.
     - Закрывай ворота, - заорал я.
     Тут  же острая боль поразила бок и я чуть не взвыл. Рука Бари выволокла
меня из воды. Рядом опустилась Галя.
     - Боря, что такое?
     - Кажется зашибся. Посмотри, что у меня на спине.
     - Ой, там громадный кровоподтек.
     Вода уходила и Галатея затрепыхалась на дне.
     - Так взяли ее. Ой, черт, больно как. Раз-два, подняли. Теперь бегом, в
тот домик.
     Бари и солдаты поволокли Галатею в операционную, а я  с  Галей  и  Мими
остались у кромки пустого бассейна.
     - Где Юджин? - спросил я у Гали
     - Не знаю.
     - Сходи к его домику, выясни, что с ним.
     - Хорошо.  Мими,  головой  отвечаешь  за доктора. Не отпускай его не на
шаг.
     Красивая креолка кивнула головой. Около меня очутилась Ани.
     - Док, все в порядке?
     - Ани, хорошо, что ты появилась. Пройдись по всем бассейнам,  попытайся
успокоить дельфинов. Папа где?
     - Сейчас придет.
     - Пусть тоже займется этим. Ой...
     - Что с вами?
     - Галатея  поддала.  И  еще,  затопи  этот  бассейн, а теперь иди, Ани,
иди... Мими, помоги мне подняться.
     Боль пронзила тело, но я встал. Ко мне спешил полковник, командир части
и несколько офицеров. Мы поздоровались.
     - Я уже в курсе, что произошло у вас, - начал полковник. - Чем мы можем
помочь?
     - В общем, ни чем. Лучше скажите, как диверсанты? Поймали?
     - Нет. Шестеро убиты, остальные толи ушли в море, толи прячутся где-то.
     - У них здесь были свои люди?
     - Конечно, наверняка был проводник и это разделение на группы,  без  их
помощи  не обошлось. Вам, доктор, пока не стоит возвращаться в свой коттедж,
вы поживите где-нибудь здесь в казарме или на  территории  дельфинария,  так
дня два-три, а потом, когда все успокоиться, вернетесь туда.
     - Хорошо, полковник.
     Но тут в разговор включилась Мими.
     - Полковник, доктору нужен врач. Пришлите сейчас врача.
     - Что с вами, доктор?
     - Да ничего особенного, производственная травма.
     - Я сейчас пришлю врача.
     Полковник с офицерами ушел. Зато появилась Галя и Юджин.
     - Представляешь,  он  пошел  с жителями Антильи прочесывать местность и
чуть не напоролся на диверсанта. Расскажи, Юджин.
     - Знаете кого я видел, док? Помните парня, которого вы выгнали и вместо
него поставили Ани. Так вот, это был он. Отбивался гад, но мы его пришили.
     - Я вами недоволен, Юджин. Ваше место при возникновении  опасности  или
чрезвычайных  происшествий,  здесь.  Делаю вам последнее предупреждение. Еще
раз нарушите дисциплину и я вас вышибу.
     Они оторопели. Ко мне подбежал военный медик.
     - Доктор, меня прислал полковник. Что у вас?
     - Посмотри, пожалуйста на спину.
     - Ого... Вот это ударчик.  Похоже,  сломано  ребро.  Вам  срочно  нужен
рентген.

     Они  собрались  вокруг меня: Бари, Ани, Лена, Галя, Юджин, Мими и Питер
Гусман.
     - Нам необходимо срочно сделать операции вживления электродов, -  начал
я,  -  но последние события, несколько изменили наши планы. Придется сделать
перестановку дельфинов. Вместо Гудвина в группу бойцов включить Гарольда...
     - Но это же наш дельфин? - удивилась Галя
     - Да, вашего дельфина перетащим в эту группу, а у вас  останется  один.
Доктор,  Лена не может ждать месяцы адаптации новых дельфинов в дельфинарии,
а группы боевых дельфинов и дельфинов -  минеров  должны  быть  полнокровны.
Лена, когда начнем делать операции?
     - Завтра.  Последнюю пустим Галатею, у нее легкое ранение. Через четыре
дня она будет готова.
     - Бари, формируй рабочие  команды  на  ремонт  бассейна  и  перегородки
залива.
     - Хорошо, док.
     - Питер,  Ани, возьмите еще трех сироток к себе на воспитание. Пока нет
Доминика, займитесь ими.
     Они кивают головами
     - Теперь по местам.
     Около меня остались Мими и Галя.
     - Борис, - говорит Галя, - ты рушишь все наши планы. У нас все летит  к
верх тормашками. Мои и твои начальники будут очень недовольны.
     - Через два месяца мы вживим электроды новому дельфину.
     - И кто будет делать эту операцию?
     - Не знаю, но кто-то будет.

     Лена  сделала  операции  по вживлению электродов и уехала в Союз. Опять
наступили трудовые будни. У меня зажил перелом  ребра,  вернулся  еще  более
похудевший Доминик и приковылял на костылях Альварес.
     Дельфинов-минеров  и  дельфина-связника  мы  научили плавать с ремнями,
закрепляя  на  них   всевозможные   контейнеры.   Дельфинов-бойцов   научили
сдергивать  ласты  или  срывать  шланги с манекена и с людей. У нас возникла
проблема с тренировкой дельфинов-бойцов, пришлось опять звонить в  Гавану  и
вот прислали подводных пловцов. Передо мной знакомая улыбающаяся рожа.
     - Борис  Николаевич,  -  грохочет она. - Вот не подумал бы, что мир так
тесен. Ребята, - он оборачивается к крепким парням, стоящим за его спиной, -
это мой первый учитель. Я еще в Севастополе первый прошел через  дельфина  с
металлическим штырем. Теперь этот фильм - классика для обучения салажат. Вот
теперь привел вам совместную команду наших и кубинцев тренировать дельфинов.
     - Вы так уже выросли, стали кап-два.
     - Все  с вашей помощью, Борис Николаевич. А это что за красотка рядом с
вами?
     - Это Мими, теперь мой телохранитель, замечательная девушка.  Пойдемте,
капитан, я вам покажу ваших партнеров.
     Когда  я  повел  группу  к  бассейнам, сзади кто-то охнул. Я обернулся.
Капитан прижимал руку к окровавленной щеке. Мими поправляла автомат.
     - Что с вами, капитан?
     - Споткнулся.
     - Ну-ну.

     Самой  злой  оказалась  Галатея,  толи  она   возненавидела   людей   в
прорезиненных  костюмах,  которые ее ранили, толи у нее был дурной характер,
но дельфин жестоко расправлялся со своими партнерами. Она  ненавидела  любой
предмет, появившийся в руках человека, будь то нож или... ведро.
     Когда  пловец, закрутился вместе с ней в боевом танце, она таранила его
прямо в баллоны. Он отлетел, но плечевой ремень  акваланга  сорвался  и  тут
Галатея  вместо  шлангов  вцепилась в кусок этого ремня и поволокла парня по
дну. Тот вырвал с пояса кинжал и дельфин тут же выплюнул ремень и впервые  я
увидел, как пасть дельфина сомкнулась на кисти пловца.
     - Альварес, отключай, - заорал я.
     Тот  остервенело  нажимал  на  кнопки пульта. Доминико бросился в воду.
Галатея заметалась, отпустив пловца, и вскоре он всплыл на поверхность. Врач
из военных, уже готовил бинты.
     Почти все подводные пловцы получили раны, травмы, ушибы, но ни один  из
них  не погиб. Я сам заметил, что пловцы стали умело защищаться и отбиваться
от дельфинов, появились какие-то приемы борьбы. Об этом я сказал кап-два.
     - Это все с вашей подачи, Борис Николаевич. Мы каждый фильм  изучали  и
учились  на  наших поражениях, пока что-то не выработали новое. Представьте,
уже здесь в кубинских водах, две наши  группы  встретились  с  дельфинами  -
бойцами. Американцы тоже хорошо натренировали их. Одна группа отбилась и без
потерь вернулась на базу, а в другой - из трех человек вернулся один.
     - Плохо подготовлены?
     - Нет.  Одна группа попалась на мелководье, ну как у вас в дельфинарии,
другая на глубине, а здесь совсем другие  условия.  Одного  из  этой  группы
дельфины сразу утащили за ласты вниз и он пропал, другому, видно, переломали
кости и он отключился, а это верная смерть. А вот третий, снял ласты натянул
на  руки  и  отбивался.  Весь израненный вернулся. Помните, как я отбивался,
баллоны переместил на грудь, спиной прижался к стене и выжил,  видно  и  он,
грудь твердой резиной прикрыл, а спина баллонами закрыта. У вас, доктор, там
в  России,  еще  дельфины с острыми штырями ходят, а эти без них и смотрите,
какие потери. Вообще, против этих зверей надо  боевое  оружие,  какие-нибудь
подводные пистолеты, автоматы. Ножик для них, тьфу...
     - Уже  оно  есть.  Еще в Севастополе мне мой начальник показывал первые
образцы автомата, стреляющим иглами.
     - Вот бы нам их.
     - Года через два будут.
     - Дожить бы. Интересно, как получим оружие, наверно вы  уже  будете  не
нужны.
     - Напротив,  уж на что я по натуре не военный, а понимаю, что на каждый
прием появляется новый контр прием. Появятся может быть стреляющие  автоматы
на  спинах  дельфинов  или  они  будут  наводчиками  на цели для плавающих и
двигающихся ракет или мин. Нет, капитан, мы еще будем развиваться и расти.
     - Ну что ж, посмотрим.

     Я опять вызвал из России конструкторов и через  месяц  семь  уникальных
штырей из титана торчали на носах дельфинов. Все же, решил я, в океане кроме
подводных плацов есть и другие враги животных. Особенно, это морские косатки
самые свирепые и поганые твари океана.
     Началось  обучение  животных  в  районе  залива  и прибрежных водах. Мы
нанимали в Антильи десятки судов  с  металлическим  днищем  и  деревянным  и
натаскивали  дельфинов-минеров  незаметно  подплывать  из  глубины к судам и
ставить мину-"липучку" или магнитную.
     Дельфина-разведчика  гоняли  по  всем  направлениям  к  "приемнику"   и
обратно. Он безошибочно находил Юджина в разных точках по сигналам "маяка".

     Юджин пришел ко мне прощаться.
     - Док, тренировки кончились, я ухожу, туда.
     Он махнул рукой в сторону Америки.
     - Постарайся не попадаться. Ты видел сколько было приложено сил, что бы
обучить одного дельфина. Опять задерживаться на пол года - ужасно. Купи яхту
или какое-нибудь другое суденышко и принимаю Геру в море.
     Он улыбнулся.
     - Успокойтесь,  док,  легенда  у  меня  есть,  инструкции  тоже,  авось
продержимся. Самое важное, поймайте мою короткую фразу по рации.
     Мы обнялись  и  я  больше  Юджина  не  видел.  Нашего  связника  должны
перебросить в Америку для приема груза от Герды.

     Моя  головная  боль,  дельфины-бойцы.  Я  натаскиваю их на живых людях,
привязанных к веревкам. Дельфин своим чутьем улавливал  цель  и  приходилось
быстро  вытаскивать  людей  на  борт  суденышек,  чтобы не получилось из них
решето.

     Прошло два месяца и однажды наша радиостанция получила короткий сигнал.
Юджин готов принять груз в Америке. Мы закрепили к ремням Геры металлический
контейнер и вывели ее в море.
     "С богом красавица". Герде дали пеленг и она,  кивнув  нам  головой  на
прощанье,  словно понимая важность задания, ушла под воду. Галя теперь сидит
в рубке радиостанции и ждет ответный сигнал.  Я  упрашиваю  ее  вернуться  в
коттедж, но все бесполезно. Прошло два дня и вдруг Галя ворвалась ко мне.
     - Герда пришла. Юджин принял груз.
     - Поздравляю. Теперь жди ее обратно.
     Галя  свалилась  спать  и  через  сутки  вышла  на катере в губу залива
встречать дельфина.
     В этот день мы с Мими выходим из коттеджа и только проходим ворота, как
вдруг меня отбросило в сторону и сейчас же автомат Мими  загремел  где-то  в
стороне.  Я  переворачиваюсь  на  траве  и  вижу двух бегущих от нас парней,
которых Мими поливает  свинцом.  Они  падают  и  девушка  кошачьей  походкой
движется  в  их  сторону.  Вдруг,  сбоку  из кустов раздается выстрел и Мими
отбросило на стенку  каменного  забора.  Она  медленно  сползала  по  стене,
оставляя на ней, прерывающуюся от неровности поверхности, красную полосу.
     - Мими! - я вскочил и бросился к ней.
     - Док... Ложись... Я сама, - хрипела она.
     - Мими, - стараюсь ее приподнять.
     - Я са...ма...
     Сзади  хрустят шаги и опять гремит выстрел. Я оглянулся. Подламываясь в
ногах, на дорогу упал громила с пистолетом в  руке.  Охранник  ворот  с  М16
подбегает ко мне.
     - Доктор, вы как?
     - Помоги затащить Мими в дом.
     Мы  тащим  ее  в  коттедж.  Я  по  телефону  вызываю врача и докладываю
дежурному по части о происшествии. Потом опять подскакиваю к Мими.  Охранник
уже  разрезал ее одежду и мы видим входное отверстие пули почти под грудью в
правом боку. Она прошла под углом тело и вышла под лопаткой.
     - Потерпи, Мими. Сейчас врач будет.
     Дом заполняется людьми. Подходит врач и меня кто-то тянет за плечо.
     - Док, с вами ничего не произошло?
     Передо мной  взволнованный,  запыхавшийся  Бари.  Я  киваю  на  лежащую
девушку.
     - Ее... Тяжело ранили.
     - Бедняжка. Она с честью выполнила свой долг...
     - Да иди ты...
     В это время поднялся врач.
     - Все.
     - Что все?
     - Она скончалась.

     Командир  части  рекомендовал  мне  и  Гале  жить  пока  на  территории
дельфинария. Нам выделили домик, где кроме крохотной кухни и спальни  ничего
не было.
     Радость  первого  успеха Герды омрачена потерями. Мы похоронили Мими на
кладбище в Антильи.  Весь  город  вышел  на  похороны.  Была  музыка,  много
стреляли  в  воздух,  а  у меня на душе противно-препротивно. Темпераментные
кубинцы  усилили  мою  охрану,  выделив   из   спец   подразделений   города
Сант-яго-де-куба   двух   натренированных   девушек  Кармен  и  Салли.  Одна
негритяночка, другая белая. Теперь куда бы  я  не  пошел,  две  воинственные
женские фигуры с короткими автоматами стояли за спиной.

     - Доктор,  -  меня  теребила  за  плечо  Салли,  -  вас срочно вызывает
командир части.
     Натягиваю одежду и несусь в штаб.
     - Что случилось, полковник?
     - Посмотрите на карту. Вот здесь без конца  маячит  одно  судно  "Санта
Мария",  приписанное  к  порту  Филадейфия. Ходит оно в нейтральных водах, в
основном, вдоль побережья Кубы. Наша разведка сообщила, что он так  напичкан
электроникой,  что  опустился  до  полоски верхнего уровня. Шарит наш остров
вдоль и поперек. Не могли бы твои дельфины его подорвать?
     - Могли бы. Дайте катер с радаром.
     - Бери, только из наших вод не выходите.
     - Хорошо. Я пошел.
     Альвареса и Ани я нашел сразу.
     - Ребята, идем на  наше  первое  боевое  задание.  Ани,  возьми  любого
дельфина  из  своей  группы и быстро снаряди его настоящей магнитной миной с
дистанционным управлением. А тебе, Альварес, придется наводить его на  цель.
Сейчас нам дадут катер, все оборудование перетаскивай туда.

     Море  качало и мотало. Недалеко баловался дельфин в необычной упряжке с
банкой-миной на голове. Наконец капитан сказал.
     - Вот он.
     На радаре вспыхнула точка.
     - Капитан, мы не ошиблись, вдруг это другой корабль?
     - А черт его знает. По наводке вроде он.
     - Альварес, бери пеленг.
     Дельфин исчез в воде.
     - Пошел.
     Мы уставились на корабельные часы и стали ждать. Прошло тридцать минут.
     - Где же он, дьяволенок?
     - Вот он, смотрите.
     С правого борта высунулась умильная мордочка, прося рыбку.
     - Док, - крикнула Ани, - у него мины нет.
     - Альварес, давай.
     Тот нажал на кнопку. Через минуту до нас дошел слабый гул, а еще  через
десять, капитан закричал.
     - Смотрите, точка исчезла с радара.
     - Пошли домой, - скомандовал я.
     Это  был  первый  успех.  Теперь мы так же выводили дельфинов-бойцов на
боевое дежурство  и  вскоре  Восточное  побережье  стало  непреодолимым  для
подводных   пловцов.  Особенно  пострадали  пловцы  с  базы  Гуантонамы.  Их
изуродованные трупы, выброшенные волнами, даже находили на берегу.

     Прошло два года. Наш дельфинарий расширился  и  появилось  много  новых
дельфинов.  Теперь  уже  несколько  групп  дельфинов-бойцов  курсируют вдоль
побережья Кубы. Увеличился штат, появились новые  люди.  У  Гали  без  конца
меняющиеся  контейнеры. Она через день высылает их Юджину и получает обратно
другие. Я никогда не интересовался, что в них, считая, что это не мое  дело,
а  ГРУ.  Но  однажды...  Герда во время к Юджину не пришла. Мы включили маяк
вызова и к нашему удивлению, через два дня пришел дельфин, но в каком он был
виде, это ужасно. Даже носовой металлический штырь был согнут,  сдвинуты  на
бок  ремни,  разорванный  контейнер  был  на боку. Такое ощущение, что Герда
дралась с целым отрядом косаток.
     - Галя, что это?
     Я ковырнул пальцем и выволок из  контейнера  полиэтиленовый  пакетик  с
белым  порошком.  Она  молчала,  с  ужасом  уставившись  на  меня. Нехорошее
подозрение мелькнуло в голове.
     - Салли, дай кинжал.
     Она выдернула из-за пояса кинжал с зазубринами и ловко подбросив его  в
воздухе, уже держала за лезвие, протягивая мне ручку.
     - Вот, док.
     Вспорол мешочек и попробовал порошок на язык. Это... наркотик... Ах ты,
сволочь,  столько  лет  мне  мозги  пудрила,  что  мол  шифровки,  батареи к
радиостанциям, оружие, патроны.
     - И ты столько лет гнала только наркотики?
     - Боря, я тебе все объясню, только не здесь.
     - Сволочь, столько сил потрачено на обучение дельфинов,  крови,  а  ты,
дрянь, заразу по всему свету распространяешь.
     - Боря, это не твое дело. Тебя убьют, если ты сунешься.
     - Заткнись. Где сейф, неужели и он этой заразой забит.
     - Боря, не смей.
     Но  я  иду  к  домику  администрации и подхожу к сейфу. Ключом открываю
дверцу и вижу эти зеленоватые металлические контейнеры, сложенные в  стопку.
Кинжалом  Салли  вспарываю первый попавшийся и опять...пакетики, пакетики...
Здесь и другой контейнер, присланный от  Юджина.  Заодно  вспарываю  его.  О
боже, он полон денег, аккуратно сложенные пачками зеленые доллары.
     Я  распахиваю  окно  и  только  хочу  выкинуть контейнеры с порошком на
улицу, как в проеме окна появляется Галя с пистолетом наведенным на меня.
     - Положи на место...
     Из-за моей спины ахнула автоматная очередь. Галю отбросило от  окна.  Я
оглянулся. Салли невозмутимо опустила автомат дулом вниз.
     - Что ты наделала?
     Выскакиваю  на  улицу  и  вижу лежащую на спине Галю с изуродованным от
пуль лицом. Тут же сбежался народ. Я был потрясен и  на  полусогнутых  ногах
двинулся к своему домику. Там свалился на кровать и застонал.

     Была  целая  комиссия,  откуда-то  возникли  наши представители и после
нудных бесконечных допросов, меня решили отправить на родину.


ЭПИЛОГ

НЕБЫТИЕ


     Со мной говорил полковник Асташевский, брезгливо скривив рот.
     - Какое ваше, собачье дело, лезть туда куда не  надо?  Ну  и  что,  что
нашли наркотики? Значит так и должно быть.
     - Вы считаете распространение наркотиков вполне обычным делом?
     - Не  умничайте.  Куба  ни  с кем не торгует, кроме нас и каждый доллар
полученный любым путем, идет в копилку государства.
     - Не вешайте мне лапшу на уши, полковник. Это делается под нашей эгидой
и весь позор будет не Кубе, а нам.  Или  может  мы  уже  совсем  свихнулись,
бесплатно делая работу за других.
     - Вы упрямый козел, Шмелев. Прав был генерал-полковник, говоря, что вас
только могила исправит.
     В этот момент вошел генерал-майор Павлов.
     - Ну как?
     - Стоит на своем, - вытянулся полковник.
     - Борис Николаевич, что вы хотите?
     - Ничего. Только подпишите рапорт об увольнении.
     - Вы  так  ничего и не поняли, Борис Николаевич. Из нашей системы можно
уйти двумя путями. Один - в могилу, другой - в небытие.
     - Тоже в могилу?
     - Нет. В состояние покоя.
     - Все равно туманно. Так что вы со мной будете делать?
     - Сами не знаем. Провалившегося шпиона обычно уничтожают...
     - Но я не шпион.
     - Вы наделали массу глупостей и провалили  специальную  цепочку  связи,
кроме  того  убили  сотрудника нашего аппарата и вообще, знаете столь много,
что вас даже трудно оставить в живых.
     - Я занимался  своей  работой  и  действительно  знаю  много  по  своей
специальности,  но  никогда не старался делать подлости невинным людям. Ваша
цепочка связи оказалась блефом. Связи не было, а было обычное  преступление,
распространение наркотиков.
     - Вот как? Ну что же, я еще колебался, а сейчас нет.
     Генерал подошел к столу и нажал кнопку. Вошли двое старшин.
     - На пятый объект его.

     Несмотря  на  гигантские теплые трубы, в каморке было прохладно. Надька
дрыхла под трубой, а я  пытался  побриться  ржавой  бритвой  перед  осколком
зеркала.  Вчера  мы  поддали и теперь так щемило внутри, что за глоток водки
отдал бы пол жизни. Сейчас надо идти на работу,  иначе  Ахмедка  выбьет  мне
зубы. Он не любит, когда ворота рынка не открываются вовремя.
     - Борька,  -  сипит  Нюрка  из-под  трубы,  -  там  на донышке осталось
немного. Выпей и мне глоточек оставь.
     Перебираю ряд бутылок и вот она живительная влага. Нюрка молодец. Пора.
Выскакиваю и бегу к  воротам.  Там  толпятся  доходяги  как  я  и  несколько
бабушек.
     - Боб.  давай,  а  то  мочи  нет.  Холодно очень, - прихлопывает руками
опухший от пьянства Корявый.
     Действительно корявый, его кожа бугристая от угрей  и  рубцов  вызывает
отвращение.  Ворота  распахнуты  и  все  разбежались по открытым павильонам.
Только теперь, минут через десять повалит народ, но больше  всего  народу  к
одиннадцати.  Тогда  все торгаши и колхозники приходят в себя и включаются в
бешеный ритм торговли. Откуда-то в шубе выполз Ахмедка.
     - Борька, помоги шоферу той машины. Бутылку гарантирую.
     - Ахмед, голубчик, дай и мне задание. Душа болит.
     Корявый откуда-то выполз передо мной.
     - А с тобой, сволочь, разговор короткий. Ты мне еще  долг  за  разбитые
ящики не отдал. Борька, выкинь его.
     - Ахмедушка, я тебе сейчас эти ящики отработаю.
     - Борька... перед
     Я беру Корявого за шкирку и подтаскиваю к воротам.
     - Дурень, чего вылез?
     - Борька, а куда же мне. В дворники и то не возьмут. Во смотри.
     Пальцы Корявого дрожат, как у паралитика.
     - Ты  еще здоровый, - продолжает он, - да и то сдал за последнее время.
Когда я тебя три года назад приволок сюда, ты был во...
     - Где ты меня нашел?
     - С машины  какие-то  мужики  скинули,  прямо  воротами  рынка.  Голова
перевязана, ты тогда даже говорить не мог, все мычал.
     Я  ничего  не помню. Я даже не знаю, что со мной было до рынка. Паспорт
был при мне и из него стало известно, что я - Шмелев Борис Николаевич. А вот
все остальные данные вытравлены. Так с тех пор и нахожусь в теплых  подвалах
рыночных павильонов. За это время моя силушка позволила пробиться в уборщики
рынка.
     - Ладно,  Корявый,  приходи  минут  через пятнадцать. Я сделаю вид, что
тебя не заметил.

     Шофер машины рычит как собака, но я не  обращаю  внимания.  Здоровенная
баба  скидываю  мешки  с гнилой картошкой мне на плечи и я тащу их в подвал.
Все, работа окончена. Тут же  появляется  Ахмедка  и  они  с  шофером  долго
мусолят деньги. Потом Ахмедка кричит.
     - Борька, на деньгу. Опохмелись.
     Наконец-то.  Пошел  к ларькам и тут к воротам рынка подъезжает шикарная
черная машина. Из нее выходит седой  крепкий  мужик  с  глубоко  посаженными
глазами и беловолосая женщина.
     - Вы хотели его .видеть, Елена Сергеевна. Вот он.
     Мужчина показывает на меня пальцем.
     - Боря, - стонет женщина, - Боженька.
     Я  с  удивлением  смотрю на нее, но в голове одна мысль полная счастья,
сейчас будет бутылка.
     - Боря, неужели меня не узнал? Лена я. Севастополь помнишь?
     Ничего не помню и мне руку жгут деньги. Так хочется глотнуть водяры.
     - Мне некогда, если вам помочь с продуктами, я попозже.
     Женщина оторопело смотрит на  меня  потом  с  яростью  обрушивается  на
мужчину.
     - Что  вы с ним сделали, Евгений Петрович? Это же... Это же... Господи,
что происходит?
     - Я его предупреж...
     Я уже не слышу их, бутылка в руке и надо быстрей в подвал.

     НИЧЕГО НЕ ПОМНЮ! Запомните, я ничего не помню.


Евгений Кукаркин.
Депутат



 * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ КАНДИДАТ *
     - Ну так что мужики? Начнем компанию  по  моим  выборам?  -  сказал  я,
выливая остатки из бутылки в стакан.
     - Попробуем...  Конечно!  - нестройно загалдели мужики, прикладываясь к
разбитым и грязным пивным кружкам или пол литровым баночкам  с  отгрызенными
краями, наполненными мутно-коричневой жидкостью.
     Меня  уже  как  месяц  выперли  с  работы. Формулировка, "по сокращению
штатов", повисла надо мной, как дамоклов меч. Ни одна приличная  организация
не  берет  меня  с  такой формулировкой. Везде требуются строители, работяги
технических специальностей, просто работяги, а инженеры по оптике  почему-то
не нужны. Пошатавшись по пивным и кабачкам, я пришел к выводу, что пора идти
в  политику,  тем  более что все злачные заведения политизированы настолько,
что одна пивная за демократов -  куда  не  пускают  коммунистов,  другая  за
коммунистов  -  куда  не  пускают  демократов, третьи - нейтральны, где бьют
физиономии и демократам,  и  коммунистам.  Так  я  приперся  к  нейтралам  и
предложил   друзьям-алкоголикам  выбрать  меня  депутатом  от  их  округа  в
Верховный Совет России.
     Ко мне пробрался Доходяга, худой мужичонка, с мешками  под  глазами  от
непробудного пьянства и слегка заплетающимся голосом промычал:
     - Вася, а как насчет того, чтобы промыть эту идею?
     - Это  мы  сейчас  сделаем,  но  сначала  все  обговорим. Нужен хотя-бы
какой-нибудь организационный комитет. Нужно собрать средства и собрать  1000
голосов, для регистрации в кандидаты.
     - Вася, возьми меня в комитет.
     Ко мне подошел прилично одетый парень в шляпе.
     - Меня  звать  Николай.  Времени  у  меня  свободного  хоть отбавляй, я
конструктор в КБ. Вместо перекуров могу и с тобой поработать. А вообще тошно
от такой жизни, возьми меня. Может чего-нибудь помогу.
     - Хорошо, Николай. Еще кто в комитет?
     - Вася, я тебе тетку Нюрку сосватаю. Бой-баба. Она тренером по аэробике
работала. Энергию девать некуда,  -  забубнил  под  ухо  Доходяга,  -  Когда
пить-то будем?
     - Погоди. Ну так что, мужики? Есть еще идеи?
     - А  я  в  своем  прокатном  всех  парней  на  ноги подниму и на голову
поставлю, если надо, - выступил черномазый парень.- Только  ты,  антилигент,
не очень-то против рабочего классу.
     - Все  будет  в  порядке.  Программу  объявлю  завтра.  А  вы  ребята,-
обратился я к Николаю и Доходяге, - завтра здесь и с тетей Нюрой. Эй,  Макс,
вот денежка, каждому по две кружки пива.
     - Вот это дело!- обрадовался Доходяга.

     У меня семья. Жена Маша и дочка Наташа.
     - Куда?  В  депутаты? Да у нас за квартиру за два месяца не уплочено, а
он видите, в депутаты. Лучше б пошел в порт, там все умные  люди  грузчиками
работают.  Вон Лизка говорила, что ее муж кандидат, да Валькин - заслуженный
изобретатель, тоже выгнанные, а вкалывают на погрузке вагонов в порту.
     - Дура. Депутат - это когда зарабатываешь  больше,  чем  министр  и  не
хрена не делаешь.
     - Так что ж по-твоему, Верховный Совет ни чего не делает? Только дурака
валяют?
     - Естественно. Делают вид только, что для народа работают.
     - И ты в дураки хочешь.
     - Если такую зарплату дают, то сработаю и дураком.
     Жена махнула на меня рукой. Только дочка очень обрадовалась. Она тут же
сочинила стихи.
     - Весь народ ужасно рад - папа дивный депутат.
     - Умница ты у меня, дочка. Это не мамочка со своей зарплатой.

     На  следующий  день  я  познакомился  с  тетей  Нюрой. Это была женщина
огромного размера и, действительно, неуемной энергии. Смерив  меня  взглядом
она сказала:
     - Так  ты  что  ли,  кандидат?  Ага,  не  толстый,  хорошо.  Не люблю с
откормленными рожами. Очки есть у кого? На, надень.
     Я надел.
     - Не, не пойдет, так у тебя лицо больно умное, снимай. Главное, что  не
толстый.
     Она  достойно  оценила  меня  по  внешнему  виду  и я почувствовал, что
понравился.
     - Какая твоя программа?
     - Мужики, дамы и господа,- большинство присутствующих заулыбалось,- Моя
программа для всех социальных слоев общества.
     - Во дает!- влез Доходяга.
     - Не перебивай. Что я хочу? Это прежде всего, что бы все  жили  хорошо.
Для  этого  нужно: повысить пенсии пенсионерам, инвалидам, участникам войны,
блокады и одиноким матерям. Всех наших ментов перевоспитать  в  уважительном
духе к простому человеку.
     - Правильно, - опять вякнул Доходяга, - А то они бьют и бьют.
     - Заткнись, не мешай,- гавкнул на него Николай, - человек волнуется...
     - Для  этого  провести реформу милиции, всю моторизировать или посадить
на лошадей, открыть академии и школы и воспитывать, как за рубежом. Понизить
цены на необходимые продукты питания и прежде всего на водку.
     Гул восторга прошелся по залу.
     - Таким образом, три главных пункта. Это  социальное  обеспечение,  это
реформы милиции, это экономические реформы. Ну как?
     - Пойдет. Нормально. Голосуем, - послышались голоса.
     - Включи  в  программу  женский вопрос,- подала голос тетя Нюра, - Чтоб
был закон об охране материнства, воспитании детей и ответственности  мужиков
за это дело.
     - Дельное  предложение  товарищи.  Может  у кого еще будут предложения?
Только прошу, по существу.
     - Сантехник, сволочь, третью неделю не идет. Вся квартира  в  говне,  с
верхних  этажей  течет.  Порядок навести надо, - заикаясь, произнес парень в
темном углу.
     - Мы о деле, а ты с говном. - пытался присечь его Николай.
     - Постой. - сказал я - Все  нужды  людей  должны  учитываться,  даже  с
говном  и  мы должны делать выводы. Во-первых, возьми на заметку, позвоним в
ЖЭК,  потом  в  партком,  не  среагируют,  подключим   прессу,   организацию
объединенных  наций, европейский парламент, в крайнем случае, развесим везде
плакаты с указанием лиц виновных и устроим трамтарарамм в районе.
     - Это правильно. - заметил чернявый - Давить эту контру надо.
     - Таким образом, необходимы реформы в области социального обслуживания,
то есть, перехода их на хозрасчет, без всяких дотаций. Тогда они сами,  чтоб
заработать денежку прибегут вылизывать говно.
     - Во дает? - опять заверещал Доходяга.
     - Ты, Николай, все записывай. У тебя в КБ размножить программу можно?
     - Можно. Два отдела ни хрена не делают, так что один загружу.
     - Тогда,  подредактируй  ее  и  давайте поднесем ее к метро, необходимо
собрать подписи.
     - Я могу это сделать. - сказала тетя Нюра - Я еще своих женщин  соберу.
Мы у каждого метро встанем.
     - Добро.  К  сведению  заинтересованных  лиц. Мое бывшее предприятие, в
лице "черной кассы", подкинет денежку на предвыборную борьбу.
     - Ура! - заорал Доходяга, - Вася, с тебя по кружечке.

     К моему удивлению, я относительно легко набрал  1000  голосов  и  решил
подготовиться  к  настоящим выборам, а вдруг, дуриком и проскочу. У меня уже
организовался свой комитет из Николая, женщин активисток,  двух  мужиков  из
кабака  и  добровольцев,  недовольных  жизнью.  Исполком района вынужден был
зарегистрировать меня и выделить деньги на предвыборную агитацию. У  нас  не
было  помещения  для  собрания комитета и тетка Нюра предложила использовать
одинокий домик туалета, заколоченный, как и все туалеты в  городе,  досками.
Нюра  сбегала  к  знакомой уборщице в Исполком и принесла бумагу от комитета
народного  образования,  с  разрешением  использовать  помещение  N...,   по
улице...  для  нужд  воспитательной  работы. Мы привели помещение в порядок.
Застелили писуары досками и получили приличную скамью. Стены кабинок,  кроме
одной, заделали агитационными щитами и приступили к работе.
     Для  привлечения  внимания  населения  туалет  снаружи  окрасили  всеми
цветами радуги и расписали цитатами из моей предвыборной программы.
     Сначала мы заготовили красивые  плакаты,  которые  выставили  у  метро.
Доработали доходчиво программу, которую наши активистки написали на огромном
листе  бумаги и повесили на стену. А я начал турне по району, с предвыборной
агитацией.

     На первом же крупном предприятии, я  пообещал  все,  что  они  просили.
Перед  этим  выучил  программу,  красиво  натасканных  из литературы, всяких
лозунгов и, в конце, подчеркнул, что пострадал за справедливость, выраженную
в критике недостатков работы моего предприятия, отчего меня и выгнали.
     - Ребята, - сказал я рабочим в заключение - Что мы имеем? Ничего!  Даже
водку и ту, по спец карточкам выдают. И только пикни, что хотим все покупать
и  пить  свободно,  так тут же наши начальники кричат, что я не вписываюсь в
систему и, как результат,  вышибают  с  рабочих  мест.  Выберите  меня  и  я
добьюсь, что все будет, даже продукты и цены на них снизим.
     Это  понравилось  работягам.  А  секретарь  райкома, мой оппонент, явно
переиграл и я получил первую поддержку масс.

     Меня вызвали в исполком в комнату 26.
     - Василь Андреевич, - вежливо начал мужчина, одетый как с иголочки, - я
пригласил  вас  сюда,  что  бы  поговорить  с  вами,  о  вашей  предвыборной
программе.
     - Простите, вы откуда?
     - Я из органов.
     - Мутант?
     - Нет, из правохранительных органов.
     - А что, у нас есть еще и такие?
     - Что такие?
     - Да органы же.
     - Да есть.
     Лицо мужчины стало наливаться кровью.
     - А... Так я вас внимательно слушаю.
     - В  своих  речах и программе вы в извращенном свете представляете наши
органы милиции.
     - Простите. Моего друга, Стаса ваши органы схватили  за  лишнюю  кружку
пива.  Представьте,  пьет Стасик пиво с друзьями, ну и как положено, обозвал
дружка козлом  вонючим.  Тут  проходили  мимо  менты  и,  услыхав  последний
возглас, приняли его как оскорбление на свой счет. Они - к Стасику. И как он
не  объяснял,  что  козлы  не  они, а друг, его забрали, избили и отняли все
деньги. Да еще сказали, что он хорошо отделался и  ему  вредно  пить  лишнюю
кружку  пива. А вот еще. Друг Кешка не мог сходить на улице в туалет, они же
все в городе забиты. Он забежал за дом и стал писать на угол. А тут милиция.
Они его хвать и в участок. Так как он был не пьян, его не излупили, а  взяли
штраф  в  25  рубликов  и  отпустили.  Он вышел с участка и трезво рассудил.
Деньги-то взяли, а пописать, он не пописал. Он опять пристроился к углу. Тут
опять милиция. Опять в участок. Тут его уже  отлупили  основательно.  А  вот
еще...
     - Стоп,  -  завопил  уполномоченный,  -  Хватит.  Вы  подрываете основы
власти.
     - Помилуй бог. Прервал его я. Ни в коем  случае.  Просто  на  последнем
выступлении  секретарь  обкома  партии  сказал,  что мы живем в самой лучшей
стране. Я, просто, добавил - "дураков" и объяснил,  что  только  в  дурацкой
стране,  тебя  может  милиция избить не за что, выгнать с работы не за что и
вместо выпуска товаров, выпустить карточки на еду.
     Уполномоченный с ненавистью посмотрел на меня.
     - Пошел вон. Мы до тебя еще доберемся, после выборов.

     Я пришел в один из  институтов  на  проведение  предвыборной  агитации.
После зачтения программы приступили к дебатам.
     - Как вы относитесь к интеллигенции? - задала вопрос мадам - сухарь.
     - Положительно.
     - Не пора ли ей вырваться из рамок консерватизма.
     - Естественно. Сломаем ворота загона и выпустим галопом на свободу.
     - А вы относитесь к коммунистам? - обратился пожилой мужик.
     - Хорошо. Они даже иногда бывают людьми.
     - В  вашей  программе нет ни слова об экологии. Этим разве вы не хотите
заниматься?
     - А как же, очень хочу. И  экологией,  и  ихтиологией,  и  психологией,
много чем другим хочу. Но видит бог, даже с женой Машкой, переспать некогда.
     В зале возникло оживление.
     - Простите. - выступил тощий хлюпик. - Какую музыку вы любите?
     - Какую закажут.
     - Я не об этом. Хит, репс, поп...?
     - Конечно, конечно и гоп, и хлоп, и топ...
     - А   как   вы  относитесь  к  сексуальным  меньшинствам?  -  пропищала
намазанная девица.
     - Так же как и к сексуальному большинству.
     Я чувствовал, что очень понравился интеллигенции.

     На меня обратили внимание не  только  правохранительные  органы,  но  и
местные  мафиози.  Меня  грубо  втиснул  в машину шкаф с маленькой головкой,
стриженной под бобрик, и отвез на  конспиративную  квартиру,  в  11  подъезд
Смольного.  В  кабинете  сидели  маленький  толстенький с залысинами мужик в
очках и огромного размера молодой  парень  со  светлыми,  зачесанными  назад
волосами.
     - Так  это  вы,  Криволапченко?  -  спросил  молодой. Это была первая и
последняя фраза, которую он произнес во время нашего разговора. Он достал из
кармана пятак и начал мять его пальцами.
     - Вроде я. Но это только фамилия.
     - Меня зовите Семен Семенович, - быстро и важно заговорил маленький,  -
Я  доктор  химических  наук, председатель общества слепых, ведущий программы
антиспид и, так сказать, не последнее лицо в этом районе. Меня ха...ха  даже
крестным  папулей  зовут,  ха...ха.  Вот  черти. А это, - он с любовью ткнул
рукой в  молодого  громадину,  смахнув  со  стола  несколько  бумаг,  -  мой
бухгалтер, по совместительству охранник. Он мой крестный племянник.
     Молодой  слегка  улыбнулся  и  кивнул головой. Согнутый пятак со звоном
полетел в угол комнаты.
     - Я уже давно и внимательно приглядывался к вам и  понял,  что  лучшего
кандидата в депутаты от нашего города нет.
     - Я  тоже  так  думаю  и  знаете  почему?  КГБ пригрозило, если не буду
депутатом, они меня уничтожат.
     - Ерунда, мы с Колькой в одной упряжке. Я ему только позвоню и  он  тут
же  изменит  к  тебе отношение. В последний раз мы с ним в сауне баб гоняли.
Ха...Ха...Ха...- вдруг заржал Семен Семенович -  Он  еще  тогда...Ха...Ха...
Триппер подхватил. Вот дома у него потеха была.
     - А вы?
     - Я его обманул... У меня импотенция.
     - А может вы и с райкомовскими столкуетесь, чтоб на меня не давили?
     - Нет.  Я  с  ними порвал отношение. Они, засранцы, мне бизнес сорвали.
Пригнали из Бобруйска шесть рефрижераторов с  конской  вонючей  колбасой.  Я
говорю  Володе, первому секретарю, отдай их мне, все равно жрать невозможно,
я в Грузию двину по большой цене. А он мне: "Мне народ кормить нечем, смотри
все прилавки пусты. Мы эту колбасу, марганцовкой промоем, а сверху раствором
тушенки из неприкосновенных запасов протрем, чтобы запах отбить." Весь город
неделю жрал колбасу и конечно хвалил партию. Мать их.
     В этот момент бухгалтер сплюнул на пол. И достал еще один пятак.
     - Ну, ты, не свинячь, это тебе не Эрмитаж, это Смольный. Так на чем  мы
остановились?  -  он почесал затылок, - Да, мы решили ставить на вас. Деньги
на предвыборную компанию дадим. Зарплату дадим. Консервы дадим.  Водку  само
собой. Сауну с девочками и массажистом дадим.
     - А воблу и дополнительные талоны на собачьи сосиски?
     Тут он задумался.
     - Да, придется потратиться... Но достанем.
     - За что такая благодать?
     - Ты  -  мне,  я  - тебе. Будешь депутатом, нам поможешь. Завтра к тебе
придет наш массажист. Он в политике, во... разбирается. Все эти охламоны  из
Смольного,  исполкома  и  КГБ  у  него моются. Так что он много наслушался и
много  знает.  В  экономике  поможет  валютная   проститутка   Валька,   она
финансово-экономический  закончила. Пока снимем временно с работы и направим
к тебе в помощь. Во в деньгах разбирается. Все курсы наизусть знает.
     - Простите, какие курсы?
     - Валютные. Ну так как, по рукам?
     - По рукам.
     Громила отвез меня домой, таким же способом, что и привез..

     На следующий день ко мне пришел массажист Жора, тощий прыщавый малый  и
валютная  проститутка  Валька,  конструкции  Монро, но русского размера. Они
принесли записку от Семен Семеныча, что вчера в  то  время  пока  мы  с  ним
говорили, на обкоме разбирался вопрос об уборных. Было решено, все туалеты в
городе   отремонтировать,  заменить  сантехнику  и  открыть,  к  предстоящим
выборам. Меня же хотели выкинуть из туалета и лишить  предвыборного  центра.
Через 10 минут, прибыл нарочный из исполкома с распоряжением об освобождении
помещения  в 24 часа для ремонта. Мне было не до советников и я отпустил их.
Примчался комитет и началась организационная подготовка  к  борьбе.  Николай
рисовал   плакаты.  "Руки  прочь  от  нашего  туалета  -  последнего  оплота
трудящихся", "Партия  и  наш  туалет  не  совместимы",  "Трудящиеся  России,
оберегайте  наш  туалет  от  посягательств милиции и исполкома". Тетя Нюра с
активистками пошла собирать  народ  в  пикеты.  Запивохи  пошли  по  кабакам
собирать алкоголиков, которым за победу я пообещал по кружке пива.
     Народу  пришло  человек  150. Рабочие притащили красное знамя. Были еще
два плаката от молодежи, с призывом бороться  за  независимость,  последнего
участка  свободной  земли  и  за  разумный  демографический взрыв. Подъехала
милиция и встала цепью. Ко мне подошел капитан.
     - Товарищ Криволапченко, освободите помещение.
     - Неужели силу примените?
     - По инструкции придется.
     - Мне  вас  жаль,  товарищ  капитан.  Вы  нарушаете   законодательство.
Во-первых,  исполком  не  предоставил  мне  других помещений, для подготовки
предвыборной борьбы, а выдал вот эту бумагу  с  разрешением.  Во-вторых,  по
закону  вы  не  имеете  право  применять ко мне, как к кандидату в депутаты,
физического воздействия, мешать проведению  агитации  или  посягать  на  мою
жизнь. Я пригласил иностранцев и прессу.
     С  этими  словами  я  показал  на  журналистов, снимающих наши плакаты,
туалет и обстановку вокруг него.
     Тут к нам подлетела маленькая женщина с микрофоном в руке.
     - Простите вы капитан?
     Она стала подпрыгивать, чтоб увидеть его звездочки на погонах.
     - А вы, что здесь делаете?
     - Я репортер из телевидения, по совместительству независимый техник  из
радиокомпании. Вот, - она протянула ему удостоверение.
     - У вас есть разрешение на съемку?
     - Конечно. Вася, - она позвала одного из своих помощников.
     Подошел  огромный  мужик,  в  разодранных  джинсах  и порванной до пупа
рубахе с камерой в руках.
     - Вася, требуют документы.
     - Это мы сейчас.
     Вася развернул сумку, которая висела за его спиной.
     - Вот справка о местожительстве, из колонии, документ, что я  негласный
сотрудник  милиции.  Ага,  вот,  что  надо.  Разрешение от референта второго
секретаря райкома партии, а вот и от обкома партии, кем-то подписаное.
     - Скажите, товарищ капитан, вы будите нападать на  защитников  туалета?
Если  будите,  нельзя ли повторить нападение несколько раз, необходимо снять
дубли, - запрыгала опять маленькая женщина. - И потом, иностранцы волнуются,
вы слезоточивый газ, стрелять или армию применять будите?
     - Ни чего не будем применять.
     - Тогда прошу вас, бейте граждан почетче, с размаха,  а  то  все  будет
смазано на экране. Вася, снимаем.
     Женщина затараторила в микрофон.
     - Здравствуйте  уважаемые  граждане.  Сейчас  на  защитников  одного из
туалетов нашего города будет совершено нападение милиции.  В  очередной  раз
милиция,  проявляя  заботу  о  защите  свободы  и  демократии будет громить,
вооруженные плакатами и лозунгами толпы, которые не дают свободно  писать  и
какать гражданам города. Ну, начинайте же, капитан.
     У  капитана  отвисла  челюсть, он развернулся и побежал к машине. Через
минут 20 он примчался ко мне.
     - Исполком согласился с вами, живите в туалете, но нельзя ли убрать эти
плакаты. Иностранцы смотрят.
     - Ну и что тут такого, пусть смотрят. Теперь они увидели, что наш народ
не отдаст свой любимый туалет ненавистной номенклатуре.
     Капитан посмотрел на меня как  на  сумасшедшего  и  пошел  пошатываясь,
собирать милицию, чтоб убраться восвояси.

     Жора и Валька вбивали мне в голову прописные истины.
     - Значит  так,  -  говорил  Жора - Кораблева, мы столкнем. Он первейший
прохвост, хотя зам пред исполкома. Он купил в  Белорусии  эшелон  гомельской
картошки,  зараженной  от  Чернобыля,  и продал в городе, как прибалтийскую.
Круглов - сволочь. Директор завода,  купил  за  счет  завода,  крематорий  и
теперь срывает чаевые с похорон. Сысоев - трус, как и все члены бюро райкома
партии. Мы ему промоем мозги в парадной, все будет хорошо.
     - Остался сам секретарь.
     - С ним, в основном, и будем бороться.

     Начались  телевизионные  дебаты.  Мы  кинули  монетку и первым пришлось
выступать секретарю обкома.
     - Товарищи. - начал он - наша партия это монолит, стена, голова народа.
Сколько нас не били по голове, но наш монолит не треснул, все  выдержали:  и
воину,  и  целину  и  перестройку. Мы и дальше выдержим все и нам не страшны
всякие США, Израиль и африканское  королевство  Слоновая  кость.  Правда  мы
очень  самокритичны,  у  нас  были  недостатки.  Мы  раньше резали, вешали и
убивали свой народ, гоняли его по Гулагам, но то  была  необходимость.  Петр
первый,  ради  могущества  государства,  по  заниженным  данным, уничтожил 5
миллионов людей, мы ради могущества уничтожили в  10  раз  больше.  Но  это,
подчеркиваю,  было  раньше.  Теперь мы никого не убиваем, разрушили Гулаги и
даже, пол года тому  назад  разрешили  инакомыслие  и  свободные  выборы.  А
почему,  да  потому,  что  наша партия ведет только к победе коммунизма. Все
трудности, которые мы переживаем  сейчас  нам  не  впервой.  И  раньше  было
трудно.  Но  наша партия живет вместе с вами товарищи и знает и живет вашими
трудностями.  Поэтому   чтобы   идти   вперед,   необходимо   опереться   на
могущественное  плечо  партии,  не  ее  монолит и помочь нам с выборами. Все
голосуйте за нас. Я кончил.
     - Вы сэкономили 14 минут и  24  с  половиной  секунды,  они  вам  потом
зачтутся. - проговорил ведущий. - Теперь вы товарищ Криволапченко.
     - Мой  брательник Жора, - начал я - работая в сельхозинституте, написал
диссертацию "Роль навоза в развитии народного хозяйства в СССР". Он объездил
много стран и выяснил потрясающую картину. Оказывается  наш  навоз,  требует
дополнительных трудозатрат и переработки. Представьте. Бельгийский навоз, из
под  коровы  и сразу на поля, французский - тоже и навозы других стран - без
затруднений, а наш - два года выдержки, да еще  размешивать  с  человеческим
дерьмом  надо, чтобы лучше росло. Это я к чему, к защите диссертации Жорика.
Его диссертацию забраковали, а почему?
     Выступил ученый секретарь института, а  он  оказывается  нашей  партией
сюда  назначен,  был раньше парторгом банно-прачечного предприятия и сказал:
"Вы говорите, что навоз жидкий, от того, что жрать зимой коровам нечего, так
это ложь. Последние наши  разработки  с  опилками,  позволили  коровам  даже
иногда доится".
     Потом  выступил  зам по науке, он тоже недавно, был переведен партией с
партийной работы железнодорожного техникума. Он тоже заявил, что  поклеп  на
корову.  Раньше, - сказал он - коровы даже в зиму у железной дороги паслись.
Народ наш добрый, из окон вагонов отходы выбрасывал и ничего, коровы  давали
навоз ядреный.
     Потом  выступил,  зам  по  быту,  а  он бывший комсомольский секретарь,
прислала партия на укрепление в институт. Тот прямо  заявил,  почему  нет  в
диссертации руководящей роли партии в производстве навоза.
     Выступление  закончил  директор  института. Он только год, после смерти
академика, принял эту должность, после того, как завалил работу в  обкоме  в
отделе пропаганды. Директор сказал, что мысль о том, что корова должна жрать
круглый  год  интересная.  Необходимо  провести эксперименты, исследования и
поэтому, над диссертацией надо поработать, а сейчас отложить.
     Я все к чему говорю, да еще в предвыборной  компании,  да  потому,  что
если  бы партия не вмешивалась даже эту, науку, у нас давно бы был приличный
навоз.

     Следующие  кандидаты,  тоже  почему-то  перешли  к  коровам.   Директор
крематория заявил, что ему все равно какая корова дохлая или нет. Сейчас они
все  такой  формы,  что идут либо на животноводческие фермы, либо как кости,
вместо мяса высшего сорта. Поэтому необходимо голосовать за него, так как он
не демократ и не коммунист и собирает прах тех и других в одной урне.
     Выступил зам пред исполкома, говорил,  что  поклеп  на  нашу  партию  в
приведенном  примере,  так  как  город, не смотря на отсутствие жратвы, дает
столько отбросов, что хватает и на свиней. А на полях ни чего не  растет  не
от навоза, а от куриного помета, так как председатели колхозов, не выполняют
решение 20, 21, 22, 23 партии о развитии сельского хозяйства и постановления
семнадцати пленумов ЦК КПСС.
     Было  много  звонков телезрителей и все о навозе. Оказывается во многих
колхозах добавляют в навоз нитраты и фосфаты, что неблагоприятно  влияет  на
экологическую  обстановку  в  стране.  И  есть  один  совхоз,  который навоз
разбрасывает  сеялкой,  чтобы  равномерно  распределить  по  площадям.  Были
предложения  зрителей,  распылять  навоз  с  самолета  и оказывается во всем
виновата партия и если бы не она, то творческий порыв масс заработал во всю.

     Ко мне домой позвонил Сысоев и предложил встретиться в ресторанчике  "У
лукоморья". Он тоже мой конкурент. Я согласился, поехать на эту встречу.

     Стол  был  завален бутылками с водкой и закуской. С Сысоевым находились
два мужика уголовной наружности.
     - Знакомьтесь. - представлял Сысоев - от русской  национальной  партии,
Герман  Герц,  от партии "Русский мозг" Мусаил Шуруфутдинов. Давайте друзья,
будем вести себя непринужденно и поговорим  о  всех  наболевших  вопросах  в
дружеской попойке за столом.
     - Давайте.  -  сказал  я  и  разлил водку по стаканам. - Только одно не
пойму,  как  вы  Сысоев,  член  обкома  партии,  и  в   такой   компании   с
националистами?
     - Долгая  история.  Одно  скажу,  мы их вскормили, вспоили, взрастили и
теперь это наша последняя опора и надежда в битве за коммунизм.
     Мы выпили по стакану и Сысоев поспешно разлил еще.
     - Слушай, Вася, - по панибратски обратился он  ко  мне,  -  уступи  мне
дорогу в депутаты.
     - Что же я получу взамен?
     - Квартиру, путевку за границу, дачу, работу в стат управлении, машину,
три мешка  картошки,  талоны на водку за десятерых и поддержку этих ребят на
выборах в городской совет. Пойми, в городском совете, тоже  нужны  оппоненты
нашей  партии.  "Чем  больше  идиотов  у  власти, тем продуктивнее власть" -
говорил представитель ЦК  приехавший  вчера  сюда  в  город.  Ну,  так  как,
согласен?
     - Я еще весь во внимании. Лучше выпьем.
     Ребята  поклонились  мне  и  все  хлопнули  по  второму стакану. Сысоев
разливал третий. Мы выпили и третий стакан. Ребят развезло.
     - Вася, - уже пьяным голосом проговорил Герц -  ты  сейчас  выступаешь,
как  беспартийный.  Уважаю.  Но  лучше  иди к нам. Ты не в очках, значит наш
русский. Наша программа во... Как что, так в морду. Поможем на выборах.
     - Нет, лучше к нам. - приник к моему плечу Шуруфутдинов и  зашептал  на
ухо  -  У  нас  оружие, танки, есть два самолета, а вчера ребята обменяли за
вагон презервативов, ракету с ядерным зарядом. За нами сила.
     - Спасибо мужики, но не могу.
     - А давайте, - предложил Герц  -  разыграем  на  монету,  кого  из  вас
выбирать.
     - Ты  меня уважаешь? - спросил Сысоев - Если уважаешь, давай на монету.
При свидетелях.
     - Валяйте.
     Герц достал из кармана юбилейный рубль.
     - Если орел, значит Сысой, если решка, то Вася.
     Герц подбросил рубль к верху и он шлепнулся в тарелочку с черной икрой,
где и утонул.
     - Нет, нет, нет... Перекидывать не будем. Я сейчас.
     Герц взял ложку и стал выкидывать икру на стол.
     - Решка, Вася ты победил. Все Сысой, катись к черту.
     Сысоев стал плакать, рукой размазывая слезы по щеке.
     - Что теперь скажет первый, второй и третий секретарь, а жена. Я же  ей
норковую шубу в случае победы обещал.
     Через  10  минут  он был уже в стельку пьян. Вскоре, он ткнулся лицом в
стол и отключился.
     Я закусил и так как патриотам было не до меня, ушел из ресторана.
     Утром позвонил массажист и сказал, что Сысоев, под давлением  различных
обществ и организаций, прекращает предвыборную борьбу.

     Ко мне пришел Жерка-массажист.
     - Вася,  до  выборов  две  недели  и  нужно  себя  показать перед всеми
избирателями, чтоб своего депутата они знали в лицо. Я поговорил с  шефом  и
мы  решили  выделить денег на проведение этой акции. Во-первых, отдадим тебя
косметологам, пусть тебе делают лицо. Во-вторых, нужно  провести  митинг  на
нашей  площади.  Я  просмотрел  журналы  и  ближайший  праздник  это 150 лет
подавления боксерского восстания в Китае. Шеф  заказал  5  бочек  разливного
пива.   Подготовь   речь,   найдем   еще  идиотов,  которые  выступят,  а  я
зарегистрирую митинг в мэрии. Пусть Николай пробежит по  кабакам  и  злачным
местам  и  пригласит  всех, только со своими кружками пива. Тетка Нюра пусть
нашлепает плакатов, приглашающих граждан, только со своего  района.  Ты  все
усек, Вася?
     - Все ясно. Я пошел готовиться.

     Митинг  удался  на  славу.  Милиция  помогала  раздавать пиво, согласно
очереди  и  прописке.  Я  выступил  со  знаменательной  речью,   посвященной
несчастным боксерам.
     - Граждане  России,  150  лет  назад китайское правительство разгромило
боксеров. Несчастные спортсмены прекратили существование  в  такой  огромной
стране.  Представьте какой бы был ужас, если бы они еще задавили штангистов,
борцов, футболистов, волейболистов и баскетболистов.
     Тут из толпы стали орать.
     - А нам пиво, почему нам пиво не дают?
     - Пиво выдается, только жителям проживающим  в  этом  районе,  согласно
прописке. - прокричал через мегафон Жорка-массажист.
     - А мы хотим в ваш район. Пущай нас запишут тоже.
     - Граждане  России,  - продолжал я. - Когда я буду депутатом, я обещаю,
что  боксеры  нашей  страны  будут  передовым  отрядом  по  защите   частной
собственности и давить их мы не позволим.
     Тут у одной бочки началась потасовка.
     - Он принес ведро.
     - Ну и что. У меня бабушка - подагрик, дедушка - сифилитик и трое детей
- безработных.
     - Твоя бабушка давно умерла.
     - Ну и что, а подагра осталась.
     - Пусть пьет.
     - В  морду ему. Не давай пива. Я вон третий раз стою и все с бутылочкой
из под глазных капель, а он... - пищала какая-то старушка.
     - Ишь ведьма старая, сержант не давай больше ей. Пусть отметку теперя в
паспорте делают, что уже раз получили.
     - Ребята я из другого района, умираю,  дайте  опохмелиться.  Клянусь  в
день выборов 5 покойников выкопаю и все их голоса вашему депутату.
     Тут уж не я ни Жорка остановить массы не могли и дело попыталась спасти
Валька-экономист.   Она   сунула  под  микрофон  магнитофон.  Звуки  металла
ошеломили толпу, но только на первое мгновение. Потом толпа с других районов
стала давить нашу толпу. Тогда Жорка побежал к бочкам. Взревели машины.
     - Граждане. - заорал я в толпу. - Сейчас мы  организуем  марш  протеста
против  подавления  спорта.  Пиво  будем давать всем, даже не нашего района.
Пусть устанавливаются в очередь  и  идут  за  бочками.  Жорка  давай  первую
машину.
     Бочки медленно поехали и тысячные толпы под охраной милиции тронулись в
поход.

     Митинг  и  прохождение марша кончилось, когда кончилось пиво. Газеты на
следующий день дружно полоскали меня в грязи  и  за  это  я  приобрел  сотни
поклонников,   ибо   уяснил,  чем  больше  тебя  ругают,  тем  больше  твоих
сторонников.

     В  день  выборов  на  избирательные   участки   пришли   контролировать
правильность  выборов  десятки  наблюдателей.  Здесь были мои сторонники, от
коммунистов и других кандидатов. Пришел и я. Жорка  принес  бочонок  пива  и
вина.
     Голосование  кончилось  и  прежде чем все листки высыпать на стол, мы и
конкуренты, и друзья и обслуживающие девушки выпили Жоркино угощение.
     - Ой сколько  их  тут,  -  запищала  девица,  увидев  такое  количество
бюллетеней. - Да здесь, в каждой бумажке все напечатано в двойне.
     - Значит два голоса за, - сказал Жорка. - Вот Криволапченко, раз и два.
Пишите счетчики.
     Наблюдатель от коммунистов запротестовал.
     - Нет не так. Раз двоиться. Разделим голоса по полам.
     - Чего  вы  спорите?  -  сказал  я.  -  Всеравно  вы ни черта сейчас не
разберете, кто за, кто против. Лучше делите бюллетени. Мятые и грязные, даже
не глядя мои. Чистенькие - коммунистов.
     - Это правильно, - икнул представитель коммунистов.
     Мятых  и  грязных  набралось  больше  чем  других.  Счетчики  отсчитали
количество, все запечатали и отправили на городскую комиссию.

     Я победил, хотя и с небольшим перевесом, но пришлось поволноваться. Моя
жена Маша, с изумлением приняла эту новость.
     - Как,  такому  идиоту как ты, удалось околпачить такую массу людей. Но
что бы не произошло, все  к  лучшему.  Видно  действительно  наш  парламент,
состоит из таких придурков, как ты. Разве теперь мы будем жить лучше?
     - Мы - да.
     - О, господи.
     Умница дочка, сразу сочинила стихи.
     - Наш папулечка подрался и в парламенте остался.

     Прощальный  вечер  мы  закатили  в  каком-то ресторане. Здесь были все:
команда, Жора-массажист и Валька-Экономист.  Тетка  Нюра  закосела  и  стала
приставать  к  Жорке,  пытаясь доказать, что она еще женщина. Николай тискал
Валькины ноги под столом, а Доходяга пытался мне доказать, что он человек  и
даже имеет незаконченное техническое образование.
     - Вася,  возьми меня в Москву. Я там тебе пригожусь. Я законы тебе буду
разрабатывать. Один  уже  придумал.  Закон  о  психологическом  обследовании
торговых   работников.  Смысл,  перед  каждым  открытием  магазина,  торгаши
проверяются на мытье рук, анализ мочи и кала, допинга и  проходят  тест,  на
умение  разговаривать с покупателем. Кроме того в законе будет предусмотрена
норма, сколько они должны украсть и что за это будет. Ну как?
     - Причем здесь анализ мочи и кала?
     - Чтобы знать сколько у них белков и сахара убавилось  или  прибавилось
за день.
     - Великолепно.  Но  лучше  я тебя оставлю здесь. Будешь моим доверенным
лицом, а в свободное время разрабатывать законы и высылать их ко мне.
     Маша, которая сидела со мной рядом, сказала.
     - Не пора ли нам домой, милый.
     При этом она ущипнула меня за рукав. Потом зашипела на ухо.
     - Как можешь ты якшаться с этими пьяницами? Не забывай,  уже  два  часа
тридцать минут, как ты депутат.



 * ЧАСТЬ 2 ДЕПУТАТ *

     Меня  поселили  в номере гостиница "Россия". Только я успел распаковать
чемодан, как раздался стук в дверь. Передо мной стоял  мужчина  в  приличной
тройке с мешком в руках.
     - Я ваш сосед по номеру, депутат из... Приморья. Редиски не купите?
     - Чего?
     - Редиски не купите, у меня еще лучок есть. Отлично воняет. Я три мешка
пер в Москву, говорят здесь жрать нечего.
     - Вы правда депутат?
     - А как же. Вот мой мандат.
     Мужчина  бросил  мешок  на  пол  и  выволок  грязными,  вонючими руками
засаленную бумажку из внутреннего кармана пиджака.
     - Каждому показываю. - любовно расправил бумажку он.
     - Не надо лука, не надо редиски.
     Он не обиделся. Спрятал бумажку, взял мешок и пошел стучать в следующие
двери.
     Только я захлопнул двери, опять стук.
     - Уважаемый, тебе куртку не надо?
     Другой взлохмаченный депутат, держал три куртки в руках. Я отправил его
подальше. Потом появился  третий,  который  торговал  презервативами.  Потом
четвертый,  пятый...  Я  запер двери, заткнул уши ватой, выковоренной из рам
окна и лег спать.

     От  Сергей  Сергеевича  пришла  весточка,  что  он  нашел  мне   нового
консультанта  и  советчика  из  бывшей партийной номенклатуры, выгнанного за
провал предвыборной компании.
     Ко мне  позвонил  из  вестибюля  гостиницы  мужской  голос  и  попросил
спустится вниз.
     - Михаил Михайлович. - отрекомендовался тот - Я от Сергей Сергеевича.
     Я оформил ему проход к себе в номер и мы, наконец, остались вдвоем.
     - Сергей Сергеевич, говорил, что вы завалили предвыборную компанию?
     - Ерунда   все.   Я  всем  обещал  все  и  естественно  перегнул.  Меня
инструктировали в обкоме партии, что  я  ни  чем  не  должен  отличаться  от
остальных  кандидатов, только к обещаниям добавлять что-нибудь о коммунизме.
Ну, я и нес черт знает что. Например, что коммунизм не за горами, что завтра
будет коммунистическое изобилие, а пока сейчас коммунистический  недостаток,
что коммунизм это светлое будущее, а сейчас темное будущее и так далее.
     - Да. Я согласен. Неправильно инструктировали.
     - Я  вам  должен  помогать  в  вашей парламентской деятельности. Я буду
проводить анализы и делать прогнозы на будущее.
     - Анализов не  надо,  я  здоров.  Ну,  и  какие  сейчас  прогнозы?  Что
делать-то?
     - А   хрен   его   знает.  Пока  я  займусь  подноготной  депутатов  их
политическими взглядами, а там по ходу выясним. Кстати, так как в парламенте
почти все или бывшие коммунисты, или скрытые или настоящие,  как  по  вашему
отделить от них демократов?
     - Очень  просто.  Мой оппонент, по выборам, секретарь райкома, говорил,
что коммунисты битый народ, а все демократы, это обиженные  нашей  системой.
Один  выгнан из милиции, один из армии, другой из учреждения. Таким образом,
одни богом битые, а другие обиженные богом.
     - Пожалуй, я это запишу и завтра вам списочек, кто и где.
     Мы расстались друзьями.

     Идя в Кремль на первое заседание, я  был  расстроен  обилием  народа  и
плакатов  вдоль  нашего  пути. Здесь были жалостливые: "Помогите пожалуйста!
Моя собачка помочилась на колесо машины директора. Меня уволили  с  работы."
или  "У  меня  искривление  коленки,  из-за  этого  не могу рожать. Помогите
выехать за границу для лечения." Были плакаты и туалетные, но  политические:
"Коммунисты  вы  не  говно,  говно  -  другие." или "Демократы, пусть воняют
коммунисты. Свою вонь держи в себе."
     Прийдя  в  Кремлевский  дворец  съездов,   я   увидел,   что   депутаты
разделилось. Одни помчались в буфет, а другие пошли занимать хорошие места в
зале.  Я  пошел  в  буфет.  За  прилавком  давали  селедку  по сниженным, по
сравнению со всей страной, ценами без талонов. Очередь была  в  человек  40.
Депутат  из  Поволжья,  толкался  с  депутатом из Закавказья из-за того, кто
первый подошел и уже дошли до ядреного русского мата. Другая очередь, стояла
за искусственной черной икрой и  томатной  пастой.  В  буфете  были  длинные
макароны и такие же депутатские сосиски. Я в течении часа их сжевал.

     Все  депутаты  записывались  на  выступления. Я также записался 428. Но
оказалось, что везде такая путаница и мне объявили,  что  вы  ступаю  14.  Я
очень  перепугался,  но прослушав речь первых трех ораторов, успокоился. Это
были обыкновенные стоны о плохой жизни и как их, якобы, надо  исправлять.  И
вот наступила моя очередь.
     - Граждане, товарищи, господа!
     Я  буду  выступать  о  нуждах  нашего  народа.  Судьба каждого человека
связана с его нуждой. Но где спрашивается человек справляет нужду? Ясно где,
в туалете. Все здесь с трибуны обещают  сделать  кой-какие  необходимые  для
своих  избирателей  вещи, а я уже кое-что сделал. В нашем городе не работали
все  97  туалетов.  Благодаря  мне  96   туалетов   уже   работает   (долгие
продолжительные  аплодисменты).  Так  как  97  туалет, я покидал последним и
из-за этого не могли  его  отремонтировать,  я  с  высокой  трибуны,  обещаю
отремонтировать  его  за  свои деньги (бурные продолжительные аплодисменты).
Необходимы   туалетные   реформы.   Нужно   все   туалеты    перевести    на
самофинансирование,  а что бы гражданам жуликам не повадно за рубль, входить
в туалет и справлять нужду перебегая с одного толчка к  другому,  предлагаю,
сделать  толчок-автомат.  Опустил рубль в щель, открывается стульчак и через
20 минут закрывается обратно. Хочешь еще, плати еще рубль. После  проведения
реформы,  наши  туалеты  будут  самыми  лучшими  в  мире (все встают, бурные
аплодисменты). Догоним  и  перегоним  своими  реформами  Америку  (все  поют
интернационал).

     Мое  выступление  сделало  переполох  среди депутатов. Часть демократов
испугавшись  реформ,  перебежала  к  коммунистам,  а  часть  коммунистов   к
демократам.  Начались  рабочие  будни.  Как  там  делегаты  выпендриваются и
мусолят регламент меня не интересовало. Я  сидел  в  курилке  или  буфете  и
собирал свою группировку, схожих по мысли мужиков. Так как депутаты называли
свои  группировки  обычно фруктами, например: "апельсин", "яблоко", "груша",
"мандарин" и т.д., я решил назвать и зарегистрировать группу, как  овощь,  -
"свекла".  Но вот начались дебаты по зарплате депутатам. Мы "свекла" активно
стали участвовать в этой работе.
     Мы заняли все микрофоны и стали давить на депутатов.
     - Мы мыслители, законодатели, работники умственного труда. - вещал я  -
Нам  мало  давать  21  минимальный  оклад,  нам надо, чтоб не растрясти наши
мысли,  гос  автомобили,  чтоб  думать  -   госдачи   и   квартиры   (бурные
аплодисменты).
     Другой из группы "свекла", орал в микрофон.
     - 21  это  очко,  мы не в карты играем, поэтому нужно для округления 30
минимальных  окладов.  Моя  жена  уже  взяла  шубу  в  кредит  на  сумму  10
минимальных окладов, а еще надо жить месяц.
     Таким  образом,  выступили  все  и моя потрясенная жена сказала, увидев
чемодан денег, зарплаты за месяц.
     - Да на это нам и мою маму можно взять из дома престарелых и приставить
к ней сиделку.
     - Только не это. Построй ей дачу с теплой  уборной,  пусть  живет  там.
Когда умрет , дача наша будет.
     А умница дочка сочинила стихи.
     - Папа там поговорил и денег гору получил.

     Начались  выборы  председателя  президиума Верховного Совета. Демократы
сложились и купили воблу. За каждую воблину - голос за  Ельцина.  Коммунисты
тут  же достали бутылочного пива. Кто против - получай пиво. Группа "свекла"
одновременно голосовала и за, и против, но когда на третий раз коммунисты не
успели подвезти пиво, мы дружно проголосовали за Ельцина и он прошел.

     Началась новая эпопея по земле. Быть  частной  собственности  или  нет.
Выступали все, я тоже. Вот моя речь.
     - Граждане, товарищи, господа!
     Мои  избиратели  нас  не  поймут, - прокричал я конец фразы с надрывом,
сделал паузу и встал в позу Геракла. -  Если  мы  отдадим  землю  в  частную
собственность. Возьмем колхозы и совхозы. Да там работает и то из-под палки,
каждый десятый. Остальные бездельники, тунеядцы и руководители. Представьте,
дадим  каждому  землю.  Да  это же вся земля пустовать будет, никто ни черта
делать не будет. Если и есть работяга, так он только будет работать на себя.
Позор. Пусть та  дурная  система,  которая  есть,  и  существует  дальше.  А
горожане?  Да  только  дайте им землю, это же полный экономический крах. Кто
тогда будет  в  магазинах  покупать  гнилую  картошку,  свеклу,  морковку  и
капусту? Только убогие.
     Чтобы  успокоить  народ  надо  выделить  каждому,  без права передачи и
купли-продажи посторонним,  6,04  сотки  земли.  6  соток,  чтобы  успокоить
хозяина   и  0.04  сотки,  чтоб  его  успокоить  на  вечно.  И  пусть  народ
контролирует, что сосед с землей делает. Докладывал куда надо,  если  делает
не  то,  что  надо.  А  надо, чтоб выращивал малую норму, не подрывая основы
народного  хозяйства.  Чтоб  хозяин  чихнул  и  20  участков  ему   здоровья
посоветовали.
     Наш  народ  нас  не  поймет,  -  продолжал  я  с пафосом и встал в позу
мыслителя на камне, - если мы не оставим все как было. Все для  народа,  все
для  победы.  Спасибо,  за мое выступление.(Бурные аплодисменты. Все встают.
Трое депутатов плачет.)

     Это было самое аргументированное выступление и меня избрали  в  комитет
по  земельной  реформе.  Там набрались такие же мужики как я и так как мы не
знали что делать, то для начала сообразили на застолье.
     - Давайте  для  начала,  ознакомимся,  как  там   за   границей   землю
обрабатывают.  Лопатой,  аль  мотыгой. - начал серьезный разговор депутат из
тундры, выливая в себя полбутылки "Кубанской".
     - Правильно. В Париж надо съездить, в Нью-Йорк, Лондон,  на  Кипр  и  в
Майями-Бич. - поддержал его другой депутат.
     - Причем здесь Бич? - заволновался третий. - Мы христиане и к иноверцам
не хотим.
     - Я  не  знаю  какие  еще  города  есть, мы географию в школе совсем не
учили,  но  по  телеку  все  Майями-Бич,  да  Майями-Бич  и  кругом   пляжи,
девочки-во. А попки, а попки... О...
     - Нас  21 человек, едем все за границу, за опытом. - подытожил я и заел
стакан огурцом.
     Мы разрезали карту мира на равные  кусочки,  Всего  20  кусков  и  одна
Антарктида.  Потом  скатали кусочки карты в рулончики и бросили их на стол в
кремлевском туалете. Когда свет в туалете выключили,  каждый  член  комиссии
заходил  в  темную  комнату и тащил рулончик. У депутата из Хакассии чуть не
случился инфаркт, когда депутат из Закавказья громко в темноте пукнул.
     Мне достались Коралловые острова и большая часть Тихого  океана.  Очень
рыдал  депутат  из  тундры,  ему  попалась Сахара и центральная Африка. Зато
депутат из Алтая был очень  доволен.  Ему  досталась  Антарктида  и  он  все
добивал нас, что подъемные ему должны дать больше Северных.
     Перед отъездом за границу, наша группа "свекла" провела на съезде акцию
протеста. Дело в том, что голуби перед музеем В.И.Ленина накакали, на только
что купленный  за  10000  долларов  в подвале у старьевщика, костюм депутату
подсчитывающему на съезде голоса вместо электронной машины.  Депутат  пришел
на заседании расстроенный и 2 часа рыдал в жилетку Хасбулатову. Мы выступили
с инициативой, уничтожить всех голубей у партийных строений, дабы нормальный
народ  не  обсерался  птицей  с  партийной  подоплекой  или  уклоном. Возник
страшный скандал. Коммунисты кричали, что голубь птица мира и где хочет, там
и срет. Демократы орали, что где находятся коммунисты, там  избыток  помета.
Дело   отложили,   но   создали   комиссию   и   просили   ее   совместно  с
санэпидемстанцией проверить  вредность  различных  пород  птиц  у  партийных
объектов.

     Мы  стали готовиться в командировку и для особенно тупых распространили
памятку, какой нужно опыт воспринять. Пункты гласили:
     - Выяснить, как сеят?
     - Выяснить, как собирают?

     Со мной поехала жена, дочка и переводчик из калмыцких евреев.
     Умница дочка сразу сочинила стишок.
     Мы узнаем как пшеницу, дяди сеют за границей.

     На  Коралловых  островах,  мне   устроили   пышную   встречу.   Местные
островитяне  сразу  стали  проситься  войти  в  состав  России,  так как они
слышали, что вся Россия состоит из коммуналок, а они  давно  живут  в  такой
системе. Я выступил перед ними с речью, где высказал мысль, что когда-нибудь
Россия  и  Коралловые  острова  подпишут  пакт  о  ненападении,  о  взаимных
поставках пляжного песка и тесном сотрудничестве в области ядерной физики.
     Мы с местными хорошо поняли друг друга. Они подарили  жене  трусики  из
листьев  перуанской пальмы (по листу спереди и сзади), дочке - бусы из зубов
недоеденных ирландцев, а мне - сетку для ловли крокодилов.  В  ответ,  я  их
научил как ловить мух. Плюнешь на лист манго. Муха прыг на него, а ты другим
листом давишь.

     Через  месяц  мы  расстались  с  островитянами  и я полный идей приехал
домой.
     В комиссии мы не узнали  друг  друга  (до  того  отъелись,  приоделись,
загорели) и сразу же приступили к делу. Все говорили кратко, отвечая по двум
пунктам.
     Я  сразу сказал: Все семена рассеивает ветер. Все растет само. Собирают
руками и пожирают на месте.  Вывод.  Необходимо  поставить  на  наших  полях
вентиляторы  и  раздуть  на них все семена. Когда вырастит урожай, подогнать
передвижные пекарни, мини- консервные заводы и все.
     Депутаты на перебой предлагали увиденное.
     Депутат побывавший в Африке, предлагал рассеивать семена из лукошка,  а
сзади  посылать  пионеров,  чтоб  они затаптывали их, как это делают племена
массаи, спасая урожай от бабуинов.
     Депутат побывавший в горных  районах  Памира,  рекомендовал  ежедневный
полив, делая из камней канавки.
     Каждый предлагал свое. И только все испортил депутат, который побывал в
Канаде,  он  заявил,  что видел трактор. Это всех ошеломило и я предложил на
первое время  прекратить  дискуссию  и  рассмотреть  все  предложения  через
несколько лет, когда сельское хозяйство развалиться окончательно.

     К  нам  приехала  иностранная  делегация  из  княжества Лихтенштейн для
обмена опытом.
     - У  вас  есть  земельный  кодастр?  -  сразу  же  задал   мне   вопрос
председатель делегации.
     Я просто не знал, что это такое и повернулся к своим коллегам.
     - Что такое, кодастр?
     - Это ругательство. - сказал шепотом депутат из Коми.
     - Видимо  какой-то  ихний  военный  термин, - загорелся бывший майор, -
наверняка они что-то замышляют.
     - Нет, это на подобии слова "укрепление". - вымолвил другой.
     - Это в переводе "кто даст?" - сказал самый умный из нас,  который  был
раньше формирователем составов с углем.
     - Да, да. Есть, - на всякий случай сказал я делегации.
     - А можно его посмотреть?
     - Естественно.
     - А когда?
     - Да сегодня в ресторане.
     - О,  да,  да.  - обрадовались иностранцы и пошли к другой комиссии "по
борьбе  с  пьянством  и  наркомании  среди  малолетних   детей   дошкольного
возраста".
     - Беги  к  Хасбулатову,  - сказал я самому умному депутату - проси чтоб
выписал денег на выпивон и девочек для угощения делегации.
     Через 15 минут тот прибежал ко мне.
     - Хасбулатов  записку  в  бухгалтерию  дал,  а  бухгалтер   спрашивает:
во-первых,  по  безналичному  или  за  наличные и во-вторых, в валюте какого
государства или может быть по чеку.
     - Скажи бухгалтеру, что он идиот. Конечно нужны наличные и в рублях.

     После третей рюмки, настырный руководитель делегации вернулся к вопросу
о кадастре.
     - Это мы сейчас. Эй, где она?
     Депутаты подвели к столу женщину с лицом, закрытым платком.
     - Вот она, - с гордостью представил я ее гостям.  -  Знакомьтесь,  Юлия
Саломоновна Кодастр, наша фермерша.
     Я  сорвал  с  нее платок. При взгляде на нее у членов делегации вылезли
глаза на лоб, а один из членов делегации  подавился  черной  икрой  и  долго
метал  ее  по  столу  в тарелки гостей. Была мертвая тишина. После небольшой
паузы, я опять накрыл женщину и попросил ее увести. Выпивон прошел отлично и
делегация уехала домой довольная нашим гостеприимством.

     На съезде происходили обычные дела. Часть депутатов вообще не ходила на
съезд и за бутылку "Столичной" часть друзей давила за них на  кнопки.  Часть
сидела  в  курилке  или  в буфете, только твердолобые сидели в зале и делали
вид,  что  занимаются  серьезным  делом.  Фракция  "свекла"  решила  оживить
депутатскую  деятельность  и  настояв  на  закрытом  заседании,  потребовала
дополнить  электронную  систему  голосования   электронными   играми.   Были
предложены  "морской  бой",  "очко",  "покер  с раздеванием" и многие другие
игры. Мы указали: во-первых, это не политические игры, во-вторых,  укрепляет
психику  и  здоровье, а в-третьих зачем нам нужны новые законы, когда старые
не так уж плохи. Как возмутились левые, а заместитель  третьего  заместителя
председателя верховного Совета из их фракции, сказал что мы правые, не хотим
двигать  реформы. Тогда я сказал, что он сам не понимает, что такое реформы,
так как по Энциклопедии Дарвина реформы - это  революционные  формы,  а  это
значит,  если  у  него  сегодня жена с нормальными формами, то завтра должна
быть как пивная бочка. Тогда зам сказал, что такие реформы ему  не  нужны  и
дал мне в морду.
     Дальше  была  потасовка.  Но  все  же  вести игры в электронную систему
согласились и правые, и левые.
     Заместитель третьего  заместителя  председателя  президиума  Верховного
Совета  решил  мне  отомстить  и  предложил  отправить комиссию по земельной
реформе в командировку по родной стране. Я сразу  же  согласился  и  выписал
командировку в Пятигорск. Члены комиссии разъехались по крупным городам.

     В  Пятигорске  меня встретили с почтением и после традиционной кружки с
минеральной водой повели в городской институт космического  земледелия,  где
мне представили различные направления науки.
     - Одним  из  ведущих  отделов, является отдел космической пахоты. Здесь
разрабатываются  способы  обработки  грунта  на  Марсе.  Этот  отдел   самый
перспективный  и  наукоемкий. Здесь только за пол года выращено 1684 доктора
сельскохозяйственных наук и 5649 кандидатов. А вот отдел улучшения структуры
земли. Здесь разработаны гигантские проекты: как повернуть  вспять  воду  по
каналам  с  Северного  полюса  на  Южный или как перенести через космическое
пространство чернозем Украины в Марсианский кратер "Слава КПСС".
     Я поблагодарил директора, за столь обширную и познавательную  лекцию  и
со  своей  стороны, со знанием дела поделился своим опытом с навозом, за что
руководитель института пообещал выбить мне через  ВАК,  без  защиты,  ученую
степень доктора наук.

     После  трудового  дня  мне  представили  программу  отдыха.  В одном из
ресторанов, где подали экзотическую пищу для гурманов, омаров из центральной
Африки и креветок из  Антарктиды,  ко  мне  подвалил  гражданин  в  потертой
тройке.  Он представился как сын первого секретаря Зулузкого обкома партии и
передал мне привет от Семен Семеновича. Он сказал.
     - Пришло время отдавать долги. Нужно помочь в создании  общероссийского
акционерного  общества  ЖЖЖ.  И  хорошо  бы,  чтобы президентом общества был
депутат, так как если компания обанкротится, то депутата  не  посадят,  даже
если  все  граждане  России вылетят в трубу, отдавая свои последние деньги в
его компанию.
     - Но у меня нет капитала, ни чего.
     - Не волнуйтесь. Все будет в порядке. Уже контора в Москве создана.  За
идиотскую рекламу по телевидению в течении трех лет, уплачено. Но для начала
надо  сделать аферу. Ранее по договоренности с ГДР, туда отправили на случай
войны тушенку, сгущенное молоко и желудевое кофе "Юность" и "Волна". Так как
ГДР уже нет, а консервы пролежали на складе 35 лет  и  некоторые  террористы
используют  их  уже вместо гранат, так как от удара они взрываются, то Семен
Семенович решил их продать через акционерное  общество  ЖЖЖ  в  Россию.  Наш
несчастный народ слопает по дешевке все, даже атомную бомбу.
     - И кофе тоже?
     - С кофе труднее. Немцы запросили за него в три дорого. Дело в том, что
они используют его на полях вместо ДДТ. После напыления этим кофе все крысы,
жучки и мотыльки сразу дохнут.
     - Что же мне сейчас делать?
     - Подписать бумаги, вы уже президент.

     В Москве творилось черт знает что. Горбачев забаррикадировался от своих
бывших друзей на даче в Форосе. А его бывшие друзья организовали комитет для
управления  государством и чтобы успокоить своих граждан пригласило в Москву
танки и бронетранспортеры. Депутаты возмутились,  что  их  игнорируют  и  не
спрашивают  совета,  когда  душить  свой  народ  и дружно встали на борьбу с
ГКЧП(так именовали себя новые правители).
     Я выступил в Верховном Совете.
     - Уважаемые депутаты. Фракция "свекла" возмущена  двуличным  поведением
правительства  ГКЧП. Вместо того, чтобы крутить по телеку "Лебединое озеро",
крутили лучше рекламу акционерного общества ЖЖЖ. Я предлагаю, пригласить для
подавления путчистов казаков, в крайнем случае, курдов,  я  читал  в  газете
"Пионерская  правда"  о  таких, или японских самураев... Сейчас сюда завезут
тушенку,  которую  я  закупил  для  голодного  народа,  но   чтобы   оказать
сопротивление  зарвавшимся  ГКЧПистам,  я  жертвую  бесплатно ее вам. Только
будьте с ней осторожны, она взрывается от удара.(Возгласы: давай ее быстрей,
пусть преданная нам молодежь ляжет под танки).
     В этот день подорвались на тушенке 1001 танк и бронетранспортер и после
несчастного инцидента с ребятами, армия поспешно ушла в казармы. Горбачев  с
трудом  разобрал  баррикады  на  Форосе и приехал в Москву, а наш президент,
временно, до исправления поведения,  ликвидировал  коммунистическую  партию.
Бывшие коммунисты и демократы целовались, плакали и радовались как дети.
     Но  больше всех в городах и областях страны радовались городские власти
и мошенники. Они тут же захватили партийные здания, помещения и имущество  и
имея  такой колоссальный избыток площади, стали сдавать их в аренду на 10000
лет за грош.

     Я тут же раздал гроши и во всех городах появились филиалы ЖЖЖ.

     Вместе  с  парламентской  делегацией,  как   представитель   земельного
законотворчества,  я  выехал  в  Бразилию на конгресс народов по исправлению
плоскостопия в международном масштабе. Меня взяли  оказывается  потому,  что
кто-то  из  правительства  решил, что плоской стопой ходят по земле, поэтому
нужны  представители  из  земельной  комиссии.  К  сожалению,  кроме  нас  и
государств зарождающегося СНГ там никого не было, но это не охладило наш пыл
и мы все, полтора месяца, дружно ходили на получасовые заседания.
     Я  также  внес  там  не  мало  ценных  предложений.  В  частности  было
предложено  в  городах  вместо  асфальта  мостить  дороги   булыжником   или
волнообразным  асфальтом. Я сослался на дорожные покрытия в моем городе, где
меня выбирали депутатом. Там практически отсутствует плоскостопие,  так  как
дороги  в таком состоянии, что на них всегда приходиться балансировать и как
результат, если нога не сломана, то плоскостопия практически нет.

     Я приехал  в  Москву  и  узнал  удивительные  новости.  Пока  я  был  в
командировке,  депутаты  поссорились  с  президентом из-за помещения. Дело в
том, что каждый депутат требовал по кабинету, секретарской и личным туалетом
с ванной, так как последнее время без этих атрибутов никакие мысли в  голову
не  лезли.  В  Белом  доме уже помещений не хватало, то Верховный Совет стал
требовать дополнительных зданий, претендуя на  здания  по  Садовому  кольцу,
здания на Старой площади и кафе "Петрушка", "Молочная диета" и "Паскаль".
     Фракция  "Свекла"  поддержала  требования президиума и решила дополнить
список претензий. Мы потребовали еще и Кремль  с  ресторанами  и  барами  на
Большой Неглинной.
     Мы знали, что президент нас не поймет и обратились к несчастному народу
за поддержкой.   Президент   предложил  народу  референдум.  Депутатам  было
неудобно ставить вопросы перед народом в лоб: мы или президент и  в  течении
48  часов  мы  искали  что  бы  предложить  и  решили,  что чем глупее будут
формулировки к референдуму, тем больше шансов получить Садовое кольцо.
     Фракция "Свекла" сразу же согласилась на референдум и предложила четыре
пункта, которые тут же были приняты депутатами, с формулировкой:
     "Согласны ли вы на предложенный президентом отказ бедным  депутатам  на
нормальное существование?"
     1. Не согласны.
     2. Согласны на одну восьмую, но не согласны с остальным.
     3. Не согласны с согласием не согласного
     4. Согласны, но не совсем.
     На  последнем  настаивал  депутат  из  засушливых степей причерноземья,
считая, что нам не обязательно рестораны  на  Неглинной,  можно  обойтись  и
Арбатом. Тем более, он живет рядом.

     Несчастный народ нас не понял и все, кроме бывших коммунистов и убогих,
проголосовал: да, да, нет, да.
     - Слава богу, - сказал наш председательствующий, - что наш мудрый народ
понял  все  как  надо  и  не смог расшифровывая последний пункт референдума.
Поэтому президиум  постановляет:  "Предложение  фракции  "Свеклы"  о  Кремле
отклонить, будем претендовать на Садовое кольцо и Старую площадь".

     В  комиссии  по  земельной  реформе  мы  не знали что делать, но честно
высиживали положенные 20 минут и потом разбредались по своим  делам.  Глупые
крестьяне  и  фермеры  засыпали  нас  тысячами  писем,  но мы тупели от слов
"пшеница" или "рож" и ни как не могли отличить одно от другого. Мне это  все
порядком  надоело и я предложил комиссии, пусть земельными делами занимается
крестьянская партия, там люди не умнее нас и стоят за старые  прядки,  кроме
того их трясет от двух слов "частная собственность" и поэтому слава богу еще
100  лет  реформ  не  будет.  Если  они  нам  что-нибудь  и предложат, будем
голосовать не задумываясь. Мое предложение встретили на  ура,  так  как  все
знали,  что  крестьянская  партия  сформирована из бывших руководящих членов
КПСС. Все облегченно вздохнули и ворох  писем  с  сопроводительной  запиской
комиссии направили в крестьянскую партию.
     Теперь нас вообще никто не тревожил.

     Бизнес  расцветал. Три буквы ЖЖЖ метались по экранам телевизоров. Какие
нездоровые  тети,  дяди  и  калеки  на  экране  после  сдачи  денег  в  ЖЖЖ,
становились  здоровыми, но полными кретинами. Жалостливый народ понес деньги
в нашу копилку.
     У меня от обилия денег лопались задние и передние карманы на брюках,  а
в  домашнем  туалете  все  стены были выложены из плиток шоколада "сникерс".
Пришлось купить еще три машины "мерседес": моей жене, маленькой дочке и коту
Ваське.  Купили  также  три  коттеджа,  три   квартиры,   не   считая   двух
конспиративных, три катера и 14 заграничных путевок.
     Я  уже  начал  вливать  деньги  в  увеселительные  мероприятия: конкурс
"Русская красавица 2000 года",  конкурс  "Лучшая  попка  России  года..."  и
телепрограмма "Согреем ноги".

     Наш  председатель  Верховного  Совета пожурил нас, что мы оторвались от
народа и предложил к нему приблизиться. Депутаты тут же стали  приближаться.
Одни  выбегали  из  Белого  Дома  до  тротуаров  с  прохожими и возвращались
обратно. Другие привязывались к красивым женщинам, стоящим вдоль тротуаров и
после отдыха с ними, чувствовали себя в связи с народом.

     Моя жена, одевая очередное модное платье все стонала.
     - Ох, добром это не кончиться.
     - Молчи. Шмотки они и есть шмотки, а у тебя полные шкафы этого добра.
     Только моя умненькая дочка, как всегда сочинила стихи.
     Папа в бизнес угодил, дочке "мерседес" купил.

     Претензии  депутатов  к  Садовому  кольцу  были   все   настойчивей   и
настойчивей.  Это  опять  привело  к  кризису.  Президент уперся. Мы собрали
Верховный Совет, чтобы снять президента. Город отключил нам воду и свет,  но
это не сбило нас.
     При  свечах  и вони исходившей от всех туалетов, ввиду отсутствия воды,
мы пели песни: "Мы  жертвою  пали  в  борьбе  роковой...",  "Бродяга  Байкал
переехал...", "Интернационал...", "Дубинушку..." и весь каторжный репертуар.
Некоторые  депутаты  читали  патриотические  стихи  с  завыванием, как-будто
писали стихи сами.  Потом  депутаты  плясали,  опять  пели,  а  в  перерывах
голосовали  за предложенные активистами указы о снятии со своих постов всех,
кто их не поддерживал. Та как информации о том как ведет себя народ не было,
а радиостанцию из автоматики кухонного комбайна еще не  сделали,  то  решили
выпустить  закон  о  том,  что  необходимо  расстрелять всех, кто будет идти
против депутатов.
     Воды не было, но это ни кого не расстраивало. Депутат с тукового завода
в буфете сделал самогонный аппарат и гнал из русской водки спирт и воду.  Мы
тут же постановили сделать 10 таких аппаратов, благо водки в Белом доме было
около миллиона бутылок.

     Наконец, нашлись подвижники, которые решили захватить мэрию, что бы там
сходить  в  туалет,  так  как  уже  терпеть уже не могли и заодно приглядеть
первые комнаты для жилья.
     Внизу при  выходе  стояли  ящики  с  оружием  и  каждому  входившему  и
выходившему  насильно  давали автомат и 15 рожков патронов. По желанию можно
было взять гранатометы, базуки и пушки , которые выстроились вдоль стены.
     Президент предложил  депутатам,  которые  уйдут  из  здания  Верховного
Совета   в  его  команду,  должность  и  зарплату.  Я  дозвонился  до  Семен
Семеновича.
     - Что делать?
     - Разве ты еще там? Беги быстрей. Неужели ты не понял, это конец.
     Он бросил трубку.
     Депутаты дружно  кляли  президента  и  обещали  не  изменять  принципам
демократии.  Однако,  их  ряды  стали  редеть.  Остались только твердолобые.
Фракция "Свекла" первой прибежала к президенту получать новые должности.
     Мне как бывшему члену земельной комиссии предложили быть  консультантом
по земельной реформе.

     Верховный Совет разогнали. Мое депутатство кончилось.
     - Слава богу, - сказала жена, - что все благополучно кончилось.
     - А еще ничего и не начиналось. Мы же там ни хрена не делали.
     Умница дочка сразу сочинила стихи.
     Папа вышел из совета, консультантом стал за это.



 * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *


     Как  приятно  встретить старых друзей. Вся фракция "Свекла" болталась в
правительственных помещениях, получала депутатскую зарплату. Мы собрались  в
кабинете 16 заместителя премьер- министра и решали, что делать дальше.
     - Нужно  начинать  новую предвыборную борьбу,- предложил бывший депутат
из Кахасии.
     Мы на него посмотрели как на идиота. Мне пришлось взять  инициативу  на
себя.
     - Коллеги,  граждане  и бывшие депутаты, нас мало и мы, к сожалению, не
сможем как прежде лихо войти в парламент, но есть  вариант,  когда  можно  в
него попасть на дурочка, даже не участвуя в выборах.
     Гул восторга прокатился по кабинету.
     - Помоги,  родной,-  рыдал  бывший железнодорожник, а потом заместитель
председателя комиссии по сельскому хозяйству,- век помнить  буду.  С  самыми
лучшими девочками барделей познакомлю. Всю Москву обошел, всех знаю.
     - Не  тяни,-  трясся  от  нетерпения  почетный  с времен Японской войны
1905года ветеран, выбранный депутатом от ветеранского комитета,  молодежного
города Тайшет.- Не переживу эти выборы.
     - Хорошо.  Слушайте.  Сейчас  будет  новая  конститутция,  по которой в
нижнюю палату половина депутатов выберается на местах, а другую, наш любимый
народ, выбирает по партийному списку . Итак, нам надо  попасть  а  партийный
список.
     - Нам что, организовать партию?- заволновались присутствующие.
     - Зачем. Нам надо найти надежную партию, которую выберут.
     Все оживились и предложения посыпались со всех сторон.
     - К  девушкам  России,-  сразу предложил бывший железнодорожник,- Среди
них в России есть обалденные девочки.
     - Туда берут только женщин c неудачной  любовью  и  импотентов,  а  ты,
козел, еще до этого не дошел,- крикнул кто-то.
     - Кто  козел?  Я?  Уже  раз  в  морду  я  закатил  на  заседании Совета
председателю комиссии по этике и правопорядку. Меня после этого даже 127 раз
по телевизору показывали. Так я тебе сейчас тоже врежу, только уже без права
показа.
     - Тише, тише,- потребовал я.- Давайте посерьезней.
     - Нет. Лучше в  Национал  Социалистическую  партию  России,-  предложил
самый молодой из нас с кубиками усов под носом.
     И  тут  началось.  Каждый вспоминал партию, которые только существуют в
России. Я вел списки и вскоре оказалось что всего у нас 1359  партий.  Одних
коммунистических-   300,   народных-   500,   а  демократических,  трудовых,
национальных,- не перечесть.
     - Стоп!- сказал я.- Есть предложение создать комиссию,  ознакомиться  с
программой всех партий и вероятностью их выбора.
     Меня выдвинули председателем комиссии.

     16-й заместитель премьер-министра вызвал меня для серьезного разговора.
     - Послушай,  Василий,  дело  такое.  У  меня большое поле деятельности,
охватывающее сельское, рыбное и  лесное  хозяйство.  Я  даю  распоряжения  и
рекомендации сразу трем министерствам и естественно не справляюсь. Поступило
в   Совет   министров   предложение  помимо  министерств  сделать  еще  трех
заместителей премьер-министру.
     - Не понял, почему трех? Если ты одно возьмешь, останется два.
     - Правильно заметил.  В  сельском  хозяйстве  делают  два  направления:
фермерское  и коллективное. Поэтому будет 24-ый зам по фермерскому хозяйству
и 25-ый по коллективному. Я хочу тебе предложить быть 25-ым замом. Там более
спокойно, все налажено, развалено и ни хрена не делается.
     - Согласен.
     - Тогда завтра обговорю с  кем  надо  и  вперед.  С  тебя  какой-нибудь
маленький презент.
     - Вольво подойдет?
     - Естественно, он ведь меньше мерседеса.

     С   председателем  левой  народной  партии  "Вся  жизнь  в  Советах"  я
договорился встретился в сарае, где он с соратниками  перековывал  орала  на
мечи.  Перед  сараем  были  набросаны  бороны  и  плуги.  Несколько  рабочих
отвинчивали мелкие детали или курочили оборудование кувалдой.  Председатель,
грязный от копоти мужик в засаленном переднике выскочил к воротам.
     - Здравствуйте, товарищ,- бодро произнес я, протягивая руку.
     - Здорово, коли не шутишь.
     Председатель  отбросил  кувалду, протер о грязный передник свою вонючую
руку.
     - Много   о   вас   наслышан,   товарищ   Криволапченко.   Вы   кажется
специализировались в сельском хозяйстве?
     - Да.  Даже  сейчас  назначен  25-ым  заместителем  премьер-министра по
коллективному хозяйству.
     - Это  хорошо.  Нам  специалисты  нужны.   У   вас   какое   социальное
происхождение?
     - Мой  дед  был  социальным  демократом  с  уклоном на коммунистическую
альфакацию.
     - Ага...Замечательно.
     - Мне бы ознакомиться програмой вашей партии...
     - Пожалуйста. Сейчас мы cобираем плуги с колхозных дворов и вот из  них
готовим оружие для борьбы с нашими врагами.
     - Зачем же тогда вы идете в выборы? Не проще ли сделать переворот?
     - Это  мы  уже  делали  раз  двадцать,  но  мы еще ни разу не пробовали
нормально взять власть. Вот попробуем последний раз,  не  получиться-  опять
будет  переворот.  В  любом случае, как придем к власти, так сразу всех, кто
говорил о нас что-нибудь плохое начнем уничтожать и рубить головы.
     - И много таких?
     - Много. Мы уже составили списки, примерно пол России.  Еще  в  странах
СНГ, которые против объединения в СССР, примерна милионов 50. Так что работы
хватит.
     - Неужели мечами рубить будете?
     - Наш  золотой народ, что стадо баранов и автоматов не надо. Скажем ему
согнуться и оголить шеи. Так оголят же. С времен царя  Грозного  уничтожали,
все  так  привыкли, что последний раз мы 70 милионов вырезали и хоть бы что.
Все равно людишки плодятся и плодятся еще много их. Не  хотите  нам  помочь,
надо мечи смазать, упаковать в ящики и отправить по адресам.
     - Сейчас у меня проблемы с моей компанией. Меньше денег стал вкладывать
родной народ, поэтому я в следующий раз.
     - Приезжайте, всегда будем рады.
     Председатель взял в руку кувалду и заорал в глубь сарая.
     - Васька, качай сильней мехи, я в помощь иду.

     С  председателем  партии  "объединенные  демократы в народной борьбе за
думскую тусовку"  мы  встретились  в  его  офисе  на  24  этаже  в  кабинете
спортивного общества "Русские бегут", который он арендовал.
     - Я слыхал, что вы готовы вступить в наши ряды. Предпренимателям всегда
почет и уважение.
     Пухленький человек протянул мне свою коротенькую ручку.
     - Да вот, хотел ознакомиться с вашей программой.
     - Ну, у нас самая современная программа. Мы дадим нашему народу то, что
не могли  дать  коммунисты.  У  нас  будет свободное предпринимательство, мы
откром для людей  те  прелести  частной  собственности  о  которых  люди  не
мечтали.  У  нас  будут  свои  российские  мафиози,  коррупция, проститутки,
рекетеры, сутенеры, киллеры и игорные дома. Я  перечислю  вам  пункты  нашей
программы. Во-первых, полная свобода всего и всем, народу, собакам, кошкам и
журналистам.  Во-вторых,  частная  собственность  везде  и  всегда от нижней
рубашки до нечерноземных земель и лесов. В-третьих, изменение конституции  в
пользу  предринимателей, с мерой их налогового обложения, что бы еще дышали.
В четвертых, сокращение...
     - Постойте, постойте. Сколько у вас всего пунктов?
     - Да их немного. Всего 148.
     - С вашего разрешения, я их запишу.
     - Пожалуйста...
     - Ответьте только на один вопрос. Когда вы придете к власти, что  будет
с левыми?
     - Все  будет  по  закону.  Будут  нарушать конституцию или готовиться к
перевороту, пожурим или посадим под домашний арест.
     - И это все? Разве вас мало лупили?
     - Нет конечно, не все. У нас  есть  меры  и  пострашней.  Мы  их  будем
задерживать  и  каждому преступнику мыть голову простым мылом, что бы у него
завелась перхоть.
     - Да плевать они хотели на ваше мытье.
     Полненький мужчина ехидненько смотрит на меня.
     - Когда мы всю  страну  завалим  жратвой  и  товарами,  для  них  будет
трагедией  отсутствие  стирального  порошка  "Тайд"  или  шампуней  компании
"Проктер анд Гембел". Вся мысль о переворотах пропадет сразу.
     Я переписал все 148 пунктов и поблагодарив председателя, ушел.

     Следующая  была  партия  центристкая.  Что-то  между   коммунистами   и
демократами. Она называлась "Русский либеральный общаг".
     - Зачем  пришел?-  сразу  заорал на меня председатель партии.- Вступить
захотел? Да у меня своих придурков уже несколько тысячь. Умных голов,  кроме
меня, раз два и обчелся. Хочешь вступать, давай взнос в виде 175 окладов.
     - Дам, если понравиться программа партии.
     - А  ее  у  меня и нет. Сам ее не знаю. Понимаю, что надо захватить пол
мира, плюс к этому полное экономическое просветление.
     - А как же коммунизм и демократия?
     - Демократов растреляем, а коммунистов на Колыму. Сами берем  власть  и
всех под ружье.
     Я  поблагодарил  председателя  и  пообещал ему взнос в его предвыборную
программу в сумме 1000 окладов. Он  обрадовался  и  внес  меня  в  партийный
депутатский список под порядкловым номером 545.

     На  собрании  членов "свеклы" все мои выводы, анализы и заключения были
зачитаны. Но особого энтузиазма в их глазах я не увидел.
     - Что же это,- высказал депутат из Хакасии,- к правым пойдешь, а  вдруг
левые  победят. Голову отрубят. К левым пойдешь, вдруг правые победят, тогда
всем головы мылить будуть. А если власть центристы захватят, то  что  левым,
что правым- хана.
     - С  центристами  тоже  страшно,-  сказал  бывший железнодорожник,- вон
сколько раз наши цари разгоняли думу, когда власть к  центристам  приходила.
Наш  президент  тоже  не допустит, что бы всю Россию перестреляли и в Колыму
сослали, а  вдруг  возьмет  и  разгонит  думу,  тогда  всем  депутатам  даже
депутатского пенсиона не оставит. На что жить -то будем?
     Тут  все  загалдели  и  я понял никуда они не пойдут. Всем хочется быть
депутатом,  но  от  последнего  выступления  парламента  против  президента,
остались следы страха.
     Это было последнее собрание "свеклы".

     Выборы прошли и я естественно на халяву не прошел. Зато мой пост 25-ого
зама премьера  давал  мне  шикарные  возможности  заниматься  моим бизнесом.
Иногда правда, я собирал комиссию,  что  бы  составить  справку  президенту,
правительству или думе.
     Очередной вопрос стоял о посевной, бензине, технике, семенах.
     - Зачем   нам  это?-  удивлялся  окончивший  четыре  класса  бизнесмен,
присланный думой.- Закупим хлеб в Канаде, Америке и ни каких проблем.
     - Здесь указана какая-то твердая  пшеница,  -  удивлялся  над  запросом
академик,  присланный  как  консультант из медицинской академии наук.- Разве
мягкая тоже есть? Из нее что ли мягкие булки пекут? Зачем же столько твердой
пшеницы нашей стране надо?
     - Из твердой, пшеничную гоним,-  авторитетно  заявил  зампред  министра
внутренней торговли.
     - Кашу?- не унимался академик.
     Все с уважением посмотрели на его голову.
     Самый  толковый из нас, председатель колхоза "Назад в будущее" взял все
в свои руки.
     - Значит так. Чтобы колхозы и совхозы жили им нужны дотации.  Этого  не
понимают  только  идиоты.  На  наше  счастье  и в правительстве и в думе все
стараются быть нормальными. Поэтому, мы обдираем  государство  как  липку  и
деньги  на  всю посевную должны вытянуть из него. Один хрен, хорошего урожая
не дадим, а свое возьмем сполна. Здесь товарищ прав, надо тоже  брать  зерно
из  Америки  и  еще  неважно  от куда, хоть из пустыни Сахара, но только как
привесок. Поэтому сейчас выдадим дутые цифры на наши земли  и  для  приличия
запишем одну сотую на закупки.
     - Непонял,- встревожился академик.
     - Для...  поясняю. Коллективные хозяйства запущены так, что практически
на них большинство земель пустует и не обрабатывается. А мы деньги берем  за
обработку всех земель. Теперь ясно?
     - Да,- неуверенно сказал академик.- А зачем привесок из Америки?
     - Для правдивости. Всем же ясно, что мы столько зерна не дадим, поэтому
Америку  и  приплетаем.  На  самом деле все будет наоборот. К концу года все
закупим в Америке и в Канаде, а одну сотую дадут наши земли.
     - Неужели у фермеров так же?- уже ужасается академик.
     - Эти, сволочи, работают нормально и конечно дай им волю так всю страну
накормят, но наши партийные товарищи как из комунистов, так и из  демократов
не  дадут  им  развернуться.  Уже  сейчас создаются боевые отряды из местных
жителей, рекетеров и налоговых инспекторов, обдирать и жечь их.
     - Простите,  а  на  какие  деньги  собираются  отряды?-  робко  спросил
бизнесмен.
     - Как  на  какие?  Любой  банк даст кредит, они же знают, что мы сейчас
подадим толковую записку, сдерем с государства денежку и отдадим им...
     От  этих  умных  речей  у  нас  голова  пошла  кругом  и  мы  попросили
председателя  колхоза  составить  текст  и  напичкать  его  как можно больше
цифрами.

     Записка   была   составлена   и   благосклонно   принята    комиссиями,
правительством,  думой и федеральным собранием. Колхозам и совхозам выделили
деньги, которых большинство потом и не видели.

     Со мной по телефону связался какой-то мужик и попросил, что бы я  зашел
в ресторан Арагви на важную встречу.

     За  столиком сидел мой старый знакомый мафиози Семен Семенович, который
благословил меня на депутатскую деятельность.
     - Васенька.
     Он чуть не расцеловался со мной.
     - Так давно не видел. Представляешь, приехал в  Москву,  как  в  родной
город.  Куда  не  гляну  везде  знакомые. Что ни министр или его зам, бывшие
друзья обкомовские работники. Все лидеры партий и их заместители, друзья  по
райкомовской  линии,  а губернаторы- так смотреть приятно, бывшие сотрудники
ЦК и чего это говорят, что партия развалилась. Да с такими ребятами, мы  еще
столько нахапаем, что от жиру беситься будем. Ха...ха...ха.
     - А не смущает, что демократы там, комунисты...
     - Нам-то  один  черт  при  какой  власти  хапать. Только в одном случае
народу будет поменьше, а в другом избыток. Но я-то тебя пригласил для другой
цели. Ты не хочешь стать депутатом?
     - Но выборы-то уже прошли.
     - Ну и что? Так хочешь или нет?
     - Конечно хочу.
     - Правильно парень. Но придется пожертвовать твоей фирмой, что бы  туда
попасть.
     - Это как?
     - У  меня куплен институт исследования социальных прогнозов и погоды...
Так  вот  специалисты  сказали,  что  наш  народ  такой  жалостливый,  такой
слезливый  и безропотный, что если с тобой произойдет несчастье, тебя тут же
изберут в депутаты, даже конкурентов не надо.
     - Мне что сжечь свою фирму?
     - Зачем. Ты раззорись... У тебя же есть подставное лицо, кот Васька. На
его счет переведи все деньги и ответь вкладчикам, что денег нет.
     - Побьют же.
     - Будь умнее, свали все на правительство,  что  оно  налогами  задушило
тебя.
     - А где же нужен депутат?
     - Это  проще  простого.  Хлопнем одного депутата, место и освободиться.
Давай выпьем за удачный исход дела.
     Мы выпили и понеслась задушевная беседа не связанная с политикой.
     - Помнишь  Вальку-экономистку,-  говорил   Семен   Семенович,-   сейчас
заправляет всеми барделями, где была валютной проституткой. Как растут люди.
А  Жорка,  ах  молодец, сделал себе паспорт на люксембурского еврея и теперь
торгует свинными головами. Все Россию завалил.
     - А вы мне прислали  Михаил  Михайловича  в  подмогу,  помните.  Теперь
главный   референт   в   правительстве.  Пишет  умные  записки  по  развитию
промышленности в России.
     - Представляю, что он там несет.
     - Еще то. С его ренкомендациями вся наша промышленность сдохла.
     Мы еще наподдались. Потом признались в любви друг к другу и разъехались
по домам.

     Я сделал все как велел Семен  Семенович.  Тысячи  обманутых  вкладчиков
стали устраивать демонстрации против правительства. Тут как раз убили одного
депутата  и  на  его  место хлынули все..., кто хотел прорваться к кормушке.
Тогда я обратился к обманутому мною народу.
     - Мои уважаемые соотечественники! Правительство  нанесло  нам  страшный
удар,  отняв  у  меня  последние деньги, которые я должен выплатить вам. Моя
жена от безденежья, отказалась есть бананы,  дочка-умничка  получила  первую
тройку,  из-за  того  что  не  могу  дать  взятку  учителю, пес отощал из-за
отсутствия страусинного мяса и  воротит  морду  от  "Пеги-грипалс",  а  кот,
несчастный  кот,  с  голоду  сбежал  в лес и уже неделю боиться показываться
дома, хотя знает стервец, что без него даже дачу продать нельзя,  записанную
на него...
     Зарыдали женщины, мужчины тайком вытирали слезу.
     - Что  бы  исправить  положение,  нужно мне попасть в парламент и тогда
изменив все эти дурацкие законы, я верну вам деньги сполна  и  даже  набавлю
гривенник на каждый внесенный вами дополнительный рубль.
     - Родной наш, все сделаем, что бы ты там побывал,- взывал народ.
     Тут  же  инициативные  старушки  создали  комитет  по выдвижению меня в
депутаты. Началась веселая предвыборная компания.

     В зале набились представители всех партий. Начались дебаты.
     - Поговорим  о  безработице,-  предложил   ведущий.-   Начинайте   вы,-
предложил он претенденту от крайних левых.
     - Мои любимые сограждане. С безработицей мы решаем вопрос весьма просто
и разумно.  Опыт  у  нас  огромный.  Что  бы  не  было безработицы мы просто
сократим количество людей.  Создадим  для  некоторых  прекласные  условия  в
лагерях  и  когда  они  все  вымрут, у нас даже будет нехватка рабочей силы.
Поверьте это самый замечательный эксперемент человечества. У меня все.
     - Вы сохранили 7 минут 38 секунд. Используете  потом.  Теперь  вы,-  он
обратился к крайне правым.
     - Я предлагаю вариант без сокращения населения. Нужно наш любимый народ
довести  до такого состояния нищеты, что бы он не вытерпел и бросился бежать
за границу. Откроем границу, пусть нуждающиеся ее переходят и  баланс  сразу
востановиться. Безработицы не будет и всем будет хорошо.
     - Вы сохранили 8 минут 41 секунду. Теперь вы.
     Он обратился ко мне.
     - А чего мне предлагать, я был безработным и сейчас безработный.
     - Вы были депутатом,- крикнул кто-то из опонентов.
     - Был.  С  гордостью  говорю,  сколько благ сделал для России. Для нужд
народа, сколько нужников восстановил. У вас сейчас нет затруднений с  прямой
кишкой?
     - Нет,- растеряно тягнет опонент.
     - А  в результате чего? В результате того, что нет задержки в организме
все выходит наружу. Вам даже сдерживаться не надо, пошел в  любую  минуту  и
сделал то, что надо.
     - Неужели другим похвастаться не можете?- заментил еще один.
     - Могу. Бы л главным советником по земельной реформе.
     - Что-то ее не видно.
     - И  не будет видно. Во все виновато правительство. Мы ему 46 вариантов
реформ предложили, а оно ничего не  приняло.  И  сейчас  оно  мне  пакостит.
Ободрало налогами и я опять безработный.
     Тут мои старушки хором заголосили.
     - Вот  наш  защитник,  вот  наш  кандидат.  Не  дадим  в обиду хорошего
человека.
     Несколько старушек с зонтиками пошли лупить  моих  опонентов,  пришлось
ведущему  срочно  заменить телевизионную прогрограмму на рекламу о Канарских
остравах.
     Мои старички и старушки создали везде боевые отряды и под  руководством
инструкторов  из  национал-патриотических  партий пошли крушить тех, кто был
против меня.

     Выборы прошли без труда. Я опять депутат.
     Моя повзрослевшая умница дочка сразу приподнесла хорошую рифму.
     Где бы папа не шатался.
     В депутатах он остался.


Евгений Кукаркин.
Эксперимент



ПРОЛОГ
     Это не правильно, когда говорят, что профессию мы выбираем.  Запомните,
профессия  выбирает  нас.  Одни  становятся  профессионалами,  другие  и  их
большинство, существуют до пенсии.
     Мы родились в непонятное время. Даже в  институт  поступить  не  можем.
Знаменитый Хрущевский указ рекомендовал нам пройти двух годичную практику на
заводе и после, даже с тройками, поступать в высшее учебное заведение.
     Мой  друг,  Лешка,  побегав  по  ВУЗам,  предложил  мне все же подавать
документы, так как их везде берут и  не  отказывают.  Мы  решили,  пойдем  в
Кораблестроительный институт и сдали туда документы.
     Ехидный старичок, математик, положил свою тощую ручонку на разбросанные
по столу билеты.
     - Для вас молодой человек задача попроще. Билеты не тащите, если на мой
вопрос  ответите  правильно,  ставлю пять, если нет - два. Условия задачи: В
нижнем углу комнаты сидит паук, в противоположном верхнем, сидит муха. Какое
кратчайшее расстояние от паука до мухи?
     - По диагонали по полу, потом наверх.
     Его рот, с сухонькими маленькими губами, развернулся в улыбке.
     - Неправильно молодой человек. Идите, два.
     - Как неправильно?
     - Да так. Мысленно сделайте развертку комнаты и проведите прямую линию.
Пока молодой человек, приходите через два года.

     Лешка тоже сыпанулся на математике и мы, как порядочные граждане  своей
страны,  пошли  наниматься на работу. Причем, это оказалось так трудно, ведь
нам не было 18 лет, что пришлось применять  папины  и  мамины  связи,  чтобы
устроиться  лаборантом  в  химическую  лабораторию.  Лешка,  также  с трудом
устроился учеником сверловщика на завод.
     Через год мы были у того же математика.
     Опять та же картина. Он кладет свою лапку  на  билеты  и  опять  задает
простой вопрос.
     - Чему равен логарифм двух?
     - Но это есть в справочнике.
     - В справочнике много чего есть. Так чему равен?
     - ???...
     - Приходите в следующий раз молодой человек.
     И опять, я с Лешкой, иду трудиться на целый год.

     Прошел  еще  год  и  мы  встали  перед  проблемой. Если в третий раз не
поступим, возьмут в армию, а это еще три года и тогда ни одна наука  в  нашу
голову   не   полезет.   -   Знаешь   что,  -  говорит  Лешка,  -  пойдем  в
Военно-медицинский. И профессия и военная служба, все вместе.  Ходят  слухи,
что по математике у них не такие драконовские меры как везде.
     - Мне всеравно, пошли.
     Мы подали документы в Военно-медицинский институт.
     К  нашей  безумной  радости,  мы  сдали  математику  здесь  на  пять, а
остальные предметы на четыре. И не смотря на  то,  что  баллов  у  нас  было
меньше,  чем  у пятерочников, нас приняли. Если бы тогда было можно и Хрущев
был рядом, мы бы поцеловали его в маковку.

     Но через год, Лешку вышибли и вовсе не за успеваемость.  В  морге,  при
кромсании  трупов, он упал в обморок, а при вторичной попытке его рвало весь
день. Он был невосприимчив к этим делам. Лешка ушел в  армию,  а  у  меня  в
институте появились новые друзья.

     Николай  был  худ  и  тощ,  когда  пришел на первый курс. В то время мы
всегда хотели есть, а он страдал этим больше всего. Он то  и  предложил  мне
заняться  тяжелой  атлетикой.  В  его  тумбочке хранились вырезки из газет и
журналов  про  Томи-Коно,  Андерсена   и   других   различных   спортсменов,
выращивавших, сверх-шеи, сверх-спины и сверх-грудь.
     Спортзал  нашего  института  был всегда свободен и мы каждый вечер, два
года подряд, таскали  тонны  железа  и  гнулись  на  разных  приспособлениях
часами.
     На   третьем   курсе  института,  нас  было  не  узнать.  Николай  стал
квадратным, целой машиной мышц, а я так  развился  в  плечах  и  груди,  что
гимнастерку и шинель пришлось заказывать в ателье.

     Николай ворвался в спальню.
     - Вставай,  бездельник,  все  проспишь.  Наши в космосе. Представляешь,
человека запустили.
     - Да ты что? И кто же?
     - Военный, летчик, Гагарин.
     Мы вылетели на улицу. Что там творилось, не передать. Люди  целовались,
кричали,  поздравляли  друг  друга,  как-будто  это  сделали  они. Потом нас
собрали активисты и все пошли, демонстрацией, по городу.
     - Вот бы нам туда, в космос.
     - Может и попадем. Там все специальности в скором времени будут  нужны,
а врачи в первую очередь.

     В  институте  был  бедлам.  Никто почти не слушал лекции, все обсуждали
новости. В перерыв, я, Николай и  еще  несколько  человек,  подали  генералу
Павлову  рапорта  с просьбой перевезти в космонавты. Он похмыкал, посмеялся,
но рапорта забрал и отправил нас учиться дальше.

     Прошел еще год. Мы кончали  учебу,  сдали  госэкзамены  и  должны  были
приступить к практике, когда меня и Николая вызвали к генералу.
     - Что  ребята,  вы  не  забыли о поданных рапортах? Не пропало еще ваше
желание побывать в космосе?
     - Нет, товарищ генерал, - дружно ответили мы.
     - Тогда собирайтесь и поезжайте в Москву. Пусть на вас полюбуются. Если
не выдержите там испытаний, возвращайтесь. Деньги  и  документы  получите  в
канцелярии. Ни пуха, ни пера.
     - К черту, товарищ генерал.
     В этот же вечер мы уехали на поезде в Москву.


 * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
     Врач  несколько  раз  обошел  меня  и  Николая. Пощупал мышцы, попросил
согнуть руки, ноги и покачал головой.
     - Вроде, таких экземпляров у меня еще не было.  Одевайтесь,  пойдете  к
вашему  куратору,  Ольге  Матвеевне.  Вот записка к ней. Она скажет, что вам
делать.

     Ольга Матвеевна, просмотрела записку и поморщилась.
     - Опять, я да я. Вас звать Николай, а вас - Петр. Видите в окно вон  ту
пятиэтажку.  Вот  и идите туда. Скажите коменданту, что новенькие и от меня,
пусть вместе, в одну комнату поселит. Откровенно говоря, мне  сейчас  не  до
вас.  Через  неделю  пуск  ракеты. Так что, до свидания, Коля и Петя. Завтра
увидимся.

     На следующий день за нас взялись всерьез.
     Медики принялись изучать нас, как  подопытных  животных.  И  месяца  не
прошло, как Николай стал собирать вещи. Он не прошел центрифугу.
     И так, который раз, сначала друзья меня заманят, а сами сбегут.

     Я  прошел  все  испытания,  даже  генеральную  комиссию и меня передали
доктору медицинских наук Щербаку Дмитрий Федоровичу.
     - Вы нам  нравитесь,  Петр  Михайлович.  Скажу  откровенно,  я  доволен
выбранной  кандидатурой.  Мне  очень  нравиться,  что  вы  медик,  что у вас
отличные физические данные и что вы не женаты.  Не  удивляйтесь,  это  очень
важно.  И  так,  что  от  вас  хотим мы, это провести эксперимент в космосе.
Психологически, очень сложный  эксперимент.  Но  для  начала,  вы  закончите
институт,  но  уже на этот раз мы вас будем отправлять на практику. Вы, Петр
Михайлович, пройдете практику по этому списку ряд больниц и клиник.
     - Ого, здесь даже родильные дома.
     - И родильные дома тоже. Вы будете жить здесь и  находиться  под  нашим
наблюдением.  Завтра  подойдите сюда, мы вас познакомим в деталях с проектом
"Радуга".

     Вместе с Щербаковым находились двое мужчин и одна женщина.
     - Знакомьтесь.  Нина  Серьгеевна,  ваш  психолог.   А   это,   Григорий
Степанович - руководитель проекта. Это, Юрий Миронович - главный конструктор
проекта.  Кратко, суть проекта. Необходимо исследовать длительное пребывание
в космосе пары, мужчины и женщины. Там должно произойти зачатие  и  рождение
ребенка.  Исследование  очень  важное,  мы замахиваемся на дальние перелеты,
когда только наши дети смогут долететь до неведомых  миров.  Из  мужчин,  мы
выбрали  вас.  Кандидатуры  трех  женщин,  подобраны и вам необходимо с ними
познакомится  и  выбрать   претендентку.   Время   пребывания   в   космосе,
ориентировочно, два года. У вас, кажется, есть замечания, Нина Серьгеевна?
     - Да.  Я хочу остановиться на подготовительном периоде пары. И поэтому,
хочу задержать ваше внимание на деталях. Петру Михайловичу, нужно  осторожно
подходить  к  психике  женщины,  поэтому  ему  нужно  пройти  курс не только
акушерства и гинекологии, но  и  курс  полового  воспитания.  Для  этого,  я
предлагаю и вы не удивляйтесь, учителя в этом вопросе.
     - Вы предлагаете гейшу или проститутку? - хмыкнул Юрий Петрович.
     - И  то,  и  другое  вместе.  И  это  очень  важно. Женщина, которую вы
выберете, должна понять, что такое настоящая любовь  мужчины  и  не  бояться
половых  актов,  а  с  радостью  идти  на  них. Но это только начало работы.
Дальше, необходимо начинать процесс любви на земле, но без зачатия,  что  бы
партнеры  привыкли  друг  к  другу  и  только после этого продумать, как это
делать в космосе, в невесомости и безопасно для здоровья.  И  самое  важное,
вам  надо  поддерживать  и  все время успокаивать вашу партнершу, до и после
рождения ребенка, иначе она может быстро сломаться. У меня все.
     - Что вы скажете, Петр Михайлович?
     - Конечно, у меня возникнет и, наверняка, много вопросов позже, по ходу
изучения проекта и прохождения операций, а  пока  хочу  спросить  следующее.
Женщины добровольцы и знают на что идут?
     - Да, это так.
     - Мне гейшу самому искать?
     - Нет.  Мы  должны  вас обезопасить от всяких болезней и поэтому найдем
вам учителя сами.
     - Сможет ли женщина совершать половой акт под  камерой  телевидения,  я
говорю о космосе.
     - Да, должен быть контроль, - сказал Юрий Михайлович.
     - Нет.  И  еще раз нет, - заволновалась Нина Серьгеевна. - Я протестую.
Телевиденье вообще надо убрать. Вы что, а вдруг это будет давить на сознание
партнеров и  что-то  может  выйти  не  так.  Кстати,  вы  Дмитрий  Федорович
говорили, проект секретный, даже связь с космосом должна быть минимальна. Не
так ли?
     - Говорил, но я приму саломоново решение. Выключатель камеры поставлю в
внутри блока станции.
     - Правильно, Дмитрий Федорович, - поддержал Юрий Михайлович.
     - Хорошо. Выходит, связь будет только по определенным дням?
     - Да. Есть у вас еще вопросы?
     - Нет.
     - Давайте  тогда  готовьтесь.  Полет,  предположительно,  через полтора
года.

     Вечером Нина  Серьгеевна  повела  меня  в  спортивный  зал  в  соседнюю
пятиэтажку.
     - Смотри.
     Мы  через  окно  раздевалки  разглядывали  трех девчат, занимающихся на
тренажерах.
     - Черненькая - Лида. Спокойный уравновешенный характер. Была чемпионкой
Союза по конькам. Вот эта светленькая с длинными волосами, Юля.  Эта  порох.
Взрывается по каждому случаю. Мастер спорта по прыжкам с парашутом. А эта, с
короткой  стрижкой,  Галя.  Старательная  девочка  и  умничка. Вот смотри на
невест и выбирай.
     - Нина Серьгеевна, у меня должен быть дублер?
     - Конечно.
     - А он также выбирает, как я?
     - Нет. Он выбирает после тебя.
     - Значит он появится позже?
     - Естественно.
     - Нескромный вопрос, Нина Серьгеевна. Они женщины или нет?
     - Это  своевременный  вопрос  Петр  Михайлович.  Я   настаивала   перед
комиссией,  защищая проект, что это должны быть девочки. Первый половой акт,
очень болезненный и нужно  не  отвадить  женщину  потом  от  радости  любви.
Психологически,  женщина  всегда  больше  любит  первого и если он ее научит
любви, то это может быть надолго.
     - Мне сейчас идти в зал?
     - Да, раздевайтесь здесь и я вас познакомлю с ними.
     Я разделся и умышленно снял рубашку.
     - Я готов.
     - Ого. Это девочкам очень понравиться. Черт возьми, вот это  шары.  Под
рубашкой  не  все  видишь.  Вроде  здоровяк, а оказывается это такая мощь. Я
думаю, что  они,  даже  с  предвзятым  мнением  о  навязываемом  им  женихе,
закачаются.
     - Однако, у них уже есть какое - то мнение об их кандидате.
     - Естественно.  Но их готовили к тому же, как жертв к науке. А это тоже
важно.
     Мы вышли в зал.
     - Девочки, пойдите сюда. Я вам привела жениха. Его звать Петя.
     Три пары восхищенных глаз уставились на  меня.  Первой  подошла  Юля  и
протянула руку.
     - Юля, а это мои подружки. Ну чего уставились, идите сюда.
     Лида подошла и провела пальцем по бицепсу правой руки.
     - Грандиозно.  Здесь  эти  лейтенантики  прыгают,  но  такого  я еще не
видала. Простите, меня звать Лида.
     - А меня, Галя, - подошла девушка с мальчишеской  головкой,  протягивая
руку.
     - Познакомились  девочки.  Хорошо.  -  начальственным тоном давила Нина
Серьгеевна. - Петр Михайлович теперь будет заниматься  и  проводить  большую
часть времени с вами. Это и есть пока, часть вашей группы.
     - А когда остальные будут?
     - Нескоро. Подбираем кандидатов.
     - Нам  всем  надо  по  мальчику,  -  понесло  в  разнос  Юлю.  -  Мы же
передеремся и перессоримся из-за Пети, если не будет других.
     - Ладно, балаболка. Затрещала. Петр будет кандидатом номер один. А  вот
кто из вас удостоится этой чести, еще неизвестно.
     - Конечно, я.
     - Господи.  Сладу  с  тобой  нет.  Я  оставляю  вам  Петра Михайловича.
Занимайтесь дальше.
     Нина Серьгеевна ушла.
     - А вы летчик? - спросила Лида.
     - Врач.
     - А кто у нас будет за борт-инженера?
     - Я. И за командира корабля тоже.
     - Вас переучат?
     - Нет, доучат.
     - А после девяти вечера, что вы делаете? - опять выскочила Юля.
     - Соблюдаю режим.
     - Давайте, плюнем на этот режим. Я знаю дыру в  заборе,  мы  удерем  на
танцы в местный клуб. Петя, соглашайтесь?
     - Что не сделаешь для таких симпатичных девочек.
     - Ура. Девчонки сегодня у нас праздник. Чествуем появление нового члена
команды.
     - Вон тренер идет. Сейчас он тебя повествует, - съехидничала Лида.
     - А ну ка, девочки, на тренажеры. А вы новенький? Прекрасно. Вон штанга
в углу. Марш туда, за работу. Потом тридцать минут на беговую дорожку.

     Вечером наша четверка удрала в клуб на танцы. Мы плясали парами, втроем
и чувствовали себя раскованно и свободно.
     Мы  провели  бы  хорошо время, если бы Юля не задурила голову какому-то
жлобу в клетчатом пиджаке. Он начал к ней слишком приставать и, конечно, она
примчалась ко мне и спряталась за спину. Жлоб  струхнул,  куда-то  убежал  и
через 15 минут явился с командой сопляков.
     - Эй, ты, - на меня смотрела пара наглых глаз высокого парня. - Выйдем.
     - Девочки, не беспокойтесь я сейчас.
     - Петя не ходи их много.
     - Все будет в порядке.
     Я вышел в окружении парней.
     - Ты, рожа, - начал высокий, - отвали от сюда.
     Куда он будет бить, думал я. Пошутить над ним что ли.
     - Ты мне надоел. Зачем позвал?
     - А вот зачем.
     Он  замахнулся  и  я  напряг живот. Бам. Парень с удивлением смотрит на
меня и на свой кулак.
     - Ты со звездного городка? Ребята, мы не на того напали. Извини парень.
А ты морда, знай куда лезешь.
     Высокий дал подзатыльника жлобу  и  ребята  испарились  Сзади  раздался
смех. Я оглянулся. Моя тройка стояла в дверях и смеялась.
     - Петя,  девчонки,  нужно удирать, дружинники пошли вызывать патруль, -
сказала Лида.
     - Бежим, - Юля помчалась впереди нашей группы к забору.

     Я начал практиковаться в клиниках города и время  встреч  с  девчонками
поубавилось. Однажды утром ко мне в комнату вошла Нина Сергеевна.
     - Петр Михайлович, мы для вас сняли квартирку в городе на три недели. В
соответствии  с  программой,  вам  придется  пожить там. Объясните, соврите,
своим подругам что-угодно и сегодня же переезжайте туда.
     - Хорошо, Нина Сергеевна.

     Передо мной стояла шикарно одетая девица. С чуть  раскосыми  глазами  и
улыбкой до ушей.
     - Вы Петр Михайлович? Здравствуйте, я, Эльвира.
     - Проходите пожалуйста.
     Я  захлопнул  за ней дверь. Она двинулась по квартирке, как манекенщица
при выступлении на сцене.
     - Так это и будет наш райский уголок. Что ж на первое время неплохо. Вы
уже догадались, что меня к вам прислали. Одно не  могу  понять,  что  вы  за
такой  принц.  Не  в  гостинице,  не  в шикарных дачах, а в такой живопырке.
Главное дело, меня две недели в больнице на обследовании держали. Сначала  я
испугалась,  а  потом  какой-то  тип,  вроде  из  органов, пояснил, что надо
прожить с одним мужиком три недели. Я-то думала, это старый хрыч. А вы вроде
ничего. Но скажи, выходить-то мне отсюда можно?
     - Нет. Нас охраняют. Тебя схватят и чего-нибудь пришьют.
     - Это они могут.
     - Так-что потерпи три недельки. Будешь здесь прибирать и готовить.
     - Вот еще. Я кроме яичницы ни чего не умею делать.
     - Это твои проблемы. Хочешь ходить голодной, ходи.
     - А ты?
     - Что я? Я утром на работу, там и поем.
     - Вот влипла.  Ладно,  что-нибудь  придумаем.  Ну  а  сейчас,  дорогой,
начнем...

     - Пойми.  Женщины  все  разные и каждую надо разгадать. Надо нащупать в
ней ту эрогенную зону, от которой она сходит с ума.
     Эльвира обучала меня искусству обольщения.
     - Ты сам держись,  но  женщину  подготавливай.  Подготавливай  дотошно.
Первые  дурочки,  всегда горят, а ты доводи ее до безумия, ни когда спеши, а
потом делай свое дело...

     - Разве так целуются. Нет... Поцелуев есть 24 вида и каждый должен быть
индивидуальный. Верхняя губа, нижняя, небо, язык, с  присосом,  с  наклоном,
вот  так.  Да  не надо сильно. Слабее. И когда идешь по коже, чувствуй кожу.
Чувствуй языком ее шевеление... Ищи точку, нервную точку...

     - Задача мужика, подготовить женщину к половому акту  так,  или  вернее
довести ее до таково состояния, что она тебя должна хотеть не только сейчас,
но  даже  когда  ты  далеко... Еще раз повторяю, женщины разные, одна готова
через секунду, вторую может придется разогнать за двадцать минут...

     - Есть идиоты, которые насчитали  126  способов  соединения  мужчины  и
женщины.  Я  никогда  не  считала и не стремлюсь к этому, но ты должен знать
много. Каждый способ дает свои ощущения, иногда даже лучшие, чем предыдущие,
и предлагать своей подружке надо и то, и другое, когда она, конечно, готова.
Если ей понравиться какой-нибудь, возвращайся к нему чаще, но  никогда  этот
прием первым не начинай...

     - Больше  раздражай  клитор,  не стесняйся, но лучше делай это языком и
приучай подругу и к своему  телу,  старайся  обострить  ее  чувствительность
тоже...

     - Эльвира, но я не могу так долго сдерживаться, лаская тебя.
     В ответ раздался смешок.
     - Ой, Что ты делаешь? Ты же меня ущипнула.
     - Ну, вот ты и отвлекся.

     Три  недели  пролетели  как  сон.  Эльвира исчезла, оставив в квартире,
пустые бутылки из-под шампанского и  дорогого  вина.  Это  была  учительница
высшего класса.

     Я  вернулся  в  городок и наша четверка продолжила подготовку к полету.
Мне все больше и больше нравилась Юля и я кажется ей  понравился  тоже.  Она
стала  чаще  оставаться со мной. Вскоре моя медицинская практика кончилась и
меня  вернули  в  городок,  для  изучения  материальной  части  космического
корабля. Мы стали заниматься вместе.
     Однажды, меня отловила Нина Серьгеевна.
     - Петр  Михайлович,  пора.  Нас  поджимают  сроки,  мы  уже  выходим из
графика.
     - Неужели даже на мои отношения есть график?
     - А как же. Это же наука, а не ваше удовольствие и потом, мы  не  можем
из-за вас ввести дублера. Поторапливайтесь Петр Михайлович, тем более, что я
слежу  за вами и вижу, Юля готова. Кстати, Эльвиру говорит, что вы прекрасно
подготовлены, она в восхищении от вас.
     - Разве ее не отпустили?
     - Конечно нет, а второй дублер. Кончим программу, отпустим.
     - Я постараюсь, Нина Серьгеевна.
     - Вот  и  отлично.  Вот  вам  ключи  от  квартиры,  она  теперь   ваша.
Действуйте, действуйте.

     Новоселье  справили мы отлично. Было вино, много еды и, конечно, танцы.
Юля пьяная от вина, несла всякую чушь и все  чаще  повисала  на  мне.  Когда
гости  стали  расходиться,  Юля храбро заявила, что останется вымыть посуду.
Каждый понял это по своему.
     Как только захлопнулась дверь за последним гостем. Юля подошла ко  мне,
подтянула к себе мою голову и поцеловала....

     Я ее ласкал всю ночь и довел до такого состояния, что она как тигр сама
набросилась  на  меня.  Несмотря  на  то,  что ей было больно, она требовала
еще... Браво Эльвира, я сдал экзамен.
     В тот  день  нас  никто  не  тревожил,  а  вечером  пришли  девчонки  и
поздравили нас обоих.
     Мы  зажили  как  муж  с  женой,  правда  не расписываясь, упиваясь друг
другом. Как-то Юля мне сказала.
     - Знаешь, Петя, меня ведь Нина Серьгеевна так обрабатывала,  что  бы  я
сошлась  с  тобой,  что пригрозила, если к 10 числу не сойдусь, меня от сюда
выгонят.
     - Я тоже испытал силу ее давления. Но мне кажется, мы с  тобой  хорошая
пара.
     - Поцелуй  меня  Петя. Меня трясет каждый раз, когда ты прикасаешься ко
мне. Петя... Петя... Боже мой, не здесь, пошли на кровать.

     В нашей группе появился  дублер,  Федор  Николаевич.  Уже  впятером  мы
спешно осиливали курс управления кораблем.

     Меня и Юлю вызвали к руководителю проекта. Там была Нина Серьгеевна.
     - Нам  надо  решить  некоторые  практические  вопросы, - начал Григорий
Степанович. - Уточним подготовку корабля, маршрут и разное. Начну я. Корабль
готов. Вам надо побывать на нем,  изучить  содержание  шкафчиков,  прощупать
систему регенерации и очистки воды и воздуха, баню, в общем просмотреть все.
Но  нужен  ваш  совет.  Какой  формы  должна  быть  кровать. Нина Серьгеевна
настаивает на вашей фантазии в данном вопросе.
     - И сейчас говорю, это их дело.
     - Вы поняли ребята о чем я говорю?
     - Да, - начал я, - но лучше пусть скажет все Юля.
     Юля притянулась к уху Нины Сергеевны и что-то зашептала.
     - Хорошо, Юля. Юля предлагает использовать кресла, но так,  чтобы  ноги
можно было закрепить под небольшим углом. Так Юля?
     - Да, Нина Серьгеевна. Как подвижные.
     - Что значит подвижные?
     - Ну,  ноги что бы можно было раздвинуть и чуть-чуть разместить их выше
туловища,- вспыхнула Юля.
     Григорий Степанович задумался.
     - Мы вообще-то готовим монолитные кресла, но здесь надо все  продумать,
чтоб  и  сидеть,  и преодолеть нагрузку, и спать. Ладно поломаем головы. Еще
один  вопрос,  баня.  Петр  Михайлович  предлагает,  сделать  дополнительные
габариты шторок. Но увы, места нет. Каждый сантиметр рассчитан.
     - Григорий Степанович, - опять пошла в атаку Нина Серьгеевна, - уберите
печь,  чуть  ближе  к креслу Петра Михайловича. Он прав. Если Юлечка будет в
положении, то конечно, нужно менять шторки.
     - Печку нельзя двигать, здесь лучше тепловая изоляция и безопасней  при
перемещении.
     - Тогда придумайте что-нибудь, ведь хорошие головы там есть.
     - Хорошо,  -  с  раздражением  произнес Григорий Степанович. - Теперь о
маршруте. Мы отнесем ваш корабль несколько в сторону  от  маршрутов  обычных
полетов станций. Главный настаивает на секретности полетов. Пусть американцы
думают, что это беспилотная станция.
     - Почему? - удивилась Юля.
     - Потому,  что  он  не  верит  в  удачу  эксперимента,  сейчас.  Ученые
раскололись на два лагеря. Одни за эксперимент сейчас, другие предлагают его
перенести лет так на двадцать. То что  он  нужен,  ни  кто  не  сомневается.
Просто,  лет  через  двадцать,  техническое развитие будет еще лучше и в тех
условиях, может быть рожать будет легче. В случае удачи, мы вас  раскрываем,
в случае провала, ни кто ни о чем не узнает.
     - Что вы понимаете под словом "провал"? - заволновалась Юля.
     - Вдруг, ты не родишь, предположим.
     - Да  ладно вам запугивать девочку, - выступила Нина Серьгеевна. - Юля,
все  будет  нормально.  Что  лет  через  двадцать  женщина  будет  рожать  в
невесомости, что сейчас, от этого женщина не измениться.
     - Ладо, ладно. Всеравно, главный будет делать все по планам расписанным
на пятилетку. В эту пятилетку только ваш полет.
     - Ну и правильно.
     - Теперь   разное.   Так   как  маршрут  меняется.  Могут  быть  всякие
неожиданности. Например,  американцы,  подумают,  что  ваша  станция-спутник
шпион  и  могут  расстрелять  вас лазерным лучом. Не бойтесь, вам ни чего не
будет, у вас потемнеет только стекло иллюминатора и  может  выйти  из  строя
оптика..
     - То  есть,  вы  хотите  сказать,  что  мы  вообще  можем оказаться без
телевидения и окна? - спросил я.
     - Я вас просил просто не  пугаться.  Идет  скрытая  война  между  двумя
странами.  И  все  что я говорил, может произойти, только в том случае, если
вспышка лазера  будет  при  включенной  оптике  или  открытом  иллюминаторе,
поэтому  нужен  асинхронный  режим  включения связи или шторок иллюминатора.
Понятно?
     - Понятно.
     - У меня вроде все. У вас что-нибудь есть?
     - Нет.

     Наша  группа  облазила  весь  корабль.  Девушки  восхищались,  стопками
детских  пеленок,  подгузников,  гигиенической  бумаги,  детской  одеждой  и
всякой-всячины, необходимой ребенку и матери.
     Федор Николаевич оказался не плохим мужиком и мы быстро подружились. Он
приударил за Лидой и, вскоре, получив квартиру, поселился с ней там.

     Однажды, я собирался поехать в  город  и  у  проходной  встретил  Галю,
которая с чемоданами стояла у легковой машины.
     - Галя, ты куда?
     - Все уже, Петр Михайлович, поезд ушел. Не нашла жениха, теперь ухожу в
отпуск. Может после отпуска для меня что и найдут.
     - Ты даже не попрощалась с нами.
     - Зачем, Петр Михайлович. Я оставила записку. Юля и Лида все поймут. Вы
сами-то сейчас куда?
     - В   город,  в  клинику,  там  мне  приготовили  багаж.  Хирургические
инструменты для операций.
     - Поехали со мной к брату. Там мы справим отпуск, мои удачи и неудачи.
     - Поехали, но сначала заскочим в клинику, она  при  въезде  в  город  с
правой стороны шоссе.
     - Хорошо, Давайте заедем.
     Мы загрузили машину и помчались к городу.

     В квартире брата не оказалось.
     - Это и к лучшему, - сказала Галя. - Сейчас мы с тобой организуем стол.
Где-то у меня здесь спрятана бутылка коньяка. Вот она. Теперь мы загуляем.
     Мы сделали стол, накрыли его и отпраздновали отпуск.
     - Правда  ли  говорят,  что  вы,  с  Федором  Николаевичем, прошли курс
обучения любви? - спросила Галя.
     - Теоретически, да, - соврал я. - Но откуда ты все это узнала?
     - Так, говорили некоторые. Чему же вас там научили?
     - Всему по немножко.
     - Петя, я так хотела быть как все, но не вышло. Поцелуй меня.
     Она подошла и прижала мою голову к груди. Я расстегнул ей две  пуговицы
и оголил грудь. Потом нежно поцеловал сосок. Галю передернуло.
     - Еще, - прошептала она.
     Я поднялся, оторвал ее от пола и понес в спальню...
     Мои  руки  и  язык сразу нашли ее эрогенную точку. Это был удивительный
пупок. Она вся истекала, пока не бросилась как хищница на меня. Я  провел  с
ней два часа, но это были часы безумия.
     Когда я уходил, Галя сказала.
     - Петя, ты всеравно не уживешься с Юлей, ты ее плохо знаешь.
     - Уже поздно, Галя. Мы настроены на эксперимент.
     - Это  так,  но  это  не на любовь. Я надеюсь, что тебя еще увижу Петя.
Приезжай ко мне. Обещаешь?
     Она долго стояла, прижавшись всем телом, на пороге квартиры.
     - Ты мне очень нравишься, Петя. Мне даже кажется,  что  я  тебя  люблю.
Обещай,  что  после эксперимента, ты сразу приедешь ко мне и все расскажешь,
как там было.
     Пока, родной мой.

     За день до старта, меня пригласила к себе в кабинет Нина Серьгеевна.
     - Петя, я хочу тебе сказать одну вещь. Большинство ученых считает,  что
эксперимент  пройдет  неудачно.  Они  пытались провести приближенный вариант
исследований, в бункере под землей.
     - Но это совсем другие условия. Там же нет притяжения.
     - Дело не в условиях, дело  в  психологической  несовместимости  людей.
Исследовались  отдельно  две  пары  и  дело дошло до трагедии. В одной семье
женщина сошла с ума и убила своего мужа.
     - А другая пара?
     - Они опустились, фактически стали больными.
     - Что с их детьми? Сколько лет они сидели в бункере?
     - Два года. А дети, дети нездоровые. Сейчас их лечат.
     - Так какой же вывод сделали ученые?
     - Этот  эксперимент  в  космосе  может  не  состояться.  Нужны  большие
корабли,  где  будет  много  людей,  будет  общение между ними, будет больше
помещении и занятий для них.
     - Веселенькую историю вы рассказали мне, Нина Серьгеевна.
     - Ты сильный мужик, выдержишь, к сожалению не скажу об этом, о Юле. Вся
тяжесть этого полета ляжет на тебя. Береги ее.  Юле  о  нашем  разговоре  ни
слова.


 * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *
     Старт  прошел  тихо  и  незаметно.  Главный только попрощался и пожелав
удачи, пошел в центр управления.

     Давление сжало нас в креслах и не выпускало  некоторое  время.  И  вот,
наконец,  мы  на  орбите.  Юлька  от  восторга верещит и часто заглядывает в
иллюминатор. Я готовлю аппаратуру к первому опыту, анализу крови у меня и  у
нее.
     Часов  через  шесть,  когда  мы  уже  более  или менее приспособились к
невесомости и условиям станции, Юля вырубила телевидение и стала  стаскивать
комбинезон.  Она  голышом проделала несколько фигур в невесомости и подплыла
ко мне.
     - Ну, что же ты, раздевайся. Боже, как наверно это будет здорово.
     Я разделся.
     - Привяжи меня к креслу, измени положение кресла, рычагом.
     Нижняя часть кресла встала под углом. Юлькины ноги раздвинулись
     Я  удивился  ее  практичности.  Это   было   что-то   невообразимое   и
потрясающее.  Такого на земле нет. Мы голышом, переплетясь телами, плавали в
воздухе, иногда от резких движений ударяясь о стенки. Привязывали друг друга
к креслу, изменяя каждый раз его положение. И любили, любили и любили....
     Месячные не пошли и мы радовались как дети. Эксперимент начался.

     Юлька оказалась очень агрессивной. Она очень часто меня хотела и мы  по
два  или  три  раза  в  день сплетались телами. Потом она вообще скинула все
одежды и только перед телекамерой с неохотой натягивала комбинезон.
     Первые три месяца прошли быстро и незаметно. У  Юли  начала  изменяться
фигура.  Она  начала  полнеть.  Но  я  стал замечать, что меняться стал и ее
характер. Она сократила встречи со мной и становилась  менее  разговорчивой.
Иногда, работая на "велосипеде", она замолкала и уходила в себя.

     Прошло  еще  три  месяца.  Юлю  не  узнать.  Широкая грузная женщина, с
неузнаваемым лицом находилась рядом  со  мной.  Грудь  не  помещалась  ни  в
бюстгальтер,  ни  в  комбинезон,  она  просто  перевязывала ее иногда рваной
рубашкой. Таз был впечатляющих размеров и Юля уже  не  умещалась  за  шторки
душа.  Все  отношения со мной она прекратила и все больше и больше впадала в
хандру и истерику. Все мои подходы к ней она обрывала и иногда переходила  в
крик. У нас образовались свои углы, Юля перегородила свой угол пеленками.

     У  нас  ЧП.  Юла была на последнем месяце беременности и она взорвалась
из-за пустяка. Я по инструкции, периодически должен менять воздушные фильтры
очистки, а они находились в панели рядом с Юлей.
     - Юля,- попросил я, - нельзя ли тебе  переместиться.  Мне  нужно  снять
фильтры.
     - Иди ты в... Ты мне надоел идиот. Никуда я не пойду и не дергай меня.
     - Юля, это нужно не только для меня, но и для маленького.
     - Это у тебя повод, что бы сдвинуть меня. Не уйду.
     - Хорошо, я буду все делать, не касаясь тебя.
     Я  стал  отвинчивать  панель  и  вытащил фильтр. Он был забит, это было
видно четко и вдруг, маленький комок грязи  откололся  от  него  и  повис  в
воздухе. Он-то и довел Юлю до истерики.
     - Ты  мне назло разводишь грязь. Ты все время пытаешься доказать, что я
никчемная. Даже в эту дурацкую связь, ты несешь всякую чушь про меня.
     - Я сообщаю все данные новых анализов.
     - Ты думаешь я глухая, ни чего не слышу, да я  выгляжу  ненормальной  в
твоих сообщениях.
     Массивное женское тело выкатилось из-под перегородки.
     - С  тобой  любая будет психом. Я не хочу слышать больше твоих дурацких
бредней обо мне.
     - Юля это...
     С Юлей началась истерика.
     Женщина-гигант проплыл мимо меня и грохот лопнувшего экрана, зазвенел в
ушах. Юля микрофоном продавила телеэкран.  Второй  удар  пришелся  в  панель
радиостанции. Я бросился спасти хотя бы, что осталось.
     - Юленька успокойся, это наша связь с землей. Юля...
     Массивная  женщина  с  громадным  животом  и  мощными  грудями, поплыла
обратно. Вместе с ней за занавеску ушла масса ругательств, которые от  любой
женщины даже редко услышишь.
     Я  стал вылавливать плавающие в воздухе осколки, грязь и собирать все в
полиэтиленовый мешок. Потом подплыл к радиостанции и включил питание. Мигнул
свет и вспышка брызнула из-под щитка.  Пришлось  разбирать  панель  станции.
Плато  передачи  было раздавлено, часть диодов и радиоламп было расплющено о
корпус, порваны тонкие линии дорожек на текстолите. Лопнула, но не сломалась
плато усилителя. Мы были без связи. Такого количества запасных ламп,  диодов
и других радиоэлементов у меня не было.
     - Петя, ничего сделать нельзя, - услышал сзади голос.
     Я повернулся. Неузнаваемое распухшее Юлино лицо, было у моих глаз.
     - Петя, прости. Я дура, что я наделала.
     - Ничего  Юля  все  в  порядке. Кое-что подправим, прием будет, а вот с
передачей пока нет.

     Станции центра неделю, все время вызывали нас, потом стали  делать  это
периодически, двадцать минут в сутки.
     Юля  теперь  спрашивала меня только об одном, сможем ли мы вернуться на
землю.
     - Сможем, топливо есть, сможем. Только надо дождаться сигнала с земли.
     - Так ты думаешь, они знают, что мы живы?
     - Конечно.  Они  нас  видят.   Станция   летает   целехонькой,   значит
неисправности внутри ее.
     - А что за сигнал?
     - Ресурс  станции  рассчитан  на  два  года. Сюда входит питание, вода,
воздух, энергоемкость. Они уверены в нас и считают, что  мы  продержимся.  В
конце  срока  к  нам  придет позывной "Радуга", это значит, упаковывайтесь и
готовьтесь к спуску. Нас будут там ждать и искать.

     У Юли начались схватки. Я привязал ее за руки и  за  ноги  к  креслу  и
приготовился  к  приему  ребенка. Крики и вопли огласили маленькое помещение
станции. Появилась головка и застряла. Я сделал Юле сечение и помог вытащить
туловище ребенка. Тело его было покрыто слизью и кровью. Вокруг  туловища  и
шеи ребенка намотана пуповина. Я ее отсек и размотал , потом "подняв" его за
ноги  дал  шлепка.  Ребенок кашлянул потом закричал. Я отнес его за шторку в
баню и вымыл под душем, потом завернул в пеленку  и  привязал  к  стенке  за
боковой  ремень.  Ребенок  затих  и  я принялся за Юлю. Ей пришлось наложить
несколько швов и с трудом удалось  остановить  кровотечение.  Она  была  так
замучена, что заснула мгновенно.
     Воздух  был  засорен плавающими шариками воды, крови и слизи и пришлось
специальным сачком все вылавливать и протирать  стены,  приборы  и  предметы
тряпкой.
     Когда Юля проснулась, она шепотом спросила.
     - Как он?
     - Нормально. Посмотри какой гигант.
     Гигант  был широкоплеч. На маленькой головке закрытые глаза и чмокающий
рот. Он имел длинное туловище и короткие ножки и ручки.
     - Мальчишка. Шесть сто.
     Мальчишка зашевелился и ткнулся носом в грудь матери.

     Мальчику три месяца. Юлю бросает  из  крайности  в  крайность.  Она  то
переходит  на истерику и крик, то умолкает и долго сидит молчаливой. Для нее
я чудовище. По-прежнему это гора мяса, еле-еле прикрытого  в  нужных  местах
перевязанных   пеленками.   Иногда  ей  на  все  наплевать  и  она  даже  не
прикрывается.
     Мальчик   меня   поражает.   Я   по-прежнему   занимаюсь   медицинскими
исследованиями. Провожу анализы и веду журналы. Юля не позволяет дотронуться
до нее, а мальчик полностью в моих руках.
     Однажды,  Юля  спала  в  своем  углу,  я  дремал  в  кресле над рабочим
столиком, а малыш лежал  в  своей  люльке  и  вдруг  меня  что-то  толкнуло.
Приоткрываю  глаза  и...  вижу  малыша.  Он  парит  по  центру  станции. Вот
шевельнулись руки и ноги и тело  поплыло  ко  мне.  Открытые  голубые  глаза
таращатся  на  меня.  Он  подплыл к руке и я почувствовал теплоту его ручки.
Потом он потрогал мои волосы и развернувшись поплыл в сторону матери. Там он
нашел ее грудь и пристроился к ней. Юля спала.
     Насытившись, малыш опять полетел прикасаясь рукой  к  панелям,  шнурам,
потом свернув в свою люльку и утихомирился там.
     Я  был потрясен и впервые пришел к мысли, что малыш обречен... Он может
жить только в невесомости, он умрет когда  попадет  в  притяжение.  Это  уже
новый  тип  человека,  которому  не нужны ноги и необязательно сильные руки.
Поколение родившееся в невесомости не сможет посетить  другие  планеты.  Это
был жуткий вывод.

     Мальчику  почти шесть месяцев. Он развивается быстрыми темпами, гораздо
быстрей чем на земле. В невесомости он чувствует себя как рыба в воде. Часто
подлетает к иллюминатору и долго  смотрит  на  неведомый  мир,  проносящийся
перед глазами.
     Ребенок  не  плачет,  часто  смеется,  все плавает и кувыркается в этой
невесомости.
     Однажды, в обычный сеанс передачи с  земли,  послышались  встревоженные
голоса.  Они  надеялись,  что  мы  все  же слышим их. Нас предупреждали, что
станция изменила параметры  местонахождения.  Она  начала  спускаться  и  ее
орбита   может   совпасть  с  орбитами  других  спутников  земли.  Это  меня
встревожило, Юле было все равно.

     Прошло две с половиной недели и вдруг  опять  тревожное  сообщение,  мы
пересекаемся с орбитой американского спутника - шпиона.
     Нам  дали  сигнал  "Радуга".  Мы стали спешно собираться. Юля ожила. Мы
сворачивали работу станции и прикинув траекторию посадки, я  надавил  кнопки
"ПУСК".  Но пуск не произошел, поджига не было. Я без конца давил на кнопки,
но все было бесполезно. Двигатели отказали  полностью.  Я  мгновенно  взмок.
Радио  сообщило, что если мы сейчас не сойдем с орбиты, через два часа может
быть столкновение. Мы были обречены.
     Я притянул ремнями Юлю к креслу, привязал  пеленками  к  своему  животу
малыша и затянул на себе предохранительные ремни.
     В иллюминаторе показался темный шар с массой кронштейнов и антенн. Этот
шарик,  напичканный  уникальной  аппаратурой  несся на нас, вернее пересекал
курс. Я закрыл шторку иллюминатора.
     Это был не удар, это был чувствительный толчок и  наша  станция  начала
бешено вращаться. Свет мигнул, потом погас. Солнечные батареи накрылись. Они
были снесены спутником. Он только прикоснулся, раскрутив нас вокруг оси.
     Я  перегнулся и, откинув шторку, посмотрел в иллюминатор. Наша станция,
вращаясь неслась к земле. Я включил аварийное освещение, теперь свет зависел
от аккумуляторов.

     Прошли еще сутки, связь  с  землей  отсутствовала  полностью.  Я  начал
чувствовать  в  себе  неполадки.  Ребенок стал нервничать и метаться. Первые
признаки тяготения отразились на нашем состоянии.

     Когда мы вошли в атмосферу земли, свет на станции почти мерцал. Я решил
попробовать систему отстрела капсулы и нажал  две  кнопки.  Нас  тряхнуло  и
сейчас  же  вращение  прекратилось.  Мы  расстались с кораблем. На нас стали
действовать нагрузки.
     Ребенок бился у меня на животе и кричал. Когда  нагрузки  возросли,  он
затих.  Я  не думал о смерти, просто размышлял, найдут ли наши останки. Черт
знает куда мы упадем: в океан, в горы, в глухие леса. Хорошо, если сразу нас
найдут, тогда все мои мысли,  выводы  могут  пойти  на  пользу  для  будущих
полетов. Самое важное, чтоб больше они таких дурных экспериментов не делали.

     Нас дернуло опять, сработала автоматика парашютной системы. Нагрузки на
тело прекратились.   Через   некоторое   время   тряхануло  так,  что  ремни
безопасности чуть не раздавили мне грудь. Теперь станцию  трясло,  мотало  и
швыряло.   Юля  сначала  вскрикнула,  потом  затихла.  Что-то  скрежетало  и
грохотало там с наружи. И вдруг станция остановилась.
     Я пришел в себя и еле-еле сдвинув  руку,  пощупал  ребенка.  Сердце  не
билось,  он  был мертв. Все мое тело налилось тяжестью. Болели и ныли кости,
мускулы.  Голова  не  держалась  на  плечах.  Я  пересиливая   адскую   боль
отстегнулся  от ремней. Целый час пытался разгерметизировать люк и когда мне
это удалось, сдвинул его в сторону. Черная  ночь  с  мерцающими  звездами  и
прохладным воздухом, вошла в наше космическое жилище.
     - Юля, - позвал я в темноту. - Юля мы живы. Мы на земле.
     Ответом мне было молчание.
     Я  собрал все силы ноющего тела и подтянувшись выполз по грудь из люка.
Свежий ветер ударил в голову и я чуть от этого не потерял  сознание.  Где-то
рядом журчала вода.

     Когда  взошло солнце, я разглядел местность и свой корабль. Мы упали на
склон хребта и катились по нему километра два, оставляя  за  собой  глубокую
ровную  канаву  с  вывороченной  по ее бокам глыбами земли и камней. Длинные
обрывки строп и ткани болтались сзади капсулы. Это  были  остатки  парашюта,
тащившиеся  за нами. Они не позволил станции крутиться как мячик и мы удачно
скользили по хребту к реке. Это было чудо.
     В станции ожила Юля, она просила освободить  ее.  Я  опять  пересиливая
боль влез в станцию и отцепил от нее все ремни. Юля стонала, но пошевелиться
от боли не могла. Она стала ныть, чтоб я ее вытащил наружу. Юля не понимала,
что  выйти  она  не  может.  Отверстие  люка  не  позволит габаритам ее тела
очутиться снаружи. Она пленник корабля.
     Я вытолкал из люка мертвого ребенка и выпал сам.

     Мы лежали недалеко от реки. Шум двигателя моторной лодки, заставил меня
приподняться. К нам двигались люди.

     - Вы кто? - спросил бородатый мужик в брезентовой робе.
     - Космонавты.
     - Ты один?
     - Нет, там напарник.
     - А это что? Ребенок?
     - Да, он мертв.
     - Царствие ему небесное. Он что, родился там?
     Мужик поднял палец на верх.
     - Да. Где мы находимся?
     - В долине реки Иркут. В восточных Саянах.
     - У вас связь есть?
     - А как же, в поселке все есть.
     - Ты не сможешь связаться с каким-нибудь городом,  что  б  они  в  свою
очередь сообщили в Байконур о нас.
     - Почему нельзя можно. Сейчас поплыву.
     Двигатель взревел и лодка, подняв большую волну исчезла.

     Только  через  пять  часов  прибыли  искатели  из  поисковых групп. Все
удивлялись, что мы живы, что мы так поразительно приземлились.  Меня  решили
сразу вывезти самолетом в больницу. Юля осталась в корабле.

     Целый  месяц  в  больнице  я не мог придти в себя. Пытался восстановить
свою форму, занимаясь кой-какими  упражнениями,  но  все  давалось  с  диким
трудом.  У  меня  все время посетители. Приходили комиссии, доктора, друзья.
Была Лида с мужем.
     - Значит больше не будет полетов? - спросил Федор Николаевич. -  Сейчас
все говорят, это был безумный эксперимент.
     - Полет  не  должен быть. От силы тяжести ребенка разорвало внутри. Как
там Юля, вы не можете сказать?
     - В шоке. Ей тяжелей всего.  Во-первых,  ее  вытаскивали  с  автогеном.
Резали  станцию на месте, там в Саянах, чтоб достать от туда. Во-вторых, она
плохо переносит адаптацию. В-третьих, ужас от всего  произошедшего,  до  сих
пор не покидает ее.
     - Все  же  развитие  женского  тела  при  беременности,  еще  ни кем не
изучалось, - вступила в разговор Лида. - Только после  вашего  эксперимента,
этот  вопрос  встанет на повестку дня. Твои заключения о дезориентации новых
растущих клеток  в  невесомости  все  приняли  как  аксиому.  Ты...,  -  она
замялась, - не вернешься к Юле?
     - Нет.
     Они помолчали.
     - Проверить  супружескую  пару  надо только в космосе,- пробурчал Федор
Николаевич.
     - Молчи уж, - фыркнула Лида, - хотела бы я посмотреть как ты вел себя в
тех условиях, в какие они попали.
     - Наверно так же, - сказал я.
     - Нет, я так не думаю. А сама я, да только бы узнала, что ребенок умер,
с ума бы сошла.
     - Теперь рожай на земле. Эксперимент закончен.

     В мою палату влетела Нина Серьгеевна.
     - Как дела, Петя?
     - Скоро выпишусь.
     - Ну, молодец. У меня к тебе предложение. У тебя есть мысли, что делать
потом. Иди к нам работать. В нашей клинике сейчас новое направление и  очень
нужны  толковые  врачи. Будем отправлять космонавтов в длительные полеты, на
год и больше. Сейчас пока полетят мужчины. Наши эксперимент всех напугал.
     - Я еще  посмотрю,  Нина  Серьгеевна.  Вы  лучше  скажите,  исследовали
ребенка, просмотрели мои записи?
     - Да.
     - И что?
     - Ребенок  умер в начале возникновения тяготения. Это страшно, особенно
для будущего. Было решение, этот  эксперимент  повторить,  когда  технически
добьемся искусственной силы тяжести на космических кораблях.
     - Слава  богу,  но  это  будет через сто лет. Мне говорили, что вы одна
только верили, что мы живы, после обрыва связи?
     - Я была уверена в тебе Петя. Мне какое-то шестое чувство говорило, они
живы. Наверно при таких опытах  на  кораблях,  всегда  нужна  самая  сильная
личность, лидер, которая всех и успокоит и всегда восстановит порядок. Я все
же горда за тебя, Петя.
     - Спасибо, Нина Серьгеевна.
     - Главный просил, не очень-то распространяться об этом полете.
     - Да, веселого здесь мало. Я буду молчать.

     Когда  я получил возможность ходить, то пришел в палату к Юле. Огромная
незнакомая женщина лежала на койке.  Ее  лицо  распухло,  а  глаза  заплыли,
подбородок вырос еще больше. Она равнодушно смотрела на меня.
     - Юля, здравствуй.
     - Здравствуйте.
     - Это я, Петя, разве ты меня не узнаешь?
     - Узнаю,- прошелестел равнодушный голос.
     - Я хотел узнать, как ты?
     - Нормально.
     - Может тебе чего-нибудь надо?
     - Нет. Ничего не надо.
     Я для приличия посидел две минуты и ушел.

     После  посещения  Юли, я зашел в кабинет глав врача женского отделения.
Он меня встретил, как пришельца с того света.
     - Петр Михайлович, я удивляюсь, как вы выбрались из этой передряги.
     - Наверно с божьей милостью. Как она доктор, - спросил я.
     - Огромная депрессия.  Честно  говоря,  сгубили  женщину.  Когда  я  ее
отправлял в полет, это была тростинка, а сейчас... Будем лечить.
     - Долго?
     - Очень долго.
     - Ее тело войдет в форму?
     - Нет. Может будет потом лечиться. Но когда это будет неизвестно.

     Меня выписали и я поехал в город.
     На  звонок  долго  ни  кто  не  открывал.  Наконец,  дверь  скрипнула и
показалось сонное лицо Гали.
     - Галочка, здравствуй.
     - Ты, - глаза распахнулись, - ты. Живой.
     Она рванулась, уткнулась мне в шею и заплакала.
     - Чего ты стоишь, заходи.
     В квартире, пахло детской какашкой и пеленкой. Из боковой комнаты вышла
заспанная старушка.
     - Мама, Петя пришел.
     - Здравствуйте, Мария Ивановна, - представилась она.
     В комнате, в детской кроватке стоял ребенок  и  улыбаясь  во  весь  рот
смотрел на меня.
     - Это мой сын? - спросил я Галю.
     Она кивнула мне головой.
     - Здорово сынок, - я взял его на руки. - Папка пришел.
     Я посмотрел на Галю.
     - Я знала, чувствовала, что ты будешь жив. Я все время ждала тебя.
     - Ну, вот. Папка пришел домой, - закончил я фразу, обращаясь к сыну.
     - Слава  богу,  что  все  кончилось благополучно, - подвела итог Галина
мать.

     Март-Апрель 1995 г.


Евгений Кукаркин.
Фрагменты тюремной жизни



ПРОЛОГ

     Эта грымза бьется надо мной уже две  недели  и  понемногу  выковыривает
данные.
     - Так откуда у вас эти восьмидесятые микросхемы?-задает она вопрос.
     - Купил.
     - Где?
     - На рынке.
     - Лож,-беапиляционно говорит она.
     - Клянусь богом...-начал я.
     - Можете  клясться  кем  угодно,  но  на  этих  микросхемах стоит клеймо
военной приемки. Вот видите, маленькая, крошечная ракетка. Это  значит,  что
микросхемы украдены.
     - Мне такие продали.
     - А  вот  заключение  экспертизы,-кабудь-то  незамечая  моих оправданий,
говорит  следователь,-микросхемы  из  той  партии,  что  завезли   на   ваше
предприятие.
     - Значит  кто-то  у  нас на предприятии стащил, продал перекупщику, а те
случайно мне.
     - Очень сложновато. Мы опросили всех перекупщиков, они  настолько  умны,
что ни один из них еще не взял еще большой партии товара с клеймом ракеты.
     - Значит не тех опросили.
     - Пойдем  дальше.  При  взрыве  мины  14  Мая  в  супермаркете  на месте
преступления нашли вот эту микросхему.
     Грымза  выбрасывает  на  стол   из   целофанового   мешочка   обгорелую
микросхему.
     - Посмотрите,  на  ней  таже ракета и порядковые номера партии микросхем
хранящиеся у вас. А вот еще, мы нашли готовое взрывное устройство на вокзале
и тут таже микросхема.
     Она вытащила большой  сверток,  развернула  его  и  я  увидел  взрывное
устройство большой мощности.
     Это конец. И мне приходиться рассказывать ей все.

     А  началось  все  на  этом  дурацком предприятии, где я работал. Привел
как-то в мою комнату приятель Колька здоровенного мужика.
     - Саша, познакомься, это Борис. Боря узнал, что ты  делаешь  электронные
часы и попросил меня познакомить с тобой. Так Борис?
     - Да так,-забасил Борис.- Но я бы хотел с Сашей поговорить, так сказать,
тет-атет.
     - Ну вот, а сам говорил, что вместе выходить будем. Поддадим потом.
     - Ты подожди меня там, я быстро.
     Обиженный Коля уходит.
     - У  меня,  Саша  к вам деловое предложение. Я ведь за вами слежу давно,
еще когда вы работали в отделе Лисицкого, хотел с вами познакомиться.
     - Борис Николаевич умер.
     - Знаю. Хороший был мужик. Царствие ему небесное. Но мы  отклонились.  Я
бы хотел, что бы ты за большое вознаграждение сделал несколько пустячков.
     - Показывайте, что у вас.
     - Показывать  нечего, это ты мне сделаешь одну вещичку и покажешь. Нужно
сработать миниатюрное взрывное устройство.
     - ???
     - Не удивляйся. Я же знаю, что ты в электронике и в химии спец. Потому к
тебе и пришел.
     - Но ведь это опасно.
     - Конечно, но получать за каждую вещицу будешь больше  любого  министра.
Риск есть риск.
     - Нужны часовые микросхемы.
     - Достань, пошевили мозгой.
     - Хорошо, сколько сделать?
     - Дюжину.
     - Когда?
     - Завтра. Чего ты задаешь идиотские вопросы. Сделать надо быстро.

     Так  я  стал  готовить  сначала  взрывные устройства, а потом добротные
мины: миниатюрные часовые  мины,  липучки  к  металлу,  чемоданчики  большой
мощности,  посылки.  Все это изготавливалось дома, а на работе только мелкие
детали и платы. Вот тогда-то я  и  стащил  в  кладовой  цеха  эти  проклятые
микросхемы.
     В  городе  начали рваться машины, дома, а иногда просто взрывы на улице
для острастки и страха обывателей.

     Однажды Борис зашел ко мне домой.
     - Я к тебе ходить больше не буду.
     - Засыпался?
     - Нет. Мне надо стать депутатом. Сейчас время такое, расти надо. К  тебе
придет другой. Не пугайся только, это майор милиции. Мой старый знакомый.

     Майор вошел как хозяин и даже не удосужевшись поздороваться начал.
     - Мне нужна ваша помощь.
     - Посылка для вас готова.
     - Не  это,  нужно изготовить самовоспламеняющееся устройство, с датчиком
времени естественно.
     Я задумался, опять надо доставать сырье.
     - У вас какие-нибудь трудности?
     - Только с сырьем.
     - Запишите, какие компоненты вам надо, я достасну.
     Я принялся писать на грязном клочке бумаги.
     - Да еще, термитный шарик, такая штучка вам известна?
     Я киваю головой.
     - Запишите тогда компоненты для него.
     Пришлось залезть в справочники и переписать от туда  труднопроизносимые
слова.
     Майор записку засунул в карман, взял сверток и непопращавшись ушел.

     Деловым  человеком  оказался  майор,  он  привез  на  машине все, что я
просил.

     В это время Боря  активно  вел  предвыборную  програму,  иногда  убирая
взрывами ненужных конкурентов и через три месяца набрал голоса избирателей и
стал депутатом. Майор сразу получил повышение и Боря устроил его начальником
следственного  отдела,  а  я  получил  нового  связника, молодого развязного
парня, как потом оказалось,  сына  известного  писателя  и  тут  у  нас  все
сорвалось.
     Взрыв  в  супермаркете  готовил  связник,  все прошло удачно, но народу
покалечили  зазря  много.  В  городе  вспыхнули  волнения  и  под  давлением
общественности из центра приехала группа следователей, которые раскрутили по
микросхемам меня.

     - Вы  утверждаете,-говорит грымза,-что рекомендовал и помогал вам делать
взрывные устройства депутат Н...
     - Да.
     - Начальник следственного отдела подполковник Г...  и  Михаил  Северцев,
тоже были связаны с вами?
     - Да.

     Когда я подписал бумаги, я не знал, что подписываю себе смерть. Суда не
было, меня просто в наручниках перевезли в спец тюрьму.


 * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *



     - Я буду откровенен. Общество вас списало, вы для него мертвы. Каждый из
вас имеет подрастрельную статью и там на воле о вас уже забыли. Вы никто. Но
государство  дает  вам  шанс  выжить,  правда  в заключении, но это все-таки
жизнь. Вы крепкие, молодые мужики и можете  еще  пригодиться,  поэтому  хочу
сказать,  здесь можно выжить, но только самому хитрому, самому изворотливому
и самому подлому. Вы и отобраны сюда по этим параметрам.
     Девять стриженных и одинаково одетых в синие робы  с  большими  буквами
"Д"  на правом плече, парней стояли перед майором, который как маятник ходил
перед ними, пристально заглядывая в лица. Офицер продолжал.
     - Теперь вы куклы, а это значит, что после тренировок в подготовительном
лагере вы будете использованы для усовешенствования подготовки  спецагентов,
спецназовцев  и  любителей острых ощущений, тоесть, хотите жить, деритесь за
свою жизнь. Слабые пойдут вон туда.
     Майор показал пальцем на дымящую трубу. Девять человек,  как  автоматы,
дружно повернули головы туда.
     - Это печи крематория, в соседней зоне. Вам все понятно?
     Девять голов вернулось в исходное состояние. Кто-то пискнул.
     - Все.
     Остальные молчали.
     - Так понятно или нет?
     На этот раз нестройный хор голосов протянул.
     - Понятно...
     Я промолчал и майор заметил это. Его взгляд уперся в меня.
     - А вы что молчите, может быть что-то неясно?
     - С трубой все ясно.
     - Гражданин  начальник,  можно  мы малость проучим этого стрючка,-сказал
стоящий за офицером крепкий парень с  обезображенным  лицом,  тоже  в  синей
робе,  но  в  отличии  от нас с красной буквой "А" в зеленом круге на правом
плече и полоске над корманом "МАСТЕР".
     - Не надо, мастер, он еще не знает наших порядков.  Может  у  него  есть
вопросы. Говори?
     - Кукла-это до конца жизни?
     - Нет.  Когда вы повысите мастерство и войдете в категорию "А", то после
50 боев, государство снимает с вас  статью  о  смертной  казни  и  назначает
пожизненное заключение. Вот перед вами мастер, с которого снята расстрельная
статья. Он выдержал все и теперь воспитывает и тренирует вас. Ясно.
     - Теперь мне все понятно, гражданин начальник.
     Я  с  ненавистью  поглядел  на майора. Мне показалось, что майор сейчас
врежет оплеуху, но он покачался передо мной с пятки на носок и произнес.
     - Я вас запомнил, номер 748, и помогу вашему  продвижению  к  мастерству
куклы.  По  крайней  мере,  скоро  вы  будете  сдавать экзамены на переход в
категорию "Г". Несдавшие  отправяться  к  той  самой  трубе,  предназначение
которой  вы  поняли.  Я  же вам постараюсь представить решение самой сложной
задачи. Мастер, ведите этих идиотов в подготовительный центр.

     Два  месяца  нас   натаскивают   мастера,   изводя   многокилометровыми
пробежками  и  физической подготовкой. У мастеров тонкие ивовые прутья и они
лупят по нашим голым телам. Бьют отстающих, немощных, а иногда  просто  так.
Избитые, ноющие тела не давали спать, но всем хотелось жить.

     Начались экзамены.
     Экзамены  принимали  военные.  Четыре  специалиста из спецназа, отлично
подготовленные на все виды борьбы, сменяясь,  избивали  кукол  на  небольшой
сцене  окруженной  толстыми  прутьями,  вцементированными  концами  в  пол и
потолок.  Критерием   проходного   балла   была   выносливость   и   степень
сопротивления  кукол.  В  зале  сидел  полковник,  начальник спецлагеря, его
небольшая свита и несколько мастеров. Я был  пятым  по  списку.  Только  что
передо мной со сцены уволакивали окровавленную куклу и я уже был готов выйти
на нее, когда майор наклонился к полковнику и громко сказал.
     - Товарищ полковник, разрешите не выпускать к бою куклу номер 748.
     - Это почему же?
     - Я хочу предложить ему задачу группы "Г".
     Полковник повернул свою круглую, лысоватую голову к майору.
     - За что ж ему такие почести?
     - Строптивый очень.
     - Это интересно. Когда будет показ?
     - Сегодня в 14 часов.
     - Я думаю члены комиссии согласятся с предложением майора.
     Офицеры дружно закивали головами.
     - Давайте следующего.
     Мастер отпихнул меня от двери и следующую жертву вытолкнули на сцену.

     Солнце  ярко  освещало  участок  редколесья.  Кусты  часто переходили в
березовае  рощи,  переслески  и  овраги.  Где-то   вдали   темнели   заборы,
ограждавшие этот чудо участок
     - Ты уйдешь на десять минут раньше охотника. Он следопыт и будет идти по
твоим  следам.  Твоя  задача  обмануть его, убежать. Если не сумешь, дерись.
Задача охотника поймать тебя  и  привести  на  это  место.  Через  45  минут
прозвучит  гонг.  Если  в  течении 45 минут он тебя не приведет, значит тебе
повезло.
     Меня инструктировал капитан в темной форме. На небольшой  вышке  стояла
группа  офицеров  во  главе  с  полковником.  А к дереву прислонился он, мой
охотник, одетый в защитную форму с ножом на поясе. Лицо его, закрыто и глаза
в полукруге маски холодно изучают меня. Рядом стоят майор и мастер. И  вдруг
мастер после инструктажа офицера говорит мне.
     - Ты  можешь  обороняться чем хочешь: палкой, камнем. Помни только одно,
если он тебя приведет сюда, то крематория не миновать.
     - Спасибо, мастер. Мне кажется в  этом  сумашедшем  доме,  один  здравый
человек, это вы.
     - Мастер,  хватит  его  натаскивать,  ему уже ничего не поможет,-говорит
майор.-Давайте, капитан, чего тянуть время.
     Капитан вытащил часы.
     - Кукла, внимание. Вперед.
     Я  понесся  на  это  проклятое  солнце.  Забежал  в  какой-то  лесок  и
остановился.  Черт,  как его обмануть. Отчаяние охватило меня. Отбегаю шагов
двадцать в сторону и  натыкаюсь  на  здоровенный  сук.  С  трудом  обламываю
неудобные  сухие  отводы и вот короткая корявая дубинка ласкает руку. Теперь
назад  против  солнца,  навстречу  охотнику.  Залегаю  в  траве  и  стараюсь
успокоиться.

     Он  шел очеть тихо, ноги вскидывал высоко, что бы не издавать шума. Его
голова все время была в движении, она все время  отрывалась  от  земли,  для
оценки  обстановки  и  опять ловила след. Охотник как книгу читал дорогу. Он
прошел мимо меня и чуть выждав, я поднялся  и...  пошел  за  его  мелькающей
между деревьями фигурой.
     Через несколько минут, охотник резко развернулся и остановился глядя на
меня.
     Он  по кашачьи огибал деревья и шел на меня, а я прислонился к дереву и
ждал.
     За четыре  шага  он  остановился  и  приготовился  к  броску.  Я  вдруг
оторвался  от  дерева  и бросился бежать, он затопал ногами пытаясь догнать.
Пробежав метров двадцать, разварачиваюсь и  бросаю  дубинку,  как  бумеранг,
низом.  Охотник споткнулся о нее и кубарем катится по земле к моим ногам. Он
пытается вскочить, но подломленный болью падает нас землю.  Теперь  наступаю
я,  а  он  ползет  на  на  ягодицах отталкиваясь руками к дереву. Я подобрал
дубину и взмахиваю ей. Охотник принимает удар ботинком здоровой ноги.  Тогда
боковой  удар,  он  пытается развернуться, но я бью ногой. Раздается вскрик.
Ботинок попал в поврежденную ногу. Еще удар дубинкой и  сучок  скользнул  по
его горлу.
     Охотник  катался  по  земле  издавая  булькающие звуки. Я не шевелился,
смотря на эти судорги у меня не было сил пошевелиться. Он затих прижавшись к
дереву, возле которого мы крутились.
     Я еще постоял немного, отбросил дубинку, отдышался и пошел  так,  чтобы
солнце светило в затылок.

     Они встретили меня молча, только капитан спросил.
     - Он жив?
     Я  помотал  головой.  Капитан  махнул рукой нескольким солдатам и они с
носилками побежали туда, в лес. Все стояли и ждали.
     - Раньше срока на 15 минут,-вдруг прервал молчание майор.
     Никто не сказал ни слова.
     Офицеры спускались с вышки и обсуждали случившееся, а я  прислонился  к
тому  дереву,  где  недавно стоял охотник и отдыхал. Показались солдаты, они
несли тело к нам. Капитан подбежал к полковнику.
     - Он мертв.
     - Внимательно изучите прокол, что  бы  потом  все  охотники  знали,  как
реагировать на новые премы противника.
     - Есть, товарищь полковник.
     - Ну   что   скажите,  майор,-обратился  полковник  к  нему,-вот  вам  и
строптивый. Переведите его в категорию "Г"  и  обратите  на  него  усиленное
внимание,  больше натаскивайте приемами. Из него должна получиться настоящая
кукла.

     В  нашей  группе  потери.  Двоих  отправили  в  крематорий.  Когда   их
уволакивали  они  выли  и  визжали как недорезанные. Спецназовцы на экзамене
выбили у них волю к сопро тивлению. Нас осталось 7.

     Категория  "Д"  уже  имела  некоторые  привелегии.  Нас  разместили  по
персональным  камерам,  без  окон  и  вместо  двери  решетка. Кроме кровати,
табуретки и столика, там  была  раковина  и  место  для  горшка.  Теперь  мы
тренировались  индивидуально,  в спаринге с мастерами или куклами, категории
"А" и "Б". Это были жесткие тренеровки. Мастера и  тренеры-куклы  били  и  в
полную силу и требовали этого от меня.

     Однажды,  вопль  восторга  прокатился  по  камерам.  Я подлетел к двери
решетки.
     - Что там?-спросил соседа.
     - Женщин ведут. Нам,  кастегории  "Г",  один  раз  в  месяц  разрешается
трахнуть бабу.
     - А остальным категориям?
     - Аристократам, типа "А" и "Б" по желанию приводят баб два раза в месяц.
Категории "В" так же как и мы.
     - Откуда они?
     - С местной тюрьмы. Сейчас все увидишь сам.
     Мастер,  вместе  с  насдзирателями,  по корридору вел цепочку женщин. В
руке он держал блокнот.
     - Кукла 713. Это кто, Маша? Ты  закреплена  за  этим  засранцем.  Заходи
сюда.
     Гремели  ключи  надзирателя  и  Машу  заперли с куклой 713. Надзиратели
гоготали, выпуска сальные шуточки.
     - Машка, когда до горла дойдет,  стучи  рукой  об  кровать.  Этот  прием
означает,что хватит.
     И опять дикий хохот.
     - Кукла 726. Марина, заходи. Кукла 728. Фариза заходи. Кукла 736. Ольга,
милости просим.
     Наконец, они у моей камеры.
     - Кукла 748. Надя сюда.
     Гремят  ключи  и  в камеру входит полная девушка с круглым крестьянским
лицом и короткой стрижкой. Цепочка женщин продолжает шествие дальше.
     - Да,  ты  не  стесняйся,-с  заметным  северным   выговором   произносит
Надя.-Дело-то  обычное,  мы все время ваш лагерь обслуживаем. Девочки как на
праздник сюда идут. Я-то первый раз, непускали все, клиентов у вас мало, вот
и очередь была. Теперь за тобой буду закреплена.
     - Почему вас закрепляют?
     - А хрен его знает. Наверно привязать хотят.
     Она стала снимать с себя кофту, юбку и вскоре раздетая легла на койку.
     - Чего же ты? Не тяни, у нас времени мало.
     У решетки остановился надзиратель.
     - Вот это букет,-заорал он,-Пашка, иди сюда посмотри какая манда у бабы.
     У решетки столпилось несколько надзирателей.
     - Сколько?-стараясь необращать внимание на выкрики у решетки, спросил я.
     - Два часа. Раздевайся быстрей.
     Я скидываю робу и чуствую как бешено  зажигаюсь,  несмотря  на  гоготню
надзирателей.
     - Иди быстрей, миленький. Как мне надоели бабьи груди и поцелуйчики. Иди
быстрей.
     Мы  лежим  выпитые  друг  другом  основательно.  Кругом  шорох,  скрип,
похахатывание. Ходят у решеток надзиратели и китают на глупости, на  которые
никто уже не обращает внимания.
     - Тебе сколько дали?-спрашиваю я Надю.
     - Ты про срок, что-ли? Да, 10 лет. Четыре уже отсидела, может скосят два
года, так еще четыре промыкаюсь.
     - За что ж такой большой срок?
     - Да   деверя  спалила  в  избе.  Приставал  сильно  сволочь.  Напоил  и
изнасиловал, ну я его, когда отрезвела, то спалила. А ты как?
     - Черт его знает за что. Только сейчас до меня лоходит, что сижу за  то,
что слишком много знаю.
     - Как это?.
     - Мое дело затрагивало слишком много известных лиц.
     Надя накручивает пальцем свой сосок.
     - Может еще, а?-жалобно просит она.-Время-то минут двадцать осталось.
     Я хмыкнул.
     - Давай еще.

     Прошло  пол года. Мы прожили холодную зиму. Мне, по приказу полковника,
не дают покоя. Тренировки каждый день, небольшой отдых и опять я в  спаринге
с каким-нибудь мастером. Сегодня у меня партнер- мой мастер.
     - Никогда не вкладывай решающий удар только в руку. Кидай корпус и руку.
Это удар вдвойне, запомни.
     - Скоро нас бросят в дело?
     Мастер останавливается.
     - Неспеши.  Летом  всегда  горячо.  Вы  скоро  должны  перейти  в другую
категорию. Потери идут большие особенно среди  молодых  кукол.  А  дойти  до
категории  "А"  тяжело,  куклы этой категории оцениваются высоко, почти в 10
миллионов долларов. Это специалисты высшего класса. Ни в одной стране  мира,
кроме нашей, нет такого. Ты видишь, сколько в вас вкладывается, но сколько и
выбывает. Из 10 человек только двое доходят до категории "А".
     - Неужели тебе, мастер, не хочется вырваться на свободу?
     - Стар  я  стал.  Почти  двадцать  лет здесь. Из них 12 лет куклой, 8 -в
пожизненных, мастером. Да и бежать от сюда невозможно. Все у них  продумано,
до мелочи. Даже не думай об этом.
     Мастер опять встал в стойку и нанес первый удар.

     В спец лагере заметно оживление. За мной пришел майор и мастер.
     - Сегодня  у  тебя задача для категории "Д",-говорит майор.-Повезло. Сам
полковник попросил вытащить тебя для ее выполнения.
     - Похоже там будет жарко, категорию "В" даже присласли,-замечает мастер.
     - Непугай его, мастер, там надо всего пробежать триста метров. И все.

     Да, это был водоем, шириной метров 10 и длинной метров  300.  Несколько
солдат, одетые в прорезиненные костюмы, бродили по воде.
     - Товарищ капитан, здесь в основном по пояс. Дно от илистого до песка.
     - А у берега?
     - Там песок.
     Вокруг собралось много офицеров. Полковник стоял с двумя гражданскими и
очем-то  переговаривался  с  ними. Появиля кинооператор и солдаты принялисль
закреплять камеру недалеко от водоема.
     - Готово,-сказал капитан.
     Нас трое. Я и двое из категории "В", капитан инструктирует нас.
     - Весь участок 500 метров. Одному из вас дадут чемодан с кирпичами. Двое
его прикрывают. Вы пробегаете 100  метров  до  воды,  триста  метров  водной
преграды  и еще сто метров до грузовика, который стоит вон там на дороге. За
вами пойдет спецназ, их задача отнять чемоданчик. Они  будут  брать  вас  на
полном  серьезе.  У  них ограниченный лимит времени, поэтому драться будут в
серьез и до упора. Конец операции, когда чемоданчик и один из вас окажутся в
машине, а спецназ не в силах вас догнать. Или... Все ясно.
     Мы  молчим.  Капитан  оглядывает  нас.  Поднимает  с  земли  невзрачный
чемоданчик и отдает мне.
     - Возьмешь ты.
     Мы  отходим  сто  метров от водоема. Я оглядываюсь. За нами, в метрах в
15, стоят 6 здоровенных ребят в полной экипитовке спецназа.
     - Всем, приготовились. Марш!
     Чемоданчик весом  20  килограмм  ужасно  мешает  бежать.  Сзади  топают
ботинки спецназа. Вот и вода.
     - Парень беги,-крит мой сотоварищ по несчастью,-мы прикроем от первых...
     У берега воды по колено. Но метров через 7 вода доходит до ягодиц, ноги
начинают  чуствовать  ил  и  становиться трудно бежать. С зади крики. Кто-то
материться и орет.
     - Трое вперед. Догоняйте же его.
     Сзади кто-то пыхтит как паровоз. Я оглядываюсь. Мокрый гигант оторвался
от группы метров на 10 и на полной скорости, поднимая волну несется за мной.
Мы уже на половине участка.  Я  чувствую  спиной,  он  догоняет.  Подтягиваю
чемоданчик   к   груди   и   вдруг  равернувшись,  боковым  взмахом  въезжаю
чемоданчиком ему в голову. Он  немог  остановиться,  его  руки  готовы  были
схватить  меня  и реакция отражения оказалась запоздалой. От сильного удара,
ручка чемоданчика вырывается и остается  у  меня  в  руках.  Сам  чемоданчик
плюхается в воду в одну сторону, гигант валится в другую. Я валюсь под воду,
пытаясь  выловить эту коробку. Вот и она. Прижимаю ее к груди и бегу дальше.
Эта задержка приблизила ко мне догонявших, а до сухого места осталось метров
70.  Опять  слышу  приближение  другого.  Он  метрах   в   трех.   Я   вдруг
останавливаюсь и кричу.
     - На...
     Чемоданчик  летит  ему  в грудь. Он схватил его двумя руками и не может
остановиться. Вот где совет мастера пригодился. Наношу ему удар  корпусом  и
рукой,  прямо  в  щель  маски. Спецназовца выбрасывает из воды в воздух и он
валится спиной с чемоданчиком на животе. Я рядом с ним, но рядом  с  нами  и
третий.  Присаживаюсь в воду хватаю донный ил с песком и все это влетает ему
в лицо и он полуслепой  отскакивает  в  сторону,  боясь  получить  плюху.  А
чемоданчик опять у меня и я бегу к сухому месту. Вот и твердая почва.
     Вон  машина. Сзади крики. Машина потихоньку трогается. Я догоняю кузов.
Забрасываю чемоданчик и вцепившись в борт, перебрасываю тело внутрь.  Машина
несется  на  полной  скорости,  но  что  это... Две руки вцепились в борт. Я
подпрыгиваю и ногой вдавливаю  пальцы  в  железо.  Руки  разжимаются.  Можно
отдышаться.
     Машина,   проехав   немного,   останавливается.  Дверцы  открываются  и
появляются две головы, стоящих на подножке охранников.
     - Здорово ты их...,-говорит шофер.
     Вдруг шальная мысль ударяет мне  в  голову.  Я  поднимаю  чемоданчик  и
говорю им.
     - Вот из-за этих кирпичей, покалечили столько людей.
     Неожиданно   подскакиваю   и   опускаю  чемоданчик  на  голову  правому
охраннику.
     - О...,-валиться он с подножки.
     Шофер пригнулся, чтобы взять оружие, но  я  схватил  его  за  волосы  и
приподнял голову. Удар. Тело обмякло и я разжимаю руки. Скорее в машину.
     На  полигоне начинается суматоха. Кто-то начал стрелять. Я направляю по
бездорожью машину прямо к  забору.  С  вышки  стал  стрелять  автоматчик.  Я
направил  машину  прямо  к  вышке.  Вот и забор. Автоматчик уже не стреляет.
Открываю дверцу и выпрыгиваю перед забором на землю.  Стоит  страшный  треск
дерева,  какой-то  грохот.  Я приподнялся. За выломанным забором, вышка косо
падала на землю. Над машиной появляется огненный шар и меня уже  швыряет  на
землю. Опять вскакиваю, но тут с зади раздается голос.
     - Стоять.
     За спиной трое с автоматами.
     - Ложись, ложись, сволоч. Руки на голову.
     Слышен топот еще нескольких ног. Кто-то впиливает мне ногой под ребра.
     - Отставить. Полковник приказать взять живого.
     Мне  ловко скручивают руки за спиной и поднимают. Рядом останавливается
газик.
     - Сюда его.
     Под охраной двух спецназовцев меня привозят на старое место, от куда мы
начинали бег. Полковник с явным интересом рассматривает меня.
     - Неужели, думал бежать?
     - Пытался.
     - Ну и как?
     Я пожимаю плечами.
     - Теперь я хоть знаю, что за забором.
     Полковник засмеялся.
     - Это мы еще посмотрим, запомнил ты, что там есть или нет. Развяжите ему
руки. Комендант.
     Появился, круглый как шар, подполковник.
     - Я товарищ, полковник.
     - Ну так как, все предусмотрел ты или нет?
     - В принципе, да. Мины мы все же незря  поставили,  а  вот,  то  что  он
выпрыгнет  и  может  пройти  по  следу  машины,  не  додумали. Помог случай,
разводящий разводил караул и оказался рядом.
     - Еще  раз  с  начальником  штаба   проанализируйте   обстановку   и   с
предложениями ко мне. Предположим, послезавтра.
     - Есть.
     - А  вы  капитан, довольны своими ребятами?-вдруг обратился он к черному
капитану.
     - Нет, мы провалили все по времени и результату. Имеем потери.
     - Правильно. Придется операцию отменить, пока вы все  не  продумаете  до
мелочей.  Идите  капитан.  В  следующий  раз,  я  поставлю  здесь команду из
категории "Б". Еще тяжелее будет. А с тобой,  голубчик...,-он  обратился  ко
мне,  что-то  раздумывая,-а  с тобой голубчик, мы проведем один зксперимент.
Жив будешь, попадешь в категорию "В", ну а если что  произойдет...,  так  ни
кому и не расскажешь, что ты видел за забором.
     Меня до камеры сопровождает мастер и майор.
     - Ребята, которые со мной были, живы?-спрашиваю я мастера.
     - Один мертв, захлебнулся в воде.
     Майор молчит и нас не останавливает.
     - А у них?
     - Один, тот кого ты чемоданчиком по голове. Захлебнулся.

     Полковник  придумал  мне  жестокий  эксперимент. Мастер и майор привели
меня к лесу, где находился полковник и два офицера.
     - Майор, найдите нескольких шатающихся мастеров, приведите их  сюда,  да
найдите где-нибудь веревку.
     - Есть.
     Майор  убежал  к  тюрьме. Через некоторое время пришли четыре мастера и
майор, волокущий моток веревки.
     - А ну-ка ребята,-обратился полковник к мастерам,-скрутить его.
     Первого подошедшего я ударил в зубы, он отлетел, но кто-то напал  сзади
и обхватил за горло, еще один вцепился в руку и стал ее выламывать. я рванул
от  него  ,неся  на  своих  плечах вцепившегося мастера. Но подлетевший мой,
именно мой мастер, врезал мне что-есть силы в живот.  Воспользовавшись  тем,
что я согнулся, два мастера с разных сторон рванули мои руки.
     - Сволочи, -рычу я.-Жополизы.
     Горло  сжимает рука висящего на моей спине. Еще один рывок отчания и мы
все валимся на землю. Вскрикивает один из  мастеров,  которого  я  укусил  в
плечо.  Его  спасла  роба  иначе  вырвал  бы  из  него кусок мяса. Боже, как
выворачивают суставы.
     Я стою перед полковником измазанный кровью  и  обмотанный  веревкой.  В
стороне мастера зализывают раны.
     - Молодец,-говорит  полковник,-ты  мне нравишься. А теперь, тащите его в
лес.
     Мы проходим метров двадцать и полковник командует.
     - Стой.
     Мы останавливаемся у муравейника под елью.
     - Привяжите его к этому дереву, над муравейником.
     Послушные мастера скидывают мои ботинки и прикручивают к ели.
     - Ты пока здесь охладись, мы пообедаем, а потом посмотрим.
     Все уходят, а я начинаю чуствовать, как эти маленькие твари ринулись на
запах крови и пылающего тела.

     Прошло минут двадцать, от тупой боли я чуть не выл. Эти паразиты  рвали
мое  тело  на  маленькие кусочки. Под брюками, под робой, на лице, везде был
ад.
     - Ну как?-вдруг раздался рядом знакомый голос.
     Мой предатель-мастер пристально смотрел на меня.
     - Говно,-говорю я губами, залепленными впившимися паразитами.
     - Жив еще и слава богу.
     Мастер развязывае веревки и оттаскивает меня в сторону от  муравейника.
Он помогает снимать муравьев и цокает языком.
     - Хорошо  поработали, верхний покров кожи, аккуратно снят. Считай заново
родился.Идти можешь?
     Я пытаюсь встать. Вроде могу, но все тело горит как в  огне.  С  трудом
натягиваю ботинки.
     - Пошли, полковник ждет.
     Мы  подходим к столовой. У входа полковник оживленно переговаривается с
офицерами. Все поворачивают головы ко мне.
     - Как после бани, неправда ли? Как он мастер?
     - Вроде все нормально. Через три дня будет все впорядке.
     - В следующий раз, когда попытаешься совершить побег,  я  продержу  тебя
еще дольше над муравейником.. Берите его майор и присвойте категорию "В".

     Но майор все же меня наказал по своему.
     На  следующей неделе привезли женщин. Как всегда мастер, распределял их
по камерам и вот, дойдя до моей, сказал мне через решетку.
     - Извини, приятель, но майор приказал тебе  в  этом  месяце  женщину  не
давать.
     - Но я не хочу к другому,-взвизгнула Надя.
     - А  ты  к  другому и не пойдешь, ты сегодня лишняя и будешь наша. Паша,
тащи остальных по камерам, а эту мы натянем здесь на полу, напротив вот этой
камеры.
     Он с ухмылкой смотрит на меня. Надя вся стухает, а этот  подонок  валит
ее на пол и задирает юбку.
     - Пашка, держи ее за руки.
     Они сменяясь, поочередно в течении двух часов трахают Надю.

     Пожалуй,  это  самое  худшее  наказание,  чем  быть  на ринге в паре со
спецагентом или висеть над муравейником.

     Наша группа сдает экзамены на категорию "В". На этот раз идут настоящие
бои на ринге. Офицер, руководивший этой дракой, сразу отмел меня.
     - У него уже категория "В", ему здесь делать нечего.
     - Но осталось только 6 кукол.
     - Вот и хорошо, мы их пустим в два приема. Три на три.  Будет  групповой
бой.
     - Пошли,-сказал мне мастер,-может оно и к лучшему.
     Меня  опять заперли в моей клетке. В этот день никто из моих соседей не
пришел.
     Когда проходил мимо надзиратель, я спросил.
     - Гражданин прапорщик, где мои соседи, наша группа?
     - В крематории. Они все провалились.

     Жаль, а мы так и не познакомились как следует.

     Прошла неделя. Майор не появляется. Мастер говорит,  он  получил  новую
группу молодняка.
     Меня  тренируют  по-прежнему,  но мне кажется после того случая в лесу,
мастера обозлились. Они стали  обучать  меня  владеть  палками  и  мое  тело
покрылось  рубцами и опухолями. И вот, после спокойной недели избиений, меня
повели на полигон.
     У  шикарной  черной  "Волги"   стояли   два   пьяненьких   генерала   с
двухстволками. Ко мне подошел полковник.
     - Небось заскучал без дела? Видишь генералов?
     Я кивнул.
     - Поиграй  с ними в кошки-мышки, но без фокусов. Они стреляют свинцовыми
пулями, а  у  тебя  головка  с  необычными  решениями.  Так  что  постарайся
выкрутиться.
     Я опять кивнул головой.
     - С  ними  пойдет охрана 4 человека, я им охотиться запретил. Да смотри,
не вздумасй удрать куда-нибудь, зная твои выходки, я сегодня усилил охрану.
     - Сколько времени мотаться?
     Полковник усмехнулся.
     - Пока заряды не кончаться или тебя не прикончат. Как  кончатся  заряды,
мы дадим гонг.

     Опять я в лесу. Генералы опытные охотники и сразу погнали меня в другой
конец  полигона  к  забору.  Стреляли  они  превосходно. Если бы не деревья,
пркончили точно. Я сделал отрыв, потом обогнул  охотников  и  как  в  первую
встречу  со спецназовцем, притаился у моего следа. Они шли группой, генералы
впереди, сзади охранники, но и они держали автоматы наготове. Я взял  камень
и  швырнул  его  в  овражек. Сейчас же грохнуло два выстрела. Генералы ловко
перезарядились.  Все  остановились,  вытянув  головы  вперед.   Я   тихонько
приподняышись,  сделал  несколько  прыжков  вперед. Охранник развернулся, но
попал на массу моего удара и  покатился  по  земле.  Я  подлетел  к  первому
генералу,  крутанул  его  и  очутившись  за  его спиной, придавил дробовик к
горлу. Он посинел, выпустил его и схватился за мои руки.
     - Бросте оружие,-сказал я.
     Четыре человека стояли неподвижно, пятый пытался подняться с земли.
     - Ну считаю, до трех. Раз...
     - Бросте оружие,-сказал другой генерал и первый бросил двухстволку.
     Охранники нехотя положили оружие.
     - Теперь все назад. Пять шагов назад, сволочи.

     Охранники послушно отошли. Я дал пинка генералу,  которого  держал.  Он
отлетел  в  сторону  и  схватился за горло. Больше всего надо уважать своего
противника. Я подошел ко второму дробовику, держа на мушке всю группу.
     - А теперь, бегом в лагерь.
     Они  нехотя  поплелись.  Когда  они  оказались   далеко,   я   разрядил
двухстволки  и  взяв  за  стволы и разможжил их об дерево. Бросил обломки на
валяющиеся автоматы и пошел к лагерю.

     В лагере была паника. Рядом с  полковником  и  генералами  стоял  взвод
спецназа. Когда я вышел к ним, они затихли.
     - Где оружие?-спросил полковник зловеще.
     - Там где его бросили.
     - Эй,  вы хоть помните дорогу?-обернулся полковник к 4 охранникам.-Бегом
туда, принести оружие. Мастер, отведи куклу в камеру.
     Мы идем к тюрьме и мастер говорит.
     - Твое счастье, что ты вышел вовремя. Если бы спецназовцы вошли  в  лес,
они  тебя  бы  безоружного  раскрошили. Еще не знаю, как тебе обернется твой
проступок.
     - Если отпустил, значит буду жить.
     - Может быть, полковник самых лучших кукол любит как малых детей.
     - Мастер, я хочу бежать от сюда. Помоги мне?
     Он остановился и пристально смотрит в мое лицо.
     - Ты не боишься, что я тебя продам. Полковник не шутит,  он  тебе  точно
увеличит время на муравейнике.
     - Дальше этой тюрьмы не пошлют. Только если в крематорий.
     - А  я-то  думал,  что  ты  меня  ненавидишь. Ни чем тебе не могу помоч,
приятель. Я просто сам не могу найти выход. Этот полковник все предусмотрел.

     Надя была на взводе.
     - Знаешь, я обалдела, когда  меня  вызвали  одну,  а  остальных  девочек
оставили. Что произошло?
     - Ребят уже нет.
     - Неужели убили?
     Надя  в  шоке.  Ее  начинает  трясти и с трудом, прижавшись ко мне, она
отходит.
     - Неужели вы всю жизнь будете так?
     - А что делать? У тебя есть предложение?
     - Нет.
     - В том-то и дело, у меня тоже нет. Но находясь здесь, все время мысль о
побеге не дает мне спать. Как перехитрить охрану лагеря, как сбежать?
     - Может быть подкоп?
     - Бесполезно. Я узнал, что вдоль забора на глубину до 5 метров  заложена
каменная гряда и они перещеголяли все тюрьмы мира поставив под грядой донные
датчики для улавливания звуков под землей.
     - Остается только по воздуху.
     - Эх,  Надя,  мне  бы  побольше  сведений,  о том что представляет собой
охранная полоса, как расставлены мины, где проходят световые датчики, какова
система охраны.
     - Может я могу помочь.
     - Ты-то как поможешь?
     - У меня есть подруга Маринка, она иногда ходит в зону номер пять у  нее
там  знакомые среди военных. Иногда она нам столько рассказывает, что только
диву даешься.
     - Зто  опасное  занятие,  Надя.  Эта  Маринка,  тоже  как  и  ты,  ходит
обслуживать зону?
     - Ну, да.
     - Попробуй, может чего и выйдет. Только осторожней пожалуйста.
     - Хорошо, у нас еще есть немного времени, давай еще.
     Она  поворачивается  боком  и  начинает  искать мои губы своими пухлыми
губами.

     Ко мне подселили соседа, через стенку я его не вижу, но это лучше,  чем
никого  и  мы  начинаем бесконечные разговоры, стоя у решетки. Надзиратель с
придурком, Пашей, пьют чай из термоса за своим столом.
     - У тебя какая категория?- спрашиваю я.
     - "Б", а у тебя?
     - "В".
     - Мне сказали мастера, что посадят к мятежнику. Ты пытался бежать?
     - Да.
     - И я тоже.
     - Да что ты? Расскажи.
     - Да ничего хорошего. На мне тренировали спецназовцев  в  лесу.  Задание
обычное. Спецназовцу дается диск патронов к автомату и он должен поохотиться
за  мной.  Я  залез  на  дерево и он меня прозевал, ну и свернул ему шею при
падении. Потом думаю, будь что будет, содрал с  него  одежду  и  переоделся.
Взял  автомат,  вышел из лесу в "чулке", натянутым на лицо и к капитану. Все
мол впорядке, кукла там в леске  лежит.  Он  кивнул,  а  я  пошел  к  группе
отдыхающих  спецназовцев,  а  потом боком, боком и отвалил. Прибежал к КПП и
залег за стену. Гляжу, идет какая-то группа спецназа строем на выход, только
ведь заразы идут без чулка. Снял я чулок тоже с рожи  и  подбежал  к  строю.
Остановили  нас у КПП и знаешь, что меня выдало. Щетина на щеках. Они же все
сволочи бритые. Дежурный офицер увидел  и  сразу,  а  это  что?  Тут  соседи
признали чужака и схватили.
     - Полковник, что за наказание придумал тебе.
     - Меня  связали  принесли  в нужник и постали стоймя. Говна с червями по
шею, а еще сверху через дырку мочаться и срут. Так пол  дня  и  простоял.  А
тебе что он придумал?
     - Положили в муравейник. Муравьи сожрали только верхний покров.
     - Ничего  себе.  Но  ты  еще  хорошо отделался, до меня один тут пытался
бежать, так его полковник на сетку положил.
     - Не понял, как это?
     - Из тонкой проволки сделана  специальная  сетка.  Она  подвешена.  Тебя
голого  кладут  на нее и проволочки врезаются в тело. Если стараешься лежать
тихо, чтобы утихомирить боль, то периодически пропустят ток. Тебя  подбросит
и  новая  боль  от проволочки. Иногда проволочки прорезают тело и получается
кровавое месиво.
     - Ему еще тяжелей досталось, видно он  здорово  насолил  полковнику  при
побеге.
     - Вообщем-то да. Он сумел бежать.
     - Что?
     - Да,  представляешь, спрыгнул с крыши казармы на самодельных крыльях из
куска автомобильного брезента. Был сильный ветер  и  он  перелетел  охранную
полосу, а дальше неудачно приземлился и его с исковерканными ногами принесли
обратно в лагерь.
     - Он, что днем пытался?
     - Конечно  ночью.  Мастера расстреляли, который его выпустил. Всем ясно,
нужна организация побега, экспронт навряд ли выйдет. Теперь ты расскажи, как
ты пытался бежать?
     Я рассказываю и мы еще долго беседуем, что бы утолить голод общения.
     - Интересно,  почему  полковник  не  использует  методы  пытки,  которые
разработаны еще с древних времен и усовершенствованы в наши дни?-спрашивая я
соседа.
     - По  двум  причинам.  Во-первых,  хорошая кукла дорого стоит и ее лучше
сохранить. Во-вторых, поковник очень умен, у него кредо.  Он  готовит  кукол
для работы и не желает из спецов делать мясников над безоружными. Заметь нас
наказывали без присутствия этой сволочи.
     - Но спецы иногда доложны быть мясниками.
     - Согласен,  но это уже другая школа, говорят в зоне номер пять, что под
боком им это показывают и иногда заставляют резать живых людей.
     - А что было с той куклой, которую так наказали?
     - Я его еще застал. Лечили долго, потом все же не выдержал  один  бой  и
попал в крематорий.
     - А за что тебя в куклы?
     - Сам пошел, добровольно.
     - ???... Врешь.
     - Чего  врать-то.  Довели,  вот  и  очутился  здесь.  Это  очень длинная
история, я ее когда-нибудь тебе раскажу. У нас впереди много времени.

     Наконец меня повели на ринг для борьбы со спецагентом.
     По дороге завели в медпункт, где  врач  вколол  препарат  для  активных
действий.
     Мастер инструктировал по дороге:
     - У  них  прекрасно  развита  сила  удара,  поэтому старайся быть более
изворотливым, больше  отклоняйся,  крутись  вокруг  него.  И  вообще,  чтобы
выжить, делай любую пакость. Постарайся его этим вы вести из себя.

     На  ринге  стоял  сухощавый парень, русоволосый в спортивном трико. Зал
был забит гражданскими и военными. В первых рядах сидело  несколько  женщин.
Мастер втолкнул меня на ринг и сейчас же русоволосый перешел в нападение. Он
бросился  на  меня,  пытаясь  нанести  удар  в лицо. Я увернулся, отскочив в
сторону. Парень не отставал, нанося жесткие короткие удары. Видно было,  что
он прекрасно владеет руками, ног он не использовал.
     - Ну, ты, ублюдок, - прошипел я и выкинул вперед ногу.
     Он отскочил, но тут же опять пошел на сближение. Я опять двинул ногой и
в этот  раз задел ему бедро. Парень даже не среагировал на удар. По-прежнему
последовали короткие выпады. Надо с ним сблизиться, подумал я.  Мне  удалось
перехватить его удар и мы обхватили друг друга.
     - Ну и вонища от тебя, - шепчу я, - ты бы меньше говна пожирал, хорек.
     По-прежнему  никаких эмоций. И тут я плюнул ему в глаза. Он зажмурился,
и воспользовавшись этим, кивком головы тараню ему нос. Хватка  его  ослабла,
одна  рука потянулась к лицу, но мой кулак оказался первым. Парня подкинуло,
а я наношу удар в поддых.  Его  откидывает  и  моя  нога  со  всего  размаха
попадает  в  голову.  Он  летит на пол. Скачком оказываюсь у головы и пяткой
напрыгиваю на голову.
     - Стоп! - раздается голос сзади.
     Майор из-за решетки показывает рукой, чтобы я  отошел  от  лежащего.  В
зале стоит гул. Появился мастер и за плечо выводит меня с арены.
     - Здорово ты его отделал. Достойно категории "А". Я когда был помоложе,
тоже плюнул  в  рожу  одному  агенту.  Реакция у всех одна, обычно противник
зажмуривается и здесь надо его бить. Я тогда врезал удачно рукой.
     Мы подходим к моей камере и после того, как  надзиратель  закрыл  меня,
мастер, обхватив руками решетки, продолжает вспоминать.
     - Больше  подлости  в  приемах.  Он-то,  противник,  воспитан больше на
классике и к неожиданным вывертам не привык. Однажды я схватился с  амбалом,
ну  просто мешок с говном, а не справиться с ним. Представь, попали мои руки
ему под мышки, я  и  запустил  их  ему  под  ребра.  Амбал  стал  дергаться,
крутиться,  отпихивать  меня,  тут-то я и сломал ему ключицу. Его тоже живым
оставили.
     - А этот жить будет?
     - Черт его знает. Чего это тебя заботит. Ты жив- вот это важно.
     - А когда мне будут защитывать победы?
     - Когда попадешь в категорию "А".
     - Далековато.
     - Да нет. Тебе эту победу засчитают, еще одна  такая  и  категория  "Б"
обеспечена.   Майор-то  хитрый.  Это  он  тебе  все  такие  гнусные  задачки
подкидывает, хотя прекрасно понимает, чем тяжелее задача,  тем  ближе  ты  к
следующей категории. Там наверху помимо его все это учитывается. Заговорился
я с тобой. Пойду отдыхать. Пока, приятель. Он махнул рукой и исчез.

     Надя не пришла. Мне привели Марину.
     - Что произошло? - спросил я ее.
     - Она  в  больнице.  Одна  сучка  ее  заложила.  Подслушала  разговор и
донесла. Надька ей башку чуть не снесла, но надзирательницы ее так отделали,
что недельку пролежит точно.
     Мы вяло занимались любовью.
     - Надя тебе ничего не говорила?
     - Нет. А что, может я чего могу передать?
     - Не надо.
     - Говорят в зоне номер 5, это где  крематорий,  была  эпидемия.  Многих
зеков из нашей тюрьмы послали туда.
     - Ну и что?
     - Побег они там пытались устроить.
     - Откуда знаешь? - я даже подскочил.
     - Опять новую партию набирали. Прапор, когда меня трахал проговорился.
     - А как, каким способом удрали не узнала?
     - Они высоковольтный кабель сумели найти и перерубить.
     - Ну и что?
     - Вся полоса, все прожектора были вырублены.
     - А парни, проскочили?
     Марина помолчала.
     - Нет.  Там  еще  одна  хитрая штучка была. Двое попали в волчью яму. А
другим голову разнесла шрапнель, от мин попрыгунчиков.
     Я повалился на койку. Нет, этим способом не  удерешь.  Как  же  убежать
отсюда? Словно прочитав мои мысли, Марина продолжила.
     - Отсюда,  из вашего спецлагеря, тоже говорят кто-то хотел удрать. Одна
кукла, захватив машину, таранила забор и напоролась на мину. Кукла при  этом
погибла.
     - Кукла жива, - сказал я.
     - Эй,  -  раздался  голос  надзирателя,  -  ваше время кончилось. Машка
выползай. Старший прапор тебя еще ждет.
     - Да будет вам, кобелям-то. Не в форме я чего-то сейчас.
     - Сейчас мы тебе эту  форму  починим.  А  ну,  выходи,  ссыкуха.  Мария
поплелась на выход.

     Мастер тренирует меня. Mы опять занимаемся приемами на палках. Два раза
палка мастера разбивает мне пальцы. Кровь из-под ногтя одного течет по руке.
     - Ты сегодня невнимателен, - говорит мастер.
     И тогда я рассказываю ему, то что мне сообщила Марина.
     - Будь   осторожен   с   этими   бабами.  Многие  из  них  работают  на
администрацию. Боюсь, что Марина одна из этих. По поводу Нади, думаю она уже
в пятой зоне. Кто из женщин нас обслуживает, тот погибает.
     - Врешь. Я не верю.
     - Там на воле о нас не должны знать также, как и о пятой зоне. А сейчас
все-таки продолжим занятие. У меня есть один парень,  тоже  мастер,  который
прекрасно  владеет  чаками  и бамбуковыми палками. Я пожалуй, приглашу его с
тобой потренироваться.

     На этот раз меня вытащил майор. Опять врач вкалывает  в  меня  какую-то
гадость,  действие  которой  я  начинаю  чувствовать  по дороге к рингу. Это
действие возбуждающее и обостряющее все чувства.
     - Не соскучился по мне? - ехидно спросил майор, - А я  тебе  приготовил
подарок, нашел достойного тебя бойца.
     Он повел меня на ринг. Зал был забит. Говор стих, когда я вошел.
     Противника не было. Появился мой мастер.
     - Только  что  узнал  какой  подарок  тебе  сделал майор. Он не в твоей
весовой категории. И здесь уже третий раз. Берегись, не давай ему  захватить
себя.
     Мастера оборвал выкрик майора.
     - Мастер, убирайся с ринга!
     Дверь  в стене открылась и вошел "шкаф". Он был выше моего роста, весом
под сто тридцать килограмм. На его толстых коротеньких ногах были  армейские
ботинки  гигантского  размера,  глаза мужика были вдавлены в широкое лицо, а
голова без шеи сидела на площадках плеч. "Шкаф" постоял немного, осмотрелся,
и вышел на центр ринга.
     Наступила тишина.
     - Ну пошел, ублюдок, - стеганул меня голос из зала.
     Это было явное обращение ко мне.
     "Шкаф" махнул рукой, я уклонился.  Несмотря  на  свой  вес,  он  быстро
перемещался,  делая  резкие  выпады  вперед  руками.  Это  чудище  выбросило
короткую ногу довольно высоко  для  своего  живота,  и  пока  он  выравнивал
равновесие, я что есть силы ударил его ниже груди. "Шкаф" даже не шелохнулся
и  не присел от боли. Он продолжал работать как автомат, схватить мою руку и
стал ее выкручивать. Ныряю под его локоть и оказываюсь за его спиной. Теперь
его приклеившаяся рука оказывается вывернутой и он тут  же  меня  выпускает.
Отскакиваю  метра  на  три  к  решетке.  "Шкаф" идет на меня как танк, но я,
выждав дистанцию, хватаюсь руками за решетку, подбрасываю свое тело,  сгибая
ноги  в  коленях,  и  выбрасываю  все  вперед, прямо ему в лицо. Он не успел
увернуться из-за своей медлительности. Это был грохот мебели о пол. Туша еще
три метра катилась по земле. Как тигр бросаюсь в его сторону и  прежде,  чем
он  поднял  голову,  бью  ребром  ладони  между заплывшей головой и шеей. Он
дернулся.  Второй  удар  наношу  ребром  по  ключице  и  чувствую,  как  она
проваливается под моей рукой. "Шкаф" засучил ногами и зашипел.
     - Назад! - раздался голос сзади. - Отойди в сторону!
     В  зале  стоял  гул.  Какая-то  девица зааплодировала. Дверь открылась,
появился врач с мастером. Врач наклонился над лежащим, пощупал  его  голову,
шею, грудь и махнул рукой.
     - Пусть выносят и несут ко мне, - сказал он.
     - Пошли, - мастер хлопнул меня по спине.
     Мы  идем  молча.  Мастер  молчит до моей клетки. И также как в тот раз,
когда надзиратель запирает замок, облокачивается на решетку,  начинает  свои
комментарии.
     - Тебе достался суперагент третьего разряда. Это самые опасные для нас.
Первые   -   это   интеллектуалы,  которые  никогда  на  таких  сборищах  не
присутствуют. Вторые - это полуинтеллектуалы полудиверсанты, которые иногда,
в меру необходимости приходят тренироваться сюда. И только третий  разряд  -
убийцы и диверсанты, появляются здесь, чтобы доказать свое превосходство над
классными  специалистами, как мы. Это самая опасная категория. И за этот бой
я бы тебя перевел в категорию "Б".

     Мастер как в воду глядел. На моей груди появилась красная буква "Б".

     Надя больше не приходила. Марина тоже  исчезла  и  мне  вдруг  приводят
"небесное  создание" лет 17. Майор сам привел ее и стоя перед моей решеткой,
спросил.
     - Хороша? Дам тебе, закрепим даже, если дурить не будешь. Говори, хочешь
ее?
     У девченки испуганное лицо и чуть вздрагивающие пухлые губы.
     - Хочу.
     - Тогда, лады. Открывай надзиратель.
     У того  течет  слюна  от  нервного  возбуждения  и  он  дрожащей  рукой
открывает решетку. Девченку вталкивают ко мне.
     - Еще  увидимся,  кукла  номер  748.  Это  тебе подарок от полковника за
прекрасную работу со "шкафом"
     Майор ухмыльнулся и ушел. Надзиратели припали к решетке.
     - Ей, нам оставь, минут на двадцать,- кричит старший.
     Я за руку веду девченку к своей койке.
     - Тебя как звать?-спашиваю я.
     - Инна,-говорит она губами.
     - Раздевайся, Инна.
     Она стаскивает трясущимися  руками  юбку,  кофту,  потом  трусы.  Молча
ложиться на кровать. Надзиратели на взводе, шумят и вовсю несут всякую чушь.
     - Эй,- раздается выкрик соседа по камере,-не дрейфь, скажи этим идиотам,
что прилипли  к  решетке,  что  бы  они быстрей кончали на пол и убирались к
чертовой матери.
     Сосед  тоже  получил  свою  женщину  и  скрипит  кроватью  за  стенкой.
Надзиратели с воем и раганью обратились к его решетке.
     - За что тебя сюда?
     - За папу, его арестовали.
     - Ну и что?-я жду продолжения.
     - Я облила офицера, который его арестовывал, кипятком.
     - Ты же молодец.
     - Он ослеп, а меня в предвариловку, а потом сюда.
     - Без суда?
     - Нет суд был, мне дали пять лет.
     Она  закрывает  глаза  и периодически тихо вскрикивает подо мной. Потом
обнимае мою шею и так лежит пока мы не кончили играть в любовь. Неужели и ее
прихлопнут, за эту дурацкую секретность, спать с нами. Мы лежим неподвижно и
вдруг Инна говорит.
     - Вся жизнь пошла на смарку, а ведь я  молодая.  Так  хотелось  хорошего
парня,  любви.  Мой папа ученый и кто знал, что новые его мысли так испугают
власть.
     - Ты еще раньше своего срока уйдешь от сюда. Будет амнистия и все...
     - Нет, чувствует мое сердце, это добром не кончиться. Ты думаешь, ко мне
бабы там не пристают? Пристают, да еще как. Ведь я так молода на их уровне.
     - Потерьпи, нам тяжелее.
     - Знаю, мне говорили, не все парни выживают здесь. Здесь настоящий ад.
     Мы лежим и тихо разговариваем и вдруг раздался скрежет  замка  на  моей
решетке.
     - Ей,  вылезай,-кричит  Инне  старший  надзиратель.-Мы  еще  тебя должны
трахнуть, осталось пол часа.
     - Иди ты в жопу,-лениво отвечаю ему, хотя тело напряглось в предчувствии
боя.
     - Что ты сказал? А ну поднимайся, вонючка.
     Связка  ключей  больно  бьет  по  спине.  Это  предел.  Как  пружина  я
подскакиваю и натренированным ударом посылаю его на пол. Надзиратель катится
на  спине  по  моей  маленькой  камере до решетки. Присловутый Паша с воплем
бросается ко мне и получв ногой в живот, сгибается от боли.  Я  разварачиваю
его  и бросаю головой в решетку. Паша валиться как куль. Старший надзиратель
стонет. Может сейчас бежать, мелькнула сумашедшая мысль,  но  здравый  смысл
остановил  меня.  Я выкидываю тела из своей клетушки и вижу связку ключей на
полу.
     - Не делай глупостей,-кричит сосед, услышав  звон  ключей.-Лучше  закрой
свои двери с той стороны, а ключи выкинь в окно.
     - Хорошо.
     Закрываю  двери  и нащупав скважину с той стороны, закрываю ее на ключ.
Потом, размахнувшись запускаю ключи между  прутьев  в  большое  зарешетенное
окно  напротив  камеры.  Раздается  звон битого стекла, но ключи ударились в
прут, повисли на острой пике стекла. Я  оборочиваюсь  и  вижу  Инну  сидящую
голой на кровати. Господи, я ведь тоже голый.
     - Одевайся, сейчас начнется комедия.

     Полковник в присутствии мастеров судит меня.
     - Ты,  уже  стал  занозой  в  нашем  здоровом  теле. Без конца нарушаешь
основные  законы  тюрьмы.  Сегодня  поднял  руку  на  самое  основное  нашей
системы-охрану.  Могу  понять,  когда  даешь  трепку  агенту  или  спецу, но
охраннику, нет. Так что мы с ним будем делать, мастера?
     Их 17, они стоят и угрюмо  смотрят  на  меня.  Здесь  тот,  которого  я
укусил, тот, кBому выбил зубы, мой мастер.
     - Может кто-то из вас хочет дать ему трепку на ринге?
     Опять молчание.
     - Хорошо,  я  придумал.  Кто  выйдет  на ринг и победит его, тот получит
свободу. Я отпущу его на волю.
     Мастеров, как  качнуло  при  слове  "свобода".  Вперед  вышел  здоровый
парень.
     - Я готов.
     - Вот и хорошо, сегодня перед обедом и начнем.

     Кукла  против мастера. Народу в зале полно. Мелькнула рожа моего битого
надзирателя, но вот вышел и он  уже  наполовину  свободный  человек.  Мощные
бицепсы и изуверский блеск в глазах.
     Первые  удары  руками  и  ногами.  Мастер есть мастер, я многому от них
научился и этот очень напорист. Мы сцепились вплотную и  мне  кажеться,  что
трещат  мои  кости.Он заломил меня приемом и чтобы оторваться, рукой зацепил
его голову. Боже как мне больно,  правая  часть  тела  вся  вывернута.  Рука
нащупала  глазницу и я вдавливаю палец в нее, он прямо прорывается во что-то
горячее.  Жуткий  вопль,  охватывает  зальчик.  Он  сразу   меня   отпустил,
схватившись  за  голову  руками  и тут я той же рукой заехал по дергающемуся
горлу. Вопль оборвался. Мы лежим на полу, он неподвижно, а у  меня  нет  сил
подняться.

     Надо отдать должное полковнику, меня перевели в категорию "А".
     Тюрьма  стала  со  мной обращаться как с привилегированным заключенным.
Оказывается я  получил  кое-какие  права.  Более  лучшую  пищу,  медицинское
обслуживание и дважды в месяц иметь женщину. Инна уже не шарахается меня, но
самое важное, новые надзиратели, ко мне более почтительные, чем прежние.
     Мы  с  Инной  лежим  на  кровати и она передает мне последние сведения,
которые она услышала в женском изоляторе.
     - Говорили, у тебя была раньше Надя. Я узнала  пронее  все.  Продала  ее
Маринка  администрации,  теперь  та неизвестно где. Маринка, сволочь, выйдет
теперь раньше. Обслуживает, гадина, две тюрьмы, вашу и зону номер пять..
     - А с тобой как?
     - Мне повезло. За тобой теперь закрепили.
     - А как же Маринка сможет выходить из зоны номер пять.  Кто  туда  попал
того не выпускают,- удивился я.
     - Ха...  Это  у  них по инструкции так, а таких баб как она пропускают.
Там ведь тоже есть заключенные. Вот как бы заключенным ведут,  а  прапоры  и
лейтенантишки перехватывают. Между тюрьмой и зоной своя договоренность.
     - Так ты даже узнала, что там делают?
     - Конечно. Оказывается там многие бывали, они много чего рассказывалит.
     - Так что там?
     - Там заразные блоки.
     - А что в них делают?
     - Вирусы какие-то.
     Я понял, больше ничего из нее не вытяну и меняю тему разговора.
     - Ты  этим  бабам  не  очень  распространяйся,  что  здесь  увидишь  или
услышишь.
     Она настораживается.
     - Почему?
     - Среди ваших имеются доносчики и  кажется  очень  их  много.  Если  они
что-нибудь пронюхают, тебя уничтожат.
     Она вздрагивает.
     - Я им, дура, про эту драку рассказала.
     - Теперь лучше больше помалкивай.

     Через  три  дня  рано утром меня вызвали на ринг. В зале было так много
народу, что зрители даже стояли в проходах. Особенно выделялись  гражданские
с  чисто  азиатскими  лицами. На этот раз мастера не было и никто не мог мне
сказать напутственного слова.
     В дверях показался  худощавый  парень  с  раскосыми  глазами,  в  руках
которого  были  две  палки из бамбука. Гражданские заорали, засвистели, в то
время как большая часть сидящего зала,  женщины  и  военные,  только  мотали
головами  и  молчали.  Крики  кончились,  парень  поклонился зрителям, потом
повернулся ко мне и с криком "Хоп", бросил мне палку.
     Какой-то пьяный офицер вдруг крикнул на весь зал, обращаясь ко мне:
     - Ну-ка, врежь этому косорылому.
     Зал неравномерно загудел.
     Парень встал в боевую стойку, перехватив палку правой рукой по  центру,
и быстро провернул ее несколько раз.
     Азиат  провел  разведку,  выполнив  несколько  приемов.  А  потом удары
посыпались один за другим. Я отчаянно отбивался, только моя реакция  спасала
от  непоправимых ударов. В основном уходил в защитную стойку, закрывая ребра
мышцами и сглаживая удары. Вот пропустил болезненный шлепок по ребру, еще по
щеке, неровным концом бамбука. Я чувствовал, он  меня  забьет.  В  отчаянии,
перехватил  палку  с одного конца и обрушил на его голову. Пока я это делал,
сумел получить еще один  удар  по  корпусу.  Он  принял  мой  бешеный  удар,
выставив  палку  поперек. Хотя он и защитился, но сила удара отбросила его к
решетке. Я ринулся на него и придавил корпусом к прутьям. Моя  грудь  зажала
его  палку  и  руки,  а  я  давил и давил его в решетку. Он освободил руку и
уперся мне в подбородок. Я тоже освободил правую руку и, пользуясь тем,  что
он отклонил мой корпус назад ударил его по голове. Он не ожидал этого удара.
Его  рука  упала  с моего подбородка и тут я вторым ударом вгоняю его голову
между двух прутьев решетки. Зал ахнул. Азиат, изогнувшись, повис на решетке.
     - Назад! - раздался голос майора.
     В зале стоял шум и гвалт. Несколько гражданских подбежали к  решетке  и
придержали изогнутое тело.
     - Вот  черт,  как  его  выволочь? Катенков, лейтенант, - бросил майор в
зал, - срочно домкрат. Доктор, где же ты? Мать твою. Помогите ему.
     Врач вместе  с  азиатами,  поддерживающими  его  голову  через  решетку
положили  тело  на пол. Я пришел в себя и чувствовал, как ноет избитое тело.
Но тут на меня обратил внимание майор.
     - Чего стоишь? Марш в камеру.
     В сопровождении охранника я пошел к своему "дому".

     Мастер пришел хмурый и недовольный.
     - Где ты был? - спросил я.
     - У начальства тюрьмы вдруг возникла идея на мастерах и  старых  куклах
категории  "А"  проверять  анаболические  стероиды, чтобы потом их вкалывать
дерущимся куклам. Вот нас несколько мастеров и заключили в изолятор,  где  и
испытали  разные  новые  составы. Я чуть не умер после одного из них. Сердце
чуть не вылетело из своего места,  так  меня  колотило.  Только  через  день
аклимался.
     - А остальные?
     - Один  из  кукол  озверел.  Взломал двери и убил несколько охранников.
Пришлось его пристрелить.
     - Сейчас-то ты как себя чувствуешь?
     - Да ничего. Голова прекратила болеть, но на тренировку я уже не пойду.
     - Мастер, у меня к тебе предложение. Бежим.
     - Мы уже говорили с тобой на эту тему. Я не знаю как.
     - Мастер, мы же сильные, мы же куклы,  а  потом,  вы  имеете  свободное
хождение.
     - Это  нереально.  Надо  убить пол тюрьмы. И потом, здесь такая система
охраны, что вроде бы мы и свободны, но  знаю,  за  нами  следят.  Ничего  не
выйдет.
     - Мне нужна твоя помощь. Я без нее уйти не могу.
     - Сейчас мне предложить нечего.

     Инна  вроде  привязалась ко мне. Она рассказывает последние новости и я
настораживаюсь.
     - Маринка сказала,  что  видела  в  зоне  номер  пять  Надьку.  Маринкин
любовник,  проболтался,  что  Надька  раскололась и рассказала о готовящемся
побеге у вас.
     Неужели наболтала что-нибудь про меня.

     Прошло два дня. Мастер вывел меня на тренировку. Он был взволнован.
     - Обстановка вокруг тебя нехорошая. Баба, с которой ты раньше обо  всем
делился, проговорилась. Полковник хочет наказать тебя за подготовку к новому
побегу.  Он  свое слово сдержит, тебя будут держать над кучей этих паразитов
более длительное время.
     - Откуда ты узнал?
     - От верблюда.
     - Меня поведут сегодня?
     - Через два дня.
     - Почему?
     - Сегодня приезжает спецагент, артист в своем деле.  Через  каждые  два
года  приезжает  сюда тренироваться и ни разу не показал на ринге свое лицо.
После него, одного из кукол всегда везут в крематорий. Так вот, у полковника
сегодня прием, завтра бой спецагента, а послезавтра твой.  Ты  чего  опустил
руки? Давай бей, бей тебе говорят.
     Мы отрабатываем с мастером два приема и он опять начинает разговор.
     - Я  тут  поговорил  кое  с  кем  из ребят и они согласились помочь тебе
бежать.
     - Мастер, есть план?
     - Да. Вместо спецагента с куклой будешь драться ты. Ведь никто,  никогда
не видел его лица на ринге.
     - ???
     - Нам  только  надо  вовремя  убрать  его,  потом ты в маске выходишь из
гостевого домика и идешь на ринг.
     - Но там же своя, кукла?
     - Ты ее должен победить и в этом  успех  побега.  А  потом  вернешься  в
гостевой  домик,  наложишь  грим  и  тебя  увезут  отсюда,  а там поезжай за
границу.
     - А как же ты мастер?
     - За меня не беспокойся. Так как берешься?
     - Я согласен, но почему нельзя убить агента после боя в гостевом  домике
и потом, переодевшись уже бежать мне.
     - Потому  что  до  боя  и после боя агента ведут офицеры чуть ли не под
руки из гостевого домика и обратно, и так же сопровождают до машины. Просись
уехать сразу же.
     - Хорошо, мастер. Но охрана пропускает его по документам.
     - И тебя пропустят.  Там  на  столике  паспорт  будет  лежать,  по  фото
сделаешь  грим. Тебе нужно беречь силы до завтра. Пошли в камеру, а завтра я
за тобой приду.

     Мастер пришел за мной. Надзиратель ворчит и записывает в  книгу,  когда
меня отпустил.
     Мы проходим казармы и у леса видим уютный домик.
     - Он здесь,-говорит мастер.
     Появляется фигура еще одного мастера.
     - Все  готово,-говорит  он.-  Идите  к  домику.  Кабель  отсоединен.  По
сигналу, знаешьчто делать.
     Мы быстро проходим за домик и у распределительного щита видим  торчащий
кусок кабеля.
     - Помоги мне,-шопотом говорит мастер.
     Мы  оттягиваем  кабель  к углу домика, где торчат снаружи водопроводные
трубы. Минуты бегут часами.  Вдруг  раздался  тихий  свист.  Мастер  схватил
кабель и прижал его к трубе. Мелькнула искра и попрежнему тишина и в домике,
и снаружи.
     - Пора,-появился опять тот же мастер.
     Кабель  отбрасываем  в  сторону.  Мастер подходит к окну и пустив в ход
нож, достает шпингалет. Окно открывается и мы впрыгиваем в  комнату.  Пахнет
жареным мясом.
     - Сюда.
     Мы  входим  в  душевую  комнату. Под душем на дне ванны лежит красивый,
здоровенный парень лет 35. Его рот приоткрыт, как и щелочки глаз.
     - Ссука, сколько наших загубил,-мастер ударил его кулаком.
     Мне показалось, что он застонал и тогда обхватив его  горло  руками,  я
что есть силы сжал его. Хруснули хрящи.
     - Вытаскивай.
     Мы  выволакиваем  тело  из ванны и тащим в комнату. Мастера заталкивают
тело под кровать.
     - Быстро переодевайся. Форма на стуле.
     Я одеваю защитную форму десантника с грубыми ботинками.
     - Натягивай маску.
     Мастер берет со столика прорезиненную маску китайца и натягивает на мое
лицо.
     - Вот так и волос вроде не видно.
     - Василий Иванович, - раздается голос за дверью,- вы готовы?
     Мастера, захватив мою робу, скрывается за дверью спальни.
     - Иду, - буркнул я под сжимающим лицо, эластиком.
     На пороге стоит знакомый капитан.
     - Пойдемте, Василий Иванович. Куклу подобрали как просили. Чуть ли не с
последним боем, до перевода в мастера.
     Я киваю головой.
     Мы идем к большому зданию с рингом.

     Зал полон. Несколько хлопков раздалось при моем появлении. А вот и  он.
Жилистая,  худощавая  кукла,  со шрамом от разорванного рта, в робе с буквой
"А" вышла на ринг. Мы пошли на сближение. Это было какое-то сумасшествие. Мы
наносили друг другу удары, носились по рингу и не чувствовали перевеса  друг
за  другом. Вдруг, кукла ловко поймала меня на приеме и врезала ногой, когда
я перемещал тело. Теряю равновесие и лечу в решетку. Сейчас же  второй  удар
преследует  меня в спину. Я успеваю схватиться за прутья решетки, но инерция
второго удара, вмазывает мое лицо в  прутья.  Нос,  губы  и  бровь  защипало
болью.  Один  зуб  сломался.  Я, повиснул на решетке и дернул руками вправо,
отклонив тело и вовремя. Кукла добивающим ударом ноги скользнула  пяткой  по
моему плечу и въехала между прутьями решетки. тогда я опять бросаю корпус на
куклу и слышу как хрустит его застрявшая нога.
     Кукла  взвыла  от  боли  и  откинув тело вцепилоась в мои ноги. Все его
прелести передо мной и я с силой бью между ног. Тело дергается и  падает  на
пол. Для страховки еще два удара ногой в голову и вот она победа.
     Зал  ревет. Во рту мне мешает зуб и я выплевываю его вместе с кровью на
пол. Глаз заплыл, а губа раздулась
     - Василий Иванович, - услужливо подскакивает капитан, - врач нужен.
     - Да, позовите в домик, когда я помоюсь - шепелявлю  я.-  Когда  вымоюсь
сейчас поеду. Приготовьте машину у меня нет времени.
     - Но вы вчера хотели...
     - Я передумал...
     В  сопровождении  капитана  и двух младших офицеров-поклонников я иду к
гостевому домику.
     - Прошу извинить, - говорю офицерам  обезображенным  ртом,  -  я  выйду
минут через тридцать Вы не подгоните машину сюда?
     - Да, да. Сейчас.

     Сдергиваю маску и смотрю в зеркало. Боже, что за рожа. Губы развернуло,
глаз распух,   нос   рассползя  по  щеке.  Раздеваюсь,  моюсь  под  душем  и
переодеваюсь. Раздается стук в двери.
     - Это доктор. Можно?
     - Входите.
     - Мне капитан сказал, что бы я зашел.
     - Да, почините лицо, пожалуйста.
     - Хорошо он вас.
     Доктор замазывает мои раны и накладывает пластырь.
     - Ничего опасного. Заживет. Только зубы вставте.
     - Там что-нибудь еще?
     - Одного зу нет, но другой вызывает подозрение.
     - Меня охрана такого не пропустит.
     - Пропустит,-смеется доктор,-они вас знают, а многие даже бой  смотрели.
По внутреннему телеку показали.


     Мы едем по территории лагеря и капитан не умолкая восхищается последним
боем. У ворот машина останавливается. Капитан протягивает бумагу охраннику.
     - Дайте ему паспорт, пожалуйста, - просит капитан меня.
     Я  достаю паспорт и отдаю его тоже охраннику. Он заглянув в него, потом
на меня тянет.
     - Ну и отделал же вас, прохвост.
     - Помалкивай, - рычит капитан, - лучше открывай ворота.
     Мне возвращают паспорт и тут взвыла сирена.
     - Тревога,-орет охранник и бежит к будке КПП.
     - Ну вот, застряли,-разочарованно говорит капитан.
     Мы  сидим  и  молчим,  проходит  минуты  три.  Вдруг  машину   окружают
спецназовцы с установленными автоматами.
     - Вылезайте,-раздается команда.
     Мы выходим из машины. Как ярко светит солнце.

     В кабинете полковник, майор, черный капитан и я.
     - Так не скажешь, кто тебе помогал.
     - Никто, я один.
     Тут вошел в кабинет лейтенант.
     - Товарищ полковник, разрешите.
     - Говори.
     - Мастера  нашли  за  нужником.  Он  в  беспамятстве. Врач говорит, удар
чем-то тяжелым по голове.
     - Хорошо, идите. Кто прибил мастера?
     - Я.
     - Так. Что с ним делать, товарищи офицеры?
     - Повесить за яица,-предлагает черный капитан.
     - Износиловать его бабу перед ним,-ухмыльнулся майор.
     - Бедновато у вас чего-то с фантазией. Пока видно придется мне  подумать
за вас. Майор отведите его в свой номер. Я сегодня решу, что с ним делать.

     - Ну как,- кричит сосед,- опять влип?
     - Да,  теперь  мне будет на орехи, посерьезней муравейника и проволочной
сети.
     - А как попался.
     - Какая-то сволочь видела фигуру, выскочившую с окна гостевого домика, и
сразу же донесла.
     - Наверно, эту падлу пощадят, но поверь, если она здесь останется, мы ее
добьем.
     В этот день меня не  тронули,  а  наследующее  утро  повели  в  кабинет
полковника на расправу.
     Там по мимо полковника сидело двое гражданских лиц.
     - Вот этот,-когда я вошел, сказал полковник.
     Они все изучали меня.
     - За что сидите?-спрсил один из гражданских.
     - Не имею понятия, даже не знаю статьи.
     - У него много побед?-спросил уже другой полковника.
     - Все.  И все победы, ни одного поражения. Вот учетная карточка, которую
ведет наша диспетчерская.
     Новички изучают карточку.
     - Посмотри какие личности,-говорит один другому,-  и  "кабан"  здесь,  и
Дзян  Ли, а вот Витек и его оказывается он лупанул. Последний кто? Боже мой,
это же Вася, Василий Иванович. Мертв?-опять обращаются к полковнику.
     - Мертв.
     - Пожалуй, подойдет. Так что, полковник, мы согласны взять его.
     - Ну если не боитесь трудностей, берите. Но... Что бы  обезопасить  вас,
отдаю его вам под залог.
     - Это как же, объясните?
     - Скажика,  голубчик,-обращается  полковник  ко мне,-тебе нравиться твоя
подружка?
     - Нравиться.
     - Мы тебя отпустим с этими господами, если выполнишь по их просьбе  одну
операцию, дадим свободу и вернем ее тебе. Согласен?
     - Согласен.
     - А  выкинешь  опять какой-нибудь фокус, твою девочку растерзают в нашем
уютном лагере. Тебя все равно выловим, тогда я тебе буду резать на  кусочки,
каждый  день  по  кусочку  в 50 грамм и кормить собакам. Весы поставлю, буду
отрезать с точностью до миллиграмма. Пока не сдохнешь, буду их кормить.
     Они садятся поудобней и предлагают мне.
     - Садитесь, вы не хотите закурить?
     - Нет.
     - Так вот, Александр Николаевич...
     Вот это да, впервые по имени и отчеству. Значит действительно нужен..
     - ... Нам нужен человек способный, с такими данными  как  у  вас.  Чесно
говоря, дело дохлое, но вам-то жить хочется, а тут еще свободой пахнет.
     - Вы можете по конкретней,-прошу я.
     - Хорошо,  нужно  взять  одного  человека. Охраны до черта. Сидит день и
ночь в одном и том же здании, чтобы взять его нужно устроить целое  побоище,
а мы ни с кем не воюем.
     - За границей?
     - Зачем, у нас в России.
     Я смотрю на них с удивлением.
     - Пока вы здесь сидели, Александр Николаевич, в мире все поменялось. Это
район  Чечни.  Они  фактически  от  нас  как бы отделились, даже свои войска
имеют, своих министров, свою милицию, а вот деньги качают наши. Там в  банке
сидит, такой господин Бебешев, на 11миллиардов рублей по фальшивым авизовкам
накачал  в  свой  банк  деньгами из всей России. Очень талантливая личность.
Чеченцы его очень берегут. Так вот, нам  нужен  он,  живой.  Нужны  все  его
международные  связи,  где  хранит крупные суммы за границей, сколько у него
куплено и где находятся свои люди. Видите как мы много хотим и хотим, что бы
это сделали вы. Никого ведь туда нельзя пока посылать,  кроме  преступников.
Даже ФСК дважды провалилась, пытаясь его вытащить.
     - И сильная охрана?
     - Очень. Скрывать не будем. Очень. Мы даже не предполагаем в каком месте
здания он сидит. Ни один из наших еще в апартаментах Бебешева не бывал.
     - У меня все равно нет выбора. Если откажусь, здесь прибьют...
     - Правильно мыслишь,-заметил полковник.
     - ... Если там выгорит, будет свобода. И заложника отпустите, полковник?
     - Мое  слово...  закон.  Выполнишь  задание,  получишь  свою  при-хе-хе.
Подтвердите ребята?
     - Полковник, а мы ее возьмем от вас и будем держать в Ставрополье,  если
все  выгорит,  сразу  пусть получает. Только... Александр Николаевич, мы вас
после перебросим за границу. Нам бы очень не хотелось, что бы вы  маячили  в
России.
     - Все ясно, я готов.

     В  Грозный мы приехали на грязном, старом "москвиченке". Сижу на заднем
сидении под охраной двух молодцов, похожих на  закавказцев.  Впереди,  кроме
шофера,   сидит  Виктор  Владимирович,  один  из  тех  гражданских,  которые
уговаривали меня на эту операцию.
     - Вот он банк, смотри,-говорит Виктор Владимирович.
     У входа в большое здание, группа военных с автоматами.  Одни  сидят  на
ступеньках  и  дремлют,  другие  расположились  кружком.  Медленно проезжаем
вокруг громадины здания.
     - Так и неизвестно его расположение?-спрашиваю я.
     - Кое-что узнали. Он между 11 и 15 этажем. Больше ни какой информации.
     Мы едем в другую сторону и  вскоре  останавливаемся  у  полуразрушенной
"хрущевской" пятиэтажки.
     - Выходим здесь.
     На  третьем  этаже  нас  встречает  боевой старичок в рваном коричневом
свиторе.
     - Заходите, Виктор Владимирович, заходите.
     Мы входим в квартиру и старичок поспешно закрывает дверь.
     - Вы не против, если мы расположимся у вас.
     - Конечно, конечно. Я рад, что наконец-то обо мне вспомнили.
     Мы скидываем обувь и проходим в гостинную. Квартира захламлена  и  сидя
на диване боком чувствуешь упершийся выступ стола.
     Пока шли общие разговоры, я задремал и проснулся от толчка охранника.
     - ...Так  вот,-говорил  старичок.  На  первом этаже банка, кроме охраны,
ничего нет.Прямо скоростные лифты.
     - Сколько?
     - Четыре. Вот тут,-он ткнул в нарисованную схему,- по шикарной  лестнице
в   операционный   зал.   Третий   и  четвертый  этаж  заполнены  служащими.
Пятый,-вычислительный центр.
     - Сколько всего этажей?
     - Пятнадцать.
     - Значит с 11 по 15 где-то  сидит  Беберов.  Нижние  пять,  сама  служба
банка. Итого 11 этажей. Что же расположено на оставшихся четырех?
     - Незнаю.  Но  где-то есть столовая, помещения охраны. Причем, охрана на
каждом этаже.
     - Вы чего-нибудь наметили, Александр Николаевич?
     - Нет.
     - Время идет. Пойдемте поедим здесь в кафе.
     - Там уже ресторан, Виктор Владимирович. Может у меня?
     - Нет, нет, пока такой уж ненависти к русским нет, сходим. Тем более,  с
нами Давид и Зураб. Пошли ребята.

     Ресторан  забит,  почти  все  курят  и  дым табака ползет среди грязных
люстр.
     Мы усаживаемся за столик и вонючий от щей, мальчишка принимает  от  нас
заказ.  Возвращается  он  быстро и на подносе приносит подозрительное мясо и
массу овощных культур. Мы с жадностью поглощаем и  то  и  другое  и  наконец
приступаем к обсуждению предполагаемой операции.
     - Может через крышу,-предлагает Зураб,-по веревке и вниз.
     - До какого этажа спускаться? И как туда на крышу попасть?
     - На лифте. Ведь он идет до последнего этажа.
     - С веревками, приспособлениями, оружием. Думай, что говоришь.
     - Прикинуться   бы  тебе  каким-нибудь  мафиози,  тогда  бы  тебя  точно
приняли,-опять дает вариант Зураб.
     Вдруг я услышал недалеко от нашего столика знакомый голос.
     - Неуговаривай, не дам я тебе эту сумму. Если Бебер даст, бери у него, а
я нет.
     Быстро поворачиваю голову и вижу... Борю. Да,  да,  того  самого  Борю,
который меня втянул в дело с минами, а потом стал депутатом.
     - У меня появилась надежда проникнуть в банк.,-говорю своим спутникам.-Я
сейчас.
     Встаю и подхожу к столу с беседующими.
     - Вы не разрешите мне присесть.
     Он меня узнал сразу. От удивления открылся рот.
     - Ты...
     - Я. Хорошо что признал.
     - Знакомтесь, -вдруг приходит в себя Боря,- мой старый друг, Саша, а это
господин Мамедов, предприниматель и бизнесмен.
     Мы пожимаем друг другу руки.
     - Чем вы сейчас занимаетесь?-спрашивает Мамедов.
     - Боря, за вашим столиком можно говорить все?
     Он кивает головой.
     - Золотом.
     Боря опять удивлен, а Мамедов с интересом глядит на меня.
     - Смело очень. Это что скупаете или продаете?
     - Нет, я в Росии собираю золото с радиоэлементов, а потом им торгую.
     - А..., я это слыхал. И много насобирали?
     - 28 килограмм, двести грамм.
     - Ого. Хотите Беберу продать.
     - Хочу.
     - У тебя что, действительно есть лаборатории по очистке, там?-спрашивает
Боря.
     - Конечно.   И  во  многих  городах.  Это  только  слово  такое  весомое
лаборатории, насамом деле нужна только электролитическая ванна.
     - А в каком городе лучше всего собирать золото?-неунимается Мамедов.
     - В Севастополе.
     Они растеряно смотрят на меня.
     - Вы сказали в Севастополе, но  там  даже  радиоэлектронных  предприятий
нет.
     - Не  сказал  бы,  что с электронных предприятий много возьмешь, там уже
все разворовано и продано. Они не нужны, зато в Севастополе рядом  громадный
флот.
     - Ты  хочешь  сказать,  что эти... военные несут тебе платы с золотом от
ракет, пультов и приборов корабля.-догадался Боря.
     - Конечно, и я давно понял, что это бездонная бочка.
     - А сколько золота собрали за прошлый раз?
     - В Феврале, в Севастополе, где-то килограмм 85.
     Мамедов присвистнул.
     - А сплавляете, где, если не секрет?
     - Вобще-то секрет. Но имея постоянных покупателей, все равно ищу  рынки
сбыта.  В  прошлый  раз  продал  посреднику из Молдовы, а в этот раз приехал
сюда.
     - С Бебером незнакомы?
     - Нет. К нему у меня подходов нет.
     Они переглянулись.
     - Ладно,  парень,-Мамедов  подозвал  вонючего  мальчишку,-коньяк   сюда,
только не говно, для хорошего гостя и еще одну рюмку.

     Коньяк  был  превосходный,  я уже давно не пил такой прелести и поэтому
цедил каждую каплю из рюмки.
     - А вы, повидимому, хорошо разбираетесь в напитках,- говорит Мамедов.
     - Неплохо.
     - Куда ты исчез после взрыва в супермаркете?-вдруг спросил меня Боря.
     - Меня арестовали.
     - Ты что бежал?
     - Нет. Меня отпустили под процент.
     - Это как?
     - Мы договорились с генералом, что 6 процентов от продажи золота его.
     - Вот это да.
     - Еще на прощание генерал сказал, что ты  сволочь.  И  только  благодаря
тебе меня посадили.
     Боря побагровел.
     - Вы что, вы о чем ребята?-заговорил Мамедов.
     - Это у нас личное.
     - Ты сам нас продал. Первый рассказал следователю обо мне и других.
     - Чего  же  ты  меня тогда сразу не выкупил до этих дурацких допросов, а
деньги им дал позже, на то что бы меня куда-нибудь убрали. Хорошо  еще,  что
знакомый человек попался.
     Боря сидит красный как рак.
     - Ладно, забудем, ты хорошо живешь, я хорошо живу. Буду твоим должником.
     - Прекрасно, ребята,-Мамедов начинает пьянеть.-Выпьем за мир.
     - Мне  нужно  здесь  продать  золото  и не влипнуть. Не очень-то приятно
таскать все в чемоданах и ждать какой-нибудь пакости от всяких "друзей", раз
хочешь помочь, помоги.
     - А вы расзве один?-спрашивает Мамедов.
     - Нет, с охраной.
     - Саша, договорились. Завтра. Жду у банка, в девять утра.
     - А хочешь я куплю золото,-предлагает Мамедов.
     - Следующая партия твоя, а пока бедлам в Грозном,  надо  воспользоваться
им.
     - Ты думаешь, русские будут наступать?-встревожился Боря.
     - Как будь-то ты сам не видишь? Конечно будут. Какой дурак будет держать
занозу у сердца.
     Мамедов начал похрапывать.
     - Ну вот развезло мужика, сегодня уже пьет пятую бутылку. Ладно, Саша, я
увезу его в гостинницу. Завтра встретимся.
     Боря  бросил деньги на стол и подхватив Мамедова, потащил его к выходу.
Я посидел немного и встал, что бы подойти к моим  охранникам,  но...  их  не
было.

     На  улицах Грозного полно народа, где-то застучал автомат и тассирующие
пули вспыхнули на небе.
     В квартире у старичка сидели все. Они молча выслушали мой отчет.
     - Тебе везет, Александр  Николаевич.  Это  просто  господь  тебе  помог.
Чувствую,  штурмом  брать здание не будем. Вот паспорт возьми. Иди завтра на
встречу, мы тебя прикроем. Про золото ты здорово конечно завернул, но  лучше
не спеши, если на первый раз ничего не получиться, будем подходить с другого
конца.  Жди  своего  часа. На всякий случай, машина будет стоять вот здесь и
вторая, для страховки, здесь,-он ткнул пальцем в все тот  же  листок.-  Тебе
нужно оружие?
     - Нет, там наверняка обыскивают.
     - Хорошо,  я  пойду  пройдусь.  Ребята,  а вы отдыхайте. И всегда будьте
наготове, неоткрывайте, даже прокурору,-хлопнул дверью Виктор Владимирович.

     В девять я стоял у дверей банка. Подъехал БМВ и вышел Боря.
     - Ох, после вчерашнего,  башка  болит.  Сегодня  выпил  с  утра  воды  и
чувствую опять закосел. Пошли, Беберов ждет. Он уже предупрежден.
     Мы  входим  в  здание  и  нас  останавливает  охрана. Боря объясняет им
ситуацию и после проверки нас пропускают и дают сопровождающего. Мы идем  не
к  лифту,  мы  идем...  к  подвалу.  У  входа  охранник  просит  вынуть  все
металлические вещи. Я прохожу через сигнальную раму и  ничего,  а  вот  Боря
звенит.  Он уже снял все и ботинки и ремень, но звенит попрежнему. Вдруг его
осенило, он показываает зубы охраннику и тот убедившись, что они из металла,
милостиво соглашается пропустить.
     По длинным корридорам спускаемся ниже этажом и вот  наконец  деревянная
дверь. У входа два вооруженных чеченца.
     - Проходите, давно вас ждут.

     Это  очень светлое и огромное помещение. В конце сидит на кресле полный
человек с густыми черными волосами. До синевы выбриты щеки и светлый  костюм
завершают его внешние лицо.
     - Долгонько тебя мурыжили,-смеется он на Борю.
     - Понастроил здесь засад, теперь пробираться надо часами.
     - Ничего,  ничего,  как  у  вас  говорят.  Береженого  бог бережет. А вы
кажется, Александр Николаевич, Борин приятель.
     - Да.
     - Мне уже сообщили, что торгуете золотом.
     - Да,-с удивлением говорю я.
     - Не удивляйтесь, молодой человек, мы  тут  быстренько  на  вас  собрали
сведения.  А  я-то  думал,  кто  там  в  России  ворочает этим бизнесом. Так
очень-то не интересовался, а теперь живого представителя вижу. У вас  золото
в слитках?
     - Нет, комками. Нехватало мне еще тратиться на тигели и печи.
     Беберов весело рассмеялся.
     - Ох  эти  горе  предприниматели.  Достанут  начинку,  а упаковать ее не
могут. Ведь от этого цена выше бывает. Буду брать ваше  золото,  но  на  два
процента дешевле, потому что доделывать все придется мне.
     - Один.
     - Что один?
     - Один прцент.
     - Дорогой, здесь не торгуются. Здесь сказал я.
     - Хорошо, не драться же здесь с вами из-за двух процентов.
     Беберов смеялся до упаду.
     - Ой,  немогу,  так  говоришь,  не  драться  мне  из-за  двух процентов.
Ха-Ха-Ха ...
     Вы ребята  не  бизнесмены,  вы  просто  старьевщики,  которые  собирают
барахло, а потм его продаюит хозяину. Не обижайтесь, Александр. Я хочу у вас
быть постоянным покупателем. Сколько будете давать дальше?
     - Сойдемся на 70 килограммах ежемесячно.
     - Ого. Вы разве еще Севастопольский флот не весь ободрали.
     Мы с Борей переглянулись.
     - Флотов много, но еще больше ракетных частей.
     - Ай  да  молодой  человек.  Вы  же  русскую  армию без основного оружия
оставите.
     - Не обеднеет.
     - Золото где?
     - На частной квартире под охраной.
     - Их трое?
     - Да вы все знаете.
     Он опять смеется.
     - Мне все положено знать. Завтра привезешь и сдашь администратору. Я его
предупрежу. Деньги получишь там же. Ну а ты Боря, опять глупость сделал?
     - Я пытался вытащить 10 миллинов долларов  через  электронику,  но  этот
придурок Иванов шестой, запорол программу.
     - Не он запорол, идиот, ФСК дырку заткнуло.
     В  это время постучали в дверь и без разрешения вошли две женщины. Одна
с широким тазом, с густыми черными волосами и редкими волосиками над  губой.
Другая  молоденькая  с  кичкой  на голове и красиво подстриженной челкой над
глазами.
     - Папа,-капризно сказала молодая,-не пора ли тебе нас проводить? Самолет
через два часа.
     - Доченька, папу берегут, ему нельзя выходить на улицу ни на машине,  ни
пешком,  поэтому  я  провожу тебя только до машины. Кстати, познакомься, это
Борис, а это Александр. Александр, вы кажется не женаты?  Вот  смотри  какой
парень.  Ты  все вопишь, женатики кругом, а этот холостяк по России шляется,
сырье добывает.
     - Отчего у вас лицо в шрамах,-обратилась она вдруг ко мне.
     - Я дуэлянт, миледи.
     - Ха, а это интересно. И кого вы проткнули?
     - В основном протыкали меня. Вот дядя Боря, нанес мне первый удар, а там
они посыпались, как из рога изобилия.
     - По вашему виду не скажешь, что вы такой несчастный.
     - Но я же об этом и не говорил. Иногда даже приятно быть проткнутым.
     - Не поняла.
     - Вот этот шрам,-я показал на лицо,-  нанесла  прекрасная  женщина.  Она
визжала подо мной, а потом в экстазе ободрала сумкой лицо.
     - Сумкой?
     - Ну да, ей хотелось еще.
     Беберов  заржал  как  ненормальный. Взрослая мадам сжала губы, чтобы не
прыснуть от смеха, в ее глазах засверкали искорки. Зато молодая  покраснела,
но я видел, что ей понравился.
     - Вы  забавный  молодой человек,-сказала она,-но у нас нет времени па...
Пойдем, проводи хоть нас до машины.
     - Можно, мне вас проводить тоже, -попросил я.-Моя миссия уже окончена  и
я освободился.
     Гляжу на Беберова и тот кивает головой.
     - Проводите. Может мы с вами и встретимся еще.
     - Лучше не встречаться. Иначе будет новый шрам, но уже на сердце.
     - Пошли, лавелас,-улыбался Беберов.-Вы, Боря, пойдете с нами?
     - Я лучше подожду вас здесь
     - Давай.  Посиди  подумай,  у  меня  тоже  одна идея есть. Тоже мне горе
депутат.
     - Пока, Саша, заезжай ко мне.

     Мы прошли, секретаря, охрану и свернули в новый отвод корридора и вдруг
вылетели на подземный гараж.
     К нам подошли двое с автоматами.
     - Сейчас они уедут, пропустите их.-приказал Беберов.
     Один пошел к стене, а  другой  остался  возле  нас.  Как  из-под  земли
появился шофер.
     Пожалуй пора действовать, подумал я.
     - Ну пока доченька.
     Беберов  поцеловал дочь. А я резко врезал в ухо охранника. Он грохнулся
на асфальт, загремев автоматом. Водитель пятился от  меня,  пытаясь  достать
пистолет, но я его догнал ногой и он покатился по асфальту в сторону ворот.
     - Ты чего?-удивленно сказал Беберов.
     Я не стал разьяснять, а просто дал ему в челюсть и когда он откинулся к
машине,  вторым  ударом  въехал в глаз. Он сразу поплыл вниз. Но тут заорала
дочь, а охранник у ворот дал очередь из автомата вверх. Тот час же появились
из боковой дверцы еще четыре  человека,  одетые  в  комуфляж.  Я  рухнул  на
асфальт, дотянулся рукой до автомата, лежащего охранника и заорал.
     - Эй вы, не стреляйте.
     Наступила тишина.
     - Я  перебью  всю  семью  и  самого Беберова, если вы будете нападать на
меня. Я обещаю ему жизнь, только если мы сначала поговорим с ним, там...  на
воле.
     Но  тут  раздался  твердый  женский голос, который прорезался у старшей
мадам.
     - Ашек, открой ворота. Всем уйти из гаража. Мой  муж  должен  быть  жив.
Запомните, где бы он не был, он если будет жив и вернется сюда.
     Поднялась  фигура  охранника у ворот и вскоре дневной свет хлынул через
массивные медленно разварачивающиеся ворота. Все, кроме  лежащего  охранника
ушли  в боковую дверь.Я встал, закинул автомат за спину и открыв дверцу стал
заталкивать тело Беберова в машину.
     - Мадам, вы не можете сесть за руль?
     - Однако, вы порядочный нахал. Садись Ани, со мной, да не хнычь. Повезем
отца
     вместо аэродрома к черту на куличики.
     Мв сели и машина тронулась. Вот это да, мы выехали не из  банка,  а  из
соседнего  массивного  дома.  Проезжаем  улицу  и  я вижу стоящую у тротуара
машину.
     - Притормозите, мадам.
     Она хмыкнула.
     - Вы лучше посмотрите, что твориться сзади.
     - Притормозите.
     Мы подъезжаем к "москвичу" и я приоткрыв окно  кричу:  "Прикрой,  сзади
погоня".
     Зураб кивнул головой.
     - Теперь жмите, мадам.
     Мы рванули. Сзади грохнул выстрел, началась перестрелка.
     - А  у  вас  все  предусмотрено, молодой человек. Неужели, вы даже знали
когда мы должны вылететь?
     - Нет.
     - А вы не боитесь, что нас могут  остановить  на  ближайшем  милицейском
посту?
     - Нет.
     Я оглянулся. За нами мчался другой грязный "москвич" и сигналил фарами.
     - Мадам, нельзя ли здесь остановиться.
     - Прямо на улице? У вас большое самообладание.
     Она встала у тротуара. Москвич тормознул рядом.
     - Где он?-высунулась голова Виктор Владимировича.
     - Лежит.
     - Давай перегружай сюда.
     - А мы куда?-спросила мадам.
     - Хотите со мной, хотите с ними.
     - Нет уж, только не с вами. Вылезай, Ани, приключения только начинаются.
     Мы с трудом перетаскиваем тело Беберова в москвич.
     - Хоть, дышит?
     - Жив.
     - Сейчас  ты отвлечешь погоню, там на улице Зураб сделал пробку, а потом
добирайся до Ставрополя. Улица Красного Октября, дом 2, там Инна.

     Машина рванула, а я сел за руль. Через километр  бешенной  гонки  сзади
обнаружилась  погоня.  Три  машины  с  вооруженными  людьми подошли с зади и
пристроились мне в хвост, никто из них не обгонял. Вдали замаячил  пост.  Ну
что же кукла, твой последний шанс. Нажимаю на газ и пытаюсь выжать из машины
все.  Сзади тоже несутся как угорелые. Вот и милиция с автоматами. Они машут
палочками, требуя остановки, но я пролетаю мимо.Теперь пора.  Чуть  замедляю
ход.  Задняя  машина  чуть  не  достает  меня  бампером.  Опытный,  сволочь.
Тормоз... Он чуть меня стукнул, но  тоже  резко  затормозил.  Теперь  рывок.
Сзади  грохот.  Мчавшийся второй автомобиль погони, впилился в затормозившую
машину.
     Вытащив автомат, дал очередь по колесам едущему на  встречу  грузовику,
он  вильнул и тормозя вошел в пробку. Теперь надо бросить машину. Сворачиваю
в боковоую асфальтовую дорогу. Ворота какого-то дома открыты, въезжаю  прямо
во  дворик  и  выскочив, закрываю ворота. Небритый, босой хозяин, прожевывая
пищу появляется на ступеньках.
     - Эй, ты чего?
     - Хозяин, машину хочу подарить.
     - Э... мне не надо.
     - Продай
     Выскакиваю в калитку и перебегаю дорогу. У пробки все больше  и  больше
скопляется машин, быстро иду туда, может какая и прихватит.

     Только  через  неделю  я  прибыл  в  Ставрополь.  Вот  и улица Красного
Октября. Во дворике какая- то женщина полоскает в тазу белье.
     - Простите пожалуйста...
     Она ко мне поварачивается и я вижу... Инну. Боже, какая красавица.  Она
бросила тряпку и бежит ко мне.
     - Я знала, что ты вернешся сюда, я так тебя ждала.


Евгений Кукаркин.
Дыхание кризиса


     Командир  полка  полковник  Кирсанов  смотрел  на  наши коробки взводов
презрительным взглядом. В ближайшее время его должны были перевести  в  штаб
округа и мы уже для него ничего не представляли.
     - Майор Сергеев, приступайте к распределению взводов по своим местам.
     Он,  переваливаясь  на  толстых ногах, направился в свой кабинет. Майор
уникален. Ведет себя перед  нами  безобразно,  но  как  начальник  штаба  по
профессионализму  равных себе не имеет. Вот и сейчас он засунул левую руку в
карман брюк и перекатывает свои яйца.
     - Чего засмотрелись? В какой руке?
     - Правое, - услужливо подсказывает лейтенант Федоров,  командир  взвода
огневиков.
     Лейтенант   Федоров  глуповато-туповатый  офицер,  которых  в  массовом
количестве выпускают средневойсковые училища. Бывший футболист, центрфорвард
"Молдовы", он с трудом усвоил азы армейской службы и лишь старые  спортивные
связи привели его в парадную часть в Москве.
     - Я не про яйцо, а про руку, - презрительно смотрит на него Сергеев.
     Кто-то  в  строю  хихикнул.  Майор  строго  посмотрел  туда.  Его  рука
по-прежнему шевелиться в штанах.
     - Теперь в какой руке?
     Он подошел ко мне и уставился взглядом.
     - В левой, товарищ майор.
     - Подсмотрел. Перемешаем. А теперь в какой?
     - В левой, товарищ майор.
     - Ну и дурак. У командира отгадывать нельзя. А как догадался?
     - Рука левая.
     - Молодец. Хвалю за наблюдательность.  Сегодня,  вы,  товарищ  сержант,
старший  над  дежурным  расчетом.  Через двадцать минут сбор у особиста в 18
комнате.
     Майор вышел на средину зала.
     - Взвод транспортировщиков, взвод расчетчиков, взвод связистов и  взвод
топографистов  - все на обслуживание дежурного расчета. Остальным-занятия по
расписанию. Дежурный расчет, выйти из строя.
     Дежурный расчет был,  по  традиции,  постоянен  и  состоял  из  четырех
заместителей  командиров  взводов и водителя машины. Офицера, командир части
назначал за два часа до запуска ракеты. Мы вышли из строя.
     - Сержант Ковалев, выводите расчет.
     - Есть, - отвечаю я. - Сомкнись. На пра-a-a-во. Шагом, марш.

     Мы уходим в 18 комнату для получения инструктажа у особистов. Их  двое.
Оба полковники и всегда серьезны и натянуты при разговоре с нами.
     - Сегодня будет, делегация с Кубы, - говорит один из них. - Ведите себя
как всегда.  Никита  Сергеевич,  иногда  путает  всех  ваших  родственников,
поэтому не  отнекивайтесь  и  соглашайтесь  со  всем.  Сержанту  Ковалеву  и
сержанту  Дубинину выучить два анекдота, вот тексты. На запрос Хрущева, "что
нового?" - отвечает  сержант  Ковалев.  Остальные  поддерживают  разговор  в
порядке очередности. Сначала Дубинин, потом остальные.
     - Теперь  о  делегации, - вступает в разговор другой офицер, - если они
будут обращаться к кому-нибудь из членов расчета,  отвечать  обстоятельно  и
четко.  О  своей  биографии  ничего  не скрывать. Если появятся затруднения,
щелкните пальцем - вот так. К вам сразу же придут на помощь.
     - Генералу Чараеву, - опять говорит первый,  -  напомните,  что  бы  из
блиндажа не выходил.
     Генерал  Чараев, жуткий пьяница. Благодаря своему знаменитому папе, его
из армии не выперли, а оставили как идола в назидание потомкам.  В  подпитии
генерал  может выкинуть такое..., что нас используют как тягловую силу, дабы
его сдержать.
     - Кажется все.  Сержанты  Ковалев  и  Дубинин  учить  текст  анекдотов.
Остальные свободны.
     Мы учим тексты. Особисты придирчиво проверяют нас.
     - Сержант Дубинин, свободны.
     Я остался один. Два полковника оценивающе смотрят на меня.
     - У  нас  есть  к вам предложение, сержант Ковалев. Нам необходима ваша
помощь.
     Я напрягся. Один раз особый отдел уже имел со мной неприятный разговор,
пытаясь сделать из меня осведомителя. Тогда я "выпутался", делая  ссылки  на
"незрелость" и "необходимость подумать". Вроде отстали. Неужели опять.
     - Вы ведь знакомы с Машей Синициной?
     - ???... Да.
     Я  познакомился  с  ней  весной  этого  года,  на "парадной площадке" в
Москве, где обкатывалась техника для четкого строя. Тогда к  нам  на  танцы,
минуя  заборы,  принеслась стайка девчат из дворов Хорошевского шоссе. В это
время патруль  делал  облавы  на  солдат  и  гражданских  лиц,  попавших  на
территорию  лагеря  и  мы  бежали к спасительным машинам, которые охранялись
нашими ребятами. Тогда я самую бойкую девушку затащил под брезент  машины  и
мы  слышали как пререкался часовой с патрулем и те обозленные ушли ни с чем.
Она в благодарность за спасение назначила мне свидание и с тех  пор  я  имел
девушку в Москве.
     - У Маши дача в Хлебниково?
     - Да. Я там был.
     - Рядом с дачей, вы заметили высокий забор?
     Еще бы, такие заборы трудно не заметить.
     - Да.
     - У Маши есть подруга, которая живет за этим забором. Люда Чараева.
     - Дочь генерала Чараева?,- вырвалось у меня.
     - Да,  это  дача  генерала  Чараева.  Так вот, хорошо бы вам через Машу
познакомиться с Людой и быть частым гостем на этой даче.
     - Зачем?
     - Мы  вас  хорошо  изучили.  Вы  человек   общительный,   образованный,
нравитесь  девушкам  и  легко  с ними сходитесь. С Людой познакомитесь также
легко. Нам нужно, что бы вы просто были на этой даче?
     - И все?
     - Все.
     - Но у вас масса осведомителей, зачем я вам?
     - У нас масса помощников и мы действительно не нуждаемся в вас. Но  нам
там нужен "персонаж".
     - ???
     - Да, человек который знакомится с дочкой генерала. Так договорились?
     - Ну что ж. Попробую.
     - Вот и отлично. Это ведь вас ни к чему не обязывает.
     - А как же с увольнительными?
     - Мы скажем майору Сергееву. Идите, товарищ сержант.
     - Есть.

     Мы  натягиваем  наутюженные  комбинезоны,  начищаем до зеркала сапоги и
ждем офицера, которого сегодня  нам  даст  командир  части.  Им  оказывается
лейтенант  Федоров.  Он  так  же надраен и отглажен. Ракету уже закрепили на
установке  и  лейтенант  с  опаской  осматривает  все  хозяйство.   Зашипела
радиостанция.
     - Пора,- сказал лейтенант.
     Мы  залезаем в машину и она гремя и цокая траками понеслась к стартовой
площадке через густой лесок.
     Это была образцовая стартовая площадка, для членов правительства, ЦК  и
их  гостей.  Бункер,  в  который  нас  никогда не пускали, охранялся зимой и
летом. Генерал Чараев, когда был трезвым, говорил, что там  зеркала,  ковры,
хрусталь  и  прекрасные  столы  с  выпивкой.  Рядом  с  бункером  находились
"образцовые окопы и блиндажи", красиво и ровно вырытые  во  весь  профиль  и
отделанные  чистым  от  коры  горбылем.  Мы каждый раз после запуска ракеты,
красили горбыль белой краской, а с сзади ходил художник и делал мазки черной
кисточкой, что бы издали  было  похоже  на  березу.  Красили  мы  не  только
горбыли,  мы  красили  зеленой  краской  пульверизаторами стартовую площадку
после запуска, что бы создать иллюзию зеленой травки вместо выжженного пятна
земли. Обязанностей  после  запуска  было  много.  Например,  части  расчета
выезжать  к  цели  и искать секретную часть двигателя ракеты и под усиленным
взглядом особиста, закапывать ее на  глубину  три  метра  или  перекрашивать
обгоревшую установку с заменой с вышедших из строя кабелей.

     А  пока  мы  лихо  выкатили на стартовую площадку и экипаж выстроился в
одну линейку перед машиной. От бункера шла большая толпа. Ее возглавлял  сам
Никита  Сергеевич  Хрущев. Рядом, возвышаясь на голову, шел Фидель Кастро со
своей знаменитой бородой. Сзади  семенили  члены  ЦК  вперемежку  с  членами
делегации, члены
     правительства и военные.
     - Вот  они наши ребята, - Никита Сергеевич подвел Фиделя к расчету. - Я
их всех знаю. Здравствуйте, ребята.
     - Зрай...желай... товарищ генеральный секретарь, - рявкнули мы.
     - Орлы. Смотри, Фидель. Это Миша. Как, Миша, дочка?
     - Все в порядке, товарищ Хрущев.
     У Миши ни когда не было дочки, она была у Коли к  которому  он  подошел
следующему.
     - А ты, Николай, так и не был в отпуске?
     - Все   некогда,   товарищ  Хрущев.  Совершенствуем  знания  и  обучаем
молодежь, - ловко отбрехался Николай.
     - Вот что значит советские простые парни, на них держится  наша  армия.
Павел Иванович, маршал Корилов, дайте парню передохнуть.
     - Сделаем, Никита Сергеевич.
     - А  это  Вася.  Ну  Вася,  это  что-то. Посмотри на его бицепс. Видал,
Фидель. Тебе, Вася, сколько сейчас паек дают?
     - Две, товарищ Хрущев.
     - Мало?
     - Мало.
     - Павел Иванович, запиши.
     - Уже записал.
     - Ба, да это, Саша, - увидел он меня. По приятельски хлопнул в плечо  и
подмигнул. - Ну, что там есть новенького, какие про меня еще слухи ходят?
     - Недавно, анекдот, новенький узнал, товарищ Хрущев.
     - Ха...  Ха..., - раньше времени засмеялся Хрущев, - давай Саша, давай.
Ты только послушай, Фидель.
     - Значит  так.  Высадились   американцы   на   луну.   Смотрят   кругом
плюгавенькие  лунатики ходят. Вытащили американцы карты стали ходить по луне
и распределять участки. Лунатики вокруг них крутятся.  "Вот  здесь  мы  базу
построим   и  вот  здесь"  -  говорит  один  американский  генерал  другому.
"Простите, уважаемые." - вдруг слышат они писклявый голос одного лунатика  -
"Но  до вас прилетал сюда полненький, лысенький господин он тоже распределял
здесь участки. Здесь мы посеем кукурузу, говорил и здесь".
     - Ха..., Ха-ха, - заливался Никита Сергеевич.
     Он покраснел от смеха, его перегнуло в поясе. Сзади услужливо  хохотала
свита  и  только  маршал Малиновский, вынеся свой большой живот в сторону от
гостей, угрюмо молчал. Громче всех смеялся чернобровый  Брежнев,  а  Громыко
кося  на  лево  рот, делал редкие выкрики: "Ха"... "Ха"..., делая между "Ха"
длинные  паузы.  Басил  Шелепин  и  тонким  дискантом  заливался  глава  КГБ
Семичасный.  Смеялся  Фидель,  хотя явно ничего не понял, но смеялся потому,
что все смеялись.
     - Ой, уморил. Я  тебе,  Саша,  тоже  расскажу  анекдот.  Закачаешься...
Молодожены  в  первый день после свадьбы стали ложится в постель вот жених и
спрашивает молодую: "Ты, целка?", "Да" - кивает  та.  Легли  в  постель,  он
опять  спрашивает:  "Ты  целка?",  "Да" - кивает та опять. Загнал он ей свой
член и затих. "Ну так что, ты Целка?"  -  скрипит  зубами  он.  "Конечно"  -
отвечает она. "А ты что уже вошел?", "Да", "Так чтож ты мне сразу не сказал?
А... А...А... - стала вопить она.
     Хохот  принял  гомерический  характер.  Брежнев  плакал и вытирал слезы
тыльной стороной ладони.
     - Ну, Никита, ну, даешь. - подвывал он.
     Хохот потихоньку стал стихать и Хрущев подошел к лейтенанту Федотову.
     - А я вас чего-то не помню.
     - Офицеры подменяют друг друга, - ответил за лейтенанта Павел Иванович.
     - Фидель, - по панибратски обратился к нему Хрущев, - ну как  тебе  мои
орлы?
     Залопотал переводчик и потом обратился к нам.
     - Он  говорит,  что  это замечательные ребята и хотел бы задать им пару
вопросов.
     - Давай, Фидель, - похлопал его по плечу Хрущев.
     - Вы парни простые, сейчас военные, завтра гражданские.  Так  вот,  мне
интересно, как вы смотрите на то, что происходит на Кубе?
     - Я  много  читал  о  вас,  видел ваши события по телевизору, - начал я
выполнять инструктаж особистов, говорить первым, - и у  меня  такое  мнение,
что  вам сейчас очень тяжело. Прерваны экономические и политические связи со
старыми партнерами и навряд ли США разрешит завязать их  с  вами  опять.  Но
думаю, вы найдете друзей в нашем социалистическом лагере и они вас наверняка
выручат.
     - Правильно, Саша. Мы тебе поможем, Фидель, - опять вмешался Хрущев.
     Затрещал переводчик и Кастро кивнул головой.
     - А  теперь  к  делу..  Так  вот товарищи, - обратился к своим и гостям
генеральный секретарь,  -  сейчас  мы  вам  покажем  пуск  ракеты  в  боевых
условиях.  Мы можем это показать в условиях газовой атаки? - вдруг обратился
он к маршалу Корилову.
     - Естественно. Полковник Кирсанов, дайте команду "ГАЗЫ".
     - Газы, - закричал полковник.
     Где-то забил  рельс,  завыл  сигнал  химической  тревоги.  Мы  натянули
противогазы.
     - Вы,  что стоите? - вдруг зашумел Хрущев на свою свиту. - Была команда
"ГАЗЫ". Марш в убежище.
     Не спеша свита и гости пошли к бункеру. На площадке  остался  расчет  в
противогазах, Хрущев, Кастро, полковник Кирсанов и переводчик.
     - Полковник, а нам нельзя противогазы?
     - Сейчас.
     Он  бросился  к окопам и сейчас же зашелестела в блиндаже радиостанция.
Потом Кирсанов вылетел от туда и подбежал к нам.
     - У кого самый большой номер противогаза?
     - У всех третий, - промычал я.
     Кирсанов опять метнулся в окопы. Через  пять  минут  подлетел  газик  и
старшина Демидович притащил три новеньких противогаза, большого размера.
     - На,  Фидель, натягивай, - Хрущев передал ему противогаз. Хрущев умело
надел противогаз на свое лицо. Фиделю мешала борода. Он долго примеривался и
наконец, загнув ее в сторону, сумел одеть маску. Перед  нами  стояла  глыба,
где  вместо головы было что-то несуразное. Нелепый кусок бородищи топорщился
из под резины на правой стороне маски, создавая ей  комический  вид.  Хрущев
весело  хрюкал в противогазе, потом опять похлопал Фиделя по плечу и все они
тронулись к бункеру. Мы подождали пять минут, пока полностью  не  очиститься
площадка.
     - К бою, - замычал лейтенант.
     Команда  рассыпалась.  Залязгали домкраты, заскрипела катушка выводного
кабеля, завыли насосы.  Установка  приподнялась  на  опорах,  выровнялась  и
направляющяя с ракетой полезла в небо.
     - Первый готов.
     - Второй готов.
     - Третий готов.
     - Четвертый готов.
     Заглушенные противогазами послышались команды.
     - Установка   к   бою  готова,  -  подытожил  в  микрофон  радиостанции
лейтенант. - Команде в укрытие.
     Мы побежали в окоп, где уже к переносному кабелю  подключили  пульт.  Я
снял  противогаз  и  вошел в блиндаж. Дежурный офицер кивнул мне как старому
знакомому и махнул рукой на топчан. Там развалившись, храпел генерал Чараев.
     - Товарищ генерал, товарищ генерал, - я стал трясти его.
     - Чего тебе? - оторвал он голову.
     - Установка к пуску готова. Вы просили разбудить.
     - А, все в бункере? - спросил он позевывая.
     - Да, все ушли.
     - А эта, вонючка Корилов, там же?
     - Там.
     - Давай микрофон, - он  вырвал  микрофон  из  рук  дежурного  офицера.-
Товарищ маршал, разрешите пуск? Есть. Пуск, - скомандовал он мне.
     Я  вылетел  из  блиндажа  и заорал: "Пуск!" и натянул опять противогаз.
Лейтенант нажал две кнопки на пульте и  ракета  затряслась  на  старте.  Она
подпрыгнула,  подергалась на направляющей и вдруг с грохотом и ревом пошла в
верх. Пыль, дым и огонь бушевали на  стартовой  площадке.  Лейтенант  махнул
рукой  и  мы,  выскочив  из  окопа,  понеслись  к  установке.  Я  вскочил на
раскаленную броню и включил  насосы.  Направляющяя  сначала  медленно  пошла
вниз,  потом  разогналась  и  ловко вошла в стойки. Домкраты уползли в брюхо
машины. Мы запрыгнули  в  люки,  взвыл  дизель  и  качаясь  как  по  волнам,
установка удрала от "воображаемого противника".
     Через  два  часа  нас вернули на стартовую площадку красить запачканные
"места", выжженный участок земли и погрузить на газик уже  пьяного  генерала
Чараева.

     В пятницу вечером, Майор Сергеев вызвал меня в штаб.
     - Тебе когда дать увольнительную?
     - Сейчас, на субботу и воскресение.
     - Дам  до  утра  понедельника,  но  чтоб  как штык к утренней проверке.
Понял. А вечером я тебя поставлю в караул. На увольнительную. Мотай от сюда.
     - Вставай, соня, - Я тянул за ногу Машу с постели.
     - Так ее, так, - кудахтала сзади мать. -  Я  в  ее  годы  в  пять  утра
вставала, а эта кобыла выросла и все спит и спит.
     - Сейчас встаю, Сашка, отпусти.
     Она замоталась в простыню и закрыв глаза качалась на кровати.
     - Смотри какая погода, махнем за город.
     - На канал?
     - Хотя бы на канал.
     - Вот и хорошо, - обрадовалась мать, - мне как раз надо отвезти на дачу
швейную машинку.
     - Мама.
     - Ну что, мама. Не ты повезешь, так я.
     - Да отвезем. Готовьте машинку, - сказал я.
     Мать  исчезла  из  комнаты.  Я  наклонился и поцеловал Машу в губы. Она
сначала вяло ответила, потом отбросила простынь, обвила меня руками  и...  я
начал вздрагивать от охватившего меня волнения.
     - Машка, сейчас получишь по затылку, - оторвался я от нее.
     Она засмеялась, вскочила и удрала за дверь
     - Тебе на долго увольнительную? - раздался голос из соседней комнаты.
     - На два дня.
     - Ого, живем. Где же купальник?
     Она   влетела   в  комнату  прижимая  к  груди  полотенце  и  принялась
раскидывать вещи из шкафа. Я подошел сзади и обхватил ее грудь руками.
     - Не надо, мама увидит, - шепотом сказала она мне. - Ага, вот он.
     И опять как метеор, Маша исчезла из комнаты.

     В Хлебниково мы приехали днем и я оттащил  чертову  машинку  к  ней  на
дачу.  Только  мы собрались идти купаться и вышли из калитки, как в соседней
даче с высоким забором заскрипели ворота и выползла на улицу черная "волга".
Проехав два метра она остановилась напротив меня и из окна появилась  голова
генерала Чураева. Я отдал честь.
     - Здравствуй,  Маша, - как-будто не замечая меня, сказал генерал. - Так
ты не забыла, сегодня у Люды день рождения.
     - Забыла, Иван Васильевич. Вот этого охламона увидела, - она кивнула на
меня, - и сразу все забыла.
     Теперь он заметил меня.
     - Что-то мне ваше лицо знакомо, товарищ сержант.
     - Так точно, я передавал ваши команды на стартовой площадке.
     - А... Ясно. Так Машенька, вот тебе деньги, -  он  выволок  через  окно
машины  здоровую  пачку  денег,  - купи ей хороший подарок и к семи приходи.
Можешь захватить этого... охламона.
     - Да зачем вы так, Иван Васильевич.
     - Бери, тебе говорю, - рявкнул генерал.
     Пачка очутилась у Маши в руках, а машина рванула и оставив  хвост  пыли
исчезла за поворотом улицы.
     - Что же нам теперь делать? Плакал наш канал. Опять в город надо ехать,
подарки искать. На эти деньги можно только купить алмазы или золото.
     - Поехали в антиквариат, может там чего-нибудь найдем?
     Мы в расстроенных чувствах повернули к вокзалу.
     - Маша, у тебя что-нибудь из одежды гражданское найдется.
     - Найдем. Здесь есть костюм моего мужа.
     - Разве ты замужем?
     - По  документам  да,  а  так  нет.  Грустная  история.  Вышла замуж за
молодого лейтенанта. Уехал он служить в Германию  и  уже  три  года  нет  ни
писем, ни вестей.
     - А пыталась узнать, как он, что с ним?
     - А зачем. Он мне неинтересен.

     Я  считаю,  нам  повезло,  мы  купили  старинный проигрыватель с пачкой
металлических пластинок. Этот сундук мы  приволокли  к  семи  часам  к  даче
Чараева.
     - Машенька, как хорошо что ты появилась.
     Худенькая, высокая девушка с абсолютно синими глазами обнимала Машу.
     - Людочка, познакомься, это Саша.
     - Здравствуйте,- она гибко протянула свою тонкую руку.
     Я аккуратно подержал ее в своей руке.
     - Людочка, мы тебя поздравляем и вот... Саша покажи.
     - Ой,  Машка,  ты чудо в перьях. Всегда что-нибудь притащишь необычное.
Спасибо ребята.
     Она поцеловала Машу в щеку. Я тут же подставил ей свою. Люда засмеялась
и... поцеловала меня. Мы внесли в дом проигрыватель. В доме были гости:  две
девушки  весьма  вульгарного  вида,  три  молодых человека, одетых по моде с
тонкими галстучками. В углу в качалке сидел по-видимому  трезвый  генерал  и
читал газету.
     - Ребята знакомьтесь. Машу вы знаете. А это Саша.
     Меня представляла Люда.
     - Это Вика, это Мира, а это наши джентльмены Владик, Стас и Игорь.
     - Меня  представлять  не  надо,-  поднял  от газеты голову генерал,- мы
знакомы.
     - Когда же, папа, ты успел?
     - Уже год работаем вместе.
     На лицах всех недоумение. Маша улыбается.
     - Кем же тогда вы работаете?- недоумевает Стас.- Вы военный?
     - Он охламон. Так кажется ты его назвала, Машенька?
     - Да Иван Васильевич. Он охламон.
     Маша веселилась от души. Гости ничего не поняли.
     - Что такое охламон?- робко спросила Вика.
     - Это развлекатель гостей,- понес чушь  я,-  приезжает  например  Никита
Сергеевич  или часть правительства и обращаются ко мне: "Саша, развлеки нас.
Надоело заниматься делами. Отдохнуть хотим".
     - Во, во. Подтверждаю,- донесся голос генерала,- Этим он и  занимается.
Пол  дня  им мозги засоряет, а потом они в своих кабинетах такую чушь несут,
что тошно становиться.
     Гости поражены. Особенно Люда.
     - Вы, что действительно с Никитой Сергеевичем встречаетесь?
     - Раз в неделю.
     - Интересно, что у них девочек, выпивки или охоты на кабанов  нет,  что
бы  занять  свое время,- выступил Игорь,-а вот к вам, как вас там, охламону,
приезжают на развлечение.
     - У меня особый статус,  развлечение  на  фоне  иностранных  делегаций.
Например,  не  можете  же  вы  лежать с девочкой в постели и развлекаться, а
вокруг иностранцы  стоят  и  дают  советы.  Неприлично,  правда.  Здесь  все
наоборот,  почему  и удивительно, они развлекаются, а я даю советы. Приличие
соблюдено, все делают одно и тоже.
     Маша фыркнула. Мира глупо хихикнула.
     - Пап, он врет?- обратилась Люда к отцу.
     - К сожалению, в общем понятии все правда.
     Мой рейтинг подпрыгнул выше всех. Девочки весь  вечер  смотрели  мне  в
рот,  а  ребята  после  выпивки  понесли  такую  околесицу,  рассчитанную на
окружающих, о разных  знакомых  и  мне  даже  показалось,  что  все  великие
иностранцы сейчас присутствуют в Москве.

     - Ты разбил сердце Люды,- говорила мне Маша, после этого праздника.
     Мы ложились спать на ее даче.
     - А твое?
     - Мое  давно. Еще когда ты меня лапал под чехлом в танке, помнишь когда
мы бежали от патруля.
     - Фу, как вульгарно. Не лапал, а нежно обнимал. Вот так.
     - Пусти. Я еще не разделась.

     Люда нанесла на следующий день ответный визит.
     - Ребята, махнем на пляж.
     И мы махнули. Люда ни одного своего знакомого не взяла. Она не  верила,
что  я  простой  сержант и успокоилась, когда узнала, что закончил институт.
Так весь день и прогуляли втроем.

     Мы с Васей сидим в комнате начальника  караула  и  что  бы  не  заснуть
рассказываем друг другу всякую всячину.
     - Помнишь  прошлой  зимой,- говорит Вася,- часть нашего полка отправили
на учения в Калужскую область. Прикатили мы в деревеньку, а дома там старые,
черные, как еще стоят  непонятно.  Остановились  у  дома  который  подпирали
бревна,  выскочила  старуха  и  просит: "Ребяты, вы не стреляйте, а то хатка
развалится. Вы подъехали, а у меня полка с посудой свалилась". Мы  успокоили
бабушку и я спросил: "Магазин здесь есть? Можно чего-нибудь купить?" "А, как
же.  Есть,-  отвечает  она.-Вона  стоит  хата,  получше моей, там и магазин.
Только кроме водки, чаю и этих... резинок,  тама  ничего  нет."  "А  что  за
резинки, бабушка?" "Да енти..., что мужики с бабами балуются."
     - Знаешь сколько стоит один наш показательный запуск?
     - Сколько?
     - Это  такие  деньги,  за  которые  мы можем эту деревеньку превратить в
современный  поселок  с  каменной  кладкой,  магазинами,  домами  отдыха   и
больницей.
     - Ого. А мы каждую неделю по поселку в небо выкидываем.
     - Выходит, мы с тобой транжиры.

     Полковник  Кирсанов  прощался  с  нами. Он уходил в округ на повышение.
Рядом с ним стоял новый командир- подполковник Миронов.
     - Я в этой части с самого рождения,- говорил Кирсанов,- учился с  вами,
учил  вас  и  рад  что  вы самая лучшая ракетная часть в Союзе. Берегите это
звание. Мы с вами участвуем в парадах, ни одна часть в  Союзе  не  выпускает
столько  ракет,  сколько выпускаете вы. Мы элита армии. Сейчас я передаю вас
новому командиру - подполковнику Миронову. Сын  крестьянина,  коммунист,  он
прошел  путь  от рядового до слушателя академии. Я думаю, он не уронит честь
нашего полка.
     Выступил подполковник, новый командир части.
     - Я считаю, что решение июньского  пленума  партии  об  усилении  боевой
подготовки  в  нашей армии, является основой нашей дальнейшей работы. Партия
ведет нас вперед, заботится о нас и мы все как один будем  стоять  на  стаже
любимой нашей родины.
     Кирсанов  нахмурился,  а  замполит,  майор Лагутин расцвел, как майский
цветок.
     - Майор   Сергеев,-   раздался   голос   Кирсанова,-   приступайте    к
распределению на работы. А мы с вами, товарищ подполковник, пойдем принимать
дела.
     Они ушли. Сергеев не засунул руки как обычно в штаны. Он держал папку в
руках и начал необычную речь.
     - Какая  разница  между  размером  36  или 8...? Для женщины есть, но в
любом случае она получит какое-нибудь удовольствие. Так  и  для  нас,  смена
командира как изменение размера, но армия получит удовольствие.
     Мы затихли, но Сергеев подошел ко мне и как обычно начал.
     - Сержант  Ковалев,  старший над дежурным расчетом. Сейчас в 18 комнату
на инструктаж. Остальные обслуживающие взвода по рабочим местам.

     В 18 комнате уже один полковник. Деловито роясь в бумагах, он начал.
     - К нам приехала китайская делегация во главе с  любимцем  Мао  Цзедуна,
Лян  Бяо.  Он  профессиональный военный, учился у нас, знает русский хорошо.
Любопытен до чертиков. Будет приставать к вам с вопросами, отвечайте на  все
его требования. Вот вам тексты анекдотов. Сержанты Ковалев и Дубинин выучить
сейчас  же.  Могу  вас похвалить, Ковалев, прошлый раз вы отлично говорили с
Кастро. Так и держите марку.
     Когда мы сдали экзамены по анекдотам, все вышли и  я  остался  один  на
один с полковником.
     - Мы   довольны   вами,   сержант.  Постарайтесь  еще  больше  укрепить
знакомство с Людой.
     - Это трудно, ведь мы с Машей в близких отношениях.
     Полковник задумчиво посмотрел в окно.
     - Мы вас просим войти в доверие к Люсе. Больше ни о чем. Мы  чего-нибудь
придумаем и постараемся помочь.
     - Хорошо. Разрешите идти.
     - Идите.

     Рядом  с  Никитой  Сергеевичем  стоял худенький, как мальчик, военный в
фуражке и без конца вращал головой. Как всегда, Хрущев начал знакомить его с
конца строя и наконец очередь дошла до меня. Хрущев начал улыбаться.
     - А это, Саша. Представляешь, Лян, высшее образование. Технику знает во.
Об остальном я и не  говорю,-  он  мне  подмигнул  как  старому  знакомому.-
Анекдот ты знаешь о военных?
     На эту тему меня не инструктировали, но я смело сказал: "Знаю".
     - Валяй.
     - В  купе  едут  три офицера. Один ест яйцо в крутую, другой всмятку, а
третий сырое. Который из них генерал?
     - Постой, который доварил яйцо до конца.- сразу решил Хрущев.
     - Всмятку,- нежным голосом  говорит  китаец,-  ему  нужен  командирский
голос.
     - Не отгадали. Ответ такой. Генерала по яйцам не узнают.
     Хохот  разразился  дикий.  Особенно  выламывался  Брежнев.  Он плакал и
растирал слезы по искореженному от хохота лицу.  Только  маршал  Малиновский
угрюмо  стоял  в  стороне  и  сверлил  меня  свирепым взглядом. Подполковник
Миронов похихикивал и недоуменно смотрел на окружающих.
     - Ладно. Ты что-то хочешь сказать, Лянь?
     - Да. Да.
     Лянь вдруг нагнулся ко мне и шепотом попросил.
     - Попроси, Хрущева, чтобы я остался с вами и посмотрел запуск ракеты до
конца.
     - Это вы о чем там шепчитесь?- улыбался Никита Сергеевич.
     - Маршал Лянь Бяо оказался другом моего  отца  и  ради  старой  дружбы,
просил  показать  запуск  до  конца  не из бункера, а здесь. Товарищ Хрущев,
разрешите?
     Улыбки сползли с лиц у многих. Я нарушил какое-то табу.
     - Во первых, это опасно. Во-вторых, я здесь не командую.
     - Никита Сергеевич,- умоляюще смотрит на него Лян Бяо.
     Хрущев вдруг решился.
     - Павел Иванович, разреши старому другу отца Саши, посмотреть запуск.
     - Пусть посмотрит, под личную ответственность лейтенанта.
     - Лянь, видишь как все решилось. Саша, по  опекай,  пожалуйста,  своего
старого знакомого.
     - Есть.
     Все удалились в бункер.
     - Спасибо,-  сказал  Лянь,-  а то просился, просился и ни как. Ловко вы
про отца придумали.
     Лянь Бяо вытащил из кармана секундомер и приготовился к командам.
     - К бою,- прокричал лейтенант и мы как ненормальные  бросились  ворочать
этой глыбой металла.
     В  окоп  я чуть не скатился на спину маршалу. Он восторженно выглядывал
из-за бруствера на торчащую вверх ракету.
     В  блиндаже  генерал  Чараев  помутневшим  взглядом  смотрел  на  меня,
раскачиваясь на нарах.
     - Кого там черт принес?
     - Маршала Лянь Бяо.
     - Одно  дерьмо.  Никитка заигрывает со всякой дрянью. Скоро перед любым
паршивым лейтенантишком будет запускать ракеты, лишь бы тот был  иностранец.
Деньги  только  государственные  гробит.  Тьфу,  на  них.  Эй,  капитан, дай
микрофон. Товарищ маршал, установка к бою готова. Есть пуск.
     Я выскакиваю, в окоп и вижу всех пригнувшихся к земле, кроме Лян Бяо.
     - Пуск!- кричу я и схватив за плече маршала придавливаю его к земле.
     Рванул грохот. Плечо маршала рвалось на верх.
     - Отпусти. Мать твою...
     Он неплохо выучил  наши  ругательства.  Ударная  волна  пронеслась  над
окопом  и я отпустил руку. Лян Бяо чуть не вылетел из окопа. Мы выскочили на
верх и  понеслись  к  машине,  что  бы  ее  побыстрей  собрать  и  удрать  в
"неизвестное  направление".  Когда  мы  уезжали, я оглянулся назад. Одинокая
фигура стояла на дымящейся стартовой площадке. Маршал смотрел нам в  след  и
поглядывала на отведенную руку с секундомером.

     Маша встретила меня расстроенная.
     - Саша, у меня большие неприятности. Объявился мой муж.
     - Он приехал?
     - Нет  прислал  телеграмму,  что  через  три  дня  будет  здесь. Ко мне
приезжал офицер из КГБ и сказал, что  муж  выполнял  ответственное  задание,
потому  о  нем не было ни каких вестей. Все это чушь, я не верю этому. Могли
бы сразу мне об этом сообщить, а потом Варькин отец видел  его  с  бабами  в
Германии.  Он  говорит, что мой муженек завел там семью и имеет детей. Саша,
что же делать?
     - Приедет, скажи что подаешь на развод.
     - Мне страшно, Саша.
     Мне  самому  было  неприятно.  И  смутные  подозрения  насчет  операции
"внедрения"  вдруг  вспыхнули с новой силой. А что это за намек полковника о
помощи. Раздался телефонный звонок. Маша взяла трубку.
     - Людка! Да что ты говоришь? Он здесь.  Я  сейчас  спрошу.  Саша,  Люда
достала билеты на Эдиту. Пойдем?
     - Пошли. Нам надо развеяться.
     - Мы идем.

     После  концерта,  мы  приехали  к  Людке в гости. Большая пятикомнатная
квартира, потрясала блеском и чистотой. Люда затащила  нас  в  свою  комнату
вытащила  бутылку  вина и разлила по бокалам. После нескольких бокалов, Машу
развезло и она стала плакать, выбалтывая Люське все, что  с  ней  произошло.
Люда напротив, держалась крепко и безконца успокаивала ее. Мы отвели Машу на
кровать  и она, по всхлипывав, заснула. Пока мы сидели в Людкиной комнате, в
квартире появились люди. Раздался голос самого хозяина, генерала  Чараева  и
нескольких  других.  Людка,  приложив палец к губам вышла к ним в гостинную.
Дверь была чуть-чуть приоткрыта.
     - Этот авантюрист, все в демократию играет,- сказал один голос.
     - А вот моя дочка,- сказал генерал.
     Людка со всеми здоровается, а генерал продолжает.
     - Ну-ка, Людочка, сходи на кухню, сделай нам закусочку.
     Она уходит.
     - Дочка у тебя, вся заневестилась. Пора выдавать, а то беситься будет.
     - Не за кого пока. Ага, вот и  припрятанный  коньячок.  Где-то  у  меня
здесь рюмки?
     - А вот, чем не жених. Молодой офицер. Понравилась девчушка-то?
     - Да. Очень хороша,- раздался знакомый голос.
     - Во.  Прежде  чем  эти молодые придурки из ее круга будут протирать ее
бюстгальтер руками, не лучше отдать сразу в надежные руки.
     - Слушай, Николаевич, не трави душу. Дочь у меня самое больное место.
     - Ладно. Не буду. Так значит, молодой  человек,  встречаетесь  с  нашим
генеральным секретарем чуть ли не через каждый день?
     - Нет.  Стреляем,  обычно,  раз в неделю. У нас только дежурные расчеты
постоянные, а офицеров командир части меняет по графику.
     По-видимому генерал Чараев разлил рюмки и они сделали паузу,  поспешили
выпить коньяк до прихода Люды.
     - А как вам Хрущев? Нравится?- обратился другой голос.
     - Вроде ничего.
     - Ничего.  Да  неужели ты не видишь куда мы катимся. Каждый день ракеты
для показа, боевые ордена направо-налево всякой шушере и черножопым раздает.
В бюджете нет ни копейки. Все раздарил,- разъярился Николаевич.
     - А с армией что сделал подлец. Ее чуть-ли не в половину сократил,  всю
ствольную артиллерию разогнал, флот перезал,- опять сказал другой.
     Видно появилась Людка с подносом. Все разом замолкли.
     - Людочка, иди к себе, мы теперь без тебя справимся.
     - Хорошо, папа, только приберу на кухне.
     Разговор продолжился.
     - Ну  а  дома  для народа, "железный занавес", водородная бомба, космос
наконец, это разве не его заслуга,- возразил знакомый голос.
     - Его, его. Еще бы. Теперь он раздулся от мании величия и держим мир на
грани катастрофы. Чуть что, мы кому надо под нос  водородную  бомбу.  А  там
глядишь,  и вскоре весь земной шарик профукаем. Как врежем по Америке, а она
по нам в ответ и можно переходить в век к неандертальцам.
     - Если выживем конечно,- добавил Николаевич.
     В комнату вошла Людка и звук голосов поубавился. Она  прижала  палец  к
губам и прикрыла двери.
     - Кто там?- шепнул я.
     - Как  обычно,  собираются  у папы его знакомые и болтают невесть знает
что.
     - А кто там такой молодой? Самого молодого, ты знаешь?
     - Не Знаю. Какой-то лейтенантик новый. Я его раньше не видела.  Смотри,
что я стащила, там в буфете "Спотыкач" для мамы.
     - Людка, ты сошла с ума.
     - А... Черт с ним.
     Она  разлила  бокалы и мы начали пить, опять без закуси. Людка пересела
ко мне на колени и потерлась своими пухлыми губами о мои. Я начал  плыть  от
вина и от Людкиного тела. Бутылку вроде я допил, а что было потом не помню.

     Утром  по-привычке  я  проснулся рано. Мы спали на кровати втроем. Я по
центру, Маша и Люська по бокам. Кто же снял с меня штаны и рубаху?

     Сегодня плохой день. Идет мелкий дождь. Хрущев куда-то уехал, но запуск
нам не отменяют. В 18 комнате обычный инструктаж.
     - Прибыли индонезийцы. Учить вам сегодня ни  чего  не  надо.  Если  что
гости спросят, отвечайте. Но это навряд ли это будет. Все, идите.
     Даже меня не оставляют для дополнений. Мы уходим.

     ЧП  началось  за  два  часа  до  пуска. Ракет на базе не оказалось и на
узловую  станцию  прислали  вагоны  с   шестью   ракетами.   Майор   Сергеев
распорядился  грузиться  на  узловой.  Мы прямо на гусеницах поперлись через
рельсы и подошли к вагону, а кран подойти не мог. Пришлось вагон  установкой
толкать  до  переезда,  где  кран  попытались задомкратить и вытащить первую
ракету на направляющую. На  переезде  были  деревянные  доски.  При  подъеме
ракеты,  доска  под  домкратом  не  выдержала и кран мотнуло в лево так, что
ракета сначала далеко отлетела, потом набросилась на стрелу крана.  Траверса
опрокинулась  и  ракета соскользнула на рельсы. Мы ахнули. Корпус ракеты был
помят у второй ступени. Мой лейтенант  схватился  за  голову  и  бросился  к
рации.

     Приехал на газике подполковник Миронов.
     - Какого черта сидите? Грузите ракету на установку.
     - По  инструкции,  нужно заактировать аварию и сменить ракету,- доложил
я.
     - Умник нашелся. Думаешь  образование  высшее,  так  остальные  идиоты.
Транспортировщики,   какого   хрена   сидите.   Марш  на  кран,  закрепляйте
траверсу...  Полился  отличный  русский  мат.  Помятую  ракету   сунули   на
направляющую ствола.
     По-прежнему  лил  мелкий-мелкий  дождь. Нас представил делегации маршал
Корилов и все присутствующие потом быстро убрались в бункер.
     - К бою, - скомандовал лейтенант.
     Я подбежал к насосу, включил подъем ствола и только ствол оторвался  на
30  градусов,  как глухой удар разорвал гидравлическую систему. Из лопнувшей
трубы ударил фонтан масла. Я быстро отключил двигатель.
     - Что произошло?- подбежал испуганный лейтенант.
     Я показал на трубу.
     - Что же теперь делать?
     - Доложить по команде.
     Лейтенант побежал в окоп. Через две минуты  он  вернулся  к  нам  белее
смерти.
     - Маршал сказал, если через пять минут ракета не встанет на позицию, он
всех отдаст под трибунал.
     - Ну  если  так,  давайте,  что-нибудь  делать.  Механик, доставай свой
бардачек. Вася, перекуси проволоку у чехла обогрева,  давай  ее  сюда.  Так.
Ага. Вот. Режьте шланг вдоль.
     - Зараза. Здесь такая мелкая сетка.
     - Надевайте  ее  на  трубу.  Вася  закручивай  проволокой. Кажется все.
Молите бога, что бы все вышло.
     Я опять включаю двигатель. Масло свищет  из  под  затычки  и  течет  по
броне,  но  ствол медленно поднимается и вскоре все вздохнули с облегчением.
Ракета встала в нужное положение.
     - Механик, вытащи огнетушитель. Все в укрытие.
     Мы бросились в окоп. Обычный Чараевский доклад и вот  команда  -"Пуск".
Ракета  пошла хорошо и мы уже хотели бежать и гасить установку, где выгорало
масло, как вдруг в небе раздался грохот. Мы подняли  голову  и  онемели.  Из
огненного  шара  в  западное направление от Москвы вылетела первая ступень и
пошла..., пошла..., разбрасывая после себя горящие куски и гудящее пламя.
     - Ложись!- ору я.
     Где-то недалеко шмякнулся осколок.
     - К машине,- теперь подает команду лейтенант.
     На ходу вскрываем огнетушитель и, подбежав к установке, гасим на  броне
пламя.  Со  страхом  включаю  двигатель возвращения ствола и чувствую, что в
системе масла нет  и  направляющая  падает.  Глухой  удар.  Стойки  смялись,
поддерживающие  конструкции  превратились  в лепешку. Механик мечется, он не
может влезть в свой люк.
     - Лезь через командирский люк,- кричит лейтенант.
     Наконец дизель завелся и мы удираем за  исчезнувшей  половиной  ракеты.
Сегодня очень неудачный день.

     Была  комиссия, расследовавшая причины аварии. Ракета попала в огород к
леснику недалеко от Наро-Фоминска. Выбиты только стекла, попорчен  урожай  и
погибла  курица. Слава богу, что сработали ступени предохранения и взрыва не
произошло. В гидравлической системе самой установки выявили заводской  брак.
Обнаружена раковина в трубе.
     Прибыли следователи. Меня особенно донимал молодой капитан-следователь,
который уж очень хотел найти врагов внутри части.
     - Так тебе командир приказал нарушить инструкцию?
     - За  погрузку  ракеты  я  не  отвечаю. Есть старший по званию с него и
спрос.
     - Я не об этом. Я о другом. Ты  считаешь,  командир  умышленно  нарушил
инструкцию?
     - Я  сообщил  подполковнику,  что нужно делать по инструкции. Остальные
решения принимает командир.
     - Ты что все время Ваньку крутишь. Командир виноват или нет, отвечай?
     - Действия командира подчиненными не обсуждаются.
     - Действительно ты идиот, незря тебя обозвал так  подполковник.  Катись
отсюда пока цел.
     Нашему  подполковнику  попало, но по его придиркам ко мне, я понял, что
во всех его неудачах он обвиняет меня.

     Мама Маши испуганно смотрит на меня.
     - Уходил бы ты, Саша. К Машеньке  муж  приехал.  Пусть  разберутся,  ты
приходи потом.
     Я  позвонил Людке и на мое удивление она оказалась дома. Через двадцать
минут, она на такси приехала на Хорошевку. Мы прогуляли с ней весь  день  по
Москве.  Людка,  как  бездонная  бочка,  вытаскивала деньги из сумки и везде
платила за  меня.  Потом  вечером,  я  опять  очутился  в  ее  пятикомнатной
квартире.  Только  мы  разделись  и  легли  в  постель, как в квартире опять
разнеслись голоса.
     - Люда, ты где?- раздался голос отца.
     Людка сползла с меня накинув халатик и вышла к гостям.
     - Людочка, ты извини, что мы тебя дернули, но посмотри  не  оставила  ли
домработница  там  чего-нибудь  съестного  на  кухне, мы с друзьями с голоду
умираем.
     - Хорошо, папа.
     - Если мы его сейчас не остановим,- раздался через некоторое  мгновение
уже  знакомый  голос Николаевича, - то Караибский бассейн будет вспышкой для
большого пожара. Этот авантюрист уже что-то задумал.
     - Как его остановить?- спросил кто-то из гостей.
     - Либо снять, либо прикончить.
     И вдруг наступила тишина. Но Николаевич вошел в раж.
     - Чего удивляться- прикончить. Ради жизни на земле.
     - Кто же это сделает? Не вы ли, генерал?- не унимался тот же голос.
     - Хотя бы я, если бы была возможность.
     - Не будь придурком, Николаевич. Это надо  делать  явно  другому.  Надо
использовать этого лейтенантика. Кстати, где он?
     - У  них  там  сейчас запарка после ЧП с запуском ракеты. Его послали в
Тагил принимать новую установку,- сказал Чараев.
     И вдруг меня осенило. Это же говорят о лейтенанте Федорове.
     - А что будет с ним потом?- не унимался настырный голос.
     - Сюда в Москву, сейчас прибывает один  мой  знакомый  человек.  Я  его
хорошо знаю, так вот, он уберет лейтенанта после исполнения акции,- раздался
голос Чараева.
     - Вы только уж там поакуратней, пожалуйста,- прохрипел какой-то бас.
     - А вот и Людочка. Положи поднос сюда. Спасибо, девочка. Иди досыпай.
     В  комнату  вошла  Люда,  у  двери  скинула халатик и прыгнула ко мне в
кровать. Голоса исчезли.
     - Невезенье какое-то,- шепотом начала она,- как только я  оказываюсь  с
тобой,  обязательно  у  папы  гости  и  бесконечные разговоры о политике. Но
теперь они сюда не сунуться.
     Действительно, нас никто не тревожил до утра. Но когда, часов  в  шесть
до  выходной  двери мы с Людой пробирались на цыпочках, сзади раздался голос
генерала.
     - А ну-ка постойте, молодой человек. Да это  знакомая  личность.  Машкин
охламон.  Вот  с  кем  моя  дочка  крутит  по ночам хвост. Люда, марш в свою
комнату.
     - Папа, я не пойду. Я уже взрослая и сама выбираю себе друзей.
     - А ну, марш, тебе сказал,- генерал покраснел от ярости.
     Она метнулась в свою комнату.
     - Значит так...
     Чараев заходил по коридору. Гнев его стал испарятся.
     - Ты, со вчерашнего вечера здесь?
     - Да.
     - Все слышал?
     - Почти все.
     - Ну если слышал, то должен молчать.  Уразумел?  Если  бы  не  Людка...
Генерал успокоился совсем.
     - Почему Машу бросил?
     - К ней приехал муж.
     - Что?-  генерал  как  споткнулся  на  месте.- Синицин приехал? Вот это
новость. Люда, выйди сюда.
     Появилась заплаканная Люда.
     - Проводи своего охламона до двери.
     Чараев пошел быстрым шагом в свой кабинет.

     В части меня начал донимать майор Лагутин.
     - Сержант Ковалев, из-за вас показатели части падают.
     - Разве я чего-нибудь нарушил, товарищ майор?
     - В нашей образцовой части идет повальный  прием  в  партию.  Мы  взяли
обязательство,  что  весь командирский состав, включая и младший должны быть
коммунистами. Я готов  дать  вам  свое  поручительство,  другое  даст  майор
Сергеев.
     - Простите,  товарищ майор. Как можно брать обязательство, не спрашивая
живых людей?
     - Вы находитесь в армии, товарищ  сержант,  где  существуют  свои  нормы
поведения. Не коммунист, не должен быть командиром.
     - Могу  я  признаться  вам,  товарищ майор? Я еще не готов в партию, за
мной столько грехов, что мне стыдно быть коммунистом.
     - Все грешны. Идеальных  нет.  Вот  тебе  лист  бумаги.  Садись  и  пиши
заявление. Я выйду по делам, через двадцать минут что бы все было в порядке.
     Я  заявление  не написал и он держал меня в кабинете 4 часа не выпустив
даже на обед.
     - Что  же,  придется  с  вами  говорить  по  другому.  Вы  у  меня   еще
наплачетесь, сержант Ковалев. Вон от сюда.

     На следующий день вместо майора Сергеева подполковник Миронов сам делал
утреннюю разводку части. Он подошел к сержанту Дубинину.
     - Товарищ  сержант,  вы  сегодня  являетесь старшим в дежурном расчете.
Вместо сержанта Ковалева, пойдет младший сержант  Александров.  Сам  сержант
Ковалев, пусть готовиться сегодня идти дежурным по кухне. Дежурному расчету,
выйти  из  строя  и  через  двадцать минут зайти на инструктаж в 18 комнату.
Обслуживающим взводам приступить к своим обязанностям.

     Меня разбудил, Вася Дубинин.
     - Сашка, что было. Никита разошелся, психанул.
     - Погоди, погоди. Давай по порядку.
     - Построились мы как надо.
     - А кто был офицером?
     - Да, вонючка Козлов. Ты послушай что  было.  Построились  мы.  Подходит
Никита и стазу: "А это кто?"-на Алесандрова глядит. Миронов говорит, что мол
замена  сержанта  Ковалева.  "А  где же сам сержант?". "Готовиться в наряд"-
отвечает наш идиот. "А вы другого в наряд  поставить  не  могли?"-спрашивает
Хрущ.  Миронов  забормотал  что-то, что мол нужна свежая смена, новые кадры.
"Наверно  нам  нужны  еще  свежие  командирские  кадры"-   ответил   Никита.
Развернулся  и ко всем "Пошли в бункер". Мы отстрелялись и умотались, как на
похоронах.
     - А где сейчас Миронов?
     - Валидол в  кабинете  пьет.  Замполита  чуть  чернильным  прибором  не
прибил.

     Я  заступил  дежурным по кухне и началась нервотрепка. Штаб спускает на
завтрак 700 порций,  приходит  850  человек.  Где  достать  нехватающие  150
неизвестно. Тащу старшин с постелей и начинаю из кладовых загружать дежурные
поварские баки. Завтрак прошел с запозданием. Я получил выговор.
     К  обеду  выяснилось,  что  штаб  заказал  920  порций,  но 120 человек
отправили в Москву на ремонт Ярославских казарм  и  у  меня  теперь  избыток
порций.
     Пока  я  ломал  голову,  в  столовой  появился  молоденький лейтенант с
медицинскими петлицами на погонах.
     - Дежурный, подойдите сюда.
     Я подошел и доложил.
     - Дежурный по кухне сержант Ковалев.
     - Я теперь ваш новый военврач. Прибыл на проверку пищи.
     Мы идем ко мне в маленькую комнатушку и я даю знак поварам, что бы  они
тащили  туда  на пробу пищу. Лейтенант снимает фуражку, плотно усаживается и
сжирает по двойной порции первого и второго И  куда  в  него  такого  тощего
только вместилось? Он отдувается. Встает.
     - Обед хороший, давайте книгу я распишусь.
     Витиеватая подпись появляется на странице за сегодняшнее число.
     - А теперь пойдемте со мной сержант, поможете мне.
     Мы  выходим в столовую и лейтенант достает из кармана две большие пачки
красного порошка.
     - Вот возьмите, вы пойдете по  левому  ряду  столов,  я  по  правому  и
подсыпайте порошок в красный перец.
     - Это зачем, товарищ лейтенант?
     - По  инструкции,  я должен делать это раз в месяц. Это порошок, что бы
солдаты не бесились по бабам.
     - Да мы же все будем импотентами?
     - Не говорите глупости, сержант, раз не знаете. Это безвредный  порошок,
его действие не вызывает серьезных последствий.
     - Интересно,  что  же  нам  еще  могут  или  должны  всадить  медики по
инструкции.
     Лейтенант наелся, он благодушен и разговорчив.
     - Еще, по инструкции, в начале военных действий, я  должен  добавить  в
пищу другой порошок, что бы солдаты и офицеры могли с доблестью воевать.
     - Наркотик, что-ли?
     - Нет,  препарат "Л". Давайте, сержант, действуйте рассыпайте порошок, а
то скоро придут солдаты, не дай бог они увидят.

     Маша легла в больницу. У нее на нервной почве началась дикая чесотка  и
она занесла себе какую-то заразу.
     - Ты  зайди к ней,- попросила ее мать.- Господи, жила девочка нормально.
Счастье уже рядом было, пришел этот изверг и все пошло насмарку.
     - Где она лежит?
     - А кто это спрашивает?- сзади матери стоял здоровяк  в  форме  капитана
десантных войск.- Так это ты, без меня ее натягивал?
     - А  я  с такой скотиной, за одним столом водку не жрал и таких друзей у
меня на "ты", нет.
     Я повернулся и пошел по лестнице.
     - Стой, гаденыш.
     - Иди ты, в...
     Он за мной не побежал, хотя  я  немножко  струхнул.  Такой  амбал  меня
просто измолотил бы.

     Маша была бледна и еще больше похудела.
     - Саша, все кончилось. Он просто меня растоптал.
     - Почему ты не ушла от него?
     - Не  знаю.  Сначала  сопротивлялась,  а  потом... Он три дня по восемь
часов мучил меня. Откуда у него только такая  звериная  сила.  На  четвертый
день я была как выжатый лимон. И вдруг, я поняла, я никуда от него не уйду.
     - Но почему?
     - Не обижайся. Он сильнее тебя. Он настоящий мужик.
     - Что было потом?
     - Все доводил. Грозил, если не скажу кто любовник, то убьет.
     - И ты сказала?
     - Да.  Он про тебя все знает. Потом он меня часто бил, тут у меня стало
чесаться тело, а вскоре я очутилась здесь.
     - Значит между нами все кончилось?
     - Да, Сашенька. Ты уходи, он скоро придет. Тебя изуродует. Людке скажи,
что бы тебя берегла. Прощай.

     Людка открыла мне дверь и тут же схватила за руку.
     - Папа тебя ждет. Уже два часа сидит.
     В гостинной с  рюмкой  любимого  коньяка  сидел  в  генеральской  форме
Чараев.
     - А, Льдкин охламон. Теперь так тебя можно называть?
     - Папа...
     - Молчу,  дочка.  Молчу.  Не  могла  бы  ты  погулять  где-нибудь минут
двадцать, у нас здесь будет мужской разговор.
     Людка махнула рукой и вышла на лестницу.
     - Я уже собрал кое - что о тебе, сержант,  и  имею  весьма  определенное
мнение.  Да,  умен,  боек, обворожителен, но ты не для нас. У нас свой клан,
свой круг и свои друзья из верхних эшелонов власти. А ты  с  низов,  этим  и
опасен. Люда должна быть с другим.
     - Может быть я опасен потому, что кое-что знаю.
     - Нет.  Если  бы провинился человек нашего круга, его прихлопнули бы как
простого смертного. Но я хочу сделать отклонение из общих правил  и  имею  к
тебе предложение. Хочешь жениться на Люське, выполни одно поручение.
     - А  если бы его выполнил лейтенант Федоров, он бы тоже женился на Люсе?
Ловко вы торгуете своей дочерью.
     Генерал подпрыгнул на месте.
     - Ты даже это знаешь?
     - Я догадываюсь и больше. Вы же сами сказали, что я умен.
     - И что же ты можешь сказать еще?
     - Кто выполнит ваше поручение,  тот  покойник.  Ваши  старперы  помогут
удрать  исполнителю  вашего  поручения на газике, а там ваш капитан воздушно
десантных войск разделает его под орех.
     Мы  оба  не  раскрывали  смысл  "поручения".  Генерал  выпил  коньяк  и
задумался. Потом спохватился и сказал.
     - Хочешь выпить. На,- он налил мне и себе пол стакана и мы выпили.- Так
когда ты демобилизуешься?
     - Осенью, этого года.
     - Тяжеленькая  будет  осень в этом году. В этом году должна быть война.
Никита повез ракеты на Кубу.
     Он ждал моей реакции. Я молчал.
     - Ну хорошо. Женись на Людке. Ты неправ, я дочерью не торгую.  Кого  она
полюбит,  за  того и выйдет. Но вот мое условие. В Москве с женой ты жить не
будешь. Поезжайте в свой Ленинград и устраивайтесь там. Помогать буду,  пока
буду жив.
     - Мы сыграем свадьбу в эту тяжелую осень?
     Генерал вдруг разъярился
     - Пошел вон, сопляк. Войну мы остановим любым путем... Без тебя...

     Распределение на работы проводит сам майор Сергеев. Лицо его расплылось
от улыбки. Руки в карманах и он опять играет яйцами. -В какой руке?
     - В левой,- поспешно кричит лейтенант Федоров..
     - Подсмотрел, перемешаем. А вы, что скажите вы, товарищ сержант?
     - Оба в левой.
     - Вот и не отгадал. Сегодня назначаетесь старшим в дежурный расчет.
     - Есть.
     - Через 20 минут в 18 комнату на инструктаж. Выводите людей.
     - Есть.  Дежурный  расчет,  из  строя,  два  шага  вперед, шагом -марш.
Сомкнись. На пра-во. Шагом -марш.
     Опять два полковника начиняют нас информацией.
     - Сегодня у нас египетская делегация  во  главе  с  президентом  Египта
Насером.   Русского   юмора   совсем  не  понимают.  Расскажите  им  анекдот
примитивный, вот текст. В остальном вы уже знаете как себя держать.  Если  в
чем затрудняетесь, сделайте вот так пальцами и к вам придут на помощь.
     Быстро заучиваем анекдоты и рассказываем их офицерам.
     - Сержант Ковалев, останьтесь. Остальные свободны.
     - Какие у вас новости?- начал один из полковников.
     - Но я не собирался быть вашим осведомителем.
     - А  мы интересуемся не содержание ваших разговоров с домодчатцами семьи
генерала или его гостями, а интересует нас, когда вы женитесь на Люсе.
     Я немного растерялся.
     - Этой осенью.
     - Спасибо. Это нам и хотелось знать. Можете идти, товарищ сержант.

     В наш  расчет  поставили  офицером,  лейтенанта  Федорова.  Он  сегодня
неузнаваем.  Мешки под глазами, нездоровый блеск их создает впечатление, что
лейтенант всю ночь не спал и только-что отпивался кофе.
     - Вам не плохо, товарищ лейтенант?- спрашиваю я.
     - Нет, нет. Не обращайте внимания.
     Он в комбинезоне так же как и мы. Затрещала радиостанция.
     - Все в машину,- кричит лейтенант.
     Мы прыгаем в люки. Последним влетает туловище лейтенанта. И тот-час  же
мы слышим удар металла о металл.
     - Что это?- подпрыгивает Вася.
     - Ребята, я в туалет, по быстрому,- стараюсь отвлечь ребят.
     Выскакиваю наружу и прошу лейтенанта.
     - Товарищ лейтенант, можно вас на минутку.
     Он  уже  все понял. На негнущихся ногах вылез из машины и пошел за мной
за кусты.
     - Отдайте пистолет, лейтенант.
     Я протягиваю ладонь.
     - О чем ты говоришь?
     - Не дурите, я все знаю. Сейчас у вас нет выхода.
     - Ты из КГБ?
     Я молчу.  Трясущаяся  рука  лейтенанта  достает  маленький  бельгийский
браунинг  и  кладет  на  мою  ладонь.  Я  покрутил  его и выбросил в зеленые
заросли.
     - Пошли. Нас ждут.
     Мы вышли из-за кустов. Любопытные рожи ребят смотрели нас из люков.
     - Заводи, поехали...

     - Боже, кого мы видим? Саша, своей собственной персоной,-  Хрущев  обнял
меня как старого знакомого.
     Вокруг   по-прежнему   большая  свита.  Черные,  носатые  лица  арабов,
перемешались с европейской белизной.
     - Знаешь, это кто?- говорит Хрущев Насеру.- Самый оригинальный  солдат,
полный народной мудрости и ума. Саша, отмочи что-нибудь.
     Заранее раздвигаются губы у Брежнева и вот-вот он готов рассмеяться над
очередной моей глупостью.
     - Значит  так.  Похвастались друг перед другом три президента, русский,
американский и французский, что каждый сумеет накормить кошку  горчицей.  "Я
это  делаю  так,  только  хитростью"- говорит француз. Запихнул он горчицу в
сардельку и дал голодной кошке, та ее проглотила даже не успев распробовать.
"Ну, у меня уж совсем просто,- сказал  американец,-  все  с  позиции  силы".
Связал  он  кошке лапы, раздвинул вилкой рот и стал вдавливать горчицу через
вилку в пасть. "А у меня все кошки добровольно горчицу жрут-говорит  русский
президент".  Все.  "Как-так?". "Очень просто, беру горчицу, намазываю ей под
хвостом. Смотрите. Она орет, но все слизывает".
     Опять начинается умопомешательство, все дико хохочут.
     - Говоришь, сама жрет,- Хрущев смеется до слез.
     Арабы после перевода, криво посмеиваются.
     Насер после того как все кончили смеяться, чуть презрительно задает мне
вопрос. Переводчик переводит.
     - Вы, конечно коммунист?
     - Нет.
     Пришла очередь удивляться Насеру.
     - Разве в элитных частях, не все партийные?
     - Нет. Но справа и слева от меня коммунисты  и  я  всегда  чувствую  их
плечо.
     - Вот  видите,  господин  Насер,-  ухмыляется  Никита Сергеевич,- У нас
каждый простой человек чувствует себя коммунистом.  Народ  и  партия  едины.
Сейчас мы покажем вам запуск ракеты, пошли в бункер.
     Все отходят, Хрущев задерживается.
     - Соврал, что не коммунист?
     - Нет, правда.
     - Ну и дела.
     Он как колобок покатился за делегацией.

     Лейтенант совсем завял. Я толкнул Васю в плечо.
     - В случае чего подстрахуй его. Волоки в окоп и обратно.
     Он кивнул головой.
     - К бою,- еле-еле пропищал лейтенант.
     Мы быстро справились с работой и я скатился в окоп.
     В  блиндаже  абсолютно  трезвый  генерал  Чараев, с тревогой смотрел на
меня.
     - Там на верху все в порядке?
     - Да. Установка к пуску готова.
     - Значит все... Слушай...- он замялся,- я сейчас  задержу  пуск  ракеты.
Сбегай  по  окопам  туда в лощину, там за кустами стоит газик. Скажи шоферу,
что бы он уезжал, не ждал меня. Давай быстрей.
     - Есть.
     Я побежал к указанному месту. За рулем сидел военный в комбинезоне.
     - Товарищ...
     Я обомлел. За рулем сидел капитан Синицин и зло смотрел на меня.
     - Генерал просил передать, что бы вы его не ждали.
     - Говно, ваш генерал и ты говно тоже.
     Газик рванул на дорогу и исчез в леске. Я побежал обратно к блиндажу не
замечая ничего по пути.  Только  бы  успеть.  Генерал  сидел  сгорбившись  у
микрофона.
     - Товарищ  маршал,  неисправность  устранена.  Установка  к бою готова.
Есть, пуск.
     Я выскочил в окоп и увидел странную картину. Лейтенант сидел на  земле,
прислонившись  к  стенке  окопа, абсолютно безучастный ко всему. Вася держал
два пальца на кнопках пульта.
     - Пуск!- крикнул я.
     Тотчас же Васины пальцы сжали кнопки. Раздался грохот. Ракета пошла.
     - К машине,- опять кричу я.
     Мы  с  Васей  хватаем  лейтенанта  и  несемся  к  дымящейся  установке.
Заталкиваем его в люк машины и начинаем поднимать домкраты и опускать ствол.
     Когда  приехали  на  место  базирования, лейтенант выбрался из машины и
ушел от нас покачиваясь по  шоссе  в  сторону  части.  Через  десять  минут,
старшина на газике подвез бидоны с краской.
     - Литер, пьяный что ли. Идет навстречу машине, шатается. Вот фуражку на
дороге потерял. Передайте ему, когда придет.
     Но  лейтенант  не пришел и мы двинулись обратно на место пуска заливать
все краской.

     Генерал встретил меня, как родного.
     - Привет, жених. Сейчас матери тебя покажем. Людка, где ты? Веди своего
охламона.
     Толстая матрона сидела в кресле и критически рассматривала меня.
     - Как, он разве солдат?
     Ей чуть не сделалось худо.
     - Не солдат. Посмотри, мать, он уже сержант.
     - Хрен редьки не слаще. Как же мое золотце будет жить с таким...
     - Живут же. Вспомни, ты сама от куда?
     - Мама, Саша имеет высшее образование. У него есть специальность.
     Это уже приободрило матрону.
     - Господи, столько женихов крутилось и все из каких  хороших  домов,  а
она выбрала... солдата.
     - Мать, это не простой солдат. Это умный солдат.
     - Ну раз вы так считаете, давайте пить чай.
     Мы  с Люськой быстро расправились с церемонией представления и удрали в
Хлебниково, благо все в городе и дача пуста.

     Третью  неделю  нет  показательных  запусков.  Газеты  тревожно  начали
говорить о Кубе. Меня загнали дежурным по части.
     Под утро поступил сигнал тревоги. Не простой, а боевой.
     - Тревога. Боевая тревога,- выла казарма и начался жуткий бедлам.
     - Посыльные,- орал я,-где посыльные? Все срочно за командирами. Встреча
в районе  сбора  части.  Вася,  Дубинин,  мать твою. Вася, иди первым, ломай
машинами заборы, не создавай пробки на дорогах. Это война.
     Выла сирена уже по городку. Я организовывал вывоз знамени, давал пинков
отстающим салагам и вскоре казарма опустела. За окнами выла техника и где-то
с грохотом рушились заборы. Первым  прибежал  старшина  части.  Я  сдал  ему
имущество и бросился вниз к стоящему наготове газику.

     На  месте  сбора  был  хаос.  Пока  командиры не прибыли, я организовал
проходы для выезда техники и приказал  нарубить  деревьев  и  кустов,  чтобы
накрыть ими машины. Гул пошел по лесу, но через пол часа место сбора было не
узнать.  Стали прибывать встревоженные офицеры. Приехал подполковник Миронов
и тут же умчался в штаб дивизии.  Мы  томились  в  неизвестности  три  часа.
Прибыла  кухня  и  тут  возник  знакомый лейтенант медик. Увидев меня он как
старому знакомому кивнул и подошел ко мне.
     - Не знаю что делать, по инструкции я должен в еду высыпать препарат "Л"
на случай войны. Никто ничего не сообщает и я не знаю как быть.
     - Все надо делать в соответствии с инструкцией,- строго сказал я.
     - Вы так думаете?
     Я кивнул головой. Лейтенант покачал головой, потом бросился к  походной
кухне  и  что-то  зашептал  на  ухо  повару.  Тот кивнул головой и лейтенант
высыпал из пакета порошок в бак с кашей.
     Я решил это дерьмо не есть.

     Вскоре на стоянку прибыло несколько машин. Всю часть выстроили в  поле.
Показался полковник Кирсанов.
     - Солдаты  и  офицеры,  сержанты  и  старшины!-  начал он.- Сегодня все
американские войска и их союзники приведены в состояние  боевой  готовности.
Американский  флот  окружил  Кубу  и  создал  полную блокаду свободолюбивого
острова. В любую минуту может начаться страшная атомная война. Вы ракетчики,
краса  и  гордость  нашей  родины  должны  первыми  дать  отпор  ненавистным
империалистам.  Сейчас  по приказу командующего вы выступите в поселок А...,
где погрузитесь  в  эшелоны  и  двинетесь  в  Германию  на  поддержку  наших
передовых  частей.  Порядок  следования и маршрут движения доложит начальник
штаба, майор Сергеев.
     Вышел майор Сергеев.
     - Наша часть является наипервейшей целью для противника, поэтому охрана
части возложена на вспомогательные войска. Огневики, по взводно  выйдут  под
охраной  зенитных  установок,  бронетранспортеров  пехоты  и  взвода танков,
которые разделятся. Часть пойдут впереди и часть сзади колонны. Первыми идут
топопривязчики   и   связисты,   прикрытие   обеспечивают   вычислители    и
транспортировщики.  Сейчас,  как  только  подойдут охранные части и машины с
боеприпасами, тронемся в путь. Дежурным  по  эшелону,  остается  сегодняшний
дежурный по части, сержант Ковалев. По машинам.
     Мы  разбежались.  И  тут  я  увидел  газик  генерала  Чараева. Он стоял
недалеко от моей установки. Сам генерал в открытое окно с укоризной  смотрел
на  меня. Я все понял, генерал,- мысленно и взглядом ответил я ему. Прибежал
Вася.
     - Саша, лейтенант Федоров не пришел.
     - Что говорит посыльный?
     - Дома его нет со вчерашнего дня.
     - Черт. Поведешь взвод за него.
     По должности, мы сержанты являемся  заместителями  командиров  взводов.
Поэтому  офицеры  так  часто  гоняют нас начальниками караулов, дежурными по
части и столовой.
     Вася побежал к своей машине. Вот и приехали охранные части:  зенитчики,
танкисты и пехота. Колонна двинулась в поселок А...

     Мы  погрузились  в эшелон и я принялся как дежурный по эшелону наводить
порядки. Подошел паровоз и подцепил состав. И вдруг что-то  сломалось  среди
солдат  и  офицеров.  Все стали галдеть и размахивать руками. Подлетел газик
начальника штаба, все столпились около него.
     - Сколько? Четыре часа,- услышал я выкрики.
     Здесь-то и началось. Вопль о четырех часах и что скоро  все  равно  все
подохнем  под  ядерным  взрывом, пронзил эшелон. Солдаты и офицеры сорвались
как безумные и понеслись в поселок А... Я с трудом удержал  двух  дневальных
которые чуть не бросились за ними.
     - Назад, перестреляю как собак,- орал я на них.
     В  поселке  зазвенели окна, послышались вопли женщин, где-то закрутился
дым. Эшелон был пуст,  в  теплушках  небрежно  валялись  автоматы,  цинки  с
патронами, гранатометы, ящики с гранатами, не считая бесчисленного имущества
и  продовольствия.  Хлопали  от  ветра  плохо закрытые брезентом установки и
машины.. Я расставил по концам эшелона  вооруженных  дневальных  и  приказал
открывать огонь по всяким гражданским или неизвестным военным, которые
     приблизятся к составу.
     Вой  в поселке продолжался. Где-то кто-то кричал, что-то там ломали. Из
поселка вышла фигура и двинулась к составу. Господи, это Вася. Вася Дубинин,
но в каком виде. Рукав плеча порван, щека оцарапана, рука кровоточит.
     - Что произошло, Вася?
     - Саша, все сошли с ума. Они уверены, что они не жильцы на этом свете  и
устроили  на  прощание настоящий погром в поселке. Представляешь какой ужас.
Насилуют всех женщин:  старух,  молодых,  малолеток.  Грабят  магазины,  все
перепились, дерутся с парнями и жгут их дома.
     - У тебя кровь. Отчего?
     - Я  пытался вмешаться, разогнать, но меня отдубасили и свои, и местные.
Саша, дай мне автомат, я пойду шугану эту сволочь.
     - Нет. Оружия не дам.
     Вдруг раздалась автоматная очередь. Дневальный, стоящий в конце эшелона
стрелял  по  близ  лежащему  срубу.  Я  помчался  туда.  Пьяный   мужичонка,
валявшийся у сруба сразу отрезвел.
     - Ребяты, думал хаза. Не туды зашел. Отпусти родной.
     Я  дал ему пару пинков и пошел к середине состава. Вася сидел на ящике,
склонив голову и плакал.
     - Они же звери. Понимаешь, звери. А это офицерье, не  лучше.  Замполит,
засранец,  первым  взломал дверь радио магазина и утащил от туда приемник. А
командир взвода связи изнасиловал женщину в присутствии ее детей.
     - Успокойся, Вася. Я не знаю, чем тебя утешить, но то что произошло это
кошмар.
     Опять послышалась стрельба, но уже со стороны  паровоза.  Несусь  туда.
Какие-то  мужики  пытались пройти к эшелону, но их отогнал дневальный. Я ему
помог, выпустив целый диск в проклятое, уходящее солнце.
     Вася все сидит, но уже не плачет, он просто пустым взглядом смотрит  на
вопящий  поселок.  Вернулись еще несколько солдат и два офицера. Многие были
избиты,  кое  у  кого  виднелись  пятна  крови.  Лейтенант  третьего  взвода
облокотился на теплушку и все повторял: "Не может быть. Мы же коммунисты. Мы
же  элитная  часть".  Солдаты  свалились  у колес состава и тупо смотрели на
испоганенный своими же поселок.
     Откуда-то взялся лейтенант-медик. Глаза его  были  выпучены  и  сам  он
трясся.
     - Это я виноват. Я им сыпанул эту гадость в кашу. Теперь они и бесятся
     - Успокойтесь, лейтенант, виновата война.
     - Но я же все делал по инструкции.
     Лейтенант заплакал и как ребенок крутил руками глаза.

     Через  четыре  часа  вернулись все. Даже порезанные и побитые, пьяные и
трезвые. Большинство волокли вещи, бутылки с водкой или вином и продукты.  А
еще  через  пол  часа,  война кончилась. Объявили, что Кеннеди договорился с
Хрущевым о мире. Мы стали собираться в казармы.

     О событиях в поселке А... нигде не сообщалось. Чтобы  успокоить  народ,
армия отстроила новые дома, магазины и даже дом отдыха.

     Мы  хороним  лейтенанта  Федорова.  Его  нашли  в  поселке  Голицино  с
проломленной головой. Вся часть  торжественно  провожает  офицера,  которого
надо было бы похоронить тихо.
     Следователи  прибыли  к  нам  в казарму и меня вызвали к себе первым. В
комнате сидело двое. Тот самый капитан, что допрашивал меня раньше и пожилой
полковник, лицо которого я не видел, так как он сидел  сзади  меня.  Вопросы
задавал капитан.
     - Скажите  сержант,  что  произошло  у  вас  с лейтенантом Федоровым на
полигоне перед показательным пуском?
     - Ничего. Мы поговорили.
     - После вашего разговора, лейтенант заболел?
     - Да. Вел себя странно. Мы его даже с сержантом  Дубининым  волокли  на
себе после запуска ракеты.
     - Он себя повел странно после вашего разговора?
     - Мне показалось, что он прибыл к нашему расчету уже таким.
     - Так что ж вы ему сказали?
     - Что он мудак?
     - А что ответил лейтенант?
     - Ничего.
     - Не клеится как-то. Вы сказали только одну фразу и он сразу скис?
     - Люди-то разные. Один в морду бьет, другой скисает.
     - А вот это вам не знакома вещица?
     Капитан вытащил на стол бельгийский браунинг, который я запусти тогда в
кусты.
     - Знакома.
     - Откуда?
     - Ее из кармана вытащил лейтенант, когда мы там говорили.
     - Значит он что-то все же сказал вам?
     - Вы  спрашивали  только  про  то,  что  я сказал. Я вам ответил. Теперь
отвечаю на этот новый вопрос. Он вытащил браунинг приставил к моему животу и
сказал, что бы я бросил Людку, иначе он меня сейчас продырявит.
     - Что было потом?
     - Я ткнул его в живот, обозвал мудаком и вырвав пистолет, закинул его  в
кусты.
     - Так зачем вы убили, лейтенанта Федорова?
     - Я  надеюсь  на  дурацкие  вопросы надо давать дурацкие ответы. Хотите?
Пожалуйста. Я сижу в казарме, готовлюсь к разводу, что бы стать дежурным  по
части и тут приезжаете вы.
     - Я?
     - Да   вы.  Вы  ж  хотели  дурацкий  ответ.  Приезжаете  вы  и  сразу  к
подполковнику Миронову и орете на  всю  казарму:  "Где  тут  у  вас  сержант
Ковалев, надо срочно убить лейтенанта Федорова".
     - Хватит паясничать.
     - Хватит задавать идиотские вопросы.
     - Постойте, товарищ капитан,- раздался сзади голос.
     Полковник вышел и остановился передо мной.
     - Значит, вы поругались с лейтенантом из-за девушки?- спросил он меня.
     - Да.
     - Людмилой Чараевой?
     - Да.
     - Я  думаю,  это  действительно  меняет дело. Товарищ капитан, сержанта
можно отпустить.
     - Но, товарищ полковник...
     - Никаких но... Идите сержант.

     Машина мама, встретила меня со слезами.
     - Куда исчезла Маша? Ее в больнице нет.
     - Увез нечестивец. Увез.
     - Куда.
     - Да на место своей новой службы. Кажется  в  Казахстан.  Все  за  день
сделал. Прибежал, вещи собрал, за Машей съездил и...
     - Адрес, есть?
     - Откуда же.

     Генерал Чараев зло принял меня в своем домашнем кабинете.
     - Вы облили грязью мою дочь. Как вы еще посмели придти сюда?
     - Да  полно  вам,  товарищ  генерал. Может мне нужно было расколоться и
рассказать чем здесь кружок ваших друзей пичкал лейтенанта?
     - Да как ты, подлец, смеешь?
     - Я ничего не смею. Передо мной  стоял  выбор  либо  спасти  от  позора
своего будущего зятя, либо вместе с ним сгнить где-нибудь под забором.
     - Щенок, меня спасать не надо.
     - Мне  жаль  вас  генерал.  Если  бы  я  раскололся, то капитан Синицин,
задержался бы еще на один день и вас нашли уже в другом бы районе  Москвы  с
проломленной головой.
     Генерал  вдруг  обмяк. Он свалился на кресло, вытащил из тумбочки стола
распечатанную бутылку коньяка и дрожащей рукой влил в себя из  горлышка  два
глотка.
     - Уходи.
     - Где Люда?
     - Она  уехала  в  Крым. Вон тебе письмо на краю стола. Чтоб ее не мучил
следователь, я отправил ее отдохнуть.
     Я развернул письмо. Люда писала, что бы я не  волновался,  и  мы  через
месяц встретимся вновь.
     - Почему  ты  служишь три года, а не два, как положено будущему офицеру
запаса?- оторвал меня от письма голос генерала.
     - Я не желаю быть офицером.
     - Ну что ж, иди.

     Перед строем части  стоит  подполковник  Миронов  и  зачитывает  приказ
министра  обороны  о  моей досрочной демобилизации. Мне присваивается звание
лейтенанта запаса. Но на этом экзекуция не кончается.  Подполковник  достает
новую  бумагу,  где  говориться,  что в связи с беспорядками устраиваемыми в
Москве демобилизованными солдатами  и  сержантами  срочной  службы,  министр
приказывает  всех  демобилизованных  не  москвичей силами комендатуры города
Москвы и командиров частей способствовать вывозу вне черты города.
     - К сожалению, в соответствии с приказом, я должен  дать  вам  конвой  и
выпроводить  из  Москвы,-  улыбаясь  говорит  Миронов.-  Мы  довезем  вас до
вокзала, посадим в поезд, а там выдадим документы и деньги.
     - Но это же...
     Мне не хватало слов, как обозвать этот идиотизм.
     - Все, разойдись,- командует Миронов,- а вам, товарищ сержант, два  часа
на сборы.
     Я  бросился  к  телефону,  но  дома  у генерала Чараева никто трубку не
поднял. Черт возьми, это заговор.

     Через два часа меня под конвоем лейтенанта и  двух  солдат  отвезли  на
Ленинградский  вокзал,  где  купили билеты, посадили в вагон и действительно
здесь выдали деньги и документы. Лейтенант пожелал мне удачи и  соскочил  на
ходу поезда.


ЭПИЛОГ

     Прошло  тридцать  лет.  Я  опять  в  Москве. Телефонный звонок в номере
гостиницы разбудил меня.
     - Кто? Кто-кто. Люда? Не может быть. Конечно приеду.  Где.  У  "Сокола".
Хорошо.
     Я ошалело гляжу на трубку. Как же она меня вычислила?

     Это  была  не  та худенькая Людка, это была здоровая, крупная женщина с
нервными чертами лица. Еле-еле что-то знакомое пробивалось сквозь ее улыбку.
     - Не узнал?
     После первых объятий мы глядели друг на друга.
     - Не узнал бы. На улице прошел бы мимо.
     - Ты посмотри лучше на моего сына. Александром звать.
     Рядом стоял полковник с чертами лица похожими на генерала  Чараева.  Мы
пожали  друг  другу руки. Это был разговор -воспоминание. О прошлом, кто как
устроился и кем стал, сколько детей и кто они теперь.
     - А где Маша Синицина?
     - Не знаю, как уехала, так ни весточки, ни  письма.  Тут  ведь  знаешь,
какое  интересное  дело.  Саша  служит  в  ФСК и вот он в архиве нарвался на
интересную папку, где есть сведения о тебе и о  нас.  О  тех  событиях,  что
произошли тридцать лет назад.
     - Да,  Александр Дмитриевич, мама упросила меня познакомить вас с этими
документами. Если вы не против, то  завтра  мы  пойдем  с  вами  в  архив  и
посмотрим на них.
     - Нет.  Всю  мою  прожитую  жизнь меня преследует непонятный Караибский
кризис и что творилось вокруг него.
     - Вот и хорошо. Завтра к семи в приемную на Лубянке.  А  сейчас  я  вас
покину. Вы уж извините.
     Он ушел, а мы еще два часа с Люсей говорили и говорили обо всем.

     - Вот они, Александр Дмитриевич.
     На  папке  слово  "дело"  было зачеркнуто, чернилами написано "Операция
"КОРСЕТ". Первым документом, начинался  донос  генерала  Сергея  Николаевича
К...  о  том,  что  в доме генерала Чараева собираются консервативные высшие
офицеры армии, недовольные правлением  Хрущева.  Далее,  данные  оперативной
слежки  за  офицерами  и наконец задача операции и ее цель. Оказывается в то
время КГБ само стремилось ликвидировать или убрать Никиту Сергеевича  любыми
средствами.  Главным  лицом  в  операции был генерал Сергей Николаевич К...,
который должен найти подходящего человека, доступного  к  генсеку  и  с  его
помощью  ликвидировать  его. КГБ помогла генералам подобрать этого человека,
им оказался лейтенант Федоров. Но дальше  спец  обработки  молодого  офицера
дела не шло.
     Никто  не  решался  сделать  первого шага и тогда Семичастный предложил
ввести "ускоритель", то есть меня. По замыслам КГБ, я должен войти  в  семью
генерала  и  наверняка  нарваться  на  лейтенанта.  Что и произошло бы, но я
нарвался на заговор, и невольно заставив участников действовать.
     Вот донесение из дела. "Генералу К... был передан бельгийский браунинг,
он обещал его отдать объекту завтра. Завтра же все службы должны быть готовы
к действию в случае  успеха.  Генералы  договорились  на  должность  генсека
выдвинуть  Шелепина.  Заговор сорвал я. И все заговорщики попрятались в норы
как кроты.
     - Спасибо, Саша,- сказал я полковнику.- А где здесь,  Синицин,  капитан
Синицин?
     - Это   уже   генерал.  Величина.  Здесь  выдраны  некоторые  листы,  я
подразумеваю, что они о нем.
     - Не лучше бы уничтожить папку.
     - Это опасней, чем вырвать листы. Вы уходите? Мама ждет вас дома.


Евгений Кукаркин.
Кристалл


     Она глядела на меня с гневом и презрением.
     - Простите, но я нечаянно.
     Она сходила с автобуса и я, идя за ней, нечаянно наступил на ее длинную
юбку, которая удачно легла на ступеньки под мои  ноги.  Юбка  порвалась,  по
всей длинные, вдоль левого бедра. Девушка придерживала его рукой.
     - Я  живу в этом доме с мамой.- продолжил я- Пойдемте, мама поможет вам
зашить юбку.
     - Идите вы....
     Она заколебалась, попробовала шагнуть, но разрез юбки разошелся и белая
комбинация мелькнула снегом на черном фоне.
     - А впрочем... Ваша мама сейчас дома?
     - Да не бойтесь. Там она. Пойдемте.
     - Я не боюсь.
     Ее носик гневно задрался и длинный пучок волос, перехваченный резинкой,
и челка задрожали от возмущения.
     Я пошел впереди, она заковыляла за мной.
     - Да не неситесь вы, как метеор. Сбавьте обороты.
     Я задержался и, поравнявшись с ней, зашел с левой стороны.
     - Еще, скоро.
     - Вот парадная.
     Это обычная, грязная парадная, с надписями грамотных детей  на  стенах.
Здесь  Васи,  Маши,  Коли,  Люси,  с  приложенными крестиками между именами,
равнялись любви или кто-то кого-то посылал в... и на... анатомические  части
человеческого тела.
     Девушка хмыкнула.
     - Какой этаж?
     - Пятый.
     - Идите впереди.
     Мама  открыла  дверь и ее лицо вытянулось, когда она увидела девушку за
моей спиной.
     - Мама, я не один. Я нечаянно наступил на юбку и порвал ее э....
     - Ира. Меня звать Ира. Здравствуйте.
     - Здравствуйте, Ира. Проходите. Опять этот медведь что-то натворил?
     - Вы не могли бы мне помочь зашить эту юбку?
     - Пойдемте в ту комнату, Ира. Все там сделаем.

     Я сидел за рабочим столом и разбирал книги и документы.
     - Какие у вас необычные камни?
     Ира стояла у полок в маминой плиссированной, цветастой юбке и пальчиком
проводила по коробкам с коллекцией камней.
     - Вы в этой юбке выглядите превосходно, гораздо лучше, чем в длинной. У
вас очень красивые ноги.
     - Я вам не скаковая лошадь, чтоб меня рассматривать и знаю  лучше,  что
для  меня красиво и что мне подходит... Ваша мама дала мне свою юбку, взамен
порванной.
     - Эти камни природные, необработанные гранаты. Их всего 16  оттенков  и
все представлены здесь.
     - И этот зеленый?
     - И этот зеленый. Эту коллекцию собирала мама. Она была геологом.
     - Эта коллекция дорого стоит?
     - Вообще-то  прилично,  но  камни  не  обработаны. Самое ценное, что на
каждый  камень  есть,  как  бы  свидетельство,  где  его   нашли   и   какое
месторождение.
     - А золото есть?
     - Есть.
     Я  подошел  к  полкам  и  поднял  коробку  со съемным стеклом. Выдвинув
стекло, взял несколько пробирок.
     - Посмотрите. Это самородное  золото  с  Миасских  приисков  на  Урале.
Видите  крупинки  золота  на дне. А это Юконские россыпи с Аляски у местечка
Клинч. Вот эта порода с золотыми  блесками,  отколота  в  Сибири  у  прииска
Зареченский.  А  эта  Южно-Африканские  породы, их тут пять пробирки и все с
разных мест.
     - Ух ты, как интересно. И все мама собирала?
     - Нет. В Сибири и на Урале сама,  а  эти  образцы  присылали  друзья  и
академик  Вернадский. Он очень маму уважал. Когда надо проконсультироваться,
где нашли  и  какой  тип  минерала,  всегда  приглашали  маму.  Ей  доверили
разбирать   знаменитую   коллекцию   драгоценных  и  полудрагоценных  камней
Геологического музея, которая  после  революции  была  свалена  в  подвал  и
пролежала там 21 год.
     - А радиоактивные камни есть?
     Я  собрал  пробирки  с  золотом в коробку и взял с полки другую. Тонкий
лист раскатанного свинца, составлял отделку внутренности деревянной коробки.
На вате лежали желто-оранжевые камни.
     - Пришлось отделать коробку свинцом, образцы очень влияют  на  соседние
минералы  и они начинают рассыпаться. Эти породы из Тюи-Мюи с Урала, а эти с
Южной Африки, в 250 километрах от Кейптауна.
     Ира отпрянула от коробки.
     - А вы где работаете?
     - В институте. Инженером.
     - Вы также, как и ваша мама знаете о минералах все?
     - Почти, - улыбнулся я- Ведь, вся моя жизнь прошла среди этих  коробок,
гор, тайги, приисков. Мама, по возможности, таскала меня всюду.
     - Боже, какие красивые кристаллики.
     Пальчик Иры сделал полосу по пыльной поверхности другой коробки.
     - Это  Казахстанские  кристаллики серы, весьма редкий и ценный минерал,
даже дороже некоторых драгоценных камней. Обычно сера имеет вот такую форму.
Где-то в районе 30-40 годов, было найдено три кристалла. Один остался у нас,
один  был,  а  потом  пропал,  у  Вернадского,  а  другой  был  выкраден  из
геологического музея.
     - А потом, были найдены кристаллы серы?
     - Были  и  много.  И  в  Америке,  и у нас. Много где. Но эти первые. А
первые всегда ценные.
     - Вас звать, кажется, Дима? У вас чудесная мама, Дима.
     В этот момент в дверях появилась мама.
     - Дима, ты предложил Ирочке чай? Фу, какой невоспитанный мальчик.
     Ира улыбнулась.
     - Спасибо. Не надо. Мне  пора.  Я  очень  спешу  домой.  Там,  наверно,
беспокоятся.
     - Ирочка,  ты  иди  в этой юбке, она тебе очень идет. А в той рваной, я
сделаю в твоей юбке  клин  и  выровняю  неровный  разрыв.  Потом  придешь  и
возьмешь.
     - Спасибо вам. До свидания.
     Ира ушла.
     - Красивая  девочка  и,  пожалуй,  умница, - произнесла мама в закрытую
дверь.

     На работе меня вызвал начальник.
     - Не хотите съездить в Бельгию, Дмитрий Иванович? Там нужен консультант
по алмазам.
     - По алмазам? Но там и своих полно. Один Гальяни, что стоит.
     - Может он чего-то и стоит, но им прислали редкие породы  алмазов.  Это
цветные   алмазы.   Они   подозревают,  что  их  пытаются  надуть,  подсунув
искусственные.
     - Цветные алмазы делаем и мы. И потом,  все  знают,  что  искусственный
камень,  который  получает  большинство  стран, очень мал по размеру и очень
редко идет в драгоценные камни. Я не говорю о наших, наши пока на  рынок  не
вышли.
     - Вот  и поезжайте. Все там на месте и увидите. Они очень просили, чтоб
вы приехали. Кстати, вы поедете не один. С вами  поедет  еще  один  эксперт-
консультант Таня Дубинина.
     - Когда вылет?
     - Через три дня.

     Таня жуткая курилка. Через каждые 20 минут, она вытаскивает "Беломор" и
начинает  травить  себя  и  окружающих  дымом.  Вот и сейчас, ее пробрал зуд
закурить в самолете. После 5 минутного отсутствия, она появилась, притащив с
собой волну запахов прогоревшего табака.
     - Дима, а крупные алмазы могут быть искусственными?
     - Могут. Только  дело-то  не  выгодное.  За  рубежом  стоимость  такого
алмаза, выше найденного, раз в 5.
     - А ты сейчас над этим работаешь?
     - Над этим.
     - Ну и как?
     - Уже два раза взрывался.
     - А алмазы?
     - Есть  и  алмазы.  Таня,  я  хочу немножко подремать, ты меня разбуди,
когда подлетим.
     - А искусственные алмазы могут быть цветные?
     - Если подделка, да. Если при получении на  установке,  нет.  Но  любой
прозрачный алмаз, даже не поддельный, можно выкрасить в разные цвета.
     Таня специалист по рубинам. В этой области она непревзойденный мастер.
     - Ладно, спи, Дима.

     Мистер  Нейман любезно предложил мне и Тане сигары. Я отказался, а Таня
вцепилась в сигару и,  оторвала  ее  кончик  зубами,  тут  же  задымила  как
паровоз.
     - Из  Индии  нам  пришла  партия переработанных алмазов, - начал мистер
Нейман- Я вам покажу некоторые из них.
     Он подошел к маленькому квадрату сейфа заделанного  в  стене  и  открыв
его,  вытащил  черный  мешочек. На его ладонь вывалилось три крупных алмаза,
карат так под 80-90.
     - Вот посмотрите. Наши утверждают, что ни  одно  государство  не  может
выкинуть  на  рынок  крупные  искусственные алмазы, да еще таких окрасок. Но
израильтяне, тоже получили из Индии большую партию таких же алмазов и забили
тревогу. Дело в том, что все крупные алмазы, на приисках, учитываются сразу,
после того, как их обнаружили. А сведений  о  нахождении  такого  количества
крупных  камней  с  приисков  стран  производителей  мы  не получали. Отсюда
возникает два варианта: либо они поддельные, либо  украдены  с  прииска  или
найдено новое, неизвестное нам месторождение.
     Я  взял  один  камень.  Он  был синеватого цвета с фиолетовым оттенком.
Грани были превосходно отделаны и блеск  от  вращения  камня  при  солнечном
свете  приятно  щекотал глаза. Я узнал его, это был мой камень. Пять месяцев
тому назад у меня наконец-то бесперебойно заработала установка и  я  выдавил
на  ней первую партию в 17 камней. Начальник сам взялся обработать кристаллы
облучением и после показал мне именно эти цвета.
     - Господа, так что вы скажете? -  нетерпеливо  спросил  Нейман  меня  и
Таню.
     - А по оптическим параметрам все в порядке? - задала вопрос Таня.
     - Да.
     - Тогда я пас, только Дима может сказать всю правду.
     Я  тянул  резину,  не  зная, что сказать. Ведь чертов Нейман, потребует
письменного подтверждения моих слов, если я скажу правду и потом,  вцепиться
как   клещ,   по   каким  таким  признакам  я  определил  его  искусственное
происхождение. Если сказать неправду и когда-нибудь это откроется,  мое  имя
будет зачеркнуто для запада. Я решился.
     - Они искусственные.
     - Вы уверены?
     - Да.
     - По каким признакам вы определили, что они искусственные?
     - Таня, извини, выйди пожалуйста здесь будет профессиональный разговор.
     Таня ошалело посмотрела на меня и вышла из кабинета.
     - Мистер Нейман, эти алмазы делал я на своей установке. Все эти окраски
проходили перед моими глазами.
     Нейман подпрыгнул с кресла и перегнулся через стол ко мне
     - Дмитрий, вы правда добились крупных размеров?
     - Да, это так.
     - Дмитрий, это же здорово. А как их себестоимость?
     - Нормально. На уровне найденных.
     Нейман плюхнулся в кресло. Лицо его запотело от волнения.
     - Кто же тогда переправляет их в Индию?
     - Увы, я не знаю.
     - Слушай,  Дмитрий.  Я подумал сейчас и решил, что мы никому не скажем,
что эти камни  искусственные.  Если  все  узнают  об  этом,  цены  на  рынке
поменяются  не  в  нашу  пользу.  Мы  итак  сейчас с трудом их удерживаем на
должном уровне.
     - Наверно это разумно.
     - Тогда  договорились.  Но   твое   молчанье   должно   стоить   денег.
Пол-процента   от   стоимости   этих  алмазов  устроит,  правда  с  условием
изготовления не более 15 камней в месяц. Деньги перечисляются в  Дойче  банк
на ваше имя.
     - А Таня? Как с ней?
     - Сейчас мы убедим ее в обратном. Скажем, что камни нормальные. Мэри, -
сказал Нейман пульту, - Пусть эксперт из России войдет.
     Таня вошла и присела в кресло у стола.
     - Миссис   Дубинина,  мы  долго  взвешивали  все  факты  подтверждающие
искусственность камней и Дмитрий не смог убедить меня в этом. Так, Дмитрий?
     - Да.
     - Поэтому, мы решили, что каждый остается при своем мнении и эти  камни
наша фирма продает по рыночным ценам.
     - Простите,  мистер  Нейман,  но  в  Европе  и  пожалуй в мире, лучшего
эксперта, чем Дмитрий нет. Если он сказал, что это искусственный камень,  то
это действительно так.
     - Мистер Нейман показал мне каталог камней из Бразилии и я с удивлением
увидел окрас алмазов как этот, - пришел я на помощь Нейману.
     - Вот видите, - обрадовался Нейман.
     Он  заказал  коньяк  с  кофе  и  мы, поболтав для приличия еще немного,
уехали в отель.

     - Дима, ты уверен, что алмазы настоящие?
     - Нет. Алмазы искусственные.
     - Значит он просто держит рынок?
     - Да.
     - Так зачем нас приглашали?
     - Для престижа. Им невыгодно сбивать цену рынка.
     - Вот сволочи. Небось нами и прикроется.
     - Само собой разумеется.

     Таня и я получили подарки от фирмы: по видеомагнитофону  и  по  десятку
кассет.

     Начальник выслушал меня, нервно теребя пальцами бумаги.
     - Значит он спросил тебя, кто их изготавливает и переправляет в Индию?
     - Да.
     - Это  хорошо,  что  ты  сказал, что не знаешь, но теперь эта свора, не
только он, но и другие, будут искать источник появления камней и их маршрут.
Это у господ хорошо налажено.
     - Виктор Степанович. Ведь я знаю, что камни наши, с моей установки.
     - Ну и молчи. Что думаешь, я их переправляю и деньги получаю.  Здесь  и
по  выше есть. Мне придется доложить о твоей поездке. Составь грамотно отчет
и ни слова о том, что ты догадался.
     - Хорошо.

     Идею новой установки для  производства  алмазом  я  нашел  в  Военмехе,
подсмотрев  дипломный  проект одного студента о штамповке взрывом. Почему бы
мне взрывом не создать высокое давление в камере,  а  если  удержать  его  в
течение  длительного времени, да еще при высокой температуре, то условия для
получения алмаза выполнены. Самое тяжелое оказалось удержать давление. Здесь
я год помучился, но получилось, а  энергия  взрыва  оказалась  дешевле,  чем
гидравлическая, что сказалось на себестоимости алмаза.

     - Ира  приходила, - сообщила мне мама, - Юбку взяла. Я ее чаем попоила,
уговорила еще придти.
     - Ну и как, уговорила?
     - Сегодня  придет.  Я  пообещала  ей   сшить   кофточку   с   кружевным
воротничком.
     - Ну, мамуля, ты и дипломат.
     - Ладно тебе, ты лучше девчонку не упусти. Для тебя стараюсь, золото, а
не девочка.

     Золото  примчалось,  как  метеор  и  тут  же  после  непродолжительного
рандеву, ринулось обратно. Я рванул  за  ней,  догадываясь,  что  она  может
упорхнуть навсегда.
     - Не надо меня провожать. Не надо.
     - А я тебя не провожаю. Я охраняю.
     - Мне охрана не нужна, - гордо задрала носик она.
     - Вон  видишь,  три  парня  стоят у подворотни. Здесь уже который раз с
девушками происходят несчастья.
     - Где, где они, - вдруг испугалась она.
     Мы прошли молча мимо подворотни и она ни слова после не сказала о  том,
что мне нужно уйти.
     - Как вы съездили за границу?
     - Плохо. Я заврался так, что теперь распутаться не могу.
     - А надо было врать?
     - Конечно.   Это   связано   с   моей   работой.   О   ней  там  нельзя
распространяться.
     - И все по камням?
     - Все по камням.
     - А я ходила в геологический музей. О работе вашей мамы  там  никто  не
знает,  только  говорят,  что по приказу Берии коллекцию за неделю привели в
порядок.
     - Так и было. За мамой пришли и отец думал ей конец,  но  через  неделю
она пришла, жива и невредима.
     - Какой ужас. Наверно, все семьи должны через что-то пройти.
     - Ты хочешь сказать, через страдание.
     - Да.
     Она  отрывисто  бросила на меня взгляд и больше ни о чем не спрашивала.
Мы прошли два квартала.
     - Я пришла домой.
     Она заколебалась, потом нерешительно сказала.
     - Пойдем, я тебе покажу одну вещь... Пообещай, то, что ты  увидишь,  не
скажешь никому.
     - Обещаю. Пойдем.
     Она  повела  меня  по  лестнице  до  третьего этажа. Трясущимися руками
открыла дверь, - Иди первый.
     В квартире пахло мочей и  вонью  человеческих  испражнений.  В  большой
комнате  на  полу  сидела  спиной к дивану грязная большая девица, лет 17, с
белесыми, распущенными патлами волос и испачканной одежде. Она не оглянулась
на меня, ее взгляд уперся в пол, руки вяло гладили ворс ковра.
     - Здравствуйте, - сказал я.
     Девица не прореагировала.  Она  сосредоточено  глядела  в  одну  точку.
Откуда-то  появилась кошка, черно-серого цвета, такая же не привлекательная,
как и девица и провела своей мордой по моей ноге.
     - Она тебе не ответит, - услышал я сзади голос Иры, - Она тронулась.
     Я оглянулся. Ира стояла у косяка двери, прикусив губу и чуть не плача.
     - Когда ей было 11, ее изнасиловали два  мужика.  Уже  6  лет,  она  не
приходит в себя.
     Я подошел к сумасшедшей и сел на корточки.
     - Эй, - я тронул ее за плечо, - Ты меня слышишь?
     Голова шевельнулась и поплыла вверх. Пустой взгляд голубых глаз поразил
меня.  Она  опять  уронила голову и волосы замерли, после непродолжительного
колебания От девицы пахло отвратительно.
     - Она опять обмочилась. Ты не представляешь, как  нам  с  мамой  тяжело
таскать  и  мыть  ее в ванной. И так каждый день... Ну ты нагляделся, теперь
дуй отсюда.
     Ира наступала на меня. Уперлась рукой в грудь.
     - Ты иди, уходи. Ну уходи же...
     Ярость клокотала в ее глазах. Я повернулся к двери и вышел из квартиры.
Сзади выстрелил возмущенный замок.

     В лаборатории  появилась  Таня  Дубинина  в  сопровождении  упитанного,
крепкого мужчины.
     - Дима,  - обратилась Таня, - Хочу тебя познакомить, Алексей Кириллович
Морозов, мой старый друг. Страшно обожает камни.
     - Ну уж, Танечка, ты меня представляешь, как  коллегу.  На  самом  деле
Дмитрий  Иванович, я с большого дома на Литейном. А с Таней мы действительно
друзья. Сколько Танечка уже знакомы?... Лет, наверно, 15-20.
     - Давно, Алексей Кириллович, еще с Тагильского дела.
     - Вроде так. Нет  ли  у  вас  чайку,  Дмитрий  Иванович,  совсем  горло
пересохло.
     - Пойдемте ко мне в кабинет, чего-нибудь сообразим.
     В  кабинете  мы расселись по стульям и я по телефону попросил лаборанта
приготовить и принести чай.
     - Алексей Кириллович, - начала  разговор  Таня,  -  очень  интересуется
Нейманом и поэтому попросил меня познакомить с тобой.
     - Ты,  Таня,  как  всегда,  несешься в рай. Я действительно интересуюсь
этим господином, но меня интересуют и некоторые  другие  вещи,  связанные  с
алмазами.
     Вошел  лаборант  и  принес  термос  с чаем. Когда он вышел, я достал из
шкафчика химические стаканы и разлил чай.
     - Так что же вас, Алексей Кириллович, интересует? Конкретно?
     - У нас ведь заключен договор  с  Нейманом  на  поставку  определенного
количества алмазов, полученного с наших месторождений?
     - Да.  Мы  входим  в  единую  мировую  систему  и  высылаем то мизерное
количество, чтобы не уронить алмазный рынок.
     - Хорошо. А как с искусственными алмазами? Нейман у нас их покупает?
     - Договора  с  ними  по  искусственным  алмазам  нет.  Напрямую  Нейман
искусственные алмазы не покупает.
     - То есть, наши искусственные на мировом рынке есть?
     - Есть?
     Морозов отпил чай, а Таня засмолили следующую сигарету.
     - Я  знаю,  вы  одно  из  предприятий,  делающих  алмазы.  Куда  вы  их
поставляете?
     - В принципе, я этим не занимаюсь. Но наши  феониты  и  другие  похожие
структуры,  поступают  и в ГОХРАН, и на перерабатывающие предприятия России,
где выпускают вполне приличные вещи и технические изделия.
     - А можно ли сделать искусственные алмазы, не подделку, больше карата?
     - Можно.
     Гости выпили чай и Алексей Кириллович поднялся.
     - У меня больше к вам вопросов нет. Очень рад с вами познакомиться.  До
свидания.
     Он пожал мне руку. Таня задержалась у моего уха.
     - А ты молодец, Димка. Он получил и, фактически не получил информации.
     Я  с удивлением посмотрел на нее. Она махнула рукой и исчезла вместе со
спиной КГБиста.

     Я поймал Иру у ее дома.
     - Ты можешь сходить со мной куда-нибудь?
     - Нет, Оля одна дома.
     - Можно я пойду с тобой?
     - Зачем. Ты же все видел. Впрочем, пойдем.
     Оля лежала на диване и сопела, закрыв глаза. Вонь волнами  исходила  от
нее.
     Ира беспомощно развела руками.
     - Дима, прошу помоги ее дотащить до ванны.
     Я  не  стал  ей  отвечать.  Просто обхватил вонючую девицу и понес ее в
ванну. И тут она стала мычать и брыкаться. Мы силой стянул с  нее  платье  и
бросил  в  угол.  Девица  была  только  в  грязных  трусиках. Фигура ее была
превосходна, большая грудь, осиная талия и крутые бедра с  длинными  ногами.
Ира  включила  душ, а я перегнул девицу на доску поперек ванны. Она отчаянно
брыкалась и мычала, мешая Ире содрать  трусы.  Я  посильней  придавил  одной
рукой  туловище  к доске, Ольга замерла и Ира, выкинув с ее трусы, принялась
обмывать тело. Дикий вой раздался в ванной.
     Мне надоел этот  вой.  Злость  закипела  на  эту  сумасшедшую  бабу.  Я
оттолкнул  Иру и, размахнувшись, врезал ей ладонью по заднице с такой силой,
что девица двинулась головой в стенку. Наступила тишина, только вода  шипела
из отверстий душа. И вдруг, четкий голос сказал.
     - Мне больно.
     - Лежи спокойно, больно не будет.
     - Ира, черт тебя возьми, помой ее всю.
     Ни  какого  шевеления. Я оглянулся. Ира с огромными глазами смотрела на
меня и не двигалась.
     - Ты долго будешь стоять, как истукан, - рявкнул я.
     Она как тень, поплыла к голове девицы.
     - Оленька, ты слышишь меня?
     - Ира, мне больно. Скажи этому..., - она запнулась, -  пусть  не  давит
меня рукой.
     Ира схватила мою руку и отбросила ее.
     - Оленька, вот мама обрадуется.
     Она  опять  заплакала,  прижав голову Оли к себе. Я поймал шланг душа и
потрогал плечо Иры.
     - Ира, помой ее. Я пойду в комнату.
     - Да, да. Иди, Дима. Я помою ее.
     Я вошел в комнату и с трудом расковыряв  уплотнения  окон,  раскрыл  их
нараспашку.
     На  кухне,  в  холодильнике,  было  много всякой жратвы. Я выбрал шпиг,
яйца, зеленый лук и стал творить яичницу на газе. Когда я  кончил  жарить  и
поставил  все  на  стол, стукнула дверь в ванную. Зашлепали шаги, удаляясь в
комнаты. Ко мне подошел кот и умильно посмотрел на меня.
     - Ты ведь тоже грязный, как поросенок, - сказал я ему.
     Взяв кота на руки, я понес его в уже пустую ванную. Он не сопротивлялся
и не пищал. Я выстирал его с мылом и прополоскал под душем. Потом,  дав  ему
встряхнуться, сунул в теплый носок, который висел на батарее ванны.
     - Теперь, приятель, можно с тобой и на бал.
     Приятель высунул лапу и вытирал ей мордочку.
     На кухне сидела Ира и ковырялась в яичнице.
     - Ты не дашь нам по глазку?
     - Боже. Что произошло? - не обращая на нас внимание, сказала Ира.
     - Ты меня слышишь?
     - Да. Возьми.
     Она  протянула мне сковородку. Я вытащил кота из носка, посадил на стол
и отрезав кусок яичницы положил перед  его  рожицей.  Он  вежливо  надкусил,
потом нагнулся и стал быстро жевать боковыми зубами корку шпика.
     - Ира, я пошел.
     Молчание. Она как автомат, ковырялась в яичнице.
     - Ну, пока приятель.
     Приятель сидел на краю стола и намывал гостей.

     Прошло  три  дня.  На  установке,  я получил первый камень в 230 карат.
Начальник долго любовался прозрачностью кристалла.
     - Ты его зарегистрировал?
     - А как же.
     - Можем мы увеличить выпуск кристаллов?
     - Нет.  После  каждой  операции  идет  обследование  структуры  металла
корпуса установки. Не дай бог, разорвет.
     - А если несколько установок поставить?
     - Ну,  это  какие  надо  площади!  По  ТБ, площадь зоны установки очень
велика. И потом, надо ли увеличивать выпуск. Рынок сразу отреагирует на это.
И камни в цене упадут, и скандал будет.
     - Наверно, ты прав. Меня все наверху теребят. Просят больше камней.
     - Виктор Степанович, из разговора с Нейманом, я понял, что  наши  камни
не идут через ГОХРАН. Это правда?
     - Правда.
     - Кто же тогда организует все операции с алмазами?
     - Кто, кто... Дедушка... Все так ему и скажи. Иди лучше...

     - Где ты был три дня?
     Носик Иры воинственно был нацелен на меня.
     - На работе.
     - А обо мне ты забыл? Ну ка собирайся, пошли. Мы все ждем тебя.
     Ира  еще  наговорила  всякий  вздор, потом успокоилась и мы пошли к ней
домой.

     Комнаты имели уже приличный  вид.  Запах  пирогов  пробивался  повсюду.
Круглый  стол ломился от яств. Олю я не узнал. Красивая ухоженная женщина, с
белокурыми волосами, стояла передо мной.
     - Это Оля, - представила Ира.
     Оля покраснела, протянула руку и опустила голову.
     - А это, мама.
     Изможденная женщина, борющаяся со старостью всеми  красками  макияжа  и
украшений, вцепилась мне в руку.
     - Как  я  рада  вас увидеть. Это чудо. Врачи ничем не могли помочь. Они
потом сами говорили, нужна была  мощная  встряска.  Я  Олю  водила  вчера  в
больницу, они все потрясены. Это все ваша заслуга.
     - Да это случайность. Ни я, так другой могли это сделать.
     - Да  нет.  Все  Иркины  ухажеры  доходили  до  этой  квартиры  и потом
испарялись навсегда.
     - Я их проверяла на прочность.
     - Еще бы. Замуж пора. Потом бы ускакала отсюда сама.
     - О чем ты говоришь, мама?
     - Да о самом обыкновенном, дочка. Чего вы стоите.  Садитесь.  Садитесь.
Вы Дима, сюда. Оля, где там бутылка шампанского? Давайте открывайте, Дима.
     Мы  выпили  за  Ольгино  выздоровление,  за  новую жизнь и после сытной
трапезы, я с девчонками переселился на диван. Мама ушла мыть посуду.
     - Что  делать  Ольге  дальше?  -  спросила  Ира,  -  Образования   нет,
специальности тоже. Мы здесь ломаем голову. Как ей жить дальше?
     - У  меня есть предложение. В отделе кадров нашего института сидит жена
моего начальника. Я ей все расскажу, женщина она энергичная, но  более-менее
справедливая,  может  она  и поможет. Устроим Ольгу препаратором, а вечерами
пусть учится.
     - Это сложно, препаратором.
     - Думаю нет. Научится потом всему.
     - Мама будет против.  Здоровье  закрепить  надо.  Осмотреться.  Она  же
отстала на 6 лет.
     - Смотрите сами. А ты-то как, Ольга?
     Она опять покраснела.
     - Я пойду, наверно, работать. Как вы скажете.
     - Ну и хорошо. Сначала присмотрись, отдохни, а там видно будет.
     Мы  посидели  еще  полчаса  и  я  за собирался домой. Ира захотела меня
проводить.

     На улице я попросил.
     - Ира. Ты извини, конечно, но не  могла  бы  ты  рассказать  мне  Олину
историю.
     Она помолчала, нахмурив лоб.
     - Хорошо,  Дима.  Я  тебе расскажу. Олю нашли недалеко от дома, соседи.
Они же  сообщили  в  милицию.  Милиция  по  горячим  следам  поймала  одного
насильника. Но через три часа его выпустили. Как оказалось, он сын секретаря
обкома партии и папочка надавил на управление милиции. Мой отец был взбешен.
Бывший  военный  моряк, в отставке, он взял кортик, подкараулил и убил этого
сосунка у дверей его дома. Потом пришел с повинной в милицию.  Его  засудили
на 20 лет.
     - А как же второй? Ты говорила был второй?
     - Был. Но кто второй неизвестно. Милиция так и не возбудила дело против
насильников.
     - Ты таскай Ольгу повсюду. Ей надо сейчас догнать все за 6 лет.
     - Ты очень хороший парень, Димка.
     Сегодня мы впервые поцеловались.

     Прошло полгода.
     Ольга,  кажется, влюбилась в меня. Она чаще находится в нашем доме, чем
в своем. С мамой у них полный контакт. Ольга приносит массу книг,  сидит  за
моим  столом  и  долбает  математику,  физику  и другие тошные предметы. Ира
ревнует меня к ней,  но  понимая  состояние  сестры,  прощает  ей,  ласковые
прикосновения к моим волосам или рукам.

     - Здравствуйте, Валентина Сергеевна.
     - А,  Дима.  Заходи. Давненько ты не был у меня. Никак заявление принес
или что-нибудь произошло?
     - Нет, Валентина Сергеевна, у меня к вам  просьба,  примите  на  работу
одну очень хорошую девушку.
     - А чего она не пришла?
     - Она болела долго и не всякое учреждение ее возьмет.
     Я все рассказал про Олю.
     Валентина Сергеевна устроила Олю на работу, препаратором в лабораторию.

     Наступил  Новый  год.  Наш  институт  устраивал новогодний вечер. Ольга
упросила меня и Иру прийти  на  него.  Ирочка  была  восхитительна.  Мужчины
устраивались  в  очередь,  чтобы протанцевать с ней. Ольга повисла у меня на
шее и не хотела отдавать никому, ни на один танец. После  очередного  танца,
мне удалось поймать Иру и мы, втроем пошли в буфет, чем-нибудь полакомиться.
Вдруг  Ольга  напряглась  и  схватила  меня  за  руку.  Лицо  ее  застыло  и
превратилось в белую маску. Она не отрываясь, смотрела на столик у окна.  За
ним сидел мой начальник и Валентина Сергеевна, его жена.
     - Это он...
     - Кто Оля?
     - Это тот мужчина, что на меня напал.
     - Этого  не  может быть, Оля? Это доктор наук, уважаемый человек. Рядом
его жена.
     - Да, да, но это он. Я его узнала, по ямочке в подбородке, она с  синим
пятнышком.
     - Оля, прошло столько лет. Ты ошиблась.
     - Нет, это он!
     Она  затряслась  всем  телом.  Я  схватил ее в охапку и уволок за дверь
буфета. Мы с Ирой стали приводить ее в порядок.
     - Успокойся, девочка. Я все выясню, а сейчас поедем домой. Там  немного
придем в себя.
     - Поехали, Оленька. Дима со всем разберется. Успокойся, дорогая.
     - Дмитрий Иванович, только не бросайте меня. Побудьте сегодня с нами.
     Ольга заплакала.
     Мы  одели  Ольгу,  затолкали  в такси и я поехал к ним домой. Ольга все
держалась за мою руку и дрожала. Дома Ира уложила ее спать и  мы  еще  долго
сидели перед ее кроватью, дожидаясь, когда она забудется беспокойным сном.
     В коридоре Ира прижалась к моей груди.
     - Что же будет, Димочка?
     Я гладил ее по блестящим волосам и молчал. Я еще не знал ответа.

     На  следующий  день  я  позвонил  Валентине  Сергеевне в отдел кадров и
попросил встретиться, как можно быстрее.
     - Так что у тебя опять стряслось, Дима?
     - Не знаю, как и начать,  Валентина  Сергеевна.  Дело  касается  вашего
мужа.
     - Моего мужа?
     - Да. Помните, я рассказал вам про Ольгу, вы еще ее приняли на работу?
     - Помню, как не помнить.
     - Так вот, Ольга опознала насильника. Это был ваш муж.
     Глаза  у  Валентины  Сергеевны,  кажется, вылезли на лоб. Краска залила
кожу лица.
     - Она не могла ошибиться, Дима? - захрипела она неестественным голосом.
     - Нет, она назвала одну примету насильника. В ямочке  на  подбородке  у
него синее пятнышко.
     В  кабинете стало тихо, только машины с улицы продавливали через стекло
окна свои нудные звуки.
     - Дима, я хочу остаться одна.
     Я ушел и стал ждать событий.

     Вечером, ко мне домой позвонил незнакомый голос и попросил утром  зайти
на Литейный в большой дом.

     Теперь я сижу в гостях у Морозова Алексей Кирилловича и пью чай.
     - У  вас  плохо  заваривают  чай.  Я  вам  тогда  не  говорил, но у нас
заваривают лучше. Вот попробуйте, чувствуете аромат.  Это  лейтенант  Ерохин
готовит, славный парень. Так в чем вы там обвиняете своего шефа?
     Морозов со вкусом сделал маленький глоток из чашки.
     - Я  познакомился с семьей, где после продолжительной болезни, девушка,
которую изнасиловали два негодяя, пришла в  себя.  Одного  из  негодяев  она
опознала. Это был мой начальник.
     - А кто второй, вы тоже знаете?
     - Да.
     - Вы уверены в том, что вам сказала пострадавшая?
     - Да.
     - Но  ведь  это  уважаемый  в  научном  мире  человек,  доктор  наук  и
предъявляя ему обвинение, вы ставите сами себя в неловкое положение.
     - Почему же?
     - Да вам просто никто не поверит.
     - Вы хотите подчеркнуть, что общественное мнение выше правосудия.
     - Ни в коем случае, но я приведу вам один аналогичный пример.  В  одном
институте работает крупный специалист, молодой человек, талантливый, умница.
И  вот отправился он однажды в командировку за границу. Там его обработали и
купили как дешевку. Формально  он  предатель  родины,  но  как  специалиста,
равного которому нет в мире, мы оставили его в покое. Сейчас он работает под
нашим  наблюдением  и  ничего.  Государство понимает, что ошибки совершают и
даже крупные, многие видные люди, но из-за этого могущество  государства  не
должно страдать.
     - Алексей  Кириллович, вы напустили сейчас много тумана. Не могли бы вы
не говорить аллегориями, а быть более конкретным.
     - Раз вы так хотите, хорошо.
     Морозов вытащил кассету из стола и защелкнул ее в магнитофон.  Это  был
мой  разговор  с Нейманом о сделке за продажу партии алмазов, то есть за мое
молчание. Магнитофон щелкнул.
     - Ну так как, Дмитрий Иванович?
     - Теперь мне все стало понятно. Но этот разговор приоткрыл мне  кое-что
и с другой стороны.
     Морозов пристально посмотрел на меня и забарабанил пальцами.
     - Вы понимаете в каком вы учереждении?
     - Это угроза?
     - Нет, предупреждение. Я думал вы поймете и перестанете кричать на всех
углах,  что ваш начальник преступник. Придется вас предупредить, что если вы
хоть плохое слово скажите о своем начальнике, мы откроем против вас дело  об
измене государству. Надеюсь, я теперь ясно изложил свою мысль.
     - Куда яснее.
     - Тогда до свидания.

     Но  последствия  все  же  были.  Во-первых, Валентина Сергеевна ушла от
мужа, а ее выдавили с работы. Во-вторых, за мной установили явную слежку,  а
в-третьих,  со своим начальником мы не разговариваем и не перезваниваемся, а
только шлем друг другу натянутые записки.
     Я в общих чертах, смягчая все в юмористических красках,  рассказал  Ире
разговор с Морозовым. Она, все равно, испугалась.
     - Дима,   они   же   убьют  тебя.  Несмотря  на  разговоры  о  нужности
государству, они прихлопнут тебя,  как  таракана.  Не  могу  понять  только,
почему они тебя отпустили и дали жить.
     - Значит у них есть повод не делать этого.
     - Это должны быть серьезные предпосылки. Все ли ты мне рассказал, Дима?
     - Не все. Есть вещи, которые говорить никому нельзя.
     - Так тебя завербовали или отпустили за молчание?
     - За молчание.
     - Наверно, нет справедливости в нашем государстве.
     - Ты права, Ира.
     - Ольге лучше уйти с работы?
     - Думаю, да.
     - Теперь опять надо куда-то устраивать.
     - Мама  сказала,  что через своих старых подруг устроит ее в библиотеке
геологического.
     - У тебя очень замечательная мама.

     Я думал, что  мне  откажут  в  поездке  на  симпозиум  в  Нидерланды  в
Амстердам.  Но  мне  без препятствий выписали командировку, поставили визу в
паспорт и  отправили  вместе  с  Таней  Дубининой,  обмениваться  опытом  по
искусственным камням.
     На  симпозиуме оказался Нейман. Он очень обрадовался нашему присутствию
и пригласил вечером прогуляться по Амстердаму.
     Вечерние улицы поражали богатством красок  и  цвета.  Холодные  витрины
удивляли  выдумкой  и  разнообразием  товара.  Конечно, мы зашли в ювелирный
магазин "Симсона".
     - Смотри, какая прелесть.
     Таня с восхищением глядела на  витрину  с  колье,  брошками,  кольцами,
серьгами,  браслетами  и  кулонами, сверкавшими всеми гранями, вставленных в
них бриллиантов.
     - Здесь много подделки, Таня. Вот видишь этот кулон, на цепочке в  него
вделан гадолиний-галлиевый гранат. Великолепная подделка, чтобы не повредить
его  хрупкие  грани,  художник изощрился сделать мягкие лапки зажимов. А это
окись циркония, совсем нельзя отличить от настоящего бриллианта, но  опытный
глаз  заметит  одну  вещь.  На  мягкой  подушечке,  где расположен браслет с
камнем, остается глубже вмятина, чем с настоящим бриллиантом. Окись циркония
отличается только плотностью.
     - Простите, - раздался над моим ухом человеческий голос.
     Передо мной стоял продавец магазина.
     - Я нечаянно подслушал ваш разговор. Но это настоящий бриллиант, уверяю
вас.
     - Господин...
     - Зовите меня Майклом.
     - Господин Майкл, выньте этот камень из браслета и вы убедитесь, что по
весу он больше, чем настоящий алмаз.
     Продавец вынул  из  витрины  браслет  и  отдал  подручному  с  просьбой
проверить мою версию, а я продолжал лекцию Тане и Нейману.
     - А  вот шпинель. По блеску хуже всех подделок, а вот это наш - фианит.
Уступает только по твердости, но как блестит.
     До  моего  плеча  дотронулся  продавец.  Я  обернулся.  Вид   его   был
растерянным, камень переливался на его ладони.
     - Его плотность действительно выше.
     Таня засмеялась.
     - Он всегда прав, господин Майкл.
     - А это..., - я запнулся.
     Прекрасное  колье,  горело  огнем  моего  камня.  Каратов  в 30 зеленый
бриллиант, обрамляли капли изумрудов. Таня все поняла.
     - Пошли отсюда, - сказала она, - А то, у продавцов будет удар.
     Нейман хмыкнул.
     - Пошли лучше в ресторан, я знаю здесь одно уютное местечко.

     Это было уютное  местечко.  Мягкая  музыка  саксофона  переплеталась  с
звуками   гитары.   Интимный  полумрак  и  мелькающие  полураздетые  женщины
дополняли общую картину натюрморта столика.
     - Вас, Дима, нельзя пускать в наши  магазины,  -  Нейман  отпил  глоток
вина.
     - Это почему же?
     - После   вашего   посещения   ювелирного  магазина  продавцу  придется
застрелиться.
     - Бросьте, Нейман. Он сам знает, что он жулик, но знает и  другое,  что
кто ему сбывает товар, тоже жулики.
     - Это наверно у вас так, а у нас если обманут, доверия на рынке нет.
     - А как же с окисью циркония?
     - Да,  обманули. Я уверен, это левый товар. Каждый хочет подзаработать.
Вот продавец и накололся.
     - Господин Нейман, я  слыхала,  что  компания  "Де  Бирс"  замораживает
источники  сырья  с  крупно  алмазных  месторождений,-  блеснула в полумраке
глазами Таня.
     - Вы, Таня, хорошо разбираетесь  в  конъюнктуре  рынка.  Да,  это  так.
Увеличился приток на рынок подпольных алмазов, особенно с Заира и Венесуэлы.
Цены  тут  же  покатились  вниз и пришлось ведущей компании, чтобы выровнять
цены, прекратить производство сырья.
     - Вы думаете это удержит цены? Кроме  подпольных  алмазов,  рынок  стал
забиваться подделкой и искусственными алмазами.
     - "Де  Брис"  пытается  купить  или  включить  в свою сферу влияния все
источники производства сырья, включая подпольные и искусственные. Ему  нужна
передышка.
     - Пострадают ли от этого все закупочные компании в том числе и вы?
     - Нет.
     - А как же конкуренты? Швейцария, Израиль?
     - Вы,   Таня,   очень   много  хотите  знать.  Но  я  удовлетворю  ваше
любопытство. Да, у них закупочные цены крупных бриллиантов выше,  чем  наши.
Вы это хотели услыхать?
     - И это тоже, господин Нейман.
     - Да хватит вам, - влез в разговор я.
     В  это  время  к  нашему столику подошел молодой франт и пригласил Таню
танцевать. Она вдавила папиросу в пепельницу и бросив сумку на стол, пропала
во мраке.
     - Хваткая женщина, - начал Нейман, - Разговор-то она затеяла незря.  Но
посмотрим, чем это кончится. Давайте лучше выпьем, Дима.
     Я  выпил,  потом  тоже  пригласил  какую-то  женскую  тень  танцевать и
прижимая теплое женское тело думал, а зачем нам сейчас эти закупочные цены.

     Симпозиум прошел удачно, и в последний день Таня пришла ко мне в  номер
с бутылкой "Наполеона".
     - Димка, смотри, что я достала.
     Бутылка закрутилась на столе. Мне показалось, что она уже была пьяна.
     - Знаешь, кто мне ее подарил? Нейман. Этот поганец сегодня оказывал мне
всякие  услуги  и даже намекал, что влюблен. Еще бы, не был влюблен. Кстати,
он просил тебе передать конверт.
     На стол упал запечатанный конверт. Я принялся его вскрывать, а  Татьяна
пошла по номеру искать стаканы.
     "Дмитрий!
     Меня  зажали  твои  знакомые  и  конкуренты.  К сожалению, мне придется
прервать наши финансовые операции и наша  сделка  прекращается.  Израильтяне
обнаружили   подделку   с   помощью  новейшей  аппаратуры  и  даже  источник
возникновения таких крупных искусственных камней. Бойся своих друзей.
     Нейман."
     - Дай мне зажигалку, Таня.
     Она подошла и, порывшись в юбке, нашла зажигалку. Я  пошел  в  ванну  и
сжег записку.
     - Ну что, Нейман вляпался? - ехидно спросила Таня.
     - А ты откуда знаешь?
     - Он сам признался. Так давай раздавим по этому поводу бутылку.
     Она лихо плеснула "Наполеон" в стакан и выпила его.
     - Так "Наполеон" не пьют.
     - Знаю. Но сейчас хочется напиться.
     - Что произошло, Таня?
     - А ничего. Только в России за мою глупость мне мозги вправят.
     Больше  я  ни  о  чем  не  расспрашивал.  Пригубил  коньяк. Таня допила
бутылку, надымила своими вонючими сигаретами и испарилась в свой номер.
     Интересно, что же произошло?

     Утром меня разбудил стук в дверь моего номера. За  дверью  стояло  трое
господ.
     - Мы из полиции, - сказал первый господин и показал свое удостоверение,
- Разрешите мы пройдем в номер.
     Они без церемоний оттолкнули меня и вошли в гостиную.
     - Вы господин Седов?
     - Да.
     - Вы знаете госпожу Дубинину?
     - Да.  Это  моя коллега. Мы прибыли сюда на симпозиум. Что-нибудь с ней
случилось? - Свидетели говорят, что вчера вы были вместе, - игнорировал  мой
вопрос полицейский.
     - Да, она была здесь. Вот бутылка коньяка, она принесла ее с собой и мы
выпили.
     Один из полицейских, взял аккуратно бутылку и посмотрел ее на свет.
     - Когда она ушла от вас?
     - Где-то, около 21 часа.
     - Точнее не можете сказать?
     - Нет, я в это время на часы не глядел.
     - Можно ваши документы?
     Я вытащил документы и бросил на стол.
     - Не пройдете ли вы с нами в соседний номер.
     - В соседний?
     - А что вас так удивило?
     - Но Танин номер на втором этаже?
     - Идемте, идемте.
     В  соседнем  номере  на  полу,  вытаращив  остекленевшие  глаза, лежала
неподвижно Таня. Кругом был удивительный порядок, даже  двуспальная  кровать
не имела ни одной морщинки.
     - Это госпожа Дубинина? Вы узнаете ее?
     - Да. Это она.
     - С кем-нибудь она встречалась вчера, кроме вас?
     - С господином Нейманом.
     Полицейские переглянулись.
     - Она вам сама говорила или вы это видели?
     - Сама говорила.
     - Пройдетесь с нами до комиссариата.
     - Я только оденусь.

     В  комиссариате  меня  продержали три часа. Под конец пришел худощавый,
нервный комиссар.
     - Мы все проверили, господин  Седов.  У  меня  к  вам  будет  несколько
неофициальных  вопросов.  Вы  можете  на  них не отвечать, если хотите... Вы
знали, что госпожа Дубинина, была связником  между  подпольными  синдикатами
производства алмазов в Европе.
     От удивления я, сначала, ничего не мог сказать
     - Нет, - выдавил я - Но у вас есть об этом какие-нибудь факты?
     - Есть.
     - Таня и связник, да это в голове не укладывается.
     - Мы  сами  поражены.  Но  по нашим агентурным данным, госпожа Дубинина
вела сделки с северным регионом: Бельгией, Францией, Англией.
     - Но кто руководит всем этим? Какая-нибудь международная мафия?
     - Нет. Я думаю,  это  ваши  Российские  друзья.  Мы  вас  уже  утомили.
Отправляйтесь в отель.

     Когда я спускался с трапа самолета ко мне подошел молодой человек.
     - Вы, Седов Дмитрий Иванович?
     - Да.
     - Я  лейтенант  Ерохин. Вас приглашает в управление Алексей Кириллович.
Машина стоит там. Пойдемте.
     Началось.

     - Как быстро время летит,  Дмитрий  Иванович.  Только,  вроде,  с  вами
простились и опять встреча.
     - Заметьте,  это  все  не  по  моей воле. У меня абсолютно нет никакого
желания с вами встречаться.
     - Ну уж это вы зря. Мы уж  не  такая  страшная  организация.  Чайку  не
хотите? Вот чашечка. Пейте, пейте, Дмитрий Иванович. Так что там произошло с
Дубининой?
     - Ее убили.
     - Это  я  знаю.  Меня  интересуют  ваши разговоры с полицией. Какова их
версия?
     - Они  считают,  что  Дубинина   является   связником   между   центром
изготовления  алмазов  и подпольными синдикатами Европы. Ее убили за попытку
поменять закупщиков бриллиантов.
     - Они так вам и сказали это?
     - Да. Так.
     - Ну хитрые сволочи. Вы,  Дмитрий  Иванович,  возьмите  лист  бумаги  и
напишите  все  подробно.  С кем говорили, о чем говорили, все, что произошло
после смерти Дубининой.

     Я все написал.
     - Странно, - прочитав мой труд, сказал Алексей Кириллович, -  Говорите,
что  ее  номер  был  на  втором  этаже,  а  она убита рядом с вами, да в еще
аккуратно прибранной комнате. Кто же снял этот номер?
     - Мне не сказали.
     - Ну что ж, я вас не буду больше задерживать. Отправляйтесь  домой.  До
свидания, Дмитрий Иванович.

     Девчонки  завизжали  от  радости,  увидев меня. Ольга душила слева, Ира
справа.
     - А я устроилась на новую работу в геологический институт. Как там  все
здорово.
     - Поздравляю.
     - Тебя сегодня разыскивали по нашему телефону весь день.
     - И кто же?
     - Не представлялся, но все спрашивал, когда приедешь.
     - Я уже здесь, чего он не звонит.
     Вдруг позвонил телефон. Ольга засмеялась. Ира подняла трубку.
     - Да. Он здесь. Хорошо передаю. Это тебя.
     - Здравствуйте. Когда. Хорошо, буду к 18.
     Я положил трубку.
     - Кто это? - тревожно смотрела Ира.
     - Не знаю. Сказал, что срочно нужно увидится.

     Он  меня  ждал  у  машины.  Салатная  "Волга"  рванула по шоссе и сзади
остались две мечущиеся фигуры, старающиеся перехватить хоть какую машину. Мы
покрутились по улицам, заехали в какой-то двор и, бросив там  машину,  долго
шли  пересекая,  незнакомые  мне, дворы и улицы. У какого-то старого здания,
мой проводник остановился.
     - Здесь.
     Мы поднялись на третий этаж и вошли в квартиру, забитую  антиквариатом.
Хозяином  квартиры  был  тощий,  лысоватый старичок, в ковбойке красноватого
цвета.
     - Миша, - обратился он к проводнику, - достань там коньячок, водочку  и
приготовь бутерброды. Устраивайтесь по уютней, Дмитрий Иванович. Меня зовите
Георгий Маркович.
     Он сел напротив меня в глубокое кресло.
     - Мы  знаем,  что вокруг вас крутятся всякие личности и в целях вашей и
нашей безопасности, решились на такую конспиративную встречу.
     Вошел  Миша,   вкатив,   видно   заранее   приготовленный,   столик   с
бутербродами, рюмками и бутылками.
     - Миша,  ты не маячь, садись. Послушай, тебе тоже будет полезно. Дмитрий
Иванович, вы берите, что вам больше нравиться, чувствуйте себя свободно.
     Он открыл бутылку коньяка и  отлил  немного  на  донышко  рюмки,  потом
поднес ее ко рту и долго смаковал капли во рту.
     - Прелесть, знаете люблю армянский, долгой выдержки. Тепло поступает от
нескольких  капель  и  так  течет  медленно,  сверху  вниз. Я ведь вас хотел
увидеть по поводу алмазов. Нет, нет,  нет,  вы  не  думайте,  мне  не  нужно
камней.  Разговор  пойдет о другом. Вы наверно слышали о компании "Де Бирс".
Так вот компания уполномочила меня поговорить с вами о производстве алмазов.
Вы что-то хотите сказать?
     - Георгий Маркович, может  вы  обратились  не  по  адресу.  Вы  наверно
знаете, что распределением алмазов я не занимаюсь. Я их только изготавливаю.
     - Мы  все  знаем  Дмитрий Иванович. Знаем, что КГБ обирает производство
искусственны и поддельных алмазов. Знаем, что отдел  "К"  в  КГБ  занимается
спекуляцией валютой и драгоценными камнями, причем в международном масштабе.
Они ваши камни, своими каналами переправляют в ФРГ, где подпольные синдикаты
занимаются  их  огранкой,  а  после,  через  подставные  фирмы продают камни
Алмазному синдикату или частным лицам. Поэтому не думайте, мы обратились  по
адресу.
     - Если вы все знаете. Кто убил Таню Дубинину и за что?
     - Ваша  Таня  -  дура.  Она решила сыграть на падении курса и поспешила
сменить заказчика, чтобы разницу взять себе, не понимая одного, что Алмазный
синдикат крутит всем мировым рынком. Сегодня  падение  здесь,  завтра  будет
подъем.  Ей  этого не простили свои. Менять налаженные связи никто не хочет.
Но поговорим о вас. Вы пейте, пейте. Так вот, компания "Де Брис"  предлагает
вам приостановить производство алмазов.
     - Как приостановить?
     - Так. Прекратить производство и все.
     - Да  вы  понимаете,  что  вы  говорите.  Меня уволят, а работать будет
другой. Незаменимых людей нет.
     - Понимаем и предлагаем вам уничтожить установку.  Поверьте  нам,  если
через  полгода  ее и восстановят, рынок так изменится, что Алмазный синдикат
свободно примет эти новые камни в свой  оборот,  но  уже  через  ГОХРАН.  Мы
попытаемся  через  полгода  расковырять  эту  КГБешную  лавочку.  Сколько вы
выпускаете камней в месяц?
     - 17 штук по 300 карат.
     - Да это ж 5 миллионов долларов. 200 таких крупных камней в год - любой
рынок закачается. Недаром КГБ вцепилось в вас.
     - А вы обо мне подумали?
     - Подумали. По нашим источникам, вам дадут доработать до конца месяца и
заведут против вас дело, за измену родине.  Вы  стали  потенциально  опасны,
потому  что  знаете  слишком  много.  Поэтому мы предлагаем после ликвидации
установки переправить вас за границу, где синдикат дает вам работу, деньги и
крупный счет в банке.
     - Но где гарантии, что я выйду живым?
     - Гарантий не будет, но я вам дам заложника, который землю будет  рыть,
но вас из любого дерьма вытащит. Вот он. Прошу любить и жаловать. Это Миша.
     - Я не один. Нас будет четверо.
     - Считайте,  что  мы договорились. Связь через Мишу, он примет все ваши
условия. Давайте выпьем за сделку.
     Вот зажали, со всех сторон.

     Я предложил уехать Ире, Ольге и их матери за границу. Мы  собрались  на
совет.
     - Я  не поеду, - сразу отказалась мать, - Но после твоего отъезда Дима,
нас в покое не оставят и Ольгу опять доведут до безумия. Я думаю, дочки, вам
надо ехать. Я здесь как-нибудь доживу одна.
     - Мама. Тебе нельзя оставаться одной.
     - Нет, нет. Не уговаривайте.  Придет  отец  из  заключения,  мы  с  ним
останемся вдвоем. Мне надо его дождаться.
     - Мама, мы вас потом вызовем, - сказала Ира.
     - Надо  дожить  до  того  времени,  а  сейчас  давайте  собирайтесь. Не
проговоритесь никому, что уезжаете. Так я говорю, Дима?
     - Так.
     Я прижал к себе эту молодящуюся женщину.
     - Береги их, Дима. Позволь Ольге выучиться и быть там человеком.
     - Хорошо. Постараюсь. Ира, Оля, срочно  найдите  по  фотокарточке.  Мне
нужно их отдать для заграничного паспорта и нового.
     - Все будет в порядке, Дима.

     На  работу,  я  пришел  рано. Расписался и вскрыл камеру с порохами. 15
длинных колбас, как дрова уместились в руке. Это было  количество  в  7  раз
превышающее  дозу  одного  заряда.  Сама  зарядная  камера  на  втором этаже
эстакады. Здесь же управление гидравлического затвора. Кнопками разворачиваю
головку с упоров и отвожу  затвор  для  заправки.  В  черную  дыру  цилиндра
заталкиваю  колбаски  и забиваю ладонью стакан с запалом. Все. Затвор закрыл
отверстие и мягко повернулся.
     Спускаюсь по витой лестнице, вокруг цилиндра, на  первый  этаж.  Вот  и
столик  заправки.  В  беспорядке  засыпаю  сырье  в цилиндрическое отверстие
столика. Первый раз, за все время работы, не  взвешиваю  материал.  Медленно
вращаясь, столик запирает ствол пушки-цилиндра.
     Теперь  надо  испортить предохранительный клапан и я рычагом закручиваю
вентиль до упора. Вырубаю измерительную систему тензодатчиков.
     В  пультовой  никого  нет.  Вспыхивают   лампочки   "герметичности"   и
"готовности  всех  систем".  Включаю  систему  обогревов, переведя курсор до
конца шкалы. Теперь надо подождать. Господи, как тихо.
     Вот и кнопка "пуск", ну была не была. Сквозь стекло пультовой я  увидел
фигуру  человека. Как он сюда попал? Голова поворачивается в мою сторону и я
узнаю своего начальника. Все. Я нажимаю кнопку.
     Глухой  звук  проник  в  пультовую.  Цилиндр,  как   живой,   трясется.
Сумасшедшие   силы   бушуют   в  нем.  Фигура  человека  пытается  открутить
предохранительный клапан. Мне показалось, что цилиндр медленно ползет вверх,
вылезая из столика. Начальник схватил прут и пытается провернуть вентиль.  В
этот  момент  за  спиной  начальника  стенка цилиндра начинает выгибаться. Я
закрыл глаза и зажал уши руками.
     Грохот обрушился через мои ладони на уши. Я открыл глаза. Бронированное
стекло пультовой, выдавив подрамник, боком вошло в пультовую.  Крыши  здания
не  было  и  дневной  свет,  заметался  в  жуткой клубящейся пыли. Наступила
звенящая тишина.
     Пыль  стала  рассеиваться  и  я  отвернул  барашки  двери.  Разорванный
многотонный  цилиндр  лежал  на полу в обломках металлических конструкций. У
столика исчезла резьба и сам он раскололся на неровные части. Наконец,  пыль
рассеялась  и  вдруг,  яркая  вспышка  резанула  от  столика  по  глазам.  В
разломанной части приемника сверкал громадный кристалл. Я подошел и  пытался
его  отломать,  но он не поддавался. Схватив обломок конструкции, упираю его
между стенкой приемника  и  кристаллом.  Рывок...  и  кристалл  вылетает  из
гнезда. Он еще теплый. Я держу его в руках.

     Моего начальника нигде не видно.

     Только  запихнул кристалл в карман пиджака, как в двери бокса появилась
фигура лаборанта.
     - Дмитрий Иванович, что произошло?
     Я молча провел рукой.
     - У вас все в порядке?
     - Да, - выдавил я, - Надо собирать комиссию. Я пойду доложу.

     Вместо заводоуправления, направился к проходной. Автобус довез меня  до
площади.  В  переулке  стояла  легковая машина. Я подошел к ней. Миша был за
рулем. На задних местах сидели встревоженные сестры. Я открыл заднюю дверь.
     - Миша, поехали.
     Мы тронулись. Машина влилась в городской поток.
     - Дмитрий Иванович, все? - спросил Миша.
     - Да. Вроде все.
     Мы выскочили на южное шоссе.

     Все  события  начались  во  Львове.  Миша  подыскал  нам  гостиницу   в
пригородном районе. Мы с Мишей устроились в одном номере, девчонки в другом.
Утром  Миша ушел, как он сказал: "Прощупать обстановку". Я только побрился и
оделся, когда в дверь раздался стук.
     - Дмитрий  Иванович.  Вот  негаданная  встреча,  -  передо  мной  стоял
Морозов,  - Я-то вчера говорю Ерохину не может быть, чтобы здесь был Дмитрий
Иванович. А он утверждает, что это вы. Надо же, как мы одновременно  выбрали
одну и ту же гостиницу.
     - Я, конечно, не очень радуюсь нашей встречи. После каждого разговора с
вами, мне хочется помыться в ванной.
     - Фу,  как  грубо.  Обижаете,  Дмитрий Иванович. Обижаете. Я никогда не
пытался сделать вам зло. Даже сейчас,  увидев  вас,  подумал,  может  у  вас
затруднения.   Чем   можно  помочь  вам?  Вы  знаете,  я  сейчас  в  местной
командировке и, если вам надо, свяжусь с  местными  органами,  они  для  вас
сделают все.
     - Спасибо, Алексей Кириллович. Но мне ничего не нужно.
     - Спасибо  не  отделаетесь.  Кстати, что там у вас произошло на работе.
Комиссия ничего понять не может. Я  тоже.  Вас  нет,  вы  удрали.  Объяснить
некому. Может вы расскажите мне, что к чему.
     - Проводил  эксперимент.  Хотел получить более крупные кристаллы, но не
рассчитал дозировку и установку разорвало.
     - Так чего ж вы удрали? Так бы объяснили происшествие всем.
     - Мне так все надоело, что я решил прогуляться по Союзу.
     - Только по Союзу?
     - Пока да.
     - Пока, это как?
     - Не знаю. Там видно будет.
     - Может вам помочь выехать за границу, например, в Австрию.
     - Интересно, почему вы так любезны?
     - Вы знаете, мне пришла шальная мысль. Я вам помогу  сейчас,  вы  потом
мне.
     В этот момент, как назло, открывается дверь и влетают Ира с Олей.
     - Дима..., - Ира осеклась и застыла, как столб, увидев Морозова.
     - Девочки, не могли бы вы подождать. У меня важный разговор.
     Я корпусом вытеснил их из комнаты.
     - Красивые женщины. Это с той, белокурой, произошло несчастье?
     - Да. Так не пытаетесь, выражаясь прямым языком, вы меня завербовать.
     - Я всегда считал, что трудно говорить с учеными. Они всегда, почему-то
любят  ясность.  Хорошо.  А  почему  бы  и  нет.  Вас  за  границей уважают.
Специалист высшего класса. Да вам там цены нет.
     - А знаете, меня что-то не тянет на такие подвиги.
     - Жаль, жаль. Мужик-то вы замечательный, а придется применять  санкции.
Представляете.  За умышленное уничтожение установки производства алмазов, за
убийство своего начальника, за измену Родине. Посмотрите как много.  И  чего
вам хочется сидеть всю оставшуюся жизнь в тюрьме, не понимаю.
     - При  разговоре  с  вами,  Алексей  Кириллович,  действительно  всегда
требуется ясность. Я не буду вам объяснять прав я или нет. Это бесполезно. В
любом случае, законности не будет. Но зато, я могу предложить вам кое-что за
свою свободу. Это же у вас практикуется?
     Морозов прошелся по комнате, теребя рукой подбородок.
     - Конечно, но смотря что.
     - Когда  установка  взорвалась,  из  заправочного   столика   вывалился
кристалл,  равный  по  величине  знаменитому  "Кохинуру". Представляете, его
стоимость?
     - Врешь. Такого не может быть.
     - Так вы соглашаетесь или нет?
     Морозов подошел к окну и посмотрел на улицу.
     - Вашего соседа, кажется, зовут Миша?
     - Миша.
     Я в недоумении смотрел на Морозова.
     - А на самом деле, это не Миша. Это Стас  Калиновский,  препротивнейшая
личность. Носом за версту чует опасность. Вот и сейчас, где-то кружит вокруг
гостиницы.   Окончил  высшую  школу  иезуитов,  диверсионную  школу  в  ФРГ.
Послужной список залит кровью. Служит тем, кто много платит. А он  знает  об
алмазе?
     - Нет.
     - Если  взять  вас  сейчас,  будет  еще  та резня. Пожалуй, мы придем к
соглашению. Так где кристалл?
     Я вытащил из шкафа пиджак и алмаз вспыхнул на моей руке.
     - Мать твою, - ахнул Морозов, - И это вы все время хранили здесь?
     - А где еще.
     - М-мда
     Морозов взял кристалл, полюбовался его  блеском  и  положил  к  себе  в
карман.
     - До свидания, Дмитрий Иванович. Может когда-нибудь и увидимся.
     Он  исчез,  а я долго не мог успокоиться и лишь только через пять минут
прошел в номер к девчонкам. Они были в панике. Ира бросилась ко мне.
     - Дима, что? Это ведь был КГБешник?
     - Все в порядке, девочки. Мы от него откупились.
     - Как?
     - За наши жизни, я продал ему самый крупнейший в мире алмаз.
     - Это правда?
     - Да.
     Ира припала к моему плечу и заплакала.
     - Я думала, это конец.
     - Кажется, здесь пронесло.

     Вечером появился Миша.
     - У вас все в порядке? - спросил он.
     Я кивнул головой.
     - Ну и слава богу. Завтра утром уезжаем.

     К Чопу мы подъехали утром. Колонна машин,  очередью  стояла  в  сторону
границы.
     - Давайте ваши паспорта, - сказал Миша.
     Он  выскочил  из  машины и отправился в сторону таможни. Через 15 минут
Миша вернулся.
     - Поехали.
     Машина выскочила  из  очереди  и  понеслась  к  шлагбауму.  Нас  ожидал
таможенник и прапорщик в зеленой фуражке. Прапорщик сверил паспорта с нашими
лицами и, вернув их нам, махнул рукой.
     - Следующий.
     Мы уже едем по Венгрии минут 20.
     - Неужели все? - спросила Ира.
     - Еще  нет,  -  ответил  Миша, - Это тоже социалистическая страна и еще
рано расслабляться. Вот как приедем в Австрию, там я вас покину.  Сядете  на
поезд  и  доберетесь  до  Бельгии  уже  без  меня. И не забывайте свои новые
фамилии. Я боялся на пограничном посту, что ни дай  бог,  кто-нибудь  скажет
старую.
     Границу  с  Венгрией  проскочили  без  натяжек.  Девчонки  повеселели и
расстроились только тогда, когда Миша с нами попрощался.

     В Бельгии компания "Де  Брис"  выполнила  условия  нашего  договора.  Я
заимел  500000 долларов в банке. Получил место главного консультанта в фирме
Неймана с окладом 80000 долларов в год.
     Однажды я пришел к Нейману и после разговоров о делах фирмы, он  вдруг,
сказал.
     - Хочу  похвастаться,  Дмитрий. Мы приобрели самый крупный кристалл, за
последние 50 лет. Нашли его в Заире.
     Он вытащил из сейфа злополучный кристалл, сделанный  мной.  Увидев  мое
лицо, он все понял.
     - Неужели ваш, Дмитрий?
     - Да, последний. После него установка взорвалась.
     - Господи, мы же купили его по настоящей цене. На него же паспорт есть.
     - Похоже мои соотечественники не плохо работают.
     - Как же они его продали нам? Ведь русские знают, что вы здесь.
     - Конечно знают, я здесь не прячусь.
     - И самое интересное, они смело переправляют кристалл нам.
     - Они  рискуют.  С одной стороны, вы деньги уплатили, с другой стороны,
им интересно, как отреагирую я.
     - А как отреагируете вы?
     - Очень просто. Вы мне уплатите, я буду молчать.
     - Что?
     - Если я не буду молчать, цена кристалла упадет и  вы  будете  в  таком
проигрыше, какой вам и не снился.
     - Вы чудовище. Сколько вы хотите за алмаз?
     - 5% акций вашей фирмы.
     - Да вы с ума сошли? - подскочил Нейман.
     - Я прошу не деньгами только потому, что акции налогами не облагаются.
     Нейман застыл у окна. Он долго соображал.
     - Черт с вами, Дмитрий. Я согласен. Правление я уговорю.

     Нейман  расколол  алмаз  на  несколько  частей  и после огранки, продал
бриллианты частным фирмам, как настоящие.

     Я живу по-человечески. У меня хороший  коттедж,  с  участком  земли,  в
пригороде  Брюсселя.  Моя  жена  Ира,  нигде  не  работает  и сидит с первым
малышом. Он у нас славный и, как говорит Ира, похож на меня.
     Ольга  в  Антверпене  окончила   художественную   академию   и   рисует
изумительные  картины.  Она уже выставлялась два раза и получила признание в
Европе. Иногда, она приезжает к нам и забавляется с нашим малышом.
     Все события в России меня бьют по сердцу. Такая умная и тяжелая страна.


     Январь - Февраль 1995.
     Е. Кукаркин Кристалл


Евгений Кукаркин.
Я - кукла


ПРОЛОГ


     Август. 1991г. Россия. г.Санкт-Петербург.

     - Ты поедешь на встречу не один, а с Лилией. - сказал мне шеф.
     Лилия - новая  секретарша  шефа,  работает  третий  месяц.  Крепкая,  с
соблазнительными   формами   девица,   где-   то   двадцати   шести  лет,  с
привлекательным  лицом  и  дурацкой  челкой,  наброшенной  на  глаза.  Самое
выразительное,  это  ее  длинные, пушистые ресницы. Сейчас ее глаза прикрыты
ими, но я  знаю-  она  настороженно  смотрит  на  меня,  ожидая  реакции  на
сообщение шефа.
     - Зачем с ней?
     - Ее задача- познакомить тебя с ними и обеспечить твое прикрытие.
     - Хорошие у нее знакомые, - и я вижу, как дрогнули ресницы Лилии.
     Я знаю, она здесь боится только меня. Ей не страшен шеф. За три месяца,
она своим характером подмяла моего "свирепого" шефа.
     - О  своей  задаче  ты  имеешь представление, - продолжал шеф, - Но там
знают о тебе почти все, у них хорошо поставлена информация,  поэтому  больше
импровизации  и  старайся  любым  способом склонить их на свою сторону. Даже
если ты не добьешься союза, а они будут нейтральны, это уже успех.
     - О каком прикрытии со стороны Лилии идет  речь?  -  Ресницы  ее  опять
дрогнули, и на этот раз поднялись, распахнув на меня темные глаза.
     - Лилия  создаст вид супружеской пары и будет твоими глазами и ушами на
встрече.
     - А если я не понравлюсь ее друзьям?
     - Ну, ты себя недооцениваешь, у Лилии приличные друзья. Не так ли? -  и
он обратился к Лилии.
     - Да  шеф.  -  Лилия  поправила свою прическу рукой и опять прихлопнула
ресницами свои глаза.
     - Это все, встреча назначена в три. - сказал шеф.

     Мы подъехали к ресторану и я вежливо, взяв Лилию под руку,  ввел  ее  в
зал. Народу в ресторане было мало и мы выбрали столик у окна.
     - Что ты будешь заказывать? - спросил я у Лилии, раскрывая меню.
     - Что-нибудь мясное, на твой вкус, и сухого вина. - попросила она.
     - Примите  заказ. - обратился я к подошедшему официанту- Два антрекота,
два помидорных салата, двести грамм водки и бутылку  сухого,  только  самого
лучшего.
     Я  схватил официанта за руку и подтащив его к себе, приглушенно сказал:
"Да поторопись, я ждать не люблю и очень спешу". Официант  сразу  проснулся,
хотел  что- то мне ответить, но еще раз взглянув на меня и мою спутницу, тут
же испарился.
     - Так где твои друзья? - спросил я Лилию.
     В этот момент, словно из под земли, появился официант с подносом и стал
расставлять заказ на стол. Лилия подождала, когда официант отойдет.
     - Сейчас подойдут. - она протянула мне свой бокал - Налей пожалуйста.
     Я налил ей вина, себе водки и только хотел выпить, как  Лилия  сказала:
"Посмотри,  вон  они".  -  кивнув  за мою спину. Я повернулся. К стойке бара
подошли два здоровых, хорошо одетых, господина. Один из них, небрежно бросив
деньги бармену, заказал выпивку, а  другой,  оглядев  зал  и  увидев  Лилию,
помахал  ей  рукой  и  кивнул  головой.  Я  повернулся к Лилии. Лицо ее было
бледно, ресницы вздрагивали.
     - Чего нервничаешь. Давай выпьем. - и я опрокинул в себя рюмку водки.
     Лилия подняла свой бокал  и  я  увидел,  что  у  нее  дрожат  руки.  Не
полностью  налитое  вино  в  бокале,  штормило. Вдруг, что- то ударило мне в
голову, одновременно, я почувствовал резь в груди. Я сидел, опустив голову и
сжав руки. Боль тупыми ударами пронизывала всю грудь и  голову.  Я  старался
держать  себя  в  руках и напрягся до основания. Стал выступать пот и первые
струйки его, медленно поползли из под  волос.  С  трудом  подняв  голову,  я
пытался посмотреть на Лилию. На мгновение туман разорвался и, расплывающиеся
черты  ее  лица,  появились  передо  мной.  Лилия сидела белее мела и широко
распахнув глаза, смотрела на меня.
     - Сука... Я убью тебя. - с трудом проговорил я.
     Лилия начала расползаться перед глазами, а я все боролся и боролся  сам
с  собой.  Моя  рука  поползла  к  вилке,  но  ее  стало сводить и все вдруг
потемнело и стало куда- то проваливаться.

     Очнулся я от боли в затылке, она билась пульсируя, волнами  возникая  и
удаляясь.  С  трудом открываю глаза и вижу грязно- белый потолок, который то
приближался, то удалялся, с приближением и удалением боли. Руки были чем- то
сжаты и лежали ниже груди. Еле- еле подтягиваю их к своим глазам. Руки  были
в  наручниках  и  я  не  сумев  их  удержать, уронил их на лицо, разбив губы
железом. Все стало ясно, меня поймали и я в  камере.  Значит,  все-таки  они
внедрили своего человека. Сволочи.




 * ЧАСТЬ 1 *

     Октябрь. 1993г. Сербия.

     Фронт  продолжал жить своей жизнью. Где- то раздавались выстрелы, часто
переходящие в непрерывную дробь. Иногда ухали орудия,  отчего  наш  разбитый
коттедж  вздрагивал  до  основания.  Уже  второй день, шел занудный дождь. Я
лежал в полуразрушенной комнате коттеджа и, еще не  придя  в  себя  от  сна,
слушал , как через шум дождя пробивались звуки чавкающей грязи.
     - Кто идет? - закричал часовой.
     В темных комнатах коттеджа завозились солдаты.
     - Свои. Это я, Казначей.
     Скрипнула, висящая на одной петле дверь. Кто- то выругался в темноте.
     - Сержант, где сержант? - по комнатам заметался свет фонарика.
     - Я здесь. - отозвался я.
     Свет фонарика ударил в глаза и я прикрылся рукой.
     - Убери фонарь. Что у тебя? - вспыхнуло еще несколько огоньков, которые
осветили  комнату  и  лицо Казначея. Оно было мокрым и грязным, на нем резко
выделялись усы с блестевшими, под лучами света, капельками воды.
     В этих комнатах расположен мой взвод. Это люди  разной  национальности,
все наемники, по разным причинам, приехавшие защищать славянскую Сербию. Они
говорят  на  разных  языках,  но больше на английском и русском. Они разные:
сильные и слабые, умные и тупые, бандиты и порядочные. Война  сковала  их  в
прочный узел, хотя многие не понимают зачем и против кого они воюют. Я помню
все  их  трудные  фамилии  и имена. На фронте фамилии, среди солдат, как- то
стерлись и каждый получил прозвище, которое стало  практичными  и  краткими.
Эти  клички, даже не выражают характер, но приклеились к ним так прочно, что
некоторые забыли фамилии и имена своих товарищей.
     - Сержант, Шип и Сверчок убиты. - Казначей выдохнул эту фразу и, набрав
воздух, добавил- Они через холм, сюда, несли бачки из- под пищи, но, видимо,
на полосе появился снайпер, они и попались.
     Холм, о котором говорил Казначей, находился перед коттеджем и  закрывал
нас  от фронта. Я вытащил карту, развернул и осветил наш участок. Со стороны
фронта холм был голый, весь перепаханный огородами.  Эту  лысину  зажимал  с
одной  стороны густой орешник, а с другой- яблоневый сад. От линии окопов до
вершины холма- метров триста.  На  этом  пространстве,  сейчас,  лежат  наши
ребята. А снайпер, наверняка, сидит не в окопах противника, а на нейтральной
полосе. Самое противное, это первый случай, когда снайпер стреляет по ночам.
Вот  и  у  них появились приборы ПНВ. Но то, что кто- то стреляет в дождь, в
темноте и на таком расстоянии, говорит о том,  что  это  профессионал  и  он
недавно на фронте.
     Те,   что  лежат  на  холме,  мне  хорошо  знакомы.  Шип-  русский,  из
Краснодарского края. Его фамилия - Шипов, звали  Андрей.  Свою  кличку,  Шип
получил  от  своей фамилии, где оторвали последний слог. Он пришел к нам три
месяца назад и мы с ним быстро стали друзьями.  Сверчок  -  молдаванин,  его
фамилия  Матрич,  когда  я пришел, он уже был во взводе и я воспринял данную
ему кличку, как и все  окружающие.  Ребята  имели  боевой  опыт:  Сверчок  в
Приднестровье, а Шип болтался у Осетинов во время их конфликта с Грузией.
     Конечно,  вытаскивать  их  надо  сейчас,  пока  темно.  Днем всю плешку
изуродуют минами и снарядами, только сунься, к тому же, она  простреливается
на сквозь. А идти надо, может быть из них кто- то ранен.
     - Казначей,  а  как  ты  их  увидел?  - он сразу меня понял. Ткнул свой
грязный палец в карту.
     - "Мухи" пустили ракету, а я был вот здесь, в окопе.  Оглянулся  назад-
холм виден, как на ладони. Их, лежащих, не сразу разглядишь, а вот бачки, из
под пищи, заметны. Дождь идет и бачки от вспыхнувших ракет, переливаются как
глянцевые.  А  потом,  я сюда кустарником прошел. Два раза падал, грязищи до
черта.
     Я подошел к телефону.
     - Мне четырнадцатого. - Где- то  на  конце  провода  раздались  щелчки,
больно отдаваясь в ушах. Сонный, раздраженный голос рявкнул: "Что там?"
     - Двадцатый   докладывает.  В  полосе  квадрата  одиннадцать,  по  всей
видимости, появился снайпер. У меня двое  ребят  лежат  на  холме.  Их  надо
убрать,  пока еще темно. Может кто- то ранен. Нельзя попросить хозяина, хотя
бы восемь снарядов в направлении дубка, на нейтральной полосе.
     - Ты что, сдурел? Чтобы их снайпер в такую погоду,  стрелял  ночью.  Не
паникуй-  это  шальные  пули.  Бери  людей.  Иди  и  вытаскивай  их. - связь
оторвалась.
     - Вот гад. Иди вытащи. Своих сербов никогда  не  посылает  в  пекло,  а
наши,  дружеские  души,  всегда  на  убой.  Как  будто  мы полные идиоты, не
разбираемся, где шальные пули, а где- снайперы. - проворчал я в темноту.
     - Ты чего сержант? Не выспался. - сказал кто- то в темноте.
     - Ладно. Это я пары выпускаю. Крафт, где ты? Ты не разучился еще метать
"кошку"?
     - Вроде нет. - раздался голос в углу.
     - Крафт, Джин собирайтесь. Казначей, поведешь нас.
     Я встал и стал одеваться.

     Беспрерывно шел нудный дождь. Ноги вязи в жирной земле и  их  с  трудом
удавалось  вырвать  из наплывшей жидкой грязи. Меня и моих спутников мотало,
как пьяных, на каждом бугорке и  бороздке.  Мы  автоматически  ловили  звуки
выстрелов  и  вытье,  проходящих  над  головой,  пуль  АК.  Где- то, с воем,
шлепнулась в землю шальная пуля. Наши и "мухи" через определенные  интервалы
стреляли  ракетами.  Светящиеся  шары,  вспыхивали  в тучах, не давая яркого
света. Еле- еле я различал спину, идущего впереди, Казначея,  которая  также
моталась  и  чавкала  грязью  впереди  меня.  Мы  вошли  в орешник и к нашим
страданиям прибавились удары, невидимых в темноте, веток.
     - Здесь. -  сказал  Казначей,  резко  остановившись  и  повел  рукой  в
сторону.
     Вспыхнула, от выпущенной ракеты, туча и я увидел, впереди себя, бачки и
черные бугры, рядом с ними.
     - Крафт. - крикнул я- Видел?
     - Да.
     - Попытайся  метнуть  "кошку"  за  бачки, при очередной ракете. До них,
вероятно, метров пятнадцать.
     - Я попробую, сержант.
     Он отдал конец веревки Джину и  стал  сматывать  "кошку"  в  рулон  для
броска.  Опять  вспыхнула  туча  и "кошка" унеслась в надвигающуюся темноту.
Крат и Джин потянули веревку.
     - Сержант, вроде есть.
     Вновь глухой свет озарил холм и  мне  показалось,  что  в  мою  сторону
медленно перемещается вал грязи. Опять стало темно.
     - Казначей, помоги. - выкрикнул Джин.
     Через  некоторое  время  вал  грязи  с бачком оказался у наших ног и мы
принялись  руками  очищать,  находившуюся  под  ним  фигуру.  При  очередной
вспышке, я разглядел полуочищенное от грязи лицо и не узнал, кто это.
     - Это Сверчок. - сказал Джин- Я его узнал по кривому носу.
     Крафт,  с  руганью,  стал  вырывать крюк "кошки" из одеревеневшей мышцы
бедра Сверчка.
     - Следующий, по моему, на два метра дальше. - сказал Крафт и стал вновь
наматывать веревку для броска.
     Вспыхнул свет и Крафт опять метнул  "кошку".  Джин  потащил  веревку  к
себе.
     - Попал. - сказал он.
     - Мне, кажется, я услышал стон. - вдруг зашипел Казначей.
     - Такая штука вопьется, даже мертвый застонет. - заметил Джин.
     - Ребята, быстрее. - поторапливал я их.
     Они  втроем  перебирали  веревку  в  руках.  Вдруг, раздался выстрел, и
ребята упали в кусты
     - Снайпер. Мать его. Как он гад видит? - вырвалось у Джина.
     Крафт шипел в темноте как змея, вытащив перерубленный конец веревки.
     - У нас больше нет "кошки" - сказал Казначей.
     - Все равно его надо вытащить. Он стонал, он ранен- заявил я.
     При вспышке тучи, я увидел недалеко,  где-  то  в  метрах  семи,  бугор
поднявшейся земли.
     - Он почти рядом. - сказал я- Крафт, размотай веревку, один конец ее, я
привяжу  к  своей ноге, а другой- к руке. Вы же, возьмете середину веревки и
по моей команде, когда я подползу к раненому, тащите. Джин, оторви бачок  от
руки  Сверчка,  сними  с него ремень и захлестни по диагонали через плечо на
нем.
     - Не надо туда сержант. Это очень опасно. Давай, лучше, сбегаю к нашим.
- и Крафт махнул рукой в тыл- Достанем еще одну "кошку".
     - Если он жив, он просто задохнется в  грязи.  Ты  посмотри  какой  вал
грязи,  не  ясно  как он лежит, где рана, на голове или на туловище. В любом
случае, если мы его быстро не вытащим, он задохнется и ему конец.
     Я привязал конец веревки к ноге, другой,  легким  узлом  к  руке.  Джим
освободил  руку  Сверчка  от  бачка,  а его ремень перехлестнул через плечо.
Опустив отворот кепи на уши, я плюхнулся в грязь рядом со Сверчком, просунул
руку под ремень Сверчка и прижался к нему. Голову пришлось положить на бок и
сейчас же холодная грязь, до самого носа, облепила  лицо.  Я  начал  ползти,
прижимая  труп  к  себе, с трудом находя неровности почвы под слоем грязи, а
она уже залила мне второй глаз и я ,как при плавании "кролем", мотал в  верх
головой,  стараясь  выплюнуть грязь и вдохнуть свежего воздуха. Беспрерывный
дождь, не мог смыть грязь с лица, а делал ее  более  жиже.  Наконец,  мы  со
Сверчком  уперлись  в  бедро  Шипа.  Я  очень долго снимал веревку со своего
запястья и ощупью зацепил ее на ноге Шипа.
     - Давай. - заорал я, расплевывая в стороны грязь и  крепко  вцепился  в
Сверчка.
     Нога натянулась, заныла и мы поехали по вспаханной канаве назад. Вдруг,
меня подбросило  и  я услыхал звук выстрела. Это Сверчок принял на себя пулю
снайпера. Кто- то схватил мою ногу, рванул и я с  трупом  влетел  за  кусты.
Усевшись  под  кустом,  я стал рукою очищать лицо от грязи, кто- то из ребят
сунул мне бинт и это, наконец, позволило открыть глаза.
     - Тяните его.
     - А уже все.
     Ребята хлопотали над телом Шипа.
     - Жив.?
     - Еще дышит.
     Когда я стал более или менее видеть, то вытащил нож и  отрезал  веревку
от  ноги.  Потом,  рукой  стал  счищать  грязь  с  куртки, кепи и штанов. От
проникшей под одежду сырости меня стал бить озноб.
     - Ребята, снимите с Шипа куртку, я возьму его на плечо, а Джин и  Крафт
возьмите Сверчка. Казначей, понесешь мою куртку, оружие и шмотки ребят.
     Началась мучительная дорога обратно.

     Мы  подошли  к  коттеджу, когда начался рассвет. Подтащив Шипа к первой
койке, я свалил его на матрац.
     - Кто-нибудь, займитесь раненым. - обратился я к солдатам, находившимся
в доме.
     Я вышел на улицу, взял у Казначея куртку и швырнул ее в бочку с  водой,
которая  стояла  на  углу  дома под стоком крыши. Мытье одежды и лица заняло
много времени. Наконец, кое- как смыв грязь, я вошел в дом.
     В комнате было  светло  от  керосиновой  лампы  и  свечей.  У  входа  в
неестественной  позе  лежал  Сверчок.  Около  Шипа  хлопотало  два человека,
промывая его рану на затылке и очищая  всего  от  грязи.  Несколько  человек
сидело кружком на полу, где по центру были разложены: хлеб, консервы и фляги
с вином и водкой.
     - Сержант, иди согрейся. - сказал кто- то.
     Я  набросил  куртку  и  кепи  на косяк внутренней двери и , сев на пол,
опрокинул в себя пол фляги вонючей водки. Я был здорово измотан, как автомат
что- то отвечал на вопросы окружающих и очень хотел  спать.  Вдруг  зазвонил
телефон. Все замолчали и кто- то передал мне трубку.
     - Это вы сержант? Как дела?
     - Мы  вытащили  двоих  с холма. Один ранен в голову, другой убит. Точно
установлено. Стрелял снайпер.
     - Надо предупредить взводных, займитесь этим сержант.
     - Хорошо, мне надо отправить раненого  в  госпиталь,  не  могли  бы  вы
подбросить транспорт к развилке дороги?
     - А как раненый?
     Я  повернулся  к  ребятам,  которые  возились  с Шипом и спросил у них:
"Можно его транспортировать?"
     - Он в шоке. - ответил кто- то из них.
     - Четырнадцатый он в шоке. - повторил я в трубку- Надо поспешить.  Еще,
прошу  вас,  Шип  мой  друг и земляк, не могли бы вы отпустить меня с ним до
города, вроде как сопровождающего.
     - Хорошо. Сейчас я оформлю вам документы и  вышлю  транспорт.  Выносите
раненого к развилке.
     Связь прервалась.
     - Казначей, - обратился я к нему- остаешься за старшего. Сейчас позвони
взводным предупреди их о снайпере.
     - Ребята, - повернулся я к двум фигурам, возящимися с Шипом берите его,
потащим к машине.
     Все  зашевелились.  Натянув  мокрую  одежду и навешав на себя оружие, я
пошел за солдатами, выносившими Шипа. У развилки нас ждал  бронетранспортер.
Мы  затолкали  Шипа,  в  развернутую  черную  пасть, заднего люка. Откуда то
появился писарь и протянул мне документы.
     - Лейтенант дал вам два дня. - сказал он.
     Я кивнул головой, попрощался с ребятами и полез в  темный  провал  люка
машины.

     Госпиталь  был  грязным,  холодным с неприятным запахом. Полы приемного
покоя захламлены окурками, тряпьем и просто- грязью. Десятки ног  протоптали
светлые  дорожки  паркета,  среди  этого  мусора.  В приемном покое суетился
лысый, худой врач,  австриец  по  национальности,  плохо  знавший  сербский,
английский  и  русский.  Для  разговора  со  мной,  он  вызвал  по  телефону
медсестру. Вышла симпатичная с большими глазами девушка. Ее  белый  халат  и
шапочка резко контрастировали с окружающей грязью.
     - Меня  звать  Мила.  -  произнесла она по-русски, протянув свою тонкую
руку в мою загрубевшую, грязную лапу- Что вам надо?
     - Я привез своего раненного  друга,  он  русский,  он  в  очень  плохом
состоянии, я бы хотел знать, как закончится операция.
     - А как вас звать?
     - Вообще меня раньше звали Виктор или просто Вик.
     - Почему раньше?
     - Теперь, уже почти год, кличут сержантом.
     Она  улыбнулась,  потом  повернулась  к  доктору  и  по-немецки ему все
объяснила. Он что- то буркнул, махнул рукой и пошел к своему столу.
     - Виктор, вашего товарища уже увезли в операционную. - она  критическим
взглядом  окинула  меня-  В  таком  виде  и  с  таким  складом  оружия, вам,
безусловно, в приемном покое ждать нельзя. Вы пройдите в вестибюль  главного
входа  и  подождите  меня там. Кончится операция, я к вам выйду и все скажу.
Кстати, а у вас время есть?
     - Да, мне дали два дня.
     - А куда вы, потом, пойдете? У вас есть где ночевать?
     - Я это еще не решил, но наверно в гостинице.
     - Наивный молодой человек. В городе  все  забито  военными,  но  я  вам
постараюсь помочь. Вы подождите меня там. - она махнула рукой к двери.
     В  вестибюле  меня  окружили  темно- синие халаты, двигающихся больных.
Посыпались вопросы: что, где, куда, откуда, как  дела,  дай  закурить,  кого
привез.  На  все  я  отвечал  кратко  и,  когда они более менее успокоились,
перекинул автомат за спину, выбрал стул,  сел  и,  вытянув  ноги,  задремал.
Проснулся  я  от шлепка по щеке. Передо мной стояла Мила, она держала в руке
целлофановый мешочек.
     - Виктор, все в порядке.  Операция  прошла  удачно,  но  положение  его
тяжелое. Пулю вытащили, вот она. - и она протянула мне мешочек.
     Я вывернул содержимое мешочка на ладонь. Вывалилась пуля, и я замер. На
пуле были  видны  характерные  следы  винтовой  нарезки,  они  были  до боли
знакомы.
     - Что с вами Виктор?
     - Мила, понимаешь, я, кажется, знаю кто стрелял.




 * ЧАСТЬ 2 *

     Документы к тексту.
     Газета "ИЗВЕСТИЯ" "...".......1992г.
     "...Представитель  министерства   безопасности   подтвердил,   что   на
территории России физически подготовленных граждан, приговоренных к смертной
казни судом РФ не расстреливают, а используют на работах по добыче урана или
в  специальных  лагерях  для  тренировки  контингента людей, необходимых для
безопасности   РФ.   Заключенных    в    специальных    лагерях,    называют
куклами...."

     Апрель 1992г. Россия. Красноярский край. Спецлагерь в/ч.....

     В  лагерь  привезли  меня  где-  то в середине Апреля. Я думал, что мне
конец и не ожидал того приема, который  был  здесь  оказан.  Лагерный  врач,
долго  мял мое тело, осматривал зубы, уши и глаза. Вежливо задавал вопросы и
делал записи в медкарте.
     - Для вас это  очень  отличный  экземпляр.  -  сказал  он,  подошедшему
высокому капитану с короткой прической и в темных очках. Капитан снял очки ,
окинул  меня  взглядом  и  сказал:  "Судя  по  документам  он слишком хорош.
Приложена целая инструкция, как  его  охранять  в  дороге.  Не  уж-  то  все
выполняли?"  -  обратился он ко мне. Я показал ему руки, где четко виднелись
багровые следы на ручников.
     - Ну и лапа. - с восхищением сказал он- Здесь,  где  ты  находишься-  я
твой  начальник. Будешь ходить без наручников и строго соблюдать дисциплину.
И запомни еще, ты  здесь  никто.  Теперь  ты  кукла,  со  своим  пожизненным
номером. Вот он на твоей куртке.
     На  груди куртки, которую мне передал охранник, был вышит номер 1427. Я
переоделся и пошел в сопровождении  капитана  и  охранника  на  второй  этаж
казармы. Через многочисленные решетки и двери, через изощренный контроль, мы
попали в коридор, в котором справа и слева было много дверей.
     - Ну  вот  и номер твоей гостиницы. - сказал капитан, оттягивая собачку
электрозадвижки на одной из дверей.
     Это была вытянутая  комната,  где  стены  и  потолок  покрыты  масляной
краской. С правой стороны стены виднелась дверь, далее, две койки и напротив
них,  придавленный  к стенке, стол. Через открытое окно, затянутого двойными
толстыми прутьями, лилось солнце. За столом на стуле сидел здоровый малый  и
читал книгу. Увидев нас, он встал и на его груди я увидел номер 1411.
     - Я  привел  к  тебе  новичка.  -  сказал  капитан-  Расскажи  ему  его
обязанности и..., заодно, что его ждет.
     Он хмыкнул, оглядел камеру и вышел. Дверь щелкнула. Я  обратил  на  нее
внимание.  На  ней  не  было  обычного стандартного окошка для проталкивания
мисок и подсматривания за заключенными.
     - А что здесь? - спросил я парня, указывая на дверь.
     - Посмотри. - ответил он.
     За дверью была раковина и параша и, все же, это не то , что в  тюрьмах,
которые я прошел. Там вонючая параша отравляла воздух всей камеры.
     - Давай знакомится. - обратился я к парню - Я Виктор..
     - Анатолий. - представился тот, протягивая руку.
     - Ну расскажи, куда я все-таки попал и что здесь за порядки?
     - Ты  попал  в  тренировочный  лагерь, куда собрали нас, приговоренных,
чтобы отправить быстрее на  тот  свет.  Здесь  на  нас  отрабатывают  приемы
спецназовцы  и  суперагенты  высшего  разряда. Если здесь нас калечат, то не
лечат, - сказал он, вдруг, в рифму - но прихлопнут точно,  в  любом  случае,
либо  на ринге, либо на охоте, либо если тебя покалечат. Они, ведь, считают,
что мы уже никто, раз нас приговорили. Здесь мы для них  -  куклы.  Я  кукла
1411, ты- 1427.
     - А ты давно здесь? - спросил я.
     - Я считаюсь старожилом - уже шесть месяцев. Видишь, - он заголил рукав
куртки.  Рука,  по  локоть, была заклеена пластырем. - Я тебе говорил, здесь
такой закон: либо ты его малость покалечишь или победишь,  тогда  ты  будешь
жить,  либо  он  тебя  прибьет  и  тебе конец. Я долго здесь держался, а вот
последний, который со мной дрался, выбрал себе  оружие  -  нож.  По  здешним
порядкам,  противник  имеет право выбирать оружие, ты нет. С этим ножом, ему
казалось, легче пришить меня. Сам он подвижный, как  черт  и  ножом  владеет
прекрасно.  Пространство на ринге небольшое, ты увидишь еще, и я крутился по
рингу, как оса, а когда его занесло немного после взмаха рукой я  перехватил
его  руку, рванул на себя и ударил ногой в колено. На свое удивление, попал.
Он рухнул на меня боком, а нож, все-таки, успел выкинуть вперед  и  пропорол
руку.  Самое  поганое,  руку  то  я  не мог отдернуть, она была на упоре. Но
другой рукой, я все же, врезал ему по башке и вырубил его. Встал, а  кровища
хлещет.  Тут  и  капитан,  с  ухмылочкой  такой,  как  мол рука, а у самого,
чувствую, рука к пушке тянется. Я сделал на морде бравый оскал, вроде ничего
говорю, и перед его носом несколько раз согнул руку в локте.  Кожа  на  руке
конвертом   вскрылась,  кровищи  кругом.  Врач  подошел,  посмотрел,  сказал
нормально, тут и капитан успокоился. Врач, после того как привел  в  порядок
лежащего  идиота,  занялся моей рукой. Залил все просто йодом и залепил руку
пластырем. Теперь, приходится молить бога, чтобы следующая  бойня  была  как
можно позже.
     - А какие здесь местные порядки?
     - Более  менее нормальные. Есть дают, читать дают, но просвечивают, как
рентгеном. Видишь по углам камеры теледатчики, ты у них в пультовой, как  на
ладони.  Ну  что  рассказать еще, наш коридор упирается в столовую, едим все
вместе по расписанию. В коридоре двадцать четыре двери, двенадцать  слева  и
двенадцать  справа,  народу  в  камерах мало. Выходим в коридор по звонку. В
столовой три окна в стене: выдача пищи, прием посуды и выдача  книг.  Вот  и
все.
     - А как начальство?
     - Начальство  сюда  ходить  не любит, кроме того капитана, который тебя
привел. Но ,этот уникум, в его руках твоя судьба. Он разводит всех кукол  на
бойню, он первый и пристреливает. Стреляет, как бог и реакция мгновенная.
     - А до этого удара ножом, ты дрался?
     - Да,  последний  бой был пятый. До этого мне везло, последний оказался
тяжелым.
     - А ты все время здесь один?
     - До тебя, я уже пережил  двоих.  Хорошо  подготовленные  были  ребята,
амбалы вроде тебя. Тут вдруг, прислали "друзей" из Африки, месяц тому назад,
ну  и  негры  оказались  подготовлены  лучше.  Одного  на ринге сразу убили,
другого добил капитан, когда из него мешок с говном сделали.
     - Сейчас нас здесь много?
     - Человек двадцать, ты увидишь их в столовой. Арифметика здесь простая,
нам это капитан в голову вдалбливал, когда  был  в  хорошем  настроении.  По
России в год около ста двадцати граждан РФ приговаривают к расстрелу, из них
сюда  отбирают  десять  или  двадцать  человек.  Около  сорока в Тюю-Мюю, на
урановые рудники, остальных в распыл. Много кукол поставляет сюда  КГБ,  эти
уже  по  своим  каналам.  Я,  кстати, сам из этих поставок. Других, таких же
ребят увидишь в столовой. Мне  даже  кажется,  что  большинство  из  них  не
понимает, за что они сюда попали.
     - Ты сказал из этих. Значит тебя загнало сюда КГБ?
     - Поганая история. Время у нас впереди много, я тебе расскажу.
     - Откуда ты все знаешь, что здесь творится?
     - По  найму на кухне работают повара. С одной стороны они кормят нас, с
другой обслуживают охрану. Таким путем,  все  разговоры  от  туда  поступают
сюда.  Иногда, проговаривается капитан. К самым сильным он очень благоволит.
Мне, например, он высказывал мысли, что  у  нас,  здесь,  гуманней,  чем  на
урановых  рудниках.  Там,  мол,  люди  гниют  и долго мучаются , а у нас все
проблемы решаются быстро, только ногу или руку сломал, тут же к стенке и все
в порядке.
     - Ринг, я это еще догадываюсь, что такое, а вот охота...  Ты  чего-  то
говорил об этом?
     - Это  у  них такой вид спорта. За казармой расположен полигон. Там все
настоящее: холмы, лес, кустарник, только все окружено забором, через который
удрать невозможно. Так вот, загоняют тебя на такой  полигон  и  охотник,  из
суперменов,  начинает  гонять  тебя,  как  зайца.  Охотник,  обычно, ходит с
автоматом или ружьем. Если охотник расстреляет весь  боезапас,  ты  выиграл,
жив,  ну  а  не  повезло, так не повезло, раненых не оставляют. В предыдущую
охоту семь ребят убили, только одному  повезло,  это  Дим-Димыч,  ты  его  в
столовой  сегодня  увидишь.  Поговори  с  ним, он может много чего полезного
рассказать.
     - А когда меня на ринг выпустят?
     - За этим дело не станет. Обычно, дают оклематься. Меня  так  выпустили
через неделю.
     Вдруг в коридоре зазвенел звонок.
     - Это нас приглашают в столовую. - сказал Анатолий- Пошли.
     Он  подошел  к  двери  и  нажал  на  кнопку,  автомата, в виде коробки,
висевшего у косяка двери.
     - Кукла 1411 и  1427  идут  на  обед.  Щелкнул  электрический  замок  и
Анатолий толкнул дверь вперед.

     Прямо  из  коридора,  мы  попали  в  небольшое помещение, где по центру
стояли два длинных стола и скамейки по  бокам.  Человек  десять  заключенных
стояли в очередь к окну с надписью "раздача", в виде узкой щели. Заключенные
получали поднос с пищей и рассаживались за столом.
     - Видишь  того  парня  с  номером 1448- это тот Димка, который выдержал
охоту- шепнул мне на ухо Анатолий.
     Окружающие ребята стали со мной здороваться и знакомиться. Они задавали
массу вопросов о том, что творится в мире  и  другие,  касающиеся  жизни  на
гражданке.
     Обед  был шикарный. Щи кислые, каша ячневая с подливкой, хлеб, чай и по
большой порции. Я первый раз,  считая  с  момента  моего  ареста,  нормально
наелся.
     Жизнь  в  камере  однообразна.  Столовая  и  свободное  время,  которое
включает в себя: чтение книг, гимнастику и  бесконечные  разговоры.  Однажды
утром, после завтрака, дверь камеры открылась и вошел капитан.
     - 1411 , пойдемте со мной.
     Анатолий  побледнел,  встал и пошел к двери. Казалось, после его ухода,
что время замедлилось. Я прислушивался к каждому шороху  за  дверью  и  вот,
наконец,  раздался щелчок замка. Анатолий, буквально, ввалился в камеру. Вид
его был ужасен. Правая  щека  распухла  и  имела  багровый  цвет,  все  лицо
измазано  кровью.  Он  кривился от боли и придерживал больную руку, здоровой
рукой. Я помог Анатолию снять куртку. На его, измазанной кровью руке,  белел
свежий пластырь. Анатолий пошел мыться, потом свалился на койку и... заснул.
Проснулся он перед ужином и, придя в себя, рассказал.
     - Мужик  попался  худой, жилистый и такой вертлявый, что долго я не мог
поймать его на удар. Морда видишь у меня какая, пока я махну лапой,  он  мне
несколько  раз  по  роже  успевает  съездить.  Удар я держу вроде ничего, но
все-таки башка моя моталась от его крепких ударов и я уже начал  выдыхаться.
Самое  противное  произошло,  когда  от его случайного удара по руке, лопнул
шов. Сразу пошла кровь, а он, буквально, озверел от ее вида и  давай,  давай
еще  быстрее  лупить то по башке, то по руке. Мне бы его только зацепить, но
никак. Помог, думаю, господин случай, я пошел на него  массой,  стараясь  не
дать  ему выскочить под рукой и придавил его к стенке. Тут он не выдержал и,
первый раз махнул ногой, стараясь ударить мне по яйцам. А  я  его  и  поймал
....за  ногу,  зацепил  и  рванул  так,  что  стены  затряслись от удара. Он
грохнулся на пол и я, кажется, сломал ему пару ребер, когда добивал ногой.
     - Зрителей, приходит много?
     - Много, весь зальчик забит.  В  первом  ряду,  в  основном,  все  жены
офицерские,  любители  крови.  Они  уже  всякого насмотрелись и ни чем их не
удивишь. Бляди, мать их - добавил Анатолий.

     - Ты обещал мне, рассказать, как ты сюда попал?  -  однажды  спросил  я
Анатолия.
     - Ну что ж, - он потянулся, - послушай.
     - Работал  я  в  спецназе  во  Львове.  Тут  завертелась  эта  дурацкая
перестройка, ну и забродил народ. Такой поднялся национальный дух,  что  дай
Украине  только  Украинское  и на хрен нам все инородное. Работы у нас, хоть
отбавляй. Ребята здоровые, а побивали, сначала, и тех и  других.  Потом  все
изменилось.  Пришел новый начальник и побивать стали инородных. Тут как раз,
из Киева комиссия прикатила, укреплять национальные кадры.  Меня  пригласили
на  эту  комиссию  и предложили служить в Киеве. По всем статьям, такие люди
как я, нужны родине в спец  подразделениях.  Ну  я  и  дал,  на  свое  горе,
согласие.  И  вот  прикатил в Киев. А там отделы еще не организованы, бардак
жуткий. Наконец, появился у меня  начальник  и  первое,  что  им  взбрело  в
голову,  это всех украинцев в России, которые могут быть полезны для родины,
необходимо сманить на Украину. А для этого, послать в Россию  вербовщиков  и
где деньгами, где силой, где хитростью вытащить их на родину. Одним из таких
вербовщиков  я  и  стал.  Перед самой отправкой в Россию, меня познакомили с
куратором по России и непосредственно, связным с КГБ России,  подполковником
Коваленко,  по кличке "Кабан". Это здоровенный мужик, выше тебя, шире тебя и
силищи необыкновенной. Морда во, глазки заплывши, шеи нет, голова  лежит  на
плечах.   Стал   он   пичкать   меня   информацией,   списки  офицеров  дал,
характеристики на каждого и  даже  кому  по  морде  дать,  а  кого  деньгами
замазать.  Пообещал, что будет рядом и всегда поддержит. Укатил я в Мурманск
и начал бурную деятельность.  Но  моряки  народ  сложный  и  большинство  не
клюнуло  на  посулы  из  Киева.  Тут и начались у меня неувязки и конфликты.
Припугнул я одного, а он на меня, как я выяснил потом, в особый отдел донес.
И когда хотел с ним разделаться, то  встретил  его  не  одного,  а  с  двумя
сопровождающими.  Это  меня  не  остановило,  потасовка  была  хорошая, но я
перестарался, один из  сопровождающих  в  больнице  скончался.  Надо  отдать
должное  русским,  они  не  стали  ломать  об меня ребра. Они прислали взять
меня... Кабана. Да, да... не удивляйся, Кабана. У них  там  в  КГБ  так  все
завязано,  что  сам  черт не распутает. Этот пришел и говорит, что я идиот и
чтоб  не  было  международного  конфликта,  надо  сдаваться.  Я  его  послал
подальше, а он меня проучил. Сил у меня не занимать, но это - скала. Отделал
он  меня так, что я потерял сознание. Таким меня и взяли. Ну, а чтоб не было
конфликта между Украиной и Россией, запихали в этот лагерь.  Это  называется
"по  линии  КГБ",  без  суда  и следствия. Сейчас развал идет везде, во всем
бывшем Союзе и таких, как я,  из  за  которых  мог  бы  произойти  небольшой
международный конфликт, здесь полно.

     Через два дня, после этих событий, вызвали, наконец, и меня.
     Я  вошел  в зал, где большая часть его, была отделена толстыми прутьями
решетки. Прутья решетки стояли вертикально и были  вцементированы  в  пол  и
потолок.  За  решеткой,  на  грязных  стульях  и  табуретках сидели зрители.
Действительно, было много женщин,  а  зеленые  мундиры,  кое-  где  пятнами,
скрашивали  разнообразие  красок женской одежды. Охранник приказал снять мне
куртку и обувь. Я стянул куртку и обувь и в зале начали  стихать  разговоры.
Женщины  ощупывали  меня  глазами,  а  девица  с зелеными глазами, сидящая в
первом ряду, вся перегнулась и вцепилась в решетку, чтоб меня рассмотреть.
     - Вот это новичок - ахнул полковник во втором ряду.
     Дверь в стене открылась и вошел "шкаф".  Это  была  машина  мяса,  выше
моего  роста,  весом  под  сто шестьдесят килограмм. Он был голый по пояс, с
мощной грудью, но большим животом. На его толстенных  ногах  были  армейские
ботинки,  в то время как я был босиком. Глаза мужика были вдавлены в широкое
лицо, а голова без шеи сидела на площадках  плеч.  "Шкаф"  постоял  немного,
осмотрелся и вышел на центр ринга. Наступила тишина.
     - Пошел. - вдруг раздался сзади меня голос капитана.
     Это было явное обращение ко мне.
     Началось.  "Шкаф"  махнул  рукой, я уклонился. Несмотря на свой вес, он
быстро перемещался, делая резкие выпады вперед руками.  Он  выбросил  вперед
ногу,  довольно  высоко  для  его живота и пока выравнивал равновесие, я что
есть силы ударил его ниже груди. "Шкаф" даже не шелохнулся и  не  присел  от
боли,  он продолжал работать как автомат. Он сумел схватить мою левую руку и
стал  ее  крутить.  Ныряю  под  его  локоть  и  оказываюсь  за  его  спиной.
Приклеившаяся  рука,  оказывается  вывернутой  и  он  тут же меня выпускает.
Отскакиваю, метра на три, к решетке. Он попер на меня как танк, но я  выждав
дистанцию,  хватаюсь руками за решетку, подбрасываю свое тело, сгибаю ноги в
коленях и выбрасываю все вперед, ему в лицо. Он не успел увернуться  из-  за
своей массивности. Это был грохот мебели об пол, туша еще три метра катилась
на  спине.  Как тигр, бросаюсь в его сторону и прежде, чем он поднял голову,
бью ребром ладони между заплывшей головой и шеей. Он дернулся.  Второй  удар
бью  по  ключице  и  чувствую,  как  она проваливается под моей рукой- вниз.
"Шкаф" засучил ногами и зашипел.
     - Назад. - раздался голос сзади - Отойди в сторону.
     В зале стоял гул. Девица с зелеными глазами,  нервно  потирала  руки  и
смотрела  на  мою  вздымающуюся  грудь. Дверь открылась и вошел врач с двумя
охранниками. Врач наклонился над "шкафом", пощупал его шею, грудь  и  махнул
рукой.  Охранники,  с  трудом, поволокли тело в проем двери. Мои мышцы стали
отходить от нервного напряжения и я стал натягивать башмаки. Народ  из  зала
стал  расходиться,  но женщина с зелеными глазами не отходила от решетки, до
тех пор, пока ее подруга не потащила за руку к выходу. Появился капитан.
     - Пошли. - сказал он.
     Капитан проводил меня до камеры. Он встал у двери и закурил:
     - А ты молодец. Надо же завалил "Кабана". "Кабану" за границу ехать,  а
ты  его  упаковал  на два месяца в гипс. Ха..ха.. Хочешь затянуться? - вдруг
спросил он.
     Я мотнул головой, отказываясь.
     - Как Кабана? - раздался охрипший голос Анатолия.
     - Кличка такая у него. Ну ладно, отдыхай. - обратился он ко мне и дверь
за ним захлопнулась.
     Я подошел к койке и упал на нее. Анатолий подошел ко мне и стал трясти.
     - Скажи какой он. Какие волосы?
     Я рассказал все, что видел и описал наружность Кабана.
     - Это он. - сделал Анатолий заключение.

     После обеда, Анатолий сообщил мне новости, которые ему удалось узнать.
     - Этот Кабан- сказал он- говорят, был здесь два года назад.  Он  выбрал
тогда сам, самого крепкого парня и измолотил его в кусок мяса. Сейчас у него
перелом ключицы и выбита нижняя челюсть.
     - Слушай, но ведь я дал ему по шее.
     - Значит так плохо дал. Хотя по шее ему, просто, попасть трудно .



     Июль 1992г. Россия. Красноярский край. Спецлагерь в/ч.....

     Документы к тексту.
     Выписка  из  инструкции  о "правилах поведения заключенных и порядка на
территории спецлагеря...."
     п.14.8. На кукле, во время боя или тренировке, партнер  отрабатывает  и
применяет  в  полный  контакт  все  свои  боевые  приемы.  Включая  приемы с
огнестрельным оружием.
     п.14.9. С согласия партнера или по  его  настоянию,  кукле  разрешается
использовать  против него оружие (колющее, режущее, ударное), за исключением
огнестрельного. Причем, всю ответственность за  причиненный  ущерб  партнеру
кукла не несет.
     п.14.10.  Вид  боя  проводится в помещении или на полигоне и зависит от
желания партнера.
     п.14.11.  Партнер  выбирает  себе   куклу   сам,   зрительно   или   по
представленной ему характеристике.

     Прошло уже, почти, три месяца. За это время, я провел еще два боя и оба
удачно.  В первом бою, мне попался негр, цепкий и липкий, как клей. Мы долго
пытались поломать друг другу ребра, но даже обхватить друг друга  руками  не
могли.  Я не мог от него оторваться, а он все это прекрасно понимал, и вовсю
прижимал меня к грудной клетке. Но как только я чуть- чуть оторвался от  его
груди,  пригнул  голову  и  лбом  ударил  его в нос. Он ослабил хватку и моя
правая рука попала ему в горло. Негр отлетел к  стене  и  стал  кататься  по
полу, обхватив руками шею.
     Со вторым было легче. Он потерял равновесие, бросив корпус и всю силу в
удар и  пронесся  вперед, по инерции, когда я уклонился. Я толчком развернул
его и поймав за ногу, в развороте бросил на решетку. К сожалению,  два  раза
перевернувшись  в воздухе, он упал неудачно, все его зубы легли на пол перед
женщинами в первом ряду.
     Однажды, в столовой, я подсел  к  кукле  1448,  или  Дим-Димычу,  и  мы
разговорились.  Я попросил его рассказать про охоту, в которой он участвовал
и как он спасся.
     Так как язык его очень богат различными добавками мата и  причем  через
каждое  слово,  я  постараюсь  кратко  перевести  весь рассказ в более менее
нормальный перевод.
     - Видишь на ухе у меня, кольцо,  а  на  нем  маленькая  коробочка.  Это
передатчик.  Мне  сказали,  что  он  и сейчас работает. Его наклепали на ухо
перед самой охотой. Капитан посадил меня в газик и повез за  казарму,  вдоль
забора.  Через минут пять, капитан остановил машину и выгнал меня из газика,
а напоследок сказал:
     "Если будешь стоять здесь, как пень,  тебя  пристрелит  охранник  и  он
показал  на  вышку,  торчащую  над забором- А если хочешь иметь шанс выжить-
побегай. Условия простые: расстреляет охотник весь боезапас- будешь жить, не
расстреляет- я тебе не завидую."
     На гражданке, я  слыхал  об  охоте  на  лис  и  понимал,  что  охотник,
наверняка,  выйдет  на  радиосигнал. Поэтому, решил, его надо держать в поле
зрения, стараться сохранять дистанцию, мотать по полигону, а там может и бог
поможет. Спрятался я в кустах на вершине холма, и  через  минут  пятнадцать,
услышал треск с правой стороны. Охотник появился с боку, судя по всему, даже
не  по  радиосигналу,  а  по  наводке  с крыши казармы, где у них расположен
наблюдательный пункт. Я подпрыгнул, показался  и  рванул  к  подошве  холма.
Первая  пуля  рванула воздух над головой. А дальше пошло: оторвусь на метров
двести, спрячусь, чтоб увидеть его, и опять рывок в сторону. Так и  промотал
я  мужика. Один раз, только, и задела пуля- у куртки клок под мышкой вырван.
А как только у него патроны кончились, тут сразу вышла на меня охрана.
     - Ну а бежать, бежать то из лагеря можно?
     - Нет, забор глухой, высокий, а перед  ним  путанка,  по  наклонной  до
кромки  забора.  А сзади забора, думаю еще хуже, вышки на сто метров одна от
другой.
     Мы взяли грязную посуду и пошли сдавать.
     - Кстати, - сказал мне Дим-Димыч - передай Анатолию,  к  нам  приезжают
азиаты. Говорят, все супермены и работают не только с кунг-фу, а в основном,
с прикладным оружием.
     - Это как?
     - Это  палки,  дубинки,  ножи  и  мечи.  Только  вот  будем мы в равных
условиях, это еще вопрос.
     - А когда приезжают?
     - Скоро.
     Анатолий очень расстроился от моего сообщения.
     - У меня рука еще не зажила. - сказал он- В это  раз  будет  мясорубка.
Они  уже  приезжали сюда, около девяти месяцев назад, я тогда только пришел.
Четырех ребят тогда не досчитались.
     - А кто нас будет сортировать и отбирать на эту бойню?
     - Говорят, всем заправляет жена капитана. Она имеет досье на каждого из
нас и подсовывает гостям с рекомендациями, какова она эта кукла.
     - Как в публичном доме?
     - Пожалуй так. Только там  все  кончается  любовью,  а  здесь  кто-  то
скончается.
     - Понимаешь,  -  продолжал  он- есть такое здесь негласное правило, кто
здесь сторожил, тот идет к самому опасному  противнику.  Ходили  слухи,  что
один  парень удержался здесь более года, ни кто не мог с ним справиться, так
его все равно пристрелил капитан за ничтожную царапину.  Здесь  засиживаться
не дадут. И кажется, подошла моя очередь.
     Через  три  дня,  рано утром, меня вызвали на ринг. На этот раз, я снял
только куртку, ботинки разрешили оставить. Зрителей было много, особенно  на
этот  раз.  В зале преобладали люди в гражданском с чисто азиатскими лицами.
Дверь отворилась и показался худощавый парень с раскосыми глазами,  в  руках
которого,  было  две  палки  из  бамбука.  Гражданские  заорали, засвистели,
выбрасывая руки в верх, в то время  как  женщины  первого  ряда  и  военные,
только  мотали  головами  и  молчали.  Крики  окончились,  парень поклонился
зрителям потом повернулся ко мне и  с  криком  "  хоп",  бросил  мне  палку.
Женщина,  с зелеными глазами, сидевшая ближе всех к решетке, вдруг крикнула,
обращаясь ко мне: "Ну-ка, врежь этому косорылому." Зал неравномерно загудел.
Парень встал в боевую стойку, перехватив палку  правой  рукой  по  центру  и
быстро провернул ее несколько раз.
     На  палках  я  драться  не  любил.  Еще  в Люберцах, в подготовительном
центре, нас заставляли инструктора работать с этим видом оружия и,  однажды,
я здорово получил по рукам и целую неделю лечился, после этого, примочками.
     Азиат   повел  разведку,  проведя  несколько  приемов.  А  потом  удары
посыпались один за другим. Я отчаянно отбивался, только моя реакция  спасала
от  непоправимых  ударов.  В  основном  я уходил в защитную стойку, закрывая
ребра мышцами и сглаживая удары. Вот пропустил болезненный удар по  ребру  и
еще  по  щеке, неровным концом бамбука. Я лихорадочно искал выход, чувствуя,
что он меня забьет. В отчаянии, я перехватил палку с одного конца, и обрушил
на его голову. Пока я это делал, сумел получить еще один удар по корпусу. Он
принял мой бешеный удар поперек своей палкой,  чуть  сгладить  его,  пытаясь
увернуться но его отбросило к решетке. Я ринулся на него и придавил корпусом
к  прутьям.  Моя  грудь  зажала  его  палку  и руки, а я давил и давил его в
решетку. Он освободил руку и уперся  мне  в  подбородок.  Я  тоже  освободил
правую  руку  и, пользуясь тем, что он отклонил мой корпус назад, ударил его
по голове. Он мотнул головой в сторону  и  попытался  защититься,  рука  его
упала  с  моего  подбородка и я откинувшись, мощным ударом вгоняю его голову
между двух прутьев решетки. Зал ахнул. Азиат изогнувшись, повис на решетке.
     - Назад. - раздался голос капитана. Он  стоял  у  решетки  и  задумчиво
смотрел на нелепо повисшее тело. В зале стоял шум и гвалт.
     - Вот  черт.  Как его выволочь? Коненков, лейтенант, - бросил он в зал-
срочно домкрат. Доктор, где же вы мать вашу, помогите ему.
     Врач вместе с охранником положили тело на пол, поддерживая  его  голову
через  решетку.  Я  пришел  в себя и почувствовал, как ноет избитое тело, но
больше всего волновался, жив  ли  азиат.  За  его  смерть  капитан  меня  не
пощадит. Как бы прочитав мои мысли, капитан повернулся ко мне.
     - А ты, вон отсюда. - и обратился к охраннику - Проведи до места.
     Я одел куртку и пошел в камеру. А через час вызвали Анатолия и он... не
вернулся. На обеде в столовой ко мне подошел Дим-Димыч.
     - Анатолия убили. - сказал он.
     - Я уже понял.
     - Ему достались "чаки". Ты знаешь что это такое?
     - Нет, - не понял я.
     - Это  две  палки,  связанных тонкой цепью. Его подвела рука. Шов опять
разошелся и он потерял реакцию. "Кухонники" говорят, что он истек  кровью  и
долго  защищался,  но проклятый азиат сделал из него мешок костей. Они очень
злы на тебя, за то что ты сделал с их первым бойцом и  отыгрались  на  двоих
наших.
     - А как ты?
     - Меня не вызывали. После охоты у меня кратковременные каникулы.
     - А ты не знаешь, что произошло с моим партнером?
     - Наверно  будет  жить.  Треснул  череп и повреждены ушные раковины. Но
тебе это так просто не пройдет. Они говорят - он кивнул в сторону  кухонного
окна  -  что  в  столовой  обсуждали  этот  бой  и все пришли к выводу, тебя
сохранят до охоты и ты там первый кандидат. И еще, тебе  повезло,  что  твой
противник не стал идиотом.
     - Чем же повезло?
     - Если б он им стал, ты бы здесь не сидел, а где-нибудь гнил.
     - Но он может идиотом стать и позже.
     - Может. Но это уже там, - он махнул рукой, - а ты пока здесь.

     Через  две  надели  в  камеру  ко  мне  привели  новичка - здоровенного
грузина. Это был очень болтливый мужик. Он был готов говорить дань  и  ночь.
От него я узнал, что его взяло КГБ, ему пришили шпионаж, убийство а он этого
не  делал.  Что  его  пытали  и  жестоко  били во время следствия и без суда
бросили сюда. Я верил ему, зная наши российские порядки,  где  беззаконие  и
неразбериха  правят  безраздельно.  Через полторы недели, его увел капитан и
грузина я больше не видал.

     Сентябрь 1992 г. Россия. Красноярский край. Спецлагерь в/ч....

     Документы к тексту.
     Выписка из инструкции о Правилах поведения  заключенных  и  порядка  на
территории спецлагеря в/ч..."
     п.15.2.  Кукла  может  во  время  боя наносить партнеру болевые приемы,
последствия которых не опасны для жизни партнера.
     п.15.3. Кукла не имеет право на убийство партнера.
     п.15.4.  В  случае  отказа  от  боя  или  убийства  партнера  ,   кукла
ликвидируется.
     ..........................
     п.20.1. Все акции с куклой (ликвидация, наказание и т.д.) на усмотрение
администрации спецлагеря.

     В начале месяца в столовой началось волнение. Дим-Димыч сказал мне, что
прибывают  снайперы  из  Прибалтики.  Они  проведут  здесь  охоту.  Но когда
снайперы прибыли, первым меня не вызвали. Меня вызвали  на  третий  день,  а
перед этим исчез 1448.
     Капитан привел меня в кабинет к врачу, который проколол мне мочку уха и
вставил туда кольцо с миниатюрной коробочкой. Там же, какой- то гражданский,
оттянув  ухо,  приставил  к  кольцу два зажима с проводами и нажал кнопку на
пульте прибора, стоящего рядом на столе. Меня кольнуло в ухо.
     - Вот теперь ты индеец. - захохотал гражданский.
     Потом он взял трубку телефона и бросил в нее: "Как сигнал?" - ему  что-
то ответили и он, промычав "угу", повесил трубку.
     Капитан повел меня на выход из казармы. Все начиналось так, как говорил
мне Дим-Димыч.  Меня посадили в газик и выкинули из него у забора через пять
минут. В сентябре холодновато, а на мне только одна шерстяная куртка. Краски
природы буквально режут глаза, после однообразных стен казармы. Среди ржаво-
зеленых пятачков зелени, разбросаны разноцветные листья. С  правой  стороны,
за  кустарником,  виднелась крыша казармы. На ней мелькали, движущиеся точки
людей. Я пошел в виднеющийся рядом, лесок. А что если, я даже остановился от
этой мысли, я буду охотником, не бегать от него , а  самому  идти  в  атаку.
Шансов  выжить  мало, но учили же меня когда- то бегать под пулями. До крыши
казармы метров 600- 700, следовательно, охотник будет здесь минут  через  5-
10. Надо его ждать здесь, рядом с высоким деревом. Отсчитываю 300 раз. Пора.
Подхожу  к  дереву  и  вскарабкиваюсь на него и, вдруг, я увидел снайпера. В
защитной форме, на голове наушники, винтовка на перевес, двигается осторожно
за холмом. Быстро скатываюсь с сосны и бегу ему на встречу. Я  выскочил  из-
за  холма  на  ровный участок, когда до снайпера было метров сто. Он явно не
ожидал меня и выстрелил, автоматически, не целясь. Пуля чиркнула где-  то  в
стороне. Так, сейчас начнется. Наклоняю тело резко вправо, влево, еще рывок.
Пуля просвистела у уха.
     Еще  в  Люберцах,  инструктор,  говорил о замедленной реакции людей при
стрельбе с самозарядной винтовкой. Максимальная скорость нажатия  на  курок,
после очередного выстрела, 0,7 секунды. И опять рывок влево, еще влево, лица
снайпера  не  вижу,  вижу  ствол  винтовки. Стоп. Пуля свистит влево . Ствол
опять ищет меня, опять вправо, опять влево  и  опять  вперед.  Сейчас  будет
выстрел.  Падаю  и  слышу  свист  над головой. Вскакиваю с наклоном вправо и
вовремя, опять выстрел. Снайпер  перезаряжается.  Только  вперед  и  качаюсь
корпусом,  несусь  зигзагом,  не отрывая взгляда от ствола. Чувствую снайпер
начал нервничать, теперь он стреляет на  вскидку,  так-  как  понимает,  что
затяжка  времени  при прицеливании, дает мне лишние метры. Я уже недалеко от
него, а снайпер опять перезаряжается,  это  еще  шесть  секунд.  Вперед.  На
мгновение  вижу  перекошенное  от  страха лицо и прыгающую в руках винтовку.
Снайпер перезарядился и я падаю ему под  ноги.  Выстрел  раздается  где-  то
сзади.  Хватаю  снайпера  за ногу и рву на себя. Он падает. Прыгаю на него и
бью справа по морде. От удара слетают наушники и кепи и я  обалдеваю...,  на
землю  и лицо рассыпаются длинные, русые волосы. Передо мной была женщина. Я
вскочил и ногой отбросил, лежащую рядом, винтовку. В это время, над  головой
свистнула  пуля и в стороне прозвучал звук выстрела. Я отпрыгнул в сторону и
оглянулся. Ко мне через холм мчался газик.  Капитан,  вцепившись  в  стекло,
размахивал  пистолетом.  Газик  подлетел  и я увидел сзади капитана еще одну
женщину в защитной форме, без кепи и знакомым мне  до  боли  лицом.  Капитан
спрыгнул  и  побежал  к  лежащему  снайперу,  а я подошел к газику и сказал:
"Здравствуй, Герда."  Герда  сидела  как  мумия,  смотря  на  меня  большими
глазами.
     - Ты  жив.  Боже  мой  Вик,  ты  жив. - наконец разжала губы она. Как в
замедленной съемке, она сползла с машины и подошла ко мне.
     В это время обернулся капитан.
     - Лейтенант, - сказал он- у нее что- то с челюстью. Сейчас мы поедем  к
врачу. Помогите мне отвезти ее в машину.
     Герда  отшатнулась  от  меня  и  пошла.  Они втащили снайпера в газик и
капитан подошел ко мне.
     - Если бы ты попался к ней, - он кивнул на Герду - она  бы  тебя  точно
продырявила.
     Я  кивнул  головой,  это я знал. Я знал, что такое Герда слишком давно.
Судьба уже сводила нас и эта встреча потрясла обоих.
     - В машину. - махнул мне рукой капитан  и  мы  поехали  к  казарме.  Ни
Герда,  ни  я не смотрели друг на друга, каждый думал из нас о чем то своем.
Газик бросало из стороны  в  сторону  по  бездорожью.  Меня  не  интересовал
ландшафт, я ушел в прошлое...



 * ЧАСТЬ 3 *

     Июль 1990г. Россия. Московская область. Спортивный лагерь.

     Документы к тексту.
     Газета "ИЗВЕСТИЯ" .........1992г.
     ...Из   достоверных   источников  стало  известно,  что  на  территории
Московской области органами  МБ  и  МВД  удалось  раскрыть  базу  подготовки
военных  формирований  молодежи,  под прикрытием спортивного лагеря, а также
склад оружия.  Склад  и  база  принадлежали  националистической  организации
"Россия". Прокуратура возбудила уголовное дело.

     Перед  строем  появился  инструктор  и  худощавая  девушка  в защитной,
военной форме. У нее было вытянутое, продолговатое лицо, с тонким и  изящным
носиком, продолговатые брови над стальными, холодными глазами. Белые волосы,
рассыпанные сзади, ниже плеча, прикрыты зеленым беретом. У нее были стройные
ноги,  но  весь  вид портили черные полуботинки, явно не подходившие к таким
ногам.
     - Ребята.  -  сказал  инструктор-  С  вами  будет  заниматься  вот  эта
симпатичная  девушка. Фамилия ее Калниш, звать- Герда. Она будет вести у вас
специальную огневую подготовку. Прошу ее слушаться и не  выходить  за  рамки
недозволенного.
     - Пожалуйста, Герда. - обратился он к ней.
     Мой дружок Стас не выдержал и сказал: "Мы, вроде, стрелять умеем, зачем
нам еще  баба."  Инструктор  хотел  что- то сказать, но Герда остановила его
рукой. Она мягко, по- кошачьи, подошла к Стасу и остановилась раскачиваясь.
     - Вы не скажите вашу Фамилию курсант и еще, вы бывали  когда-нибудь  на
войне под пулями?
     Стас   был   перед   ней  как  скала,  перед  кустиком.  Чувствуя  свое
превосходство перед такой малявкой, его понесло.
     - Послушай, у нас здесь ребята не халву едят, а кое  что  делают  и  не
бабье это занятие- стрелять.
     - Посмотрим. - сказала она- Так все же, как ваша фамилия курсант?
     - Ну если для нашего будущего знакомства- Краснов Стас.
     - Так  послушайте,  курсант  Краснов  Стас.  Встретимся  мы  с  вами не
где-нибудь, а в поле и чтоб вы представляли о серьезности нашей встречи, для
начала прошу- Курсант Краснов- выйти из строя.
     - Иди ты... - сказал Стас.
     - Последний раз, повторяю, курсант Краснов, выйти из строя.
     В ее руках, вдруг, появился пистолет. Мы  онемели.  Инструктор  пытался
вмешаться, но Герда так на него посмотрела, что он боком отошел на несколько
шагов.
     - Уйдите  от  сюда.  Не  мешайте  пожалуйста.  -  сердито  сказала  она
инструктору.
     - Ну? - опять обратилась она к Стасу. Он не  шевелился.  Герда  подняла
пистолет и... выстрелила. Стас подпрыгнул и сделал шаг вперед.
     - Вот так лучше. - сказала Герда- А теперь. Вы видите вон тот заборчик.
Сейчас  вы  пойдете  к  нему и по моей команде, побежите сюда. Бежать будете
раскачиваясь, чуть пригнувшись, а я вам в этом помогу- и для  весомости  она
покачала пистолетом.
     - Ну и стерва же. - не выдержал я.
     На этот раз подпрыгнула Герда. - Кто сказал?
     - Я, курсант Воробьев. Мне тоже выйти из строя?
     - Да.  -  Герда  подошла  ко  мне  и стала с интересом разглядывать. По
правде говоря, вид у меня, в этот момент, был ужасный.  Я  был  в  трусах  и
после  тренировки,  мое  тело от пота было грязным, блестящим и вонючем. Она
втянула свой носик.
     - Ну и воняет.
     - А здесь душиться некогда и нечем, мадам.
     - Я не мадам. Я ваш инструктор по фамилии Калниш. Запомните  Калниш.  -
Растянула она последнее слово.
     - Вы, инструктор вобьете мне это пистолетом.
     - И  пистолетом  тоже. А сейчас вы присоединитесь к курсанту Краснову и
будете учиться бегать с ним. Марш. -  и  она  ткнула  пистолетом  в  сторону
забора.
     - Пошли Стас. - сказал я- Нельзя трогать живую природу, она запахнет.
     - Вы  еще  не  уразумели главного. - раздалось нам в след- Не исполнять
мои приказания- это гарантия быть инвалидом.
     Мы остановились у забора.
     - А теперь, бегом, назад. - закричала нам Герда.
     Курсанты разместились за ней полукругом. В  центре  стояла  Герда.  Она
подняла пистолет.
     - Курсант  Воробьев,  ко  мне, бегом. - рявкнула она и выстрелила. Пуля
чиркнула у моего виска. От ярости я подпрыгнул.
     - Ах ты стерва, ну погоди.
     Гигантскими прыжками я  несусь  к  ней.  Вторая  пуля,  заставила  меня
мотнуться  вправо, третья влево. Семь пуль просвистело у моей головы, прежде
чем я добежал до нее. Я замахнулся, чтобы ударом снести эту глупую  башку  с
плеч, но она отскочила и ледяным голосом сказа: "Очнись идиот. Это- Стечкин.
Я не шучу. Надо знать оружие."
     - Мне  очень  жаль  мадам- инструктор, - вдруг, успокоился я- мне жаль,
что вы женщина, а не мужчина. Иначе бы...
     - Что иначе?
     - Твоя башка катилась бы здесь по траве, вместе с твоим Стечкиным.
     Я плюнул и отошел к онемевшим курсантам. Герда повернулась к Стасу.
     - Курсант Краснов, ко мне, бегом. -  Стас  побежал,  от  ужаса  вылупив
глаза,  чуть  ли  не  на лоб. Она начала стрелять и Стас упал. Я подскочил и
схватил ее за локоть, рванув в сторону.
     - Ты, дрянь. - Что- то уперлось мне в живот.
     - Отпусти. Иначе выстрелю. - Я опять отошел.
     - Курсант Краснов, встать, ко мне. - рявкнула опять она. Стас, качаясь,
встал и побежал к ней. Его нельзя было узнать.  Он,  просто,  в  эту  минуту
постарел  и  позеленел.  Я выругался, повернулся и пошел под душ, смыть свое
скверное настроение.
     Так началось наше знакомство. Герда честно отрабатывала свой хлеб,  она
гоняла  нас до изнеможения. Особенно досталось мне и Стасу. Стас, и еще двое
не выдержали, их пришлось  списать.  Бегать  под  пулями,  то  пулемета,  то
автомата,  то  пистолета, учиться увертываться, когда в лоб уставился ствол-
не очень приятное занятие. Герда стреляла, как бог и я получал от нее  массу
неприятных мгновений, когда пуля чиркала по волосам.
     Курсанты смеялись надо мной: "Ненавидит, значит любит." - говорили они.
     - Да  она  же  дерево.  -  отвечал  я  -  У  нее все заросло паутиной и
плесенью.
     Герда  упорно  отдавала  мне  предпочтение,  выраженное  в  непрерывных
занятиях  и  только  со  мной.  Она  распускала всех курсантов, кроме меня и
гоняла несколько кругов, под стволом, любимого  ей,  Стечкина.  Но  однажды,
когда  тренировка кончилась и мы были вдвоем, Герда подошла ко мне и провела
пальцем по мокрой груди.
     - Я думаю Виктор, что  ты  самый  способный  ученик  из  всех,  кого  я
тренировала.  Я  бы  очень  хотела,  чтобы наши с тобой отношения были более
дружескими.
     - Можно я буду называть тебя Герда? - она кивнула - Так вот,  Герда,  я
не  злюсь  на  тебя.  Ты делала свое дело, тебе платили, это твоя работа и я
тоже не прочь чтобы наши отношения приняли другую форму. Ты и в правду  меня
многому выучила и я тебе благодарен за это.
     - Я  не  об  этом. Я хочу, чтоб ты видел во мне женщину, я хочу чтоб мы
были очень большими друзьями. Ты мне очень нравишься Виктор. Я не хочу, чтоб
это, - она указала на пистолет- было когда-нибудь между нами. Она улыбнулась
и я увидел не стальное лицо  красивой  амазонки,  а  лицо  милой  женщины  с
тоскливыми глазами.
     - Ты  сейчас  куда  идешь?  Подожди  меня,  я сейчас схожу в душ. Герда
кивнула головой. В этот день мы много гуляли и рассказывали друг другу  все,
что приходило в голову. А вечером, после приглашения Герды, я пришел к ней в
гостиницу, где она жила. В маленькой комнатке с одним окном, был один стул и
Герда,  как  гостю,  предложила  его  мне.  Она  выставила  на  стол бутылку
кубанской водки и бутерброды с колбасой и сыром.
     - Разлей. - она кивнула на бутылку и села на край кровати.
     Я разлил водку по стаканам, один из них, вместе с бутербродом,  передал
ей.
     - Давай, выпьем за нас. - сказала она- Скоро я уеду и пусть, где бы нас
не мотало, мы вспоминали друг о друге и были друзьями.
     Я кивнул и мы выпили. Водка нас оживила, мы разговорились и Герда стала
показывать свои безделушки и всякие вещи.
     - А это знаешь что? - она выволокла из шкафа футляр виолончели.
     - Знаю. Виолончель.
     - Она засмеялась.
     Герда  достала  ключик  и  открыла  футляр.  Внутри  был  пенопласт,  в
выдавленной форме которого, лежала  снайперская  винтовка,  неизвестной  мне
системы.
     - Откуда это у тебя?
     - Это  подарок.  Посмотри.  -  и  она вытащила винтовку- Мне ее за одну
операцию, сам командующий подарил. Видишь этикетку?
     На ложе винтовки была металлическая пластинка с надписью: "Самой  милой
женщине за неоценимую услугу."
     - Но это же не наша вещь.
     - Да  это  бельгийская,  новая  модель. Видишь выход нарезки, не в виде
широких полозьев, а тонких треугольничков, это все для  увеличения  скорости
пули. В Союзе всего одна такая. Кагэбэшники где- то добыли.
     - Ее могут у тебя стащить.
     - Пока  миловал бог. Да и кто потащит у одинокой, бедной женщины. - Она
засмеялась.
     - Герда, почему ты такая, ну как сказать, воинственная, что ли?  Откуда
у тебя эта страсть к оружию, стрельбе, ко всяким операциям, даже к убийству.
     - Мы  с  семьей жили в Анголе. Там всякого навидались. Отец был военным
советником и мы жили не в Руанде, а в казарме, в воинской части, где-  то  в
пригороде.  Отец  всегда настаивал, чтобы вся семья училась стрелять из всех
видов стрелкового оружия. Обстановка была  тяжелой,  а  он  боялся  за  наши
жизни. Был дурацкий приказ из Союза, запрещающий всем семьям покидать Анголу
и все ради стабилизации и нормализации обстановки. Вот мы и дождались, когда
Унита  начала  резню.  Все  горе солдаты сразу разбежались, остались русские
семьи, да преданные офицеры, которым  терять  было  нечего.  В  этой  свалке
стреляли  все,  даже  дети.  Мы  продержались  три дня, когда подошли части,
верные правительству. Отца ранили, а мать убили во время осады. С тех пор  я
все воюю.
     - А это, именное оружие, за что?
     - Много  будешь  знать, скоро состаришься. - засмеялась опять она- А в-
общем, опять, за Африку. Там к белой женщине совсем другое  отношение,  даже
чем к местным, этим и воспользовались наши и провернули одну операцию.
     - Там, тоже кого- то ликвидировали?
     - Да. Там и оружие вручили.
     - Полегче не могли дать.
     - Я  сама  захотела  снайперскую.  -  она  положила винтовку на место и
закрыла футляр.
     - Ты замужем была?
     - Была. Да муж псих попался. Тоже военный. Он туда, я сюда. Не любила с
хозяйством возиться, детьми, больше мотаться по странам нравилось.  Муж  мой
оказался  пьяницей и бабником, а потом, заразился за границей. После этого у
меня к нему стало полное отвращение. Плюнула я на  него,  ребенка  сестре  в
Прибалтику подкинула, а сама опять по свету. Вот так я оказалась здесь.
     Мы  выпили  всю  бутылку и я почувствовал, что начал плыть. Я пересел к
Герде на кровать и обхватил ее руками. Она прижалась ко мне и сказала:
     - Я скоро уеду. Мы с тобой расстанемся, а жаль.

     Через пять дней произошло ЧП. После того, как ушел Стас и  двое  ребят,
нашу  группу  пополнили  двумя  парнями.  Один  из них был закавказец, очень
горячий мужчина и страшный бабник. Он сразу стал цепляться  к  Герде.  Когда
она  его,  в  этот день, хотела потренировать, прежде чем пойти к забору, он
шутливо стукнул своей лапой ее по попке. Герда оскалилась и врезала  ему  по
скуле  стволом  пистолета.  Брызнула кровь. Закавказец озверел и бросился на
нее. Герда выстрелила. Пуля ударила его в плечо и отбросила  метра  на  два.
Парень  он здоровенный, сначала просто ни чего не почувствовал и не понял, а
когда опомнился, пошел на нее гориллой. Мы бросились к нему и  я  постарался
закрыть  его  от  Герды  своей  спиной.  С  трудом, не смотря на ранение, мы
повалили его на землю. Он ревел как бык и затих,  увидев  измазанные  кровью
наши тела. Герда повернулась и ушла.
     Комиссию  не  назначили  и  наверху  постарались все замять. Но вечером
уехала Герда, даже не сообщив мне ничего. Только в гостинице,  администратор
передал мне записку.
     "Вик,  прости,  я  не  могла  с  тобой  переговорить, но обстоятельства
потребовали, чтобы я исчезла. Я уезжаю далеко, но поверь, только с  тобой  я
чувствовала  себя  нужным  человеком и женщиной. Куда бы нас не разбросала с
тобой судьба, я верю, мы встретимся. Я тебя люблю Вик. Твоя "злая" Герда".



 * ЧАСТЬ 4 *

     Сентябрь 1992г. Россия. Красноярский край. Спецлагерь в/ч......

     На ужине, я встретился с собратьями по несчастью и рассказал, о том что
произошло на полигоне. Один из старожилов сказал:
     - Пожалуй у них это первый случай. Такого еще  не  было.  Нападение  на
охотника,  это пожалуй впервые. Но то как это отразится на нас. Либо они нас
в отместку перестреляют, либо оставят в покое.
     - Оставят в покое. - кивнул я головой.
     - А ты откуда знаешь?
     - Капитан приходил ко мне.
     - Зачем? - все посмотрели на меня удивленно.
     - Пытался  выяснить  степень  родства  или  знакомства,  с   приехавшей
компанией снайперов.
     - Ну а ты?
     - А я все рассказал, как на духу.
     - Так почему же нас оставят в покое?
     - Потому что у меня, в приехавшей кампании, действительно есть знакомые
и это  подействовало на некоторых из них отрицательно. Правила, которые я им
навязал, слишком им не нравятся и им не хочется, как их подруга, валятся  по
больницам, да еще не дай бог с исковерканной физиономией.
     На этом мы и расстались.

     Примерно, через час, после ужина, ко мне пришел капитан.
     - Пошли со мной. - приказал он.
     Мы  прошли  через  сложную  систему  охраны второго этажа и по лестнице
поднялись на третий  этаж.  Не  закрытые  решеткой  окна  с  правой  стороны
коридора,  на  мгновение  вселили  мне  надежду  на побег, но я отбросил эту
мысль, зная с кем я иду. С правой  стороны-  вереница  дверей  с  табличками
служб  лагеря. Одна из дверей была обита железом. Капитан открыл ее ключом и
я очутился в комнате, с затянутой решеткой окнами. Как и на втором этаже,  в
углах  комнаты  торчали  оптические  зрачки телекамер. С правой стороны была
дверь и когда я заглянул туда, то был приятно удивлен, увидев ванну, правда,
совмещенную с туалетом. В комнате, у стены, стояла кровать, напротив-  стол,
покрытый голубой клеенкой и две табуретки, по бокам стола.
     - А  теперь. - сказал капитан- Веди себя прилично, к тебе гости. - и он
вышел, закрыв дверь ключом.
     Я подошел к ванне и открыл кран. Горячая вода  с  шумом  забила  в  дно
ванны.  Я  разделся,  отрегулировал  душ и залез в ванну. Неожиданно дверь в
ванну открылась и на пороге появилась женская фигура. Прислонившись к косяку
стояла Герда. Мы смотрели друг на друга и молчали. Наконец, Герда зашевелила
губами.
     - Вик, когда я увидела тебя, там на полигоне, мне было  худо.  -  я  ее
плохо слышал, из- за шума падающей воды.
     Я  поднялся  и струи воды ударили меня в правое плечо. Герда оторвалась
от косяка и подошла ко мне. Брызги душа от моих плеч, бусинками,  посыпались
по  ее платью. Я отключил душ и она, пальцем, как в прежние времена, провела
по моей груди.
     - Выходи. - прошептала она.
     Я вылез из ванны и голый пошлепал за  ней  в  комнату.  Герда  села  на
табуретку, а я свалился на кровать и запахнулся грубым солдатским одеялом.
     - Когда  я  узнала, что ты попался и тебя приговорили, я почувствовала,
что от меня оторвалось мое прошлое. - тихо сказала Герда. -  В  тот  день  я
запила и неделю не могла придти в себя.
     - Герда, я действительно из прошлого. У меня здесь нет ни каких шансов.
Я понимаю, как ты потрясена, увидев меня здесь среди мертвецов, но ты всегда
была женщиной с крепкой психикой и должна понять неизбежное.
     - Я ведь чуть не убила тебя.
     - Герда,  давай  не  будем  сейчас  об этом. У нас тобой мало времени и
поговорим о чем-нибудь другом. Ты мне расскажи, как ты жила это время, что с
тобой было.
     - Вик, - она рванулась с табуретки, упала мне на грудь и заплакала.
     - Ты же железная, Герда прекрати.
     - Сейчас, я приду в себя. - она подняла голову  и  размазала  по  щекам
слезы. - А мы завтра уезжаем.
     - Подари мне этот вечер. Герда.
     Она  кивнула и потянулась ко мне губами. Мы долго занимались любовью и,
наконец, обессиленные свалились на единственную подушку.
     - Расскажи мне, - попросила  Герда-  что  было,  после  того,  когда  я
покинула лагерь?
     - Люберецкий  лагерь  разогнали,  когда  дотошный  журналист, нацарапал
статью, в какую- то новую демократическую газетку. Я, по рекомендации, попал
в город к одному из отцов мафии и был у него,  вроде  чем-  то,  как  пресс-
атташе,  для  связи  с  общественностью. Связь эта выражалась в том, что все
службы района:  милиция,  прокуратура,  местные  власти-  должны  быть  мной
куплены  и  попадали  под  мой  контроль. Я вытаскивал, вляпавшихся в дерьмо
рядовых мафиози, крупных предпринимателей  и  других  граждан  за  приличную
сумму.  Чтоб  общественность не возмущалась, приходилось правосудию отдавать
мелкую шушеру и всяких наезжих гастролеров, не сумевших вступить  с  нами  в
контакт.  В  каждом  отделении  милиции,  в  каждом  следовательском отделе,
имелись свои люди, готовых продать душу, за паршивую сотню рублей.
     Но вот наступила полоса невезенья. Зажравшийся прокурор, от старости  и
сытости,  скончался  и  нам  в  район  прислали "честного" нового прокурора.
Сначала я его пытался купить, потом стал угрожать, а  он  как  скала.  Потом
подослал "хорька", чтоб с дружками проучили строптивого. "Хорек" отделал его
хорошо,  но  когда  стал  удирать,  у  него  не  завелась  машина. Как назло
проезжал, никогда  не  ездивший,  наряд  милиции  оказался  тут  и  на  крик
посторонней  женщины,  "хорька"  схватили.  Я  пытался "хорька" вытащить, но
прокурор, хоть и избитый, уже вцепился в него. И тут, вдруг, в нашем  районе
завалился на мокрухе, какой- то черный. Сначала я думал, что это гастролер и
не  придал ни какого значения. Но к шефу приехали мафиози соседнего района и
стали просить помощи вытащить придурка. Шеф поручил мне заняться этим  делом
и  я стал сорить деньгами влево и вправо, чтобы вытащить подонка. Я суда над
ним не боялся- суд был куплен на корню. Но новый прокурор, выкинул  отличный
номер,  он  добился,  что суд буде по месту жительства обвиняемого, в другом
районе города, где я совсем бессилен, а мафия того района воюет  с  друзьями
подонка.  Ну того и осудили. "Друзья" моего шефа, не стали очень разбираться
в подробностях, а просто сказали ему, что его прирежут. Тот  от  страха  все
свалил  на  меня и однажды, трое черных ребят, под вечерок, напали на меня в
парадной.  Двоим  я  сразу  переломал  шеи,  а  третьему,  после  допроса  с
пристрастием,  проломил голову. Перед смертью, третий мне рассказал все, что
знал. В своей машине я отвез  мертвых  подонков  в  соседний  район  к  дому
главаря  и  выбросил  их  у  парадной их хозяина, пусть разбирается сам. Так
началась кровавая разборка. В  этой  потасовке  я  упустил  из  виду  нового
прокурора,  который  тщательно  собирал  на  нас досье и ждал только случая,
чтобы расправиться с нами. Случай представился.



 * ЧАСТЬ 5. *

     Июнь 1992г. Россия. г.Санкт-Петербург.

     Информатор позвонил слишком поздно. В это время мы дулись в марьяж.  Мы
- это я, Натали и семейная пара соседей по лестничной площадке. Дым выигрыша
и азарта висел над столом, когда взорвался звонком телефон.
     - Виктор Николаевич? - спросила трубка.
     - Да.
     - Это говорит Марина. Вы помните, с аэрофлота.
     - Марина Алексеевна, которая мелом испортила мне сумку.
     - Да, действительно помните. - засмеялась трубка.
     - Я тебя внимательно слушаю Мариночка.
     - Да,  теперь  к  делу.  Только  что  приземлился господин Тельс. Вилис
Тельс. Вы, еще тогда, просили сообщить, когда он появиться.
     - Что можешь мне сказать еще?
     - К сожалению я на рабочем месте, за барьером и не могла  видеть,  куда
он двинулся дальше.
     - Марина я все понял. Большое тебе спасибо. Ты завтра отдыхаешь?
     - Да у меня свободный день.
     - Я заеду. До свидания Мариночка, до встречи.
     Я положил трубку и тут же услышал голос Натали.
     - Это что за Мариночка? Господи, сколько у него баб.
     - Замолчи. - сказал я и поднял трубку.
     - Але...Борис.  Это я, здравствуй. Прошу тебя, сядь на телефон, свяжись
со своими людьми в  гостиницах  и  выясни,  где  поселился  господин  Тельс.
Запомни. Вилис Тельс. Если узнаешь, срочно звони ко мне. Я сижу жду звонка.
     Я положил трубку и повернулся к столу. Пара соседей встала, засуетилась
и стала  прощаться. Натали надула губы и дым веселья улетучился из квартиры.
Борис позвонил через двадцать минут.
     - Вик, я его нашел.  Он  в  "Прибое",  в  номере  340.  Отметился,  как
предприниматель,  но  по  моим каналом он прикатил для встречи с Асланом. Ты
его знаешь, противный тип. Прилетел Тельс на два  дня.  Послезавтра  улетает
обратно.  Да  еще...Будь  осторожен.  Верный  человек  сказал, что господина
окружили менты, только непонятно для чего, то  ли  для  охраны,  то  ли  для
слежки.
     - Спасибо Борис. Пока.
     Я   рванул  с  вешалки  плащ  и  выскочил  из  квартиры,  под  возгласы
негодования Натали.
     Я примчался к гостинице "Прибой" и поставил  машину  недалеко  от  дома
культуры,  который  находился  напротив  гостиницы,  только с левой стороны.
Когда я подходил к центральному входу, окно, одной  из  стоящих  у  тротуара
машин, опустилось и знакомый голос остановил меня.
     - Гражданин Воробьев, вы куда так спешите? - в окне показалась голова в
темных  очках  с огромной копной нечесаных волос. Я подошел к машине. Внутри
нее сидело еще три человека.
     - Здравствуйте Сергей Васильевич. Хочу встретится с одним  человеком  в
гостинице.
     - Он что, назначал вам встречу?
     - Еще год назад.
     - Не  надо  вам  ходить  на  эту  встречу,  гражданин Воробьев. Я к вам
отношусь с большой симпатией и поверьте моему совету, не ходите туда.
     - К сожалению, не могу. У меня с тем господином очень много общих дел.
     - Ну смотрите сами Воробьев, только знайте, я вас предупреждал.
     В  холле  гостиницы  шаталось  несколько  человек.  Один  из   них,   в
гражданской форме, с неприязнью смотрел на меня.
     "Уже предупредили." - подумал я.
     Я  пошел  к  лифту и заметил, как двое гражданских пристроились за моей
спиной, а тот, с противным лицом, направился к  администратору.  Я  вошел  в
лифт и резко повернулся, прижавшись к стеклянной стенке. Двое вошли в лифт и
один из них нажал кнопку третьего этажа.
     - Вам ведь на третий, не правда ли? - спросил он.
     - Да.
     Лифт  со  скрипом  дополз до третьего этажа. Двери открылись и эти двое
выкатились из лифта. Я сделал паузу и  тоже  тронулся  за  ними.  Старушечье
лицо,   дежурной  по  этажу,  сверкнуло  по  мне  очками.  Двое  гражданских
углублялись в коридор. Я пошел искать номер 340.
     Вот и нужная мне дверь. Я постучал.
     - Войдите. - раздался громкий голос.
     В комнате было  три  человека.  За  столом  сидели:  господин  Тельс  и
знакомая  фигура  Аслана,  самого гнусного мафиози города. У окна, в кресле,
сидела тонкая женщина с неимоверно длинными ногами, причем они закрывали  ее
всю и только голова с прилизанной прической, торчала из- за колен.
     - Какие гости. - заговорил Аслан.
     - Приветствую вас, господа. - ответил я.
     - Здравствуй Вик. - Тельс поднялся и подал мне руку.
     - Здравствуйте. - пискнула женщина.
     - Хочешь  выпить?  -  спросил Тельс и не дожидаясь моего согласия, стал
наливать коньяк, стоящий на столе, в свободный бокал.
     - Если вы не против, я сяду. - взяв бокал, я оторвал свободный стул  от
стола и поставил его у стены на против троицы.
     - А ведь мы тебя ждали. - сказал Аслан.
     - Не  потому  ли  вокруг  этого  номера полно ментов и темных личностей
вроде тебя.
     - Не заводись Вик. - Тельс отставил бокал с коньяком-  Я  действительно
знал,  что  ты  придешь и хотел с тобой поговорить. Аслан высказал на родном
языке какую- то фразу, замолчал и злобно посмотрел на меня.
     - Вик, ты мне мешаешь. - продолжал Тельс- Твои угрозы не позволяют  мне
развернуться.  Мы,  с Асланом, решили предложить тебе, не мешать нам и, если
хочешь, поделим сферы влияния и разойдемся, как пай мальчики.
     - Вилис, ты догадываешься за чем я пришел?
     - Сколько, ты считаешь, я тебе должен?
     - Сто тысяч баксов, пол года назад. Сейчас уже двести.
     - Ты шутишь Вик?
     - Я  тебе  сделал  большой  заказ  с  медью  и  цветными  металлами.  Я
организовал липовые фирмы и сумел без пошлин протолкнуть заказ в Прибалтику.
Ты  заработал,  по  моим подсчетам, пятьсот тысяч баксов. Мою долю ты мне не
вернул. Ты удрал. Удрал, как подонок, даже невесту бросил. - я  скосил  глас
на мадам, сидящую в кресле.
     Ее  лицо  закрыл  бокал, через который она нас рассматривала, как через
лупу.
     - Вик, я тебя не оскорблял и прошу, не надо  эмоций.  Во  первых,  твои
подсчеты  не  верны.  Медь  упала  в  цене.  Во вторых, твой шеф, получил во
владение целый район, который я  сумел  при  дележе,  фактически,  бесплатно
подарить  ему.  Такой подарок стоит всех моих долгов. Наконец, в третьих, я,
как ты говоришь,  удрал,  не  из-  за  тебя,  а  из-  за  казанцев,  которым
действительно должен приличную сумму.
     Я  молчал,  переваривая  услышанное.  Неожиданно  в  дверь постучали. В
комнату ввалилось два типа, которые сопровождали меня в лифте.
     - Аслан. - сказал один из них- судя по всему,  здесь  полно  ментов.  Я
подозреваю, что в этой комнате спрятан микрофон.
     - Ладно ребята, идите. Это не так страшно, я им хорошо плачу и это я их
пригласил, что б этот тип- и он кивнул на меня- не выкинул чего-нибудь.
     Ребята вышли.
     - Ну и скотина. - с восхищением сказал я.
     - Заткнись.
     Аслан чувствовал себя на высоте положения.
     - И  ты  предлагаешь  с  этим подонком, - обратился я к Тельсу - делить
сферы влияния. Да он просто тебя прирежет или продаст. Ни на какие сделки  с
этим дерьмом я не пойду. Я еще проверю, что ты мне сказал и если все правда,
ты  будешь  делать  свой  бизнес. Но я разорю тебя, если будет этот странный
союз.
     В это время вскочил Аслан.
     - Да я тебя сейчас  сделаю.  -  в  его  руках  сверкнул  длинный  ствол
пистолета.
     - Аслан не смей. - закричала женщина.
     Но остановить Аслана уже было не возможно.
     Я  отпрыгнул  от  стула вправо. Пистолет тихо кашлянул и пуля щелкнула,
где- то в стене. Корпусом бросаюсь на стол и вижу,  как  Аслан  и  Вилис  от
удара  кувырком катятся по полу, а на них массой ползет боком стол. Еще стол
не успел остановиться, как я перепрыгнул  через  него  и  наступил  на  руку
Аслана.
     - Ты  скотина,  ты  забыл  с  кем  имеешь дело. Я тебя оставлю сейчас в
живых, потому что здесь приличная компания и есть женщина.
     - Ребята, - заорал Аслан - Сюда.
     В комнату ворвались два его охранника с пистолетами в руках и  я  начал
действовать,  как автомат. Ударом ноги ломаю кость руки, в которой Аслан еще
сжимал пистолет. Он вскрикнул и закрутился на полу. Опять прыгаю через стол,
но уже ласточкой и хватаю первого парня за ногу. Он  падает  с  грохотом  на
пол.  Отжимаюсь на руках и волчком, выбрасываюсь под ноги второму. Мы втроем
на полу и кто- то из них успевает задеть меня стволом  пистолета  по  скуле.
Кажется  я  перестарался.  Один  из охранников мертв, его кадык провалился в
шею, а второй, лежит на животе и из уголков губ его, сочится струйка  крови.
Я поднялся и подошел к Вилису.
     - Прости Вилис. - я взял его за руку и помог подняться.
     Вилис  скривил  лицо и потирал правую руку. А на полу скорчившись лежал
Аслан и тихо выл, как побитая  собака.  Женщина,  в  кресле,  вытянула  свою
голову с плечами из- за колен и с ужасом смотрела на меня.
     - У вас кровь. - шепотом сказала она.
     Я  провел  рукой  по  скуле и почувствовал боль. Рука вся была в крови.
Платка я никогда в жизни  не  имел  и  поэтому  стал  оглядываться,  чем  бы
вытереть лицо.
     - Возьмите мой. - над коленом протянулась рука с платком.
     Я  взял  и  прижал  его к скуле. Запах духов, буквально ошеломил меня и
голова стала работать четко и ясно.
     - Да  поговорили.  Но  надо  кончать.  Слушай,  ты.  -  я   подошел   к
валяющемуся, Аслану - Ты исчезнешь из города. Это дело, с ребятами, возьмешь
на  себя сам. Чтобы завтра никто тебя здесь в городе не видел. И если кто из
твоих мальчиков, даже недалеко от меня появится, я тебя достану везде.
     - Ну ты и наделал дел  Вик.  -  очнулся  Вилис-  Сейчас  уходи,  придут
фараоны  и  будет  опять  кровь. Я не хочу этого, а этих, - кивнул в сторону
валяющихся, уберут. Аслан все уладит.
     - Да, мне пора. До свидания  Вилис.  Извини,  что  так  получилось.  До
свидания мадам, спасибо за платок.
     Я прижал платок к щеке и шагнул к двери.
     Когда  я  подошел  к  лестнице,  мне  сразу же не захотелось идти через
главный подъезд и я завернул на черный ход.  На  первом  этаже  я  зашел  на
кухню,  прошел  мимо  изумленных  поваров, к открытому окну. Схватив тяжелый
чурбан для рубки мяса, высадил им решетку и выскочил наружу здания.  У  моей
машины стоял Сергей Васильевич и прилично одетый гражданский.
     - Говорил  я  тебе не ходи туда, а ты пошел. - начал Сергей Васильевич-
Человека ухлопал, двоих изувечил. Вышка тебе обеспечена.  -  он  сказал  это
спокойным голосом и вытащил из кармана браслет- Давай поворачивайся.
     - Капитан, я предполагал еще раньше, что ты получаешь бабки от Аслана и
закавказцев.  сегодня  это  подтвердилось и мой тебе совет, не мешай. Уйди с
дороги.
     - Поворачивайся, тебе говорят. - рявкнул на этот раз Сергей Васильевич.
     - Ну что ж.
     Я сделал вид, что хочу повернуться  и  неожиданно  ударом  ноги  врезал
между  ног  стоящего с Сергей Васильевичем гражданского. С самим капитаном я
разделался проще. От удара он откинулся на крышу машины, а от  второго  -  у
него что- то хрустнуло и он сполз на асфальт. Я залез в машину и увидел, что
от гостиницы ко мне бегут люди.
     Проезжая  по  Большому проспекту, я подумал, что здорово влип и на этот
раз мне из этого дерьма не вылезти.

     Я ушел, но у следователей остались записи моих разговоров в гостинице и
все это оказалось в досье прокурора. Он знал, что меня трудно взять  из-  за
коррупции органов власти и обратился в КГБ за помощью.
     Так  началась  операция  КГБ-  Лилия.  Ее  к  нам сначала заслали якобы
помирить мафиози, потом- ко мне ее приставили, завели в ресторан, и там  она
меня отравила. Подсыпала быстрорастворимого порошка в водку, из- за чего я и
отключился.  Потом  Лилия фигурировала на процессе, вместе со всякой швалью.
Меня приговорили. После подачи апелляции- не помиловали и я оказался  здесь.
Пожалуй, все.
     - А что, Аслан уехал из города?
     - Да. Но дошли слухи, что его прирезали свои.
     - А та девица, с длинными ногами? Ты ее видел потом?
     - Да.
     - А Вилис?
     - Он  обманул  меня и с казанской группировкой, и со всем остальным. Он
опять бежал.
     - Милиционер, жив?
     - Сергей Васильевич. Жив. Только с позвоночником у него  плохо.  Ладно,
все о себе, да о себе. Ты скажи, как твое житье, после Люберцев?
     - А никак. Мне предложили съездить в Карабах, где я немного постреляла.
Там- та  же  история,  одному  хмырю, очень хотелось меня трахнуть. Когда он
решительно полез, я прострелила плечо. Опять был скандал  ,  и  его  так  же
замяли.  Меня  опять  турнули  в  Россию. Пожив немного, я поехала в Литву к
сестре и дочке. Приняла гражданство Литвы, опять не  ужилась.  В  Прибалтике
организовывались  команды добровольцев в страны СНГ и за границу, под эгидой
каких- то  непонятных  организаций.  Меня  пригласили  организовать  команду
снайперов-  девушек,  и  я  согласилась.  И  вот  с  отборной  группой,  для
тренировки, я здесь.
     - А как тебе удалось пробить этот вечер?
     - Там наверху, я говорю про лагерную верхушку и их домочадцев,  страсти
вокруг  тебя  не  утихают. Особенно стараются две шлюхи: жена капитана и его
великовозрастная дочь. Они ходят на твои выступления, как на праздник и  обе
по  уши  влюблены  в  тебя.  Дочь  прямо  истекает слюной, так хочет с тобой
трахнуться. Во- первых, капитан догадывается об этом и,  чтоб  насолить  им,
пошел уговаривать полковника дать разрешение на нашу встречу.
     - А во- вторых?
     - А  во-  вторых, я сама переговорила с полковником. Он же баб любит. Я
потерлась немного, он и поплыл и ни в чем мне отказать не  мог.  Тут  пришел
капитан и подтвердил мою просьбу. Полковник согласился- и я здесь.
     - Как  ты  думаешь нас сейчас видят? Видят, что мы голые и что мы здесь
делаем?
     - Конечно. Уверена, что эти шлюхи и другая погань лагеря, сейчас  сидит
перед экранами в пультовой, а шлюхи дрочат письки, глядя на нас.
     - И тебе не стыдно, что они нас голых видят?
     - Это,  наверно,  стыдно  тебе.  Мне  на  них наплевать. Баб голых, где
угодно сейчас можно увидеть и по телеку, и на яву, и в книгах. И я ни чем от
них не отличаюсь. Вот тятьки, - и она  руками  подняла  одну  грудь,  -  вот
попка, вот писька. - и она похлопала между ног - Бабий стандарт.
     Герда потянулась и продолжила: "Да и у тебя машинка ничего, впечатляет.
В пультовой  сейчас  все бабы мне завидуют. Поэтому, давай назло им вгони-ка
свою машинку в меня еще раз, пусть там все эти суки онанизмом изойдутся."  -
она вдруг повалилась на меня и поцеловала.
     Утром  меня  разбудил капитан. Герда одевалась в стороне. Потом подошла
ко мне, поцеловала и скрылась за дверью.
     - Одевайся. - приказал капитан.
     Он сел на табуретку и вытащил сигарету.
     - Ну как ночь прошла? Хорошо? - затянулся он.  -  Если  бы  ты  был  на
гражданке, далеко бы пошел. По крайне мере, весь женский персонал от тебя бы
стонал.
     - Я уже был на гражданке, капитан.
     - Ну, значит, плохо был. Пошли.
     Через четыре дня ко мне в камеру опять пришел капитан.
     - Пошли  на ринг. - сказал он, потом добавил - Да смотри у меня, никого
не сломай, сейчас будет тренировка спецназовцев. Бой, как всегда,  в  полную
силу с арсеналом всех приемов, но не до крови.
     - Мне нельзя, а им можно?
     - Им  можно.  Если  ты  такой  кретин, что позволишь, чтоб тебе пустили
кровавую соплю.
     Зрителей за решеткой было так же много.  Две  женщины  у  решетки,  как
всегда,  открыв  рот  смотрели,  как  я скидываю куртку. Зеленые глаза одной
сверкали и сверлили меня. Бой был "чистым". В этот  раз  мне  достались,  по
очереди,  пять  спецназовцев,  которых  я  быстро и красиво уложил на ковер.
Женщины первого ряда вскрикивали от восторга, когда я чистыми приемами валил
своих противников на пол.
     А на следующий день вечером капитан опять повел меня на третий этаж. Он
не уходил, пока я вымылся в ванной и сел на кровать.
     - Возьми свою одежду - сказал он - и закрой телекамеры.
     Я повиновался. Капитан вышел за дверь и ввел женщину  с  очень  крутыми
бедрами.  По  лицу  ей  можно  было дать лет 35. Усталое, поношенное, но еще
красивое лицо. Фигура полновата, из под юбки выглядывали  толстоватые  ноги.
Капитан  обратился  к  женщине:  "Ну,  Фани, как договорились" - После этого
вышел и запер двери с той стороны. Женщина постояла, разглядывая меня.
     - Здравствуй. - и протянула мне руку.
     - Здравствуйте. - ответил я.
     - Меня звать Фаина, я здесь в части  работаю.  Я  хотела  встретится  с
вами. - и она затеребила правой рукой пальцы левой.
     Я улыбнулся ей.
     - Садитесь  Фаина.  Мне  тоже  хочется  хоть  с  кем-нибудь поговорить.
Знаете, в камере так скучно одному.
     - Это ужасно, я знаю. Когда я остаюсь дома одна ,  то  хоть  на  стенку
лезь, до того одной тоскливо.
     - А часто вы так остаетесь. Разве у вас нет детей?
     - Дети  есть, да они у бабки. А мужа вот нет, убили его. Говорят, погиб
на посту.
     - Садитесь, чего вы стоите. Угостить я вас ни  чем  не  могу,  но  ваше
присутствие для меня приятно.
     - Правда? - она улыбнулась во все лицо и подсела к столу.
     - Вы знаете, я ни одного вашего выступления не пропустила. Я за вас так
переживала, так переживала, а когда вы голову косоглазого в решетку вогнали,
то всю ночь проплакала, думала вас убьют. Но слава богу, все обошлось.
     Я  встал,  подошел к ней. Она тоже поднялась и мы оказались друг против
друга. Я положил руки ей на плечи и нежно поцеловал в губы.
     - Господи, как хорошо. - прошептала она.
     В эту ночь она отдалась мне до мельчайшей  клеточки  кожи.  Фаина  была
веселой,  жизнерадостной  женщиной.  Она призналась мне, что для того, чтобы
попасть сюда, она подкупила капитана, что она видела в пультовой  все  сцены
мои  с  Гердой,  но  это  не  оттолкнуло  ее  от  меня, а наоборот- я ей так
нравлюсь, что она готова ради этих встреч  на  все.  Она  рассказала  мне  о
нравах  среди  верхушки лагеря и особенно несла жену капитана и его дочь. Из
ее рассказа я узнал, что лагерем заправляет жена капитана. Она  сводит  пары
бойцов, вмешивается во все дела лагеря , включая вопросы ликвидации кукол, а
так  же то, что она сексуально больна и трахнулась со всеми мужиками лагеря,
включая кухонных рабочих. По словам Фаины, она меня отметила давно, а  после
моей  встречи  с Гердой, изорвала все простыни дома, так ей хотелось быть на
ее месте. Дочь от мамаши не далеко ушла и доводит отца, добиваясь встречи со
мной, правда, под видом частных бесед с интересным человеком.

     Но еще больше, я удивился  капитану,  который  предоставил  мне  дважды
встречу  с Фаиной. В последний раз произошло событие, сыгравшее большую роль
в моей судьбе. Я уже говорил о том, что капитан требовал, чтобы  я  закрывал
глазки телекамер прежде, чем Фаина войдет. Так вот, только мы с Фаиной после
бурной  любви,  стали  отдыхать,  как  вдруг,  она  заметила, что моя куртка
сползла с глазка телекамеры.
     - Боже мой. - воскликнула она- Да они же нас видят. Они все видели.
     Она бросилась натягивать на себя одеяло.  Я  вскочил  и  опять  накинул
куртку на телекамеру.
     - Они, - всхлипывала Фаина под одеялом- теперь меня затравят, особенно,
эта баба.
     - Фаина,  -  начал  успокаивать  я  ее-  все  будет  в порядке. Я скажу
капитану. Он все уладит.
     - Ты ее не знаешь. Она всех здесь сожрет и капитана твоего.
     Вдруг в дверях заскрежетал ключ и в комнату ворвалась та самая  женщина
с зелеными глазами, что сидела на каждом бое у решетки, в первом ряду.
     - Ах  ты,  сука.  - рванулась она к одеялу- Иди сюда, паршивка. - и она
выволокла Фаину за волосы- Марш отсюда, потаскуха поганая.
     Она схватила ее одежду и, подтащив Фаину к дверям, выкинула ее за дверь
вместе с одеждой.
     - А ты, кобель, - с яростью повернулась она ко мне  -  хочешь,  чтоб  я
тебя быстро сгноила здесь.
     Я  стоял  перед  ней голый, но какой- то звоночек переливался в голове:
"дверь на ключ не закрыта, дверь на ключ не закрыта, дверь на..." Я подумал,
сейчас или некогда: появился шанс удрать, может повезет. Я  схватил  объятую
яростью  женщину  своими  руками, рванул на ней платье и швырнул на кровать.
Она пискнула, ее руки  схватились  за  края  рваной  одежды.  Но  я  дал  ей
пощечину.  Она  откинулась  на  подушку, и я дорвал то, что было на ней. Два
часа я делал с ней все, что хотел. Она вскрикивала, стонала и потом затихла,
вцепившись руками в матрац. Когда я отвалился рядом,  она  открыла  глаза  и
захрипела:  "Что  ты  со  мной сделал гаденыш. Правда, так хорошо мне еще не
было. Как я устала." и опять закрыла глаза.
     Полчаса мы лежали неподвижно. Женщина сопела носом, и я чувствовал, что
она спит, как убитая. Я тихо слез с кровати.  Собрал  остатки  ее  одежды  и
аккуратно  поменял  ее  на  свою, которая висела на окулярах телекамер. Тихо
одевшись, я прошел в ванну и, схватив пальцами кольцо, висящее у меня в ухе,
рванул... Хлынула кровь.  Кольцо  я  бросил  в  унитаз,  потом  промыл  ухо,
вернулся  в  комнату  и,  взяв  женский  чулок, привязал ухо к голове. Дверь
действительно не была заперта, и я вышел в  коридор.  Ключ  был  в  замочной
скважине, и я постарался тихо сделать два оборота. Казарма имела Т- образную
форму.  Я  находился  в  аппендиксе  коридора. Было где- то около трех часов
ночи. Коридоры были темные, и я прошел, почти не прячась, до центрального  и
свернул, не задумываясь, направо. Как я и предполагал, в конце коридора была
лестница.  Вот  второй  этаж.  По  запаху сразу определил, что это столовая.
Спустился до первого этажа. Тихо открываю  тяжелую  дверь  и  оказываюсь  во
дворе.  Напротив, метров двести, светилось КПП с воротами. Слева и справа от
КПП, через каждые  двести  метров,  светятся  вышки.  Я  стоял  на  высоком,
бетонном  выступе,  перед  казармой,  где первый этаж занимали склады. Вдоль
выступа стояли грузовые машины. Я долго выбирал машину, на  которой,  как  я
надеялся,  можно  отсюда  удрать,  и, наконец, подкрался к хлебному фургону.
Двери фургона были закрыты, но дверь кабины открылись без шума.
     Я влез в кабину и открыл "бардачок". И здесь подстерегла меня удача.  Я
нащупал  самодельный,  сделанный  из  нержавеющей  трубки,  ключ  к  дверцам
фургона. Я вылез из кабины и, открыл правую боковую  дверцу  фургона.  Потом
опять  возвратился в кабину и положил ключ на место, в "бардачок". Осторожно
вытащив восемь деревянных  лотков  из  фургона,  я  запихиваю  их  под  щель
бетонного  выступа.  Залезаю в черный квадрат пустоты фургона и прижимаю обе
дверцы до щелчка. Было жутко темно  и  невидимые  железные  стойки  и  ящики
неудобно врезались в мое тело. Я задремал, а проснулся от звуков голосов.
     - Сержант, мать твою, давай быстрее.
     Стукнула  дверца  машины  ,  заныл  стартер. Мотор застонал, все стойки
заходили ходуном  от  вибрации.  Машину  качнуло,  и  я  вцепился  руками  в
выступающее повсюду железо. Мы подъехали к КПП, и я напрягся.
     - Эй, салага, открывай. - раздался голос.
     Мы  проехали  метров  шесть  и  опять  встали.  Сзади машины заскрипели
ворота.
     - Ну, долго ты там будешь? - опять раздался голос- Сволочь, если я хоть
на минуту опоздаю, я тебе яйца точно отрежу.
     Впереди тоже заскрипели ворота, и  машина  тронулась  вперед.  Наверно,
минут  двадцать  мы  ехали  по  гравию и ,наконец, выползли на шоссе. Тряска
уменьшилась, я нащупал пальцами боковые защелки дверей.  Пришлось  приложить
немало  усилий,  прежде чем дверцы открылись. Свет ударил сквозь узкую щель.
Утро только вступало в свои права. Напротив щели  металась  зелень  хвойного
густого  леса. Я ждал своего часа, и вот он наступил. Машина замедлила ход и
еле- еле стала переезжать рельсовый путь. Я приоткрыл дверь  и  выскочил  из
машины.  Ноги  были  как  деревянные от неудобного положения в машине, и мне
казалось, что я не двигаюсь. Я перекатился через канаву, и оказался в  лесу.
Теперь ищите, на этот раз, я больше не дамся. Я добыл свободу дорогой ценой.






 * ЧАСТЬ 6 *
     Октябрь 1993г. Сербия.

     Документы к тексту.

     Выдержки  из  письма  председателя  комиссии  управления охраны тюрем и
лагерей к уполномоченному КГБ по г.СПб.
     Уважаемый Алексей Иванович.
     ЧП, случившееся в спецлагере в/ч........., заставляет обратится к Вам с
серьезной просьбой. В Сентябре 1992г. по  халатности  администрации  лагеря,
сбежал  заключенный  Воробьев  Виктор  Николаевич,  приговоренный к смертной
казни. Есть предположение, что он уже находится  в  Вашем  городе.  Поэтому,
большая   к   Вам   просьба,   подключить  силы  КГБ  к  поимке,  указанного
заключенного. Сам заключенный необычен по своей подготовке, физической силе,
развитости и, по моему мнению, ни органам ВД, ни МБ его живым не  взять.  Во
избежание  разглашения  случившегося  и  необычности данного дела управление
охраны тюрем и лагерей предлагает:
     1. В случае поимки заключенного Воробьева В.Н., он подлежит немедленной
ликвидации силами КГБ.
     2. Официальное участие следственных органов и прокуратуры в данном деле
не желательно. Если дело всплывет по мимо нашего желания, то употребить  все
наши усилия на ликвидацию дела.
     3.  Учредить  негласную  охрану  и предупредить тех свидетелей, которые
давали показания против Воробьева В.Н., о возможном появлении преступника.
     4. Возможен вариант, когда Воробьев В.Н., после завершения своих дел  в
городе,  исчезнет  за  пределы  района или РФ, в этом случае, дать негласное
указание  соответствующим  службам,  сообщить  о   его   местонахождении   и
действовать  в  соответствии  с нашей рекомендацией или решением руководства
КГБ.
     5. Если Воробьев В.Н.,  все-таки,  попадет  в  руки  правоохранительных
органов,   предложить   КГБ   взять   дело   на  себя,  с  дальнейшей  нашей
рекомендацией.
     Высылаем дело Воробьева В.Н.
     Председатель комиссии управления охраны тюрем и лагерей.
     .........../......../
     "...."Ноябрь.1992г.

     Мила с тревогой смотрела на меня.
     - Какая женщина?
     - Это очень долгая  история  Мила  и,  если  ты  захочешь,  я  тебе  ее
когда-нибудь  расскажу. Но было бы лучше, если бы я сейчас вымылся в ванне и
отдохнул.
     Мила хмыкнула.
     - Подожди  немножко,  у  меня  сейчас  конец  смены,  я  освобожусь   и
постараюсь тебе помочь.
     - Хорошо, я подожду.

     Мила  вышла  через  двадцать минут. Простая гражданская одежда изменила
ее.  Короткое  осеннее  пальто  и  высокие  сапоги  до  колен,  подчеркивали
стройность  ее  фигуры  и  длину ног. Белый колпак медсестры исчез и длинные
светлые волосы рассыпались на пальто.  Она  подкрасилась  и  выглядела,  как
фотомодель с обложки приличного журнала.
     - Поехали,  у меня фольсваген. Подружка сейчас заступила на дежурство и
оставила мне свои ключи от комнаты.  -  и  она  мотнула  связкой  ключей  на
пальце- Понимаешь, я не здешняя, у меня своей квартиры нет.
     - Где ж твоя квартира, если это не секрет.
     - В  Белграде.  Я родилась там. Там мои родители. И там моя квартира и,
причем, отдельная.
     - А сюда, добровольно?
     - Нет. - она засмеялась- Я на последнем курсе мединститута.  Меня  сюда
послали.
     Я  с  трудом  втиснулся  в маленькую машинку и мы тронулись по разбитой
войной улице. Мила привезла меня в крохотную квартирку, где я боялся сделать
лишний шаг, чтобы что-нибудь не уронить или не свернуть.  Мила  приняла  мою
куртку и пошла на кухню что- то приготовить, а я, сбросив оружие на столик у
зеркала,  пошел искать ванну, чтобы смыть грязь. Ванна была сидячая. Я в ней
стоял и наслаждался струям теплой воды. Минут через двадцать, раздался  стук
в дверь ванны.
     - Ну скоро ты там. Я уже все приготовила. - раздался голос Милы.
     Я сорвал полотенце с крючка, обмотал им бедра и вышел из ванны.
     - Вот это да. - она с восхищением провела ладонью по моей груди.
     Я протянул руки и положил их ей на плечи.
     - Не  сейчас.  -  Она мотнула головой- Мы поедим, я тоже помоюсь и весь
вечер будет наш.

     Через день я вернулся на фронт. В штабном домике отдал лейтенанту  свою
увольнительную и спросил: "Какие новости?"
     - У тебя в отделении опять потери. Убит Казначей.
     - Как?
     - Снайпер.  Сидит  на  нейтралке.  День  гад  отдыхал,  а ночью поменял
позицию. Сегодня утром, Казначей через орешник пробирался к  окопам,  его  и
прихватил.
     - У  меня  просьба,  лейтенант.  Отпустите меня на его поиск. Мне очень
нужно его взять живым.
     - Хорошо. Скажи когда начнешь. Я всех предупрежу, а  начальство  возьму
на  себя.  Да вот еще, ходят слухи, что нас перебрасывают на другой участок.
Поторопись. Твои ребята там же, в коттедже.
     - Я бы хотел начать сегодня после обеда, лейтенант.
     Он кивнул головой.
     - Я взводным скажу, пушкарям тоже дам наказ. Ну иди. Успеха тебе. - и я
вышел.
     В коттедже мы с  ребятами  устроили  небольшой  "мальчишник",  с  двумя
бутылками бренди, которые я привез из города, но я в этот день не пил.
     Взводный встретил нас с руганью. Он ругал всех: и командиров, и погоду,
и, что  не  вовремя начинаем операцию, и, особенно, снайпера на его участке.
Погода установилась. Появилось солнце и земля немного подсохла. Я  уселся  у
стереотрубы  и  стал  внимательно  изучать  участок.  Противник был в метрах
четыреста, на холмах. Перед нами была низина, где вдоль  фронта  растянулась
груда  камней.  В  ней-  то  и  сидел  снайпер.  Я спросил наблюдателя, где,
примерно, стрелял снайпер.
     - А черт его знает где. - ответил тот - По местности, он должен быть  у
того  разбитого  дерева,  там  чуть- чуть земля повыше и обзор сразу на наши
окопы и что за ними охватывает.
     - А пробовали его на каску поймать?
     - Пробовали. И на каску, и на куклу.  Опытный  черт.  Зря  стрелять  не
будет,  только наверняка. Когда вашего стрелял, листья у камней подпрыгнули,
а вот где дырка, ее никто не видел.
     - Мины кидали?
     - Кидали. Толку то нет. Камни. Нужно точно загнать между  камней,  кабы
знали куда, да каким путем.
     - Сержант.  -  вдруг  раздался  голос  Крафта  -  Я  здесь  все на пузе
исползал, еще до этого случая.  Там  в  низине  канава,  за  грядой  камней.
Тянется она вдоль линии окопов. Канава глубокая. Да вы сами там с нами, один
раз были, помните, офицерика ихнего тащили.
     - Взводный.  - крикнул я ворчуну- Сейчас я пойду туда один. По сигналу,
не пожалей несколько мин в  направлении  вон  того  разбитого  дерева.  Мины
посылай  одну  за  другой  в  интервале,  пока я до камней не доберусь. А вы
ребята, - обратился я к  своим  и  окружающим  солдатам-  прикрывайте  меня.
Завяжите  перестрелку,  да  запомните, я вернусь вечером, когда будет темно.
Крафт, возьми куртку и автомат и дай мне одну твою гранату, только  вынь  из
нее запал. Все. Все по местам. Приготовились. Взводный начинай.
     Первая  мина с шорохом ушла вверх. Когда раздался взрыв, я выпрыгнул из
окопа и  понесся  к  груде  камней,  маячивших  передо  мной.  Я  мчался  по
местности,  но  левее,  где-  то  в метрах пятидесяти от разрыва мины. Ожили
пулеметы и автоматы противника. Вой и грохот войны вступил в свои  права.  Я
упал  на землю у камней вовремя. Рой смертельных шмелей загудел над головой.
По всему фронту наступил бедлам. Ужом втискиваю свое громадное тело в камни.
Крошки от камней фонтанчиками сыплются на меня. Но вот камни стали пореже и,
наконец, между камнями  мелькнула  грязная,  ржавая  вода.  Еще  рывок  и  я
плюхаюсь  в  эту  жуткую  воду. Холодная вода проникла под рубашку, а лицо и
руки ощутили вязкий и липкий ил. Ползу по канаве вправо, окунаясь с головой,
чтобы не светится перед противником. Время ползет медленно.  Дерева  еще  не
видно.  Когда вытаскиваешь голову из жижи, то после протирки глаз, замечаешь
мелкий дождь осколков камней и черт знает чего на поверхности воды. Но вот и
дерево. Выволакиваю свое тело из канавы и впихиваю за ближайший камень.
     После того,  как  я  огляделся,  замечаю  груду  вывороченной  земли  у
ближайшего   камня.  Отстегиваю  гранату  Крафта  без  запала  и  бросаю  за
вывороченный вал земли. Вслед за гранатой, прыгаю туда же. У  стены  ямы,  с
ужасом  глядя  на  вертящуюся  у ног гранату сидела женщина. Бью рукой по ее
голове- она валится на дно ямы и  я  обшариваю  одежду.  За  ремнем  заткнут
Стечкин,  на  ремне  две лимонки и финка в чехле. В узкой щели между камнями
лежит снайперская винтовка, здесь же подсумок с патронами  и,  завернутый  в
чехол,  прибор  ночного видения. На стенке ямы лежит теплая куртка и я, чтоб
согреться, набрасываю ее на себя. Хватаю женщину  за  пояс  и  подтягиваю  к
своему лицу.
     - Здравствуй Герда.
     Она  открыла глаза и я вижу ее мутные зрачки, в которых ужас и слезы от
боли. Она еле шевелит губами, но грохот фронта не позволяет мне услышать ее.
Сажусь на корточки напротив и упираюсь своими коленями в ее.  Чувствую,  как
тело  Герды колотит дрожь. Мы молчим. Взгляд ее проясняется и она пристально
изучает меня, потом подымает руку и ощупывает место  удара.  Фронт  начинает
стихать.
     - В первый раз, когда мы встретились- с трудом заговорила она- ты хотел
дать мне  по морде, во второй раз ты двинул по морде моей подруге, хотя, мне
кажется, удар предназначался мне и, вот в третий раз, ты все же добрался  до
моей головы.
     - В  первый  раз,  ты  стреляла,  но  не  убивала, во второй раз, ты не
стреляла, но убивала, а третий раз, ты стреляла и убивала. Это мой ответ  на
твою присказку.
     - Ты  не  прав, я все время убивала. Я не умею жить, стирать, готовить,
воспитывать детей, но убивать умею.
     - Да. - сказал я- С сегодняшнего дня этот кошмар для тебя кончился.
     - Что ты со мной будешь делать?
     - Как стемнеет, пойдем к нашим.
     - Я не пойду, лучше убей.
     - Не пойдешь? Я изуродую тебя и заставлю идти. Ты знаешь, это я могу.
     Мы помолчали и она спросила.
     - Ты бежал?
     - Да.
     Мы опять замолчали. Фронт стих  и  лишь  отдельные  выстрелы,  привычно
хлопали,  разрывая  тишину.  Герда  поежилась. Я же медленно согревался и не
собирался отдавать назад куртку.
     - Эта встреча могла быть и лучше. - вдруг прервала молчание Герда.
     - Нет, ты не готова была к этой встрече. Ты два раза  меня  хоронила  и
знала,  наверняка,  что  из  этого лагеря ни кто еще ни разу не уходил. Даже
сейчас, я для тебя, как призрак.
     - Как ты бежал?
     - Долгая история. Но кратко, благодаря глупости баб, которые и  помогли
мне исчезнуть.
     - Я случайно не причастна к этому делу?
     - Случайно, причастна.
     - Значит я тоже глупая баба?
     - А  ты  обидься.  В  твоем  сейчас положении можно сделать вид, что ты
готова растерзать меня.
     - Дурак. - сказала Герда - Я  тебя  одного  любила,  это  я  поняла  не
сейчас,  а  тогда на полигоне. И если я хоть чуть-чуть, хоть толечку помогла
тебе бежать, то будь я трижды глупая, дура, идиотка - я счастлива.
     - Каждый раз, в самое удачное время, мы объясняемся в любви, только нам
надо еще выбраться от сюда.
     Мы опять замолчали, удалившись в наши воспоминания.
     - Как ты оказалась у мусульман? - спросил я.
     - Все дурная политика наших вождей. После полигона, мы вернулись  домой
в  Прибалтику,  а  там  набирали  добровольцев  в Югославию. Я записалась, а
закулисная политика правительства против России, привела  к  тому,  что  нас
тайком вывезли к мусульманам.
     - Что у вас и православных, и славян много.
     - Конечно. Где их нет. Деньги дают везде и они делают все.
     - Мне тоже кажется, что воюют здесь, в основном, наемники.
     Солнце начало заходить за холмы и появились первые линии теней.
     - Отпусти меня Вик. - попросила Герда.
     - И ты займешься обычным делом, будешь убивать людей?
     - Меня  же  никто не отпустит от сюда Вик. Я смогу, только, перевестись
на соседний участок. Контракт у меня не скоро кончится. Здесь его  разорвать
нельзя.
     - Нет Герда. Это конец. Больше ты никого не убьешь, ни здесь, ни там.
     - Вик, меня расстреляют ваши.
     - Может быть. - кивнул я - А может быть и нет.
     - А тебе меня не жалко. Неужели ты меня совсем не любишь?
     - Не играй на этом Герда. Ты пойдешь со мной.
     Мы  замолчали.  Язык  тени  от  ближайшего  холма,  накрыл  нас.  Стало
прохладно, я уже согрелся, а Герду трясло.
     - Пора. - сказал я.
     Я скинул куртку и отдал ее Герде. Накинул на нее  подсумок  с  прибором
ПНВ и взяв между камней винтовку и патроны, махнул рукой в нашу сторону.
     - Пошли.
     Герда ползла впереди меня и первая свалилась в окоп, где нас уже ждали.
     - Баба. - ахнули все окружающие.
     Герда  была  как  изваяние.  Она  делала  все  автоматически и когда ее
уводили в тыл, она даже не взглянула на меня. Прощай Герда.

     Нас перебросили на равнину, сменив потрепанные части.
     За поимку снайпера меня  повысили  в  звании  и  назначили  командовать
взводом.  Теперь  я  лейтенант. У меня много людей и больше ответственности.
Уважение среди подчиненных я заимел сразу и, конечно,  благодаря  физической
силе.  Мы  воюем  по  прежнему: ползаем по тылам, убиваем, вредим, взрываем,
собираем информацию, но признаюсь, на горах было легче.  Там  не  было  этой
массы смертоносного оружия, что находилась на равнине.
     Однажды  меня  вызвали  в  штаб корпуса. В небольшой комнате, куда меня
пригласили,  находилось  два  человека:  полковник   югославской   армии   и
гражданский-  небольшой,  коренастый,  лысый,  хорошо одетый мужик с большим
носом пьяницы.
     - Здравствуйте. - они поочередно пожали мне руки.
     - Давайте знакомится. - взял  на  себя  роль  хозяина  полковник.  -  Я
полковник  Коранович, а это, - представил он гражданского- Алексей Иванович,
ваш соотечественник, приехал специально из России, что бы повидать вас.
     - Лейтенант Сидоров. - представился я.
     - Mы,   здесь,   с   Алексей   Ивановичем,   -   продолжал   полковник-
заинтересовались  некоторыми  факторами  вашей  автобиографии.  Вы, наверно,
догадались, что  Алексей  Иванович  представляет  государственные  ведомства
России  и,  в  свое время, оказывается, занимался вашим делом. Считайте, что
беседа наша, пока, дружеская и не  записывается,  не  протоколируется  и  не
является,  в  данный  момент,  решением вашей судьбы. Хотя, выводы, из нашей
беседы, могут иметь для вас решающее значение. Итак начнем.  Ваше  настоящее
имя, отчество, фамилия?
     - Виктор  Николаевич  Воробьев.  Это в России. Он же- Виктор Николаевич
Сидоров, уже здесь. - уточнил я.
     - Вы подтверждаете, что бежали из спецлагеря в/ч..... в Сентябре 1992г.
     - Да.
     - Что вы делали потом?
     - Оказался в  городе  Санкт-Петербурге,  а  потом  перебрался  сюда,  в
Югославию.
     - Остановимся на некоторых моментах вашего пребывания в городе. Алексей
Иванович, прошу вас.
     - Скажите   лейтенант,  как  погибла  Лилия.  Мы  знаем,  что  вы  были
последний, кто присутствовал при ее смерти.
     - Это долгая история Алексей Иванович.
     - Ничего, мы подождем.




 * ЧАСТЬ 7 *

     Декабрь 1992г. Россия. г.Санкт-Петербург.

     Дон оказался  длинным  и  тощим  человеком.  Его  прыгающие  глаза,  на
невыразительном  лице, никогда не задерживались на определенном предмете, от
этого лицо имело всегда виноватое выражение.
     - Это ты меня звал? - спросил  он  простуженным  голосом-  Меня  срочно
погнали  сюда.  Зачем?  -  при  этом он быстро перевел взгляд с меня на окна
домов.
     - Мне нужно открыть одну дверь. - ответил я.
     - Плевое дело. Пошли. Где?
     - Здесь. Мы стоим напротив парадной.
     Мы вошли в парадную и поднялись на третий этаж. Я показал  Дону  дверь.
Дон  вытащил  из  кармана  инструменты,  ключи и начал колдовать. Я отошел в
сторону и стал наблюдать обстановку на лестнице. На наше  счастье,  ни  кого
вокруг не было.
     - Все. - сказал Дон, приоткрывая дверь.
     - Куда.  Назад. - я оттолкнул его от двери- Вот твои бабки и иди. И мой
совет, забудь, что сюда приходил.
     Я протянул ему сверток с деньгами. Дон засопел от обиды, но связываться
со мной не стал, взял сверток и  затопал  ногами  по  лестнице.  Я  вошел  в
квартиру  и,  не  зажигая  света,  обследовал  ее.  Из- за занавески окна, я
увидел, выходящего из дома Дона. Он с остервенением мотал руками и при  этом
шевелил  губами.  Прошло  пол часа. К дому подъехала машина из которой вышла
мужчина и женщина и  направилась  к  парадной.  Я  подошел  к  двери  ванны,
находящейся  у  входа,  и  вошел в нее, прикрыв дверь. Щелкнул замок двери и
первой в переднюю, ворвалась она. Лилия  включила  свет,  бросила  сумку  на
тумбочку и обернулась к мужчине.
     - Миша, подержи пальто. - она подставила ему свои плечи.
     Он  выполнил  ее  распоряжение, а она прошла в комнаты, на ходу зажигая
свет. Мужчина начал развешивать пальто на вешалке, когда я  приоткрыл  дверь
ванны. Он стоял ко мне спиной. Это позволило мне тихо выйти и ударить его по
голове  кулаком.  Подхватив падающее тело, я затаскиваю его в ванну и бросаю
на пол. В гостиной Лилия уже сняла  платье  и  ходила  по  комнате  в  одной
комбинации.
     - Здравствуй Лилия. - сказал я.
     Женщина   подпрыгнула   и   обернулась.   Ужас   сковал  ее  лицо,  она
задеревенела. Длинные ресницы дотянулись до бровей  и  темные  пятна  страха
выглянули из под челки.
     - Это....Ты.... - спотыкаясь, ответила она.
     - Да это я. Я пришел отдать тебе долг.
     - Я знала, знала, что это все равно так кончится.
     Рот   ее   скривился,  а  ресницы  захлопали.  Она  наконец,  вышла  из
оцепенения.
     - Что ты от меня хочешь?
     - Вот. - я вытащил из кармана бутылку вина и поставил на стол- Я принес
долг.
     - Я не буду пить эту гадость, не буду. - истерически завизжала она.
     - Будешь Лидия, еще как будешь.
     Я подошел к буфету и, отодвинув стекло, вытащил фужер. Лидия  упала  на
диван. Губы ее начали трястись.
     - Вот. - я налил фужер и протянул ей.
     - Нет, нет. - вскрикивала она.
     - Ты  хочешь, что бы я это сделал силой. Я это сделаю и малость попорчу
твое прекрасное личико.
     - Я говорила генералу, что он все равно достанет. А но все  успокаивал.
Дура, уехать надо было. А где Михаил? - вдруг опомнилась она.
     - Отдыхает. - ответил я.
     - Ну и пусть. - она схватила фужер и опрокинула его содержимое в рот. -
Ну и пусть- повторила она.
     Раздвинув ресницы, по щекам потекли слезы. Она откинула голову на валик
и затихла. Я пошел к ней и, в этот момент, задел бедром стол. Фужер, стоящий
на краю  стола,  покачнулся  и упал на пол, с громким грохотом взрыва. Лилия
подпрыгнула на диване.
     - А...А...А... - ее голова неестественно повернулась  и  большие  глаза
застыли над приподнятыми ресницами.
     - Лилия. - позвал я - Лилия.
     Она не шевелилась. Я схватил ее за руку, пытаясь нащупать пульс. Пульса
не было.
     - Что же это такое? Что же это. Ведь там ничего не было. - бормотал я.
     На  меня наступила какая- то апатия, мне стало все безразлично. Я вышел
в коридор и заглянул в ванну. В ванне неподвижно лежало тело Мишы. Я  открыл
дверь на лестницу и вышел из дома.




 * ЧАСТЬ 8 *

     Ноябрь 1993г. Сербия. Белград.

     - А как погиб следователь Костромин?
     - Нелепо.  Чтобы  выехать  за  границу,  мне  сделали документы второго
шофера в Трансагенстве. Мы должны были представить груз в городскую  таможню
перед  отправкой  в  Италию.  И  вот  в  таможне,  на  втором этаже парадной
лестницы, я столкнулся нос к носу со следователем. Он меня узнал сразу.
     - Воробьев вы живы? Как вы здесь оказались? - спросил он.
     - Работаю. Но простите, я спешу.
     - Нет стой. - сказал он, загораживая дорогу.
     Я не рассчитал свою силу и он покатился с лестницы вниз головой.  Когда
подбежал  к  нему, шея его была неестественно вывернута и я понял, он мертв.
Народу на лестнице было немного, никто, судя по всему, ни чего не  понял.  Я
закричал:  "Врача.  Срочно  врача."  -  и  ринулся  на выход. Ни кто даже не
подумал задержать меня.
     Так как штамп в декларации о  досмотре  груза  я  получил,  мы  тут  же
поехали в Италию.
     - Вам знаком снайпер, которого вы захватили?
     - Да.
     - Почему  же вы его не ликвидировали. Вы же знали, что он вас раскроет,
а это значит, вам грозят большие неприятности.
     - Да знал. В спецлагере я висел на волосок от смерти  и,  в  какой-  то
степени,  ее  присутствие  не только продлило мне жизнь, но и спасло ее. Это
была благодарность. И, потом, я все же надеялся на  благополучный  исход.  А
когда  я попал сюда, то понял, что я нужен и это тоже вполне устраивает тех,
кому служу.
     - Хорошо. Пока отойдем от этого вопроса. Ваш шеф, у которого вы служили
раньше, а так же некоторые  лица  других  группировок,  которые  вас  знали,
погибли.  Самое  странное,  мы  не  нашли  ваших  следов в этом деле. Что же
произошло?
     - Я помогал разрабатывать некоторые операции по их уничтожению. Но  сам
не  участвовал.  Мне  удалось  столкнуть  лбами  эти  две группировки. И там
началась кровавая каша.  Были  третьи,  более  молодые  силы,  которые  были
заинтересованы в ослаблении своих противников. Эти силы выделяли своих ребят
и  я, под видом противоположной стороны воюющей группировки, устраивал резню
ее противников. Потом наоборот, я натравливал ребят на другую сторону,  вопя
на всех перекрестках, какие кровожадные то те, то другие.
     - Вы сказали в ослаблении противников, а почему не уничтожении? Было бы
проще, захватить их кормушку и делу конец.
     - Некоторые  кланы  просто  неистребимы  и,  зная систему пополнения их
рядов, это просто, обрести себя на длительную войну. Особенно  это  касается
закавказских кланов.
     - Могли  бы  вы сказать, за что вы уничтожили своих противников? Или по
другому, не могли бы вы объяснить причины уничтожения людей?
     - Лидия и следователь были случайностью. Лидию  я  хотел  пугнуть,  она
отделалась  бы  разбитой  мордочкой,  а вот следователь, здесь все несколько
запутанно. Дело в том, что этот следователь был из КГБ.  В  ходе  работы  со
мной,  он  применял приемы садиста. Меня он пытал, мучил и еще при нем я еще
высказывался, что если буду жив, его удавлю. О нем я как-  то  не  вспомнил,
когда  вырвался  из  лагеря,  а  когда  увидел в таможне, то подумал, что он
неспроста здесь и я попался, что это облава и  когда  он  встал  поперек,  я
просто отпихнул его и постарался удрать. В отношении моего шефа и остальных-
эти  меня  продали,  причем дважды. Первый раз, когда во время разборок, всю
вину своих провалов свалили на меня и пытались за  это  убить.  Второй  раз,
когда  я был взят, меня ни кто не выкупил. Даже этого паршивого черномазого,
из- за которого разгорелся весь сыр- бор, мафия сумела выкупить и спасла  от
смертной  казни.  Меня же ни мой шеф, ни кто другой, даже, не пытались этого
сделать.
     - Вы говорили о третей стороне, которая участвовала в  этих  разборках.
Кто это?
     - Молодежь.  Новое хищное, еще более изощренное поколение преступников,
которое стремится захватить  все  рынки  сбыта,  столкнув  старых  "воров  в
законе", находящихся у власти. Я думаю, все группировки, что поделили сейчас
власть,  со  временем  попадут  под их влияние. Поверьте, они уничтожат всех
конкурентов и будут владеть городами и областями.
     - Полковник, у меня к лейтенанту вопросов больше нет. У  вас,  наверно,
есть что-нибудь к нему.
     - Да,  пока,  тоже  ничего.  У  вас  лейтенант есть ко мне какие-нибудь
вопросы? - обратился он ко мне.
     - Да. Я прошу увольнительную и вашего разрешения съездить в город  ....
в  госпиталь к своему другу. И еще, нельзя ли устроить мне свидание в тюрьме
с Гердой Калниш.
     Они переглянулись.
     - Хорошо. По поводу, увольнительной, я ее вам  дам,  а  вот  с  Калниш,
придется подождать. Мы устроим вам свидание. Обещаю. Еще что-нибудь?
     - Полковник, можно ли сохранить ей жизнь.
     - Вы много хотите лейтенант. Она наемник и, по законам нашей страны, ей
обеспечена смертная казнь. Суд рассмотрит и решит ее судьбу.
     - Она сломалась. Для женщины такие удары, это перелом на всю жизнь.
     - Не будем устраивать дискуссию по этому вопросу. Все. Идите.




 * ЧАСТЬ 9 *

     Декабрь 1993г. Сербия. Больница в городе....

     Я прибыл в уже знакомую больницу и обратился в справочную.
     - В какой палате Шипов А.?
     - Шипов  А.  Состояние  удовлетворительное. Температура 36,9. Палата 7,
хирургическое отделение,  второй  этаж  по  лестнице  направо-  затараторила
медсестра.
     - Скажите,  а  работает  здесь  медсестра,  ее  звать  Мила. Фамилии, к
сожалению, я не знаю.
     - Справку о медперсонале не даем. - фыркнула она.
     Ну как в России- подумал я.
     Порывшись в вещмешке, я вытащил большое яблоко  и  положил  его  ей  на
окошко.
     - Это  такая  беленькая из хирургической, она должна быть сегодня. Я ее
видела в начале смены. - сказала девчушка  и  уволокла  яблоко  в  громадный
карман халата.
     - Спасибо. - и я пошел вправо по лестнице.
     Вот  и  второй  этаж.  Прохожу  палаты 3...,5...,7... и иду дальше. Вот
название "автоклавная", "ст. медсестра"... и я останавливаюсь. Стучу в дверь
и слышу знакомый, рассерженный голос.
     - Погодите. У меня обед, подойдите позже.
     Я уже вламываюсь в двери. Мила сидит за столом с  бутербродом  в  руке.
Рядом на столе дымит кружечка кофе, разнося приятный аромат, гораздо лучший,
чем запах больницы.
     - Виктор. - стонет она- Боже, Виктор.
     Я  подхожу  к  ней  и  целую  ее  сначала  в голову, потом, в пахнувшие
ветчиной и кофе, губы.
     - Ты, все-таки, пришел. Я так тебя ждала. Я думала все, исчез и,  даже,
адреса не оставил. Боже, последнее время я о тебе только и думала.
     - Это очень хорошо, радость моя. - еще раз поцеловал ее.
     Мила  бросила бутерброд и, обхватив мою голову руками, крепко прижалась
ко мне.
     - Знаешь, я все боялась, а вдруг тебя ранят, вдруг еще  хуже....  А  от
тебя ни весточки. Слава богу, ты жив.
     - Мила,  Милочка,  я  не  только  жив, но даже получил повышение. Я уже
офицер.
     - Правда. Ах ты мое рваное ухо. Ты надолго?
     - На два дня. Я отпросился  у  начальства  проведать  Шипа  и,  заодно,
увидать тебя.
     - А  с Андреем плохо. Нет, температуры нет. Он на половину парализован.
Вся правая часть туловища  не  двигается  и  это,  видно,  навечно.  Он  это
понимает и настроение его ужасное.
     - Когда ты кончаешь работать?
     - Через четыре часа.
     - Я пойду к Шипу и подожду тебя.
     - Нет,  ты пообедай, а потом иди, а то обвинишь меня потом, что голодом
уморила. - она стала суетится, потом смешно схватилась за голову.
     - Ох и дура  же  я.  Даже  не  предложила  тебе  кофе.  Погоди,  сейчас
бутерброд разрежу и поедим вдвоем.
     - Мила,  ничего  не надо. Пообедаем мы с тобой потом, в ресторане или в
кафе, а сейчас... - и я высыпал ей из мешка часть яблок.
     - Ого какие большие, где ты их украл.
     - Интенданта расколол на ящик больших.
     Яблоко оказалось для Милы таким большим, что она утонула в нем, пытаясь
откусить кусочек.
     - Какие вкусные. - Мила оторвалась от яблока и, вытащив из  прозрачного
шкафа  стакан,  налила мне из термоса кофе. Я осторожно, двумя пальцами взял
стакан и Мила засмеялась.
     - Виктор, для твоей комплекции подойдет только кастрюля, но  ты  прости
меня, я ж тебя не ждала и кофе столько не могла наготовить.
     Мы пришли к Шипу в палату, когда он спал.
     - Андрей. - позвал я.
     Он  открыл  глаза  и  уставился  на  меня.  Лицо  становилось все более
осмысленными, вдруг узнав  меня,  оно  стало  кривиться,  глаза  наполнились
влагой  и  первая капелька воды побежала к носу. Андрей заплакал. Я прижался
лбом к его лбу. Так мы молчали несколько минут.  Когда  я  выпрямился,  губы
Андрея стали дергаться вверх уголком и он, всхлипывая, зашипел: "Это...в- с-
е... кон-нец.."
     - Андрей,  вот  сестра, она подтвердит и доктор мне говорил, что у тебя
сильный организм и через пол года,  ты  будешь  как  штык.  Правда  Мила?  -
обратился я к ней.
     Мила  кивнула  головой,  а  Андрей кривил губы и уже ничего не говорил.
Слезы текли из его глаз.
     - Андрей, я через консульство, попрошу, чтобы тебя быстрей отправили на
родину.
     Мила гладила его по голове и лицу, стараясь успокоить.
     - Виктор, - сказала она- пора уходить, он очень нервничает, не дай бог,
ему будет очень худо.
     - Пока Андрюша. - Я высыпал ему на тумбочку оставшиеся яблоки- Я  приду
еще к тебе. Обещаю, что не забуду тебя.
     Когда  мы  с  Милой  ехали  в  машине, она, после длительного молчания,
задала вопрос.
     - Виктор, а что будет с нами? Я не хочу, чтоб ты был таким вот, как он.
Я не хочу, чтоб ты валялся и гнил под каким-нибудь кустом. Я  хочу  чтоб  мы
жили.
     - Я  тоже  хочу.  Скорей  бы  кончилась  эта проклятая война. Я даже не
задумываюсь, что будет потом, но если выживу, то постараюсь жить по новому.
     - А ты в Россию вернешься, если все будет в порядке?
     - Нет, для меня дороги туда закрыты.
     - Ты сделал так много плохого?
     - Наверно. Россия меня сделала таким. Я в  восемнадцать,  впервые  убил
человека  в Афганистане. В девятнадцать, мои нервы были настолько железными,
что я, без угрызения совести, мог истребить  всех,  кто  попался  под  руку.
После  Афгана  я  был  никчемный  человек.  Без  профессии,  без  работы,  я
чувствовал, что ни кому не нужен и... пошел учиться  военному  делу  дальше.
Потом всевозможные приключения и финал- я здесь.
     - Виктор,  я  подумала,  может быть ты здесь будешь хорошим полицейским
или военным.
     - Может быть. Если даже для этого нужно подучиться, я не против.
     - А кем бы ты хотел сам стать?
     - Врачом.
     - Для этого надо иметь призвание. Я работаю в этой области, я знаю.
     - Наверно. но врач мне ближе.
     - Ты думаешь так потому, что  не  испытываешь  отвращение  к  трупам  и
рваным ранам .
     - Все-таки  испытываю  отвращение,  но  я  видел  этого  добра  в таком
количестве, что во мне возникло какое- то равнодушие.
     - Витя, я тебя очень люблю. Только не смей целовать меня сейчас, -  она
уловила,  как  я  потянулся  к ней- а то сейчас мы, до конца войны, точно не
доживем. - Она переключила скорость и от рывка машины, я чуть не разбил лбом
ветровое стекло.



 * ЧАСТЬ 10 *

     Декабрь 1993г. Сербия. Белград.

     Меня опять отозвали  с  фронта  в  штаб  округа.  Теперь  уже  в  своем
кабинете, полковник встретил меня как старого знакомого.
     - Здравствуйте,  заходите.  Кофе  или  чай.  - спросил он меня, пожимая
руку.
     - Если вас не затруднит, чай.
     - Не затруднит. - засмеялся он и, наклонившись к  селектору,  попросил-
Два чая, пожалуйста, с лимоном.
     Нам принесли два чая и два тощих бутерброда с беконом.
     - Мы  начнем  с вами разговор, вот о чем, - завязал разговор полковник-
изучив все данные о вас, любезно представленные друзьями из России, а так же
собранные из наших источников, нам бы  хотелось  предложить  работу  у  нас.
Работа связана с вашей профессией и в наших органах.
     - Хочу спросить вас полковник, вы об этом проинформировали Россию.
     - Вы хотите сказать, МВД и МБ? С ними все согласовано.
     - Если это так, то у меня нет, выходит, выхода.
     - Почему же. Вы можете возвратится на фронт и честно воевать дальше.
     - А потом, что будет со мной потом, когда кончится война или контракт.
     - Это ваше дело. Найметесь куда-нибудь еще. Войны, пока, идут везде.
     - А Россия для меня закрыта на вечно.
     - Сейчас,  да.  Но  ничего нет вечного и когда-нибудь вам, может быть и
разрешат вернуться на родину, если, конечно, вы захотите туда сами.
     - Что я буду делать у вас?
     - Защищать безопасность нашей страны.  Поймите  лейтенант,  не  всякому
иностранцу  мы можем доверить такую работу. Прежде чем поговорить с вами, мы
изучали вас тщательно, знаем, что вы можете и что нет, в какой  ситуации  вы
находитесь и чем вы можете привязаться к нам.
     - Хорошо.  Не буду спрашивать у вас отсрочки на размышление, полковник,
потому что связывая свое будущее с вами, я, действительно,  вынужден  кое  с
чем рвать. Я согласен.
     - Я  так  и  предполагал,  что  вы  так скажете. Я рад за вас. Теперь к
деталям. Служить будете  в  Белграде,  в  оперативном  управлении  армейской
контрразведки,   которая  расположена  не  далеко  от  нас.  Вам  дается  на
устройство и сдачу дел двое суток. И еще, вам разрешена  встреча  с  Калниш.
Сегодня  вы  можете  ее  увидеть  в центральной тюрьме в два часа. Можете ее
поздравить. Ей сохранили жизнь, дали двадцать пять  лет.  Поздравляю  и  вас
лейтенант, с вступлением в новую жизнь.
     - Спасибо  полковник, не разрешите мне еще съездить в больницу, в город
....., попрощаться со знакомыми.
     - Не стоит лейтенант. Шипова мы отправили в санаторий, в Сплит, а потом
отправим на родину. Ну а Мила..., у  нее  кончилась  практика  и  она  вчера
приехала в Белград. К стати, у вас есть ее адрес и телефон.
     - Да.
     - У вас есть отпуск два дня, действуйте лейтенант.
     - Разрешите идти.
     - Да. До свидания лейтенант. - и он протянул мне руку.

     С  Гердой  я  встретился  в  центральной  тюрьме, в комнате встреч. Нас
разделяла толстая витая сетка и тень от нее, падала на лицо Герды  и  делала
его совершенно незнакомым. Волосы были собраны в пучок и от этого, и от тени
решетки лицо казалось старым.
     - Здравствуй Герда. - сказал я.
     - Вик, как я была уверена, что ты придешь ко мне. Я так тебя ждала.
     - Мне  только  сегодня  разрешили  встретится  с  тобой.  Я  хочу  тебя
поздравить с маленькой победой. Может быть потом будет амнистия и ты  раньше
уберешься от сюда. Скоро кончится война и можно ожидать многого.
     - Я  так  много  здесь  всего  передумала, а сейчас когда смерть обошла
стороной, я мучительно думаю, кем  я  буду  потом,  кому  я  буду  нужна,  в
пятьдесят.
     - Говорят, у них здесь можно учиться, приобретай профессию. Учись, пока
не поздно, читай, работай, убивай время. Только не закисай, я буду приходить
к тебе.
     - Правда Вик. Да на тебе погоны офицера. Поздравляю Вик. Приходи ко мне
почаще,  ты единственное звено с родиной, со мной. Вик, с тобой не говорили,
ведь я о тебе все рассказала на следствии.
     - Говорили.
     - Я тебе ни чего не напортила?
     - Напортила, меня турнули с фронта.
     - Но от этого тебе не стало хуже? Там же всегда могли убить.
     - Герда, я все время на фронте. Как с Афгана начал, так до сих  пор  не
могу  кончить.  Я прошел лагерь смерти, о котором ты знаешь. Я там назывался
куклой. Я сейчас думаю, что я был куклой, начиная с Афгана и до сих пор.  На
мне экспериментировали все время, только вершиной пика был лагерь.
     - А  я  тоже  об  этом  думала.  Я лезла во все пакостные места и везде
стреляла, без конца рисковала жизнью. Только здесь хотела понять, а за  что,
рисковала. Что удивительное, даже не за деньги, а за удовольствие. Ты о себе
говоришь,  что  ты  кукла,  а  я  себя сравниваю с проституткой. Та получает
деньги и удовольствие от того, что  тешит  мужика,  а  я  получаю  деньги  и
удовольствие от того, что его убиваю. Та рискует подцепить дурную болезнь, я
рискую получить пулю или быть исковерканной таким мужиком, как ты. Психиатр,
здесь,  исследовал меня. Я здорова, я в норме и убивать мужиков, говорит он,
это не болезнь- это вина общества, которое вложило мне с детства это  ружье.
Теперь этот порок надо исправлять, а лекарство, выходит, это тюрьма.
     - Дурак  твой  психиатр.  Если  человек пьяница или наркоман, его, что,
лечить тюрьмой тоже надо? Я не хочу  тебя  обидеть,  но  я  считаю,  что  ты
больна.  И твоя болезнь излечима не обязательно в тюрьме. У тебя же дочка, а
ты даже не помнишь ее лица, у тебя есть угол, дом. Тебе  только  не  хватало
любви и человеческого тепла.
     - Ну любви- то где хочешь.
     - Я  не  про  ту  любовь.  Я  про ту, настоящую, о которой мечтает и за
которую борется почти каждая женщина.
     - Ладно Вик, это все сказки. Но честно, если бы меня сейчас  выпустили,
я  бы  вышла  за тебя за муж. Ты меня взял бы Вик? Обещаю, я была бы хорошей
женой.
     - Ты немножко опоздала Герда. Я встретил другую девушку, ее звать Мила.
Она живет в Белграде и я, сейчас, буду служу здесь.
     - А как же я? Я же здесь одна, у меня же здесь  ни  кого,  кроме  тебя,
нет. - заплакала Герда.
     - Мы будем друзьями. Я к тебе буду приходить.
     - Нечестивец, идиот, я то ему расплылась, сама дура навязывалась.
     - Ты  что  думала,  что я к тебе двадцать пять лет в тюрьму, как домой,
приходить буду.
     - Уходи, мне плохо. А сейчас с тобой еще хуже.
     - До свидания Герда, я еще приду.
     - Меня переводят.
     - Я тебя найду.



 * ЧАСТЬ 11 *

     Февраль 1994г. Сербия. Белград.

     Я работаю в отделе по  странам  СНГ.  Это  муторная,  нудная  работа  с
информацией,  поисками  нужных  лиц,  вычислениями  тех, кто работает против
республики  и  бесконечной  фильтрации  людей,  находящихся  в  контакте   с
иностранцами и по поступающим сигналам.
     В  начале  Февраля  меня  и  двух  сотрудников  отдела  вызвал  к  себе
полковник.
     - Из информированных источников к нам поступили сведения, что  десятого
Февраля  в  ресторане "Шторм", сотрудник украинского посольства, - начал он-
получит информацию от сотрудника консульского отдела  Литвы.  Нас,  конечно,
интересует   содержание   этой   информации.  Из  тех  же  источников  можно
предположить, что это какой- то  документ,  может  черновик,  а  может  быть
негласное  соглашение  между  двумя  государствами  о  блоке противодействия
России и государств, поддерживающих с ней дружеские отношения. Я собрал вас,
что бы посоветоваться, необходимо ли нам вмешаться и получить эти  документы
или сохранить роль стороннего наблюдателя. У кого какие мнения?
     - Разрешите мне господин полковник, - выступил я.
     - Да, пожалуйста, лейтенант.
     - Не  лучше  бы  было  собраться  прибалтам  в  посольстве Украины и за
закрытыми дверями решить все вопросы, не привлекая внимания наших органов?
     - Хороший вопрос лейтенант. Действительно, почему бы  им  не  собраться
где-нибудь  в  укромном  месте,  а  не  на виду. Мало того, по нашим каналам
дважды поступила информация о встрече двух дипломатических работников в этом
ресторане. Как будь-  то  кто-  то  навязывает  нам  эту  информацию.  Самое
интересное,  что оговаривается документ и его примерное содержание. Для чего
же им надо эта демонстрация? Как вы думаете лейтенант? Я  обращаюсь  к  вам,
потому что вы занимаетесь вопросами СНГ.
     - Я  думаю,  что умышленная утечка информации должна вызвать негативную
реакцию в мире, что  может  привести  к  непоправимым  последствиям.  Сейчас
Украина  лезет  на  непрерывные провокации с Россией по поводу Крыма, флота,
ракет,   создает   всякие   политические   конфликты,   с   целью    создать
противоположный  ей  лагерь.  Причина  эта  в  экономической  и политической
нестабильности в самой Украине. В мире она еще не набрала веса и  стремиться
сблокироваться  с  любыми  государствами,  которые пообещают ей помощь. Цель
провокации проста- мы захватываем документы, потом публикуем или передаем их
России  и  начинается  скандал.  Государства,  по  тем  или  иным   причинам
относящиеся  отрицательно к России примкнут к Украине и начнут вливать в нее
капиталы, делая ее форпостом борьбы с Россией.
     - Возможно вы и правы. Сейчас на  Украине  великодержавный  национализм
взят в основу построения государства. Но это, пока, еще предположения. А вы,
что можете сказать. - обратился полковник к другому сотруднику.
     - Может нам не лезть на рожон господин полковник. Может нам проследить,
как произойдет  передача и мирно разойтись. Будем вести непрерывную слежку и
поймаем какую-нибудь ниточку.
     - Нет, мы возьмем этот  документ.  Здесь  надо  подходить  по  другому.
Нестабильность  политической  обстановки  на Украине может привести к разным
результатам. Либо Украина пойдет на сближение с Россией, если ее ни  кто  не
поддержит,  либо  будет источником конфронтации с ней с непонятным, пока для
нее, будущем. Про прибалтийские государства, я не говорю,  они  экономически
окрепнут  и чувствуют себя превосходно. Но национализм там на столько силен,
что их привлекает любая провокация против России. Хотя они очень  осторожны,
но  вопить  о  попытках  проглотить малые государства Россией, они будут всю
свою жизнь. Нам нужен этот документ, чтобы держать его на всякий случай и  в
зависимости от дальнейшей обстановки, либо опубликовать, либо передать, либо
тихонечко спрятать в архив. Теперь об операции.
     Полковник позвонил по селектору.
     - Подполковник Нушич, зайдите с документами.
     Вошел офицер с папкой в руке.
     - Знакомьтесь, подполковник Нушич.
     - Здравствуйте господа. - подполковник протянул каждому руку.
     - Докладываете подполковник.
     - После  того,  когда  представитель  Литвы  уйдет, господин Короленко,
точно, задержится погулять в ресторане. Группа лейтенанта Сидорова  начинает
действовать.   Лейтенант  должен  устроить  скандал  и  драку  с  господином
Короленко. Мало того, он должен обработать его так, что тот  останется  жив.
Потом  лейтенант,  отвлекая  внимание  публики, с шумом двинется к проходу и
уедет на газике. Остальные члены  группы.  Один  подделается  под  врача  и,
наклонившись  над  Короленко,  вынет  все  документы. Остальные члены группы
отвлекают внимание  публики,  с  одной  стороны,  сдерживают  окружающих  от
вступления  в  драку,  с  другой  стороны,  создают  много  шума  и помогают
лейтенанту  исчезнуть.  Начало  операции  в  шесть  вечера.  Вот  фотография
господина Короленко - и он выложил на стол несколько больших фото. Я подошел
взял  фотографию  и... обомлел. На меня смотрел "Кабан", да тот самый Кабан,
которого я первым уложил в спецлагере.
     - Вы его знаете лейтенант. -  спросил  полковник,  который  внимательно
следил за мной.
     - Да. Я с ним встречался в спецлагере и имел честь драться с ним.
     - Ну и кто тогда победил?
     - У  него  слабая  правая ключица и челюсть, полковник. И там мне нужно
было побеждать.
     - Так. Так какие у него еще слабые места?
     - Он отлично физически подготовлен и ломает монеты пальцами,  но  менее
поворотлив, хотя реакция есть.
     - Ну  что  ж,  вы  уже  раз  с ним встречались, вам и карты в руки, так
говорят по-русски. Подполковник загримируйте лейтенанта так, чтоб его старый
знакомый не узнал. И еще, больше импровизации, а вам лейтенант, не  доводить
дело до убийства. Надо все представить, как хулиганскую драку. Вопросы есть?
     - Да.  Мне  не  понятна  еще одна вещь. Почему на встречу выбран Кабан.
Ведь там не идиоты и посылая туда такого мужика, там знали,  что  не  каждый
его возьмет. Нет ли здесь другого смысла или другой пакости с их стороны. Не
будет ли на встрече кто- то третий, который все будет снимать на пленку.
     - Это  серьезный  вопрос.  - сказал полковник- Выплыл он только сейчас,
когда вы увидали его на фото. А как вы думаете господа? - На все вопросы  мы
еще  не можем дать ответа. - выступил первым подполковник- Но если лейтенант
может завалить кабана, то я думаю, операцию  отменять  не  надо.  Будет  там
третий или кто- то другой, мы увидим на месте.
     - Может кто- то еще выскажется? - спросил полковник.
     Все молчали.
     - Ну тогда все. Все по местам.

     Несмотря  на  военное  время,  ресторан  был забит гражданскими и после
шести, столиков практически не было. Кабан сидел с полураздетой девицей, что
то ей  увлеченно  говоря,  и  накачивал  себя  коньяком.  Я  оглянулся,  все
сотрудники сидели на местах и делали вид, что усиленно надираются.
     Пора.  Я  встал,  взял  не открытую бутылку шампанского и заплетающимся
шагом подошел к столику кабана.
     - Простите, - я икнул- я вас где- то видел.
     Кабан насмешливым взглядом смотрел на меня. Потом оглядев  мою  фигуру,
он молча взял рюмку и опрокинул ее в рот.
     - Я хочу угостить вас шампанским. - сказал я и стал открывать бутылку.
     - Вы русский? - резко спросил кабан.
     - А откуда вы догадались? - оттягивал время я.
     - Пошел  вон.  -  проревел  кабан,  но я уже успел выстрелить пробкой и
струя шампанского ударила ему в лицо. Кабан откинулся и прежде чем он открыл
глаза, я этой же бутылкой ударил его  по  голове.  Кабан  сидел  неподвижно,
открыв  рот.  Бутылка  разлетелась осколками и его дама завизжала. Зная, что
надо выкладываться, я вложил в его челюсть все, что имел: и вес, и размах, и
силу. Кабан со стулом с грохотом, растянулся  на  полу.  Музыка  прервалась,
кто-  то еще закричал . Какой- то гражданский, подскочил ко мне и схватил за
руку. Я смахнул его как пылинку и он, опрокинув, соседний столик, с  сидящей
компанией, увлек ее на пол. Начался бедлам. Я направился к двери и несколько
человек  шарахнулись  от меня, однако у выхода стоял военный с револьвером в
руке и орал: "Стой". Я дернулся влево и тут же бросил тело вниз.  Офицер  не
успел  выстрелить,  он  грохнулся  на ступеньки и револьвер скатился вниз. Я
вскочил и бросился в дверь. Сзади стоял вой и визг. Я  подскочил  к  газику,
открыл дверцу и машина рванула по улице.

     Через два часа подполковник подводил итог.
     - У  господина  Коваленко  выбита челюсть и кровоизлияние в мозг. Врачи
говорят он вытянет. Тяжело пострадал капитан интендантской  службы,  у  него
поврежден  позвоночник,  он  повредил  его,  когда  падал  на  ступеньки.  У
остальных- мелкие ушибы, синяки и царапины. Документы у нас. Можно  считать,
что операция прошла успешно.
     - А был ли кто- то еще? - спросил я.
     - Был.  И  с  камерой  и  без.  Сейчас мы с вами проведем анализ данной
операции и просмотрим фильм о ваших действиях в ресторане и увидим все,  что
удалось подсмотреть.
     Начался показ фильма. В начале фильма я подскочил.
     - Стоп.  -  попросил  я-  Нельзя  ли вернуться на кадр назад. Я кажется
знаю, этого человека, который передает  Коваленко  документы.  Это  господин
Тельс, Вилис Тельс.
     - Вы с ним знакомы? - спросил подполковник Нушич.
     - Да. Это мошенник и делец.
     - Странная  компания.  -  сказал  полковник-  По  нашим документам, это
господин Балдрис, секретарь литовского консульства. Будем смотреть дальше.
     Мы просмотрели фильм. У всех было настроение, как будто мы чего- то  не
поняли в данной операции.
     - Да...  -  протянул  полковник- Возьмитесь-ка вы ребята и еще раз, сто
раз, проанализируйте операцию. Ловите мельчайшие штрихи,  ищите  наши  и  их
промахи.  Вы,  подполковник, подключите другие отделы и службы. Запросите по
каналам все о господине Тельсе. Есть ли еще вопросы?
     - Отреагировало украинское посольство? - спросил я.
     - Судя по всему, да. Посол уже звонил в наш МИД. Содержание разговора я
не знаю, но думаю, все затихнет. Они знают, что он пьяница и дебошир.


     Эпилог

     г.Белград. февраль 1994г.



     На своем рабочем месте я ломал голову над  массой  загадок  и  проблем,
устроенных   господами   из   Прибалтики   и   из   других  дружественных  и
недружественных стран СНГ.  Вдруг  в  мои  размышления  ворвался  телефонный
звонок.
     - Виктор  Николаевич  -  раздался  голос  полковника  -  Только что мне
сообщили, что ваш старый знакомый , господин Тельс, находится в больнице. На
него было осуществлено покушение. Не смогли бы вы подробно выяснить,  как  и
кто покушался и побывать в больнице чтобы узнать все у самого Тельса.
     - Так его состояние нормальное. С ним можно говорить?
     - Как  Вам  сказать?  Я получил неполную информацию. Но тем, что знаю -
поделюсь. Тельс ранен и, по- видимому, долго не протянет. Сколько  он  будет
жить,  это  вы  выясните  сами.  Постарайтесь,  поговорить с ним, если врачи
разрешат.
     - Хорошо.
     - Зайдите в криминальный отдел, что у королевского дворца на набережной
и изучите все документы по этому покушению.
     - Я поехал.
     - Отправляйтесь.
     Трубка заныла в руке.

     Старенький, с аккуратно подстриженной бородкой врач, долго  изучал  мои
документы,  потом  автоматическим  движением  сложил "корочки" и стал нервно
постукивать корешком о левую руку.
     - Так вам господина Балдриса?
     - Да, если можно.......
     - Наверно Вам, вернее - вашей службе, можно.
     - Неужели так плохо, док?
     Он с удивлением поглядел исподлобья на меня от такого обращения.
     - Плохо. Выпущены две пули. Одна разорвала селезенку,  другая  неудачно
сидит  у  позвоночника, по пути наделав много неприятностей. Стреляли сбоку.
Надежд- никаких. Я считаю, завтра утром все будет кончено.
     - А говорить с ним можно?
     - Мы ему сделаем обезболивающий укол. Поговорите.
     Он протянул мне "корочки" и повел к палате.  У  палаты  стоял  здоровый
полицейский, который отдал мне честь после проверки документов.

     Тельс  похудел. Его глаза провалились и были закрыты. Губы, вспухшие от
жары, приоткрыты. Я сел рядом на стул и позвал:
     - Вилис..... Вилис.....
     Глаза открылись и долго изучали  мое  лицо.  Губы  зашевелились.  Телес
захрипел:
     - Я уже умер?
     - Это я- Виктор. Ты помнишь меня?
     - Ты- мертв, я сам помог тебе. Ты- мертв, и я умер.
     - Я остался жив. Я выжил.
     Глаза его вдруг приобрели осмысленное выражение. Голос приободрился.
     - Вик. Так ты не сдох?
     - Как видишь, нет.
     - Когда  тебя  схватили,  я постарался, чтоб никто тебе не помог. Я был
уверен, что ты сдох.
     - Я знаю.
     - Значит ты опять ускользнул, а я теперь загибаюсь.
     Мы помолчали, каждый думая о своем.
     - Вилис, ты не мог бы мне помочь?
     Он выдержал большую паузу и начал осторожно:
     - Я бы мог, но кто ты сейчас и на кого работаешь?
     - Благодаря твоим заботам я потерял родину и  теперь  служу  Югославии.
Вот мои документы.
     Он взял документы, но не раскрыл их. Он смотрел на меня.
     - Я все- равно ничего не увижу, но поверю тебе...
     Это даже хорошо, что ты служишь им. Тебя наверняка интересуют подробные
события, в которых я участвовал.
     - Да.
     Тельс сглотнул, и в уголках его распухших губ появилась сукровица.
     - Задавай вопросы и не смотри, что я плох. Я выдержу.
     Я вынул из кармана проект соглашения двух государств.
     - Кто состряпал этот липовый документ? Ты понимаешь, о чем я говорю?
     - Я.И он одобрен руководством Литвы.
     - Почему он появился?
     - Сербы  захватили  в  плен  нашего  снайпера, который раньше работал в
отделе департамента и занимался формированием и распределением боевых  групп
в горячие точки. Он слишком много знал.
     - И это явилось причиной появления документа?
     - В  департаменте  испугались  разглашения некоторых вещей. Мог бы быть
международный скандал. Решили всех добровольцев- литовцев убрать с фронта  и
состряпать  документ,  который  переключил  бы общественное мнение на другие
дела.
     - А разве сербы опубликовали какие-нибудь данные?
     - Нет. Но они отдали их русским, а там некоторые газеты, которые нас не
любят, начали печатать неприятные факты.
     - А украинцы были предупреждены вами?
     - Нет. Даже господин Коваленко, которому я должен был отдать  документы
не знал его содержание.
     - Странно. Его содержание уже знали мы.
     - Это   все   наш   департамент,  он  через  своих  агентов  постарался
предупредить югославскую сторону. В основном через МИД.
     - Зачем?
     - Мы  предполагали,  что  иностранный  подданный,  господин  Коваленко,
устроит  побоище в ресторане и, либо он будет убит, либо арестован. И в том,
и в другом случае документ- раскрыт, он в ваших руках, и скандал бы начался.
     - Так в чем же вы просчитались?
     - Ваше правительство все отдало КРУ, и дело здесь заглохло.
     - Вилис, а кто в тебя стрелял? Ты знаешь?
     - Не знаю, но догадываюсь. Политика- дело темное и грязное.  Коваленко,
у  него  кличка  "Кабан",  агент  КГБ.  Видно  узнав, в какую кашу он попал,
попросил дружков отыграться на мне. Вот мне и конец. У тебя все?
     - Да. Почти...
     - И я задам тебе вопрос. Ты свалил Кабана?
     - Да, я.
     Вилис закрыл глаза. Тело его обмякло.
     - Это хорошо. Так этому мешку с говном и  надо.  Прости  меня,  Вик.  Я
рассказал тебе все, потому что виноват перед тобой. Живи долго.
     С уголков его губ поползла красная нитка.
     - Иди. Я устал. Хочу отдохнуть.
     Я  вышел  из  палаты  и  пошел  по коридору. У входа на лестницу стояла
мощная фигура в синем халате, который был распахнут, так как не сходился  на
животе. Голова фигуры была перевязана.
     - Одну минутку, молодой человек.
     Передо  мной  стоял  Кабан.  Как  же  я забыл, что Кабан попал в эту же
больницу после драки в ресторане?!
     - Я Вас, по- моему где-  то  видел.  Напомните  мне.  Кто  вы?  вежливо
заговорил Кабан.
     - Я - причина всех твоих несчастий, Кабан.
     - ???
     - Будучи  куклой, я тебя отделал там, в спецлагере. Будучи в ресторане,
я помог тебе очутится здесь.
     - Ах ты, сука.
     Его руки потянулись ко мне. Я перехватил их.
     - Спокойно, Кабан. Бог троицу любит. После  третьей  драки  ты  станешь
идиотом или трупом.
     Он опустил руки. Глаза бешено буравили меня.
     - Ты выйдешь отсюда, Кабан, и исчезнешь. Вообще уедешь из Югославии, но
перед этим мне расскажешь, кто стрелял в господина Балдриса?
     - А это не видел?
     Кабан вытащил свою лапищу, сложенную фигой.
     - Видел.  У  тебя  нет  выхода.  Я  имею  некоторые  документы  о твоих
похождениях в Мурманске, а также есть свидетели, которых ты  по  указке  КГБ
сделал куклами. Когда об этом узнают твои друзья, они тебя прикончат.
     - И- еще. Ты уже сделал глупость со своими друзьями из Комитета. Шарики
у Кабана бешено вертелись, что было видно по выражению его лица.
     - Так, кто же ты, сученок?
     Я поднес к его носу свой документ. Он посмотрел и угрюмо спросил:
     - Так ты что, меня берешь?
     - Когда  выздоровеешь,  сразу  же  возьму.  Ты  еще  мне  много  должен
рассказать.
     Я повернулся и  пошел,  не  оглядываясь,  по  лестнице  вниз.  Внизу  я
позвонил в управление и вызвал охрану для Кабана.

     На  следующий  день, едва я вошел в служебный кабинет, сотрудник принес
документы о происшедших за день событиях. На шестой странице было  несколько
строчек:
     "...после  тяжелых  ранений  скончался  в  городской  больнице господин
Балдрис..."
     "...В три часа ночи, при попытке бежать из  больницы,  спускаясь  через
окно  по  связанным  простыням  с третьего этажа, сорвался и упал на тротуар
господин Коваленко. Смерть наступила мгновенно..."
     Что- то оборвалось внутри меня. Все мое прошлое сразу умерло...

     Вечером я был у Милы.
     - Виктор, я скажу тебе необычную вещь. - она прикоснулась губами к моей
нижней губе, и мы насладились долгим поцелуем. - Виктор, я беременна. -  она
глядела мне в глаза и молила, чтобы я не нарушил ее очарование любви.
     - Мила,  подскажи,  пожалуйста,  мне-  иностранцу. В этой стране, у вас
девушки, когда-нибудь выходят замуж?
     Мила засмеялась, в ней  исчезло  напряжение  глаз  и  она  обвила  меня
руками.  Я  присел,  подсадил ее на руку и понес по комнатам. Мне впервые на
душе было спокойно и  тепло.  Новая,  другая  жизнь  наваливалась  на  меня.
Появилось что- то такое, ради чего нужно жить и жить.

     Весна - лето 1994.


Евгений Кукаркин.
А был ли мальчик?



ПРОЛОГ.


     Я  -  заключенный.  Сижу  в  колонии  строгого режима вместе со всякими
подонками, полуподонками и, искалеченными душой, нормальными людьми и считаю
дни до выхода на волю. Местная сволочь, долго пыталась разобраться за что  я
сижу.  Наконец,  решив, что я отравитель, сделала мне для начала "темную", а
потом отстала, так как таких заключенных,  которые  отправили  на  тот  свет
многих граждан СССР, здесь полно.
     Здесь  я  -  лошадь,  это  значит-  вся грязная работа достается париям
колонии, таким  отходам,  как  я.  Здесь  есть  и  элитная  погань,  которой
достаются привилегированные рабочие места и деньги с ободранных лошадей.

     Наступила  весна  и  на  ржавой  траве  газонов  появились первые пятна
зелени. На чахлых деревцах  вдоль  казармы,  почки  еле-еле  пробивались  на
ветках,  а на душе было муторно. Весна не приносила радости. В это утро меня
вызвали к начальнику колонии. Я  шел,  роясь  в  памяти,  какие  огрехи  мог
совершить,  за какие провинности меня может наказать начальство и почему так
рано.
     В кабинете полковника сидело трое: сам полковник -  начальник  колонии,
издерганная жизнью и пьянством личность; хорошо одетый, с большой породистой
физиономией  и  холеной  кожей,  неизвестный мне гражданин; последний был...
Рабинович, да, да, сам доктор медицинских наук, член корреспондент  академии
наук гражданин Рабинович.
     Я доложил, как положено, что явился номер такой-то и застыл в ожидании.
     Все  трое  уставились  на меня, как на привидение и пауза затянулась уж
больно долго. Первый начал полковник.
     - С вам хотели поговорить эти товарищи из Москвы.
     Он кивнул головой в сторону прибывших и продолжал.
     - Я вас покину, мне нужно на рапорт, а вы поговорите без меня.
     Полковник встал, натянул на лысую голову фуражку и вышел.
     - Здравствуйте, здравствуйте, Виктор Николаевич.- запел Рабинович - Вот
мы опять встретились. Как видите, я вас не  забываю  и  ради  этой  встречи,
оторвался  от  родных  пеннат  и  явился сюда. Хочу вас представить. Генерал
Федотов Андрей Иванович из комитета государственной безопасности.
     Гражданский кивнул головой, продолжая пристально рассматривать меня.
     - Генерал Федотов очень хотел  поговорить  с  вами.  Андрей  Иванович,-
обратился он к генералу - пожалуйста, начинайте.
     - Виктор  Иванович,  я  внимательно изучил ваше дело и у меня появилось
несколько вопросов. Я знаю, что девочка Катя и гражданка  Климович  -  живы,
после  введенных вами препаратов. Перед отъездом сюда, мы обследовали их еще
раз и убедились, что они здоровы.  Но  как  вы  считаете,  почему  произошел
прокол  с  Андреем?  Геннадий Рувимович, - генерал повернулся к Рабиновичу -
предполагает, что ваш препарат несовершенен, требует  доработки.  Поэтому  и
произошел несчастный случай. Так ли это?
     - Нет, не так. Препарат не требует доработки.
     - Тогда в чем дело?
     - Дело в его изготовлении. Я допустил маленькую неточность.
     - Вы не скажете, какую?
     - Нет.
     Мы помолчали. Эту паузу прервал Рабинович.
     - Виктор  Николаевич, - заблеял он опять - мы исследовали ваш препарат,
после того, как Андрей умер, и нашли,  что  он  полностью  не  пригоден  для
людей. Подопытные крысы, сдохли через день.
     - Гражданин  Рабинович, я еще раз повторяю вам, тоже я говорил на суде.
Срок хранения препарата - два часа. И какие бы вы  исследования  не  делали,
результатов не будет.
     - Вы  можете  дать  гарантию,  что  действие вашего препарата больше не
приведет к жертвам? - спросил генерал.
     - Нет. Здесь много объективных  причин.  Самая  первая,  это  состояние
пациента.  Первоначально, надо провести строгий, клинический анализ и на его
основе делать дозировку препарата.
     - А как же Катя, Климович, Андрей?
     - Я ввел поправки в препарат для каждого.
     Генерал встал и подошел к затянутому решеткой окну. Он вынул сигарету и
закурил. Инициативу перехватил Рабинович.
     - Вы  считаете,  что  ваш   препарат   влияет   на   последовательность
нуклеотидов и те, наоборот, отключают деятельность активного гена?
     - Да, так.
     - Но это абсурд, Виктор Николаевич.
     - Я не буду спорить сейчас с вами. Я в колонии, а не на диспуте.
     Мы опять замолчали. Наконец, генерал кончил курить и вернулся к столу.
     - Виктор Николаевич, что если мы вам предложим лабораторию?
     - Здесь?
     Я взглянул на него с удивлением.
     - Нет в Москве.
     - На каких условиях?
     - Мы вас освобождаем, даем квартиру в Москве, деньги, помещение, людей,
оборудование. Курировать вас будет КГБ и Академия Наук.
     - В лице доктора Рабиновича? - прервал его я.
     - И Геннадия Рувимовича в том числе.
     - Я  согласен  на все, кроме последнего. Курировать КГБ, пожалуйста, но
только не Академия Наук с Геннадий Рувимовичем, в том числе.
     - Ну вот, я говорил вам Андрей Николаевич, - снова заблеял Рабинович  -
что  он  не  признает  никаких  направлений  в науке. У нас ведутся работы с
онкогеном, мы уже ворвались в область трансформации ДНК, а товарищ  Воробьев
нахимичил препарат и будьте здоровы - решил все проблемы. Это шарлатанство в
науке.
     - А как же Катя и Климович? - спросил генерал.
     - Это  случайность.  Это объяснить можно тем, что они имели иммунитет к
размножению  клетки  и  препарат  Воробьева,  только  подтолкнул  и   усилил
иммунитет.
     - Значит все-таки спас?
     - Можно считать, да. Но это не препарат для лечения.
     - А вы как думаете Виктор Николаевич?
     - Я думаю, наоборот. Препарат для лечения.
     - Ну  что  ж, - подвел итог генерал - Мы принимаем ваши условия, Виктор
Николаевич.
     Рабинович с возмущением всплеснул руками.
     - А вы, - генерал обратился к нему - продолжайте свое исследование и я,
надеюсь, на благополучный исход. Соревнование - это тоже форма  развития.  К
тому же, это государственное задание. Вы же знаете о чем я говорю.
     Генерал подошел к двери и открыл ее.
     - Полковник, - позвал он в коридор.
     Влетел полковник и судорожно сорвал фуражку.
     - Готовьте к выписке заключенного Воробьева.
     - Но...
     - Все документы я привез с собой.




 * ЧАСТЬ 1 *

     Я  только  что  окончил ленинградскую техноложку и, чувствуя в кармане,
выпирающий диплом, шел к новому месту работы, куда я попал по распределению.
     Начальник отдела кадров долго изучал  мое  направление,  несколько  раз
заглядывал в мой диплом и паспорт и, наконец, взял телефонную трубку.
     - Любовь Павловна посмотрите в своих бумагах, кто из наших заказывал на
этот год химика-синтетчика.
     Мы  сидели  и  ждали,  когда Любовь Павловна в своих бумагах найдет мою
судьбу.
     - Ага... Значит седьмой отдел.
     От удивления, брови у начальника полезли на верх и лицо стало похоже на
орангутанга, только с белой кожей. Он положил трубку, почесал щеку и вытащил
из стола пачку бланков.
     - Вот заполни в двух экземплярах. Да, не ставь прочерки в графах. Лучше
пиши: "не имел", "не был", "не знаю". Понятно? Вот ручка, пиши здесь.
     Он вытащил из стола  уголовный  кодекс  и  принялся  изучать  с  первой
попавшейся  страницы.  В течении пятнадцати минут, я разбирал завалы анкеты.
Наконец, окончив титанический труд, откинулся на  спинку  стула  и  подвинул
начальнику бумаги.
     - Вот, готово.
     Он,  в свою очередь, тоже изучал мои бумаги, в течении пятнадцати минут
и, подняв голову, сказал.
     - Значит так. Сейчас пойдешь в комнату 14. Там сидит  Любовь  Павловна.
Она  тебе  оформит  часть бумаг и ты пойдешь в комнату 17, в спец отдел. Там
тоже оформишь бумаги и пойдешь  в  комнату  11,  в  военный  стол.  От  туда
вернешься к Любовь Павловне и, после, направляйся в поликлинику, где сегодня
пройдешь медицинский осмотр. На сегодня с тебя хватит. Завтра приходи сюда с
утра.
     Я  кивнул  головой  и  пошел  к  Любовь  Павловне раскручивать бумажную
волокиту.

     На следующий день я опять сидел у начальника отдела  кадров.  Он  опять
изучал ворох бумаг, которые передал ему и чиркнув по ним ручкой, сказал.
     - Сейчас  ты  пойдешь  в  бюро  пропусков, получишь пропуск и подожди у
проходной. К тебе подойдет человек с отдела, он проводит до места.
     Этим человеком, оказалась полная девушка в белом  халате,  с  кукольным
лицом и длинными белыми волосами, схваченными черной резинкой.
     - Вы  Воробьев? Пойдемте быстрей. У начальника совещание через пол часа
и он вас ждет.
     Мы быстрым шагом бросились в объятья коридоров.
     В маленьком, узком кабинете,  за  единственным  столом,  сидел  пожилой
мужчина,  с  прической  под  Гитлера,  большими  скулами  и растянутым ртом.
Девушка ворвалась первой и затараторила.
     - Анатолий  Федорович,  я  его  привела  и  очень  спешу.   У   Касатки
температура,  а  я еще не взяла кровь. Позвоните Кузьминой, пусть она примет
на анализ кровь. Они принимают до десяти.
     Анатолий Федорович кивнул и поднял трубку.
     - Але... Алла Демидовна? Это Анатолий Федорович. Здравствуйте. Возьмите
от меня анализ, мы немножко запоздали... Что?... Да пришел. Галя только  что
привела... Ну полно, Алла Демидовна... Через пол часа она будет.
     Он повесил трубку.
     - Тебе  хватит  пол  часа?  -  обратился  он к Гале - Дуй быстрей. Галя
исчезла, как дым. Он взял мою сопроводительную бумажку  и  указал  рукой  на
стул.
     - Садитесь.   Давайте   знакомиться.   Значит   вас   зовут   Виктор...
Николаевич.- глянул он на бумажку - Меня - Анатолий Федорович Трофимов.
     Он протянул руку.
     - Виктор Николаевич, я обрисую, кратко, куда вы попали, что мы делаем и
что вам надо делать. Потом вы расскажете о себе и мы пойдем  в  лабораторию,
где  я  вас  представлю  коллегам. Вы попали в седьмой отдел, где занимаются
исследованием  заболеваний  человеческого  организма.  Конкретно,  изучением
поражения  клеток.  Этой  темой  занимается  весь  мир. В отделе есть врачи,
биологи,  инженеры.  Вам  предстоит  заниматься  синтезом.  Работа  сложная,
требует  изворотливости,  терпения  и кропотливости. Начальником у вас будет
Любовь Владимировна. Женщина трудолюбивая и умница. В химии  она  слаба,  но
теоретически  знает, что ей нужно. Вы с ней должны идти рука об руку. Сейчас
вы ничего не поймете  и  не  охватите.  Поэтому  занимайтесь  литературой  и
практикой у инженеров и лаборантов. Любовь Владимировна вас будет курировать
и помогать вам. А теперь о вас. Вы что-нибудь знаете о микробиологии?
     - Нет.
     - А о клеточном строении человека?
     - В общих чертах. На уровне учебника.
     - Слыхали когда-нибудь о молекулах ДНК и РНК?
     - Да. В основном ДНК.
     - Это уже хорошо.
     В   этот   момент  раскрылась  дверь  и  в  комнату  ворвался  толстый,
растрепанный человек. Его большие линзы очков,  сидевшие  на  широком  носе,
занимали пол лица. Толстые губы, растянутые в улыбке, были выдвинуты вперед.
Грязный халат распахнут и, расползшийся свитер, сверкал дырками.
     - Анатолий,  -  завопил  он  -  покажи  мне этого дикаря. Страсть люблю
слушать чушь, которую они несут. Этот что ли?
     Он уставился на меня.
     - Толя, умоляю, спроси о простых вещах.
     Анатолий Федорович усмехнулся.
     - Полно тебе Боря. Зачем конфузить молодого человека.
     - Ну дай, я сам задам.
     - Виктор Николаевич, - обратился ко мне  Анатолий  Федорович  -  это  -
Борис Залманович Стелевич, наш главный теоретик. Прошу любить и жаловать. Он
из  человеческой  глупости,  обычно, вылавливает ценную мысль и наоборот, от
умных вещей- глупеет. У меня осталось времени мало, поэтому быстро  закончим
и пойдем в лабораторию. Что вы знаете о раке?
     - Это  когда  клетка,  в результате ее внутреннего изменения, перестает
подчинятся правилам организма.
     - Очень хорошо сформулировали  молодой  человек.  Ну  а  какие  функции
выполняют некоторые органы человека?
     Вопрос был явно задан, чтоб успокоить Борис Залмановича.
     - У  меня смутные представления об этом. Но если вы хотите знать мнение
дилетанта, то пожалуйста. Человеческий организм, это  колоссальная  фабрика,
это  машина,  управляемая  ЭВМ и законами внутреннего развития. Печень - это
кухня для изготовления аминокислот из белка и питательного  состава  клеток.
Кишечник-  это ректификационная колонка, которая на каждой стадии отсасывает
нужный ей компонент. Легкие - это обогатительная фабрика для крови и клеток,
а сердце - транспортер, который гоняет по своей ленте продукты  производства
и отходы к клеткам и обратно. Я удовлетворил вас?
     - Очень,  -  воскликнул  Борис  Залманович  - Надо же, ректификационная
колонка. Этого у меня еще не было. А вы не злитесь молодой человек.  Вы  мне
понравились.  Вы  умеете  все правильно сформулировать и дать четкий анализ.
Пусть в ваших мыслях путаница, но она очень занятна  и  действительно  можно
кое над чем подумать. Ну пока мужики.
     Он рванул к двери, но вдруг остановился.
     - Толя  держи  этого  парня. Я никогда не обманывался. Он еще утрет нос
всем.
     Дверь хлопнула и Геннадий Федорович посмотрел на часы.
     - Мне пора, мы опаздываем. Пойдемте, я вас познакомлю с сотрудниками.
     Мы вышли из кабинета и подошли к первой  двери.  Комната  была  больших
размеров.  С  лева  и с права были вытяжные шкафы. По центру на столах и под
ними стояли клетки с  крысами  и  кроликами.  У  двух  окон,  стояли  четыре
ободранных  письменных  стола. В комнате находилось четыре женщины. Знакомая
мне Галя, ковыряющаяся у клеток с животными, две молоденькие девушки в белых
халатах стояли у вытяжки и о чем-то болтали.  За  письменным  столом  сидела
женщина  с кичкой на голове. Когда мы вошли, она обернулась и я обомлел, это
была неписанной красоты красавица, но только старше меня.
     - Я вам привел нового  сотрудника,  -  обратился  к  женщинам  Геннадий
Федорович   -   Знакомьтесь,   младший  научный  сотрудник  Воробьев  Виктор
Николаевич.
     Он подводил меня к каждой и представлял.
     - С Галей вы знакомы.
     - Нет, - сказала та - Я не представилась тогда.
     - Это Наташа, наши самые лучшие руки.
     - Зачем вы так  Геннадий  Федорович,  -  заволновалась  Наташа,  слегка
покраснев.
     - Это Света, задира и хулиганка.
     - Вы  женаты Виктор Николаевич? - жеманно спросила хулиганка - Нет?! Да
вас здесь с руками оторвут.
     - А это - Любовь Владимировна.
     Любовь Владимировна смотрела на  меня  внимательно.  Ее  лицо  выражало
улыбку.
     - Любовь  Владимировна,  я  оставлю  вам Виктора Николаевича, так как у
меня нет времени, ознакомьте его с лабораторией, рабочим  местом  и  делами.
Возьмите его под свою опеку пожалуйста.
     Та кивнула и Геннадий Федорович ушел.
     - Виктор  Николаевич,  как  вы  сегодня  вечером?  - закричала задира и
хулиганка Света.
     - А ну марш по рабочим местам. - цыкнула на них Любовь Владимировна.
     Все разбежались и стали делать вид активной работы.
     - Вы извините ее, Виктор Николаевич, женщин здесь много, а  мужиков  не
женатых  нет.  Вот девчонки и бесятся. Я так считаю, что хорошего мужа можно
найти там, где работаешь.
     - Это по чему же?
     - Во первых, работа сплачивает, появляются общие интересы, а во вторых,
лучше всего узнаешь мужчину, его характер, его привычки,  только  работая  с
ним.
     - Простите за нескромный вопрос, вы сами за мужем?
     Она покраснела до корней волос.
     - Нет. Я была за мужем.
     - И дети есть?
     - Есть. Машенька, ей пять лет.
     - А  вы  знаете  Любовь  Владимировна,  я  с вами кое в чем согласен по
поводу хорошего мужа, но кое в чем нет. Ведь парни интересны тем, что в  них
вложили  раньше:  дома,  в  школе,  на  улице. Одних отшлифовали, как алмаз,
других испортили, как половую тряпку. С каким  багажом  и  привычками  мы  и
входим в союз с женщиной. По моему, на работе характер мужчины выявляется на
четверть.
     Любовь  Владимировна  улыбнулась,  славной улыбкой красивой женщины. Ее
ямочки вышли из щек и закраснели румянцем.
     - Давайте-ка займемся делом? - сказала она - В нашем  отделе  еще  пять
комнат.  Это:  термостатная,  комната  с  электронным микроскопом и насосной
станцией,  комната  с  вычислительной  машиной,  биологическая  и   ваша   -
молекулярного  синтеза. К самому синтезу вы приступите не скоро, так как нет
кое какого оборудования и нужны навыки в нашей  работе.  Геннадий  Федорович
считает,  что  вам надо подучиться простым вещам. Изымать больные и здоровые
клетки из живых организмов, уметь привить их другим  организмам  и  усиленно
заниматься литературой. Кое что он и я вам подобрали.
     Она указала, заваленный книгами и журналами стол.
     - А  как у вас английский? Неважно. Придется выучить. На первых порах я
вам помогу, а потом сами. Немецкий  знает  Наташа.  Она  тоже  вам  поможет.
Кстати,  практику  пройдете  у нее. У нее действительно золотые руки. Сейчас
пойдемте, я познакомлю вас с остальными сотрудниками.
     Мы прошли все комнаты и, наконец, вошли в мою. Комната поразила  своими
размерами.  В углу высилась громада атомно-адсорбционного масс-спектрометра,
вокруг которого валялась груда дополнительных деталей. Вытяжные шкафы забиты
грязной стеклянной посудой, которая так же вперемежку с приборами лежала  на
центральном  столе.  Неизвестный мне, импортный хроматограф, стоял на столе,
массой блоков, покрытых густой пылью.
     - Кроме этих комнат отдела, есть дополнительный участок. Он  находиться
далеко от сюда, но об этом потом. - сказала Любовь Владимировна.
     На этом закончился мой первый рабочий день.

     Тяжело  быть  мужиком  в  лаборатории.  Без  конца все дергают. Девушки
просят, перенести клетки, приборы, баллоны со складов и  обратно,  реактивы.
Рабочие  просят  оформить  заказы на работы по ремонту приборов и требуют за
собой глаз да глаз. Начальство таскает по семинарам  и  совещаниям.  Плюс  к
этому  интерес женского пола, который просто вваливается в комнату поглазеть
на меня или перекинуться парой фраз. Всегда спокойно после работы. Я  сажусь
за книги и тщательно штудирую их, делая записи в своем журнале.
     Меня  научили  многому.  Наташа  добросовестно  изматывала  меня каждой
мелочью в операции извлечения клеток ткани. Общение  с  рабочими,  позволило
изучить  масс-спектрометр, хроматограф и электронный микроскоп. Литература и
семинары, дали мне кой какие мысли, так что  встреча  с  Борис  Залмановичем
могла быть не такой безграмотной, как в первый раз.
     - Как  ты  берешь?  Нельзя так, - шумела на меня Наташа - За спинку, за
спинку аккуратно... Да не так. Игла... Что ты делаешь? Но ты же  ее  поколол
насквозь.
     Наташа  обучала меня работе с крысами. Эти твари пищали, вертелись и ни
как не хотели получить свой укольчик или разрез скальпелем.
     - Не снимай маски. Нельзя.
     Она ударила меня тряпкой по руке.
     У Наташи лицо але-утки. Черные, жесткие волосы, аккуратно подрезаны над
глазами. В  раскосых  глазах,  блестят  большие,  черные  зрачки.  У  Наташи
красивая,  большая  грудь  и  когда  она  распрямляется, на халате вызывающе
выделяются соски задиристо приподнятых  высоких  холмов.  Наташа  умничка  и
прекрасная учительница.
     - Наташка,  -  вопит  хулиганка  Света  -  Ну разве так мужика седлают.
Уступи его мне на пару минут, я покажу, как мужики должны нас седлать.
     - Девочки, вы  успокоитесь  или  нет,  -  влезает  в  этот  шум  Любовь
Владимировна.
     Все  затихают  и  смущенная  Наташа  продолжает  вбивать в меня простые
истины. Тишина длиться минут пятнадцать и бедлам начинается опять.
     - Любовь Владимировна, у меня кончился азот, -  вдруг  раздается  голос
Гали - Пусть Виктор пойдет со мной на склад и поможет принести его сюда.
     - Галка!  - опять раздается голос хулиганки Светки - Я тебе клипсы свои
отдам поносить, только уступи Виктора на склад мне.  Я  с  ним,  тебе  такой
баллон большой принесу, что на год хватит.
     - Слушай  кобыла,  у  тебя полно кобелей, ты хоть неиспорченному цветку
дай расцвесть, - огрызнулась Галка.
     - Виктор, ты у нас разве неиспорченный? - обратилась Светка ко мне - Ты
что, голых женщин не видал?
     - Светка прекрати, - подскакивает Наташа -  Виктор  не  отвлекайся.  Ну
смотри... Зачем ты крысу распорол?
     - Виктор  Николаевич,  -  не  отрывая  головы  от стола, говорит Любовь
Владимировна - сходите, пожалуйста, с Галей на склад.
     Наташа в раздражении швыряет скальпель в кювету.
     - Разве можно в такой обстановке работать?
     Светка и Галка хохочут.

     Прошло три года.
     Я не могу днем изучать литературу и использую вечернее время, когда все
уходят домой. В институте затихает  все  и  только  вирусы,  белки,  клетки,
молекулы,  выползают  из  книг  и  наяву  и  начинают  путаться  в голове. Я
систематизирую эту кашу в черновике,  а  потом,  отправляю  в  свою  память.
Постепенно,  вырисовывается мрачная картина. Воевать надо не с вирусами и не
молекулами. Биться надо с белком, который поступает в пораженную клетку ДНК.
Надо его испортить так, чтобы онкогены внутри клетки, которые  им  питаются,
сдохли.
     Однажды, когда я разрабатывал стратегию борьбы с клеткой, дверь за моей
спиной открылась и вошла Любовь Владимировна.
     - Виктор Николаевич, мне доложили, что вы много месяцев работаете в две
смены. Так нельзя.
     - Кто доложил, Любовь Владимировна?
     - Охрана. Они отмечают, кто поздно уходит.
     - Любовь Владимировна, у меня, действительно, много дел.
     - Вы не забыли, что я вас курирую и должна знать, что вы здесь делайте.
     - Изучаю литературу.
     - Ну и как?
     - Нормально.  Думаю  начинать  работать  на  следующей  неделе по своей
программе, если вы не возражаете.
     - Виктор, - вдруг перешла она на простой язык общения - это все не  так
просто.  Надо  предоставить план, утвердить у начальства, забить номер темы,
заказать под номер деньги, сырье, оборудование и штат.
     - Любочка, - ответил я ей - так помоги мне пробить тему.
     - Хорошо, - вдруг согласилась она - У тебя есть план?
     Я подал ей черновики. Она села под лампу и стала читать.  Прошло  минут
двадцать, Люба оторвала голову от стола. Она развернулась ко мне и задумчиво
крутила волосы у виска.
     - Ну что Любочка?
     Она молчала минуты две. Пауза затянулась.
     - Тебе надо показать эти бумаги, - сказала она - Борис Залмановичу.
     - Но почему не Анатолий Федоровичу?
     - Это  все  сложно  Виктор. Ты не вписываешься в общую систему, которая
здесь существует. Здесь свои правила и свои законы. Тебя раздавят и выкинут,
если ты не подчинишься им.
     - Я ни чего не понял Любочка. Что за законы? Кто меня раздавит?
     - Есть глобальная теория советской школы микробиологии, ее суть в  том,
что  рак  возникает  за  счет  переноса  вирусов  и действия канцерогенов на
здоровую клетку и, в результате, она становиться в организме мутантом. Ты же
утверждаешь не так. Ты пишешь, что основа болезни -  это  гены  и  онкогены,
которые   активны   или   пассивны  в  клетке  и  нужно  изменить  структуру
поступающего к ним белка, чтобы парализовать онкогены. Понимаешь, мы боремся
с вирусами и раздражающими канцерогенами, а ты с  активным  онкогеном  и  не
путем его изменения, а блокировки из вне. Тебе здесь не дадут работать. Есть
такой  Рабинович,  член  кор.  Академии  Наук,  основоположник  этой теории,
кстати, мы подчиняемся ему, есть наш и  много  других  начальников  отделов,
которые будут его поддерживать в чистоте советской науке.
     - Но это же чушь!
     - Они так не думают.
     - Что ты мне посоветуешь делать?
     - Отдай завтра все Борис Залмановичу.
     Она  встала, отдала мне все бумаги и близко подошла ко мне. Мы смотрели
друг другу в глаза и молчали. Я даже не понял, когда мои губы присоединились
к ее губам. Все поплыло перед глазами и я их закрыл, только  где-то  ныли  и
кричали все возбужденные клеточки тела.
     - Не сейчас, поехали ко мне. - прорвался через туман ее голос.
     Я начал восстанавливаться.
     - Поехали.

     На следующий день я позвонил Борису Залмановичу.
     - Молодое дарование! - рявкнул он в трубку, когда я ему представился.
     - Я бы хотел с вами встретится.
     - Это срочно.
     - Да.
     - Заходите сейчас в мою комнату. Я на третьем этаже, комната 315.
     - Иду.
     Он  сидел спиной ко мне минут тридцать. Мне казалось, что он все прочел
и, лишь , тянет время для разговора со мной. Наконец, он  развернулся.  Лицо
его было мрачным и не предвещало ни чего хорошего.
     - Чего ты хочешь?
     - Мне нужно утвердить план и нормально работать.
     - Кто тебе посоветовал встретится со мной?
     - Людмила Владимировна.
     Он  вскочил  и  заметался по комнате. Волосы и халат разлетались во все
стороны. Вдруг, он остановился, как налетел на столб.
     - Иди печатай и в нескольких экземплярах. Один своему  начальнику,  два
мне  и  один себе в папку. И больше помалкивай. На вопросы всей этой научной
сволочи не отвечай.  Да...,  сейчас  свалка  будет.  Ну  иди  работай,  чего
расселся здесь.
     Я вылетел, как пуля, из его кабинета.
     То,  что  мне  посоветовал Борис Залманович я выполнил и пошел добивать
несчастных кроликов и мышек дальше. Любовь Владимировна на меня  смотрела  с
тревогой  и  даже  девочки,  почувствовав напряженность обстановки, затихли.
Где-то к одиннадцати часам зазвонил звонок телефона  и  Любовь  Владимировна
попросила меня зайти к начальнику отдела.
     Геннадий  Федорович  сидел  за  столом,  с  рассыпанными  на нем, моими
листочками. Мы поздоровались и беседа началась.
     - Я читал работы Пито, Зильбера, Эймса и Ваянберга,  -  начал  Геннадий
Федорович  -  В  постановке  задачи,  вы  ссылаетесь  на них и других, но за
исключением  работы  Ваянберга,  я  не   вижу   основания   утверждать,   об
ответственной  роли онкогена. Ваша задача и объем работы, сводятся к синтезу
"искривления" белков и их избирательной роли для выявления "больных" клеток,
где  находиться  этот  онкоген.  Теория  очень  интересна,   но   она   явно
противоречит  направленности  нашего института. Основная наша деятельность -
это вирусология. Это методы занесения вируса в живой организм и  методы  его
уничтожения.  Судя  по  анализу литературы, вы очень выросли. Особенно, меня
восхищает логичность в постановки задачи и методике выполнения работ.
     Он замолчал и забарабанил пальцами по столу. Один  ноготь  у  него  был
синим, последствие какого-то удара.
     - И  знаете, что мне хочется, чтобы вы работали по своей тематике.... Я
не оговорился. Мне хочется. Поэтому,  я  предлагаю  вам,  сделать  небольшое
исправление  в  постановке  задачи, где вы укажете, о параллельности опыта и
сравнении результатов с вирусом-онкогеном.
     - Но ведь для этого тоже надо проводить опыты.
     - Естественно, вы сейчас перепишете план, где развернете два опыта. Что
бы вас не загружать,  вторую  часть  плана  мы  отдадим  для  работы  Любовь
Владимировне. Вы не против?
     - Нет. Но вы говорите так, как будто, план уже утвердили.
     - Конечно  драчка  будет  колоссальная.  Умные  сразу поймут, зачем нас
потянуло на издержки. Кстати, кто знает об этом? - он ткнул на листки.
     - Борис Залманович и Любовь Владимировна.
     - Ах хитрая,  старая  кочерыжка,  носом  учуял,  где  что-то  возникает
интересное.  Ну  ладно,  я  с  ним сейчас поговорю. Идите Виктор Николаевич,
работайте. Я жду ваш план к часу.

     Когда я вошел в комнату, все головы повернулись  ко  мне  и  застыли  в
ожидании. Люба встала и спросила, дрогнувшим голосом.
     - Ну как?
     - Бросай  всю  работу,  мы  должны переписать план. Ты включена в объем
работ. Времени  нет.  В  час  готовый  экземпляр  должен  быть  на  столе  у
начальника.
     - Тебе не отказали?
     - Да  нет же, нет. Просто посоветовали, для сравнения включить вирусную
тематику в план.
     Люба заулыбалась. Девчонки зашумели, а Светка заорала.
     - Ура! Мы победили.
     - Еще нет, - сказал я - Драка будет впереди.
     Мы с Любой сели за столы и каждый принялся строчить свои части. В  час,
работа была на столе у Геннадий Федоровича. А через день был ученый совет.

     Я  выбрал  место  в  зале,  в  задних  рядах.  Наполненные  званиями  и
важностью, ученые мужи обсуждали склоку в третьем  отделе,  потом,  выбирали
представителей  на  симпозиум  за  границу  и  наконец,  предоставили  слово
Геннадию Федоровичу.
     Он начал ровно, как и все до того говорившие в зале, скучно и обыденно.
Но шум в зале стих и пока  он  читал  мою  бумагу,  чувствовалось,  как  все
напряглись. Геннадий Федорович кончил, наступила тишина.
     - И  на  кой  хрен  нам  эта  работа? - раздался голос толстого мужика,
небрежно развалившегося на двух стульях - Зачем делать эти сравнения?  Пусть
занимаются  онкогенными  вирусами.  Тема  заманчивая.  В  белках плавали уже
многие, а результатов нет и не будет.
     - А Виглер, Дельбрюк, Уотсон?  -  вдруг  подскочил,  неведомо  от  куда
взявшийся Борис Залманович - Они что - идиоты?
     - Мы должны идти своим путем, нечего нам на заграницу смотреть.
     - Поэтому у нас полная мутация в головах.
     Несколько  человек  засмеялось.  Поднялась  пожилая  женщина,  в  белом
халате.
     - Направление нашего института -  это  вирусология.  У  нас  есть  своя
теория,  наработана  масса  методик.  Мы  уже  близки к крупным открытиям. Я
поддерживаю Иосифа Владимировича и  считаю,  что  появление  другой  теории,
разбросает наши силы и... деньги.
     - Владимир   Ильич  Ленин,  -  въехал  в  разговор,  худой,  замученный
морщинами мужик - говорил,  что  соревнование  это  лучшая  форма  развития.
Интересно,  почему  мы коммунисты часто не обращаемся к нему и не проводим в
жизнь его идеи. Какая-то зацикленность у некоторых товарищей.
     Все с почтением выслушали эту речь, помолчали для приличия и начали  по
новой.
     - Владимир   Владимирович,  ты  не  прав.  Мы  все  время  соревнуемся,
соревнуемся с капитализмом, его учением, его системой. И сейчас, у них  своя
наука, у нас своя - социалистическая, - заговорил бородатый мужик.
     - У  вас  все  глобальщина, товарищ Коровайко. Внутри вашего отдела, вы
даже не можете организовать соревнование, а лезете чуть  ли  не  на  уровень
планет, - получил он оплеуху от Владимир Владимировича.
     - Давайте по существу, - выступил председательствующий.
     - А знает ли об этом товарищ Рабинович? - выкрикнул кто-то.
     - Нет,  -  ответил  Геннадий  Федорович,  -  не знает. Мы не успели его
ознакомить, так как он находиться в Киеве.
     - Так давайте подождем до его приезда, - не унимался тот.
     - Может еще посоветуемся в главке, как нам ученым рак победить? - опять
выскочил Борис Залманович.
     - Давайте голосовать, - сказал председательствующий - Кто за то,  чтобы
план принять?
     Я закрыл глаза.
     - Шесть,  семь...,  двенадцать. Восемнадцать человек. Большинство. План
работ принят.
     Кто-то толкнул меня в бок. Рядом стояла Галя и улыбалась.
     - Пойдемте Виктор Николаевич. Там все ждут.
     Я вышел за ней к своим чудесным девчонкам.
     - Сегодня у нас праздник, - сказала Галя - мы все едем ко мне справлять
проводы моего жениха. За одно отпразднуем и нашу маленькую победу.
     - Галка. Валя что, уезжает? Куда и насколько? - удивилась Наташа.
     - Да девочки. Его отправляют в Афганистан, там какие-то события. Любовь
Владимировна, вы ведь тоже едете с нами?
     - Хорошо, я поеду, но сегодня Машенька приезжает с мамой и ты извини, я
пораньше уйду домой.
     Я понял, что эта фраза также относится и ко мне.
     - Вон тринадцатый, бежим, - закричала Галка.
     Мы рванули на трамвай.

     Пир шел горой. Стол ломился от водки, вина и закусок. Все были навеселе
и несли пьяную чушь. Валя, только что вылупленный лейтенант Советской Армии,
усердствовал больше всего. Он  все  время  мял  Галку,  выкрикивал  тосты  и
пытался  поцеловать  всех,  кто  к  нему подходил. Проигрыватель надрывался,
выдавливая мелодии и заполняя ими  все  закоулки  квартиры.  Первой  уходила
Любовь Владимировна. Я пошел провожать ее в прихожую.
     - До  свиданья  Виктор,  ты  здесь  не  задерживайся,  -  сказала  она,
поцеловав меня в щеку.
     - До свиданья Люба.
     Я чуть-чуть прижал ее к себе.
     Потом настала очередь Наташи и  Светы,  их  мамы  требовали  прихода  к
одиннадцати  часам.  В  прихожей,  я поцеловал Наташу и Свету в щеку. Наташа
онемела, а Светка заорала.
     - Разве так прощаются? Ты должен целовать любимую женщину вот так.
     И она вцепилась в мои губы на пол минуты.
     После их ухода, прикатили товарищи Вали, такие же лихие лейтенанты, как
и он. Выпив, для приличия, по пол бутылки водки, они взвалили Валю на  плечи
и  утащили  к  машине, которая ждала их в низу. Стал собираться и я, но Галя
потребовала, чтобы я помог собрать и  перенести  посуду  в  кухню  и  убрать
комнату.  Когда порядок был восстановлен, Галя сорвала передник и подошла ко
мне.
     - Я тебя ни куда не отпущу. Уже поздно, трамваи не ходят.
     Ее полное тело надвинулось на меня и я почувствовал, что сдаюсь.

     Утром я проснулся от того, что кто-то гладил мое тело.  На  моих  ногах
сидела голая Галка и ласкала меня.
     - У нас в запасе пол часа, - шепотом сказала она, когда я открыл глаза.

     На  работе  у всех было приподнятое настроение. Меня и Любу пригласил к
себе Геннадий Федорович.
     - Сейчас, надо делать все в темпе, - сказал он - Я пойду выбивать  тему
и   деньги,   вы,   Виктор  Николаевич,  собирайте  установку  для  синтеза,
заказывайте  материалы.  Я  подключу  к  вам   биологов,   программистов   и
обслуживающий  персонал  для  приборов.  Вам Любовь Владимировна, необходимо
разделить ваших девочек. Двух отдадите Виктор Николаевичу.
     - Но у меня останется один человек, а объем работ огромный.
     - Сейчас важно сформировать группу у Виктор Николаевича. Время не ждет.
Скоро  приедет  Геннадий  Рувимович  и  каждые  наши   неосторожные   и   не
подготовленные  действия,  будут  направлены  против  нас.  Потом, я обещаю,
достану вам еще несколько человек. А сейчас, за работу.
     Мы вышли. Я видел, как расстроена Люба. Мы вошли в комнату.
     - Девочки, кто хочет работать с Виктор Николаевичем?  -  обратилась,  к
ожидавшей нас группе, Люба.
     - Я.
     - Я.
     - Я.
     - Нужно двоих, - поникшим голосом сказала Люба.
     - Пусть выберет Виктор Николаевич, - высказалась Наташа.
     Девочки дружно кивнули головой.
     - Хорошо.  Со  мной  пойдут... - стояла жуткая тишина - Наташа и Света.
Девочки собирайтесь, вы переезжаете в мою комнату.
     Галка, надув губы, выскочила из комнаты.

     Геннадий Рувимович Рабинович не  заставил  себя  долго  ждать.  У  меня
полным  ходом  шла очистка исходных для синтеза продуктов, когда по телефону
потребовали в кабинет Геннадий Федоровича. Вместо  нашего  шефа,  за  столом
сидел,  худой,  длинный  мужчина,  с  горбатым  носом  и  курчавыми  черными
волосами. Он был в светлом, в шашечку, костюме и без галстука. Кроме него  в
комнате  были:  Геннадий  Федорович, Борис Залманович, Любовь Владимировна и
неизвестный мне мужчина, со свирепым выражением лица и  торчащими,  как  уши
зайца, волосами по бокам плешины.
     - Так  вот  он  возмутитель  спокойствия,  -  запел Рабинович, высокими
нотами - Здравствуйте, здравствуйте.  Я  тут  почитал  ваши  листки,  хорошо
пишите молодой человек.
     - Здравствуйте, - ответил я.
     - Так  вы  считаете,  молодой  человек,  что  виной  всех бед, является
паразит онкоген, который находится во всех клетках и  по  вашему  выражению,
спит,  как трутень в улье, и он всю жизнь в клетке от рождения до заката. Вы
считаете, что рак, это смещение онкогена со своего места в другую  хромосому
или  другую  область  клетки,  что вызывает его активацию и как последствие,
обильное выделение молочной кислоты и деление новой клетки.
     - Да.
     - Вы предлагаете бороться не с ним, а с белками,  которые  поступают  в
клетку и тем самым изменить активацию онкогена.
     - Да. Близко к истине, но не так.
     - Так как же вы хотите это делать?
     - Основой  выработки  аминокислот  и  глюкозы  является  печень.  Я  не
отвергаю ТФР в больной клетке, я даже предполагаю, что он  обладает  тройной
функцией.   Он   является   заказчиком   белков  и  глюкозы  для  клетки  и,
одновременно, транспортером заказанных аминокислот и глюкозы в  инсулине,  в
клетку.  Почему  она  и  получает  повышенную  дозу питания. Кроме того, ТФР
является разведчиком, чтобы отыскать  место  для  новых  делящихся,  больных
клеток и сопровождает эти клетки в новую часть организма.
     Есть  еще один из продуктов онкогена - это ЭФР (онкобелок), выполняющий
роль рецептора в крови нормального фактора роста,  который  локализуется  на
плазматической мембране клетки.
     Чтобы уменьшить опасность развития рака, надо химическими превращениями
разрушить  этот  онкобелок  и  ТФР  и  этим самым, заблокировать прожорливую
больную клетку.
     - А что же делает вирус?  -  задал  мне  вопрос  мужчина,  со  свирепым
выражением лица.
     - А его нет. Я имею в виду, раковый вирус.
     - Что...?
     Уши из волос на голове мужчины встали колом.
     - Тысячи  ученых  во  всех  странах,  -  зашипел он - работают над этой
проблемой. А тут какой-то молокосос, отработал пол года и на тебе.... Вируса
нет.
     - Я думаю, это не научный спор, когда кого-то начинают оскорблять. Идеи
американцев Темина и Балтимора и нашего ученого  Зильбера  -  устарели.  Ряд
последних  открытий  доказывают  это. Если есть аргументация, что я не прав,
давайте обсудим это.
     Все замерли. Неизвестный мне мужчина начал багроветь. Борис  Залманович
глупо улыбался своим большим ртом. Любовь Владимировна с испугом смотрела на
меня.  Анатолий  Федорович  сидел  с  непроницаемым лицом и сверлил взглядом
стенку. Рабинович ехидно смотрел на мужика и молчал.
     - Идеи для него устарели, - разразился в злобном  шипении  мужик  -  Не
хочешь ли ты сказать молокосос, что наш институт сидит и не хрена не делает.
Да  ты,  дерьмо,  еще  сиську сосал, когда мы с Геннадий Рувимовичем сделали
первые открытия по вирусологии РНК и ДНК. Уже есть успехи в лечении,  а  эта
вонючка вякает, что ничего нет...
     Я  встал и подошел к столу, за которым сидел Рабинович. На столе стояла
двух-литровая колба с чистой водой и стаканом, прикрытым салфеткой. Я  налил
воду и посмотрел стакан на свет. Все молчали. Потом я повернулся к мужику и,
вдруг,  мужик  отшатнулся  и  я увидел в его глазах страх. Я поставил стакан
перед ним и сказал.
     - Сегодня очень душно,  рекомендую-холодная  дистиллированная  вода.  В
холодильнике держим.
     Мужик  как  рыба,  зазевал  ртом.  Но тут в разговор, наконец-то, вошел
Рабинович.
     - Полно тебе Миша. Голова у парня варит, у  него  свои  взгляды.  Пусть
работает. В конце концов, отрицательный результат тоже результат.
     - Да я его...
     - Сиди  тихо Миша. Итак разговоры идут, застряли в дебрях и просвета не
видят. А так есть параллельные  испытания,  по  другой  теории.  Неужели  не
дошло?
     Миша замолчал.
     - Значит  так,  -  подвел  заключение  Рабинович  - Геннадий Федорович,
обеспечьте работу по этой тематике  и  проведите  все  через  первый  отдел.
Хранение и работа со всеми документами, через портфельную. А вы, - обратился
он  ко  мне - тоже умеете довести оппонентов до предела, без научной, как вы
выражаетесь, аргументации.
     Я молчал.
     - Ну что ж, я думаю мы обо всем переговорили. Пошли Миша, у нас  еще  в
своих пенатах дел много.
     Мы задвигали стульями, попрощались и побрели по своим местам.

     Я  только  раскрыл  папку  за  столом, когда зазвонил телефон. В трубке
раздался голос Стелевича.
     - Виктор, срочно ко мне. Я  хочу,  пока  ты  не  наделал  в  дальнейшем
глупостей, с тобой поговорить.
     Я поспешил в его кабинет.
     - Виктор,  передо  мной  прошло  много  всяких личностей. Я много всего
здесь видел и знаю и хотелось поговорить вот о чем. Рабинович -  это  тварь,
которую  надо  бояться.  Он  носом  учуял,  что  в твоей работе что-то есть.
Теперь, он будет вмешиваться во все твои действия и не мешать, нет. Он будет
подбираться к твоим работам тайком, как вор, вытягивая из тебя  оригинальные
мысли  и  результаты  опытов.  Он  сделает  в  своей лаборатории аналогичный
участок,  как  у  тебя  и  будет  повторять  твои  опыты.  Он  быстрей  тебя
опубликует, переработанные данные и слава победителя рака, если ты, конечно,
добьешься этой победы, достанется ему.
     - Борис  Залманович, мне не верится. Не может того быть, что бы в такое
время и этим занимались.
     - Не ссылайтесь на время Виктор, пока ни чего не  изменилось.  Если  вы
будете   сопротивляться,  вас  сотрут,  причем,  общими  усилиями  ваших  же
сотрудников.
     - ???
     - Да, да не удивляйтесь. Это уже у нас было.  Вы  слышали,  что  Любовь
Владимировна была за мужем?
     - Да.
     - А вы знаете от чего погиб ее муж?
     - Как погиб?
     - Он покончил жизнь самоубийством. Это был умничка, необычная энергия и
талант,  прямо  светились  в  нем.  Он  раскусил  Рабиновича  и  не  дал ему
материала. Результат плачевный. Весь отдел настроили против него, заклеймили
как человека, который борется против социалистической науки. Самое страшное,
что жена попала в общий хоровод. Это его и добило.
     - Как? Любовь Владимировна?
     - Время еще такое. Она только потом поняла, что она сделала. Сейчас она
будет оберегать вас, вы ей напоминаете мужа, а Люба перед ним в неоплаченном
долгу.
     - Как же мне материал уберечь?
     - Это будет трудно. Во первых,  к  вам  наверняка  пришлют,  под  видом
помощника,   соглядатая  Рабиновича.  Во  вторых,  под  видом  комиссии,  по
пересмотру секретных дел, будут трясти ваш портфель. В  третьих,  вас  будут
таскать  на  разные  доклады, отчеты, конференции, где вы будете обязательно
выступать, где будут задавать обязательно вопросы и все сведения вытащат  по
крупице.
     - Очень веселая картина.
     - Отдавайте  весь  материал  Любе.  Это вам мой совет. Поверьте старому
еврею.
     - А какая роль Анатолия Федоровича?
     - Этот будет нейтральный. Умом  он  все  понимает  и,  по  возможности,
пакостить  незаметно Рабинович будет. Но не обольщайся, когда тебя будут все
лупить, он будет молчать. НУ так как?
     Я ему поверил.

     Вечером я пришел домой к Любе.  Она  встретила  меня  по  домашнему,  в
халате,  в  тапочках,  на  которых  были  два громадных банта. Мы пили чай и
разговаривали обо всем.
     - Что это за Миша, с которым я сцепился? - спросил я.
     - Это  член  корреспондент  Академии  Наук  Михаил   Геннадьевич   Кац,
препротивнейшая  личность.  Он  и  Рабинович  фактически зажали всю науку по
микробиологии в Союзе. Ты приобрел очень опасного противника.  Обычно,  этот
хам,   по  договоренности  с  Рабиновичем,  начинает  нападать  и  облаивать
оппонентов. Кто им не дал отпора, тот  будет  их  раб.  Эти  хитрые  бестии,
высасывают  из  толковых  работ  лучшие идеи, разрабатывают их, руками рабов
и... выдают за свои. У тебя Виктор неприятности будут впереди.  Они  поняли,
что  в  твоей  идее  что-то  есть  и  теперь  жди  массу  пакостей, давления
общественности, партийных органов. И это до тех  пор  пока  не  сдашься,  не
принесешь им работу на блюдечке.
     - Значит война?
     - Выходит так.
     - Я говорил с Борис Залмановичем о документации, которую надо схоронить
от Рабиновича. Он предложил поговорить с тобой.
     Люба  встала,  запахнула  халат и подошла к книжному шкафу. Мы молчали.
Она вытащила с полки фотографию мужчины и долго на нее смотрела.
     - Посмотри, это мой муж, Андрей. Я  его  предала.  На  меня  давили  из
парткома,   профсоюза,   дирекции   и   я   им   поверила.   Ради   развития
социалистической науки, я его бросила, когда ему нужна  была  поддержка.  Он
из-за меня, может быть и погиб.
     Она помолчала.
     - Какая же была дура. В партию вступила и от имени ее, отреклась.
     - Ты отказываешься?
     - Нет. Я буду тебе помогать. Ради памяти Андрея, я все сделаю, чтобы ты
победил.
     - Даже если я буду с другой женщиной?
     Люба вздрогнула.
     - Я  понимаю,  я  старше  тебя.  Когда-нибудь, ты, наверняка, уйдешь от
меня. Но если это и произойдет, я все равно буду твоей союзницей. Пока ты не
победишь, нет мне прощения перед Андреем.
     - Прости Люба.
     - Ничего. Ты прав. Это самое ужасное.
     Она вложила карточку в книги и подошла к столу.
     - Я хочу тебя спросить Виктор, ты не веришь в вирусную  идею  заражения
рака,  однако,  мою,  параллельную  программу  ты  одобрил.  Это что, игра с
Рабиновичем?
     - И да, и нет. Я  думаю  Люба,  здесь  есть  одна  интересная  вещь.  Я
говорил,  онкоген  есть  в  каждой  клетке,  ему  предоставлен свой уголок в
клетке.  Он  выполняет  какие-то  свои  функции,  помогает  каким-то   генам
перерабатывать глюкозу и клетка здорова. Только когда он смещен, выбит и все
это  насильственно,  в  другую  область  клетки, он просыпается и начинается
бедлам. Но есть случаи, когда  раковые  опухоли  рассасываются.  Это  значит
онкоген  вернулся на свое место. Но почему? Либо кто-то в клетке, может свои
гены, затолкали его обратно. Есть же аналоги с  ремонтом,  разрушенных  ДНК.
Либо  окружающая  среда  и  поступающее  питание  в  клетку нормальны. А это
значит, онкоген не может помочь клетке разделиться. Он  всю  энергию  клетки
гонит  в  ТФР  и  онкобелок,  которые  опять кем-то разрушаются за пределами
клетки. Природа не терпит трутней  и,  в  это  случае,  клетка  сама  должна
мобилизовать силы, чтобы вернуть беглеца на место.
     - Это я поняла из твоих записей. Но что из этой теории для меня?
     - Мысль  такова,  занести  в  больную  клетку здоровый вирус, что бы он
подтолкнул онкоген на место. Вероятность минимальная,  он  может  проскочить
мимо.  С  другой  стороны,  если клетка примет не один, а несколько вирусов,
вероятность возрастет.
     - Но этого в моем плане нет.
     Я засмеялся.
     - Помнишь, в кинофильме, "Повесть о настоящем человеке" герой  говорит,
что он не может без ног летать, а ему в ответ: "Но ты же советский человек".
Я тебе и говорю, ты же советский человек.
     - Я поняла твой намек. Время позднее, пошли спать.

     Не успел я войти в лабораторию, как меня позвали к Геннадий Федоровичу.
В его  кабинете  сидела полная, почти квадратная, женщина, с крупными белыми
кудряшками волос на голове, с полными губами и маленькими мышиными  глазками
на полном лице.
     - Знакомьтесь,  -  сказал  Геннадий  Федорович  -  Валентина Степановна
Гапанович.  Геннадий  Рувимович  прислал  нам  подкрепление.  Так   сказать,
усиливает  вашу  группу  за счет своих резервов. Валентина Степановна зубр в
микробиологии, надеюсь, очень вам поможет.
     - Очень приятно вас видеть, - сверля меня глазками, и  растянув  рот  в
улыбке  пробасила  она. - Геннадий Рувимович от вас в восторге и я, надеюсь,
мы сработаемся.
     Она протянула мне руку и я ее вяло пожал.
     - Простите, Геннадий Федорович, но Наташа и  Света  занимаются  в  этой
области.  Пока  мне  не  нужны  биологи.  Это во первых. Во вторых, у меня в
комнате прибавился народ. Помимо Наташи и Светы  есть  Александра  Ивановна,
обслуживающая  масс-спектрометр,  с  приборами  работает  Вера, препаратор -
Москвина, химик - Корзухина. Всего набралось восемь человек, со мной.
     - Ты хочешь, чтобы я от тебя Наташу или Свету взял?
     - Нет.
     - А если нет, то Валентина Степановна будет работать у тебя. Раз у тебя
столы все заняты, мы вам, Валентина Степановна, предоставим место в  комнате
Любовь Васильевны. Вы не против?
     - Нет конечно. Хотя очень бы хотелось работать в гуще событий.
     Валентина Степановна неприязненно передернула плечами.
     - Вы  очень  колючий  молодой  человек, - обратилась она ко мне - Но вы
меня еще оцените.
     Я  переваривал  последнюю  фразу,  стараясь  понять,  это  угроза   или
хвастовство профессионала.
     - Виктор  Николаевич,  -  обратился  ко мне Геннадий Федорович - сейчас
познакомьте Валентину Степановну с Любовь Васильевной, с ее рабочим местом и
введите ее в курс дела.
     - Геннадий Федорович, еще вопрос. Валентина Степановна подчиняется  мне
или вам?
     - Как руководителю группы, вам, - нахмурился он - Как начальнику отдела
- мне.
     Валентина Степановна злобно посмотрела на нас обоих.

     В  этот  день  я  остался на работе, чтоб просмотреть работы Дильмана и
Благосклонного о ТФР. В лаборатории задержалась Света. Она фасовала  раковые
клетки по пробиркам, с питательными растворами, подготавливая их для работы.
Мы  работали  тихо.  Светка,  как  ни  когда  молчала.  Наконец, она кончила
работать и стащила перчатки.
     - Виктор Николаевич, - обратилась она ко мне - вы не  уйдете?  Я  здесь
сумку, плащ пока оставлю, а сама в душ.
     - Хорошо, иди.
     Светка испарилась. Через двадцать минут Светка ворвалась в лабораторию.
     - Виктор  Николаевич,  там  с  краном что-то. Я ни как не могу закрыть.
Пойдемте помогите мне.
     Душ у нас был  только  для  женщин,  он  находился  в  гинекологической
комнате  на  втором  этаже.  Я  вошел  туда  и  услышал шум, падающей воды в
кабинке. На мое удивление, кран легко перекрылся и  когда  я  обернулся,  то
обомлел.  Светка была голая, она шла на меня, как танк. Она бросилась мне на
грудь и стала выталкивать из кабинки. Я растерялся и, сначала, не понял, как
очутился, на очень странном кресле. Потом, я, по слабости  своей,  сдался  и
застрял со Светкой на два часа.

     Отношения  с  женщинами  у  меня  сложились очень интересные. Галка или
Светка исподтишка, когда ни кого не было,  старались  приласкаться  ко  мне.
Причем,  ни  разу  при  посторонних,  не  давали  повода, чтобы о нас что-то
подумали. Галка всякими хитроумными способами,  старалась  затащить  меня  к
себе  домой.  Я понимал, ей нужен мужчина. Свою судьбу она уже решила, у нее
есть жених, а это, одна из потребностей женщины. Другое дело Светка,  у  нее
большой  выбор женихов и каждого она держит на крючке, старательно выбирая и
подстраховываясь, на всякий случай. К Любовь  Васильевне  я  ездил  часто  и
иногда  оставался  у  нее  на  ночь.  На работе Люба меня, как бы, в упор не
видела.
     Появление у нас Валентины Степановны Гапанович,  вызвало  отрицательную
реакцию,  почти всей группы. Все понимали, а может и говорили между собой об
этом, что это шпион Рабиновича. С ней говорили вежливо и старались долго  не
распространяться.   Валентина  Степановна  чувствовала  это  отношение  всех
окружающих и очень злилась.
     Однажды Валентина Степановна подошла ко мне.
     - Виктор Николаевич, - сказала она - Я хочу поговорить с вами по поводу
моей работы.
     - Давайте поговорим Валентина Степановна.
     - Последнее время я занималась заражением  животных  больными  раковыми
клетками и выращиванием клеток в пробирках.
     - Да. Я заметил, вы это делаете профессионально и хорошо.
     - Я не об этом. Я хочу сказать, какая бы работа не была сделана хорошо,
но без  цели,  без  осмысления  поставленной  задачи,  это  похоже больше на
препараторскую работу.
     - Разве вы не читали мой план.
     - Читала, но это план. Суть работы я уловила, но не поняла, что  делать
дальше.
     - Дальше,  всех этих несчастных зверюшек мы с вами будем лечить. Химики
будут делать лекарство, а вы будете его впрыскивать в животных.
     - А могу я знать, какие лекарства?
     - Естественно,  но  Геннадий  Рувимович  сделал  только  мне  и  Любовь
Владимировне  портфели  и  все рабочие тетради там. Ради этой секретности, у
нас каждый работник делает только свою часть работы и не должен совать нос к
соседу.
     Валентина Степановна покраснела... от ярости.
     - Хорошо. Можно, с вашего разрешения, я  попрошу  Геннадия  Рувимовича,
что бы он через первый отдел, разрешил мне пользоваться вашими тетрадями.
     - Простите  Валентина  Степановна,  у  меня  есть начальство, пусть оно
решает, но если спросят мое мнение, то я дам отрицательный ответ.
     - Не знаю, что я вам такого плохого сделала, но вы  и  ваши  сотрудники
просто ненавидят меня. Меня сюда прислали, я не по своей воле пришла.
     - Если вам не нравиться у нас работать, то попроситесь обратно.
     - Нет, нет, - поспешно сказала она - Я попытаюсь убедить, все-таки, вас
и всех, кто здесь работает, что ко мне они относятся несправедливо. У меня к
вам просьба.   Здесь  в  городе  открылся  семинар,  по  микробиологии.  Вот
пригласительный билет. Разрешите, я по присутствую на этом семинаре. Я  взял
пригласительный  билет.  Ведущим  программы  семинара был Геннадий Рувимович
Рабинович.
     - Обязательно поезжайте Валентина Степановна.

     Я занимался  вопросами  разрушения  и  денатурации  онкобелков.  Работа
поганая,  в полном смысле слова. Онкобелок можно было разрушить или нарушить
конфирмацию его цепи, только в пробирке, но в живом организме, где  защитные
элементы очень высоки, добавление компонентов сводилось к нулю.
     В   пробирке   я   получил  интересные  результаты  исследования.  Если
питательную среду раковых клеток довести до РН меньше 3 или 4,  или  довести
до РН больше 10, деление клетки ослабляется.
     Я пытался вводить подкисленные аминосоединения или соединения с высоким
РН, крысам,  но  вместе  с  онкобелками  разрушал  и полезные аминокислоты и
глюкозу. Нужен был состав избирательного характера, который  отбирал  только
ТФР и онкобелок.
     Работу  свою  я секретил, все как надо. По вопросу разрушения белков, я
писал все как  есть,  за  исключением  некоторых  условий  реакции.  Вопросы
денантурации белков, старался спрятать в голове.
     Я приходил в отчаяние от своих неудач. Однажды, Лена Корзухина, которая
занималась  у  меня  синтезом,  добавила аминокислоту в раствор сульфамида в
гуанидинхлориде и забыла поставить под  мешалку.  Эта  штука  простояла  всю
ночь.  А  утром,  Лена  увидела  в колбе помутнение и позвала меня. Я мог ей
только посоветовать отфильтровать раствор, капнуть для закрепления инсулин и
присвоить ему очередной номер. Что она и сделала. Но через два часа  раствор
опять  помутнел.  Это  было  что-то  новое,  аминокислоты  обычно  вели себя
прилично в инсулине. Я потребовал от Лены повторения опыта, а Наташу  просил
сделать инъекцию больным крысам, используя промежуточную фазу препарата.
     Через неделю у одной из крыс рассосалась опухоль. Я попытался повторить
опыт,  но  на  этот раз ничего не получилось. Лена опять, в препарат вводила
инсулин, но он как заколдованный,  избирательно  действовал  на  крыс  и  на
клетки в пробирке.
     Однажды  в  комнату  зашла  Люба и я поплакался ей на все мои беды. Она
внимательно оглядела колбы с разделенными жидкостями и вдруг сказала.
     - Виктор, здесь, по моему, два смешанных соединения. Попробуй разделить
их на молекулярных ситах.
     - Ты так думаешь. Но почему?
     - Я  однажды  подщелачивала  питательную  среду  и  вдруг  белок  начал
делиться,  это  расслоение  заметно  в  первоначальный  момент, а потом, под
действием тепла реакции, смеси перемешались.
     - Почему он стал делиться?
     - Борис Залманович предположил, что произошло  изменение  в  ориентации
цепей.  Те  цепи,  которые  изменили  свое  положение  относительно  других,
естественно изменили свою активность.  Таким  образом  в  питательной  среде
появилось два раствора: активный и не активный.
     - Света!  -  заорал  я,  да так, что она подпрыгнула от неожиданности и
чуть не уронила пробирку - Срочно дуй в Академию Наук, на Большой  проспект,
там  они  наделали  кучу разделительных мембран. Возьми все образцы, которые
там есть и срочно сюда. Я  сейчас  к  Геннадий  Федоровичу,  пусть  он  туда
позвонит, предупредит их.
     Света  привезла много сортов полотнищ желтой бумаги и мы тут же пустили
ее в дело. Мы действительно получили  две  жидкости  и  стали  их  капать  в
пробирки.  Через  некоторое  время в ряде пробирок раковые клетки прекратили
рост.
     Началась работа отладки рецептуры. Но через две недели  Лена  Корзухина
уволилась и укатила к мужу в Мурманск. Всю черновую работу я взял на себя.
     Наши  успехи  все  же  проскользнули  в  замочную  скважину двери. Толи
Валентина Степановна усекла, что  некоторые  крыски  начали  выздоравливать,
толи  кто-нибудь  из  окружающих нечаяно проговорился, толи уровень слежки в
институте слишком высок, но  первым  ворвалась  поздравлять  меня  Валентина
Степановна.
     - Виктор  Николаевич, это правда, что вы что-то нашли. Правда, что ваши
крысы выздоровели.
     - Кое что мы нашли, Валентина Степановна. Но, к сожалению, стабильности
результатов нет.
     - Это все равно достижение.  Вот  обрадуется  Геннадий  Рувимович,  это
будет ему подарком к шестидесятилетию.
     - Почему  должен  радоваться  Геннадий  Рувимович?  - в открытых дверях
стоял Борис Залманович - Мы все должны радоваться.
     Валентина Степановна сжала губы и сузили глазки.
     - Заслуги Геннадий  Рувимовича  здесь  велики.  Кто  разрешил  и  помог
организовать  работу,  кто  помог  достать  дефицитные аминокислоты, белки и
реактивы, кто дал зеленую улицу.
     - Очень интересно рассуждаете Валентина Степановна. А кто  додумал  все
это, кто работал здесь днями и ночами? - эти нес- частные ничего не значат.
     - Вы  вечно  все  передергиваете  Борис Залманович. Они получат свое по
заслугам.
     Борис Залманович рассмеялся.
     - Я в этом не сомневаюсь, они получат по заслугам.
     Валентина Степановна выскочила из комнаты.
     - Виктор, зайди ко мне, - попросил Борис Залманович.
     Мы сидели в  комнате,  пили  чай  и  ждали  Любу,  которую  позвали  по
телефону. Когда Люба пришла, Борис Залманович налил ей чашку чая.
     - Садись, пей. Вот сахар. Закусить нечем, но я, думаю, перебьешься.
     Люба маленькими глоточками поглощала горячий отвар.
     - Я  собрал  вас  друзья, сообщить вам пренеприятнейшее известие, к нам
едет... сам Рабинович, со своим верным  оруженосцем  Мишкой  Кацем.  До  них
дошли  некоторые  слухи, что вы что-то сделали и теперь они приезжают, чтобы
собрать дань. Поэтому друзья, давайте подумаем, все ли  мы  подготовили  для
приема гостей. Вы Виктор Николаевич и вы Любовь Владимировна подготовились?
     - Мне  об  этом  заботится  не  надо, - первой заговорила Люба - У меня
опыты не выходят. Здоровый вирус игнорирует больную клетку.
     - В моей комнате сложнее, - сказал я - все кто вращается вокруг меня, в
чем-то сориентированы и  что-то  знают.  Больше  всех,  знают  три  девушки:
Наташа,  Света  и  Лена.  Остальные:  Вера, Александра Ивановна и Москвина -
знают в объеме, сдохла, не сдохла и прекратила делиться или нет.
     - Но Лены нет, она уволилась, -  сказала  Люба  -  Это  во  первых.  Во
вторых,  Свету  и  Наташу  я  давно знаю, эти не продадут, тем более Виктора
Николаевича. Они в него влюблены по уши. Чтобы не было лишних  эксцессов,  я
еще поговорю с ними. Они все поймут. С остальными женщинами, я мало знакома,
но контактируя с ними по работе, они мне показались порядочными.
     - Виктор, а как дела с документацией? С ней все в порядке?
     - Да.  Те  маленькие  открытия,  которые  позволили  получить  конечный
продукт, к сожалению, не вошли в рабочие тетради.
     - Ты уверен, что эта грымза, не успела пронюхать обо всем?
     - Она сидела у Любы, к нам не очень любила приходить. Дело в  том,  что
девчонки  игнорировали  ее,  а  Света  просто  изводила  своими каверзами до
истерик. Но нюх у нее хороший, первые успехи мимо ее не прошли.
     - Я  старалась  отвлечь  Валентину  Степановну  от  работ  Виктора,   -
подключилась  к  разговору  Люба  - всякими бабьими разговорами и сплетнями.
Кроме того, Виктор помогал мне дезинформировать ее, о ходе работ.
     - По крайней мере, она проморгала главное и теперь начнет  рыть  землю,
что бы наверстать упущенное.
     - Да  друзья, вроде мы более-менее подготовлены, только бы не появилось
какой-нибудь дыры, через которую может все посыпаться, - подвел  итог  Борис
Залманович  -  Со  своей  стороны,  я тоже провел кой-какую работу. Уговорил
парторга больше не влезать в  неприятные  истории  со  смертельным  исходом.
Прости меня Люба, но ты понимаешь о чем я говорю.
     - Я все понимаю.
     - Часть  начальников  отделов  и  сам  директор  не уважают и ненавидят
Рабиновича. Похоже обстановка  в  министерстве  и  в  Академии  Наук,  после
прихода  Андропова,  изменилась.  Но  Рабинович  еще этого не понял. Похоже,
начальники ему дадут бой. Тем более зацепка есть, это ты.
     Мы еще поговорили о пустяках и разошлись.
     Рабинович появился неожиданно. Борис Залманович успел предупредить меня
до его прихода, за несколько минут.  Но  это  позволило  мне  убрать  нужные
препараты, что бы они не светились в глазах умного человека.

     Рабинович ввалился вместе с Кацем и Гапанович.
     - А-а, вот и Ньютон. Здравствуйте Виктор Николаевич, - затянул он своим
слащавым голосом - Здравствуйте товарищи женщины.
     Все  нестройно  стали  здороваться.  Кац  вертел головой по сторонам, с
любопытством оглядывая все предметы,  а  Гапанович,  с  видом  все  знающего
человека,  вышла  вперед,  обернулась  к Рабиновичу, заслонив своими мощными
плечами всех сотрудников лаборатории.
     - Вот здесь, Геннадий Рувимович,  -  указала  она  на  тягу,  где  была
смонтирована  установка  -  синтезирует  препарат  Виктор  Николаевич. А вот
здесь, - указала она на против - девочки делают прививки мышам.
     Кац гибко выполз из-за  спины  Рабиновича  и  полез  в  тягу,  на  ходу
вытаскивая  очки.  Он  брал каждую баночку с реактивом и подносил ее к носу,
долго вчитываясь в надпись на ней.
     - Вы, Валентина Степановна, все время работали здесь? -  прямо  рубанул
Кац, высунув голову из тяги.
     - Нет  я....-  замялась  Гапанович  -  Меня посадили в другую комнату к
Любовь Владимировне. Здесь работает много людей и повернуться невозможно. Но
мы все работаем в контакте.
     - Так,  так...-  протянул  Рабинович  -  Виктор  Николаевич.  Где   вы?
Расскажите нам вкратце, что вы сделали.
     В  дверях  показались  Геннадий  Федорович  и  Любовь Владимировна. Они
поздоровались с присутствующими. Кац отошел от тяги и приготовился слушать.
     - Я предлагаю, лучше собраться у меня в комнате, - не дав вымолвить мне
слово, сказал Геннадий Федорович - Здесь людям надо работать, а мы мешаем.
     - Одна Гапанович, пол комнаты заняла, - зло высказался  Кац  -  Я  тоже
считаю, пойдем Геннадий в кабинет.
     Рабинович  кивнул  головой, а Гапанович, как рыба открывала и закрывала
рот. Мы тронулись в кабинет Геннадий Федоровича.
     Мой доклад был кратким. Взял то, добавил то, получил это.
     - И это все? - мотнул Кац головой.
     - Все по реакции.
     - И реакция и все опыты занесены в тетрадях? - не унимался Кац.
     - Все в тетрадях.
     - Вы проверяли кровь крыс во время исследования? - спросил Рабинович.
     - Проверяли,  проверяли.  Я  даже   сама   это   делала,   -   пыталась
реабилитировать себя Гапанович.
     - А   фотографии   клетки   и   ее  взаимодействие  с  препаратом,  под
микроскопом, есть? - игнорируя Гапанович, задал вопрос Рабинович.
     - Фотографии то есть, но  разобраться  в  них  невозможно,  перепускает
насос микроскопа и, поэтому, там все мутно.
     - Что, не могли исправить? - прорычал Кац, Геннадию Федоровичу.
     - Микроскоп  импортный. У нас есть переписка с главком о ремонте. Главк
не дает валюты.
     - А позвонить нам не могли, гордыня обуяла?
     Анатолий  Федорович  подошел  к  столу  и  вынул,   из   пачки   бумаг,
напечатанный лист.
     - Вот заявка, послана Геннадию Рувимовичу месяц назад.
     - Чего  бумажкой  тыкать, - не унимался Кац - Столько полезного времени
ухлопано зря. Видишь  Геннадий,  у  всех  есть  на  нерадивость  оправдание.
Оказывается мы с тобой виноваты, что ни чего здесь не получается.
     - Успокойся Миша. У них, по видимому, что-то получилось. Поэтому нечего
нападать.  Лучше  Виктор Николаевич, скажите, что вам надо: людей, реактивы,
деньги? Кстати, а как вы смотрите, чтобы перейти к нам? У меня все  условия,
импортное оборудование.
     - Я  не  перейду  к  вам,  Геннадий Рувимович. Мне и здесь хорошо. А по
поводу помощи, нельзя ли несколько обезьян из вашего питомника.
     Рабинович и Кац переглянулись.
     - Я подумаю над этим вопросом и считаю, мы найдем для вас более  лучшее
решение.  По  поводу  микроскопа,  завтра  будут  деньги,  я  сам  потревожу
министерство. Ладно Миша, здесь  мы  проездом,  поехали  голубчик  в  родные
пенаты. До свидания товарищи. Валентина Степановна, вы не проводите нас.
     Как только они ушли, Люба сказала.
     - Сейчас он ей врежет. Особенно этот противный Кац.
     - Любовь  Владимировна,  я,  кажется,  знаю,  что  задумал Рабинович, -
сказал Геннадий Федорович.
     - Вы по поводу обезьян.
     - Да.
     - Неужели Красноярск.
     - Не сомневаюсь. Обезьяны стоят валюту и на перечете в министерстве.
     - Скотина.
     - Вы о чем? - попытался вмешаться в разговор я.
     - Виктор Николаевич, - обратился ко мне Геннадий  Федорович  -  вы  все
узнаете  потом.  Это  пока мое предположение, но если оно сбудется, я обещаю
вам все подробно рассказать. А сейчас идите по рабочим местам.

     Посреди комнаты стояла Наташа и задумчиво гладила кролика,  сидящего  у
нее на руках.
     - Виктор  Николаевич,  -  сказала  она  -  я  заметила, одну вещь. Наше
лекарство действует не на всех зверюшек одинаково. У  меня  такое  ощущение,
что  его  надо  дозировать в зависимости от величины уплотнения. Не дольешь,
деление замедляется, но идет. Перельешь, уплотнение блокируется, но начинают
страдать соседние здоровые клетки. Как сделать так, что  бы  доза  лекарства
соответствовала норме.
     - Я это тоже заметил и пытался более или менее решить эту задачу. Грамм
лекарства  на  количество  клеток  -  это пока нерешимая задача, но есть два
пути. Снять  с  рентгена  размер  опухоли  на  ЭВМ,  во  всех  измерениях  и
теоретически  подсчитать  количество  клеток  и потребность лекарств. Другой
путь - визуально, в зависимости от состояния больного, принимать малые  дозы
регулярно.
     - Это мне попробовать?
     - Да.  Позови  программистов  и  поставь  перед  ними  задачу  тоже. Но
немножко расширь ее. Малые дозы должны тоже иметь предел.
     - Я поняла Виктор Николаевич. Сделаю.
     В это время в комнату ворвалась Валентина Степановна.
     - Виктор Николаевич. Я только что поговорила с Геннадий  Федоровичем  о
том, что бы переселиться в эту комнату.
     - И что же сказал Геннадий Федорович.
     - Он согласен, чтобы я заняла стол Лены Корзухиной.
     - Но мне нужен химик, а не биолог.
     - Это  уже  согласованно  с  Геннадием Рувимовичем. Он даже сказал, что
готов облегчить вам работу, взяв всю химию на  себя.  Здесь  мы  будем,  под
вашим   руководством,  проводить  биологические  испытания  над  зверьками.-
Передайте Геннадию Рувимовичу, что я химик, а не биолог и заниматься я  буду
своим делом.
     - У нас общее дело Виктор Николаевич.
     - Я  надеюсь,  что  мы  кончили разговор на эту тему. Если вам Геннадий
Федорович разрешил переселиться сюда, переселяйтесь, но  не  говорите  всем,
что  я  вам  это  разрешил.  Это  я  говорю при свидетелях, - обратился я к,
внимательно прислушивающимся, женщинам в комнате.
     - Как мы рады такому гостю, -  раздался  звонкий  голос  Светки  -  Эй,
Москвина, ты чего разложилась на чужом столе, уступи диверсантке место.
     Москвина глупо хихикнула и стала собирать бумаги.
     - Вам  не  помочь  перенести  ваши  вонючие тряпки из той комнаты? - не
унималась Светка.
     - Виктор Николаевич, я прошу оградите меня  от  постоянных  оскорблений
этой женщины, я этого еще не заслуживаю.
     - Уж заслужила, не беспокойся, - ответила Светка, быстрее, чем я открыл
рот.
     - Валентина   Степановна,  этот  коллектив  в  течении  года,  работает
слаженно без  перебоев,  каждый  на  своем  месте,  работают  без  трений  и
конфликтов  и если вы не уживетесь с этим коллективом, то я буду настаивать,
что бы вас отсюда убрали.
     Я повернулся и пошел в кабинет Геннадий Федоровича.

     Прошла неделя. Мы: я, Геннадий Федорович и Борис  Залманович  сидели  в
кабинете и крутили в руках телеграмму, где лаборатории предлагалось выделить
двух   специалистов   в   Красноярский   исследовательский   центр.  Там  же
указывалось, чтобы мы взяли с собой необходимые препараты  и  компоненты,  а
также штампы больных раковых клеток.
     - Рабинович выполнил свое обещание, - сказал Геннадий Федорович - Как я
и предполагал,  он хочет спровадить вас Виктор Николаевич подальше, чтобы на
вашем материале, здесь, наработать технологию получения препарата.
     - Мало того, - дополнил Борис Залманович  -  он  вас  бросает  в  такую
клоаку, что выйти порядочным человеком от туда, не возможно.
     - Что же там такое? - забеспокоился я.
     - Там секретный объект, где проводят исследования на людях.
     - Да вы что?
     - Да, да. Там их заражают, лечат, калечат.
     - Но тогда я отказываюсь ехать туда, если это правда.
     - Если ты откажешься, тебя вышвырнут как котенка от сюда или, в крайнем
случае, пришьют дело за какое-нибудь разглашение государственной тайны.
     - Что и это возможно?
     - Здесь, да.
     - Там,  в  основном,  приговоренные  к  смертной казни или пожизненному
тюремному заключению. Правда есть еще добровольцы  из  заключенных,  которые
хотят  скостить  себе  срок, после экспериментов над ними, - сказал Геннадий
Федорович.
     - Но это все равно мерзко.
     - Мерзко. Но давай подумаем так. Ты сделал препарат, а  человек  болен,
неважно  зек  он  или нет, испытывать его когда-нибудь надо или нет. Надо. Я
думаю, это гуманно если мы его вдруг вылечим. Другое дело,  когда  здорового
мы  заражаем,  а  потом  лечим.  Медицинская наука была полна добровольцами,
когда надо было  исследовать  всякие  пакостные  болезни.  И  это  я  считаю
нормальным.   Но   я   считаю   ненормальным,   когда  мы  заражаем,  причем
насильственно, людей и исследуем, как они мучаются.
     - Ты же сам, хотел провести испытание препарата, - в  дуэт  спел  Борис
Залманович.
     - Но я хотел обезьян.
     - Кончиться все равно людьми.
     - Лучше поезжай и смотри сам, на месте.
     - Но в телеграмме, просят штампы?
     - Бери. Они могут и пригодится, для пробирочных вариантов.
     - К  стати, - сказал Борис Залманович - здесь наведи порядок. Просмотри
еще раз, какие оставляешь документы, какие реактивы, просмотри требования по
которым получал компоненты со склада. Если есть  компрометирующие,  их  надо
уничтожить.  И еще. С собой возьми Наташу. Уговори ее. Пусть здесь останется
Света. Эта себя в обиду, в случае чего, не даст.
     - Неужели это так серьезно?
     - А ты спроси Геннадий Федоровича. Ему  пол  часа  тому  назад,  звонил
Рабинович,  просил,  в  случае  твоего  отъезда, поставить старшим в группе,
Валентину Степановну. Он еще подкинет  химика,  чтобы  продолжить  тему.  Он
считает,  что  ты  у  него  в  кармане и теперь, не нужен. Наверно Валентина
хлестанула ему, что все  данные  она  собрала  и  теперь  осталось  наладить
производство  препаратов.  А  теперь  скажи  честно  Виктор,  есть  ли такая
изюминка в работе, что ее раскрыть нельзя.
     - Да есть.
     - Кто ее знает?
     - Я, Наташа и Света.
     - А остальные. Как они? Вы ведь в одной комнате работаете.
     - Они в рамках выживших и подохших крыс.
     - Смотри Виктор сам. У нас есть еще возможность, убрать кого-нибудь,  в
ком ты сомневаешься, в другую лабораторию.
     - Нет, пусть остаются.
     - Хорошо Виктор, иди готовься.

     Я поймал Светку в коридоре.
     - Света выручай. Ты получала на складе гуанидинхлорид?
     - Да.
     - Я  уезжаю  в  командировку.  Вместо меня ставят Валентину Степановну.
Надо все следы, что мы получали, что мы доставали и  где  брали  компоненты,
стереть. Понятно? - Витя, а что я получу в замен.
     - Что хочешь, только действуй быстрей, через три дня я уезжаю.
     - Вот и хорошо. Мне три дня вполне хватит. Эти три дня мои. Я тебя хочу
Виктор.
     - Светка, ты ошалела.
     - Да  миленький,  ты  нечаяно  проговорился,  что я должна брать, что я
хочу.  Я  хочу  тебя.  Достаточно  дорогой.  Я  пошла  действовать.  Сегодня
задержись на работе Витек. Целую.
     Она дернула ладонью от губ.

     Три  дня  пролетели  мгновенно.  Я  трудился как черт. Утром на работе,
вечером со Светкой, а ночью с Любой. Люба читала  мне  много  наставлений  и
просила  не  беспокоиться. Я попросил ее спрятать часть мембран, и принес их
ей домой.




 * ЧАСТЬ 2. *


     На вокзале в  Красноярске  нас  ждала  машина.  Мы  долго  мотались  по
загородным  дорогам,  пока  не  въехали в ворота лагеря, с громадным дощатым
забором, обмотанным колючей проволокой. Гостиница, куда нас  привезли,  была
цивильная. Номера с ванной, телевизором, внизу столовая и буфет с недорогими
блюдами.  Мне  и Наташе выделили по одноместному номеру. Я так устал, что не
распаковавшись, тут же свалился и уснул. Разбудила меня  Наташа.  Она  долго
стучала в дверь, пока я не впустил ее в комнату.
     - Хватит спать лежебока, пошли ужинать, а то скоро закроется столовая.
     На  ней  было синее платье, с небольшим вырезом на груди. Выглядела она
очень привлекательно. Ее черные волосы, большие, раскосые глаза, полные губы
впервые, за время нашей работы, поразили меня. Все время в халате,  дурацкой
шапочке  на  голове, она терялась в общей массе в лаборатории. Даже когда мы
были у Гали, на проводах ее жениха, она в брючатах и куртке не произвела  на
меня впечатления.
     - Вот это да. Ты ли это, Наташка.
     - Ладно, ладно. Вставай.
     Я пошел в ванну переодеваться и немножко побрызгать водой на лицо.
     В столовой, отделанной под Хохлому, было мало народу. Мы купили салаты,
по куску  мяса с гарниром и сели за столик у окна. - Виктор, куда мы попали.
Здесь все так не приветливо и у меня такое ощущение, что  нас  ждут  большие
неприятности.
     - Я  знаю все об этом учреждении, в общих чертах, мне об этом рассказал
Борис Залманович. Да, нас ждет  невеселая  работа  и  ты  должна  все  время
держать себя в руках. То, что ты увидишь, тебя наверняка потрясет.
     - Так зачем ты меня сюда взял?
     - По  нескольким причинам. Не буду от тебя скрывать, то что мы делам, я
не хочу отдавать в руки Рабиновича и его шайки. Ты знаешь, как я  работал  с
Леной  Корзухиной,  стараясь  не  раскрывать,  даже в нашей компании, что мы
делаем. Так слушай дальше, мы с ней делали сульфопроизводные аминокислоты  и
у  нас долго ничего не получалось, до тех пор пока не помог господин случай.
Мы получили какую-то среду, формулы которой я не знаю сам, но она ведет  нас
к  успеху.  Рабинович  не  знает,  всей  сути.  Он  знает, по моим секретным
тетрадям, что во что влить и что с чем смешать, но не знает  чем  мне  помог
господь.  У  Рабиновича  появилась  идея,  отправить  меня  сюда  и  на моем
оборудовании, под  руководством  своего  соглядатая,  Валентины  Степановны,
сделать препарат. Понимаешь, он его не сделает.
     - И меня отправили сюда, чтобы я не проболталась Валентине Степановне?
     - Отчасти  да.  Я  представляю,  как  она  будет давить на вас, пытаясь
вырвать тайну  препарата.  Там  осталась  Света,  в  отличии  от  тебя,  она
справиться с Валентиной Степановной и не даст сесть себе на шею.
     - Ты думаешь, что я поддалась бы Валентине Степановне?
     - И  да  и  нет. Видишь ли, однажды Рабинович, выдал мне очень красивые
фразы. Смысл их такой. Страдает все человечество от коварной болезни - рака.
Было бы преступлением перед человечеством, скрыть  сам  факт  лечения  рака.
Неважно кто его открыл, важно, что приоритет Союза будет не оспорим.
     - В принципе, он немножко прав.
     - Вот  поэтому,  я  боялся,  что ты поддашься. То есть, на тебя надавят
очень  правильными  фразами  и  трудно  устоять,  когда  все  называют  тебя
предателем родины.
     - Ты  плохо  обо  мне  подумал  Виктор.  Я  бы не рассказала этой тумбе
ничего.
     - Это серьезный разговор Наташа. Ломались и более  сильные  люди.  Тебе
знакома история с мужем Любовь Владимировны?
     - Да.
     - Разве тебе не достаточный пример того, что произошло?
     - Здесь  виновата сама Любовь Владимировна. Она предала своего мужа, от
этого он погиб.
     - Не суди строго  женщину,  которая  потом  поняла,  что  она  сделала.
Виновата система, которая вбила ей в голову идиотские мысли о любви к партии
и  родине. Талантливый человек погиб не из-за нее. Он погиб потому, что есть
прихвостни от науки, которые прикрываясь высокими фразами, отбирали  у  него
то , чем он богат.
     Мы сидели за столом и молчали минуты две.
     - Я давно хотел с тобой поговорить обо всем.
     - Все уже ушли из столовой, пойдем. Поговорим обо всем в номере.
     Я пришел в номер Наташи, она села на кровать, а я на стул.
     - Я  знаю, что будет со мной Наташа. Я не уступлю Рабиновичу и начнется
травля  всеми  дозволенными  и   недозволенными   способами.   Здесь   будет
общественность,  в  ход  пойдут  недозволенные  приемы  с  интимной и личной
жизнью. Самое интересное, меня не будут выгонять с работы, они будут  ждать,
когда  я  расколюсь.  Если  им  не  удастся  меня  сломать, меня засадят, за
малейшую провинность или загонят в сумасшедший дом. Тайну на свободе держать
нельзя.
     - Ты уверен, что это будет так?
     - Да.
     - Ты любил какую-нибудь женщину?
     - Когда я пришел сюда, я мечтал о красивой любви. Думал, у  меня  будет
работа,  спокойный  дом, преданная, любимая жена, потом дети и, обязательно,
двое. Но когда я поработал немного, то понял, что если у тебя  нет  идеалов,
нет таланта, то возможна и красивая любовь. А если это все есть, то красивой
любви  не  будет,  будут  одни  страдания и переживания. Я понял, что я веду
войну, на которой всегда есть  жертвы.  Первая  жертва  -  это  я.  Я  люблю
красивых женщин и боюсь в них влюбиться, потому что знаю, я принесу им горе.
     Мы опять помолчали. Наташа смотрела на меня большими агатовыми глазами,
машинально теребя пальцами свое синее платье. Вдруг она встряхнулась.
     - Так куда ж ты меня привез?
     - В колонию преступников.
     - Что?
     - В колонию преступников.
     - А что нам здесь делать?
     - Лечить людей. Доводить до ума препарат.
     - Не хочешь ли ты сказать, что вместо крыс будут люди.
     - Да  хочу.  Когда у нас не было препарата, мы убивали крыс, а когда он
появился, необходимость лечить людей возникла сразу.
     - Не рано ли?
     - Нет.
     - Витя, ты мне много сегодня  всего  рассказал.  Ты  извини,  мне  надо
подумать  и все осмыслить. Ты сейчас пойдешь к себе, а я хочу остаться одна.
Хорошо. Пока Витя.
     Я поднялся, оторвал ее руку от платья, прижал ее к своей щеке.
     - Пока Натали. До завтра.

     Утром меня разбудил голос дежурной.
     - Номер шестой, вставайте, за вами машина приехала.
     Я вскочил, быстро  оделся  и  выскочил  за  дверь,  чтобы  постучать  в
соседний  номер.  Но  у  дверей  уже  стояла  Наташа. Она уже была в рабочей
одежде, со своей дурацкой шапочкой на голове.
     - Наташенька, быстро позавтракаем, берем реактивы и поехали.  Нас  ждет
машина.

     Мы  подъехали к большому трехэтажному корпусу. Сопровождающий повел нас
на третий этаж, в большую светлую лабораторию, где с пробирками возились две
женщины.
     - Вам, - обратился он ко мне -  необходимо  встретиться  с  начальником
части,  полковником Ампиловым. Он вас сейчас ждет в своем кабинете на втором
этаже.
     Я спустился на второй этаж и нашел  нужный  кабинет.  За  столом  сидел
совершенно лысый, полный мужчина в белом халате. Лицо у него было круглое, с
маленькими, спрятанными под лобной костью глазами.
     - Здравствуйте,  -  сказал  я,  протягивая  руку  -  Виктор  Николаевич
Воробьев.
     - Здравствуйте, - ответил он, чуть-чуть привставая - Полковник  Ампилов
Валериан Павлович, командир части. Садитесь.
     Я сел с боку стола и спрятал пыльные, грязные ботинки под стул.
     - Как доехали Виктор Николаевич?
     - Спасибо. Все в порядке.
     Полковник  залез  в  стол,  выудил  от  туда пачку сигарет. Раскрыл ее,
толстыми, как отваренные сосиски, пальцами.
     - Курите?
     - Нет.
     - А я вот уже двадцать лет балуюсь. Раз сто бросал  и  ни  как.  Звонил
Геннадий Рувимович.
     Он закурил и затянулся на небольшую паузу.
     - Он  говорил про вас и ваши успехи. Просил помочь реактивами и рабочей
силой. Но разговор у меня с вами, будет о другом.  Кольцо  сигаретного  дыма
накрыло  навозную  муху  и та истерически рванула к окну, стараясь проломить
его с грохотом и неритмичным завыванием.
     - Геннадий Рувимович, говорил, что  вы  не  сторонник  вирусной  теории
заражения раком.
     - Да, он сказал правильно.
     - Он  говорил, чтобы я помог предоставить вам человеческий материал для
испытаний.
     - Вы говорите о больных людях?
     - И о больных тоже.
     - Поясните, пожалуйста, последнюю фразу.
     Он опять затянулся на здоровую затяжку и выпустил клубы дыма.
     - Наша   часть,   специального   назначения.    Занимается    изучением
распространения  болезней  и  лечением  людей.  Здесь  занимаются  не только
вирусологией, но и другими методами.
     Муха на окне выдохлась и, теперь, застыла по центру площади стекла, как
родинка на щеке.
     - Но бывает и так, - продолжал полковник - что  больных,  данного  вида
заболеваний нет, а методика и лекарства есть. Значит надо сделать так, чтобы
больные были, то есть, привить болезнь. Надеюсь вы поняли?
     - Да.
     - У   меня   есть  кандидаты  на  прививку  и  я  бы  вам  рекомендовал
использовать ваши методы лечения на них.
     - Мне казалось, что  рак  распространенная  болезнь  и  найти  в  вашем
ведомстве больных, легче простого.
     - У  нас особый контингент людей. Это пожизненные зеки, приговоренные к
высшей мере и..., разумеется, добровольцы, тоже зеки. Но если среди них есть
больные раком, они все ваши Виктор Николаевич.
     - А как про тех, подготовленных кандидатов?
     - Ах про этих. Так больных то мало, вот кандидаты и пригодятся.
     Полковник смачно растер  пальцами-сосисками  окурок  в  пепельнице.  От
скрипа  кресла, муха завыла низкой тональностью и виртуозно прошлась в танце
по арене стекла.
     - Так. Это мы с вами обговорили Виктор Николаевич.  Теперь  по  другому
поводу.  Жить будете в расположении части, в гостинице. Трудовой распорядок,
как и у вас в институте. Увольнение в Красноярск с моего ведома, по субботам
и воскресениям.
     - Мы через месяц выезжаем.
     - А мне Геннадий Рувимович сказал, что через три.
     - Что?...
     - А чего здесь удивляться. Рак за один день не лечиться, прививка сразу
в уплотнение не превращается. Три месяца,  а  потом  будете  еще  приезжать,
продолжать лечить подопечных.
     - Я  понимаю,  что это так, но мой сотрудник, она, точно, не сможет три
месяца.
     - Ее отпустим. Вас нет.
     Мы замолчали. Муха молчала тоже. Было очень тихо.
     - Приступайте к своим обязанностям, - сказал полковник - Если что  надо
- звоните. А сейчас, идите на свое рабочее место. Осваивайтесь.
     Я  поднялся  в  лабораторию. Наташа разговаривала с девушками. При виде
меня, они замолчали и занялись своим делом. Наташа подошла ко мне.
     - Ну что?
     - Ничего, поговорили.
     - Что мы теперь будем делать?
     - Работать. Давай разберем наш багаж и начинай. Вон там в  углу,  склад
клеток  со  зверюшками.  Это нам подарок от Геннадия Рувимовича, еще больший
подарок ожидает нас впереди.
     Она побледнела и кивнула головой.
     - Я поняла.
     - Ну и умница. Эти девушки прикомандированы  к  нам.  Пусть  готовят  и
дезинфицируют пробирки для рассады, а я займусь установкой для синтеза. Буду
ее собирать.
     Весь день мы проработали молча.
     Вечером Наташа пришла ко мне в номер и села на кровать.
     - Виктор, мне страшно.
     - Тебе  надо  потерпеть всего четыре недели, а там ты уедешь и забудешь
все.
     - А ты?
     - Мне более лучшая участь. Меня здесь будут держать, до тех  пор,  пока
Геннадий Рувимович не закончит свои грязные делишки в институте.
     - Я никуда не поеду, останусь с тобой.
     - Тебе  нельзя  Натали.  У  тебя мама дома, друзья, ты не должна видеть
всего этого.. Тебе сейчас уже страшно, а что будет потом. Еще страшнее.
     - Там, дома, думаешь будет лучше? Там  Рабинович,  со  своей  противной
мадам,  которые  меня  съедят, если у них ни чего не выйдет. Маму я успокою,
друзей тоже. Они поймут. Я остаюсь здесь с тобой.
     - Поживем увидим. Еще четыре недели впереди.
     Наталья встала с кровати, подошла ко мне и положила руки на плечи.
     - То, что ты говорил мне вчера вечером, я обдумала.  Ты  во  всем  прав
Виктор,  я  буду  с  тобой. Чтобы они с тобой не делали, я тебя не предам. Я
хочу быть все время с тобой.
     Она прижала свои мягкие губы к моим и я  начал  проваливаться  в  новый
мираж, под названием любовь.
     Мы  лежали  на кровати и Наталья мне рассказывала о своей матери, доме,
сестре, о кошке, которую зовут Катей и мне  пришла  бредовая  мысль,  что  в
вдвоем в камере, жить еще можно.
     - Наталья,  -  вдруг  остановил  я ее, на половине рассказа о кошке - я
хочу попросить тебя об одной вещи.
     - Что такое Виктор?- встревожилась она.
     - Тебе надо в субботу съездить в Красноярск.
     - А ты. Разве ты не поедешь?
     - Нет. Я понял по высказываниям полковника, что он  и  готов  отпустить
меня, но товарищ Рабинович желает видеть меня поднадзорным. Поэтому, когда я
попрошусь в увольнение, меня под каким-нибудь предлогом оставят.
     - Хорошо Виктор. Что мне там делать?
     - Пойдешь  на  почтамт,  там  на твое имя до востребования, должна быть
почта.
     - Противный, а мне ни чего не сказал. С кем же ты все продумал?
     - С Любовь Владимировной.
     - Это она будет тебе писать?
     - И она, и другие.
     Прямо полная конспирация.
     - Слушай, а как твои новые подруги?
     - Одна, Аля - дочка офицера части. Девочка ни куда не поступила и  папа
ее  устроил  сюда.  Девочка еще не испорченная и ты ей понравился. А Клавдия
Михайловна - вольнонаемная, сама из Красноярска, но снимает здесь  дачу,  не
далеко от лагеря. У нее двое детей и нет мужа. Аля сказала, он ушел. Женщина
энергичная и малоразговорчивая и хорошо знает свое дело.
     - Не могла бы ты с ними поговорить, что твориться вокруг нас.
     - Аля  сказала,  что здесь в основном вирусники. Группы ученых и врачей
занимающихся биологическим оружием. Она сама  переведена  к  нам  из  отдела
сибирской язвы.
     - Господи, куда мы попали. Ну сволочь Рабинович, ну удружил.
     - Я ее спросила, а как испытания над людьми.
     - Ну и что она?
     - Сама увидишь, сказала. Распространяться на эту тему не стала.
     - Судя по всему, главное у нас впереди.
     - Витя, ты о чем?
     - Это встреча с теми, кого надо лечить.
     - Витя, а им не надо прививать рак?
     - Судя по всему, нас к этому толкают.
     - Но  я  это  сделать  не  смогу, у меня руки будут трястись, мне будет
плохо.
     - Не спеши Натали. Ни кто от тебя этого не  требует.  Здесь  есть  свои
специалисты,  которые  без нашего ведома, что хочешь сделают. Но им хочется,
чтобы это сделали мы, именно мы.
     - Какая пакость и зачем им это надо.
     - Запачкать  нас   надо.   Сдать   Рабиновичу   готовеньких,   морально
сломленных.
     - Витя,  я  тебя  очень  люблю.  И  ни  какой  Рабинович  мне в этом не
помешает.
     - Давай Наташка спать.
     - Прижми меня крепко к себе Витенька. Крепко,  крепко,  чтобы  я  всего
почувствовала тебя.

     На следующий день в лабораторию пожаловал полковник Ампилов.
     - Как дела молодой человек? Что вы сделали?
     - Пока  собрали  установку  для синтеза, да рассадили больные клетки по
пробиркам, для размножения.
     - Это вот эти, что ли.
     Он ткнул своим толстым пальцем, в десятки пробирок, стоящих под лампой.
После чего, ловко ухватил одну из гнезда и посмотрел ее на свет.
     - Ничего не видно.
     - Под микроскопом можно увидеть. Там хорошо видно, как  раковые  клетки
начинают вылезать из монослоя, образуя очаг.
     - Так вы считаете, канцероген виноват в возникновении рака у человека.
     - Не только канцероген, могут быть и другие факторы.
     - А  не считаете ли вы, что вирусный ДНК есть в клетке уже с рождения и
только посторонний фактор, а  именно  канцероген,  дает  команду,  включения
вирусной ДНК в работу и возникает заболевание.
     - Нет,  вы  знаете  я,  вообще,  против вирусной теории распространения
рака. Да канцероген действует на какие-то участки ДНК, но он также действует
на какие-то неведомые нам сигналы дифференцировки, после  чего  спящий  ген,
просыпается  и  попадая  в  другую  часть  клетки, где он явно не желателен,
начинает активно действовать, забывая все правила поведения.
     - А вирус рака, разве его нет.
     - Нет. Есть больная  клетка,  которой  можно  заразить  человека,  если
ввести  ее ему, но это только теоретически. По моему, еще никто не обнаружил
этот вирус.
     - Скажите Виктор Николаевич, а существуют или разработаны  канцерогены,
которые,  как  вы  говорите,  подталкивают  клетку к перестройке и возникает
заболевание.
     - Да. Есть такой  ученый  в  США  -  Эймс,  работает  в  Калифорнийском
университете.  У  него много работ по канцерогенам, есть и другие, например,
Вайнберг, тоже США. Можете посмотреть.
     - А вы, не можете такой канцероген, сделать здесь в лаборатории.
     - Это надо перестраиваться в работе,  Валериан  Павлович.  Этим  должен
заниматься, в другую сторону направленный, специалист - химик.
     - Хорошо.  По  вашей  теории,  вылечить  рак можно, если сковырнуть ваш
бешеный ген на его старое место. Ну  а  если  залезть  в  клетку,  втолкнуть
чего-нибудь, впрыснуть и вернуть ген, человек вылечиться.
     - Мысль  верная,  но  залезть  не  возможно, попробуй, вычисли, где они
клетки, сколько их, как туда залезть. Нет, так человека не вылечить.
     - Ну что ж, я рад, что  у  вас  двигаются  дела.  Хочу  попросить  вас,
запишите эту пробирочку за мной. Я ее возьму с собой. Хочу, все-таки, что бы
свои химики помыслили над раздражителем клетки, чтобы она выздоровела.
     Он  сунул  пробирку  в  карман. У меня заныло сердце. До чего же хитрый
мужик. Ну что ему  на  это  сказать,  как  получить  ее  обратно.  Полковник
расписался  в  журнале, под номером опыта, что пробирку взял и, попрощавшись
со всеми, ушел.

     Наталья съездила в Красноярск. Писем не было.

     В понедельник, к нам в лабораторию пришел молоденький лейтенант.
     - Саша, Никифоров, -  представился  он  -  Я  буду  вас  курировать  по
вопросам  работ в больнице. Полковник просил, что бы я вас сводил в больницу
и показал ваших подопечных.
     - Девушек брать?
     - Как хотите. Полковник считает, что они сейчас и не нужны там.
     - Нет я пойду, - храбро сказала Наташа.
     Лейтенант с восхищением оглядел Наталью и с сомнением покачал головой.
     - Стоит ли, девушка.
     - Стоит, стоит.
     - Ну что ж, пойдемте. Давайте ваши данные. Я сейчас позвоню,  чтоб  вас
вписали в пропуск.
     Он подошел к телефону и набрал номер.
     - Мария,  здесь  еще  впиши  одного  человека.  Наталья С...- начал он,
рассматривая ее паспорт.

     Мы вышли из здания и  пошли  по  аллее,  углубляющейся  в  густой  лес.
Глухое,  темное  здание,  вдруг  выросло  перед нами. У входа стоял часовой.
Лейтенант подошел к нему.
     - Два человека, со мной, по литеру А.
     - Проходите, на вас заявка подана.
     Мы вошли в здание. Дважды сверяли нас на наличие с паспортами, наконец,
мы вышли на второй этаж. Громадный, светлый коридор лежал перед нами.  Слева
и   справа  мелькали  двери,  чередуясь  с  проемами,  где  стояли  столы  с
медперсоналом. Все сверкало белизной и чистотой.
     - У вас две палаты, - сказал лейтенант - В женском и мужском отделении.
Пойдемте, сначала в женское.
     Мы подошли к комнате  222.  Дежурная  медсестра,  в  виде  откормленной
женщины,  с выделяющимися погонами, под белым халатом, открыла ключом дверь.
Появился откуда-то, худенький, низенький мужчина с всклокоченными  волосами,
в ослепительно белом халате.
     - Доктор Журавлев, - представился он.
     - Воробьев, а это Наташа.
     Наталья кивнула головой.
     - Я  заведую  онкологическим  отделением  и  хочу вам представить ваших
больных, - продолжал Журавлев, когда мы вошли в комнату.
     В палате было две  койки,  две  тумбочки  и  два  стула,  расположенных
симметрично  по  обеим  сторонам  комнаты.  На одной кровати сидела цыганка,
закрученная в халат с длинными, волнистыми, черными  волосами,  рассыпанными
до  пояса. На другой, под одеялом лежала женщина, с красивыми чертами лица и
короткой стрижкой белых волос. Врач подвел нас к лежащей женщине.
     - Колесникова Зоя, - представил он  ее  -  Заболевание  матки.  Вот  ее
снимки, а вот дело. Как себя чувствуешь Зоя?
     - Ничего доктор. Только тянет внизу.
     - Хорошо  хоть  тянет, - вмешалась в разговор цыганка - После того, как
она пропустила через себя всех мужиков лагерей, у нее ломить должно.
     - Заткнись с-сука, - огрызнулась Зоя - Я хоть мужиков ублажала, а ты их
резала.
     - А ну прекратить! - рявкнул доктор - Тебе что Лада,  опять  хочется  в
карцер.
     - Нет, нет доктор. Из-за этой бляди и в карцер. Нет, нет, я сижу тихо.
     - Больную  Колесникову лечим лекарствами, пока успокаивающими, - как ни
в чем не бывало продолжал доктор - Вот в деле перечень лекарств.
     Я взял снимок и подошел к окну.
     - Вот видите, - за моей спиной оказался доктор - темное пятно у таза.
     - Какой размер пятна?
     - Примерно, куриное, - понял меня доктор.
     - Запущено.
     - Конечно. Все по тюрьмам, там плохо лечат, да и нечем.
     - Давайте перейдем к следующему пациенту.
     - Это Иванова Лада.
     Мы подошли к цыганке, которая кокетливо повела плечами.
     - Пожизненное заключение.  Сделана  прививка  препарата  шесть  месяцев
назад. Недавно обнаружено пятно. Вот снимок, смотрите.
     - Скажи проще док. Заразили сволочи. Спокойно подохнуть не дадите.
     Я увидел на снимке, в костях грудной клетки, темное пятнышко.
     - Пойдемте доктор, - сказал я - С делами я ознакомлюсь потом.
     - До  свидания  молодой  человек,  -  качнулась  на  кровати  цыганка -
Вылечите меня, тогда, клянусь, сбегу от сюда.
     Мы попрощались. Наташка была белее снега и я стукнул ее в бок, чтоб она
немножко отошла.
     В мужском отделении, точно в такой же  комнате,  сидело  два  мужика  и
играли в, сделанные из хлеба белого и черного, шахматы.
     - Доктор,  какими  судьбами? - первым откликнулся кавказец, с горбатым,
немного притянутым к губе, носом - Вай, вай, какие люди  пришли.  А  девушка
какая. Доктор, возьми мое сердце, вырежь его, только дозволь ночь провести с
такой красавицей.
     - Успокойся Гиви. Эта девушка врач, лечить тебя будет.
     - Девушка, я тебе письмо дам к своим в Тбилиси. Будешь там как королева
жить.  Мои  братья, будут целовать каждый день подол твоего платья, а сестры
мыть ноги, только за одно, помоги мне. Вылечи меня.
     - Там тебя трахнут сначала его братья,  потом  весь  клан.  Это  у  них
считается верхом благодарности, - сказал партнер Гиви, губастый, широколицый
мужик.
     - Зачем ты так, - обиделся Гиви - Я слово скажу, все слушаться будут.
     - Гиви Цхакадзе, заболел два месяца назад. Снимки и дела здесь, - начал
рассказывать доктор.
     - Причину заболевания выяснили? - спросил я.
     - Та же самая, что и у Лады.
     Я кивнул головой.
     - А  это  Михайленко  Игнат. Его малость пришибли, лет восемь назад. На
этом месте возникла опухоль. Вот. Подними Игнат руку и рубашку. Видите.
     - Не Игнат, а Гнат. И не восемь лет назад, а недавно, в прошлом году.
     - Ладно Гнат, я спорить с тобой не буду. Вот это все Виктор Николаевич.
     - Пойдемте от сюда, - попросил я.
     Мы попрощались и ушли из этой больницы-тюрьмы. На прощанье,  я  спросил
доктора.
     - Скажите, кто делал прививки?
     - Я и Саша Никифоров.
     - Сколько было подопытных...?
     - Шесть заключенных.
     - Из них заболело только два?
     - Да.
     - Спасибо за справку. До свидания.
     Мы  шли  с  Натальей  по  аллее  и  молчали. Наташка была потрясена, но
мужественно крепилась.
     Мы их вылечим, Наталья. Препарат мы сделаем.
     Наталья молчала.
     Прошла вторая неделя. Наталья привезла мне из Красноярска письмо.

     "Здравствуй Виктор!
     После вашего отъезда, события стали стремительно развиваться. Но все по
порядку. Известная тебе, В.С., повторила твой опыт четыре раза и поняла, что
ее надули. Поднялся страшный скандал. Она сцепилась со Светкой и чуть не  до
драки.  Ты  знаешь,  Светка  ее  ни  во что не ставит. Светка пошла к Г.Ф. и
попросила перевести ее ко мне в группу.
     В это время у меня в группе возникли  тоже  неприятности.  Помнишь,  мы
жениха  Гали  отправляли  в  Афганистан, еще видели его на той вечеринке. Он
вернулся от туда, но... слепой. Ему выдавило глаза ударной  волной.  Галя  в
истерике.  Сейчас  она бросила работу и ухаживает за ним. Работать у меня не
кому, да и ничего не получается.
     Так вот в скандал, в твоей группе вмешался сам Рабинович.  Он  приехал,
по этому поводу, сюда и долго разговаривал со Светкой наедине. Похоже Светка
наговорила ему такое, что он вылетел из комнаты, как ошпаренный и помчался к
Г.Ф.. Г.Ф. струсил и бедную девочку хотели уволить по собственному желанию.
     Естественно,  в  эту  свалку  вмешался  Боря  и  я. Я пошла в партком и
буквально  вдавила  в  сознание  парторга,  что   разворачивается   скандал,
аналогично  прежнему.  Ты  догадываешься  о  чем  я говорю. Боря же пошел по
знакомому начальству и Светку решили не  увольнять,  а  перевести  в  другой
отдел.
     На  этом  Рабинович  не  остановился.  Боря  мне сказал, что готовиться
приказ о снятии  тебя  с  должности  руководителя  группы  за  фальсификацию
исследовательских  работ,  а  на  твое место ставят В.С. Судя по всему, тебя
скоро вызовут на ковер.
     До встречи. Люба."

     Я передал письмо Наталье.
     - Прочти пожалуйста.
     Она долго изучала каждую строчку, потом вернула мне письмо.
     - Похоже я повзрослела за  этот  месяц,  как  ни  когда.  Я  увидела  и
услышала  столько,  что этого хватит на мою маленькую прожитую жизнь. Скажи,
ты меня специально утащил сюда, чтобы я не попала под каток В.С..
     - Это не моя идея, это все Борис Залманович. Он думал, что здесь  будет
легче,  а  там  Светка  с  ней  справиться.  Но  здесь  также  тяжело и даже
неизвестно, где легче.
     - Завтра, я впрысну препарат нашим больным. Как  хочется  утереть  всем
нос. Как ты думаешь, они выживут?
     - За исключением Зои, наверно, все.
     - А как же она?
     - У  нее  метастазы. Попробуем влить самую большую дозу, но выдержит ли
печень и сердце, как поведут себя эти дополнительные очаги, это еще  вопрос.
Но поборемся. Наташа прижалась ко мне.
     - Я тебя очень люблю, Виктор.

     Мы  сделали  препарат  и  впрыснули  его  больным.  Я  чувствовал,  что
назревают события и они начались с следующей недели.
     Наталья привезла еще одно письмо.

     "Здравствуй Виктор.
     У нас большое горе. После очередной перепалки с Рабиновичем, от разрыва
сердца скончался Борис Залманович  Стелевич.  Он  как  чувствовал,  что  ему
немного останется жить и за два дня до смерти, мы имели крупный разговор. Он
говорил  о  тебе,  о том как ты продвинешь науку. Он хотел, чтобы ты ушел от
сюда в Новосибирск. Правда там есть свой Рабинович, но в отличии  от  этого,
он  давить  науку ради своих амбиций не будет. Обещал написать туда письмо и
не успел. Сейчас, мы готовим его похороны.  Я  просила  дирекцию  института,
чтобы  вас  отозвали  из  командировки на похороны. Они пообещали, что дадут
телетайп.  Похороны  задержат,  так  как  мать  просила  похоронить   в   ее
присутствии, а она едет из Биробиджана поездом, так ка не может самолетом по
состоянию  здоровья.  Я высылаю письмо авиапочтой, в надежде, что оно придет
раньше, чем вызов. Еще одна новость. Вместе с химиком от нас убрали В.С. Она
хлопнула дверью  с  большими  угрозами.  Похоже  что-то  меняется  у  нашего
руководства, оно не собирается применять к тебе санкций. Приезжайте быстрее.
     До свидания. Люба."

     Я  дал  прочесть Наталье письмо. Она горько заплакала, уткнувшись мне в
плечо.

     На следующий день меня вызвали к полковнику Ампилову. Мы сидели  все  в
том  же  кабинете,  только  на  окне  была не одна, а несколько мух, которые
создавали неестественный хор противного звенящего звука.
     - Здравствуйте Виктор Николаевич, - сказал он.
     - Здравствуйте полковник.
     - Я хочу с вами поговорить откровенно. Человек я  прямой  и  не  терплю
условности.  Давайте  сразу,  без  всяких комплиментов к делу. Я внимательно
присматривался к вам и понял, что  вы  человек  незаурядный,  талантливый  и
много  можете  достигнуть.  Помните,  вы  перечисляли  мне  фамилии авторов,
которые занимались с канцерогенами, я их прочел давно и знаю, что это не то,
что  мне  нужно.  Вы  человек  развитый  и  только  вы,   можете   занявшись
концерогенами, сделать их.
     - Зачем, полковник.
     - Я  человек  старых  понятий,  фанатик своего дела и то, что нужно для
моей родины, то нужно и мне. Хотите квартиру в Москве, Ленинграде,  в  любой
точке  Союза,  большую  зарплату, машину, самолет, все, что хотите, бросайте
свой институт и ко мне. Тем более, что над вами, сейчас  сгущаются  тучи  и,
навряд, вы будете иметь такие привилегии, которые я вам даю.
     - Но я занимаюсь исследовательской работой по лечению рака.
     - Да   бросьте  вы.  Кто  вам  даст  этим  заниматься?  Рабинович,  ваш
начальник? Кто-нибудь другой? Выкиньте эту чушь из головы. У меня вы  будете
как  сыр  в  масле  кататься.  Мы  же  с  вами  переворот сделаем. Во первых
канцероген, от которого пол Америки будет болеть раком, после занесения  его
в  пищу. Во вторых, ваша мечта о лечении, осуществиться только здесь. Где вы
найдете такое количество человеческого материала, которое можно использовать
для эксперимента. Только здесь. Так как?
     - Это чудовищно полковник.
     Наступила пауза. Полковник вытянул своими громадными пальцами  сигарету
и  поджег  ее  факелом  зажигалки.  Мухи  по очередно исполняли свое соло на
грязных стеклах. Тишиной не пахло.
     - Вы кретин Виктор Николаевич.  Я  знаю,  тех  кого  вы  лечите,  будут
действительно здоровы. Я даже уверен в этом. Ваш препарат не миф, но об этом
ни  кто  не  узнает. Если они выздоровеют, я их пошлю, под сап, под тиф, под
что угодно, они все равно не жильцы. Они  смертники  и  должны  умереть.  Вы
поняли?
     Дым начал группироваться над полковником.
     - Вы   зацикленный   кретин.   Вы   пытаетесь  скрыть  от  меня  секрет
изготовления  препарата.  Скрывайте,  мне  на  него  наплевать.  Вы   надули
Рабиновича.  Что  ж, раз вы не хотите со мной работать, я вынужден применить
некоторые действия, противоречащие вашей морали. Лейтенант Барсукова зайдите
ко мне.
     Дверь о творилась и в  военной  форме,  передо  мной  появилась  лучшая
подруга Наташи, она же прикомандированная ко мне лаборант недоучка Аля.
     - Ну как?- обратился к ней полковник.
     - То что проявили, я принесла с собой.
     Она вытащила пачку фотографий и вывалила их на стол.
     - Вот все, что есть.
     - Ох какие видики. Вы смотрели их лейтенант?
     - Да полковник, это все аморально.
     - Вы слышали Воробьев, это все аморально.
     Он  протянул  мне свои руки-сосиски с фотографиями. На всех фотографиях
мы с Наташкой предавались любви в номере гостиницы. Это были красивые позы и
Наташка была прекрасна.
     - Мне очень нравиться, - сказал я.
     - Да это же разврат, - рявкнула лейтенант Аля.
     - Чего вы понимаете в сексе, лейтенант. Вы наверно и мужика  настоящего
не нюхали. Это любовь. Обязательно женюсь, как приеду.
     Лейтенант зашипела, как змея. Полковник ухмыльнулся.
     - Успокойтесь  лейтенант,  он нам все равно натянет нос, если жениться.
Ему даже аморалку не пришить. Идите лейтенант.
     Она повернулась, красиво вильнув бедрами, и ушла.
     - Здесь мы тоже прокололись Виктор Николаевич. Что ж, это ваше счастье.
Хочу вам сказать, катитесь вы от сюда к чертовой матери. Чтоб сегодня, я вас
не видел. В ваши дерьмовые дела я лезть не хочу и так  слишком  много  вони.
Поэтому пока. Документы возьмете у администратора гостиницы.
     Мухи затихли. Одна, взвизгнув на высокой ноте, тут же затихла, стыдливо
побежав по стеклу.
     - До свидания полковник.
     Я хлопнул дверью и услышал заглушенный вой взбудораженных мух.

     - Наталья, удираем от сюда скорей, - ворвался я в номер Натальи.
     - Что, пришел телетайп?
     - Пришла твоя подруга, в образе лейтенанта КГБ.
     - Какая подруга? Господи кругом обман, - поняла она - Где же правда?
     - Правда то, что мы уезжаем. Собирай вещи.

     В  институте  было предпохоронное затишье. В вестибюле, на обыкновенном
канцелярском столе, стоял портрет Борис Залмановича, обвитый креповой лентой
и несколькими грустными цветами. Я помчался по  лестницам  в  лабораторию  к
Любовь   Владимировне.  Она  сидела  в  пустой  комнате,  за  своим  столом,
обернувшись на стук двери.
     - Виктор, - только и могла произнести она.
     - Здравствуй Люба, -  я  подошел  и  поцеловал  ее  в  голову  -  Когда
похороны?
     - Сегодня.  Я  ждала  вас.  Я знала, что ты приедешь. Внизу ждет машина
Геннадий Федоровича. Поехали, а то  он  нервничает.  Она  поднялась  и,  как
лунатик,  двинулась  мимо  меня.  Я заскочил в свою комнату, схватил за руку
Наталью и рванул с ней по  лестницам,  догонять  Любу.  В  машине,  мы  сухо
поздоровались  с  Геннадий  Федоровичем, расселись по сиденьям и тронулись в
путь.
     - Как вы  нашли  Валериан  Павловича?  Сработались  с  ним?  -  спросил
Геннадий Федорович.
     - И да, и нет.
     Геннадий Федорович переглянулся с Любой.
     - То есть...?
     - Приглянулся  я  ему до такой степени, что он предложил мне работать у
него. Личный самолет обещал. Но я отказался и, после попытки испугать  меня,
в течении пол часа вытурил нас со своей территории.
     - Что он предложил вам делать?
     - Канцероген, который смог бы отравить пол Америки.
     - Да, слишком большой размах. Рабинович ему часто звонил?
     - Наверно, по крайней мере, увольнительную давали только Наталье.
     - Ты получил мое последнее письмо?- спросила Люба.
     - Да. Так куда он дел Валентину Степановну? Отвязался ли он от нас?
     - Валентину,  Рабинович  задвинул  в какой-то институт, рядовым научным
сотрудником, - сказала Люба - А вот  по  поводу  тебя,  то  жди  предложения
получить личный самолет.
     - Неужто отказался от идеи завладеть препаратом.
     - Нет,  не  отказался.  Он  просто  проиграл  первый  раунд и во втором
изменит тактику.
     - Он сегодня будет на кладбище?
     - Будет и, даже, будет выступать с речью.
     - Это серьезно Геннадий Федорович?
     - Виктор, прошу тебя, только не устраивай  скандала,  -  забеспокоилась
Люба - Пусть выступает. Там будет много людей, которые не в курсе наших дел.
Тебя, просто, не поймут. Рабинович величина, а ты рядовой сотрудник.
     - А в нашем институте, разве не все в курсе дела.
     - Ты о чем?
     - Я о том. По какой причине умер Борис Залманович?
     - Была  бы  серьезная  причина,  было  бы следствие, Виктор Николаевич.
Борис Залманович сгорел на работе, умер от разрыва сердца, - жестко произнес
Геннадий Федорович - Вот и морг, мы приехали.
     Рабиновича я увидел на кладбище, он обхаживал старенькую мать и близких
родственников Бориса Залмановича. Увидев меня, он расцвел, как майская роза.
     - Рахиль Иосифовна, - обратился он своим фальцетом  к  старушке  -  вот
молодое дарование, самый любимый ученик Борис Залмановича.
     Старушка обратила на меня внимание и подала свою руку.
     - Очень  рада  познакомиться,  -  вдруг на чистейшем русском языке, без
акцента, произнесла старушка - У Бори в столе, мы нашли письмо на ваше  имя.
Ведь вас зовут Виктор Николаевич. Не так ли?
     - Да.
     - Вы же придете к нам после похорон. Я вам его отдам.
     Рабинович  застыл,  как  изваяние,  как  ученая  собака  при виде дичи,
застывающая на месте с поднятой передней лапой. - Ах какое несчастье,  какое
несчастье,  -  заныл  он  - Борис Залманович так заботился о молодых ученых.
Теперь они очень осиротели. И где еще найдешь, таких добрых учителей.
     Я кивнул старушке.
     - Хорошо, приду.
     Рабинович произнес прекрасную,  трогательную  речь,  где  оценил  Борис
Залмановича,     как    светоча    русской    микробиологии,    талантливого
экспериментатора и теоретика,  под  руководством  которого  чуть  не  рухнул
раковый  микроб.  Смерть  прервала  эти работы, но талантливые ученики и он,
добьют эту жуткую болезнь века.
     После похорон, Наталья поехала домой, сославшись  на  усталость,  а  мы
поехали  пропивать светлую память, хорошего мужика Бори. Рабинович все время
вертелся около меня, стараясь не  пропустить  момент  передачи  письма  мне.
Однако,  он  пропустил  этот  момент,  так  как  письмо мне отдал зять Борис
Залмановича, когда мы сидели в курилке.

     Я зачитал это письмо в слух, в машине, когда мы:  я,  Люба  и  Геннадий
Федорович, ехали с похорон.

     "Виктор.
     Может так случиться, что меня уберут из института, уволят или переведут
на пенсию,  все  может  быть.  Моя  дочка  и  мать  живут  в  Бирабиджане и,
фактически, там семья. Я уеду туда, а тебя не увижу. По всей видимости, этот
хам, Рабинович, затолкает тебя и на долго задержит  в  Красноярске.  Поэтому
слушай.
     Брось этот дерьмовый институт. Отправляйся в Новосибирск, к моим старым
хорошим  знакомым.  Они  тоже  не подарок, но тебя сохранят и помогут. Дадут
тебе печататься, работать и твое не отберут. В этом письме есть рекомендация
к ним. Поезжай.
     Да хранит тебя господь.
     Борис Залманович."

     Люба взяла письмо из моих рук, еще раз перечитала и заплакала.
     Геннадий Федорович любезно развез нас по домам.

     На следующий день мы, втроем, сидели в кабинете Геннадий  Федоровича  и
обсуждали план работ на квартал. Я, опять, вылез со своей идеей.
     - Геннадий  Федорович,  необходимо  опробовать  препарат на обезьянах и
выходить через все инстанции, на испытание в больницах.
     - Сейчас это не разумно Виктор Николаевич. Во первых, его не  раскрыть.
Клеймо,   "совершенно  секретно",  надежно  закрыло,  даже  ваш  нераскрытый
вариант, от ученых всего мира. Во вторых, пока  у  руля  науки  сидят  такие
люди, как Рабинович и Кац - ни о каких испытаниях над людьми, разговора быть
не может.
     - Неужели нет выхода?
     - Есть.  У  вас есть рекомендательное письмо. Если вы от сюда уйдете, к
тем  ученым,  которых  вам  предлагал  Борис  Залманович,  я  вам  тоже  дам
рекомендацию,  вполне заслуживающую внимания, для людей отдаленных от науки,
но очень заинтересованных в лечении рака. Здесь вам ни чего не светит.
     - Не могу понять, - сказала Люба - у нас столько умных  людей,  столько
толковых  руководителей  и,  причем,  нужная  для всех работа, а мы не можем
перебороть каких-то Рабиновичей.
     - Любовь Владимировна, виновата во всем система. Ломка человеческих душ
начинается с детства, всей окружающей системой и в  науку  приходят  забитые
марксизмом-ленинизмом,   в   большинстве,   серые   люди.   Посмотрите,  кто
выдвигается в руководящие кадры. Тот, кто имеет  партийный  билет  и  больше
всего  шумит на собраниях о достижениях Советской науки. А где же наука? Она
движется потихоньку руками рядовых сотрудников и то, потому, что  партия  не
может  позволить  себе  роскошь, отставать от капитализма. Правда и на верху
есть умные головы, но и их взяла в шоры эта  система  и,  просто,  от  имени
общественности, ведет к победе социализма.
     Мы,  онемев  от  изумления,  смотрели  на  Геннадий  Федоровича. Первая
прервала молчание Люба.
     - И вы все годы молчали? Как же вы жили с такими мыслями?
     - Вот так и жил.
     - А теперь?
     Геннадий Федорович помолчал, покрутил карандашом по бумаге и,  отбросив
его в угол, встал и подошел к окну.
     - Стар,   наверно,   стал.   Да   и  нутром  чувствую,  идут  перемены.
Предсказать, что будет не могу, а вот Рабиновича не будет точно.
     - Ошибаетесь, - сказал вдруг я - Рабиновичи уживутся в любой системе, в
любом месте. Они как хамелеоны будут менять краску и чтобы не произошло, они
будут вершить наукой, пока не вымрут.
     - Я не согласен с вами Виктор Николаевич. Каждая смена поколений меняет
своих кумиров, каждое развитие науки выдвигает новых моторных людей, которых
даже некоторые лидеры, вынуждены выдвигать. У марксизма  есть  замечательная
мысль, о диалектике. Все течет, все изменяется. Изменяется наука, изменяемся
и мы.
     В  это  время  дверь  с  шумом  распахнулась  и  мы  увидели  на пороге
Рабиновича.
     - О,  какая  приятная  компания.  Вашу  ручку  Любочка.   Здравствуйте,
здравствуйте товарищи.
     Он пожал вялой ручкой наши руки и, бесцеремонно сев за стол, продолжил.
     - Так   о   чем   разговор?  Все  промываете,  наверно,  кости  старому
Рабиновичу. Ох как я устал.  Кругом  одни  неприятности  и  везде  надо  все
улаживать, сглаживать.
     - Мы  рассматриваем  план  на  следующий квартал, - поспешила выступить
Любовь Владимировна.
     - Интересно, интересно, дозвольте взглянуть.
     Он вялыми пальцами ловко приклеил и подтащил к себе,  листок  из  пачки
бумаг, лежащих перед Любой.
     - Ага,  разработка  и  изготовление препарата. Так кто же мне прояснит,
есть ли препарат или это блеф.
     Мы  молчали.  Геннадий  Рувимович  поднял   на   меня   глаза,   полные
любопытства.
     - Так у вас есть рецепт готового препарата?
     - Да.
     - Я  так и думал. Вы оказались умнее, чем я предполагал. Ни эта ворона,
ни кто кроме вас, не знает изюминки. А  вы  ее  спрятали  в  голове  и  даже
опытный криминалист, полковник Ампилов, заславший к вам шпионов, сел в лужу.
     - Кстати,  -  опять  прервала  речь  Рабиновича,  Любовь Владимировна -
полковник предложил Виктор Николаевичу личный самолет.
     - За что же? - изумился Рабинович.
     - Еще квартиру, машину, дачу, бешеную зарплату,  если  он  останется  у
него работать.
     - А что же Вы? - уставился в меня Рабинович.
     - Я отказался. Уж больно, неприятное место и далеко от нашего города.
     - Угу.
     Рабинович опустил голову и задумался.
     - А что ваши там подопечные, которых вы там лечили?
     - Теоретически,  трое выживут точно. Четвертая женщина очень запущена и
если бы мы продолжали лечение, она может быть и выжила.
     - Что значит теоретически?
     - Наверно, я отказался брать личный самолет и стал не интересен. К тому
же, полковнику не нужны лечители. Ему нужны убийцы, ну,  например,  заразить
раком пол Америки и умертвить ее.
     - Как же он хотел это сделать, вирусом.
     - По  моему  в этой области, после моих с ним разговоров, он на вирусах
поставил крест. Ему нужен канцероген,  который  подмешай  в  пищу  и  готов,
ложись  в койку. Как довести канцероген до стола американца, это его забота,
а изобрести его, он предложил мне.
     Мы опять замолчали. Рабинович усиленно работал головой.
     - Мне бы хотелось поговорить с вами наедине.
     - Мне этого не хочется.
     От удивления у Рабиновича отвалилась нижняя челюсть.
     - В чем дело Виктор Николаевич?
     - Нам не о чем с вами говорить, Геннадий Рувимович. Тут мои коллеги, по
работе можно говорить и при них. В сделках я не участвую.
     Рабинович начал краснеть постепенно, как медленно наполняющийся сосуд.
     - Виктор Николаевич, о каких сделках. Я хотел предложить  вам  место  в
моем институте.
     - А как же самолет? - воинственно влезла Люба.
     - Какой самолет?
     - Да  личный,  который  надо  подарить  Виктор Николаевичу, за работу в
вашем институте.
     - Любовь Владимировна, Любовь Владимировна, мы печемся о благе науки  а
вы так агрессивно на меня нападаете, как-будто я ей враг.
     - А вы и есть ей враг.
     Рабинович  покраснел  весь.  В  тишину  комнаты  слабо  врывались звуки
трамваев и машин с улицы. Люба смотрела на него спокойно и гневно.
     - Вы после похорон еще не отошли товарищи, - он изменил свой  тон  -  Я
понимаю ваше горе и думаю, мы еще обо всем поговорим позже.
     - Наше  горе  в  том  Геннадий  Рувимович,  -  вдруг заговорил Геннадий
Федорович - что лучшие, толковые, талантливые люди,  которые  встречаются  с
вами, либо погибают, либо уходят, либо их уводят. Вы в науке самый настоящий
убийца. Борис Залманович тоже на вашей совести.
     - Думайте, о чем вы говорите.
     - Мы  то думаем, только думаем, какую пользу принести родине, а вы ради
своей выгоды приносите ей вред, - выпалила Люба - Я так просто дело с  Борис
Залмановичем не оставлю. Зарубите себе на носу.
     Рабинович встал и пошел к двери.
     Мы  сидели  и  каждый  долго  переваривал,  все события, произошедшие в
комнате.
     - Так мы о чем друзья.  Кажется  о  прививках  обезьянам.  Пока  Виктор
Николаевич не ушел, я считаю препарат надо попробовать на людях. У меня есть
знакомый  онколог,  главный  врач онкологической больницы. Как он посмотрит.
Здесь полно факторов этических, юридических, наконец, и нашей совести.
     - Я согласна, ждать не надо.
     - Я тоже.
     - Тогда по своим рабочим местам товарищи.

     Днем я подошел к Любе.
     - Люба, я у тебя не буду сегодня вечером.
     - Это Наташа.
     - Да.
     - Она вся светится от  счастья.  Береги  ее  Витя.  Она  очень  хорошая
девочка.  Я  ведь  была  готова к этому. Знала, что когда-то это произойдет.
Единственное не знала, что так быстро.
     - Я хочу быть лучшим твоим другом всегда.
     - Я тоже. И еще Витя, не буду тебе надоедать,  но  бабий  век  короток.
Если  сможешь или тебе будет невмоготу от этой дурной жизни, приходи ко мне.
Я тебе буду рада всегда.
     Я поцеловал ее крепко, крепко и пошел в свою комнату.

     Геннадий Федорович сумел уговорить главного врача о  нелегальной  пробе
препарата в своей больнице. Через три дня, я приехал к врачу.
     - Роберт Густавович, - представился тот.
     Кабинет  главного  врача был обит деревянными панелями и все в нем было
деревянное: два стола, буквой "Т", стулья, пол и, даже, сам хозяин,  казался
вырубленным из породы крепкого дуба.
     - Виктор Николаевич, - ответил я.
     Роберт  Густавович  пересел  напротив  меня, сложил свои крепкие руки в
замок и уставился на меня.
     Так я слушаю.
     - Вам Геннадий Федорович обрисовал  наше  положение  и  предложения  по
поводу лечения рака.
     - Да, что-то говорил.
     - Ну и что же?
     - А ни чего. Я же не хочу ссорится с законом.
     Я с недоумением уставился на него.
     - Тогда почему вы не сказали об этом Геннадий Федоровичу?
     - Сказал.
     - И что?
     - Я сказал еще, что надо подумать, чтобы не ссориться с законом.
     - ???...
     - Есть  три способа обойти закон. Первый - быть родственником больного.
Второй - быть знакомым больного. Третий - быть третьим лицом, то есть другом
родственника и другом знакомого больного. Есть еще  условие,  это  когда  ни
глав врач, ни лечащие врачи, ни мед. персонал, обо всех этих родственниках и
знакомых  думают  хорошо, предполагая, что какой-нибудь гадостью они больных
не накормят.
     - Кажется я вас понял. Но как найти родственника  или  знакомого,  чтоб
они поверили мне.
     - В  этом  у  вас отбоя не будет. Больные и родственники психологически
настроены на надежду на выздоровление и  то,  что  не  может  врач,  сделает
знахарь.  Достаточно  пустить  слух  и  к вам повалят валом. Предупреждаю, я
слухи не распускаю.
     - Спасибо доктор, вы в меня вселили надежду.
     - Подождите. Я вас познакомлю с одним врачом, он вам кое в чем поможет.
     Роберт Густавович подошел к вертушке телефона.
     - Гриша, ты свободен, подойди ко мне.
     Через минуту ввалился Гриша. Толстый, с добродушным лицом, в  блюдечках
очках, он выглядел счастливым и радостным человеком.
     - В чем дело Роберт Густавович?
     - Познакомься,  Виктор  Николаевич.  Поговори  с  ним,  он  тебе  много
интересного расскажет.
     - Опять хитрите Роберт Густавович. Опять в авантюру меня тянете.
     Он засмеялся счастливым смехом, как будь-то каждая  авантюра  для  него
радость.
     - Иди с ним Гриша, иди. До свидания Виктор Николаевич.
     Он пожал мне руку, своей клешней лесоруба.

     Гриша  привел  меня  в  женское отделение, в одну из палат, где имелось
только  две  койки.  На  стульях  у  окна  сидели  две  женщины,  обмотанные
больничными халатами серого цвета. Одна из них была молоденькой, белобрысой,
с  массой  веснушек  вокруг носа и глаз. Ее волосы были стянуты на затылке в
пучок, красивой оранжевой тряпочкой, а спереди на  лоб  вызывающе  наброшена
челка.   Другая  постарше.  Красивое  лицо,  с  черными  огромными  глазами,
огражденными сверху  стрелками  темных  бровей,  контрастировало  с  большой
копной густых, чуть волнистых волос медного цвета, рассыпанных на плечи.
     - Девочки  познакомьтесь,  это Виктор Николаевич. Он хочет поговорить с
вами, - так начал свою речь Гриша - А это, - он обратился ко мне  -  госпожа
Климович и наша любимица Катя.
     Девочки уставились на меня, как на привидение с того света.
     - У Виктор Николаевича есть некоторое предложение к госпоже Климович.
     - А  сказали,  что  Виктор Николаевич хочет поговорить с нами обеими, -
тихо прошелестела Катя.
     - С тобой он будет говорить потом.
     Умненькая Катя встала и, запахнув громадный халат, пошла к двери.
     - Госпожа, - шутливо продолжил Гриша - по некоторым причинам я не  могу
присутствовать при вашем разговоре, но прошу тебя, этому человеку верь.
     - Неужели так все сложно Гриша, - прозвучал мелодичный голос.
     - Думаю, да.
     Он испарился из палаты. Мы остались вдвоем.
     - Можно я буду звать вас Виктор.
     - А как мне вас называть?
     - У  меня  очень противное длинное имя, которое дал мне родитель. Я его
ненавижу. Зовите меня просто - Климович, если  хотите,  госпожой,  сеньорой,
миледи. Как хотите.
     - Вы не подскажете мне, диагноз вашей болезни.
     - Не  крутите  Виктор. Вы знаете чем я больна. Но я догадываюсь, что вы
пришли для слишком серьезного разговора. Так что давайте говорить на прямую.
     - Хорошо. Я работаю над проблемами лечения таких болезней, как ваша.  У
меня  есть  препарат,  который  необходимо  испытать  на людях. По некоторым
обстоятельствам,  я  не  могу  это  делать  официально  и  вынужден   тайком
обращаться к самим больным, с просьбой о помощи.
     - Что  за  обстоятельства,  не позволяющие вам лечить нормально больных
людей.
     - Это очень много. Законодательство, этика, внутренние распри и  многое
другое.
     - Гриша  мне  сказал,  чтоб я вам верила. Сам не захотел присутствовать
при этом разговоре. Это значит, что ответственность за результаты лечения вы
берете на себя.
     - Да.
     - Что будет с вами, если я умру.
     - Меня посадят в тюрьму.
     - Если я буду жива, я должна всю жизнь молчать.
     - Да.
     Климович задумчиво наматывала на палец локоны своих волос. Мы  молчали.
Наконец она пришла к решению.
     - Я  все  поняла.  Скажу вам следующее. Я - врач. Врач терапевт. Только
три года практики, но о раке знаю почти все. Я знаю сколько  мне  жить.  Это
приблизительно  три  месяца.  Но я хочу жить. Я скептик и знаю, что ни кто в
мире не изобрел препарата от рака и, вдруг являетесь вы и говорите,  что  он
есть.  Это  похоже на шарлатанство. Целые институты, тысячи людей бьются над
этой проблемой и пока ни чего. Вы приходите со своим препаратом и  бьете  по
моей психике, предлагая вылечить не излечимое.
     - Простите,  что  я  прерываю. Так вы будете принимать мой препарат или
нет?
     - Буду. У меня нет шансов. Буду. Когда есть последняя ниточка,  за  нее
цепляется каждый утопленник.
     Из  черной  горошины  глаза  выкатилась  прозрачная капля и поползла по
щеке, рывками пробивая дорогу. Климович плакала, не замечая, что она плачет.
     - Вы обещали мне молчать.
     - Когда вы придете в следующий раз?
     - Послезавтра. С препаратом.
     - Идите Виктор. Я хочу остаться одна, но послезавтра я вас жду.
     - До свидания Климович.
     Она кивнула в ответ.

     Через день я пришел и сделал Климович укол. Я приходил еще три  раза  и
каждый раз мы выгоняли Катю и делали уколы. Климович была не разговорчива и,
однажды, неожиданно заглянув ей в глаза, я увидел в них страх.
     - Все, - сказал я, сделав ей последний укол - Будем ждать результатов.
     - А когда?
     - Рентген у вас не скоро. Тогда и увидим.

     Через две недели ко мне в лабораторию позвонил Гриша.
     - Приезжай. Срочно приезжай.
     - Что случилось. Что-то с Климович.
     - Все в порядке, приезжай.

     Гриша встретил меня с радостью собаки, которая после длительной разлуки
увидала своего хозяина.
     - Получилось Виктор, понимаешь получилось.
     - Ты мне можешь сказать. Что получилось?
     - Смотри.
     Он подтащил меня к стенду, где просвечивалось два снимка.
     - Видишь,  это  пятно  месяц  назад,  а  это  вчера.  Посмотри,  это же
сенсация. Все врачи одурели. Ходят на Климович смотреть, как на экспонат.
     На одном снимке, чернело большое пятно. На другом - крохотное  пятнышко
неуютно торчало между ребер.
     - Пошли к ней, она тебя ждет.
     - Но лечение не закончено. Ты же видишь.
     - Дурачок,  не  ужели ты не понимаешь, процесс пошел его не остановить.
Контрольный снимок сделаем через неделю. Этой пакости конец, неужели до тебя
не дошло.
     - Пока нет.
     - Пошли, пошли. Она мне житья не дает. Требует тебя и все.

     Климович увидала меня и, буквально, пролетела расстояние от кровати  до
двери.  Она  упала мне на грудь и... заплакала. Я гладил ее волосы и говорил
теплые успокаивающие слова. Наконец  она  успокоилась,  но  так  и  осталась
стоять , прижавшись ко мне.
     - Ребята,  вы  кончите  обниматься  или  нет. Я уже пол часа с бутылкой
стою, уже вино в руках согрелось, - долетел до нас голос Гриши.
     Климович нехотя оторвалась, запахнула халат и повернулась к Грише.
     - Ну что же вы стоите? Катя доставай кружки. Зайди к Людочке возьми два
стакана. Гриша, а ты чего. Бутылка с такой  пробкой,  что  два  часа  будешь
открывать не откроешь.
     Потом она повернулась ко мне.
     - А  мне  ведь  еще  не  верится.  Знаешь,  я  в  таком  состоянии, как
подвешенная.
     - То, что есть, это успех, но лечение не окончено.
     - Я знаю, но при нашей первой встрече, ты не вложил в меня веру. Я шла,
как автомат, махнув на все рукой. И вдруг, первый проблеск. Это  такой  удар
надежды, ты не представляешь.
     Вошла  Катя со стаканами. Гриша, наконец, выдавил пальцем пробку внутрь
бутылки и мы, собравшись у окна, выпили за  здоровье  госпожи,  сеньориты  и
миледи Климович. После второго стакана, раздался тонкий голос Кати.
     - И я хочу. Я хочу чтобы Виктор Николаевич вылечил меня.
     Мы замерли. Я очухался первый.
     - Катя я не врач.
     - Я  знаю.  Но  мне  девятнадцать  лет  и  так  не  хочется  пропадать.
Миленький, Виктор Николаевич, вылечите меня.
     - Ты что маленькая лгунья, ты следила за мной, - очнулась Климович.
     - Нет не следила, но я же все вижу, а потом Виктор Николаевич в  первый
день  встречи  сказал,  что поговорит со мной тоже. Я подумала, что он хотел
мне предложить то же самое, что и вам.
     - Откуда ты знаешь, что он мне предложил.
     - Я сначала не знала, а потом, когда Виктор Николаевич приходил  к  вам
еще несколько раз, заметила шприц и запах спирта. Я догадалась.
     - Катя,  -  сказал  Гриша  -  Сегодня  у  Виктор  Николаевича маленький
праздник, у него появилась надежда, что можно победить самую ужасную болезнь
века. Еще ничего не  ясно.  Ты  можешь  подождать.  Немножко.  И  никому  не
говорить об этом.
     - Хорошо, я подожду.
     Праздник  не  удался.  То  что  знает  одинокая  женщина,  то еще можно
сохранить в тайне, но  что  знает  женщина,  обремененная  родственниками  и
семьей,  сохранить  нельзя.  Кажется  я попал в ловушку, выкопав яму сам для
себя.

     Климович выздоровела. Мы с ней тепло расстались и я приобрел  друга.  С
другой  стороны,  я  потерял  покой.  Катя  и ее мама атаковали меня по всем
правилам военного искусства. Меня подстерегали дома, у  Наташи,  на  работе.
Дергали  Наташу,  Гришу  с целью, надавить на меня. Мы посовещались и решили
попробовать. Я сделал Кате три укола и получил отличный  результат.  Дело  в
том,  что  у Кати опухоль была меньше, чем у Климович. С Катей мы расстались
холодно. Я ей не простил болтовню о препарате. С этого момента начались  все
мои  дальнейшие  беды.  Слух  о  докторе,  который  лечит  рак,  пронесся по
больнице. Я перестал приходить в больницу, но больница пришла ко мне  домой.
В больнице лежал двадцатилетний дебил по имени Андрей. Его мать, задерганная
несчастьями  сына, имела бешеную энергию, которой изводила врачей и персонал
больницы. Вот с такой мадам мне и пришлось встретится. Мать Андрея достала и
меня. После полутора месячного сопротивления я сдался.

     В этот день я делал препарат для Андрея. Только что пропустив  раствор,
через  молекулярные сита, я заткнул пробкой колбу, поставил ее в тягу и стал
одеваться, чтобы ехать в больницу. Так как жизнь раствора два часа и за  это
время  я  должен  сделать  укол.  В  это время, дверь отворилась и в комнате
появился Михаил Геннадьевич Кац.
     - Здравствуйте Виктор Николаевич. Я вижу вы спешите,  не  выделите  мне
две минутки.
     Какая любезность. Приятное улыбающееся лицо, спокойный голос. Да Кац ли
это?
     - Здравствуйте  Михаил  Геннадьевич.  Я  действительно  спешу, поэтому,
давайте побыстрее.
     Кац разглядывал комнату и увидел колбу с препаратом в тяге.
     - Это он, Виктор Николаевич.
     Рука Каца завладела колбой и он стал рассматривать ее на свет.
     - Вы имеете в виду препарат. Это он.
     Кац с неохотой поставил колбу на плитки в тяге.
     - Я к вам Виктор Николаевич по нашему делу.
     Кац раскрыл портфель и выволок пачку бумаг.
     - Руководство Академии Наук, по ходатайству  нашего  института,  решило
создать государственную комиссию по проверке и дальнейшей пригодности вашего
препарата.  Мне  поручили передать вам документы и согласовать с вами состав
комиссии. Вот он.
     Кац передал мне две бумаги. Список был составлен из известнейших ученых
страны. Заместителем  председателя  комиссии  предложен  Рабинович  Г.Р.,  а
председателем  -  известнейший  ученый,  академик,  но  увы, уже маразматик,
возраст которого 92 года.
     - Михаил Геннадьевич, я очень спешу. Оставьте мне бумаги, я напишу свое
мнение.
     - Да, да. Возьмите Виктор Николаевич.
     В это время зазвонил местный телефон. Я поднял трубку.
     - Але...
     - Виктор Николаевич, это я, Анатолий Федорович. Подойди, пожалуйста  ко
мне. Здесь по городскому из Академии Наук.
     Я бросил трубку.
     - Извините Михаил Геннадьевич.
     В кабинете Анатолий Федоровича, я рванул телефонную трубку на себя.
     - Але...
     - Здравствуйте    Виктор   Николаевич.   С   вами   говорит   Александр
Александрович президент Академии Наук.
     - Здравствуйте Александр Александрович.
     - Вы получили бумаги, по поводу создания комиссии.
     - Да.
     - Во первых, я хочу вас спросить. Вы не против?
     - Нет.
     - Во  вторых,  я  сделал  ошибку,  назначив  председателем   известного
человека.  Но  к сожалению, он не сможет уже работать. Вы не против, если мы
назначим другого, академика Трофимова.
     - Я не буду против.
     - Вот и хорошо. А то здесь Геннадий Рувимович весь извелся,  думая  что
подвел вас.
     - Спасибо Александр Александрович.
     - До свидания Виктор Николаевич. Желаю успеха.
     - До свидания Александр Александрович.
     Я повесил трубку.
     - Какую   провокацию   спланировал   Рабинович?  -  заговорил  Анатолий
Федорович - Все эти разговоры не спроста.
     - Мне надо спешить в больницу, Анатолий Федорович. Вы извините.
     - Да, да. Идите.
     Я ворвался в лабораторию. Кац сидел  на  стуле  и  перебирал  бумаги  в
портфеле. Я натянул пальто. Сунул в карман колбу.
     - Я спешу Михаил Геннадьевич.
     - Да, я готов. Пойдемте.
     Я закрыл лабораторию и выключил свет.

     В  больнице, делая укол Андрею, мне почудился запах Уайт-Спирита. Ночью
Андрей умер. При вскрытии обнаружилось,  что  я  впрыснул  уайт-спирит.  Это
сволочь  Кац  сумел  заменить  мне  препарат. И вообще, мне кажется, что вся
операция со звонком, спланирована Рабиновичем.  Следователь  и  суд  мне  не
поверили.



 * ЧАСТЬ 3 *


     Генерал  Федотов  выполнил  свои  обещания.  Мне дали свободу, паспорт,
московскую квартиру,  аванс  и  небольшую  лабораторию.  Ко  мне  приставили
подполковника   Кузьмина  Петра  Ивановича,  потрясающе  пробивного  мужика,
который буквально из под земли достал оборудование, реактивы  и  нужных  мне
людей.   Через   пять  дней  меня  вызвали  на  Лубянку,  для  представления
начальству. В кабинете, кроме генерала Федотова  и  подполковника  Кузьмина,
были  два  начальника  отделов,  которые  представились  только  по  имени и
отчеству. Первым разговор начал полноватый генерал- лейтенант.
     - Виктор Николаевич, как нас информировал генерал  Федотов,  вы  можете
сделать препарат для лечения рака.
     - Да могу.
     - Есть ли положительные результаты, действия вашего препарата на людях?
     - Препарат  испытывался  в онкологической больнице на двух женщинах и в
конторе полковника Ампилова, на двух женщинах и двух мужчинах. Окончательные
результаты я знаю в онкологической больнице,  где  две  женщины  вылечились.
Сведений о больных у полковника Ампилова у меня нет.
     - Кто такой Ампилов? - спросил второй генерал у Федотова.
     - Проходит   по   министерству  обороны,  как  руководитель  центра  по
исследованию биологического оружия. Имеет связи с рядом  наших  отделов.  Мы
помогаем ему в поставке материала для исследования.
     - У вас генерал, есть сведения о действия препарата Воробьева у него?
     - Да. Все выздоровели.
     - А  теперь  Виктор Николаевич расскажите честно, что произошло у вас с
последним больным. Почему он умер?
     Я рассказал все: и про Рабиновича, и про Каца, и про Стелевича,  и  про
то, как идет охота на препарат.
     - Андрей  Иванович,  -  обратился  к  Федотову  генерал-лейтенант  - Вы
проверяли все это.
     - Кое что уже есть сейчас, товарищ генерал. Но вся трудность в том, что
Кац исчез.
     - Как исчез?
     - После начала  следствия  над  Воробьевым,  он  оформил  документы  на
пенсию, быстро уволился и пропал.
     - Дайте запрос по всем каналам о розыске.
     - Уже дал.
     - Виктор   Николаевич,  то  что  вы  сейчас  услышите,  является  делом
государственной  важности.  Генеральный  секретарь  нашей  партии,   товарищ
Черненко,  тяжело  болен  раком.  По всей видимости, уже пошли метастазы. Мы
нашли вас, сделали лабораторию при КГБ, чтоб вам ни кто не мешал, и ждем  от
вас  быстрей производства лекарства. О том, что генеральный секретарь болен,
знает немного людей. Теперь об этом знаете и вы. Я думаю, что  дальше  этого
кабинета информация никуда не уйдет.
     - Виктор  Николаевич,  - обратился ко мне другой генерал - Как скоро вы
изготовите препарат?
     - Через две недели.
     - Раньше нельзя?
     - Нет. Надо собрать установку. Сделать  пробу  и  прогнать  на  мышках.
Самое  тяжелое, это ждать. Если через неделю, будет положительный результат,
тогда будем готовить препарат.
     - Хорошо, давайте  через  две  недели.  Еще,  вызывайте,  если  хотите,
Наталью  Александровну.  Если  будут какие-нибудь затруднения, обращайтесь к
подполковнику Кузьмину. Договорились.
     - Да.
     - До свидания Виктор Николаевич.

     Я рванул на почту и  позвонил  в  наш  город,  в  институт,  в  кабинет
Анатолий Федоровича.
     - Але... - прозвучал знакомый голос Любовь Владимировны.
     - Люба...Здравствуй Люба.
     Трубка какое-то мгновение молчала.
     - Виктор, это ты? Виктор...
     - Я, я, Люба.
     - Откуда ты? Где ты?
     - Я в Москве. Работаю здесь.
     - Это правда?
     - Да  не обманываю я тебя. Меня освободили, дали лабораторию, квартиру.
Живу как бог.
     - Виктор я не могу поверить. Неужели правда восторжествовала.
     - Восторжествовали обстоятельства. Ты лучше скажи  какие  новости,  как
Машка, как у вас, что изменилось.
     - Машенька молодец, уже большая, по дому помогает, а вот с мамой плохо.
Возраст,   сам  понимаешь.  Анатолий  Федоровича  повысили.  Он  теперь  зам
директора по науке. А я заняла его кабинет.
     - Люба, это же замечательно. Надо же, ты нач лаб.
     - Да ладно тебе. Об остальных: Галя уволилась, еще при тебе,  живет  со
слепым  мужем.  Светка  вышла  замуж,  уже  развелась  и собирается еще раз.
Наташа... А ты звонил Наташе?
     - Нет. Это мой первый звонок.
     - Она сейчас здесь. Погоди, я ее позову.
     Трубка минуту молчала.
     - Але... Кто это?
     - Натали это я, Виктор.
     - Витя, Витенька.
     - Натали, ты можешь бросить эту чертову работу  и  вылететь  ко  мне  в
Москву.
     - Куда? Куда? В Москву?
     - И причем сегодня же.
     - Витя, но ты же....
     - Да  выпустили  меня.  У  меня  здесь  квартира. Я тебе дам адрес. Дай
телеграмму, чтобы я тебя встретил.
     - Я не могу прийти в себя Витя. Я еду. Сейчас выезжаю.
     - Запиши адрес.
     Она записала адрес. Потом трубку взяла Люба.
     - Виктор,  она  уже  рванула.  Я  все  улажу.  Она  тебе  все  подробно
расскажет.
     - Как Рабинович, слышно что-нибудь о нем?
     - Все  по  прежнему.  Только  после  того, как у нас зам директора стал
Трофимов,  он  сюда  больше  не  приезжает.  И  еще  новость.  Помнишь  Лену
Корзухину, ее убили в Мурманске. Непонятно кто и почему. Кац ушел на пенсию.
Пожалуй все.
     - Любочка пока.
     - Я тебя целую Виктор. Я тебя по прежнему люблю.
     Люба бросила трубку.

     Наташа  приехала  не  одна.  Она  привезла  маленького  Андрейку. Сына,
которого родила без меня.
     Я заканчивал препарат, когда  радио  сообщило  о  смерти  Черненко.  На
работе  у  меня наступило затишье. После воцарения Горбачева, обо мне как-то
забыли. Но однажды, позвонил генерал Федотов.
     - Виктор Николаевич, готовь препарат. Нужно помочь одному члену ЦК.  Он
давно болеет. Сейчас в кремлевке. Очень видный человек. Когда будешь готов.
     - После завтра.
     - Хорошо. Давай.

     Меня  ввели  в  кремлевскую больницу и привели в палату к больному. Это
был действительно очень известный человек. Азербайджанец с двойной фамилией.
Все скрывали от него, что у него рак. И он обращался к своей болезни, как  к
застаревшей язве. Я провел с ним четыре сеанса уколов и он выздоровел. Потом
я  также незаметно вылечил еще несколько человек и все по указке КГБ. Прошло
несколько лет, но вот и Горбачев стал шататься и, наконец,  выпустил  бразды
правления,  отдав  их  Ельцину.  Для  нас наступили тяжелые времена, времена
чисток и смены руководства. Убрали подполковника Кузьмина, генерала Федотова
и тех кто меня брал на работу. Лабораторию не разгоняли, нет, но  и  заказов
не  давали.  Неожиданно  в  Москве  появился,  уже генерал, Ампилов Валериан
Павлович. Он меня разыскал и приехал ко мне в лабораторию.
     - Здравствуй Виктор Николаевич. У тебя выпить ни чего нет?
     - Коньяк устроит.
     - Давай.
     Он налил в химический стакан коньяк и одним глотком осушил его.
     - Слышал ты  неплохо  устроился.-  сказал  он,  доставая  свою  вонючую
сигару, своими пальцами-сосисками, - Здесь можно подымить?
     - Валяйте генерал.
     Он закурил и знакомые кольца дыма полезли в потолок.
     - Так значит, ты здесь и устроился.
     - Не  темните  генерал.  Вы  же  меня  знаете. Ведь вы приехали сюда не
коньяк пить, а с чем-то интересным.
     - Эта девушка-то, вышла за тебя замуж, или нет
     - Наташа. Вышла. У нас сейчас растет сын.
     - Хорошая женщина. Уж так наши ее раскалывали и ничего. Уважаю таких. А
я к тебе действительно по делу.
     - Опять, какую-нибудь пакость делать.
     - Успокойся, я тебе и тогда говорил, каждому свое, кому надо те пакость
и будут делать. А к тебе я с предложением. Можно еще.
     Я не успел ответить, как он прихлопнул еще пол стакана коньяка.
     - Мне дают  институт.  Сейчас  все  рушиться,  а  этот  институт  будет
существовать еще сто лет. Мне там нужен директор по научной части. Хочу тебя
пригласить туда.
     - Так что за институт?
     - Заниматься  будешь  космической  микробиологией. Мутацией космических
клеток на земле и земных в космосе.
     - Но я не биолог, я химик.
     - Ты что, меня за идиота полагаешь. Я что не знаю,  кто  ты.  Ты  лучше
любого Рабиновича знаешь клетку.
     - А как же ваши испытательные станции с людьми.?
     - Ты  говоришь  о  биологическом  оружии. Там будет вместо меня другой.
Самый пакостный человек на свете, да ты его знаешь. Это  доктор  Кац  Михаил
Геннадьевич.
     - Что?
     Я чуть не упал со стула.
     - Что вы сказали.
     - Ты что, глухой. Или ты не знаешь эту сволочь?
     - Я то знаю, но его ищут.
     - Кто? Тебе мозги здесь крутят. Да Кац давно осведомитель КГБ.
     Я зевал ртом, пытаясь услышать свой звук.
     - Значит меня давно опекало КГБ?
     - Неужели не мог башкой покрутить. Тебя просвечивали все время.
     - Так они знают мой секрет изготовления препарата.
     - Конечно  знают.  Там  не  такие  придурки,  как Рабинович и его мадам
Гапанович. Они с крана, перед твоими окнами, на камеру  сняли  весь  процесс
изготовления  препарата.  Мало того, тебя прослушивали и просвечивали везде:
на работе, дома, у твоих многочисленных любовниц.
     - И вы генерал это знали?
     - Знал. Об этом знали Федотов и Кузьмин, об этом знало много лиц в  КГБ
и  правительстве.  Ты только один, занятый своими крысами, прятал рукавом от
всех, свои, ни кому не нужные секретики.
     - Так почему же все молчат?
     Ампилов уже не  спрашивая  налил  коньяк  и  допил  его.  После  вкусно
затянулся, развалился в кресле и, выпустив три кольца дыма, сказал.
     - Было  закрытое  решение  ЦК  о твоем изобретении. Там понимают, какой
тарарам подымится в мире, особенно у нас в России,  если  опубликовать  твои
данные. Тебя решили опекать, но не пущать.
     - Я не понимаю много генерал. Людям принесло бы добро то, что я сделал.
     - Я знаю, что ты хочешь сказать. Но всему свое время.
     - Не  хотите ли вы сказать, что КГБ распоряжалось и будет распоряжаться
моей судьбой дальше?
     - Хочу. Там есть умные люди. Тебя все время держали  под  колпаком.  Ты
думаешь  Стелевич умер от разрыва сердца, Корзухина погибла от автомобиля, а
ты сидел в тюрьме от неправильно сделанной  инъекции.  Чушь.  Стелевич  стал
опасен, когда вылез со своими рекомендациями на мировой уровень. Его убрали,
натравив  Рабиновича  на  него.  В КГБ учли все и состояние здоровья и напор
мудака Рабиновича и агентов КГБ, что крутились вокруг  Стелевича  и  внушали
ему всякую чушь.
     - Вы хотите сказать о верхушке института.
     - И  их  в том числе. Корзухину убрали потому, что Рабинович подослал к
ней красивого мужика, которому она хотела расколоться, по бабьей глупости. А
тебя? Ты стал опасен. Как только больницы загудели,  как  улей,  нужно  было
изолировать  тебя.  К тебе прислали провокатора Каца, который отлично провел
операцию, за что он и получил повышение. Перед тобой все играли. А ты клюнул
и все пытался жить по правилам. За что и поплатился
     - Но вы же вытащили меня из тюрьмы?
     - Вытащили. Обстановка изменилась.  Сперва  хотели  тебя  продержать  в
лагере  подольше,  чтоб обуять твою гордыню и потом вынудить перейти ко мне.
Тебя даже там опекали и не давали уголовникам расколошматить твою прелестную
голову. Тебя слегка проучили, а потом ждали решения комитета.
     - Вы хотите сказать руководства КГБ?
     - Да их. Но тебе повезло. Умер Андропов и вылез полупокойник  Черненко.
Этот  был  на  том  заседании,  где  решался вопрос о твоем изобретении и он
поставил вопрос о тебе. Чувствовал, что заболел раком, а  ему  так  хотелось
жить. КГБ отлично сыграло роль, спекулируя на ваших отношениях с Рабиновичем
и ты вылез в Москву.
     Генерал  взял  бутылку  опрокинул  ее  и  долго ждал, когда из горлышка
упадет капля коньяка на его, высунутый за нос язык. Затянувшись пару раз, он
продолжал.
     - Сейчас все идет к развалу. На верх всплывают всякие  шарлатаны,  типа
Рабиновичей.  Кстати,  по  данным  КГБ, Рабинович уже тогда, авансом, продал
твой препарат за границу, еще не успев его украсть. Так вот я говорю,  нужно
сберечь кадры и тем более тебя.
     - Вы не берете меня на пушку, генерал.
     - Нет. Ты и так много узнал. Так идешь ко мне или нет.
     - К вам... нет генерал, мы не сработаемся, мы антиподы.
     - Ха..Ха...Ха...,  -  заржал  генерал  -  А я знал, что ты так скажешь,
поэтому   обрадую   тебя.   Тебя   все-таки   назначат    директором    того
государственного  института,  а  я буду от тебя далеко. Я буду руководителем
отдела КГБ по  науке,  где  будет  все  и  проблемы  биологического  оружия,
микробиологии и всякого химического оружия и буду держать под контролем тебя
и такого недоноска, как Кац.
     - Ну и скотина же вы генерал.
     - Ничего  мы  квиты, я назвал тебя кретином, когда мы расставались. Так
что квиты. Самое главное  напоследок.  Твое  открытие,  это  государственное
открытие. Государство само знает, что с ним делать и не лезь под колеса его.
Ты понял. Бери институт и занимайся внеземными проблемами. Кстати, я тебя не
поздравил, решением нашего ученого совета, тебе без защиты, присвоено звание
доктор. А то ведь сотрудники твоего института уважать не будут. Пока доктор.
     Ампилов встал и, пошатываясь пошел к выходу.

     Через  неделю  меня  вызвали  в  Совет министров и предложили должность
директора института космических  проблем.  Я  до  этого  переговорил  все  с
Натальей,  Любовью  Владимировной,  Анатолий  Федоровичем  и  другими  моими
друзьями и решил, что пойду. Я дал согласие и вот я директор.

     Я работаю как вол. Масса интересных проблем  обрушилась  на  меня,  они
засосали  и  втянули  меня  в  новые  открытия  и необычные решения. А вот о
проблеме  рака,  я  вспоминаю  иногда,  когда  Наташка  говорит   маленькому
Андрюшке.
     - Вырастешь большой, как папа, то решишь, проблему рака.

     А сейчас я задумываюсь, а "БЫЛ ЛИ МАЛЬЧИК?".

     Осень 1994 г.


Евгений Кукаркин.
Во всем виноват Мишка



ПРОЛОГ
     Во всем виноват Мишка.
     Даже сейчас сидя под следствием, я все больше убеждаюсь,  что  во  всем
виноват он.
     - Вам  знакома  эта  монета?  - спрашивает сидящий напротив толстолицый
очкарик.
     Это мой следователь.
     Я беру монету в руки и ощущаю ее парящую легкость. Так вот она где, моя
третья монета. Мерзавец Мишка уверял меня, что его  избили,  а  все  монеты,
которые я ему передал, отняли. Он просто, две монеты отдал в органы.
     - Да.
     - Кто вам заказал их?
     - Мишка, Мишка Симаков.
     - Симаков  утверждает  обратное. Вы сами, для неизвестных целей сделали
этот рубль.
     Рубль вываливается из моих  рук  и  на  ребре  по  спирали  катится  по
бумагам.
     - Пусть утверждает. Он подлец.
     - Ладно. Перейдем вот к этим вещам.
     Следователь  высыпал  из портфеля на стол горку блестящих металлических
рублей.
     - Вы делали?
     - Похоже, я.
     - Начнем с момента, когда вы заинтересовались изготовлением этих денег.
Итак, вы утверждаете, что Владимира Руслановича к вам направил Симаков и  до
этого вы его ни когда не видели? - спрашивает следователь.
     - Да.
     - И  за  все время вашего общения с Владимиром Руслановичем, вы не разу
не поинтересовались как его фамилия и где он живет и работает?
     - Не интересовался.
     - Хорошо.  А  теперь,  еще  раз,  подробно,  расскажите  нам,  как   вы
познакомились   с  Владимир  Руслановичем,  а  также  о  дальнейших  деловых
контактах с ним.
     У магнитофона на  столе  противное  поскрипывание.  Этот  пластмассовый
ящик, записывает все мои паузы и неосторожно сказанные слова.


 * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
     Во всем виноват Мишка.
     Мы  считались  с ним лучшими друзьями. Жили на одной лестнице, ходили в
одну школу и класс и даже, поступили в один и тот же  институт.  Мало  того,
влюбились  в одну девушку Таню, которая училась с нами в одном потоке. И тут
в нашей дружбе произошла первая трещина. Я укатил на практику  в  Кириши,  а
когда приехал, то узнал что Таня и Мишка собираются поженится.
     На  Тане  он  не  женился,  а  удрал  после  института в армию, служить
положенный  срок,  офицером.  Я  же  поступил  в  НИИ  и  меня  распределили
технологом в цех изготовления оснастки и оборудования.
     Через  полтора  года  в  НИИ  появился  Мишка,  которого  трудоустроили
технологом в технологический отдел.

     И вот он появился передо мной в ядовито  зеленых  штанах  и  рубашке  с
полосочкой поперек.
     - Здорово, Сашка.
     - Мишка, черт старый. Никак утихомирился.
     - Решил пристать к берегу и стать на якорь, как говорят моряки.
     - Значит опять вместе?
     - Вместе.
     Он  снисходительно  оглядел  мое  рабочее место. Грязный стол с пачками
бумаги в небрежных стопках.
     - А что это у тебя? - он ткнул пальцем в черный комок  на  белом  листе
бумаги.
     - Муха  пластмассовая.  Я  формочку сделал и на литьевом участке отлил.
Рыбаки обалдевают от таких штучек.
     - Дай-ка посмотреть. Прелесть какая. Если у тебя  есть  еще,  дашь  мне
несколько штучек?
     - Возьми, вон в коробке. Первую партию сам опробовал.
     - А как ты сделал ее?
     - Да  просто.  Поймал  живую  муху, обработал ее токопроводящим лаком и
повесил на проволочке в гальванической  ванне.  Там  медь  наросла  на  мухе
комком. Потом комок разрезаешь, муху выкидываешь и все, форма готова.
     - Здорово. А это что?
     - Тоже  самое  я  проделал  с розой, ромашкой и другими цветами. Смотри
какие формы.
     - Но они все покрыты хромом?
     - А как же. После меди опять в ванну, но уже с хромом.. Твердость  надо
придать  поверхности,  иначе  сотрешь  медь  и форме конец. Вон Маша тащит в
мешке первые цветы.  Маш,  Маш,  иди  сюда.  Это  Мишка,  мой  старый  друг.
Познакомься.
     - Маша.
     Она с ухмылкой протянула руку.
     - Маша, покажи как получилось?
     - Смотрите.
     Она   высыпала   содержимое  мешка  на  стол.  На  грязной  поверхности
раскатились  разноцветные  головки  цветов.  Яркокрасные,  белые  и   желтые
полиэтиленовые бутоны потрясали тщательностью изготовления.
     - Ух, ты. А где стебли?
     - Да  вот  новую  форму  делаю. Стебли с листьями. Можно было бы листья
отдельно, но уж больно много металла идет. Мы с Машей решили сделать  партию
цветов нашим женщинам к 8 Марта, пусть женщины порадуются.
     - Сашка, сделай и моим в отдел.
     - Маша, как, пороху хватит и на них?
     - Да что не сделаешь для хорошего человека.
     - А кто из нас хороший? - с надеждой посмотрел на нее Мишка.
     - Саша, лучше.
     - Конечно, Сашке и в детстве лучшие куски доставались.
     Мишка стушевался и стал прощаться.

     У Маши день рождения. Я долго думал, что ей подарить и решил сделать ее
слепок.  Я  купил  12 коробок пластилина и, смешав его, вылепил по памяти ее
головку. Сверху все залил гипсом. Получилась форма. Внутренность формы опять
залил гипсом и изящная голова с закинутыми назад волосами  предстала  передо
мной.  А  дальше,  закрепив  наружный слой и обработав токопроводящим лаком,
сунул голову в гальваническую ванну с серебром. Когда головка  была  готова,
как назло у рабочего места, появился Мишка.
     - Ой. Как здорово.
     - У Маши день рождения, вот решил подарить.
     - Что  ж  ты  мне не сказал? - забеспокоился Мишка. - Надо и мне что-то
подарить.
     Он выскочил из моей комнаты.
     Я завернул голову в бумагу и полиэтилен и, договорившись с  охранником,
протащил сверток через проходную.

     На Маше было красивое розовое платье. Она встретила меня в прихожей и я
нежно поцеловав ее в щеку, развернул сверток.
     - Сашка, ты ненормальный.
     Маша  покраснела  и,  взяв  подарок, пошла показывать его гостям. Через
некоторое время в квартиру ворвался Мишка.  Он  приволок  громадную  коробку
конфет и штук десять красных роз.
     Весь  вечер я ухаживал за Машей, а Мишка, получив от нее отпор, занялся
подругой Маши, оранжевой Мирой. Мы танцевали, пили вино, пели песни и  Мишка
под конец вечера сделал очередную пакость.
     - Какая  красивая  головка,  - он взял со стола гипсовый слепок Маши. -
Маша, ну вылитая ты.
     - Я сама удивляюсь, как Сашка мог  вылепить  меня  по  памяти.  У  тебя
Сашенька несомненно есть талант.
     Она  погладила  меня по руке. И тут головка выскользнула из рук Мишки и
ударившись об стол, грохнулась на пол. Мы замерли, наступила тишина.
     - Что же я  наделал?  -  заверещал  Мишка.  -  Машенька  прости,  вышло
нечаяно.
     Головка  не разбилась, она ударилась об ковер, но нос отлетел. Я поднял
голову и с ненавистью посмотрел на Мишку.
     Вечер был испорчен.

     Через неделю Мишка, как ни в чем не бывало, пришел ко мне с идеей.
     - Сашка, а можно сделать форму из металлического рубля?
     - Можно, но  кому  он  будет  нужен  пластмассовый  рубль.  Только  как
сувенир.
     - А  ты  попробуй,  я договорюсь с гальваниками. Мы также пластмассовый
рубль обработаем лаком и сунем в серебряную ванну.
     - Ладно, у меня сейчас есть матрица без круглой вставки, давай попробую
вставку сделать из формы рубля.
     - Во здорово. Я тебе помогу.

     Я сделал форму и первые три коричневых рубля из  пластика  появился  на
белый  свет.  Мишка  тут  же  уволок  их  в  гальванику.  Через  два часа, я
действительно не узнал, то что сделал. Блестящие рубли  сверкали  в  руке  у
Мишки.
     - Ну как? - спросил он.
     - Да ни как. Смотри какие они легкие.
     - Ну  и что. Саша, можно я их возьму. Я с этим рублями еще посмеюсь над
друзьями и моими девочками.
     - Валяй.

     Маше моя затея с рублями не понравилась.
     - С твоего позволения, я лучше выкину эту штуку.
     Она выбила медные вставки из  матрицы  и  пуансона.  Раздавила  их  под
прессом и запустила лепешки в мусорный ящик. Я ничего против не имел. В этот
момент  я  был  занят, выгравировывал в металле литники к стеблю розы. Нужно
было спешить к 8 Марта.

     Все цветы очень  понравились  и  женщинам,  и  начальству.  Руководство
решило  запустить  маленький  участок  искусственных  цветов  для "народного
потребления".

     О монетах, которые я отдал Мишке, как - то за делами и забыл.

     Меня вызвали в отдел кадров. В кабинете сидел начальник отдела и  худой
высокий мужчина.
     - Здравствуйте  Александр  Максимович.  С  вами  хотят  побеседовать. Я
оставлю вас здесь. Пожалуйста Семен Маркович.  -  он  обратился  к  мужчине,
освобождая своим чиновничьим туловищем кресло и стол.
     Семен  Маркович  сел  за  стол,  положил на него черную кожаную папку и
вытащил несколько листочков из нее.
     - И так... - он взглянул на медленно закрывающуюся дверь, потом на меня
- Садитесь, чего вы стоите. И так, Александр Максимович Скворцов...
     Он уперся глазами в листок.
     - Год рождения..., место работы..., семейное положение... Все  ясно.  Я
вот о чем хочу поговорить с вами гражданин Скворцов. Это ваше?
     На столе блеснул фальшивый рубль.
     - Простите, откуда он у вас?
     - Вы признаете, что этот рубль сделали вы?
     - Этот рубль сделал я. Но я все же хочу узнать, кто вам его передал?
     - Это  неважно.  Важно  другое,  что  вы  переступили  закон, изготовив
фальшивые деньги.
     - Мне кажется, вы пытаетесь создать из мухи слона. Смотрите.
     Прежде чем Семен Маркович успел что-либо сделать,  я  схватил  рубль  и
поднатужившись сломал его пополам.
     - Что вы делаете? - он вскочил.
     - Показал  из  чего он сделан. Если бы он был сделан из шоколада, вы бы
тоже пришли затевать дело. Посмотрите. - я ткнул излом монеты к его глазам -
Вы видите, это пластмасса. Это может быть и сувенир, и шоколадка. Вы что  по
весу не можете определить, что он легкий.
     Семен Маркович изменился в лице и злобно смотрел на меня.
     - Вы испортили вещественное доказательство.
     - Доказательства, чего?
     - Изготовления фальшивых денег. Где прессформа?
     - Ее нет. Я ее уничтожил.
     В это время зазвенел телефон. Семен Маркович поднял трубку.
     - Да. Ну и что. Вы идиот. Где вы были раньше?
     Трубка  грохнулась  об аппарат. Семен Маркович сосредоточенно смотрел в
окно.
     - Вот что, гражданин Скворцов. Мы пока не будем возбуждать  против  вас
уголовного дела, хотя стоило бы.
     Он взял разломанные половинки, покачал их в руке и со злость запустил в
корзину с мусором.
     - Идите и больше не попадайтесь.

     Последствия  этого  разговора  не кончились. Заскрипела бюрократическая
машина НИИ и первый удар я получил на... комсомольском собрании,  специально
собранного для разбора личного дела Скворцова А.М.
     На собрании выступил начальник отдела кадров.
     - Ребята! У нас ЧП. Комсомолец Скворцов, вместо того, что бы заниматься
производственной  деятельностью,  занялся  изготовлением фальшивых денег. Им
уже занималось следствие и учитывая, что он не нанес еще ущерб  государству,
не  совершал  до  этого  случая  проступков  и  неплохо  работал, оно решило
передать дело общественности. Партийная организация и  администрация  нашего
НИИ   предлагает   вам   серьезно   рассмотреть  дело  Скворцова  и  принять
соответствующее решение.
     И началось. Первыми выступили активисты, которые заклеймили  меня,  как
отщепенца  общества.  Нашлись  такие,  которые  утверждали,  что видели меня
последнее время часто пьяным и что я  давно  скатился  в  болото.  Но  самый
сильный удар мне нанесла Маша.
     - Я  хорошо  знаю  Александра, уже полтора года работаю с ним рядом. То
что он сделал, это подло. Я сама виновата, что вовремя  не  остановила  его.
Хочу  сказать,  что применять свои знания, талант для легких заработков, это
несовместимо со званием комсомольца. Я предлагаю исключить его из комсомола.
     Она села и... заплакала на плече у Мишки.  Ах  ты  гаденыш  Мишка,  все
из-за тебя, а ты сидишь с ухмылкой и гладишь голову Маши.
     Посыпались  другие  предложения  и  собрание приняло решение. Так как я
являюсь чуждым человеком общества, комсомольская организация НИИ предлагает:
     1. Исключить Скворцова А.М. из комсомольской организации.
     2. Ходатайствовать перед администрацией  НИИ  об  увольнении  Скворцова
А.М. из НИИ.
     Коротко и ясно. И меня поперли.

     Самое  интересное, что в родном социалистическом государстве, оказалась
та же система, что и у капиталистов. Я познал на  себе,  что  такое  "черные
списки" и куда бы я не обращался с работой, меня сначала просили подождать ,
потом вежливо отказывали в виду, отсутствия рабочих мест. А молодая женщина,
начальник отдела кадров одного завода даже посетовала.
     - Что  вы  такое натворили молодой человек? Вас же ни где не возьмут на
хорошую работу.
     Я сказал, что поцеловал дочку директора в одно место и  был  пойман  на
месте  преступления,  за  что  и  пострадал.  Женщина  опешила  и я поспешно
выскочил из кабинета.

     В магазинах "черные списки" отсутствовали и  меня  взяли  разнорабочим.
Достоинства  социалистической  системы были на лицо. Государство все же даст
заработать и не даст помереть своим гражданам с голода.

     Примерно через две недели, когда после работы я  выходил  из  магазина,
раздался голос с едва заметным акцентом.
     - Александр Максимович, подойдите сюда.
     Из  стоящей у тротуара светлой "Волги", показалась рука и поманила меня
к себе.
     В машине сидел седоватый мужчина кавказкой национальности.
     - Будьте любезны. Не могли бы вы сесть в машину и прокатиться со мной?
     Вечер и так пропадал. Я любезно согласился.
     Мы проехали квартал.
     - Меня зовут Владимир Русланович. Я  вас  разыскивал,  чтоб  предложить
одно интересное дело. Если вы не против, мы поужинаем в ресторане "Чайка".
     Я промолчал. Мне очень хотелось есть.

     Мы  подъехали  к  ресторану  и  несмотря  на  публику толкающуюся перед
дверью, нас любезно пропустили внутрь.  Метрдотель  быстро  нашел  столик  и
вскоре  водка и закуска, буквально по взмаху волшебной палочки, появились на
столе.
     - Выпьем за встречу, Александр Максимович.
     - Выпьем. Но кто вы? Кого вы представляете и откуда вы меня знаете?
     Владимир Русланович засмеялся.
     - Не  бойтесь.  Я  не  представляю  никого.  Я  инженер   металлург   и
заинтересовался некоторыми вашими разработками.
     - У меня нет разработок.
     - А разве это не ваше?
     На ладони Владимир Руслановича засверкал рубль.
     - Мое. Откуда вы-то его взяли?
     - У тебя дружок есть, Мишей зовут, он мне и продал.
     - Вот скотина.
     - Может  быть. Так вернемся к делу. Я бы хотел иметь таких рублей очень
много.
     - Вы что? Это же пластмасса.
     - А кто сказал о пластмассе? Я говорю о металлических рублях.
     - Да вы понимаете, что это такое?
     - Понимаю, - насмешливо взглянул на меня Владимир  Русланович  и  выпил
рюмку с водкой - Эти дела всегда плохо пахнут. Поймают, будет плохо.
     - Я   не   об   этом.  Нужно  оборудование,  нужен  материал  и  причем
разнообразный, нужна электроэнергия, литература кой-какая.
     - Ну вот и договорились, а я думал, что вас уговаривать долго надо.
     - О чем договорились. Я ни о чем не договаривался.
     - Мы вам все дадим. Мало того, я как  специалист  в  этой  области  сам
достану  все  что  считаю  нужным  и  причем самое лучшее. Ваше дело, делать
прессформы и химичить с компонентами, подбирать состав и  давать  продукцию.
Распространять рубли будут другие, не вы.
     - Владимир  Русланович,  это  не  возможно,  я не могу придти в себя от
вашего предложения.
     - Ничего, я подожду с ответом. Вам три дня хватит?
     - Хватит... Я подумаю.
     - Вот и хорошо. А сейчас кончим деловую часть.
     Рубль исчез в руке Владимир Руслановича. Мы выпили и закусили.
     - Саша, можно так тебя называть? Хочешь познакомиться с любой  девушкой
в этом зале? Только пожелай, она будет твоя.
     - Даже та, что сидит в компании молодых людей?
     Я  показал  на  симпатичную  мордашку,  что  разговаривала  с  шикарным
пижоном, ее соседом.
     - Официант, - позвал Владимир Русланович.
     Официант появился и угодливо наклонился к нему.
     - Передай вон той, только на ухо, что я ей и  ее  подруге  залеплю  зад
десятками. Но для этого пусть подойдет сюда и проведет вечер с нами.
     Официант,  получив  красную  бумажку, засеменил к столу с компанией. Он
долго объяснял на ухо девушке что-то, показывая рукой на наш  стол.  Девушка
встала, подняла свою подругу и они покачивая бедрами подошли к нам.
     - Ну кто здесь меня залепить собирается?
     - Да я и мой друг.
     Владимир  Русланович  вытащил  из  внутреннего  кармана  пиджака  пачку
нераспечатанных десяток.
     - Ой, - пискнула вторая девушка.
     - Очень заманчивое предложение. Не угостите нас молодые люди? - сказала
ее подруга.
     Девушки  бесцеремонно  отодвинули  стулья  и  присели  за  стол.  Я   с
беспокойством заметил шевеление за столом, от куда ушли девушки. Здоровенный
верзила направлялся к нам.
     - Лола,  ты  куда  ушла?  -  начал  он и вдруг запнулся. Два закавказца
стояли за его спинами и бесцеремонно потащили парня в сторону.
     - Спасибо, Роман,  -  бросил  в  спину  одному  черноволосому  Владимир
Русланович.
     Сквозь  волны  алкоголя  я  еще успел серьезно подумать: "А ведь он все
подготовил и продумал".

     Через три дня я дал согласие. Уволился с работы и  Владимир  Русланович
увез  меня  во  Всеволожск,  на шикарную дачу с собаками и глухим деревянным
забором. Метрах в  100  от  дачи  высились  корпуса  какого-то  предприятия,
опоясанного разваливающимся кирпичным забором.
     - Степан, принимай гостей.
     Драный мужичонка с хитрыми глазами отогнал собак и пропустил нас в дом.
     - Это Саша, о котором я тебе говорил.
     - Угу, - он скосил на меня смеющийся глаз. - А это, привез?
     - Там в машине. Пойди возьми.
     Степан переваливаясь пошел к машине.
     - А теперь Саша я тебе покажу твою лабораторию.
     Владимир Русланович повел меня в погреб.
     - Здесь хитростей и всякой электроники нет. Смотри. Вот щербина кирпича
в стене, цепляйся за нее и тащи стенку в сторону.
     Задняя  кирпичная  стена  погреба  поехало  в  сторону  и  передо  мной
появилось   весьма   приличное   хорошо   освещенное   помещение,    набитое
оборудованием  и  столами. Три мощные печи стояли прижавшись к стене в самом
конце комнаты. Рядом стояли ванны для закалки и шкафчик для одежды.  Пресса,
два шести тоника были закреплены на столах, один 60 тоник и 400 тоник стояли
у стенки. Здесь же был токарный станок, небольшой фрезерный, два сверлильных
и  валки  для  проката  стали,  они  стояли по центру помещения. На столах в
охапке, в густой смазке, валялся инструмент. Здесь было все, от разверток до
пил и фрез. В углу грудой валялись тигли всех размеров.
     - Ну, как? Нравиться хозяйство?
     - Вытяжка есть?
     - А как же.
     Владимир Русланович подошел к стене и включил рубильник.  Тихо  загудел
вентилятор. В помещении появился свежий воздух.
     - И  приходная и расходная вентиляция. Для страховки, расходную сделали
в тоннель теплотрассы, а приходную - через дымовую трубу. В доме  две  печи,
но  одна  из них не работает. Насчет электроэнергии не беспокойся. С завода,
что рядом  с  дачей,  под  землей  протащен  кабель.  Вот  здесь  сигнальная
лампочка,  если  кто  появиться,  будь  на  стороже. Эта дверь, - он ткнул в
каменную кладку  -  звуконепроницаемая.  Можешь  включать  свободно  станки,
стучать, петь - никто не услышит. У двери с этой стороны стопор, чтобы никто
с той стороны не смог открыть.
     - А где материал, сырье?
     - Это  привезут завтра, под вечер, когда потемнее будет. Ты просмотришь
полученное и еще списочек дай, что тебе надо.
     - Хорошо.
     - Теперь, я тебе покажу одну интересную вещь. Смотри.
     Он подошел к шкафчику для одежды и легко отодвинул его. За ним виднелся
лаз.
     - Это на всякий случай, - продолжил Владимир Русланович. - Мало ли  что.
По  этому  лазу  доползешь  до  старого  колодца, расположенного на соседнем
участке в кустах.
     - Что и сосед в курсе дела?
     - Нет. Здесь, в колодце, утонула его маленькая дочка. Он и забил его.
     - Степан-то все знает?
     - А как же, он это все и рыл. Для своего сына рыл, тот дезертировал  из
армии и жил здесь три года.
     - А потом?
     - А  потом,  его  поймали. Не вытерпел молодой, пошел о баб потереться.
Вот и попался. Уже в тюрьме признался моему корешу об этом хранилище, вот  я
и уговорил Степана, взять его в аренду.
     Владимир Русланович задвинул шкафчик опять на место.
     - Ну принимай хозяйство, - продолжил он, - и за дело. Кстати, ты просил
литературу, вон она в том столе. Там все рецепты варки сталей и справочники.

     Как  только  я  начал  первые  эксперименты  с варкой сплавов, Владимир
Русланович привел мне напарника.
     - Знакомься, Измаил Александрович Гасанов. Парень всю жизнь работает  с
металлом. Помощь тебе будет неоценимая.
     Это  был  худой  паренек  с  черными  глазами  и  волосами.  Под  носом
пробивалась полоска тонких усов.
     - Это, Саша, будет твоим начальником, - продолжил Владимир  Русланович,
обращаясь  к пареньку. - Вы ребята здесь сами, без меня разберетесь. Сегодня
у меня поезд, далеко уезжаю, приеду через недели две. Пока.
     Он исчез.
     - Ты, родом откуда? - спросил я паренька.
     - Из Казани.
     - А как здесь очутился?
     - С группировками не состыковался.
     - Не понял.
     - В Казани все районы поделены  между  группировками  ребят.  Я  был  в
одной,  моя  девушка  в  другой. Когда решили уйти, руководители группировок
сказали нет. Ну и...
     - Что?
     - Фаризу изнасиловали, а мне пришлось отомстить за нее.
     - Ясно. А откуда с металлом знаком?
     - В институте сталей и сплавов работал. Инженером.
     - Ну и ну. Живешь сейчас где?
     - Здесь во Всеволожске.
     - Помоги мне раскатать блин из этого тигля, - попросил я.

     Первый  рубль  я  изготовил  через  месяц.  Владимир  Русланович  долго
исследовал  его  через  лупу,  сверяя  с  образцом, потом взвесил на весах и
спросил.
     - Какова его себестоимость?
     Я понял, что он хотел спросить.
     - В 31,2 копейки.
     Он с удивлением посмотрел на меня.
     - А две десятых-то зачем?
     - Все учел, до транспортных расходов.
     - Все же дороговато. Но, по-моему, получилось не плохо, не отличишь  от
образцового. Давай выпускай партию. А как Измаил?
     - Отличный парень. Схватывает все на лету.
     - Ну и отлично.

     Сначала  в  день  мы  делал по 100 рублей, потом приспособились и стали
гнать по 430.

     Мишку я встретил на улице.
     - Сашка, где ты пропадал? Мы с Машей тебя переискались.
     - Работаю.
     - Где работаешь-то?
     - В магазине.
     - Шикарно живешь. Вон корочки какие, да и костюмчик что надо. Пойдем со
мной, мы сейчас в кафе собираемся, вот Маша обрадуется.
     - Катись ты от меня подальше, понял. Чтоб больше  тобой  не  воняло  на
моем пути.
     - Ты  что  обиделся  на  меня за монеты. Да отняли их от меня. Поймали,
допросили и избили.
     - Мало били.
     Я повернулся и пошел.

     Дома я не успел снять туфли, как раздался  звонок  в  дверь.  В  дверях
стояла  Маша.  -  Сапка...  Мне  Миша  сказал, что ты пришел. Я и побежала к
тебе... Прости меня Сашка... Прости за  это  выступление  на  собрании.  Это
какой-то дурман и я дура попалась.
     - Входи, чего стоишь в дверях.
     Она вошла и молила меня взглядом о пощаде.
     - Если  я  тебе  скажу,  что  прощаю, то это не правда. Я предательства
простить всеравно не могу. Ты  одним  только  словом  изменила  мою  судьбу.
Теперь я неизвестно кто.
     - Саша, я подлая тварь.
     Она заплакала и сквозь всхлипывания продолжала.
     - Меня  парторг с начальником отдела кадров два часа обрабатывали, чтоб
я выступила на собрании. Они пригрозили, что выгонят меня  вместе  с  тобой,
если не буду выступать.
     Маша глухо рыдала в стену.
     - Во, даже вместе, а было бы заманчиво.
     Маша прекратила плакать.
     - Что заманчиво? Ты мне больше ничего не хочешь сказать?
     - Нет.
     Она повернулась к двери и как в замедленной съемке, переступила порог и
ее туловище по частям исчезало в провале лестницы.

     Фальшивые  рубли  заполнили  город.  Их  заметили  и  правохранительные
органы. Начался поиск подпольной мастерской.
     Через пол года, ко мне в мастерскую пришел Владимир Русланович.
     - Саша, смотри, монетный двор выпустил новый рубль.  Видишь,  по  бокам
рефленку,  теперь этот рубль будет в ходу. Старые рубли банк собирает. Нужно
перестроиться.
     - Я постараюсь. Матрица потребует существенной  переделки.  Но  у  меня
задержка. Я все анализы делаю на глаз. Неплохо бы приобрести приборы Бринеля
и Роквелла. Проверку твердости провожу дедовским методом, на напильник.
     - У  меня  тоже  такая  мыслишка  с самого начала была. Но такой прибор
достать труднее, чем тонну серебра. Я тебе  постараюсь  помочь.  Делай  пока
новую форму.

     Через   месяц  в  городе  появились  новые  рубли  моего  изготовления.
Нескольких распространителей фальшивых  денег  удалось  схватить,  но  из-за
массы посредников, до меня было добраться невозможно.

     Мишка опять явился передо мной.
     - Сашка, что ты с Машей сделал?
     - Я ее давно не видел. А что же с ней произошло?
     - После  последней встречи с тобой, она ни с кем не разговаривает, даже
на работе. Мне набила рожу и сказала, что убьет, если еще раз увидит.
     - Правильно сделает. Кому такое дерьмо нужно.
     - Поосторожней, чистоплюй. Кстати, я тебя видел во Всеволожске. Что  ты
там делаешь?
     - Ах ты поганка, подсматриваешь сволочь.
     В этот раз я не выдержал. Я врезал ему в подбородок и он, оступившись о
край тротуара,  покатился  по газону. Мне больше не хотелось марать руки и я
пошел домой.

     Прошел год.
     Государство объявило мне войну. Везде в городе усилились посты милиции,
все продавцы предупреждены о появлении фальшивых  денег.  Но  как  я  понял,
деньги уже хлынули по всей стране.

     Виктор  Русланович  принес  новый рубль, только-что выпущенный Монетным
двором.
     - Хитрые мужики какие. Решили убрать  рефленку  и  написать  на  торце:
"ОДИН РУБЛЬ, СССР". Осилишь?
     - Сделать  это  возможно,  но нужен микроскоп. Будем делать рубль в две
операции. Форма старого рубля у меня еще осталась, а в новой форме,  в  виде
обжима монеты, сделаем выпуклую гравировку.
     - Со  старой формой ты хорошо придумал. Это дешевле и времени меньше на
изготовление. А микроскоп.... Микроскоп будет завтра.
     - А как насчет Бринеля?
     - Ты сам понимаешь, сейчас  такая  аппаратура  везде  стоит  на  учете,
особенно  когда  фальшивые  деньги гуляют по стране. Милиция сразу пойдет по
следам. Необходимо время, чтоб найти канал и привезти приборы сюда.

     Прошло очень много времени и я уже стал  забывать  о  своем  заказе  на
приборы, когда однажды...

     В комнате замаячила сигнальная лампочка. Я зажал стопором стенку-дверь.
     - Кого это несет?
     Измаил  замер  и  уставился  на  лампочку.  Через  час  лампочка мигать
перестала. Я выполз наружу.
     - Степан, что произошло?
     - Да вот какой-то молодой человек привез вот эти здоровенные глыбины.
     На полу  стояли,  замотанные  в  полиэтилен,  два  прибора  определения
твердости.  Мы  со  Степаном  стащили  их  под  пол,  в мастерскую и когда я
размотал один, то  охнул.  На  стенке  прибора,  красной  краской  мелькнула
надпись   "НИИ".   Эти   приборы  были  из  моего  бывшего  цеха.  Нехорошее
предчувствие охватило меня. Кошки заскребли по сердцу.

     Когда появился Владимир Русланович, я высказал ему свои подозрения.  Он
засмеялся.
     - Не  боись.  Это  тот парень, который продал мне твою первую фальшивую
монету.
     - Мишка, но мы же влипли.
     - У тебя есть какие-нибудь факты против него?
     - Нет, кроме одного, что он те монеты разбазарил во все стороны.
     - Сколько было монет?
     - Три. Одна у вас, одна в  мусорнице,  а  где  третья  не  знаю.  Мишка
сказал, что его избили, а монеты отняли.
     - Мне  он тоже сказал так же. Как только он продал мне монету, на улице
его схватили и увезли в милицию, а там он, вроде, все рассказал и  даже  про
меня.
     - И вы ему верите?
     - Мы  его  проверили. Вроде ничего. Вот и приборы он стащил, провез под
мусором.
     - Это самое опрометчивое решение с вашей стороны, Владимир Русланович.
     Он задумался.
     - Что ж, если ты так думаешь, придется заняться им всерьез.  Сперва  мы
тщательно проследим его связи, а там решим, что делать.

     Нас не трогали. Пол года мы работали спокойно.
     Я  начал  выпуск новой монеты. Рынок опять зазвенел фальшивыми дисками.
Мы уже выпустили около 25000 рублей, деньги  в  то  время  не  малые,  можно
сказать огромные.

     Сигнал  тревоги,  замигал яркими вспышками. Я законтрил дверь и считая,
что это обычная приемка Степаном металла  или  передача  товара  посреднику,
занимался  своим  делом, выжимал под прессом очередную монету. Глухой удар в
стенку заставил меня подпрыгнуть. Сердце заныло. Еще удар. Измаил  побледнел
и с ужасом смотрел на стену-дверь.
     Я схватил Измаила за руку и поволок к шкафчику. Оттянул его в сторону и
показал  рукой  на лаз. Он понял меня и как ящерица пополз в черную дырку. Я
пролез за ним.
     Мы выскочили в колодец. Сверху, через щели  досок  пробивался  свет.  Я
пополз по гнилому срубу наверх первый. Трухлявые доски вывались из гвоздей и
я  очутился  среди кустов жимолости. Голова Измаила показалась из колодца, я
помог ему выбраться и указал рукой на забор.
     Измаил нырнул в кусты. Скрипнул забор. Он пропал. Я раздвинул несколько
веток жимолости и посмотрел на участок Степана.  Несколько  машин  стояли  у
крыльца.  У  двери  дачи  в  высоком  мужчине,  я  узнал следователя, Семена
Марковича. А ниже на ступеньках, чуть не по стойке  смирно  стоял...  Мишка.
Семен Маркович, что-то выговаривал ему.
     Я  осторожно отпустил ветки и тоже проскочив забор, с независимым видом
пошел к автобусной остановке.

     Домой я не пошел, а сразу отправился к Маше. Она, в накинутом халатике,
открыла дверь и с удивлением смотрела на меня.
     - Что-нибудь произошло, Саша?
     - Да Маша, я влип.
     В это время, сзади, раздался топот ног. Двое гражданских подскочили  ко
мне и взяли за руки. Знакомый, запыхавшийся голос, со смешком сказал.
     - А ведь я знал, что ты сюда придешь.

     Следователь нажал на кнопку магнитофона.
     - Что  ж,  мы  с вами встретимся в следующий раз и поговорим подробно о
деталях.


 * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *
     Меня осудили на 10 лет, хотя прокурор  настаивал  на  20.  После  суда,
вместо "крестов", повезли в изолятор КГБ. Уставший подполковник, разглядывая
меня, усмехнулся.
     - Так  значит ты и есть тот знаменитый фальшивомонетчик, который потряс
экономику нашего  государства?  Хорош,  ни  чего  не  скажешь.  Дольше  всех
держался  в  Союзе.  Обычно  фальшивомонетчики могут продержаться первые пол
года, редко год, а ты выдержал целых  три  с  половиной.  Что  ж,  мы  ценим
противников  и пожалуй дадим тебе возможность сгладить твое существование на
тюремной койке. Ты ведь не очень хочешь в тюрьму, правда?
     - Не хочу.
     - Значит  умница.  Завтра  поедешь   этапом   в   Подмосковье.   Хватит
государство разорять, пора отдавать ему долги.

     Специальный производственный центр, охранялся великолепно. Электроника,
решетки, охрана, собаки-все прелести нововведений предстали передо мной. Это
было уникальное  в  стране  производство  фальшивых  денег. Здесь готовились
деньги всех стран мира. Специалисты высшего класса день и ночь трудились над
изготовлением невиданных клише, варки уникальной бумаги и диковинных  красок
и красителей.

     - Ага, значит это ты баламут, накачал бедную Россию фальшивой монетой.
     Передо  мной  сидел  мужик  в  помятом  костюме,  со следами перхоти на
плечах. Теперь мой непосредственный начальник.
     - А ведь хорошая работа. Мы следили здесь за тобой. Даже спорили, когда
появишься в наших пенатах.
     Он щелкнул пальцами и высыпал из  ящика  на  поверхность  стола  горсть
рублей, потом достал увеличительное стекло и стал их рассматривать.
     - Я  поспорил, - продолжал он - что год ты протянешь. Но ты оказался на
высоте. Видно хорошо тебя прикрыли, - мужик задержался на мгновение.  -  Все
отлично,  даже  боковые  буквы,  но  на  первом  выпуске монет, ты плоховато
рассчитал износ  прессформы.  От  этого  монеты  последних  партий  немножко
потеряли  свою  рельефность.  Правда,  для  потребителя это ерунда, монеты в
обороте всегда стираются. Глаз  у  тебя  тоже  великолепный,  буквы  сделаны
отлично и закалка их хороша. Неужели все делал сам?
     - Сам.
     Мужик оторвался от лупы и поднял на меня голову.
     - Года  три  назад,  когда  появились  везде  эти фальшивки, я дал себе
слово, что если тебя поймают и не убьют и если ты  появишься  здесь,  то  ты
получишь от меня необычный заказ.
     Он опять полез в ящик и вытащил две старые золотые царские монеты.
     - Видал какая красота. Тебе надо такую сделать.
     - Но зачем же? Это не ходовая монета?
     - Что  ты  говоришь,  мальчишка. Эта монета будет ходовой всю жизнь. Ей
забиты все банки Европы и она по-прежнему не теряя цены ходит по всему миру.
У нас она не в ходу, а там ей цену знают. Твой угол  будет  у  Мироныча,  на
пятом участке. Иди сынок твори.
     Он бросил монеты в мою ладонь.

     Два  года  я  потратил  на  состав, который походил бы на золото. Он не
должен окисляться на воздухе и по удельному весу должен был похож на золото.
Сколько я  перелопатил  литературы  и  даже  трудов  алхимиков,  перечислить
трудно,   а  сколько  вариантов  пришлось  проверить.  Есть  417  вариантов,
изготовления сплавов фальшивого золота,  начиная  от  знаменитого  польского
золота,  до  золота алхимика Арисмея, которые пришлось опробовать. Но все их
забраковали   испытательные   службы,   одни   по   свойствам,   другие   по
себестоимости.
     Наконец,  все  же  удалось подобрать состав, но это было только началом
технологического процесса.
     Я занимался анодированием в гальванической ванне  обыкновенных  сталей,
делал  сплавы  и прессовал их в форме, пытался изготовлять монеты литьем под
давлением. И все же, первая монета появилась на свет. Она была очень похожая
на образец и я отправил ее на испытание.

     Начальник вызвал меня к себе.
     - Мы довольны вашей работой. Я  даже  скажу  больше,  это  классический
вариант. Только после химического анализа, удается обнаружить подделку. Даем
добро  на  ее  производство.  Рассчитайте  сколько  надо прессформ, с учетом
запасных, для изготовления порядка 500000 монет.
     - Сколько?
     - Ты что глухой? 500000 монет
     Он задумался, почесал подбородок и вдруг мне выложил.
     - Тут ко мне пришли сведения, что в  свое  время  вы  делали  цветы  из
пластмасс.  Не  могли бы вы для нас сделать несколько прессформ. Мы для этой
цели пришлем прекрасные розы и другие разновидности цветов.
     - Давайте попробуем, но нужен токопроводящий лак.
     - Найдем. Творите, молодой человек, творите.
     Проклятый Мишка даже здесь не оставляет в покое. Только трое: я, Маша и
Мишка были знакомы в НИИ  с  технологией  производства  цветов.  Теперь  нет
сомнений, меня тогда подставил Мишка.

     Я  сделал  формы, сделал цветы и во всю клепал фальшивые царские рубли.
Прошел еще год. В  стране  назревали  перемены.  Горбачев  развалил  страну.
Пришел к власти новый президент и мы ожидали перемен в "тюремной" жизни.

     Меня вызвали к начальнику центра.
     - На  тебя  пришел  запрос  из  Грозненского  центра  КГБ.  Собирайся и
отправляйся туда. Сегодня после обеда будет транспорт. Дай  бог,  больше  не
увидится, Скворцов.


 * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *
     В  Грозненском  пересыльном  пункте меня не знали куда пихнуть и только
после бесконечных переписок, нашелся хозяин заявки.  Для  подрыва  экономики
бывших друзей России, необходимо было изготовить партию фальшивых денег. Для
этого  в  Грозном срочно создавалась промежуточная база по изготовлению этих
фальшивых денег.

     Мы пока бездельничали, так  как  не  было  оборудования,  материалов  и
хороших  помещений.  Отсиживали  срок в изоляторе КГБ и валяли дурака. Таких
как я было человек 15 со всей России. Вскоре разнесся слух,  что  по  нашему
делу  из центра приедет уполномоченный, который наконец-то решит, что с нами
делать.

     Меня вызвали к начальству.
     За столом в небрежной позе в форме капитана сидел Мишка.
     - Здорово Саша, с Уралмаша. - выдал он рифму - Вот мы и встретились.
     - Что тебе надо, недоносок?
     - Ты все обижаешься.
     Он прищурился, скулы сжались. Глаза сверкнули недобрым огнем.
     - Значит, на мне капитана получил?
     - И на тебе тоже. На всякой швали вроде тебя. Но я с тобой  не  лаяться
сюда прислан, а делать дело.
     - Опять кого-нибудь заложить приехал?
     - Заткнись.  Я  еще  не  забыл, что должен тебе отдать долг. Может тебе
сейчас врезать оплеуху?
     - Мы сейчас в разных весовых категориях. У тебя  больше  гнусных  прав,
чем у меня.
     - Хватит. Я решил, завтра выходишь на работу.
     - Спасибочки за заботу, а то я удивился, зачем это дерьмо приехало.
     - Катись...
     Он нажал на кнопку.
     - Следующий.

     - Смотри, новый директор идет. - один из зеков толкнул меня в плечо.
     Ко мне подходил Владимир Русланович. Увидев меня, он мигнул глазом и не
меняя лица, прошествовал со свитой дальше.
     Вскоре меня попросили зайти к директору.

     Владимир  Русланович  сидел  в  огромном  кожаном кресле и улыбался как
старому знакомому.
     - Здравствуй, Саша.
     Он тепло пожал руку.
     - Садись, - жестом барской руки бросил он. - Эй, Анна, принеси коньяку,
да пару бутербродов, - проговорил он в микрофон. - Сколько лет  уже  прошло,
Саша? Вот опять встретились и вместе работать будем.
     - Я ни чего не понимаю. А как же Мишка? Ведь он знал и догадывался, что
вы причастны к моему делу.
     - Да  Мишка  кто?  Навозный  червяк. Тогда он меня упустил. Пока искал,
время пришло другое, а теперь он мне пятки лижет. Я  же  купил  все  Мишкино
начальство. Хочешь докажу, что это так. Смотри.
     Владимир Русланович набрал номер невидимого мне телефона.
     - Гриша  привет.  Да,  да,  я. Как сын, поступил? Я говорил же, что все
будет в порядке. Конечно. Хорошо. Послушай, у меня  к  тебе  есть  маленькая
просьба. В изоляторе КГБ сидит хороший малый, Скворцов Александр Максимович.
Выпусти его, под мою ответственность. Что значит не можешь? Ты попытайся. Да
его завтра же размажут об стенку. Значит сделаешь? Договорились. Пока.
     Вошла  Анна,  симпатичная  чеченка  с  подносом  в руках. На нем стояла
бутылка коньяка, две рюмочки и  горка  бутербродов  с  кусочками  лимона  на
каждом.
     - Вот Владимир Русланович. Я могу идти? Ой...
     Владимир Русланович ущипнул ее за ягодицу.
     - Иди, иди, радость моя.
     Анна вспыхнула и быстро испарилась.
     - Давай Саша, выпьем за твою новую жизнь. Завтра тебя освободят. Я тебе
дам адрес,  где будешь жить, а работать будешь не у меня, у другого хорошего
человека, тоже в обиду тебя  не  даст.  У  меня  нельзя  вольному,  закрытое
предприятие.
     Мы выпили, вспомнили и уточнили причины провала нашей операции.
     - Ведь твои Мишка. - говорил Владимир Русланович.
     - Он не мой.
     - Неважно.  Мишка лапшу тебе на уши вешал, утверждая, что пошел служить
в армию. Он  год  проучился  на  спец  курсах  КГБ  и  пошел  в  народ,  как
народоволец, выявлять неугодных вроде тебя и меня. Сексотом стал.
     - Вроде, ему повезло. - заметил я.
     - Повезло. Но дерьмо всегда останется дерьмом. У тебя руки, голова, а у
него что...нюх, да и тот разбитый.
     - Разбитый, не разбитый, а меня он тогда поймал.
     - Это  я  виноват.  Если  бы  не приборы, мы бы до сего времени шлепали
монеты. Ты не стесняйся Саша наливай. Я у тебя в большом долгу. Обещаю  буду
поддерживать все время. Если что, не сомневайся, все сделаю.
     - А где Измаил?
     - Здесь, где ему быть.
     - Как здесь? Я его не видел.
     - Его  тогда так и не поймали, потом я его нашел и перетащил сюда. Года
два уже здесь работает. Ты с ним встретишься, когда выйдешь на  свободу.  Да
ты пей Саша, пей.
     Мы  распили  всю  бутылку  и  я  с  хорошим  настроением пошел в камеры
изолятора.

     Меня действительно, на следующий день  отпустили  из  изолятора,  выдав
паспорт   и  деньги,  и  я  пошел  искать  адрес,  переданный  мне  Владимир
Руслановичем
     .
     Дверь открыла молоденькая девушка с  испуганным  личиком.  Ее  кудряшки
нервно  вздрагивали  на  чистой  коже  лба.  Она  была очень пропорционально
сложена и длинная шея поддерживала голову с челкой и  стянутыми  волосами  в
кичку.
     - Вам кого?
     - Мне сказали, что здесь свободная комната.
     - Кто сказал?
     - В милиции.
     Она поежилась.
     - Вы русский.
     - Да.
     - Это  уже  легче.  Мама, - крикнула она в коридор. - Здесь новый жилец
пришел. Слава богу, русский.
     Вышла полная женщина, протирая руки полотенцем.
     - Антонина Павловна. - представилась она, протягивая руку.
     - Александр Максимович.
     - А это Галя, моя дочка. Галочка покажи комнату.
     Кичка вздрогнула и повернулась ко мне. Головка стала удаляться.
     - Идемте, - раздался голос в коридоре.

     Комната имела полужилой вид. Стол, шкаф, буфет, кровать и четыре стула.
     - Вы  не  курите?  Хорошо.  А  то  прежний  хозяин  смолил,  аж   стены
закопченные оставил. - А что с ним?
     - Уехал в Россию.
     - А вы?
     - Нам  некуда.  Мои  родители из Белоруссии, а там во время войны немцы
всех родственников вырезали. Других нет.
     - Ну что ж, остановлюсь здесь.
     - Что у вас, вещей нет?
     - Нет. Ограбили добрые люди.
     - Здесь везде так. Хожу теперь только по своему району. Здесь меня  все
знают, а стоит только в другой попасть, того и гляди, разденут и изобьют.
     - И давно такая здесь обстановка?
     - А вы сами от куда свалились, что ничего не знаете?
     - Из-под Александровки, Московской области.
     - Там  наверно  тишь и благодать, а здесь, только и слышно: "Прирежем и
прирежем".
     - Ладно Галя, я надеюсь скоро этот бедлам кончиться.
     - Хорошо бы.

     Мой новый хозяин, Александр  Закирович,  встретил  меня,  как  близкого
родственника.
     - Кто  пришел?  Дорогой. Ты лучший друг Владимир Руслановича, теперь ты
мой друг. Русланыч просил, что ты пожелаешь, все для тебя  сделать.  У  тебя
есть желание?
     - Есть. Нужна пушка с патронами. Нужна жратва. Деньги какие-нибудь.
     - Фу,  это  все  ерунда.  На, - он вытащил из стола настоящий новенький
кольт 38 калибра и несколько коробков патронов  к  нему.  -  Возьми.  Еду  и
деньги получишь после работы. Хорошо. Сейчас к делу. Видишь.
     Он  достал  из кармана сто рублевые монеты, последней чеканки монетного
двора. Они были двух типов. Одни с золотым кружочком по центру, другие без.
     - Как, можно сделать?
     - Можно и те, и те.
     - А когда будет первый выпуск, если мы тебе все дадим.
     - Через 17 дней.
     - По сколько можешь выпустить?
     - Сколько закажешь форм. Каждая форма дает в день 430 монет.
     - Постой, постой, дай я сейчас подсчитаю.
     Хозяин вытащил из кармана калькулятор и начал в бешеном темпе  нажимать
на кнопки.
     - Нужно 5 форм. - сказал он.
     - Шесть, - уточнил я. - Одна должна быть все время запасной.
     - Пойдет.
     - Эй, Зур, отведи Сашу в мастерские, да что ни попросит, сделай сразу.
     Здоровый черный увалень кивнул головой.
     - Пошли.

     Мастерская  как  мастерская,  но есть все оборудование и все материалы.
Работают в основном русские, есть чеченцы, ингуши и даже еврей.
     - Александр Максимович.
     Позвал кто-то меня. Я обернулся. У дверей стоял Измаил. Мы, на глазах у
всех обнялись.
     - Живой черт.
     - Зачем черт. Просто  живой.  Вам  зато  здорово  досталось,  Александр
Максимовирч?
     - Досталось,  Измаил.  Мы  с  тобой  после  работы поговорим, а сейчас,
познакомь меня с хозяйством.
     - Пойдем.

     Мне дали кучу этих парней и  мы  начали  готовить  пресс-формы,  варить
сплавы   и   прокатывать   их   в   листы.   Началось   изготовление  первых
экспериментальных монет.

     Я пришел домой  поздно.  В  руках  у  меня  были  мешки  с  консервами,
фруктами,  хлебом и даже с бутылкой водки. Все отдал Антонине Павловне и она
была отчаянно этому рада.
     - Мы почти давно все продали, правда муж получает  на  работе  зарплату
продуктами, но что это на троих человек.
     - Где он работает?
     - На нефтяном комбинате.
     - Думаю, будет вам теперь полегче.

     Первую,  более  похожую,  монету  получили  через 11 дней. Хозяин долго
восхищался ей, потом помчался кому-то показывать. Через 20 дней, мы вышли на
выпуск 2500 штук монет в день.

     Обстановка в Чечне накалялась. Все чеченцы и ингуши из мастерской  ушли
в военизированные отряды. Производство монет спало.
     Хозяин позвал меня в свою контору.
     - Послушай  друг.  Выполни  срочный  заказ. Один хороший человек едет в
Санкт-Петербург к своим друзьям. Те хотят наладить сбыт жетонов  для  метро.
Не  мог  бы ты наделать ну так тысяч сто? Металл дам, там даже паршивая медь
идет. Вот жетон, смотри.
     Это была примитивный окислившийся жетон.
     - Хорошо, попытаюсь сделать. Когда друг уезжает?
     - Через неделю.
     - Сделаем. А что делать со сторублевками?
     - Сколько можешь, делай.
     - Будут работать две прессформы.
     - Договорились. Саша, я хочу тебе сказать,  у  нас  все  неспокойней  и
неспокойней.  Владимир Русланович предполагает, что события поворачиваются к
потасовке с Россией. Мы к своим русским относимся неплохо, но  чем  черт  не
шутит.  Заваруха  будет  наверно  к  новому году. Может ты уедешь временно в
деревню или другое место, мы тебе адрес дадим.
     - Нет. Я не думаю, что  Русские  пойдут  воевать.  Здесь  же  полно  их
соплеменников, если что случиться, их просто вырежут.
     - Это чушь, хотя психов полно и у нас. Но ты, Саша, зря отказываешься.

     После  работы, я пошел на телеграф и отправил Маше телеграмму: "Если ты
еще ко мне хорошо относишься и помнишь, прими из Грозного семью беженцев.  Я
дурак. Я любил тебя всегда. Ответ до востребования. Грозный. Саша."

     Через  два  дня пришел ответ: "Пусть беженцы выезжают на мой адрес. Как
жаль, что прошло столько лет и от тебя  не  было  ни  строчки.  Поезд  ушел.
Маша."

     Их  было трое. Грязные черные шапочки на голове, небритые щеки и черные
жесткие глаза.
     - Ты, русская свинья, не одолжишь свою сумку и кошелек.
     У двоих автоматы закинуты за плечо, третий стоит в полуоборот  и  ствол
АК смотрит мне в лоб. Неприятный озноб охватил тело.
     - Хорошо, возьми.
     Я протягиваю сумку, тому кто стоит в полуоборота и делаю вид, что полез
за бумажником.
     - А теперь, сволочи, повернитесь спиной.
     Кольт  уперся  в парня с поднятым автоматом. Парни с изумлением смотрят
на меня.
     - Вы не поняли?
     От звука выстрела, один подпрыгивает.  Пуля  уходит  над  их  головами.
Медленно они поворачиваются ко мне спиной. Я рукояткой кольта бью по грязной
шапочке.  Чеченец  послушно  складывается  в  поясе и боком падает на землю.
Подхожу к второму кольт уперт ему в ребро и он послушно позволяет  снять  со
своего плеча автомат. С третьим поступаю также.
     - А теперь бегом от сюда.
     Один повернулся ко мне, шок у него прошел.
     - Отдай  автомат, - глухо говорит он. - Отдай, Мне житья не будет, если
не отдашь.
     Я взял автомат, вытащил рожок и передернул затвор.
     - На.
     Он среагировал на бросок и АК оказался в руках.
     - Только не шевелись, иначе прибью.
     - Тебе не жить, русский. Тебя всеравно найдем, - заговорил другой,  без
автомата.
     - Ты, когда-нибудь слышал о Зуре? Вижу, что слышал. Завтра ты придешь к
нему и  получишь свой автомат, а заодно и еще кое-что. А теперь, берите его,
- я указал на лежащего и убирайтесь от сюда.
     Они уже послушно забирают лежащего и исчезают за углом дома. Я подбираю
автоматы, сумку и иду на работу.
     Зур мрачно выслушал меня, взял автоматы и ни чего не сказав ушел.

     Антонина  Павловна  и  ее  муж  легко  согласились  на  переезд.   Галя
заупрямилась.
     - А  как  же вы, Александр Максимович? Останетесь здесь. Многие русские
остаются здесь. Ну куда мы поедем, в неведомые места. Без денег, без работы,
без жилья - будем там нахлебниками.
     - Поими, Галя, обстановка в городе все  хуже  и  хуже.  Когда  начнется
бойня, пострадают безвинные. Это законы войны.
     - Войны не будет. Здесь же много русских.
     - Будет  Галя.  Самое  ужасное  -  это национализм, особенно обиженного
русскими, народа. Его здесь раздувают и пожар скоро охватит всю республику.
     Галя молчала.

     Машину до Ставрополя я выбил у Владимира Руслановича и  Галя  вместе  с
семьей уехала.

     Меня  пригласил  к  себе в кабинет Александр Закирович. У стенки стояли
три знакомых чеченца и Зур.
     - Эти? - спросил Александр Закирович.
     - Да, эти.
     - Они больше ни когда не будут. Правда, ребята?
     - Не будем, не будем, - глухо заговорили ребята, глядя в пол.
     - Зур, отдай им оружие и зачисли в отряд к Арсину.
     - Идите за мной, сопливые дети.
     Чеченцы послушно ушли за Зубром.
     - Саша, многие из наших уже непредсказуемы. Я  поговорил  здесь  кое  с
кем. Мы решили, раз ты не уходишь, временно прекратить производство монет. А
создать  ремонтную  контору  по  ремонту  и  изготовлению  оружия.  Как  ты,
согласен?
     - А как же жетоны?
     - Вот жетонами и закончишь.

     Жетоны изготовили во время и отправили в Санкт-Петербург. Через 16 дней
началась война.

 * ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ *
     Арсен изучающе смотрит на меня.
     - Танки прорвались в наш район.  Ты  бы  все-таки  лучше  ушел.  Придут
другие, они тебя убьют.
     - Другие кто, ваши?
     - Может  и  наши,  может и наемники, а иногда это делают и ваши. Им все
равно, какой русский, лишь бы был мужик. Идем все-таки с нами.
     - Нет. Я остаюсь.
     - Как хочешь.
     Затрясся дом и зазвенели стекла. На улице лопнул снаряд.
     - Уже подходят. Пока Саша, будь жив.
     - Будь жив Арсен.
     Цепочка, одетых  в  комуфляжную  форму  людей  двинулась  по  переулкам
навстречу  смерти.  Все-таки  сильные  ребята.  Тяжело  нашим  будет  с ними
воевать. Я полез в подвал своего дома и подойдя к окну высунулся  на  улицу.
Колонна  танков  и  бронетранспортеров  двигалась  к дому. Первые машины уже
поравнялись с домом, когда хвостатые гранаты из-за укрытий вылетели к  цели.
Передовой  танк вздрогнул и потеряв скорость, машинально зашлепал траками по
асфальту к ближайшему  углу  соседнего  здания.  Остальные  машины,  как  бы
наскочив  на  невидимую  стенку  встали.  Здесь перемешались мертвая и живая
техника. Беспрерывный грохот ударил  в  уши.  Я  отпрянул  от  окна.  Здание
затряслось от снарядов и пуль.

     Русские оставив трупы, раненых и битую технику, ушли обратно.
     Чеченцы  ликовали.  Они  как  дети ползали по машинам, собирая оружие и
всякий   хлам,   кое   где   раздавались   выстрелы.   Это   пристреливались
тояжелораненные русские, дети - мужчины. Легко раненых сгоняли между домами.
Их нестройную цепь повели в штаб.

     Мастерской  не  было. С началом военных действий все разбежались. Исчез
Александр Закирович, ушел воевать за победу ислама Измаил и Зур.  Я  уже  не
знал,  зачем я здесь и что теперь делать. В Россию возвращаться опасно, я не
досидел срок. Здесь оставаться тоже опасно, прибьют, не чеченцы, так свои.

     Каждый день становился все хуже  и  хуже.  Русские  не  наступали,  они
методично  разрушали  постройки  артиллерией  и  авиацией.  Я  переселился в
подвал. Иногда сюда  заскакивали  чеченцы  или  исламские  добровольцы.  Они
перекидывались  со  мной  несколькими фразами и переждав очередной артналет,
исчезали. Наконец, русские изменив тактику, пошли в наступление  и  судя  по
всему  успешно.  Все  ближе  и  ближе подступали федеральные войска и вскоре
шквал пуль и гранат достиг моего дома.
     Отряд Арсена укрепился здесь же в подвале. Пришел Измаил.  Он  похудел.
Не бритые щеки, делали его похожим на Пушкина.
     - Саша. Ты так и не ушел?
     Вместо приветствия начал он.
     - Куда? Там засадят. Здесь прибьют.
     - Да,  положение у тебя не завидное. Наше тоже не лучше. Затевать войну
с могучим соседом, да еще в легко доступном  районе,  это  безумие.  Эйфория
первых  победных  дней кончилась, начались настоящие будни и страдания. Наши
горе-руководители не поняли, что это не Вьетнам, не  Афган,  даже  горы  без
подпидки из вне не дадут партизанской войны. Это медленный конец, Саша.
     - Но у тебя зеленая повязка. Это ведь не только Чечня?
     - Не  получилось  Саша,  думал  все  исламские  верующие поднимутся, но
воевать ни кто не хочет.
     - А где Зур?
     - Погиб, завалился дом, где он сидел с ополченцами. Мы даже  копать  не
стали.
     - А что же все остальные, они что не понимают, что это конец?
     - А  бог  их знает, что они думают. Одни фанаты, бьются за веру, другие
дураки, а третьи трусы, рады бы сбежать, да своих бояться.
     - Теперь здесь будете держать оборону?
     - И да, и нет. Немножко  по  сопротивляемся  и  уйдем.  Как  погиб  Зур
осталось у всех в памяти. Да и не устоять нам.

     Бой  начался  с  обычной  артподготовки  русских.  Дом  ходил ходуном и
медленно разваливался. Потом ударили пулеметы  и  автоматы  по  окнам  дома.
Чеченцы  отбивались  яростно.  Но  вот,  затих  один,  вскрикнул  и  волчком
закрутился другой. Огненный шар ворвался в подвал и попав в  коридор  лопнул
где-то  в  стене.  Дом тряхануло. Кто-то истошно закричал. Передо мной стоял
Измаил.
     - Саша, уходим.
     Он потянул меня за рукав. В окно ударила косая очередь автомата. Измаил
дернулся и повалился на стену.

     Два  человека  проскочили  в  подвальное  окно.   Передо   мной   стоял
испачканный  офицер  российской армии с кровоподтеком у глаза. Знакомое лицо
осветил дневной свет. Другой в защитной форме стоял спиной, поводя автоматом
в коридор.
     - Мишка, это ты?
     - Ах, сволочь, ты еще жив, предатель.
     Автомат поднялся на уровне моей груди. Холодок смерти прошел по коже.
     Вдруг, с грохотом выстрела Мишка изогнулся и отлетел в  стену.  Автомат
выпал из его рук. Его напарник ткнулся носом в трубы. У дверей подвала стоял
Арсен и бородатый чеченец.
     - Убирайся от сюда. - заорал на меня Арсен.
     Он  схватил  меня  за рукав и поволок к двери. Мы перебежали в соседний
дом.

     Бой кончился быстро. Иногда вздрагивала автоматная очередь, чтоб  через
промежуток времени напомнить о себе. Арсен опять появился передо мной.
     - Тебя влиятельные люди просят, уходи.
     - Кто?
     - Владимир  Русланович  просит.  Он  просил  тебе  передать, что ты еще
будешь ему нужен. Пойдем, я тебя выведу.
     - Хорошо. Я уйду, но сначала, я хочу зайти в тот подвал, где только что
был бой.
     - Пойдем. Только быстрей.

     С Мишки уже сняли куртку и ботинки. Он лежал на спине с желтым лицом  и
открытыми  глазами.  Нагрудный  карман  окровавленной гимнастерки выпирал от
документов. Я вытащил их. Вот военный билет, красная книжечка  представителя
ФСК, вырезка из газеты, два письма и фотография... Улыбающаяся Маша, Мишка с
белобрысой девочкой у их ног, смотрели на меня.
     Мишка, поганец Мишка.
     Измаила  оттащили  в  сторону,  лицо залитое кровью, было неузнаваемым,
только знакомые черные глаза еще кричали: "Сашка, уходим".

     Арсен вывел меня на незанятую ни кем дорогу.
     - Давай Саша. Придерживайся этой дороги. Пока.
     Я попрощался и пошел.

     Воина только разгоралась.

     Меня остановили наши у бетонных глыб,  наваленных  на  дорогу.  Солдаты
обыскали и вместе с документами вытащили кольт 38 калибра.
     Офицер долго изучал документы.
     - Как же ты очутился в Грозном?
     - Я там жил.
     - А оружие зачем?
     - Чтобы там выжить.
     - Не знаю, что с тобой делать. Был бы чичен, было все ясно, но пожалуй,
отправлю для страховки, на пересыльный пункт.

     Пересыльный  пункт  был  за  километров  17  от Грозного, на только что
подведенной ветке железной дороги. Там стояли тюремные  вагоны,  в  один  из
которых  меня  затолкнули.  Несколько  раз вызывали в пристройку, что стояла
рядом с железной дорогой, чтобы снять показания.
     Однажды, меня вызвали в допросный барак. Вместе с полковником,  который
вел мое дело, сидел Владимир Русланович.
     - Это  он,  - сразу начал Владимир Русланович. - Я могу подтвердить его
личность.
     - Так берите его. Охрану выделить?
     - Не надо. Давайте документы и пропуск на него.
     Меня отпустили. Мы едем по шоссе в  Ставрополь.  Навстречу  движутся  и
движутся  колонны  с  войсками. На вокзале в Ставрополе, Владимир Русланович
прощается со мной.
     - Сашка, я всегда чувствовал свою вину перед тобой за тот арест. Подлец
Мишка ловко подцепил меня тогда на свой крючок.  Я  тебя  вытащил  из  этого
дерьма и если хочешь, живи по своему. Если захочешь работать со мной, я тебя
потом найду. Выбирай.
     - Я выбираю жизнь по своему.
     - Прощай, Сашка.
     Он обнял меня и проводил до вагона.

     Поезд шел на Север. В новую жизнь.

     Февраль-март 1995 г.


Евгений Кукаркин.
Любой ценой



 * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *

СВОЕ ДРУГИМ НЕ ОТДАДИМ


     Моя  жена  сошла  с ума. Совсем взбесилась без мужа. Только прикатил из
Серного Ледовитого Океана, как она мне заявила.
     - Очень хорошо, что ты прибыл сегодня. Я тут без тебя документы  в  суд
подала,  на  развод. Так что я точно подгадала, сегодня как раз и надо идти,
наш судья работает в нечетные дни.
     Я чуть не упал у входа.
     - Варька, ты что? Белены объелась?
     - Ах, ты меня еще и оскорбляешь. Мало того, что я его годами  не  вижу,
так  еще  и  по  его приезде, он мне сцены все время устраивает. Я уже давно
живу с другим человеком, а ты мне вот так...
     Она проводит рукой по горлу. Я ничего не понимаю. Год был в море, ходил
на подлодке в кругосветное плавание, прибыл домой, а уже ей по горло надоел.
     - Варя, у нас же дом, дети. Опомнись.
     - Сам приди в себя. Домой на два часа залетишь, в койку завалишь  и  на
несколько  лет  исчезнешь. Все. Кончено. Дети уже "папой" зовут другого, они
давно тебя забыли. Так что не проявляй, пожалуйста, родительских чувств.
     Все дальнейшие мои увещевания  были  бесполезны.  Варька  уперлась  как
скала.  Мало  того,  в  дом явился тот, кто исполнял мои обязанности - мужа.
Мужик вроде ничего, но меня выпер за дверь, на прощание засветив кулаком под
глаз.

     Адмирал принял меня без всяких затруднений.  "Дед"  выпестовал  меня  в
Мурманске, помогал во всем и теперь слушает мои горести, сжав тонкие губы.
     - Вообще-то  Варвара  права,  - говорит он. - Действительно, что это за
жизнь для нее. Женщины обычно делятся на две категории, те которые ждут и те
которые ждать не могут. Варвара, к сожалению, из тех кто ждать не может. Что
же теперь ты хочешь?
     - Переведите меня от сюда, куда-нибудь.  Сердце  ноет,  когда  хожу  по
городу.
     "Дед" барабанит пальцами по столу и долго глядит в окно.
     - Ладно,  на Тихом океане есть вакансия. Мне как раз из Москвы звонили,
просили подобрать человека. Пойдешь?
     - Пойду.

     Через неделю я вылетел во Владивосток.

     - Вы можете ее крутить, переворачивать, стучать по корпусу, ставить  на
попа,  но  не  пытайтесь  вскрывать,  - говорил мне худощавый конструктор, -
иначе сразу произойдет взрыв.
     Я сижу  в  каюте  адмирала  и  вместе  с  начальником  разведки  слушаю
инструкцию двух инженеров по поводу подъема головок ракет из воды.
     - После  того  как последняя ступень войдет в воду, - продолжает тот же
конструктор, - пройдет немного времени и сила выталкивания вышвырнет  ее  на
поверхность...
     - Простите  Виктор Иванович, - обращаюсь я к нему. - но почему бы ей не
взорваться, когда она войдет в воду?
     На лицах инженеров недоумение.
     - Капитан, это не боевые пуски, это научные эксперименты. Каждая ракета
имеет телеметрические записи, магнитные записи внутренних параметров  и  еще
много  информации,  касающиеся  курса  и точности корректировки на цель. Нам
необходимы эти научные эксперименты для  разработки  новых  систем  с  более
точными наводками на цель.
     - Хорошо.  Итак,  я  получил сигнал, что пуск состоялся. Где мне ловить
головку? Кто мне даст координаты куда она упадет?
     Инженеры переглянулись.
     - Это мы сами не знаем. Ну, разброс туда-сюда  от  рассчитанной  точки,
километров:  один..., пять, может больше, кто его знает. Для ядерного взрыва
большой мощности, эти километры пустяк. Но мы стремимся сделать более точнее
запуск, вот вы нам и поможете. Задача простая. Во-первых,  головку  поймать,
во-вторых, уточнить координаты приводнения.

     Они кончили уточнять мои задачи, пожелали мне удачи и покинули кабинет.
Теперь мы остались с адмиралом и начальником разведки.
     - А что вы скажете? - обратился адмирал к начальнику разведки.
     - Не  завидую  я  капитану  первого  ранга.  В  квадрате  поиска  будет
болтаться полно всякой иностранной швали.  Там  будут  корабли  семи  стран,
которые  заинтересованы утащить головку. Так что задача не очень проста, как
предполагают инженеры.
     - И что вы предлагаете?
     - Усилить  группу  поиска  боевыми  кораблями  и  подводными  пловцами.
Раскидать  их  по  периметру  квадрата  так, что бы суметь первыми подобрать
последнюю ступень.
     - Хм... Ладно, мы подумаем.

     Я на сторожевике под номером 39. Болтаемся в океане уже  вторую  неделю
после  объявления нашим правительством координат, опасных для международного
плавания зон, куда должны упасть  последние  ступени  ракет.  Рядом  с  нами
крутятся корабли иностранцев. Особенно надоел американец. Он подходит метров
на пятьдесят и через мегафон какой-то тип на корявом русском запрашивает.
     - Эй, рюски, полет завтра в 12?
     От  куда  они  все  знают,  сволочи? Ведь точно завтра запустят в 12 по
московскому времени.
     - Через неделю, - орет в ответ капитан сторожевика.
     - Рюски шутит. Точно завтра.
     Американец отходит метров на  триста  и  идет  параллельным  курсом.  Я
собираю командиров групп пловцов.
     - Видите, что твориться?
     - Да,  -  отвечает  громадный  лейтенант  Комаров,  -  тяжелехонько нам
придется.
     - Так вот. Применяйте боевое оружие, все средства  которые  можете,  но
головка должна быть у нас.
     - Может их корабли, того... заминировать и подорвать.
     - Каждый  корабль, это территория иностранного государства и покушаться
на нее нельзя.  Не  хватало  еще  нам  перебрасываться  снарядами,  ракетами
торпедами  и  устроить  настоящую  войну.  Вне территории кораблей, разрешаю
делать все. Стреляйте, взрывайте, душите, но задачу выполните.
     - А как быть с акулами? - спросил щупленький живчик, старший  лейтенант
Макаров.
     - Как  и  всегда, травите порошком, бейте оружием, да мне ли вас учить.
Сами все знаете. Лучше поговорим о завтрашнем дне. Сигнал  вылета  ракеты  и
предполагаемых  координат  мы  получим,  но  рассредоточиться  вам  придется
раньше. Каждая группа пойдет  на  разных  посудинах  в  определенные  точки.
Скоростные катера должны быть на наготове все одеты по боевой форме.
     - Товарищ капитан, сколько времени летит ракета?
     - Минут 10 -15.
     - Значит у нас еще время есть?
     - Нет.  Корабли  это  сложно  управляемые организмы, обладающие большой
инерционностью. Пока подойдем к предполагаемой точки падения, много  времени
съедим точно. Вопросы еще есть?
     Вопросов больше не было.

     Мы ее засекли еще на подходе, она шлепнулась в кабельтовых семи от нас.
И тут началось. К месту приводнения понеслись ближайшие суда. Особенно много
было быстроходных   катеров.   Я  в  оптику  заметил,  что  вперед  вырвался
англичанин.
     - Седьмой, (это позывные  Макарова)  где  тебя  носят  черти,  подставь
корпус  своей  посудины,  этому  мерзавцу,  задержи минуты на две, - ору я в
микрофон. - Девятый,(это уже Комаров) прикрой  ракету  с  Севера  и  высылай
пловцов.
     Катер Макарова чуть не таранил англичанина, тот вовремя крутанул вправо
и Макаров прижал его корпусом. Оба катера свернули в сторону. У Комарова ЧП.
Он прикрыл  корпусом  путь американцу и тот въехал в его борт. Я видел как с
катера попрыгали в воду люди. Вдруг катер вспыхнул, загорелся и  американец.
Теперь все внимание на яркий поплавок ракеты. На нем появилась первая голова
пловца.  Он  оседлал  ее  верхом  и тут же к верх тормашками полетел в воду.
Вокруг ракеты забурлила вода, замелькали ласты, головы.
     - Капитан, быстрей, - кричу капитану сторожевика.
     - Там много в воде людей. Я их винтами могу покалечить.
     - Жми по головам.
     Наш сторожевик первым подходит к головке  и  тут  же  человек  двадцать
пловцов  свались  с  него  в  воду.  В воде вокруг пляшущей в волнах ракеты,
появились розовые  и  красноватые  пятна.  Трое  пловцов  затягивают  ракету
канатами  и  подцепляют  их  к  тросам корабля. Головка оторвалась от воды и
ракета поползла на палубу сторожевика. Тот час же  буруны  подводной  борьбы
стали  исчезать  или  удаляться  от корабля. Недалеко задрейфовали ближайшие
корабли американцев и англичан.
     - Ну и сиволоч же ты, капитан, - залопотал  знакомый  голос  американца
через мегафон. - Столько людей попортил.
     - Еще сунешься, еще получишь.
     - До встречи, капитан.
     На судах начали поднимать пловцов и вскоре иностранцы отходят.

     У  нас  потери.  Погибло  семь человек, восемь ранено. Мы с командирами
анализируем обстановку.
     - Мы их разозлили, - говорю я. - Теперь они изменят тактику и нам  надо
тоже продумать, как их остановить.
     - Я думаю, - говорит Макаров, - а почему бы нам на этом первом опыте не
создать  две  группы катеров, одни отжимают противника, другие прорываются к
цели.
     - А может даже боевыми кораблями отжимать их суда, - замечает Комаров.
     - Вот что ребята, - говорю я, - правильно вы говорите, но наверно  надо
как-то  и  топить их катера. Не все можно учесть в этих неприятных встречах.
Только первым не открывать огонь.

     На этот раз обстановка в зоне резко изменилась. Страны НАТО  решили  не
группироваться,  как  в  прошлый  раз, а скоординировать действия. Теперь их
суда были раскиданы  по  всей  зоне.  По-прежнему  только  старый  знакомец,
американец,  мотался  метрах  в ста пятидесяти от нас. И опять через мегафон
закричал по русски голос.
     - Капитан, давай без крови. Кто первый, того ракета.
     Тут рупор взял я.
     - Эй, на сторожевике, - прокричал я по английски, -  Как  вы  считаете,
чья ракета? Кто ее запускает?
     - Ваша, - ответил уже кто-то по английски.
     - А если наша, зачем пытаетесь перехватить чужое?
     На мгновение наступила тишина. Потом зашумел мегафон.
     - Была ваша, будет наша.
     - Тогда мы не договорились.
     - А жаль...

     Опять  мы  получили  из  центра  сигнал,  что ракета запущена и корабль
рванул к указанным координатам.
     - Капитан, меняй курс правее цели на семь градуса. Смотри, что за  нами
делается. Отманим их немного от цели.
     Десятки кораблей неслись параллельно нашему курсу.
     - Передайте  капитанам  36 и 27 сторожевиков, пусть смещаются как бы на
наше место встречи, на 70 кабельтовых вперед. 36 как раз  должен  попасть  в
точку падения.
     Мы уловили летящую ракету, повели ее и тут капитан закричал.
     - Смотрите,  они  уже  поняли,  что  мы их обманываем, все рассчитали и
поворачивают на нужный курс.
     - Тогда жмем на этот курс и мы.
     Как там 36?

     К свалке большинство кораблей запоздало. 36 уже поднял ракету, только в
море зловеще пылал чей-то катер,  да  маячили  оранжевые  лохмотья  надувной
лодки.
     Недалеко стоял итальянец. Его орудия злобно шевелились в нашу сторону.
     - Капитан,   -  обратился  ко  мне  капитан  сторожевика,  -  итальянцы
бранятся. Сейчас сигнальщики сообщили, что они не оставят  это  дело  просто
так и выражают протест по поводу гибели людей.
     - Выразите  им  свое  соболезнование.  Лучше запросите наших. Чей катер
горит и нужна ли помощь?
     - Они отвечают, что это катер итальянский, а второй, их же,  утонул.  У
нас пятеро раненых, один тяжело и он в реанимации.
     Несколько  вертолетов  НАТО  неслись  к  итальянцу.  Мы увидели, как на
палубе в крылатые машины затаскивали раненых и вертолеты уходили на Юг.
     Малая война на море разгорелась не на шутку.

     - Расскажите, что произошло? - спросил я Макарова.
     - Понимаете, товарищ капитан, четно  говоря,  мы  запоздали,  итальянец
оказался  раньше. Они уже прикрутили к катеру ракету и начали буксировку. На
наше счастье, их эсминец был еще далеко и мы  просто  напали  на  катер.  Их
второй  катер  пошел  на  помощь  и  тут  один  из  моих ребят жахнул его из
гранатомета.
     - Они же могли после этого расстрелять вас с эсминца.
     - Не могли. Их людей было много в воде. Потом подошел 36 и мы  затащили
ракету на палубу.

     Адмирал слушал мой рапорт и качал головой.
     - Еще  осталось три запуска, а мы уже получили такие сложности. Думайте
капитан, но головки противнику  мы  отдать  не  должны.  Что  еще  надо  для
поддержки ваших действий?
     - Хорошо бы выделить три "Орфея" и поставить их на ракетные катера.
     - Но их скорость упадет.
     - Все  равно,  куда следующая ракета упадет никто не знает. Может нам и
повезет.
     - Хорошо, я сегодня вышлю с базы три катера.

     Опять мы и НАТОвцы раскидали свои корабли по зоне. Три новых  прибывших
ракетных  катера  я  поставил  по краям зоны. Замаячил надоевший американец.
Сигнальщик заторопился переводить.
     - Товарищ  капитан,  они  предлагают  встречу  на  своем  корабле   для
переговоров.
     - Пожалуй я схожу, - сказал я капитану корабля.
     Тот кивнул головой.

     - Здравствуйте,  господин  капитан,  -  улыбающийся офицер протянул мне
руку. - Прошу.
     Он  повел  меня  в  каюту  капитана  корабля.   Там   сидел   моложавый
американский  адмирал,  а  так  же капитан первого ранга из итальянских ВМФ.
Сопровождавший офицер представил меня компании.
     - Вы чего-нибудь хотите выпить? - спросил адмирал.
     - Если можно, пиво. Сейчас очень жарко.
     Адмирал кивнул головой и вытащил из холодильника четыре банки.
     - Капитан, - начал адмирал, - вы не  считаете,  что  мы  зашли  слишком
далеко?
     - Я это понял давно, когда начали гибнуть люди, - ответил я.
     - Так  нельзя  ли  нам  решить  этот  вопрос  без  дальнейших  страшных
последствий?
     - О каких последствиях идет речь?
     - Об угрозе военных действий. Прибытие  ваших  трех  ракетных  катеров,
говорит  о  решительности  ваших  действий,  любым путем завладеть последней
ступенью ракеты.
     - Это наши ракеты и мы стараемся отобрать свое.
     - Однако, при испытаниях наших ракет, типа "Титан", вы  сумели  утащить
одну и мы как видите, не объявили вам войну.
     - Кто  вам сказал, что мы собираемся здесь с вами воевать. Это ничейные
воды и вы плаваете естественно где хотите. Мало того, ни на один ваш корабль
мы  не  посягнули  и  не  собираемся  это  делать.   Мы   всегда   соблюдаем
международные правила и все наши договоренности друг с другом.
     - А как же понимать гибель наших катеров, людей?
     - Разве  не бывает несчастных случаев на море? Мы же не открываем огонь
с кораблей и не кидаем ракет для их потопления.
     Они переглянулись.
     - Из всего нашего разговора, я понял, - сказал адмирал, - что прибывшие
ракетные  катера  это  не  угроза  для  нас,  а  просто   подкрепление   для
вылавливания ракет?
     - Да это так.
     - Но   вы   по-прежнему  будете  жертвовать  людьми,  пытаясь  выловить
последнюю ступень ?
     - Мы бы этого не делали, если бы нам не мешали.
     - Раз вы стоите на своем, мы принимаем ваши условия.
     - То есть?
     - Корабли, это территория иностранных государств и  неприкосновенна.  А
дальше..., кто победит в море, того и ракета.

     Третий  пуск  был  для  нас самым удачным. Последняя ступень шлепнулась
между английским крейсером и ракетным катером. Англичане сразу бросились  на
быстроходных  катерах  к ракете. Наш ракетный красавец тоже пошел к ней. Как
только их пловцы бросились в воду и подплыли к  ракете,  на  катере  врубили
"Орфей".  Десятки  трупов  всплыли  на  поверхность. Катерники растерялись и
замельтешили. Два катера принялись вылавливать людей, а мы спокойно  подошли
к  ракете,  подняли  ее  нос  на  корму  ракетоносца  и поплыли к ближайшему
большому кораблю.

     Комаров и Макаров опять у меня.
     - Мы врубили "Орфей" и выиграли этот раунд, но теперь надо  придумывать
что-то  новое.  Все  НАТОвские  корабли  теперь  будут  пользоваться этим же
приемом, поэтому необходим контр прием. Если у вас что-нибудь?
     - Есть, - поспешил первым высказаться Комаров, -  необходимо  несколько
вертолетов.  Мы  первыми  подлетаем  к  ракете и сбрасываем в воду пловцов и
надувные лодки. Они сразу натягивают на ракету  хомут  и  садятся  в  лодки,
тогда любой "Орфей" не страшен. И головку можно транспортировать вертолетом.
     - Правильно,  а  если их пловцы бросятся в воду, мы тогда тоже полезем.
Не будут же они и своих калечить.
     - Принято. Пойду к адмиралу просить вертолеты.

     Вертолетом  нам  воспользоваться  не  удалось.  Ракета  упала  ближе  к
крейсеру  французов.  Пока  мы  на  своей  39 разворачивались, а наши катера
пытались прорвать заслоны французских катеров, я понял мы проиграли. Тогда с
отчаянья я приказал подготовить ракету с телеметрической головкой наведения.
     Французы подцепили головку и только  оторвали  ее  от  воды,  когда  мы
запустили  свою  ракету.  Оператор  навел  ее на нашу головку и вот огромный
взрыв потряс французский крейсер. Я посмотрел в бинокль. На  палубе  убирали
убитых и раненых. Несколько катеров подбирали людей в воде.
     - Капитан, запросите нужна ли помощь.
     - Они послали нас подальше.
     - И правильно сделали.

     Адмирал крыл меня почем зря.
     - Теперь  начались,  международные  осложнения.  Мы  прислали извинения
французам. Хорошо еще не попали в борт корабля, а то вообще  бы  могла  быть
катастрофа. Вы играете все время на грани. Понимаете, на грани.
     Он еще много чего мне высказал, а под конец сказал.
     - А  вообще-то  я  вами доволен. Наверно, в этой обстановке, я бы то же
принял такое же решение. Следующий, последний пуск,  через  несколько  дней.
Надеюсь на благополучный исход.

     - Опять упустил?
     Адмирал смотрел на меня с ненавистью, как-будто я его враг.
     - Я  сделал  все,  что мог. Но головка плюхнулась ближе к американцам и
они перехватили ее.
     - И что, отбить не мог?
     - Не мог. Они сразу ее отсекли своими сторожевиками и катерами.  Группа
подводного  захвата  потеряла  пять  человек.  Я  решил головку уничтожить и
послал ракету с телеметрической настройкой, но  по  непонятной  причине  она
потеряла цель.
     - Ну  что за засранцы сидят в моей команде. Ничего не могут. Где сейчас
головка?
     - На гидрографическом судне "Ричленд". Он под усиленной охраной идет на
Юг.
     - Теперь конечно ты надеешься, что будешь сидеть и вонять, пока они  ее
будут  потрошить?  Ну  уж  нет. Мне наплевать, на всякие там дипломатические
увертки, но ты пойдешь искать головку хоть на  край  света  и  там  либо  ее
уничтожишь  или привезешь сюда, либо сдохнешь при попытке стащить. Ты понял,
что я сказал?
     - Так точно.
     - Проваливай от сюда.

     Я спешно  отобрал  шестерых,  хорошо  подготовленных  морских  пловцов,
знающих  английский  язык,  и  только  сел  с  оперативниками  разрабатывать
маршрут, когда меня вызвали в разведуправление.
     Седой капитан первого ранга сидел  за  столом  и  покуривая  "Винстон",
допрашивал.
     - И куда теперь, двинешся?
     - Надеюсь  на  вашу  помощь.  Со  спутника  можно узнать куда "Ричленд"
пошел?
     - Можно, но мы и так знаем куда, на Гуам.
     - На Гуам. Но почему на Гуам?
     - Ракета-то взорвется при разборке и американцы это знают, а  на  Гуаме
их база и хорошие лаборатории. Там можно все сделать. Ты хоть представляешь,
как можно попасть на Гуам?
     Я склонился над картой, любезно представленной капитаном.
     - Сейчас  рейсовым  самолетом  махнем в Манилу, потом зафрахтуем легкий
самолет и до ближайшего к Гуаму острову, а там на катере вплавь до базы.
     - Подсчитаем. Значит, до Манилы четыре часа, пол дня  возни  в  городе,
это  пять  часов,  два  часа лета до ближайшего острова, четыре часа пути до
Гуама, плюс резерв на непредвиденные остановки - два часа, итого: семнадцать
часов. Когда по твоим расчетам "Ричленд" подойдет к базе?
     - Чуть больше двух суток. Но меня сейчас тревожит одна мысль. Не  могут
ли они все же разбирать головку прямо на корабле?
     - Не  тревожься.  Она неразборна и снабжена самовзрывателями. Для того,
что бы ее разобрать нужно уникальное оборудование.
     - Его что, на корабле нельзя поставить?
     - Нет. Это целая фабрика холода до температуры ниже температуры жидкого
азота, плюс специальная оснастка, выдерживающая этот  холод,  для  сверления
корпуса и вывертывания начинки из него.
     - Если это не секрет, почему при таком холоде можно не взорваться?
     - Нет это не секрет, даже американцы знают. Дело в том что, что стоящая
теплоизоляция  корпуса  выдержит и плюсовую и минусовую температуру. Но если
ее нарушить, то есть просверлить, то  вся  пластмасса  и  все  синтетические
прокладки от низких температур либо полопаются, либо разрушаться. Питание на
взрыватели отключиться и все...
     - Но почему же ниже температуры жидкого азота?
     - Да потому, что все применяемые синтетические материалы рассчитываются
на низкую температуру до -30 градусов Цельсия.
     - Значит на Гуаме, на базе есть такие камеры.
     - Есть.
     - Выходит, если камеру повредить, то и разборка может задержаться?
     - Конечно. Но твоя задача, по моему, не камера.
     Капитан выпустил кольцо дыма и продолжил.
     - Ты со своими дуболомами не справишься.
     - Это почему же?
     - У  тебя  же  все  просто.  Ура...  Бамс...  Хрясь... и все... А здесь
головкой думать надо.
     - Что же у меня в штабе идиоты сидят?
     - Может не идиоты, но всего, именно  на  месте,  предусмотреть  нельзя.
Поэтому  я  посоветовался с адмиралом и мы решили дать тебе одного человека,
не умеющего драться, взрывать, разбираться в тонкостях техники, но  знающего
местные условия и не раз бывшего на Гуаме.
     - Если решили, спорить бесполезно.
     - Правильно,  не спорь. Надя, - обратился он по селектору, - человек из
центра прибыл?
     - Да, - зашумел динамик, - здесь.
     - Пригласи, пожалуйста.
     Дверь открылась и в кабинет вошла... женщина. Черные как смоль  волосы,
рассыпанные  по  плечам, открывали смуглое овальное лицо, с необычно черными
глазами.
     - Здравствуйте, капитан Амилова, прибыла в ваше  распоряжение,  товарищ
капитан первого ранга.
     Разведчик хмыкнув, пожал ей руку и представил меня.
     - Капитан   первого   ранга   Кравчик  Игорь  Георгиевич,  руководитель
диверсионной группы, с которой вы отправитесь туда.
     Она кивнула головой и пожала мне руку.
     - Я думаю, вы пойдете к себе в штаб и обо всем договоритесь, но... хочу
сказать одно. Между вами не должно  быть  ссор,  вы  должны  дополнять  друг
друга.  И  еще, у капитана Амиловой, есть еще одно задание. Она вам, капитан
Кравчик, не обязана его раскрывать, но помощь ей, если потребуется, окажите.
     - Есть.

     Мы шли ко мне в часть.
     - Вас как звать?
     - Наиль?
     - Наиль, мне сказали, что вы знаете Гуам?
     - Да, я там жила.
     - Долго?
     - Нет. Мой муж работал там.
     - Как? - Я даже остановился. - Ведь это же американская база?
     - Да муж был специалистом по холодильным системам  и  Россия  с  фирмой
"Сиверс"  заключили контракт на постройку установок искусственного холода на
островах Океании.
     - Постойте, постойте. Так на Гуаме стоят системы охлаждения  до  низких
температур и это проектировал и строил ваш муж?
     - Да.
     - Боже мой. А где ваш муж?
     - Он  погиб,  вернее  пошел  купаться  и предполагают, что встретился с
акулой...
     - Ну и дела. А что  американцы  сами  не  могли  построить  холодильные
системы?
     - Могли,  но Саша разработал очень оригинальные компактные компрессора,
большой мощности и  прошел  по  международному  конкурсу  на  первое  место.
Оказалось,  что  они  дешевле  установок  американских фирм и нам предложили
работу в фирме "Сиверс".
     - Как же вы очутились в разведке?
     - Так. После смерти мужа пригласили и пошла.




 * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

ГУАМ

     Мы  подгоняли  белье  и  костюмы,  собирали  снаряжение  и  взрывчатку,
готовили  оружие.  Срочно  сколотили  ящик  и  загнали,  кроме костюмов, все
остальное  от  оружия  и  взрывчатки  до  консервов.  Теперь   представитель
посольства,  отправляющийся  в  Манилу,  повезет  ящик,  как дипломатический
багаж.
     Только в самолете, я решил расслабиться.
     - Вы в Маниле были? - спросил я Наиль.
     - Да.  Мы  на  Гуам  отправлялись  через  Манилу  тоже.  Мне  город  не
понравился.
     - Это почему же?
     - Меня там чуть не украли...
     - ???
     - Там  крадут  женщин  не  только  своих, но и иностранок для публичных
домов. Когда мы поместились в отеле, муж по  делам  ушел  в  город.  В  этот
момент  к  нам в номер ворвались трое мужчин с оружием в руках. Они заткнули
мне рот, связали  и  только  хотели  вынести,  как  началась  перестрелка  у
припаркованных  машин.  Меня бросили и только приход мужа положил конец моим
мучениям.
     - А откуда вы узнали, что вас хотели продать в публичный дом?
     - Комиссар полиции сказал. Я оказывается не первая.
     Мы замолчали и я потихоньку стал подремывать.

     Манила встретила нас шумом машин и голосов. Таких шумных городов я  еще
не  видел.  Носильщики  дрались  и  орали  друг  на друга из-за наших вещей.
Таксисты  орали  на   толпу   воющих   рикш,   предлагавших   свои   услуги.
Попрошайки-мальчишки  и  девчонки,  наперебой с нищими выклянчивали громкими
детскими голосами деньги и жвачку. Растолкав толпу, мы разместились  в  двух
такси и двинулись к отелю, адрес которого нам подсказала Наиль.

     Секретарь  посольства, которому я позвонил, сказал, что он в курсе дела
и обещал мне помочь. Вскоре в моем номере появился разбитной малый.
     - Господин Кравчик? Я Мэй. Меня послал к вам господин Тарасов. Я должен
вас обеспечить всем необходимым для путешествия.
     - Прекрасно.  Нужен  легкий  самолет  для  посадки  восьми  человек   и
снаряжения, нужны запасные баки с горючим, два сильных лодочных мотора и две
надувных лодки.
     - Куда летим?
     - Далеко. Будем исследовать острова Индонезии.
     - На сколько дней нужен самолет?
     - Предположительно на неделю.
     - Дня через два все будет.
     - Ты сделаешь все сейчас и через два часа мы полетим.
     - Но, господин...
     Я рванул его за рубашку.
     - Тебе  за  что  платят,  скотина.  Вот здесь 5000 долларов и ты должен
сделать все, сей час же. Да без уголовщины, ворованное мне  не  надо,  я  не
должен светиться у полиции. Тебе ясно.
     Мэй чуть не задохнулся от ворота сжатой рубашки.
     - Я постараюсь, господин.
     - Хорошо. Иди.

     Через  полтора  часа  Мэй  позвонил  и  сказал,  что  самолет и лодки с
моторами готовы и нас ждут на аэродроме. Я позвонил в посольство и  попросил
выслать наш ящик на аэродром.

     Летчик  очень  удивился,  когда  узнал  что  надо  лететь на Марианские
острова.
     - А мне сказали на острова Индонезии.
     - Цели экспедиции изменились.
     Ко мне подошел Мэй.
     - Господин, я могу быть свободным?
     - Нет. Ты полетишь с нами.
     - Но ведь я ни кого предупредил. Моя семья будет беспокоиться.
     - Вот и хорошо, что не предупредил. Никто  не  должен  знать,  куда  мы
двинулись.
     - Господин...
     - Эй.
     Я подозвал к себе одного из ребят.
     - Вот  этого  типа от себя не отпускать. При попытке к бегству свернуть
голову. Он должен полететь с нами.
     - Зачем нам лишний пассажир?- тихо спросила Наиль.
     - Оставлять его здесь опасно. Его здесь  могут  расколоть  или  он  сам
растреплет все. Нам всегда надо обезопасить себя.
     - Вы его не убьете?
     - Если не будет делать глупостей, будет жить.

     Как  и  предполагалось,  на  остров, ближайший к Гуаму, мы прибыли часа
через два.
     Летчик долго выискивал площадку и,  наконец,  сел  на  восточном  более
пологом побережье.
     Мы  только  начали  вытаскивать из самолета вещи, как перед нами возник
полуголый мужчина.
     - Добрый день, господа, - сказал он на хорошем английском.
     - Здравствуйте.
     - С чем прибыли, господа?
     - Подводная экспедиция, - ответил я.
     - А..., - уважительно произнес он. - Вы не с Гуама?
     - Нет из Манилы.
     - А... Неудачно прибыли, господа.
     - Это почему же?
     - В ближайшие три дня океан сойдет с ума. Будет большой шторм.
     - А вы откуда знаете?
     - Я здесь обслуживаю метеорологический пост.
     - У вас и радиостанция есть?
     - А как же. Я ежедневно передаю метеосводки на Гуам.
     Я задумался. Вдруг этот тип сообщит на Гуам, что мы прибыли.
     - Ветер будет с Запада или с Севера?
     - С Запада.
     - Значит это побережье будет более защищено от шторма.
     - Ну... Конечно... Здесь шторм будет меньше... Но все равно опасно.
     - Спасибо за информацию. Где ваш дом?
     - Вон там.
     У лесного массива отчетливо была видна мачта радиостанции.
     - Мы у вас в доме можем кое-что из имущества оставить.
     - Да, да, конечно. Вы даже можете остановиться у меня. Пойдемте  я  вам
дом покажу.
     - Мы сейчас подойдем.
     Как только мужчина отошел, я принял решение.
     - Мэй,  ты  пойдешь  с  нами.  Здесь  я  оставлю одного из своих людей.
Останешься ты.
     Я ткнул пальцем в первого попавшегося диверсанта. Тот кивнул головой.
     - Постарайся подружиться с этим мужиком-метеорологом и  будь  при  всех
его  передачах  по  рации  на  Гуам.  О  нас он не должен говорить ни слова.
Летчика из под контроля не выпускай  тоже.  Самолет  необходимо  спрятать  и
закрепить.
     Мэй захныкал опять.
     - Господин, но я боюсь воды и никогда под водой не был.
     - Не беспокойся, научим. Все будет в порядке.
     Мы  провозились  два  часа  и  уже  под вечер накачали лодки, подвесили
моторы и пошли в океан. Он был еще спокоен.

     Только через пять часов, уже в темноте, мы заметили огоньки  и  поняли,
что  Гуам рядом. Океан начал волноваться и волны стали запрыгивать в лодку и
заливать моторы. Когда до берега осталось  метров  двести,  мотор  у  второй
лодки сдох и ее начало относить в океан.
     - Прыгайте,  -  заорал я что есть силы - идите под водой. Черт с ней, с
этой лодкой.
     Они поняли, натянули копьюшоны, закрепили на поясе прорезиненные  мешки
с вещами и, сунув в рот нагубники, ушли под воду.

     Ловко поймав гребень волны мы выкатились на пустынный пляж. Наиль и Мзй
пустились  бежать от следующей волны, а я с пловцом пытались удержать лодку,
которую затягивало в океан. Еще одна волна и мы оттаскиваем лодку на песок.
     - Быстро переодевайтесь, - шепотом говорю я.
     - А как же мы вернемся? - спрашивает Наиль. - У нас лодка одна, а людей
прибавиться?
     - Дожить бы нам до возвращения.
     На берегу стали появляться пловцы с другой лодки.  Они  как  приведения
появлялись из темноты и начинали снимать акваланги.
     Мы  переоделись  в  гражданское, спустили воздух с лодки и, взвалив ее,
шмотки и мотор на плечи пошли к огонькам домиков.

     - Если я еще не забыла, - говорит Наиль, - и мы попали именно  в  район
диких песков, то у меня здесь есть знакомые. Старушка Мэгги, живет на Второй
Песчанной улице. Пойдемте туда, там у нее можно все вещи спрятать.
     Действительно,  мы  нашли  домик  на Второй Песчанной и Наиль принялась
давить на кнопку звонка. В домике засветилось окно и сонный голос спросил.
     - Кто там?
     - Мэгги, это я, Наиль.
     - Господи, девочка моя, пришла наконец.
     Дверь загремела запорами и отворилась.
     - Ой, кто это?
     - Не волнуйся. Это мои друзья, очень хорошие люди. Мы приехали сюда  на
автобусе из города, задержались на пляже, а тут начался шторм и вот пришли к
тебе.
     - Заходите, господа, заходите.
     - Мэгги,  у  тебя  есть кладовочка. Здесь у нас разборная лодка, всякие
вещи для плавания. Мы, с твоего позволения, скинем все туда.
     - Конечно, конечно. Укажи им, ты знаешь где. Я  сейчас  пойду  оденусь,
так что пока похозяйничай.
     Мы свалили все в кладовку и Наиль повела нас в гостинную.
     - Располагайтесь ребята.
     - А вы оказывается, здесь уже были? - заметил Мэй.
     - Не задавай лишних вопросов и лучше помолчи, - попросил я его.
     Вошла уже одетая Мэгги.
     - Выпить кто-нибудь хочет? У меня правда только виски, но лед и Содовая
есть.
     Все вопросительно посмотрели на меня.
     - Нет, спасибо, - за всех ответил я.
     - У вас акцент не американский, вы англичанин?
     - Нет, ирландец.
     - То-то я вижу, что не здешний. С базы наверно?
     - Моряк. С корабля.
     - Мэгги,  ты  лучше скажи. У тебя все впорядке? - постаралась перевести
разговор в нужное русло Наиль.
     - Все в порядке, девочка, все. А где Марк?
     - Он погиб... Два года назад. Пошел купаться и пропал.
     - Господи, несчастье какое. А я думаю, почему ты ко мне  так  долго  не
являлась, забыла, поди.
     - Старалась привыкнуть к новой жизни.
     Женщины закудахтали о былой жизни и казалось совсем забыли о нас. Вдруг
Мэгги встрепенулась.
     - Шторм  начинается.  Хорошо,  что  вы  с  пляжа сбежали. Наверно спать
хотите. Давайте укладываться. Мужчины здесь, а ты, Наиль, пойдешь ко  мне  в
спальню.
     Они ушли в другой конец дома.
     - Завтра, я с Наиль уеду в город, - объявил я всем. - Здесь за старшего
- Кудряшов. Постарайтесь не высовываться. Особенно это касается тебя, Мэй.
     - Что я тупой, не понимаю что-ли.

     Автобус  петляет  по  возвышенностям  и  вскоре  перед  нами  возникает
панорама города-порта.
     - Вон там мы жили.
     Наиль показывает на красивые высокие дома-башни.
     - А где муж строил установку?
     - Вон, видите, низкие длинные дома, здесь размещается гарнизон, тюрьма,
а за ними трехэтажное здание. Вот здесь он и работал.
     - Все здание занимает установка?
     - Все. Там длинная камера, энергетический и машинный комплекс.
     - Ты мне покажешь все поближе?
     - Конечно.

     Ветер с океана усилился и вдавил в Наиль ее платье,  четко  вырисовывая
все впадины и округлости. "А она очень симпатична", - подумал я.
     - Вот здесь? - спросил я ее.
     - Да.
     За  железной-решеткой  ограды  из  густых  ядовито-зеленых  кустарников
выползало вверх белое  здание.  На  воротах  висела  табличка:  "Лаборатория
холода ВМФ США".
     - Ограду построили потом, все узлы привозили на машинах и перегружали в
эти широкие окна. Ой. Что это? Не может быть... Это Марк...
     Я  схватил  ее,  развернул  спиной к зданию и прижал к себе. Она начала
биться в руках, но я ее стиснул и прижался к ее губам своими  губами.  Наиль
замерла. Холеный мужчина вышел из ворот, оглянулся, увидел нас, скривил губы
в улыбке и пошел к машине, стоящей недалеко от ворот. Мотор зашумел и машина
ринулась  вверх  по  тихой улице. Я отпустил Наиль. Она стояла передо мной и
плакала.
     - Неужели и здесь обман. Я же его  так  любила,  а  он  решил  от  меня
отделаться. Утонул называется.
     - Пойдем, в какое-нибудь кафе. Поедим.
     Она шла как лунатик, какой-то кончик ее памяти вел к знакомому кафе.

     - Наиль?
     Бармен с удивлением смотрел на нее.
     - Сэм, - Наиль выдавила подобие улыбки, - вот вернулась.
     Он кивнул головой.
     - Марк-то знает?
     - Нет еще, но я его видела.
     - Марк очень изменился. После того как он опять женился, уже редко сюда
заходит.
     - Как женился? А ты ее видел?
     - Разве  ты  не  знаешь?  Извини.  Очень, симпатичная женщина. Она дочь
командира базы. Тебе налить твоего любимого?
     Наиль кивнула головой.
     - А вам что? - обратился бармен ко мне.
     - Две банки пива.
     Мы отошли за столик и пока пили молчали. Вдруг Наиль встряхнулась.
     - Что будем теперь делать?
     - Поедем к твоему бывшему мужу.
     - В этом есть необходимость?
     - У нас два  пути.  Первый,  взять  лабораторию  штурмом  и  уничтожить
ракету,  но  теперь появился второй. Через твоего мужа что-то с ней сделать.
Может удасться напомнить Марку, что он русский и ему надо помочь родине.
     - Хорошо. Пойдем к Марку. Я думаю он живет в нашей старой квартире.

     - Наиль?
     Марк выскочил на площадку лестницы и прикрыл спиной дверь.
     - Что ты здесь делаешь, Наиль?
     - Приехала посмотреть на живого мужа.
     Лицо Марка перекосило.
     - Наиль, ты понимаешь..., я действительно был в больнице, -  забормотал
он, - но никто не знал. Потом ты уехала, а я пришел в пустой дом.
     - Конечно  ты не мог прислать мне весточку в Союз, что ты жив. Как твои
друзья убеждали меня, что ты мертв, как шикарно они устроили твои похороны и
ради чего, ради того что бы от меня отделаться.
     - Это неправда.
     - А кто у тебя сейчас там? Другая дурочка- Наиль? Лгун...
     Марк скривил губы. Он заметил меня и скосил глаза.
     - Кого ты привела?
     - Я адвокат госпожи  Наиль,  Перри  Фрезер,  -  поспешил  раньше  Наиль
сказать я.
     Марк заметно скис.
     - Господа,  я  сейчас.  У  меня  не прибрано, поэтому вас не приглашаю.
Пойдемте  в  другое  место,  там  поговорим.  Я  через  пять  минут,  только
переоденусь.
     Он  исчез  за  дверью,  но  действительно  явился перед нами через пять
минут, одетый в белоснежную рубашку и отутюженные брюки.
     - Пойдемте, я знаю где нам поговорить.

     В кафе было уютно, а за стеклом  бушевал  не  на  шутку  рассвирепевший
ветер.
     - Наиль,   поверь,   я   не  виноват.  После  того  как  ты  уехала,  я
действительно выздоровел, решил, что ты меня бросила и решил остаться  здесь
на Гуаме, приняв гражданство Америки.
     - Значит я виновата, что ты перебежал к ним. Очень забавно.
     - Господин  Амилов, вы кажется женились на второй жене здесь, на Гуаме?
- спросил я.
     - Нет... Да... Вообщем, да.
     - Но вы же знаете, что по законам вашей страны двоеженство карается.  С
Наиль вы ведь не развелись?
     - Я  и  хотел  с  вами об этом поговорить здесь. Может мы все уладим, я
могу компенсировать Наиль часть какой-то суммы, что бы этого  вопроса  нигде
не поднимать. Сколько вы хотите?
     - Пятьсот тысяч долларов наличными.
     - Что? Да вы с ума сошли. У меня такой суммы нет.
     - Тогда мы подаем в суд.
     - Постойте.
     Марк задумался, нервно теребя пальцем чашку кофе.
     - Давайте  я вам предложу другой вариант. Я оформлю на Наиль свою яхту,
стоимостью двести тысяч долларов. Это последний вариант  фирмы  "Саймонс"  с
мощным двигателем и автоматическим парусом. Плюс наличными, пятьдесят тысяч.
И все, у меня больше ничего нет.
     - Госпожа Амилова, как вы смотрите на эту сделку?
     - Мне все равно, Перри, делайте как хотите.
     - Моя клиентка согласна. Завтра к 10 вы можете оформить бумаги?
     - Да.
     - Где яхта и ключи?
     Марк вытащил из кармана ключи и передал мне.
     - Вот, а яхта на пирсе номер 5 под названием "НАИЛЬ".
     - Отлично, давайте выпьем за нашу сделку.
     Мы выпиваем и чувствуется Марк осмелел.
     - Как живешь, Наиль?
     - Жила как вдова, теперь нет.
     - Простите,   господин  Амилов,  -  прерываю  их  разговор,  -  у  меня
профессиональный интерес. Вы кажется занимаетесь, низкими температурами?
     - Да, но почему именно профессиональный интерес к ним у вас?
     - У одного моего клиента украли переносной сейф с внутренним сигнальным
устройством. Если его взламывают или открывает  кто-то  другой,  в  охранном
отделении  на  пульте  раздается сигнал тревоги и по нему можно отыскать сам
сейф и даже взломщиков. Однако сейф  нашли  на  свалке  пустым.  Специалисты
говорят, что его прежде чем взламывать, поместили в морозильную камеру и вся
электроника  вышла  из  строя.  Клиент  подает  в суд на фирму производителя
сейфов, что бы от них получить компенсацию за потери.
     - Хм... Весьма забавно... Уверен, что может  быть  этот  бандит  раньше
работал у нас. Да действительно, при низких температурах, пластик, синтетика
или резины сжимаются и даже при очень низких - разрушаются. В результате, на
печатных платах рвутся нити цепей и сигнал прерывается.
     - Значит мы можем выиграть дело?
     - Естественно.
     Мы  еще  поговорили  для  приличия,  чтобы  сразу  не уходить, о разных
ненужных вещах и наконец, разошлись.

     - Как ты ловко все придумал, - удивляется Наиль.
     Мы ползем по дорогам в автобусе к домику Мэгги.
     - Я надеялся на большее. Думал, он к себе пригласит на  работу,  однако
не вышло. К сожалению, его склонить на нашу сторону невозможно.
     - Что сейчас будем делать?
     - Штурмовать лабораторию.
     Наиль поежилась.

     В домике у Мэгги переполох. Ее самой нет, она подрабатывает в кафе. Мэй
сидит с гигантским фингалом под глазом. Кудряшов поясняет.
     - Удрать хотел, ну я его немножко успокоил.
     - Неправда,  -  хнычет  Мэй,  - я только хотел купить пару банок пива и
сигарет.
     - А ты разве не слышал, что я приказал не выходить?
     - Без курева, что за жизнь, а потом...
     - Внимание. Слушайте меня все. Завтра с  утра  все  выезжаем  в  город.
Поселяемся в военном городке. Возьмем в аренду три домика. Вы вдвоем и Мэй в
одном, вы трое в другом, мы с Наиль в третьем домике.
     Наиль  не  моргнула даже глазом и не пошевелилась от этого сообщения. Я
продолжал.
     - Все акваланги,  подводные  костюмы,  лодку,  оставляем  здесь.  Берем
оружие, взрывчатку.
     - Значит,  все  же будем уничтожать. А когда прибудет ракета? - спросил
Кудряшов.
     - Завтра, вечером, если шторм не помешает прибытию кораблей.

     С домиками все получилось прекрасно. Жирный боров в  сержантской  форме
торопливо  вырвал  у  нас  из  рук  деньги  и отдал ключи. Деревянные домики
выдерживали ветер, но не удерживали тепло. У нас не было  времени  приводить
все  в  порядок. Мы с Наиль забросили вещи под кровати и побежали в город на
встречу с Марком.
     Он ждал нас в кафе.
     - Еще бы немного и я укатил бы на работу.
     - Извини, Марк, - сказала  Наиль,  -  мы  хотели  уплыть  с  острова  и
справлялись о погоде.
     - Ага.  Вот  документы,  вот деньги и все ребята, я вас больше не желаю
видеть.
     Он бросил все на столик и  пошел  к  выходу.  Я  просмотрел  документы,
пересчитал деньги и все сунул в сумку Наиль.
     - А  теперь  мы  с  тобой перекусим и пойдем отсыпаться до вечера в наш
домик, - бодреньким голосом сказал я.
     - Почему ты не хочешь взять меня на операцию?
     - Это опасное дело. Будут жертвы.  Тебе  надо  жить.  В  любом  случае,
наймешь  капитана  и  махнешь  на  яхте на Филипины. Только не возвращайся в
городок, живи на яхте.
     - А вы?
     - Будем живы, уйдем на лодке  к  самолету.  Только  бы  шторм  кончился
быстрей.
     - Значит все кончиться завтра.
     - Сегодня ночью. Ракету привезут вечером.
     - Господи. Закажи мне виски.

     Что  бы  согреть  домик,  мы  включили  обогреватели.  Наиль  залезла в
крохотный душ и долго за дверью  шумела  вода.  Я  разделся  и  прыгнул  под
одеяло, через некоторое время Наиль подошла ко мне.
     - Николай, подвинься, мне холодно. Согрей меня.
     Она  была  без  одежды,  мокрые  черные  волосы рассыпаны по плечам. На
плечах пупырышками выступила гусиная кожа. Я  распахнул  одеяло  и  холодное
мягкое  тело  прижалось ко мне. Минут 15 она отогревалась, потом... потом мы
занялись любовью.

     Я приказал Кудряшову сделать укол Мэю.
     - Необходимо   усыпить   его   на   сутки.   Проснувшись,   пусть   сам
выкручивается,  либо  удирает  на  Филипины, либы бежит докладывать обо всем
американцам.
     - Сделаем. Но думаю он хитер и не захочет  осложнений  с  американцами,
поверь, Мэй удерет, этот слизняк в любую дыру пролезет.
     Взяв   двух  ребят,  Кудряшов  уходит  в  домик,  через  15  минут  они
возвращаются.
     - Все в порядке. Я ему в карман  брюк  сунул  деньги,  если  аклимается
может и додумается удрать.
     - Сопротивлялся?
     - А как же, вот, даже руку прокусил.

     С  верхней  части  города порт виден как на ладони. Потрепанная штормом
эскадра вползала в губу залива.
     - Видите,  -  я  показываю  своим  спутникам  на   "Ричмонд",   который
откалывается от военных кораблей и идет к грузовым пирсам, - если они сейчас
головку  не  снимут, то мы двинемся в порт, если снимут - наше направление в
лабораторию холода.
     - Я вижу, - сказал Кудряшов, - они подводят грузовые машины.
     Мы напряженно следим за "Ричмондом".
     - Есть, - вскрикивает один из ребят, - грузят.
     - Спешат тоже. Через час будет наступление сумерков.
     - Ну что же, тронулись ребята.

     Жадный сержант сразу увидел нас в баре и как  старым  знакомым  замахал
рукой.  Мы  подошли  к  нему  и предложили выпить. После пятой рюмки виски я
начал его дразнить.
     - У тебя здесь джип. Спорим  на  пятьдесят  долларов,  что  не  сможешь
показать нам гарнизонную тюрьму.
     - У вас там знакомые?
     Не смотря на выпитое, сержант очень хорошо держится.
     - Да.
     - Идет.  Но  только  вы по быстрому. Сегодня был пуск гражданских до 12
часов, а сейчас дадите сто баксов сержанту Джонсону, он устроит встречу хоть
с чертом.
     - А ты подождешь, не уедешь?
     - Еще столько же и я подожду вас до утра.
     - Договорились.

     Мы закидываем в джип сумки и залезаем в него, тесно прижавшись  друг  к
другу.
     - Ого, сколько вас. Вы случайно не штурмовать едете тюрьму?
     Сержант глупо захохотал.
     - А что, у вас такое было?
     - Нет еще. Поехали.
     Джип рванул и мы закрутились по улочкам, спускаясь к домикам гарнизона.
У проходной  сержант  только чуть сбавил скорость и, махнув рукой охраннику,
он провел машину в военный городок. Мы неслись по аккуратным  улочкам  между
одноэтажными домиками.
     - Вот она.
     Невзрачное  знание  двухэтажной  тюрьмы  выпрыгнуло из слабо освещенных
улиц. Джип остановился у входа и тут же удар по затылку  опрокинул  сержанта
на  руль.  Я  перетащил  с  помощью товарищей его на соседнее место и сел за
руль. Слава богу, никто не выскочил и не появился.  Джип  катит  по  дороге,
потом  мы заворачиваем на газон и несемся по траве между зданий и деревьев к
светлому забору, за которым видно трехэтажное здание лаборатории холода.
     - Заклейте и свяжите этого типа. Машину руками  затолкните  за  те  два
дерева, - командую я.
     Парни выбрасывают из джипа сумки, из них мы вытаскиваем и натягиваем на
себя бронежилеты, разбираем оружие и взрывчатку.
     - Пошли.
     Первый  прыгаю  через забор я. Мы подходим к темному зданию. Двое ребят
поднимают ружья с "кошками". Хлопок и веревки унеслись на верх.
     - Зацепили, - шепотом докладывает один.
     Я махнул рукой. Две фигуры поползли на  крышу  здания.  Мы  же  достали
липкую  бумагу,  наклеили  ее  на  окно  и резцом вырезали неровный квадрат.
Небольшой удар и квадрат повис на бумаге. Вынули стекло,  просунули  руку  в
дыру и открыли шпингалет. Первым в открытое окно залез я. Мои товарищи через
минуту  оказались  рядом.  Мы  крадемся  по  коридорам.  Вот дверь машинного
отделения, я  подергал  -  закрыта.  Компрессарная  -  тоже.  У  широких  из
нержавейки ворот, мы останавливаемся.
     Двое  ребят разбегаются по бокам. Со мной остается Кудряшов, он достает
отвертку и начинает разбирать крышку на стене кнопочного пульта. Он  колдует
над проводами и наконец раздается щелчок замка двери. Я оттягиваю толстенную
стенку  ворот  и  проскальзываю  в темноту. От света фонаря серебром в глаза
ударило отражение стенок. На большом  металлическом  столе  лежит  неуклюжая
головка ракеты. Над ней повисло приспособление с обыкновенным сверлом.
     - Она, голубушка, - раздается шепот Кудряшова.
     Он стоит рядом.
     Вдруг,  с  грохотом  захлопываются  ворота,  вспыхивает  яркий свет. На
стенке откидывается толстый лючок и из него раздается противный смешок.
     - Здравствуйте, капитан. Я так и  знал,  что  вы  окажетесь  здесь.  Не
узнали меня? Адмирал Мейвил, с которым вы недавно дерзко разговаривали.
     - Я рад поздороваться с вами адмиралом.
     - Капитан,  ваши люди сейчас погибнут и не могут спасти вас. Мы за вами
следили, как-только вы оказались в здании. Вы упустили из виду видео камеры,
искусно спрятанные во всех коридорах. Я уже хотел вам предложить сдаться, но
наш общий знакомый господин Амилов, сопротивляется и он решил вас заморозить
вместе с головкой ракеты.
     - Слушай, ты, липовый адвокат, - раздался голос Амилова, -  я  тебе  не
прощу тот спектакль, который ты устроил с моей женой. Ты думал, выдерешь мои
деньги   и   смоешься?  Нет,  когда  ты  превратишься  в  глыбу  льда,  я  с
удовольствием  разобью  ее  молотком  на  мелкие  кусочки,  а  эту  тварь  с
документами и деньгами все равно поймаю и отправлю к акулам.
     Амилов бесновался в динамике.
     - Старшина, заткни динамик.
     Страшный  грохот  отразился  на перепонках. Кудряшов выпустил очередь в
динамик. Там что-то затрещало. Медленно закрылся лючок. Тут же заревело  над
головой. Сверло приблизилось к корпусу ракеты и застыло, упершись в него.
     - Старшина, готовь взрывчатку.
     Кудряшов начал прикреплять взрывчатку к головке ракеты, а я клеить свою
к замку ворот. Вдруг понесло холодом.
     - Кудряшов  быстрей.  Если  эта  сволочь  не  шутит,  через 10 минут мы
превратимся в сосульки.
     - Капитан, мы погибнем при взрыве.
     - Давай  не  разговаривай.  Мало  того,  что   мы   будем   сосульками,
электроника взрывчатки замерзнет и не сработает.
     - Капитан, липкая лента не приклеивается к металлу, он покрылся инеем.
     - Обвяжи взрывчатку вокруг корпуса шпагатом.
     Холод стал жутким и стал пробираться под одежду.
     - Быстрей, Кудряшов.
     - Я замерзаю...
     У  меня, тоже не радостные достижения. Липкая лента не хочет приставать
к, быстро покрывающейся изморозью, дверцам ворот. Пальцы деревенеют. Я кладу
взрывчатку под дверь и с трудом, шагая онемевшими от холода  ногами,  иду  к
Кудряшову.  Он  примотал  взрывчатку  к  корпусу  и  у него нет сил завязать
шпагат. Все стенки камеры распухли  от  инея  и  глядят  на  меня  красивыми
русскими  сугробами. Я поднимаю автомат, только бы он не отказал, прыгающими
руками навожу его под дверь, где лежит взрывчатка, и  с  трудом  нажимаю  на
курок...

     - Капитан.
     Сознание  медленно  вползает в мою голову. Передо мной двое моих ребят,
которых я посылал на верх. Я лежу в коридоре.
     - Где Кудряшов?
     - Здесь я.
     Он стоит с малиновыми щеками.
     - Головку...
     - Сейчас я...
     Он подходит к одному из парней.
     - Дай гранату.
     Кудряшов бросается в  изуродованные  ворота  камеры.  Через  минуту  он
вылетает  от  туда  и  падает  за стенку на пол. Раздается дикий грохот. Все
стены здания пошли ходуном. Стена напротив коридора рушиться, обнажая черную
ночь. Я глохну окончательно.
     Кто-то  тащит  меня  к  этому  провалу,  я  спотыкаюсь  о  труп  нашего
десантника  и  это  меня  спасает.  Очередь  автомата  изменила  лицо  моего
напарника и он мешком свалился у пролома стены. Сильный пинок под  зад  и  я
лечу  на  землю.  Рядом  падает  Кудряшов, он чего-то орет, но в ушах у меня
звон. Кудряшов тащит меня к  забору.  Появляется  еще  один  диверсант.  Они
вдвоем перебрасывают меня через забор и прыгают сами.
     Кудряшов  выкидывает  из  джипа  связанного  американского сержанта, мы
залезаем в него и машина несется по траве к светлому проему между домиков.
     В городке  еще  ни  чего  не  поняли.  Военные  стояли  и  смотрели  на
разгорающийся  пожар  здания.  У  пропускного  пункта, охранник, открыв рот,
смотрел на появившееся над крышей пламя и совсем не  прореагировал  на  нашу
машину.  Мы катим по улице и вдруг я услыхал голос Кудряшова, пробивающегося
сквозь звон.
     - Куда теперь?
     - В порт.
     - Куда?
     На лицах их изумление.
     - В порт говорю. Постарайтесь привести себя в порядок.
     Я стаскиваю бронежилет и платком, смотря в  зеркальце  машины,  пытаюсь
слюнями снять кровь и грязь. В городе и порте завыла сирена.
     - Быстрей в порт.
     Мы выскочили к воротам гражданского порта.
     - Что там такое? - выскочил охранник.
     - Пожар в военном городке, - ответил я.
     - Черт возьми. Дик, пойди сюда. Постой за меня, я пойду посмотрю.
     Мы  проезжаем  ворота  и ищем, при слабом освещении фонарей, пирс номер
пять. Вот и он.
     - Ребята, берите шмотки, машину в воду.
     Под нашими руками джип летит в  темный  провал  воды.  Где-то  у  пирса
прыгает   огонек,   указывает  конец  пути.  "Наиль"  покачивала  мачтой  со
светлячком на верху, будь-то приветствуя нас.

     - Живы.
     - Это все, что осталось от отряда.
     Наиль пытается сдержаться, но слеза предательски пробежала по щеке.
     - Из-за какой-то железки столько покалеченных жизней.
     - Наиль, нам надо смываться. Твой муж узнал  меня  и  теперь  наверняка
нагрянет сюда с полицией.
     - Но я... Ничего не знаю и не умею.
     - Кудряшов, давай готовь яхту в поход. Выключите все огни.
     - Сейчас шторм и по локатору они нас засекут.
     - Может  это  и  хорошо, что шторм. Нам надо выбраться за Гуам, помнишь
метеоролог говорил, что восточный берег менее штормит.
     Мы на двигателях ползем вдоль мола и из ворот порта  выходим  в  залив.
Ожил динамик, диспетчер умолял не ходить в шторм в океан.

     Бешеные  волны  издевались  над  яхтой. Они ее швыряли как скорлупку. Я
заметил, что нас под напором ветра несет мимо Гуама в океан. Мы прикладываем
все усилия, что бы обогнуть остров, но даже мощный современный двигатель  не
тянул.  Тогда  я  нажал  на  кнопку  разворота мачты на 15 градусов и спуска
паруса. Яхта чуть не выпрыгнула из воды. Ее  наклонило  по  углом  около  10
градусов  и мы понеслись... Еще поворот мачты и мы залетаем за остров. Ветер
здесь действительно тише и, свернув парус,  на  двигателях,  мы  подходим  к
высокому  берегу  и,  обнаружив  проход  среди  каменных  глыб,  вплываем  в
небольшой тихий заливчик. Здесь и сбрасываем якорь.
     Наиль очень плохо от этого перехода. Она лежит на диванчике, а мы сидим
за столом и обмениваемся о том, что произошло.
     - Когда, вы, товарищ капитан, выстрелили в взрывчатку,  взрывная  волна
швырнула  вас за головку ракеты, к противоположной стене. Мне-то было легче,
от взрывной волны меня прикрыл стол с головкой. Угол двери просто  вывернуло
конвертом до замка, но сам замок остался цел. Тут в дыре показалась знакомая
рожа нашего десантника и они за ноги выволокли вас в корридор.
     - А как вы оказались у дверей? - спрашиваю десантника.
     - Мы,  на  крыше,  долго  не  могли  открыть дверцу выхода на лестницу.
Оказывается она была закрыта на задвижку с той стороны. Когда  ее,  наконец,
отодвинули, внизу стрельба была в полном разгаре. Мы добежали по лестнице до
второго  этажа  и  увидели  внизу спины охраны, стреляющей по нашим ребятам.
Этих мы убрали, но было поздно. Ребята погибли, а ворота не открыть.  Потом,
как жахнуло, ворота вывернуло мы и полезли внутрь.
     - Старшина, ты уверен, что мы взорвали ракету?
     - Уверен. При этом, втором, взрыве даже замок на воротах вылетел.

     Прошел  день.  Шторм  начал  стихать  и  мы решились убраться с Гуама к
нашему самолету. Яхта за три часа  долетела  до  острова.  Там  было  все  в
порядке.  Самолет,  летчик,  десантник,  все  на  месте.  Каково  было  наше
изумление, когда к берегу причалила надувная лодка, набитая аквалангами и из
нее вылез Мэй. Сначала он обложил нас по филипински, потом  по  английски  и
наконец добавил несколько русских слов.
     - Мэй, - я уважительно похлопал его по плечу, - как ты выполз?
     Он  еще  раз  прошелся  на своем языке по нашим душам, потом польщенный
вниманием начал рассказывать.
     - Проснулся от того, что меня кто-то тряс. Стоит  передо  мной  толстый
сержант  с  группой  полицейских  и  орет:  "Где  твои  друзья?".  Я им стал
объяснять, что меня подобрали какие-то белые, изнасиловали...
     - Фи, Мэй...Мы же не голубые...
     - ...  А  потом  напоили  и  бросили  здесь.  Тут  и   сержант   сказал
полицейским,  что  действительно  на  него  напали  только  белые. Лейтенант
полиции приказал дать мне пинка и выкинуть с  территории  военного  городка.
Вышел,  а  город  полон полиции, все диверсантов ищут. Слава богу, кто-то из
вас догадался деньги сунуть в карман. Посидел в  кафе,  а  потом  поехал  на
автобусе к Мэгги.
     - Что-нибудь говорили о диверсии?
     - В  кафе  болтали  будь-то сожгли и разрушили какую-то лабораторию. Но
полиция больше беситься, что ранен адмирал, который там находился.
     - Ну раз Мэй здесь, пора  удирать  от  сюда.  Кудряшов,  ты  будешь  за
старшого,  бери  всю  группу и летите в Манилу. Там снимите номера в отеле и
ждите меня. Я поплыву с Наиль в Манилу, нужно  транспортировать  туда  яхту.
Если  меня  не  будет  через  три  дня,  свяжитесь  с нашим представителем и
отправляйтесь домой сами. Сейчас помогите мне перенести акваланги в яхту...

     Ребята вывели самолет из укрытия и улетели в уже очистившееся небо.  Мы
остались с Наиль на яхте.
     - Что же мне с яхтой потом делать?
     - Ты  не  хочешь  остаться  за  границей? Если захочешь, можешь продать
яхту. Будешь иметь деньги.
     - Нет.
     Она качает головой.
     - Тогда продай ее или брось, дело твое, и отправляйся домой.
     - Я бы... осталась, но только на несколько дней,  с  условием,  что  ты
останешься тоже.
     Я покачал головой.
     - Я не останусь.

     Мы  плывем на запад, но я начинаю нервничать. Сначала над нами пролетел
самолет, он покрутился вокруг  нас  и  улетел.  Через  час  показался  опять
военный  самолет,  который  тоже  облетал  нас.  А  еще через два часа вдали
показались корабли.
     - Наиль, я ухожу под воду. Если тебя спросят, где пропадала, после того
как удрала с Гуама, скажи, что шторм отнес на Восток и теперь  наверстываешь
мили, что бы вернуться в Манилу. О нас, конечно, ни слова.
     - Но я не умею вести яхту.
     - Я  поставил  все  на  автоматическое управление. Когда увидишь берег,
переведи этот тумблер вниз и крути  рулем  вправо  или  влево,  до  большого
города, а там...
     - Ладно,  может  и  справлюсь, одевайся быстрей, корабли жмут на полной
скорости сюда.
     Я натягиваю гидро- костюм, подбираю хорошие баллоны  и  попрощавшись  с
Наиль ухожу под воду. Наиль не знает, что мне не добраться с этим аквалангом
до Филипин. Воздуха в баллонах всего на четыре часа. Через пол часа выплываю
на  поверхность.  С  трудом  различил яхту Наиль, ее транспортируют назад на
Гуам.

     Меня окружили веселые дельфины и  в  их  компании  двигаюсь  на  Запад.
Воздуха осталось на пол часа. Вдруг дельфины насторожились, громадная черная
туша  неслась  ко  мне.  Я  чуть не застонал. Тупая, кровожадная акула-молот
начала боевой танец вокруг меня. Я вытащил кинжал и вертелся вокруг оси. Эта
зверина перекусит меня пополам и мне нечем  себя  защитить.  Вдруг  дельфины
начали танцевать вокруг и явно старались помешать акуле приблизиться ко мне.
Акула  обозлилась  и  попыталась  напасть  на  мелькнувшего  перед ее пастью
дельфина. И тут... я не верил  своим  глазам,  десяток  дельфинов  на  своих
спинах  стали  выталкивать  громадную  тушу  к  поверхности  воды. Акула уже
извивалась и билась на их спинах.  Еще  немного  и  вот  безобразная  голова
зверины  над  водой.  Дельфины  держат ее долго, пока движение тела акулы не
принимает вялый характер, тут они рассыпаются и рыбина  еще  долго  разевает
рот, потом исчезает куда-то в глубину, очень далеко.
     Вот  и  у  меня  кончился  воздух.  Я  над  водой  и  плыву,  и плыву в
однообразную ровную даль... Дельфины по-прежнему крутятся вокруг.
     Начались галлюцинации, мне кажется появилось судно,  я  начинаю  мотать
над  водой  рукой,  с  судна  замечают меня и оно поворачивает ко мне. Когда
туман перед глазами проходит, я вижу действительно рыбацкую шхуну, с которой
сбрасывают мне канат.

     Они идут на остров Палам, это гораздо южнее, но мне сейчас  все  равно.
Единственное,  что  беспокоит,  это  как  там  Наиль, ребята, все ли у них в
порядке?

     Прошел месяц. Я стою в знакомом кабинете и адмирал и интересом  изучает
меня.
     - Так  говоришь  побывал  везде,  в  Индонезии, на Филипинах. Что же, я
доволен. Не тем, конечно, что ты  так  долго  гулял,  а  тем,  что  выполнил
задание и готов опять служить своей родине.
     Он проходит несколько шагов и вдруг резко бросил мне.
     - А женщину бросил?
     - Наиль? А что с ней?
     - Пока  юридические  неувязки  на  Гуаме,  но похоже скоро она прилетит
сюда. Вот что, капитан, у тебя большой опыт ловить ракеты, поэтому  принимай
опять  командование  над  группой  кораблей  и  пловцов и через месяц будешь
отбивать от пришельцев ракеты в новом квадрате океана.
     - Опять.
     - Не опять, а по новой. Будет только три ракеты и ни одной  не  отдавай
противнику. Ты достойно выдержал предыдущий экзамен.
     - А как мои ребята, прибыли?
     - Прибыли. Мы их всех поощрили, ты их еще увидишь.

     Все  по-прежнему  и  все  знакомо.  Опять  американец  рядом и нахально
дублирует все наши движения. На мостике появляется знакомая фигура  адмирала
и он как старому товарищу машет мне рукой.
     - Товарищ капитан, - говорит сигнальщик, - американец приглашает вас на
переговоры.
     - Передайте, что приглашение принято.
     Все  тот же кабинет, только кроме адмирала еще двое офицеров, француз и
англичанин. После традиционных приветствий, адмирал спрашивает.
     - Вам пиво?
     - Да, если можно. Как ваше самочувствие, господин адмирал?
     - Вы про Гуамское проишествие? Ничего, я получил очень сильный удар  по
голове  и  отлежался,  а  вот  господин Амилов лежит в больнице и наверно на
долго. Кстати, головку ракеты вы не взорвали, она  так  целехонькой  и  была
переправлена в Америку.
     - Я так и предполагал, - нахально вру я.
     Честно  говоря,  это  для  меня  большая  неожиданность.  Эх  Кудряшов,
Кудряшов, голову на отсечение давал, что взорвал.
     - Хочу все  же  предложит  вам  опять  сделку...  Давайте  после  всего
произошедшего с нами, обойдемся сейчас без крови.
     - То  есть,  по принципу, кто первый дотронется до корпуса ракеты, тому
она и принадлежит.
     - Вы верно выразили мою мысль.
     - Не могу, она наша. А то что вы предлагаете, это грабеж чужого.
     - Значит все остается по старому. А  я  думал,  что  последние  события
должны как-то отразиться на вас.
     - Мы все же не придем к соглашению, господин адмирал.

     Кругом много иностранных кораблей и все на готове. Вот он первый запуск
и Макаров  под  самым носом у английского эсминца сумел высадить с вертолета
десант и захватил головку. Опять в воде идут драки не на жизнь, а на смерть.
Вертолет стоит над головкой и кто-то сумел  привязать  к  тросу,  обмотанный
вокруг  корпуса  головки,  канат.  Вертолет несет свою неустойчивую добычу к
большому кораблю. Через час мы считаем потери и готовимся  к  новой  встрече
необычных весточек с нашей территории .

     Она стояла передо мной в военной форме, подтянутая и холодная.
     - Наиль. Здравствуй, Наиль.
     - Здравствуйте, товарищ капитан первого ранга.
     - Что с тобой? Наиль, это я.
     - Я   прибыла,   товарищ   капитан,   по  приказу  командующего  флотом
расследовать почему ракета на Гуаме не была взорвана.
     - Но ты знаешь, мы думали, что взорвали ее.
     - Товарищ капитан, прошу составить подробный рапорт о случившимся.
     - Хорошо, товарищ капитан, сегодня вечером рапорт будет у вас.
     Может быть ее подменили.
     - Разрешите идти.
     Интересно, что за муха ее укусила.

     Обстановка привычная. Все корабли застыли в ожидании полета ракеты. Вот
сигнал принят и наши радары шарят небо.
     - Есть, - докладывают операторы, - мы ее ведем.
     - Кто-нибудь может рассчитать, куда она сейчас упадет.
     - Вычислители  дадут  данные  через  минуту,  -  подсказывает   капитан
корабля.
     Через минуту мне передают.
     - Она должна упасть недалеко от нас.
     Мы  все  наготове.  Сигнальщики  и  офицеры шарят биноклями поверхность
океана. Вдруг страшный ураган срывается с небес на наш сторожевик. Раздается
дикий грохот и я проваливаюсь неизвестно куда...

     Около моей койки сидит Наиль и плачет.
     - Ты чего?
     Она кладет свою голову на мою грудь и всхлипывает.
     - Все в порядке.
     - Что произошло, почему я здесь?
     - Головка  ракеты  упала  на  сторожевик.  Тебя  придавило,  вывернутым
железом,  и  ты  пролежал  два часа, пока тебя не вырезали автогеном из этих
стальных пут.
     - Погибло много?
     - Только один, капитан корабля. Трое госпитализированы, в том  числе  и
ты.
     - Скажи, почему ты меня разлюбила? Что я такое сделал?
     - Я  люблю  тебя  и не могу себе простить той слабости, когда подумала,
что ты мог изменить родине.
     - Что за чушь влезла в твою миленькую голову?
     - Ничего. Это просто я дура.
     - Что говорят доктора?
     - Тебя подлечат и отправят на комиссию.
     - Черт, я столько отдал сил флоту. Вдруг  теперь  надо  начинать  новую
жизнь. Может попробуем ее начать вместе?
     Она опять стала всхлипывать.
     - Тебе  все  равно,  даже  если  ты будешь здоров, убрали бы с флота за
потерянную на Гуаме головку. Но знаешь дорогой, я с тобой  не  буду.  Прости
меня.
     - Почему?
     - Мы слишком разные. У нас разный подход к жизни.

     Мы стоим с Наиль у причала и смотрим на уходящий в океан флот.
     - Какая сила, - говорит Наиль, - и вся эта громадина уходит из-за одной
болванки.
     - Эти  железные  коробки  вернуться,  но  все ли ребята могут вернуться
после этой дурацкой свалки.
     - Что тебе сказал адмирал на собеседовании?
     - Комиссия определила, что я сделал все,  что  мог  и  оправдала  меня.
Адмирал предложил мне отправиться служить на Черное море. Я дал согласие.
     - Пошли домой ко мне, чего-то холодно.
















 * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

ДЬЯВОЛ СРЕДИЗЕМНОГО МОРЯ

     - Я  вас  не  намерен  больше покрывать. Все, вы мне надоели,- шумел на
меня адмирал.- Вы вчера напились и избили своего товарища. Я больше  с  вами
не хочу иметь дело.
     - Товарищ  адмирал,  капитан  первого  ранга Антонов не мой товарищ. Он
заслужил, что бы ему дали по морде. Тем более, он и я были в  гражданском  и
приглашены  были  на  вечеринку,  где каждый из гостей может подтвердить мою
невиновность.
     Это не успокоило адмирала, он еще пошумел для приличия и приказал.
     - Выйдите из кабинета и ждите в приемной.

     Жду второй час. У адмирала уже  был,  битый  мной,  Антонов,  начальник
штаба,   несколько  офицеров,  а  я  все  сижу  и  изучаю  картину:  "Гибель
"Петропавловска". До чего же автор изувер, нарисовав  только  один  красивый
взрыв,   на   переломленном  фоне  линкора  и  летящими  к  верх  тормашками
человеческими фигурками.
     - Товарищ капитан, вас просят зайти к адмиралу,  -  угодливо  склонился
адмиральский адъютант.
     В   кабинете,  кроме  адмирала,  сидит  начальник  штаба.  Адмирал  уже
улыбается и обращается, как к старому знакомому.
     - Мы здесь посоветовались и решили, что  вам  вредно  часто  сидеть  на
берегу. Отправляйтесь на второй причал завода и принимайте в свое подчинение
гидрографическое  судно  "Академик Павлов". Две недели на приемку, неделю на
тренировку экипажа и в поход. Чтоб вашей ноги здесь через месяц не было.

     Так я попал на эту  странный  корабль,  который  был  прозван  экипажем
просто - "Павлов".
     Это  был  действительно  странный  корабль.  Ближе к корме на три этажа
сделан глухой  отсек,  днищем  которого,  был  раздвижной  люк,  позволявший
выходить  подводным  пловцам  незаметно в море. Вдоль всего днища корабля на
равных расстояниях,  попарно  были  приварено  16  стоек  с  гидравлическими
захватами, причем управление гидравликой было на командирском мостике.

     Ровно  через  месяц, я опять оказался в кабинете адмирала. На этот раз,
кроме адмирала, там сидел, битый  мной,  капитан  первого  ранга  Антонов  и
худощавая женщина с нэповской прической на греческой архитектуре лица.
     - Тамара  Васильевна,  -  обратился  к  женщине  адмирал,  -  хочу  вам
представить самого лучшего и самого недисциплинированного офицера на  флоте,
капитана первого ранга Кравчика Игоря Георгиевича.
     Я кивнул головой.
     - Раз  все  в  сборе,  приступим к делу, - продолжил адмирал. - Вы все,
трое, участвуете в одном походе и кроме вас троих никто не  должен  знать  о
маршруте  и  цели  вашего  задания.  За всю операцию будет отвечать командир
"Академика Пвлова" капитан первого ранга Кравчик.
     - Есть.
     - Цель задания: Перевезти незаметно в подводном  положении  специальный
груз  из  России  в  Ирак.  Гидрографическое  судно  "Академик Павлов" будет
прикрытием для транспортировки одного из таких судов. Это  переделанная  под
танкер  подводная лодка "Суворовец" под командованием капитана первого ранга
Антонова. Маршрут: Черное море - Средиземное море,  -  Тихий  океан,  -  мыс
Горн,  - Аравийское море, - Персидский залив. Конечная цель: Подводной лодке
со спец грузом  прибыть  в  иракский  порт  Фао.  Груз  сопровождает  Тамара
Васильевна,  один из специалистов-химиков и его разработчик. Она поможет вам
техническими советами и  будет  следить  за  состоянием  груза.  Техническое
решение  вопроса:  Капитан  Антонов  принимает  груз  в  точке "С" и ночью в
подводном положении подходит под  днище  корабля  "Академик  Павлов".  Рубка
подводной  лодки  входит  в  спец люк "Академика Павлова", а корпус лодки за
специальные крепления,  прихватывается  гидравлическими  захватами  к  днищу
корабля.  Лодке  ни  в коем случае не работать двигателями в зонах установки
противником гидрофонов. Лодка не должна быть видна с воздуха и защищаться от
диверсантов силами подводных пловцов "Академика Павлова" и его  техническими
средствами. Вопросы есть?
     - Да.  - сказал я. - Грузоподъемность лодки и удельный вес груза я могу
знать?
     - Зачем вам капитан, это знать?  -  вдруг  повернулась  ко  мне  Тамара
Васильевна.
     - Когда  лодка  зайдет  под  днище "Академика Павлова", нам с капитаном
Антоновым  придется  выравнивать  уровень  корабля.  Лучше  всего  на  лодку
поддавливать мне, чем лодке давить на меня.
     - Он  прав,  Тамара  Васильевна.  -  заступился  адмирал .- Подсчитайте
вместе с капитаном Кравчиком и  капитаном  Антоновым,  кому  лучше  и  какие
притопить  отсеки,  чтобы  не  вызвать сомнения у посторонних наблюдателей в
нормальной загруженности корабля.
     - Хорошо. Я это сделаю сегодня.
     - Еще кто-нибудь хочет сказать?
     - Да. - не унимался я. - будут ли корабли сопровождения?
     - Нет. Ни в коем случае, чтоб не привлекать внимания. На всякий случай,
мы создадим временные базовые точки с боевыми кораблями на Средиземном  море
и  в  Персидском  заливе вдоль вашего маршрута. При определенном сигнале они
должны подойти к вам. Все?
     Больше вопросов не было.
     - Тогда, капитанам подойти к 17 часам к начальнику штаба и взять у него
конверты с картами  и  счастливого  вам  пути.  Вы  же,  Тамара  Васильевна,
останьтесь.

     Перед  отплытием  корабля  на  борт прибыло два новых офицера. При виде
одного из них я чуть не выругался. Это была миловидная женщина.
     - Лейтенант Скворцова, прибыла для прохождения дальнейшей службы.
     - Вы до этого служили где-нибудь на кораблях?
     - Нет, - покраснела она, - я только-что  из  института.  Специалист  по
картографии и подводным течениям.
     - А вы, что кончали? - обратился я к другому офицеру.
     - Лейтенант  Морозов, окончил училище Фрунзе и прошел переподготовку на
курсах морских пловцов.
     - Хорошо. Лейтенант Морозов, вы можете идти, а вас прошу задержаться.
     Лейтенант ушел, а красная Скворцова переминалась передо мной с ноги  на
ногу.
     - Надеюсь, вам не надо читать лекцию о поведении женщины на корабле?
     - Нет.
     - А раз понимаете, то за любые шашни с офицерами или матросами спишу на
берег или... на необитаемый остров. Вам понятно?
     - Да.
     - Идите.
     - Есть.
     Она быстренько испарилась.

     Ночью,  этот  козел  Антонов,  так  грохнул  рубку лодки об днище моего
корабля, что  пришлось  послать  водолазов  просмотреть  состояние  обшивки.
Антонов  продул  цистерны  и "Академик Павлов" сразу получил дифферента нос.
Пришлось затопить  два  носовых  отсека,  чтоб  выровнять  корабль.  Всплыли
водолазы  и сказали, что крышки люков подводного шлюза в корабле, куда вошла
рубка подлодки, изуродованы и одна свалилась на дно. Мне пришлось отматерить
Антонова и послать водолазов срезать и выкинуть вторую крышку, чтобы у этого
идиота при выходе из брюха корабля, не заклинило  металлом  рубку.  Домкраты
подтянули намертво лодку к днищу. Вроде мы к походу готовы.
     Антонов  появился  у  меня  на мостике через 15 минут с перекошенной от
удовольствия физиономией.
     - Товарищ капитан первого ранга, лодка к походу готова.
     - Вы как-будь то первый раз всплываете.  Раздолбали  мне  днище  и  уже
создали массу технических трудностей.
     - Мы  ориентировались  на  сигнальную установку для морских пловцов и к
сожалению ошиблись на пол метра.
     - Я думаю вы учтете это при следующей стыковке. Скажи  своим  гаврикам,
что  если они будут шататься по кораблю, я их по одиночке утоплю, а отвечать
будете вы товарищ капитан. Если хоть один высунется при подходе к берегу или
к постороннему кораблю, пристрелю как собак.
     - Слушаюсь, товарищ капитан.
     А рожа у самого кровью от злости налилась.
     - При тревоге на корабле, экипаж должен быть в лодке и  люки  задраены.
Связь  все  время держать со мной. В любой момент могу домкраты отжать и тут
же сваливайте куда угодно. Связь со мной ночью, по установленным кодам.
     - Слушаюсь. Разрешите идти.
     - Идите.

     Скорость "Павлова" чуть упала,  но  хуже  всего  стало  изменять  курс.
Поворот по времени удлинился на 1,5 минуты.
     Мы двинулись к Турции.
     Капитан  Антонов  со  своими  офицерами больше пропадали в каюте Тамары
Васильевны, откуда все время слышалась магнитофонная музыка и хохот  мужских
глоток.
     Однажды вечером Тамара Васильевна пришла ко мне в каюту.
     - Разрешите, грозный капитан.
     - Входите Тамара Васильевна.
     - Я хотела спросить у вас капитан, где я должна быть по тревоге?
     Я смотрел на нее как на дурочку.
     - Вы отвечаете за груз, не так ли?
     - Да, отвечаю.
     - Так полезайте в лодку к Антонову и, в случае чего, сидите там. Вы мне
без груза на корабле не нужны.
     - А капитан Антонов говорит, что я ему на лодке не нужна.
     - Черт возьми, Тамара Васильевна, каждый из нас за что-то отвечает, так
возьмите себя в руки и исполняйте все, что от вас требуется. Пока я старший,
я не допущу не выполнение порученного мне приказа.
     - Неужели  вы  прикажите арестовать меня, если я останусь на корабле, а
подводная лодка уйдет.
     - Прикажу.
     - Недаром все говорят, что вы зверь.
     Она выскочила из каюты. Я приказал позвать капитан-лейтенанта Козырева,
командира подводных диверсантов. Мы с ним  проговорили  два  часа,  подробно
проанализировав все детали операции.

     Неприятности начались при подходе к Стамбулу.
     Тамара   Васильевна   вышла   на  палубу  и  облокотившись  на  поручни
рассматривала приближающийся город. Офицеров  рядом  не  было  и  откуда  не
возьмись вокруг нее замелькали матросские робы. Среди них я заметил матросов
с подводной лодки.
     - Старпома, ко мне, - рявкнул я в микрофон.
     На мостик взлетел старпом.
     - Вы что за балаган устроили на корабле, товарищ капитан второго ранга.
Почему  посторонние  болтаются  по  кораблю? Всех матросов с подводной лодки
находящихся на палубе арестовать. Женщину под ключ, в  каюту.  С  остальными
разберитесь сами.
     - Есть, - побледнел старпом и пулей вылетел на палубу.
     Через  минуту  палуба  опустела,  а  еще  через  пять  ко мне на мостик
поднялся Антонов.
     - Разрешите обратиться, товарищ капитан первого ранга?
     - Я вас слушаю.
     - Тамара Васильевна, просит вас отпустить ее.  Она  согласна  выполнить
все ваши требования, только не запирайте ее на ключ.
     - А  я  думал,  что у вас больше вопросов должно появиться связанных со
службой, а не с женщинами.  Я  сегодня  ваших  разгильдяев,  болтающихся  по
кораблю,  посадил под арест. У вас полностью отсутствует дисциплина, товарищ
капитан первого ранга. Неужели вы не способны навести у себя порядок?
     Антонов с ненавистью смотрел на меня.
     - Есть, навести порядок. Разрешите идти?
     - Идите.

     В проливе Дарданеллы с нами произошло первое приключение, которое очень
насторожило меня. Ко мне навстречу  в  узком  канале  вышел  тяжелый  танкер
"Маури-111".  Я  же  точно получил от диспетчера заверение, что канал чист и
проход будет обеспечен. Пришлось, в соответствии с международными правилами,
подойти к берегу, чтобы уступить дорогу и я почувствовал, что  сел  на  мель
брюхом подлодки. "Маури-111" прошел, но сойти с мели мне не хватало сил.
     Капитан  Антонов, - попросил я по телефону, - дайте ход "малый вперед".
Винты корабля и подводной лодки, взбив муть вокруг нас,  все  равно  стащить
подлодку не могли.
     - Мать вашу, - ругался я. - Прочистить два носовых отсека.
     Корабль  приподнял  нос  и еле-еле сполз с мели. За нами явно следили и
это не должно остаться без последствий. На тихой воде мы опять притопили два
отсека и, выровняв дифферент корабля, тронулись дальше.

     Только вечером я вспомнил о Тамаре Васильевне  и  решил  ее  навестить.
Около ее двери, подстраховавший себя старпом, поставил караульного. Я открыл
дверь и вошел в каюту.
     Тамара  Васильевна  лежала  на  койке  и  читала книгу, увидев меня она
поспешно села.
     - Игорь Георьгиевич, простите не ждала.
     - У вас есть какие-нибудь просьбы ко мне?
     - Да, отпустите меня. Я обещаю вам, делать то, что вы скажете.
     Я пытался понять играет она или нет и с чего она так покорна.
     - Хорошо. У меня есть требования к вам. Во-первых, больше в вашей каюте
вы бедлам не устраиваете. Офицеры с подводной лодки запустили  службу  и  не
занимаются своими людьми, просиживая штаны у вас.
     Она кивнула головой.
     - Во-вторых,  вы  обратитесь  к  капитану Антонову, чтоб он указал ваше
место в подводной лодке по расписанию и по  тревоге,  чтобы  вашей  ноги  на
корабле не было.
     Она опять кивнула.
     - В-третьих,  ни  на  мостике,  ни  в служебных помещениях корабля ваше
присутствие не должно быть замечено. Команды матросов и офицеров вокруг себя
не собирать.
     - Обещаю, капитан, - торжественно сказала Тамара  Васильевна.  -  А  мы
где-нибудь будем останавливаться? Мне нельзя будет сойти на берег?
     - Насчет  этого,  я  относительно  вас  не получал ни каких инструкций.
Поэтому будете сидеть на корабле.

     При выходе из Дарданелл к "Павлову"  приклеился  сторожевик  английских
ВМС  N513  и  в  пол  кабельтовых  пошел  параллельно нашему курсу. Я вызвал
капитан-лейтенанта Козырева и капитана Антонова.
     - Надо обезопасить себя с низу. У вас есть что-нибудь?
     - Кроме "Орфея" и моих пловцов больше  ничего  предложить  не  могу,  -
сразу выпалил Козырев.
     - А у вас?
     - Только один способ, отделиться и плыть своим курсом к Гибралтару.
     - Небогато.  Теперь  посмотрим  нас карту. Эгейское море на всей трассе
прослушивается гидрофонами. Отклоняться от курса не имеет смысла и мы идем в
паре, здесь всю охрану берет на себя капитан-лейтенант Козырев.  Как  только
мы  переваливаем  Крит,  то вы, товарищ капитан первого ранга отцепляетесь и
идете, примерно, по этой трассе. К берегу не приближаться  к  отмелям  тоже,
там  точно  стоят  гидрофоны. Жду вас здесь, между Триполи и Мальтой. Дальше
пройти лодке одной практически невозможно. Между Сицилией и Тунисом мелко  и
ее  сразу  засекут. Поэтому, ложитесь на дно и будете лежать три дня. После,
ночью выходите на связь и получите дальнейшие указания.
     - Как быть с Тамарой Васильевной? Неужели все время она должна  быть  с
нами?
     - Тамара   Васильевна   должна   заниматься  своим  делом  и  в  случае
неприятности с грузом, должна вам помочь.
     - Все ясно, товарищ капитан.
     - Теперь по местам.
     Офицеры ушли, а я вышел  на  мостик  и  посмотрел  направо.  Английский
сторожевик шел параллельно нашему курсу.

     Так под охраной мы вышли в Средиземное море и ночью я сбросил подводную
лодку на глубину, выровнял дифферент и взял курс на Бизерту.
     На второй день пути ко мне постучался в каюту встревоженный старпом.
     - Игорь Георьгиевич, она здесь.
     - Кто она?
     - Тамара Васильевна.
     Я подскочил как ужаленный.
     - Где? Почему проглядели?
     - Я  ее сам заправлял в люк подводной лодки, - сконфужено говорил он, -
но так получилось. Смотрю  матросы  ходят  мимо  каюты  молодого  лейтенанта
Морозова и похихикивают. Я подошел к двери каюты и услыхал... ее смех.
     - Лейтенанта ко мне. Эту блядь тоже.

     Лейтенант был белее снега. Тамара Васильевна с ужасом глядела на меня.
     - Как  вы  посмели,  товарищ  лейтенант,  развести  блядство  на боевом
корабле?
     - Я не... Вообщем... мы не спали... Капитан Антонов попросил на  неделю
схоронить Тамару Васильевну...
     - Игорь  Георьгиевич,  я  не  могу  находиться нас большой глубине, мне
становиться плохо. Я спустилась в рубку лодки и меня  было  не  оторвать  от
какой-то трубы. Капитан Антонов понял мое состояние и попросил лейтенанта...
     - Молчать! Я спрашиваю не вас. А сейчас, вы лейтенант пойдете под арест
в свою  каюту.  Вашу  судьбу  я решу позже. А вас, мадам, спишу на берег как
прибудем в Бизерту. Старпом, охрану к каюте мадам.
     - Вы не имеете право. Вы не знаете, что там в лодке находиться. Я  буду
жаловаться на вас.
     - Уведите женщину. Можете идти лейтенант.

     Прошло  два  дня.  Меня,  через старпома, попросила зайти к себе Тамара
Васильевна.
     - Игорь Георгиевич, прошу вас, простите меня. Я не знаю,  что  на  меня
нашло от страха. Честное слово, и с лейтенантом у меня ничего не было.
     - Вы меня только за этим звали?
     - Нет,  -  поспешно сказала она, - я решила сказать вам, что за груз вы
везете.
     - Вы считаете, что это можно сказать мне сейчас.
     - У меня нет другого выхода. Я на  грани,  либо  вы  передумаете,  либо
опозорите на всю жизнь.
     - Капитан Антонов знает о характере груза?
     Она заколебалась.
     - Да... Он должен был знать.
     - Почему должен?
     - Адмирал сказал мне, что они дополнительно проинструктируют капитана.
     - Так... И что же мы везем?
     - Порох...
     - Чушь.  Его  можно  и  машиной,  и  по  железной  дороге,  и самолетом
доставить.
     - Это необычный порох. Это жидкий порох.
     - Как жидкий?
     - Так. 50 тонн жидкого пороха. Его  ни  в  машине,  ни  в  самолете  не
увезешь,  там  другие температурные условия и и более высокая аварийность. У
Хусейна есть изобретатель, который сделал сверх-пушку. Для  разгона  снаряда
по   длинному   каналу   ствола  вводятся  вспомогательные  каналы,  в  виде
дополнительных отводов, где зарядом служит жидкий  порох.  Он  подкачивается
насосами наверх к каждому каналу и после горения усиливает давление и разгон
снаряда.
     - Это что, только у нас в России разработано?
     - Нет,   эти   работы  ведутся  во  всех  передовых  странах  мира,  но
использование жидких порохов в войне практически невозможно.
     - Это почему же?
     - Представьте танк с баками жидкого пороха. После первого же  попадания
снаряда  противника  или  взрыва  мины  под  гусеницей  от  него  ничего  не
останется. Порох сдетанирует и все. Обычные танки-более живучи.
     - И далеко ли пушка Хусейна будет стрелять?
     - Покрайне мере, вся территория Израиля под угрозой этого оружия.
     - Да, веселенькую новость вы мне сказали. Значит мы сидим на 50  тоннах
пороха и если что произойдет, от нас следа не останется.
     - Выходит  так.  Мне  тоже  страшно.  Так  что  со  мной  будет,  Игорь
Георьгиевич?
     - Выгоню Антонова, потом решу.
     - Он не виноват...
     - Это не ваше дело, Тамара Васильевна.
     Я вышел, хлопнув дверью.

     В Бизерте, я не вошел на территорию нашей базы, а причалил к пирсу, где
стоял наш танкер. Английский сторожевик причалил от нас недалеко.
     Я вышел на берег и пошел представиться командованию базы.

     - Здравствуй, Игорь.
     За столом сидел Павел Андреевич, друг моего отца.
     - Вырос-то ты как и уже каперанг, - продолжил он. - Жаль отец  твой  не
дожил до этого дня. Вот старик был бы рад.
     - Здравия желаю, товарищ адмирал.
     - Садись, Игорь. Все дела потом. Сегодня будешь обедать у нас. Вот Даша
обрадуется.
     - Товарищ адмирал, Павел Андреевич, но у меня столько дел.
     - Насчет  тебя,  я  уже  получил  шифровку.  Тебе  в  Бизерте  придется
просидеть два дня. Из России прилетит, прикомандированный  к  вам,  какой-то
кандидат наук. Так что придется его ждать.
     - Вот черт. Мне завтра надо выйти в море.
     - Не ругайся. Отдохни и дай отдых своей команде.
     - Ладно,  Павел  Андреевич,  сдаюсь,  но  хотя бы последние указание на
корабле можно дать.
     - Валяй. Тебе два часа хватит?
     - Хватит.
     - Машина будет ждать у выхода базы. Я тебя сам к Даше отвезу.

     Я дал старпому наставления и уже собирался уходить, как он спросил.
     - Товарищ капитан, а команде можно на берег?
     - Только группами и под руководством офицеров.
     - А как быть с этой... Тамарой Васильевной?
     - Пусть тоже прогуляется.
     - Лейтенант Морозов, останется по-прежнему, под караулом?
     - Да.

     В семье  адмирала  меня  приняли  с  восторгом.  Дарья  Ивановна  долго
расспрашивала  о жизни в России, вспоминала общих знакомых и посетовала, что
не познакомила  с  дочкой,  которая  только-что  уехала  докторствовать  под
Екатеринбург.  После  обеда  мы уселись с Павлом Андреевичем на балконе и он
закурив, искусанную трубку, задал мне вопрос.
     - Ты, Игорь, давно на "Академике Павлове"?
     - Только что получил в России.
     - Дурная слава идет о нем.  Как  будто  какой-то  рок  преследует  этот
корабль.
     - Вроде ничего такого, нормальный корабль.
     - Он  уже  базировался  здесь,  в  Бизерте  и  все европейские страны с
содроганием вспоминают это время.
     - Чем же он так напугал их?
     Адмирал затянулся, пожевал губами и продолжил.
     - Ходили слухи, что  он  тоннами  перевозил  наркотики  на  европейский
континент.  За  ним  гонялись, сколько наших матросов и офицеров погибло при
этом. Ужас. Но он был неуязвим и продолжал бы свою деятельность дальше, если
бы не командир пловцов, который бежал с корабля, не выдал  все  его  секреты
Тунисским властям.
     - Его поймали?
     - Нет.  Так  и  исчез. Говорят КГБ за это дело бралось, но так его и не
нашли. Последствия были ужасные. Заместитель командира базы по  полит  части
застрелился.   Командира  корабля  посадили,  моего  предшественника  сняли.
Корабль спешно отправили в Россию. Теперь он опять здесь появился и  уверен,
что  все  Средиземноморье  насторожилось  и  опять ожидают от него очередную
пакость.
     - У нас транзит. Мы здесь долго не задержимся.
     - Смотри, Игорь, англичанина к тебе не зря приставили. Будь осторожен.
     - Перебьемся, Павел Андреевич.
     Адмирал усмехнулся и опять затянул вонючую трубку.

     Немного отдохнув, я вернулся  на  "Павлов".  На  палубе  меня  встретил
расстроенный старпом.
     - Товарищ капитан, у нас ЧП. Тамара Васильевна удрала.
     - Что? Как удрала?
     - Она вышла с группой матросов, где старшим была лейтенант Скворцова.
     - Почему  именно отправили с ней? Лейтенанта и вы, пожалуйста, ко мне в
каюту.

     Она стояла вся взволнованная, губы подрагивали.
     - Докладывайте, товарищ лейтенант.
     - Мы с матросами вышли в город и я решила показать им русские поселения
и церковь в Бизерте, основанные бежавшими из  России  людьми  в  гражданскую
войну.
     - Короче.
     - Мы  подошли  к  русской  церкви, разбрелись по кладбищу, тут она и...
пропала.
     - Что вы сделали потом?
     - Мы с матросами прочесали все кладбище и  соседние  улицы,  но...  без
результатно.
     - Матросы что-нибудь рассказывали?
     - Я спрашивала. Никто ничего не знает.
     - Идите лейтенант.
     Она неловко повернувшись, ушла.
     - Старпом, свяжитесь с полицией и нашим консульством. Предупредите их.
     - Может подождем, вдруг она вернется, а мы устроим такую панику.
     - У   Тамары   Васильевны,   не  смотря  на  вздорность  ее  характера,
преобладает трезвость ума. То что она делает уже продумано. Она не вернется.
     - Хорошо, товарищ капитан. Я сейчас займусь этим. Разрешите идти.
     - Идите и позовите мне капитан-лейтенанта Козырева.
     Запыхавшийся Козырев, стоял передо мной на вытяжку.
     - Сегодня команде пловцов не спать. Выдать оружие.  Караульной  команде
выдать автоматы. На "Орфее" и акустикам постоянное дежурство.
     - Есть.

     Меня разбудил Козырев.
     - Товарищ капитан, они плывут...
     Я  выскочил  на мостик. Было темно. Тысячи звезд забросали небо. Желтые
огни кораблей еле-еле выхватывали пятна  плещущей  воды.  Недалеко  светился
город с рассыпанными по побережью перемигивающимися огоньками.
     - Акустик, они далеко?- спрашиваю микрофон.
     - Рядом, товарищ капитан.
     - Сколько?
     - Пять человек.
     - Приготовиться "Орфею".
     - "Орфей" готов.
     - Акустик, где они?
     - Уже под днищем.
     - "Орфей", пли.
     Глухой подводный удар всколыхнул ночь.
     - Прожекторы на воду.
     Вспыхнули  и  заметались  по  воде прожектора, высветив четырех человек
вяло барахтающихся у борта.
     - Огонь! Стреляйте, черт возьми.
     Ударили автоматные очереди и фонтанчики пуль уперлись в тела  плавающих
людей.
     - Козырев, где пятый?
     - Я  сейчас... - раздался глухой голос в динамике. - Мы его поймали. Он
в подводном люке сидел.
     - Тащите сюда.
     С английского сторожевика свет прожектора уперся в борт нашего корабля.
     - Зашевелились гады. Козырев, пусть пловцы подберут трупы диверсантов и
тащат их через подводный люк.
     - Я уже послал туда людей.
     Через пять минут ко мне приволокли мощного белобрысого парня  в  черном
прорезиненном костюме.
     - Имя, звание, национальность? - по английски спросил я.
     Парень молчал, презрительно глядя на меня.
     - Козырев,  врежь ему пару раз. Если будет молчать, пристрели, - уже по
русски обратился к капитан-лейтенанту.
     - Это мы сейчас.
     - Вы не имеете право, -  вдруг  заговорил  по  русски,  но  с  акцентом
парень.  -  Между  нашими странами хорошие отношения и сейчас не те времена,
что были раньше.
     - Так что ж ты тогда к нам полез?
     - Наш кэп сказал, что ваш корабль самый плохой корабль  на  Средиземном
море.  Когда  он появляется где-нибудь, то там быть беде. Нам было приказано
осмотреть днище и вернуться обратно.
     - Вы что- нибудь хотите передать своему капитану?
     Парень поник головой. Он все понял.
     - Так вы меня все-таки расстреляете. Передайте кэпу, что он говно,  зря
погубил людей.
     - Капитан-лейтенант, уведите и делайте, что вам приказано.
     Парня  увели  и  где-то  внутри  корабля бухнул выстрел. Ко мне подошел
шифровальщик.
     - Товарищ капитан, капитан Антонов на связи.
     - Передайте ему, чтобы подождал еще день.
     - Есть.

     Как только солнечные лучи осветили  корабли,  я  попросил  сигнальнищов
связаться с английским сторожевиком.
     - Товарищ капитан, они нам отвечают, - сказал матрос.
     - Пишите.  Из-за  нелепой  случайности  трагически  погибли  пять  ваших
человек. Мы глубоко скорбим по погибшим и просим принять у нас трупы людей.
     - Они отвечают. Высылаем команду для приема людей.  Просят  принять  на
борт "Академика Павлова" капитана сторожевика.
     - Добро. Спустить трап.
     От борта сторожевика отвалило два катера и направились к нам. На палубу
выскочил моложавый офицер и, поняв что я старший, отдал мне честь.
     - Капитан первого ранга Баррет.
     - Капитан первого ранга Кравчик.
     - Господин  капитан,  я  хочу  что  бы эта нелепая случайность не могла
нарушить в  дальнейшем  наши  дружественные  отношения  и  приношу  глубокие
извинения за произошедшее.
     - Я  тоже  хочу  извиниться  перед  вами господин капитан. Эта трагедия
также потрясла меня. Я приложил все силы пытаясь спасти последнего раненого,
но увы... рана была смертельной. Перед смертью, он просил передать вам: "Зря
погибли люди" и еще что-то про "говно".
     - Что, что? - изумленно посмотрел на меня капитан.
     Вдруг краска залила его лицо.
     - Извините меня, господин капитан, я не хочу привирать и говорю то, что
было, - скорбным голосом ответил я.
     - Да, да. Кажется уже погрузили людей. Я отправляюсь обратно,  господин
капитан.
     - До свидания.
     Он пожал мне руку у пошел к трапу.

     К пирсу подъехал посыльный.
     - Эй на "Павлове", - заорал он по английски, - вам пакет.
     Вахтенный принял его и расписался.
     Я  встревожился, прочитав его. Меня просил зайти в префектуру Бизерты к
14 часам господин префект.

     За длинным столом префекта, по мимо его  самого  сидело  трое  человек.
Поздоровавшись со мной, префект представил мне присутствующих.
     - Представитель МИД, господин Трюше. Начальник полиции, господин Дюшен.
Заместитель  начальника  морского  штаба республики вице-адмирал Колланс. Мы
здесь собрались по поводу вашего  заявления,  господин  капитан,  о  пропаже
подданной России Сидоркиной Тамары Васильевны. Она нашлась и попросила нас о
политическом убежище.
     - Я могу ее увидеть?
     - Естественно,  но...  Она  объяснила  мотивы  своего  поведения  и  ее
информация встревожила администрацию района и военное командование Туниса.
     - Я могу ознакомиться с этой информацией.
     - Конечно.  Это  то,  что  под  командованием  капитана  первого  ранга
Кравчика   гидрографическое   судно  "Академик  Павлов"  и  подводная  лодка
"Суворовец" везут 50 тонн жидкого пороха  большой  мощности.  Цель  поездки,
доставка  пороха  через  Гибралтар  в  Ирак. Госпожа Сидоркина ужасно боится
ехать с таким грузом.
     - И что же вас взволновало, господа? Неужели вы думаете, что  я  привез
груз в Бизерту?
     - Нет...,  но  мировая  обстановка такова, что страны НАТО физически не
могут разрешить перевозку боеприпасов противнику через их  районы,  так  как
они фактически находятся в состоянии войны с Ираком, - произнес Трюше.
     - Разве это касается Туниса?
     - Нет,   но   в   силу  своих  союзнических  обязательств  в  акватории
Средиземного моря мы просто вынуждены информировать своих партнеров о цели и
характере вашей опасной операции.
     - И еще, - вклинился адмирал Колланс,  -  военное  командование  Туниса
обеспокоено нахождением такого опасного груза вблизи берегов Туниса. Военные
эксперты  подсчитали, что в случае взрыва этого груза, даже в 20 кабельтовых
от берега, волна высотой 5 метров, просто уничтожит прибрежные районы.
     - На какое расстояние вы предлагаете мне отойти от берега?
     - Лучше совсем покинуть Тунис.
     - А еще  лучше,-  опять  начал  префект,-  если  вы  утопите  подводную
лодку...
     Я встал.
     - Спасибо господа за советы и информацию. Я покину Тунис через 12 часов
и постараюсь не приносить вреда дружественной России стране.
     - Вы  хотели  кажется  увидеть  мадам  Сидоркину?  -  подал голос глава
полиции.
     - Я раздумал. Нового ничего все равно не услышу. Прощайте, господа.

     На душе было погано. Баба на корабле, это быть  неприятностям.  У  меня
еще  одна  есть, с ней еще намаюсь. Дурацкое положение, есть приказ его надо
выполнять. Когда отправлялись из России все было ясно, а прибыли  сюда  -все
запуталось. Надо рваться к Гибралтару, если прорвемся, победителей не судят.

     На  палубе  с чемоданчиком в руках стоял гражданский с седой бородкой и
испанской шляпе на голове.
     - Простите, вы капитан?
     - Я.
     - Моя фамилия Топорков. Лев Борисович Топорков. Я  сегодня  прилетел  в
Тунис   и   наконец   добрался   до   вашего  корабля.  Вот  мои  документы,
командировочная из штаба флота.
     Я изучил документы.
     - Старпом, отдай ему каюту Тамары Васильевны.
     - А где Тамара Васильевна? - спросил Лев Борисович.
     - Она развлекается в Тунисе.
     - Простите, не понял?
     - Она попросила политического убежища
     - Тамара? Этого не может быть? Она очень умненькая девочка и  не  могла
совершить такой глупости.
     Я поймал вахтенного матроса
     - Отнесите чемоданчик профессора и покажите ему каюту, - приказал ему.

     Ночью мы вышли из Бизерты на встречу с подводной лодкой. Сторожевик нас
не преследовал.
     Как только лодка всплыла под днище корабля, мы ее закрепили и выровняли
образовавшийся дифферент корабля, ко мне явился капитан Антонов.
     - Товарищ капитан..., - начал он.
     - Старпом,  -  прервал  я его, - вызвать караул. Капитана первого ранга
Антонова я отстраняю от командования подводной  лодки  и  сажаю  под  арест.
Выполняйте.
     Скулы у Антонова зашевелились и губы сжались до появления белизны.
     - Можно мне узнать, за что?
     - За  то,  что вы уже сорвали операцию, не выполнив моего приказа. Я не
хочу  с  вами  разговаривать.  Старпом  потом  заберет  от  вас  все  нужные
объяснительные записки. Идите.

     Мы  обогнули  остров Пантелления и вошли в Тунисский пролив. Я вызвал к
себе капитан-лейтенанта Козырева и штурмана подлодки капитана второго  ранга
Шмелева.
     - Товарищи  офицеры,  цель  нашей  операции известна почти всем странам
Средиземноморья. По-видимому, нас не будут трогать  в  районе  близ  лежащих
островов,  поэтому  если  мы  проскочим  промежуток  от Сицилии до Сардинии,
считайте нам повезло. От Сардинии до Гибралтара на  нашу  голову  будет  еще
достаточно  приключений. Нас явно попытаются не допустить к Гибралтару. Либо
уничтожат вот здесь, - я ткнул в карту карандашом, - либо здесь.
     - Нельзя вызвать на помощь наш флот? - удивился новый капитан подлодки.
     - Боюсь,  этого  делать  нельзя.  Ради   безопасности   самого   флота.
Представте,  мы получим ракету земля-море или море-море и части нашего флота
вместе с нами не будет.
     - Почему бы им сейчас не запустить такую ракету и уничтожить нас, -  не
унимался офицер.
     - Нашему  государству,  по моему, еще никто не объявлял войны. Все буде
сделано ими скрытно. Но вот вопрос, как? Вам, товарищ капитан второго  ранга
придется действовать самостоятельно, если с нами что-либо произойдет. Будьте
готовы ко всему. Возьмите к себе в лодку профессора, пусть следит за грузом.
     Мы  еще  долго  обсуждали  возможные  варианты  прорыва  и безопасности
корабля и подлодки.

     Проскочив Сардинию "Павлов" вошел в просторы Средиземного  моря  и  тут
началось.  Меня срочно выдернули на мостик. Встревоженный вахтенный доложил.
Сигнальщики и акустики заметили скопление косаток.
     - Капитан-лейтенант Козырев, готовьте пловцов. Приготовьте "Орфей".
     - Косатки атакуют корабль с правой стороны, - доложил акустик.
     - "Орфей", пли!
     Вода ухнула, все кругом забурлило и  четыре  косатки  всплыли  к  верху
брюхом.
     - Смотрите, капитан, - воскликнул встревоженный старпом, - у них ремни.
     Косатки,  как  заправские  солдаты,  ближе  к  голове  были перепоясаны
ремнями...
     - Козырев всех под воду. Осмотреть косаток, днище корабля  и  подлодку.
Косаткам вспороть брюхо.
     Пловцы ушли в воду.
     - Товарищ капитан, - раздался встревоженный голос Козырева. - У косаток
на ремнях  прикреплены мины-липучки. Три косатки не успели поставить мины, а
четвертая прилепила мину к носовой части "Павлова".
     - Так отрывайте, черт возьми.
     - Но мы не знаем какие взрыватели.
     - Мать вашу. Срезайте быстрее.
     Пловцы продолжали копаться. Наконец микрофон ожил.
     - Липучку срезали. Мина ушла на дно, - доложил Козырев.
     - Быстро на корабль, - кричу ему в ответ, - иначе вы отстанете.
     Пловцы спешно ринулись к судну.
     - Соедините меня с подлодкой. На лодке,  слышите  меня,  дайте  полный,
пойдем под двумя винтами.
     Забурлил  второй  винт подлодки и мы побыстрей двинули вперед. Сзади на
пол кабельтовых бухнул взрыв.
     - Опять косатки, - доложил акустик. - Идут со всех сторон.
     - Стоп, машины. Шмелев, останови двигатели. Козырев, все вниз,  отбейте
эту погань.
     Под  кораблем  и  у  поверхности началось безумие. Подводные автоматы и
пистолеты непрырывали свои чмокающие звуки. Появилась у  поверхности  первая
кровь.  Всплыла мертвая косатка и тут же у поверхности ее разорвали подруги,
несмотря на выстрелы пловцов. Ахнул в метрах двадцати взрыв, подняв  высокий
столб воды и сейчас же возня кончилась. Косатки исчезли. Появились ошалевшие
от  взрыва  пловцы,  хотя  специальные  шлемы  и  защищали их от гидроудара,
близкий  взрыв  мины  все  равно  действовал  на  них.  Пловцы  подняли   на
поверхность  одного перекушенного пополам мертвого товарища и раненого - без
ноги.
     - Вас вызывает профессор, - сказал мне вахтенный.
     - Я у микрофона.
     - Капитан, большие колебания... э..э... не желательны для груза.
     - Так сделайте что-нибудь. У меня здесь и так запарка.
     Я бросился опять к краю мостика.
     - Акустики, что-нибудь слышно?
     - Горизонт чист.
     Появился Козырев, в руках он держал мину-липучку.
     - Товарищ капитан, вот мы сняли с одной касатки.
     - Зачем ты принес эту пакость.
     - У них часовой механизм. Видите штырек  со  стороны  липучки.  Касатка
прижимается спиной к днищу. Мина прилипает, а штырек заводит механизм.
     - В воду ее.
     - Есть в воду.

     Сутки  прошли  спокойно,  но  мы  все  на  взводе.  Матросы вооружены и
находятся на  боевых  постах.  Я  только  прилег  отдохнуть,  как  заговорил
динамик.
     - Капитан, вас вызывает вахтенный на мостик.
     Я  быстро  оделся,  захватил  пистолет  и  помчался  наверх.  Вахтенным
была...лейтенант Скворцова.
     - Как вы оказались здесь?
     - Я сдала экзамены старпому, - покраснев, сказала она.
     - Что произошло?
     - Посмотрите на корму.
     Я схватил бинокль и ахнул. Нас догоняли два легких быстроходных  судна,
без опознавательных знаков и флагов.
     - Козырев, пулеметы и людей к корме, - ору в микрофон.
     Но  с  неизвестных  судов  раньше  ударили по нашему кораблю автоматы и
пулеметы. Пули зацокали и загремели по железу. Началась перестрелка. Огонь с
их стороны усиливался.
     - Шмелев,  -  гаркнул  в  микрофон,  -  я  тебя  сейчас  отпущу  и  как
договорились,  отлеживайся  в  точке  встречи,  а потом по времени выходи на
связь.
     Меня отвлек шум и рев на корме. Два судна догнали нас.  Под  прикрытием
пулеметов,  они  при  крутились  к  кормовым  гакам слева и справа. Огромные
фигуры с закрытыми лицами пытались выпрыгнуть к нам на палубу.
     - Козырев, - ору опять  я  микрофон,  переключив  тумблер  на  динамики
корабля, - они в бронежилетах. Бей по неприкрытым местам.
     Все больше и больше фигур выпрыгивало на наш корабль. Это были отличные
профессионалы.  Умело  прячась  за пристройки они двинулись на штурм. Первые
убитые и раненые уже окрасили палубу кровью. Я вытащил пистолет и вспомнил о
лейтенанте Скворцовой. Она с ужасом, прижавшись к глухой стенке, смотрела на
меня.
     - Где твое оружие?
     - Там... в каюте...
     - Мать твою. Я же приказывал... А ну тебя...
     Где-то справа загрохотало железо трапа. Подпрыгиваю к двери  и  прячусь
за выступ железной стенки. Дверца распахивается и черная фигура заполняет ее
проем.  Мы стреляем одновременно. Он из автомата, я из ТТ. Диверсант валится
вперед головой и затихает. Рулевой нашего судна падает тоже. Корабль остался
без управления.
     - Скворцова, жива?
     - Да, товарищ капитан...
     - Рядом с тобой рычаг, оттяни его вниз.
     - Сейчас..., товарищ капитан.
     Она с усилиями оотягивает рычаг. Судно дернулось. Домкраты  отжались  и
подлодка  провалилась  на  глубину.  Тут  же наш корабль клюнул носом. Корма
задралась.  Кто-то  заорал.  Трупы,  раненые  и  живые  люди  покатились  по
наклонной  палубе.  Я  выглянул  в  окно  на  корму.  Одно судно противника,
притянутое к гаку, приподняло, развернуло и бросило на винт корабля. Судя по
грохоту нашего винта, он скреб борт  неизвестного  судна.  У  другого  судна
оборвались тросы, перерезанные железным бортом. Это судно отстало от нас.
     Опять   справа   загрохотало  железо  трапа.  Я  подскочил  к  мертвому
десантнику и принялся выкручивать из его рук  автомат.  Короткий  УЗИ  легко
уместился  в  руке.  Пора.  Выпрыгиваю  в открытую дверь и нажимаю на курок.
Голова неизвестного оказалась в одном метре от дула  и  ее  просто  разнесло
очередью.  Кто-то  снизу  дал  очередь  из  автомата  веером,  в ответ. Меня
толкнуло в левое плечо и споткнувшись о ноги трупа десантника я повалился  в
рубку.
     - Что с вами, товарищ капитан, - ахнула Скворцова.
     - Заткнись, дура.
     Вдруг корабль встряхнуло.
     - Посмотри, что там.
     Скворцова,  почти  на  корточках,  сползает  к  убитому  десантнику  и,
перегнувшись. через него, выглядывает в открытые двери рубки.
     - Там..., там...
     - Да что же, черт подери.
     - Судно тонет.
     - Там их два, какое?
     - Одно крутиться очень далеко, другое тонет рядом.
     - Подкинь мне микрофон.
     Скворцова, цепляясь за неровности стенки рубки,  медленно  двигалась  к
болтающемуся микрофону.
     - Вот. Возьмите.
     Она скатывается со шнуром ко мне.
     - Козырев,  людей  в атаку, очистить корабль, - после этого обратился к
Скворцовой. - Посмотрите, лейтенант, что там.
     Женщина опять через труп десантника смотрит в открытую дверь.
     - Они бегут, прыгают за борт.
     - Хорошо. "Орфей", слышите меня.
     - Да, - раздался хриплый микрофонный голос.
     - Приготовились..., пли!.
     Ухнуло днище корабля. Затихли выстрелы.
     - Что там, лейтенант?
     - За кормой корабля плавает много неподвижных людей.
     Загрохотало железо трапа.
     - Не стреляйте, это я, - раздался голос старпома.
     Он ввалился в рубку.
     - Живы. Что с вами, товарищ капитан?
     - Зацепило. Прикажи выровннять дефферент  судна.  Узнай,  пусть  боевые
части доложат, какие потери и займись кораблем. Вызови другого рулевого.
     - Слушаюсь. Вам надо врача. Я сейчас всех вызову.
     Старпом стал выравнивать корабль.
     - Скворцова, помоги мне, добраться до стенки и присесть.
     Она вцепилась в мой китель и поволокла по железу к стенке.
     - Сейчас, я сейчас,- бормотала она.
     Я привалился к холодному железу.
     - Как же нам выбраться через Гибралтар,- в отчаянии сказал я.- Сволочи,
они нас погубят здесь.
     Скворцова замерла, как собака в стойке.
     - Товарищ  капитан,  подводная лодка может пройти через пролив, даже не
работая двигателями.
     Я и старпом остолбенело уставились на нее.
     - Да, там есть подводные течения у левого берега. Во время отлива лодку
просто вынесет в Атлантику, если конечно она будет прижиматься больше к мысу
Леона, там и глубина приличная.
     - Черт, чего же ты нам раньше не говорила.
     На мостике показался врач. С меня начали снимать китель.
     - Я не знала...
     - Замолчи. Потом скажешь. Осторожней, ты же не  сапожник,-  рычу  я  на
врача.

     В моей каюте старпом и Козырев.
     - У  нас  16  человек убитых и около 30 раненых,- докладывает старпом.-
Немного поврежден руль и лопасть винта. Сейчас  пловцы  исправляют  руль,  я
поэтому еще не откачал два носовых отсека.
     - Смотрите, как бы не заштормило, а то нырнем и невынернем.
     - Скоро  кончим.  С винтом придется подождать. Будет все-таки вибрация,
но если дотянем до Басры, там сможем подремонтироваться.
     - Сейчас, старпом, идите на встречу с подлодкой. Навряд ли они  рискнут
еще на один такой штурм. Пусть подлодка стыкуется с нами даже днем.
     - Мы же у них на виду?
     - Ну и что?
     - Рискованно это.
     - Конечно... Что у вас, товарищ капитан-лейтенант?
     - Потери среди пловцов не большие. Два убито и два ранено. Больше среди
личного  состава.  У диверсантов погибло много. Сосчитать трудно, но "Орфей"
их буквально добил.
     - Кто они, выяснили?
     - Да. Сборная команда НАТО. Часть итальянцев, англичан  и  американцев.
Было  еще  5  испанцев.  Всего участвовало 150 боевых стволов на двух судах.
Несколько их раненых, человек 8, в нашем лазарете. Один из них говорит,  что
за захват корабля обещали по 15000 долларов каждому. Шли только добровольцы,
профессионалы.
     - Настоящая война.
     - Хочу сказать, что очень хорошо зарекомендовал себя капитан Антонов.
     - Он же был под арестом?
     - Капитан организовал оборону на нижних палубах и по моему успешно. Это
я приказал  его  временно  выпустить, у меня каждый моряк с автоматом был на
счету.
     - Ничего себе штучки. Я сажаю, они выпускают.
     - Я уже вернул его под арест.
     - Ну и правильно сделал.
     Козырев улыбнулся.

     Мы состыковались с подлодкой. Я вызвал Шмелева и Скворцову.
     - Вот что ребята. Сегодня вы пойдете самостоятельно  на  Гибралтар.  Мы
будем  отвлекать  внимание.  Дойдете  своим  ходом  до  этой точки,- я ткнул
пальцем в карту,- а дальше только  работайте  рулями,  пусть  вас  несет  по
течению. Так я говорю, товарищ лейтенант?
     Скворцова кивнула головой.
     - Так.
     - Если  вырветесь,  свяжитесь  с  нами  и  без нас уже отправляйтесь до
Оманского залива, а там получите команду либо от наших кораблей, находящихся
там, либо мы тоже прорвемся и отвезем вас в Персидский залив. Поняли?
     - Так точно,- ответил за всех Шмелев.
     - Как там профессор?
     - Уже свыкся, развлекает нас. Последний раз  запаниковал,  когда  рядом
был взрыв, боялся увеличения давления в цистернах, но потом вроде ничего.
     - Теперь  вас  будет  развлекать  еще  и  Мария Андреевна. Я малость ее
ругнул во время боя, но она молодец.
     Скворцова опять покраснела.
     - Правильно сделали, товарищ капитан, мне так дуре и надо.
     - Да вы самая настоящая умница. Ну, пока ребята.
     Я пожал руку Шмелеву, а Скворцова наклонилась и поцеловала меня в  лоб,
после этого рванулась и убежала.

     Теперь  уже  без  лодки  мы  опять  двинулись к Гибралтару. За островом
Альборан  перед  носом  "Павлова"  замаячило  несколько  самоходных  барж  и
сухогрузов.  Я приказал сразу же сбавить ход. Это была преднамеренная акция,
как я ни крутился нам кто-то подставлял борт. Стало понятно, нам не  пройти.
Пришлось  разворачиваться,  при этом я задел скулой своего корабля сухогруз,
да так, что вся команда "Павлова" попадала с ног. Была бы под нами подлодка,
наверняка бы взорвались. Пришлось отойти за Альборан и дрейфовать на  месте,
ожидая сигнала подлодки.
     На  второй  день  пришла  долгожданная шифровка. Они проползли на брюхе
Гибралтар.

     Английский сторожевик засверкал  точкой  на  локаторе  и  скоро  старый
знакомец  N513  появился  перед  нами. Я запросил его на встречу с капитаном
Барретом и получил, добро.. Мне  аккуратно  сделали  перевязку  и  вместе  с
Козыревым  мы уселись в лодку. Капитан Баррет встретил меня любезно у самого
трапа.
     - Здравствуйте, господин капитан. Чего это вы дрейфуете здесь?
     - У меня неприятности. На корабль напали пираты, малость его повредили,
да еще какие-то мерзавцы чуть не устроили мне аварию за Альбораном.
     - Я вам сочувствую,- усмехается капитан,- чем-нибудь помоч?
     - Да, если можно. Возьмите у меня 8 раненых пиратов  и  дайте  немножко
медикаментов.
     Лицо у капитана сразу вытянулось.
     - Как, у вас есть раненные пираты?
     - Да, там даже два англичанина.
     - Вот мерзавцы.
     - Еще какие, все из морской пехоты ВМС.
     - Не может быть.
     - Так вы берете их у меня?
     - Да, конечно.
     - Еще  просьба, Мне надо пройти через Гибралтар. Наш корабль в основном
мирный, ни каких опасных грузов не  имеет,  не  может  ли  господин  капитан
заручиться  за  меня  перед  правительствами  Испании и Англии в моих мирных
отношениях к ним.
     - Как это?
     - Я допущу ваших водолазов и вместе с моими они пусть убедятся,  что  в
нашем корабле на днище ничего нет.
     - А внутри?
     - Ради  бога,  господин капитан. Я проведу вас по всем закоулкам, какие
вы хотите посмотреть, что бы вы убедились в справедливости моих  слов.  Хоть
мне и попадет за это, но другого доказательства у меня нет.
     - Погодите  немножко,  господин  капитан,  я поговорю с командованием о
необычности вашего предложения.
     Капитана небыло минут двадцать. Он вернулся расстроенным.
     - Вы можете спокойно плыть через Гибралтар и без досмотра.  Раненных  я
сейчас возьму и медикаментов немного подкину.
     - Благодарю вас, господин капитан.
     - Скажите   честно,  господин  капитан,  как  вашей  субмарине  удалось
проскользнуть через Гибралтар? Только не притворяйтесь, что не знаете что за
субмарина. Ваша бывшая гражданка Сидоркина нам рассказала все.
     - Я же не могу опровергнуть показания этой  женщины.  Поэтому  не  буду
скрывать. Это очень просто, она прошла под днищем вашего сухогруза.
     - Это невозможно, мы каждое судно досматриваем.
     - Пока  досматривали,  она  на дне, как тронулся сухогруз, подлодка под
всплывает.
     Капитан задумчиво посмотрел на меня.
     - Нет, здесь что-то не  то.  Вода  прослушивается  все  время.  Боцман,
готовь  две  шлюпки.  Прощайте,  господин  капитан.  Я уверен, мы еще с вами
встретимся,  господин  капитан.  Недаром  о  вас  идет  плохая   слава,   вы
действительно, дьявол Средиземного моря.
     - Это   очень   лестная  для  меня  характеристика,  господин  капитан.
Прощайте.




 * ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ *

ЗАЧЕМ НАМ ЭТИ ЖЕРТВЫ?


     Весь путь от Гибралтара до Аравийского моря прошел без  приключений.  Я
знал,  что  за нами подсматривают с космоса, с воздуха, с моря и не упускают
мой корабль из виду. Несколько раз мы попадали в  жестокие  штормы  и  слава
богу,  что  все  кончилось благополучно. Вот он Оманский залив. Сколько было
радости, когда под днищем  оказалась  подводная  лодка  и  улыбающиеся  лица
Шмелева, Скворцовой, Топоркова явились передо мной.
     - Товарищ капитан, как ваша рана,- вырвалась первая Скворцова.
     - Заживает, но хоть бы поздоровалась со мной.
     - Ой, извините, здравствуйте, товарищ капитан.
     Улыбка   заполнила   курносое   лицо.   Остальные   обошли   девушку  и
поздоровались.
     - Рассказывайте, что нового?
     - Все спокойно.
     - Вот это меня больше всего и тревожит. Персидский залив слишком  мелок
и  любой  спутник  или  самолет засечет плавающую там субмарину, одно только
радует, здесь только плавающие гидрофоны, не стационарные.
     - Чего же хорошего?- удивился Шмелев.- Здесь еще и акулы есть.
     - Вы правильно меня поняли, пловцов что бы их снимать высылать  опасно,
мы попросим помощи у наших кораблей.
     - А как же быть с минными банками?
     - Мы запросим иракское командование, что бы они дали нам сопровождающий
корабль  и он проводил нас до порта Фао. Вообщем, все трудности еще впереди.
Я,  товарищ  капитан  второго  ранга,  забираю  у  вас   гостей.   Так   что
переселяйтесь Лев Борисович и вы, товарищ лейтенант.
     Все  стали  уходить  из  каюты,  как  вдруг  Лев Борисович задержался и
вернулся ко мне.
     - Меня все мучает один вопрос.
     - Наверняка о Тамаре Васильевне.
     - Да,- с удивлением смотрит он на меня.-  Ведь  кто-то  сорвал  меня  с
места и отправил к вам, как будь-то знал, что она перейдет к ним.
     - Не берите в голову, профессор.
     - Что? Что?
     - Не  берите  в голову. Это просто совпадение. Ведь это реальность, что
пушка есть?
     - Да, да. Сверх-пушка есть и жидкий порох к ней есть. Я понимаю, что  к
Ираку  по  другому не подобраться, как-только через Персидский залив, горные
дороги Турции или Ирана невозможны для наших перевозок, да и позволят ли они
это сделать, еще вопрос. Но все равно, я ничего  с  Тамарой  Васильевной  не
понимаю.
     - Я   сам   еще  не  разобрался,  профессор.  Мы  все  с  вами  узнаем,
когда-нибудь потом, через много лет.
     - Я понял, Игорь Георьгиевич, отдыхайте.

     Я вызвал наш сторожевик и объяснил капитану, что нам нужно.
     - Я уже встречал американские гидрофоны здесь,-  сказал  капитан,-  так
что  расчистить  вам  путь  ничего не стоит, но это будет только до Кувейта.
Дальше вам уже самим придется  отжиматься  к  иракскому  берегу  и  заводить
дипломатию с ними, что бы получить разрешение на их территориальные воды.
     - Разве мы не можем пройти нейтральными водами.
     - Увы,  нет,  американские  самолеты или дальнобойная артиллерия утопят
вас.
     - А как же танкеры?
     - То танкеры, а не знаменитый "Академик Павлов",- усмехнулся капитан.

     Сторожевик ушел вперед расчищать нам дорогу и мы выждав время тронулись
за ним.
     - Капитан, нас преследует судно,-  сказал  вахтенный,  глядя  на  экран
локатора.
     - Подождем.
     Через   час   на   горизонте   показался  знакомый  силуэт  английского
сторожевика под номером 513. Вскоре он догнал нас и пошел параллельным кусом
метрах в 50 от левого борта. Знакомый голос капитана, закричал в мегафон.
     - На "Академике Павлове", не очень ли вы спешите в порт Фао.
     - Как вы здесь оказались?- спросил я что бы оттянуть время.
     - Кратчайшей дорогой, через Суэц. Капитан, не могли бы вы  освободиться
от опасного груза и сейчас же утопить его.
     - О  чем вы говорите, господин капитан. Теперь-то уж я точно довезу его
до места назначения.
     - Я вам помешаю, я утоплю ваш корабль.
     - Не говорите глупости, господин капитан. Эксперты ВМС Туниса и Франции
доказали что при взрыве нашего груза,  даже  на  расстоянии  20  кабельтовых
поднимется  волна  высотой 5 метров, которая сметет все прибрежные районы, а
вы знаете, что прибрежные города и села Саудовской Аравии в низине, да и вас
не будет, господин капитан.
     На сторожевике наступило замешательство.
     - Вам еще придется оберегать меня от всяких случайностей,-  выдохнул  я
последнюю фразу.
     - В гробу я вас видел. Что бы я еще вам помогал.
     Сторожевик  рванул  вперед,  заполняя  эфир  встревоженными  знаками, и
вскоре исчез за горизонтом.
     В воздухе появилась пара "Ф-115", они  облетали  нас  и  тоже  исчезли.
Теперь начались чудеса. Все встречные суда, поймав нас по радару, шарахались
в сторону.
     Так до Кувейта, я дошел без помех. До Фао осталось 200 километров.

     - Товарищ капитан,- говорит вахтенный,- по радару замечено быстроходное
судно. Движется нам на перерез с запада.
     - Вот сволочи, опять очередная пакость.
     - Эти, наверняка, идут на перехват,- замечает старпом.
     - Лево руля,- командую я.
     Мы  поворачиваем  к  берегам  Ирана, стараясь оторваться от непрошенных
гостей. Через 2 часа входим в территориальные воды  Ирана  и  словно  из-под
земли  на  радаре  появляется  точка  катера. Вскоре к нам подходит иранский
ракетный катер, нашей постройки.
     Ломанный английский голос запросил.
     - На "Академике Павлове", что за груз.
     - Боеприпасы для Ирака.
     - Для этого придурка Хусейна. Везите и передайте ему привет.
     - То, что он придурок, тоже передать?
     - Нет, не надо. Пока.
     Катер подняв на развороте большую волну пошел по направлению к берегу.
     - Докладывает акустик, судно идет параллельным курсом и опять перегнало
нас. Мы засекли группу пловцов, идут по направлению к нам.
     - Капитан-лейтенанта Козырева, на мостик.
     Запыхавшийся Козырев вскоре оказался передо мной.
     - Акустики поймали группу пловцов. Мы их можем остановить?
     - Я уже в курсе. Там их человек 15-20. Идут быстро  на  вспомогательных
плавсредствах. Так что встретятся с нами минут через 20, если сейчас выйдем.
Разрешите с группой я пойду сам.
     - Я ждать тебя здесь не могу. До Фао 160 километров. Дойдешь?
     - Дойду.
     - Против акул возьми пакеты.
     - Взял. До свидания, товарищ капитан.
     Хороший мужик этот Козырев.
     - Старпом,  свяжись  со  штабом  ВМС  Ирака, пусть дадут проводника или
шкипера через минные банки.
     Через пол часа мы встали в хвост танкеру, который уверенно нас повел  к
берегу Ирака.

     Порт встретил нас настороженно. Разбитые терминалы, говорили о том, что
здесь  похозяйничала  авиация  США и НАТО. Нас подвели к такому же разбитому
терминалу и подкатили две цистерны из-под спирта.  Подводная  лодка  наконец
всплыла  и  Лев  Борисович  принялся  командовать и ругаться с обслуживающим
персоналом порта.
     - Переведите им,  капитан,  нужны  не  водяные  насосы,  а  масляные  и
мощностью выше 300 киловатт.
     После длительных препирательств, иракцы притащили насосы и обеспечив их
питанием   быстренько   смылись.   Пришлось  ставить  двух  наших  механиков
обслуживать перекачку. Я пошел к начальнику порта  и  после  долгих  поисков
нашел его в разрушенном складе.
     - Я капитан русского судна "Академик Павлов".
     - Здравствуйте,  господин  капитан. Я уже в курсе. Из Багдада несколько
раз звонили, требовали срочно прислать груз. Сделаю все что в моих силах.
     - У меня к вам просьба.  Не  посылайте  две  цистерны  вместе  в  одном
эшелоне. Пошлите вторую цистерну через сутки после первой.
     - Думаете будет диверсия?- встревожился начальник.
     - Уверен будет. Нужна хорошая охрана.
     - Я  постараюсь  сделать  все что вы предложили и скажу военным, что бы
усилили охрану эшелонов.
     Я пошел на корабль. На большой высоте крутился самолет-разведчик НАТО.
     Нехорошее предчувствие хлынуло на меня.
     Заполненные цистерны ушли в ворота разрушенных складов.
     Я вызвал к себе опального капитана Антонова и  капитана  второго  ранга
Шмелева.
     - Товарищи  офицеры,  мы  выполнили  свое  задание  и доставили груз по
назначению. Сейчас лодка пойдет к 5  пирсу,  заправиться  горючим,  заправит
танки  для  балласта  нефтью  и отправиться самостоятельно домой. Командиром
лодки назначается капитан второго ранга Шмелев. Его помощником  и  штурманом
будет капитан Антонов.
     - Есть.
     - До свидания, товарищи офицеры.
     Я обнял Шмелева и опального капитана.

     Мы  стали  по  руслу  реки  подниматься  до Барсы, что бы там встать на
ремонт винта и срезать эти  уже  ненужные  гидравлические  зажимы  на  брюхе
корабля,  когда  меня  догнал  большой  катер.  На палубе стояло 8 пловцов с
опущенными головами. Большое черное тело лежало у их ног.
     - Кто?- прокричал я.
     - Капитан-лейтенант Козырев,- ответил хриплый голос.
     - Остальные где?
     - Остальные погибли.
     На палубе молча плакала Скворцова.
     - Стоп  машины.   Боцман   отдать   якорь.   Спустить   трап.   Принять
капитан-лейтенанта Козырева на корабль.
     Когда  тело  Козырева  оказалось  на  судне,  я  приказал,  несмотря на
стенания шкипера, разворачиваться назад, в Персидский залив. Там  мы  отдали
последние почести храброму офицеру и похоронили по морскому обычаю в море.

     Мы  опять  двинулись в Басру. Я пришел в свою каюту и, посидев немного,
включил радиоприемник. Родной женский голос передавал последние известия.
     - ... Министр иностранных дел России Козырев осудил действия  Ирака  по
захвату  Кувейта,  а так же за применение иракской стороной ракетного оружия
типа "Скат", против мирного населения Израиля...
     Мне стало совсем противно. Я  вышел  из  каюты  и  направился  к  каюте
лейтенанта Скворцовой.
     - Мария Андреевна, к вам можно,- постучался я.
     - Капитан?- она глядела на меня с изумлением.
     - Да, я пришел поговорить с вами.
     - Проходите, товарищ капитан.
     - Меня еще зовут Игорь Георьгиевич.
     - Садитесь, Игорь Георьгиевич.
     - Мария  Андреевна,  я  ужу  из  флота.  Я  решил  написать  рапорт  об
увольнении.
     Она кивнула головой.
     - Я  много  врал  иностранцам,  своим,  убеждая  себя  и  их,  что   мы
придерживаемся  каких-то  идеалов  и  выполняем задание родины, но сегодня я
окончательно понял, идеалов нет. Мы выполняем задания, которые  противоречат
статусу нашей родины. Вы меня поняли?
     Она опять кивнула головой.
     - Я написал рапорт об увольнении и рейс домой будет последним.
     Скворцова раскачивалась корпусом на койке и задумчиво смотрела на меня.
     - Я  пришел  к  вам,  потому  что  мне не кому выложить свои сомнения,-
продолжал я,- я просто душей чувствую, что вы меня поймете.
     Головка с аккуратной прической опустилась вниз и опять поднялась.
     - Я вас очень хорошо поняла, Игорь Георьгиевич.
     - Тогда я пойду. Спасибо, что выслушали меня.
     - Разве разговор уже кончился? А как же я, Игорь Георьгиевич?
     Я смотрел на нее и молчал.
     - А что же со мной?- повторила она.
     - Если бы вы, Мария Андреевна согласились, я был бы не против,  что  бы
мы ушли с этой службы вместе.
     В  иллюминатор  с берега ударил пронзительный грохот. Мы оба посмотрели
туда, потом вскочили и побежали на мостик.
     - Что там, старпом?
     - Там, за Басрой мощный взрыв.
     - Это, наверняка наш груз,- сказала  Скворцова.-  Все  труды  и  жертвы
оказались напрасны. Я согласна уволиться вместе с вами, Игорь Георьгиевич.

     Война  еще  шла.  Мы  сделали  обратный рейс, но уже кратчайшей дорогой
через Суэцкий канал. Уже в Севастополе мой рапорт был принят  и  меня  через
два месяца уволили. Мы с Машей приехали к ее родителям в Ленинград в надежде
в  этом  городе начать новую жизнь. Как только с квартирой все уладилось, по
телевидению сообщили, что на  Израиль  стали  падать  снаряды  выпущенные  с
территории  Ирака,  гигантской  сверх-пушкой.  Всего  до  конца войны на эту
страну упало 48 снарядов, причинив массу разрушений  и  жертв  среди  мирных
жителей.   Почему  американские  и  натовские  самолеты  не  разбили  пушку,
останется загадкой для многих поколений.

     Хорошо когда у тебя есть свой дом и на него никогда не упадет  ни  один
снаряд, ни одна бомба,- это мысль не моя, это сказала Маша, моя жена.


Евгений Кукаркин.
Рай


ПРОЛОГ
     АД
     - Лекарь, вставай.
     Меня тряс за плечо мой сосед по койке.
     - Слышишь, - продолжил он, - наши начали.
     Где-то  внизу  раздавался  грохот,  крики.  Казарма  ходила  ходуном. Я
натянул штаны, куртку и бросился за соседом вниз по лестнице.
     - Лекарь, где лекарь? - заорал чей-то голос. - Лекаря сюда.
     - Здесь он. Здесь, - ответил криком сосед.
     Меня схватили под локти и поволокли по второму этажу  в  угол,  где  на
койках  уже лежали два человека. Грохнул выстрел, за ним дробью отразили эхо
выстрелов  пулемета  с  вышки,  своды  казармы.  Зазвенели  стекла.   Кто-то
закричал.
     - Крошку, убили, - сказал кто-то у двери.
     - Да  делай  же  ты  что-нибудь, - рядом со мной держа железный прут от
кровати стоял староста блока "Б", Матерый.
     - Чем? Ни бинтов, ни ваты, ни иода, ни черта нет.
     Матерый выругался длинным вразумляющим матом. Потом  схватил  за  плечо
моего соседа по койке.
     - Слушай,  ты,  проберись к тумбочке Крошки, у него там в конце коробка
из-под приемника. Тащи ее сюда.
     Сосед исчез. Один раненый  был  без  сознания.  На  правой  части  лица
клочьями  свисала  кожа,  с  нее каплями стекала кровь. Само лицо распухло и
приняло фиолетово-кровавый оттенок. Другой, - лежал с  переломанной  в  двух
местах рукой и глухо постанывал.
     Принесли  Крошку.  Я ему ни чем помочь не мог. Пуля пробила ему грудь и
смерть наступила мгновенно. Примчался сосед с коробкой и когда я ее  открыл,
то увидел аптечку, с необходимым для первой помощи материалом.
     Внизу  стрельба  усилилась  и  вдруг  внезапно  затихла.  Раздала голос
мегафона.
     - Граждане  заключенные,  прекратите   сопротивление.   Вас   подбивают
несознательные  элементы  к  насилию.  Будьте благоразумны. Те кто будет нам
сопротивляться, получат дополнительные сроки. Еще  раз  повторяем.  Не  надо
осложнять себе жизнь.
     Послышались   ответные   крики.   Заключенные  привели  двух  связанных
надзирателей и посадили на койку недалеко от меня. Появился опять Матерый.
     - Лекарь, посмотри этих двух. Нам они живые нужны.
     Надзиратели были в порядке. Только у одного  рассечена  бровь  и  я  ее
заклеил пластырем.
     Минут  пятнадцать  переругивались стороны. И внизу опять начался штурм.
Грохот выстрелов слился в сплошной рев. Стекла правой  стороны  казармы  уже
были  выбиты все. Мне стали поступать раненые с нижних и с верхних этажей. В
основном, с пулевыми ранениями.
     Матерый привязал к пруту кровати  наволочку  и  выставил  его  в  окно.
Выстрелы затихли.
     - Эй,  -  заревел он в окно. - Вы не забыли, что у нас двое ваших. Если
вы прорветесь в казарму, мы им перережем горло.
     - Покажи их в окно, - ответили с низу. - Тебе, скоту, верить нельзя.
     Четверо зеков подхватили надзирателей и подтащили их к окнам.
     - Вася, ты хоть рот можешь открыть?
     - Иди ты в жопу. Из-за тебя, мудака, все  началось.  Ты  там,  а  мы  в
дерьме, - прокричал один из надзирателей.
     Матерый махнул рукой. Надзирателей от окон отвели. Начались переговоры.

     - Мы  хотим  человеческого  отношения к себе. Хотим, чтоб убрали от нас
мясника капитана Рыжова. Требуем нормальной пищи и санитарных условий.
     Матерый, впервые, длинную речь произносил без мата.
     Нам в ответ, только предлагали сдаться.

     Кто  бы  мог  подумать,  мы  держались  пять  дней.  Милиция   получила
подкрепление  и  на  пятый  день  взрывы  сотрясли решетчатые окна нижнего и
нашего этажа. В проемы окон полезли омоновцы. Свалка  приобрела  дикий  вид.
Вал орущих и кувыркающихся тел двигался к моей импровизированной больнице.
     То что я увидел позже, потрясло до основания. Матерый подошел к койке с
надзирателями  и  хладнокровно  перерезал  им горло. Дерущиеся люди дошли до
первых коек с ранеными и  омоновцы  стали  избивать  их  и  прыгать  по  ним
кованными ботинками.
     Крики усилились.
     Я  такого  тоже  вытерпеть  не  мог  и  схватив стальной прут от койки,
оставленный Матерым, обрушил его на блестящий шлем, защищавший  милиционера.
Он  рухнул  как  подкошенный.  Второго  удара мне сделать не удалось. Что-то
обрушилось на мою голову и я провалился в темноту.

     Мое дело разбирал не суд, а специальная комиссия, прибывшая  по  поводу
возникновения  беспорядков  в Оренбургском централе. Как ни странно, но меня
спасло звание кандидата биологических наук.
     - Как же вы ученый,  ввязались  в  эту  кашу?  -  спросил  председатель
комиссии.
     - Вы  наверно  забыли,  я  исполнял обязанности лекаря и помогал людям.
Поэтому я там был. И еще, прошу не забывать, я сам заключенный.
     - Это печальный факт, но вы сами виноваты.
     - В чем?
     - В том, что вы заключенный. Никто вас не просил, что бы вы  разглашали
военную тайну и этим подрывали мощь государства..
     - Разве борьба за мир, теперь преступление.
     - Мы  не  будем  с вами ввязываться в диспут. Это дело закона. Учитывая
степень вашего участия в беспорядках, комиссия решила ваше  дело  в  суд  не
передавать.  На вас поступил запрос по спец отделу МВД, об отправлении вас в
зону номер пять.
     - Мне это ничего не говорит.
     - На месте все и узнаете.

     Суды над участниками сопротивления закончились через месяц.  Еще  месяц
шли  бюрократические  оформления  и  согласования  документов. Наконец, этап
собран и нас повезли в тюремном вагоне на станцию Колоски под Новосибирск.
     От станции машины с зеками часа три крутили по петляющим дорогам,  пока
не подъехали к воротам, от которых высокие заборы уходили в бесконечность.


 * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
     РАЙСКАЯ ЖИЗНЬ
     Я попал в рай.
     Чистенькие  дороги  и  тротуары,  удивительно  современные  коттеджи, с
зелеными  лужайками  и  бассейнами  ,  затерянными  в   густой   листве,   а
магазины...,  какие магазины, забитые товарами и продовольствием до потолка.
И все это в то время, когда в стране ни черта нет,  когда  в  кармане  много
денег, а полки и прилавки магазинов пусты.
     Этот  рай  охраняется,  да еще как: путанка, бетонный забор, вспаханная
полоса, столбы с колючкой под током, опять путанка  и  кругом  фотоэлементы.
Птица пролетит и тут же солдаты с собаками мчатся к потревоженному участку.
     Чтоб  пройти  в  этот  рай, надо испытать колоссальную проверку и после
этого остается ощущение будь-то тебя прополоскали в  щелочи  и  марганцовке,
потом промыли, высушили и стерильного подготовили к операции.

     Меня сразу отделили от заключенных и в сопровождении лейтенанта повезли
на газике почти-что к центру рая.
     Мы  подъехали к гостинице и женщина-администратор, изучив мой паспорт с
массой сопроводительных бумаг,  наконец,  выдала  мне  ключ  от  номера,  не
спросив  ни  рубля  оплаты.  Лейтенант,  пожелав  мне  всего хорошего, уехал
обратно к посту.
     Номер выдали нормальный. Люкс, не люкс, но цветной телевизор,  телефон,
ванна,  электрочайник,  утюг, стол, два шкафа, доска для глаженья и шикарная
полутора спальная кровать. Я развязал вещмешок, распихал нехитрую одежду  по
шкафам  и  промыв  ванну,  с  удовольствием отмочил тело в теплой прозрачной
воде.
     Только я оделся, как раздался телефонный звонок.
     - Але...
     - Простите, вы не Борисов?
     - Да, а кто меня спрашивает?
     - Меня зовут Алла. Меня попросили,  чтобы  я  ознакомила  вас  с  бытом
городка и на первое время, была вашим гидом.
     - А кто попросил?
     - Ваш будущий шеф, Марк Андреевич.
     - Что же вы можете мне предложить, Алла?
     - На первое время, встретиться в холле гостиницы.
     - Сейчас?
     - А что вас удивляет? Время еще светлое.
     - Но я еще не ел.
     - Не беспокойтесь. Я вас отведу туда, где можно поесть.
     - Хорошо. Я спускаюсь.

     В  холле  гостиницы,  меня ждала одинокая посетительница. Длинные ноги,
мини- юбка, просторная кофточка, которую подпирали  две  груди  с  бугорками
сосков  и  все  это  завершала  миниатюрная  головка  с  густыми золотистыми
волосами, рассыпанными до плеч.
     - Вот вы какой, Борисов.
     Она оценивающе оглядела меня.
     - Меня еще к тому же звать Толя.
     - Прекрасно. Нас уже все заждались. Поехали быстрей.
     - Но куда?
     - Вы же только-что хотели есть или уже раздумали.
     - Нет.
     - Тогда чего мы стоим. Идемте быстрей.

     На улице стоял "москвич", чистенький как и весь городок. За руле  сидел
молодой  парень,  с  длинными зализанными на затылок волосами. Он кивнул мне
головой и что-то пробормотал губами. Алла открыла заднюю дверцу.
     - Девочки, подвиньтесь. Кавалера привела зовут Толя.
     Она безцеремонно толкнула меня рукой во внутрь машины и я повалился  на
мягкое женское тело.
     - Простите.
     - Ой, какой вы большой. Алка, ты с ума сошла, он меня чуть не раздавил.
     - Такая наша судьба, терпи, мужики всегда нас давят.
     Алла обошла машину и села на место рядом с шофером.
     - Поехали, Витек.
     Машина тронулась. Мы, три фигуры, сгруппировались на заднем сиденье и я
опять  почувствовал  теплоту  женского тела уже прижавшемуся ко мне. Мой гид
продолжал знакомство.
     - Толя, рядом с тобой Люся и Валя. Они тоже работают в институте. А это
Витек - она провела рукой по его волосам - наша охрана, которая нас блюдет.
     - Не треплись, Алка.
     Машина промчалась  коттеджи  и  въехала  в  центр  городка.  Сверкающие
витрины  магазинов,  кинотеатров, кафе, ресторанов, жилые и административные
дома удивляли современностью и красотой. Машина остановилась перед  парадной
дверью.
     - Ребята, вылетаем. - Алкаю первая выпорхнула из машины.

     Мы  поднялись  на  четвертый  этаж и открытая дверь встретила нас шумом
музыки, застолья и смеха.
     - Ребята, это Толя, пополнение для четвертого блока.
     Разнообразные  улыбающиеся  лица  парней  и  девушек  окружили  меня  и
наперебой  жали  руки.  Каждый  называл  свое имя и я мгновенно забывал его,
когда жал следующую руку. Маленькая,  плотная  девица  подхватила  меня  под
локоть и повела в гостинную, где был накрыт стол.
     - Вы  садитесь  сюда. Алла иди сюда тоже, поухаживай за кавалером. А ты
Валя куда? Садись рядом. Вечно с тобой мученье.
     Стулья загремели по полу и вся компания уселась к  столу.  Я  не  успел
оглянуться, как Алла навалила мне в тарелку всяких закусок и наполнила рюмку
коньяком.
     - Тост, тост. - завопила маленькая плотненькая девица.
     Сидящий во главе стола полный, лысоватый парень поднял рюмку. Шум стих.
     - Сегодня нашей хозяйке исполнилось 18 лет. Так давайте выпьем за вечно
молодую,  прекрасную  женщину,  с  изумительной душой и красотой. Инночка за
тебя.
     Он потянулся к женщине лет тридцати, но  действительно  с  непоблекшими
признаками  красоты.  Все  стали  чокаться  с  ней и мы выпили. Позвякивание
приборов и говор накрыли стол. Алла занялась Витьком и я обратился  к  своей
левой соседке.
     - Извините, пожалуйста. Мы тоже с вами будем работать?
     Красивое лицо, обрамленное блестящей каштановой копной волос, с четкими
бровями и живыми глазами, насмешливо поглядело на меня.
     - Да. Вы теперь будете моим начальником.
     - А Люся, Алла?
     - Алла точно, а Люся в соседней группе.
     - А все окружающие тоже в институте.
     - Большинство к сожалению, да. Все кроме этих молодых парней.
     Она кивком головы указала на сидящего во главе стола и трех здоровяков,
сидящих не далеко от него, в том числе включая Витька.
     - Эти из охраны.
     - Почему к сожалению?
     - Вы  что,  не  поняли куда попали. Это же ад, это тюрьма из которой ни
куда не выбраться. Вы узник. Вы сами-то знали куда едете?
     - Я так и так заключенный, так что мне всеравно.
     - Что?
     Брови поползли от изумления в верх.
     - Нам сказали, что едет видный биолог.
     - Я сидел в закрытом  Оренбургском  центре  и  занимался  прививками  и
лечением больных.
     - Там тоже также?
     - Как?
     - Ну, также зона...
     - Нет, там настоящая тюрьма с камерами, парашами и надзирателями.
     - Боже мой. Вы что убили кого-то. За что вас посадили?
     - Нет,  ни кого не убивал. Я выступил перед иностранными журналистами с
разоблачением о разработках бактериологического оружия в СССР. Мне  за  это,
то есть за разглашение тайны дали 25 лет.
     - И вы не боитесь мне это рассказывать?
     - Нет.  Во-первых я испытываю к вам симпатию. Во-вторых, я уже узник, а
раз я попал сюда,  то  узник  в  квадрате,  мне  уже  все  равно  отсюда  не
выбраться,  даже  если кто-то и накапает на меня, а в-третьих, если этот рай
последний для меня, зачем скрывать свои принципы.
     - Но это какой-то парадокс. Вы против бактериологического оружия, но вы
и работаете над развитием этого оружия. Разве не для этого вы здесь?
     - Наверно для этого. А теперь подумайте. Развитие науки не  остановить.
В  одних  случаях  она  идет  быстрым  темпом,  там  гении, в других случаях
медленно, там бездари. Наука  развивалась  бы  и  без  меня.  Но  как  можно
бороться с неизвестным оружием, не зная этого оружия. Я должен быть напичкан
знаниями  и  быть  в  курсе  последних  исследований. Меня всегда преследует
надежда, вдруг я останусь жив и  сумею  рассказать  всему  миру  о  страшном
оружии для человечества.
     - Может  действительно  вы  по  своему  и правы, но я с вами в одном не
согласна. Если вы боритесь и хотите бороться, почему бы вам  не  делать  эту
работу. Это ведь тоже форма сопротивления.
     - Если  б  я не согласился здесь работать, меня бы давно сгноили, как и
большинство правдолюбцев, которые придерживались вашей теории.
     - У меня ее нет.
     - А жаль. Каждый должен иметь что-то.
     Валя опустила голову в тарелку и замолчала.  Гул  и  женский  смех  все
больше наполняли звуками застолье. Водка и вино пились с тостами и без. Алла
обернулась ко мне.
     - О чем вы там говорили, голубки? Валька, ты чего затихла? Толя, Витек,
давайте отодвинем стол. Будем танцевать.
     Гости зашумели. Мы отодвинули стол и включили магнитофон. Алла пристала
ко мне. - Толя, не отказывайтесь, я танцую с вами.
     Она обхватила меня руками за шею и крепко прижалась своим телом ко мне.
     - Витек мне морду бить не будет, за то что мы танцуем.
     - Он женат, ему не на что претендовать.
     - Он что, претендует?
     Алла наклонилась к моему уху, вся приклеившись к телу.
     - Согласитесь со мной, - сказала она шепотом - что это не ваше дело.
     - Соглашаюсь. - так же шепотом сказал я.
     - Лучше  скажите,  чем  вы  околдовали  Вальку. Смотрите стоит и зверем
смотрит на меня.
     - Согласитесь со мной, - сказал я ей на ухо - что неприлично разглашать
секреты колдовства.
     - Соглашаюсь. - засмеялась она.

     Мы ехали на "жигуленке" Витька по городку, развозя  девушек  по  домам.
Пьяный  Витек  мотал  руль  то  вправо,  то  влево,  вызывая визг охмелевших
пассажиров. На улицах  не  было  транспорта  и  пешеходов  и  это  позволило
избежать  проишествий.  Первой  высадили Люсю. Потом подъехали к дому Вали и
высадили ее.
     Когда машина остановилась у гостиницы, Алкаю вышла со мной из машины.
     - До завтра, Толя. - она чмокнула в щеку - Я утром приеду за тобой.
     Потом она наклонилась к моему уху и сказала.
     - Хочешь, я останусь с тобой?
     - Хочу и даже очень, но ты сегодня паинькой пойдешь к себе. Я хочу хоть
немного выспаться за два дня переездов.
     - Как скажешь, Толя.
     На этот раз она размазала свою помаду вокруг моих губ.

     Номер встретил меня тишиной. Я пошел в  ванну  и  попытался  смыть  под
душем   события  вечера.  В  комнате  царил  порядок,  но  меня  насторожила
аккуратность, с какой были уложены мои вещи в ящиках шкафа.
     Кто-то рылся в моих вещах.

     Марк Андреевич принял меня в своем кабинете.
     - Здравствуйте, Анатолий Петрович.  Я  в  курсе  всего.  Знаю  о  ваших
работах, о ваших выступлениях, так что спрашивать ни о чем не буду. Возьмете
новую  для вас тему. Даю вам весь второй этаж четвертого блока с персоналом.
По поводу работы. Вам предстоит работать с новым необычным вирусом.
     Впервые  "огневка"  была  отмечена  в  Англии  в   1897   г.   Источник
возникновения  неизвестен.  Характерные  приметы: На коже сначала появляются
красные пятна, которые потом  увеличиваются  в  размере  и  меняют  цвет  до
бурого.   Пятна   раскрываются   и   начинается  быстрый  процесс  отмирания
человеческой  плоти.  Сначала  у  человека  повышается  температура  до   40
градусов,  появляется зуд и страшные боли в районе пятен. Зараженный человек
живет сутки и умирает.
     Вид заражения: Мельчайший вирус в виде  палочки  с  крючком  на  конце.
Может  передаваться  с  поверхности  кожи больного на кожу - здорового. Есть
предположение, что его можно распылять по воздуху.  В  воде  чувствуют  себя
превосходно.   Активно   делятся   в   питательной   среде.  Что  еще?  Ага.
Чувствительны к температуре.  При  минус  пять  -  умирают.  При  плюс  пять
прекращают  активную  деятельность. Также и при высоких температурах. При 45
градусах пропадает активность, при 55 - погибают. Вы что-то хотите сказать?
     - В Англии она затихла из-за изменения температуры?
     - А бог его знает.  Это  надо  выяснить  вам,  почему  она  активно  не
распространилась.  Здесь  в  России  выявлены  первые  случаи  возникновения
"огневки". Сначала в Ставрополе в  1987г.,  потом  в  Херсоне.  12  человек,
которые   мгновенно   заразились  друг  от  друга  -  погибли.  Пострадал  и
медперсонал. По незнанию умерло 6  человек.  Сам  вирус  сумели  выделить  и
привезти к нам в центр. Так что давайте творите.

 * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

"ОГНЕВКА"

     Четвертый  корпус  оказался  насыщенным  современным оборудованием. Мне
досталось 6 девушек, в числе которых была Валя и Алла.
     Алла повела меня в морг. В специальном железном  ящике  лежал  мертвец,
покрытый бурыми пятнами, некоторые из них раскрыты и черная, почти сгоревшая
поверхность выделялась в рамках пятна.
     - Здесь минус 5. Так распорядился Марк Андреевич.
     - Откуда он? Из Херсона привезли?
     - Да  вы  что  Анатолий Петрович, с луны свалились. Нам присылают живой
материал все время.
     Она так и сказала, не человек, а "живой материал"
     - Там, на нашем этаже, специальные камеры для них. - продолжала она.
     - А кто-нибудь сейчас есть?
     - Так заявку не давали, ни кого и нет.
     - Ему ввели здесь препарат?
     - Ему даже не вводили. Прямо с  Агар-Агара  сделали  мазок  и  на  кожу
перенесли.
     - Кто проводил работу?
     - Сам Марк Андреевич.
     - Пошли, я уже замерз.

     Девушки были в сборе.
     - Значит  так. Валя, займись исследованием действия органических кислот
и спиртов на вирус. Постарайся проследить влияние концентрации этих  веществ
на   жизнеспособность  вируса.  Вы,  Алла,  добудьте  кроликов  или  крыс  и
постарайтесь их заразить "огневкой".
     - Лучше кроликов, я крыс боюсь.
     - Делайте, как вам говорят.
     - Не кричите на меня. Хорошо.
     - Вам Ира  и  Саша,  ответственная  работа,  надо  продумать  прививки,
неактивного  вируса  в разных вариантах, от больших доз до малых. Вы знаете,
что такое неактивный вирус?
     - Да, да, Анатолий Петрович.
     - Если у Аллы  будут  удачные  результаты,  возьмите  кроликов  у  нее.
Понятно?
     - Да, Анатолий Петрович.
     - А вам девочки, - я обратился к оставшимся - необходимо изучить водные
варианты.  Не  только  чистых  вод,  но  и  дождевых, и сточных, и с разными
примесями, хлорных,  фтористых  соединений  и  других.  Необходимо  выяснить
действие  водных растворов вируса на человека, при поглощении и попадании на
кожу. Если у Аллы, кролики будут  заболевать,  присоединяйтесь  к  ней.  Все
ясно?
     - Если будут вопросы, мы зададим их по ходу работы. - сказала Саша.
     - Будьте очень осторожны. Мыться все время в слабых щелочных растворах.
Без перчаток  и  масок  не  ходить.  Вся одежда и использованные препараты и
вспомогательные инструменты, должно  быть  разовыми  и  сжигаться  сразу.  А
теперь, по местам.
     - Ну, Алкаю, теперь ты у нас главная персона. - пыталась пошутить Саша.
     - Ха,  кролики.  Дуры  вы  дуры.  Если у меня ни чего не получиться, вы
всеравно делать будите то, что вам дали. Нам заключенных  натолкают,  вот  и
будет подопытный материал.

     Меня вызвал к себе Марк Андреевич.
     - У  вас  есть хватка, Анатолий Петрович. Но по поводу кроликов и крыс,
вы заблуждаетесь. Мне кажется, что вирус "огневки" не пристает  к  шерсти  и
коже  животных,  но  это  надо конечно еще проверить. Вы правильно дали Алле
исследовать это направление.
     - Простите, откуда вам известно,  как  я  распределил  работу?  Неужели
кто-то уже пришел к вам и рассказал?
     - Зачем это. У меня другой источник. Смотрите.
     Марк  Андреевич  включил  под  столом  кнопку  и  в углу вспыхнул экран
телевизора. Раздался голос Иры.
     - Толечка то наш ни чего мужичок. Что скажешь Алкаю?
     - Ох девочки, как посмотрю на него у меня по телу аж мурашки ползают.
     - Алкаю тебе что Витька мало?
     - Я с ним порвала. Все.
     - Это ты так думаешь. Витек садист, он еще тебе покажет себя.
     - Пусть попробует.
     Экран погас. Марк Андреевич улыбался.
     - Вот таким путем я все слышу и знаю.
     - А они еще ни разу не догадались об этом?
     - Конечно нет. Но вернемся к  вам.  С  водой,  это  замечательно.  Если
"огневка"  заражает  воду,  можно  отравить  целые  города. А вот с воздухом
сложно. Это надо  выяснить.  Замечено,  что  "огневка"  распространяется  по
поверхностным  клеткам  кожи  мгновенно,  но  у  человека  есть  оказывается
активные центры, вот вокруг них вирус  начинает  интенсивно  группироваться,
где и получается очаг. Вам все понятно?
     - Вроде все.
     - Вот  и хорошо. Вы неплохой специалист, я это понял. Лет двадцать тому
назад, я был такой же, как вы. Тогда тоже  мне  попался  неизвестный  вирус,
привезенный  из  Африки.  Я  долго  бился  над  ним,  а потом мы привили его
проституткам на Окинаве и  перезаразили  массу  американских  солдат,  а  те
разнесли вирус по всей Америке. Сейчас это известный вирус - СПИД.
     - Что?...
     - Да,  да.  Это  моя  работа. Я горжусь этой работой. Сейчас может быть
появиться вариант с "огневкой" и это тоже будет  здорово.  Я  доволен  вами.
Можете идти работать.

     Вечером, после работы, я пришел в гостиницу.
     - Ключи, пожалуйста. - обратился я к администратору.
     - В вашем номере посетители.
     Ее рот скривился от слащавой улыбки. Я пошел наверх.
     В  моем номере в легком халате лежала на кровати Алкаю. Стол был накрыт
закусками и фруктами. Два стакана стояли возле бутылки шампанского.
     - Я тебя уже час жду. - приоткрыла глаза Алкаю - Чего ты так долго?
     - Марк задержал.
     - Старый пердун. Помнишь Инночку, на дне рождения, это  его  любовница.
Она даже сына от него родила, так и не вышла за муж. А у него самого семья и
двое взрослых детей.
     - Дети хоть от сюда, я имею в виду этот чертов городок, могут выехать?
     - Нет.  Практически  ни  кому  не удается. Это отдельный мирок, где все
есть и никому не вырваться. Здесь влюбляются, рождаются дети.  Дети  растут,
опять влюбляются, опять дети и все местные.
     - Ты сказала практически, значит кто-то есть, кому может выбраться?
     - Конечно. Дети академиков, например.
     Алкаю поднялась с кровати.
     - Чего стоишь? Марш в ванну.
     Я ополоснулся под душем и в трусах и в майке вышел к Алке.
     - Хорош.   Давай   открывай   шампанское.   Этот  вечер  будет  мой,  с
марсианином, прилетевшим к нам с другой планеты.

     У Алки с кроликами и мышами ни чего не вышло. Они не хотели  заражаться
"огневкой" и Марк Андреевич выписал нам трех заключенных. Когда я их увидел,
то  ахнул.  Двое  мужчин  были из партии нашей оренбургской тюрьмы. Один был
Матерый, а другой - сосед по койке.
     - Лекарь?! - они с изумлением смотрели на меня.
     - Вот так новости. Когда ж вас привезли, я вас в этапе не видел?
     - Вчера. Лучше скажи, что здесь такое? Что с нами делать будут?
     - Что и с другими.
     - Значит, хана, - сделал вывод Матерый.
     - Наверно, так.
     Матерый виртуозно выругался. Бывший сосед, молчал и трясся,  вцепившись
руками в решетку.

     В наших камерах также оказалась одна женщина.
     Мы тщательно готовили эксперимент с водой. И вот начался опыт.
     Двое  здоровенных санитаров из зеков, служивших в зоне, привели женщину
в изоляционную камеру, представляющим громадную нишу в стене, огороженную от
нашей комнаты толстыми стеклами от потолка, почти до пола. Там  несмотря  на
ее  крики,  они содрали с нее одежду и привязали за руки и за ноги к высокой
лежанке-столу. Это была крупная здоровая женщина с  не  очень  красивым,  но
чем-то  привлекательным  лицом.  Ее  тяжелые груди свисли по бокам. Санитары
спешно удрали из лаборатории, вероятно знали чем здесь занимаются.
     После за нее взялись мы. Я и Алла наклеили на ее тело массу датчиков.
     - Что вы со мной будете делать? - встревоженно спрашивала она.
     - Будем исследовать ваш организм. - ответила Алла.
     - А вы меня не убьете?
     - Нет...

     Я оделся в химзащитный костюм с фильтрационной маской на лице.  Девочки
дали  мне  закрытую  колбу  с  отравленной водой и стакан. Я вошел в камеру.
Девочки с той стороны прилипли к стеклянной стенке. Я подошел к женщине. При
виде меня она закричала. Столик с  реактивами  и  дезинфекционными  щелочами
находился  со стороны головы подопытной женщины. Я отлил в стакан жидкости и
обхватив ее голову рукой, влил ей в открытый  рот  воду.  Она  захлебнулась,
брызги  полетели  во  все стороны в том числе и на меня. Я не обращал на это
внимания, пока не добился того,  что  она  сделала  глоток.  После  этого  я
подошел к столику и стал обрабатывать себя раствором щелочи.
     В  предбаннике  я  аккуратно разделся, бросил костюм в отстойник одежды
для сжигания и еще раз обмывшись щелочью, вышел к девчонкам. Саша и Ира  уже
включили  приборы  и они гудели и щелкали всасывая в себя первую информацию.
Они не смотрели на меня, все внимание было обращено на подопытную женщину.
     Она уже не кричала. Ее лицо, обклеенное датчиками,  было  опрокинуто  к
нам,  она  глядела  на нас мученическими, заполненными влагой глазами. Слезы
потекли по щекам и первые капли упали на пол.
     Саша, обхватив голову руками, вдруг рванулась от  стеклянной  стенки  и
упала  в кресло. Глухое рыданье раздалось в комнате. Прошло два часа. Ни кто
не уходил. "Огневка" вцепилась в  женщину.  Через  стекло  было  видно,  как
розовели пятна на ее теле. Женщина начала корчиться от чесотки и боли. Пятно
на бедре приобретало зловещий фиолетовый характер.

     Вдруг,  дверь  в  лабораторию открылась и показался Витек, в офицерской
форме с четырьмя охранниками сзади. Его глаза были мутными от  алкоголя.  Он
оглядел  лабораторию, посмотрел через стекло на корчащуюся женщину, потом на
меня.
     - Ну, ты говно, - обратился он ко мне. - Раздевайся.
     - Что?...
     - Раздевайся говорю.
     Витек вытащил из кобуры пистолет.  Кто-то  из  девочек  закричал.  Алла
бросилась к Витьку.
     - Витек, что ты делаешь, опомнись?
     - Ах, это ты курва. Потаскушка, проститутка ......
     Он ударил ее по голове пистолетом и она как подрубленная упала на пол.
     - Молчать. Все на пол ссуки. Ты что не понял, что я говорю. Раздевайся.
     Выстрел  грохотом  ударил  по ушам. Где-то зазвенела разбитая посуда. Я
разделся до трусов.
     - Снимай все. Марш. - он указал пистолетом в камеру.
     Я вошел в нее.
     - Дальше, дальше.
     Витек вслед за мной не побоялся войти в  камеру  и  стоял  в  дверях  с
ненавистью глядя на меня.
     - Ложись на нее. Ложись говорю.
     Я  раздвинул  провода  датчиков и лег на горячее, буквально раскаленное
тело женщины.
     - Вот так-то сволочь. Теперь подыхай.
     Он вышел из камеры, махнул рукой охранникам и они вышли из лаборатории.
Я соскочил с женщины и подлетел к стеклу.
     - Девчонки, слышите девчонки.
     Кроме лежащей на полу Аллы все поднялись и с ужасом смотрели на меня.
     - Девчонки. Нужна ванна с холодной водой. Нужно много льда.
     Первой опомнилась Валя, она бросилась из лаборатории, крикнув на ходу.
     - Сашка готовь ванну. Ира, за мной в холодильник.
     Ванна была у нас в препараторской комнате, где мыли посуду. Саша и одна
из девочек бросились туда. Ира убежали  вслед  за  Валей.  Одна  из  девушек
хлопотала  над  Алкой.  Я  опустился  перед стеклянной стенкой на пол и стал
ждать событий.
     Первый зуд начался на животе минут через тридцать, потом перекинулся на
грудь, плечи. Медленно поднималась  температура.  Появились  с  холодильника
девчонки,  неся в брезентовых мешках лед. Они вошли в препараторскую и через
пять минут выскочив из нее, понеслись опять за льдом.
     - Толя. - за стенкой передо мной кричала Валя - Потерпи немного.  Ванна
забита грязной посудой и ее не отмыть. Мы сейчас... освободим и все...
     Я кивнул головой. Она убежала опять.
     Появилась первая боль и ломота во всем теле. Температура была уже около
38 градусов.  Прошло  еще  пол  часа  .  Возле стенки кто-то стоял. Я поднял
голову и увидел Алку. Она стояла у стеклянной стенки, облокотившись  на  нее
руками  и  глядела  на меня. С правого виска протянулась криво на подбородок
засохшая струйка крови. Губы ее шевелились. Я  опять  опустил  тяжелевшую  с
каждой минутой голову.
     Кто-то  постучал в стекло. Передо мной стояла Валя и жестами показывала
в направлении препараторской. Я встал и почувствовал, что пол подо  мной  не
прочный.  Двери  предбанника  и  камеры были открыты и я пошатываясь пошел в
них. Все девочки были в лаборатории и стояли прижавшись к стенкам со страхом
глядя на меня. Я вошел в препараторскую, и увидел ванную полную льда и воды.
С трудом влез в ванну. Вдруг,  моя  нога  поскользнулась  и  я  грохнулся  в
ледяную кашу, уйдя с головой под воду.
     Какая  все-таки  приятная  ледяная  вода. Сознание подсказывало, высунь
нос, дыши и я дышал. Через десять минут онемели ноги, начало дубеть  тело  и
руки.  Холод  начал  проникать  все  глубже и глубже внутрь, ближе к сердцу.
Вместе с холодом стало приходить сознание и  спадать  температура.  Я  начал
чаще окунаться, высовывая на поверхность только нос. Чей-то голос спросил.
     - Ну, как?
     Перед ванной стояла Валя.
     - Кажется выкарабкался. - прохрипел я.
     - Тебе чего-нибудь надо?
     - Нужен спирт. Протереться и выпить.
     - Сейчас принесу.
     Валя исчезла, а я стал чувствовать, что коченею.
     - На.
     Надо мной повисла бутыль со спиртом. Я пытаюсь поднять руку и чувствую,
что она  онемела.  Наконец  рука вышла из воды, кожа была синюшной с мелкими
точками пупырышек. С трудом разжимаю пальцы и  беру  стекло,  только  бы  не
уронить.  Умница  Валя,  что  открыла пробку. Спирт льется в рот и мимо рта.
Дыхание перехватывает и волна тепла несется вниз по телу. Пытаюсь  встать  и
еле-еле  перебрасываю  ноги  через  стенку  ванны.  Валя  уже одела защитную
одежду, маску, перчатки  и  прорезиненный  передник.  Она  взяла  бутылку  и
растирает  спиртом  мое  онемевшее  синее тело. Жар огнем охватывает его и я
чувствую, что сваливаюсь в сон.
     - Валя, там есть койка?
     - Да. Стулья девчонки сдвинули и накрыли занавесками. Пойдем.
     - Не надо. Я сам.
     Я дошел до стульев, упал на них и провалился в глубокий сон.

     Я выжил. Но если "огневка" отпустила меня, то  в  свои  лапы  захватила
пневмония.
     Меня лечили. В раю есть все и все лекарства, но в раю есть и страх, что
каждый  может  заразиться и умереть. Поэтому больницы меня не брали и первые
пять дней я пролежал в спец изоляторе при институте. В больницу взяли Алку и
мне передали, что у нее  травма  головы.  Валя,  особенно  Валя,  и  девочки
ухаживали  за  мной. Они меня кормили, пичкали и кололи лекарствами. Я пошел
на поправку. "Огневка" оставила на мне свои следы.  Желто-коричневые  пятна,
там  где  были очаги, остались на коже. Я попросил девчонок сделать соскоб и
провести анализ этих участков кожи.

     Ко мне зашел Марк Андреевич. Он присел на стул, любезно  представленный
ему Ирой.
     - Здравствуйте, Анатолий Петрович. С выздоровлением вас.
     - Спасибо Марк Андреевич.
     - Ну как вы себя чувствуйте?
     - Хорошо. Больничный врач сказал что через неделю выпишет.
     Марк Андреевич недовольно пожевал губами.
     - Ну...,  ну....  Здесь  я  просмотрел  ваши  анализы,  тех  пораженных
участков кожи и пришел к выводу, что вы получили временный иммунитет.
     - Как временный?
     - Так. Вирус не погиб, он  впал,  как  бы  сравнить,  в  кому.  Палочки
закрутились  в  спиральки.  Я  пытался  оживить  некоторые  из них и мне это
удалось путем раздражения.
     - Так выходит, что я  опять  могу,  в  какой-то  момент  "х",  получить
"огневку".
     - Наверняка.  А  может  и  нет.  Все  это интересно и можно уже сделать
кой-какие выводы. Вода является источником заражения - раз.  С  наступлением
холодов, болезнь пойдет на спад - два.
     Он сделал паузу. Опять пожевал губами.
     - Я думаю, раз вы здесь лежите, не могли бы вы продолжить опыты дальше,
тем более, живой материал еще есть.
     - Я еще очень слаб, прошу вас, дайте хоть три дня.
     - Хорошо. Три дня.
     - Можно вас спросить Марк Андреевич? Витька наказали?
     - За  что?  За  то, что он вас заразил? Так вы же для него зек. Как эти
санитары, что вас обслуживают. Они такие же пожизненные зеки, как  и  вы.  А
чем вы отличаетесь от подопытных смертников? Да ничем.
     - Выходит я пария для этого общества.
     - Выходит.  Но  вы по сравнению с другими имеете привилегии. Виной тому
ваша голова. Но вы больше не беспокойтесь. Витька мы предупредили, он больше
вас трогать не будет.
     - Но от куда Витек разбирается в том, что мы делаем? От куда  он  знает
микробиологию?
     - Он  является  координатором  работ между военными и нами и фактически
финансирует и ведет работы по блоку четыре. Витек очень  грамотный  и  умный
мужик, жаль только пьет.
     - Сволочь.
     - Ну это вы зря. Он еще вам может пригодиться.
     - Я  бы  хотел  переехать  в  гостиницу.  Как  вы думаете стоит это мне
сделать?
     - Да отправляйтесь. Я считаю, эти вирусы не скоро у вас оживут.  Я  еще
подумал,  мы  к  вам  прикрепим  одного специалиста, пусть он вас держит все
время под контролем. Берет анализы  исследует  кровь  и  кожу,  пусть  пишет
диссертацию.
     - Я не возражаю, Марк Андреевич.
     - Вот  и  хорошо.  Давайте  быстрей поправляйтесь. До свидания Анатолий
Петрович.

     В гостинице меня встретили, как пришельца с того  света.  Администратор
переполошился.
     - Извините,  Анатолий  Петрович.  Нам  сообщили,  что  вы... заболели и
скончались. Документы я еще не успела сдать, неделя не кончилась, а вот ваши
вещи мы сдали на обработку. Я думаю навряд вы их получите,  их  наверно  уже
сожгли.  Номер  ваш ни кто не занимал. К нам народ не часто приезжает. Но вы
погодите, сейчас.
     Она подняла трубку телефона и набрала номер.
     - Пал  Павлович,  он  вернулся.  Да,  да...  Все  вещи  мы  его  сдали.
Конечно... Хорошо, но сколько? Нет, нет, не поместим. Пока.
     - Вот,  все  решилось. Мы вам выплатим на приобретение нужных вам вещей
10000 рублей.
     - Сколько?
     Глаза чуть не вылезли у меня из орбит.
     - 10000 рублей. Что тут такого?
     - Да я могу дом купить за эти деньги.
     - Так покупайте.  Я  выполняю  распоряжение  начальства.  Из  института
пришла телефонограмма, обеспечить вас всем необходимым.
     - Ладно, раз команда, давайте деньги и ключ от номера.
     - Извините. Знаете..., мы в вашем номере сделали санобработку. Конечно,
мы дадим  вам  новый  номер,  но... не хотите ли вы действительно приобрести
коттедж. Пал Павлович говорит, что освободился один коттедж, даже с мебелью.
     - Как так освободился?
     - Ну, хозяин его, так же как и вы, заболел... Месяца четыре пролежал  в
спец изоляторе и скончался.
     - А жена, дети?
     - Он одинокий. Его жена и дети там..., за оградой. Он приехал к нам три
года назад и вот...
     - Жену и детей на похороны вызвали?
     - Да  вы  что? Если они приедут, то уже от сюда никогда не выберутся. А
он, ой как дорожил их свободой. Ох, заговорилась я с вами. Погодите,  сейчас
я из сейфа принесу деньги.
     Она  ушла  в  боковую  от нее дверь и вскоре вышла со свертком в руках.
Сзади нее шла пожилая женщина.
     - Вот ваши деньги. А вот ключ от коттеджа.  Сходите  посмотрите.  Фаина
вас проводит. Если не понравиться приходите обратно, дадим новый номер.
     - Спасибо.
     Я взял сверток с деньгами, ключи и в сопровождении Фаины пошел к новому
месту жительства.

     Коттедж  мне  понравился. Бывший хозяин, придал жилью человеческий вид.
Фаина принесла свежие простыни, пододеяльники. Перестелила постели и пожелав
всего хорошего, удалилась.
     Я прошелся по  магазинам.  Купил  сумку,  еды,  фруктов,  водки,  вина,
коньяки и бритвенный прибор.
     Боже, чего только в магазинах нет. Все по сносным ценам. А в Оренбурге,
где я  сидел в централе, зеки говорили, что в городе голод, а товаров совсем
нет.

     Только включил телевизор, как раздался звонок в дверь. На пороге стояла
молодая женщина, в модном деловом костюме, с портфелем в руке.
     - Здравствуйте. Я Галина Ивановна. Меня к вам прислал Марк Андреевич.
     - Проходите.
     - Я должна проводить ежедневно обследование вашего организма.
     - Давайте проводить, но сначала, что  вам  предложить:  чай,  кофе  или
что-нибудь выпить.
     - Все  потом.  Сейчас  раздевайтесь  до гола. Где у вас ванна? Мне надо
вымыть руки .
     Галина  Ивановна  натянула  халат,  резиновые  перчатки,  вытащила   из
портфеля стекла, скребки и линейку. Она положила меня на кушетку, перемеряла
все пятна на коже, сняла с них соскобы.
     - Ну теперь все.
     Она стянула халат и перчатки.
     - Я у вас видела камин. Давайте сожжем?
     - Боитесь?
     - А  как  же. Все это страшно. Когда мне было 18 лет, здесь один ученый
сошел с ума. Он пришел в универмаг и бросил склянку с вирусом  "памеллы"  на
пол.  Ужас  и  паника  охватили  людей. Они бросились бежать. Всеравно, хоть
городок и перешел  сразу  на  "стерилизацию",  это  у  нас  такое  аварийное
положение,  человек  65  скрутило.  Вы  бы  видели, как они мучились и к ним
подходить нельзя, только в спец скафандрах. Эта  зараза  даже  через  одежду
проникала. Моя мать была там в универмаге.
     - Неужели ни кто не выжил?
     - Выжили,  человек 15, но это уже не люди. Это скрюченные изуродованные
тела с трезвыми головами. Их всех поместили в спец приемник.
     - А ваша мать умерла?
     - Нет, в спец приемнике. Я к ней боюсь приходить.
     Она отважно выпила коньяк, закусила фруктами.
     - А правда, что вы заключенный? Говорят вы убийца.
     - Правда, что заключенный, но не убийца.
     - Тогда ни чего не понимаю. К вам относятся как к цивильному, такая  же
свобода как и у всех, а опыт над вами сделали как над зеком.
     - Простите, Галя.
     - Галина Ивановна.
     - Простите  Галина  Ивановна, вы сказали такая свобода, как и у всех? А
разве вы считаете себя свободной, на этом  пятачке  земли.  Вы  когда-нибудь
были  в  Крыму, на Кавказе, в Сибири, мотались по рекам, озерам, морям. Нет?
Вот видите, чем вы лучше зека. В такой же колонии, только все за деньги,  да
цивильное  существование.  - Ладно, Анатолий Петрович. Мне еще в лабораторию
надо. Я завтра приду.

     Она пришла утром. Вся взволнованная.
     - Анатолий Петрович, я провела эксперимент  с  вашей  кровью  у  вас  в
лаборатории.  Получаются  удивительные  вещи.  Если  добавить  в  вашу кровь
микробы "огневки" они сворачиваются в кольца и ...
     - Впадают в кому, так сказал Марк Андреевич.
     - Может быть, а может засыпают. Но я чуть изменила ПН  раствора  и  они
ожили, распрямились и появилась активность.
     - Какой же вывод, Галина Петровна?
     - Не  знаю. Но мне действительно страшно, а вдруг наступит этот перелом
и люди находящиеся вокруг вас, мгновенно заразятся.
     - А как соскобы?
     - В них тоже много спиралек, но меня больше интересует граничный  слой.
Дело   в  том,  что  живые  клетки  разрастаются  и  постепенно  выдавливают
пораженные участки. Думаю через пол года, если с вами ни чего не  случиться,
струпья пораженных участков отпадут.
     - Все выходит не так уж плохо.
     - По-моему  все  плохо.  Давайте  раздевайтесь,  я опять должна собрать
анализы.

     Через три дня я явился на рабочее место. Девочки  приветствовали  меня,
наперебой поздравляя с выздоровлением. Я подошел к Вале и при всех поднял ее
руку и поднес к своим губам. Мы все молчали.
     - Давайте что-то делать дальше. - наконец сказал я.
     - Нам уже Марк Андреевич приказал сделать раствор с "огневкой" только с
меньшей концентрацией. - сказала Ира.
     В этот момент в лабораторию вошла Алла.
     - Привет,  девочки.  Здравствуйте  Анатолий  Андреевич.  Я  выписалась,
теперь пришла на работу.
     Девочки нестройно с ней стали здороваться. Я тоже пожал ее руку.
     - Давай переодевайся, у нас сейчас эксперимент.
     На этот раз  живым  материалом  был  Матерый.  Здоровяки  зеки  еле-еле
приволокли его в камеру и прикрутили к лежанке-столу.
     Матерый  витиевато ругался. Гора мышц и мускулов перемещалась на столе.
Зеки срезали и сорвали с него одежду  и  быстренько  исчезли.  Увидев  меня,
Матерый успокоился.
     - Лекарь,  -  сказал  он. Хоть ты и порядочная сволочь, но не мог бы ты
сделать так, чтобы я не мучился.
     - Нет, не могу. Тебе надо помучиться за все твои прегрешения.  Вспомни,
как  ты  перерезал  горло  надзирателям.  Вспомни,  скольким людям ты принес
несчастье.
     - Черт с тобой. Мы с тобой встретимся на том свете, я  там  тебе  точно
сверну голову.
     Опять  мы  с  Аллой,  наклеили  на  него  датчики.  Не  забыли включить
кинокамеру и снять весь процесс на пленку..
     Матерый безропотно выпил зараженную воду и мы  начали  следить  за  его
состоянием  по приборам и визуально. Разницы по времени с предыдущей жертвой
я не заметил. У него также быстро возникли пятна на коже и  он  начал  выть.
Через  5  часов  он  покрылся  фиолетовыми пятнами, а кожа на бедре у одного
пятна лопнула и оголила черноту мяса. Я решил снять соскоб с этого  места  и
взять немного крови у зараженного.
     Опять,  одев  новый  скафандр,  иду в камеру и взяв пробы возвращаюсь в
предбанник камеры. Аккуратно промываюсь щелочью и выкидываю костюм в  отходы
на сжигание. - Алла на.
     Я протянул ей пробирку с кровью. Она опасливо взяла ее.
     - Сделай  здесь  предварительный  анализ.  Валя, возьми кожу, сбегай на
верх и попытайся сделать там анализы.
     Я опять привалился к стеклянной стенке, наблюдая за мучеником на койке.
     - Анатолий Петрович, - позвала Алла. - Посмотрите.
     Она сидела за микроскопом и уступила мне место. Под окуляром вся  кровь
кишела палочками с крючочками на конце.
     - Что ж они там делают? - спросил я сам себя.
     - Они переносятся кровью к поверхностным клеткам. Но их ужас как много.


 * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *

КАТАСТРОФА

     Дверь с грохотом открылась и на пороге появилась фигура Витька, опять с
компанией охранников. Он был в дребезги пьян.
     - Смотрите  какая  парочка,  петух  да ярочка. - зарычал он, увидев нас
двоих у микроскопа.
     Он подошел к нам.
     - Ну, ты зэковская свинья отвали, мне надо с этой блядью поговорить.
     Я встал.
     - Тебе все неймется, тебя вроде предупредили, чтоб ты меня не трогал.
     - А я тебя и не трогаю. Я к этой бляди.
     Он отшвырнул меня к стенке и схватил Алку за руку.
     - А ну иди сюда дура, мы тебя сейчас на полу натянем.
     Витек рванул на Алке халат. Полетели пуговицы, сверкнуло голое тело.
     Алкаю заорала.  Ее  свободная  рука  схватила  из  штакетника  неполную
пробирку  с  кровью  и  въехала  в рожу Витька. Кровь окрасила лицо Витька и
мундир.
     - Ребята. - заорал он - Помогите придавить бабу.
     Четыре здоровых охранника бросились к Алке и Витьку. Она начала  биться
в  их  руках и истошно орать. Девчонки как мыши забились по углам и с ужасом
смотрели на эту жуткую драму. Алке порвали платье и почти полностью оголили.
И в это время... завыла сирена. Витек и его команда вскочили и,  приводя  на
ходу в порядок мундиры, бросились бежать из лаборатории.
     В дверях появилась Валя.
     - Девочки, это я вклю...
     - Ни с места. - заорал я - Стой где стоишь.
     Она застыла.
     - Всем не двигаться.
     Алкаю  на полу, пытаясь прикрыться лохмотьями платья, потихонечку выла.
Я подошел к ней.
     - Алла, ты успокойся, но похоже вирус попал на тебя.
     Вой прекратился. Она выронила из рук платье и голые груди уставились  в
пространство. Глаза полные безумия смотрели на меня.
     - Ты не шевелись, я постараюсь тебя вылечить. Только не шевелись. И вы.
- я обратился к онемевшим девчонкам - Не шевелитесь.
     - Валя  беги  узнай  насчет  льда,  а  ты  Саша  ближе  всех  у  дверей
препараторской, постарайся по стеночке дойти до нее и заполнить ванну водой.
Я предупреждаю, пол наверняка, заляпан микробами. Возьми резиновые  перчатки
и передник если он там есть.
     Саша  поползла  по стенке к двери. Я взял бутыль со щелочью, вылил ее в
таз  и  начал  промывать  пол  вокруг  Алки  и  по   проходам.   За   дверью
препараторской шумела вода. Вдруг появилась Валя.
     - Анатолий Петрович, - произнесла она испуганно - льда нет.
     - Как нет?
     - Не завезли. База пустая.
     - Мать  твою.  Девочки  поднимайтесь,  я  протер все что мог, на всякий
случай, потом сожгите обувь. Сейчас готовьте импровизированный стол. Кто  из
вас умеет переливать кровь?
     - Почти - что все, - сказала Ира.
     - Прекрасно. У тебя первая группа крови? - спросил я Аллу.
     - Да.
     - Давайте стол девочки. Ира готовь аппараты. Саша, ты где?
     - Я здесь.
     - Одевай костюм будешь прокалывать ей руку. Всем одеться.
     Мы организовали стол на двоих. Я подошел к Алке.
     - Можешь идти?
     - Угу.
     - Давай, ложись на стол.
     Алкаю легла, я лег рядом и заголил руку.
     - Давай Саша.
     Саша начала прокалывать мне вены.

     Немного кружилась голова, я поднялся и накрыл Алку халатом.
     - Девочки, мамы, папы у всех есть?
     - Да. Да.
     - Бегите к телефону позвоните по домам. Пусть все домашние сидят дома и
закроются  на  замки.  Даже  близким они пусть не открывают двери. "Огневка"
вырвалась в город.
     Девочек как вымело из помещения. Остались только мы  с  Аллой.  Она  не
спала и уставившись в потолок лежала неподвижно.
     - Это  все  из-за  меня.  -  вдруг  сказала  она. - Если б я с тобой не
переспала, такого несчастья с тобой и со мной не было бы.
     - Не казни себя.
     - Я умру. Дай слово, если "огневка" покажется на теле, ты мне дашь  вон
ту бутылочку, в том шкафчике.
     - Даю.
     - Знаешь,  как  хотелось  посмотреть  Крым, покупаться в море. Я 26 лет
здесь, ни мужа, ни счастья. Отдала себя этому засранцу Витьку, думала  может
он поможет, а он только одна мысль трахнуться, да напиться.
     Она замолчала. Прошло минут 15, появилась в проходе Валя.
     - Анатолий Петрович, в городе спокойно. Ни какой тревоги нет.
     - Будет  Валя,  будет.  Через  два часа будет. И холодильники как назло
пусты, мы даже никого спасти не можем.
     Валя присела на стул. Стали по одиночке приходить  девочки.  Они  также
тихо рассаживались по стульям.
     Прошло еще пол часа. Алкаю зашевелилась под халатом.
     - Толя, у меня началась чесотка. Посмотри, что там у меня.
     я  отогнул  полу  халата.  На  белом  животе  появились  розовые пятна.
"Огневка" не среагировала на мою кровь, она наступала на ее тело.
     - Алла, это "огневка".
     Девчонки зашевелились
     - Анатолий Петрович, что нам делать? - раздался голос Вали.
     - В город вы не пойдете. Сейчас там будет не безопасно. Люди  переносят
эту заразу на себе и передают друг другу. Ждите здесь утра.
     Они опять затихли. Алла зашевелилась опять.
     - У меня появились боли и страшно чешется живот. Толя, неужели это все?
     Я  опять посмотрел живот. Пятна приобрели красный цвет и разбежались по
всей коже. Это действительно конец. Я кивнул.
     - Да.
     Две слезинки скатились по ее щекам.
     - Принеси склянку. Я не хочу мучиться.
     Я подошел к шкафчику и вытащил бутылочку. Потом подошел к  Алке,  вылил
пол  бутылочки  в  химический  стакан  и  приподняв Алке голову помог выпить
содержимое.
     Алкаю корчилась  под  халатом,  лоб  ее  покрыла  испарина.  Вдруг  она
вскрикнула  и  дернувшись,  затихла.  Я  сорвал  перчатки и кинув их в угол,
присел к Вале.
     - Что же теперь будет, Анатолий Петрович?
     - Жить надо Валя. Нам надо обязательно жить. Я боролся там... всю  свою
сознательную жизнь боролся с этой пакостью. Если, что со мной произойдет, ты
должна будешь вырываться и рассказать людям все, что видела, что знаешь.
     Тихо  стучали  часы.  Мы  сидим  и молчим еще час. Уже 10 часов вечера.
Вдруг, зазвонил местный телефон.
     - Анатолий Петрович? - спросила трубка.
     - Да.
     - Зайдите ко мне. Я здесь на работе.
     Я положил трубку.
     - Все. Началось. Меня вызывает Марк Андреевич.
     Все зашевелились.
     - К Алле не подходите. Ни  чего  не  трогайте.  Постарайтесь  подождать
меня.

     Марк Андреевич глядел на меня с ненавистью.
     - Вы знали, что "огневка" в городе?
     - Да.
     - Почему не предупредили меня?
     - Я пытался спасти Аллу.
     - К  черту  вашу Аллу. В городе началась эпидемия. Вы понимаете, что вы
наделали?
     - Здесь был Витек, он раздавил пробирку с вирусом "огневки"  и  измазав
кровью себя и охранников удрал. Он и разнес вирус.
     - Витек. Боже Витек.
     Марк  Андреевич  вдруг  застыл.  Мы  молчали  и  он вдруг тихим голосом
заговорил.
     - Не спас его. Жена перед смертью просила, постарайся вытолкнуть его из
зоны. Не удалось. Он здесь осатанел, пил, гулял, буянил. Все сходило  ему  с
рук,  все  знали  чей  он сын. Вот теперь он выйдет на свободу. Витек не раз
говорил, что свободным здесь может быть только мертвый.
     Мы опять помолчали. Марк Андреевич продолжал.
     - Надо объявить тревогу. Пусть оповестят  жителей,  подтянут  войска  к
зоне и перекроют, на всякий случай, все подходы.
     Он  потянулся  к  трубке,  но  в  это время открылась дверь и появилась
Галина Ивановна.
     - Марк Андреевич в городе паника. Там все чешутся, Больницы переполнены
чесоточными. Твориться что-то жуткое. Ой, здесь вы Анатолий Петрович.
     - Садитесь  Галина  Ивановна.  Вы  откуда?  Вы   сами   прикасались   к
кому-нибудь?
     Галина Ивановна замерла.
     - Да... Я прощалась с подругой за руку... А перед этим... Неужели...
     Вдруг она взорвалась.
     - Проклятый  старикашка.  Это  ты  со своими сумасбродными разработками
пытаешься доконать пол мира. Из-за тебя, идиот, погибли мои родные, моя мать
искалечена и теперь должна сдохнуть я. Так знай, ты подохнешь первый.
     Галина Ивановна вскочила, схватила огромную вазу с цветами  и  обрушила
ее  на  голову  Марка  Андреевича.  Он отупело глядел в пространство и потом
медленно потек по спинке кресла на пол. Галина Ивановна опустилась на пол  и
схватив голову руками, начала как маятник раскачиваться туловищем.
     Я спустился вниз.


 * ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ *

ПОБЕГ ИЗ РАЯ

     Девочки сидели на своих местах. Все вопросительно уставились на меня.
     - В городе эпидемия. Все больницы переполнены. Я ухожу.
     - Куда? - спросила Валя.
     - Из зоны.
     Стало тихо.
     - Ты не выйдешь. Все перекрыто. Кругом охрана. - шепотом сказала Ира.
     - Кругом эпидемия. - отрезал я.
     - Я пойду с тобой. - решилась Валя.
     - Можно и я с вами. - это подала голос Саша.
     - А как же ваши родители?
     - Может их надо предупредить?
     - Нет,  этого  как раз делать нельзя. То, что мы уходим не должен знать
ни кто. А вы, - я обратился к оставшимся девочкам. - Вы  идете  с  нами  или
нет?
     - Я не пойду. - сказала одна. - Моя мама сойдет с ума.
     - А я иду с вами. - сказала другая.
     - И я с вами. - закончила после некоторого колебания Ира.
     - Вот и отлично. Одевайте защитные костюмы на одежду, чтоб там сбросить
ее и остаться прилично одетыми, а теперь вперед.
     - А разве мы с собой ни чего не возьмем?
     - Нет, нет времени. Берите все, что здесь есть. Что вы считаете нужным.
Переодевайтесь.
     Пока  они переодевались, рассовывая где можно из своих шкафчиков всякое
барахло, я подошел к кинокамере, вырвал ее из гнезда и потащил  в  кладовую.
Там  при выключенном свете выдрал пленку и сложил в коробку. Коробку положил
под рубаху на грудь. Теперь все, пора переодеваться.
     Мы попрощались с оставшейся девушкой, проинструктировали, что говорить,
если ее будут спрашивать о нас и одетые в нелепые костюмы, пошли в город.
     Наступили первые сумерки.

     В проходной института ни кого небыло. Охранника мы нашли катающимся  на
ступеньках лестницы за проходной. Он выл. Мы обошли его и пошли по тротуару.
Кругом  было  много фонарей и пусто. Народ исчез. Вдруг я увидел машину Марк
Андреевича, и сделав знак рукой девчонкам, подошел к ней.  В  раю  никто  не
ворует  и машины открыты. Машина Марк Андреевича открыта тоже. Мы сели в нее
и я, вырвав провода ниже панели скрутил два конца. Мотор заработал и "Волга"
рванула по дороге.
     - Валя, говори, к какой проходной ехать.
     - Лучше к Южным воротам. Поворачивай вправо.

     Южные ворота встретили нас тишиной. Я выскочил из машины и  понесся  на
КПП. Внутри на лежанках лежали два охранника. Они задыхались.
     - Куда? - зашевелился один.
     Сил у него не было и он получив удар чесотки, заерзал на лежанке.
     Ключи  висели  на гвозде у двери. Я снял их и вышел к воротам. Первый и
второй замки легко открылись  и  "Волга"  въехала  на  контрольный  участок.
Вторые  ворота  были гидравлические и от нажатия кнопки, легко ушли в бок по
направляющим. Но выскочив из ворот, в  свете  фар,  мы  увидели  шлагбаум  и
небольшую  будку  рядом с ним. Это уже была охрана внешнего обвода. Солдат с
автоматом выскочил из будки и подняв руку встал перед шлагбаумом.  Я  снизил
скорость, но перед шлагбаумом нажал на газ.
     Изумленное  лицо охранника увеличилось у капота. Удар потряс машину, но
она тут же вылетела на шоссе.
     - Ах, - кто-то вскрикнул в машине.
     Но мы набирали и набирали скорость по шоссе.

     Промчавшись километра 4 я  заметил  впереди  дороги,  свет  фар  многих
машин.. Быстро свернул в черный березовый лес и по бездорожью проехал метров
300.  Двигатель  затих.  Мы  сидели  и  молчали.  Со стороны дороги шел рев.
Колонна бронетранспортеров и грузовых машин двигалась к зоне, чтоб  прикрыть
по внешнему обводу рай.
     - Ну,  что  девочки.  Мы  почти на воле. Но что бы окончательно быть на
свободе, нам надо дальше удрать от сюда. Скидывайте защитные костюмы, пойдем
пешком.

     Мы вышли на  шоссе  почти  к  автобусной  остановке  и  у  стоящей  там
гражданке  я узнал, что сейчас подойдет автобус в городок Колосово, где есть
железнодорожная станция.

 * ЧАСТЬ ПЯТАЯ *

ПРЕДДВЕРИЕ РАЯ

     Голодные, без денег мы кое-как добрались до Москвы.  Здесь  я  позвонил
своему старому другу Сережке.
     - Сережа, это ты?
     - Кто это?
     - Это я, Толя Борисов?
     - Толька?  Не  может  быть? Мне сообщили, что ты скончался, четыре года
тому назад. - Врут, Сережа, врут.
     - Где ты? Приезжай ко мне сейчас же.
     - Я не один, с компанией.
     - Приезжай с кем угодно, я жду.

     В квартире у Сережки тесно от барахла, но мы  себя  чувствовали  как  в
раю.  Девчонки  устроили  очередь  в  крохотную ванну, а я все рассказывал и
рассказывал Сережке свою одиссею.
     Сережка позвонил друзьям и вскоре вся квартирка заполнилась знакомыми и
не знакомыми мне людьми. Нас откормили, отпоили и обогрели. После  того  как
все  гости  разошлись, кроме лучших друзей, Петра и Саши, а девчонки заснули
на полу в гостинной, мы собрались на совет в кухне.
     - Что ты сейчас будешь делать? - спросил меня Сергей.
     - Нужна ваша помощь. Нужно пристроить девчонок. Достать  им  документы,
жилье,  работу.  Если  надо,  пусть  учатся.  Хоть  им  и  дали там, в зоне,
образование, но они даже справок не имеют, что они что-то окончили.
     - Самая тяжелая задачка с документами. Время,  правда,  сейчас  другое.
Вроде и перестройка. - начал Петр.
     - Что  ты  заныл,  перестройка.  Все  как  было  так и осталось. У меня
появилась мысль, у моей жены,  есть  подруга  Клавка,  пьяница,  не  приведи
господь.  Работает  она в паспортном отделе. Мы ей ящик водки пообещаем, она
нам все сделает.
     - Давайте попробуем. - согласился я.
     - Если все выйдет, я их устрою в институт  метрологии.  Там  требования
приема на работу помягче и знакомых полно. Этот вопрос мы более-менее решим,
а вот что будет с тобой. - спросил Сергей.
     - Я хочу устроить пресс-конференцию и выступить там с заявлением.
     - Опять в бой. Тебя же опять посадят.
     - Может и посадят.
     - Теперь уже зоны не будет, прикончат просто.
     - Я  отупел в зоне и в других местах от предчувствия смерти. Я буду еще
более спокоен, когда люди узнают о том, что им грозит.
     - Нужны  хоть  какие-нибудь  документы  и  доказательства,  чтоб   тебе
поверили.
     - Доказательства будут.
     Сашка вскочил со стула.
     - Толя,  я  помогу с пресс-конференцией. Но что будет потом с тобой, не
представляю. Стоит ли рисковать?
     - Давай Сашка устраивай.
     - Не надо. - раздался сзади голос.
     На пороге кухни стояла Валя.
     - Надо, Валя, надо. Иди спать. Чего встала?
     - Я хочу остаться с вами.
     Сашка подвинул ей свой стул.
     - Толя, что нужно еще?
     - Нужен кинопроектор на 9 миллиметров.
     - Достанем.
     - Я  тогда  хочу  тоже  быть  на  пресс-конференции  и  как   свидетель
подтвердить все что видела. - заявила Валя.
     Мы уставились на нее.
     - Этому  не  бывать. Не для того ты выбралась, чтобы попасться опять. -
сказал я.
     - Стойте, стоите ребята.  Ведь  у  нас  же  будет  кинопленка.  Давайте
заснимем Валю на пленку, немножко изменив лицо.
     - Правильно. Валя соглашайся.
     - А как же Анатолий Петрович?
     - У меня своя стезя.
     - Порешили ребята, теперь по домам и спать.
     Все разошлись. Мы остались с Валей на кухне. Чтоб опередить ее вопросы,
я начал первый.
     - Помнишь Галину Ивановну?
     - Да.
     - Она обследовала меня, после того случая.
     - Я знаю.
     - Так вот, я болен "огневкой" до сих пор.
     - Что? Не может быть?
     - Да. Она сидит во мне и ждет случая, что бы вырваться наружу. Но прошу
тебя, об этом ни кому.
     - Какой ужас. Толечка, неужели нет шанса?
     - Не знаю. Меня надо по идее изолировать от общества.
     - Так ты, значит, умышленно идешь в тюрьму.
     - У  меня нет другого выхода и чем раньше, тем лучше. Только не плачь и
повторяю, никому ни слова.
     Чтоб не видеть ее лица, я вскочил и пошел в ванну.

     - Дамы и господа, граждане, товарищи и друзья. Эту пресс-конференцию  я
собрал, чтобы рассказать о страшном оружии, которое разрабатывается в недрах
нашего  государства.  Это так называемое, биологическое и бактериологическое
оружие. Я Борисов Анатолий Петрович, работал над этим оружием в  зоне  номер
пять,   расположенной   в   100  километрах  от  Новосибирска,  в  должности
руководителя группы. У меня была тема: исследование  вируса  "огневки".  Это
микробы,  которые  поражают живые клетки и передаются людям контактным путем
или распространения вируса в водной среде. Это ужасное заболевание. Сначала,
появляется чесотка, потом красные пятна, потом бурые и как  итог,  смерть  в
страшных  мучениях. Пока препаратов противодействующих "огневке" нет. К меня
есть для вас фильм, как на человеке были проведены опыты.  Многие  кадры  мы
вырезали, так как они просто затягивают действие. Человек скончался через 15
часов. Мы фильм подготовили на 20 минут. Включите камеру.
     Затрещала  кинокамера и появились кадры, как я в защитном костюме вхожу
в комнату, где лежит привязанный к столу Матерый,  с  налепленными  на  тело
датчиками.
     - Вот сейчас ему вольют в рот слабоконцентрированный раствор "огневки".
- начал комментировать я показ фильма...

     - Есть еще выступление сотрудников зоны, по мерам предосторожности я не
скажу ни имени, ни фамилии этих людей, но прослушайте, что они говорят.
     Включили  Валину  запись. Она говорила хорошо и рассказала о "памелле",
как она над ней начинала работать, чем это кончилось и  как  она  перешла  к
"огневке".
     - У вас есть вопросы? - спросил я после показа фильмов.
     Поднялось много рук.
     - Пожалуйста.
     - Как вы бежали из зоны?
     - "Огневка"  вырвалась  из  лабораторных  корпусов  и прошлась по зоне.
Через 5 часов после эпидемии мне удалось бежать.
     - В зоне погибли все?
     - Не знаю, но думаю, что остались и живые.
     - Вам удалось создать бомбу?
     - Зачем ее создавать, нужна ампула с вирусом, чтоб мгновенно  заразить,
например, реку Репин.
     Вопрос задал майор, офицер Российской армии.
     - Вы  сейчас  показали фильм, где роль отправителя играли вы. То что вы
сделали это преступление. Вы не находите, что вы преступник и ваше  место  в
тюрьме?
     - В  этой  зоне мы все подопытные и те кто делает преступление и те кто
являются жертвами преступления. Я могу вам доказать это.
     Я снял рубаху и все увидели  мое  тело,  пораженное  желто  коричневыми
пятнами.
     - Вот результат испытания на мне "Огневки".
     Защелкали блицы. Меня просили повернуться.
     - Вы говорили, что ни кто не выживает, а вы живы?
     - Да  выжил.  Это был самый страшный период в моей жизни. Но я выжил из
всех один, потому что знал свойства микроба и стазу принял решительные меры.
     - А девушка, которая выступала, она не спаслась?
     - Не знаю. Она осталась в зоне. - соврал я.
     - А как вы собирались распространить "памеллу"?
     - В эти вопросы я не был посвящен. Я в зоне недавно.
     - Не вы ли  выступали  четыре  года  назад  против  бактериологического
оружия?
     - Я. Против меня тогда возбудили дело о разглашении военной тайны и мне
за это дали 25 лет.
     - Что вы ожидаете после этой конференции?
     - Опять   тюрьму.   Дамы   и   господа,   я   думаю,  мы  закончим  эту
пресс-конференцию. Я еще не совсем оправился после пережитого. До свидания.
     Раздались недружные аплодисменты. Несколько журналистов стали  пожимать
мне руки.
     - Мы восхищаемся вами господин Борисов.
     - Борисов мы вам поможем.
     ......................

     Они ждали меня у дома Сергея. Черная "Волга" услужливо распахнула двери
и меня повезли к новым испытаниям.

     - Задали вы нам работенку гражданин Борисов. - говорил мой следователь.
- Такой  международный  резонанс,  что  допрашивать  вас  некогда, занимаюсь
одними отписками. И срок у вас есть,  и  побег  есть.  По  закону  судить  и
добавлять срок надо. А тут вы устроили тарарам.
     - Не забудьте еще, что я болен.
     - Врачи вас обследовали. Вы здоровы.
     - Ваши врачи ни чего не мыслят в микробиологии.
     - А  вообще  это  хорошую  мысль  вы  мне дали, Борисов. Действительно,
отправим вас на излечение. Я согласен Борисов, лечитесь. Может  этот  бедлам
утихомирится и мы вами тогда займемся всерьез.
     - Ничего не выйдет. Мне дали защитника.
     - Посмотрим, Борисов. Идите, лечитесь.

     Больница, как больница, только больше решеток и охраны.
     Врач, Ангелина Федоровна, каждый раз обследует меня и качает головой.
     - Господи,  и  зачем  вас  навязали  нам.  Вам  нужны  не  терапевты, а
специализированные в этой области врачи. У меня такое предчувствие, что  это
все  добром  не кончиться. У вас назревает кризис. Я не могу предсказать его
последствия,  но  охрану  около  ваших  дверей  попрошу   наше   начальство,
поставить.
     - В чем дело Ангелина Федоровна?
     - Я обнаружила в вашей крови редкое перемещение вялых палочек с крючком
на конце.
     - Значит начинается.
     - Может также сделаем ледяную ванну?
     - Это   уже   не   поможет.  Проклятая  бактерия,  после  такого  шока,
адаптировалась в крови и теперь ей холод наверняка будет не страшен.
     - Я тогда не знаю что делать.
     - Будем ждать.

     Ждать пришлось не долго. Однажды я  почувствовал  зуд  на  животе.  Под
старым  пятном  началась  чесотка. Пятно потеряло жесткость и стало мягким и
рыхлым.
     Ангелина Федоровна в ужасе убежала из палаты.
     Начали чесаться и размягчаться другие пятна.
     Они забыли мне передать пищу  и  я  вынужден  открыть  дверь.  Охранник
увидев  меня  стал  орать  и  бросился бежать. Паника охватила коридор и все
палаты. Больные и здоровые, врачи и сестры все  неслись  к  лестнице.  Когда
коридор  опустел,  охранник  стал  кричать у лестницы, что будет стрелять. Я
запустил в него стулом и его сдуло со ступенек ветром. Шум и грохот стоял  в
здании  невероятный, кричали неходячие больные, где-то внизу орали здоровые,
потом по  дому  пронесся  гул  и  стало  более-менее  тихо,  только  выкрики
оставшихся в палатах больных, тревожили тишину коридоров.
     Мне очень хотелось есть
     В  столовой  и  кухне  пусто, только шипят на плите кастрюли. Я вытащил
мясо, хлеб и, подойдя к окну, начал есть. На площадке перед больницей никого
не было. Пожалуй, может тоже смыться. Я спустился вниз  и  только  приоткрыл
парадную  дверь, как увидел у ворот больницы милицию. Кто-то выкрикнул: "Вот
он". Автоматная очередь, развалила стекла двери.  Я  отскочил  и  побежал  к
черному ходу, но там дверь была на амбарном замке. Тогда по этой же лестнице
я  спустился  в  подвал  и  здесь  мне  повезло.  Узкие подвальные окна были
разворочены или разбиты. Еле-еле протащил свое туловище  через  эту  щель  и
попал  в кусты. Мешал бежать халат. Я его скинул и в рубашке и нелепых синих
штанах, перескочил внешнюю ограду больницы.
     Напротив ограды стоял старый, страшный  трехэтажный  дом.  Я  вбежал  в
парадную  и  по  лестнице пронесся на последний этаж. Через лестничное окно,
здание больницы было как на ладони. Напротив дома остановились три  грузовых
машины, набитые милицией. Выскочившие милиционеры, окружили ограду больницы.
Минут двадцать никто не переходил ограду и вдруг, четыре милиционера, открыв
калитку  побежали  к  зданию.  Они  кинули,  что-то  в  окна первого этажа и
бросились бежать обратно. Через 5  минут  из  окон  повалил  дым  и  кое-где
мелькнули  отблески  пламени. Через 10 минут после этого, подъехали пожарные
машины, но милиция не допустила их до пожара.  Здание  разгоралось,  осветив
все  окружающие  дома.  Вдруг,  даже  через стекла лестницы, мне послышались
крики, раздающиеся в горевшем здании, это неходячие больные  стали  жертвами
чудовищной "стерилизации".
     - Эй, милок, что это?
     Возле меня стояла старушка.
     - Больница горит бабушка.
     - А ты тоже оттуда?
     - Да.
     - Бедненький. Чего на лестнице толчешься? Пойдем ко мне.
     Бабушкина  квартира  также  не  ухожена,  как и дом. Стены грязные, все
разбросано, в углах полно пустых бутылок, мусора и грязи.
     - На, оденься, здесь есть старая ковбойка сына. Куда же  ты  теперь?  В
другую больницу?
     - Я уже был готов к выписке.
     - Ага, здоров значит.
     С ее словами, чесотка на животе как бы проснулась.
     - Здоров  бабушка.  Пойду  теперь  домой.  Только  штанов  у  тебя  нет
каких-нибудь? Все мое там сгорело.
     - Найду тебе чего-нибудь.
     Бабка по ковырялась в хламе и вытащила грязные, мятые брюки.
     - Может подойдут?
     Я скинул больничные и одел предложенные брюки.
     - Все в порядке. Спасибо тебе, бабуля. Я, пожалуй,  пойду,  а  то  меня
дома ждут.
     - Иди, иди милок. Христос с тобой.

     - Сережа, открой. Это я.
     - Толька,  живой,  чертяка. Вот не ожидал. Мы тут целую компанию в твою
защиту развернули, а тебя уже выходит выпустили. Испугались сволочи.
     - Сережа, больницу сожгли. Я бежал.
     - Да, что ты говоришь?
     - Сережа, я заболел пневмонией. Ты не можешь вызвать Валю? Она уже меня
лечила и знает что к чему.
     - Конечно Толя. У нее в общежитии телефон не работает. Я сбегаю.
     Валя появилась через час.
     - Толя, что случилось?
     - Она вернулась Валя.
     - Господи.
     Валя опустилась на стул.
     - Что же делать, Толя?
     - У меня все тело горит и чешется. Температура подскакивает и падает. Я
на грани фола. Но первые сутки выдержал и не умер. Поэтому есть надежда, что
может выдержу. Врача мне нельзя, только тебе могу довериться.
     - Ты только скажи, что нужно, я все сделаю.
     - Нужны холодные компрессы. Холодильник открой  на  полную,  чтобы  лед
был. Нужны мокрые простыни и вера, что не заразишься и не заболеешь.
     - Хорошо Толя, я так и сделаю.
     В дверь ввалился Сережка.
     - Валя, ну что?
     - Сережа,  ты  поживи где-нибудь в другом месте. Толя очень болен. Я за
ним поухаживаю.
     - Ничего себе. Ладно, через неделю я приду, учти. Дай захвачу бритву  и
нужные вещички.
     Сережка ушел.
     - Ну, что ж начнем бороться, так Толя?

     Три  дня  меня колотило. Температура металась, то туда, то сюда. Боль и
чесотка изводили тело.

     Утром я проснулся и почувствовал себя прекрасно. Боли нет,  температура
была   нормальной.   Я   отвернул  рубаху  и  посмотрел  на  живот.  Большие
темнокоричневые пятна накиданы по всему телу. Они мягкие и не чешутся.
     В трех метрах на раскладушке спит Валя.
     - Валя... Валя...
     - А...
     - Валя, кажется пронесло.
     Она вскочила.
     - Неужели правда?
     - Правда. Если мое предположение верно, то организм выкинул все микробы
в ранее пораженные места и они теперь как бородавки останутся на  всю  жизнь
на мне.
     - Господи, пусть хоть будет так.
     - Но  нужно  проверить  так  ли  это?  Возьми  у  меня кровь. Нужно все
посмотреть.

     Вали не было два часа и когда она пришла по ее лицу я  понял,  что  был
прав.
     - Толя, ни-че-го. Ничего нет. Ты здоров.
     Она подскочила ко мне и обняла меня.
     - Да, Толя, в киоске продавали газету. Пока я ждала результаты анализа,
прочла ее. Там есть одна заметка. Вот, прочти.
     - "С  глубоким  прискорбием  сообщаем читателям о трагической смерти во
время пожара  больницы,  известного  биолога  Анатолия  Петровича  Борисова.
А.П.Борисов  неоднократно  выступал и боролся против разработок современного
бактериологического оружия..." Теперь я никто, Валя.
     - Вот и хорошо. Хватит по тюрьмам мыкаться, может заживешь по новому.
     - А это идея. Честно говоря, если бы тебя не было  рядом,  я  бы  опять
собрал пресс-конференцию.
     - Наверно, это замечательно, что я рядом.
     - Конечно.
     Потом  мы  танцевали  и  смеялись. Весь вечер был наш и мы наговорились
вдосталь.

     Через два дня пришел Сергей.
     - Сергей, мы решили от сюда уехать.  Где  там  тетя  Клава?  Мне  нужен
паспорт на новую фамилию.
     - Да никак вы женитесь, ребята?
     - И женимся, и удираем.
     - Сейчас,  сейчас,  погодите.  Где-то у меня здесь спрятано шампанское?
Такое дело надо спрыснуть.

     Мы уехали с Валей в южные районы России. У нас родилась дочь. Я работаю
в больнице, там же трудиться и Валя.  От  девчонок  нет  вестей.  Однажды  в
письме  Сережа  проговорился,  что  Ира  с  Сашей отдыхали в Крыму, а другая
девушка вышла замуж.
     Только чернокоричневые  пятна  на  моей  коже,  напоминают  мне  о  тех
страшных  событиях,  что  произошли  и  еще  хочется сказать: "Люди, дойдите
нутром. Это очень опасная вещь, биологическое оружие".


КОНЕЦ

     Март 1995г.


Евгений Кукаркин.
Горечь победы



     Наконец-то  мы  прибыли  в  Малакку.  Напряжение перехода сразу спало и
матросы загомонили,  пытаясь  правдами  и  неправдами  выбраться  на  палубу
посмотреть  на незнакомый город-порт. Я привел себя в порядок и отправился в
город  на   представление   командующему   объединенными   силами   адмиралу
Макрейзеру.
     Мне  быстро  подсказали  куда проехать. Здание штаба ВМОС находилось на
горе, откуда весь город был как на ладони.

     Адмирал встретил тепло и непринужденно.
     - Хотите что-нибудь горяченькое. У меня есть отличный кофе. Сам  жарил,
сам и варил.
     - Спасибо, господин адмирал. Не надо. Уж больно очень жарко.
     - Давно   ждем  вас,  господин  капитан  третьего  ранга.  Уже  подошли
англичане и французы. На подходе американцы  и  австралийцы.  Силы  собираем
внушительные.
     - Господин адмирал, пока все по старому?
     - Да,  разбой  идет  по  трем  направлениям. Особенно в Целебском море-
южное направление, море Банда- на востоке и Андаманское море  -  на  Западе.
Только  вчера  у  мыса  Тинако  ограблен и сожжен грузопассажирр "Блег бед".
Индонезийские ВМС как всегда прибыли поздно и никого не нашли. Сценарий один
и тот же.  Среди  пассажиров  "свой"  человек,  в  задание  которого  входит
ликвидация  судовой  радиостанции.  Дальше,  атака  быстроходными катерами и
окончательно, подходят либо джонки. либо грузовые суда,  что  бы  было  куда
разгрузить гибнущее судно.
     - Но откуда они делают лихие набеги? Где их база?
     - Если  бы мы знали, то не создавали объединенные силы. По нашим развед
данным у них где-то пять промежуточных баз и одна основная и все на каких то
островах Индонезии.
     - Со спутников, радарами, разве их засечь нельзя?
     - Здесь столько судов и лодок, что не узнаешь кто друг, а кто враг. Так
что со спутников и с радаров много увидишь, по радиостанциям  много  чего  и
услышишь,   а  вот  кто  из  этого  количества  судов  пират,  пока  еще  не
разобрались. Они же пиратские флаги не вывешивают.
     - Где мы будем базироваться?
     - Подождем пока всех, а там потом решим все.

     Через два дня собрались корабли всех стран.  Порт  был  забит  военными
кораблями на которых развевались флаги семи государств. Штаб ВМОС переполнен
офицерами  и  разноголосицей  языков.  В  толпе  замечаю знакомую российскую
форму, приближаюсь к ней и  остолбеваю.  Передо  мной  наглая  рожа  Фархата
Шурафитдинова.
     - Ты здесь?
     - А  где  же  мне  быть.  -  Рот  растягивается  в  кривую  улыбку. - Я
представляю русскую сторону.
     Вот те раз. Меня уверяли, что нашу страну в  штабе  будет  представлять
капитан второго ранга Максимов, а здесь появился этот прохвост.
     - А где же Максимов?
     - В больнице. Заболел.

     Схватились мы с Фархатом еще в училище, когда я отнял у него первенство
по борьбе  самбо.  Тогда разъяренный татарин поклялся мне отомстить и прошло
не более трех недель как он исполнил свое обещание.

     Мы  тренировались  на  тренажерах  за  живучесть   корабля.   Это   был
искусственно  созданный  отсек,  куда  загонялись  курсанты  и под давлением
потом, подавалась вода. Мы должны  были  по  возможности  заткнуть  дырки  и
забить пробоины. Мне достался напарник, хороший парень с Вологды и только за
нами задраили люк, как начали сочиться первые струйки. Со всех сторон дружно
ударили  фонтанчики  и мы стали их забивать пробками. Давление увеличилось и
некоторые пробки вылетели.  Теперь  досками,  клиньями  и  другим  подручным
материалом мы ставим распорки, но давление продолжает увеличиваться.
     - Да что же они? - сипит от напряжения мой напарник.
     - Здесь уже не четыре атмосферы, а больше...
     Поперечная доска прогибается и вылетает вместе с запорной. Струя бешено
ударяет  в  другую стенку. Напарник пытается поставить новую затычку, но его
буквально отбрасывает вместе с  досками.  Вода  прибывает  и  уже  достигает
пояса.  Мы  пытаемся  спасти себя и делаем бесполезную работу, стараясь хоть
как-то уменьшить приток воды. С грохотом вылетают все пробки и теперь  можно
не делать ни чего..., теперь только прибывает вода.
     - Неужели там сошли с ума? - поражается мой сосед.
     Мы держим головы над водой. До потолка сантиметров двадцать.
     - Моли  бога,  чтобы  потолок  был герметичным. Хоть одна дырочка и нам
конец.
     - Они закатили все одиннадцать атмосфер и все  не  могут  остановиться,
-кричит мой напарник, разглядывая под водой манометр.
     Вода  прибавилась  еще  сантиметров  на пятнадцать. Теперь мы упираемся
головой в потолок. Десятки досок, балок, клиньев плавают  по  поверхности  и
упорно лезут в лицо.
     Проходит  минут  пять.  Мы почти целуем потолок, отбиваясь от плавучего
сора.
     - Я уже не могу... - хрипит напарник.
     - Доски, подложи под голову доски.
     Вдруг давление начало спадать  и  уровень  воды  пополз  вниз.  Затылок
напарника  разбит  и  я  поддерживаю  его  рукой.  Лицо  саднит от встречи с
обрезками досок. Наконец мы можем стоять и ждем с нетерпением, когда боковой
люк откроется.

     Напарника увезли в больницу, а мне  заклеили  лицо  пластырем.  Я  стою
перед преподавателем и пытаюсь выяснить, что же произошло.
     - Понимаешь, - сконфужено говорит он, - у нас украли ручки вентилей.
     - Как так? Разве вы не были в аппараторской?
     - Был.  Но кто-то ударил меня по голове. Когда пришел в себя, то увидел
что все ручки вентилей сняты, а они открыты до упора. Сливной вентиль вообще
забит.  Пришлось  бежать  в  мастерскую  и  первым  попавшимся  инструментом
закрывать все.

     Начальство  училища  пыталось  выяснить  происшедшее  своими силами, но
потом махнуло на все рукой. Я же знал, кто это мог сделать, только Фархат со
своим понятием о мести способен на такое.

     В комнате человек десять курсантов и капитан-лейтенант,  который  ведет
наш  факультет.  Я  и  Фархат  в одних тельняшках стоим по центру и выясняем
отношения. Условия жесткие, проигравший подает рапорт о переводе  с  данного
факультета. Гарантом выполнения условия, является капитан- лейтенант.
     Хоть  и не удалось доказать, что ручки вентилей стащил Фархат, однако я
обвинил его в этом и теперь оскорбленный татарин решил вызвать меня на бой.
     - До первой крови, - предлагает капитант- лейтенант.
     - Нет, до потери сознания, - упорствует Фархат.
     - Ты еще убьешь человека.
     - Его убить мало.
     - Ладно. Там разберемся. Внимание. Не мешайтесь, всем отойти к стенкам.
Начали.
     Первый удар наносит Фархат. Я отвечаю ногой. Мы крутимся на  пятачке  и
Фархад  умудрился вцепиться мне в руку. Вход пошли ноги и зубы. Первая кровь
пошла у меня, когда локоть татарина проехался вдоль моего лица, задев нос. Я
беру его на прием и он перелетает через мою  голову.  По-прежнему  мои  руки
связаны  его  руками,  но он внизу, на полу, и коленом упираюсь в его живот.
Тело Фархада начинает извиваться, но я давлю не давая  ему  ускользнуть.  От
боли  противник  разжал  мою  руку  и пытается спихнуть ногу, но я свободной
рукой впиваюсь ему в глаз.. Он дернулся и ослабил  хватку.  Еще  удар,  еще.
Теперь  Фархад  обмяк и вяло пытается, подставить под мои удары свои руки. Я
подскакиваю и ногой бью в живот. Фархат согнулся от боли и второй удар  ноги
пришелся  ему  в  голову. Туловище раскинулось на полу и пальцы вяло скребут
пол.
     - Стоп, - кричит капитан-лейтенант.
     Двое курсантов оттаскивают меня в сторону. Капитан-лейтенант  склонился
над Фархатом.
     - Живой. Сведите его в сан часть.
     Курсанты уволакивают Фархата, а капитан-лейтенант подходит ко мне.
     - Ты  очень  жесткий парень. Тебе ни чего не стоит переехать человека и
не остановиться.
     Я молчал.
     - Ладно. Шурафитдинова переведем, но  если  еще  возникнет  один  такой
инцидент, то распрощаемся и с тобой.

     Теперь капитан второго ранга Шурафитдинов будем работать в штабе ВМОС с
русской стороны.
     Мы  рассаживаемся  за круглым столом. Все представители сторон по двое,
по  трое  разместились  на  венских  стульях.   Председательствует   адмирал
Макрейзер.
     - Хочу    вас   поздравить   с   первым   объединением   международного
военно-морского сообщества против пиратства. Мы,  семь  государств,  включая
Россию, представили для этого дела свои морские силы и теперь должны решить,
как  покончить  с  морскими  бандитами.  На  повестке дня следующие вопросы:
базирование кораблей,  их  обеспечение,  взаимосвязь,  разведка  и  основные
направления. Ясно, что держать флот в одном порту бессмысленно и естественно
мы  его разделим на четыре части. Две более крупные группировки пойдут сюда:
в Целебесское море и море Банда. - адмирал показал указкой на карту. -  Одна
группа  кораблей  будет  базироваться  в  Яванском  море  и резервная группа
кораблей будет здесь в Малакке. Штаб ВМОС  уже  поделил  корабли  и  я  хочу
зачитать  корабли  каких  государств  будут контролировать моря. Целебесское
море будут  контролировать  Филиппинские  ВМС,  часть  Индонезийских  ВМС  и
Американские  корабли.  Командующим  группировки  назначается  представитель
американских ВМС капитан первого ранга Мерфи.
     Сухощавый американец поднялся и склонил голову.
     - Море Банда контролирует часть Индонезийских  ВМС,  Английские  ВМС  и
часть  Французских  сил.  Командующим намечен представитель англичан капитан
первого ранга Харрисон.
     Теперь подпрыгивает лысоватый,  полный  военный  и  дергает  головой  в
поклоне.
     - В  Яванском  море  будут  корабли Индонезии и России. Командиром этой
группировки назначается капитан третьего ранга Самсонов.
     Я встаю и чувствую, как десятки глаз упираются и изучают меня.
     - И, наконец,  четвертая  группировка.  Это  часть  Французских  ВМС  и
Австралийские ВМС. Командующий, ваш покорный слуга.
     Адмирал чуть приподнимается в кресле.
     - Все  флота  будут  иметь  свою  базу.  Мы  прикрепим  к ним танкеры и
вспомогательные  суда.  Начальники  штабов  каждого  флота  после  совещания
соберутся  здесь  и  отработают  взаимосвязь, информативные данные и получат
подробные карты районов.

     Мы еще проговорили час, договариваясь о взаимной  поддержке.  Макрейзер
просит меня задержаться и пройти в кабинет.
     - Вы  у  нас самый молодой командующий группировкой на флоте, хочу дать
совет. В  Макассаре  есть  мой  старый  знакомый,  теперь  морской  префект,
господин   Секима.   Очень   замечательный   человек.   Постарайтесь  с  ним
познакомиться и в случае необходимости просите от моего имени помощи.
     - Спасибо, господин адмирал.
     - И не зарывайтесь, а  то  знаю  я  вас.  Дай  только  власть,  тут  же
наломаете дров.

     В этот день мы покончили с формальностями и утром следующего, двинулись
на к месту приписки.

     Нам  достался  порт  Макассар  на  острове  Целебес.  Четыре сторожевых
катера, три катера береговой охраны и все принадлежат к индонезийским ВМС  и
один  наш  малый  противолодочный  корабль,  вот и все мои силы для борьбы с
пиратами. Шурафутдинов сразу  переехал  на  берег  и  совместно  с  моряками
Индонезии  начал  развертывать радиостанцию и организовывать штаб в одном из
особняков. Мне на корабль закрепили переводчика.

     Подошел танкер и мы заправились топливом. Теперь мы готовы к борьбе.

     C утра я в штабе. Шурафутдинов раскладывает на столе карты  и  начинает
говорить.
     - Хоть  нам  и  дали  маленькие  силы,  однако, если судить по границам
раздела, нужно патрулировать весьма громадный район. Сюда  помимо  Яванского
моря  вошли:  море  Бали,  море  Флорес, Макассарский пролив и часть пролива
Каримата. Особых разведанных о нахождении баз пиратов  в  этой  части  морей
нет.  Однако нам предлагают обратить внимание на группы островов. Это прежде
всего Балабалаганские в  центре  Макассарского  пролива  и  группы  островов
Сабалана, Патер-Ностера и Кангеана на Юге нашего района.
     - Конкретно, что предлагает штаб?
     - Сделать  вылазку  к Балабалаганским островам и обследовать их, заодно
провести патрулирование мореходных путей на Кобе.
     - Добро. Какие сведения у наших друзей-союзников?
     - У них все в порядке. Похоже пираты затихли.
     - Я пошел на корабли.
     - Все возьмете?
     - Нет. Скоростные катера и два средних сторожевых  оставлю  для  охраны
порта и как резерв на непредвиденные обстоятельства под ваше командование.
     Шурафетдинов кивнул головой.

     Я  не  пошел  в  порт,  а  поехал  к морскому префекту города господину
Секима. Он принял меня весьма  любезно  и  после  традиционной  чашки  кофе,
префект спросил.
     - Господин капитан, я могу чем-нибудь вам помочь?
     - Господин  префект,  я  как  раз хотел вас попросить о помощи. Адмирал
Макрейзер, просил в случае необходимости обратиться к вам и вот этот  случай
по моему наступил.
     - Адмирал действительно мой большой друг и я в большом долгу перед ним.
Так я вас слушаю.
     - Для успешных действий на море нужна хорошая разведка и информация. Ни
того,  ни  другого  у  меня  нет  и  не  известно  когда  будет. Те крохи из
центрального штаба тоже ни чего не дадут.
     - Понимаю. Я попытаюсь помочь.
     Префект подошел к окну, постоял и решительно направился к телефону.
     - Полковник Паунг, не могли бы вы принять моего друга?  Сейчас.  Хорошо
бы  оказать  ему  содействие.  Это  командующий  объединенными силами нашего
региона капитан третьего ранга Самсонов. Его проводит моя дочь. Хорошо.
     Префект положил трубку, потом подошел к двери.
     - Керри, девочка моя, подойди сюда.
     В комнату вошла длинноногая миловидная девушка в легком белом платье.
     - Что папа?
     - Ты не можешь проводить этого молодого человека в  контору  полковника
Паунга.
     При слове "контора" девушка хмыкнула.
     - Почему именно я? Разве нельзя послать слугу?
     - Во-первых,  капитан  не  знает  города, во-вторых, он не знает нашего
языка и в третьих, мы всегда  славились  гостеприимством  и  мне  неприятно,
когда ты пытаешься нарушить это правило.
     Керри вспыхнула.
     - Хорошо. Я провожу господина офицера до конторы полковника.

     Мы  идем  по солнечным улицам города, буквально забитым народом. Похоже
все население выбралось из сыроватых домов. что бы окончательно просохнуть.
     - Вас как звать? - спрашивает Керри.
     - Алексей, проще Алеша или Алекс, как вам понравиться.
     - Алеша, - с трудом выговаривает она. - Вы откуда родом?
     - Из России.
     - Знаю. Это на Севере. У вас столица- Москва.
     - Правильно.
     Керри оживает.
     - Это про вас в газете написано,  что  к  нам  назначен  самый  молодой
командующий объединенном флотом?
     - Да.
     - Вот  здорово. Мои подруги узнают, что я с вами гуляю, закачаются. А у
вас семья есть?
     - Нет.
     - Нет? А я-то думала, что у вас двое детей.
     - Это почему же?
     - Такой серьезный. Выглядите как семейный человек. Вот мы  уже  пришли.
Вы  извините,  А...леша,  что я так у папа себя вела. В следующий раз обещаю
вас сводить куда угодно.
     - Спасибо, Керри.
     Мы стояли у невзрачного коттеджа с  облупленными  стенами.  Охранник  в
ободранных джинсах стоял у ворот и глядел на нас.
     - Вы, капитан Самсонов?
     - Я.
     - Проходите, вас ждут.
     - Пока, Керри. Я к тебе еще зайду.

     Полковник,   покрытый  мелкими  оспинками,  грубоватый  мужик,  тоже  в
гражданском. Он внимательно выслушивает меня.
     - Хотите откровенно скажу. Никто из тех, кто организовывал объединенные
силы не подумал, как победить пиратов.. Казалось так просто,  встретились  в
бою  и готово. Здесь боя не будет, здесь будет нудное выматывание друг друга
и победит тот у кого нервы крепче. Вы думаете, что у  них  флот  слабенький?
Нет.  Вот сводка, которой у вас нет. Нами выявлено: 14 скоростных катеров, 6
сторожевых, два  дивизиона  катеров  береговой  обороны,  один  танкер,  два
сухогруза, два сторожевых корабля и одна подводная лодка.
     - Сторожевые корабли и подводная лодка? Но откуда?
     - Откуда?  От  вас. Давно известные поставщики. Вроде как списали, а на
самом деле продали. Но это еще не все. Пираты имеют 7 баз и  самое  смешное,
товар  который  они  достают  при  разбое, продают иногда тем же заказчикам,
которые торговали его у истинных хозяев.
     - Если какой-нибудь выход?
     - Есть. Первое, необходимо заводить собственную  агентуру  на  рейсовых
судах и кораблях.
     - Разве у вас ее нет?
     - Такой  нет.  Здесь  другое, при подходе пирата к жертве нужен скрытый
передатчик, который мог бы сразу поднять ваши силы в данный район. Для этого
необходим агент, который под видом пассажира  или  матроса,  возит  с  собой
передатчик.  У  пиратов  свои же есть, только они радиостанции уничтожают, а
эти должны скрытно выходить в эфир. Во-вторых, нужна  кропотливая  береговая
разведка.  В  третьих,  нужно иметь очень проверенных людей в вашей среде. Я
например знаю, что среди индонезийских моряков полно осведомителей пиратов.
     - Не может быть?
     - Это правда, как правда и то, что в штабе  адмирала  и  даже  в  вашем
имеются  их  осведомители.  Четвертое,  нужны  подводные разведчики, морские
пловцы. Это пока все условия, но как видите, и этого достаточно.
     - Скажите прямо, полковник, вы мне будете помогать?
     - Буду. В организации новых разведывательных сил, буду.  С  вами  будет
работать мой человек. Сюда не приходите, не светитесь и меня не ищите. Надо,
сам приду. Человека узнаете по этой сережке. Она в единственном экземпляре.
     Грубая ладонь, выбрасывает на стол длинную блестящую сережку.
     - Это женщина?
     - Чего  вас  так  испугало? Или дурацкое правило про женщину на корабле
вспомнили? Да женщина меньше привлечет внимание.
     - Ладно, Буду ее ждать. Я сейчас отправляюсь на Балабанганские острова.
     - Давайте. Если пираты еще не оповещены, что  вы  туда  поплывете,  вам
повезет.  Последний  бесплатный совет. Даже своему начштаба не говорите куда
плывете. Пусть он планирует тысячи операций, вы делайте по своему.

     В порту меня заждались. Распределив своих сигнальщиков на индонезийские
катера, я пригласил на борт своего корабля  командира  дивизиона  катерников
капитан второго ранга Керенчи.
     - Куда плывем? - как поднявшись на мостик, спросил он.
     - На Север.
     Он кивнул головой.
     - На Балабалаганы?
     - Да.
     - Я так и знал.
     Теперь и я знал, что плыть на Балабалаганы нельзя. Там ничего нет.

     Только  вышли  на  морские  пути,  как я приказал повернуть всем на Юг.
Россыпь островов Сабалана ждала нас. Капитан Керенчи очень удивился, узнав о
моем распоряжении.
     - Разве морской штаб изменил решение?
     - Я принял один из вариантов штаба.
     До самого первого острова с маяком он молчал и лишь тогда увидел башню,
попросил разрешение высадиться на остров и поговорить со смотрителем  маяка,
не видел ли тот пиратские корабли.
     - Нет, господин капитан, туда отправиться мой старпом с переводчиком.
     Опять Керенчи затих.

     Старпом вернулся возбужденный.
     - Товарищ  капитан  третьего  ранга,  смотритель  сказал, что на второй
остров прошел неизвестный военный катер. Он не знает чей это.
     - Сигнальщик передай на  катера,  пусть  разворачиваются  и  на  полной
скорости  идут  на Сумбаву, через 10 кабельтовых разворачиваются на Восток и
отсекают второй остров от остальной гряды.
     Катера уходят. Керенчи оживает.
     - Господин капитан, может по радио запросить подмогу.
     - Обойдемся без них. Полный вперед.
     МПК рванул на прямую к второму острову.

     Мы увидели катер у самого берега. Я в бинокль  разглядел,  как  на  нем
засуетились  люди и он пошел вдоль берега к Югу в надежде ускользнуть в гуще
островов. Вдруг он стал стопорить.
     - Там два наших союзника, - волнуется старпом, - только бы не упустили.
     На катере поняли, что попались. Он поворачивает на остров.
     - Носовое, - кричу я, - залп перед носом.
     Выстрел орудия и всплеск взрыва перед носом, не  остановили  катер.  Он
упорно тянул к берегу.
     - Носовое. Залп на поражение.
     Опять бухнуло орудие и катер начал распухать и разваливаться по центру.
     - Сигнальщики, передайте катерам союзников подобрать людей.
     Мы на всех парах несемся к тонущему кораблику.

     Наш  корабль подобрал 4 человека, союзники еще двоих. Я запросил катера
союзников и просил их передать пленных мне. К  борту  подошел  катер  и  два
полуголых  человека  взобрались  на палубу. Один из них взглянул на капитана
Керенчи и вздрогнул. Лицо его засветилось гневом. Он что-то заговорил.
     - Что он говорит, - спросил я переводчика.
     Тот мнется.
     - Говори, черт побери.
     - Пленный ругает капитана, называя его изменником.
     - Отведите пленных в трюм, - приказал я матросам.  -  Капитан  Керенчи,
зайдите ко мне в каюту.
     Мы  входим в каюту и капитан склонив голову, как провинившийся мальчик,
стоит у дверей.
     - Теперь расскажите мне все.
     - Я не виноват, капитан. Этот катер раньше принадлежал нашим ВМС, потом
исчез и я позже узнал, что он ушел к пиратам. Тот человек,  который  говорил
на палубе, служил со мной в одном дивизионе.
     - Значит  о  пиратах  вы  знаете  много  больше  чем  я.  Он назвал вас
предателем. За что вас так обозвали?
     Керенчи мнется.
     - Я прошу не говорите никому, то что  я  скажу  вам.  Ко  мне  приходил
связной от пиратов. Капитан Сиантар, командир флотилии пиратов просил помощи
в борьбе против объединенных сил.
     - Что же он вам предлагал в обмен?
     - Продвижение по службе
     - Ваши  слова  можно  понимать,  как  то,  что  в  высших  эшелонах ВМС
Индонезии сидят предатели, которые помогают пиратам.
     - Наверно сидят, но я не знаю кто это.
     - Когда к вам в следующий раз придет связной?
     - Мы не договариваемся. Она сама находит меня.
     - Она???
     - Да. В прошлый раз она нашла меня в баре.
     - И часто вы с ней встречаетесь?
     - За пол года только четыре раза.
     - Если характерные приметы у вашего агента?
     - Да, у нее одна сережка в ухе, очень красивая и большая.
     Очень интересно. Полковник Паунг предлагал мне точно такого же агента.
     - Скажите мне, капитан, только честно, вы будете со  мной  служить  или
нет?
     - Буду.  Это  будет  позор  для всей моей семьи, моя мать не переживет,
если меня выкинут со флота. Я обещаю, капитан,  что  буду  вам  помогать  во
всем.
     - Хорошо. Идите на мостик.

     Старший  лейтенант  Ковригин,  начальник  разведки  уже  провел  допрос
пленных и пришел ко мне с отчетом.
     - Пятеро сразу раскололись и все то,  что  знали,  мне  рассказали.  Но
толку  с  их показаний нет. Это в основном мелкая сошка: уголовники, морские
бродяги, один даже морской пловец и практически они ничего не знают,  а  вот
главарь их, мужик еще тот. Ни слова не сказал, хоть и по морде били.
     - Давай сделаем так. Пленного знает капитан Керенчи. Тащи пленного сюда
и пригласи  капитана  тоже.  Только  перед этим скажи, из допроса пятерых ты
хоть что-нибудь существенное вытащил?
     - Посмотрите сами, товарищ капитан, вот их допросы. Я  пока  ничего  не
нашел.
     - Ладно,  тогда  я  почитаю,  что здесь есть, а через пол часа собираем
всех .
     - Есть.

     Пленный выглядел борцом. Мощная шея и развитая грудь.
     - Садитесь, капитан.
     Я указал ему на стул. Капитан Керенчи перевел. Все расселись.
     - Капитан, я командир объединенными  морскими  силами  в  этом  районе,
капитан  третьего  ранга  Самсонов.  Не  хочу  наше  знакомство  начинать  с
допросов: кто вы, где ваши базы, какие силы и тогда лее. Я  знаю  кое-что  о
вас,  еще вас знает капитан Керенчи. Из всех сведений, которые о вас собрали
одна только меня волнует, как  вы,  морской  офицер,  окончивший  училище  в
Англии,  наследник традиционно морской семьи, вдруг перешли к пиратам? Стали
обыкновенным разбойником, убийцей мирных жителей.
     Пленный молчит, молчим и мы.  Вдруг  губы  его  разжимаются  и  Керенчи
спешно переводит.
     - Я не убийца.
     - Вот  показания ваших людей. Здесь сказано сколько судов и лодчонок вы
захватили и  сколько  было  убито  при  этом  безоружных  людей.  Понимаете,
капитан, безоружных...
     - Я никого не убивал...
     - Разве капитан корабля не отвечает за своих людей?
     - Отвечает, но это на военном корабле...
     - Для  всех  мирных людей, не интересуют порядки на кораблях, они знают
только кто ими командует. Вся вина ложиться на командира.  Когда  вас  будут
судить,  я  постараюсь пригласить всех ваших родственников, всех друзей, всю
семью, пусть они узнают о вас всю правду. Это будет позор на всю  Индонезию.
После  того,  как  я  изучил ваше дело, ваши родственные связи, вы мне стали
неинтересны, капитан. Уведите его.
     Лейтенант Ковригин уводит пленного. Керенчи вдруг спрашивает.
     - Вы правда собираетесь на суд пригласить родственников?
     - Да.
     - А вы уверены, что суд будет?
     - По крайне мере, я постараюсь, что бы он был здесь, у нас на базе.

     По прибытии в Макассар, я приказал пятерых  пленных  отправить  в  штаб
ВМОС, а пленного капитана тайком перевезти полковнику Паунгу.

     Шурафитдинов уже знал все. Ярость клокотала в его горле.
     - Товарищ  капитан  третьего ранга, ( ишь, подчеркивает, что он старше)
почему вы  не  выполняете  предписание  штаба,  почему  изменили  маршрут  и
отправились  в другие районы и последнее, почему отправили одного из пленных
в неизвестном направлении?
     - Вы так много, капитан , задали вопросов, что я не  решаюсь  на  какое
"почему" сразу же ответить. Во- первых, прошу не забывать, что я командующий
ВМОС  этого  района,  а  вы  начальник  штаба.  Во-вторых,  в следующий раз,
планируя  операцию,  ограничивайте  количество  операторов  и  по   традиции
назначайте  время  для  вскрытия конверта с маршрутом в море. Скажите лучше,
что у вас нового, товарищ начальник штаба?
     - Ничего, - лицо его все еще клокотало гневом, но  голос  изменился.  -
Центральный штаб никаких данных не дает, соседи тоже.
     - Вот и начните первым. После допросов, все сведенья которые выбьете из
пленных поделите с друзьями.
     - Но главного пленника вы кому-то отдали?
     - Ну  и что? Его уж очень просило правительство Индонезии. Он их бывший
должник. Планируйте операцию на Балабалаганы  через  два  дня  и  держите  в
готовности отряд катерников, мало ли что произойдет.
     Я пошел к двери и вдруг мыслишка ударила мне в голову.
     - Кстати,  товарищ капитан второго ранга, подумайте о поиске пловцов на
острова Кангеана.
     - Кангеана?
     - Чего вы удивляетесь? Пусть Ковригин поведет группу.
     - Хорошо, я подумаю.

     У морского префекта день  рождения  бабушки.  Созываются  все  именитые
гости  Макассара. Этой чести удостоился и я. Бабушка давно уж паралитик и ей
до фени кто ее поздравляет и кто ей что-то дарит. Она в полусидячем виде  на
кровати,  тупо  глядит  на  толпу восхищающихся ей людей. Керри тащит меня в
группу юных красавиц, элитных невест города.
     - Девочки, капитан Алекс, русский командир корабля. Мой  очень  хороший
друг.
     Меня  окружили  девчонки и наперебой стали что-то говорить. Вдруг через
незнакомый гомон прорвался чистый английский.
     - Говорят, что вы разнесли в дребезги пиратский корабль?
     Передо мной стоит юное создание в намотанной белой ткани.
     - Откуда вы это знаете?
     - Об этом знают все острова. Вы еще плыли сюда,  а  телеграф  с  Кастри
оповестил всю Индонезию.
     - Раз он это сообщил, поверим ему.
     - А на самом деле?
     - Керри, но что за настырная девчонка, подавай ей правду и все тут.
     - Это Глер, самая лучшая девушка колледжа.
     - Глер,  поверь,  самое  худшее  когда  погибают люди. Это был не самый
лучший бой. Хотя по  всем  правилам,  мне  мои  бы  преподаватели  поставили
"отлично" .
     - Но не бывает же боя без потерь?
     - Однако,  у  вас  Глер,  вполне  не  детский вопрос. Вы не подумали по
другому. А зачем нам нужен бой? Ради потерь или победы? Лучше бы не воевать,
везде можно достичь мира, если только очень захотеть.
     - Браво, капитан.
     Сзади меня раздался голос. Я повернулся и обомлел. Передо  мной  стояла
южная  красавица  с  копной  блестящих  черных  волос, больших черных глаз и
пухлыми маленькими губками.
     - Браво, капитан, - повторила она еще раз. - Первый раз слышу необычные
слова от военного, причем с тоской о мире.
     - Разве таким вещам можно удивляться, мадам? Если,  например,  в  вашем
обществе  какую-нибудь  девушку  насильственно,  не по своей воле, выдают за
муж, разве она не может мечтать о настоящей любви.
     - Я думала вы ответите по другому, но то как вы  мне  ответили,  весьма
позабавило  и  представило  большое  удовольствие.  Девочки, я забираю у вас
капитана и верну через десять минут. Эти серьезные вещи  еще  не  для  ваших
маленьких ушей.
     Девушки  загомонили,  но  женщина  была непреклонна. Она взяла меня под
руку и повела в угол комнаты.
     - Я вижу вы не чувствуете себя победителем.
     - Нет, мадам...
     - Называйте просто, Селеной.
     - Нет, Селена. Это не победа, это мелкие стычки.
     - Однако, вам этой стычки  не  простят  как  пираты,  так  и  некоторые
влиятельные лица нашей республики.
     - У  меня  такое  ощущение,  что  все  девушки  и женщины этого региона
занимаются только серьезными вещами. Они полностью  в  политике,  в  военных
действиях и при этом даже забывают, что они женщины.
     - Я слышала, как Керри звала вас Алекс...
     - Простите, Селена, что я сразу не представился.
     Она  улыбнулась и поправила волосы ладонью. Из под копны волос с правой
стороны выскочила длинная сережка и закачалась, излучая брызги света.
     - Пожалуй, вас я не прощу. Как ни странно, в вашем присутствии  я  себя
очень хорошо чувствую женщиной и постараюсь этим воспользоваться.
     Моя  рука  потянулась к ее щеке и я отодвинул прическу с левой стороны.
Выглянуло миленькое ушко, но без всего...
     - Не удивляйтесь. Это я. Вам привет от  полковника  Паунга.  Он  просил
передать,  что  пленный  которого вы поймали и отдали ему, бежал. И еще, вас
действительно хотят убрать. Для этого используют ловушку на  Балабалаганских
островах.  Ваш  начальник  штаба  предложит  вариант  с  патрулированием  по
некоторым транспортным магистралям и поэтому раздробит ваш флот.  Лично  вам
на  вашем корабле предложат патрулирование в районе чертовых островов, а там
будет засада.
     - Неужели мой начальник штаба так быстро переметнулся к пиратам?
     - Не он, а его подсказчики из штаба индонезийских ВМС.
     - Что же мне предлагает полковник?
     - Плыть к Балабалаганам.
     - Одному?
     - Одному. Вы иностранцы  и  лучше  нашим  не  доверять.  Только  будьте
осмотрительным  и осторожным. Поймите, сейчас нельзя ворошить все это гнездо
шпионов, которое трется вокруг вас. Надо выйти на главарей. Победа пиратов в
море, это прежде всего победа на суше.
     - Хорошо, Селина. Я пойду один.
     - Вот и отлично. Пока я вас отпускаю к милым девочкам, но  потом  прошу
быть рядом.
     - Постойте,  Селина. Еще один вопрос. Это Керенчи... Ведь это вы были у
него связным от капитана Сиантра?
     Она пытливо смотрит мне в глаза.
     - Да... Я... Но хорошо бы вам закрыть глаза на это. И что бы между нами
было доверие, держите Керенчи при себе. Он славный парень, но жидковат.

     Вечер продолжался. Мы в честь бабушки танцевали и веселились как могли.
Селина и Керри прямо враждовали друг с другом,  перетягивая  меня  с  одного
танца  на  другой.  Вечером мы дружелюбно расстались и я пошел высыпаться на
корабль.

     Шурафитдинов официально передал  мне  пакет  в  присутствии  канцелярии
штаба.
     - Надеюсь,  что  теперь между нами не будет теперь расхождений, товарищ
капитан третьего ранга.
     - Надеюсь.

     Вот  она  гряда  бесконечно  тянущихся  островов.  Здесь-то  не   очень
раскатаешься. Мы как черепахи ползем между проливчиками и проливами. Длинный
МПК  неуклюже  разворачивается  в  заливчиках. Вдруг столб воды возник перед
кораблем и тут же наблюдатель сообщил что справа появился сторожевик  и  три
сторожевых катера.
     - Все орудия на поражение. Огонь.
     Началась   перестрелка.  Наш  противолодочный  корабль  получил  первые
попадания.
     - Пожар в боцманской каюте, - несутся доклады. - Повреждения на  втором
мостике...
     - Керенчи,  мы  можем  прорваться  за  тот высокий остров? По картам ни
черта не понять.
     - Можно, но нужно ползти между двух рифов и аккуратно повернуть.
     - Пошли. Показывай.
     МПК ползет между двумя бурунами и тут же вздрагивает от двух попаданий.
Кормовое орудие сносит взрывом и там вспыхивает пожар.
     - Пожарный дивизион, затушить пожар.
     Наконец мы  заходим  за  спасительную  высоту  острова.  Обстрел  сразу
прекратился.
     - Ковригин,  бери  катер  и  с  артиллеристом-наблюдателем  на  остров.
Заберитесь на гребень и от туда руководите огнем. Мы  будем  стрелять  через
вас.
     Спустили   катер   и   он  отваливает  к  острову.  Мне  докладывают  о
повреждениях, убитых и раненых. Видно как по косогору ползут  наблюдатели  и
лейтенант Ковригин. Быстрей ребята, быстрей...

     Грохнуло  носовое  и  пошло...  снаряды  летели  через гряду. Несколько
столбов воды заметалось по воде недалеко от МПК.
     - Первый,  -  доноситься  голос  Ковригина,  -  несколько  попаданий  в
сторожевик.  Подбит  катер, но они пошли вдоль острова, перекрыть нам выход.
Появилось два торпедоносца.
     - Четвертый, слушай меня. Я снимаю катер с острова и посылаю  на  выход
из пролива в море. Выходите по суше к той стороне.
     - Первый, понял вас.
     Катер  отрывается  от  острова  и  несется  к  выходу из залива и вдруг
раздался грохот. Мощный столб воды возник на месте катера и когда вода спала
ничего и никого не было.
     - Полный вперед, вслед за катером.
     - Капитан, там может быть еще мина, - схватил меня за рукав Керенчи.
     - Уже не может. Минного офицера ко мне.
     На мостике возник долговязый капитан-лейтенант.
     - Можно переставить взрыватели на головках реактивных  глубинных  бомб.
Надо чтобы они взрывались от попаданию в воду.
     - Переставим. Только надо эти разрядить, а новые кассеты поставить.
     - Десять минут хватит?
     - Хватит.
     - Давай, кап-лей.
     Мы  идем  к  горловине  пролива. Все замерли, но вот и чистая вода, мин
нет. Барабаны с кассетами реактивных глубинных бомб крутятся слева и  справа
на перезарядке.
     - Первый, готово, - доносится милый голос минного офицера.
     - Первый,  - шелестит динамик, голосом Ковригина, - мы идем по откосу в
вашу сторону. Туда же движется сторожевик противника.
     - Добро.
     Я  направляюсь  под  берег  и  иду  в  тени  острова  на   встречу   со
сторожевиком.
     Мы   выходим   одновременно.   Из-за   узкой  косы  появился  дымящийся
сторожевик. Ему малость досталось, когда мы стреляли из-за укрытия.
     - Внимание, всем орудиям, огонь.
     Мне нужно удобно развернуть корабль,  что  бы  использовать  сразу  две
кассеты реактивных бомб. Корабль после поворота почти упирается в скалы.
     - Минеры, внимание. Залп.
     Затрещали  барабаны  с  реактивными  бомбами,  весь сторожевик накрылся
дымом и пламенем.
     - Слева вышли торпедные катера, - сообщил сигнальщик.
     - Всем, перенести огонь на катера.
     Нам повезло. Один катер сразу ушел  за  остров,  не  выдержав  огня.  В
другой  попал  снаряд  и  его  мотало по волнам. От многочисленных попаданий
катер все не хотел взрываться, но потом вдруг клюнул в воду и ушел на дно.
     - Прекратить огонь.
     Наступила звенящая тишина, прерываемая очередями автоматов на  острове.
Горел  сторожевик  большим  факелом.  Наш  МПК  огибает  остров и подходит к
сторожевику. Катеров  противника  не  видно.  В  воде  видны  головы  людей,
плывущих  от него к острову. Я направляю корабль туда. Как только мы подошли
к берегу, стрельба сразу прекратилась и унылая цепочка  людей  выстраивается
на берегу.
     - Там наши. Ковригин, - кричит мне старший офицер. - Они их строят.
     - Вижу. Высадить десант. Помогите нашим.
     - Есть.
     - Капитан Керенчи, отправляйся с десантом. Отдели офицеров и привези их
отдельно.
     - Есть, господин капитан.

     Мы  взяли  56  пленных,  в том числе и капитана сторожевика. У нас есть
убитые и раненные. Разбита кормовая пушка, многочисленные пробоины в корме и
взорванный катерок в проливе. Мы отправляемся на базу в Макассар.
     У меня в каюте Ковригин, Керенчи и пленный капитан сторожевика.
     - Капитан, - обратился я к пленнику.  -  вы  хорошо  воевали  и  у  вас
чувствуется почерк профессионального военного.
     Керенчи бегло переводит.
     - Не  надо перевода, - густым голосом по английски говорит капитан, - я
и так понимаю. Да, у меня военное образование, у большинства офицеров тоже.
     - Разве вы не могли быть в рядах морских сил Индонезии?
     - Меня от туда вышибли, за мои взгляды.
     - Поэтому вы решили перейти к пиратам?
     - А куда мне было еще идти? Работы нет, я занесен в "черный" список.  А
тут заработки, да еще какие.
     - Где вы базировались?
     - Везде.   У   нас  везде  промежуточные  базы.  Это  сделано  в  целях
конспирации. То пополняемся горючим и боеприпасами  в  одном  заливе,  то  в
другом.  Нельзя  где-то  иметь постоянную стоянку для таких крупных кораблей
как наш. К тому же мы  были  готовы  к  поражениям  и  знали,  что  найдется
какая-нибудь гнида, которая все расскажет про нас.
     - Где же ваш руководитель?
     - Этого  не знает ни кто. Он держит все нити в укромном месте на берегу
и у него громадные связи в верхах.
     - Хорошо бы вам поделиться некоторыми сведениями с моим помощником?
     - Я не имею возражений, тем  более,  что  открыть  для  вас  что-нибудь
нового не могу.
     - Лейтенант Ковригин, займитесь капитаном.
     Мы остаемся с Керенчи.
     - Скажите, капитан, он врет.
     - Нет.  Во  время  знаменитой чистки во флоте, после смерти президента,
очень много толковых офицеров было уволено. Именно уволено за свои  взгляды.
Вот часть из них и подобрал капитан Сиантр.
     - Значит капитан Сиантр только пешка в этой большой игре?
     - Это так.

     На берегу меня встречает морской префект.
     - Поздравляю, господин капитан.
     - Вы о чем?
     - Как  же, разве не вы уничтожили сторожевик пиратов и говорят даже два
боевых катера?
     - Откуда вы узнали о том, что произошло на островах?
     - Смотритель маяка передал.
     - Вот черт.
     - Эта же победа, настоящая победа, капитан.
     - Спасибо, господин префект.
     - Вас здорово потрепали, капитан?
     - Да.
     - Мы можем произвести ремонт вашего корабля за счет города.
     - Я вам очень буду благодарен за это.
     Выводят пленных и префект  побежал  смотреть,  кого  взяли  и  в  каком
состоянии  корабль.  Опять  я  отдал  приказ  отправить  пленных  офицеров к
полковнику Паунгу. Остальных в штаб.
     Откуда-то появилась Керри.
     - А-леша, с вами все в порядке?
     - Ты же должна быть в колледже?
     - Как только мы узнали, что у вас с пиратами прошел  бой,  занятия  все
бросили и понеслись сюда. Смотрите, вон они...
     К порту бежали дети и взрослые. Рядом с нами оказалась Глер.
     - Капитан... Вы живы...
     - Я не собирался умирать.
     - Простите капитан, так вырвалось. Не часто в наш порт приходят корабли
после сражений.
     - Да у нас такое действительно в первый раз, - поддакнула Керри.
     - Вы  извините меня, девушки, мы после поговорим, но сейчас мне нужно в
штаб.
     - Да, да, капитан.
     Все любопытные столпились на пирсе рядом с моим кораблем.

     Мы остались с Шурафитдиновым с глазу на глаз.
     - Может ты мне объяснишь, как пронюхали  пираты,  к  каким  островам  в
Балабалаганах  пойду  я?  Как  мне  там  устроили ловушку? Если бы не гибель
нашего маленького катера, который шел по заливчику впереди корабля, мы давно
отдали богу душу. Так что ты мне скажешь на это?
     - Ты подозреваешь меня?  Ты  все  время  подозреваешь  меня  начиная  с
училища. Там ты не мог доказать ничего, только облил меня грязью. Сейчас все
свои неудачи приписываешь опять мне.
     - Мне  не  нужен начальник штаба, который не понимает, что происходит в
его хозяйстве.
     Я вышел, хлопнув дверью.

     Во время ремонта корабля я разрешил офицерам поселиться в  городе.  Сам
тоже  поселился  в  отеле недалеко от порта. Однажды вечером, после ругани в
порту из-за ремонта судна, я пришел в  свой  номер.  По  центру  комнаты,  в
кресле сидела Селена, запрокинув ногу на ногу.
     - Вы очень задерживаетесь, капитан.
     - Здравствуй, Селена.
     Я подошел и чмокнул ее в щеку. Она улыбнулась.
     - Вы непредсказуемы, капитан. Интересно, что вы выкинете потом?
     - Ничего. Я просто попрошу принести в номер два добротных ужина.
     - Добротных, это как?
     - С вином, мясом и салатом.
     - Не многовато ли?
     - Ну что вы?
     Я позвонил по телефону и заказал ужин.
     - Уверен, что вы появились здесь не зря.
     - Вы  правы.  Уж  больно  последние события активизировали деятельность
разведок всех государств, как-то имеющих отношения к пиратам.
     - Вы имеете в виду наш бой на Балабалаганах?
     - Да. Гибель большого сторожевого корабля ослабила флот пиратов, но  не
отняла  у них активности. В отместку они напали на два судна в Целебесстском
море. Конечно силы ВМОС запоздали и пришли поздно.
     - Интересно, почему я об этом не знал?
     - В вашем штабе  сидят  агенты  Сиантра  и  возможно  либо  задерживают
информацию, либо ее не дают.
     В  это  время  раздался  стук  в  дверь. Силена как пантера скатилась с
кресла и исчезла в ванне. Я открыл дверь. Официант привез столик с едой.
     - Вот вам на двоих, - сказал он и стал оглядываться.
     - Дама в ванной.
     Он плотоядно подмигнул мне.
     - Понятно, сэр.
     Я дождался когда он уйдет и вывел Селену обратно.
     - Вы знаете что за агент, у меня в штабе?
     - Нет. Мне это никчему. У меня другие цели, и мне не положено  ломаться
на малом.
     - Так что же вы мне принесли?
     - Базу. Базу морских катеров на 5 острове Кангеана с красивым названием
- Мюрей.
     - Черт. Я как раз хотел послать туда в разведку группу пловцов.
     - И это я знаю.
     Она опять улыбнулась.
     - Мы  не зря жертвовали вами на Балабалаганах. Возник ворох информации,
мы заимели связников и разведчиков среди пиратов..
     - Интересно, а если бы я проиграл?
     - Мы бы тоже проиграли время.
     - Значит мне надо идти брать базу на Кангеане?
     - Значит надо. Давайте поедим, я тоже голодна.
     Мы присели к столу и уплетаем ужин, запивая вином.
     - Ну теперь я свалюсь от усталости, - говорит Селена.
     - Погоди не вались. У меня от всего флота остались только индонезийские
катера. Я даже помощи попросить у  остальных  не  могу,  сразу  же  операция
провалиться, потому что везде, как ты говоришь, по натыканы шпионы пиратов.
     - Я  скажу  тебе  больше.  К тебе завтра прибывает адмирал Макрейзер со
своей свитой. Так боже упаси сказать ему про базу, даже наедине.  Тебе  надо
действовать самому. Бери катера индонезийцев и действуй. Пойми, время сейчас
действует  на  тебя.  Они  думают, что раз твой корабль поврежден, значит ты
застрянешь на базе, а ты их... по морде.
     - Я даже тебя не спрашиваю, откуда ты знаешь про  адмирала?  Скажи  мне
одно,  ты  знаешь,  где  находится  центральная  база? Где чертова подлодка?
Капитан сторожевика говорил, что у них таких баз нет.
     - Врет. Центральная база есть, но вот где она я  не  знаю.  Пойми,  там
сидят  опытные военные. У них, как и везде, хорошо разрабатываются операции,
есть связь, разведка, они умеют маскироваться  и  строить  скрытные  пункты.
Самый  умный  и хитрый это их босс. Он создал эту систему и теперь что бы ее
разрушить нужны неимоверные усилия и внутри, и с наружи.
     - У вас уже слипаются глаза. Ложитесь спать.
     Я вытолкнул тележку с грязной посудой из номера и закрыл дверь на ключ.
     Селена плюхнулась, не раздеваясь, на кровать  и  мгновенно  заснула.  Я
выключил свет и прилег рядом.

     Меня  разбудил  шум  воды  в  ванне.  Селены  рядом не было. Вскоре она
появилась от туда, протирая волосы полотенцем.
     - Вставайте, соня, но не вздумайте кормить меня  здесь  еще  раз  и  не
предлагай  ресторан.  К  сожалению,  я  должна с вами попрощаться, сама поем
где-нибудь.
     - До свидания, Селена.
     На этот раз я поцеловал ее в губы. Она провела пальцем по моим щекам.
     - Мы еще с вами встретимся, капитан, и в другой обстановке.

     Адмирал Макрейзер прибыл в сопровождении большой группы моряков и  двух
гражданских.  Они  прибыли  в порт и сразу пошли на мой МПК. Я отдал рапорт.
Адмирал поздоровавшись со мной и стал осматривать раны корабля.
     - Досталось вам. Потери большие?
     - Да. 15 убитых.
     - Много. Поехали в штаб, капитан.
     Я сижу в одной машине с адмиралом.
     - На вас жалуются, капитан, - бросает с переднего места адмирал.
     - Аноним?
     - Нет. Ваш начштаба. Говорит, что вы не даете работать.
     - Я ему чуть рожу не набил  за  то,  что  спланировал  послать  нас  на
Балабалаганы прямо в засаду.
     - Но он же не знал этого?
     - Знал. Я его очень хорошо изучил, господин адмирал, еще с училища.
     - Но тогда надо расстаться с ним?
     - Надо. Но у меня нет замены.
     - А  что  за  история  с  военнопленными. Почему вы часть военнопленных
отдали штабу ВМОС, а другую транспортировали в  разведуправление  сухопутных
сил Индонезии.
     - Они  обратились  к  нам  от  имени правительства Индонезии и я что бы
иметь хорошие отношения с ними, пошел на встречу.
     - Они вам хоть раз помогли?
     - Пока нет.

     В штабе все сели вокруг большого стола, даже гражданские.
     - Ну,  господин  капитан  второго  ранга,   -   обратился   адмирал   к
Шурафитдинову, - доложите обстановку.
     - После  нашего,  можно  считать  удачного  сражения  на Балабалаганах,
обстановка в нашем районе изменилась.  Во-первых,  флот  пиратов,  с  учетом
катастрофы   под  Сабаланом,  сократился  на  весьма  крупную  единицу,  как
сторожевой корабль, далее- сторожевой  катер,  торпедный  катер.  По  словам
очевидцев  боя  поврежден  еще  один  сторожевой катер. Таким образом четыре
боевых единицы выведено из строя. Во-вторых, пираты видя нашу агрессивность,
вынуждены  проводить  свои  операции  в  других  районах,  не   входящих   в
компетенцию нашей группировки ВМОС и по предположению штаба, вышли из нашего
региона.  В  третьих,  для  страховки вероятного проникновения пиратов, штаб
нашего района рекомендует  прекратить  крупномасштабные  операции  и  ввести
повсеместное патрулирование. У меня все.
     - Что скажет командующий группировкой, капитан третьего ранга Самсонов?
     - Скажу  одно.  У  нас  нет доказательств, что пираты исчезли из нашего
района. Нужны все виды  операций  от  разведывательной,  патрулирования,  до
крупномасштабной.   В   связи   с   временным   выходом   из   строя  малого
противолодочного  корабля,  нужно  усилить  нашу   группировку   еще   одним
дивизионом сторожевых кораблей.
     - Итак,  здесь  присутствует  два мнения. Начальник штаба предполагает,
что  пиратов  в  районе  нет  и   необходимо   патрулирование.   Командующий
предполагает иное. По его мнению, пираты еще не ушли и требуется усиление, в
связи с ремонтом головного корабля. Господа, прошу высказываться.
     - Разрешите мне, - попросил один из гражданских.
     - Кто это? - шепотом спросил я соседа.
     - Морской министр... Индонезии...
     - Пожалуйста, господин Кармин.
     - Мое  мнение  такое,  начальник  штаба  прав. После крупного поражения
здесь, пираты перенесли операции  в  другие  районы.  Доказательством  этого
служит  не  только  два  разбойных нападения в Целебесском море, но и то что
нами накрыт подбитый катер в море Банда. Тот  самый,  который  участвовал  в
сражении  у  Балабалаган. Его пленные показали, что отдан приказ всем боевым
кораблям пиратов уходить с вашего района. Поэтому укрупнять силы, как просит
уважаемый капитан третьего ранга Самсонов, не стоит. У меня все.
     - Есть ли еще другие мнения?
     Других мнений не было.
     - Ну что же, - подвел итоги адмирал Макрейзер,- мы можем  поблагодарить
капитана Самсонова и его коллег за огромную работу проделанную в его районе.
Продолжайте охранять район.
     Все  зашумели  и  стали  подниматься  со  своих мест. Адмирал с морским
министром подошли ко мне.
     - Вы не проводите нас к морскому префекту?
     - Пожалуйста.
     Под завистливыми взглядами свиты мы идем  к  машине  и  отправляемся  в
город.

     Префект  и  адмирал  долго  обнимаются, постукивая друг друга руками по
спине.
     - Изменился, старый черт, - говорит Секима.
     - А ты наоборот похорошел, округлился, вот что значит  спокойная  жизнь
на берегу.
     - Конечно,  по  дружески  устроил  у  меня  базу флота и считает, что я
спокойно живу.
     - Не сердись, старик. К кому как не к тебе необходимо  было  пристроить
молодого командующего.
     - Спасибо,  но капитан третьего ранга Самсонов не нуждается в опеке, он
прекрасно справляется со своими обязанностями.
     - Вот мы и пришли поговорить к тебе с морским министром  Кармином  и  с
капитаном Самсоновым обо всех делах, что творятся у нас.
     - Ну и хитер же ты, старый черт. Проходите господа в мой кабинет.
     В это время открывается дверь и врывается Керри.
     - Кто пришел папа? Ой. Алекс...
     - Остальных ты что, не замечаешь?
     - Извините.
     Все засмеялись.
     - Капитан  всех  здешних девушек свел с ума. Как ее подруги соберутся в
доме, только и слышно... Алекс... да... Алекс...
     - Неправда папа.
     Керри покраснела.
     - Пойдемте, господа.
     Мы проходим в большой кабинет морского префекта.
     - Ну теперь, господа, когда мы одни, мы наверно можем обсудить все наши
проблемы,  -  привычным  голосом  начальника  говорит  адмирал.  -  Что   же
происходит не только у вас, но и в других регионах?
     - Я  могу  сказать  одно, - начал префект Сакима, - что задачи, которые
поставил перед собой ВМОС, не выполнимы. Это самая не подготовленная и самая
не эффективная операция в Индонезии.
     - Ну, уж ты закатил... - пробурчал Макрейзер.
     - Рассуди  сам.  Разведанных  нет,  информации  ни  какой,  агенты   не
внедряются.  Идет  бой  с  тенями.  Это  абсурд  в современной войне. Мы так
пиратов и в течении ста лет не ликвидируем.
     - Кое что мы имеем, конечно. Ты зря так. Но в основном ты прав.  А  чем
вы поделитесь, господин Кармин?
     - У меня такое ощущение, что центр ВМОС надо было сделать здесь, в этом
городе.  Во-первых,  потому,  что  географически он находится в центре всего
индонезийского архипелага и в  центе  треугольника  пиратской  деятельности.
Во-вторых,  первые  стычки  с пиратами произошли именно здесь и только после
того как им дали по зубам, они стали расползаться по углам,  а  это  значит,
что  любая их перегруппировка всегда будет проходить через этот район. Может
я неправ, адмирал, но еще не поздно это сделать так.
     - Ну а что вы скажете, господин Самсонов?
     - Мне сказать не чего. Я у же высказал свое мнение на совете и  остаюсь
при своем мнении.
     - Что  же,  давайте подведем итоги. Естественно, господин префект прав,
говоря о неподготовленности ВМОС к борьбе с пиратами. Мы сами чувствуем свою
промашку здесь, поэтому  я  решил  на  базе  нашего  центра  сделать  особый
разведывательный  центр,  вот  с  мнением, господина Кармина, я не согласен.
Центр ВМОС выбран  правильно.  Рядом  столица,  все  морские  пути  в  пучок
сходятся  к нашему проливу, поэтому центр все равно оставим на месте. А вам,
капитан  третьего  ранга,  надо  все  же  прислушиваться  к  мнению  старших
товарищей в совете. Я пока оставлю все как было.

     Керри вызвалась меня проводит до отеля.
     - Попало от адмирала?
     - Нет. Меня пожурили за молодость.
     - Макрайзер  очень дружен с моим отцом и всегда уважал его мнение. Если
что, папа вам поможет.
     - Это что значит?
     - Ну... если вас захотят снять...
     - А откуда у тебя такие мысли?
     - Папа говорил, что чем больше вы делаете  дел,  тем  больше  вызываете
ненависть у высших чиновников. И эта инспекция адмирала результат доносов на
вас.
     - Керри, меня могут заменить только на русского. Другой национальности,
из-за международной политики, сюда не поставят. Мой начштаба не годен к этой
работе, значит надо ждать другого из России.
     - Вы уверены, что вашего помощника не могут поставить на ваше место?
     - А ты что-то знаешь?
     Керри колеблется, потом все же говорит.
     - Папа  говорил,  что  на  адмирала могут надавить и он сделает большую
глупость.
     - Ладно, Керри, пока я здесь старший, еще успею напакостить  пиратам  и
всем.
     - Я не сомневаюсь.
     Керри смеется.

     Мы доходим до отеля. Керри спрашивает.
     - Можно я зайду посижу у тебя?
     - Маленьким девочкам к холостым мужчинам входить нельзя.
     - Почему же?
     - Потому что это всегда плохо кончается.
     - А я может и хочу, что бы все так кончилось.
     - Не глупи. - Я целую ее в щеку. - Спасибо, что переживаешь за меня.
     Керри успевает обхватить мою шею руками и мы на глазах у всех целуемся.
     - Иди домой шалунья, а то папа хватится и меня точно вышибут от сюда.

     Адмирал  уехал.  Морской  министр решил задержаться в Макассаре и у нас
все пошло как и раньше.
     Начштаба предлагает мне  новые  маршруты  патрулирования.  Я  для  виду
соглашаюсь,  потом предлагаю всем неожиданно выйти в море, а там разбежаться
по маршрутам.
     - Вы сами в море пойдете, капитан? - спрашивает Шурафитдинов.
     - Да, на одном из катеров, пока МПК в ремонте, я хочу изучить районы.
     Выхожу из штаба и вижу расстроенного Керенчи.
     - В чем дело, капитан?
     - Я вас жду. У меня неприятности. Ко мне приходила та мадам...
     - С одной серьгой...
     - Да. И отдала мне небольшой передатчик.
     - Зачем?
     - Она сказала, что вы непредсказуемы и поэтому всегда  можете  изменить
любую  операцию  по  своему.  Поэтому  при  изменении операции, я передатчик
должен включить как маяк.
     - Прекрасно, сейчас выйдем в море и я пойду на одном из катеров  вашего
дивизиона. Там мы решим, что делать с этой игрушкой.
     - Что вы задумали, капитан? Я могу вам помочь?
     - Ты  мне  обязан  помочь.  Мы  разбиваться  на отдельные патрулирующие
корабли не будем. Сегодня должны пойти все вместе.  Твоя  задача,  от  моего
имени  собрать все штабные пакеты и сказать, что цель изменилась. Ты пойдешь
командиром на катере, который посчитаешь ненадежным.  Задачу  я  поставлю  в
море.
     - Значит опять в бой?
     - Да.
     - Я так и знал. А все были уверены, что мы выгнали пиратов.

     Со  мной  четыре  сторожевых  катера  и весь дивизион катеров береговой
охраны. Мы выходим в море на закате, так я настоял в штабе. Через  час  хода
все  меняют  направление  на  Юг  и  мы  идем  к островам Кангеана, к пятому
острову- Мюрей.

     Всех капитанов кораблей я собрал в маленькой  каюте  на  совещание.  Мы
спрятались за шестым островком и, пользуясь штилем, собрались в одну группу.
     - Здесь  по карте, базу можно создать вот в этом заливчике. Мы идем без
разведки и наверняка либо победим с большими жертвами, либо  проиграем.  Мой
план такой. Каждый катер выделяет по пять матросов с полным вооружением. При
подходе  к  базе  за  триста  метров выбрасываем десант. Поведет его капитан
Керенчи. Задача десанта подавить наземные огневые точки. Всем  сторожевикам,
как  только  ворвуться  в  залив,  без  команды  бить  на  поражение корабли
противника. Все войдут в залив, кроме двух  катеров  береговой  охраны.  Они
встанут поперек узкого горла в залив и примут на себя всех удиравших. Катера
береговой  охраны  помогают сторожевым в уничтожении кораблей и также на них
возлагается подавление огневых точек на берегу. Всем все ясно?
     Все молчали, тогда я добавил.
     - Кто струсит, уничтожу. Катерам береговой обороны,  вставшим  в  горле
залива,  приказываю  расстрелять  любой  отступивший  корабль. Теперь пошли.
Расходитесь.
     Когда все начинают расходиться я отзываю Керенчи.
     - Включай передатчик. Посмотрим, что будет.

     Наступал рассвет. Мы идем вдоль берега пятого острова. Мелькнули  камни
входа  в  залив. 37 бойцов высадились на пляж и развернувшись пошли на мачты
мелькающие из-за скал. Я на первом сторожевом катере. Мы врываемся в  залив.
У  скального  берега  стоят  сторожевые  катера,  катера  береговой  охраны,
быстроходные катера.  Всего  штук  пятнадцать.  Они  не  реагируют  на  наше
появление.  Весь  дивизион  уже  вошел  в залив и развернувшись, спускался к
берегу.
     Мы почти вплотную подошли к кораблям и я скомандовал.
     - Огонь.
     Сначала корабли  пиратов  молчали.  Потом  замелькал  огоньками  берег.
Забили  два  зенитных  пулемета установленных на берегу, стали бить и орудия
кораблей, но по не полноте огня, я понял большинство экипажей на берегу.
     - Капитан, - обратился я к командиру катера,  -  зажигательные  снаряды
есть?
     - Только пять.
     - Выпустите в первую очередь.
     Грохот  разрыва встал букетом перед лицом. Меня бросает в металлическую
стенку. Кто-то трясет и вижу лицо,  которое  раскрывает  рот.  Я  ничего  не
слышу.   Звоном  идет  голова  и  болит  плечо.  Меня  поднимают  и  я  вижу
вывороченный защитный  козырек  мостика.  На  палубе  два  тела,  матроса  и
капитана.
     - Кто-нибудь понимает по английски? - кричу в пустоту.
     Меня  трясет  за  рукав  лейтенант.  Я его не слышу, но по кивку головы
понимаю, что он говорит по английски.
     - Перенесите огонь на те два судна. Выпустите зажигательные снаряды.
     Тот кивает головой и исчезает. Появляется рулевой и заменяет матроса, я
знаками показываю, что бы он  развернул  катер  .  Надо  дать  всем  орудиям
использовать  себя.  Опять  катер  сотрясает  попадание.  Но  мне уже на все
наплевать, я пытаюсь маневрировать,  что  бы  ослабить  попадание  пиратских
артиллеристов.
     Слева   запылал   наш  катер  береговой  охраны.  От  стенки  оторвался
сторожевой катер и пытается проскочить через наш строй к выходу.  Я  уже  не
даю  команд  куда  стрелять,  артиллеристы  сами выбирают цели. Опять грохот
попадания, корабль трясет. Подбегает лейтенант, опять дергает за рукав, но я
все равно ничего не слышу. Он жестами показывает, в носовых отсеках пожар.
     - Так тушите, черт возьми.
     Он убегает. Вдруг вспышка охватила  два  корабля  противника  у  берега
справа,   они   запылали  факелами  и...  пошло.  Часть  катеров  противника
прекратило стрелять. Огнем забушевал берег и навалился еще на два  корабля..
Вдруг  один  из горевших взорвался, осыпая огненными осколками небо, землю и
стоящие рядом суда. Теперь все пиратские катера прекратили огонь и по черным
точкам человеческих фигур, катившимся по берегу от них, я понял, что экипажи
удирают в глубь острова.
     Теперь я выползаю на палубу и оглядываюсь. В заливе бушуют три огромных
факела огня, три судна дрейфом сносит на мель с правой стороны залива. Берег
охвачен пламенем,  горит  половина  судов  пиратской  эскадры.  Я  не  слышу
выстрелов  и  вдруг  все  меркнет перед глазами и горячая палуба прижалась к
лицу...

     Звон пропадает и голос достает меня.
     - Капитан, вы слышите меня?
     Я открываю глаза, передо мной улыбающееся лицо Керенчи.
     - Победа, мы их победили.  Я  запросил  штаб  ВМОС,  сейчас  сюда  идет
помощь.
     - Что со мной?
     - У вас под лопаткой осколок, а на голове царапина.
     - Потери большие?
     - У нас три катера. Два сгорело, один утонул.
     - Принимай   командование  на  себя.  Подготавливай  корабли  к  походу
обратно.

     Надо мной склоняется лицо адмирала Макрейзера.
     - Ну как, сынок?
     - Голова жутко болит.
     - Я тебя прикажу перенести на эсминец, там быстро отправим в столицу, в
госпиталь.
     - Не надо, я со своими, в Макассар.
     - Ладно, раз не хочешь в столицу,  я  тебя  отправлю  в  Макассар.  Эй,
перенести капитана на эсминец, там окажите первую помощь и скажите командиру
корабля, пусть немедленно отправляется в Макассар.
     Меня уносят к люльке подошедшего эсминца.

     В  больнице одолевают посетители. Знакомые и незнакомые, друзья и может
быть враги, желают мне здоровья. Был Шурафитдинов.
     - Я хочу тебя поздравить с тяжелой победой и  желать  тебе  быстрейшего
выздоровления.
     - Спасибо, как состояние кораблей?
     - Почти  все  в  ремонте.  Сейчас ни один не может выйти в море. Хорошо
хоть, пока все тихо.
     - Странно, сейчас когда наша флотилия не боеспособна, как  раз  и  надо
напасть. У них еще есть подлодка и сторожевик.
     - Откуда ты знаешь?
     Я понял, что проговорился.
     - К сожалению, если бы я много не знал, на Кангеан бы не пошел.
     - Вот как. Значит ты мне не доверяешь?
     - Нет.
     - Ладно.  Я  все  равно считаю, что ты неправ. Победителей не судят, но
партизанщины в ВМС все равно не должно быть.
     - Я не хочу ударятся в полемику. Дай отдохнуть.

     Сам морской министр благочестиво мял мою руку, в глазах ненависть.
     - Откуда вы узнали, что на Кангеане находится база пиратов?
     - Интуиция.
     - Прошлые стычки с пиратами, вас тоже вела интуиция?
     - Естественно.
     - Я думаю, что вы темните. Вы очень хорошо  информированы  и  похоже  с
первого  дня.  Что  вас  сдерживало  перед командованием ВМОС, почему вы все
скрывали? Мы могли бы обойтись без больших потерь.
     - Я вам говорю, это интуиция.

     Конечно, чуть ли не каждый день были Глер  и  Керри.  Веселые  девчонки
сглаживали  тоскливую  жизнь  однообразия больницы. Керри тайком приставала,
стараясь насладиться поцелуем.

     Через месяц меня выписали  и  я  опять  окунулся  в  сумасшедшую  жизнь
командующего флотилией.

     Селена сидела в номере и как-будто расставшись вчера, сказала.
     - Ты хорошо справился, мой капитан.
     - Ты говоришь о Кангеане?
     - Нет.  Я говорю о том, что ты никому не сказал правды. Полковник Паунг
очень доволен. Теперь мы знаем, кто стоит главарем у  пиратов.  Твоя  победа
заставила их сорваться и раскрыть некоторые свои связи.
     - Вы узнали, кто главарь? Кто?
     - Не спеши. Со временем узнаешь.
     - А что твориться на морях?
     - Пираты ненавидят тебя, но теперь до чертиков бояться. Никто не знает,
что ты  предпримешь  завтра  и  какую  информацию  ты имеешь о них. По нашим
данным, они спешно убирают свой флот из твоего района.
     - Значит у меня впереди тихая жизнь?
     - Не думаю. Ты слишком втянут в события в Индонезии. Борьба идет везде,
не отпускай руки. Стоит тебе расслабиться и все... Они тебе постараются  еще
отомстить.
     - А  как  наш  разговор  с полковником по поводу внедрения агентов и их
связь со мной.
     - Это на судах? Да, работа  ведется,  придется  вам  на  вашем  корабле
настроить  радиостанцию  и  организовать  круглосуточный прием. Но только не
отдавай все штабным. Спасибо тебе за Керенчи. Ты хорошо понял  свою  задачу.
Сигнал прозвенел и отвел беду от меня и его.
     - Ты есть хочешь?
     - Если  можешь, закажи кофе. Пока его принесут, я действительно помоюсь
в ванне.
     Я заказал кофе, а Селена пошла мыться. Официант принес  заказ  и  после
его ухода, вскоре Селена появилась передо мной обмотанная полотенцами.
     - Халата нет, - оправдывается она.
     Мы  выпиваем  напиток,  уминаем  два  бутерброда  и Селена плюхается на
кровать.
     - Хватит о делах. Иди сюда.
     Я подхожу и целую губы, но решительная рука швыряет мое тело на нее.
     Селена показала мне свой южный темперамент.

     Утром женщина испарилась, я даже не попрощался с ней.

     Мой  малый  противолодочный  корабль  вышел  из  ремонта  и  теперь  мы
загружены патрульной работой. Пока все тихо.
     Начштаба   тоже   затих,   теперь   он  ежедневно  получает  сводки  из
центрального штаба ВМОС и утром торопливо сообщает их мне.
     - В Целебесском море погиб  американский  миноносец.  Был  торпедирован
неизвестной  подводной лодкой. В море Банда опять ЧП. Неизвестный сторожевик
и катер напали на сухогруз. Погибло 16 человек. Корабль очищен  и  подожжен.
Корабли  ВМОС  подошли  слишком поздно. Командование ВМОС предлагает странам
участникам объединенных сил, включить дополнительные корабли поддержки.
     - К нам тоже прибудет подмога?
     - Да. К нам из России идет миноносец и еще один МПК.
     - Когда они подойдут?
     - Через месяц.
     - Понятно.

     Керри ждет меня у входа в отель.
     - Алекс, я хочу тебе кое-что сказать.
     - Пошли, зайдем в кафе.
     - Не надо. Я не хочу. Зайдем к тебе. Это очень важно.
     - Хорошо. Зайдем ко мне.

     Керри волнуется. Она шлепается в кресло и сразу начинает.
     - Папа имел разговоры с морским министром...
     - Как, разве он еще не уехал?
     - Нет. Он и не собирался уезжать.
     - Ничего себе  министр.  В  столице  бы  ему  сидеть  и  править  своим
министерством, а он все здесь.
     - Так  вот,  после  беседы  с  министром, папа долго ругался. За столом
разговор пошел о тебе. Тебя хотят убрать.
     - Как это?
     - Ну, отстранить от командования. Скоро прибудут новые русские  корабли
и новый командующий.
     - Чего  ты  расстраиваешься.  Будет  офицер, который может быть лучше и
старше меня.
     - Нет, папа говорит, что тебя  специально  отстраняют,  что  бы  ты  не
устроил здесь окончательного разгрома пиратства.
     - Не  переживай, дурочка. - Я подошел к ней и прижался носом к ее щеке.
- Спасибо тебе, ты самая замечательная.
     Она гладила меня по волосам, а потом мы поцеловались.
     - Теперь уходи.
     - Нет. Теперь меня каленым железом не выгонишь.
     Она рванула свою кофточку и упругая грудь выпрыгнула на свет.
     Руки обхватили голову и потянули на себя...
     - Я тебя так ждала...

     МПК и три катера мотаются по району, ведя патрулирование. Мы подошли  к
границе  с  морем  Банда,  как  вдруг  наша станция перехватила звук сигнала
передатчика, которым снабжены наши  агенты.  Он  шел  из-за  границы  нашего
района. МПК пошел на звук, я решил нарушить все инструкции.
     Мы  идем  на  полной  скорости  и на подходе к маяку острова Джава вижу
скоростной катер, который несется  на  перерез  нашему  кораблю.  Человек  в
катере  содрал  рубашку  и  машет  ей  над головой. Пришлось замедлить ход и
сбросить лестницу. Передо мной знакомая  фигура,  мощные  мышцы  и  огромная
голова.
     - Привет, капитан, вы узнаете меня?
     Да, это он. Тот самый командир катера, которого я взял в плен, в первой
схватке у островов Сабалана.
     - Узнал.  Это  я  вас  взял  в  плен  у  Салабана, а потом вы удрали от
полковника Паунга.
     - Правильно. Я к вам.
     Здесь, в Индонезии, уже разучился удивляться, поэтому киваю головой.
     - Не плывите туда. - продолжает тот. - Там для вас ловушка.  Я  спешил,
что бы предупредить вас.
     - Пожалуйста, объясните все.
     - На   круизном   судне   "Кораль"  пиратами  перехвачен  ваш  агент  с
передатчиком. Они знают, что вы сейчас где-то рядом и  решили  устроить  вам
ловушку.  Захваченное  судно  оттащили  к мели и включили передатчик. Теперь
когда вы будете пересекать пролив Лотрека, что бы подойти к нему,  подводная
лодка  пиратов  из-за укрытия веером выпустит четыре управляемые торпеды. На
всякий случай, пираты за островом спрятали сторожевик. На нем сам Сиантр.
     - Вот черт. Почему я вам должен верить?
     - Вам передает привет  мадам  Селена.  Она  же  и  просила,  что  бы  я
предупредил вас.
     - Хорошо, теперь я поверю вам.
     Спешно  отправил  шифровку  во  все  штабы  ВМОС, прося о помощи. Потом
позвал бывшего капитана- дезертира на мостик и раскрыв карту, спросил.
     - Укажите, где, предположительно, может сидеть лодка в проливе?
     - Наверно здесь.
     - Идем в пролив...
     - Это самоубийство.
     - Наоборот. Если мы вылетим на лодку вот здесь из-за  гряды  рифов  или
будем рядом с ней, они беспомощны.
     - Все равно это рискованно, а вдруг просчитаетесь?

     Мы  вылетам  в  пролив  Лотрека,  но не в направлении, дымящегося вдали
судна, а прижимаясь к противоположному берегу. Вся надежда на акустиков.
     - Приготовиться к бомбометанию.
     Проводим контрольное бомбометание предполагаемого района. Глухие  удары
приподнимают  валы  воды  на  поверхность. Прошлись раз, теперь возвращаемся
обратно. Акустики встрепенулись.
     - Капитан, есть пеленг.
     На лодке поняли, что они раскрыты  и  короткими  включениями  двигателя
пытаются развернуть лодку мне навстречу.
     - Две торпеды по курсу,- докладывают акустики.
     - Приготовить глубинные реактивные бомбы. Внимание, залп.
     Перед носом поднимаются валы воды. Все замирают.
     - Сигнал торпед исчез.
     Теперь  мы  идем  на  лодку.  Море  кипит  от  разрывов глубинных бомб.
Проскакиваем район и опять поворачиваем обратно.
     - Смотрите,- рукой указывает бывший пленный.- пузыри...
     Два больших воздушных пузыря лопнули в метрах 150.
     - Еще раз. Залп.
     Реактивные глубинные бомбы, площадью взрывов, вошли  в  это  место.  Из
воды  вырвался  грязевый  букет. Радужно побежали по воде масляные пятна. Мы
дрейфуем и слушаем воду.  Вдруг  опять  поднялся  пузырь  и  на  поверхность
выскочила голова человека, еще одна, еще...
     Только  мы  направились  к  ним,  как  корабль  вздрогнул и злополучное
кормовое орудие опять сносит мощным взрывом.
     - На Юге сторожевик и два сторожевых катера, - докладывает сигнальщик.
     Мы отваливаем на  Север  и  нарываемся  еще  на  два  катера  береговой
обороны.  Нас  окружили. Теперь со всех сторон обрушивается град снарядов, я
пытаюсь маневрировать вдоль берега.
     Вдруг обстрел прекращается.
     - Там наши, - кричит сигнальщик.
     На горизонте слева и справа  показались  корабли  ВМОС.  Пираты  начали
метаться  и  после  попадания  ракеты  в сторожевик на мачтах поползли белые
флаги.

     - Мы пришли вовремя, капитан, - говорит мне адмирал Макрейзер. - Еще 15
минут и вам был бы конец.
     - Первый раз вижу  слаженную  работу  ВМОС.  Причем  одновременно  трех
группировок сразу.
     - Ваше   счастье,  что  мы  тоже  вышли  на  патрулирование  и  вовремя
перехватили вашу радиограмму.
     - Ну что же, я могу поздравить вас, адмирал, вы захватили основные силы
пиратов.
     - Радоваться конечно можно, но  борьба  продолжается.  Мы  сейчас  всей
флотилией идем на Макассар.
     - Что-то произошло?
     - Захватили самого важного босса пиратов. Плывем за ним.
     - Кто же это?
     - В жизни бы не догадался..., морской министр Индонезии...

     Нас на пирсе встречают офицеры, морской префект и даже полковник Паунг.
Среди офицеров я вижу капитана Керенчи, он приветливо машет рукой.
     - Где же ваш подарок? - спрашивает адмирал полковника.
     - Сейчас подъедет.
     Показалась  крытая  машина,  которая  вползла  на  пирс.  Задние дверцы
открываются и двое охранников вытаскивают  полинялого  морского  министра  в
наручниках.  Его  ведут  к  адмиралу  и  вдруг из толпы выскакивает офицер и
вскинув пистолет в упор стреляет в преступника. Морской министр  валится  на
бетон.  Набежавшие  военные  хватают  убийцу  за  руки. Я тоже подскакиваю к
толпе. Боже мой, это Керенчи...

     Это наша вторая встреча с полковником Паунгом.  Мы  стоим  под  навесом
склада и разглядываем суетящуюся массу людей в порту.
     - Я пришел сказать вам большое спасибо за проделанную работу, - говорит
полковник.
     - Спешите меня похоронить?
     - Я  заранее  спешу проститься, потому что вас либо отправят на родину,
либо оставят в подчинении нового командующего и наши связи в  том  и  другом
случае оборвутся.
     - Что же, я тоже скажу, ваша заслуга в уничтожении пиратства огромна...
     - Бросьте, капитан, вы много не знаете. Вы думаете, что моя помощь вам,
это только  уничтожение  пиратов?  Чушь. Здесь идет борьба двух группировок,
одна имеет влияние на морские силы и их разведку, другая на сухопутные силы.
Кто из этих группировок победит, тот  и  будет  ближе  к  президенту  и  его
кормушке.  Сейчас  победили  мы,  взяв верную карту на уничтожение пиратов и
заодно некоторых деятелей морского ведомства.
     Я ошеломлен.
     - Керенчи, это тоже ваша работа?
     - Да. Убив министра, он исполнял наш приказ, хотя думал, что его отдали
пираты.
     - Что с ним будет?
     - Ничего. Если бы мы оставили министра в живых, то он  бы  откупился  и
опять выполз на поверхность, а так... Керенчи, разжалуют и уволят из армии.
     - А Селена?
     - Селена при деле.
     - А что будет с капитаном катера, который нас предупредил о подлодке?
     - С этим-то. Служить будет. Мы ему пообещали вернуться в ВМС.

     Подхожу к штабу и слышу знакомый голос.
     - Капитан.
     Из окна легковой машины торчит голова Селены. Я подхожу к ней.
     - Привет, Селена.
     - Капитан,   не   могли   бы   вы  сегодня  освободиться  от  служебных
обязанностей?
     - Что-нибудь произошло?
     - Нет. Я вас хочу похитить.
     - Весьма мудро. Я пойду в штаб и попытаюсь предупредить всех  о  том  ,
что вы задумали.
     Мы смеемся.
     - На полном серьезе, капитан. Поехали со мной.
     - На полном серьезе. Сейчас скажу начштаба, что ухожу в город.

     Шурафитдинов как всегда спешно докладывает о новостях.
     - К  нам  прибыл  в подкрепление дивизион сторожевых катеров Индонезии.
Командир дивизиона стоит за дверью, что бы представиться.
     - Чего мы ждем. Пусть представиться.
     Начштаба  открывает  дверь  и  приглашает   офицера   зайти.   Знакомое
улыбающееся лицо появляется в комнате.
     - Мы опять встретились, капитан.
     - Здравствуйте, морской бродяга. Мне полковник Паунг уже сказал, что вы
возвращаетесь во флот. Я рад, что вы будете служить здесь.
     Шурафутдинов ошеломленно смотрит на нас.
     - Так вы знакомы?
     - Даже  воевали вместе,- смеюсь я.- Товарищ капитан второго ранга у вас
разработан план операции в море на сегодня?
     - Да.
     - Вот и отлично. Руководить операцией будет мой хороший друг.
     Я подталкиваю капитана к столу с картами и хлопнув по плечу говорю.
     - Успехов тебе, - потом повернувшись к начштаба  продолжаю.  -  У  меня
разболелась рана, я сегодня отдохну.
     У двери оглядываюсь. Оба офицера смотрят мне в след.

     - Чего  так долго? - спрашивает Селена, ловко объезжая повозку с глухим
ослом.
     - Да так. Долго объяснял, что меня сегодня не будет.
     - Ты даже не спросишь, куда я тебя везу?
     - А за чем? Моему тщеславию приходит конец. Через неделю прибудут  наши
корабли. Ты можешь меня увезти куда хочешь, только бы забыть горечь побед.
     - Здорово тебя пробрало. Ну ладно, я постараюсь тебя оживить.
     Мы подъезжаем к шикарной вилле.
     - Это мой дом.
     - Неплохо живешь?
     - Пошли, циник.
     Она подтолкнула меня рукой.

     Дом  действительно  превосходен.  Кругом  картины,  вазы, ковры. Селена
ведет меня в столовую, где накрыт легкий стол.
     - Сначала закусим, - предлагает Селена.
     - А потом?
     - Будем приводить тебя в чувство.
     Приводить в  чувство,  по  понятиям  Селены,  это  на  широкой  кровати
страстно отдаваться друг другу.
     После первого раунда, мы отдыхаем и я спрашиваю Селену.
     - Ты тоже со мной прощаешься?
     - Может  быть.  Но  загадывать вперед нельзя, может все обернуться так,
что я могу здесь остаться или исчезну отсюда навсегда.
     - Это связано с пиратами?
     - Да, с ними. Думаешь мы взяли главаря и все... Не тут-то  было.  Свято
место  пусто  не  бывает. Сейчас новый, более энергичный мафиози взял бразды
правления в свои руки. Опять начнется то же самое.
     - Разве мы не подорвали их силы?
     - Подорвали. Но деньги делают все. Вчера пришло известие,  филиппинские
националисты продали пиратам три сторожевых катера.
     - Значит, все продолжается.
     - Поэтому-то я и не смогу быть здесь. Моя работа там..., где опасно.
     Я опять тянусь к ней и она отвечает...

     В порт прибыли наши корабли. Эсминец и новенький МПК. Новый командующий
ВМОС района принимает нас в кабинете начштаба.
     Перед   большим   столом  слева  стою  я,  справа  Шурафитдинов.  Новый
командующий смотрит на нас с ухмылкой.
     - Опять с вами встретились, товарищи  курсанты,  то  бишь  офицеры  ВМС
России.
     Перед  нами  бывший  начальник факультета нашего училища, который судил
нашу драку, теперь уже капитан первого ранга.
     - Значит опять за свое. Но нет,  до  первой  крови  я  вам  не  позволю
молотить  друг  друга. Я изучил все ваши дела здесь и пришел к выводу. Опять
вы, капитан второго ранга Шурафитдинов, проиграли. Ваши доносы, ваша  полная
некомпетентность в морском деле поставила все точки над "И". Как командующий
группой  центрального  района,  я  отправляю  вас  на родину с весьма дурной
аттестацией. Сейчас сдайте все дела новому начштаба и домой. А вы...,  -  он
оборачивается  ко  мне.  - В прочем, победителей не судят. Вам присваивается
звание капитан  второго  ранга  и  вы  назначаетесь  командиром  на  большой
сторожевой корабль во Владивостоке.
     Когда Шерафитдинов уходит, меня новый командующий сажает за стол.
     - А теперь все рассказывай. Подробно, с мельчайшими деталями.
     Я  рассказываю  все.  Про  полковника Паунга, префекта Секима, капитана
Керенчи, нового командира дивизиона катеров, морского  министра  и  адмирала
Макрейзера. Говорю и о женщинах: о Селене и Керри.
     Он  еще  много задает вопросов и про шпионов в штабе, и об островах. Мы
сидим четыре часа. Наконец командующий распрямляется.
     - Что ты будешь делать с Керри?
     - Не знаю.
     - Боишься отвезти в Россию?
     - Да.
     - И все же женись, капитан второго ранга
     - Для этого мне придется уйти из флота.  Поступить  капитаном  здесь  в
какую-нибудь фирму и таскать танкеры или сухогрузы по белу свету.
     - Вот  как. Может ты и прав. Подумай еще немного, если решишься подавай
рапорт. Я тебя поддержу.

     Керри ждет меня у себя дома.
     - Ну, как? - она бросается ко мне на шею. - Почему так долго?
     - Мы говорили с новым командующим о тебе.
     - Обо мне?
     - Да, о тебе. Командующий требовал, что бы я женился на тебе.
     - Ну а ты?
     - Я тоже хотел этого же.
     - Ой, - верещит Керри и целует меня.
     - Погоди, я не докончил. Если я женюсь на тебе, то  уйду  со  службы  и
буду искать работу здесь.
     - Ну и что? Папа найдет тебе любую работу.
     - Все, я сдаюсь. Считай, что ты меня уговорила.
     - Негодник, я тебя не упрашивала.
     - Зато я тебя прошу. Выходи за меня за муж.

ЭПИЛОГ

     Силам  ВМОС  так  и  не  удалось  подавить последние очаги пиратства на
островах.  Уничтожали  одних,   появлялись   другие.   Операции   изменились
полностью.  Теперь  не  было  большого  скопления  кораблей,  пираты  шли  в
одиночку, без конца меняя тактику.

     Я женился на Керри, ушел из  ВМФ  и  стал  капитаном  круизного  судна,
приписанного к порту Банког.


Евгений Кукаркин.
Уборщики ада



     Военные  взбесились.  Подавай  им  срочно офицеров-химиков запаса и все
тут. На первую повестку я плюнул.  Мало  того,  что  не  принял  ее  из  рук
дрожащего  мальчика,  но еще ему дал пинка. На звонки из военкомата, отвечал
голосом Брежнева, что объект выехал в  неизвестном  направлении.  На  вторую
повестку, даже двери не открыл посыльному. А на третью...

     - Костя, - меня встретила соседка Лизка у соседней к дому подворотни, -
не ходи домой, там засада.
     Лизка  девочка  хоть куда. Фигурка прелесть. На третьем курсе филфака и
явно неравнодушна ко мне.
     - Откуда ты знаешь?
     - Милиция нас расспрашивала о тебе, а потом спрятались в парадной. Двое
наверху, а двое внизу, под лестницей.
     - Черт, что же делать? Я даже не знаю куда слинять.
     - За что тебя? Ты чего-нибудь натворил?
     - В армию вылавливают.
     - Неужели дошли до такого? Как преступника обложили.
     - Если дураков уже не стало, так теперь силой решили брать.
     - Давай я тебя к подруге отвезу. Отсидишься у нее, а там видно будет.
     - Поехали.
     Лизка отвозит в Выборгский район, где в хрущевской  пятиэтажке  обитает
подружка Ира.

     Худенькая девчонка с испугом смотрит на нас.
     - Лизка, а вдруг сюда придут?
     - Не  боись.  Фараоны  давно  уж  не те и искать иголку в стоге сена не
будут.
     - Конечно, пусть живет. Только как маме сказать.
     - Так и скажи, что нужно хорошего мужика спрятать от армии.  Твоя  мама
понимает это лучше тебя.
     Ира сражена таким доводом, видно ее мама действительно не очень обожает
военных.

     Ирина мама действительно все поняла.
     - Только  молодежь  калечат,  мерзавцы.  Конечно,  Лизонька, пусть пока
поживет.

     Прежде всего, я позвонил на работу и попросил три  дня  за  свой  счет.
Дома у Иры запущение, чувствуется отсутствие мужика. Вырванные шпингалеты на
окнах,  полу-сломаны ручки дверей, не повешенные полки и всякие премудрости,
где требуется гвоздь, шуруп или клей. Это развалившиеся стулья,  шкафчики  и
столы.  Хозяева  уходят на работу и что бы чем-нибудь себя занять, я начинаю
все потихонечку ремонтировать.

     - Господи, Костя, у тебя руки золотые.
     Ирина мать стоит сзади и смотрит на повешенные полки.
     - Да вот чего-нибудь решил поделать...
     Мать обходит по квартире, проверяя новшества, иногда  пробуя  рукой  на
прочность. Вечером приходит Ира и сморщив носик сразу начинает критиковать.
     - А чего полка криво висит?
     - А вот так?
     Я чуть напрягаюсь и смещаю полку на пол миллиметра.
     - Так  хорошо.  А  это что? Господи, сколько силы надо, что бы на ручку
нажать.
     - Чего ты привязалась? - шипит мать. -  Скажи  спасибо,  что  хоть  так
сделано.

     Три дня проходят мгновенно. Ирина мать провожая меня на работу говорит.
     - Костя, если что заподозришь, лучше приходи к нам.
     - А лучше, вообще домой не ходи. Сразу сюда, - добавляет Ира.
     Мать с дочкой переглядываются и начинают смеяться.
     - Ладно.  Ира,  если  увидишь  Ленку,  передай ей, что бы проверила мою
квартиру.
     - Хорошо.

     Я занимаюсь сточными водами  и  составляю  картографию  распространения
сточных вод в реке. Вот и сегодня опять в бой. Меня вызывают в дирекцию.
     - Константин  Игнатьевич,  ты  нас  зарезать  хочешь? - сразу вопит зам
директора по науке.
     - В чем дело, Андрей Макарович?
     - Ты  подал  сводку  в  мэрию  о  распространении  сточных  вод  с  хим
предприятия "Весна"?
     - Я.
     - Неужели ты ничего не понимаешь? Там же переполох. Язык грязных вод по
карте  идет  мимо  водосборных  систем,  а  значит засасывается в бассейны с
питьевой водой. Мало того, ты выдал им анализ этих  вод  и  там  все  упали.
Фенола  выше  нормы,  нитраты,  щелочи,  свинец... да ты с ума сошел, что бы
показывать такие сводки посторонним.
     - Андрей Макарович, но ведь это же правда.
     - Ты думаешь, я не понимаю, что ты прав. Но пойми у половины  населения
инфаркт будет, если они узнают, что они пьют.
     - Так что вы предлагаете?
     - Голубчик,  исправь  карту  или  уменьши  нормы в сводках. Они же сами
этого хотят. И мы,  и  они  бояться,  что  найдется  какой-нибудь  щелкопер,
который раздует это все до невероятных масштабов и тогда нас сметут.
     - Нет, не могу. Я же свою подпись ставлю.
     - Тьфу... С ним как с человеком, а он...
     - Ну точно не могу. Это "Весна" разве только одна гонит пакость что ли,
а лакокрасочный,   фармахим,   еще   двадцать   пять  химических  заводов  и
предприятий всю помойку химических  элементов  и  отходов  органики  столько
поставляют  в  реку, что прикасаться к воде страшно. Я даже не понимаю, чего
зацепились только за "Весну"?  Вон  в  кожном  диспансере  номер  25,  детей
привели  с лицами в гнойных прыщах. Только помыли мордашки в Екатерининговке
и готово. А там только два крупных предприятия порт и каучуковый завод.
     Зам директора раскачивается на стуле схватившись за голову.
     - Костя, да знаю я все это. Почему только завод "Весна"  к  заместителю
мэра  попал  не  знаю,  но догадываюсь, что видно СЭС или кому-то другому не
доплатили. Вот и поднялся шум.
     - Я в эти амбарные игры не играю.
     Зам директора все раскачивается на стуле.

     Через четыре часа мне  приносят  приказ,  что  от  ныне  все  документы
отправляемые  в  мэрию,  горСЭС  и другие учреждения города идут за подписью
директора или его зама. Моя подпись аннулируется.

     Ленка встречает на прежнем месте.
     - Костя, вроде тихо. Но не лучше все-таки тебе еще пожить  у  Иры,  тем
более она от тебя без ума.
     - Не уж-то сама призналась? А ведь при виде меня нос воротит.
     - Я  сама удивляюсь, чего к тебе девчонки льнут? Вроде бы ничего такого
нет.
     - Я тоже. Может просто не женатый, поэтому.
     Ленка улыбается.
     - Пошли лучше к Ирке. Береженого бог бережет.

     Ирка вся засветилась, когда меня увидела, но потом взяла себя в руки  и
изменив лицо спросила.
     - Засада?
     - Нет,  -  за  меня  ответила  Ленка,  -  но я его все равно отговорила
вернуться от туда. Ты бы не могла еще денька на три его приютить?
     - Конечно, что за вопрос.

     Я составляю сводку на сегодняшнее число и чуть не падаю в  обморок.  На
"Пигменте"  обвал кислоты, все предприятия словно сдвинулись по фазе и сброс
грязи сегодня  такой,  что  не  только  питьевую  воду  пить  нельзя,  но  и
находиться  рядом невозможно. Несу эту жуткую бумажку Андрей Макаровичу. Ему
тоже дурно.
     - Я такую бумагу не подпишу.
     - Дело ваше, я пошел.
     - Постой, давай заменим несколько цифр, а вот здесь и  здесь,  поставим
впереди нолики.
     - Нет. Я такой бухгалтерией не занимаюсь.
     Андрей Макарович сочувственно покачал головой.
     - Ох и допрыгаешься ты, Константин.

     У  меня такое впечатление, что город обезумел. Все видят, что твориться
и умышленно молчат. Очистные сооружения от такого обвала вышли из  строя,  а
город пьет гнилую воду, жрет полудохлую маразматичную рыбу, болеет животами,
сдыхает и молчит.
     Составляю  докладную  на  директора  "Пигмента" и других заводов. Прошу
оштрафовать их и принять экстренные меры по спасению реки. Прикладываю копию
сегодняшней сводки и отправляю через секретаря директору.

     Меня вызывают через час. В кабинете  кроме  директора  нервно  потирает
руки зам.
     - Кто  из  вас  врет?  -  спрашивает  директор,  держа  перед собой две
бумажки.
     Одна моя докладная, другая сводка в мэрию, не подписанная хитрым замом.
     - У меня контрольные журналы и результаты  анализов  в  соответствии  с
ГОСТ, - говорю я.
     - А я не могу послать такие данные, даже если там сидит Матвей Львович.
Нас там могут не понять, - говорит зам.
     Директор  делает  умное  лицо,  хотя я прекрасно понимаю в какую глупую
историю он попал.
     - Ладно идите, Константин Игнатьевич. Я разберусь.

     На следующий день меня вызывают в отдел кадров. Кроме начальника отдела
сидит капитан милиции.
     - Здравствуйте, Константин Игнатьевич. Жалоба на вас.
     - Не уж-то я что-то совершил?
     - Отлыниваете от службы в армии.
     - Первый раз слышу.
     - Чего же вы тогда дома не ночуете? - ехидно спрашивает капитан.
     - Женится собираюсь, вот пока у невесты и живу.
     - Небось и повесток не видел?
     - Если живу у невесты, значит и повесток не видел.
     - Так что, капитан, берете его? - спрашивает кадровик.
     - Беру.
     - Постойте. Дайте я директору позвоню.
     - Зачем? Он сам сказал, что надо послужить родине.
     Вот, гад, сразу решил избавиться.
     - Но невеста, она же ничего не знает?
     Кадровик вдруг заступается.
     - Капитан,  вдруг  у  него  действительно  невеста   есть?   Дай   хоть
проститься, а то там все от паники помрут.
     - Хорошо, - сквозь зубы неохотно цедит капитан.
     - Пошли.

     Ирка, увидев за моей спиной милиционера, побледнела.
     - Ирочка, я пришел проститься. Вот берут в армию.
     - Костя, как же так...?
     - До свидания, Ирочка.
     Я смелею, подхожу к ней и крепко целую в онемевшие губы.
     - Возьми щетку, вещички какие-нибудь, - подсказывает сзади милиционер.
     - Мне ничего не надо. Ирочка, передай привет Ленке.
     Внизу, меня как арестанта ждет "воронок".

     На  станции  Смуглянка,  нас  49  человек высадили. Все офицеры запаса,
одетые кто во что горазд, кроме меня. Я в костюме, взят прямо с работы.
     На площади за вокзалом,  нас  подравнивает  бравый  майор.  Он  во  всю
суетится и орет как прокаженный.
     - Куда выставил живот, ну куда? А ты что...
     Он  не  успевает  докончить, скрипнули тормоза подъехавшего газика и из
него вышел генерал-майор и два офицера.
     - Равняйсь. Смирно, - орет  майор.  -  Равнение  на  середину.  Товарищ
генерал, пополнение из 49 офицеров запаса прибыло для прохождения службы.
     - Вольно.
     - Вольно, - эхом отзывается майор.
     - Так.  Начнем,  товарищи  офицеры.  Женатые,  имеющие  одного или двух
детей, четыре шага вперед, шагом... марш.
     Строй сломался и больше половины вышли вперед.
     - Всем кто вышел. На пра-во. Майор ведите их на объект  "А".  Остальным
сомкнуться и выровняться.
     Несчастные,  под  руководством суетливого майора, ушли, невпопад шаркая
ногами. У нас опять шеренга, но это уже редкая цепочка понурых людей.
     - Ну а вы, - оглядывает нас генерал, - кто желает служить в армии,  шаг
вперед.
     Вышло  пять придурков. Генерал их оглядел и обратился к стоящему за его
спиной подполковнику.
     - Макарычев, перепиши их. Пусть пока постоят в стороне.
     Нас осталось восемь человек. Генерал  сочувственно  оглядывает  остатки
строя. Теперь он каждого подвергается допросу, почему и по какой причине они
не хотят служить. Очередь доходит до моего соседа.
     - У вас есть какие-нибудь серьезные причины не служить в армии?
     - Так точно. Служилка не выросла, - бодро улыбается он.
     - Ну, а ты? - теперь генерал с усмешкой смотрит на меня.
     - А у меня выросла.
     Черт дернул меня так нехорошо огрызнуться.
     - Так, так...
     Генерал идет дальше. После допроса идет расправа.
     - Подполковник  запишите.  Вот  этих  двух,  - палец упирается в меня и
соседа, - на объект "С". Остальных на объект "Г".

     - Тебя как звать?
     - Григорий. А тебя?
     - Костя.
     - Куда же нас везут?
     Мы едем в  четырехместном  купе  в  сопровождении  капитана.  Противный
генерал отправил нас следующим поедом дальше на Восток.
     - А вон спроси его?
     - Товарищ капитан, куда мы едем?
     - Куда я еду, я точно знаю, а вот куда вас запихнут, знает только бог.
     - Значит нам надо спрашивать бога, - подытожил Григорий.

     На  станции  Партизанская,  нас выпихнули из вагона и капитан торопливо
побежал в вокзальчик. Вскоре он от туда вышел с лейтенантом.
     - Вот эти двое, а вот их документы. Пока. Я поехал дальше.
     С ловкостью макаки капитан заскочил в двигавшейся вагон и  поезд  пошел
дальше.

     Лейтенант дружески здоровается.
     - Чем  вы  насолили  нашему бате. Сюда шлют только отъявленных негодяев
или проштрафившихся.
     Мы с Григорием переглядываемся.
     - Мы  очень  генералу  понравились,  -  говорит  Гришка.   -   Он   так
обрадовался,  что мы не хотим служить в этой поганой армии, что тут же, даже
не покормив, отправил сюда.
     - Все ясно. Тогда, сеньоры, транспорт готов. Прошу.
     Грязный газик везет в тайгу к черту на кулички.
     Вот и часть, окруженная как неприступная крепость,  крепкими  заборами,
колючей проволокой и редкими вышками.

     В  маленьком  домике  штаб  нас  принимает  командир  части,  полковник
Сметанин.
     - Что ж, лейтенанты, поздравляю с прибытием на новое место службы.
     - Простите, товарищ полковник, - вылезает Григорий, - но мы  раньше  не
служили и поэтому старых мест у нас нет.
     Полковник смотрит на нас как на придурков.
     - Я подразумеваю ваше прежнее место работы. Итак, вы товарищ лейтенант,
- он обращается  ко  мне,  -  принимайте  взвод  дозиметристов.  А вы, - уже
обращается к Григорию, - взвод дезактивации.  Сейчас  я  вызову  прапорщика,
пусть вас оденут по форме и поселят в общежитии.

     Общежитие-  это  барак.  По  центру большого деревянного сарая, грязный
вонючий коридор с тусклыми лампочками, а слева  и  справа  двери  квартир  и
комнат.
     - Новеньких привели, - пронесся вопль по бараку.
     Захлопали  двери  и  десятки  любопытных  молодых, старых и детских лиц
высунулись в коридор.
     - Молоденькие  какие...  Не  уж  что,  не  женаты?...   Теперь   Варька
догадается куда сунуть сиську..., - раздаются повсюду возгласы.
     Мы  идем,  нагруженные  сапогами,  шинелями, сложенной формой и стопкой
нижнего белья, через сочувствующую толпу,  прямо  к  предпоследней  двери  с
левой  стороны.  Прапорщик,  с  двумя  ремнями  на шее и головными уборами в
руках, открывает двери и мы входим в удлиненную  комнату  с  перегородкой  и
двумя кроватями. За перегородкой умывальник, газовая плита и кухонный стол.
     - Располагайтесь,  -  говорит  прапорщик.  Он скидывает наше барахло на
ближайшую кровать и достает из кармана несколько листков бумаги. - Завтра  я
за  вами  приду  в  семь  часов  утра. Вот здесь по списку: одеяла, подушки,
матрацы, полотенца, стаканы, ложки, так что все проверьте и распишитесь.
     Гришка сбрасывает свою  одежду  на  стол,  демонстративно  валиться  на
кровать  и  отворачивает  морду  от прапора, как будто его здесь и нет. Я же
скидываю шмотки на  кровать,  тщательно  проверяю  все  по  описи  и  ставлю
подпись. Прапор тут же исчезает.
     - Ну  влипли,  -  говорит Гришка. - Если бы не папаня, я бы точно бежал
через чердак.
     - Попали, так попали. Теперь уж не побежишь.
     - Почему это не побежишь? Побежим да еще как. Я теперь умный, домой  ни
шагу.  К  Люське  под  юбку  залезу  и  заживу  спокойно.  Кстати, что такое
дезактивация?
     Я чуть не упал.
     - Да ты что, действительно не знаешь?
     - Так я в институте всем этим глупостям не занимался. Ребята писали  за
меня  конспекты  и  сдавали  их на кафедру. Так что в химии, я как сибирский
валенок.
     - Сам-то  я  тоже  не  очень  хорошо  знаю,  но  примерно   это   метод
обеззараживания зараженных участков.
     В это время в дверь постучали.
     Не  успели  мы  что-то сказать в комнатенку ввалилась шикарная девица в
черном сетчатом коротком платье с чайником в руках.
     - Мальчики, тут я вам чаек принесла. У вас ведь наверняка ничего нет.
     Гришка оживает.
     - Мадам, нас взяли прямо с горшков в туалете и мы естественно не успели
захватить полбанки и красной икры, что бы отпраздновать наше прибытие в  эту
славную дыру. Вы не подскажете, здесь можно купить эту прекрасную гадость?
     У мадам от восторга отвалилась нижняя челюсть.
     - Так вам выпить ребята? Это мы организуем. Я сейчас.
     Девица испарилась, оставив чайник.
     - Ну вот, Мы не слабы, там где бабы. - в рифму выпалил Гришка.
     В  комнату,  уже  без  стука,  ввалились четыре женщины. Среди них была
знакомая черная мадам.
     - Ребята, вытаскивайте стол на центр. Знакомьтесь. Лада, Эльвира, Клава
и я, Варька, а вас как?
     - Это Костя, а я - Гриша, - галантно раскланивается тот.
     - Гриша, тащи стулья и из тумбочки  посуду.  Клава,  накрывай  стол,  -
раскомандовалась Варька.
     Все забегали и через десять минут праздничный стол был завален балыками
красной  и белой рыбы, черной и красной икрой, грибами и огурцами солеными и
маринованными и литровой бутылкой мутной жидкости.
     Наконец все расселить. Я оказался между Клавой и Ладой, а  Гриша  между
Эльвирой и Варькой.
     - Уважаемые  дамы,  -  выступил  Гриша,  -  сейчас  вы присутствуете на
знаменательной встрече, когда два чудака из славного Питера приехали  в  эти
жуткие  дебри,  чтобы  встретились  с  вами,  с  самым  прекрасным полом. Мы
удивлены, что увидели здесь,  в  такой  жуткой  дыре,  такие  хорошенькие  и
обаятельные  мордашки. Так давайте выпьем за то, что бы вы всегда оставались
прекрасными и молодыми, куда бы вас не забросила  дура,  судьба.  А  теперь,
дрогнули.
     Девушки были очень довольны и польщены. Зато самогон оказался вонючим и
пах техническим маслом.
     - Девчонки, это случайно не орудийная тормозная жидкость? - спросил я.
     - А вы однако разбираетесь в таких вещах, - заметила Эльвира.
     - Как  же  мне  не  разбираться,  это  же  моя  работа  -  исследование
химических составов.
     - А вас куда назначили? - спросила меня Клава.
     - Меня к дозиметристам.
     - А меня, - встрял Гришка, - как ты там называл, а... дезактивация.
     Девчонки заверещали.
     - Уже за три месяца, третьего лейтенанта сажают  на  эту  должность,  а
потом выгоняют.
     - Это почему же? - подозрительно спрашивает Гриша.
     - Там надо спирт выписывать, а его естественно...
     - Костя, видишь, мне повезло... Однако не все так погано в этой жизни.
     Мы так надергались, что я отключился после четвертого стакана.

     Утром  меня  будит  прапорщик.  Голова гудит колоколом и боль в затылке
ужасная.
     - Товарищ лейтенант, вставайте в штаб надо идти.
     Он заботливо наливает в стакан рассол из-под  огурцов  и  дает  мне.  Я
выпиваю  и  начинаю  понемногу  соображать.  Гришка уже поднялся и натягивал
форму.
     - Пошли, Костя, покажем им кузькину мать.

     Начальник штаба, увидев наши морды, только хрюкнул.
     - Ну и  жрать  же  вы  ребята.  От  вас  за  версту  несет  самогонкой.
Соображать можете?
     - А  как  же.  Даже  польку-бабочку  сплясать  можем,  -  нарывается на
неприятности Гришка.
     - Это потом. А сейчас слушайте задачу. Вам,  товарищ  лейтенант,  -  он
обратился  ко мне, - сегодня вылететь со взводом в тайгу. Вот по карте, - он
тыкает ручкой в красный кружок на  карте,  -  примерно  в  этот  район,  его
зацепил  радиоактивный сброс. Вам надо обследовать район, привязать по карте
и произвести разметку границ с разными группами радиоактивных доз.
     - Но здесь несколько селений их тоже... зацепило?
     - Да, они тоже попали в район  бедствия.  Я  вам  сообщу  следующее...,
сброс-то был три года назад....
     - Как???
     - Ну. Были испытания... и весьма неудачно.
     - Почему же раньше не проверили? Ведь три года прошло.
     - Почему,  почему- по кочану. Все вам рассказывать, что ли. Вы в армии,
а  там  лишних  вопросов  не  задают.  Сейчас  только  хватились  и   решили
основательно  заняться этой проблемой. А вам, - теперь он обратился к Грише,
- по разметкам вашего товарища, начать дезактивацию пораженного  района,  но
примерно через несколько дней. Подготовьте технику и своим маршем до базовой
стоянки. Задача ясна?
     - На сколько нас загоняют в тайгу? - спрашиваю я.
     - Примерно  на  месяц. Прапорщики уже предупреждены. Костюмы химзащиты,
продовольствие, приборы, палатки уже готовы. Все затаскиваете в вертолеты  и
вперед. В десять часов взвод должен вылететь.
     - А как же я буду делать дезактивацию тайги? - удивляется Григорий.
     - В  активных  участках  рубите  лес  и  дождавшись  южных  ветров  его
сжигаете, предварительно прокопав, противопожарные полосы.
     - И это все?
     - К сожалению, химическая обработка здесь бесполезна. Да и где  достать
в тайге такое количество воды и химреактивов.
     - Но  ведь  при  сжигании  радиоактивных  отходов,  радиоактивная  пыль
разноситься ветром еще дальше, - не удержался я.
     - И пусть разноситься, мы как  бы  разбавим  ее  по  площади  и  ничего
страшного.
     - С селениями-то что делать?
     - Жечь.
     - А людей?
     - Если  они  там еще есть, в принудительном порядке вывозить в район, в
населенный пункт Гайвоти. Последнее что  я  вам  хочу  сказать,  это  методы
предосторожности.  Не давайте в пораженной зоне людям снимать противогазов и
костюмов химзащиты. Когда приходите в лагерь сразу всех обмыть, желательно в
проточной воде, технику также мыть. Поэтому первое что  сделаете  в  лагере,
это запустите электроустановку и подсоедините насосы. Понятно?
     - Там что, еще и отравляющие вещества?
     - Если  бы  кто-нибудь  знал.  Ясно пока одно. Дышать в пораженной зоне
нельзя, защиту от радиоактивной пыли  осуществлять  обязательно.  А  теперь,
пока.

     В  вертолете  меня  так растрясло, что я окончательно пришел в себя. Но
когда пришел, то не поверил глазам, среди неряшливых солдатских рож  торчали
две симпатичные мордашки девушек. Они были одеты как и все в военную форму.
     - А вы как сюда попали? - стараясь перекричать рев двигателя, спрашиваю
я.
     - Лейтенант   Мордвинова,   военврач.  Приписана  к  вашей  группе  для
проведения профилактических работ. А это медсестра, старший сержант Поясник,
будет мне помогать проводить анализы.
     - Но там же опасно. Они что головкой не думают, посылая вас с нами?
     - Надо и послали, - отрезала военврач.

     Нас высадили на полянке.  Солдаты  разгрузили  вертолеты  и  те  быстро
убрались в синее небо.
     Я  в  отчаянии.  Не  могу  по карте привязаться к точке от которой надо
вести отсчет отметок  зараженных  поясов.  Тригонометрических  пунктов  нет,
нашей  полянке  по  карте  тоже.  Мы  у  берега ручья, а по карте их тысяча.
Прапор, который является моим заместителем, меня успокаивает.
     - Чи,  все  то  ерунда.  Ночью  поймаем  полярную  звезду,   уже   есть
направление,  а  координату  "у" примерно прикинем по солнцу. Здесь, рядом с
лагерем течет ручей.
     - Таких ручьев по карте тысячи.
     - Ну и что. Я заметил, когда летел в вертолете, изгиб большой реки, во-
уже вторая координата. На изгибе три ручья, какой-нибудь  да  наш.  Ошибемся
километров  5  туда, километров 5 обратно, кому все это надо, никому. Больше
леса сожжем, если жечь будем и все.
     Железная логика победила и мы пошли организовывать лагерь.

     Утром взвод нарядился в костюмы химзащиты, натянул  противогазы,  взяли
топоры,  флажки,  дозиметры,  фанерки  и  рассыпавшись  цепью,  пошли чесать
тайгу... Сначала мы нарвались на "ограждения". Кто-то до нас уже  производил
разметку  зараженных  участков.  Нас  потрясло  наличие на деревьях и просто
забитых в землю кольях с фанерными щитками, надписей: "Осторожно, зараженная
зона! 200 мкр/ч." Но дозиметры вели себя мирно и ни  какой  радиации  мы  не
обнаружили.
     Стрелки   дозиметров  заплясали  через  четыре  километра.  Теперь,  по
методике прапора, привязываем начало зараженного языка по  карте.  Застучали
топоры.  Началась  разметка  и установка границ с предупреждением на щитах и
ограждением из флажков для нормальных людей, что в зону входить нельзя. А мы
входим...

     Противогаз, глядит черными кругами стекол и мычит.
     - Товарищ лейтенант, вас просят пройти влево.
     Иду от солдата к солдату, пытаясь выяснить, что произошло.
     Это  избушка  старателей.  Запущенное  рубленное  строение.  На  дверях
намалевано  краской:  "Осторожно, не входить. Фон 900 мкр/ч." Дверь с трудом
поддается и мы проломив нижнюю планку входим в темное помещение. На топчанах
два скелета, обтянутых сухой кожей и лохмотьями одежды.
     - Проверь дозиметром, - говорю вошедшему за мной солдату.
     Стрелки медленно  отклоняются  на  несколько  делений,  когда  подносят
датчик к скелетам.
     - В норме, около ста, товарищ лейтенант.
     - А вокруг?
     - Также.
     Ружья  висят  на  стенке  заряженные,  на  столе  бутылки  и котелки. Я
обшариваю лохмотья и вещмешки в поисках документов. Ничего.
     - Пошли.
     Закрываем двери и вешаем на них фанерку с новым указанием фона.

     Мы прошли километров 15 и я приказываю возвращаться  обратно,  прочесав
соседний  участок. В лесу полно разметанных костей животных с останками шкур
и сухого мяса.. Вот лосинные челюсти, толи волчьи, толи  лисичьи  хребты,  а
здесь  тоненькие  птичьи  черепушки  с развалом веерных перьев. Похоже смерч
пронесся над всем живым и ни оставил в покое ни одну букашку.
     Странно, даже  при  ядерном  взрыве,  такого  обвала  смерти  нет.  Все
облучившись погибает медленно, а здесь похоже сразу.

     В  лагере мы шлангами моем костюмы химзащиты, противогазы промываем все
в ручье и, убедившись в нормальности фона, вешаем все на просушку. Нас зовут
к палатке врача. Девушка, медсестра берет у каждого на анализ кровь, а  врач
бегло осматривает глазницы, горло, шею и проверяет подмышки.
     - Ну как? - спрашиваю врача.
     - Пока все нормально.
     - Я  ничего  не  понимаю.  Там,  в  зоне  творится  непонятное. Столько
погибших зверей, птиц, есть даже люди...
     - Люди..., - она встряхивается. - Вы видели мертвых людей?
     - Да.
     - Скажите своим солдатам, что бы ни  один  не  снимал  противогаз.  Это
очень опасно.
     - Куда же мы попали?
     - В дерьмо... В ад...

     Три  дня мечемся по тайге. Пора перемещаться. Снимаем лагерь, переходим
на новое место, километров на двадцать, выше по течению ручья.

     На пятый день выходим на запущенную и заросшую дорогу.  По  карте,  она
ведет  в деревню Кваша. Здесь фон 250 мкр/ч. Я разворачиваю взвод и мы чешем
вдоль дороги прямо к деревне.
     В деревне тишина. Несколько холмиков могил у дороги и повсюду  кости  и
шкуры  разодранных собак. В некоторых избах открыты двери. Я вхожу в одну из
них. Видно, что здесь прошлись мародеры.  Вырваны  с  углов  и  стен  иконы,
оставив следы светлых пятен на стенах. Вещи, как после обыска, разбросаны по
полу.  Фон  здесь ниже, чем на улице. Это мертвая деревня. Все заброшено, но
все буйно растет.
     В одном из домов большая библиотека, книги опрокинуты  с  полками,  все
разбросано в жутком кошмаре. На полу лежит с оскалом на лице мумия женщины.
     - Товарищ  лейтенант,  товарищ лейтенант, вас просят подойти к вон тому
сараю, - глухо сипит противогаз.
     Несколько  нелепых  фигур,  одетых  в  костюмы  химзащиты  скопились  у
распахнутых ворот.
     В  сарае  полно мумий-скелетов всех размеров от маленьких до больших, в
тряпье или без тряпья.
     - Кто же их сюда свалил?
     Рядом со мной стоит прапор.
     - Наверно, предыдущие команды сложили, - мычит он.
     - Как предыдущие? Мне об этом никто ничего не говорил.
     - Каждый год посылают сюда команды дозиметристов...
     - Что же ты мне раньше не сказал?
     Прапорщик нелепо взмахивает руками.
     - Не велено об этом говорить...

     В лагере опять мойка костюмов, проверка у врачей. Я  беру  прапора  под
руку и отвожу в сторону.
     - Рассказывай.
     - Товарищ лейтенант, не могу...
     - Говори,  иначе  пойдешь  пошлю под самый высокий фон. Пошлю гнить как
собаку.
     Прапор сник.
     - Во общем... Три года назад здесь проводили испытания  нового  оружия.
Людей  много нагнали, техники, но..., что-то не рассчитали. Произошел жуткий
обвал излучения, вырвавшийся из предполагаемого района на десятки километров
и естественно, захвативший многие селения. Никто от сюда из живых не  вышел,
ни  военные,  ни гражданские. Каждый год после этого посылают в тайгу отряды
дозиметристов и дезактиваторщиков.
     - Так это их разметки перед нами?
     - Да их.
     - Но мы-то видим, что эти знаки не соответствуют действительности.
     - Сам вижу и ничего не понимаю.
     - Врачи с нами находятся по этому поводу?
     - Да...
     - Тогда выходит, что почти все, кто в то время в тайге был, погибли.
     - Выходит так. Ни одна группа не вернулась в часть.
     - Это предыдущие партии дозиметристов?
     - Они.
     - Вот черт.

     Иду к врачихе. Она вместе с сестрой  сидит  в  палатке  и  пишет  карты
обследования.
     - Можно вас? - обращаюсь к лейтенанту.
     - Машенька,  -  обращается  та  к  медсестре,  - допиши здесь, я сейчас
приду.

     Мы идем к ручью.
     - Вас как звать?
     - Катя.
     - Меня зовите, Костя. Катя, я здесь новичок и прямо с корабля  на  бал,
послан  в  это  гиблое место. Честно вам признаюсь, я ничего не понимаю, что
здесь происходит. Вы мне не можете кое-что объяснить?
     - Что вы хотите узнать?
     - Почему погибли предыдущие партии дозиметристов  и  дезактиваторщиков?
Почему  фон  уполз с старых точек, отмеченных предыдущими партиями? Понятно,
что он должен исчезнуть, но через десятки, сотни лет. Почему...
     - Постойте. Вы сказали фон уполз со своих старых точек?
     - Да, так.
     - Значит началось...
     - Что началось?
     - Видишь ли, Костя, я сама тоже многого не понимаю. Но знаю одно, здесь
испытывалось  необычное  смертоносное  оружие.  То,  что  ты   снимаешь   по
дозиметрам,  это  не  те  излучения радиоактивных веществ, которые мы обычно
воспринимали из учебников или другой литературы. Они похожи, но полураспад у
них другой. То что ты  сейчас  сообщил,  означает,  что  полураспад  у  этой
пакости...  три  года.  Значит,  мы можем многое узнать из той трагедии, что
здесь произошла.
     - Вы тоже были здесь в прошлый раз?
     - Нет. Но я сама напросилась в эту партию. У меня здесь два года  назад
погиб муж, такой же лейтенант, как вы. Где-то в этой мертвой зоне его кости.
     - Простите.
     - Ничего.  Костя,  возьмите  меня  завтра с собой. Я хочу взглянуть что
там.
     - Нет. Здесь много чего не понятного. Вами я рисковать не могу.
     Она поежилась.
     - Немного прохладно. Пойдемте обратно.
     - Катя, прошу вас, как только вы заметите, что-то со здоровьем  солдат,
сообщите мне.
     - Хорошо. А вы будете сообщать в центр о том, что произошло с фоном?
     - А разве надо?
     - Наверно надо. Сообщите все начальнику штаба. Он неплохой мужик.
     Мы идем к лагерю, вдруг Катя останавливается.
     - Что вы там натворили в первый день прибытия в часть?
     - Ничего. Я так напился, что ничего не помню.
     - Это правда? И ничего, ничего не помните? Даже Клаву.
     - Нет. А что было с Клавой?
     - Я  так  и  думала.  Вы  пили  это пойло и Валька, дура, подсыпала вам
корень сарацинки.
     - Я ничего не понимаю.
     - Это хорошо, что не помните. Пойдемте в палатку.

     На следующий день над нами гремит вертолет. Он  приземляется  у  берега
ручья  и  от  туда  выходит  начштаба и... Гришка. После обычных приветствий
начштаба берет меня за рукав.
     - Где тут ваша палатка?
     Мы входим в палатку, Гришка остается снаружи, увидав кого-то из  женщин
медиков.
     - Так рассказывайте, что у вас произошло?
     - Ничего,  только  фон  подвинулся.  Вот посмотрите по карте. Это линия
старой отметки, прошлых партий, а это новые отметки и они гораздо ниже.
     - И какой фон на этих отметках?
     - Не превышает 300 мкр/ч.
     - Это еще ничего. Что еще?
     - Фон растет не пропорционально. На этом участке до деревни, он  затих,
а вот от сюда начинает подниматься, но не на много. Мы сейчас на конце языка
и прошили его в этом месте.
     - Так, так. Значит сюда еще не поднимались?
     - Нет.
     - Если  дойдете  до  отметки выше 1000 мкр/ч, лучше не лезьте. Оградите
это место и все. Самое важное, если найдете документы,  постарайтесь  никому
не показывать, а сразу же сообщите мне.
     - Есть.
     - И  еще, вы можете натолкнуться на трупы наших солдат и офицеров. Если
они не очень фонят, соберите их. Мы потом машины подгоним и похороним  их  с
почестью.
     - Сколько же наших там?
     Начштаба колеблется, но потом говорит.
     - Целая дивизия...
     - Что???
     Я остолбенело смотрю на него.
     - Ну   чего   вытаращился?  Дивизия.  Произошло  ужасное.  На  полигоне
испытывалось новое оружие и никто основательно  не  знал  его  свойств.  Вся
дивизия  зарылась  под землю в тридцати километрах от эпицентра взрыва и вся
погибла.
     - А эти ребята, которых  вы  посылали  каждый  год  снимать  фон,  тоже
подверглись этому облучению?
     - Черт  его  знает, облучение здесь виновато или нет. Знаю, что если не
вдыхать эту чем то зараженную пыль или не лезть под высокий фон, то еще жить
можно. Тебе повезло. Полураспад закончился раньше, чем предполагали  ученые,
правда это не значит, что дышать этой пакостью еще можно.
     - А так и мы тоже стали подопытными?
     - А  вы  и  сейчас  подопытные. Вы еще не дошли до слишком высоких доз.
Когда с дуру сунетесь в них, погибните как и все.
     - Почему вы мне раньше ничего не рассказали?
     Он с усмешкой смотрит на меня.
     - Ты был в таком состоянии, что говорить с тобой об этом не стоило.
     Мы выходим из палатки. Взвод собирается  в  тайгу.  Солдаты  натягивают
костюмы химзащиты и подгоняют снаряжение.
     - Где врачиха? - спрашивает начштаба.
     - Вон там в палатке.
     - Я туда.

     Из палатки медиков выходит смеющийся Гришка, он подходит ко мне.
     - Костя, тебе привет от Клавки.
     - Слушай, что тогда произошло ты мне можешь сказать? Я ведь ни черта не
помню.
     Гришка хохочет во весь рот.
     - Да ты выкинул такое, что вся женская часть поселка до сих пор гудит.
     - Не тяни, говори, что я сделал?
     - Ты  выволок  к  кровати  из-за стола Клавку и при всех ее, со смаком,
трахнул.
     - Врешь?
     - Вот тебе крест. Клавка визжала, а ты ее затюкал до такого  состояния,
что  она потеряла сознание. Потом, когда ты заснул, Клавку два дня приводили
в чувство.
     - Ничего себе. А ты не мог остановить?
     - Девочки не хотели. Лучше скажи, как ты здесь?
     - Пока ничего. Ты когда со взводом подъедешь?
     - А я стою с техникой перед большой рекой. Там мост в половодье снесло,
так никто и не починил. Сейчас нагнали саперов делают новый.
     - Я там тебе в тайге отметки оставил.
     - Так что же надо жечь-то?
     - Лес жечь, это безумие. Фон значительно упал и скоро  могут  кончиться
все беды. Там кости животных и людей. Вот это все надо уничтожить.
     - Ничего себе. Выходит они здорово фонят?
     - Нет,  никто  ничего  не  знает,  но мало ли что скопиться у мертвых в
костях.
     - То-то полковник все вякал, что-то о  бомбе.  Уже  называется  она  не
ядерная, а кобальтовая.
     - Что ты сказал?
     Я подпрыгнул и схватил его за гимнастерку.
     - Отпусти,  вроде  кобальтовая  он говорил. Я подслушал, когда какой-то
гражданский в часть приезжал.
     - Это точно?
     - Ну я вру тебе разве. Я как раз  дочку  полковника  трахал,  а  они  в
соседней комнатке сидели.
     - Сволочи.  Теперь  мне  понятно  почему погибали все дозиметристы. Эта
гадость зависит от фона, но дозиметрами ее не поймать.  Здесь  нужны  другие
приборы.
     - Что же тогда дозиметры показывают?
     - Фон,  но  какой,  черт  его знает. От какой то невидимой пакости идет
опасность, но не понятно от какой.
     - Ну ты мне нагнал страху.
     - Ладно, лучше помалкивай.

     Начштаба с Гришкой улетели.

     Перед уходом в тайгу, я зашел к Кате.
     - Доктор, никаких изменений?
     - Ни каких. Все чисто. Весь состав здоров.
     - Катя, ты можешь своими силами здесь провести анализ  костей.  Я  могу
принести их из зараженного района.
     - Нет.  У  меня  нет  такого оборудования. Но этого делать и не надо. Я
знаю, что там находиться.
     - Что?
     Катя молчит. Маша раскрыв рот слушает нас.
     - Так что же?
     - Зачем тебе это знать? Когда возникнут первые  симптомы,  людям  ничем
помочь уже будет невозможно.
     - Ты меня очень обрадовала. Хорошо. Я пошел. До вечера.
     - Извини, Костя, я сорвалась.
     - Ничего. Я ведь тоже не ангел.

     Опять тралим тайгу, заполняя карты отметками и размечая землю щитами об
изменении  фона.  Подходим к следующей деревне. Она так же мертва. Фон здесь
подпрыгнул до 400 мкр/ч. И костей, обтянутых черной  кожей,  на  улице  и  в
домах  побольше.  На  улице человеческие трупы-мумии смешались с лошадиными,
коровьими, собачьими. Все  это  разбросано,  раздергано  и  иногда  кости  с
остатками  кожи  так  перемешаны,  что  непонятно  кто где. Здесь мы увидели
истлевшие, разодранные костюмы химзащиты и признали погибших  наших  коллег.
Взвод  дозиметристов,  неизвестно  в  каком  году  побывавший  здесь,  погиб
полностью.
     В домах та же история, только мумии меньше развалены и находятся в  тех
позах,  как  их застала смерть. Я приказал солдатам, только очистить дорогу,
для машин и мы, провозившись два часа, повернули к лагерю.

     Как обычно моем костюмы, моемся сами, проверяемся  у  доктора  и  сдаем
кровь.
     Ночью меня кто-то толкает в плечо.
     - Костя, вставай. У нас ЧП.
     С  фонариком  у  раскладушки  стоит  Катя. Я одеваюсь и выхожу с ней из
палатки.
     Ночь вопит голосами насекомых и животных.
     - Что произошло?
     - У трех солдат, плохая кровь. Они больны.
     - Кобальт...
     - Тише... Я хотела тебе сказать об этом, но  что  то  меня  сдерживало.
Радиоактивный  кобальт  при попадании в организм человека, быстро уничтожает
красные кровяные тельца и... уже никак его не спасти. Я удивляюсь, почему  у
трех. Что-то они сделали, ты их должен допросить.
     - Хорошо. Что же с ними делать?
     - Им  больше в тайгу ходить нельзя. Для страховки надо вызвать вертолет
и отправить их в часть.
     - Как я объясню другим и им самим?
     - Скажи, что появились некоторые изменения в крови и их  надо  оставить
для медицинского обследования.
     - Хорошо. Пойдем я тебя провожу до палатки.
     - Я не хочу. Мне уже не заснуть. Пошли лучше к ручью.

     Мы  садимся  на корягу, прижимаемся друг у другу и молчим. Молчим час и
вдруг Катя оживает.
     - Костя, спасибо тебе за  эту  ночь.  Я  так  боялась,  что  ты  что-то
скажешь, но все было чудесно. Тебе осталось спать еще час, иди...

     Эти трое стоят передо мной с поникшими головами.
     - Что же вы сделали в этой деревушке?
     - Да ничего.
     Они мнутся.
     - Говорите точнее. Это важно.
     Тот что посмелее начал говорить.
     - Это все я, товарищ лейтенант. Там магазин есть и в нем продукты видно
были.  Ну  и залез я в него. Три бутылки портвейна вынес и с ребятами выпили
за домом.
     Мне хочется надавать им по морде, но я удерживаюсь, от мысли,  что  они
уже... покойники.
     - Снимали противогазы?
     - А как же пить, конечно снимали.
     - В  наказание,  за  нарушение дисциплины, вы с нами сегодня в тайгу не
пойдете. А когда мы вернемся, то за вами прилетит вертолет. Придется послать
вас на обследование.
     Теперь они пугаются.
     - Чего-нибудь такое, мы подцепили...?
     - Нет, но это нужно сделать для профилактики.
     Слово "профилактика" их успокаивает и они веселеют.
     - Мы конечно виноваты, извините товарищ лейтенант.
     - Ладно, идите в палатку.

     Я все пересказал Кате. Она с грустью кивает головой.
     - Ты не беспокойся, я здесь без тебя их  посажу  в  вертолет,  если  он
прилетит. Будь поосторожней там.
     - Неужели все дело в портвейне?
     - Может  и  в  нем,  после облучения была реакция, а может быть в пыли,
которой они наглотались, когда пили портвейн.
     - Я боюсь, что это не первый случай. Может обо всем насказать солдатам?
     - Я  думаю,  что  это  необходимо   сделать.   Хватит   этой   дурацкой
секретности, особенно среди нас.
     - Спасибо, Катя.
     Она внимательно смотрит на меня.
     - Иди, Костя. Солдаты ждут.

     Мы  выходим  на  новые  участки  тайги,  отнимая у нее тайны зараженных
участков. Опять, заросшая и запущенная дорога. В канаве торчит задняя  часть
газика.  Мы выталкиваем его на дорогу. За стеклами скелеты, в военной форме.
Рядом с шофером, упершись лбом в стекло остатки офицера с погонами майора. Я
открываю дверцу и все с глухим шумом вываливается на землю. Теперь это мешок
костей в защитной форме. Рядом падает красная папка. На заднем сиденье трое.
Капитан с наручниками на сухих  кистях  руки  и  два  сержанта  по  бокам  с
автоматами.  Когда я открываю вторую дверцу, они не падают. Я поднимаю папку
с земли.
     - Проверь, - и отдаю ее ближайшему дозиметристу.
     - В норме, около 100, - отвечает он.
     - Вытащите их документы, - приказываю солдатам.
     Разламывая кости, дозиметристы копаются в остатках  мундиров  и  вскоре
все документы оказываются у меня в руках.
     - Пошли дальше.
     Изуродованные остатки людей остаются сзади. Фон пока не меняется.

     В  лагере  шум.  Прорубив  через  зараженные  участки  тайги просеку от
центральной дороги, к нам  подошел  со  взводом  Гришка.  Теперь  количество
палаток  увеличилось  и машины завоняли своим естественным запахом, отравляя
все вокруг. Солдаты мыли машины прямо в ручье, снимая  с  них  радиоактивную
пыль и грязь.
     - Костя, я лягу здесь.
     Гришка безапелляционно отодвинул мою раскладушку ближе к выходу.
     - Что у вас новенького? - спросил он.
     - Все  по  прежнему.  Мы  почти  вышли на периферию полигона и фон пока
поднялся раза в четыре и не собирается повышаться.
     - Это хорошо. Я вам крытые машины привез для перевозки  людей,  что  бы
время меньше на переходы тратили.
     - Начштаба, чего-нибудь передавал?
     - Не - а... А вот Клавка, вот такой привет передает.
     Он обвел руками невидимое пространство.
     - Иди ты...
     Гришка ржет. Приходит Гришкин прапор.
     - Товарищ  лейтенант,  там  врачиха  требует,  что  бы мы сдали кровь и
прошли медицинский осмотр.
     - Вот я ей сейчас...
     - Постой, постой. Ты ведь через зараженную зону шел...
     - Ну шел...
     - Так пройди, пожалуйста, обязательно медицинский контроль. У меня  уже
трое накололось.
     Гришка сразу стал серьезным.
     - Слышал, прапорщик, всех на медицинский осмотр. И что бы сам во главе.
     - Ты тоже сходи.
     - Неужели так серьезно?
     - Да.
     Гришка уходит.

     Я   достаю   папку  и  раскрываю  ее.  Здесь  дело  капитана  Романова,
отказавшегося  посылать  батальон  на  бессмысленную  смерть.  Постановление
прокурора  об  аресте,  куча доносов, опросы свидетелей- все это есть, чтобы
доказать виновность офицера.
     Я сообщил по радиостанции начштаба, что нашел  папку  с  документами  и
тела арестованного и следователя.

     Вечером ко мне приходит Катя. Ее вид опять встревоженный.
     - Костя, пойдем прогуляемся.
     Гришка, валяющийся на раскладушке сразу ожил.
     - Катенька, почему он. Я что хуже?
     - Мне надо кое-что ему сообщить.
     - Вот всегда так. Как целоваться, так Костя, а как пахать, так Гришка.
     - Пахать ты действительно умеешь, а вот в остальном слабоват.
     - Как это? - взметнулся Гришка.
     - Ума маловато.
     - Ну хватит вам, - встреваю я. - Пошли, Катя.

     - Что произошло?
     Мы идем опять вдоль ручья.
     - Костя, мы сейчас провели анализ крови у прибывших с Григорием людей.
     - Ты нашла...?
     - Да, у четырнадцати человек.
     - Что же Гришка с ума сошел. Неужели он не проинструктировал людей?
     - У Григория тоже...
     - Не может быть?
     Катя молчит и старательно вышагивает по камешкам.
     - Как же я ему объясню...?
     - Завтра вызывай вертолет. Всех их надо госпитализировать.
     - Черт  возьми,  это же какая-то мясорубка. Неужели там на верху ничего
не понимают.
     - Может и понимают, но для того, чтобы сохранить честь мундира идут  на
все. Им надо сейчас скрыть следы гибели большой массы людей после испытания.
Для  этого  каждый  год гонят в тайгу партии дозиметристов и дезактиваторов,
чтобы сжечь доказательства.
     - Откуда ты все знаешь?
     - Я живу в этой части четыре года. Два года жила  с  мужем  и  два  без
него. Передо мной прошла подготовка к этим испытаниям и уже тогда я осознала
ужас  произошедшего.  После,  три  партии  мальчиков-  солдат  и офицеров, в
течении трех лет провожала я в тайгу и вернулись повара и больные, только те
которые не ходили в лес. На второй год ушел мой муж и пропал тоже. Да, фон и
тогда исчезал медленно, но в этот год он  понесся  со  скорость  курьерского
поезда  и  теперь  пришло  время заметать военным следы. Я уверена, когда ты
доберешься до рубежей обороны, то ужаснешься тому, что увидишь.  Но  то  что
увидишь, тебе придется уничтожить своими руками.
     - Весьма  невеселая  перспектива.  Так  ты  мне  все-таки  подробно  не
рассказала, что испытывалось на полигоне?
     - Ты почти все уже знаешь. Новая бомба, на подобии ядерной, только  без
ударной  волны,  пожаров,  с одной ужасной проникающей радиацией. По замыслу
физиков, все живое в радиусе 20 километров должно погибнуть.  Так  и  вышло,
только  не  рассчитали,  даже верней не знали ее коварных свойств. Необычная
радиация охватила более обширные районы перевалив радиус до 100  километров.
Это  гораздо  выше,  чем  рассчитывалось  и все что было живым: люди, звери,
птицы- все погибло.
     - Это кобальтовая бомба?
     - Может быть, шепотом ее называли и так, но я кое что исследовала,  кое
что  узнала.  Это  ужасное  оружие, опасно особенно для тех, кто не защищает
дыхание.

     Гришка дремал. Я разбудил его.
     - Теперь говори, ты инструктировал людей при работе в лесу?
     - Что ты привязался?
     - У тебя тринадцать человек заболело.
     - Врешь.
     Гришка уже сидел, напрягшись как струна.
     - Катя  мне  сообщила.  Анализы  показали,  что  в  крови  уже  начался
процесс...
     - Не  может  быть.  Да,  я действительно лесорубам, когда они прочищали
просеку к тебе в лагерь, разрешал спать в закрытых кабинах без противогазов.
     - Зачем, ты же нарушал инструкцию?
     - Я и сам так спал.
     - Гриша, здесь больше всего страшна пыль, которая попадет в глотку. Она
радиоактивна и обладает черт знает какими особыми свойствами. И не смотря на
то, что  сейчас  идет  быстрый  процесс  распада,  ее  влияние  на  действие
лимфатических  узлов  человека огромно. Понимаешь, это уже покойники. Это не
та обычная радиация, о которой нас пичкали в школе, это новые  радиоактивные
соединения кобальта, еще не обследованные и неизвестные.
     - Вот  зараза,  наверняка  эти  засранцы  даже  в сортир ленились одеть
противогазы. Списки у Кати?
     - У нее. Но ты завтра  на  расправу  к  полковнику  полетишь  вместе  с
больными. Оправдывайся сам.
     Гришка мучительно смотрит на меня.
     - Костя, но ведь я сам без противогаза бегал. Я тоже...
     - Не знаю.
     - Значит тоже.
     Теперь Гришка лег на спину и затих.

     Начштаба прибыл утром злой как черт.
     - Вы  что  под  трибунал хотите? - ревел он на нас в палатке. - Идиоты,
элементарных правил не можете соблюсти.
     - Это все я виноват, товарищ подполковник. - Выступил Гришка.
     - Конечно ты, а кто же  еще.  Там  в  городке  не  знали  как  от  тебя
высвободиться.  Всех  баб  перепортил,  пользуясь  тем,  что  у  них  мужики
перемерли. Теперь здесь ухлопал массу людей. Собирайся, полетишь со мной.  А
вы,  товарищ  лейтенант, - это уже ко мне, - берите его оставшихся людей под
свое командование.  Задача  немножко  изменилась.  Будете  собирать  остатки
людей,  зверей,  всех птиц и все жечь. Сжечь деревни, ни чего больше от туда
не брать. Когда  дойдете  до  линии  обороны,  также  собрать  все  трупы  и
уничтожить. Где найденные документы?
     Я подаю красную папочку. Подполковник читает, потом возвращает мне.
     - Сжечь и сейчас же. Нечего плодить бумаги, тем более на верху. Ему все
равно суждено было погибнуть.

     Гришка прощается со мной и чуть не плачет.
     - А помнишь, как мы генералу на полустанке ответили. Я сказал: "Женилка
не выросла...",  а  ты  наоборот  "А  у  меня  выросла". Эти роковые слова и
послужили поводом, что бы мы оказались здесь.
     - Прибудешь в поселок,  передай  привет  всем,  даже  этой  пресловутой
Клаве.
     Гришка, уже криво улыбается.
     - А как ты ее все-таки. Она выла на весь поселок.
     - Ладно тебе.
     - Послушай  мой  совет,  совет  опытного  Донжуана.  Самая лучшая здесь
женщина, это Катя. Держись ее.
     Мы обнялись. Шумел  двигателем  вертолет  и  через  его  рев  слышались
отрывистые крики начштаба.
     - Где этот...? Лейтенант сюда...
     Мне захотелось плакать.

     Теперь  мы  проверяем  местность  вдоль  заброшенного  тракта.  Фон как
повысился в четыре раза, так и стоит. Вдали замелькали бетонные  сооружения,
валы  земли  и  мачты  радиостанций  полигонного рубежа, уже фактически цели
нашей операции. И сейчас же фон подпрыгнул до 350 мкр/ч.
     Вдруг, на нас сзади понеслись клубы дыма, который несло на Север в нашу
сторону, от горевших деревень и гор собранных костей и мундиров. Фон  бешено
стал  нарастать и достиг 1000 мкр/ч. Я вынужден был повернуть людей подальше
от дороги на Запад в тайгу. Мы бежали,  как  проклятые  под  этими  горячими
костюмами  химзащиты.  Только  через  два километра, я остановил взвод. Стал
пересчитывать и двух человек не досчитался.
     Кричать  в  противогазах  было  бесполезно,   а   держать   людей   под
изменяющимся  фоном  нельзя. Я расстрелял в воздух две обоймы из пистолета и
увел всех в лагерь.

     Катя и Маша сидят у меня в палатке и успокаивают.
     - Может они придут позже, - говорит Маша.
     - Даже если заблудятся, то возможно пойдут по  солнцу,  по  направлению
дыма.
     - В их распоряжении осталось восемь часов...
     - Почему восемь?
     - Синоптики  предупредили  о  подходе туч с дождем. Если тучами затянет
небо, никто от туда не выберется.
     - Сколько дней будет дождь, говорили?
     - Предположительно, двое суток.
     В палатку входит Гришкин прапор, который жег деревни.
     - Разрешите, товарищ лейтенант.
     - Да, входите.
     - Одну деревню сжег полностью. Пропахал "мертвую" полосу вокруг  и  все
что там было превратили в пепел. Но у нас неприятности.
     - Что еще?
     - Проклятые  костюмы  химзащиты у некоторых, не выдержали температуры и
потекли.
     - Черт, срочно солдат вымыть в ручье и выскоблить.  После  к  врачу  на
анализы.  Еще  не  все  потеряно,  только  бы они не нахватались воздуха без
противогазов.
     - Нет, нет, что вы. Я им так и сказал, лучше горите, но противогазы  не
снимайте.
     - Костя я пойду. Надо все проверить. Пошли, Маша.
     Катя с Машей выскочили из палатки.
     - И  еще,  к  нам  прибилось  два солдата из вашего взвода. Прямо так и
вышли на нас. Но уж больно квелые какие-то ребята. Я их уложил  в  машину  и
привез.
     - Промойте их тоже. Отведете потом к врачу.

     Хлынул дождь, как из ведра. Я пришел в палатку к женщинам.
     - К вам можно.
     - Входите, Костя. Заткните как следует, только эту дверь.
     Я застегиваю дверь на пуговички.
     - Наверняка пришел узнать результаты исследования, - усмехается Катя.
     - Если можно. Как ребята?
     - Если  ты  про  двоих потеряшек, то они еще хорошо отделались. Рентген
100 схватили, а дезактиваторщики вообще только  отделались  испугом,  правда
один схватил малую дозу, но это пока пустяк.
     - Что делать будем с этими двоими.
     - Пусть  недельку под моим присмотром отлежаться, а потом бери их опять
в дело.
     - Катя, что же произошло? Понимаешь, пошел дым и резко увеличился фон.
     - Ты меня спрашиваешь? Я-то откуда  знаю?  В  воздух  поднялись  легкие
радиоактивные частички и накрыли вас. Все, что я могу сказать.
     - А  не является ли результатом того, что теплые массы воздуха, проходя
над землей всосали с нее все частицы, притянув к себе их как  магнит.  Сразу
резко поднялся фон. Чертова бомба, сколько она еще нам принесет сюрпризов.
     - Какая бомба? - заинтересовалась Маша.
     - Маша, ты лучше не задавай лишних вопросов. Костя, все может быть.
     - Да,  я  уже  совсем запутался. Как выйдем в тайгу, обязательно сделаю
костер, может и получу ответ.
     - Слушай, кончай. Хочешь чаю.
     - Хочу.

     Два дня идет дождь. Мы сидим в палатках и никуда  не  выходим.  Наконец
солнце  пробило  тучи  и  взвод  стал  готовиться  в поход. Я вызвал прапора
дезактиваторщиков.
     - Сегодня вы пойдете с нами. Жечь ничего не надо.
     - Там еще деревня осталась. Работы дня на три.
     - Не надо. Мы сегодня выходим на рубеж и нужно много рабочих рук.  Жечь
все  будем там, а деревни потом. Уничтожать все будем поэтапно, чтобы больше
не попадали люди под дым.
     - Что нам взять?
     - Лучше понадежней одеться.
     - Слушаюсь.

     То что мы видим, это жутко. Мертвые пушки и танки через капониры грозно
глядят  на  Север.  Деревянные,  бетонные  дзоты  и  доты,   понатыканые   у
поверхности  земли,  смотрели  прикрытыми  окнами  в одну сторону. И все это
мертво. Везде мертвые останки бывших воинов застыли, как их прибрала смерть.
     Вот землянка в 6 накатов. Внутри на нарах заснули скелеты,  всунутые  в
армейскую  форму. Несколько таких фигур сидят за столом, уронив костяшки рук
на черное домино. Кто из них думал о смерти?. Никто.
     - Товарищ лейтенант?
     Затянутый в костюм химзащиты противогаз,  тыкает  резиновым  пальцем  в
плечо.
     - Там бункер, - хрипит он, отмахиваю рукой вправо.

     Бетонная дверь ни как не поддавалось. Наконец, после усилия трех солдат
она со скрипом отошла в сторону.
     - Дозиметриста сюда.
     - Фон у пять раз выше нормы.
     Темный  провал,  заметался светом фонариков. На столе большая карта. На
ней лежат грудью две генеральские мумии. Голые черепа уперлись друг в  друга
и  пустыми  глазницами  смотрят  на  красные и синие линии карты. Вот другой
скелет-мумия обхватил ручки перископа и даже не упал, а так и висит, получив
смертельный заряд излучения. Он одет в гражданский  костюм  и  меня  удивили
очки,   приклеенные   к  его  глазам.  Здесь  много  и  других  трупов.  Там
телефонисты, операторы и цвет высшего офицерского звена, занятый  уже  своей
бесполезной работой.
     - Какой фон?
     - В пять раз выше нормы, - гудит невидимый дозиметрист.
     - Прапорщика сюда.
     - Я здесь, - шипит противогаз.
     - Собирайте людей. Начинайте выносить мертвых в ложбинку сзади бункера.
Все документы собрать и отнести к машинам, легкое оружие тоже.

     Вторую  неделю  собираем  трупы и легкое оружие из всех закоулков линии
рубежа в большие горы. Люди  измотались  и  одурели  от  этого  бесконечного
количества  смерти. Появились первые больные. Сошел с ума молоденький солдат
и его пришлось вывезти в часть.

     - Дайте  людям  перерыв,  -  говорит  прилетевший  начальник  штаба.  -
Посылайте  небольшие сменные команды, пусть сжигают пока то, что есть. Я вам
завтра вышлю два бензовоза. Будете обливать трупы прямо из шлангов.
     - Погода, какая будет?
     - На две недели  будет  в  норме.  Еще  оставляю  вам  особиста.  Пусть
разбирается с документами. Выделите ему отдельную палатку.
     - Разрешите вопрос, товарищ подполковник?
     Тот кивает головой.
     - Что  с  моими  ребятами,  которых  я отправил вам в часть? Что с моим
другом?
     Подполковник сразу закис.
     - Плохо... Один умер, остальные в агонии. К сожалению, твой дружок тоже
в таком же положении.

     Старший лейтенант смотрел на меня презрительно сквозь узкие монгольские
глазки.
     - Мою палатку, пожалуйста, поставьте вон туда.
     - Это далеко от лагеря. Вы не боитесь?
     - Кого? Звери от сюда бежали. А вас я не боюсь.
     - А причем здесь я?
     - Не причем. Говоря о вас, я подразумеваю весь лагерь.
     Пожалуй с этим тюрком мы не договоримся.

     Катя пришла ко мне в палатку с необычной просьбой.
     - Костя, помоги мне. Вы нашли во второй деревне погибших дозиметристов,
которых посылали раньше вас.
     - Мы их еще не сожгли.
     Она кивает головой.
     - По офицерским книжкам, которые  сюда  принесли,  я  поняла,  что  это
первая группа, которая была послана для разведки полигона. Через год послали
вторую  группу,  где  командиром  был мой муж. Ты знаешь, он не вернулся. Вы
дошли до полигона, а группы этой так и не  нашли.  Костя,  у  меня  была  бы
спокойной совесть, если бы ты нашел эту группу и моего мужа.
     - Катя, я... постараюсь. Мы протралили зону в основном вдоль дороги, но
после  полигона  пойдем  уточнять  границы фона в тайгу. Может там мы найдем
его.
     Она опять кивает головой.
     - И еще. С прибытием особиста, в лагере что-то... сломалось.
     - Ты что-то заметила?
     - Он везде слоняется, что-то  вынюхивает.  Начал  похаживать  к  нам  в
палатку. Я его боюсь.
     - Он к вам пристает?
     - Пытается.
     - Я с ним поговорю.
     Она с испугом смотрит на меня.
     - Костя, это опасно.
     - Ты знаешь где я работаю. По моему, это пострашнее чем особист.
     Катя качает головой.
     - Я еще не знаю, что страшнее.

     Старлея я застал дремлющим в своей палатке.
     - Товарищ старший лейтенант...
     - Я вас не звал, товарищ лейтенант.
     - Я пришел сказать тебе..., - его глаза раскрылись от такой наглости, -
если будешь приставать к женщинам, убью...
     Я повернулся и пошел прочь.
     - Да я тебя..., - неслось мне в след, - с говном смешаю...

     Работа  на  полигоне  совсем  замучила  нас.  Надо  было  потрошить  из
землянок, дотов , окопов, бункеров целую  дивизию.  В  день  мы  сжигали  по
200-300 трупов, а их было больше 10000. По моим подсчетам это еще два месяца
работы,  а  скоро  зима. Я запросил центр с просьбой о помощи и выложил свои
выкладки.
     На этот раз к нам прибыл сам командир части с начштаба. Мы собрались  у
меня в палатке.
     - А где старший лейтенант? - спросил полковник, намекая на особиста.
     - Сейчас позову.
     Я  выскочил  из  палатки  и  попросил проходившего солдата вызвать сюда
особиста. Он вошел в палатку мягко по кошачьи. Отдал честь и затих.
     - Товарищи офицеры, - начал полковник, - я ознакомился с положением дел
на полигоне и вполне согласен, что надо ускорить темп работы  к  зиме.  Штаб
армии  тоже  такого  же  мнения,  поэтому решено усилить вашу группу за счет
ближайшего лагеря заключенных, номер шесть. Для этого вам, лейтенант,  -  он
повернулся ко мне, - провести подготовительную работу. Сейчас бросить сбор и
сжигание  трупов  и  заняться собором всего легкого оружия и документов. Все
вывезти сюда. Парк машин у вас большой, задействуйте весь и на полную  мощь.
Только после этого запустим туда зэков. Надо так же четко установить границы
фона  в тайге, хотя бы до уровня полигона. Поэтому вы полигоном после вывоза
оружия больше не занимаетесь, а прочесываете тайгу вот так.
     Полковник провел линию по карте с запада на восток.
     - Это вам участок до наступления зимы. Теперь к  вам,  товарищ  старший
лейтенант,  - полковник кивнул головой особисту, - все солдаты лагеря должны
быть вооружены за счет привезенного оружия. Зэки безусловно побегут и  часть
нарвется  на  ваш  лагерь.  Их  надо  ловить  и  в  дальнейшем вы знаете как
поступать с беглецами.
     Старший лейтенант кивнул.

     Полковник пошел бродить по лагерю, а ко мне подошел начштаба.
     - Твой дружок... умер. Его похоронили женщины лагеря, много женщин.
     - Неужели нельзя было эти работы сделать в следующем  году,  когда  фон
явно спадет или исчезнет? Столько жертв...
     - Нельзя.  Такое  количество  оружия  в  тайге  хранить  нельзя. Кругом
лагеря, поселки. Нельзя также  сообщать  всему  миру  правду  о  новом  виде
оружия,  которое  на  сотни  километров  уничтожает  все  живое.  Весь шарик
ужаснется, когда узнает какой мы провели эксперимент. 10000  молодых  парней
погибли за несколько секунд. Это ужасно. Поэтому все и делается так быстро.
     - Но  ведь  в  этом  процессе  скрытия  фактов участвуют десяти и сотни
людей, включая нас, зэков.
     - В отношении зэков все просто. Они пойдут  без  костюмов  химзащиты  и
противогазов.
     - ???
     - Не удивляйся. Это не мое решение.
     - А как же мы, мы тоже свидетели?
     - С   вами  проще.  Вы  будете  после  этого  служить  в  самых  глухих
гарнизонах.
     - А солдаты?
     - Что солдаты? Кто выживет, даст подписку о неразглашении...  Будут  на
учете на гражданке.
     - Как все просто...

     Несколько  дней,  беспрерывно,  машинами  свозим  оружие  и документы в
лагерь.  Особист  приказал  натянуть  рядом  с  ним  еще  одну  палатку  для
документов.  Она  завалена армейскими книжками, письмами и штабными папками.
Под вечер особист заходит ко мне в палатку.
     - Товарищ лейтенант, я хочу поговорить с вами об одном деле.
     - Садитесь, - показываю рукой на свободную раскладушку Гришки.
     - Дело в том, что я не вижу среди всех  бумаг,  документов  под  грифом
"Z".
     - Причем здесь мы?
     - Вы  не  причем.  Среди  военных были ученые, которые тоже погибли при
взрыве бомбы. У них была папка,  в  которой  приведены  расчеты  взрыва.  Вы
догадываетесь, а может быть знаете, что произошла ошибка в расчете и поэтому
эта  папка  сейчас  на вес золота. Чтобы там не было в дальнейшем, но сейчас
необходимо выяснить причину катастрофы.
     - Хорошо, что я должен делать?
     - Надо приложить максимум усилий, чтобы найти эти документы.
     - Где? На полигоне, в тайге... Где?
     - Раз вы не нашли их в главном бункере, значит они где-то в тайге.
     Он с ума сошел. Это искать иголку в стоге сена.
     - Но почему вы так думаете, что они там?
     - Предыдущие группы дозиметристов  были  посланы  специально  за  этими
документами. Но, к сожалению, они не пришли.
     - Они и не могли пройти. Там, в то время, была бешеная радиоактивность.
     - Им просто не повезло.
     - Если  фон  будет  везде  такой  же  низкий,  как и сейчас, мы конечно
постараемся поискать документы.
     - Их надо найти.
     И никаких эмоций, как машина...

     Наконец все вывезено.
     Горы оружия лежат накрытые брезентом у ручья. Где-то  на  полигоне  уже
шуруют зэки, уничтожая следы самого крупного преступления века.

     Мы  идем  цепью  по  тайге,  проверяя фон. Пора заворачивать к машинам,
чтобы возвратиться в лагерь. Вдруг раздается хруст кустов,  чье-то  мычание.
Несколько дозиметристов несутся в скопление кустов. Я тоже бросаюсь туда. На
траве  катается  молодой  парень  в рваной одежде. Дозиметристы пытаются его
сдержать. Наконец его укладывают на живот  и  заворачивают  руки  на  спину.
Парню  скручивают  руки  и поднимают на ноги. Я встаю напротив него. Глаза у
парня ошалелые.
     - Проверьте фон, - требую я.
     Несколько датчиков коснулось его тела.
     - Фон завышен в четыре раза.
     Парень потенциальный кандидат в покойники.
     - Как ты очутился здесь?
     - Я..., я..., - он задыхается от страха, - я бежал...  от  туда,  -  он
махнул рукой на север.
     - С полигона?
     - Не  знаю...,  но  там  пушки...,  танки...  Дяденьки,  -  как ребенок
захныкал он, - отпустите.
     Я колеблюсь. Отдать его особисту или отправить свободного умирать.
     - Ладно, я тебя отпущу. Развяжите ему руки.
     Парень повеселел. Он отходит от нас шага на три.
     - Скажите, здесь опасно. Вон как вы одеты.
     - Опасно.
     - А я хотел содрать один такой же костюм, а там мертвяки под  ним.  Там
много ваших лежит.
     - Где это?
     - Если  вот  так  прямо  пойти,  метров  триста, а там у кедрача шалаши
стоят, в них и лежат эти костюмы.
     - Спасибо за информацию. Ты тоже, не  ходи  на  дорогу,  лучше  держись
левее ее и вправо не отклоняйся, там военный лагерь.
     - Пока ребята.
     Довольный парень исчез.
     - Пошли назад, - командую дозиметристам, - надо найти кедрач.

     Здесь  лежал  весь  взвод дозиметристов. Видно они спасались от дождя и
понастроили ветхие шалаши под густыми кронами деревьев.
     - Фон?
     - В четыре раза выше нормы.
     Видно год или два назад фон здесь был гораздо выше. Интересно, здесь ли
муж Кати.
     - Обыщите их. Найдите документы и все сюда.
     Солдаты рассыпались по лагерю, ножами коверкая  прорезиненные  костюмы,
пытаясь достать солдатские и офицерские книжки.
     - Товарищ лейтенант, - мычит противогаз, - пойдемте туда.
     Он ведет меня к дереву, под которым лежит обвислый на костях костюм.
     - Вот.
     Из   разрезанной   прорезиненной   ткани   вываливается  пачка  помятых
листочков, заполненные с двух сторон мелким машинописным текстом. Может  это
то, что все ищут. Я запихиваю их в складки своего костюма.
     - Здесь и офицерская книжка...
     Солдат   разрезает   дальше   костюм   и  вспарывает  прогнившую  ткань
гимнастерки.  Корочки,  покрытые  полиэтиленом,  вываливаются  на  землю.  Я
подбираю  их  и  раскрываю.  Лейтенант  Смирнов  выглянул  на  меня со своей
фотографии. Да, это Катин муж.

     В лагере мы только очистились и отмылись от пыли, я тут же проверил  на
дозиметре  документы.  Фон  был  чуть  повышенный,  но  незначительно. Взвод
собрался у палатки нашего врача, ожидая очередного осмотра и сдачи на анализ
крови. Но было подозрительно тихо. Я вошел в палатку. Никого.
     - Не видели врачиху? - спрашиваю часового у горы с автоматами.
     - Они ушли вон туда, - он показал вверх по ручью.
     Через метров триста я услышал женский плачь. У воды сидела распухшая от
слез Маша, рядом на коленях стояла Катя и успокаивала ее.
     - Катя...
     Она обернулась и я увидел огромный синяк под глазом.
     - Кто это тебя так?
     - Сволочь, особист. Над Машей, гад, надругался.
     Ярость обрушилась на меня. Я бросился бежать в лагерь.
     - Костя... Не надо... Костя, стой, - сзади вопила Катя.
     Но я уже был невменяем.

     Подбегаю к часовому.
     - Где у нас патроны?
     - Вон под теми чехлами.
     Вытаскиваю автомат из  кучи  и  бегу  к  ящикам.  В  верхнем  запаянные
цинковые ящички. Ножом вспарываю одну цинку и набиваю диск патронами.

     Он как всегда дремал на раскладушке.
     - А ну вставай.
     Ствол уперся ему в живот.
     - Как вы см...
     Тут  его  глаза открылись и он увидел ствол автомата. Старлей поднялся,
зловеще глядя на меня.
     - Вы за это еще поплатитесь.
     И тут я двинул его стволом в живот. Особист согнулся и приклад пришелся
ему в лицо. Он упал на стенку палатки.
     - Вставай, сволочь. Пошли.
     Его лицо обливалось кровью, но уже в глазах был страх.
     - Куда?
     - В лес.
     - Ты не имеешь право...
     Но я ему еще раз врезал прикладом.
     - Пошел.
     Особист шатаясь вышел из палатки и мы  пошли  в  лес  мимо  изумленного
часового.
     - Влево, вот сюда, - командовал я.
     Мы  вышли на Гришкину дорогу, ту самую на которой он погубил себя и еще
тринадцать человек, и пошли по ней.
     - Куда ты меня ведешь?
     - Вперед.
     Еще удар в спину.
     Прошли два километра и вот они  наши  щиты  предупреждающие,  что  зона
опасна, вход воспрещен и фон повышен до 200 мкр/ч..
     - А  теперь  иди по этой дороге. Через километров двенадцать выйдешь на
основной тракт, может машина  с  зэками  и  подберет.  Да  не  вздумай  сюда
возвращаться, не забудь у нас оружия полно.
     - Но здесь же опасно...
     - Если ты не пойдешь, я тебя пристрелю вот у этого пня.
     Он  начал  оживать,  бешено  материться  и согнувшись, пошел по дороге,
прямо в опасную зону. Я долго  стоял  и  смотрел  как  медленно  уменьшается
фигурка на бесконечно длинной дороге.

     Взвод бегло прошел осмотр, последним был я.
     - Что ты с ним сделал? - спросила Катя.
     - Выгнал. Он пошел пешком в часть.
     - Он вернется и тебя арестуют.
     - Не вернется. Я его послал через опасную зону.
     У Кати расширились глаза.
     - Что ты наделал?
     - Не  будем больше об этом. Я нашел твоего мужа. Он попал в смертельную
дозу радиации и погиб. Я даже догадываюсь, почему он полез туда.
     - Почему?
     - Он получил приказ точно от  такого  же  особиста,  достать  некоторые
документы в штабе мертвой дивизии. Он их достал и не дошел до лагеря.
     - Не может быть. Где эти документы?
     Я протянул ей пачку листков и офицерскую книжку.
     - Боже. Сеня.
     Она заплакала, а я вышел из палатки.

     Неделю  не  слышно  ничего  про  особиста  и даже связываясь со штабом,
намека не было о его существовании.
     Мы с Катей не разговариваем.

     Но вот опять прилетел вертолет. Начальник штаба опять у меня в гостях.
     - Все, свертываем работу, - сразу же объявил он, входя в палатку.
     - Мы не прошли еще весь район тайги, указанный командиром части.
     - И не надо. Идет непогода и синоптики предполагают, что это  будет  до
зимы.
     - А как же оружие?
     - Вот за этим я и приехал.
     - Округ  выделил нам 100 машин, но придут они дня через четыре, пока не
будет организован пункт дезактивации на той стороне опасной зоны.  Дорога-то
пока одна и идет к вам через зону.
     - Но   что   бы  не  погубить  людей,  здесь  надо  тоже  проводить  их
дезактивацию.
     Подполковник кивает головой.
     - Надо и так же надо проверять прибывших людей на медицинском контроле.
     - К вам особист пришел?
     Начштаба тянет и барабанит пальцами по столу.
     - Что здесь произошло?
     - Он изнасиловал Машу.
     - Так. И ты его погнал через зону к нам. По моему ты  дурак.  Лучше  бы
прибил  в  тайге  и списали бы его, как схватившего дозу. Теперь расхлебывай
кашу. Весь округ всполошен, особист нагнал  на  наших  придурков  страха.  У
этого  идиота,  это  он  имел  в виду тебя, горы оружия, даже арестовать его
опасно. Некоторые, особенно нервные, поднимали вопрос о том, что  необходимо
разбомбить лагерь с воздуха.
     - Мы нашли в тайге группу мертвых дозиметристов, среди них Катин муж. -
сменил тему я.
     - Ну и что?
     - При нем нашли документы под грифом "Z".
     - Где они? - всполошился начштаба.
     - Их  очень  хотел  видеть  особист,  -  делаю  вид, что не замечаю его
вопроса. - Мне кажется, по его вине погибали все дозиметристы в  тайге.  Это
по его приказу, они лезли в пекло и погибали.
     Начштаба  молчит.  Он  барабанит  пальцами по столу и смотрит на ржавое
пятно на стенке палатки.
     - Так где документы?
     - И потом, - продолжаю я, - эта скотина изнасиловала девушку.
     У нас пауза. Подполковник изучает меня, потом поднимается.
     - Я пойду на радио станцию, - наконец, решил он.
     Прошло пол часа, начштаба возвращается.
     - Округ, просит тебя чтобы ты  отдал  документы.  Слышишь,  просит.  Не
приказывает.
     - А дальше что?
     - Ничего.  Особист  умер  и  прокурор  закрыл  дело, в связи со смертью
заявителя.
     - Документы у Кати. С офицерской книжкой мужа, я отдал их ей.
     Подполковник срывается и убегает. Мне становиться тоскливо.

     Через два часа вертолет уносит начштаба в часть.

     Прибыли машины, начинается их мойка и обследование  шоферов.  В  лагере
приподнятое  настроение,  все  догадываются,  что в тайгу больше не пойдем и
поэтому весело помогают загружать машины оружием. Я назначаю охрану  колонны
в  основном из Гришкиных солдат и все свободные от службы ребята помогают им
натянуть костюмы химзащиты.

     Все. Началась эвакуация лагеря.

     Я слышу у палатки ее голос.
     - Можно к тебе войти.
     - Проходи, Катя.
     Она садиться на Гришкину раскладушку и  мы...  молчим.  Проходит  минут
десять.
     - Я поняла, что мы возвращаемся домой?
     - Как кончим вывоз оружия, так сразу в часть. Больше в тайгу не пойдем.
     - Когда примерно?
     - Еще одна поездка машин. Они прибудут сюда через пять дней.
     - В  следующем  году  фон  в  тайге  уменьшиться, а может быть и совсем
пропадет. Вернуться звери и птицы. У людей короткая память. Они придут  сюда
и  никто  даже  не  положит  цветка на рубеж, где просто так погибло столько
людей.  Я  представляю  сколько  матерей  получило  из  военкоматов  краткие
похоронки,  где  будет  только  одна фраза: "Погиб при исполнении служебного
долга" и ни тела сына, мужа, ни где похоронен, ни слова.
     - Ты права. Это коснулось тебя, меня, других, но смерть  не  кончилась.
Она  еще  сегодня торжествует. Тысячи зэков трудятся без защитных костюмов и
противогазов на рубеже и все они покойники.
     - Господи. Кто же во всем виноват?
     - Система. Та система в  которой  мы  живем.  Где  человеческая  жизнь-
копейка.
     Мы опять молчим.
     - Ты  извини  меня.  Книжка  мужа напомнила о прошедшем и я не могла от
этого прошлого оторваться. Поэтому, не могла подойти к тебе.
     - Все правильно, Катя.
     В это время за стенкой палатки раздался голос.
     - Катя, ты здесь?
     - Входи, Маша.
     Она входит и мнется у входа.
     - Мне не хочется одной оставаться в палатке. Можно я посижу у вас.
     - Иди садись сюда, ко мне поближе, - говорит Катя.
     Она обнимает девушку.
     - Скоро мы возвратимся в часть. Этот проклятый ад кончился.
     - А этот... там не будет? - спрашивает Маша.
     Я понял про кого она говорит.
     - Он схватил дозу и умер.
     Она вздрагивает и прячет голову у Маши на плече.

     Через два дня  на  лагерь  случайно  нарвалась  группа  зэков.  Часовые
пригнали  их  к  моей  палатке.  Четверо измученных, обросших мужиков угрюмо
смотрели на меня.
     - С рубежа?
     Они молчали.
     - Там много осталось...?
     - День и ночь жжем, - вдруг ответил один из них.
     - А деревеньку сожгли?
     - Сожгли.
     - Эй, дайте им жратвы и пусть убираются на все четыре стороны.
     Они ожили.
     - У вас лекарств нет?
     - Кто-нибудь поранен?
     - Нет, только чего-то Ваньке, да Шалому плоховато, все шатает их.
     - Катя, дай им аспирин.
     Довольные зэки исчезают.
     - Хоть и осужденные, а мне жалко их, - говорит Катя.
     - Всех жалко.

     Наконец последнее оружие погружено на машины и мы  вызываем  вертолеты.
Лагерь  гудит. Сворачиваются палатки, пакуются вещи. Вертолеты прилетают под
вечер и мы , закинув шмотки, улетаем. Прощай ад.

     Командир части поздравил с окончанием работ.
     - На вас, товарищ лейтенант, пришел  вызов.  Вам  надлежит  явиться  на
новое место службы.
     - И куда меня теперь?
     - В   Саяны.   Там   авария   в  бактериологическом  центре.  Требуются
специалисты.
     Похоже, для меня ад еще продолжается.

     В гостинице-казарме все по старому. В комнатке, где мы  разместились  с
Гришкой, даже сохранился его чемодан.
     Скрипнула дверь. Появилась улыбающаяся Клава.
     - Костенька, с прибытием.
     Она вытягивает губы и целует меня.
     - Наконец-то  вернулся...  Я  все  боялась, а вдруг как Гришка. Его так
жалко. Хороший был парень.
     Теперь она виснет на мне.
     - Клава, я уезжаю. Ты меня извини, но мне надо привести себя в  порядок
и отдохнуть. Завтра за мной придет машина.
     - Как уезжаешь?
     Она отстранилась и ошарашено смотрит на меня.
     - Так. Отправляют на новый горящий объект.
     - А как же я?
     - Ты остаешься здесь.
     Она смотрит на меня и предательская слезинка бежит по щеке. Потом Клава
разворачивается и вылетает из комнаты. Я прямо в сапогах падаю на койку.

     Кто-то  осторожно  проводит  пальцами по моему лицу. За окном темно и в
комнате ничего не видно.
     - Кто здесь?
     - Тише, это я, Катя.
     - Катя?
     Я нащупываю ее голову и притягиваю к себе. Катины губы чуть горьковатые
и пахнут миндалем.
     - Я узнала, что тебя убирают от сюда и пришла...
     - Правильно сделала. Я хотел тебе предложить поехать со мной, но...  Но
потом  подумал, сможешь ли ты перенести новый ад. Там, куда меня направляют,
еще хуже.
     - По-моему я стала более закаленная, хотя  привыкнуть  к  этим  смертям
никогда наверно не смогу. Стареть здесь одна не хочу, я поеду с тобой. Может
нас бог и сбережет.
     Она целует меня и прижимается крепко-крепко.
     - Завтра  я  с  утра  иду  к  начштаба.  Он  мужик хороший, наверно мне
поможет. Мы с тобой уедем вдвоем.

     На кладбище при части,  стоят  рядами  красные  пирамидки  со  звездами
наверху. Их здесь тысячи. Лида приводит нас с Катей на могилу Гришки.
     - Вот здесь его похоронили.
     Холмик  завален  цветами  и  венками.  Катя  кладет рядом букет полевых
цветов.
     - За ним присматривают девочки, - по  щеке  Лиды  плывет  предательская
слеза. - До чего же был парень веселый, общительный.
     - Да,  уж  очень  веселый.  Из-за  этой  веселости,  нас загнали сюда и
сделали уборщиками ада.
     - Пусть земля ему будет пухом, - говорит Катя.
     - Пусть...

     Нас никто, кроме Маши, не провожал.
     - Катенька, возьми меня с собой, - стонет она.
     - Если на новом месте, мы приживемся, я обещаю тебе прислать вызов.
     Она обняла Машу.
     - Держись. Я уверена, все у нас будет хорошо.


Евгений Кукаркин.
Метод беззакония



 * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *

ЗЕЛЕНЫЙ ПОЯС СТРАЖИ



     Полковник милиции прихлебывал чай и с усмешкой глядел на меня.
     - Так значит, хочешь уехать из города?
     - Да.
     - Ну-ну.
     Одной рукой он взял бумагу из папки.
     - Пограничные войска,- это хорошо. И где служил?
     - В Забайкальске.
     - Хочешь в стражи порядка?
     - А это что такое?
     Он усмехнулся.
     - Охрана наших лесов.
     - Лесником что-ли?
     - Нет. Гораздо больше. Очищать леса от плохих людей.
     В  принципе  мне было все равно. Так хотелось убраться из этого города,
что я готов уехать хоть на край света. И все это Валька. Я пришел из  армии,
а она двух месяцев не дождалась. Выскочила за муж за Кольку-барахольщика, за
этого  бандюгу.  Я  как узнал об этом, сразу поступил работать в милицию. Но
жизнь в городе все равно противна. Тем более, что кроме  пьяниц  задерживать
некого,  а такие мерзавцы как Колька с милицией большие друзья. Сам капитан,
мой начальник, с Колькой в открытую в буфете  водку  дуют.  Вот  и  подал  я
рапорт с просьбой перевести меня в другое место для продолжения службы.
     - Хорошо, я согласен.
     - Вот это дело. Завтра сдавай дела и получай командировочные.

     Василий гигант, настоящий русский богатырь. Его руки на баранке машины,
почти закрывают весь руль.
     - Значит пополнение к нам.
     Мы  едем в газике по лесной дороге уже третий час. Меня мотает, бросает
то влево, то в право, а Василий как вкопанный, чуть качается.
     - Да.
     - Это дело. К нам уже лет  пять  пополнения  не  приходило.  Лешка  был
последний, так года три его как нет.
     - Погиб?
     - Не знаю. Ушел в тайгу и не вернулся.
     Газик перебирается через ручей. Нас еще больше трясет. Мы молчим.
     - По лесам-то как ходишь?
     - То есть...?
     - Ну, как ориентируешься. Север от Запада отличишь?
     - Это я разбираюсь.
     - Невеста или жена есть?
     - Нет.
     - Это хорошо. У нас в поселке баб полно, а женихов раз-два и обчелся.
     Машину  опять  качнуло,  мы  переезжали  большой сук, брошенный поперек
дороги, и я чуть не ударился головой о стекло.
     - А что делают стражи порядка?
     - Тебе что, ничего не говорили?
     - Нет.
     - Охраняют тайгу от зэков.
     - Не понял.
     - Туда дальше  к  Северу,  в  тайге,  несколько  лагерей  и  тюрем  для
заключенных.  Вот эти доходяги удирают и идут, как ты думаешь, куда? Конечно
на Юг, на шоссе и железные дороги. Испокон веков пояс поселков  и  деревень,
растянутых перед дорогами, занимался ловлей беглецов. Поэтому, еще при царе,
государство  взяло  их  под  свою  опеку  и  создало  из жителей этого пояса
специальные отряды, стражи порядка.
     - И много ловите?
     - Почти всех. Редко кто  уходит.  Летом  особенно  очень  много.  Зимой
практически никто не бежит.
     - Василий,  ты сказал, что жителей набирают в стражники, а почему к вам
посылают пополнение?
     - Молодежь не хочет служить. Кто удирает в города, кто куда. Народу все
в поселке меньше и меньше. Вот и присылают таких как ты. Вот зараза.
     - Ты чего?
     - Сохатый прошел. Вон за тем поворотом. Скоро поселок.
     Лес вдруг расступился и  мы  очутились  перед  зелеными  полями.  Вдали
стояли дома, окруженные небольшими группами деревьев.
     - Вот  и  приехали.  Сейчас подъедем к старшине. Там решим, что с тобой
делать.

     Седой усатый старик ощупывал меня взглядом.
     - Откуда родом?
     - Из Иркутска.
     - Добре. Василий, возьми его к себе в подпаски.
     - А куда Жорку денем?
     - Жорку пора выпускать самостоятельно. А этого учить надо.
     - Как скажешь, Кузьма Петрович.
     - Вот и сказал.  Возьми  к  себе  в  дом  на  столованье  и  начинай  с
завтрашнего дня.
     - Что, сигнал поступил?
     Старик кивнул головой.
     - Откуда бежали и сколько.
     - Двое из седьмого.
     - У этого, засранца, все время удирают.
     - А тебе-то что? Твое дело работать. Взять их должон.
     - Хорошо, Петрович, завтра по утречку и выйдем.
     - Добре. Сейчас парня оденем.
     Старик  ушел  в  дом  и  вскоре вышел с аккуратно сложенной милицейской
формой, сапогами и автоматом с подсумком.
     - На, это тебе. Плащ и мешок Василий даст.
     Я взял все вещи и закинул в машину. У дома старшины собралось несколько
парней и девчат. Круглое, как солнце, лицо  одной  девушки  вынырнуло  из-за
брезента машины.
     - Кого привез, Васенька?
     - Женишка, для такой дуры как ты.
     - Вот дурацкая пара-то будет,- улыбнулась до ушей девка.
     - Чего рот разинул? Поехали.
     Василий  пнул меня в бок. Мы поехали вдоль улицы, состоящей из сплошных
заборов, и вскоре очутились у  высоких  ворот.  Василий  загудел  клаксоном.
Ворота  открыла  пожилая  полная женщина в цветастой юбке и глухой до ворота
кофте. Машина въехала в подворье.
     - Маша, принимай гостей. Вместо Жорки, новичка из города прислали.
     - Будем знакомы, я Марья Ильинична.
     - Здравствуйте. Саша.
     - Пойдемте в дом, Саша. Давайте ваши вещички, я помогу.
     Мы входим в дом и вскоре он  заполняется  любопытными.  По  лавочкам  и
стульям рассаживаются старушки, старики и молодежь.
     - Откуда будете?- спрашивает какая-то женщина.
     - Из Иркутска.
     - А... хороший город.
     На столе оказалось две миски полные щей и Василий открыл привезенную им
бутылку водки, налил мне и себе по полному стакану.
     - Ну, с прибытием на службу.
     Мы выпиваем и я замечаю одобрение старшего поколения присутствующих.
     - Что нового в России?- спросил старичок у окна.
     - Все по старому,- ответил Василий, энергично хлебая щи.
     - А вы случайно не женаты?- задала вопрос девушка, стоящая у двери.
     - Случайно нет.
     Все  заулыбались  и  закивали головами. Мы выпиваем по второму стакану,
заедаем щами и я чувствую, что хочу спать. Мария Ильинична  заметила  это  и
стала выпровождать нежданных гостей.
     - Дайте отдохнуть человеку.
     Она вежливо подталкивала старушек к двери и вскоре комната опустела.
     - Сейчас, Саша, я вас спать устрою.
     Мы прошли в комнату, где стояла железная кровать и я забрался на одеяло
и... отключился.

     Мы идем по тайге. Василий впереди, я сзади.
     - Сейчас  придем  в  волчий  распадок, а там вдоль болота к Гурьевскому
лесу.
     - Василий, а откуда ты знаешь, что они пойдут здесь?
     - А им по другому не пройти. От  седьмого  лагеря  два  пути,  либо  по
дороге,  но  там перехватят Васильковские стражники, либо тайгой сюда. В эту
болотину никто не сунется, а обходить ее верст двадцать, а там река на Север
только тянет. Так что, правильно идем.
     - А если их поймаем, куда денем.
     - Смирных, обратно в лагерь отправим, а горячих- шлепнем.
     - Как это?
     Я даже приостановился.
     - Не отставай. Убьем, да и все.
     Мы молча, перелезаем поваленные деревья  и  Василий  уверенно  прет  на
северо-запад.  Идем  целый  час,  доходим  до  густого  кедровника и тут мой
ведущий останавливается.
     - Дошли. Теперь их ждать здесь будем.
     Он опускается на корягу и протягивает ноги.
     - Садись, у нас все еще впереди и может быть побегать придется.
     Комары и москиты облепили накомарник и всю одежду. Один москит  все  же
пролез в шов перчатки и больно защипало кожу. Я ударил кистью по ноге.
     - Тише. Кажись идут.
     Василий поднимается и показывает мне рукой на огромный кедр. Я поднимаю
автомат на изготовку и прячусь за ствол. Через минут десять доноситься слабы
говор.
     - Вот, сволочи, зажрали.
     - Шевелись,  шевелись, до вечера надо к реке успеть. Там переправимся и
считай, что повезло.
     Они беспечно идут на нас и тут перед ними появляется Василий.
     - А ну стоять.
     Клацкнул затвор автомата. Две фигуры застывают.
     - Ах, сука,- вырывается у первого.
     - Ложись. Да ложись, говорю.
     Один сразу падает и по вздрагивающим плечам я понимаю, что  он  плачет.
Второй  нехотя становиться на колени и после пинка Василия плюхается лицом в
иглы хвои, обильно наваленные на землю.
     - Саша, подойди сюда. Свяжи этих гавриков.
     Я выхожу из-за укрытия, закидываю автомат за спину и,  достав  веревки,
начинаю скручивать руки, лежащему ближе ко мне человеку. Связав его перехожу
к  другому  и вот они связанные одной веревкой медленно поднимаются. У обоих
замотаны от комаров лица, только щели глаз злобно глядят темными зрачками.
     - Ребята, отпустите нас,- говорит тот, что покрупнее.
     - Давай, заворачивай,- отвечает Василий,- пойдем обратно.
     - Хоть убей, но я не пойду,- опять говорит тот же.
     - Ну и убью,- равнодушно говорит Василий.
     - Стреляй, гад, все равно там убьют.
     Василий поднимает автомат и... раздается выстрел. Парня отбрасывает, он
падает и тянет за собой на веревке второго.
     - Зачем ты его?
     Я с ужасом смотрю на Василия.
     - Я его на плечах не собираюсь тащить. Не хочет, пусть здесь гниет.
     Он подходит к лежащим. За воротник  поднимает  живого  и  развернув  на
живот убитого, развязывает на нем веревку.
     - Пошли, до вечера дойти надо до лагеря.
     Мы быстрым шагом идем на Север.

     У ворот лагеря Василий стучит и громко орет.
     - Эй, Гришка, мать твою, открывай.
     С вышки раздается насмешливый голос.
     - Куда прешь? У Гришки опой. Можешь хоть весь день стучать.
     - Мы тут вашего поймали. Возьмите и распишитесь.
     - Вижу.  Я  уже сказал по телефону в караул. Сейчас разводной придет. А
где второй? Их же двое было.
     - Сдох по дороге.
     - Ясно.
     Приходит разводящий, принимает беглеца и выдает квитанцию Василию.
     - У сумасшедшей бабки можете переночевать,- говорит он.
     - Ага. Жива значит еще старая ведьма. Саша, пошли.
     Мы идем вдоль  забора  и  выходим  к  домикам  поселка,  обслуживающего
лагерь.
     - Зачем тебе квитанция?- удивляюсь я.
     - Для порядку. По этой квитанции мы премию получим.
     - Это что? Чем больше квитанций, тем больше премия?
     - А  как  же. За мужика живого-сто рублев, за бабу-пятьдесят, за убитых
при попытки к бегству- тридцать.
     - Зачем же ты тогда прибил беглеца? Мог бы получить больше.
     - Да мы за год  столько  денег  нахватаем,  что  девать  будет  некуда.
Бегут-то все время. Жадничать не надо, безопасней будет.

     Мы подходим к черной избушке и Василий стучит в дверь.
     - Входите,- слышен слабый голос.
     В темной комнате в углу сидит старуха.
     - Ты жива еще ведьмочка?- весело говорит Василий.
     - Никак Васька-убивец пожаловал?- скрипит голос.
     - Я. Пусти переночевать. Мы по утречку уйдем.
     - Да уж что с тобой делать-то. Оставайся.
     Тут она обращает внимание на меня.
     - А это кто? Не знаю такого. По нутру чую, не вашего он племени.
     - Новый страж, из города прислан.
     Старуха изучает меня и вдруг говорит.
     - Разорит он ваше змеиное гнездо.
     - Брось каркать, старая. Лучше чаем напои.
     - Сам сделай, знаешь ведь что к чему.
     Василий  ругается,  находит  чайник,  набирает  воду в колодце и вскоре
зашипела керосинка.

     Мы сидим пьем чай и бабка спрашивает Василия.
     - Зачем опять убил человека?
     - Откуда знаешь?
     - Кровью от тебя пахнет.
     - Иди ты в жопу, старая ведьма. Не твоего ума дело.
     - Умрешь ты скоро и не будет тебе житья даже в аду.
     - Заткнись. Как придешь к тебе, только и слышишь одно и тоже.
     Бабка уже не отвечает. Она уставилась в угол и как-будто задеревенела.

     Мы идем домой по разбитой дороге,  петляющей  по  тайге.  Василий  учит
меня.
     - В  тайге,  важно  иметь  соль,  спички  и ружье с припасами. Живности
всегда хватит, воды чистой тем более.
     - А я думал, что важней накомарника ничего нет.
     Он обдумывает мою фразу.
     - Это тоже верно. В прошлом году мы нашли двух дамочек. Еще живые были,
стервы. Их так заорали москиты и комары, что глаз не было  видно,  так  лица
распухли. Так вот...
     - Постой, а что ты с ними сделал?
     - Прибил.  Некогда  было с ними возиться. Работы было много. Пять зэков
тогда удрало и начальство торопило их взять.
     - Взяли?
     - А как же. Один только помучил меня, я за ним верст двадцать по  тайге
шел. Догнал все таки.
     - И всех убил?
     - Зачем  же.  Только  одного  и вернул, это за которым бегал. Если бы я
остальных не убрал, так последнего и не догнал бы. Один я  был,  разбежались
бы  остальные. Так вот, в тайге нас ждут еще и другие напасти. Ходят по мимо
беглецов еще искатели приключений. Эти тоже не подарок. Того и  гляди  убить
могут.
     - Чего же они в тайге делают?
     - Всякое  дело. Кто золотишком промышляет, кто камешками. Есть и такие,
что за шкурами ходят. Тайга-то богатая.
     Он начинает рассказ о старателях, о золоте, а я ухожу в себя и с ужасом
начинаю думать, куда я попал.

     В наш поселок мы пришли поздно вечером и  я,  кое-как  поев,  завалился
спать.

     Что-то  защекотало  и  влезло  в  нос  и я махнул рукой. Раздался смех.
Открываю глаза и вижу смеющееся девичье лицо.
     - Ну, и спать же ты,- раздался мелодичный голос.- Все уже давно  встали
и солнце в зените. Маманя послала разбудить.
     - Сколько время? Ого, уже одиннадцать.
     Я   вскакиваю   и  начинаю  одеваться.  Бесстыжая  девка  не  уходит  и
бесцеремонно разглядывает все мои манипуляции с одеждой.
     - Тебя как звать?
     - Верой кличут.
     - Пошли, Вера. Где можно вымыться по пояс?
     - Лучше на речке, а если только лицо, так можно и в умывальнике, здесь.
     - Пошли на речку.

     Василий во дворе рубил дрова.
     - Саша, нас старшина ждет через  час  у  себя.  Давай  приводи  себя  в
порядок побыстрей.
     Мы  с  Веркой  помчались  по  поселку и вскоре она вывела меня к берегу
реки.
     - Ты только не купайся,- говорит она,- вода ледяная.
     Действительно, тело от холода сразу же покрылось мурашками.
     - А бани у вас есть?
     - А как же. По пятницам. Все топят.
     Мы несемся обратно и, поев каши с куском мяса, я  привожу  окончательно
себя в порядок.

     У  старшины  уже  сидят  семь  стражников.  Мы  с  Василием  садимся на
свободные места у окна.
     - Вот что мужики,- начинает старшина,- у Васильковских  стражников  ЧП.
Позавчера был убит стражник.
     - Кто?- сразу же раздалось несколько голосов.
     - Власов Николай.
     - Вечная ему память,- загудели голоса,- знаем, хороший был мужик.
     - Как же это произошло?- спросил Василий.
     - Опять  появился  Шатун.  Видно все же существует какая-то связь между
тюрьмами и городом. По своим неизвестным тропкам он прошел по топкому болоту
мимо Гурьевского леса. В тюрьму  доставил  наркотики,  а  обратно  прихватил
авторитета,  которому сделали побег. Нам сразу же сообщили по рации об этом.
Вот Васильковцы и пошли их ловить. Николай, царствие ему небесное, усек их у
кромки болота, но Шатун оказался осторожнее и сумел выстрелить раньше.
     - Ну попадись он мне, я его  подвешу  вниз  головой  к  костру  и  буду
поджаривать пока сапоги не останутся,- сказал Василий.
     - Как бы он тебя не поджарил,- ответил корявый мужичонка.- Уже пять лет
он в лесах бродит. Я считаю и Лешку он убил. Помните, три года тому назад.
     - Лешку мы так и не нашли,- прогудел бородатый мужик.
     Все помолчали. Старшина продолжил.
     - Мы конечно работаем лучше, чем остальные стражи лесного пояса, но и у
нас проколы тоже случаются. Не так ли Акинфий?
     - Было один раз. Чего всю жизнь вспоминать-то.
     - Да  баба  это  его виноватая,- заговорил корявый.- Представляете, два
месяца не давала, а тут в лесу бабенки беглые. Акинфий и  разошелся,  да  не
рассчитал малость своих сил, тут же и заснул. Бабенки не будь дурами и ушли,
аж до самой железной дороги.
     Все засмеялись.
     - Вообщем так, мужики. Завтра, кроме двоих для дежурства, все пойдете в
Калмыковские  леса. В самом поганом лагере номер пять массовый побег. Бежало
человек одиннадцать.
     - Ого.
     - Разобьетесь на три группы. Дело в том, что они рассеялись  по  тайге,
не  захотели идти в группе. Знают, сволочи, что мы их ловим, поэтому и хотят
проскочить на Юг в одиночку или по  двое.  Справа  Калмыковские  леса  будут
прикрывать Куриловские стражи. Так что вся тяжесть ложиться на нас.
     - Смотри, ты, каждый день началось. Что у них там охраны нет?- удивился
Акинфий.
     - Может  и  есть.  Да  они  там  больше  самогон жрут. Мы уже отправили
определение в МБ, с общей статистикой побегов за год по разным лагерям.
     - Ну и что?
     - Ждем. Но будет как обычно. Сменят руководство. Кое-где сначала  будет
порядок, а потом все опять начнется.
     - Вон  в  тройке,  за  год  только  два  побега. В семерке уже их около
тридцати.
     - В семерке работа на лесоповале, это равносильно, что  охраны  нет.  В
этой  тайге  спрятаться,  что  раз  плюнуть.  В тройке строже, там секретные
разработки и если бегут, то только "свободники", те которые  получили  право
работать  без  охраны.  Но  ладно,  мужики, поболтали и хватит. Сейчас идите
готовьтесь и завтра по утречке за дело.

     - Ты с Шатуном встречался?- спросил я Василия, когда мы шли к его дому.
     - Один раз напоролся,- скривился он.
     - Ну и что?
     - Принял его за старателя, потому и не пристрелил.
     - Как же ты узнал, что он Шатун?
     - В тайге все известно. Не сейчас, так потом. Когда по рации сообщили о
нем, я понял с кем встретился. В этом уголке тайги был только один  человек-
Шатун.
     - Говоришь все известно. А Лешку так и не нашли?
     Василий мочит, потом медленно начинает.
     - Понимаешь,  здесь  темное  дело.  У  меня  было подозрение, что Лешка
выпускает зэков. Так поймает, подержит и отпустит. Не всех конечно, но часть
выходило на свободу через его руки. Последний раз, когда он выходил в тайгу,
Шатун тоже в этом районе оказался. Представляешь, а Лешку никто предупредить
не мог. Когда я уже после пропажи Лешки  был  в  городе,  мне  в  управлении
говорили,  что  зэки  тогда  прорвались  через пояс стражи. Кто их выпустил,
Лешка, Шатун ли- не известно.
     - А как вы узнаете, что Шатун оказывается в том или ином районе?
     - Это просто. Шатун разносит наркотики  по  лагерям.  Только  у  тюрьмы
показывается,  его тут же засекают. А если не засекут, то по поведению зэков
сразу поймут, что он здесь был.
     - Поймали бы его там, у лагерей.
     - Кто там ловить будет и за что? Наркотиками даже охрана пользуется, не
только зэки. Так что не все здесь просто.

     Вечером в поселке посиделки. Меня Верка  вытащила  на  улицу  к  клубу.
Старенький  магнитофон,  наяривал  лихие  мелодии  и  молодежь  крутилась  и
танцевала на утрамбованной площадке. Здесь я уловил трагедию поселка. Парней
было мало. Больше пар было девченочных. К неудовольствию Верки,  стали  чаще
объявлять "белый" танец и я закрутился с другими девчонками, которые чуть ли
не  составили  очередь.  Испортил  идиллию Василий, который пришел за мной и
Веркой.
     - Марш домой,- ворчал он,- завтра трудный день. Нам надо быть бодрыми.

     Калмыковские леса на возвышенностях. Больше еловых.
     - Мы здесь  с  тобой  разойдемся,-  говорит  Василий.-  Ты  пойдешь  по
подножью  этой  горы справа и выйдешь часов через пять за ее спину. Там мы и
встретимся, я пойду по левой стороне.
     - А что, беглецам через гору перейти нельзя?
     - Дура, кто будет тратить массу сил на один подъем и спуск? Пока еще ни
одного такого не встречал. Будь осторожней, Саша. До встречи.

     Иду уже два часа, соблюдая осторожность. Полянки обхожу, а по лесу хожу
крадучись, как учили в погранвойсках.
     Почуял я его раньше. В голову словно стукнуло "он здесь",  "он  здесь".
Притаился  за  поваленным  стволом  и  точно...  Осторожно  оглядываясь, шел
великан. Морда замотана тряпками от комаров,  на  голове  зимняя  шапка,  за
спиной  небольшой  вещмешок.  На  руках  брезентовые  рукавицы и здоровенная
сучковатая палка. Он вышел чуть левее меня.
     - Стоять, руки вверх!
     Великан встал и повернулся ко мне лицом. Похоже руки  он  поднимать  не
собирался.
     - Ты глухой, руки вверх, сказали.
     Нехотя  поднимаются руки, но палка, как приклеенная, поднимается вместе
с рукой.
     - Брось палку.
     Тут-то он и метнул эту палку в меня. Я выбросил автомат вперед и оружие
приняло удар на себя, но вслед за палкой появился большой брезентовый  кулак
и вышиб автомат из моих рук. Мы стояли друг напротив друга, а на земле между
нами  валялось  мое оружие и его палка. Он бросился вперед надеясь на легкую
поживу, но я поймав его за руку, начал  падать  на  спину,  потянув  его  за
собой.  Он не был готов к приемам и явно их не знал. Рывок туловищем влево и
его рука оказалась за спиной. Я уже на нем и выворачиваю сустав за сдвинутый
вбок вещмешок. Зэк начинает выть и мычать. Еще нажми, он рычит.
     - Все, сдаюсь.
     Подтаскиваю его вторую руку, снимаю с пояса веревку и скручиваю кисти.
     - Вставай.
     Он медленно поднимается. Я подбираю автомат.
     - Пошел.
     И стволом указываю на Север. Он идет с видом обреченного человека.
     - Эй, отпусти меня, сто долларов дам.
     Я молчу.
     - Триста.
     Автомат упирается ему в спину и он нехотя идет по лесу.
     - Тысячу.
     Я по-прежнему молчу. Он резко поворачивается ко мне.
     - Осел, ты понимаешь, тысячу...
     - Вперед, иначе пристрелю.
     Теперь он уже мне ничего не предлагает и идет молча.

     Мы запоздали на встречу на пол часа. Василий неожиданно появился  из-за
кустов.
     - Как дела, Саша? Да это же Душка. Вот так встреча.
     - Васька-убивец,- вздрогнул Душка.
     - Узнал. Старый знакомый.
     - У тебя как дела?- спросил я.- Кого-нибудь поймал?
     - А как же. Вот у дерева один лежит, а второй его сторожит. А ну, пошел
туда.
     Васька  двинул  Душку  в плечо рукой. У дерева лежал зэк с проломленной
головой. Вокруг головы было ужасное множество  мошки  и  комарья.  Все  выло
кругом  от  них.  Рядом  стоял  парень со связанными руками и тупо смотрел в
землю.
     - Как, этот сопротивлялся?- спросил Васька, кивая на Душку.
     - Сопротивлялся.
     - Этот может. И деньги небось предлагал?
     - Предлагал.
     - Ах, сука. Он и мне в тот раз тоже предлагал.
     Я ойкнуть не успел, как Васька с силой ударил громилу стволом в живот.
     - Ой,- взвизгнул тот.
     Душка перегнулся от боли.
     - Я тебе говорил, что бы ты не попадался мне больше?
     - Говорил...
     - А ты, значит, не послушался меня.
     Молчание и тут Васька с силой опускает приклад автомата на его  голову.
"Крак"- раздается звук. Гигант падает на землю. Васька прижимает к его груди
ствол и нажимает на курок. Звук выстрела стоит у меня в ушах.
     - Вася, зачем?
     - Не твоего ума дело.
     Василий нагибается над Душкой, развязывает веревки и снимает вещмешок.
     - Мать твою, денег-то сколько. Здесь и доллары и наши. И откуда у этой,
сволочи, столько?
     Его  рука  выгребает  денежные  знаки  и  опять  высыпает  в  мешок. Он
закидывает вещмешок себе на плечо и говорит.
     - Все, пошли в избушку к старателям, а то заночуем в лесу,  а  я  грозу
чую.
     Впереди идет связанный зэк, мы с Васькой сзади.

     Избушка  старателей давно не посещалась, но Васька ведет себя в ней как
хозяин.
     Он разжигает огонь в печурке, варит пшенную кашу и поев говорит мне.
     - Ты первый дежуришь, вторую половину ночи, я.
     Здоровое тело рухнуло на лежанку и вскоре раздался храп.  Я  подкидываю
дрова в печурку, а за стенками начинается дождь.
     - Слышь, парень,- шепотом говорит связанный беглец,- отпусти меня.
     - Не могу.
     - Вы же покойники. Ведь Душка нес в город на передачу "общаг".
     - А это что такое?
     Парень смотрит на меня, как на ненормального.
     - Воровская  касса,  собранная  со всех северных лагерей. Если вы ее не
вернете, вы покойники. Я еще могу спасти тебя, уйду и прихвачу денежку.
     - Не могу.
     - Ну и дурак.
     Парень опять замкнулся в себе.
     Моя смена кончилась и я разбудил Василия.
     - Этот рыпался?- позевывая, спросил он.
     - Нет.
     - Добре. Ложись спать.

     Мы подошли к лагерю и Василий остановился у ворот.
     - Вот что, Саша, ты поведешь жмурика дальше, а я здеся останусь.
     - Чего это вдруг?
     - Да там начальник лагеря придурок. Сейчас начнет цепляться, умные вещи
говорить, а потом бумаги начнет писать во все стороны. Дерьмо, одним словом.
Однажды он меня доконал, так пришлось его малость стукнуть, с тех  пор,  как
кошка с собакой и живем.
     - Ладно, я пойду.
     Начальник лагеря встретил меня у второго пояса колючих заграждений.
     - Это только один? Где остальные?
     - Мы напоролись только на трех. Двое погибли при попытки к бегству.
     - Да он с Васькой-убийцей в паре,- вдруг заговорил беглец.
     - Тогда все ясно. Этот больше одного никогда не приведет. Где "общаг"?
     - Нет его у меня.
     - Он у Васьки,- опять встрял парень.
     Начальник  начинает  витиевато  ругаться,  понося  всех  на  свете. Мне
надоело стоять и я неожиданно прервал бесконечный поток слов.
     - Мне пора уходить, выдайте мне квитанцию, что вы приняли беглеца.
     - А это не хочешь?
     Перед моими глазами закачалась грязная фига.
     - Не хочу, но если вы  не  дадите  мне  квитанцию,  я  забираю  беглеца
обратно и отдаю его Василию.
     Начальник открыл рот, похлопал им и выдавил.
     - Бери.
     Я снял автомат, передернул затвор и двинул стволом парню в живот.
     - А ну, пошли назад.
     - Не надо,- взвизгнул тот.
     - Стой. Бери свою квитанцию. Мясники проклятые.
     Начальник  выдергивает  откуда-то  из  кармана бланк и расписывается на
нем.
     - На и отваливай.

     Обратно нам повезло. В  поселок  шла  телега.  Мы  забрались  в  нее  и
продремали до самого Васькиного дома.
     В доме суматоха. Все готовятся к бане. Бегает как ненормальная Верка от
дома до  маленькой  дымящей  постройки  на  берегу речки. Я семейную баню не
признаю и на приглашения Василия отказываюсь.
     - Ладно, после нас вымоешься.
     Они моются часа три. Наконец, вползают в дом и Мария Ильинична начинает
меня уверять, что баня выскоблена и мне можно идти.
     Какое наслаждение париться на полке и хлестать  себя  дубовым  веником.
Вдруг пар пробивает голая фигура.
     - Варька, что ты здесь делаешь?
     - Помыть тебя пришла.
     Полная  голая  грудь  прижимается  к моему горячему телу. Руки начинают
шарить по животу.
     - Варька...
     Но бешеная девка уже вцепилась в меня.

     Старшина сам приходит в дом.
     - Василий, следующая неделя тебе дежурить.
     - С Сашкой что-ли?
     - Учи парня, учи. По лесам-то он ходит хорошо?
     - Хорошо.
     - Вот и здесь надо тоже учиться.
     Старшина закручивает самокрутку.
     - Начальник пятой,  накатал  на  вас  бумагу,  будь-то  вы  занимаетесь
самоуправством. Пишет, что опять за зря людей губите.
     - Врет  он  все. Я даже не ходил на переговоры с ним, Сашка был и то же
поссорились.
     - Сашка, чего он говорил тебе?
     - Я требовал квитанцию, а он не давал.  Я  сказал,  что  тогда  забираю
парня обратно.
     - Так и сказал?- смеется старшина.
     - Так и сказал.
     - И он что?
     - Выдал квитанцию с матюгами.
     - Ладно, занимайтесь своим делом. Эту бумагу я прикрою.

     Дежурить  оказывается  надо  в поселке. На северной части поселка стоит
пост, где постоянно маячит фигура стражника. Все прибывшие с Севера проходят
проверку с  целью  выявить  беглецов,  каторжников  с  северных  деревень  и
поселков и шатающихся по тайге "темных людей".
     Мы  уже  с  Василием третий день. Василий никого не проверяет, а просто
взглянет на прибывшего скажет.
     - Колян, это ты?
     - Я, - ответит тот.
     - Проходи.
     И все. Так десятки человек снуют туда и обратно и всех Васька  знает  в
лицо.
     - Запоминай их, Сашка,- говорит он.
     По дороге несется старенький ЗИЛ, наполненный пустыми бочками.
     - Стой!- орет Васька поднимая автомат.
     - Куда несешься, Степаныч.
     - За горючкой, Васенька.
     - Сашка, посмотри, что там.
     Я  вскакиваю  на  ступеньку  и  заглядываю  в  кузов.  Вдруг Ваську как
подбросило.
     - За горючкой, говоришь?
     По кошачьи запрыгнув в кузов, Васька передергивает  затвор  автомата  и
выпускает  очередь  в  одну  из  бочек.  Та  воет  человечьим голосом, потом
затихает.  Васька   опрокидывает   бочку.   На   дно   кузова   вываливается
окровавленный человек.
     - Васенька,- лепечет Степаныч.
     - Вон, заворачивай и вон.
     - Но мне горючки...
     Васька поднимает автомат.
     - Хорошо. Я поехал.
     Васька  соскакивает,  а машина разворачивается и уходит по дороге в вал
густого леса.
     - Обмануть думал, сволочь.
     - Вася,- говорю я,- тот парень из под бочки...
     - Ну...
     - Я его сдавал четыре дня назад начальнику пятой.
     - Хм... Я не обратил внимания.  Надо  было  этого  говнюка,  Степаныча,
расколоть. Жаль отпустил.

     Варька  совсем  потеряла  стыд. Уже без оглядки, не обращая внимания на
родителей, она спит со мной. Василий  доволен,  это  я  вижу  по  его  роже.
Однажды когда женщин дома не было, Васька заговорил со мной.
     - Слушай,  Сашка, я вижу у вас с Варькой все на мази, может все сделаем
по закону, как положено. Сыграем свадьбу, дом построим, все как у людей.
     Честно говоря, мне совсем на Варьке жениться не хотелось, но  я  боялся
Ваську.
     - Хорошо, но давай, зимой.
     - Само  собой  разумеется.  Ты не думай, я тебе приданое большое дам. У
меня знаешь сколько денег, миллионы.
     - Миллионы? От куда?
     - Премии всякие, да вот мы  захватили  последний  раз  знаешь  сколько.
Ого-го...
     - Мы захватили воровскую кассу. За нее воры хребет могут сломать.
     - Ну и что? Не боись. Теперь она наша. Пойдем со мной. Посмотри.
     Он  приводит  меня  к большой печке-лежанке. Отодвигает лавочку и снизу
вытаскивает  два  кирпича.  Запускает  туда  руку  и  вытаскивает  аккуратно
сложенные пачки.
     - Смотри.  Здесь  рубли,  здесь  доллары.  Я  плохо знаю стоимость этих
бумажек, но знаю, это на наши деньги - очень  много.  О  рублях  не  говорю,
здесь  их несколько миллионов. А вот мешочки, смотри. Здесь золотой песок, а
здесь камешки. Какая прелесть.
     Зеленые, желтые, красные, розовые камни разных размеров, засверкали  на
мозолистой ладони.
     - Это все будет твое и твоим детям.
     Васька  запихивает  пачки денег и мешочки обратно и затыкает кирпичи на
место.
     - Как будущему зятю, раскрываю тайник. Раз мы все обговорили, не грех и
выпить.
     Он уходит к себе в спальню и через две минуты приносит бутылку водки.
     Мы выпиваем и закусываем огурцами. Васька бьет меня по плечу и смеется.
Он доволен.

     Мне теперь разрешили на "охоту" ходить одному. Я уже  дважды  ходил  на
поиски  беглецов  и хотя не удачно, так как они удирали не через мои районы,
но зато время тратил не зря, лучше изучил топографию районов.
     Со второго лагеря сбежал знаменитый убийца-  Колька-Пыж.  Подняли  всех
стражей и раскидали по тайге. Мне достался западный район, ближе к реке.

     Иду  осторожно,  уже  вошло  в  привычку, ходить по кошачьи без шума. В
тайге прошатался  два  дня,  но  никто  через  эту  зону  не  прошел.  Решил
возвратиться домой.
     Впереди  раздались  неопределенные  звуки.  От  дерева  к дереву иду на
звуки. У кедрача возятся кабаны.  И  тут  громадный  секач  учуял  меня.  Он
повернулся  и  клыки  грозно  поднялись  в мою сторону. Еще кто-то заскребся
сверху. Поднимаю глаза и вижу рысь.  Она,  распустив  усы,  приготовилась  к
прыжку  на  мою  голову.  Я  прижимаю палец к губам и шепчу ей: "Ш..., ш...,
ш..." Рысь застывает и ее зеленые  глаза  потеряли  блеск  охоты,  она  явно
разочарована,  что  ее  засекли.  Тут  секач  начинает  разгон, чуть склонив
голову, он резво ранул в мою сторону. Вскидываю  автомат  и  стреляю  в  его
упрямый  лоб.  Кабана подбросило, он сделал сальто и грохнулся к моим ногам.
Сверху, рысь через мою голову сиганула в густоту мелких елочек.
     Я вытаскиваю нож, подхожу к кабану и  вырезаю  его  две  задних  ляжки.
Недалеко  от туши нахожу полянку, развожу костер и на сучках подвешиваю мясо
над огнем. Сажусь на  корточки  и  не  даю  огню  затихнуть.  В  лесу  сзади
раздается  сопение, оглядываюсь и вижу рысь, которая трудиться над остатками
кабана.
     Мне показалось, что мясо готово и, сняв одну ножку, посыпаю  ее  солью,
начинаю  есть.  Опять  шум,  на меня, прямо напротив костра, выползает ствол
винтовки и появляется мужичонка в вязаной шапке.
     - Никак стражник? Иродово племя.
     - Кто таков?
     - Я тебе сейчас покажу кто таков, продырявлю башку...
     Кидаю обгрызенную ножку прямо в костер.  Пламя  взвивается  к  верху  и
мужичонка  отпрянул, подняв ствол винтовки. Прыгаю прямо через огонь на него
и, рванув за прорезиненный плащ, всаживаю кулак  в  глаз.  Голова  мужичонки
болтнулась  назад,  винтовка  выпала  из  рук и он кулем повалился на землю.
Подбираю винтовку и, разрядив ее, бросаю к огню.
     Мужичонка приходит в себя.
     - Силен, боров.
     Долго щупает глаз.
     - Хочешь закусить?- спрашиваю его.
     Он трясет головой, потом говорит.
     - Давай.
     Снимаю вторую ногу и бросаю ему.
     - Дай соли.
     Бросаю ему баночку с солью. Он ест не спеша,  иногда  трогая  заплывший
уже глаз.
     - Тебя как звать?- вдруг спрашивает он.
     - Александр.
     - Сашка значит. Случайно не Сашка-пограничник?
     - Наверно я. А тебя как зовут?
     - Шатун. Слыхал небось?
     - Говорили кое-что.
     Он хихикнул.
     - И про тебя тоже говорили. Здорово ты меня.
     - Чего же ты хочешь, ведь мог пристрелить?
     - Очень  хотел.  Ваше  сучье племя, во как ненавижу. Что со мной делать
будешь?
     - На кой хрен ты мне нужен. Пожрешь и катись.
     Мужичонка явно озадачен.
     - Кого сейчас ловите?
     - Кольку-Пыжа, со второго лагеря.
     - Его уже... Прихлопнули. Ваш Васька -убивец изловчился и прибил  прямо
перед  лагерем.  Они  чего-то  поговорили  крупно  и Васька даже не довел до
ворот.
     - Черт с ним. Мне легче. Иду домой.
     Мужичонка доедает мясо. Бросает мне баночку с солью  и  взяв  винтовку,
закидывает ее на плечо.
     - А  ты  вроде  ничего  мужик.  Мой совет тебе. Уходи из дома Васьки. В
городе большой сбор воров и бандитов, готовиться налет  на  Ваську.  Ему  не
простят "общаг".
     Шатун исчезает за деревьями. Я тоже собираюсь домой. Уничтожаю костер и
только отхожу несколько шагов, как чуть не напарываюсь на рысь. Обожравшееся
животное  лежало  на  поваленном  дереве,  лениво открыло глаз и мигнув мне,
закрыло обратно.

     Васька злой как черт.
     - Понимаешь, они, сволочи, мне угрожать решили. Этот Колька, стал  меня
стращать  и грозить. А ведь молчал, до самого лагеря. Узнали, гады, что я их
денежки взял, теперь обнаглели совсем. Я его и шлепнул, там у забора.
     - Может тебе действительно отдать "общаг"? Они не утихомирятся.
     - Что они мне сделают?  Я  их  сам  сделаю.  Столько  перестрелял,  еще
столько же перебью. Не боись, парень. Переживем.

     Варька  затащила  меня  к  реке,  ловить  рыбу,  но  мы ее не ловили, а
занимались любовью. Где-то в поселке зашумели машины.
     - Что это?- насторожился я.
     - Зэков наверно везут в лагеря,- лениво ответила Варька.
     В поселке грохнул выстрел,  ахнул  взрыв  и  воздух  взорвался  трелями
автоматов и пулеметов. Я вскочил и стал натягивать штаны.
     - Куда, убьют,- завизжала Варька и вцепилась мне в ногу.
     - Отвали.
     Я  отшвырнул  ее  и  понесся  к  крайним  домам.  На центральной дороге
творилось черт знает что. На меня выпрыгнул, обстреливая улицу, серый пиджак
с автоматом и мне пришлось успокоить его ребром ладони по шее.  Я  вырвал  у
него  оружие и выглянул на дорогу. Четыре ЗИЛа столпилось у Васькиного дома,
пятый, проломив ворота, застрял в них. Дом пылал.  Израненный  лев  из  огня
стрелял  по  крутящимся  в  пыли черным фигурам. Стреляла вся улица. Из всех
щелей, заборов, домов, крыш, стреляли жители поселка.  Несколько  нападавших
отходили в мою сторону. Я лег на пыльную траву и как на учениях прицелился и
выпустил весь рожек в заметавшиеся фигуры. Теперь автомат не нужная игрушка.
Опять выглядываю и тут же полетела щепа забора. Заметили.
     - Отходим,- орал вдали кто-то.
     Стрельба еще больше усилилась и уходила на край поселка. Загорелись два
ЗИЛа.  Васькин  дом уже пылал большим факелом. Из него уже никто не стрелял.
Ко мне подбежала запыхавшаяся Варька.
     - Батяня,- завыла она.
     - Не высовывайся.
     Нападавшие уходили по дороге на Юг, а поселок стал  оживать.  Захлопали
калитки,  заскрипели  ворота и появились стражники, женщины, молодые парни с
оружием в руках. Старшина увидев меня с автоматом. Одобрительно кивнул.
     - А я думал, кто это их срезал как бритва у последних домов.  Прекрасно
парень. Вон четверо твоих жмуриков лежат.
     - Там еще за домом пятый. Вроде живой.
     - Эй,  Мишка, посмотри, как там за домом. Сашка там парня уложил. Живой
он или нет?
     - Жив кажется.
     - Тащи сюда.
     Варька побежала к дому, туда же собирались жители.
     Привели еще двоих нападавших. Старшина, глядя на огонь, тихо сказал.
     - Отмаялся  Васька.  Царствие  ему  небесное.  Мария  Ильинична,   тоже
сгорела. Отбивались они здорово. Вон сколько покойничков лежат.
     Старшина обернулся к троим захваченным личностям.
     - Кто вы?
     Молчание.
     - Мишка, прострели яйца первому.
     Одетый  в  форму стражника мужик выволок из ряда здоровенного парня без
волос и ткнул автоматом между ног.
     - Не надо,- заверещал тот.- В городе был общий сбор воров  в  законе  и
Ваську-убийцу приговорили к смертной казни.
     - За что?
     - За грабеж воровской кассы и разные другие пакости.
     - Разве Васька кассу взял? Странно, он мне об этом не говорил.
     - Взял.  Посыльного  из  лагеря  шлепнул  и деньги взял. Ему предлагали
вернуть, но он отказался.
     - Кто ваш главарь?
     - Я знаю, что его звать Серый. Больше я ничего не знаю.
     - Ты что, не местный?
     - Я из Барнаула. Здесь местных нет. Всех, кто участвовал в операции, из
разных городов взяли.
     - Ишь, сволочи-местные, обезопасили себя. Ну ладно, а  вы  знаете,  где
живет Серый?- обратился старшина к остальным.
     - Нет.
     - Мишка,  отведи  их  в  амбар, там подумаем, что делать. Сашка, оттащи
Варьку к моей женке домой. Нечего ей выть на всю  улицу.  Мы  тут  без  тебя
посчитаем, какой урон понесли.

     Варька  стояла у догоравшего дома и орала, как недорезанная. Когда я ее
пытался выволочь подальше от дома, она  стала  драться  и  рваться  опять  к
пожарищу.  Пришлось  ей выложить хорошую плюху и уже замолчавшую и покорную,
повел в дом старшины.

     Прошло два дня. Опять по радио, мы получили сведения,  что  с  женского
лагеря  бежали  три  женщины  с  помощью  Шатуна.  Старшина  вызвал  к  себе
стражников.
     - Вот что, ребята. Шатун нам всем надоел вот так.  Либо  его  поймайте,
либо уберите. Из МБ пришла бумага, что Шатун, это давно разыскиваемый убийца
трех  старателей, Меркулов Юрий Андреевич. Когда-то давно он жил в каторжном
районе северней нас. От того и здешние леса он неплохо знает. Потом  пропал,
а  вот  уже  лет  пять  занимается  торговлей  наркотиков  по всем лагерям и
колониям севернее нашего пояса стражи. За  поимку  Шатуна  объявлена  премия
тысяча рублей, если его убьете- в два раза меньше.
     - Старшой, неужели мы не отомстим за Ваську?- спросил Мишка.
     - Неплохо  бы,  но  кто  скажет кого наказывать. Знаем, что руководит в
городе всем Серый, а где он находиться даже не  знаем.  Я  закидывал  удочку
тамошним  управленцам,  но  чует  мое  сердце,  что вся эта чиновничья срань
куплена Серым на корню. Все поселки стражи предупреждены мной и я их  просил
так же о помощи в сборе сведений.
     - А как энти, что задержаны, молчат?
     - Мы  уж  очень  постарались  выбить  с них сведения, теперь они молчат
навечно. Нового ничего не выяснили.
     - Может нашим кому в город съездить? Вон у Герасима, там  родственников
полно. Послать надо его, пусть разнюхает там, что к чему.
     - Я не против. Герасим, как?- спрашивает старшина.
     - Я-то что? Как общество решит, так и будет.
     - Тогда  отправляйся  сейчас.  Да  поосторожней  там.  Ну  все, мужики.
Расходитесь, а ты, Саша, останься.
     Все выходят.
     - Возьмешь, Саша, Васькин участок  от  волчьего  распадка,  до  большой
реки.  Хочу предупредить тебя, здесь-то и есть основные тропы Шатуна. Васька
страшно болота боялся. Один раз влип в него и на  всю  жизнь  питал  к  нему
отвращение.  Шатун наоборот, болот не боится, потому Васька всегда с носом и
оставался. Приглядись к кромке болота, пройдись, не могет быть, что бы Шатун
следов не оставил. У него там несколько проходных тропок есть.
     - Хорошо.
     - Мы тут со стариками посовещались и решили тебе всем  миром  построить
дом.  Железо из города я уже заказал, а бревна возьмем с лесоповала у зэков.
Я уже договорился с начальником шестого лагеря о транспортировке двух машин.
Думаю начать с пятницы. К концу Августа дом будет готов. А зимой  и  свадьбу
сыграем, и новоселье.
     Я кивнул головой, без всякого энтузиазма.

     Тайга  хмурилась  темным небом. Солнца не было и в еловом лесу было как
ночью. Вспыхнули зеленью рысинные глаза, старая знакомая сидела на бревне  и
делала  вид, что я ей не интересен. Прокрадываюсь до едва приметной тропки и
замираю за темным стволом огромной ели. Я сидел так  четыре  часа  и  незря.
Взвизгнула   какая-то  птица,  зашуршала  об  одежду  ветка  ели.  По  тропе
пробиралось четверо.
     - Привет, Шатун.
     Передний человек подпрыгивает и  ствол  винтовки  упирается  в  темноту
леса. Остальные замирают на месте.
     - Да закинь за спину винтовку-то, а то я дам очередь и конец...
     - Ты что-ли, пограничник?
     Шатун послушно закидывает винтовку на плечо. Я выхожу на тропу.
     - Пусть твои дамочки отдохнут, а мы с тобой отойдем и поговорим.
     Мы отходим в темноту леса. Дамочки валятся на землю и замирают.
     - Чего ты замыслил?- тревожно спрашивает Шатун.
     - Я хочу предложить тебе сделку. Я не трогаю твоих дамочек, а ты мне за
это даешь адрес Серого.
     - Ты с ума сошел. Я не могу это сделать.
     - Боишься  потерять  заработки  на  наркотиках.  Ты  думаешь,  что я не
догадываюсь, что наркотики ты получаешь от него. Я не сомневаюсь, ты найдешь
нового хозяина, но этого отдай лучше мне.
     - Слушай, может трахни здесь девочку, ну хочешь двух.  Они  за  свободу
позволят сделать это, но только не Серого.
     - Шатун,  заметь, я меняю их на адрес главного бандюги, но тебя пока не
затрагиваю. Ты наверняка кому-то обещал, что проведешь девочек  и  представь
как они потом к тебе отнесутся, если я их верну обратно в лагерь.
     Шатун долго ворочает шариками.
     - Ладно,  добил меня. Серый- это добропорядочный гражданин Соломин Яков
Андреевич, проживает в пригороде на персональной дачке  с  большой  охраной.
Улица, кажется, Яблоневая 7.
     - Спасибо, Шатун. Запудри, пожалуйста, мозги своим дамочкам, что бы они
меня забыли. Пока.
     Я  ухожу  в  глубь  леса  и  напарываюсь  на рысь. Она стоит в кустах и
изучает нашу встречу.
     - Подслушиваешь, мерзавка, что ли?
     Рысь презрительно посмотрев на меня, отходит.

     Старшина слушает меня внимательно и горестно жует губы.
     - Александр, ты нарушил самую главную заповедь стражника- не пропускать
заключенных за пояс стражи. Ловить их всегда и везде, вот наша задача.  Мало
того,  ты упустил Шатуна. Я должен, по идее тебя наказать. С другой стороны,
ты сделал благое дело, нашел адрес нашего врага.  Я  подумаю,  что  с  тобой
сделать. Посоветуюсь с старшинами пояса стражи и скажу наше решение.

     Одна громадная печь осталась от дома Василия. Несколько пацанов и дедов
разгребали мусор и, нагрузив тачки, вывозили его в лес. Гора бревен, чуть ли
не перегораживала  улицу  и  двое  плотников очищали их от коры. Я подошел к
тому месту  печи,  где  был  тайник.  Закопченная  стена  и  никаких  следов
вскрытия. Интересно, сохранилось ли все содержимое тайника от пожара?

     Мы  собираемся  в  поход  на  город.  Все  стражники  одеты  по форме с
автоматами  и  обвешаны  подсумками  патронов.  Один  из  ЗИЛов,   брошенных
налетчиками,  удалось  починить  и  теперь  двадцать  человек  в  одинаковых
фуражках набились в кузов.
     - Все?- спрашивает старшина.
     - Все, вроде.
     - Тогда поехали. Соседи выехали тоже. Стыдно будет опаздывать.

     Герасим встретил нас на перекрестке шоссе. Рядом стояло несколько машин
набитых стражниками других поселков. Старшины подошли к нашей машине и после
привычных рукопожатий раскрыли карту.
     - Яблоневая 7 вот здесь,- начал Герасим.-  Забор  бетонный  около  двух
метров высотой. Ворота железные, но ЗИЛом, по моему пробить можно. Охрана -8
человек в бронежилетах. Двое с пистолетами, остальные с "Узи". Сам хозяин не
знаю чем вооружен. По мимо них в доме жена, дочь и дядя.
     - Дядя вооружен?
     - Не знаю. В дом проникнуть не удалось.
     - Так что же, давайте штурмовать,- сказал наш старшина.- Каргапольские,
вы берите  западную,  стену,  мы пойдем в лоб, Сергеевцы, пускай берут южную
стену, а вы сводные- северную. Не думаю, что  хозяин  такой  идиот,  что  не
поставил  какую-нибудь  технику  на стенах. Поэтому лезьте через стены после
того, как мы на машине ворвемся внутрь. Прямо подъезжайте к стене и с машины
в сад.
     - А как быть с прохожими и любопытными?
     - А ни как. По морде, да и все. Будут назойливы- врежьте прикладом. Ну,
с богом. Начало наступления в 10.00.

     Мы  выезжаем  на  Яблоневую  и  стражники  спрыгивают  с  машины.   ЗИЛ
разгоняется  и  на  повороте  впиливается  в ворота. Грохочет железо, ворота
падают на капот и машина проносится с этим грузом по дороге к дому и  сейчас
же с чердака ударил пулемет.
     - Подготовились, сволочи. Стражи, вперед.
     Мы  врываемся в ворота и рассеиваемся по саду. Начинается беспорядочная
перестрелка. Сзади дома тоже слышаться выстрелы.
     Я перебегая от куста к кусту добираюсь до стенки дома. Со мной очутился
стражник Мишка.
     - Сашка, на плечи,- орет он.
     Я залезаю ему на плечи и оказываюсь на уровне  первого  окна.  Разбиваю
прикладом  стекло  и цепляясь за рамы, вваливаюсь в комнату, прямо за диван.
Здесь никого, но вдруг распахивается дверь и врывается  парень  с  маленьким
автоматом,  он  поливает  огнем окно. Я пользуюсь тем, что охранник не видит
меня, стреляю ему в голову. Его швырнуло на стенку и кровь  веером  окрасила
обои.
     Выглядываю  в  открытую  дверь.  В  коридоре никого. За соседней дверью
стреляют. Ударом ноги распахиваю дверь и даю в слепую очередь вдоль комнаты.
Теперь опять за стену. В комнате тишина. Убит не убит, ну и черт с ним. Бегу
по коридору к видневшейся узкой  лестнице  и  только  поднимаюсь  на  десять
ступеней,  как  раздались  выстрелы  и  что-то  рвануло  мой  сапог.  Но мне
наплевать. Самое важное найти дорогу на чердак, где два обезумевших пулемета
сдерживают наших стражников. Маленькая лестничка противно скрипит, но  из-за
грохота наверху скрип почти не слышен. Я выскакиваю на захламленный чердак и
тут  же  стреляю  в грузную спину человека трясущуюся под пулеметом. Пулемет
затихают и теперь за хламом слышен грохот другого.
     За этим пулеметом лежала фигура  женщины  с  распущенными  волосами.  Я
подскочил  и  ударом  ноги  отшвырнул  ее  от рукоятки. На чердаке наступила
тишина. На меня смотрела обезумевшими глазами молодая девушка.
     - Вставай.
     Она не понимала. Я схватил ее за руку и резко поднял. В доме  слышались
крики и выстрелы. В проеме люка появилась голова Мишки.
     - Все в порядке, Сашка?
     - Да.
     - Мы тоже все кончили. Никого не осталось в живых.
     Девушка вскрикнула.
     - А это кто?
     - Пулеметчица.
     - А, сука. Тащи ее вниз. Пусть старший решит, что делать.
     Голова Мишки исчезает.
     - Пошли.
     Она идет к люку и первая сползает вниз.

     Старшина злобно глядит на девушку.
     - Ты кто?
     - Я здесь живу.
     - Я спрашиваю, кто ты? Дочь этого мерзавца что-ли?
     - Дочь своего отца.
     - Саша, отведи ее в сад и шлепни.
     - Давай, двигай к выходу.
     Я  толкаю  ее  в спину и она, как лунатик, идет на выход. На ступеньках
лежит убитый стражник,  а  кругом  шатаются  стражи  порядка,  вынося  вещи,
которые  им  приглянулись.  Мы  идем через сад и подходим к белой стене. Она
поворачивается и я вижу ее лицо похожее на цвет стены.
     - За что? Что вам сделал отец?
     - Он крупнейший главарь банды. И погубил немало людей.
     - Это ложь.
     - Увы, это так.
     Мне совсем не хочется в нее стрелять.
     - Ложись.
     Она послушно падает на землю.
     - Встанешь только тогда, когда мы уйдем.
     Я стреляю в стенку и, закинув автомат за спину, пошел к дому.

     У нас потери. Убит Гаврила. Ранены двое. У меня, оказывается,  разодран
пулей  каблук  сапога. Мы загружаемся в машину и только собираемся отъехать,
как перед нами появляется милицейская машина и из нее выходит худой майор.
     - Здорово, старшина.
     - Здравствуй, если не шутишь.
     - Что за шум с позаранку?
     - Разобрались кое с кем.
     - Шутишь, старшина.
     - Куда уж нам до шуток.
     - Ты серьезно?
     - А ты как думал. Что мы своих позволим за просто  так  убивать.  Пусть
этой шушере будет ясно с кем она имеет дело.
     Майор попятился к машине.
     - Но это самоуправство.
     - Конечно.  Раз  наша родная милиция не чешутся, то здесь вступают одни
правила. Правила тайги. Не мешайся только нам, майор. Иначе мы соберем  всех
стражей  порядка,  всего  пояса и тогда снесем всякого, кто встанет поперек.
Надеюсь, понял? Поехали.
     Машины проезжают мимо майора и он с ужасом провожает взглядом каждую.

     Я помогал строить дом, когда ко мне примчалась разъяренная Варька.
     - Что ты сделал, осел? Теперь тебя же убьют.
     - Чего ты кричишь? Можешь объяснить в чем дело?
     Варька садиться на бревно и начинает плакать.
     - Да успокойся, черт возьми. Что произошло?
     - Радиограмма пришла из центра. Старшину вызывают в  город.  Там  после
вашего  выступления,  остался свидетель-женщина. Старшина сразу рассвирепел.
Орет, что это ты виноват, что из-за тебя теперь придется лезть в  эту  кашу.
Он созвал несколько стражников и они теперь решают, что с тобой делать.
     - Ничего не будет. Успокойся.
     - Я боюсь.
     - Они мне ничего не сделают.
     Я присел рядом и прижал к себе ее голову. Жалко, конечно, что я никаких
не питаю чувств к этой женщине.

     Старшина  смотрит  на  меня  как  кот  на сметану. Речь журчит слащавым
ручейком.
     - Вот что, Сашка. Сообщили, что опять с седьмого сбежал  уголовник.  Мы
раскидываем стражей по своим участкам. Тебе надо тоже идти.
     - Хорошо. С утра и выхожу.
     - Добре.

     Я встаю рано. Жена старшины, услышав шум выходит из своей комнаты.
     - Уходишь, Саша?
     - Да.
     - Я тебе там собрала поесть. Все в вещмешке.
     - Спасибо.
     Я  одеваюсь,  беру  автомат и выхожу из дома. Вот и мой полуотстроенный
дом, я пробираюсь в него, вытаскиваю  кинжал  и  выковыриваю  из  печки  два
кирпича,  тайника  Василия.  Там  внутри все теплое и ничего не испортилось.
Перебрасываю деньги, мешочки с камнями и золотом в вещмешок. Лучше перепрячу
в лесу. Мало ли, что теперь произойдет.

     Напарываюсь на знакомую кошку. Рысь сидит на ветке дерева и если бы  не
кусок  хвоста торчащий вниз, я бы ее не заметил. Задерживаюсь перед веткой и
говорю.
     - Хвост убери, дура.
     Ее усы развернулись назад и она отвернула  голову.  Тогда  прохожу  под
веткой  и  ударяю  рукой  по  хвосту.  Рык обиды зазвучал над моей головой и
хвост, дернувшись, исчез в ветвях. Я иду дальше.  Проходит  минут  десять  и
вдруг человеческий крик разрывает вой таежных насекомых. Я бросаюсь назад.

     Знакомая  форма  стражника лежит под деревом. Рядом стоит рысь и злобно
шипит на меня.
     - А ну пошла.
     Я стягиваю автомат и, словно понимая, что это  оружие  смерти,  рысь  с
грозными   воплями  отходит  на  шагов  пять.  Этот  стражник-  Мишка.  Рысь
перекусила ему шею. За мной шел, сволочь. Я поднимаюсь.
     - Он твой,- говорю я рыси и пошел дальше.

     Уголовника я перехватил очень легко.  Он  шел  посвистывая,  словно  не
ведал, что проходит пояс стражи.
     - Стой.
     Автомат уперся ему в грудь.
     - Ложись.
     Парень послушно лег и я скрутил ему руки.
     - Давай поднимайся.
     Он встает и говорит.
     - Отпусти  меня.  Невмоготу, понимаешь. Я там наложу на себя руки. Они,
сволочи, издевались надо мной. Все время насилуют.
     - Пошел.
     Парень стоит и канючит опять.
     - Ну хочешь денег. У  меня  есть  немного.  Возьми,  здесь  сотни  три.
Отпусти только.
     - Давай двигай.
     Я уже засомневался, может действительно отпустить парня.
     Вдруг раздался выстрел. Инстинкт бросил меня на траву и, перекатившись,
я высунул голову. Уголовник лежал простреленной головой ко мне.
     - Сашка, пограничник, это я, Шатун. Не стреляй.
     Он  появился  у  трупа  и в знак миролюбия закинул винтовку за плечо. Я
поднялся.
     - Зачем ты его, Шатун?
     - Ты думаешь он уголовник. Это подставная  утка.  Его  тебе  специально
подсунули. Вдруг ты, его да и отпустишь.
     - А если бы я его привел в лагерь?
     - Там  тебя  у  лагеря  поджидают стражники. Если приведешь этого типа,
тебя помилуют, а если нет... прибьют.
     - Значит это проверка?
     - Да, но считай я  тебя  спас.  Признайся  честно,  ведь  у  тебя  была
мыслишка отпустить этого несчастного красавца.
     - Была.
     - Ну вот, видишь.
     Шатун наклоняется над трупом и шарит карманы.
     - Смотри ты, нож, деньги. Ты даже его не обшарил.
     Он нагло забирает все себе.
     - Сейчас надо сматываться. Они наверняка за тобой послали соглядая и на
звук выстрела он может подойти сюда.
     - Не подойдет. Он мертв.
     - Неужели ты его ухлопал?
     - Не я, рысь.
     - Все  равно  пошли.  Тебе  сейчас  в  поселок  нельзя. Прибьют. Я тебя
проведу через болото прямо в город, а там мотай на все четыре стороны.
     - Да, пожалуй ты прав.
     - Жалко Лешку, три года тому назад, я не мог так же его спасти.
     - А мне сказали, что ты его убил.
     - Его убил Васька-убивец. Он так же шел за ним и  когда  тот,  дурачок,
расслабился  и  отпустил  подсадного,  его  и пришлепнули. Кстати, это здесь
недалеко.
     Я иду за Шатуном, прямо на Юг к болоту, уже минут  двадцать.  Вдруг  он
останавливается.
     - Вот здесь, Лешка убитый лежит.
     Он  стволом  раскидывает  хворост  под  елью и я вижу скелет в драной и
погнившей форме стражника.
     - Видишь, дырки на черепе?
     От виска до проушиной дырки черепа, видны три ровных пулевых отверстия.
     - Такое можно сделать только из автомата. Васька  и  полоснул  по  нему
сбоку.
     Шатун опять закидал хворост на кости.
     - Тебя  это  то же бы ждало. Идем быстрей. Мало ли что еще придумал ваш
старшой.
     Подходим к болоту  и  тут  Шатун  уверенно  подходит  к  зеленой  ряске
охватившей островки кочек.
     - Иди  за  мной.  Здесь  под  водой  две  жердины. Старайся не спешить,
ощупью.
     Действительно две скользких жердины позволяют пройти метров пять. Потом
под ногой опять жерди,  но  уже  три  и  по  импровизированному  мостику  мы
проходим метров триста.
     - Здесь по кочкам. Иди лучше мне в след,- командует Шатун.
     Теперь  два  километра  мы скачем, как кенгуру, по ржавым выступам мха.
Болото начинает густеть сосенками и Шатун уже уверенно прет по  едва  видной
тропинке. Мы выходим на твердую землю.
     - Это большой остров,- поясняет шатун.- Здесь, лет сто тому назад, жили
староверы.  Спасались  от  батюшки  царя.  Потом  вымерли,  а  постройки  их
остались. Мы, пожалуй, в них сделаем привал, а завтра утром пойдем дальше.
     Среди сосен великанов стоят постройки мертвой деревни.  Тихие  улицы  и
раскрытые  ворота  и  калитки,  отдают  жутью. Мы проходим мимо закопченного
сруба, на котором  полупровалившаяся  крыша  и  крест  боком  провисают  над
головой.
     - Что это?
     - Это их молельня.
     - Погоди.
     Я  подхожу  к  двери  и  пытаюсь ее открыть, но она не поддается. Тогда
ударом ноги вышибаю  прогнившее  дерево.  Дом  шатается  и  часть  кровли  с
грохотом  падает  на  пол.  В пустой, черной комнате, освещенной светом дыры
потолка,  на  стенке,  почти  под  потолком,  образ  святого,  похожего   на
Николая-чудотворца.  Краски  совсем потемнели, но позолота на одежде и нимбе
святого резко выделяют его голову и фигуру.
     - Ух ты,- раздается сзади голос Шатуна.- Сколько бывал в этой деревне и
сюда не раз заглядывал, а вот этого не видел. Поди дорогая икона?
     - Очень. Цены ей нет.  Мы  крышу  разрушили,  она  теперь  окончательно
сгниет.
     Шатун подходит и, встав на цыпочки, пробует икону снять.
     - Не   трогай,   она   наверняка  вся  проточена  червем.  Здесь  нужен
реставратор.
     Но Шатун все же снял икону.
     - Действительно, вся в дырьях, но смотри какая  крепкая.  Ладно,  я  ее
здесь в деревне оставлю, не гнить же ей действительно.
     Он  подхватывает  икону, мы выходим из молельни и, пройдя шагов десять,
слышим сзади грохот и шум. Сруб рухнул.
     Шатун проходит домов десять и уверенно сворачивает во двор. Под  черной
с зелеными колониями бактерий крышей, стоял дом из толстенных бревен.
     - Что это?
     Я ткнул автоматом на крышу.
     - Неразумный  народ  жил.  Здесь  есть  еще  недалеко остров, но больше
этого, там свинцовый рудник. Вот они  свинец  добыли,  раскатали  и  сделали
крышу. От температуры он малость размяк и припечатался к доскам. теперь пока
доски не рухнут, крыша стоять будет.
     Мы  заходим  в  дом  и я удивляюсь сохранности имущества и всего уклада
жизни староверов.
     - Так ведь никто сюда кроме меня, да тех кого  сопровождаю,  дороги  не
знает,  а  так  бы  давно  все  растащили и разворовали. Смотри, даже окошки
слюдяные остались.
     Шатун ставит икону в угол и начинает растапливать печку.
     - Сходи на колодец, он  здесь  за  углом.  Вот  котелок.  Веревку  свою
привяжи и доставай.

     Вода  на  удивление  была чистой и свежей. Мы с Шатуном поели сваренной
каши и только приступили к чаепитию, как я спросил.
     - За что ты убил троих старателей?
     Шатун чуть не поперхнулся чаем.
     - Кто сказал?
     - Старшина читал бумагу, что тебя ищет МБ за убийство трех человек.
     - Вот, гады. Теперь я понимаю, почему такая охота на меня. Не убивал  я
их.   Старатели   работали  на  ручье  Чуньки,  я  им  иногда  помогал.  Они
действительно напали на золотой песок. Однажды, когда я шел своим рейсом  до
лагерей  услышал  выстрелы  и  очереди  из  автомата. Я рванул на звук и вот
представляешь, что я увидел, перед избушкой сидит Васька и собирает по земле
гильзы от автомата. Я его хотел прибить, да оказывается он был не  один,  из
домика  вышел, знакомый наверно тебе, Мишка-стражник. В руках у него мешочки
с золотым песком. "Васька нашел, давай  быстрей  сваливаем".  Тот  отвечает:
"Сейчас, надо следы замести, все гильзы автоматные собрать, что бы на нас не
подумали." Вот так и погибли мужики, а на меня все свалили.

     Утром  Шатун  вывел  меня  с  острова и пройдя по болоту еще километров
восемь, мы опять вступили на твердую землю.
     - Здесь мы с тобой расстанемся,- говорит Шатун.- Ты иди  не  строго  на
Юг,  немного  влево.  Поперек  проходит река, на нее наткнешься и пойдешь по
берегу против течения. На изгибе реки увидишь  перекинутый  канат,  по  нему
проползешь  на  ту сторону и по ухоженной тропки - до шоссе, а там до города
недалеко.
     - Это ничего, что я в форме.
     - Без автомата, кто внимание обратит. Поэтому его лучше спрячь.
     - Спасибо тебе, Шатун.
     - Ладно уж. Ты оказался стоящим парнем. Мой совет. Сходи  на  Яблоневую
7. Обратись к Ирине. Она тебе поможет.
     - Но ведь я же ее чуть...
     - Знаю. Но кроме нее никто тебе не поможет. Прощай, пограничник.
     Шатун нырнул в кустарник и исчез.

     Я   тащусь   по  пыльному  пригороду  и  вот  опять  знакомый  забор  и
вывороченные еще не починенные ворота.  На  стук  в  дверь  долго  никто  не
открывал, наконец женский голос спросил.
     - Кто?
     - Я от Шатуна.
     - Загремели запоры, дверь открылась и на пороге показалась она.
     - Это вы?
     - Да, я пришел к вам за помощью.
     Она колебалась, потом сказала.
     - Входите.
     Мы идем по знакомому холлу и она предлагает жестом мне сесть.
     - Вы сказали, что от Шатуна. Что он просил?
     - Он  просил  передать, что бы вы помогли мне. За мной идет охота всего
лесного пояса стражи.
     - Расскажите мне все.
     И я начинаю рассказывать ей все. Как попал в стражники, как служил  там
и  как  бежал.  Она  слушает  внимательно, не перебивая. Когда я кончил, она
спросила меня.
     - В этой истории  меня  интересует  судьба  моего  отца.  Я  потом,  по
похоронам  отца  поняла,  что  он  был  нечист на руку. Приехало на похороны
столько уголовников, со всей России, что милиция области была в шоке. Из  их
высказываний,  прояснилось  то, что так тщательно скрывали от меня родители.
Скажите, от куда вы узнали, что главарем был мой отец? Кто  сказал  вам  наш
адрес?
     Мне не хотелось раскрывать Шатуна и я соврал.
     - В  город  приезжал на разведку стражник Герасим. Его потом тоже убили
здесь. У него много родственников в городе,  через  них  он  вышел  на  этот
адрес. И потом у стражей своя разведка, они слишком много знают.
     Она кивнула головой.
     - Хорошо, я вам помогу. Вам надо уехать на Запад, там в больших городах
вы затеряетесь. Сейчас идите в ванну, а я поищу во что вам переодеться.

     Живу  в  доме  Ирины  уже  два  дня  в  комнате покойного дяди. Мешок с
деньгами засунул меду досок раздвигающегося стола. Ирина выходит на  работу,
а  я  шатаюсь по комнатам и с тоской смотрю в окна на заборы. На третий день
Ирина приходит с работы и говорит.
     - Сейчас пойдешь по адресу,- она протягивает листок,- и  там  изготовят
новый  паспорт.  Теперь я даже восхищаюсь своим батяней. Я только заикнулась
его друзьям, так тут же пожалуйста, хоть сейчас. Идите, Саша,  быстрей.  Они
ждут.

     Там действительно ждали. Меня тут же пересняли и проявили на карточку.
     - На какую вам фамилию сделать?- вежливо спросили они.
     - Давайте на Коврова.
     Мне кивнули головой.
     - Приходите через три дня, документы будут готовы.
     Вытащив  из  кармана  деньги  я  хотел  расплатиться, но мужики вежливо
замотали головами.
     - Нет, нет в память большого человека, мы не берем.

     И вот я иду по городу, чувствуя себя уже почти полноценным человеком  и
тут из-за угла появился... старшина.
     - Сашка?
     В его глазах изумление.
     - Жив,  сученок.  Мишку  загубил,  гадина.  Из-за  тебя меня таскают по
судам.
     Старшина грудью пошел на меня, в его  руках  блеснул  нож,  который  мы
обычно держим в голенище сапога.
     - На.
     Я  отскочил. Нож просвистел перед глазами. Старшина опять идет в атаку,
опять бросок вперед и я, перехватив руку, рву ее в сторону. Раздается  хруст
кости.  Старшина  перегнулся  от боли, нож лежит на асфальте и тут я добиваю
это чудовище ударом ноги в лицо. Тело стражника взметнулось в  воздух  и  он
виском падает на угол дома.
     Старшина  лежит  с остекленевшими глазами и предательская струйка крови
течет с уголков губ. Вокруг собралась толпа. Я  прорвал  любопытствующий  ее
круг и понесся по улице, потом завернул куда-то влево и тут увидел такси.
     - Свези меня в пригород?
     - У меня обед.
     - Тысячу...
     Его лицо меняется и рот раздвигается в улыбке.
     - Садись.
     Не  доезжая  два  квартала  до Яблоневой, я высаживаюсь и расплатившись
заворачиваю в первый  попавшийся  переулок.  Когда  такси  отходит,  иду  на
Яблоневую.

     Когда я вхожу в дом, то сразу попадаю в засаду. Трое здоровенных парней
окружили  меня. Белая Ирина сидела в кресле и с ненавистью сверлила взглядом
пришельцев.
     - Ага... Новоявленный, гражданин Ковров. Вас-то нам и надо.
     - Чего вы хотите и кто вы такие?
     - Так сразу много вопросов. Лучше мы тебе  зададим,  только  один.  Где
"общаг"?
     Значит не мильтоны.
     - Не знаю.
     - А может быть вспомнишь?
     Здоровенный  тип,  что стоит с боку вцепился мне в волосы. Я крутанулся
и, не смотря на жуткую боль, врезал сапогом между ног. Тип ахнул и согнулся.
Теперь я схватил его за волосы. На... Рывок головы на коленку. Гигант завял.
     - Отпусти его,- раздался сзади голос.
     Я оглянулся. Главарь держал пистолет в руке. Нехотя отшвыриваю  тушу  и
она боком валится на пол.
     - Я бы тебя ухлопал давно, - продолжает главарь,- ты относишься к самой
гнусной   породе-  стражников.  Сколько  хороших  ребят  ухлопали,  скольким
испортили жизнь. К сожалению мне от тебя нужно одно. Где "общаг"?
     - Не знаю.
     - Васька-убийца, как будущему зятю, наверняка сказал, где  его  прячет.
Точно  догадываюсь,  где-нибудь  в  тайге  есть  укромное место, куда вы все
складываете.
     - Ты не допускаешь, что ваша касса могла быть спрятана в  доме  Васьки.
Теперь дом сгорел и денег нет.
     - В  это  никто не поверит. Надо вас знать жлобов-стражников. Вы каждую
копейку спрячете в укромное пожароопасное место.
     - Я сказал, что не знаю где хранил Васька деньги.
     - Тебе его придется найти.
     - Иди ты...
     Гигант, лежащий на полу, ожил. Он поднялся и с ревом бросился на  меня.
Я  отскакиваю  и подсекаю его ногой. Неуклюжее тело принимает горизонтальный
вид и головой впиливается в косяк двери. Дом затрясся.
     Главный не знает,  что  делать,  стрелять  или  нет.  Второй  парень  с
удивлением глядит на лежащего.
     - Шли бы вы домой ребята,- вежливо предлагаю им.
     Наконец старший принял решение.
     - Хорошо.  Мы  уходим, но если ты не принесешь "общаг" через неделю, мы
тебя достанем с того света. Новые документы получишь, когда отдашь кассу.
     - С удовольствием с тобой встречусь на том свете.
     - Наперсток, бери,- главарь подошел к  лежащему,  заткнул  пистолет  за
пояс и стал поднимать гиганта. Они увели его из дома.

     Ирина долго молчала.
     - Почему так долго тебя не было?
     - Я встретил старшину...
     Ее взгляд еще больше потемнел и окаменел.
     - Наверно, вся милиция ищет меня,- продолжаю я.
     - Так...,- только и сказала она.
     Потом Ирина встала и прошлась по комнате.
     - Ты его убил?
     - Не знаю.
     - Сколько было в "общаге" денег?
     - Очень  много. Я не считал, но Васька говорил, что несколько миллионов
в рублях и несколько пачек долларов.
     - Мне ребята говорили, что деньги нужны  были  для  заграницы,  что  бы
выкупить воров в законе попавших в тюрьмы там.
     Я молчу. Ирина вдруг резко поворачивается ко мне.
     - Ты точно не знаешь где деньги?
     - Знаю.
     - Так отдай им.
     - Теперь уже нет. Пусть они сгниют там, где лежат.
     - Тебя точно убьют.
     - Не посмеют. Тогда им никогда не видать денег.
     - Тебе  надо  исчезнуть.  Я  решила.  Ты поедешь к моей тетке. я ей дам
сопроводительное письмо. Завтра уедешь, только не на поезде,  на  машине  до
следующего города и там только сядешь на поезд. Машина подойдет сюда утром.
     Она ушла на кухню, а я вдруг обратил внимание на новинку. В углу стояла
икона Николая-чудотворца, которую мы нашли с Шатуном в мертвой деревне.

     Утром я прощался с Ириной.
     - Вот письмо для тетки и возьми передай ей еще вот этот сверток.
     Она протягивает завернутую в газету и аккуратно перевязанную икону.
     - Это подарок Шатуна?
     - Да это Шатун замаливал передо мной грехи, за то что предал отца.
     - Ты все знаешь?
     - Да.
     - У  него  был  выбор.  Он  мог  бы  вернуть  беглецов в тюрьму и тогда
возможно отец был бы жив..
     - Я знаю и его не осуждаю за это. Если бы мне потом не  раскрыли  глаза
на  деятельность  моего  отца, то возможно убила бы Шатуна, но к сожалению я
все узнала.
     - Ты хорошо стреляла из пулемета...
     - Это отец. Все учил меня, нас окружает масса ничтожеств и  ты  девочка
должна учиться их убивать, когда они придут в наш дом.
     - Спасибо тебе за все. Это наверно трудно из врага делать друга.
     - До свиданья, Саша. Может мы еще встретимся.
     Она улыбнулась.

     Подошел   грузовик   и   я   укатил   на   Запад.   Все  же  как  права
старушка-колдунья. Васька убит, я действительно принес столько бед и смертей
стражам лесного пояса.











 * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

БРАСЛЕТ

     Тетка Ирины встретила меня приветливо. Особенно обрадовалась иконе.
     - Какая старина,- с восторгом говорила она.- Я ее реставраторам покажу,
может немного под реставрируют. Вы кажется нигде не устроились.  Поживите  у
меня, а то все одна да одна.
     - Хорошо.
     - Учиться приехал?
     "А почему бы и нет",- подумал я.
     - Да. Вот только еще не определился точно.
     - Ну  это  я  тебе  помогу.  У  меня  даже еще связи с университетом не
потеряны и потом я вам помогу подготовиться.

     Тетка оказалась преподавателем с сильным характером. Она из меня выжала
все соки и с неплохими оценками я сумел сдать экзамены и поступить на первый
курс технологического института.

     - Бей!- я подкидываю мяч Андрюшке и он подпрыгнув наносит удар.
     Шесть рук взметнулось над сеткой и бедный  Андрюшка  не  сумел  пробить
этот  частокол,  мяч  оказался  на  нашей  площадке. Опять мы потеряли очко.
Тренер берет перерыв.
     - Ребята,- чуть не плачет он,- эту встречу надо выиграть.  Играйте  все
на Сашку.
     - Сашка  на  задней  линии,-  возражает Андрюшка.- Нужен переход, а его
никак не сделать.
     - Они знали все про Сашку и специально поставили самую сильную линию  к
сетке,  когда  его  там  нет,-  вытирает майкой пот Вовка.- Смотрите, теперь
тумбу вывели.
     На площадку вышел парень под два метра ростом. В это вовремя около  нас
появился худенький гражданский.
     - Парни вам надо выиграть,- прошипел он сквозь зубы.
     - Пошел ты...
     - Шеф сказал, по сто долларов на нос.
     Мы  обалдели.  В это время раздался свисток судьи, сзывающий команды на
площадку.
     - Мальчики, - уже жалостливо говорит тренер,- играйте на Сашку.
     Мы выходим на свои места. Свисток. Подача.
     - Не брать,- отчаянно кричит Андрюшка.
     Все номера шарахаются от мяча. Он уходит в аут. Теперь у нас переход. Я
выхожу к сетке. Тумба стоит напротив и я чувствую, что он нервничает.
     - Только подачу...- умоляет тренер.
     Мяч в воздухе, они бьют, мы берем. Теперь моя очередь. Вовка накидывает
мяч и я выпрыгнув выше уровня сетки почти по грудь, вбиваю мяч в пол  ,через
блок, почти у сетки. В зале вой.
     - Не  расслабляемся, не расслабляемся...- прыгает по площадке Андрюшка,
лупцуя себя руками по бедрам.- Задняя линия, надежда на вас.
     Опять подача. Противники выводят на удар тумбу. Я иду  на  блок.  Удар.
Мяч  попадает  мне  в  локти,  отлетает  на их территорию, но они сумели его
подхватить. Вторично бьет тумба. Теперь в зале смех, мяч опять попадает  мне
в  локти. Наши соперники меняют тактику, перебрасывая мяч на другую сторону.
Теперь мяч у нас и тут же пас  мне.  Раз.  Очко.  Тренер  противников  берет
перерыв.
     Около нас опять худой парень.
     - Шеф просил передать, он добавляет еще по пятьдесят баксов.
     - Кто ты такой?
     - Ребята,  тихо,-  говорит  тренер,-  неважно кто предлагает. Вы должны
выиграть.
     - А что будет если  мы  проиграем?-  Вовка  привычным  жестом  вытирает
майкой пот.
     - Тогда  кое  из  кого  сделаем  котлету,-  уже  нагло раскрывается рот
парень.
     - Хочешь я сделаю из тебя котлету сам,- предлагаю я.
     Парень отшатывается и отходя шипит.
     - Ты первый кандидат...

     Мы  добили  своих  соперников,  выиграв  у  них  все  три   периода   и
действительно получили в раздевалке по 150 баксов.

     Я  очень  увлекся  волейболом.  Меня  заметили и предложили поступить в
профессиональный  клуб.  Дал  согласие  и  практически  забросил  занятия  и
несмотря  на  это,  институт  добросовестно  переводил меня с курса на курс,
ставя только за редкое появление в его стенах тройки.

     Моя цель обменять "общаговские" рубли на доллары. Каждый вечер  шатаюсь
с тысячами рублей по обменным пунктам и выкупаю баксы. Однажды при очередном
рейде,  на  улице возле ресторана мне повстречался тот самый типчик, который
азартно "болел" за волейбол. Он как раз садился в машину.
     - Эй! Постой. Ты меня узнаешь?
     Парень застыл перед полуоткрытой дверцей.
     - Узнаю.
     - Мне можно с тобой перекинуться парой слов?
     В машине кто-то сидел и  я  заметил  кивок  головой  на  вопросительный
взгляд парня. Он нехотя отошел от машины и мы встали у фонарного столба.
     - Что тебе надо?
     - Нужен ты и твои друзья.
     - Может тебе шкуру испортить, чтобы ты много не хотел.
     - Выбирай,  либо я тебе сейчас башку разобью, либо ты спокойно обсудишь
некоторые предложения.
     Чего-то в его голове закрутилось и он успокоился.
     - Хорошо. Что ты хочешь?
     - Мне нужен человек который разбирается в камешках.
     Он пристально смотрит мне в глаза.
     - Не по адресу обращаешься.
     - Тогда катись...
     Парень  подходит  к  машине  переговаривает  через  открытое   окно   и
возвращается ко мне.
     - Что за камешки и сколько?
     - Камни  необработанные,  рубины,  изумруды,  гранаты,  алмазы и прочие
разновидности. По количеству затрудняюсь назвать, однако многовато.
     - Ты того, не крутишь?
     - Так поможешь или нет?
     Колесики по-прежнему крутятся в его головке с напряжением.
     - Хорошо, я поговорю кое с кем. Меня не ищи, я сам тебя найду.
     Мы расходимся и я иду в следующий обменный пункт.

     Меня нашли через день. Я только  выскочил  из  института,  когда  рядом
раздался  скрип  тормозов,  машина остановилась рядом со мной. Знакомая рожа
высунулась в окно.
     - Товар у тебя?
     - Конечно нет. Неужели я буду его с собой таскать.
     - Тебя сегодня ждут с товаром в "Сайгоне". В восемь вечера.
     Машина укатила.

     В  ресторане  официант  провел  меня  в  глухую  кабинку.  Двое  мужчин
почтенного возраста встретили меня весьма холодно. После вялого рукопожатия,
один сразу перешел к делу.
     - Где товар?
     Я выбросил на стол три мешочка. Один старичок развязал первый и на стол
вывалились камни яркого цвета.
     - Однако...
     Он вытащил лупу и принялся сортировать по грудкам.
     - Откуда у вас камни?- спросил другой.
     - Разве это важно?
     - Меня интересует, постоянная поставка или нет?
     - Нет.
     - А еще есть?
     - Есть.
     - Посмотрим,  что  в  следующем  мешочке,  - старичок разворошил второй
мешочек и от туда заструились алмазы.
     - Мать честная...
     Руки его задрожали.
     - Сколько ты хочешь за весь товар?
     - Сто тысяч баксов.
     - Товар столько не стоит, он же не обработанный.
     - Вы еще не смотрели третий мешочек.
     Руки торопливо развязывают третий. На стол зашуршал песок.
     - Да... Пожалуй стоит. Сколько здесь?
     - Тысяча семьдесят грамм.
     Старик аккуратно собирает весь песок, потом говорит.
     - По форме мешочков, он старательский. Значит вы их собирали в тайге?
     - Пришлось там быть.
     - Когда хотите деньги?
     - Завтра. Здесь же.
     - А не боитесь?
     - Вы тогда не получите, еще партию товара.
     - Хорошо. А во сколько вы оцениваете вторую партию?
     - В ту же.
     - Во второй партии тоже камни и песок?
     - Песка нет, там самородки.
     Я собираю камешки запихиваю их по мешкам и кладу в карман.
     - Давайте обмоем сделку,- предлагает старичок.
     - Давайте.
     Они кивают головами и словно по команде появился официант и  выставляет
на стол закуску и коньяк.
     Напиваться с таким добром нельзя и после второй рюмки я ушел.

     Сделка  прошла в два этапа, без напряжений. Никто мне не угрожал, никто
не преследовал. Я расстался без  сожаления  с  награбленным  добром  Васьки.
Теперь  все  набито  в  одном  чемодане  и  болтается  он по вещевым камерам
железнодорожных вокзалов.

     Ириной тетке стало плохо. Она лежит в постели и по наступающим на  лице
черным пятнам, я понимаю это конец.
     - Сашенька,- просит она слабеющим голосом,- подойди сюда. Время пришло,
теперь  пора  богу  душу отдать. Прошу тебя, отнеси Николу-угодника в собор.
Подари церкви.
     - Хорошо. Сделаю.
     - Ирине отдай шубы и мои безделушки. Деньги на похороны лежат за иконой
Божьей матери. И еще, похорони на Березовском кладбище.

     Старушка умерла.
     Я дал телеграмму Ирине, а сам пошел с иконой в собор.
     - Можно мне главного,- спросил я старушку-приживалку при соборе.
     - Вам батюшку. Вон он.
     Подхожу к одетому в ризы священнику.
     - Можно мне обратится к вам?
     - Я вас слушаю.
     - Здесь умерла одна женщина и завещала икону Николая-чудотворца вам.
     - Пойдемте, вон туда.
     Мы проходим в маленькую комнатку и священник долго рассматривает  икону
шевеля губами.
     - Вы знаете, молодой человек, у вас необычная аура...
     - Это что еще такое?- изумился я.
     - Вы  на  меня  действуете  силой своей энергии. Я чувствителен к таким
вещам.
     - Вы первый, кто мне говорит об этом.
     - Как попала икона к женщине, вы не знаете?
     - Знаю. Я ее сам нашел.
     - Расскажите мне, пожалуйста.
     Я рассказываю про Шатуна,  про  остров  с  мертвой  деревней  и  ветхую
часовенку.
     - Как вы думаете, почему часовенка не обрушилась на вас?
     - Не знаю.
     - Она  держалась на силе вашей энергии и только вы убрали свое поле она
тут же рухнула.
     Я засмеялся.
     - Впервые вижу ученого священника. Тем более в вопросах биоэнергетики.
     - Жалко, что вы не верите. Давайте  оставим  икону  здесь,  пойдемте  к
любой иконе в соборе.
     Мы подходим к иконе девы-Марии и священник просит.
     - Протяните руку к свечам.
     Я  протягиваю руку и вдруг вижу как огоньки пламени начинают отгибаться
от моей руки. Медленно провожу рукой вдоль свечей и везде пламя  откланяется
от меня.
     - А теперь подойдите поближе,- предлагает священник.
     Я  становлюсь  перед  массой свечей и все язычки пламени как по команде
отклонились от меня веером, как-будто я принес сквозняк. Странно  язычки  не
шевелятся и упорно горят с наклоном в сторону.
     - Убедились.
     - Весьма странно.
     - Бог  вам  дал  необычные способности. Может даже за эту икону, что вы
принесли. Ей цены нет. Мне кажется, что ваша жизнь будет необычна.

     Приехала  Ирина  с  мужем.  Как   она   изменилась.   Стала   красивее,
женственнее.
     - Как ты изменилась, Ирина.
     Она обняла меня.
     - Спасибо  тебе  за  тетку.  Нам и делать-то ничего не надо, ты уже все
здесь прокрутил.
     - Как ты жила это время?
     - У меня дочурка. Два года.
     - Поздравляю. А Шатуна видела?
     - Нет Шатуна. Подстрелили его стражники.
     - А эти... приставали по поводу кассы.
     - Нет. Как ты уехал, так нас больше и не навещали.
     - И слава богу.

     Мы похоронили тетку. Ирина уехала, а меня поперли с  жил  площади,  так
как был на ней не прописан. Пришлось переезжать в общежитие.

     - Ребята,   вы   должны  сегодня  проиграть,-  говорит  тренер,  нервно
почесывая плечо.
     - С чего бы это?- возмутился Андрюшка.
     - Так надо.
     - Тебе может быть и надо, а нам нет.
     - Мальчики, нас убьют, если не проиграем.
     Все замирают и смотрят на меня.
     - Мы только добрались до горла сборной России и  на  тебе,  проигрывать
этим  блатникам.  Условия  были четкие, кто выиграет, тот и уедет за границу
защищать честь родины. Ведь так?
     - Так. Но сегодня надо проиграть.
     - Пошли, ребята. Играем, как можем.

     После выхода на первую линию, тренер меняет меня и  пришлось  сесть  на
скамейку  запасников.  Ребята  начинают  нервничать  и  ошибка  возникает за
ошибкой. Мы проигрываем. Тренер производит  замену  и  я  выхожу  на  вторую
линию.  К  сетке  меня  не допускают. Только перехожу на первую линию, опять
замена.
     - Ты нарочно,- зло говорю тренеру.
     - Заткнись. Это ради твоей же жизни, дурак.
     Ребята просят тайм-аут.
     Андрюшка и Володя обрушиваются на тренера. Он в ярости.
     - Нет. Будет как я сказал. Сашка будет выходить когда я захочу.
     Ребята расходятся и мы проигрываем  первую  партию.  Во  второй  партии
тренер  выпускает  меня на всю игру. Я молотил по мечу, как бешеный. Никакие
блоки не спасали и кто бы мог подумать, это был жуткий разгром сборной.
     В перерыве, перед третьей партией, появляется опять этот щуплый тип.
     - Двести баксов каждому за проигрыш.
     - Они за границу, а мы в жопе.
     - Не ваше вонючее дело. Делайте как говорят.
     - Катись от сюда,- говорю я ему.
     - Ладно. С тобой у нас разговор особый.
     - Валяй, валяй.
     В третьем периоде тренер пошел на мою замену и мы проиграли. Начинается
четвертая игра. Опять я в деле и... выигрыш. Два-  два.  Последний  решающий
период. Мы с Андрюшкой отводим тренера в сторону и я говорю.
     - Ефимыч, больше не лезь. Мы выиграем эту игру.
     Он чуть не плачет.
     - Может не надо.
     - Я все беру на себя,- говорю.
     - Я ухожу...
     - Как хочешь.

     Мы победили.

     На следующий день щуплый тип вылавливает меня на улице.
     - Тебе  просили  передать,  что  если  завтра ты не отдашь двести тысяч
баксов, то тебе хана.
     - За что же я должен отдать?
     - За материальный ущерб, нанесенный боссу. Тем более, мы знаем,  что  у
тебя деньги есть. Так бы прихлопнули сразу, но раз есть деньги- плати.
     - Теперь послушай меня. Еще раз где-нибудь увижу- раздавлю.
     - Так  до  завтра,-  как-будто не слыша меня, говорит типчик,- к восьми
вечера приготовь деньги.

     Они встретили меня у стен общаги.  Худенький  клоп  по  средине  и  два
широкоплечих мальчика по бокам.
     - Деньги принес?- начал клоп.
     - И не собирался.
     - Пощупайте у него печенку.
     Парни  вытащили  ножи  и  пошли  на меня. По их движениям, я понял, что
правый лучше тренирован, левый нет. Первым промахнулся левый и, заскочив  за
него,  опускаю  кулак  на  затылок.  Парень валиться как куль, теперь второй
особенно осторожен. Лезвие ножа пропороло мне рубаху и чуть задело  тело,  а
моя нога вошла ему в живот. Он согнулся и я опять бью острым носком ботинка.
Достал. Нож вываливается из его руки и он боком ударяется в стенку здания.
     - Теперь ты мой,- раздается голос.
     Щуплый с пистолетом стоит с боку.
     - Нет, мой.
     Я  лечу  на  него,  а  он  стреляет  в  упор. Сильный толчок в грудь не
остановил моей массы тела, только задержал, поэтому я упал на его колени. Он
сбит и я на нем. Рука тянется к горлу. Вот оно  выпирающее  яблочко.  Что-то
хрустит в руке и тут все темнеет в глазах и...

     - Как вы себя чувствуете?- прорвался голос.
     Я лежу на койке, а рядом женщина в халате.
     - Где я ?
     - В больнице.
     - Значит жив...
     - Вы  уже  неделю  в  реанимации.  С вами хочет поговорить следователь,
давно уже дожидается.
     В палату быстро вбегает женщина с накинутым халатом на плечи.
     - Доктор, можно.
     - Да, пожалуйста. Только пять минут.
     - Мне нужно уточнить некоторые детали, потому что все дело я уже  почти
закончила. После волейбола с вами Комаров встречался?
     - А кто такой Комаров?
     - Вот этот.
     Она протягивает мне снимок с знакомой рожей, того кто меня ранил.
     - Этот. Встречался.
     - О чем говорили?
     - Деньги требовал за то, что мы выиграли.
     - И много?
     - Много. Двести тысяч баксов.
     Рука ее с ручкой замирает над бумагой.
     - Господи, откуда же их достать.
     - Такую сумму кто-то проиграл.
     - Ты не знаешь, кто?
     - Нет. А этот тоже лечиться?- я киваю на снимок.
     - Он мертв...
     - Меня судить будут?
     - Ты  пострадавшая сторона и при обороне защищал свою жизнь. Здесь есть
несколько свидетелей.
     - Все, время прошло,- на следователя наступала врачиха.

     Я долго лечился и когда вышел из больницы,  понял,  что  волейбола  мне
долго  не  видать.  Кончилась  спортивная  карьера, кончился и институт. Мне
предложили убираться с общежития. Пришлось искать работу. У Андрюшки  кто-то
работал в ведомственной охране и меня устроили туда.

     Дежурка  состояла  из двух больших комнат и кабинета начальника. Первая
комната- пультовая,  набита  стойками  с  аппаратурой.  Там  же  сидело  два
оператора,  которые  их обслуживали. Вторая- для отдыха свободных от вызовов
милиционеров и шоферов.
     Дверь кабинета начальника открывается и появляется майор. Он видит меня
и ткнув пальцем спрашивает.
     - Новенький?
     - Да.
     - Поедешь со мной. Горелов, собирайся, поехали на вызов.
     Старший сержант Горелов нехотя поднимается с лежанки и ворчит.
     - Как что, так Горелов. Вон Валька, второй вызов пропускает, а  меня  в
каждую дырку запихивают.
     - Помалкивай,- злится майор.- Давай на выход.

     Газик  бросает  по  городским выбоинам и мы проклиная дороги составляем
план.
     - Дом я знаю,- говорит майор,- сталинской постройки,  по  этому  черных
лестниц  нет,  но  лифт тоже отсутствует. Шофер внизу, мы все втроем наверх.
Тебе, молодой, почетная обязанность, будешь со мной. Вы сержант,  проскочите
выше третьего этажа и проверите чистоту до чердака.
     Мы  вваливаемся  в  парадную  и  стремительно несемся вверх. На третьем
этаже у квартиры 16, мы с майором задерживаемся, а Горелов  бежит  на  верх.
Топот ног долго уносился вверх, потом начал возвращаться обратно.
     - До чердака все чисто,- задыхаясь докладывает Горелов.
     Майор долго изучает дверь.
     - Опять ложный вызов. Горелов, позвони соседям, поищи понятых.
     Горелов  подходит  к  17 квартире. Долго нажимает на кнопку- никого. Он
переходит на 15 квартиру. На звонок за дверью слышен мужской голос.
     - Кто там?
     - Милиция.
     - Чего надо?
     - Откройте, пожалуйста. Нам нужны понятые.
     - Ищите в другом месте.
     Слышен хлопок второй двери и наступила тишина. Горелов подходит к двери
13. Опять палец давит кнопку звонка. На этот  раз  за  дверью  слышен  голос
молодой женщины.
     - Кеша, это ты?
     - Милиция.
     - Что случилось?
     - Нам нужны понятые вскрыть соседнюю квартиру.
     - Нет, нет. Я после ванны не могу.
     И  опять  тишина. В 14 квартире старичок узнав, что мы из милиции и нам
нужны понятые, просто послал нас в неприличное место.
     - Вот сволочи,- восхищается Горелов,- эти  сталинские  дома,  мать  их,
напиханы напуганной элитой. Навряд ли мы что-либо вытащим.
     Майора это тоже раздражает и он опять взрывается.
     - Думать  разучился,  пойди во двор поговори с кем-нибудь там и приведи
сюда.
     Горелов несется вниз и вскоре, действительно,  приводит  двух  человек:
бабушку и молодую девчонку.
     - Вот, они согласились.
     Майор принимает скучающий вид и начинает говорить.
     - Граждане  понятые,  мы  сейчас  в  вашем  присутствии  откроем дверь,
убедимся в отсутствии кого-либо и составим протокол.
     На лице девчонки полное разочарование. Бабушка тупо смотрит на дверь  и
машинально жует беззубым ртом.
     Майор достает из кармана коробочку с чернильным номером 16, вытаскивает
ключи  и  начинает открывать двери. Мы с Гореловым первые врываемся в двери.
Он проскальзывает в квартиру, а я осматриваю ванну и туалет. Никого.
     - Никого нет,- кричит из квартиры Горелов.
     Майор подходит к телефону и набирает номер.
     - Ниночка, ложный вызов. Ага. Хорошо.
     Мы еще раз осматриваем квартиру, составляем протокол и  получив  робкие
подписи у понятых, сдаем квартиру под охрану.

     В  дежурке  почти  никого нет, даже Вальки. Все разъехались по вызовам.
Горелов сидит  за  столом  напротив  меня  и  внушает  мне  основные  истины
ведомственной охраны.
     - Сейчас  народ  пошел  не  тот. Даже нам не доверяет. Слыхал небось, в
одной газетенке даже писали о том, что нашли двоих сотрудников ведомственной
охраны мертвыми в квартире. Так это наши гаврики.  Решили  поживиться  после
работы.  Стащили  ключи,  влезли  в квартиру, а там нашли на полке бутылки с
запахом спиртного, ну и прежде чем  почистить  квартиру,  решили  выпить  по
стаканчику. Выпили и сдохли. Приехали из отпуска хозяева и нашли два трупа в
кухне. Оказывается мухомор на водке у них настаивался.
     - Действительно, за что же нам верить, раз разбоем занимаемся?
     Горелов скептически смотрит на меня.
     - Молод  ты еще салага. Но думаю пересмотришь свои взгляды. Ты попробуй
на зарплату проживи? Здесь если начальнику отделения  подарок  не  сделаешь,
совсем сгниешь.
     - Что, начальник, поборами заснимается?
     - У  нас  каждый  берет  то, что ему положено по рангу. Ты не задирайся
молодой и не ляпни свои глупые бредни кому-либо другому. Хуже будет.
     Горелов вытаскивает из кармана золотой браслет для часов.
     - Видал?
     - Ну и что?
     - Квартирку-то мы с тобой сегодня проверяли?
     - Ну...
     - Я из той квартирки и взял.
     Горелов испытующе смотрит на меня.
     - Что ты от меня хочешь, сержант?
     - Что бы ты заткнулся и не лез не в свое дело. Вот  этот  браслетик  по
стоимости, мы поделим на пятерых...
     - На пятерых?
     - Шофер, ты, я, майор и начальник отделения и в соответствии со званием
каждый получит свою долю.
     - Я ворованное брать не буду.
     - Отказываешься, значит?
     - Отказываюсь.
     - Ну и правильно делаешь. Нам больше достанется.

     Майор вылетает пулей из кабинета начальника.
     - Ребята в машину.
     Мы  несемся  в  машину  и  только отъезжаем от дома, как майор начинает
распределять обязанности.
     - Мы с сержантом в  квартиру,  шофер  караулит  у  выхода  парадной,  а
молодой  на  черный  ход.  Будешь  стоять  внизу.  Только  бы  чердаки  были
перекрыты.
     - А где черный ход?
     Майор крутит шариками и вспоминает.
     - Этот дом три года тому назад уже щупали. Черный ход во дворе справа.

     Мы подлетаем  к  парадной  и  все  разбегаются.  Я  несусь  во  двор  и
действительно  вижу,  полувыломанную,  дверь на лестницу. Она косо провисает
над порогом. Открываю ее полностью и  становлюсь  за  дверью,  прижимаясь  к
стенке.
     По  лестнице  слышны  торопливые шаги. Вот кто-то выскочил на последнюю
площадку и я бросаю дверь навстречу  незнакомцу.  Сначала  раздается  глухой
удар,  потом  треск,  дверь,  вырвав  гнилое дерево под петлями, вылетает из
косяка. Здоровенный парень, приклеившись к двери, падает на  асфальт,  потом
по  инерции  бороздит  его  лицом  и  не  шевелиться.  В  бок отлетает синяя
спортивная сумка.
     Опять топот ног. Я прячусь у косяка. Бегущий человек видит перед  собой
лежащего и пытается прыгнуть косо, что бы не попасть ногой в тело. Подцепляю
его ногой и парень красиво сделав дугу в воздухе, косо падает на плечо.
     - Ай... Мать...
     Я уже сзади и пытаюсь оторвать его руку от приклеившегося чемодана.
     Опять топот ног. Я подпрыгиваю. Лежащий у моих ног, визжит.
     - Засада. Пашка, засада.
     Стук  ног затормозился, потом ринулся наверх и вдруг опять вниз. Ко мне
выходит бородатый мужик и поднимает руки.
     - Сдаюсь.
     - Ложись.
     Мужик с недоумением смотрит по сторонам и уставляется на меня.
     - Лучше ложись, буду стрелять.
     Для авторитета хлопаю по кобуре. Теперь он неохотно ложиться на живот и
раскидывает руки на асфальте. Я склоняюсь над ним, забрасываю руки за  спину
и защелкиваю наручники.
     По лестнице опять шаги. Да сколько же их? На этот раз достаю пистолет.
     - Молодой, не стреляй, это я.
     Появляется Горелов.
     - Как ты их, а? Тебе помощь нужна?
     - Дай наручники.
     Сержант  бросает  мне  наручники и возвращается на лестницу. Его голос,
усиленный емкостью помещения, забасил.
     - Ишь куда выбросил? Ну ничего.
     Пока я защелкивал в наручники парня с чемоданом, Горелов вышел ко  мне.
В руках у него была перевязанная коробка.
     - Выбросил гад. А что с этим?
     Он  ткнул  на  неподвижно  лежащего  третьего.  Небольшая  лужица крови
собиралась вокруг его лица.
     - Жив. Только без сознания.
     - Ты покарауль их. Я тебе сейчас шофера подошлю.
     Сержант  подбирает  спортивную   сумку,   закидывает   ее   на   плечо.
Подхватывает  чемодан,  тащит  в  одной  руке, коробку в другой и исчезает в
подворотне. Через три минуты появляется шофер, заправляет пистолет в  кобуру
и начинает обшаривать лежащих.
     - А у этого пушка. Смотри- ка, я такую еще не видал.
     Шофер  с восхищением смотрит на блестящий ствол, потом запихивает его в
свой карман. Во двор въезжает "воронок". Из  него  выпрыгивает  лейтенант  и
четыре милиционера.
     - Ну, Костя, ты и наворотил,- говорит он шоферу.
     - Это не я, это молодой.
     Откуда-то возник майор.
     - Лейтенант,  увозите  их.  Этому  сразу  окажите  помощь.  А  вы,-  он
обратился к нам- в газик.
     Милиционеры  стали  избивать  ногами  лежащих,  пытаясь  их  вернуть  в
вертикальное положение, а мы пошли через подворотню к своей машине.

     Газик  был  забит вещами до потолка. Я и сержант с трудом уместились на
задних сидениях.
     - Теперь домой,- удовлетворенно говорит майор.
     - Молодой-то наш как отличился,- говорит Горелов.
     - Молодец. Хорошо сработано.

     Вещи относим в  пультовую  на  большой  стол,  типа  верстака.  Горелов
начинает все распаковывать и делить на две части.
     - Молодой, бери бумагу, ручку и пиши,- командует он.
     Я присаживаюсь сбоку и сержант начинает диктовать.
     - Картина  в  багетовой  золоченой  рамке  30 на 40- одна. Шкурка лисы-
одна. Шарф мохеровый, хотя стой,  не  пиши  он  новый,  пойдет  сюда.  Чулки
капроновые. Раз... Два... Пиши пять... Эти пачки, мы сюда.
     - Чего мы все не переписываем?
     - Ты пиши и не задавай вопросов. Вещь-док составляем.
     Он  делит вещи, а я пишу под его диктовку перечень вещей только в одной
куче.  Наконец  работа  окончена,  Горелов  все  запихивает  в   коробку   и
закручивает веревкой.В пультовой появляется майор.
     - Сержант,    следственный    отдел   требует   перечень   вещественных
доказательств.
     - Готово. Вот подпишите здесь и в сопроводиловке.
     Майор лихо закручивает подписи на бумаге.
     - Берите машину, быстро отвезите.
     Горелов с коробкой исчезает из пультовой.
     - Вот это,- говорит майор, обращаясь ко мне,- отнесите в кабинет.
     Я забираю вторую кучу вещей и уношу в кабинет начальника.

     Горелов примчался через двадцать минут.
     - Вещи у него?- кивает он в сторону дверей кабинета.
     - У него.
     - Вот, сволочь, самое лучшее отберет.
     - А не пожалуются ограбленные, что им мало вещей вернули?
     - Пусть жалуются. Мало ли, может у грабителей сообщники были, вот  вещи
другие   и   унесли.  Милиция  не  всесильна,  слышал  сколько  преступлений
раскрывается? Одна треть, остальные глухие.
     - Грабители не расколются?
     - Пусть только попробуют. Им в предвариловке уши на нос натянут.

     Дежурство еще не закончилось. Наступил вечер.
     - Обычные граждане  домой  вернулись,-  говорит  Горелов,-  поэтому  70
процентов  закрытых  квартир  сняты  с  охраны. Остались необычные граждане,
которые закрыли свои квартиры на длительный срок.
     - Теперь наступит более-менее спокойный период?
     - Нет. Теперь наступает беспокойное время. Закрываются  ларьки,  офисы,
магазины,  склады. Почему-то большинство взломщиков прельщаются этим больше,
чем квартирами. Чует мое сердце, опять в чего-нибудь вляпаемся.
     Словно в подтверждение слов сержанта, из кабинета вылетает майор.
     - Ребята, возьмите жилеты и автоматы,- командует он нам.
     Нам выдают это барахло и мы с невеселыми мыслями идем к газику.
     - На Блюхера,- командует офицер.
     Мы натягиваем жилеты прямо на форму, а майор говорит.
     - Сигнал из магазина химтоваров. Поставьте рожки на  автоматы  и  сразу
как подъезжаем, так вперед.

     У  магазина химтоваров стоит грузовая машина, прижавшись задом кузова к
дверям. Мы лихо подскакиваем к ее борту и выпрыгиваем на асфальт. Я  забегаю
влево машины.
     - Менты,- орет кто-то,- все в машину.
     - Отставить,- рявкает мощный бас.- Это ты, Кривобоков?
     - Я,- растеряно говорит майор.
     - Подойди сюда.
     В  окно  кабинки  появилась  рука  и  поманила  офицера  к  себе. Майор
подходит, становиться на ступеньку машины  и  между  ними  происходит  тихий
разговор.  Я  не  слышу  о чем они говорят, но слышу, что машину по-прежнему
раздается грохот, ее загружают.
     Проходит минут пять и тут прорывается голос майора.
     - Мало...
     - Черт с тобой, еще два куска и катись...
     Опять тихий разговор. Наконец  майор  соскакивает  и  подзывает  нас  к
газику.  Вокруг  машины  забегали  парни и она, взвыв двигателем, унеслась в
слабо освещенную улицу.
     - Сержант, посмотри, что там есть?
     Горелов исчезает  в  магазине  и  через  пять  минут  выволакивает  две
картонных коробки набитых парфюмерией. Все это он заталкивает в газик.
     - Хорошо, теперь вызываем следователей.
     Майор по радиостанции вызывает опер группу.

     В  дежурке  майор вызывает поочередно каждого в кабинет. Я последний. В
кабинете офицер из пачки денег отсчитывает мне несколько бумажек.
     - Ты мне нравишься, сынок. Теперь только держи язык  за  зубами  и  все
будет в порядке.
     Я  сжимаю  в  ладони  деньги  и выхожу из кабинета. На столике Горелова
полно флаконов и бутылочек парфюмерии. Здесь толпятся  сотрудники  охраны  и
сержант каждого одаривает чем-нибудь
     - Молодой, подходи, во какую я тебе коробку подобрал.
     На  его ладонях большой набор духов в фасонной коробке, подделанной под
малахит.
     - Катись...
     Я сажусь на стул и думаю про свою невеселую жизнь
     - Ишь, гордый какой. Позовите Нинку, я ей отдам.
     Из пультовой выходит полная накрашенная  девица  и  с  восторгом  берет
коробку.
     - Сереженька, ну ты прямо умница. Дай мне еще вот эту помаду.
     Она  хищной  рукой  смахивает  три патрона помады и, чмокнув Горелова в
щеку, исчезает в пультовой.

     На улице жуткая темнота. Уже четыре часа. До конца  дежурства  остается
тоже четыре часа.
     Опять вызов. Майор зевает и явно не собирается на выезд.
     - Вы уж без меня как-нибудь,- говорит он Горелову.- Вот ключи.
     Мы  опять  трясемся в газике и выскакиваем к ларькам, распиханных вдоль
улицы.
     - Вон они.
     Двое парней пытаются проломить защитную решетку двери.
     - Молодой, вперед. Мы с боку.
     Я мчусь к парням и они бросив дверь смотрят на меня.
     - А ну ложись,- вскидываю автомат.
     - Чего?- хрипит один.- Ванька, дай ему.
     Из-за  угла  соседнего  ларька  раздается  выстрел  и  неведомая   сила
отбрасывает  меня  в  сторону. Ах, суки... Я всаживаю примерно десять патрон
рожка в этот угол. Потом вскакиваю и чуть не падаю от  боли  в  боку.  Парни
стоят  как истуканы. Вот вам. Очередь разносит стекло ларька над их головой.
Теперь они падают на землю.
     Где там еще один? Пересиливая боль бегу за  ларек,  там  в  луже  крови
лежит с пистолетом мальчишка. Где же Горелов?
     Они  с  шофером  подходят через минуты две, когда я, кривляясь от боли,
защелкивал наручники на взломщиках.
     - Теперь будет переполох,- говорит  Горелов,  глядя  на  окровавленного
мальчишку.- Сейчас набегут эксперты и будут драть тебя, молодой, в хвост и в
гриву.
     - Где ты был?
     - Где, где. Рядом.
     - У меня бок... Посмотри, что здесь?
     Я расстегиваю жилет и оголяю бок.
     - Синяк.  Повезло тебе. Во-первых, что синяк есть, а во-вторых, что жив
остался.
     Вскоре приезжает УАЗик и меня серьезные  дяди  долго  допрашивают,  как
применял оружие и когда. Потом отнимают автомат и отпускают к газику.

     В  дежурке сержант уходит в кабинет начальника и пропадает там до конца
смены.

     Сегодня день отдыха. Ко мне звонит мой дружок  по  волейболу  Славка  и
предлагает вечером придти к нему в гости на работу. Славка работает дежурным
электриком в ресторане "Дельфин".
     - Возьми только две бутылочки,- говорит он мне,- жратву я гарантирую по
высшему классу. Не забудь прилично одеться.
     - Ты меня там встретишь?
     - Сашка, это не с парадного хода. Ты меня жди у черного хода.
     - Хорошо.

     Дежурный  электрик  сидит  в небольшой темной захламленной комнатенке с
грязными стенами, давно  не  мытым  окном  и  нитями  паутины  по  углам.  В
комнатенке верстак, маленький отполированный локтями столик и четыре венских
стула  с  замененными  сиденьями на простую фанеру. Славка не один с ним две
девицы. Одну я знаю, это его любовница Люда, другая с кичкой сзади и  челкой
на глазах ее подруга, Надя.
     - Мне Люда говорила, что вы милиционер?- тонким голосом говорит Надя.
     - Он   не   милиционер,-  влезает  в  разговор  Славка,-  он  сотрудник
ведомственной охраны.
     - А это разве не одно и тоже?- удивляется Надя.
     - Мильтон, он что, на  улице  за  порядком  следит,  а  Сашка  охраняет
имущество граждан.
     - Охранник,- разочарованно тянет Надя.
     - Дура,  ты  Надька,- Людка с интересом рассматривает мое лицо.- Был бы
человек хороший.
     - А я ни чего...
     В комнатенку вваливаются  две  молоденькие  поварихи  с  подносами,  но
которых тарелки с жаренным мясом и картошкой приправленной зеленью.
     - Девочки,  вот  спасибо.- расшаркивается Славка.- Сашенька, где у тебя
бутылек?
     - Нам не с собой, лучше здесь,- говорит самая смелая повариха.
     Славка  вскрывает  бутылку,  находит  где-то  два  грязных  стакана   и
наполняет их.
     - Дернем.
     Мы все выпиваем и молоденькая повариха с тоской говорит.
     - Господи, как я устала. Сейчас бы завалиться поспать.
     - Не  раскисай, пошли,- старшая тянет ее с собой,- мы еще к вам придем,
притащим что-нибудь.
     Они уходят и Славка приглашает всех на танцы.
     - Пойдемте в зал нам потрясемся.
     - А прилично это?- спрашивает Надя.
     - А что тут плохого, одеты вы прилично. Пошли.
     Мы проходим грязные помещения кухни  и  через  коридор  входим  в  зал.
Гремит музыка и мы вливаемся в массу дергающихся людей.
     - Как здорово,- говорит Надя, выгибаясь передо мной лебедем.
     - Ты где-нибудь учишься?
     - Да, на филфаке, в университете.
     - А я с института ушел...
     - Как это?
     - Три  года отучился. Вообщем даже не учился, а играл в волейбол. Потом
предложили перейти в профессионалы. Здесь-то я и бросил институт.
     - Почему же вы охранник?
     - Подстрелили...
     - ???
     - Я неплохо играл у сетки. Мои косые удары шли даже через блок. Но  тут
надо было руководству, что бы команда проиграла сборной страны.
     - Неужели у нас такой спорт?
     Надя даже остановилась и смотрит на меня расширенными глазами.
     - Увы. Это так. А мы вдвоем с моим приятелем Андрюшкой-Кувалдой, только
и разыгрались.  Тренер даже четыре раза нас снимал с площадки, но ребята все
взбрыкнулись и мы наколотили сборной столько мячей, что взяли да и выиграли.
Потом начались расправы. Я взял все на себя,  вот  и  поговорил  с  гостями,
которые  навалились  на  улице  на  меня.  Понимал,  отделают  так, что буду
инвалидом. Поэтому решил сопротивляться. Парень-то я был вроде ничего, ну  и
... Вообщем кто-то из нападавших выстрелил в грудь.
     - А потом?
     - Дальше  неинтересно.  Больница,  простреленное  легкое. Прощай спорт.
Устроился в охрану и первый день проработал вчера.
     - Да, так значит у вас почти праздник.
     - Нет. праздника нет. Вчера опять в меня стреляли.
     Глаза Нади округлились.
     - Стреляли...?
     - Бронежилет спас.
     Музыка кончилась, началась другая, а мы все стояли у  какой-то  круглой
колонны.
     - Пойдемте в коморку. Я здесь чего-то замерзла.
     Опять  пробираемся  кухней и вваливаемся в комнату дежурного электрика.
Никого нет. Надя садится за стол и протягивает мне свой стакан.
     - Налей.
     Наливаю ее и свой стакан и мы без традиционной говорильни выпиваем.
     - Ты знаешь,- вдруг говорит Надя,- я так  потрясена.  Неужели  в  такое
ужасное  время  нет  справедливости  на  земле. Неужели бог не видит как мы,
русские, мучаемся. Сначала мы сами себя уничтожали во имя идеи,  теперь  это
делаем  без  идеи.  Мой  папа умер не выдержав этих норм жуткой перестройки,
теперь это хищное время требует в жертву нормальных людей.
     Опять врываются две поварихи с какими-то блюдами.
     - Вы, извините,- заплетается языком старшая.- Нам бы по стаканчику.
     Я  им  наливаю  и  как  заправские  пьяницы  они  проглатывают  крепкую
жидкость.
     - Хорошо... А я вас знаю...
     Повариха кладет мне руку на плечо и пытается ущипнуть.
     - Я  в  техникуме  училась...  и...  ходила  в зал... Волейбол видела с
вами...
     - Ты не ошиблась.
     - Варька..., это он...
     - Пошли..., а то попадет...
     - Стерва ты, Варька... Поговорить с хорошим человеком... не даешь.
     Она икнула.
     - Ой... простите.
     Девочки вышли. Надя сидела склонив голову.
     - Саша, я пойду домой. Мне чего-то совсем не весело. Проводи меня.
     - Пошли.
     Провожать мне ее не пришлось. Надя вдруг перехватила такси и уехала.
     - Я доеду сама,- сказала  она  на  последок.-  Людка  тебе  скажет  мой
телефон.

     Рабочий день начинается с двух ложных вызовов. Опять мучение с понятыми
и кое-как выполнив все формальности, мы возвращаемся в дежурку.
     Майор вышел из пультовой и подозвал Горелова.
     - На ключи. Съезди.
     - А там... А..., понятно.
     - У тебя два часа свободного времени.
     - Ага. Выезжаем. Пошли, молодой.

     Это  старинный  хорошо  ухоженный дом. Мы, включая шофера, поднялись на
четвертый этаж и Горелов открыл двери.
     - Как же понятые?- с удивлением спрашиваю я.
     - Заткнись. Мы засаду делаем.
     Квартира необычайно богатая и забита всякими шикарными  безделушками  и
картинами. На стенах висят старые ружья, сабли.
     Горелов открывает дверцу балкона.
     - Молодой, я сейчас выйду, а ты закрой дверь на нижний шпингалет.
     Сержант  выходит  на балкон, я закрываю дверь на нижний шпингалет и тут
Горелов откидывается телом и ударом ноги вышибает дверь обратно. Шпингалет с
мясом древесины вырван и пляшет по порогу.
     - Будут знать, как не ставить на сигнализацию балконные двери.
     Шофер сразу вытаскивает из за пазухи большой мешок, начинает шарить  по
квартире  и  понравившиеся вещи бросать туда. Горелов упаковывает телевизор,
видак и некоторые картины.
     На бархатном столике у стены, меня привлекает под  стеклянным  колпаком
широкий  браслет, необычного цвета. Снимаю колпак и беру его в ладони. Боже,
до  чего  тяжелый.  С  синеватым  отливом  металл,  на  тыльной  стороне   в
темно-фиолетовом   круге   имел  рисунок  красного  скорпиона,  до  половины
рассеченного острым предметом. По торцу браслета  выгравированы  надписи  на
непонятном  языке.  Вдруг  браслет...  раскрылся.  Одна  треть нижней части,
выкатилась на пазах. Я рассматриваю  обе  части,  удивляясь  и  удивительной
обработке.  На  пазах выступы захвата непонятного замка. Теперь он мог легко
одеваться на руку. Я  заголяю  правую  руку  закидываю  браслет  на  кист  и
вставляю  пластинку  в  паз.  Щелк...  Пластинка вошла, браслет плотно обжал
руку. Красиво. Теперь стараюсь вытолкнуть пластинку обратно,  но  не  тут-то
было,  она  как  мертвая  припаялась  к  браслету,  еле-еле выделяясь на его
поверхности, тонкой ниточкой шва.
     - Эй, молодой, помоги.
     Шофер набил уже второй мешок барахлом.
     - Иди ты в жопу.
     - Смотри, салага, доиграешься.
     Браслет  не  хочет  разбираться.  Стараюсь  выбить  пластинку  об  угол
столика,  но  только больно разодрал руку. Я подхожу к окну и остолбеваю. На
стенке в рамочках семейные фотографии. Вместе со старым  человеком  на  меня
презрительно  глядит  Надино лицо. Неужели?... Вот еще ее лицо. Да это же ее
квартира.
     - Эй вы, сволочи, бросьте все и выметайтесь от сюда.
     Горелов и шофер сначала изумленно смотрят на меня, потом выпрямляются и
в глазах появляется злобный огонек.
     - Значит говоришь, выметаться.
     Рука шофера лезет под китель за пистолетом. Во мне появилась как тысяча
сил и сделав  немыслимый  прыжок,  я  вышибаю  его  через  двери  комнаты  в
прихожую. Горелов смотрит вытаращив глаза.
     - Вон.
     Сержант пятится, спотыкается о лежащего шофера, приподнимает его.
     - Ты покойник, салага.
     Он  лихорадочно  ищет  защелки  двери  и они вываливаются наружу. Я еще
несколько раз пытаюсь снять браслет, но  поняв  бесполезность  работы,  тоже
выхожу из квартиры.
     На улице газика нет.

     Вхожу в дежурку. Все милиционеры замирают и в комнате наступает тишина.
Я иду  к  двери  начальника и без стука открываю ее. На кушетке сидит майор,
вместе с капитаном тоже дежурившим в этот день. Начальник отделения сидит за
своим огромным столом.
     - Тебе чего?- спрашивает он.
     - Я не хочу здесь работать. Я ухожу.
     - Ты что, маленький мальчик? Захотел пришел,  захотел  ушел.  Это  тебе
военизированная часть.
     - Я не хочу воровать в этой военизированной части.
     Наступила жуткая тишина. Начальник отделения начал багроветь, задыхаясь
от гнева. Майор вскочил и забежав за стол сбоку, уперся в меня взглядом.
     - Ты  понимаешь, что говоришь? Да после этих слов, тебя твои товарищи в
пыль сотрут.
     - Я уверен, кто нечист на руку, попытается это сделать, но если  он  ко
мне сунется, то я буду драться за свою жизнь. Мне терять нечего..
     Наконец начальника отделения прорывает и он вопит.
     - Вон отсюда. Майор Криволапов, заткните ему пасть.
     Я  залезаю  под китель и все застывают в неподвижных позах. Расстегиваю
ремень и, сняв кобуру с пистолетом, бросаю ее на стол начальника. Напряжение
сразу спадает и тут прорезывается голос капитана.
     - Молодой человек, постойте. Василий Георгиевич,  наш  сотрудник  после
травмы  на  гражданке,  тяжело  переносит  поездки на машинах. У него просто
аллергия к ним и от этого нехорошее настроение и столкновения с  товарищами.
Почему  бы  нам  не  помочь  ему? В отделе подполковника Миронова не хватает
людей. Давайте отправим его туда.
     Тут начальник отделения заулыбался и замурлыкал как кот.
     - Действительно, чего  мы  кипятимся.  У  каждого  бывает  срыв.  Жалко
только,  что  при  этом  иногда  страдают  люди,  вон  челюсть сломал своему
напарнику. В больницу его пришлось отправить. Но мы закроем на это глаза. Вы
перейдете на новую работу, а мы все забудем. Вас устроит так?
     - Хорошо.
     - Вот  и  договорились.  Завтра  явитесь  по  этому  адресу,  а  сейчас
свободны. Отдохните сегодня.
     Начальник вырывает листок из блокнота и подает мне.

     Я  звоню Славке и прошу номер телефона Нади. Он долго его разыскивает и
наконец , продиктовав, сообщает.
     - У Надьки сейчас милиция. Ты ей лучше  не  звони.  К  ним  воры  через
балкон залезли.
     - Хорошо, сейчас не буду.

     Дома  долго  пытаюсь  разобрать  браслет. Бесполезно. Его даже не берет
зубило.

     У  подполковника  Миронова  желтые  зубы.  Вонючая,  дешевая   сигарета
бесконца торчит в губах.
     - Так   вы   и  есть  тот  непутевый,  который  сломал  челюсть  своему
сотруднику?
     - Наверно, я.
     - А ведь я Костю знаю. Мастер спорта по дзюдо, великолепный  самбист  и
надо же накололся.
     Я молчу.
     - Ну что же. Пойдете на объект 17.
     Что это, спрашивать бесполезно, на месте объяснят.

     Молодой  парень  в  гражданской одежде прочитал мое направление и начал
материться.
     - Сволочи, мать их, творят, что хотят. А тебя за что сюда?- вдруг резко
обратился он ко мне.
     - Не сработались.
     - Вот именно, кто  попорядочней,  так  сюда.  Остальная  сволота  своих
доверчивых граждан обдирает. Ладно, для начала, пойдешь сначала на маленькое
предприятие, всего один цех. Будешь его охранять.
     - Ты мне можешь объяснить в чем дело?
     - Я сам не знаю в чем. Но подполковник Миронов посылает нас на объекты,
которые  не  дают  в лапу рэкетирам, поэтому мы считаемся отделом риска. Нас
ничего не стоит шлепнуть, изувечить, избить. Мы пешки в этой дурацкой игре и
защиты ни какой нет. Прокуратура давно кормиться у крупных мафиози  и  ловит
только  мелкую  шушеру,  которая  им в лапы не дает. Я уже десятки заявлений
посылал туда и получал один стереотипный ответ: "состава преступлений  нет".
Неделю   тому  назад  убили  Колю,  отличный  был  парень.  Его  послали  на
безнадежный объект и он сумел его отстоять, так встретили гады после  работы
на улице и в упор из пистолета...
     - И знаете кто?
     - Догадываемся...  Все  поборы  проходят  на  наших глазах, только наше
начальство и прокуратура морду воротят, как-будто ничего нет.
     - Так ничего и не выяснили?
     - Запомни, мы безнадежные. О нас никто заботиться и плакать не будет.
     - Тебя как звать?
     - Извини, не представился. Лейтенант Колесов, зови просто Игорь. О тебе
я уже прочел в сопроводиловке. Теперь послушай. На охрану объекта  заступишь
сегодня  вечером  часов в шесть и до утра, до открытия цеха, находишься там.
На работу приходишь через день. Понял?
     - Да.

     Цех действительно  маленький.  Большая  комната  с  четырьмя  литьевыми
машинами  для пластмасс и верстаком с приспособлениями для снятия облоя, три
подсобки и кабинетик мастера. Я принимаю помещение, запираю все двери,  окна
и  устроившись  в  уголке  цеха,  включаю  настольную лампу и начинаю читать
карманный детектив.
     Утром приходят работяги и я сдаю все мастеру. Рабочий день прошел.

     Надя согласилась со мной встретиться. Мы нашли свободный столик в  кафе
и получив булочку с кофе, разговорились
     - Ты  знаешь,  это  ужас,-  сразу  затараторила она,- несколько человек
залезли через балкон...
     - Постой, постой. У вас четвертый этаж.
     - Ну и что. Следователь сказал, что  по  веревке  с  крыши  спустились.
Дом-то  пятиэтажный  и  балконы  лесенкой. Самое интересное, почти ничего не
украли, их кто-то вспугнул...
     - Значит что-то украли?
     - Да одну папину вещь, старинный браслет, которым папа  очень  дорожил.
Так  вот,  воры  все  бросили, почти упаковав вещи. Ну конечно с мамой худо,
особенно за браслет переживала, память о папе была.
     - Я тебе могу рассказать продолжение этого происшествия. Хочешь?
     - Я забыла, ты же там работаешь. Расскажи.
     Мне было стыдно за мои неприглядные действия в  Надиной  квартире  и  я
начал врать.
     - Мы  ведь тоже там были. У нас был сигнал. Когда мы приехали, то дверь
была чуть приоткрыта и без понятых ворвались в квартиру в надежде  кого-либо
поймать.  Но  все  было  пусто.  На полу валялись почти упакованные вещи. Мы
покрутились и... уехали. Нашему старшему, как он  мне  внушал,  не  хотелось
объясняться  начальству,  почему мы вошли не по правилам. Если бы там кто-то
был, тогда все было правомерно.
     Ну и чушь же я несу ей.
     - Значит дверь была открыта?
     - Да, поэтому и поступил сигнал. Но дальше еще интересней. У  нас  есть
такой  воришка-  сержант.  Сидим мы у себя в дежурке после этой поездки, вот
сержант мне и хлещется: "Смотри какую штучку я нашел, Сашка." и  вытаскивает
браслет. "Откуда?"- спрашиваю. "Да в той квартире прихватил, смотрю валяется
на  полу."  Я говорю: "Дай сюда." Он не хотел, пришлось припугнуть немного и
он отдал его мне.
     - Так он у тебя?
     - Не спеши. Взял я его в руки, а он рассыпался...
     - Что ты сказал? Врешь. Рассыпался... Да папа бился над ним всю  жизнь,
пытаясь его открыть. Где он?
     - Я сказал, не спеши. Отошла от него нижняя часть, так прямо из пазов и
выскочила. Попробовал я его на руку одеть, а он как-будто всю жизнь на кисти
и сидел.  Тогда  вставил  пластинку, задвинул и... Теперь не могу снять. Вот
он.
     Надя оторопело смотрела на мою руку.
     - Ты сумел одеть браслет?
     - Ну да.
     Она щупает руку, металл. И я вижу, не очень взволнована сообщением, что
браслет нашелся, она больше поражена, тем что я  его  одел.  Надя  задумчиво
поглаживает раздвоенного скорпиона.
     - Отец  говорил,  что  на браслет наложено заклятье. Его кроме старшего
жреца бога Ра не мог никто носить. Здесь на  торце  даже  фраза  египетскими
иероглифами выгравирована: "Сын бога Ра оденет скорпиона и будет вечным."
     - Ничего  себе. Жрец-то все равно умер. Браслет сюда попасть мог только
с его руки.
     - Ты прав, нет ничего вечного и жрец умер своей смертью, но по  надписи
на  его  могиле,  жрец прожил 87 лет, для того времени это долголетие. Здесь
другое. Десятки ученых бились разгадать секрет браслета. Какие  исследования
он  только  не  прошел. Отец мой занимался металловедением и все время бился
над секретами сплавов в древнем Египте. Он пытался открыть секрет  червления
золота  по  золоту  и не удачно. Пытался разгадать структуру этого металла и
опять осечка. Браслет только чуть-чуть пострадал от алмазного диска  и  тебе
его уже никто снять не сможет.
     - Закольцован до смерти,- пошутил я.
     - Да. Но я еще поражена другим. Почему ты... Именно ты, мог одеть его.
     - Случайность.
     Надя качает головой.
     - Моей маме я пока не скажу, что произошло. Я пойду домой и покопаюсь в
папиных записях, может найду, что тебя ждет...
     Надя  еще  раз  проводит  пальцами  по  браслету, пытаясь нащупать едва
заметные стыки разъема.
     - Когда ты будешь в следующий раз свободным?
     - Я через день на работу.
     - Позвони мне послезавтра.

     Заступаю на  дежурство.  Все  рабочие  ушли,  остался  мастер,  который
копается  в своем кабинете. С улицы в мастерскую вваливаются три здоровенных
амбала. Круглые  здоровые  рожи,  стриженные  на  коротко  и  у  всех  почти
одинаковые куртки.
     - Где хозяин?- брезгливо оттопырив губу говорит один.
     - Его нет,- вру я.
     - А ты кто?
     - Охранник.
     - Подумаете, какая важная птица. Небось и пушка есть?
     - Есть.
     - А вот у нас нет. Не поделишься?
     - Катись от сюда.
     - А он еще и разговаривает.
     Тип  выбрасывает  ладонь вперед, как-будто собирается выколоть глаза. Я
делаю резкую отмашку ребром ладони и... Раздается вскрик, потом жуткий  рев.
Сзади  стоящий  парень вытащил из-за пояса пистолет и я бросился за литьевую
машину.
     - Живьем его, живьем,- ревет типчик, обхватывая раненную  кисть  второй
рукой.
     Парень  выпрыгает  ко мне и замахивается пистолетом. Я прикрываю голову
рукой и совсем не чувствую удара по ней, ствол лязгнул по браслету.
     - Чего у него там...
     Теперь удар в голову наношу я. Тело отрывается от земли и голова  парня
входит  в полиэтиленовый ящик с готовыми деталями. Третий шарахается к двери
и исчезает. Теперь парень с рукой не орет. Слезы идут из его глаз.
     - Врача мне,- скулит он.
     Выходит из кабинета бледный мастер и я показываю ему рукой на  выходную
дверь.  Он  понял  и  поспешно  уходит.  Я набираю телефон милиции и вызываю
наряд.

     Парню оказали первую помощь, но он корчиться от боли.
     - Что мне с тобой теперь делать, Косматый?-  спрашивает  его  прибывший
майор.
     - Мне нужен врач. Отправьте к врачу.
     - Сейчас.  Но  теперь  мне  тебя  жаль. За этот промах Малыш тебе дырку
между глаз сделает.
     Парня уводя, уносят второго и майор обращается ко мне.
     - Протокола не надо. Сами разберемся.
     Ночь прошла спокойно.

     Игорь хмуро выслушал мой отчет.
     - Опять вляпались в дерьмо. Ты думаешь против них возбудят  дело?  Нет.
Малыш,  хозяин  района  и  все эти майорчики, полковнички и прочие говноперы
вытягиваются перед ним в струнку. Вылечат этих сволочей и  выпустят.  Другой
вопрос, что сделают с тобой? У тебя девушка, семья, есть?
     - Семьи нет. И девушки... постоянной нет.
     - Сейчас  о  тебе  соберут  все  сведения.  Пойдут  в ход все приемы от
изнасилования твоей девушки, до  прямого  применения  оружия.  И  знаешь,  я
бессилен, не знаю, что тебе предложить. Чем помочь?
     - Сколько у тебя таких людей как я?
     - Двенадцать.
     - Сила...
     Игорь смотрит на меня.
     - Ты  хочешь сказать, что надо дать зарвавшемуся товарищу по шапке. А у
тебя не было такой мысли, что уберем  одного,  придет  другой  и  все  опять
станет по старому.
     - Но кто-то должен противостоять им. В любом случае нас будут уважать и
не посмеют  в  следующий  раз  стрелять  на  улице.  Игорь,  мы  в  дурацком
положении. Мы, люди, которые должны бороться за порядок, но получилось  так,
что  когда мы тратим на это все свои силы и жизнь, это становиться никому не
нужным. Мало того, все остальные органы правопорядка против нас. Они спелись
вместе с мафиози. Нас перестреляют по одиночке и все. Если не дать отпор, то
что за сопливые ребята собраны у тебя.
     - У меня у самого иногда возникали такие мысли. Я подумаю,  посоветуюсь
кое с кем и скажу тебе при следующей встрече.
     - Будь осторожен, Игорь.
     - Постараюсь, Саша.

     Надя  пригласила  меня  к  себе. Теперь я иду по улице осторожно. Так и
есть, невзрачный мужичонка, как приклеенный, идет в десяти шагах за мной.  Я
заскакиваю в парадную и затихаю за дверью. Мужичонка мнется у двери: входить
или не входить. Наконец решился и тут же моя рука сжала его горло.
     - Кто послал?- спрашиваю шепотом.
     - Пусти,- хрипит он.
     Надавливаю посильнее. Лицо мужичонки наливается кровью. Он уже не может
говорить и машет руками. Я чуть ослабеваю хватку.
     - Чемодан... послал...
     - Кто это?
     - Приближенный... Малыша...
     Я отбрасываю руку.
     - Так  бы  сразу  и  говорил,  но ты сегодня не пойдешь больше за мной.
Хорошо? Скажешь потерял. Если не понял, то никому больше нужен не будешь.
     Мужичонка кивает головой и сползает на пол. Я выскальзываю из  парадной
и проскочив проходными дворами, сворачиваю к дому Нади.

     - Я нашла кое-что,- говорит мне Надя.
     На столе разбросаны бумаги, книги, альбомы.
     - По  записям  отца  и  академика  Полянского, главный жрец Ра во время
первого похода Рамзеса-2 получил браслет в подарок из Эфиопии. Носил он  его
или  нет,  неизвестно, но вторым хозяином стал другой жрец. Об этом записано
на стенах усыпальницы  великого  жреца.  Там  же  еще  есть  строки:  "Камни
разрубает моя ладонь, восхвалим бога Ра за данные мне силы".
     - Ты  знаешь, мне тоже все кажется необычным. Браслет увеличил вес руки
и при ударе это становиться весьма  внушительным.  Особенно,  когда  недавно
подрался. Сделал всего два удара, но это решило исход драки.
     - Правда...  Академик  Полянский  еще  раньше  предполагал, что открыть
браслет можно, если ты обладаешь каким-то биополем, но  интенсивность  волны
должна быть кодом для замка. Это самое поразительная его гипотеза.
     - Я  его  пока  открыл,  но теперь вторично открыть не могу. Выходит не
так?
     - Не  могу  тебе  объяснить,  что  происходит,  но  тебе  может  помочь
Полянский, он еще жив. Он хочет видеть тебя. Я ему все рассказала.
     - Ты договорилась на встречу, когда?
     - Сегодня, сейчас.
     Ну и темперамент. Придется ехать.

     Старичок  с  умными  глазами  рассматривал мою руку и от восторга цокал
языком.
     - Ну, надо же. Я его только какими длинами  волн  не  облучал.  Сколько
перебрал  частот,  а  тут  в ладонях, бах... и развалился. Это чудо-природа,
какие загадки нам задает и какие разгадки мы иногда имеем. Хотя вашу еще  не
разгадали.
     - Саша спрашивает,- сказала Надя,- вот он развалился в ладонях, а когда
Саша одел, то уже снять не мог. Интенсивность-то волны не изменилась.
     - Изменилась,  да  еще как. Здесь наложились тепловые волны, излучаемые
самой рукой и замок намертво закрылся.
     - Давайте сунем руку в холодильник и снимем браслет,- продолжает Надя.
     - Тоже ничего не выйдет. При холоде меняется биополе человека.  Оно  же
дышит.
     - Значит он вечный пленник этого кольца.
     - Выходит.

     Поздно вечером меня выловил по телефону Славка.
     - Сашка, ко мне приходило два мальчика, спрашивали о тебе.
     - Что, домой прямо заходили?
     - Нет, выловили на улице.
     - И что же ты им сказал?
     - Они интересовались, как ты живешь, есть ли у тебя девушка...
     - Ты про Надю сказал?
     - Я  дал  телефоны всех девушек с которыми ты встречался, в том числе и
Надю.
     - Ну и сволочь же ты.
     - Сашка, прости, но меня лупили. У меня рука вывихнута.
     Значит война началась. Что там узнал Игорь.

     Игорь не один. Холеный, в прекрасном светлом костюме мужчина,  небрежно
развалясь на стуле, изучал меня.
     - Я  посоветовался  кое  с  кем,-  начал  Игорь,- и умные люди, взвесив
ситуацию, убеждены, что без хорошей материальной и информационной подготовки
нам  Малыша  не  свалить.  С  их  стороны  возникло  другое  предложение   и
господин..., которого знать тебе не обязательно, сейчас его выскажет.
     - Зовите меня просто, Жора, а то как-то неудобно, понимаешь, обращаться
друг к  другу.  О  вас  я  знаю все. Вы, пожалуй, здесь самый боевой и более
сообразительный.
     - Зачем же так обижать других.
     - Помолчите и не перебивайте. Лично я заинтересован, что бы вы  свалили
Малыша  и готов представить вам все от автомобилей до оружия. Но как деловой
человек,  я  предлагаю  сделку.  Вы  валите  Малыша,  получаете   деньги   и
отваливаете в сторону. Вам ясен смысл?
     - Ясно.  Даже  очень  понятно.  Вы  представляете  другую группировку и
нашими руками хотите взять этот район под свою опеку.  Зачем  же  устраивать
разборки друг с другом, когда проще нанять подготовленных людей.
     Жора улыбается во весь рот.
     - Правильно  мыслишь. Не хочу, понимаешь ли, светиться среди своих, что
причастен к этому делу. Ни кому в голову  не  должно  придти,  что  я  здесь
замешан. Та как, беретесь?
     Я смотрю на Игоря, он пожимает плечами.
     - Беремся,  но  с условием. Нам бы не хотелось тоже выпячиваться в этой
истории. Мы уберем Малыша, получили деньги, но никаких акций против  нас  не
будет, ни с вашей стороны, ни со стороны правохранительных органов.
     - Это  я  обещаю.  Теперь  перейдем  к  деталям.  Здесь, на улице стоит
машина, в ней сидит человек, который будет с  вами  работать.  Это  директор
одной  из  фирм.  Все,  что  запросите, он вам представит. Единственное, что
прошу, не допускайте его  к  деталям  операции.  Это  ваш  снабженец.  После
окончания  операции,  каждый получит по 5000 баксов, вы с лейтенантом 10000.
Вопросы?
     Мы молчали.
     - Вопросов нет. Тогда я пошел. Больше мы с вами не увидимся. Пока.
     Жора уходит. Я ошеломленно смотрю на Игоря.
     - Ты его знаешь, ему можно доверять?
     - Я его знаю, но тебе его все-таки лучше забыть.
     Скрипнула дверь. На пороге стоит невзрачная, небритая личность.
     - Можно к вам. Я от Жоры. Он мне сказал, что вам что-то надо.
     - Да, нам много чего надо,- говорю  я,-  но  прежде  всего  информация.
Информация  о  Малыше,  его  подручных, где живут, как живу, чем занимаются,
телефоны и домашние адреса.
     Личность чешет затылок, поднимает голову к потолку и шевелит губами.
     - Через три дня все будет у вас здесь на столе.

     Теперь я весь настороже. Сижу в мастерской и тщательно прислушиваюсь  к
звукам  на  улице. Проехала машина, еще одна, а эта нет- встала в 100 метрах
от мастерской. Выскакиваю на улицу и прячусь  за  угол  дома.  К  мастерской
крадучись  идут  два  парня  в  руках  у одного ящик. Один подходит к окну и
пытается сквозь решетку разглядеть, что внутри. Второй останавливается рядом
присаживается на корточки и извлекает из ящика три банки. Первый подходит  к
двери,  достает  из  кармана  висячий  замок  и вдруг замечает, что дверь не
плотно закрыта. Он озадачен. Пожалуй, пора. Я выскакиваю из-за угла и парень
с замком катится по асфальту к другому. Второй получает удар ногой в живот и
крутиться от боли рядом. Я подтаскиваю их к стене.
     - Кто послал?
     Молчат. От удара один сразу теряет сознание.
     - Говори...,- обращаюсь к другому.
     - Чемодан...
     - Зачем?
     - Сжечь мастерскую...
     - Сейчас ты возьмешь своего приятеля на плечо и потащишь к машине.
     Я помогаю взвалить ему на плечи безчувственное тело. Подбираю  банки  с
ящиком  и  мы  идем к машине. Замызганный "москвичек" стоит у края тротуара.
Парень  сбрасывает  тело  своего  напарника  у   фонарного   столба,   потом
распрямляется и спрашивает меня.
     - Что ты задумал?
     - Сжечь машину.
     - Но...
     - Открой  окно. Возьми свои банки и сожги машину сам, иначе сгоришь там
же.
     У парня трясутся руки, но он послушно делает все как надо. Салон машины
охватило жутким пламенем. Мы стоим в стороне и наблюдаем за пожаром.
     - Теперь иди сюда.
     Напротив машины решетка сада. Я подтаскиваю к ней парня  без  памяти  и
закинув за прут наручники приковываю обоих.
     - Надеюсь, вы все честно раскажете в милиции.
     Вдали завыли пожарные машины, пора возвращаться на пост.

     Звоню Наде.
     - Надя,  будь  внимательна на улице и дома. Ни кому, даже милиции дверь
дома не открывай. На улице никуда не соглашайся идти с посторонними.
     - Что случилось?
     - Похоже за мной стали охотиться и для профилактики проверяют всех моих
друзей. От меня открещивайся как можешь. Раз встречалась в ресторане и все.
     Трубка молчит, потом тихий голос спрашивает.
     - Это все из-за браслета?
     - Нет.
     - Господи, когда же этот бедлам кончиться...

     Небритый директор пришел с чемоданчиком.
     - Вот достал, что просили.
     В нем лежал десяток дел. В каждой папке,  помимо  фотографии  и  личных
дел, указывались привычки, адреса любовниц и адреса друзей.
     - Что еще?
     - Нам  нужны  сутки, что бы разобраться в этих делах. Мы ждем вас через
сутки.
     Директор уходит. Игорь рассматривает дела и говорит.
     - Знаешь, кто у меня сегодня был? Подполковник Миронов. Такой  любезный
весь. Заинтересовался вдруг как живем, служим. Одним словом- любящий отец.
     - С чего бы это вдруг. Ради разведки или узнал что-нибудь.
     - Я  с  ним  шесть  лет работаю. Он носом чувствует перемены. Наверно и
здесь до него что-то дошло.
     - До него может дойти только одно. Наша драка вчера. По идее, меня надо
было бы допросить. Однако никто не заявился.
     - Может позже примутся.
     - Думаю уже нет. Раз пришел, значит был  разговор  на  верху  и  кто-то
получил соответствующие инструкции.
     - Смотри,   Малыш,   он   же   Каргополов  Виктор  Сергеевич,  48  лет,
добропорядочный  гражданин.  Под  судом  не  был,  в  связях  порочащих   не
наблюдался.  В  настоящее время является членом попечительского совета сразу
двух банков.
     - Не понял, переведи.
     - Очень просто. Видно на его деньги сделаны эти банки и он  входит  для
контроля в совет одного и другого. Так, что еще. Отменный семьянин. Любовниц
нет. Охрана- три человека. Живет на Руставели, дом 17, третий этаж.
     - Прямо  идеал. Я тоже нашел. Чемодан, он же Лисицкий, он же Мордвинов,
он же Винчак Григорий Павлович. Сидел за изнасилование и за  разбой,  сейчас
депутат городского совета.
     - Да  что  ты  говоришь?  Дай-ка.  Действительно  он.  Ведь я у Винчака
получал грамоту в мэрии. Вот, скотина.  Две  любовницы:  Мариночка-адрес  на
Краснознаменной   и  Лида,  на  Морской.  Здесь  есть  еще  одна  интересная
информация.  Для  встреч  со  своими  бандитами  имеет  две   конспиративные
квартиры. Адреса даны. Так что будем делать?
     - Начнем с Чемодана.
     Игорь кивает головой.

     Но первым начал Чемодан.
     Я  открываю  двери парадной и раздается взрыв. Меня отшвыривает далеко,
до ступенек лестницы. Одну  дверь  срывает  с  петель.  Другая  вдавлена  во
внутрь.  Спасло  то,  что  машина  со  взрывчаткой  стояла  в пяти метрах от
парадной у большого дерева,  чуть  влево,  а  дверь  открывалась  в  эту  же
сторону.   Меня   только   оцарапало.   Приехавшая   позже  милиция,  только
констатировала факты. Старый знакомый, майор, величественно похлопав меня по
плечу сказал.
     - Наверно не стоит возбуждать дела. Ты кому-то переехал дорогу.
     - А как же наши граждане, которым выбило  стекла  и  которые  возмущены
развившимся бандитизмом.
     - Гражданам   мы  объясним  другое.  Чего  ты  за  них  волнуешься?  По
телевизору сегодня покажем, успокоим. За себя лучше  побеспокойся.  На  тебя
вон сколько бумаг пришло: сжег машину, несколько покалеченных.
     - Чего же вы к делу не привлечете?
     - Придет время и привлечем.

     - Где этот бомбист?- спрашиваю у Игоря.
     Тот достает папки.
     - Это  не  бомбист.  Бомбы  делает  научно  исследовательский  институт
радиоаппаратуры и тайком продает их потребителям.
     - Постой. Причем здесь радиоэлектроника?
     - Тротил  и  динамит  в  институте  конечно  не  изготавливают.  Им  их
присылают, а вот дистанционные и часовые механизмы делают они.
     - А откуда ты все знаешь?
     - Да это в каждом отделении милиции знают. Давай не отвлекаться. Машину
забивал  дилетант.  Но  мы сейчас вычислим, кто это. Этот семь классов, этот
даже четыре. Ага,  вот  папка.  Григорьев  Николай  Николаевич,  образование
высшее,  специальность-  специалист  радиоэлектроники.  Чем  не кандидатура,
наверно он. Давай пощупаем его.

     Мы звоним в дверь.
     - Кто там?- спрашивает сонный голос.
     - Нам бы Николая Григорьева.
     - А вы кто?
     - Милиция.
     - Не открою. Уходите.
     - Давай,- кивает мне на дверь Игорь.
     Первый удар ногой, выламывает дерево. Вторым, я  вышибаю  замок.  Мы  в
коридоре. Григорьев в трусах пятится к открытой двери большой комнаты.
     - Дверь по твоей вине сломали,- миролюбиво говорит Игорь.
     - Что вам надо?- истерически визжит Григорьев.
     - Поговорить  надо.  Расскажи  нам  Коленька, как ты поставил машину со
взрывчаткой у дома? Кто тебя послал?
     - Я здесь не причем, я ничего не знаю.
     - Посмотри, Коленька, вот на него,- Игорь показывает  на  меня  рукой,-
голову может ладонью отрубить.
     Григорьев плюхается на диван и с ужасом смотрит на меня.
     - Ты о нем слыхал?- продолжает Игорь.
     - Да, ребята говорили. Но я ничего...
     - Давай, помоги товарищу вспомнить все,- поворачивается ко мне Игорь.
     - Нет, не надо. Меня послал Чемодан.
     - Адрес?
     - Игнатьева 9.
     - Когда он принимает по этому адресу?
     - Сегодня в 7 вечера.
     - Ну вот, а ты боялся.
     Игорь  бьет его кулаком в лицо, а я крушу телевизор, компьютер, телефон
и массу всяких  электронных  деталей  на  столе  и  под  столом.  Мы  уходим
удовлетворенные.
     Во дворе Игорь говорит.
     - Я  тебе сделаю сегодня замену. Пошлю в мастерскую Макса. А мы с тобой
пойдем, навестим Чемодана. Познакомимся хоть с ним.  Этот  жмурик  не  врет,
точно такой же адрес в папке.
     - Надо  бы  подготовиться, нельзя так просто подставлять голову в пасть
льву.
     - Ты прав. Вызову еще пять свободных человек, на всякий случай.

     Нам открывает дверь охранник и, как-будто встретил знакомых, ни чего не
говоря ведет по коридору в комнату. Седоватый мужчина с мешками под  глазами
сидит  на  кресле  за  большим столом. Один слева, один справа расположились
телохранители, с лопающимися костюмами от бицепсов и настороженно смотрят на
нас.
     - Давно вас жду, господа,- насмешливо говорит седоватый.
     - А мы-то думали явимся неожиданно,-  говорю  я-  решил,  что  придется
охрану за закуской в магазин посылать, а у вас наверно уже все готово.
     - Ты  прав,-  уже  веселиться  седовласый.-  Мальчики,  выньте  там  из
шкафчика бутылочку коньяку и лимончик.
     - Я коньяк не пью, водочку только. От коньяка  давление  понижается,  а
мне всегда надо, что бы оно было повыше. Игорь, ты пьешь коньяк?
     - Вообще-то можно. А что у вас водки нет?
     Седовласый уже начинает хохотать.
     - Достаньте там же водку.
     На столике появляются рюмочки и амбал с правой стороны разливает коньяк
и водку.
     - Давайте дернем за встречу,- предлагает седоватый.
     Мы выпиваем.
     - Я  ведь почему вас жду, хочу поговорить о наших делах. Предложить вам
одно дельце.
     - Для этого вы послали своих парней в мастерскую, побить меня  и  сжечь
ее, хотели прихлопнуть в скверике и наконец взорвать у своего дома. Долго мы
оказывается шли к нашим делам.
     - Дорогой  мой,  победителей не судят. Раз вы это прошли и живы, значит
вам так на роду написано. Вы же тоже с какой-то целью сюда пришли.
     - Вы замахнулись на наш отдел и мы пришли сказать вам, что даем три дня
сроку, что бы вы исчезли. Если за это время будете устраивать провокации или
после трех дней не уберетесь, мы вас прихлопнем.
     Седовласый лежит и давиться от хохота, свита посмеивается тоже.
     - Это вы-то.  Да  вы  мухи  не  обидите.  Сколько  раз  встречали  моих
мальчиков  и  ни  одного  на  тот  свет  не  отправили.  Возможности-то были
невероятные.
     - Мы все приценивались. Но теперь с сегодняшнего дня наверно  будем  их
убирать.  Мы  действительно  не кровожадные, но если дело принимает скверный
оборот, то придется и действовать.
     - Ребятки, я же вас здесь прихлопну и следов ваших вообще не будет.
     - Посмотрите в окно. Внизу двенадцать человек. Вот будет  потеха.  Даже
если вы выживете, все равно на всю страну сообщат, депутат связался с мафией
и  участвовал в убийстве милиционеров и перестрелки с ними и не каких-то там
шавок, а представителей власти.
     Теперь он не смеется. Один из телохранителей подходит к окну, смотрит в
него и говорит.
     - Четверых я вижу.
     Теперь тихо в комнате, седовласый задумался.
     - Я предполагал, что вы не окончательные идиоты и что-нибудь  выкинете,
но  будь  вас  там  хоть  сто  человек,  я  вас  не боюсь. Придавим вожаков,
остальная шваль разбежиться.  Мальчики,-  обратился  он  к  телохранителям,-
проверьте у них оружие и свяжите их.
     Мальчики настреме и наставляют на нас пистолеты.
     - Поднимите ручонки.
     Мы поднимаем руки. Один из охранников начинает нас щупать.
     - У меня пистолет в кармане пиджака,- говорю я.
     Парень с рвением сыщика появляется передо мной и на мгновение закрывает
целящегося  телохранителя.  Я  тут  же  толкаю  его  в  плечо. Он, как мешок
валиться на стоящего за ним товарища. Быстро делаю шаг вперед и ребром  руки
бью в ту голову, что торчит повыше, потом подбираю с пола другого и не глядя
с  разворота  бросаю в стенку. Что там делает седовласый? Он сидит, с ужасом
смотрит на меня, но в руках у него тоже пистолет. Игорь бросается к  нему  и
седовласый  стреляет. Игорь подпрыгивает. Я тоже подбегаю с другой стороны и
успеваю задеть рукой ствол пистолета. Он улетает в угол.
     - Игорь, как ты?
     - Ранил, сволочь.
     Игорь согнулся и зажимает плечо. На полу оживает,  брошенный  в  стенку
телохранитель.  Игорь  отбрасывает  его пистолет ногой подальше. Потом ногой
опять возвращает охранника в исходное положение.
     - Вставай,- говорю седовласому.
     - Ребята, не надо...
     Я хватаю его за одежду и выдергиваю через стол к себе.
     - Игорь, сколько он загубил наших?
     - Троих.
     - Так... Раз...,- от удара он обмякает и виснет на руке,- два..., три.
     Голова болтается как на шнурке. Тело падает на пол.
     - Что теперь будем делать?
     - Замотай мне прежде всего руку.
     Я отрываю кусок рубахи у близ лежащего парня и затягиваю руку.
     - В живых их никого оставлять нельзя.
     Игорь поднимает здоровой рукой  пистолет  телохранителя  и  стреляет  в
голову каждому лежащему на полу.
     - Теперь все.

     Только  через  неделю  нашли трупы, в газетах поднялся вой и шум. К нам
опять прикатил подполковник Миронов.
     - Как живете, ребятки?
     Мы как раз обсуждали вариант расправы над Малышом.
     - Ничего. Пока происшествий нет.
     - Это хорошо. Слыхали о гибели депутата Винчака?
     - Да, по телеку, везде сообщали.
     - Занятное дело. Там есть  одна  интересная  особенность.  Нашли  следы
крови неизвестного человека.
     - Очень интересно.
     - Убийца выходит был ранен.
     - Наверно теперь сыщики быстро найдут убийц.
     - Они не знаю как, а я убийц уже вычислил.
     - И вы пришли нам это сказать?
     - Да  вам. Я утащил из нашего отдела несколько не начатых дел. Вот они.
Здесь и подоженная машина, вот избиение двух граждан, вот еще двух, еще  кое
что есть.
     - Скажите, с какой целью вы к нам пришли?- спросил Игорь.
     - Узнать  как  вы  живете  и  ознакомить  с ходом следствия, хотя это и
нельзя делать.
     - Забавно. Можно посмотреть дела?
     Подполковник  с  безразличным  выражением  лица  отдает  папки.   Игорь
внимательно листает страницы.
     - Что если мы эти папки уничтожим?
     - Как хотите.
     - А копий нет?
     - Нет.
     - Теперь, товарищ подполковник, поставим точки над "и". Что вы хотите?
     Наконец лицо полковника оживает.
     - Я  понимаю,  что  вы  на  кого-то  работаете и поэтому хочу услугу за
услугу. Мне надоело работать здесь, я хочу  работать  районным  начальником.
Похлопочите за меня.
     - От куда вы знаете, что мы на кого-то работаем?
     - Я получил указание сверху прикрывать вас.
     Мы с Игорем переглянулись.
     - Мы поговорим.
     Подполковник попращался и ушел.

     Небритый директор старательно записывает, что нам надо.
     - Значит  так.  Гранатомета  три с комплектом гранат. Ракетницы четыре.
Три ракеты  осветительные  и  три  сигнальные,  автоматы-  12  штук,  жилеты
защитные- 12 штук. Ко дню операции нужны машины: три легковых, один грузовик
и два фургона для рейсовых перевозок. Нужен лес.
     - Лес?
     - Да лес. Несколько балок и досок, а так же две канистры по пять литров
густого масла, любого. Кажется все.
     - Когда это надо.
     - Через три дня.

     Меня поймала по телефону Надя.
     - Куда ты пропал?
     - Работы навалом. Через три дня я буду в твоем распоряжении.
     - А как браслет?
     - Не снимается, но я не жалуюсь.
     - Тебе большой привет от Полянского? Он хочет встретится с тобой.
     - Извинись  перед  ним,  сейчас не могу, но договорись на встречу через
три дня.
     - Хорошо. Как освободишься, позвони мне.

     Я инструктирую собравшихся охранников, объясняя задачу каждого.  Завтра
мы ничего не охраняем, завтра мы проводим операцию.

     Я  и  еще  двое человек, одетые под рабочих тащим доски с балками и две
канистры масла. Улица Руставели  тщательно  охраняется  милицией.  Машина  с
милиционерами стоит недалеко от парадной дома 17. Я вижу двух человек устало
глядящих  на  прохожих  через стекло машины. Мы входим в парадную. На первых
ступеньках стоит парень и поднимает руку.
     - Эй, вы, куда?
     - Установка нового вентилятора.
     - А это что?- он тыкает на канистры.
     - Масло для двигателя.
     - А ну, дай посмотреть?
     Он схватил канистру двумя руками и поднес к носу, тут я ударил  его  по
шее.  Парень свалился на ступени. Я подхватил канистру. Пока ребята вызывали
лифт, я затолкал парня под лестницу.
     - Быстро на верх.
     Мы на лифте подлетаем на третий этаж. Около двери  под  номером  14,  я
быстро  выковыриваю  ряд  плитки  с пола, а другие собирают из досок и балок
упор на дверь. Опорные клинья входят в бороздку пола.
     - Дядя, а что вы делаете?
     Рядом с нами стоит мальчик.
     - Будем красить потолки и стены.
     - А почему так косо стоят доски?
     - Тоже мне распочемукался. Миша, проводи его вниз, пусть нам не мешает.
     Миша уводит парня. Мы ножами протыкаем  канистры.  Масло  льется  перед
дверью и по ступенькам вниз.
     - Уходим.
     Внизу  Миша  все  разговаривает  с  мальчишкой. Делаем ему знак рукой и
переходим улицу. Милиция и охрана спокойно пропускают нас. Напротив дома 17,
стоит дом 14. Мы входим в  парадную  и  закрываем  дверь  на  доску.  Быстро
проносимся  на  третий  этаж.  Здесь лифта нет. У подоконника третьего этажа
стоит Игорь с разложенными гранатометами и ракетницами.
     - С Богом.
     Открываем окно и первым в окно напротив, из гранатомета стреляю я.  Тут
же  уступаю  место  следующему. Он стреляет в следующее окно. Третий палит в
третье, теперь операция повторяется с ракетницами. Я вижу след моей ракеты в
дымном окне на против.
     - Уходим.
     В это время по плану, грузовик во дворе дома 14 затыкает подворотню,  а
фургоны перекрывают улицу с двух сторон. Шофера с машин сбежали...
     Мы  вылетаем  через черный ход, связанный с парадной во двор, а от туда
проходным двором выскакиваем на соседнюю улицу. Там три легковых машины ждут
нас.

     Опять город гудит. Газеты сообщают о гибели директора банка Каргаполова
В.С. и его семьи: жены и сына. Погибло три телохранителя.  Мальчик-свидетель
везде дает показания.

     В  дежурке у Игоря сидит небритый директор акционерного общества. В его
руках портфель.
     - Меня прислали рассчитаться с вами.  Вот  ваши  деньги.  Получайте  по
10000  тысяч  баксов,  а  это  60000  баксов  для  ваших  людей. Я что бы не
светиться выдавать им не буду, сами раздадите.
     - Подполковник Миронов, просит вашего шефа перевода в район.
     - Я передам. А сейчас, прощайте.

     - Как ваш браслет?- спрашивает Полянский, приглашая зайти нас с Надей в
свой кабинет.
     - Еще не свалился.
     - А я так заинтересовался им, что последнее время  только  и  занимаюсь
сбором  сведений  и перепиской с видными учеными. Вы садитесь, я вам кое-что
покажу. Как только вы от меня ушли в последний раз, я  еще  раз  внимательно
проштудировал  литературу. Нашел статью о скорпионах, выпущенную где-то в 52
году, египтологом Фарзи.  Он  в  нескольких  журналах  написал  о  некоторых
исторических   фактах,  которые  почему-то  упустило  последующее  поколение
историков. Раньше  не  только  у  египтян,  но  и  у  племен,  обитающих  за
египетскими  границами  было поклонение животными некоторым видам насекомых:
козам, быкам, баранам, жукам и другим. Даже богов изображали  в  виде  голов
кого-нибудь из них. Оказывается было поклонение и скорпионам. Особенно много
поклонников  было у жителей пустынь, что и естественно, там их было полно. С
приходом  завоевателей  египтян,  началась  борьба  за  влияние  над   этими
религиями.  Египтяне  хотели  чтобы их культы были основными и стали теснить
или уничтожать другие. Так началась  борьба  между  скорпионопоклонниками  и
жрецами  бога  Ра.  Но  оказалось, что не так-то просто выкорчевать из голов
поклонников скорпионов их веру в него. Начались войны, бесконечные стычки  и
тогда  жрецы  решили  создать  в  своих захваченных провинциях, как бы секту
борцов за чистоту религии и придумали ей знак.
     - Так этот знак- рассеченный скорпион,- подсказала Надя.
     - Да этот знак- рассеченный скорпион. Эта секта  фанатиков,  которые  и
устраивали  с  помощью  местных  правителей  резню  мирного населения. Секта
сделала свое  дело,  уничтожила  скорпионопоклонников,  но  после  этого  не
развалилась,  а стала тайным отрядом и послушным орудием в руках жрецов бога
Ра. Сколько крови было пущено, не  перечесть.  Но  вернемся  к  браслету.  Я
узнал,  что  историк  Фарзи  умер и тогда обратился к своему другу служителю
Каирского музея доктору Маруди с просьбой, выяснить, что-либо о  браслете  и
рассказал  ему  всю  историю  с  тобой, Саша. Его очень поразило услышанное,
особенно то, что браслет раскрылся и он тоже начал свои поиски. И  вот,  что
он недавно мне рассказал по телефону:
     "Лет  десять  назад недалеко от города Сохаг нашли развалины храма бога
Ра. Вроде  он  ничем  не  примечателен.  Развалины  как  развалины,  но  там
обнаружили  подземелье,  где  на двух больших гранитных плитах выбит в круге
рассеченный скорпион. Сначала ученые пытались привязать его к  строительству
храма, но потом отказались от этой теории". Доктор Маруди еще раз просмотрит
материалы и возможно съездит в ближайшее время в город Сохаг.
     - Это  конечно интересно,- говорю я,- но не придется ли мне быть вечным
пленником браслета?
     - А что, он вам мешает? Может у вас сыпь на коже от  него  или  он  вам
трет?
     - Нет.
     - Ну  и носите на здоровье. Что будет новенького по истории браслета, я
вам сообщу. Вас ведь тоже интересует эта проблема?
     - Интересует.
     Мы с Надей попрощались с академиком

     Дни проходят спокойно.  На  работе  никто  не  дергает  и  не  трогает.
Вечерами я с Надей болтаюсь по дискотекам или в кино.

     Но однажды нас с Игорем вызвал подполковник Миронов.
     - Все  ребята,  вам  придется  опять  менять службу. Идет реорганизация
структуры охраны. Наш отдел ликвидируют и  всех  переводят  на  новое  место
службы.
     - Вас тоже переводят.
     - Да.-  подполковник  улыбается.- В район. Можете поздравить меня. Меня
повысили, присвоили звание полковника.
     - Поздравляем.
     - Вас тоже можно поздравить. Вам, товарищ лейтенант, присвоено  звание,
старший  лейтенант,  а вам,- он обратился ко мне,- старший сержант. Поступил
приказ перевести всех вас на прежнее место службы.
     - А как же все наши клиенты?- спросил Игорь.
     - Они на общих основаниях переводятся под охрану нашей службы.
     Мы с Игорем выходим от Миронова и он с грустью пожимает мне руку.
     - Нас разбрасывают по всем отделам города. Вот как боятся нас.
     - Ничего, мы будем держать друг с другом связь и если надо,  придем  на
помощь друг другу.

     Опять  я  на  старом  месте.  Майор  и  начальник отдела с кислой рожей
принимали меня. Горелов еще больше потолстел. У него новый напарник, по  его
разговору  и  выходкам,  явный уголовник. Мне уже как старшему сержанту тоже
дали в напарники коренастого парнишку,  только  что  демобилизовавшегося  из
армии.

     Снова тревога. Из комнаты начальника выскакивает капитан.
     - Вы,-  он тыкает в нас пальцами,- поедете на Курный переулок. Возьмите
ключи в пультовой. Горелов, у нас другой адрес. Я еду с вами.
     Мы едем с шофером и тот удивляется.
     - Я знаю этот переулок. В нем только два дома. По-моему там такие нищие
дома, что даже под охрану их ставить нечего.
     - Однако, вот ключи.
     - Странно это.
     Мы подъезжаем к дому и я с напарником бегу по лестнице.
     - Сержант, вон они,- кричит мне напарник.
     На лестнице слышен слабый бег каблуков. На втором этаже,  двери  нужной
нам квартиры приоткрыты.
     - Коля,  проверь  квартиру,  если никого нет, беги к тому дому перекрой
парадную. Стреляй в случае чего.
     Я бегу по лестнице и чуть не врезаюсь в чердачную дверь. Она закрыта на
палку с той стороны. Вышибаю дверь и тут же грохот выстрелов гулко раздается
под железом  перекрытий.  Перед  глазами  развешенное  белье.  Я  прыгаю  за
простыню   и   стреляю  веером  три  раза.  Где-то  впереди  грохает  дверь.
Проскакиваю несколько простыней и  вижу  прижавшуюся  к  бойлеру  женщину  с
сумкой. Я подскакиваю к ней, хватаю за руку и приковываю наручником к первой
попавшейся  трубе. Бегу дальше. Вот и другая площадка лестницы и опять выход
на чердак другого  дома.  Дверь  приоткрыта.  Влетаю  в  дверь  им  чуть  не
сталкиваюсь с двумя парнями у одного в вытянутой руке пистолет.
     - Брось оружие, сержант,- с отчаянием говорит он.
     - На.
     Я бросаю ему как бумеранг свой пистолет. Что бы его поймать он задирает
ствол своего оружия и пока приходит в себя, моя рука на взмахе опускается на
его кисть.
     - А...А...,- вопит он.
     Пистолеты  летят  на  пыльный  пол, а руки парня висят как тряпки. Пора
занятья вторым, но тот сам поспешно бросил финку к валяющемуся оружию.  Свет
от слуховых окон падает на парней и я вижу, что-то знакомое в их лицах. Один
из них тоже всматривается в меня и вздрагивает.
     - Узнал?
     - Я сдаюсь. Я ничего тебе не сделал. Только не трогай меня.
     Теперь одного узнал окончательно. Он один из тех трех, которые пытались
поджечь мастерскую.
     - Где бросил шмотки?
     - У нас не было шмоток.
     - Ты  вроде  хотел,  что  бы  я  тебя  не трогал, но придется. Вспомни,
мастерскую, на которую вы напали.
     - Сумки там,- поспешно отвечает он,- на том чердаке.
     - Пошли.
     Я подбираю оружие, финку и толкаю их вперед. Тот, с перебитыми  руками,
идет  как  во  сне. Другой с искаженным от страха лицом, ведет нас на другой
чердак. Мы подходим к бойлеру. Женщина ожила и теперь  с  яростью  лупит  по
трубе, пытаясь освободиться от наручников.
     - Где?
     - Вон,- парень показывает за бойлер.
     - Доставай.
     Он залезает в угол крыши долго там копается.
     - Ну, сученок, я тебя прирежу,- визжит женщина.
     Парень   появляется   с   двумя  сумками.  Из-за  простыней  появляется
запыхавшаяся рожа напарника.
     - Сержант, все в порядке?
     - Надень наручники на того, а даму отсоедини  от  трубы  и  тоже  одень
браслеты.
     Женщина  во  всю кроет матом и когда напарник пытается заковать ей руку
начинает царапаться. Мне это надоедает и я прошу.
     - Дай ей по морде. Пусть замолчит.
     Мат мгновенно обрывается. Мы нагружаем на задержанных сумки  и  идем  к
брошенной полуоткрытой квартире.

     То,  что  я  увидел  там,  не  подается  описанию. Это не квартира, это
лаборатория. Везде валяются мешки. На большом лабораторном столе,  несколько
аналитических   весов   и  сотни  полиэтиленовых  пакетиков,  забитых  белым
порошком. Я заглядываю в сумки задержанных и вижу тоже эти пакетики.
     - Да, ребята, вам неповезло. Теперь  неизвестные  друзья  открутят  вам
головы.
     Набираю номер телефона Миронова и докладываю ему обстановку.

     Через  пол  часа  дом  забит милицией и какими-то личностями. Полковник
отводит меня в сторону.
     - Ты свое дело сделал, возвращайся назад.
     - Одного не пойму. Как они, имея наркотик,  так  неосторожно  поставили
дверь на сигнализацию.
     - Все они сделали правильно. От своих и поставили. Неужели, ты думаешь,
что этот,  захваченный  нами,  наркотик  уничтожат? Нет конечно, он к своему
владельцу и вернется. Эти ребята все рассчитали.
     - Вы хотите сказать, что вся милиция...
     - А ты что, не такой же. Разве не  твоими  руками  сделан  переворот  в
уголовном  мире?  Не  ты ли поставил нового мафиози в этот район? Так что не
делай наивные глаза, а тихо убирайся в свое отделение и помалкивай обо всем.

     Мы  возвращаемся  в  отделение.  Приезжает  Горелов.  Они  с  капитаном
затаскивают в кабинет начальника баулы и ящики. Ничего здесь не изменилось.

     Академик сам дозвонился до меня.
     - Саша, только что прислали из Египта посылку.
     - По почте?- удивился я.
     - Нет,  что  ты.  Если  бы  по почте, она до меня не дошла. Привез один
человек. Я сделал перевод. Найди Надю и приезжай скорей.

     Мы сидим с Надей в креслах и слушаем ученого.
     - Нам, многоуважаемый доктор Маруди, прислал расшифрованные письмена из
храмов сохранившихся в Намибийской пустыне. Вот их краткий перевод:
     "Царь Эфиопии  Намури  Шикан  был  одним  из  верных  служителей  секты
рассеченного скорпиона. Однажды ему прислали необычный подарок. Воины отбили
у  скорпионопоклонников  чудную  отливку  этого  насекомого.  Из  блестящего
металла, где-то сантиметров 30, фигурка нахально смотрела,  задрав  страшный
хвост.  Царь  приказал расплавить этого скорпиона и отлить тяжелый массивный
боевой браслет  на  правую  руку.  Как  не  пытались  мастера  того  времени
расплавить   фигурку,  им  это  не  удалось.  Тогда  явился  к  царю  колдун
могущественного племени  Нау,  расположенного  в  начале  рождения  Нила,  и
предложил  свои  услуги.  Царь  дал  согласие.  И вот, сделав большую печь и
заложив туда много черного камня, привезенного  морем  от  Больших  каменных
столбов,  колдун  сумел  растопить  металл  и  вылить его в форму. Три самых
сильных раба были убиты и в их крови закалили необычный браслет.  Долго  его
полировали и после нанесения рисунка, послали жрецами бога Ра в Египет."
     Дальше,  ни один жрец не мог одеть этот браслет, пока в руках одного из
них, он вдруг не развалился. Этот жрец стал верховным жрецом бога Ра.  После
его  смерти долго искали кандидата, который наденет роковой браслет. И когда
действительно он  раскрылся  в  руках  одного  из  жрецов,  тот  стал  самым
могущественным  жрецом  Египта.  После  смерти  жреца,  браслет среди других
сокровищ оставили в его усыпальнице. Потом  время  стерло  судьбу  браслета.
Наверно  его  выкрали грабители и он пошел путешествовал по Европе и наконец
попал к нам.
     - Почему же браслет не передали следующему жрецу?
     - Мне кажется, просто не нашли того,  у  кого  он  может  раскрыться  в
руках.  А  так  как  там были свои интриги и борьба за власть, то решили его
похоронить, вместе с бывшим владельцем. Кстати,  к  тебе  пришло  письмо  от
департамента древностей Египта...
     - Мне? Почему мне?
     - Мы написали им о твоей истории с браслетом
     Полянский протягивает мне конверт.
     - Здесь написано по английски, Надя тебе переведет.
     Я  передаю  письмо  Наде.  Она  его  надрывает и долго молчит, вникая в
содержание письма.
     - Они тебе предлагают сделку. Ты продашь  свое  тело,  а  они  заплатят
бешенные деньги.
     - Чего?
     - Это надо понимать так,- говорит Полянский.- Составляется контракт, по
которому,  после  вашей  смерти,  тело передается департаменту древности для
дальнейшего изучения.
     - Я не хочу умирать.
     - И не надо. Живите долго.
     - Здесь стоит сумма, миллион долларов,- говорит Надя.
     - Сколько?
     - Миллион.
     - И мне его выдадут соазу после заключения контракта?
     - Конечно.

     Я уже не мог больше работать в  милиции  и  подал  рапорт,  чтобы  меня
уволили.
     По   указанию  сверху,  меня  увольняли  с  радостью.  Быстро  оформили
документы и выперли за дверь. Я позвонил Игорю и предложил встретиться.

     - Да... Тяжелехонько мне теперь будет. Не дай  бог,  если  новый  глава
мафии будет мстить, тогда без твоей поддержки- конец.
     - Игорь, новый, это тот самый, что обещал нам помощь?
     - Он.
     - Как его фамилия?
     Игорь мнется, но потом говорит.
     - Есть  такой  член  совета  директоров  АО  "Промгаз"  Симонов Георгий
Григорьевич. Куда ты теперь намылился?
     - Незнаю.
     - Может тебе уехать за границу?
     - Нет. Я найду где-нибуть другую работу. Может в другом городе.
     - Все же лучше уезжай за границу и не возвращайся сюда. Поверь, ты  там
будешь  в большей безопасности, чем здесь. Нам все равно не простят убийство
главаря. Этот мир так жесток и трудно изменяем, что лет  на  сто  ничего  не
измениться.  Убьем  одну  нечисть,  придет другая. Разве переведутся все эти
Гореловы, Мироновы. Хоть Дзержинский и был подлец, но его мысль, о том,  что
служить народу надо с чистыми руками, по моему самая главная.
     - Игорь, но не может же быть так все плохо?
     - Может.  Представляешь,  у нас громадная информация обо всех, известно
все. Кто мафиози, какие у него помощники, сколько они убили, ограбили, но  в
нашей  системе  с  нашими  законами, мы их взять не можем. Нужно менять все.
Законы, правительство, начальство. Нашу милицию надо разогнать, почистить, а
потом собрать уже по новой.
     - Игорь, у тебя очень плохое настроение.  Поклянись,  что  если  что-то
произойдет, ты меня найдешь. Я буду передовать тебе адреса, куда переду.
     - Ладно, найду,- устало обещает он.
     Мы обнялись и я отправился к Наде.

     Она сразу же спросила меня.
     - Что же ты им ответил?
     - Пока ничего. Я решил спросить у тебя. Что ты мне посоветуешь?
     - Поезжай в Египет, они тебя ждут.
     - А ты?
     - Я остаюсь. Не меня приглашали, а тебя.
     - Тогда я не поеду.
     - Не дури. Ты же не останешься там на совсем. Ты вернешься ко мне?
     - Вернусь.
     - Поезжай.
     Я целую ее, потом еще и еще...

     В  таможне  долго  не могли поверить, что браслет не снимается. Они его
долго щупали, ковыряли, наконец сжалились и отпустили.
     - Только привези его назад.
     - Я не шучу, теперь он со мной до конца жизни.

     В Каире сумашедшая  жизнь.  В  департаменте  древностей  меня  встретил
доктор Маурди. Переводчик тараторил.
     - Господин  Ковров,  у  вас  большая программа. Сегодня беседа с нашими
специалистами, оформление договора, завтра Каирский музей, а  после  завтра,
поездка в город Сохаг. Вы как... согласны?
     - Доктор, я ничего против не имею.
     Маурди  улыбается  и  ведет  меня  по зданию. Он доводит до двери 318 и
заталкивает в нее. В  комнате,  забитой  приборами  и  оборудованием,  сидит
несколько человек в халатах.
     - Пусть  они  вас  осмотрят.  В  договоре должно быть оговорено в каком
состоянии вы находитесь.
     - Раздевайтесь до пояса,- переводит переводчик просьбу  старого  врача,
старшего над всеми.
     Я  снимаю рубаху и вижу с каким любопытством и восторгом все смотрят на
мою руку. Доктор Мауди нежно проводит ладонью по браслету.
     - Это он...
     Меня начинают прослушивать,  щупать,  подключать  к  разным  агрегатам,
снимая  десятки  метров  бумажной  ленты.  Только через два часа, мы с Мауди
могли пойти на заседание совета, где я должен подписать контракт.

     - Господа, я хочу представить вам господина Коврова.
     Я  киваю  головой.  За  большим  круглым  столом  восемь  человек.  Они
дружелюбно отвечают кивками и голосами.
     - Господа, комиссия признала достоверность наличия браслета и факт, что
снять  его  с  руки не возможно,- переводчик говорит синхронно не сбиваясь с
речи.- Доктор Реди, зафиксировал повышенную  активность  господина  Коврова.
Доктор рекомендует, все его биоотклонения необходимо проверять и исследовать
ежегодно и просит внести это в контракт. Как ваше мнение, господа?
     Господа  послушно закивали головами, послышались возгласы, по интонации
я  понял,  что  они  согласны.  Приносят  контракт  и  юристы  начинают  мне
объяснять,  что  мне  нельзя,  что  можно.  Нельзя пытаться снимать браслет,
нельзя делать всякие хирургические операции без  ведома  Каирской  комиссии,
необходимо предупреждать комиссию, где поселился, куда поехал и много всяких
пунктов, которые в принципе не мешали нормально жить.
     - Господин Ковров, вы согласны? - спрашивает меня доктор Мауди.
     - Прошу  одну поправочку. Раз появился пункт о ежегодном приезде в Каир
на обследование, то все расходы должна брать на себя египетская сторона.
     Я  понял,  что  возражений  и  на  этот  пункт  не  было  и  через  час
перепечатанный  контракт  был  подписан.  Отныне я стал богатым человеком, с
миллионом долларов в Каирском национальном банке.

     В Каирский музей так сходить и не успел. В отель,  где  я  расположился
пришла  телеграмма,  что с Николаем произошло несчастье. Предупредив доктора
Мауди, я срочно заказал билеты на самолет обратно в Россию.

     Николая похоронили. Я приехал к нему домой, когда все уже было кончено.
Люся, его жена, встретила меня без слез.
     - Как он тебя ждал, Саша.
     - Я очень поздно узнал об этом.
     - Все рассказать чего-то тебе хотел.
     - Как все произошло?
     - Как? Коля последнее время все  встревоженный  ходил.  Мне  ничего  не
говорил,  но  предупреждал, чтобы к двери на звонки не подходила. Шесть дней
тому назад  здесь  в  садике  перед  домом  и  произошла  эта  трагедия.  Он
возвращался с работы, а тут на мотоцикле двое выскочили по дорожке. Один два
раза  выстрелил  в  упор  и  они  умчались.  Колю тяжело ранили. Врачи еще в
больнице боролись за его  жизнь,  но  безрезультатно.  Коля  то  приходил  в
сознание,  то  опять  проваливался...  Все  тебя звал. Это он попросил меня,
чтобы дала телеграмму в Каир.
     - А известно кто стрелял? Что сказала милиция?
     - Ничего неизвестно.  Полковник  милиции  приезжал,  все  сочувствовал.
Пообещал, что обязательно поймает преступников.
     - Когда Николай был в сознании, он тебе чего-нибудь еще говорил?
     - Да  ничего  в  основном  такого.  Говорил, что не знает, что за парни
стреляли в него. Нас же прослушивали. Даже старались бред Николая записать.
     - Кто?
     - Следователи. Милиция. Кто же еще?
     - Ладно, Людочка, я пойду выяснять, что же произошло.
     - Саша, поосторожней пожалуйста.
     Я обнял ее и тут только она заплакала.

     Правление  акционерного  общества  "Газпром"  находилось   в   шикарном
высотном здании. Охранник в проходной долго пытался выяснить зачем я пришел,
потом  узнав, что собираюсь вложить деньги, любезно указал этаж, комнату и к
кому обратиться.

     Еще издали я заметил здорового бугая сидящего  перед  дверью.  Пришлось
изменить   маршрут.  В  соседней  комнатке  было  канцелярских  столов  штук
двадцать. Некоторые были  пусты,  на  других  трудолюбивые  женщины  портили
зрение перед компьютерами. Я увидел несколько папок на пустом столе. Схватив
их  в  охапку,  пошел  к  выходу.  Все были так заняты, что никто не обратил
внимание. Теперь смело подхожу к комнате с сидящим охранником.
     - Ты куда?- удивленно спрашивает он.
     - Просили папки принести.
     - Да? Дай  я  тебя  проверю,-  он  профессионально  пошарил  руками  по
костюму.- Ну проходи.
     Он даже любезно открыл, а потом захлопнул дверь. В комнате за громадным
столом  сидел  он...  Все  такой  же  седоволосый, худощавый, только в белой
рубашке с засученными рукавами. У окна  сидел  здоровяк  -охранник,  даже  в
своем кабинете шеф боялся за свою жизнь.
     - Что это? Зачем вы мне принесли?- рассержено спросил мафиози.
     Здоровяк, сидящий у окна, поднялся и подошел ко мне.
     - Ну ка, возьми.
     Я  бросил  папки  в  его  мгновенно  среагировавшие  руки.  Потом резко
развернулся и косым ударом руки врезал в шею телохранителю. Раздался  хруст.
Он уже уронил папки и как мешок валится на пол. Теперь я у стола главаря. Он
ошеломленно смотрит на меня.
     - Не узнал?
     - Узнал...- неуверенно тянет он.
     - Так за что ты приказал убить Николая?
     Теперь он окончательно узнал меня и страх мелькнул в его глазах
     - Ты же был за границей, зачем ты приехал?
     - За что убил Николая?
     - Он очень много знал.
     - За что ты убил несколько человек, которые тебе помогали ликвидировать
Малыша?
     - Это не я, так решил совет.
     - Какой совет?
     - После  сорока дней, все отцы кланов собрались почтить память Малыша и
мне было поручено убрать его убийц.
     - Значит ты не смог сдержать слова?
     - Но ты же был за границей,- теперь стонет он.
     Я перегнулся через стол и рванул его за рубаху, но видно  не  рассчитал
свою  силу.  Рубаха разлетелась по швам и тут на плече седоволосого я увидел
татуировку скорпиона с нахально поднятым хвостом.
     - Откуда у тебя скорпион?
     - Мне в лагере выкололи. Давно очень...
     - Я тебя пощажу, только скажи, что за мальчики убили Николая?
     - Они ночуют в общежитии пединститута,- с надеждой в  голосе  заговорил
он.- Только приходят поздно. Комната номер 36.
     Но  я  не  пощадил  его.  Металлическая  пепельница с девушкой на камне
опустилась ему на  голову,  ребром  пробив  кость  Я  подошел  к  двери,  ее
чуть-чуть приоткрыл и пальцем позвал сидящего с наружи охранника.
     - Зайди, тебя зовут.
     Он вошел и тут же у двери я свалил его.

     На выходе из здания, сидящий охранник спросил.
     - Вложил денюжки-то?
     - Вложил.

     Комендант общежития с руганью открыл дверь.
     - Ну  что  еще.  Все  нормальные люди спят, а вы болтаетесь. А кто вы?-
вдруг спохватился он.
     Я не стал объяснять кто я. Просто затолкао в дежурку, закрыл на ключ  и
пригрозил,  если вякнет, снесу голову. Потом поднялся на второй этаж и нашел
комнату 36. Ножом отпихнул защелку и вошел в темную комнату. На койках спало
четыре парня. На тумбочках и полу валялись шлемы. Я убил всех четверых,  так
и не дав никому проснуться.

     На  следующий  день  пошел  в управление милиции и попросил по местному
телефону полковника Миронова.
     - Заходи. Я закажу тебе пропуск,- сразу же  сказал  он  в  трубку,  как
только узнал меня.
     Мы сидим друг против друга и первым начинает Миронов.
     - Значит вернулся все-таки?
     - Вернулся.
     - Зачем тогда пришел ко мне?
     - Проститься. Наверно я все таки уеду от сюда.
     - Как ты нашел мотоциклистов?
     - Случайно.
     - Вчера  был  сумасшедший  день.  Убито  семь  человек  и все свидетели
описывают человека очень похожего на тебя.
     - Николай наверно на том свете чувствует себя отомщенным,- будь  то  не
замечая его выпада говорю я.
     - Одно  тебе  скажу.  Мне  осталось  до пенсии четыре года. Хотелось бы
дожить и не валять в  канаве  с  дыркой  в  голове.  Сколько  в  моей  жизни
Донкихотов  пытались ее исправить? Тьма. Убивали генералов, назначали новых.
Убивали мафиози, приходили новые. Сейчас  землю  от  них  не  очистишь.  Что
толку, что за Николая отомстили? Завтра на пустое место придут новые бандиты
и  все  пойдет  по  старому.  Я  тебе  почему с пенсии начал? Да потому, что
бороться против них не буду. Бестолку все это.
     - Как же наши дети будут жить в этой стране?
     - Твои наверно уже  не  будут,  раз  ты  будешь  жить  там...,  а  моих
постараюсь  протолкнуть  тоже за границу. Ты лучше не тяни, уезжай быстрее и
мне легче, и тебе.

     Я поехал на вокзал и там в  камере  хранения  взял  свой  чемоданчик  с
общагом  и сбережениями Василия. Теперь вопрос, что с ними делать? Я пошел в
собор и нашел того же священника.
     - Вы меня узнаете?
     - Я вас ощутил по вашей бешеной энергии. У  меня  такое  ощущение,  что
ваша энергия увеличилась и прямо толкает и бьется в меня.
     - А ведь я к вам с делом.
     - Новую икону принесли?
     - Нет,  здесь  мои сбережения и я хочу что бы вы от имени церкви внесли
их как благотворительный взнос в детские сиротные дома.
     - И много.
     - Почти миллион долларов.
     Он сначала онемел. Потом неуверенно начал.
     - Почему именно в детские  дома,  разве  инвалиды,  убогие,  бедные  не
нуждаются в подаянии?
     - Нуждаются.  Но дети наше будущее и я мечтаю, что может быть среди них
найдется и вырастет тот человек, который поставит Россию на ноги, сделает ее
могучей. Нельзя что бы кругом творилось беззаконие.
     Священник кивает головой.
     - Я вас понимаю и сделаю, как вы просите. Вы уезжаете? Совсем?
     - Да.
     - Спасибо вам. Ваш поступок не благотворительность, это тоже  борьба  с
беззаконием. Наверно надо понимать это так.
     - Прощайте.
     - Да хранит тебя бог.
     Я отдал ему чемоданчик и быстро ушел. Все таки поверил этому человеку.

     - Надя, нам надо уехать.
     Она внимательно смотрит на меня.
     - Что произошло?
     - Николая убили. Все, что связано со мной, здесь погибнет.
     - Господи.
     - Поехали, Надя.
     - Куда?
     - Поехали в Австралию, в Египет, куда хочешь?
     Она колеблется, ходит по комнате, теребя пальцы рук.
     - Хорошо, я согласна.

     В  Египетском  посольстве,  разрешили  дать  визу  Наде, как моей жене.
Пришлось срочно  провести  скороспелую  свадьбу,  куда  я  почти  никого  не
приглашал.

     На таможне все тот же таможенник хихикает.
     - Снял браслет?
     - Нет, все так же и сидит.
     Оголяю руку и показываю ему мое теперь уже родное железо.
     - Ну ладно не ходи в раму. В декларацию вписал и все в порядке.
     Прощай Россия.


ЭПИЛОГ

     Мы  с  Надей  долго  спорили  где жить в Канаде или в Австралии. Все же
тепло победило. Теперь на окраине Бризбена в  уютном  коттедже  с  бассейном
живем  мы.  Надя  домашняя  хозяйка,  а  я  свои  деньги, которые получил от
правительства  Египта  за  браслет,  вложил  в  охранный  бизнес  и  работаю
консультантом  в  фирме, которую почти купил... Все время скучаю по России и
без конца мечтаю, что может в будущем найдется человек, который  восстановит
законность на этой измученной земле.


Евгений Кукаркин.
Смерть всегда движется рядом



 * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЗНОЙ ПУСТЫНИ


     Жара  изматывает все тело. Мы сидим в танке совсем раздетые, до трусов.
Бронь раскалена и притронутся к ней  практически  невозможно.  Пот  противно
щиплет  глаза и обволакивает тело масляным блеском. Вентиляторы не помогают,
горячий воздух пустыни всасывается внутрь  машины  и  тут  же  выталкивается
обратно.
     - А  у  них  танки, говорят с холодильниками, - говорит мечтательно мой
башнер, красный как рак от жгучего солнца здоровенный парень.
     - У них в  основном  немецкие  "Леопарды",  изготовлены  для  войны  на
Севере. Они мучаются так же как и мы, - звучит снизу голос водителя.
     - Не  думаю. Израильтяне народ практичный, наверно уже наклепали внутри
кондиционеры и чувствуют себя гораздо лучше, - поддерживаю разговор я.
     Снаружи   приближался   вой   двигателя    бронетранспортера.    Машина
остановилась около нашего танка, двигатель чихнул и затих.
     - Лейтенант,  мать  твою,  -  послышался голос начальника штаба, майора
Филипенко, - высунь свою физиономию, чтоб я мог полюбоваться.
     Я высовываюсь в раскрытый люк. Майор одет по форме, но жара  выжала  из
него  обильный  пот и гимнастерка покрылась темными разводами грязных пятен.
Пыль пустыни сразу же прилипала к влажным местам.
     - Ну что у тебя за вид,  лейтенант?  Сопливый  платок  на  голове.  Где
форма?  Арабы  уже  смотрят  на  нас  как на дикарей. А ну, давай сюда, да с
картой.
     Я, обжигаясь о броню, выползаю к майору. Вид у меня  действительно,  не
того; в сапогах, трусах и платком на голове.
     Филипенко презрительно кривиться, достает свою карту.
     - Смотри, израильтяне выползли всем корпусом вот сюда, - грязный ноготь
майора  ткнулся  в  указанную  точку.  - Вытащи свой взвод на эту отметку. С
тобой пойдет взвод Мансура и Сабира. Ты за старшего. Задача:  Мы  пойдем  на
встречный  бой,  ты  ударишь сбоку. Хорошенько себя замаскируй, не то они за
три километра прошьют твои коробки. Прицелы у них лучше наших.
     Я кивнул головой. Мне ли не знать, когда я сменил уже вторую 54-ку.
     - И еще, не зарывайся, они нам не раз подсовывали  новинки.  Вот  здесь
минное  поле,  поганое  место.  Лучше  обходи  его, израильтяне тоже сюда не
сунутся. Сигнал атаки по рации. Все  понял?  Да,  приведи  себя  в  порядок,
стыдно смотреть.
     Майор пошел к бронетранспортеру и вдруг остановился.
     - Скажи  этим  арабам,  чтобы  не болтали по рации, а то вас раньше нас
прибьют.
     Бронетранспортер взвыл и подняв  тучу  песка  и  пыли  ушел  в  сторону
канала. Я подошел к своей машине.
     - Эй, Ковров, выползай.
     Недовольное лицо башнера показалось в люке.
     - Как  что,  так  Ковров...,  помоложе  никого  нет что ли, - заворчала
огромная голова.
     - Сейчас пойдешь к лейтенантам Мансуру и Сабиру.  Вызови  их  сюда.  Да
приоденься, а то сгоришь на этом солнце.
     Из машины вылетели штаны и гимнастерка. Опираясь на них, чтоб не обжечь
руки о бронь огромное тело выползло наружу. Ковров вяло стал одеваться.
     - Сержант  Ковров, - я заговорил стальным голосом, - через десять минут
лейтенанты должны быть здесь.
     Башнер, пробурчал про себя ругательство и, одеваясь на ходу,  исчез  за
холмом.  Через  десять  минут, уже одетый по форме, я встречал гостей. Арабы
совсем не потели, одетые как на парад, они вытянулись передо мной.
     - Лейтенант Мансур, приказом  полковника  Али,  вы  и  лейтенант  Сабир
подчиняетесь мне и входите в мою группу. Переведите Сабиру.
     Когда Мансур кончил говорить, я продолжил.
     - Через  двадцать минут ваши машины подойдут сюда. Пойдете в колонне за
мной.
     - Но такая жара и пыль,  что  наши  фильтры  все  время  забиваются,  -
возразил Мансур. - Нельзя ли нам пойти растянутым фронтом?
     - Нельзя. Каждую остановившуюся машину, расстреляю.
     Два офицера с испугом смотрят на меня.
     - А  каждого  командира  танка, который хоть слово скажет по рации тоже
уничтожу, - подытожил разговор я. - Вам все ясно?
     Они кивнули и бросились бежать за холм.

     Через двадцать минут колонна танков, поднимая громадные клубы  песка  и
пыли,  двинулась  на  Восток.  Мы  вышли  в  указанную  точку  через  час и,
спрятавшись за холмами, стали готовиться к бою. Я сам, лично, указывал место
каждому танку, его сектор обстрела и район маневрирования.  Мансур  и  Сабир
ходили  как  привязанные собачки и все впитывали в себя. Потом мы попытались
замаскировать танки сетями и экипажи затихли в своих коробках.

     Наблюдатели  позвали  меня  заметив  на  горизонте,  громадные   облака
поднятого  песка.  Масса  израильских  танков  двигался  к каналу. Несколько
самолетов прошли над  нами  и  очевидно  заметив  вдали  скопление  арабской
техники  в  складках  местности,  сбросили  туда несколько бомб и обстреляли
ракетами. Танки противника развернулись на ровном месте и двинулись к  месту
обстрела.  Из-за  холмов  выползли  арабские  танки  и  двинулись на встречу
израильтянам. Задымили и остановились первые машины с той и другой  стороны.
Из-за  подбитых  танков  из  пыли выползали другие и становились либо новыми
целями, либо искали свои жертвы и разделывались с ними. Бой был в разгаре  и
успеха ни у кого не было.
     - Командир, - заорал башнер, - вас вызывают.
     Я отозвался на позывные.
     Майор  Филипенко  напрямую  без шифровки, охрипшим голос сказал: "Давай
парень, отвлеки их, нам немного жарковато".
     Я заорал в микрофон.
     - Мансур, переведи своим, пора начинать. Всем русским экипажам вперед.
     Горячую машину затрясло как в лихорадке, она дернулась  и  поползла  на
холм.  Я  припал  к прицелу. Знойное небо исчезло и появилась первая мишень.
Ловлю прицельную лазерную точку под срез  башни  и  нажимаю  педаль.  Машину
качнуло.   В   оптике  прицела  возникла  удивительная  картина:  без  башни
израильский танк машинально шел в атаку. Вот и  второй.  Еще  выстрел.  Этот
остановился,  сделав  клевок и его затрясло как живого. Нас заметили и часть
пушек развернулось, чтобы послать нам смерть.
     - Назад, - рявкнул я.
     Машина скатилась за  холм.  Я  оглядываюсь  и  с  ужасом  замечаю,  что
Сабировские танки со своим командиром удирают за холмы.
     - Сабир, стой, - ору я по русски и по английски.
     Но  он  упрямо  уходит.  Разворачиваю  башню и ловлю луч прицела на его
башне. Нажимаю педаль. Его танк буквально разлетелся, бешено изрыгая в  небо
огонь и черный дым. Остальные машины остановились будь-то уперлись в стенку.
     - Лейтенант,  -  слышу голос Мансура, - остальных не убивай. Они пойдут
со мной.
     Действительно,  танки  послушно  вошли  в  ряд  к   Мансуру   и   стали
маневрировать, выскакивая из-за холмов, стреляя и возвращаясь обратно. Опять
вылетаем  на холм и не успеваю прицелиться, как рикошетирующий удар по броне
звоном отдается в ушах. Вот он обидчик. Получай. Мне уже некогда любоваться,
танк скатывается назад. Три танка из моей группы горят на холмах. Прячась за
одним из них, выскакиваю на позицию и столбенею. Танковая колонна израильтян
раскололась. Одна группа шла на меня, другая дралась с основными силами. Они
по всей видимости не знали сколько у арабов здесь сил и бросили сюда  танков
в двадцать раз больше, чем наших.
     - Слушать  мою  команду,  -  ору  в  микрофон. - Отходим на Юг. Мансур,
оттягиваем их. Понял. Поэтому старайся стрелять больше из укрытия и отходи.
     Мы  мотаемся  по  холмам,  отстреливаемся  и  теряем  друзей.  Уже  нет
мандража,  одно притупление чувств. Как автоматы выскакиваем, ловим в прицел
двигающиеся коробки, выстрел и, если повезет, назад. Нас оттеснили к минному
полю. Первым попал на него Мансур. Его танк вместе с грунтом  приподнялся  и
намертво  сел  с  разорванными гусеницами. Нас осталось четверо. Мы уходим в
вязкие пески за минным полем. Израильтяне видимо поняли, что мы отвлекаем их
малыми силами и повернули обратно.
     Вдруг, у одного из наших танков с грохотом отрывается башня  и  улетает
метров  на  десять  в  бок.  Быстро  разворачиваю башню и за минным полем, в
полутора километрах, на горке замечаю бетонный бункер  с  узкими  щелями.  В
одной  из амбразур торчит ствол орудия. Черт, наши прицелы на это расстояние
не работают. Сволочи конструкторы, не могли бы хотя украсть у них идею. Жить
хочется  и  приподняв  ствол  на  два  градуса  выше   прицельного,   навожу
перекрестие  оптики  под  пушку. Я должен попасть. Мы стреляем одновременно.
Мой танк тряхнуло так,  что  я  врезался  глазом  в  резиновый  набалдашник,
натянутый  на  трубку  прицела,  двигатель заглох, а все снаряды вылетели из
своих гнезд вдоль башни. Мы  все  очумевшие  неподвижно  сидим  в  уродливых
позах. В ушах воет звон.
     - Командир,  - разрывая звон, раздался стон в наушниках, - руки, у меня
руки...
     Мой башнер сидит как орангутанг, упершись лбом в броню и опустив  руки.
Откидываю  люк  и  выглядываю  в сторону горки. Из щелей бункера ползет дым.
Рядом с моим танком стоят  две  машины  из  их  люков  высовываются  чумазые
головы.  Я  подхватываю  башнера  за  подмышки и с трудом выволакиваю его на
раскаленную броню, потом стаскиваю на землю. Руки  у  него  парализованы.  Я
знаю  эту  болезнь,  болезнь людей прикоснувшимся к броне во время попадания
снаряда. К сожалению,  это  может  затянуться.  Сержант  Ковров  может  быть
безруким навсегда. Выполз механик, он оглох и из носа у него течет кровь.
     - Лейтенант, - орет он, - что с вашим глазом? Он у вас заплыл.
     С  этими  словами  он  свалился  у  звездочки-колеса и тупо уставился в
песок. Подошли другие экипажи. Один русский, другой арабский. Это  все,  что
осталось от нашей маленькой засады.
     - У вас работает рация? - спрашиваю у русских ребят.
     - Да.
     Подхожу  к  их  машине и настраиваюсь на волну Филипенко. Мат и перемат
несутся в эфире. Стиль руководства войсками к сожалению у  нас  традиционен.
Докладываю  ему  обстановку.  Майор  обрадовался,  что  я жив и указал место
сбора, а в конце добавил: "Мы этих педерастов разнесли в пух и прах".

     Механик пришел в себя  и  сумел  со  второго  раза  завести  двигатель.
Башнера  мы затащили на бронь и поползли к месту сбора. На дорогах творилось
оживление. Удалось перехватить санитарную машину и сдать им Коврова.

     От нашего батальона осталось  целыми  меньше  половины  штатных  машин.
Стали  подходить  живые  с  подбитых  танков. Приковылял Мансур. Его механик
оказался без ног, а ему самому чуть отбило ступни. Лейтенант доволен. Он все
время  твердит:  "Мы  победили"  и  слезы  текут   по   его   худым   щекам.
Действительно, есть отчего плакать, это первая серьезная победа египтян.

     Меня вызвал к себе Филипенко.
     Еду  в  "летучке"  и  ощущаю себя в ней как яйцо в кипятке... Несколько
израильских "фантов" пролетают над нами и чувствуется, что горечь  поражения
они  хотят  отыграть на чем-то. Впереди забили зенитки. Небо облилось грязью
черных пятен -  разрывов.  "Фанты"  не  стали  рисковать,  сделав  несколько
кувырков в небе они заметили наш "ЗИС".
     - Гони, - кричу шоферу, высунувшись на половину из кабинки.
     Сзади  лопнул  взрыв.  Мы несемся, а за нами, приметная ото всюду, туча
пыли и песка.
     - Стой.
     Машина затормозила и я чуть не вылетел из  кабинки.  Впереди  ахнула  и
приподнялась  в воздух земля и в туже минуту клубы пыли и песка, несшиеся за
нами обрушились на нас. Стало темно. Минут через пять посветлело  и  наконец
мы опять увидели дорогу. Самолетов не было.

     Филипенко  опять скривил губы увидел в меня таким грязным. Пыль и песок
окрасили одним цветом лицо и одежду.
     - Докладывайте полковнику, он здесь.
     Полковник сидит за картой и с ухмылкой смотрит на меня. Я докладываю  о
бое, о потерях. Он монотонно кивает головой.
     - Так  что  с  ним  делать,  майор?  -  задает  вопрос  полковник после
окончания доклада.
     - Выпороть бы надо. Черт его знает, как еще отразиться эта расправа над
лейтенантом Сабиром. Ну удирал бы и удирал. Они бы сами решили потом, что  с
ним делать.
     - Ладно.  Что сделано, то сделано. Будешь свою вину исправлять, пойдешь
советником в батальон.
     - Это что, повышаем его? - изумился Филипенко.
     - Нет. Они сами попросили. Мансура  ставят  командиром,  а  его  ему  в
помощники.  А  что  бы  не было осложнений, мы не будем поощрять его за этот
бой.
     - Но это все равно поощрение, - не унимался майор. - И  потом,  как  мы
будем выглядеть, если они его наградят.
     - Это их дело. Идите лейтенант, принимайте батальон. По нашим меркам вы
воевали отлично.
     - Есть.

     Мансур уже старший лейтенант и первый орден гордо сияет на груди.
     - Ну как?
     - Отлично. Прибыл к тебе в помощники.
     - Это  потом.  Знаешь,  меня  сам военный министр принимал. Звездочку и
орден там же дали. И газеты уже во... Смотри.
     Мансур с какой-то женщиной улыбался объективу.
     - А это кто?
     - Гамиля, дочь командующего.
     - Ого. Далеко пойдешь.
     - Ну да, это фото. На самом деле, она меня терпеть не может.
     - Обидел ее?
     - Конечно нет. Характер дурной. Подумаешь,  Кембридж  окончила.  Теперь
форсит.  Все не так. Ах, Шекспир, ах Байрон, ах Мерлин, ах, ах... Я ей тоже.
Ах Клаузевиц, ах Гудариан, ах Ромель.
     Я засмеялся.
     - И что же она.
     - А она и говорит: "Кстати, лейтенант, а вы знаете, что  Клаузевиц  был
очень  грамотным  человеком,  он  часто  цитировал  Лукулла  и Аристотеля, а
фельдмаршал Ромель имел  превосходную  библиотеку,  хоть  и  считался  одним
технарем".  Ну  ладно, если я об Аристотеле еще слышал, вроде филосов был, а
вот Лукулл меня доканал.
     - Но ты должен себя показать мужчиной.
     - Это она показала себя женщиной, повернулась и ушла.
     Мы еще поболтали и перешли к делам.
     - Русские, тебя зовут Александр. Так?
     - Да, это мое имя.
     - Я тебя тоже буду звать так. Ты не против?
     - Зови.
     - Давай, Александр, принимай  батальон.  Сейчас  он  переформируется  в
Джали. Делай с ним, что хочешь, а я поеду в Каир. меня генерал вызывает.
     - Поезжай Мансур, все будет хорошо.

     Мне пришлось сколачивать батальон из старослужащих и нового пополнения.
Мансур  как  укатил в Каир ,так в течении двух недель и не появлялся. За это
время пришлось один раз сцепиться с израильской разведкой,  когда  несколько
легких  танков  прорвалось  к  границе  нашего  лагеря.  Я пинками выкидывал
египтян из палаток, чтобы они заняли свои боевые места в машинах. Если бы не
русские добровольцы, не знаю, что бы с нами было. Один израильский танк  был
подбит, остальные удрали.

     Масур появился свежий, довольный и долго хлопал меня по плечу.
     - У вас, говорят, была потасовка.
     - Да подрались немного с разведкой.
     - А  я  только  среди  недели  хотел  выехать  к вам, как вызывает меня
командующий  и  говорит:  "Это  ваш  батальон  вчера  вступил  в  схватку  с
противником  под  Джали?". Ну я догадался, что это вы, так как других-то там
нет, говорю: "Так точно". "За отличную выучку ваших солдат, за эту маленькую
победу, награждаю вас медалью..." Я только рот разинул. Смотри, видишь...  Я
уже в дивизии считаюсь самым боевым офицером.
     - Поздравляю.  Хочу  тебе  сказать правду, я чуть троих твоих солдат не
расстрелял за трусость.
     - Так чего не расстрелял?
     - Тебя ждал. Твоего решения. К тому же, может не  стоит  этого  делать,
отдать их в военную прокуратуру и все.
     - Я знаю сам, что с ними делать. А ну, строй батальон.

     Батальон жарился на солнце. Мансур выступил с краткой речью.
     - Господа  офицеры,  солдаты.  Трое  наших единоверцев, нарушили заветы
Аллаха, отказавшись ради сохранения своей ничтожной жизни,  бороться  против
вероломных  и  ненавистных  нам иудеев. Те захватили наши земли, сожгли наши
дома, уничтожили наших соплеменников, а эти трое, вместо того чтобы бороться
против них, помогали топтать нашу  великую  нацию.  Нет  им  пощады.  Именем
Аллаха, как ваш командир я приказываю расстрелять их перед вами.
     Трое  измученных  феллахов, одетых в военную форму, стояли связанные за
нашими спинами, совсем не соображая о чем говорит Мансур, а тот продолжал:
     - Господин лейтенант, командуйте взводом.
     Вышел первый взвод и нестройным залпом  повалил  несчастных  на  землю.
Лейтенант для верности выпустил в каждого из лежащих по пуле из нагана.
     - Разойдись! - скомандовал Мансур.
     Распаренные на солнце войска понуро разбрелись по своим местам.
     - Тебе ни чего не будет, за этот расстрел?
     - Мне?  -  удивился  он.  - А что может быть? Я считаю, что должна быть
жесткая рука, чтобы всегда был порядок. Вспомни, ты расстрелял танк  Сабира,
когда  тот  удирал из боя, остальные как шелковые пошли сражаться и умирать.
Вот это я считаю и есть дисциплина.
     - Там в штаб пришла шифровка. Нас вызывают в штаб дивизии,  -  решил  я
прервать идиллию о сильной руке.
     - Сейчас? Поехали.

     В штабе дивизии, на мое удивление советником сидел Филипенко.
     - Где  вы,  мать  вашу,  так  долго  болтались? Генерал чуть не заснул,
дожидаясь вас.
     - Мы наводили порядок, - скромно подал я голос.
     - Порядки надо наводить в свободное от операций время, -  вразумительно
объяснил майор. - Идите вас ждет генерал.
     Генерал ласково встретил нас. Он по европейки пожал каждому руку.
     - Мансур,  поздравляю  с  получением  медали.  Как  Лола? Ты видел ее в
Каире?
     - Она уехала, господин генерал, в Александрию.
     - Жаль, очень жаль. А Гамиля все шипит, как змея?
     - Еще  хуже,  -  Мансур  засмеялся.  -  Так  отбрила  Магди  при   всем
иностранном корпусе, что тот умчался с вечера.
     - Это  она  может.  Вернемся  к нашим делам, господа. Господин майор, -
обратился он к Филипенко, - разъясните боевую задачу батальону.
     - Итак, - начал майор, - по данным разведки, вот  здесь  сосредоточился
битый  уже  нами  танковый  корпус  противника.  Он пополнился, окреп. После
гибели самого командира корпуса,  там  появился  умный  и  толковый  генерал
Рабин.  Этот  не  полезет  в  холмистую  местность  и, используя тактическое
превосходство своих танков, будет стараться оттянуть  нас  на  равнину.  Так
вот, ваш батальон предпримет рейд и связавшись боем с танками Рабина отойдет
сюда.  Они  должны  клюнуть  и выйти за вами в район за Эль-Кунтилла. Причем
удобно было бы им обхватить вас в клещи и добить.  Смотрите,  вот  отсюда  с
плоскогорья  и из-за этой горы. Вы же отойдете сюда, за сухую реку. Здесь мы
припрячем несколько  орудий  и  постараемся  задержать  их.  Задачи  корпуса
раскрывать  вам  не буду, но вы должны попытаться заманить противника в этот
район. Задача понятна?
     - Они нас перестреляют на этом голом месте, как собак, - не выдержал я.
     - Да поможет вам Аллах! - сказал командир корпуса. - Вы,  кажется  свою
задачу хорошо поняли. Выступаете завтра, утром.

     Я  убедил  Мансура  выйти  ночью.  Мы сделали рывок по пустыне и к утру
подошли к позициям израильтян. Ветер дул в сторону Суэца  и  я  приказал  на
некоторых танках укрепить дымовые шашки.
     Но  вот  из-за края земли выполз кровавый ободок солнца и мы увидели их
укрепления.
     - Вперед! - скомандовал Мансур и танки рванули к колючей проволоке.
     Цель появилась неожиданно, это спаренная зенитная установка,  сделавшая
по   броне   несколько   выстрелов.   Я   ее   снес   снарядом.  Выскочивший
бронетранспортер, не успел удрать  и  разваленный  снарядом  танка  Мансура,
выдавил в нашу сторону черный столб дыма.
     Несколько  пушек  запоздало  сделало несколько выстрелов. Расчет первой
удрал, когда мы пытались раздавить ее. Пушка стволом  уперлась  в  машину  и
выкатилась   из  укрепления.  Где-то,  слева,  вспыхнул  арабский  танк,  от
попадания из гранатомета.
     Оборона была прорвана и мы пропылив еще пол  километра,  увидели  вдали
их...  Это  был гигантский вал пыли, которую подняли развернувшиеся в боевой
порядок танки. Чертов ветер. Он мешал не только им,  накрывая  их  своей  же
пылью, но и нам тоже, мы не видели целей.
     - Отходим, - приказал Мансур.
     - Все  танки  с дымовыми шашками прикрывать отступление, - дополнил его
приказ я.
     Так мы и отступали. Первый вал дыма и пыли-это наш и второй вал пыли  -
израильтян.  Стрелять  было  бесполезно. Все изменилось, когда мы свернули в
район Эль-Кунтилла. Они и мы сразу стали видны друг другу и первые  выстрелы
были  не в нашу пользу. Израильтяне сразу подбили первые шесть наших машин с
расстояния  три  километра.  Мы  стреляли  наобум,  поднимая   стволы,   для
увеличения дальности полета.
     Вот и спасительные холмы, ныряем за них и с ужасом видим вторую колонну
израильских  танков,  выходящую  с  правой стороны. Это была стрельба в упор
друг друга. С 200-300 метров гудел,  трещал  металл  бронированных  коробок.
Снаряд  попал  в  левую гусеницу моего танка и он крутанул влево, я с трудом
удержал башню и заставил замолчать командирский танк противника. Из-за сухой
речки ударила артиллерия и вдруг все, за исключением  подбитых,  израильские
танки  начали  отходить.  Я  откинул  люк  и  вылез на башню. Более половины
батальона представляло изуродованные и дымящиеся груды  металла.  Где-то  за
холмом  шел  бой,  грохотала артиллерия. Шум уходил на Север. Ко мне подполз
весь изъеденный оспинами командирский танк. Мансур высунулся из башни.
     - Александр, живой?
     - Как видишь.
     - Ты сумеешь исправить машину?
     - "Ленивец" разбит, мы сейчас кинем гусеницу на второе колесо  и  будем
готовы. Собирай батальон.
     - Хорошо. Смотри, евреи.
     От  подбитых  израильских  танков,  поддерживая раненых к нам шли люди,
размахивая платками и шлемами. Они молча подошли к нашим машинам и  сели  на
землю в кружок.
     - Собаки! Я их сейчас всех передавлю, - взвыл Мансур.
     - Отставить! - рявкнул я, да так, что Мансура подбросило в люке.
     - Ты чего?
     - Собирай батальон, я сам займусь пленными.
     Мансур  исчез  в  башне  и  его  танк  взвыв пошел в сторону неподвижно
стоящих машин. Из кружка сидящих, поднялся в ободранном мундире подполковник
израильской армии.
     - Я слышал ваш разговор. Вы русский?
     - Да.
     - Командир полка, подполковник Шамир.
     - Советник, лейтенант Скворцов.
     - Лихо вы меня отделали. Ваш танк мотнуло из-за рваной гусеницы и я  не
смог  попасть,  а вы удержались и точно влепили. Неудачная конструкция башен
наших танков.
     - А у наших неудачные прицелы.
     - Да я это заметил. Если бы вы их имели,  нашему  корпусу  пришелся  бы
сегодня конец.
     - Зачем, вы ушли отсюда? Вы ведь могли добить нас до конца.
     - Наш  командир корпуса прохлопал засаду. Поэтому мы удрали на равнину,
а ваши не пошли дальше. Я это только-что слышал по  радиостанции.  Но  скоро
войне конец и это наверно последний танковый бой.
     - Как, войне конец?
     - Уже  три  дня  наши  дипломаты, при посредничестве американцев, ведут
переговоры о мире.
     - Ну, это переговоры...
     - Нет, это точно конец. Все же видят, что египтяне научились воевать  и
тот танковый бой, когда вы разгромили наш корпус, толкнул к быстрому решению
о мире.
     - Давайте  решим,  господин  подполковник.  Вы  собирайте  своих людей,
осмотрите еще раз подбитые машины, соберите всех  раненых  и  я  помогу  вам
дойти до пункта сбора пленных.

     От  позиций  артиллеристов  показалось  несколько машин. Стали собирать
раненых, убитых. Мы натянули на второе колесо гусеницу и хромая машина пошла
своим ходов к месту сбора танков.


 * ЧАСТЬ ВТОРАЯ. "МИРНЫЕ" МИНЫ


     Через два дня кончилась война. Мансур  получил  опять  повышение,  стал
капитаном и опять на его груди засверкал новый орденок.
     - Мы  поедем с тобой в Каир, праздновать победу. Я получил разрешение у
командира корпуса, чтобы тебя отпустили со мной.
     Перед отъездом в Каир, я зашел к Филипенко.
     - Явился вояка, - ответил он на  мое  приветствие.  -  А  нас  вот  уже
торопят, чтоб убирались быстрее от сюда.
     - Как так?
     - Одним  из  условий  мирного договора является быстрое расформирование
команд и эвакуация иностранных специалистов из египетской армии.
     - Так что, мы едем домой?
     - Кто поедет, а кто и нет.
     - Не понял?
     - Нечего и понимать. Остаются части,  которые  передаются  саперам  для
разминирования Синайского полуострова и спецчастям.
     - Куда денут меня, товарищ майор?
     - Тебя  оставляют.  Командиром  сводного  танкового полка назначен твой
знакомый Мансур. Быстро растет мальчик. Тебя - к нему в помощники.
     - То-есть на разминирование?
     - Выходит, да.
     - А вас куда?
     - Куда, куда. Домой... Сволочи, мы им помогали, столько пролили  крови,
а  они  ради  вонючих долларов выкинули нас на помойку. Веселятся, как-будто
они в этой войне победили...

     Каир светился по ночам огнями. Было общее  ликование.  Все  будь-то  бы
забыли  о  первых  страшных  поражениях,  о  громадной территории отнятой по
мирному договору Израилем у Египтян. Каир вопил и кричал о победе. Я получил
тоже повышение в звании и скромный египетский орден. Вечером, мы с  Мансуром
в полной парадной форме, явились на великосветский бал.

     Мансура  знали все гости вечера. Со всех сторон слышались приветствия и
возгласы поздравления. Сначала я был как бы привязан к нему и  здороваясь  с
каждым,  Мансур  представлял  меня  как своего помощника. Но вот мы дошли до
толстого генерала и Мансур подтянувшись, поздоровался сам  и  представил  по
всей форме меня.
     - Слышал  я  о  вас,  - по английски сказал генерал, - говорят вы очень
жестки со своими подчиненными. Я не ставлю  это  вам  в  вину,  наоборот,  я
приветствую таких людей. Честно говоря, Мансур попал в хорошие руки.
     - Так вот откуда у Мансура, такие кровожадные замашки.
     Из-за спины генерала появилась очаровательная девушка, с черными живыми
глазами в чисто европейском платье.
     - Извините,   господин  старший  лейтенант,  это  моя  дочь  -  Гамиля,
неразумное создание, ей обидеть человека, что раз плюнуть.
     - Папа, нельзя так меня представлять незнакомым  людям.  Все  и  правда
подумают, что я ужасная скандалистка. Извините, если я вас обидела, господин
лейтенант.
     Мансур и генерал с удивлением переглянулись.
     - Но Александр не сказал ни слова. Обидела она меня, а извиняется перед
ним, - заметил Мансур.
     - Ты как всегда ничего не понял. В тебе не хватает наследственных генов
твоего папаши. Он был очень сообразительный.
     - Причем здесь мой отец? - вспыхнул Мансур.
     - Твой  папа  был  премьером  и соображал, что делал, чего не скажешь о
тебе.
     - Это уже слишком. Извините господин генерал, но я не  могу  без  конца
слышать, как она издевается надо мной. Я покидаю вас.
     Мансур  откланялся  и...  забыл  обо  мне. Гамиля смело подошла ко мне,
взяла под руку и повела. Мы подошли к окну.
     - Вас  кажется  Мансур  назвал  Александром?   Чудесное   имя,   всегда
напоминает нашу историю.
     - В  вашей  истории  он один, а у нас, в России, вся история почти одни
Александры. Это цари, поэты, художники, писатели, военные, ученые, да  везде
они.
     - Надеюсь, вы тоже оставите след для будущих поколений.
     - Как-то не задумывался об этом.
     - А как же карьера? Разве вы не мечтаете стать генералом?
     - Но  это разные вещи. Не всякий генерал оставляет будущему поколению о
себе воспоминания.
     - Да это правда. Как правда и то, что память бывает разная.  Посмотрите
на эту девушку. Видите, статуэточка.
     У  стены  стояла  худенькая  девушка  с белыми распущенными волосами до
пояса, в длинном розовом гипюровом платье.
     - Красивая?
     - Мне нравиться.
     - А кавалеров сейчас у нее нет и знаете почему? Она  сестра  лейтенанта
Сабира, которого обвинили в измене. Наше общество сразу отторгло ее.
     - И она знает, как это произошло?
     - Нет.  Здесь  этого  ни  кого  не интересует. На ней просто поставлено
клеймо сестры предателя.
     - А вы разве не хотите поддержать ее?
     - Я? - Гамиля вспыхнула. - Я обязательно подойду к ней,  но...  немного
попозже.
     - Может подойдем сейчас?
     Гамиля смутилась.
     - ...Хорошо.

     - Здравствуй, Шери, - начала Гамиля по английски.
     Девушка неуверенно улыбнулась нам.
     - Здравствуйте.
     - Этот лейтенант, русский офицер, очень хотел познакомиться с тобой.
     - Со мной?
     - Да. Его звать Александр. А это... - Шери.
     Я приподнял руку Шери и поцеловал пальцы.
     - Вы  наверно  были  знакомы  с  моим братом? - робко спросила Шери, не
убирая руки.
     - Да. Я с ним служил.
     - Его действительно... расстреляли?
     - Это чушь. Он погиб, как воин, в танке.
     Гамиля с удивлением смотрит на меня.
     - Почему же все утверждают, что  он  предатель?  -  на  глазах  у  Шери
блеснули слезы.
     - Наверно, кто-то так хочет.
     - Кто?
     - Я не знаю.
     Шери смотрит в мои глаза, потом убирает руку.
     - Я хочу вам верить. Вы простите меня. Я сейчас вернусь.
     Шери пошла вдоль стены и исчезла за дверью.
     - Это правда, что вы сказали?
     - И да, и нет. Гамиля, не пытайте меня больше. Хорошо.
     В нашу компанию вдруг ворвалась полноватая девушка с блестящими черными
волосами и чуть горбатым носом.
     - Гамиля, я тоже хочу, познакомь, кто это?
     - Это, Александр, офицер, служит с Мансуром. А это, наша шумливая Лола.
     - Представляете,  я  шла  сюда  и  вдруг, меня чуть не сшибла Шери. Она
плакала и удирала  от  сюда  как  ненормальная.  Что  произошло?  Неужели  я
пропустила самое важное событие?
     - Все  в  порядке.  Шери  плакала  от счастья. Александр ей сказал, что
Сабир погиб в танке, а не был расстрелян.
     - Как? Значит он не предатель? А ты говоришь не было событий. Да  здесь
сейчас  будет такое, что ты не представляешь. Полковник Кармиль, душка Магди
и многие другие давно добиваются ее руки. Если бы не события с ее братом, то
вокруг нее была бы вот такая толпа поклонников. Мне  сегодня  старая  сводня
Лия  шепнула потрясающую новость, что Шери после смерти Сабира самая богатая
невеста Каира. Вот я сейчас удивлю всех этих мужиков.
     Лола как метеор врезалась в толпу гостей. От куда-то  появился  Мансур,
ведя официанта с подносом на котором стояли рюмки с шампанским.
     - Александр,  вот  ты  где?  Гамиля,  давай  сегодня не будем ссорится.
Сегодня победа, мы выиграли тяжелую войну и давай сейчас выпьем.
     - Я с тобой не ссорилась. А выпить, я выпью с удовольствием.
     Мы выпили и поставили пустые рюмки на поднос.
     - Здесь была Шери и Александр сказал ей, что ее брат не  предатель,  он
погиб в танке в бою, - сказала Гамиля.
     Мансур с удивлением смотрел на меня.
     - Разве я сказал неправду, Мансур?
     - Так... и было.
     - Видишь, Гамиля, раз Мансур подтверждает. Значит все правда.
     - Кстати,  Мансур,  -  Гамиля с ухмылкой смотрела на него, - здесь была
Лола и сказала, что после смерти Сабира, Шери самая богатая невеста Каира.
     - Не может быть? Шутишь?
     - Не представляю, как ты будешь теперь оправдываться перед ней,  ты  же
ее  первый обидел, обозвав сестрой труса. Общество тебя поддержало, а теперь
надо оправдываться. Магди, Кармиль и другие уже на  полных  парусах  атакуют
ее.
     - Опять ты начинаешь. Ты, несносная женщина.
     Мансур повернулся и быстрым шагом ушел в шумливую толпу гостей.
     - Я уверена, он сейчас пойдет искать Шери. Ее миллионы стоят извинений.
     - Хотите одно пикантное пари? - я посмотрел ей в глаза.
     - Говорите. Я вас слушаю.
     - Сейчас в этот зал войдет Шери и... к нам не подойдет.
     - Вы уверены?
     - Да.  Так  как?  Если  я  выиграю,  то  мы с вами удираем от сюда и вы
покажете мне ночной Каир. У вас есть машина?
     - Возьму у отца. А если Шери к нам подойдет?
     - Это ваше право выбора. Какое вы условие ставите?
     - Вы сегодня после вечера, придете к нам на ужин.
     - Я даже не знаю какое условие лучше. Хорошо было бы их совместить.
     Гамиля засмеялась. К нам подлетела Лола.
     - Ой, что там твориться. Все мужики  по  сходили  с  ума.  Сюда  сейчас
придет Шери, но вокруг нее ужас, что происходит.
     В зал ввалилась шумливая толпа мужчин. В центре мелькало розовое платье
Шери.
     Толпа постояла и... поплыла в зал.
     - Да  ей  просто  не  выбраться  от  туда. Ее просто мужики затолкали,-
возбужденно сказала Гамиля.
     - Я понимаю, вам не хочется покидать бал, но придется.
     Но тут заиграла  музыка.  В  зале  началось  шевеленье  и  вдруг  толпа
расступилась. К нам шла Шери, за ней цепочкой двигались ее поклонники.
     - Гамиля,  Лола, Александр, вы сегодня должны быть у меня на ужине и не
отказывайтесь, прошу вас.
     Мы переглянулись.
     - Заманчивое предложение, может мы пойдем? - улыбнулся я Гамиле.
     - Пойдем.
     - Конечно пойдем, - затрещала Лола.
     - Гамиля, извини, но я хотела чтобы Александр протанцевал со мной  этот
тур вальса. Для меня это много значит.
     - Этот  вечер  для  многих будет что-то значить. Александр, этот первый
танец, ты должен обязательно посвятить Шери.
     - Пойдем Шери, - я взял ее за локоть  и  одной  рукой  расчищая  толпу,
повел в зал.

     - Ты  мне показался самым лучшим парнем в этом паршивом Каире и я очень
не хочу разочароваться в этом, - говорила  Шери.  -  Если  тебя  отпустят  в
командировку или в увольнение, обещай мне, что будешь приезжать ко мне.
     - Обещаю.
     - Я  чувствую,  что  дело  с  моим  братом не чисто, но ты освободил от
позора мою семью и не знаю, как отблагодарить тебя.
     - Пока я в Египте, самый лучший подарок - это дружеское отношение между
нами.
     - Странно, у нас такого не бывает. Всегда есть различие между  мужчиной
и женщиной Либо сыграешь в любовь, либо нет.
     Мы помолчали, потом Шери заговорила опять.
     - Я  тебя  буду  ждать. Жалко, что танец так быстро кончится и я должна
тебя вернуть своим подругам.
     - У нас все может быть впереди.
     - Ты прав. Я не буду тебя провожать, иди к ним.

     - Наверняка, ты обещал, приезжать к ней. Так?
     - Ты проницательна, Гамиля.
     - А мне бы хотелось быть колдуньей.
     - Это опасное  занятие,  оно  требует  много  сил  и  к  тому  же  твои
соплеменники  не  поймут  тебя,  расправятся  с  тобой.  Правда на костре не
сожгут, но затравят точно.

     На ужине у Шери набралось много народу. Мы затерялись в  этой  толпе  и
встретились  с  хозяйкой,  когда  пришли  попрощаться, что бы разъехаться по
домам.
     - Я вас буду ждать, - прикоснувшись губами к моей щеке, сказала Шери.
     - До свидания, Шери.

     На улице, Гамиля спросила меня.
     - Куда ты сейчас, Александр?
     - В отель. Высплюсь, а завтра на попутную и на Синай.
     - Может ты поедешь ко мне? - спросила Лола. - У нас дом большой.
     - Нет, мне завтра перед подчиненными надо быть в форме.
     - До свидания, Александр, - Гамиля тоже поцеловала меня в щеку.
     Лола просто впилась в губы и я с трудом ее отодрал.
     - Пока, девушки.

     Мансур приехал в часть злой как черт.
     - Эта баба мне не простит, своего  братца.  Зачем  ты  вылез  со  своим
враньем?
     - Мне ее стало жалко.
     - Однако ее братца тебе жалко не было.
     - Мне бы не жалко было никого, кто попытался бы удрать с боя. Даже если
бы это сделал ты, я бы тебя расстрелял тоже.
     Мансур побледнел.
     - Ладно, что у нас сегодня?
     - Надо  кому-то  поехать  в  Александрию  за  "блинами"  и "лапами" для
разминирования.
     - Вот ты и поезжай.
     - Хорошо. Эй, - крикнул я в глубину палатки, где писаря  стрекотали  на
машинках, - Документы готовы?
     Появился, кругленький, усатый старшина и протянул пачку бумаг.
     - Подписывай, - я их бросил на стол Мансуру.

     В  Александрии  полно русских. Они все уезжают домой. Мы сидим в баре с
капитаном третьего ранга Симоновым и пьем разбавленный спирт,  утащенный  им
со своего бывшего корабля.
     - И  знаешь,  - говорит он, - они такие трусы. Я ему говорю, нажимай на
кнопку. А он трясется, сам белее смерти и мотает головой.
     Капитан  рассказывает,  как  его  ракетный  катер  утопил   израильский
эсминец.
     - Тогда  я  схватил  его  руку, двумя своими руками, нашел два пальца и
надавил ими на кнопки. Представляешь, и первой ракетой попали. А теперь что?
Он национальный герой, а я в жопе. Последние доллары пропил здесь, теперь на
какой-нибудь пароходишко зацеплюсь и домой. Ты остаешься здесь, не верь  им.
Все они трусы и подонки.
     - А как их женщины?
     - О,  это  класс.  Это  не вонючие мужики. Есть такие умницы. Прелесть.
Если бы Египтом руководила женщина, они бы войну выиграли сходу.
     К нам подходит молодой майор американской армии.
     - Виктор, - говорит он моему собеседнику, - я достал  список  пароходов
на эту неделю.
     - Вот  спасибо,  Джим.  Александр, знакомься, Джим Барт. Во парень. Мне
помог во многом.
     - Ладно, Виктор.
     - Садись, Джим. Сейчас мы тебе нашей русской, адской смеси дадим.
     Виктор наливает пол стакана спирта, чуть-чуть разбавляет соком  и  дает
Джиму.  Я  с  интересом  смотрю  на  реакцию Джима, но он выпивает стакан не
поморщившись, только пальцем ловко подцепляет пластинку балыка и  отправляет
в рот. Вот это, да. Джим поворачивается ко мне.
     - Тоже домой?
     - Нет, остаюсь здесь, советником.
     - Как? Всех ваших выпирают, а вас нет?
     - Оставили убирать последствия войны. Будем разминировать Синай.
     - Но вы же, по вашим петлицам, танкист?
     - Вот танками и будем давить мины.
     Он смотрит на меня с сочувствием, как на смертника.
     - Деньги дают большие?
     - Нет, конечно. 600 долларов в месяц.
     Теперь его взгляд говорит, что я дурак.
     - Виктор,  наливай  еще  адской  смеси, выпьем за Александра, что бы он
кончил эту войну удачно.
     Мы выпиваем еще. И наконец-то начинаем пьянеть. Джим поплыл первый.
     - Саша, - говорит Виктор, - оттащи потом Джима в  отель,  он  здесь  от
порта недалеко.
     Я  киваю  головой.  Джим  засыпает, а мы с Виктором еще долго прощаемся
друг с другом.

     Я принес Джима в отель перегнув его через плечо.
     - Ты знаешь в каком он номере живет? - спросил я администратора.
     Тот забежал за меня, посмотреть на лицо Джима.
     - Его зовут Джим Барт, - продолжил я.
     Тут администратор закивал головой.
     - 48 номер, на втором этаже. Дверь не заперта.

     В номере, куда я втащил  Джима,  на  диване  сидела  женщина  и  курила
сигарету. При моем появлении она только поморщилась, но не пошевелилась и не
сказала  ни  слова.  Я  скинул  Джима на кровать, стащил с него краги, после
этого сел в кресло напротив женщины и расслабился. Минут десять мы молчали.
     - Меня зовут Александр, - начал первым я, - а вас?
     - Дорри.
     - Вы американка?
     - Корреспондент "Дели Ньюс". А вы сами какой национальности?
     - Русский. Офицер-танкист.
     Это ее заинтересовало, головка с любопытством уставилась на меня.
     - Это вы накачали Джима?
     - Да. У нас был повод.
     - Вот как? Обычно он напивается без повода. За что же вы пили?
     - За то, что бы остаться мне живым.
     - Вы что, на опасном задании?
     - Вроде этого.
     Она оживилась совсем.
     - Хотите, я вам сделаю томатный коктейль? Вам сразу будет лучше.
     - Я не против, Дорри.
     Теперь я ее разглядел. Чуть полновата, в длинной юбке и кофте  "глухой"
до  ворота. Волосы вздыбились на одном плече, как на Кустодиевской "Венере".
Лицо правильное, симпатичное, а  глаза  синие.  Она  подошла  к  шкафчику  и
раскрыв  его,  начала  священно действовать. Большой бокал коричневой мякоти
вскоре оказался у меня в руках. Дорри приземлилась в кресло ко мне  поближе,
тоже с бокалом, но с желто-прозрачной жидкостью.
     - Все  же,  если не секрет и что же за опасное задание вдруг возникло в
Египте?
     - Разминировать Синайский полуостров танками.
     Она замолчала, оценивая информацию.
     - Возьмите меня с собой.
     - Это  не  игрушки,  Дорри.  Это  все  равно,  что  бой   с   невидимым
противником. Повезет - не повезет.
     - Ладно. Вы где сегодня ночуете?
     - Хотел в машине. Но думаю, лучше будет, если я высплюсь здесь.
     Она кивает головой. Подходит к кровати Джима, выдирает вторую подушку и
кидает на диван.
     - Спокойной ночи, Александр.
     Дверь за Дорри захлопывается.

     Меня трясет Джим.
     - Эй, соня, тебе куда сегодня?
     - Сейчас в порт, загружу машины железом и поедем на Синай, в часть.
     - Ты до двух часов освободишься?
     - Да, наверно.
     - Давай  пообедаем  и  поедем в Каир на моей машине. Тебе ведь по пути?
Колонна твоя придет в Каир позже, назначь им место встречи. Ну так как?
     - Хорошо.

     В два часа в ресторане за столиком рядом с Джимом я вижу Дорри.
     - Садитесь, Александр, - говорит она. - Что будете заказывать?
     - А что у вас?
     Она засмеялась.
     - У нас с Джимом разные блюда.
     - Я закажу и то и другое.
     Ей стало весело.
     - Официант, еще один такой же заказ сюда.
     Как ни странно заказ принесли мгновенно. Я принялся с аппетитом есть.
     - Александр, - начал Джим, - Дорри хочет поехать с нами.
     - Пусть едет, - прожевываю какой-то кусок мяса.
     - Но она хочет ехать дальше, с тобой, на Синай.
     - Если хочет, пусть добивается разрешения и едет на Синай.
     - Что с тобой, Александр. Вчера ты мне во всем отказывал,  -  удивилась
Дорри.
     - Дорри,  твоя  профессия  позволит  тебе пролезть в любую дырку и я не
уверен, что смогу запретить тебе снять репортаж у нас. Впрочем, если  у  нас
разумное начальство, то оно не допустит тебя в такие опасные места.
     - Хочешь, поспорим?
     - Ты вчера мне сделала прекрасный коктейль. Надо же, у меня голова даже
не болит, - стараюсь перевести разговор я.
     - Теперь заболит, - подытожил Джим.

     В  Каир  мы  приехали вечером. В холле гостиницы я позвонил Гамиле. Она
сказала, что сейчас собирается к Шери  и  через  20  минут  она  будет  там.
Договорились встретиться у нее.
     - У вас уже здесь есть подружки, - ехидно спросила Дорри.
     - Есть.  Я  сейчас  к ним еду. Не желаете посмотреть настоящие арабские
современные дома? Тогда поехали со мной.
     - С удовольствием. Заодно посмотрю на ваш вкус.
     - Возьмите меня с собой, а то я с тоски  здесь  помру,  -  влез  в  наш
разговор Джим.
     - Через пятнадцать минут, жду вас здесь в холле. Хотя бы помойтесь.
     - Ой, я сейчас, - взвизгнула Дорри и помчалась к лифту.

     В доме у Шери гости. Первым я встречаю Мансура.
     - Александр, ты чего здесь делаешь? - удивляется он.
     - Знакомься  это  мои  друзья  Дорри  и Джим. А это Мансур. Машины едут
сзади. Часа через три будут здесь и я дальше с ними в часть.
     Он кивнул и я продолжал.
     - Дорри, вот мой командир, поговори с ним. Она корреспондент. Не  зевай
Мансур.
     Дорри  тут  же набрасывается на него, а я беру Джима за рукав и веду по
комнатам представлять хозяйке. Но дорогу мне пересекает Лола.
     - Александр, какая встреча.
     Она подтягивается за мои плечи и целует в побородок.
     - Лола, смотри кого я привел. Американец, офицер, зовут Джим.
     - Джим Барт, - расшаркался тот.
     - Барт... Барт... Вы случайно, не сын Генри Барта?
     - Сын, - с удивлением говорит он.
     - Я же вашего отца знаю. Мы с  ним  встретились  во  Франции  два  года
назад. Мой папа, проводил с ним переговоры о каком-то топливе.
     - О да, это может быть только мой отец.
     - Александр,  я  беру  у  вас Джери и хочу показать папа. Он же сегодня
здесь. Вот старик обрадуется.
     - У вас что, праздник?
     - Нет. Собрались друзья Шери на ужин.
     Я пошел искать Шери один.

     Она вместе с Гамилей стояла в окружении мужчин. Я без церемоний прорвал
мужскую оборону и поцеловал руки Шери и Гамиле.
     - Здравствуй, Александр, - в один голос, улыбаются они мне.
     - У меня два с половиной часа свободного времени, потом я поеду дальше.
     - Вы, хоть поужинайте с нами, - говорит Шери.
     Я наклоняюсь к ним.
     - А не удрать ли нам с этого вечера и посмотреть вечерний Каир?
     Шери растеряно на меня смотрит.
     - А как же гости?
     - Ничего с ними не будет. Через два часа вы будете здесь  и  успеете  к
ужину.
     - Я согласна, - упирается своими черными глазами в меня Гамиля. - Я ваш
должник, Александр.
     - Я тоже поеду, - вдруг решается Шери.
     - Отлично,  девочки.  Шери,  не  могла  бы  ты обмануть толпу женихов и
выскочить из дома через пять минут? Там стоит красный, открытый кадилак.
     Та кивает головой.
     - Ты разбогател? У тебя машина? - спрашивает Гамиля.
     - Нет, она американца. Я у него сейчас возьму ключи. Пойдем.  Не  будем
терять время.
     Гамиля засмеялась.

     Джима мы нашли уже в кругу Лолиных подружек.
     - Джим,  мне  нужны срочно ключи от машины. Через два часа машина будет
здесь.
     - На. В случае чего подгони ее к гостинице.
     - Пока, Джим. До встречи.

     Шери вылетела из дома, как ошпаренная. Ее  преследовали  два  красавца.
Она  влетела  в  кадилак и мы рванули в косяк несущихся машин. В европейском
квартале, был чудесный ресторанчик, с изумительными эстрадными номерами и  с
длинными  антрактами для танцев. Его показала Гамиля. Только мы там заказали
столик, как к нам подошел симпатичный парень в белом костюме.
     - Шери, это ты?
     - Не может быть, Салим. Но ты же погиб, мне сказала это твоя мать.
     - Я жив, Шери. Я был в плену у израильтян.
     - Садитесь с нами, - предложил я.
     - Сейчас, я скажу своим.
     Салим пошел к столику, где сидела группа парней и  девушек.  Он  что-то
объяснял им и наконец подошел к нам.
     - Простите, я не представился. Салим.
     - Меня зовите Александр, а это, Гамиля.
     - Хорошо.  У  нас  сегодня  прощание. Мы, это те ребята, кто оказался в
плену, разъезжаемся по своим городам.
     - Там было плохо? - тихо спросила Шери.
     - Очень, но не будем об этом говорить. Ты лучше расскажи  как  ты,  как
Сабир?
     - Сабир погиб, дядя умер. Теперь я одна.
     - Проклятая война. Сколько она бед везде принесла.
     Я заказал розовое испанское вино, мы его выпили.
     - Вы, русский? - обратился Салим ко мне.
     - Да, Я доброволец, участвовал в боях на Синае.
     - Как, доброволец? - удивляется Шери. - Разве вас не посылают сюда? Мне
говорили что вас целыми, как их, полками что-ли, посылали сюда.
     - Это  делается так. Окончили мы танковое училище. Собрали нас на плацу
и командир части  говорит:  "Кто  хочет  выполнить  интернациональный  долг,
помочь  Египту в освобождении от захватчиков израильтян, шаг вперед." Мы все
и вышли.
     - Все вышли?
     - Один остался. Еврей. Так было и в других частях.
     - У меня создается впечатление, что  Египет  и  не  воевал,  -  сказала
Гамиля.
     - Воевал.  Я  сам  был  советником  подразделений  смешанных  или чисто
египетских. Другое дело, что опыта у египтян нет. Сначала их били, потом они
научились бить.
     - А я даже не разу не выстрелил ни из пистолета, ни  из  автомата,  нас
сразу окружили и взяли в плен. И это в самые первые дни войны.
     Раздалась музыка и Салим пригласил Шери на танец. Я пригласил Гамилю.
     - Наверно,  ты  все-таки  колдунья.  Признайся,  что  встречу с Салимом
наколдовала ты?
     - Нет. Если бы я была колдуньей, то сначала околдовала тебя.
     - По-моему, для этого и не надо быть колдуньей. Еще  там  на  балу,  ты
покорила меня.
     Она остановилась.
     - Это ты серьезно?
     - Это наша вторая встреча и я опять от тебя в восхищении.
     - А как же Шери?
     - Ни как. Она прелестна. Когда я ее вижу, то испытываю чувство вины.
     - Почему так?
     - Я скажу тебе одну тайну. Это я убил Салима, расстреляв его танк.
     Гамиля с ужасом на лице оттолкнула меня.
     - Не может быть.
     - Увы, это так.
     Мы стояли столбняком среди танцующих пар. Наконец Гамиля пришла в себя.
     - Мне что-то холодно. Я хочу уехать от сюда.
     - Хорошо. Я сейчас все устрою.
     Мы вернулись к столику. Подошла Шери с Салимом.
     - Салим, ты не можешь мне помочь?
     Он и остальные с недоумением смотрят на меня.
     - Я  скоро  уйду встречать свои машины, а ты не отвезешь девушек к Шери
домой. Гамиля покажет кому отдать ключи.
     - Хорошо, Александр. Я все сделаю не беспокойся.
     Салим и Шери пошли танцевать опять. Мы с  Гамилей  молчали.  Вдруг  она
встрепенулась.
     - Александр, как же ты можешь смотреть ей в глаза?
     - Я пытаюсь этого не делать.
     - Но ведь все равно, подходишь к ней, говоришь, целуешь руку.
     - Гамиля,  это все сложно. Я не призираю Сабира. Да, он удирал из боя и
сестра не виновата, что брат сорвался и  погиб.  Я  подхожу  к  Шери  как  к
женщине и не пытаюсь вспоминать о Сабире.
     - Это  все чудовищно. Что с ней будет, когда она узнает, что это сделал
ты?
     - Кончиться разминирование и я уеду. Мы больше, может быть, никогда  не
встретимся. Пусть она меня ненавидит уже исчезнувшего.
     Гамиля затихла и когда подошли Салим и Шери я сказал.
     - Ну что ж. Прощайте, друзья. Вот ключи, Салим.
     Нежно целую дамские руки и крепко жму руку Салиму.

     Танки уже переоборудованы подвесками с тяжелыми "блинами". Мансура нет,
но мне наплевать на это, я провожу инструктаж.
     - Пойдете  за  мной елочкой, растояние между танками 10-15 метров. Идти
след в след предыдущей машины. Рацию держать открытой. Остановился первый  -
встали  остальные, близко друг к другу не подходить. Сидеть только на мешках
с песком, руками до брони не прикасаться, только за подвесные ручки. В форме
одежды допускаю отклонения. Вопросы есть?
     Все экипажи танков молчат.
     - Готовность через тридцать минут. По местам.
     Приехал  почему-то  в  гражданском,  оперативник,  который  мне  должен
указать районы минных полей.
     - Где карты? - спросил я его.
     Он пальцем постучал по своей голове.
     - Здесь.
     Я плюнул от злости и полез в башню танка.
     - Полезайте за мной.
     - Я? Но мне нужно руководить от сюда.
     - Лезь сюда говорю. Иначе силой затолкаю.
     - Вы не имеете права. Вы даже по званию ниже меня.
     - Эй,  -  крикнул  я,  бездельничающим в этот раз, башнерам, - возьмите
этого и запихните в танк.
     Возмущенный оперативник, отталкивая руки солдат сам лезет в машину.

     Танк качнулся и пошел громыхать "блинами"  по  земле.  Оперативник  уже
молчал и в ужасе смотрел в левый триплекс.
     - Куда идем?
     Он мотнул рукой прямо и сглотнул слюну.
     Уже  тридцать  минут  идем  по выжженной солнцем земле. В коробке нечем
дышать, несмотря на воющие вентиляторы. Мы разделись до трусов, но пот течет
ручьями, он застилает и щиплет глаза. Звякнули блины, танк дрогнул и  сейчас
же  осколки забарабанили по броне. Следующий толчок, опять гудят осколки. Мы
вступили на противопехотные минные  поля.  Оперативник  успокоился,  он  при
каждом толчке машины уже не жмурит глаза, а следит за горизонтом.
     - Когда поворот? - спрашиваю я.
     Он  молчит  и  рука  опять  идет  вперед.  Прошло  еще пол часа. Взрывы
кончились, но я забеспокоился.
     - Где другие поля? - ору я оперативнику.
     Он беспомощно разводит руками.
     - Нет ориентиров.
     - Механик, сколько прошли?
     - 4 километра 720 метров.
     - Это не отправная точка?
     - Нет. Нет ориентиров.
     - Ну и сволочь же, ты. Механик, стой.
     Мы встали.
     - Ты хоть скажешь куда сворачивать?
     - Нет.
     - Фу, мать твою.
     Я взял включил рацию на передачу и прижал ларингофоны к шее.
     - Слушать всем экипажам. Мы сворачиваем  вправо  в  обратный  путь.  По
внешнему   обводу   радиуса  иду  я,  остальные  пристраиваются  ступенькой,
растояние держать такое же. Вперед.
     "Блины" опять зацокали впереди танка. мы сворачиваем вправо.
     Сильнейший удар подбрасывает машину. Грохочут по броне крупные осколки.
Я ударяюсь пробкой шлемофона в какой-то  кронштейн.  оперативник  мычит,  он
лежит  скорчившись  на  мешке  с  песком и кровь течет у него из носа. Мотор
глохнет.
     - Все живы.?
     - Все в порядке командир, - говорит механик.
     Оперативник шевелиться на мешках с песком. Откидываю люк и  высовываюсь
по пояс. На "лапе" изуродованы три "блина", под ними дымящаяся яма.
     - Механик двигатель работает?
     Взвыл дизель.
     По рации передаю: " Всем придерживаться установленного порядка".
     Мы опять ползем впереди. Повернули на обратный путь. Опять минное поле.
Хлопают взрывы.

     Мы  вернулись  к  своим  палаткам. Оперативника вытаскивают из машины и
увозят на скорой помощи. Ко мне подошел Мансур.
     - Как дела, Александр?
     - У вас в штабе сидят говноперы. Не могли прислать карту минных  полей.
Видишь как изуродовались?
     - Красиво.
     - Этот болван, от штаба, даже не мог ориентироваться по карте.
     - Ладно,  я  им  скажу.  Тебе привет от стольких женщин, что я забыл их
первоочередность.
     - Спасибо.

     Новый представитель штаба был одет как на парад. Он представился мне.
     - Капитан Кариги.
     - Карты привезли?
     - Да.
     - Полезайте в машину.
     - Но мне приказано следить от сюда.
     - Кто приказал?
     - Полковник Али.
     Я попросил соединить меня по рации со штабом бригады.
     - Господин   полковник,   здравствуйте.   Говорит   старший   лейтенант
Скворцов...  Мне нужны карты минных полей... Да, прибыл... Нет, с картами он
мне нужен в машине,  как  же  определять  точки  поворота  и  отклонения  от
азимута...  Хорошо,  пусть  отдает  карты  и  сидит  здесь... Есть, передать
микрофон.
     Я передаю микрофон капитану. Он переговаривает с полковником.  Потом  в
расстроенных чувствах подходит ко мне.
     - У вас есть в чего-нибудь переодеться?
     - Мы все сидим в танке голышом.
     - Как голышом?
     - Раздеваемся и сидим. Жара дикая, в одежде свариться можно.
     Капитан  нехотя  лезет  с  портфелем  в люк и мы раздевшись и поудобней
устроившись, тронулись крушить минные поля. Первая мина-попрыгушка  вылетела
из  под блина через 15 минут, выкинув букет шрапнели, который забарабанил по
броне. За ней загрохотали другие взрывы. Начался будничный день. Капитан вел
себя молодцом. Четко указывал повороты, но карт мне в руки не давал.

     Прошло три дня. Мы только собрались протраливать очередной участок, как
к палаткам подъехал джип. Из него выскочила Дорри и важно выполз Мансур.
     - Здравствуйте, лейтенант Скворцов. Я добилась, что бы меня отправили к
вам. Капитан Мансур любезно разрешил мне проехаться с вами и посмотреть  как
идет разминирование.
     - Он этого не мог сказать. Правда, Мансур?
     - Это разрешение командующего. Я ничего здесь сделать не могу.
     - Хорошо.  Раз  вы  получили  разрешение,  предупреждаю,  в  танке надо
раздеваться до гола.
     - Вы с ума сошли. Это еще зачем?
     - В танке жара.
     - Я и так выдержу.
     - Как хотите. Одетой не пущу. Эй, по машинам.
     - Хорошо, я согласна. В какую машину мне лезть.
     - В эту. Капитан Кариги уступите даме место, полезайте в соседний танк.
     Мы залезаем в танк. Дорри думает, что мы шутим и с  удивлением  смотрит
как  мы  раздеваемся  до  трусов.  Она  неуверенно начинает раздеваться. Под
рубашкой у нее нет лифчика  и  грудь  свисает  своей  полнотой  вниз.  Дорри
остается в белых трусиках.
     - Вот ваш триплекс. Снимать через него можете?
     - Ни разу не пробовала.
     - Теперь  оденьте  тапочки,  шлем  и  перчатки.  Вот  так.  К  броне не
прикасайтесь. Сидите на мешках с песком и держитесь за  эту  висящую  ручку.
Механик трогай.
     Машина  качнулась  и  в  такт  качнулись  груди  Дори.  Мы  поползли  к
спрятанной в земле смерти.
     Первый  разрыв  ошеломил  Дорри.  Она  отпрянула  от  триплекса,  потом
профессиональное  любопытство  заставило  ее крепко вцепиться в окуляры. Она
уже ничего не замечала, ни своей наготы, ни окружающей обстановки. Через  15
минут  мы  все  истекали  потом. По коже Дори потекли ручьи. Она под тусклой
лампочкой блестела, как натертая маслом.
     По  рации  капитан  Кариги  дал  указание  на  разворот.  Танк   плавно
развернулся в право и тот час же мы увидели развороченные окопы и истлевшие,
трупы в египетской форме.
     - Боже, какой ужас.
     Дорри оторвалась от триплекса и взглянула на меня.
     - Это  еще  не  ужас.  Ужас,  когда  раненным  птицы склевывают глаза и
разрывают на части тело.
     - Вы хотите сказать, что эти мертвые-раненые.
     - Посмотрите, Дорри, видите костяшки рук  лежат  на  затылке,  они  еще
пытались себя прикрыть.
     Танк  идет  вдоль  окопов  и  Дорри опять вцепилась в прибор. Раздается
грохот. Танк подпрыгивает и Дорри бросает на меня. Я успеваю  ее  поймать  и
наши тела вдавливаются друг в друга.
     - Что это?
     - Задели противотанковую мину. Кажется обошлось. Механик, как дела?
     - Наехал на какой-то столб, а под ним мина. Вроде все в порядке.
     Тут Дорри замечает, что лежит в моих объятьях
     - Какие мы мокрые. В этой коробке можно сжариться. Ты горячее брони.
     Она отталкивается и тут же возглас изумления вырывается из ее уст.
     - Смотри. Стекло белое.
     - Осколок попал в оптику.
     Я  почти  облокотившись  на  нее  пытаюсь  заменить  триплекс, но он не
поддается. Пришлось плюнуть на это дело.
     - Иди на мое командирское место.
     Мы меняемся местами и я попадаю в лужу на мешке, образовавшуюся от пота
Дорри.
     - Механик трогай, - командую я.
     В это время заработала рация и заговорила голосом капитана Кариги.
     - Господин лейтенант, третий и четвертый экипажи дерутся.
     - Что?
     - Согласно инструкции они остановились, но затем  вылезли  из  машин  и
полезли в окопы.
     - Механик стой. Зачем они туда поперлись?
     - Пошарить.
     - Ах, сволочи.
     У  меня  даже оружия нет. Я пулей голышом вылетаю из танка, несмотря на
раскаленную бронь и противное солнце. Метрах в тридцати стоит  третий  танк,
там  шум  и  крики.  Я побежал туда и тут же зацепившись за что-то, падаю на
горячую землю. Два сцепившиеся высушенных трупа распластались на моем  пути.
Бегу дальше и вижу четыре голых фигуры усиленно лупцующих друг друга. Первой
фигуре  бью между лопаток всей массой тела, а второй падает от удара в лицо.
Все национальные  языки  выражающие  мат  несутся  из  меня.  Солдаты  узнав
офицера,  помчались  к  машинам.  На земле среди ножей, часов и смятых денег
валяется гнилая кобура с торчащим ТТ. Я выхватываю пистолет  и  ищу  цель  в
которую можно разрядить всю свою ярость.
     Появляется  прикрытая моей майкой Дорри. Я прекращаю рычать и развернув
ее, наношу шлепок рукой.
     - А тебе кто разрешил выйти? Марш на место.
     Дорри оглядываясь, послушно идет к головному танку. Ярость прошла  и  я
пригрозив пистолетом третьей и четвертой машине пошел к своему танку.
     Дорри  сидит  притихшая  на моем месте. Я забираюсь на ее место, мокрые
мешки с песком и командую.
     - Механик трогай.
     Танк зарычал нас качнуло, но разбитый триплекс не позволил мне  увидеть
все прелести египетских минных полей.
     Наконец   наступает   команда   на   поворот   к   дому   и   мы  круша
мины-попрыгунчики возвращаемся  к  палаткам  лагеря.  Я  быстро  одеваюсь  и
выскакиваю  из  танка.  Через  пять  минут  вылезает  Дорри. Одежда сразу же
прилипла к ее мокрому телу, но она не замечая это, стремиться запечатлеть на
фотопленку меня, танки и экипажи машин. Потом подходит ко мне.
     - Ты настоящий парень, Александр. Я уважаю таких мужчин. Понятно почему
в тебя влюблено все женское население Каира.
     - Ты уж преувеличиваешь, Дорри.
     - Нет, тебе привет от Шери, Гамили, Лолы и других. Они просят, чтобы ты
приехал быстрей. Боже, как мне нужна ванна.
     - Мансура нет, его газика тоже. Дам тебе до Суэца летучку. А это возьми
на память.
     - Что это?
     - Осколок мины, что попал в триплекс.
     Она осторожно взяла кусок рваного металла.
     - Он еще горячий.
     Я рассмеялся.
     - Здесь все горячее и металл и люди...
     - И человеческие сердца, - добавила Дорри. - Пока, Александр. Я с тобой
обязательно увижусь.
     Как только она ушла, я пошел разбираться  с  двумя  экипажами,  которые
нарушили основное правило разминирования.

     Прошло  еще  два  дня.  Погиб  капитан  Кариги.  Мы  сидели  в машине и
крутились по минным полям, когда маленький осколочек через вентилятор проник
внутрь танка и нашел шею капитана. Он умер сразу, захлебнувшись  собственной
кровью.

     Приехал Мансур, хмурый и злой как черт.
     - Ты  распугал  всех  представителей  штаба.  Никто не хочет работать с
тобой.
     - Пусть дадут карту минных полей и катятся к черту.
     - Этого никто тебе не сделает. Карты секретные.
     - Да пошли они в жопу со своей секретностью.
     - Чего ругаешься? Поезжай к ним и выразись там.
     - И поеду.
     - Вот и хорошо. Сегодня я сам буду руководить полком по разминированию.
     - Не смей, Мансур. У тебя мало опыта и нет карт.
     - Я был в штабе. Смотрел карты и  знаю  где  должен  работать.  А  опыт
наберем. Ты-то набрал.
     - Но я прошел хорошую подготовку в Союзе.
     - А я пройду здесь. Поезжай, Александр. тебя ждет полковник Али.
     Я плюнул и пошел к летучке.

     Штабных  идиотов  ни  чем  не пронять. Как я их не убеждал, уговаривал,
карт никто не дает.  Представителем  же  штаба  никто  не  хочет  идти.  Сам
полковник  Али  развел  эту  дурацкую  демократию  и  теперь только разводит
руками.
     - А что я могу сделать Война кончилась, никто умирать ни хочет.
     - Тогда без карт я не пойду и не разрешу своим людям идти на смерть.
     - Как хочешь. Ты за это деньги получаешь. Можешь не идти,  а  вот  полк
пойдет. Разминировать нужно. Уж больно много площадей.
     В это время зазвонил телефон. Полковник взял трубку и изменился в лице.
     - Не может быть. А сам капитан цел? Хорошо выезжаю.
     Руки у него прыгали и он долго не мог их утихомирить.
     - Там,  Мансур  угробил  полк. Его танки случайно попали в проход между
минными полями и при развороте напоролись на противотанковые мины. Едем.

     У палаток было много санитарных машин. Из протраленной полосы неслись к
лагерю военные грузовые  машины  с  ранеными  и  убитыми.  Мансур  сидел  на
скамейке   с  оголенным  и  перевязанным  плечом.  Рядом  санитар  пыхтел  и
привязывал его руку к телу.
     - Что ты наделал, сволочь? - с яростью спросил я.
     - Александр, - губы его запрыгали, когда я  начал  расстегивать  пустую
кобуру, - я ошибся.
     - Отставить, старший лейтенант.
     Передо мной очутился полковник.
     - Мы разберем этот случай. Сами, - подчеркнул последнее слово он.
     - Черт с вами. Теперь-то вы убедились в своей глупости.
     - Господин  лейтенант,  вы говорите со старшим по званию и я не позволю
нарушать дисциплину...
     - Лучше бы вы прислали карты, а не  читали  мне  морали  про  нарушение
дисциплины.
     Я повернулся и пошел к машине которая отправлялась к месту катастрофы.
     - Вы не имеете право. Стойте, лейтенант.
     Но я его не слушал.

     Это  были  противотанковые  мины с затяжными взрывателями. Танки стояли
хаотично  разбросанные  по  выжженной  солнцем  пустыне.   Мансур   допустил
глупость.  Он  повернул  все  танки  сразу  и большинство мин полопалось под
днищами машин. Часть машин по инерции накатывалась на другие мины и получили
дополнительные взрывы.
     - Всех убрали? - спросил я сопровождающих.
     - Нет, к тому танку страшно  подойти.  Он  прямо  на  мине  стоит.  Все
бояться даже качнуть машину.
     Я  поплелся  к  танку. Танк развернуло после первого взрыва и он траком
зацепив за взрыватель,  выволок  в  бок  вторую  мину.  Гусеница  лежала  на
корпусе, рядом с взрывателем.
     Попробовал   рукой   взрыватель.  Слава  богу,  зазор  между  траком  и
взрывателем есть.  Обхватываю  его  руками  и...  чувствую,  что  взрыватель
еле-еле  стал  отворачиваться.  Когда  я  поднялся,  несколько солдат быстро
полезли в машину и вскоре две голые фигуры очутились на песке.
     - Живы?
     - Кажется да, господин лейтенант.

     Полк отправили на переформирование. Мансура  спешно  перевели  в  штаб.
Полковник  Али  получил  выговор  и что бы спасти свою шкуру написал на меня
докладную, но тут  вдруг  в  "Дели  Ньюс"  появилась  статья  Дорри  "Смерть
движется  рядом",  где  она  нафантазировала про меня столько, что мне впору
стать маршалом или сверх человеком.
     Меня вызвали в штаб корпуса, где  генерал  предложил  стать  советником
полковника Али.
     - Господин  генерал, - ответил я, - на этой должности сидят полковники,
в крайнем случае майоры, но не простые лейтенанты.
     - Вы у нас не простой лейтенант, господин  Скворцов,  а  ходатайство  о
вашем  повышении  мы  уже  отослали  в  ваше министерство. Командующий очень
доволен вами и считает, что вы наведете порядки  в  хозяйстве  дивизии.  Вас
решили  наградить,  за  мужество  проявленное  при выполнении ответственного
задания по разминированию.
     - Спасибо, господин генерал.

     Мы переформировывались месяц и Москва за это время отреагировала  очень
быстро и я получил чин капитана.
     Полковник Али настороженно встретил меня.
     - Господин капитан, поздравляю. Вы скоро догоните по званию меня.
     - Мы с вами скоро очистим землю и я покину ваши гостеприимные земли.
     - Жаль,  вы  так  много  помогаете  нам.  Так  что  вы,  как  советник,
предлагаете сделать нам сегодня?
     - Уточнить границы минных полей.
     - Как это?
     - Послать саперов, сверить ваши карты и  установить  вешки  или  другие
предупреждающие знаки на всем нашем участке на Синае.
     - Но это невозможно. Это надо столько людей.
     - Мы будем наших саперов посылать с одного участка на другой, а за ними
двигать технику. Так будет экономичней.
     - Хорошо, разработайте план.
     - Кого вы мне дадите в помощь.
     Полковник хитро поглядел на меня.
     - Возьмите капитана Мансура и майора Махмуда.
     - Есть.

     Опять  эти  горячие  противные пески плавно качаются в оптике. Ба... да
это же знакомый район. Здесь мы воевали, а вот подорванный танк Мансура. Еще
одна наша машина, только без башни. Кажется от сюда я выстрелил вон  туда  в
верх,  в сторону бункера с пушкой. Серые стены бетона по-прежнему смотрят на
нас темными глазницами щелей. Беру карту и ищу высотку.  Вокруг  нее  минные
поля.
     - Шестой, отзовитесь, - вызываю я Махмуда.
     - Шестой слушает.
     - Ведите  колонну  тральщиков  дальше,  по разработанному маршруту, а я
проведу разведку полей за холмом.
     - Слушаюсь.
     Колонна танков проходит мимо моей машины. Ориентируясь по  карте,  веду
машину  на  Восток,  за  холм. Не может быть, что бы израильтяне не оставили
здесь прохода. Вот и восточная подошва холма и вдруг я вижу слабый  машинный
след  петляющий  до самой вершины. Водитель уже заметил дорожку и танк гремя
блинами ползет вверх. Мы остановились  недалеко  от  входа  в  бункер  и  я,
приказав водителю не вылезать из машины, соскочил на землю.
     У  металлической  дверки  бункера  лежит  труп,  раздерганный птицами и
высушенный жгучим солнцем. Я огибаю его и толкаю дверь, она легко подается и
жуткий склеп представляется мне. В элипсовидном  бункере  освещенном  светом
через  узкие  окна,  видны  трупы  восьмерых  человек.  У  второго  окна  на
специальном станке стоит  танковая  пушка,  без  броневого  щита.  Ее  ствол
откатился  в  бункер  и  уперся  в  потолок,  а вокруг вместе со снарядами и
гильзами  лежат  три  человека  в  неестественных  позах.   Остальные   пять
скрючились под перевернутыми столами и стульями.
     Снаряд  моего  орудия  попал  в  окно бункера и разорвался на стене. Но
что-то еще  сгубило  их.  Что?  Я  обратил  внимание  на  странные  снаряды,
перемешанные  в  повалку  с  обычными,  противотанковыми. Их головки еле-еле
торчали из светлых гильз, на каждом намалеван индекс М-735. А вот и  причина
чибели  людей,  одна  гильза  странного  снаряда  вспорота осколком. Головка
снаряда разорвалась красивым венчиком железного цветка. Что же там было?
     Я обшарил бункер и кроме разорваных карт и бумаг  ничего  не  нашел.  В
углу  лежал  кожанный  журнал,  который  был  заполнен  от  руки  на  идише.
Единственное что я там разобрал, это даты войны  разбросанные  по  страницам
журнала. Я взял журнал, два непонятных снаряда и загрузил все в танк.
     Обратно  мы  ехали  осторожно  и вырвавшись из минного кольца, пошли по
следам своих тральщиков домой.

     Я утаил от полковника Али только журнал, а остальное принес  к  нему  в
кабинет.  Сверкающие гильзы уютно встали у окна. Он дотошно распрашивал меня
о бункере, уточнял местоположение и подходы к  нему.  Потом,  ухмыльнувшись,
вдруг задал вопрос.
     - Ходят  слухи,  что  вы рукопрекладствуете в своем полку. Говорят, два
экипажа избили.
     - Это не слухи. Это  требование  войны.  Либо  получай  в  морду,  либо
отправляйся под трибунал. Они выбрали первое.
     - Но сейчас не война.
     - Это  в Каире нет войны, а здесь продолжают гибнуть люди. Разве мы уже
не переформировывали полк?
     - Да, да,- поспешно сказал полковник. - Наверно вы правы. Можете  идти,
но  у  меня  есть  пожелание.  Постарайтесь  больше  не отклоняться от своих
маршрутов.


     - Мне нужно в Каир, - уставившись в пол сказал Мансур.
     - Карта северного района не готова.
     - Александр, клянусь тебе, завтра она будет лежать у тебя на столе.
     - Чего так тебе приспичило?
     - Ты же здесь уже одичал, проторчишь месяц и ничего не знаешь.  У  Шери
сегодня помолвка.
     - Кто же ее избранник?
     - Ее  бывший  дружок  детства,  Салим.  Кстати,  она тоже тебе прислала
приглашение.
     - Где оно?
     - В штабе, на твоем столе.
     - Что же ты мне раньше не сказал?
     Мансур вздыхает.
     - Я думал, ты меня не простишь за полк.
     - Конечно не прощу и втройне не прощу, если ты расскажешь ей  правду  о
Сабире.
     - Нет, что ты? Клянусь тебе молчать до гроба.
     - Тогда валяй, а карта что бы была завтра на столе в 10 часов утра.
     - Спасибо, Александр.
     На моем столе действительно лежало приглашение от Шери.

     Первой  меня  встретила  Дорри. Она прижала к своему аппетитному телу и
поцеловала в губы.
     - Давно тебя не видела, капитан.
     - Это все твоими молитвами мне приделали одну звездочку.
     - Зато какой успех. Мне  прислали  несколько  тысяч  писем  и  отзывов.
Сейчас пытаюсь организовать второй репортаж.
     - А  у  нас  убит  капитан  Кариги, полностью подорвался на минах полк.
Погибло мног солдат и офицеров. Стоит ли опять рисковать.
     - Стоит. Чтобы очутиться в твоих объятьях, стоит.  Когда  я  рассказала
редактору,  как  ты меня заставил раздеться, как с нас текло, как с ручья, и
как осколок попал в оптику, он был в шоке.
     - Дорри, ты не сошла с ума. Не женское это дело, лезть головой в омут.
     - Ты мне это и раньше говорил, но я не послушалась и правильно сделала.
Александр, какие у тебя сегодня планы?
     - Встретиться со старыми друзьями и пережить церимонию помолвки.
     - А потом?
     - Там видно будет.
     - Хорошо, я тебя еще сегодня увижу. Вон Джим идет. Джим...
     - Дорри, Александр, привет. Ну, герой. Дорри тебя так разрисовала,  что
мать родная не узнает.
     - Хватит тебе, Джим. Лучше скажи, где Шери. Я еще не представился.
     - Она там. В гостинной.
     В этот момент подлетела Лола.
     - Привет  всем.  Александр,  это  класно.  Наши  девочки  хотят с тобой
познакомиться. Ты не против, если я тебя им представлю?  Джим,  где  ты  был
вчера? Я ждала твоего звонка и так не дождалась.
     - У меня были дела в посольстве.
     - Мог бы позвонить вечером.
     - Лола, я сегодня в твоем распоряжении.
     - Тогда прощаю. Дорри, пойдем с нами.
     - Нет, Лола, я должна здесь дождаться одного человека.
     - Это Мансура, что-ли?
     Дорри гневно блеснула глазами.
     - Нет, не его.
     Лола подхватила меня и Джима под руки и потащила через зал.
     - Лола, я еще не поздравил Шери.
     Она отпустила мой рукав.
     - Она  там  в  гостинной,  такая  вся  важная. Там же Гамиля, а эта как
мигера, на всех бросается. Так прокатила нескольких  бывших  ухажеров  Шери,
что тем в пору в пасть крокодилу бросаться.
     - Хорошо, я пойду туда, ребята.
     - Я тебя потом представлю девушкам.

     Шери стояла у дверей рядом с Салимом.
     - Александр,  -  она  ласково  положила  свою руку мне на плечо, пока я
прикасался губами к ее руке, - я тебя так давно не видела. Я так  благодарна
тебе,  за  то  что  ты  тогда  утащил  меня с ужина, иначе бы я не встретила
Салима.
     - Я поздравляю вас. Пусть будет мир всегда в вашем доме.
     - Спасибо.
     Салим крепко пожал мою руку.
     - Друзья Шери будут всегда моими друзьями.
     Сзади подпирали поздравляющие и пройдя в гостинную я  сразу  же  увидел
Гамилю.
     Она смотрела на меня своими блестящими черными глазами. Я подошел к ней
и нежно поцеловал в щеку. Она молчала.
     - Здравствуй, Гамиля. Что с тобой?
     Она при всех гостях обняла меня и положила голову на плечо.
     - Я  прочла  статью  Дорри.  Это  ужасно. Там же кругом смерть. Тебя же
могут убить.
     - Это все фантазия.
     - Нет. Папа мне рассказал все. Как погиб лейтенант Кариги и как  Мансур
загнал полк на минное поле.
     Мне показалось, что несколько капель скатилось за воротник.
     - Возьми себя в руки Гамиля. На нас смотрят.
     - Ну и пускай.
     - Пойдем в сад.
     - Пошли. Куда хочешь пошли.
     И  это гордая неприступная Гамиля. Я взял ее под руку и повел на выход.
В холле в кругу девиц стоял Джим и хохотал.
     - Извини пожалуйста, я возьму у Джима ключи от машины.
     - Не надо. Папа мне дал свою.
     Мы прошли Дорри, которая с улыбкой кивнула мне  головой  и  во  дворике
нашли машину Гамили. Я сел за руль.
     - Шери не обидеться, что мы удрали с ее праздника.
     - Мы  успеем  на  заключительную  часть. Я думаю нам стоит вернуться. В
такие праздники нельзя обижать молодых.
     - Хорошо. Поедем в отель?
     - Нет. Ко мне домой. Дома никого нет.

     Красивый дом Гамили был пуст. Она ввела меня в холл.
     - У папы спрятаны отличные сорта вин. Хочешь попробовать?
     - Хочу.
     Гамиля залезла в шкафчик и вытащила две бутылки.
     - На, открой. Я достану бокалы.
     Я разлил вино по бакалам из первой попавшейся бутылки и посадив  Гамилю
рядом с собой, передал бокал ей.
     - Выпьем за нас.
     Она  отпила  глоточек и поставила бокал на столик. Я сделал тоже. Потом
подвинулся к ней и потянулся к ее губам. Она обезумела, целуя  мое  лицо.  И
когда я ее повалил, вдруг вырвалась.
     - Пойдем на верх в мою комнату. Я не хочу здесь.

     Это  была  нежнейшая, ласковая женщина. Я раздевал ее неспеша и целовал
каждую появившуюся часть тела. Когда она раздетая лежала на кровати,  я  еще
раз прошелся губами по ее шелковой коже... Когда Гамиля вскрикнула, я закрыл
ее рот губами...

     Мы лежали поверх одеял и приходили в себя.
     - Я  не хочу, что бы ты погиб. Война кончилась. Уже мир. Неужели нельзя
взорвать эти дурные поля и все кончить разом.
     - Тогда меня уберут из Египта.
     - Может тебе остаться. Папа нам оставит этот дом, деньги.
     - Не будем загадывать. На моей родине свои  сложности  и  длинные  руки
моих  соплеменников  могут  достать  меня везде. Давай лучше собираться, нам
пора явиться на саму церимонию помолвки.
     Мы уже молча оделись и отправились к Шери.

     Нам удалось не пропустить торжественную часть  и  отсидеть  праздничный
ужин.  Потом  были  танцы.  Я не отходил от Гамили, мы танцевали и старались
быть веселыми.
     Вдруг в зале в разгар музыки раздался шлепок.
     - Ты, негодяй, - гневно вскрикнула Дорри, влепив пощечину Мансуру.
     Она, красная от гнева ринулась в дверь,  а  Мансур  стоял  разинув  рот
прижимая   руку   к  покрасневшей  щеке.  В  зале  начались  смешки.  Мансур
покачиваясь пошел к окну.
     - Скажи, какого ты мнения о Мансуре? - спросила Гамиля.
     - Храбрый, не трус, но изуродованный вашим обществом до основания.
     - То есть?
     - Позер, хитер, любит власть и немного подл.
     - Помоему подл и еще как. Знаешь  как  он  плакался  здесь,  что  Дорри
напечатала  не  про него, а про тебя статью. Какие пакости он рассказывал об
этой ее командировке. Якобы она голышом сидела рядом с вами в  танке  и  вам
было не до разминирования.
     - За это я врежу ему еще одну пощечину.
     - Только  не  здесь.  Общество  будет против тебя. Хватит того, что они
болтают о нас.
     - Хорошо, я отдам ему должное потом.
     - Меня  мучает  все  время  тот  наш  разговор  о  Сабире.  Скажи   его
действительно нужно было убить во время боя?
     - Мне трудно ответить на этот вопрос. По нашим законам военного времени
- да.  По  вашим  -  я  затрудняюсь  что-либо  ответить, но, однако, ни один
египетский военный не осудил меня за это.
     - Ты может в чем-то прав. Военные бы не осудили,  а  вот  наш  общество
могло и осудить.
     - Разве уже об этом ходят разговоры? - встревожился я.
     - Нет, нет... Я ни кому ни чего не говорила.
     Я прижал ее к себе чуть-чуть и она замолчала, уйдя в свой мир грез.

     Утром  карта северного района лежала у меня на столе. Я очень удивился,
как сумел Мансур выкроить время, чтобы ее изготовить. Я приказал снять с нее
две копии и вызвал майора Махмуда и Мансура.
     - Господа офицеры, этот район я разделил на три части.  Каждый  из  вас
возьмет  на  себя  одну  из частей и пойдет на место представителем штаба. Я
предоставляю вам право выбора места своей работы.
     - Я пойду здесь, - поспешил Мансур, указав на равнинный участок.
     - А я, здесь, - Махмуд выбрал место рядом.
     Мне достался холмистый и неровный участок.
     - Тогда получайте карты и ... Вперед.
     Они вышли и тут передо мной возникла Дорри.
     - Привет, Александр.
     - Здравствуй, Дорри. Чего  тебе  не  спиться?  После  вчерашнего,  надо
неделю приходить в себя.
     - Но  вы-то  уже  на работе, а я, незабывай, корреспондент. И потом, на
что ты намекаешь?
     - Успокойся, Дорри. Что ты хочешь?
     - О... Много чего. Тебя, например. Еще, редакция  просила  сделать  еще
один  репортаж  и  зная  твой  дрянной  характер, я принесла тебе бумажку от
командующего. На.
     Она  передала  мне  распоряжение  генерала   об   оказании   содействия
корреспонденту "Дели Ньюс".
     - Ладно,  выбирай,  к  кому пойдешь в группу. К Мансуру, майору Махмуду
или ко мне.
     - Конечно к тебе. Мог бы других и не предлагать.
     - Хорошо, поехали. Газик стоит у входа в штаб.

     Дорри сразу влезла в танк и по-хозяйски стала снимать  с  себя  одежду.
Опять ее голая грудь и шикарное тело замелькало передо мной.
     - Вперед, - скомандовал я и танк начал плавную раскачку, гремя тяжелыми
"блинами".
     Мне  казалось,  что  в  машине  выше  50 градусов. Как только двигатели
выдерживали. Мы истекали потом и вентиляторы совсем не помогали  нам.  Броня
была   раскалена   и  притронуться  к  ней  невозможно.  Здесь  были  другие
противопехотные мины. Танк только  подрагивал  и  гудел  "блинами".  Осколки
стучали  по  броне.  Через  три километра, мы забрались на высокий холм и...
Дорри закричала.
     - Смотрите, там внизу. По моему там самолет.
     - Стоп, - скомандовал я. - Всей колонне, стоп.
     Внизу,  в  лощине,  на  брюхе   лежал   окрашенный   защитной   краской
шестиместный  самолет  с  оторванным  крылом. Его нос уперся в крутой откос,
сзади в грунте шла канава по ширине  фузеляжа,  проделанная  при  посадке  с
вершины соседнего холма.
     - Всем,  глушить  двигатели,  открыть люки, из машин не вылезать. Ждать
моей команды, - прижав к шее лорингофоны приказал я.
     Растянувшиеся танки застыли на подъеме холма.
     - Механник, не торопясь, вперед, - скомандовал я своему водителю.
     Танк  качнулся  и  мы  поползли  вниз  к  самолету.  Бамс...  Выскочила
мина-попрыгунчик и шрапнель с грохотом врезалась в броню. Опять смена минных
полей.  Еще  одна, бамс... тра-та-та-та. Ого сколько их напичкано. Блестящая
от пота Дорри сидит вцепившис в триплекс. Она  уже  не  замечает  грохочущих
осколков. Все внимание ее к самолету.
     - Так поближе, чуть вправо, а теперь протраль вокруг самолета.
     Но танк вдруг резко остановился.
     - Господин капитан, там перед нами трупы, - зашумел микрофон.
     - Тогда обойди их.
     Машина  развернулась  и,  отойдя  от  самолета,  вернулась к нему уже с
хвоста.
     - Стой. Глуши двигатель.
     Наступила непривычная тишина. Я откидываю люк,  хватаю  свою  одежду  и
набрасываю ее на бронь. Даже через одежду чуствую жаром пышащий металл.
     - Ай, черт.
     Все-таки  задел боком о кромку люка. Теперь точно ожог. Иду в тапках по
броне и чуствую ногами ее высокую  температуру.  Спрыгиваю  на  песок  сзади
танка на очищенную от мин дорожку.
     Передо  мной  самолет  с английскими опозновательными знаками. Метрах в
семи  от  самолета  лежат  три  скелета,  в   гражданской   драной   одежде.
Мина-попрыгунчик удачно уложила их в ряд.
     - Почему он не взорался?
     Сзади меня голая, с шлемофоном на голове и фотоаппаратом в руках, стоит
Дорри.
     - Самолет  был  обстрелян, баки пробиты. Все горючее вытекло. Поэтому и
цел.
     - А летчик где?
     - Сейчас посмотрим.
     Осторожно оглядывая землю иду к открытой дверце  самолета.  В  самолете
ящики, в беспорядке наваленные на сиденья. Скелет-летчик замер за штурвалом.
Спрыгиваю  на  землю и замираю. Дорри в азарте съемок отошла от протраленной
полосы. Ее фотоаппарат щелкает в руках, а она мелькала  голым  телом  вокруг
трех трупов.
     - Стой!
     В несколько прыжков настигаю ее и обхватив падаю на землю.
     Вовремя. Шир... раскидав песок выскочил попрыгунчик. Бам... грохнул над
нами разрыв. Завизжала шрапнель.
     - Дура, мать твою.
     Я  лежу  на  ее  роскошном  теле.  Она ошеломлена настолько, что только
разевает рот, не издавая звука.
     - Мне больно спину, - наконец прорвался звук.
     Я поднимаюсь и за руку вытягиваю ее с земли.  Вся  спина  исцарапана  и
изодрана на мелких камнях. Появилась кровь.
     - Марш в машину.
     - Погоди, посмотри, - она указывает на трупы.
     У  центрального,  у самой головы лежит грязный от песка чемоданчик, его
ручка прикована цепочкой к белой кости бывшей руки. Я  осторожно  подхожу  к
скелетам и приподняв чемоданчик тяну его на себя. Кисть отламывается от руки
и повисает на цепочке. Я вытас киваю, ее из браслета и откидываю к самолету.
Чемоданчик в руках.
     - Пошли. Мы завтра протралим здесь и пришлем кого-нибудь.
     Дорри кончает снимать самолет и идет к танку.
     - Куда, идиотка? Сбоку нельзя.
     Она  в  недоумении.  Сзади  танка  зацепиться  не  зачто.  Я забрасываю
чемоданчик к башне, вскорабкиваюсь на гусеницу и от туда на бронь, проклиная
горячий металл.
     - Давай руку.
     - Ай, ай, - визжит она, обжигаясь, когда я тащил ее на верх.
     Мы стоим на выхлопных решетках и Дорри чуть не  плачет.  Красные  пятна
ожогов неровно расползлись по бокам.
     - Ну  и  поездочка.  Спина  изодрана,  вся обожжена, да еще похудела на
килограмм десять. Кто теперь меня будет любить такую.
     - Не причитай. Найдешь кого-нтбудь. Прыгай в люк.
     В танке, я перегибаю ее на горячих мешках  с  песком  и  начинаю  йодом
обрабатывать спину.
     - Да поосторожней, ты медведь. Мне же очень больно.
     - Вот не подумал бы. Это все пустяки. Сейчас опять пот пойдет, еще хуже
щипать будет.
     - Спасибо, успокоил.
     Наконец она садиться на мешки и я вижу слезы на ее лице.
     - Механник, заводи, поехали назад.
     Загрохотал  дизель,  я  закрыл  люк  и  мы  под дробь вылетающей из-под
"блинов" шрапнели ползем к своим.

     У палаток, я одеваюсь и вылезаю  из  люка  первым,  прихватив  с  собой
чемоданчик.  Дорри  долго копается и наконец появляется небрежно одетая. Она
спрыгивает с танка мне в руки и прижавшись долго не хочет отпускать.
     - Дорри, не дури. Люди смотрят.
     - Господи, негде даже к тебе поприставать.
     Мы садимся в газик и я везу ее к штабу.
     - Как ты думаешь, что в чемоданчике?
     - Сейчас в штабе и посмотрим.
     - Можно, я с тобой посмотрю?
     - Нельзя. Вдруг это какие-нибудь секретные документы.
     Она надулась.
     - Когда мы с тобой увидимся? - спросила она через некоторое время.
     - Не знаю.
     - Где ты сам-то остановился?
     - В Судре. Там мне в военном городке выделили штабную машину-фургон.

     У штаба я ее высадил и она попращавшись ушла. Я  сунул  чемоданчик  под
сиденье  и  попросив  часового присмотреть за машиной, вошел в штаб. В своем
кабинете еще раз внимательно исследовал карты.

     Пришел Мансур, грязный и потный. Докладывает о выполнении задания.
     - Ну и жарища, - говорит он под конец, - у меня  двое  солдат  получили
тепловой удар, а в одном танке заклинило двигатель.
     - Его вытащили с минных полей?
     - Нет.  Я  уже  доложил  по рации в штаб, там сказали что бы оставил на
месте, завтра из резерва новый пришлют.
     - Хорошо. Мансур, я хочу тебя спросить. Что ты плел женщинам о Дорри?
     - Когда? - он краснеет.
     - О том как она раздевалась в танке.
     - Да это... Просто вырвалось. Я потом понял, что сморозил глупость.
     - А мне так хочется влепить тебе по морде. До сих пор руки чешуться.
     Мансур опасливо отшатывается и молчит.
     - Иди, проиведи себя в порядок. Завтра опять тяжелый день.
     Мансур вылетает как пуля. Я звоню полковнику Али.
     - Господин полковник, можно зайти.

     Полковник устало смотрит на меня и ворчит.
     - Уже конец рабочего дня. Что еще у тебя?
     Я докладываю о находке самолета. Умалчиваю только о чемоданчике.
     - Где это, где? - оживляется полковник-покажи по карте.
     Я карандашом отмечаю точку.
     - Что там в самолете? Ты видел?
     - Ящики. А так же четыре человека, включая пилота, которые  мертвы.  По
состоянию трупов, авария произошла более года назад.
     - Ты кому-нибудь о находке говорил?
     - Нет, но там со мной была корреспондентка "Дели Ньюс" Дорри.
     - Она что, все сфотографировала?
     - Да.
     - Вот  засранка.  Теперь  разнесет  по  всему  свету.  Ладно, я позвоню
кой-кому, может попридержат ее материал, пока  наши  не  обследуют  самолет.
Только ни кому ни слова.
     - Есть.

     Я  свернул  с  шоссе  на  Судру к только-что восстанавливаемому поселку
феллахов. Грязные разрушенные улочки, голопузые дети, копающиеся  в  пыли  и
несколько  стариков  степенно  сидящих  на  ящиках из под снарядов в тени. Я
подъехал к ним.
     - У вас есть мастерская по ремонту машин? - спросил я по английски.
     Молчание.
     - Ну какая-нибудь мастерская есть?
     - Да они не знают вашего языка, - слышу голос с зади.
     Передо мной стоит неряшливо одетая женщина.
     - Вы мне не можите помочь?
     - В поселке нет мастерских.
     - Но есть какие-нибудь механники, ремонтирующие  трактора,  ну  наконец
какой-нибудь инструмент у кого-либо для ремонта есть?
     Она задумалась.
     - Только если у Фарди.
     - Садись, поехали к нему.
     - Да он вон в том доме.
     Я  подъехал  к  указанному  дому. Ко мне в грязном замызганном халате с
черо-белой бородой вышел феллах.
     - Ты Фарди?
     Он закивал головой. Я вытащил чемоданчик из-под сиденья.
     - Мне нужно его вскрыть.
     Он смотрит на  меня  с  недоумением.  Я  показываю  жестами,  что  надо
сделать.  Наконец  до него дошло и он пригласил меня в свой дворик. Мы вошли
маленькую глинобитную пристройку. На большом столе валялись  детали,  гайки,
болты,  ржавое железо и всякий металли ческий хлам. Инструменты были свалены
в беспорядке в ящике из-под снарядов. Я  смахнул  со  стола  часть  хлама  и
положил  чемоданчик,  после  чего  жестом пригласил Фарди. Он важно подошел,
повертел чемоданчик в руках, пощелкал барабанчиками шифра и ..., вытащив  из
инструмента  настоящую  воровскую  клешню  и  фомку, начал взламывать его со
стороны  петель.  Петли  были  буквально  вырваны  из  чемоданчика.   Феллах
приподнял  верхнюю  крышку  и... мы увидели еще один блестящий металлический
чемоданчик. Фарди поцокал языком,  осторожно  вытащил  его  и  вопросительно
поглядел  на  меня.  Я  кивнул  головой. Опять защелкал барабанчик шифра под
пальцами египтянина, на этот раз  он  выудил  из  ящика  зубило  и  молоток.
Повернув  чемоданчик  к  себе,  старик  стал  вырубать металические заклепки
петель. Трах... вылетела первая шляпка, потом другая и все  шесть  заклепок,
по  три  на  каждой  петле, смешались с металлической массой на столе. Фарди
поддел зубилом верхнюю крышку чемоданчика и приоткрыл его. Я  сунул  в  щель
руку.  Н  а  свет  появилась коробочка с надписью большими буквами "М-801" и
толстая папка. Я сунул коробочку в карман брюк, папку под мышку и  вынув  из
кармана  несколько  долларов  передал  феллаху. Он с удовольствием их взял и
закачал головой в знак благодарности.  Положив  металлический  чемоданчик  в
разодранный  черный,  я собрался уходить, но Фарди стал жестами просить, что
бы я отдал чемоданчики ему.
     - Нет, нет, - помотал рукой я, - нельзя.
     Он разочаровано развел руками.
     В моей машине бало полно детей. Я их шуганул и бросив  все  на  сиденье
поехал из поселка.

     Дождавшись,  когда  на  шоссе  не  будет машин, я остановился и раскрыл
папку. В ней находилось несколько документов на английском под грифом  "СС":
доклад    одного   закрытого   английского   медицинского   учереждения,   с
предлагаемыми разработками психологической войны на  ближайшие  десять  лет;
заключение  комиссии  по  поводу  препарата  М-718  и  рекомендации  по  его
применению, а так же письмо в израильский аналитический центр, где англичане
просили оказать содействие доктору Ламбергу, в организации лаборатории для о
кончательной доработке препарата "М-801". Я раскрыл коробочку. В ней лежали,
завернутые в вату десять ампул, в которыж болтались красноватые пилюли.  Что
же  мне  со всем этим добром делать? Ладно, вытряхиваю из коробочки ампулы и
кладу их в карман, раздираю папку и вместе с коробочкой  поджигаю  на  песке
обочины   дороги.   Документы   складываю  и  запихиваю  под  брюки.  Теперь
чемоданчик. Недалеко лежит камень. Я подхожу к нему, с трудом перекатываю  и
положив  чемоданчик  в  образовавшееся углубление, накатываю камень обратно,
чуть-чуть подсыпаю щебнем и вроде ничего не  заметно.  Недогаревший  картон,
раскидываю по местности. Вроде пора уезжать.

     У   моей   припаркованной  штабной  машины,  дверца  фургона  чуть-чуть
приоткрыта. Я поднимаюсь по ступенькам и вижу Дорри, спящую на  диване.  Она
лежит  на  боку,  согнув ноги. Цветастый купальник плотно охватил выпуклости
тела. Глухо воет кондиционер, разряжая аккамуляторы машины.  Внутри  все  же
прохладней чем на улице. Я вхожу и сажусь за столик.
     - Александр, это я.
     Дорри распахнула свои глаза и смотрит на меня.
     - Вижу.
     - Я  так  устала,  что  решила  добраться  до  твоего  уютного уголка и
выспаться.
     - Как тебя пропустил часовой?
     - Просто. Он ничего не понимал по английски, а  когда  я  ему  показала
подпись генерала на письме, он просто махнул рукой и я здесь.
     - Ты чего-нибудь ела?
     - Там на полке, консервы, хлеб и кола.
     - А это ты кого ограбила?
     - Тыловик молоденький попался, прямо из армейской лавки все и выдал.
     - С тобой не соскучаешься.
     - Естественно.
     Я  достаю  консервы,  хлеб,  колу  и, вскрыв банки, ножем начинаю есть.
Поднимается Дорри, потягивается и тоже подходит к столику.
     - Дай чего-нибудь мне.
     Отрезаю ей кусок хлеба и накладываю ломоть  колбасы.  Вскрываю  бутылку
колы, передаю тоже. Дорри садиться рядом. Мы с жадностью голодных людей едим
пищу. - Как твоя спина?
     - Болит. Залей мне еще раз иодом.
     - Потом. Я сейчас пойду в бараки помоюсь. Весь липкий от пота.
     - А я уже, помылась. Как примчалась сюда, сразу же пошла искать воду.
     - Убери все. Я сейчас приду.
     Беру из шкафчика полотенце и выхожу из машины.

     Дорри  скинула купальник и лежит голышом на диванчике на животе. Вокруг
некоторых царапин и разодранных ран появилась непрятная краснота. Я протираю
ваткой с иодом все ее ранки. Наконец, все кончилось,  но  я  невыдерживаю  и
опускаю  обе  руки  вниз.  Дорри  сей час же отжимается на локтях и ее грудь
влилась в мои ладони.
     - Только по-осторожней, пожалуйста. У меня спина.
     - Тогда вставай.
     Мы меняемся местами. Дорри умеет из мужчины выжимать  все.  Пять  часов
она мучала меня...

     Мы лежим в полудреме и пытамся еще что-то рассказать друг другу.
     - Дорри, - встрепенулся я, - ты еще статью не отправила?
     - Когда же. Я ее даже не писала. Завтра напишу.
     - Полковник Али просил про чемоданчик ни чего не писать.
     - А что там?
     - Там переписка между двумя государствами.
     Сразу оживляется Дорри.
     - Кто с кем?
     - Вот этого я тебе сказать не могу.
     - Александр, сначала подразнишь, а потом в кусты.
     - Тебя подразнишь. Сама кому хочешь голову оторвешь.
     Разговор опять теряет нить и мы засыпаем.

     Проснулся  я  от жары. Дорри лихо распласталась на половине моего тела.
Кондиционер не выл, вышли из строя аккомуляторы. Я выбрался из под  Дорри  и
открыл  дверь. Ночной прохладный воздух и обильный свет луны ворвался внутрь
фургона. Вдруг я похолодел, на полу небрежно валялись  смятые  документы  из
чемоданчика.  Куда бы их спрятать? Раздумывать не приходиться и запихиваю их
в щель кондиционера. Благо, что он теперь не работает.
     Дорри развалилась на диване. Я ложусь на край и притискиваю ее к спинке
дивана. От боли в спине она подпрыгивает, падает мне на грудь и тут же опять
засыпает.


     Утром Дорри уезжает. Она долго целует меня.
     - Обратись к врачу, как приедешь в Каир, - говорю я ей.
     - Проявлю пленки и сразу же обращусь, - отрывается она от моей  шеи.  -
Скажи, Маснсур твой друг?
     - Уже нет.
     - Опасайся его. Он предложил мне рассказать про тебя такое, от чего все
общество Каира ахнет.
     - И за что же?
     - За постель, естественно.
     - Это ты тогда влепила ему пощечину?
     - Не только за это, но и за другое..
     - Я буду умницей и последую твоему совету.
     На глазах у нее вдруг появляются слезы.
     - Я наверно дура. Мне кажется влюбилась в тебя до безумия.
     - Это  ужасная  болезнь.  Как приедешь в Каир обратись к другому врачу.
Кстати, Дорри у тебя есть знакомые которые  говорят  на  идишь  и  им  можно
доверять?
     - Есть, а зачем тебе?
     - Мне нужно перевести один секретный документ.
     При  слове  "секретный" Дорри выпрямляется и слезы мгновенно исчезают с
ее лица.
     - Я могу с ним ознакомиться?
     Я достаю кожанную тетрадь утащенную из бункера и отдаю ей. Дорри  бегло
ее просматривает.
     - Похоже  это  журнал  боевых  действий. Знаешь, я отдам тебе его через
неделю. Клянусь, без твоего разрешения журнал в чужие руки не попадет.
     - Я тебе с трудом, но поверю.
     Мы смеемся.
     - Мне пора, - вдруг заспешила она. - Пока.
     Дорри выскочила из фургона машины.

     Полковник Али встречает меня у дверей штаба.
     - Сегодня разминирования на твоем участке не будет.
     - ???
     - Приехали из Каира комиссия, по твоим следам поедут к самолету.
     - Хорошо, я тогда  пошлю  саперов  на  южный  участок,  пусть  уточняют
границы полей.
     - Я тебе предлагаю отпуск на два дня. Хочешь, поезжай в Каир.
     - Хочу. Только дайте газик.
     Полковник кивает головой.
     - Документы  возьми  у  писарей  и отправляйся. Прихвати своего дружка,
Мансура, а то изведет нас совсем.
     - Есть.

     У Мансура своя машина. Он  быстро  сматывается,  а  я  уточнив  задание
саперному капитану, выезжаю через два часа.

     В Каире я остановился в отеле и сразу стал звонить Гамиле.
     Служанка  сообщила,  что  госпожа с утра куда-то уехала и до сих пор не
появлялась. Я попросил ее записать мой номер телефона и стал звонить к Шери,
но ее тоже дома не  оказалось.  Пришлось  сходить  в  ресторан  поужинать  в
одиночестве и завалиться в номере на шикарную кровать.
     Меня разбудил звонок.
     - Але... Это я, Гамиля. Как, прямо сейчас? Хорошо, выезжаю.

     Гамиля ждала меня у дверей. Она сразу же обняла и поцеловала.
     - Как я соскучалась по тебе, Александр.
     - Разве ты одна дома?
     - Нет, отец дома, но он спит, а служанка ушла.
     Я потерся своим носом о ее нос.
     - Здравствуй, радость моя.
     Она засмеялась. Я поднял ее на руки и понес наверх.
     - Где ты была?
     - Мы  с  Шери, Салимом, Лолой и Джимом были в ресторане. Кстати, слышал
новость, Дорри в больнице. Джим сказал, что она ездила к  вам  на  Синай,  а
после, когда возвратилась, здесь в Каире ей стало плохо.
     - Что у нее?
     - Заражение крови.
     Я остановился на верхних ступеньках.
     - Она жива?
     - Джим говорит, откачали.
     Мы  опять  начали  шествие  наверх.  На  кровати  Гамиля  резвилась как
ребенок. Мы так устали от любви, что утром проспали приход служанки и отъезд
генерала. Гамиля пошла заказывать завтрак, а я  пошел  бриться  и  мыться  в
ванну. На стенке висела аптечка и мои руки залезли рассматривать бутылочки и
порошки  с  арабскими  и  английскими  надписями.  Бутылочка "Дарамизола" на
английском языке, показалась мне самой лучшей и выкинув из нее  все  пилюли,
засыпаю  свои  М-801,  которые  пригоршней  вытащил  из кармана. После этого
бутылочку становлю на место и продолжаю мыться.
     Гамиля дала мне телефоны Джима, но его нигде не было и только  позвонив
к  Лоле,  я  узнал,  что  он у нее. Джим дал мне адрес частной больницы, где
лежала Дорри.
     - Поехали к ней? - предложил я Гамиле.
     Она кивнула головой.

     Нас долго не могли пропустить к Дорри, наконец  переговорив  с  главным
врачом,  мы  очутились  в  ее  палате. Дорри пожелтела, но в глазах мелькнул
блеск, когда она увидела меня.
     - Привет, Дорри, - Гамиля подошла к ней и поцеловала в лоб.
     - Здравствуйте, ребята. Вот сплоховала. Александр от мины  спас,  а  от
заразы нет.
     - Что произошло? - заволновалась Гамиля.
     - У  них  такая  мина  есть  поганая, называется попрыгунчик. Я нечаяно
задела ее, а Александр сбил меня с  ног  и  этим  спас.  Мина  взорвалась  в
воздухе и осколки прошли мимо, зато при падении ободрала о камни спину.
     - Ужас-то какой.
     - Ты статью написала? - спросил я.
     - Да и уже отправила главному редактору.
     - А негативы, тоже?
     - Да, а что?
     - У тебя кадр был, где трое мертвецов с чемоданчиком?
     - Какие мертвецы? - ахнула Гамиля.
     - Я потом тебе все раскажу. Дорри, ты не помнишь?
     - Были.  Ох  и  дура  же я, ведь ты просил меня, что бы я не раскрывала
этот факт. Что же теперь будет?
     - Можешь позвонить редактору и попросить уничтожить эти негативы.
     - Думаю уже поздно. Редактор имеет вот такой нюх, только заикнись,  тут
же начнет копать.
     - Теперь начнуться неприятности.
     - Для тебя?
     - Для  всех нас. Только если мы будем утверждать, что чемоданчик только
видели, но его не брали и твердо будем  на  этом  стоять,  можно  еще  всего
избежать.
     - Хорошо, пусть будет по твоему, я так и буду утверждать.
     В палату вошел врач.
     - Господа, больной нужен отдых, она еще слаба.
     - Пока, Дорри
     Мы попращались.
     - Ребята, заходите ко мне.
     - Обязательно, - сказала Гамиля.

     - Что там было? - пристала Гамиля.
     - Мы наткнулись на подбитый самолет, все пассажиры и летчик погибли.
     - А с этой миной, правда?
     - Да.
     - Я так боюсь за тебя. Побыстрей бы кончился этот кошмар.
     - Я тоже так хочу.
     - Поехали  к Шери. Расскажем ей все о Дорри. Тебя опять неизвесно когда
выпустят, а мы последим за ней вдвоем с Шери.
     - Ты самая лучшая женщина на свете, дорогая.
     Гамиля расцвела в улыбке. Мы поехали к Шери.
     Жалко что у меня было мало времени. Днем я выехал на Синай.

     Утром в штабе переполох. Полковник вызвал меня в свой кабинет.
     Там ждут двое в  гражданском.  Они  здороваются  и  любезно  предлагают
закурить. Я отказываюсь.
     - Вы были в самолете? - спрашивает один.
     - Да.
     - А корреспондентка была?
     - Нет, она снимала мертвецов на земле.
     - Вы что видели в с амолете?
     - Мертвого пилота и ящики, много мелких ящиков.
     Оба кивают головами.
     - Ничего не трогали?
     - Нет.
     - А где были остальные танки-тральщики?
     - Они стояли за холмом.
     - Вы видели кисть одного мертвеца в стороне от трупов?
     - Не обратил внимания.
     - Корреспондентка снимала их во всех ракурсах?
     - Нет,  что вы? Там же кругом мины. Мы даже не протралили полосу вокруг
самолета.
     - Она в какой газете работает?
     - "Дели Ньюс".
     - Хорошо. Мы хотим еще  задать  вам  несколько  вопросов.  Это  касается
бункера, который вы нашли. Помните?
     - Да.
     - За вами там ни кто не следил?
     - Нет.  Я  никого  не  видел. И потом, дорога туда одна, кругом мины и с
этой высоты четко видна местность вокруг.
     - Вы никому не  рассказывали  про  то,  что  видели  и  про  привезенные
снаряды?
     - Нет, кроме полковника Али, никому.
     - Спасибо вам за помощь.
     Полковник  пошел  провожать меня. Мы вышли из кабинета и в коридоре Али
сказал.
     - У тебя ЧП.
     - Что произошло?
     - Подорвались саперы. Двое убиты, четверо ранены.  Один  из  оставшихся
свидетелей заявил, что там очень сложные минные поля, они накладываются друг
на  друга  и  попалась смесь противотанковых и противопехотных мин. Я выслал
новую команду саперов.
     - Значит вашим картам верить уже нельзя?
     - Выходит так, - вздыхает полковник. - Ты  сейчас  протраль  участок  с
подбитым  самолетом,  его  надо  вывезти от туда и готовься к Южному району.
Поступилро распоряжение все работы закончить  через  месяц.  Сюда  вводяться
дополнительные силы.
     - Попросите у командующего, еще саперов.
     - Я уже послал письменный запрос. У меня ведь тоже неприятности. Те два
снаряда которые ты мне привез -украли.
     - Прямо из кабинета?
     - Нет, взорвали грузовик, когда он отправлялся в штаб округа.
     - То-то меня ваши разведчики все выспрашивали о снарядах.
     - Спрашивали? А о бункере тоже спрашивали?
     - Тоже спрашивали.
     - Так   вот.  Бункера  нет.  Его  взорвали,  когда  туда  прибыли  наши
специалисты. Бункера уже не было. Одни развалины.
     Черт знает что. Кто-то опережает египтян.
     Полковник заспешил в кабинет, а я у себя в кабинете  вызвал  Мансура  и
майора Махмуда.
     - Господа офицеры, - обратился я к ним, когда они явились ко мне, - нам
сократили   сроки   разминирования,  поэтому  мы  должны  пересмотреть  наше
планирование. Но сейчас майору Махмуду  взять  команду  танков-тральщиков  и
протралить остатки вот этого района, которы й я недокончил два дня назад.
     - Говорят, вы там что-то нашли, господин капитан?
     - Да, там подбитый английский самолет. Его не трогать, аккуратно вокруг
него протралить  и  сообщить сюда в штаб, чтоб выслали охрану и транспортные
средства. Вам ясно, господин майор?
     - Да. Я могу идти?
     - Идите. А вам, господин капитан, составить карту Южного района. Если к
вам пришлют дополнительно саперов распредилите их на разведку  и  маркировку
района. Завтра можете представить карту уже северных участков?
     - Постараюсь, господин капитан.
     - Тогда действуйте.

     В  10  утра  Мансур  представил  мне  карту  северных участков. Я решил
возглавить группу для траления части земель по этой карте. Мансуру и Махмуду
дал остальные земли. Все шло как обычно.  Барабанили  осколки,  взрывающихся
мин,  за  броней  бушевала смерть. Мы уже углубились на два километра, когда
страшный грохот возник под днищем танка.  Меня  подбросила  на  мешках  и  я
ударился  шлемофоном  в  люк. Ручка вырвалась из гнезда и я руками оперся на
броню башни. Затяжные противотанковые мины-мелькнула мысль и тут  же  второй
взрыв  швырнул меня на спину. Темнота поплыла перед глазами и я провалился в
нее.



 * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. КТО ИЗ НАС БОЛЬНОЙ?


     - Доктор, ничего сделать нельзя?
     Голоса плыли из далека. До чего же знакомый голос.
     - Не могу  сказать  ничего  определенного.  Может  когда-нибудь  все  и
восстановиться, но сейчас это невозможно.
     - Значит калека?
     - Не паникуйте, я же говорю, может все и выправиться со временем.
     Через щелку глаз вижу Гамилю и белый халат другого человека.
     - Он очнулся, - говорит халат.
     - Александр, ты меня слышишь?
     - Да, - четко говорю я и распахиваю глаза.
     Слезы  текут по щека Гамили и несколько капель сваливается мне на лицо.
Ее голова падает мне на грудь, а я чуствую, что не могу поднять руки, что бы
ее обнять. Неужели парализованы  руки.  Еще  раз.  Ни  как.  Теперь  плакать
хочется  мне.  Вспомнился  башнер  сержант Ковров, когда его парализованного
выволакивал из танка. Что с ним? Теперь я такой же.
     - Успокойся, что ты, - говорю я Гамиле.
     А ноги вроде шевеляться, значит еще живем.
     - Мне можно ходить, доктор?
     - Пожалуй, да, - неуверенно говорит он.
     - Ну вот видишь, а ты плачешь. Будешь теперь сама водить машину.
     Глухие рыдания раздались на моей груди.

     Уже месяц в госпитале. Руки не шевеляться и все  попытки  врачей,  хоть
что-то  сделать  ни  к  чему  не  приводят.  Приходят друзья и гости. Первой
примчалась Шери. Она чмокнула меня в щеку.
     - Александр, милый, я все согласовала с Салимом, мы тебе выделим  часть
денег на леченье.
     - Спасибо, Шери. Если бы знала, как я виноват перед тобой.
     - Я  все  знаю,  Александр.  Не  казни себя, ты вел себя тогда так, как
велел воинский долг. Сабир бежал и заслужил смерти.
     - А я боялся подойти к тебе, боялся сказать правду.
     - Это я тебе хочу сказать спасибо. Во-первых, вытащил меня  из  тупика,
создвнного нашим идиотским обществом, а во-вторых, познакомил с моим будущим
мужем.
     - Кто тебе сказал об этом?
     Она поняла, что я хотел сказать.
     - Аноним. Прислал бумагу, где раскрыл глаза на твои "подлости".
     - Тебя сейчас не могут обидеть, если все узнают об этом?
     - Уже нет. Тогда я была одна, теперь мне есть на кого опереться и пусть
эти мигеры из общества шипят, мне уже на них наплевать.
     - Анонимом может быть только Мансур. Он один видел все.
     - Может  быть,  но теперь это не важно. Я хочу что бы у тебя было все в
порядке.
     Я потерся о ее голову щекой.
     - Если бы я мог, Шери, то обнял бы тебя крепко-крепко. У нас у  Русских
есть  пожелание:  "Что  бы  вы  всю жизнь спали на одной подушке". Пусть это
будет мое пожелание тебе и Салиму.
     Она вспыхнула, нежно обняла меня и ушла.

     Пришел Джим с Лоли.
     - Ты прекрасно выглядишь, -  защебетала  Лоли,  -  мы  с  Джимом  нашли
колдунью, она живет на границе с Суданом, говорят она лечит такие болезни.
     - Ну если за меня взялась Лола, я точно буду здоровый.
     - Она  и  мертвого  оживит, - вступил в разговор Барт. - Тебе привет от
Дорри.
     - А что с ней?
     - Ее перекололи антибиотиками, теперь это отразилось на печени.  Похоже
Дорри отправят домой на лечение.
     - Она не может ходить?
     - Может. Дорри вся пожелтела и врачи ее не выпускают из лечебницы.
     - Господи, что на нас только не сваливается.
     - Кстати,  меня  просил  по  телефону  главный  редактор  "Дели  Ньюс",
уточнить у тебя и у Дорри какова судьба  чемоданчика,  который  вы  нашли  у
самолета. На фото, которое прислала ему Дорри, как приложение к статье, есть
он.
     - Не знаю. Я тогда не обратил внимания на такие вещи.
     - Ну ладно поправляйся. Тебе чего-нибудь принести.
     - Если можешь, притащи пива.
     - Чего,  чего? - удивилась Лола. - Джим, если ты можешь, достань и мне.
Я тоже хочу попробовать.
     - Хорошо, ребята, будет вам пиво. Из Александрии через три дня  придет.
Пока, Александр. Он похлопал меня по плечу и обняв Лолу, ушел из палаты.

     Самым  неожиданным  визитером  был  атташе  нашего  посольства  генерал
Молчанов.
     - Здравствуйте, товарищ капитан. Если  гора  не  идет  к  Магомету,  то
Магомет идет к горе, гласит восточная пословица. Вот, решил вас навестить.
     - Я наверно, гора?
     - Я-то точно, Магомет. Как ваше здоровье, Александр Георгиевич?
     - С руками плохо. Не работают.
     - Может отправим вас на родину лечиться?
     - Пока  не  надо,  товарищ  генерал.  Я хочу сделать сдесь еще несколько
попыток вылечиться.
     Генерал кивнул головой.
     - Надежда есть?
     - Только один процент из ста.
     - Вас много раз видели в Каире и вы не разу к нам не зашли.
     - Разве я вам нужен?
     - Каждый советский человек работающий за границей  должен  поддерживать
связь  со  своим  посольством  или консульством, - назидающим тоном произнес
атташе.
     - Уж теперь-то я приму это к сведению.
     - Конечно, - хмыкнул он. -Я тут узнал,  что  у  вас  огромные  связи  с
высшим  обществом  Каира.  Не  плохо бы было, если бы вы... сообщили мне обо
всех ваших знакомых.
     - Это тоже входит в мой долг?
     - Естественно. И вообще, мне о многом с вами надо переговорить.
     - Например?
     - Например о событиях на Синае,  всколыхнувшим  все  разведки  мира.  Я
говорю  о  гибели английского самолета, который вы нашли, - пристально глядя
на меня, сказал он. - Что там произошло? Вы что-нибудь нашли?
     - Там ничего такого не было. Правда...
     - Ну-ну...
     - Корреспондентка "Дели Ньюс", которая была с нами  на  разминировании,
запечатлела на фотографии какой-то чемоданчик прикованный к кисти мертвеца.
     - Вы его сами видели?
     - В  том-то  и дело, что я не обратил внимание на это. Я рассматривал в
этот момент внутренности самолета.
     - А где эти фотографии, негативы где?
     - Она отправила их главному редактору газеты.
     - А откуда вы узнали, что там было заснято?
     - Ко мне сюда недавно приходил Джим Барт и рассказал об этом.
     - Так прямо и рассказал?
     - Да, но при этом он пытался выяснить, где этот чемоданчик?
     - Значит вы уехали от самолета, ничего не тронув и  сразу  сообщили  об
этом, кому?
     - Своему начальнику к которому прикомандирован, полковнику Али.
     - А он, как он отреагировал?
     - Он дал мне отпуск на два дня и пообещал выслать туда комиссию.
     - Понятно...
     Генерал задумался.
     - А что там у вас за история с бункером?
     - Я  нашел  бункер  и  в  нем странные снаряды для танковых стволов. На
обратном пути, прихватил две штуки в наш штаб, прямо  в  кабинет  полковнику
Али.
     - И что было дальше?
     - Недавно,  полковник  рассказал  мне о странных вещах. Снаряды исчезли
при перевозке их в штаб округа, а посланная в бункер комиссия  нашла  его  в
развалинах.
     - Странно все это. Вам бы надо сразу доложить обо всем мне.
     - Мы с вами тогда были плохо знакомы.
     - Вот  что,  Александр  Матвеевич,  вы  пока лечитесь здесь в Египте, а
потом мы решим, что с вами делать. Я думаю, что мы с вами еще увидемся и  не
раз... До свидания. Поправляйтесь быстрей.
     Только полы халата замелькали передо мной, так он быстро исчез.

     Гамиля  решила  меня  взять из больницы к себе домой. Мне действительно
надоело в больнице, где я бесконечно унижался перед сестрами, когда мне надо
было сходить в туалет. Самая настырные веселились,  вытаскивая  мой  член  и
балуясь  им.  В  доме  Гамили,  наняли служанку, что бы она присматривала за
мной. Эта тоже хмыкала, когда я шел в туалет,  но  боясь  госпожи  выполняла
свои обязанности с достоинством мученика. Однажды Гамиля ушла к Шери и в дом
кто-то позвонил. Служанка открыла дверь. На пороге стоял незнакомый человек,
одетый несмотря на жару, в светлый костюм.
     - Господина, капитана Скворцова мне можно видеть?
     Служанка махнула в мою сторону.
     - Здравствуйте, Александр. Неузнаете меня?
     - Нет.
     - Вспомните,  последний  танковый  бой  на  Синаях. Подполковник Шамир,
которого вы взяли в плен.
     - Теперь вспомнил. Здравствуйте, господин подполковник.
     - Полковник, меня уже повысили.
     - Поздравляю.
     - Вот зашел навестить, узнав какя беда обрушилась на вас.
     - Спасибо.
     - Потом меня просили узнать некоторые мои друзья, нельзя ли вам помочь?
     - Вы что можете меня вылечить?
     - Можем.
     - ???
     - Да, да. Не удивляйтесь. Можем.  Мои  друзья  сказали  мне,  что  ваше
выздоровление в ваших руках.
     - Что это значит?
     - Вы  им  чемоданчик,  который  они  считают,  вы припрятали, а они вам
лекарство.
     - Но у меня нет чемоданчика.
     - Это все сказки для других. Наш аналитический центр,  вычислил  только
вас.
     - Действительно, у меня нет чемоданчика.
     - А жаль, ваше спасение в нем.
     - У  вас наверно хорошие друзья, господин полковник. Мы могли бы купить
у них лекарство. Деньги у меня есть.
     - Деньги не нужны, нужен чемоданчик.
     - Тогда пошли вы к черту.
     - Как хотите, господин капитан. Вот моя визитка,  я  ее  положу  здесь.
Когда решитесь, пусть кто-нибудь позвонит мне.
     Он  ушел.  Этот  разговор  здорово  запал  мне  в  душу. Мысленно я его
прокручивал десятки раз. Как он сказал: "Ваше выздоровление в ваших  руках".
Может оно в этих пилюлях?

     Гамиля стала чаще уходить из дома, она не могла смотреть на меня такого
беспомощного  и  искала  бесконечные  поводы, что бы исчезнуть. Однажды, она
только нашла причину что бы удрать из дома, как раздался звонок в дверь.  На
пороге стояла... Дорри. Боже, до чего она похудела.
     - Здравствуй Гамиля. Здравствуй Александр.
     Она подошла и поцеловала нас обоих.
     - Вот  решила заглянуть к вам, попращаться. Меня отправляют лечиться на
родину.
     - Ой, Дорри, какая ты умница, что зашла, - сказала Гамиля, -  Александр
совсем скис, хоть немножко взбодри его.
     - Да я за этим и пришла.
     - Дорри, ты прелесть. Ты-то сама как, уже поправилась?
     - Немножно  меня  починили, но врачи сказали, что нужно сменить климат,
жара мне противопоказана, - она закурила сигарету, не спросив  разрешения  у
хозяйки.  -  Гамиля,  ты  извини,  но  у  меня  к Александру очень серьезный
разговор.
     - Ладно, секретничайте. Я тебя долго наверно не  увижу.  Прощай.  Звони
или пиши, мы всегда будем тебе рады.
     - Спасибо тебе, Гамиля. Ты самая мудрая женщина в Каире.
     Гамиля,  попращавшись  с  Дорри,  ушла.  Как  только она исчезла, Дорри
полезла в портфель, который принесла с собой и вытащила... документы которые
я прятал в кондиционере.
     - Ты извини меня, Александр, я  тогда  украла  у  тебя  эти  документы.
Думала,  что  отгрохаю  сенсационную  статью,  а потом внимательно изучила и
поняла, не опубликуют. Но самое ужасное это то, что  нас  нактывается  новое
безумие  в  виде психологической войны и если мы скроем это перед людьми, мы
преступники. Мир должен увидеть эти документы и я их принесла опять к тебе.
     - Когда же ты их утащила?
     - Ты тогда поднялся ночью, что бы открыть дверь фургона и эти документы
сунул в кондиционер. Я все подсмотрела, встала пораньше и выковыряла  их  от
туда.
     - Ни  чего  себе.  Ты хочешь, что бы я выступил перед всеми и расказал,
что здесь находиться.
     - Да хочу, я, например, этого не смогу. Меня просто раздаваят,  а  тебя
нет. Ты самый крепкий мужик.
     - Был  им.  Что  же  там  есть  такое  интересное? Я тогда очень быстро
перелистал и не очень-то вник в содержание. Времени не было.
     - Самое интересное это доклад. Он содержит общий обзор о  подготовки  к
этой  войне  в  разных  странах,  практическую  часть  и  переспективы на ее
дальнейшее развитие.
     - А теперь скажи мне, как я крепкий мужик с парализованными руками буду
перелистывать и читать документы?
     - Тебе помогут друзья. Гамиля, Шери, Салим, только не привлекай  Джима,
у меня подозрение, что он связан и работает здесь по заданию ЦРУ.
     - Но  это  значит  и их втягивать в эту историю, которая неизвестно чем
кончиться.
     - Я  понимаю,  но  накого-то  можно  положиться.  Это  нужно   сделать,
Александр.
     - И как же я выступлю?
     - Вот  тебе  телефон  одного  старого  газетного зубра, он тебе поможет
сделать пресс-конференцию, когда ты будешь готов.
     - А потом?
     - Потом... Тебя вышлют из Египта.
     - А друзья? Что будет с Гамилей?
     - Если они друзья, то остануться ими надолго. А с Гамилей решай. Гамиля
в России жить не сможет, ты ее  загубишь  там.  Здесь  тебя  не  оставят  ни
здорового,  ни  больного.  Выступишь  ты,  не выступишь с разоблачением, все
равно путь один-домой.  Если  только  конечно  не  сбежишь  и  не  попросишь
политического  убежища  и  будешь  при  этом прятаться от КГБ в подвалах или
глухих дырах разных стран, - она сильно затянулась и закашлялась. -  Кстати,
там  в  докладе перечисленны многие препараты с некоторыми характеристиками.
Почитай, интересно.
     - Хорошо, Дорри. А где журнал? Ты его перевела?
     - Прости, Александр, я тебе его тоже сейчас  отдам.  Это  действительно
журнал  боевых действий, развед поста израильской армии. Но там были офицеры
из спец подразделения "Мальва", которые обстреливали египетские  части  спец
снарядами.
     - Неужели  их  не  могли  уничтожить,  ведь  они  просидели там столько
времени?
     - Египтяне не могли. После выстрел только одним снарядом  М-735,  целый
батальон  солдат  и  офицеров  становился идиотами. О каком сопротивлении ты
говоришь. Вот последняя запись, касается тебя. Командир "Малвы",  проворонил
фланговый  проход вашего батальона. Вернее он не мог разобраться, что там за
механизированная часть движется в пыли и  песке.  Зато  рассмотрев  танковый
бой,  решил  ввязаться  в  драку, в виду вашей малочисленности, и добить вас
противотанковыми снарядами. Тебе просто повезло, что ты попал в бункер.
     - Перевод где?
     - Он там, на каждой странице. Мне уже пора уходить, Александр.
     Она обняла меня и действительно заплакала.
     - Я буду помнить о тебе всегда, Александр. Прощай, дорогой.
     Она долго целовала мои губы, лицо и вдруг схватив портфель, убежала.  Я
позвал служанку и попросил положить бумаги под подушку.

     Гамиля  согласилась  помогать  мне.  Она  переворачивала  страницы  и я
поглащал  содержимое  документов.  Особенно  меня   заинтересовал   перечень
разработанных  препаратов.  Каждому  номеру  выдавались краткие свойства. От
туда я узнал, что номер М-718 действует на кору головного мозга  человека  и
активизирует  некоторые  его  участки.  Человек  впадает  в буйство и теряет
чувство реальности. Через четыре часа все проходит, но  каковы  последствия,
это никто представить не может. Три таблетки препарата достаточно для города
с 300000 населением, если их бросить в хранилища питьевой воды. Вот препарат
735,  в  виде  аэрозоли  разбрасывается  взрывом  снаряда  на  сотни метров,
проникая в складки местности. Люди вдохнувшие его, месяцами  не  выходят  из
состояния  страха и паники. Вот это да, препарат 783, английское королевское
медицинское  учереждение  передовало   израильтянам   для   опробывания   на
египетских пленных. Получались тупые скоты, которые безропотно выполняли все
что их заставляли делать. Воля быда парализована полностью.
     Были  здесь  еще  газовые  препараты, приборы физического воздействия и
другие усовершенствованные новинки,  чтобы  сделать  человека  идиотом.  Еще
несколько  номеров  с  оригинальными свойствами, а вот и препарат М-801. Вот
это, да. Препарат готовят для спецподразделений НАТО. Действие его два часа.
Военнослужащий после принятия пилюль концентрирует в себе, вырабатываемую
     организмом, энергию и  целенапрвлено  уничтожает  вражеские  обьекты  и
людей.  Есть  примечание,  где сказано, что препарат дорабатывается, так как
после окончания действия военнослужащие не могут восстановить свой потенциал
в течении недели.

     Однажды, когда Гамиля опять исчезла, я попросил служанку достать мне из
аптечки "Дарамизол".
     - Ха-ха-ха, - засмеялась она, - Вы случайно,  господин,  не  беременны.
Это же пилюли для женщин. Впрочем, я посмотрю что там написано.
     Она принесла коробочку. Вытащила инструкцию и принялась изучать.
     - Я  не права, господин, здесь еще написано: "... А так же для женщин и
мужчин начинающи полнеть...".
     Она критически осмотрела меня.
     - Так уж и быть одну дам. Ой, какие твердые ампулы.
     Она разбила пепельницей ампулу и запихнула мне пилюлю в рот.
     - Худейте, господин.
     Я начал ждать. Будь, что будет. Служанка положила коробочку "Дарамзола"
на книжную полку стенки и ушла на кухню. В доме наступила тишина.
     Через двадцать минут я  почуствовал  беспокойство.  Какой-то  невидимый
гигант  хотел  вырваться  из меня наружу. Руки и ноги налились тяжестью... Я
попытался встать. Это получилось легко. Ну, проклятые, поднимитесь,-командую
своим рукам и... они начали шевелиться. Поднимитесь. Так...  они  поднялись.
Теперь  согнуть  в  локте, в пальцах. Все заныло, мурашки пошли по коже. Они
работают... Ах, собака. Со  всего  размаха  бью  ладонью  по  спинке  стула.
Деревянная  перекладина  вдруг ломается попалам и стул разваливается. Вот те
на. На шум влетает служанка.
     - Господин, что прои...
     Она недоуменно смотрит на мою приподнятую руку.
     - Убирайся от сюда.
     Но она открыв рот стоит неподвижно.
     - Убирайся, говорю.
     Я  с  яростью  сверлю  ее  взглядом,  выбрасываю  свою  руку  вперед  и
отталкиваю  ее.  И вдруг..., служанку приподняло и бросило в раскрытые двери
корридора. Где-то там, в  его  глубине  раздался  вопль.  Что  такое?  А  ну
попробую  на закрытую входную дверь. Выбрасываю руки вперед, и слегка толкаю
двери. Раздается жуткий грохот. Дверь разлетается на две половинки. Вот  это
пилюли. Я пошел в коридор и приподнял воющую служанку.
     - У тебя все в порядке.
     - Все, господин. Только немного зашиблась.
     Она смотрит на меня со страхом.
     - Ты не можешь найти мастера, починить входную дверь.
     - Хорошо, господин. Сейчас сделаю.
     - Только побыстрей, хозяйка скоро придет.
     - Да-да, господин.
     Она  уходит  на  кухню и через некоторое время возвращается. Проносится
мимо меня и исчезает. Я подошел  к  окну  и  посмотрел  на  улицу.  Служанка
неслась  по  тротуару,  потом  исчезла  за  поворотом. Интересно, это стекло
лопнет, если на него установить руки и сосредоточиться. Попробуем. Так.  Что
это?  Стекло  размягчилось и начало большим пузырем выдуваться наружу. Стоп.
Вот это фокус.  Через  двадцать  минут  служанка  привела  мастера,  который
занялся дверью. Я отвел ее в кухню.
     - Клянись, что ни кому не скажешь, что видела здесь.
     - Клянусь, господин.
     - Даже, госпоже?
     - Даже госпоже.
     Мастер сделал дверь, я его подвожу к окну.
     - Это стекло можешь заменить?
     - Да, господин. Какое оно странное.
     - Сделай сейчас.
     - Хорошо.
     Мастер  исчез и через некоторое время явился со стеклом. Он снял старое
и вырезал новое.
     - Все впорядке, господин.
     Я заплатил ему деньги и тот исчез.
     - Что еще хочет господин?
     Служанка смиренно стояла у двери в кухню.
     - Ничего.
     - Может господин хочет....
     - Исчезни, иначе улетишь опять.
     Она с испугом исчезает. Я подошел  к  бутылочке  с  пилюлями.  Так  вот
значит  в чем их секрет. Надолго ли их действие. Спрячу-ка я их в аквариуме.
Засучиваю рукав, опускаю руку в воду и разгребаю  на  дне  аквариума  мелкие
камни.  Вытряхиваю  пилюли  из  бутылки  и  закладываю в ямку, опять засыпаю
камешками. Гупи в воде сошли с ума. Бутылочку выкидываю  в  помойку.  Прошло
два  часа.  Я  чуствую  как  действие пилюль начинает исчезать. Все больше и
больше ломит кости и тело. Меня корчит на диване.
     - Вам плохо, господин? Ой, как вы изменились в лице.
     Передо мной стоит служанка.
     - Вызови доктора.
     - Сейчас, господин.
     Доктор  пришел  минут,  через  двадцать.  Он  долго  меня   прощупывал,
рассматривал.
     - У вас полное истощение организма. Вы что, голодаете?
     - Нет, доктор. У меня не шевеляться руки.
     - Сомневаюсь.   По   моему  пальцы  подергиваются.  Ну  ка,  пошевелите
пальцами.
     Чудовищная боль вошла в кисть, я сразу вспотел, но пальцы пошевелилась.
     - Ну вот, видите. Помоему, молодой человек, вы пойдете со своими руками
на поправку. А сейчас поесть  и  спать.  Спать,  спать  и  спать.  Вам  надо
восстанавливать свои силы.

     Гамиля  испугалась,  узнав,  что  у  меня  был  приступ.  Три  дня  она
добросовестно выполняла роль сиделки,  но  потом  опять  упорхнула  к  своим
знакомым,  оставив  мне  знакомую служанки. Я мог ходить, но вот руки... Они
шевеляться, я даже могу, что-то взять, сходить в туалет,  а  боли  при  этом
ужасные.  Ломит  их  до плеча. Но мне все равно радостно. Все-таки, может не
буду калекой.

     Прошло  две  недели.  Гамиля  с  отцом   уехали   в   Александрию,   по
наследственным  делам. Мы опять в двоем с служанкой. Она стоит передо мной и
ухмыляется.
     - Может господин еще хочет "Дарамизола"?
     В ее пальцах блеснуло стекло ампулы.
     - Нашла все-таки.
     - Нашла, - радуется она.
     - Потом меня опять будет трясти.
     - Зато лучше будет. Я же вижу как вы мучаетесь.
     - Черт с ним . Давай. Покорми меня сначала.
     - Хорошо.

     Я проглотил пилюлю и  стал  ждать  повторения.  Служанка  как  ласточка
порхала между мной и кухней. Вдруг кто-то застучал в дверь.
     Служанка открыла и я увидел... Мансура. Он небрежно вошел, сел напротив
моего дивана на стул.
     - Чего не здороваешься, не узнал? - начал он.
     Я молчал.
     - Все  обижаешься. Правильно делаешь. Теперь ты инвалид, уедешь домой и
будешь гнить там всю жизнь. Только Аллах знает,  как  я  тебя  ненавидел.  С
самого  начала,  еще  там  на  поле  боя.  Знал,  рука  у  тебя  не дрогнет,
пристрелишь как Сабира. Слава Аллаху, все кончилось хорошо.
     - Порядочное ты дерьмо, Мансур.
     - Давай, давай, ты теперь ничто.
     - Я попал  в  эту  историю  благодаря  тебе.  Ведь  карты,  которые  ты
составил,  липовые. Ты не удосужился составить их по новым данным саперов, а
умышленно неверно разграничив минные поля, подсунул мне.
     - Ха-ха...ха. Догадался, засранец.
     - Шери, подсунул ананимку, тоже твоя работа.
     - Моя. Я еще про твои блядства сообщил вашим в посольство.
     - А сколько на твоей совести своих же агубленных солдат.  Вспомни,  как
ты полк вывел на минное поле и подорвал.
     - Заткнись, мне надоели твои дурацкие обвинения. Если бы ты знал, как я
рад, что  именно  с  тобой  произошла  эта пакость. Мне присвоили уже звание
майора и знаешь за что? За то что я сумел разоблачить заговор  против  нашей
республики.  Старая  вонючка  Али  работал  на вас. Не строй глупую рожу, он
работал на КГБ. Теперь известно, он  тебя  подстраховывал.  Ты  был  у  него
игрушкой  в руках. Он попался на снарядах, которые ты привез ему из бункера.
Твой дружок Джим  случайно  узнал,  кто  устроил  нападение  на  грузовик  и
рассказал мне об этом на вечере у Лолы.
     - Мансур, ты пьян. Лучше убирайся от сюда.
     - А что ты мне сделаешь? Я уже не герой-танкист, а переведен работать в
контрразведку.  Мы  уже  допрашивали  Али  с  пристрастием  и  он много чего
рассказал. Жалко, что твоя любовница Дорри ускользнула за границу, мы бы  ее
тоже  раскололи.  Я  к тебе пришел по делу. Мне нужен чемоданчик. Вы с Дорри
его украли. Я сумел найти феллаха, который тебе чемоданчики вскрыл. Так  что
гони  его  с  документами  мне и за это... я милостиво тебя пристрелю. Зачем
тебе мучиться. Ты же солдат.
     - Иди, ты...
     - Но я могу тебя пристрелить и так.  У  меня  полная  уверенность,  что
документы  здесь.  И служанку твою я пристрелю тоже, зачем лишний свидетель.
Все будет сделано, как несчастный случай.
     Мансур вытащил пистолет.
     - Узнаешь?
     Я приподнялся на диване.  Это  был  знакомый  ТТ,  который  я  когда-то
отобрал  у дерущихся солдат. Потом я запихнул его в фургон, где ночевал и...
забыл.
     Все налилось знакомой тяжестью. Я делаю вид, что мне тяжело  и  подхожу
вплотную к Мансуру, упершись грудью в пистолет. Мансур криво ухмыляется. На,
гад.  Взмах  руки  и  Мансур  перелетает  через  стул и ударяется головой об
стенку. Пистолет улетает  к  двери.  Я  подхожу  к  лежащему  телу.  На  шум
появилась служанка.
     - Что произошло господин?
     - Ничего.  Сейчас мы выкинем за дверь этого подонка. Помоги мне. Возьми
пистолет сунь ему в карман.
     - У него кровь?
     - Делай что тебе говорят.
     Я подхватываю тело и волоку его к двери. Служанка  на  ходу  запихивает
пистолет  в  карман  брюк  Мансура  и  успевает  открыть входную дверь. Тело
катится по ступенькам на землю.
     - Может все-таки вызвать скорую помощь? - спрашивает служанка.
     - Такие подонки выживают в любой ситуации. Придет в себя. Пошли.
     Мы входим в дом.
     - Где пилюли?
     - Вот, господин.
     - Иди, я их опять спрячу.
     - Я их обязательно найду, господин.
     - Хорошо, иди.
     Я не стал их  никуда  прятать,  а  просто  сунул  в  маленький  часовой
карманчик  брюк.  Теперь возьмемся за руки. Согнуть-разогнуть. Еще раз, еще.
Два часа я занимался руками, а потом началось... Меня опять,  как  высушило.
Тело  ломило  и ныло. Я свалился на диван и служанка меня заботливо закутала
пледом. Только через три дня пришел в себя. Меня будила служанка.
     - Господин, госпожа приехала.
     - Ты опять принял какую-нибудь гадость? - спросила Гамиля.
     - Все впорядке.
     Я поднялся и пошевелил руками. Они задвигались.
     - Смотри.
     - Алексасндр, неужели... Не может быть.
     Она подскочила и обняла меня. Мне еще было худо, руки еще болели, но  я
харахорился.
     - Теперь и в гости можно. Первую наывестим Шери.
     - Конечно.

     - Ты  очень  изменился, Александр. Стал старше, мужественнее. Но больше
всего я  рада  что  ты  вылечился  и  стал  полноценным  человеком.  Гамиля,
поздравляю. Это конечно чудо.
     - Все чудо оказалось в лекарстве.
     - Так ты его достал?
     - Случайно удалось.
     - А где Дорри, я ее что-то давно не видела?
     - Она уехала лечиться домой,-сообщила Гамиля.
     - Слыхали,  Мансур вдруг пошел на повышение, получил майора. А недавно,
помоему четыре дня назад, попал в больницу. Кто-то избил его  на  улице.  До
сих пор в реанимации.
     - Нет. Нам ничего не известно. Я только-что приехала из Александрии.
     - Александр, он ведь твой сослуживец. может быть ты заедешь к нему.
     - Шери,  хорошо  что  ты назвала нас сослуживцами, а не товарищами. Для
меня Мансур подлец, - сказал я.
     Женщины стали обсуждать таинственную историю с Мансуром, а  я  отвел  в
стороми Салима.
     - Салим, ты мне можешь помочь?
     - Что в моих силах, Александр, я все сделаю.
     Мне   нужно  снять  копии  с  некоторых  документов  и  потом  устроить
пресс-конференцию.
     - Когда ты сможешь принести эти документы?
     - Лучше приходи за ними ты. Это необычные  документы  и  за  них  можно
поплатиться жизнью.
     - Вот как? Значит говоришь это необычные документы. А что тогда будет с
тобой, с Гамилей после того как ты расскажкшь о них журналистам?
     - Незнаю.  Но  когда  ты прочтешь эти бумаги, ты поймешь, кто-то должен
выступить перед общественностью и рассказать  правду  об  этих  настоящих  и
будущих  жудких  войнах.  Ты  прошел  испытания пленом и наверняка не хочешь
повторения  и  вот  чтобы  не  было  этого   ужаса   я   и   хочу   устроить
пресс-конференцию.
     - Ты  мне  задал большую задачу, но я все сделаю для тебя. Мало того, я
постараюсь подготовить для твоей защиты многих  друзей.  Только  Гамилю  мне
жалко,  в  этой  свалке  вас  растащат  по разные стороны границ. Завтра я с
товарищами буду у тебя. Жди к четырем.
     - Еще, Сабир, ты не припомнишь, когда попал в  лагерь,  не  производили
израильтяне опыты над военнопленными.
     - Я  попал  в  лагерь номер два, в офицерские бараки и с нами ничего не
делали, а вот солдат, и это я помню  точно,  обрабатывали  вакцинами  против
тифа.
     - Может быть ты чего-нибудь такое заметил?
     - Вообще-то,  наши солдаты были очень задерганы и даже в панике удирали
от офицеров. От своих офицеров. Я еще как-то раз  подумал:  "Господи,  каких
придурков  мы набираем в армию". Они начисто забыли военную службу. Даже при
утреннем и вечернем построении их надо было расставлять пинками  по  линиям.
Только жрать, спать и срать-все их мысли в этом.
     - Может быть они такими позже стали приходить в лагерь?
     - Мне  тоже  показалось,  что  первые  призывы  и старые кадровики были
поумнее. А потом, как валом повалили пленные и все со страхом в глазах.
     - Израильтяне издевались над ними?
     - Нет. Мало того, они стали отправлять пленных партиями  домой.  Их  же
было очень много.
     - А ваши, интересно, возвращали их обратно в армию?
     Салим задумался.
     - Я  как-то  не  вникал  в  такие вопросы, но для тебя я постараюсь все
разузнать.
     - Вон дамы наши кончили говорить. Мы уходим. До завтра.
     Я пожал его руку.

     Шери примчалась в наш дом как бомба.
     - Гамиля, ты слышала, что Александр пытается сделать?
     - Нет, - та смотрит удивленно на нас.
     - Он хочет  перевернуть  мир  и  ради  этого  готов  идти  на  голгофу.
Александр,   прошу  тебя,  не  надо  конференций.  Зачем  тебе  эти  будущие
страдания, разве ты мало вытерпел. Тебя любит Гамиля, люблю я, твои друзья и
ты всем нам причинишь так же горе.
     - Шери обьясни мне все. Я ничего не понимаю, - заволновалась Гамиля.
     Шери рассказывает все что услышала от Салима. Теперь  Гамиля  вместе  с
Шери  обрушиваются  на  меня.  Я сижу и молчу, на душе погано, мне жаль этих
милых женщин, но кто-то должен начать первым. Другому будет может еще  хуже,
а я все же здесь иностранец.

     Пресс-конференцию  мы  устроили через друга Дорри, телефон которого она
мне оставила. Прибыло много  журналистов  и  среди  них  мелькнула  знакомая
головка... Дорри.
     - Привет,  Александр. Как только мне позвонили, неслась через океан как
сумашедшая. Я горжусь тобой.
     - Гамиля и Шери другого мнения.
     - Каждой женщине хочется иметь свой спокойный мирок,  со  своим  мужем,
домом, детьми. В этом их нельзя упрекнуть. Они любят тебя.
     - Ладно, Дорри. Поговорим после конференции.

     Я  рассказал  присутствующим  о  том  как  нашел  бункер, маркированные
снаряды, журнал боевых действий, самолет,  чемоданчик  и  что  в  нем  было.
Подробно объяснил о всех видах психологического оружия и как оно развивается
во  всех  передовых  странах. Особенный шок вызвал рассказ о передачи Англии
препарата Израилю для испытания  его  на  военнопленных.  Мне  не  верили  и
пришлось показать доклад и все остальные документы. Под конец, я сказал.
     - Сейчас   я   вам   покажу   действие   препарата   М-801  на  будущих
сверх-солдатах НАТО.
     Я вытащил ампулу, разбил стекло и  проглатил  ее.  Пока  рассказывал  о
действии  этого  препарата,  Салим  притащил  стекло в раме и поставил перед
журналистами.
     - Пощупайте стекло, это не фокус. А теперь смотрите.
     Знакомая тяжесть в руках и ногах. Подношу кисть к стеклу  и  на  глазах
изумленных  людей,  огроммный  шар  выдувается из стекла, вслед за движением
внутрь его руки. Потом Салим разбил стекло и раздал его  куски  журналистам.
Пусть возьмут для анализа.
     Потом  мне принесли толстостенную трубу диаметром тридцать миллиметров.
Я скрутил из нее  бабочку.  Было  много  вопросов.  Документы  переснимались
журналистами  и когда до конца действия препарата осталось тридцать минут, я
извинился перед пресутствующими и вышел в соседнюю комнату. Салим  пропустил
ко мне Дорри.
     - Это потрясающе, Александр.
     - Остановись. Тебе нужно срочно исчезнуть из этой страны.
     - Почему? В чем дело?
     - В  моей  истории  завязано  много  людей, в том числе ты. Тебя искала
контрразведка, что бы выпотрошить все сведения.
     - Они опоздали. Сведения устарели, ты сегодня их выдал всему миру.
     Я покачал головой.
     - Я боюсь за  тебя.  Полковник  Али  арестован.  Мерзавец  Джим,  выдал
египетской  разведке  людей  полковника  Али.  Мансур,  хоть  он  сейчас и в
больнице, перешел в разведку и видно попал по своему призванию.
     - Да у вас здесь полно событий. Лучше скажи как Гамиля и Шери?
     - Мы разругались и я ушел из дома Гамили.
     - Ты плохо знаешь женщин, Александр. Я уверена, хоть они и поругались с
тобой, они горды за тебя и любят по-прежнему.
     Вошел Салим.
     - Александр, сюда рвется столько народа, я пропущу наших женщин. Ты  не
против?
     - Ну что я тебе говорила?
     - Мне  осталось  пятнадцать  минут.  Пусть  входят, потом уноси меня от
сюда.
     Ворвались Гамиля и Шери.
     - Салим, я тебе еще выдам дома, - набросилась Шери на  него.  -  Хорошо
твои  друзья  подсказали  где  ты.  Александр, - вдруг она изменила голос, -
наверно вы мужчины во всем сильнее нас. Прости меня, ты прав, ты сделал так,
как велит твоя совесть.
     Гамиля без слов повисла  у  меня  на  шее.  Я  начал  чувствовать,  что
действие работы препарата кончается.
     - Салим, мы сейчас куда поедем?
     - Домой, к нам домой. Правда, Шери?
     - Конечно, у нас безопасней. Гамиля, ему будет лучше у нас.
     Гамиля кивнула головой.
     - Салим, поехали. Действие препарата кончается.
     - Гамиля, придержи его с той стороны, я с этой. Пошли, Александр.

     Прошла  целая  неделя.  Газеты  еще  долго  шумели по поводу применения
психотропных веществ в войне Израиля против  Египтян.  В  ООН  даже  подняли
вопрос  о  запрещении  психологических  войн.  В Египет вылетела комиссия по
изучению  этого  вопроса.  Меня  никто  не  трогал  и  не  беспокоил.  Такое
впечатление,   будь-то   меня  и  не  было  и  неизвестно  кто  выступил  на
пресс-конференции. Я уже стал чувствовать себя хорошо,  как  вдруг  раздался
звонок телефона. Салим снял трубку и вдруг передал ее мне.
     - Але... Кто говорит? Во сколько подъехать? Хорошо.
     Все встревоженно уставились на меня.
     - Атташе нашего посольства хочет переговорить со мной в шесть вечера.
     - Наверно надо ехать, - сказал Салим.

     Генерал встретил меня, как старого знакомого.
     - Как  здоровье  капитан.  Слышал,  что  ты  поправился и готов служить
родине как и раньше.
     - Да, товарищ генерал.
     - Вот и чудесно. А сейчас мы поговорим с вами о том, как к  вам  попали
документы,  почему вы выступили на пресс-конференции и что нам с вами делать
потом. Начнем с неизвестной для меня информации.  От  куда  вы  узнали,  что
полковник Али арестован?
     - Это  мне  рассказал  Мансур.  Известный  вам  Джим  Барт, на одном из
вечеров в высшем обществе, вдруг шепнул Мансуру, что он  случайно  напоролся
на  нескольких  ребят,  которые  хвастались  будь-то  бы  они  участвовали в
нападении на грузовик с снарядами.
     - Вот, сволоч. Это я не вам, продолжайте дальше.
     - Мансур проследил, быстро  доложил  куда  следует  и  цепочка  привела
контрразведчиков к Али.
     - Кто вам принес документы?
     - Дорри принесла их мне после того...
     - Черт, я так и думал, - прервал генерал. - А как у нее оказался журнал
из бункера?
     - Я ей отдал после осмотра бункера. Там все было на еврейском языке.
     - Теперь  все  стало  на  свои  места.  Это  журналистка  уговорила вас
выступить на пресс-конференции? Не так ли?
     - И так и не так. Я помимо всего считал своим долгом разоблачить...
     - Все ясно капитан. Ах девочка, ах чертовка. Появилась  на  два  дня  и
смылась. Вот теперь пойми кто на кого и где работает.
     - Я  забыл  сказать, Мансур работает теперь в контрразведке и имеет чин
майора.
     - С этой дрянью все ясно, с Бартом тоже, а вот на кого работает она, не
знаю. Одно в этой запутанной истории ясно,  эти  уникальные  снаряды  уже  в
Союзе.  Только  за  это нам еще не снимут головы. Теперь о комиссии ООН. Она
хочет встретиться с вами и получить документы. Встречайтесь, отдавайте  все,
что  есть.  У меня уже есть копии ваших документов. Так что, как с комиссией
поговорите, сразу же отправляйтесь в Союз.
     - Мне можно взять с собой жену?
     - Эту черненькую из высшего общества? Хорошо, я помогу вам оформить  на
нее  документы,  правда  это  может  в  будущем  повлиять  на ваше служебное
продвижение, но чем черт не шутит. Отправляйтесь, товарищ капитан.

     У Шери все ждут меня и я кратко рассказываю о разговоре с генералом.
     - То ли они чего-то не поняли, то ли претворяются, - говорит  Салим.  -
Не может быть, чтобы КГБ не раскусило твоей роли в этих событиях.
     - Помоему,  здесь  решающую  роль  сыграла Дорри. - выступила Гамиля. -
Сейчас она выпустила серию репортажей о психологической войне,  где  главным
героем  сделала  Александра.  Наверно в Советском Союзе понимают, что теперь
разделаться с ним, это равносильно посмеяться  над  общественным  мнением  и
решением ООН.
     - Гамиля,  ты  у  нас  большая умница, но откуда ты узнала о репортажах
Дорри.
     - От  Лолы.  Джим  получает  газеты  из  посольства.  Да  и  здесь  они
продаются, правда с запозданием.
     - Друзья,  -  заговорил  я,  -  я знаю наших. Наши сделают умное лицо и
потом  втихомолку  могут  расправиться,  но  может  и  права  Гамиля,   зная
темперамент Дорри, они навряд ли это сделают.
     - Так может ты не поедешь в Союз?
     - Поеду.
     - Я не поеду с тобой, Александр, - раздался голос Гамили.
     Мы все уставились на нее.
     - Мы  все  настолько  разные  и  такие, что я не могу бросить то, с чем
связана моя жизнь здесь. Я боюсь жить там; боюсь  комуналок,  о  которых  ты
рассказывал;  боюсь  той  сумашедшей  идеи, которой охвачено ваше общество в
построении коммунизма; боюсь  всего.  Я  думаю,  что  здесь  бы  у  нас  все
уладилось, а там нет.
     Мы молчали несколько мгновений.
     - Хорошо. Раз ты так решила, пусть будет по твоему, - сказал я.

     Комисия  ООН  меня долго не задерживала. Она задала несколько вопросов,
забрала документыи и я достал авиобилет через посольство. Египет прощался со
мной обычной, нудной жарой. Под большим стеклянным колпаком  аэропорта,  три
знакомых  фигурки  махали  мне  руками.  Только  одна личность, стоя у трапа
самолета, хмуро провожала меня. Это был Мансур....



 * ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ХРАНИЛИЩЕ


     Начальник политотдела смотрит на меня садистким взглядом. -Так вы опять
напились, капитан Скворцов? Гражданка Самсонова написала новое заявление  на
вас.  Мало  того,  что  вы опозорили ее дочь, так теперь ворвались в ее дом,
разбили посуду, ударили женщину в лицо. Вы собираетесь  женится  на  Глафире
Николаевне?
     - Нет,  товарищ  полковник.  Она  с  другими нагулялась, а теперь хочет
привязать меня к себе.
     - Это кого вы имеете в виду. Кто эти другие?
     - Разве важно, что бы вы знали их фамилии. Вопрос стоит  обо  мне.  Так
вот, жениться на Глафире не буду.
     - Будешь.  Если не будешь, я этому делу дам ход и твоя последняя пьянка
боком обойдется тебе. Боевой офицер, несколько иностранных орденов,  стыдно.
Как появились у нас так без конца позорите нашу часть. Идите и подумайте еще
раз. Даю вам неделю на размышление.

     Я вышел и мне опять захотелось напиться и пойти к этой твари, гражданке
Самсоновой, и врезать еще пару раз по этому жирному в складках, лицу...

     Меня,  после  Египта,  отдел  кадров  не знали куда засунуть. Почему-то
врачи не рекомендовали мне больше служить в  танковых  частях,  ссылаясь  на
последнюю  контузию  рук.  И  вот  какой-то  сундук-генерал,  узнав,  что  я
занимался разминированием, решил отправить служить меня в хранилище, ядерных
боеголовок. Так я оказался в  этой  дыре,  далеко  от  городов,  в  поселке,
обслуживающим  эту  дурацкую  воинскую  часть и самой части, проедставляющей
закрытую зону с бесконечными  вышками,  казармами  и  подземным  хранилищем.
Каких  боеголовок  здесь только не было и для знаменитых СС..., и для дохлой
"Луны".
     - Саша.
     Я оглядываюсь. Глафира, боже как она  меня  достает  иногда,  прямо  до
горла. В этой дыре каждая женщина на учете. В радиусе 50 километров, офицеры
и  солдаты знают каждую женщину или молодую девушку, настолько в них большой
дифицит.

     С Глафирой, я познакомился в клубе, когда выпив стакан  дурной  местной
самогонки,  настоенной  на  смеси гниющих фруктов и табака, пошел раздвигать
толпу офицеров, поглядеть, что  за  чудо  было  внутри  их  кружка.  Молодая
кокетка,  с  порхающими  глазами  и  формами  стянутыми  лопающимся платьем,
сделала "проминаж" глазами и пропела.
     - Капитан, что же вы не показываетесь? Я  так  хотела  познакомиться  с
настоящим боевым офицером. Ого... сколько у вас орденов, а это даже не наши.
Меня звать Глафира Николаевна, а как вас?
     - Зовите  меня  просто,  Саша.  Что  бы  представиться  перед вами, мне
пришлось вылить в себя стакан какой-то дряни, после которой  ваше  окружение
показалось ничтожно малым и только тогда я подумал, а не пригласить ли мадам
на заигранный вальс господина Штрауса.
     - Однако, вы очень складно говорите и пожалуй я тоже сейчас подумала, а
не пойти  ли мне станцевать вальс с молодым офицером, который пока еще стоит
на ногах, именно этого надоевшего всем господина Штрауса.
     - Тогда в чем дело. Пока еще  осталось  несколько  тактов,  давайте  их
прокрутим, как в лучших домах Каира.
     Она  хмыкнула  от  восторга  и  раздвинув  замолчавшую  толпу  офицеров
положила мне руку на плечо.
     - Браво, вы подаете блестящие надежды, - я раскрутил Глафиру  так,  что
платье поднялось в верх.
     - Я  способна  не  только в таких вещах, но вам не кажется, что танцуем
только мы, а остальные глядят на мои вздутые юбки.
     - Простите, мадам, но мне показалось,  что  вам  лучше  быть  королевой
бала, чем захудалой принцессой.
     - Раз королеве бала положено так танцевать, тому и быть.
     Музыка  с  шипящей  пластинкой  остановилась и я подвел Глафиру к окну.
Сейчас же вокруг нас образовалась толпа ухажоров.
     - Глашенька, - заговорил потный кругленький майор,  -  вы  обещали  мне
танец, надеюсь я могу с вами сейчас, так сказать... станцевать.
     - Постойте,  сейчас  моя  очередь,  -  худощавый седеющий подполковник,
протиснулся вперед.-Глафира Николаевна, что вы  мне  сказали  в  штабе,  что
первый танец со мной.
     - Ах,  простите,  Николай  Филипович, я подумала, что это был пролог, а
теперь наступает главная часть и конечно, первый танец ваш.
     Подполковник победно взглянул на меня и, обняв Глафиру за талию,  повел
к  центру  зала.  Заиграла  музыка  и худой подполковник закачался в такт со
смеющейся женщиной.

     Она  нашла  меня  в  столовой,  временно  переделанной  под  буфет.   Я
присосался  к бутылке уже не шипучего лимонада, когда топот сапог ворвался в
помещение. Глафира во главе десятка жеребцов осматривала зал.
     - Саша, так вот вы  где?  Дайте  мне  тоже  хлебнуть.  Боже  какая  это
пакость, только липнет во рту. Саша, проводите меня до дома.
     - Разве у королевы мало сановников?
     - Сановников  много,  а  принц  один.  Пока вы имеете такой ранг, прошу
исполнять свои обязанности.
     - Товарищи  офицеры,  Глафире  Николаевне  срочно  надо  отбыть  домой,
поэтому  я, надеюсь что вы оцените ее дружеский такт по отношению к вам и со
спокойной совестью вручите право проважающего мне.
     - Зто почему так? - возмутился толстенький офицер. - Я  имею  такие  же
права.
     - Ну что вы, товарищ майор, у всех нас прав много, а право провожающего
- одно.
     Глафира  хмыкнула. Офицеры заворчали, а я, взяв женщину за руку, плечом
раздвинул толпу и вывел ее на улицу.

     Так я познакомился с ее матерью - гражданкой Самсоновой О.М. В тот день
мы поужинали у нее дома, а после Ольга Матвеевна  забросала  меня  штабелями
альбомов  с  фотографиями,  где  она,  Глашенька  и  отец росли с пеленок до
сегодняшнего дня.  Отец  Глаши,  ветренный  прапорщик,  болтался  где-то  по
стадионам  страны,  выполняя роль левого полузащитника в команде мастеров по
футболу и потрясал женское население страны своей великолепной фигурой.

     Мы идем по подземным хранилищам с молодым лейтенантом. Он  с  гордостью
показывает свое хозяйство.
     - Здесь  у  нас  головки,  к  так называемым за рубежом, ракетам СС-20,
здесь к 25, а там к 26.
     Мы одеты в спец скафандрыи. Нелепые прозрачные шары просвечивают головы
насквозь. Лейтенант через микрофоны продолжает петь.
     - А  это  спец  тележки  мотовозов,  там  в   тупике   подъемники   для
транспортировки на второй этаж хранилища.
     Несколько скафандров окружили головку СС-25 и готовили ее к отправке. В
микрофоны  раздается  болтовня  солдат  и грозные окрики прапора, увидевшего
приближение офицеров.
     - Ваша красавица, - восхищается лейтенант, - многокасетная, силы  то  в
ней  сколько.  Ого!  Пойдемте, товарищ капитан, туда. Поднимемся на верх и в
моем кабинете оформим документы на приемку.
     Мы идем к подъемнику, поднимаемся на первый этаж хранилища и попадаем в
зал, где  солдат  с  дозиметром  проверяет  наши  скафандры.  В   раздевалке
скидываем  скафандры  и  лейтенант  ведет  меня  в  свой кабинет, с надписью
"Хранитель".
     - Вот документы, распишитесь здесь, здесь тоже.
     Он садится  поудобней,  достает  сигареты  и  с  видом  наработавшегося
человека, расслабляется.
     - Теперь, - неожиданно говорит лейтенант, - после вчерашнего вечера, вы
приобрели самого опасного врага в части.
     - Кто же это?
     Лейтенант делает паузу, затягивается и пускает колечки дыма.
     - Майор Голубович, блудливый козел части.
     - Он гулял с Глафирой Николаевной?
     - Он  гуляет  со  всеми,  кто  подвернется  и  с  женами  офицеров, и с
колхозницами, уборщицами и девочками. Денег много у стервеца и власти.
     - Что и по морде его не били?
     - Пытались. Одних загнал служить в такие дыры, что от туда чудом  можно
только выбраться. Других тихо убирали.
     - То есть как убирали?
     - А  так, исчезли на этой дрянной работе. Кто-то быстро схватил высокую
дозу , кто-то получил и смертельную дозу.
     - Но как это он мог сделать?
     - Дыр-то здесь опасных много. Меня сначала тоже чуть  на  тот  свет  не
отправили,  надрезали скафандр и отправили готовить головку старой шестерки,
а та сифонит ото всюду. Хорошо  прапор  остановил  и  попросил  вернуться  в
раздевалку.
     - За что же вас так?
     - Ошиблись. Надрезали для другого и отправить должны были другого.
     - Командир части, начальник штаба, что этого не видят?
     - Командиру  до  фени.  Он  кроме охоты ничего не видит. Все дела отдал
майору, а начальник  штаба,  Николай  Филипович,  милейший  человек  никогда
ничего не видит и на все закрывает глаза.
     - А вы, я вижу, независимы и не очень-то боитесь Голубовича.
     - Я  уже  все  что  надо здесь потерял. Стал импотентом, без семьи, без
детей,  без  волос.  Так-что  мне  уже  больше  терять  нечего.  Я  вам  еще
когда-нибудь, если вы еще сумеете продержаться хотя бы пол года, покажу одну
вещь. Могильник для солдат и офицеров.
     - Не понял. Что разве не на клардбище?
     Лейтенант засмеялся синтетическими зубами.
     - Кто   же  их  сифонящих  сотнями  и  тысячами  рентген,  поместит  на
клардбище. Могильник находится на последнем этаже хранилища. Там у мертвецов
даже кости в темноте светятся. А те кто похоронен на клардбище, те в  пустых
оцинкованных гробах. Ключи от этого бокса у меня и майора.
     - А он-то какое отношение имеет к нему?
     - Однажды  я пошел проверять комплект инструмента, после солдат. Воруют
всегда, сволочи. Иду и слышу глухой стук  в  дверь  бокса.  Подергал  дверь,
закрыта.  А когда ее отпер, так увидел старлея Воскобойникова. "Что ты сдесь
делаешь?" - спрашиваю. А тот трясется и  волосы  дыбом.  Так  и  отправил  в
санчасть.  Мало того, что с ума сошел, так подхватил смертельную дозу. Майор
ко мне пришел и все удивлялся, как туда Сидельников попал. Я-то знаю почему.
Изнасиловал майор тринадцатилетнюю дочку старлея, а когда тот  стал  вякать,
то очутился в этом боксе.
     - И никто не пожаловался?
     - А  кому? Замполиту. Это сволочь. Прокурору, в милицию,- их здесь нет.
Зона-то секретная, сюда даже не всякого инспектирующего пошлют.
     - Спасибо, лейтенант, что предупредили.
     - Вы мне симпатичны. Воевали,  были  ранены  и  еще  не  заражены  этим
гнусным  воздухом  спец  части.  Приходите  после  поездки ко мне в берлогу,
выпьем от души.

     Обычно, ядерные головки к ракетам отправлялись заказчику в  специальных
вагонах, куда мы их укладывали изготовленной для этого дела траверсой. После
этого  устанавливались  и  проверялись  блоки  жизнеобеспеченеия  и  головку
отправляли в нужное место в сопровождении дежурных офицеров  и  охраны.  Так
вот, таким дежурным Николай Филипович назначил меня.
     - Головку приняли?
     - Да. - отвечаю ему.
     - Будте  очень  аккуратны.  Никого даже близко к вагону не подпускайте.
Вам  Глафира  Николаевна  очень  нравиться?  -  вдруг  он  резко  перешел  к
неслужебному разговору.
     - Простите,  я  ее  только  первый  раз  увидел  вчера  и  еще не успел
определиться.
     - Ах молодость, молодость. Такая жденщина,  огонь,  не  очень  стариков
жалует. Ну ладно, поезжайте. Счастливого вам пути.
     Его костлявая рука крепко сжала мою кисть.

     Мы  мотались по просторам России дней десять, хотя пункт назначения был
не так  далеко.  Наконец  ночью  подтолкнули  к  какой-то  эстакаде,  где  в
окружении охраны разгрузили головку на машину и повезли в часть.

     Утром  в  длинной  палатке  мы  стыковали ракету к головке, готовя ее к
боевому дежурству. Когда операция была завершена, я вышел на солнышко, чтобы
вдохнуть свежего воздуха.
     - Капитан? Скворцов? А вы что здесь делаете?
     Напротив меня с группой офицеров стоял уже полковник, Филипенко.
     - Прибыл старшим офицером с головкой СС-25, товарищ полковник.
     - А как же танки? Это же твоя соловьинная песня.
     - После ранения врачи не рекомендовали  мне  садиться  за  рычаги  и  в
отделе кадров решили, что я пригоден только для работ в хранилище.
     - Вот мерзавцы. Боевого офицера гноить под землей. А ведь я тебя искал.
Мне сообщили,  что  ты болен и навряд ли вернешся в строй. Ну теперь все, ты
попался. Петр Иванович запиши все данные этого  замечательного  прохвоста  и
направь требование в кадры.
     - Есть,  товарищ  полковник,  -  лихо  ответил  старлей  из  его свиты.
Филипенко важно кивнул мне и свита  тронулась  вдоль  палатки  к  маленькому
домику - входу в шахту. Около меня остался старлей, Петр Иванович.
     - Бушует дед, - кивнул он на полковника. - В Германию забирают, так вот
он гребет  с  собой всех своих и лучших специалистов. Сюда прискакал, как бы
осмотреть новую шахту, а на самом деле уговорить начальника штаба поехать  с
ним. Тебе тоже повезло, возьмет с собой. Так, давай свои данные.
     Он достал лист бумаги и старательно все записал.
     - Пока, наверняка еще увидимся.
     Старлей побежал к домику, догонять свиту.

     Я  вернулся  в  свою  спец  часть-хранилище, что бы напороться на новую
неприятность. Глаша как бы невзначай пришла ко мне в гостинничную комуналку.
     - Здравствуй, Саша. Вы маме очень понравились и она хотела что бы вы не
забывали наш уютный домик.
     - Это говорит мама, а что скажет Глафира Николаевна?
     - Глафира Николаевна, пожалуй присоединится к мнению мамы.
     - Если так, то я постораюсь не забыть уютный домик и если меня  сегодня
отпустят из части, то пожалуй приду.
     - А тебя уже отпустили.
     - Кто?
     - Майор Голубович.
     - Но мне никто ничего ни передовал и не говорил.
     - Так вот, я тебе передаю. Разве этого не достаточно.
     - Мадам, разрешите я все-таки перезвоню.
     - Разрешаю, в конце коридора телефон.
     Майор действительно разрешил мне сегодня быть свободным.
     - Ну так что, убедились? А теперь пошли.
     Мы пришли в ее домик, мамы в нем, действительно, не оказалось. На столе
лежала  записка, где мама умоляла дочку поесть, так как она придет не скоро,
потому что останется с женой полковника на ее именинах.
     - Ну вот, мы сейчас поедим, а там... пойдем гулять.
     В непринужденной болтовне мы пообедали и после того когда Глаша  вымыла
посуду, она забралась с ногами на диван и скомандовала.
     - Чего вы там сидите? Идите сюда.
     Я присел и вдруг Глаша прыгнула на меня, опрокинула и зашептала.
     - Чего вы стесняетесь Саша, мы же одни.
     Как хищная мигера, она ловко раздела меня и сама оказалась без платья.
     Мы  занимались  любовью, как вдруг стукнула входная дверь и гнусненький
голос Ольги Матвеевны протянул.
     - Глашенька, ты здесь? Где ты?
     Я рванулся, но Глаша крепко прижала меня к себе. Я рванулся посильнее.
     - Ой... Мне больно.
     Было не до нее. Хватаю в охабку одежду  и  мчусь  в  соседнюю  комнату.
Ножку стула запихиваю в ручку двери и начинаю торопливо одеваться.
     - Откройте.  Я  знаю,  это  вы  Саша,  -  стонал  за дверью голос Ольги
Матвеевны. - Дело молодое, раз любите друг друга, то  по  людски  обговорим,
как дальше жить будете.
     Я   подошел   к  окну.  Шпиндели  легко  подались  и,  распахнув  окно,
вываливаюсь наружу.
     - Мама, он открыл окно, - раздался голос Глаши.
     - Да слышу, дура.
     Удираю от домика, как от чумы.


     Прошло две недели. Глаша преследует меня и все офицеры  городка  заняли
странную  позицию.  Они  вдруг признали мое право над ней. Пришлось купить у
местной  самогонщицы,  жене  железнодорожника,  бутыль  с   ее   отравой   и
отправиться к лейтенанту-хранителю, который все знал.
     - А, явился таки. Давай, капитан, не стесняйся моей грязи, заходи.
     Я поставил бутыль на стол.
     - Догадываюсь,  пришел  по  делу,  а дела то и нет. Есть шлюха, которой
надо срочно жениться, так как новорожденному  ребенку  нужен  отец.  Приехал
новый  не  женатый  офицер,  вот  и  подобрали  отца.  Сразу честь гарнизона
соблюли, и стерву для дальнейшего развлечения под боком оставили.
     - То есть как для развлечения?
     - А так. С другими, кому надо спать будет. Вы  что  с  неба  свалились,
капитан.
     - При живом муже что-ли?
     - Кто  тебе  сказал,  что  он  может быть живым. Как поведет себя так и
будет.
     - Но ведь это же самодурство, самосуд что-ли.
     - Здесь, на сотни километров, весь суд вершит командир части.  Он  тебе
батюшка, он тебе и бог.
     Хранитель  покапался  в  шкафу  достал  кусок хлеба, две луковицы и две
кружки. Разлил самогон и сразу опрокинул содержимое кружки в прогнивший рот.
     - Хочешь отгадаю, у Соньки брал, эта стерва вплоть до птичьего помета в
это пойло мешает. Лейтенант боковыми зубами стал грызть луковицу, безобразно
растянув рот на правую сторону.
     - Если я не соглашусь.
     - Я  тебе  уже  говорил,  что  будет.  Но  чует  мое  сердце,  если  ты
какой-нибудь  финт  не  выкинешь,  быть  тебе  в  могильнике и светиться там
тысячелетиями своими костями. Таких как ты обычно прибивают.
     - Что ж мне делать?
     - Сначала выпей.
     С отвращением выпил полную кружку отравы. Во рту остался привкус свинца
и табака.
     - Не женись, это сломанная  для  тебя  жизнь,  а  там  будь  все  время
внимательным и осторожным.
     Лейтенант выпил вторую кружку, а я почуствовал, что начал дуреть.
     - Ты мне поможешь? - тяну связывающимся языком.
     - Этому засранцу, майору, мы еще сумеем оттяпать одно место.

     Мы  так  окосели,  что  я  не  помню что было потом. Но оказлось, что я
ворвался в дом к Глафире, там набезобразил и набил рожу Ольге Матвеевне.

     - Саша, - сказала Глафира, поймав меня в корридоре у моей комнатушки, -
можно зайти к тебе.
     - Только без фокусов.
     Она вошла и стала у косяка двери.
     - Саша, я беременна.
     - Я тебя поздравляю, а кто отец?
     - Ты.
     - Я. Да мы только первый раз вместе спали две недели назад.  Еще  тогда
твоя  мамаша  накрыла  нас  с  тобой  и мне пришлось постыдно удирать, чтобы
необъясняться с ней.
     - Так ты меня не любишь?
     - С таким враньем, нет.
     - Тебе придется на мне жениться. Мама все энергию проявит, но  добьется
своего. Моему ребенку нужен отец.
     - Иди ты...
     Она не ушла. Ушел я, оставив ее в своей комнате.

     Так  появилось  первое, потом и второе заявление гражданки Самсоновой в
политотдел и началось...

     - Саша, - обратилась ко мне Глафира, когда я вышел  из  политотдела,  -
прости  меня.  Ну понравился ты больше всех. Влюбилась я в тебя. Были у меня
связи с мужчинами, но тебя не было тогда, а появился ты и все изменилось.
     - Нет, Глафира Николаевна. Измениться уже ничего не может.
     - Посмотрим. Ты сам напрашиваешься на крайние меры.

     Меня вызвал к себе майор Голубович.
     - Что вы там натворили, капитан? Уважаемые люди нашего поселка жалуются
на вас. Вы здесь совсем недано появились, а за вами уже хвост неприятностей.
     - Я ничего не натворил.
     - Это называется  не  натворили.  Избили  Ольгу  Матвеевну,  прекрасную
женщину,  ни  разу  в  поселке про нее не услышишь плохого слова. А девочку,
Глашеньку, утащили в постель и изнасиловали.
     - Это все ложь.
     - Вот как. Нет, капитан, это не лож. Вы обязаны исправить свои  гнусные
поступки и путь у вас один, женитесь на Глафире Николаевне и мы все забудем.
Закроем, так сказать, глаза.
     - Не собираюсь жениться.
     - Это ваше последнее слово?
     - Да.
     Он  полез  левой  рукой под стол нажать кнопку, но я перегнулся схватил
майора за ворот и, несмотря на его вес, вытянул к себе.
     - Ах ты скотина, козел вонючий.
     - Ты попла...
     От души врезал ему. Голубович покатился по столу боком и упал  на  пол.
Вот  тебе. Офицерский коричневый туфель попал в круглую рожу. Его подкинуло.
Изо рта пошла кровь. Майор схватился за  лицо  и  завыл.  Еще  для  приличия
двинул ногой два раза и вышел из кабинета.

     В мою комнатушку пришел дежурный офицер и два солдата с автоматами.
     - Капитан Скворцов, по приказу командира части вы арестованы.
     - Но его нет.
     - Есть его заместитель, майор Гролубович. Одевайтесь, пошли.
     Меня ведут через весь поселок, но почему-то в направлении опасной зоны,
в хранилище.
     - Лейтенант, - говорю я дежурному офицеру, - губа в другой стороне.
     - Там  для  солдат,  а вам придется отсидеть в хранилище, в комнате для
дежурного персонала. У нас такой порядок.
     Действительно, меня приводят на  второй  этаж  подземки  в  комнатенку,
рядом  с  приборным  блоком  для дежурных офицеров. Их трое, они сидят перед
своими экранами, лампочками,  кнопочками  и  следят  за  состоянием  ядерных
головок, вверенных им участков.
     - Влип,  -  смеется  один,  когда  меня  проводили  за  их  спинами.  -
"Голубчик" из тебя еще кровь выпьет.
     - Гриша, кончай запугивать парня, ну  вляпался  в  дерьмо,  у  кого  не
бывает. Папашка придет и все уладит.
     Ключ  прогремел  в  дверях  и стало ужасно тихо. Я прилег на диванчик и
задремал.

     Прошло наверно часа четыре. Опять загремел ключ и дверь  открылась.  На
пороге  стоял  майор  с  лицом  распухшим и заляпанным пластырями. В руке он
держал пистолет Макарова. За ним стоял и ухмылялся... лейтенант-хранитель.
     - Выходи, - потребовал майор.
     В приборном блоке дежурные офицеры замерли в неестественных позах. Двое
откинулись в своих креслах, третий развалился на приборной  доске.  Они  или
умерли, или спали.
     - Что с ними? - удивился я.
     - Хе...хе...хе... - гадливо засмеялся лейтенант-хранитель. - Перепились
ребятки и заснули.
     - Не сдохнут. Ты их не очень? - заметил майор.
     - В порядке. Я им снотворное еще забухал в самогон.
     - Двигай, - майор двинул мне рукояткой пистолета по спине.
     Мы пошли по этажу и... вошли уже в знакомый мне кабинет хранителя.
     - Ты  ему  все  же  ручки-то  в  наручники,  -  опять беззубо улыбается
хранитель.
     - У тебя эти железки есть?
     - А как же.
     Хранитель вытащил из стола наручники.
     - Давай свои рученьки-то.
     - Ну и подлец же ты.
     Я протянул руки перед собой.
     - За то ты настоящий дурак. Хотя бы поинтересовался кем мне приходиться
майор Голубович.
     - Теперь-то можно узнать?
     - Чего ты с ним  либеральничаешь?  Все  получилось  как  надо.  Остался
последний штришок, - кривился майор.
     - Хорошо,  братец.  Слышишь,  придурок...,  бра-тец.  Вот  тебе бумага,
сначала подмахни вот этот документ.
     На стол легло в фирменном бланке свидетельство о браке.
     - Что это?
     - Документ о том, что гражданка Самсонова Г. Н. находится  в  состоянии
законного  брака  с  гражданином Скворцовым А. Г. Видишь ли, подпись Глафиры
Николаевны есть, а твоей нет.
     - Подписывай, - ствол пистолета майора проехался у  меня  по  щеке.  На
стол  капнула  кровь.  Я  скованными  руками  взял ручку и кое-как накарябал
фамилию. Майор, криво улыбаясь, сунул свидетельство во внутренний карман.
     - А теперь пиши письмо.
     - Это еще зачем?
     - Пиши, что тебе надоело обижать свою  жену,  без  конца  несправедливо
ревновать  ее  к  мужчинам  и  ты у нее просищь прощение и... кончаешь жизнь
самоубийством.
     - Вы это серьезно.
     - Я тебе, - хранитель погладил меня  по  волосам,  -  даже  местечко  в
могильнике  предусмотрел.  Я  тебя  повешу  на  стене.  Ты там будешь вместо
христа. Я даже буду приходить и вспоминать, как я надул такого простака.
     - Хорошо, напишу, руки освободите.
     - Еще чего захотел. Вот садись и пиши.
     - Ладно, а нельзя ли написать без присутствмя ваших гнусных физиономий.
Я хочу написать еще домой.
     Они переглянулись.
     - У тебя там в столе ничего нет?
     - Только бумаги.
     - Выполним последнюю волю умирающего. Выйдем.  Потом  мы  тебя  кольнем
шприцом и отведем в последнюю, так сказать, обитель. Даем тебе десять минут.
     Они  вышли. Я поднес скованные руки к часовому корманчику брюк. Где они
мои спасители  М-801.  Пальцем  выковыриваю  ампулу  и  давлю  ее  на  столе
браслетом  наручников.  Стекло разлетается, теперь пилюлю в рот. Так, значит
надо потянуть время. Беру ручку и начал струдом выводить  на  бумаге  всякую
чепуху  о  том,  что  я  знаю что ребенок майора и он виноват в моей гибели.
Прошло десять минут.
     Мои убийцы появились и встали по бокам.
     - Ну как?
     Майор взял бумагу и стал читать.
     - Чего  ты  написал?  Что  мой  ребенок,  так  это  знают  все  офицеры
гарнизона, кроме тебя. Глашка -дура, гарнизонная шлюха, и отдавалась каждому
мужику,  кто  бы не попросил. Ребенок родится через пять месяцев и ему нужен
отец, потому-что нашелся какой-то козел, который сообщил на верх о разврате,
так сказать,  который  происходит  у  нас  и  указал,  как  пример,  на  эту
потаскуху. Я тебя просил о другом, кстати письмо домой написал?

     - Не успел, времени мало.
     Письмо перехватил хранитель.
     - А ничего, пожалуй я сохраню.
     - Я тебе сохраню.
     "Макаров"  заплясал перед носом лейтенанта, тот с кислой улыбкой вернул
бумагу брату.
     - Вот новый лист, пиши под диктовку. "Дорогая Глаша.  Я  понял  сколько
горя и мучений приношу тебе и хочу повиниться перед тобой. Прости дорогая за
все. Прошу не винить ни кого в моей смерти. Глупо жил-глупо умираю".
     - Последнее не надо, - возразил хранитель
     - Пиши, глупо жил-глупо умираю. Подпись. Готово?
     Я почувствовал знакомую тяжесть в руках. Пожалуй пора действовать.
     - Вот, готово.
     Майор прочитал и удовлетворенно кивнул головой.
     - Пора. Братец, где там шприц?
     - Вот он. Вот...
     Железо  лопнуло на руках. Я схватил братца-хранителя за горло и швырнул
его через себя на майора. Они  оба  покатились  по  полу.  Пистолет  куда-то
укатился.  Потом приподнял за шиворот обоих и разведя руки стукнул их лбами.
Хранитель сразу закатил глаза, а майор булькал  как  суп,  потом  затих.  Из
кармана  майора  вытащил  свидетельство  о  браке и изорвал его в клочки и с
остальными бумагами сунул к себе в карман.  У  хранителя  вывалились  ключи.
Может их сволочей в могильник. Солдата с дозиметром у входа в шахту не было.
Я  одел  скафандр  и  поволок  братьев в подъемник. Интересно, телевизионные
экраны только у дежурных, как бы они отреагировали? Все тихо, значит все еще
спят. На  последнем  этаже  у  входа  на  рельсах  мототележка,  оставленная
ленивыми  солдатами,  не  желающими  ходить  пешком. Валю братьев в телегу и
включаю двигатель. Боксы мелькают один за другим.  Вот  и  последний.  Долго
подбирал ключ и наконец замок сработал. Поворачиваю ручку-колесо и массивные
толстенные  двери медленно отваливаются в сторону. Мой майор ожил. Он что-то
хрипит, вытаращив глаза, но я даю ему пинок... и он улетает за дверь. Мигает
красным индикатор предупреждая об опасности.  Хранитель  летит  в  дверь  за
майором. Наконец дверь закрывается и я сделав два оборота ключом, забрасываю
связку в угол какого-то тупика.

     Рев  сирены пробивается даже через скафандр. Неужели заметили. Замигали
лампочки, предупреждающие о ядерной опасности. Что  происходит?  Утечка  что
ли?  Сажусь  в  мототележку  и  мчусь  к  подъемнику. Но он не работает. Все
заблокировано.  Черт,  вот  дверь  с  надписью  "запасный  выход".  Она   не
заблоктрована,  но  эта  многопудовая  масса  с трудом отодвигается. Лесница
неимоверной длинны петляет в вертикальной  шахте,  идти  здесь  в  скафандре
очень  неудобно,  все  время  задеваешь  стены.  Вот  и  второй  этаж. Кручу
ручку-колесо и пытаюсь оттолкнуть груду бетона, дверь еле-еле разевает щель.
     В дежурке все так же. Трое офицеров неподвижны как и были. Кругом  воют
сирены, а этим хоть бы что. Подхожу к одному из них.
     - Эй, - ору через стеклянный шар.
     Я  его  толкнул  в  плечо  и  офицер упал на пол. Кто-то стукнул меня в
плечо. От неожиданности подпрыгиваю.  Передо  мной  незнакомый  капитан.  Он
жестами просит, чтобы я снял стеклянный "фонарь".
     - Что присходит? - срывается первый вопрос, когда мы можем говорить.
     - Сам  не  знаю,  -  стараясь  перекричать  сирены  кричит он. - Сейчас
выключу звуковое предупреждение.
     Он подходит к центральному пульту и нажимает две кнопки. Вой  оборвался
и наступила звенящая тишина.
     - Что с ними? - спрашивает капитан.
     - Хранитель напоил.
     Раздается ругательство.
     - А вы как здесь очутились? Что у вас с лицом, оно все в крови?
     - Хранитель могильник хотел показать, а перед этим мы подрались.
     - Ну  подонок,  я  ему  покажу.  Сейчас  надо  разобраться, где авария.
Кажется здесь. Вон мигают лампочки.
     Капитан без церемоний отбрасывает тело дежурного с пульта.
     - Сволочи, недоумки.
     - Что произошло?
     - Мы скоро сдохнем. Этот гаденышь, - он пнул ногой лежащего  дежурного,
- упал  на  пульт  и  перключил  телом  несколько  тумблеров.  Один  из  них
отключение автоматическо регулирования и другой включения  на  ручной  режим
управления  и так же другой тумблер, повышение температуры в рубашке головки
"Луны".
     - Ну и что?
     - А то. В этих идиотских "Лунах" стеклянная ампула  с  кислотой.  Перед
запуском  ракеты  ее  разбивают  и  кислота  попадает на элементы. Возникает
напряжение, которое питает локатор и другие блоки головки.  Достигая  нужной
высоты,  локатор  подает  сигнал  на ядерный взрыв. А этот, - капитан тыкает
рукой на валяющегося дежурного, - повысил температуру в  головке,  произошло
увеличение давления в ампуле и она лопнула.
     - Действительно может быть взрыв?
     - Похоже. Нос головки упирается в ворота бокса. Локатор имеет узкий луч
и может  подать  сигнал  на  взрыв  сразу,  когда напряжение достигнет около
двенадцати вольт.
     - Делайте что-нибудь, капитан. У нас есть время?
     - Черт его знает, с какой скоростью будет сочиться кислота на элементы.
Сейчас надо попасть в бокс, открыть ворота и выкатить  головку  в  корридор,
его длинна около 500 метров, вполне хватит для локализации действия локатора
и тогда пол часа достаточно головке для выработки энергии.
     - На сколько же установлен проклятый локатор?
     - Думаю  на  метров  100. Стоп. Прибор показал напряжение на элементах.
Смотри 1 вольт.
     Мы стоим уставившись на цифровое табло.  Прошло  две  минуты  мелькнула
цифра 2.
     - В нашем распоряжении где-то 20 минут,-сразу же высчитал капитан.
     - Бежим в бокс, - рванул я за руку капитана.
     - Бесполезно,  везде  все  блокированно,  двери,  ворота, впрочем можно
отключить электроэнергию правой части боксов, тогда блокировка снимется,  но
гидравлические  системы  ворот  просто  не  открыть  или необходимо обладать
только дьявольской силой, чтобы их распахнуь.
     Капитан вырубает один из рубильников на стене. Гаснет часть лампочек на
пульте.
     - Да бежим, мать твою, быстро переодевайся в скафандр.
     От моего удара по спине  офицер  вылетел  из  дежурки.  Он  помчался  в
гардероб,  а  я  понесся в кабинет хранителя. Быстро восстанавливаю порядок,
ставлю стулья на свои места и вижу "Макарова", лежащего у  двери.  Запихиваю
его  под скафандр и бегу опять к раздевалке. Капитан вылетел, заправляясь на
ходу. Мы натянули прозрачные шлемы и включили радио телефоны.
     - Готов? Бежим.
     Капитан с удивлением смотрит на  полуоткрытые  двери  "запасного  хода"
лесниц.
     - Смотри  ты,  сколько лет служу и первый раз увидел открыты двери. Вот
это сила.
     Мы добегаем до двери бокса номер 18 и капитан дергает колесо-штурвал.
     - Ну что, говорил я тебе. Она даже не шевелится.
     - Отойди-ка в сторонку.
     Я вцепился в ручку. Рывок и колесо сделало пол оборота.  Еще  рывок  на
себя  и  дверь  медленно  приоткрывается.  Видно как у капитана от изумления
отвисла челюсть. Он прыгае в проем двери, я за ним. В  большом  боксе  очень
темно,  только  тускло  горят аварийные лампочки, да на стене у двери мигают
огоньки контрольной аппаратуры.
     - Какая из этих дур?
     На стелажах от слабого света тускло высвечиваются заостренные сигары.
     - Пятая.
     Капитан смотрит на лампочки мигающие на стене. В боксе  очень  жарко  и
наши шлемы начинают запотевать.
     - Тащим на тележку пятую.
     Мы  подгоняем  мототележку  к  пятой  головке  и я, оттолкнув капитана,
сталкиваю ее на поддон.
     - Ворота, - мычит мой партнер, - надо открыть ворота. Осталось  полторы
минуты.
     Прозрачный колпак из нутри запотел и практически стало ничего не видно.
Я мотнул головой и капля разорвала чистую полоску перед глазами. В эту узкую
щель различаю ворота. Я подхожу к гидравлическим цилиндрам запирающим ворота
и выворачиваю  из  них патрубки. На пол потекло масло. Упираюсь всем телом в
ворота  и  чувствую  как  из  меня  выходят  все   силы.   Ворота   медленно
раздвигаются, а из цилиндров фонтаном бъет масло.
     - Хватит, тележка пройдет.
     Мы выкатывае из бокса тележку и несемся с ней в противоположную сторону
корридора.
     - Кажется все.
     Капитан сползает на пол по стенке.
     - Ну и силища у тебя, старина.
     - Через  пол  часа  я буду как труп. Чтобы быть таким, пришлось принять
сильный наркотик. Если мы не выберемся от сюда за пол  часа,  тебе  придется
меня тащить от сюда волоком.
     Неумолимо течет время, наши прозрачные шары опять просветлели.
     - Прошло  уже  три минуты, а эта гадость не сработала. Пошли, только не
обходи с носа головки, а то наша работа будет бесполезной.
     Мы идем наверх переодеваться в гардероб.

     Скидываю блестящую, как клеенка одежду и тут падает пистолет на пол.
     - Что-то упало? - задал вопрос капитан.
     Он от меня через несколько шкафчиков и вытирает полотенцем лицо.
     - Да, ничего, ерунда.
     Быстро запихиваю пистолет в карман и пытаюсь перевести разговор.
     - Надо наверно вызвать смену, дежурным?
     - Надо. Ох и будет всем на орехи.

     Дежурные спят. Мы проходим мимо них уже без скафандров.
     - А если бы взорвалась? - спрашиваю я. -  Был  бы  ядерный  взрыв.  Что
произошло бы? Ведь там такое количество ядерных головок.
     - Был  бы незапланированный подземный ядерный взрыв. Над хранилищем 120
метров скальной породы. Все штольни вырублены в граните. Все  спроектировано
так,  что  остальные  головки не сработают, а исчезнут в высокой температуре
плазмы.
     - Посмотрите никого нет. Куда-то исчезли солдаты, охрана.
     - Странно. Очень странно.
     Вся зона была пуста. Стояли вышки без охраны, казармы без людей, только
забросанная всяким армейским барахлом дорога говорила  о  поспешном  бегстве
людей.
     - Всем  жить хочется, вот они и удрали. Поселок, наверно тоже пуст. Как
там моя Надя?
     Мы выходим через брошенный  КПП,  в  котором  даже  через  зарешетчатые
окошки видны брошенные автоматы АК.
     - Ничего себе. Бери какое угодно оружие, - возмущается капитан.
     - Пойдемте быстрей, куда-нибудь, мне скоро будет плохо.
     - До поселка 20 минут. Выдержите?
     - Не знаю.
     Мы  идем  быстрым  шагом,  почти  бежим.  Вот показались первые домики.
Поселок  пуст.  Стоит  непривычная  тишина,  которую  разорвали  своим  воем
неподелившие   участки   кошки.  На  дороге  брошена  детская  коляска,  вон
втоптанные сапогами детские игрушки, там одежда, разбитая  и  целая  посуда.
Мне становиться все хуже и хуже. В глазах становиться темно.
     Я замедливаю шаг.
     - Капитан, я кажется готов.
     Где-то на дороге появилась женская фигура с охотничьим ружьем.
     - А вот моя и Надя. Не убежала все-таки.
     Мне уже все равно. Я проваливаюсь в темноту.

     Звук  выстрела  будит меня. Я приоткрываю глаза и вижу уютную комнатку.
Сам лежу на диванчике, боком. У окна  стоит  молодая  женщина  с  охотничьим
ружем  и  прикрываясь  косяком  смотрит  на  улицу. Еще несколько выстрелов.
вылетают со звоном стекла. Женщина отпрянула и оглянулась на меня.
     - Мародеры. Уже сутки нет военных, вот эти мерзавци из близ лежащих сел
и появились здесь.
     Дверь открывается и появляется знакомый капитан.
     - Надя, надо все-таки прорываться в зону. Не один телефон в поселке  не
работает. Я пойду.
     - Иди,  Петя.  За  меня  не  беспокойся,  мы  ведь  с  тобой не в таких
переделках были.
     - Тогда отвлеки их, я удеру через заднее окно.
     - Иди. Я все сделаю.
     Петя исчезает за дверью, а Надя выглянув в  окно,  вскидывает  ружье  и
стреляет  из  двух стволов. Она присела и ловко перезаряжает оружие. В ответ
тоже стреляют. Слышен мат. Надя говорит.
     - У нас дом как раз в начале улицы, где живут офицеры управленцы, а эти
с телегами и тракторами не хотят обходить, вот и лезут на нас.
     Я вспоминаю, что у меня тоже есть оружие  и  пытаюсь  его  вытащить  из
кармана  брюк. Руки еще очень слабы, еле-еле достаю "Макаров" и кладу его на
бедро.
     - Надя, сними с предохранителя, передерни затвор.
     Она на корточках подползает ко мне и рассматривает пистолет.
     - Хорошая игрушка, у меня в Анголе такая же была.
     Быстро перязаряжает пистолет. От туда вылетает патрон.
     - А он был у вас на взводе.
     С улицы по дому ударили автоматные очереди. Надя сунув мне  пистолет  в
руку подлетела к ружью.
     - Вот  мерзавцы,  - кричит она, - брошенное солдатами оружие подобрали,
теперь держись.
     Глухо впиваются в дерево пули, звенят стекла. Надя в  слепую  лупит  из
двухстволки в окно, но тут сзади дверь распахивается и врывавается громадный
мужичина, держа в лапище как игрушку автомат АК.
     - Ах ты, шлюха, - ревет он на Надю, не замечая меня.
     Я не целясь стреляю в него. Пистолет вылетает из слабых рук и падает за
диван. Мужик роняет автомат и хватает воздух ртом.
     - Откуда здесь еще... один...?
     Он падает лицом в пол и сучит ногами.
     - Еще один..., - хрипит он и затихает.
     Надя  переведя дух, перезаряжает ружье и опять стреляет в окно. На этот
раз стрельба прекращается и чей-то молодой голос кричит.
     - Васька не вышел, она прибила Ваську.
     - Гадина, ну ты нам еще попадешся, - кто-то кричит с улицы. -  отходим,
ребята.
     На  прощание  вдоль  улицы пущена веером очередь из автомата, раздается
звон битых стекол. Где-то хрипят лошади, скрипят телеги и слышен  прекрасный
русский  мат. Скоро все стихает. Опять сзади раздается скрип, Надя поднимает
двухстволку.
     - Надя, не стреляй, это я.
     Появился Петя.
     - Дозвонился? Есть связь?
     - Есть. Эти сволочи уже там побывали и похозяйничали и все  перепортили
в  дежурке.  Только  у  хранителя  оказалась дверь открыта, я с его телефона
связался с городом. Через пол часа здесь будут вертолеты, а потом подойдут и
войска. Вам здесь тоже жарко пришлось.
     Капитан повернул ногой голову лежащего мужика.
     - А ведь это Васька, давно по нему руки чесались. Молодец Наденька.
     - Это не я, это он.
     Она мотнула головой в мою сторону.
     - Как себя чувствуешь, капитан?
     - Еще одолевает слабость. Лучше скажи, дежурные офицеры, где?
     - Вот этот тип, - опять удар ногой по голове Васьки, - им сонным  горло
перерезал.  Ведь не побоялись сволочи проникнуть в хранилище, судя по следам
даже без скафандров спускались вниз.

     Над поселком загремели вертолеты.

     Генерал ходил по маленькой комнатушки из угла в угол и  слушал  рассказ
капитана.  Надя  и  еще  два  офицера разместились вдоль стен. только у меня
привелегия, я лежу.
     - Если бы не капитан, быть беде товарищ генерал, - заканчивает  рассказ
Петя.
     - А где же ваш главный командир? Где заместители?
     - Полковника  Неелова,  нет уже около двух месяцев, как уехал в Уссури,
еще до сих пор не появлялся, а майор Голубович пропал.
     - Испугался мерзавец, теперь где-нибудь пороги  обивает.  Ладно,  будет
комиссия  во  всем  разберется.  Вот  мое  решение.  Вы,  полковник,-генерал
обратился к стоящему у двери офицеру,-берите на себя все управление  частью.
Наведите  порядок.  В помошники возьмете Петра Ивановича. Вас, два капитана,
благодарю за службу.
     - Служу Советскому Союзу, - сказал громко Петр Иванович и слабо пискнул
я.
     - Кроме этого, я  буду  ходотайствовать  о  присвоении  вам  очередного
звания и соответствующего награждения. Еще, вас, капитан Скворцов вызывают в
кадры,  в  Москву.  На  вас  пришел вызов из Германии. Может быть останетесь
служить со мной?
     - Нет, товарищ генерал. Ведь я танкист.
     - Хорошо. Как поправитесь, отправляйтесь в Москву.
     Тут за окном раздался шум, подъехала  машина  и  знакомый  голос  Ольги
Матвеевны заныл на весь поселок.
     - Где тут главный? Здесь. Пошли Глафира.
     Они  ввалились  в тесную комнатенку и Ольга Матвеевна, увидев генерала,
запела.
     - Товарищ генерал, горе у нас большое. Ее муж, - она тыкает на Глашу, -
погиб. Они только-что поженились. Разрешите нам переехать в город, не  может
она уже переносить это место, где погиб муж.
     - Фамилия.
     - Самсоновы  мы,  но  Глашенька  еще  не  успела  поменять  паспорт, ее
свидетельство о браке взял майор Голубович,  а  его  нигде  нет.  Необходимо
найти или востановить свидетельство и мы конечно постараемся это сделать.
     - Я спрашиваю фамилия мужа?
     - Да, да. Скворцова она.
     - Не вот этого Скворцова?
     Все  расступаются и они видят меня. Ольга Матвеевна в расстерянности, а
Глафира бежит ко мне и кричит.
     - Сашенька, Сашенька.
     Я собираю силы и отталкиваю ее.
     - Не надо ломать комедию, Глафира Николаевна. Майор Голубович под дулом
пистолета хотел, чтобы я подписал  свидетельство,  а  так  же  одну  бумагу,
которая кстати у меня есть. Прочтите, товарищ генерал, ее.
     Я вытащил из кармана мою "посмертную" бумагу.
     - Кстати, он признался, что ребенок который будет у вас-его.
     - Это неправда.
     - Не произносите больше лишних слов, Глафира Николаевна, ваш ребенок на
пятом месяце, а я здесь служу только месяц. Хотите экспертизу.
     Глухое рыдание разнеслось в комнате.
     Генерал передал бумагу мне.
     - Мы  еще поговорим с этим, Голубовичем. До свидания, товарищи офицеры,
до свидания Надежда Васильевна. Прощайте, капитан Скворцов.





 * ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ЗАБЫТЫЙ ГОРОДОК


     В Москве меня продержали четыре с половиной месяца.  Сначала  направили
на  скоротечные  курсы  немецкого языка, а потом пришлось ждать сбора группы
награжденных офицеров для представления в Кремле. Потом  прилетел  Филипенко
и,  наконец,  меня  направили на переподготовку в один из закрытых городков,
которые в превеликом множестве разбросаны на территории СССР.
     Полковник Филипенко, прилетев в Москву по делам службы,  имел  со  мной
длительный  разговор  и  я  уразумел, что с развитием атомного оружия, армия
перестраивается и требуются специалисты с новой подготовкой, с новыми идеями
и мыслями. Поэтому мне приказали подучиться и... зубрить немецкий язык.

     Молодой и  вечно  потный  Владимир  Владимирович,  мой  руководитель  и
наставник, не читает мне лекций, а требует участия в своих разработках.
     - Саша,  на  кой  хрен,  ты  поднял  потолок  шахты,  надо все считать,
крепость кровли, состояние пород. Ты же взрываешь ядерную мину, а не ядерный
фугас.
     Черт бы его побрал, у нас в танковых войсках совсем  другие  понятия  о
минах  и  фугасах,  а  теперь  бери  эту  проклятую  счетную  машинку,  кучу
справочников и высчитывай крепость кровли.
     - Хорошо, я все пересчитаю, Владимир Владимирович.
     Он не унимается и через пол часа приходит ко мне.
     - Теперь неплохо, но здесь  опять  нет  расчета,  какой  мощности  надо
поставить  щит,  чтобы  убрать рухнувшую кровлю после взрыва. Саша, поймите,
людей там не будет, должна действовать автоматика.
     - Я не хочу делать щит.
     Мой мучитель подпрыгивает  и  начинает  блестеть  капельками  пота  под
носом.
     - После  взрыва, кровля должна упасть на дно шахты, а платформа с миной
выезжает,  где-то  вот  здесь,  в  ее  средине,   и   мина   выпрыгивает   в
образовавшееся отверстие на нужную высоту, - предлагаю я.
     Владимир  Владимирович садиться на край стола и машинально вытирает пот
рукой.
     - Все это хорошо, но в случае выстрела мины  с  твердой  площадки,  нет
необходимости  рассчитывать  стартовое  давление  на  нее,  а в вашем случае
избавляемся от дополнительных агрегатов, но  усиливаем  платформу.  Что  же,
считайте платформу.
     - Уже сосчитано.
     Он  с  недоверием  берет  мою  массу эскизов и расчетов и углубляется в
чтение. Стоящий у кульмана сосед подмигивает мне.
     - Владимир Владимирович, мне надо на немецкий, можно уйти.
     - Да, да, идите, - не отрывается тот от бумаг.

     Я не успеваю пройти по  коридору  и  двух  шагов,  как  напарываюсь  на
вышагивающую  как манекенщица, секретаршу главного. Глупая, красивая Танечка
таращит свои большие глазки и томно открывая ротик, говорит мне.
     - Алексанр Георгиевич, завтра в 10 совещание и главный просил,  что  бы
вы обязательно пришли.
     - Я, зачем я?
     - Сказано так было.
     Ей трудно самой понять зачем.
     - Может быть вы кого-нибудь обидели? - вдруг предполагает она.
     - Только главному и есть дело заниматься нашими дрязгами.
     - Вы   неправы,  Александр  Георгиевич,  главный  должен  знать  все  и
заниматься всем.
     Эта  трудная  фраза  ей  показалась  концом  деловой  части  и  Танечка
приступила к следующему пассажу.
     - Вы нехотели бы прийти к нам сегодня на вечеринку?
     - Куда к вам?
     - Галя и ее муж собирают гостей по поводу получения квартиры.
     - А я-то причем здесь?
     - Я вас беру к себе в кавалеры.
     - Тогда я пожалуй подумаю.
     - Вот  и  хорошо,  - решив что я согласился, она продолжила, - в восемь
вечера у меня.
     Мы разошлись в разные стороны.

     Старушка-преподовательница была настоящей  немкой  и  обладала  упорным
характером.
     - Скворцов,  я  хочу  чтобы  вы  могли  различать диалекты и сами умели
говорить с характерной интонацией. Почему вы, обращаясь к Ане  заговорили  с
чисто  баварской интонацией, а потом понесли черт знает что. Господи, прости
меня  что  я  говорю.  Повторите,  Скворцов.  Аня,  встаньте   и   отвечайте
Александру, для вас это тоже практика.
     Толстушка и хохотушка Аня вскочила.
     - Не беспокойтесь, я ему отвечу.
     Я говорю текст и вдруг Аня понесла на чисто баварском диалекте.
     - Говорят,  Александр,  вы  сегодня  идете  на  вечер, с этой пустышкой
Татьяной?
     - Да, но вы меня игнорировали, пришлось выбирать партнера.
     - Со мной вы опоздали, у меня муж, но так уж и быть, я сегодня  его  не
возьму, а возьму одно удивительное создание. Не провороньте, Александр.
     - Постойте,  постойте,  -  вдруг  взрывается  старушка, - такого текста
здесь нет.
     Она приблизив книгу к глазам  старается  разыскать  текст,  который  мы
говорим.
     - А  впрочем,  - она отбрасывает книгу, - вы оба говорили хорошо. Так у
кого сегодня можно будет пожрать? Господи, прости меня что я говорю.

     Татьяна сидела вокруг разбросанных платьев и чуть не рыдала.
     - Саша, я незнаю, что мне одеть. Наверняка, эта фи-фи,  Верка,  сегодня
оденет, что-нибудь необычное и будет королевой вечера.
     - И  это  всегда  так,  -  сказала ее мать стоя у дверей, - со слезами,
наденет какое-нибудь безобразие и придет в нем к концу вечера.
     Я схватил первое, что попалось под руку, что-то полупрозрачное, но ярко
красное и сунул ей под нос.
     - Сейчас же одевай это.
     - Ты так думаешь? А Верка...
     - Одевай говорю, - вдруг рявкаю я.
     - Не кричи. Раз тебе нравиться, одеваю.
     - Так ее, Саша, так. Мужика тебе хорошего нужно, тогда бы  поумнела,  -
опять сказала мать.
     - Может я уже нашла,-самодовольно сказала Таня.
     Она без стеснения стала раздеваться, чтобы одеть обновку.
     - Вот  возьми  бусы  из красного корала, - протянула ей связку коряавых
камней, мать.
     - А вроде ничего. А коралы не будут колоть мою грудь?
     - Уже время, лучше иди.

     Это был не вечер, а вечерище. В пятикомнатной  квартире  народу  полным
полно,  в основном наши институтские. Здесь и Владимир Владимирович со своей
супругой, наш главный и другие сотрудники.
     - Танечка,  ты  пройдись  по  знакомым,  -  к  нам   подошел   Владимир
Владимирович, где-то по рассеяности оставив супругу.
     - Саша, я сейчас к Верке и остальным.
     Татьяна сверкнула красным платьем в толпу.
     - Вы  знаете, - начал Владимир Владимирович, - я посмотрел ваши расчеты
и мне они очень понравились. Но в ваших бумагах затерялся  один  листок,  от
которого я несколько ошалел. Это наброски исскуственного отвала породы после
взрыва  над  самой  стартовой ракетой с миной. В таком случае дополнительные
передвижные механизмы не нужны,  а  система  коромысла  проста.  Наполнилось
ведро  мусором и бжик..., коромысло на оси само поехало оно вниз по радиусу.
Я ведь только-что с института, вашу идею просчитывал. Это здорово.
     - Володя, как тебе не стыдно, на вечере обсуждать научные  проблемы,  -
жена  Владимир  Владимировича все же нашла мужа и вовремя очутилась рядом. -
Вы простите его, Саша, совсем дурной мужик.
     Владимир Владимирович смутился.
     - Да, Саша, поговорим завтра.
     Передо мной появилась Аня.
     - Пошли со мной, только не упади, - она вцепилась за мой рукав.
     Передо мной стояла стройная девушка с гладкими светлыми волосами,  чуть
узковатым  носом и большими черными глазами. Боже. Если бы не волосы, то это
была бы Гамиля...
     - Знакомтесь, это Александр, а это... Катя.
     Я забылся и автоматически, как в Каире, взял ее руку и поднес  к  своим
губам.
     - Простите, Саша, но здесь это не принято, - смутилась Катя, но руку не
отняла.
     - Разве  мы  должны  стыдиться  того,  что прекрасно. Аня, у меня к вам
просьба. Если увидите Татьяну, постарайтесь перехватить ее.
     - Командир, все понятно. Я рядом с вами и недалеко от вас.
     - Кто такая Татьяна? Я ее знаю?
     - Наверно. Я здесь только два месяца и первый раз на таком  сборище.  У
Татьяны не было кавалера и она предложила эту должность мне.
     - Но при такой должности, нельзя бросать вашу спутницу.
     - К сожалению, я плохо изучил инструкции этой сложной профессии, но как
военный  зато  могу  учитывать  изменение обстановки и принимать необходимые
решения.
     - Разве вы военный? Странно, Аня не говорила мне об этом.
     - Вам Аня много чего не могла сказать.
     - Например?
     - Что я служил в Египте и ни разу не видел знаменитый Каирский музей.
     Она улыбнулась.
     - А я живу в этом богом забытом городке и ни разу из него не вырвалась.
     - Нет денег?
     - Нет, не выпускают, - она видит мое недоумение и поспешно поясняет,  -
нет выпускать-то выпускают, но просто так выехать нельзя.
     К нам подлетает Аня.
     - Танька идет, вы идите в ту комнату, а я постараюсь ее задержать.
     Мы  попадаем  в  маленькую  клетушку-комнатенку,  без  всякой  мебели и
пахнущую обойным клеем.
     - Вот папа с мамой у меня действительно  путешественники.  Они  были  в
Анголе, Мозамбике, а сейчас где-то в Сибири.
     - Так чего вы к ним не выедете?
     - Я приехала сюда по распределению, после окончания ВУЗа. Так и сижу, а
мама пишет,  что они сами сейчас в такой дыре, даже наше место кажется раем.
Ведь папа, так же как и вы, военный, куда его пошлют там и служит.
     - Что же это за странное место, где может быть ад?
     - Это какое-то хранилище, даже адреса нет. Одни индексы "п/я..."
     - Стойте, стойте, как фамилия отца?
     - Каменев.
     - Вашего отца зовут Петр Иванович, а мать Надежда Васильевна?
     - Да.
     На ее лице изумление.
     - Хороший мужик Петр Иванович, надо же, даже  про  дочь  не  рассказал.
Там,  Катя,  действительно  был ад, но теперь Петр Иванович наведет порядки.
Ему присвоили звание и наградили орденом Ленина и Золотой Звездой Героя.
     - Да что вы говорите, он мне пол года уже не писал. Может действительно
попросить у него вызов и меня может отпустят к нему.
     - Не советую, там женщинам работы нет и от поселка за 50  километров  в
любую сторону, ни души. Если ехать, то только за женихами, вот этих навалом.
     - А за что папе дали Героя?
     - За одну операцию.
     Дверь комнаты приоткрылась и появилась голова главного.
     - Ага,  знакомые  все  лица.  Скворцов и Каменева. Там Татьяна на рогах
стоит, а Скворцов с другой дамой.
     - Почему с другой, со своей.
     - Вот те на. Вот что значит военный. Пришел, увидел, победил.
     Главный вошел в комнату и следом за ним ввалился седой полковник.
     - Вот он Скворцов, - показал главный рукой на меня, - кажется ты, Гоша,
его искал.
     - Его все ищут, и женщины, и военные, и гражданские.  Бегает  ваш  этот
кругленький, потный, тоже ищет его.
     - Может мне выйти, - робко попросила Катя.
     - Иди  Катенька  прогуляйся,  мы  тут  поговорим  немножко  и  отпустим
Александра Георгиевича.
     Катя быстро выскочила из комнаты.
     - Мне-то можно быть, Гоша?
     - Послушай,  история  интересная,  -  полковник  вытащил  сигареты,   -
закуривайте.
     Главный взял сигарету, а я покачал головой.
     - Так  не  расскажете нам, Александр Георгиевич, где пилюли, с которыми
вы выступали на пресс конференции в Каире.
     - Товарищ полковник, может быть завтра. Сегодня как-никак вечеринка.
     - Ты что думаешь, я дурной и ничего не понимаю. Да  вечеринка,  но  два
часа  назад  по  телетайпу пришла шифровка, выяснить, где пилюли и через три
часа доложить. Видишь мне приходится работать и совсем не до вечеринки.  Так
где они?
     - Хорошо,  я  скажу,  всего было пять пилюль, - начал врать я. - Четыре
было у меня, одна - у  Дорри,  корреспондентки  "Дели  Ньюс".  Но  последнюю
пилюлю  я  потратил  на  хранилище.  А  перед  этим  две истратил на лечение
парализованных рук и одну на показ на пресс-конференции.
     - Вот видишь, оказывается вопрос простой. Так говоришь, одна осталась у
кореспондента "Дели Ньюс"?
     - Нет не осталась, она тоже лечилась и попробоавала препарат на себе.
     - О каких пилюлях речь, - заинтересовался главный.
     - Англичане совместно с Израилем разработали потрясающий  наркотик,  он
концентрирует  и  отбирает  от организма энергию, которую можно употребить в
разрушительных действиях.
     Я удивился осведомленности полковника.
     - Такой наркотик просто необходим даже в некоторых наших разработках, -
заметил главный.
     - Он  необходим  везде  и  если  молодой  человек  не   врет,   то   мы
действительно  потеряем много в этой области науки. Хорошо, идите, Скворцов,
догоняйте свою даму.
     За дверью сразу напарываюсь на  Татьяну.  С  ней  напарница,  вульгарно
одетая девица с лицом крокодила.
     - Верочка, а вот он. Где ты был, Александр? Сидел там с девицей.
     Она бесцеремонно открывает дверь и заглядывает внутрь.
     - Ой, простите.
     Татьяна  закрывает  дверь  в  глазах  ее умиление. Верочка бесцеремонно
разглядывает меня.
     - Вас кажется звать, Саша. Зто  правда,  что  у  вас  была  трагическая
любовь за границей? Говорят вы стрелялись?
     - Ох, правда. Я даже был ранен.
     - А вы Радж Капура видели?
     - Пил с ним чай с колбасой, занятный мужик.
     - А почему ты мне не говорил об этом, - разинув рот, слушает Татьяна.
     - Времени не было.
     Наш глупый разговор прерывает, неизвестно откуда взявшаяся, Аня.
     - Тебя Владимир Владимирович везде ищет, а он здесь прохлаждается.
     - То есть как это прохлождается? - возмущается Верка.
     Но Аня бесцеремонно уводит меня от них за руку.

     - Я видел Владимир Владимировича там, а ты меня ведешь куда-то в другую
сторону.
     - Военная хитрость, дуралей. Ну как Катя, прелесная девушка, согласись.
     - Соглашаюсь.
     - Пошли от сюда, наш собантуй устроим.
     - Пошли. Ох и будет же мне завтра на орехи от Татьяны.

     Мы  сидим  у  Ани  на  квартире. Анин муж, Катя, я и сама хозяйка. Идет
разговор про идиотские порядки в этом богом забытом городке.
     - Представляешь, я им говорю, что у меня вызов на  учебу,  -  поддавший
Сережа,  Анин  муж, выплескивае свое горе, - а они ни в какую, нельзя и все.
Так и будем здесь сидеть всю жизнь, тебе хорошо, ты командированный. Сегодня
здесь, а завтра там.
     - Что вас в командировку не пускают?
     - Пускают. Махнем куда-нибудь в Казахстан, в Сибирь или на Новую  Землю
и   обратно.   Куда  же  еще?  Бежать  невозможно,  будут  охотится  как  за
преступником.
     - А если я командировочный и женюсь на девушке из  вашего  городка,  ее
отпустят со мной?
     За столом наступила тишина, кажется даже Сережа отрезвел.
     - Навряд-ли, а может и отпустят, - первой высказалась Аня. - Катька, не
будь дурой. Срочно выходи за Александра Георгиевича.
     - Да вы что? Надо же по любви.
     - Может  ты  за  Коленьку  тоже  здесь  по  любви вышла, однако он тебе
выехать из этого городка не предлагал.
     Катя краснеет.
     - Ошибка была, мало ли мы глупостей в жизни делаем.
     - Хорошенькая глупость, он ей всю жизнь исковеркал, она за ним  сюда  в
эту петлю сама напросилась, а Коленька шасть к другой. Теперь Верка-крокодил
со своим семейством из него веревки вьет.
     - Это та Верка, которая подруга Татьяны? - удивляюсь я.
     - Она,  она.  И думать нечего Катька, скоро Александр уедет, а ты опять
гнить здесь останешься. Найдешь еще какого-нибудь  кретина  и  уж  из  этого
омута тебя тогда точно никто не вытянет.
     Катя мнется. Я прихожу на помощь.
     - Катя,  выходи за меня замуж. Я немного знаю твою семью, они меня тоже
и поверь, они точно дадут добро на эту свадьбу.
     - Молодец, Сашка, ты настоящий мужик.
     - Катька, ну... - стонет Аня.
     - Я подумаю, Александр Георгиевич.
     - Тьфу, - срывается Сережа, - с этими бабами нет ни какого удержа.
     - Дура, ты  Катька.  Завтра  Александр  получит  задание  и  его  через
несколько дней выметут от сюда. Тогда твой шанс точно пропал.
     - Откуда ты знаешь, что будет завтра? - спросил я.
     - Мой  Сереженька  все  знает.  Он  работает  где?  В  аппаратной,  все
документы через него проходят. Вызов был на тебя,  Саша.  В  Германии  опять
наши чего-то затевают.
     Мы  молчим,  каждый  по  своему  переживает  эту  новость. И вдруг Катя
срывающимся голосом говорит.
     - Я согласна...
     - Вот это дело, - оживляется Сергей, - выпьем за молодоженов.
     Мы выпиваем.
     - Катька, - торопиться Аня, - гони завтра мне свой паспорт, Саша,  свой
военный  билет,  я  постораюсь  подготовить  документы  в местном ЗАГСе. Как
командировочному, тебе с Асей разрешат завтра же зарегтстрироваться.
     Мы выпиваем еще по одной, потом еще и Аня кладет нас  спать  по  разным
комнатам.

     В девять часов на меня, как тигр, набрасывается Владимир Владимирович.
     - Саша,  все расчеты зделал я, срочно готовь эскизы. Через час мы будем
у главного и надо, что бы все было готово.
     Передо мной знакомое коромысло с осью. Противовес с сотней килограмм, и
масса лишней макшейдерской работы. Через час мы тронулись к главному.

     Татьяна  за  секретарским  столом,  увидев   меня,   надула   губки   и
демонстративно повернула голову к окну.

     За  длинным  столом,  кроме главного сидел вчерашний знакомый полковник
Гоша и неизвестный  в  темносинем  костюме.  Мы  с  Владимир  Владимировичем
поздоровались и присели к столу.
     - Мы  с  вами  должны  поговорить об одном правительственном задании, -
начал главный. - В  Германии  по  границе  ГДР-ФРГ  для  безопасности  нашей
родины,  нам  предлагают  поставить  атомные  мины и фугасы. Вся техническая
сторона  по  изготовлению  и  усовершенствованию  оружия  ложиться  на  нас,
остальные  работы: установление и управление минным хозяйством берет на себя
армия.  Один  из  представителей  военных,  который  непосредственно   будет
заниматься этим находиться среди нас, это майор Скворцов. Мы его подготовили
по   максимальной   программе  и  по  моему  неплохо.  Не  так  ли  Владимир
Владимирович?
     - Да,  да.  Мне  даже  кажется  он  именно  создан  для  такой  работы.
Посмотрите  какие  варианты  он  предлагает для выбрасывания атомной мины на
поверхность земли.
     Владимир Владимирович развернул массу чертежей и расчетов перед главным
и начал быстро ему все объяснять.
     - Вот здесь примерный план работ, посмотрите, Александр  Георгиевич,  -
заговорил  незнакомый мне гражданский. - Все растянуто примерно на пять лет.
Я, как представитель комитета по обороне,  буду  непосредственно  курировать
ход  выполнения  задания  и помогать вам во всем. Я не представился вам, моя
фамилия Полянский Дмитрий Иванович.
     Я начал пристально изучать раскрытую папку.
     - Откуда вы знаете полковника Филипенко? - вдруг мне задал вопрос Гоша.
     Я оторвал голову от бумаг. Что еще надо этому особисту?
     - Мы с ним вместе служили.
     Опять молчание и я углубляюсь в бумаги.
     Всех привлек внимание главный.
     - Что же, неплохо. Я считаю, что майор  Скворцов,  справиться.  Давайте
решим,  что  нам  надо  сделать  сейчас.  Первое,  мы должны сейчас провести
испытание  наших  первых  образцов  мин  и  фугасов,  без  ядерных   зарядов
естественно,  начинив  их взрывчаткой. Второе, Александр Георгиевмч, сделает
приблизительный расчет шахты для выброса мины, а вам Георгий  Константинович
придется  поторопить  шахтеров  в ее изготовлении. Сроки очень сжатые. Через
неделю испытание. Вы, Дмитрий Иванович, будете на эксперементе?
     - Нет, вы мне все бумаги пришлете потом.
     - Тогда за дело. Вам, Владимир Владимирович, придется проконтролировать
своего подопечного.

     Я сделал зскизы с прямоугольной  шахтой,  чем  очень  удивил  Владимира
Владимировича,  но  когда  канал шахты пошел под углом, он уже не отходил от
моей спины. При проработке минного комплекса, расположить  который  я  решил
под наклонным стволом, раздался телефонный звонок.
     - Александр Георгиевич, вас из кадров, - позвал меня сосед.
     - Черт знает что, - возмутился Владимир Владимирович, - здесь твориться
симфония, а ее какой-то кретин прерывает. Дайте я ему скажу пару слов.
     Но я успел взять первый трубку.
     - С  вами  говорит  Нефедов. Я по поводу вашей женитьбы, не могли бы вы
зайти ко мне на пару минут.
     - Когда?
     - Минут через тридцать.
     - Хорошо, зайду.
     - Александр  Георгиевич,  вы  сорвете  сроки.  Вам  надо  работать,   -
заволновался Владимир Владимирович.
     - Мы все успеем, я буду через час.

     Прежде  всего,  я  помчался в гостинницу в свой номер, где переоделся в
офицерскую форму. И в таком виде явился к начальнику отдела  кадров.  Увидев
мою звезду Героя, Нефедов стушевался.
     - Простите,  товарищ майор, но вопрос серьезный и вынужден оторвать вас
от работы. Вот заявление в  ЗАГС  о  том  что  вы  собираетесь  жениться  на
гражданке Каменеве.
     - Ну и что?
     - В  министерских  инструкциях,  для нашей зоны, не разрешено оформлять
браки с гражданами не прописанными в городке.
     - Да вы что, общесоюзным законам не подчиняетесь?
     - Причем здесь общесоюзные законы. Для  нас  есть  один  закон  крепить
обороноспособность  нашей  родины и поэтому сохранять государственную тайну.
Все люди, которые находятся здесь засекречены и соответственно не могут жить
вне эоны.
     Зазвонил телефон. Нефедов взял трубку и изменился в лице.
     - Да, он здесь. Передаю. Возьмите трубку, товарищ майор.
     В трубке гремел голос главного.
     - Александр Георгиевич, чего вы там расселись. У меня рабочие  сняты  с
различных точек, готовы к работе, а вы отрываетесь по мелочам.
     - Мы  обсуждаем серьезный вопрос о моей женитьбе на гражданке Каменеве,
но у товарища Нефедова есть кой-какие соображения по этому поводу и  поэтому
никак не прийти к компромису.
     - Нашел время когда жениться и долго будешь сидеть?
     - Пока не решим вопрос.
     Трубка хмыкнула.
     - Передай Нефедову трубку. Я скажу пару слов.
     - Но  инструкция...  Я не... Хорошо, я звоню к Голубкову... - залепетал
Нефедов.
     Он в расстроенных чувствах бросил трубку на место.
     - Можете жениться, мне приказано рассекретить Каменеву через Москву.

     Мое появление в инстите в военной форме зделало переполох.
     Владимир Владимирович растерянно развел руками.
     - Но надо же Герой Советского Союза, да еще и майор, я то думал, что вы
не выше старшего лейтенанта. А орденов-то сколько? А эти даже иностранные.
     Двери стали непрерывно хлопать и в комнату начали заглядывать люди.
     - Сейчас начнется. Коля, -  обратился  Владимир  Владимирович  к  моему
соседу, - заткни эту дверь стулом. Мы продолжаем работать.

     В  конце  дня  зазвонил долгожданный телефон. Я, опережая всех, схватил
его.
     - Саша, это ты? - голос Аньки кажется гремел как динамик. - Все готово,
ты должен быть в ЗАГСе через двадцать минут. Возьми кого-нибудь в свидетели.
     - Бегу.
     Я стал натягивать китель. Потом обратился ко всем присутствующим.
     - Ребята, надо прерваться. У меня через двадцать  минут  регистрация  в
ЗАГСе.   Я   приглашаю  всех.  Владимир  Владимиролвич,  вы  у  меня  будете
свидетелем?
     Все заголдели, а Владимир  Владимирович  с  возмущением  жевал  губы  и
потел.
     - С тобой, Саша, не соскучаешься. Ладно, черт с ним, пойдем в ЗАГС.

     Кто  бы  мог  подумать,  но  ЗАГС  был  забит народом. Здесь оказался и
главный, и полковник Георгий Константинович, и даже зареванная Таня со своей
подругой  Веркой.  А  Катя  была  королевой,  в  белом  платье  с  блестящей
брильянтовой  змейкой  в волосах. У Татьяны высохли слезы, когда она увидела
на моей груди  звезду  Героя.  У  нее  окаменел  взгляд  на  этой  блестящей
звездочке.
     Мы  провели  уже всю процедуру и когда депутат возвестил: "Объявляю вас
мужем и женой", Катя повернулась ко  мне  и...  нежно  поцеловала  горячими,
сухими губами.
     Аня  шумела  больше  всех. Все пошли в столовую, где накрыт праздничный
стол и мы выдержали четыре  часа  тостов,  поцелуев  и  танцев.  Потом  всех
разогнал  главный,  объявив,  что  кто  вовремя не выйдет на работу, того он
накажет.
     Я привел Катю в гостинницу в свой номер. Она  села  на  стул,  вытянула
ноги и сказала.
     - Знаешь,  моя  мать  как-то говорила мне: "Счастье - это когда на душе
спокойно". Она права. У меня на душе сегодня спокойно.
     Я подошел к ней, опустился на колени и положил свою голову на ноги. Она
прижала ее к себе и мы так минут пять тихо сидели.
     - Пошли спать, - шепотом сказала она.

     Мы на полигоне. Откуда-то много военных, гражданских, все  группируются
по  кучкам  и тихо переговариваются. Наконец нас загоняют в бункер и голос в
динамике начинает считать.
     - Пять, четыре, три, два, один...
     На ровном поле перед нами с грохотом поднимается земля и от туда  через
мгновение вылетает мина. Она поднимается метров на сто и... летит дальше.
     - Мать твою, говноперы паршивыае, - взвыл главный.
     Мина, долетев до своей крайней точки, стала опускаться вниз.
     - Ложись, - раздается чей-то голос.
     Мы  падаем  на  землю,  друг  на  друга и тут земля пошла ходуном. Мина
взорвалась недалеко от бункера. Несколько осколков пробарабанили по стене.
     - Всех, сюда. Всю вшивую минную команду пректантов,  -  продолжал  выть
главный.
     Через двадцать минут собрав всех, главный заявил.
     - Через  три  дня  повторный  пуск  на старой шахте. Майору Скворцову и
Владимир  Владимировичу  спроектировать  исскуственный  свод.  Шахтеров   не
распускать, пусть выгребают старый обрушившийся свод.

     Опять  полигон.  Все  уже  с  опаской  смотрят  через щели бункера. Вот
поднялась земля, вырвалась  мина  и...  полыхнула  так,  что  мы  почти  все
ослепли...
     Медленно возвращается зрение. Главный бъется в истерике.
     - Я  им  покажу  имитацию,  им дали задание на простой заряд, а они свою
идиотскую инициативу. Дураков надо бить.
     Гости трясут головами и трут глаза, кто-то еще не прозрел,  но  главный
стоит   обращенный   лицом  в  сторону  взрыва  и  по-прежнему  кроет  матом
конструкторов. Когда он повернул лицо к нам, мы увидели его потрясающе белые
глаза. Он ослеп...




 * ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ЯДЕРНОЕ ОЖЕРЕЛЬЕ


     Через два дня мы с Катей выехали в Москву.  В  столице  две  недели  мы
оформляли документы, делали закупки и отправились в Германию.

     Полковник  Филипенко  сидел  со мной над картой Германии и мы обсуждали
объем работ по установке мин и фугасов.
     - Конечно,  -  рассуждал  полковник,  -  фугасы  ставить   экономически
выгодно,  но  как  все  сделать так, чтобы никто не видел и не знал, где они
стоят. Ведь любой  диверсант,  маломальски  разбирающийся  в  технике,  если
выяснит  где  шахта,  то  нейтрализует и фугас, и мину, а если эти засранцы,
журналисты или зеленые, прознают про это, так  вони  не  оберешся.  Остается
один вариант - тунели и ставить на их отводах и мины, и фугасы.
     - Да,  но  надо где-то делать шахты, почти на виду у всех, а для вывоза
одного грунта потребуется сотни машин.
     - Вот и занимайся этим. Думай. Дам тебе двух  молоденьких  макшейдеров,
поговори  с  ними.  Свяжись по этой записке с товарищем Германом Райслером и
пусть  он  через  министерство  геологии  достанет  по  твоему   требованию,
геодезическую   обстановку   любого   района.   И   последнее,  сам  проводи
рекогносцировку на местности. Выезжай, осмотри внимательно  здания,  дороги,
леса, все, что может пригодиться, вводи в дело.
     В кабинет вошел подполковник с очень знакомым лицом.
     - А  вот и Игорь Сергеевич. Садись, Игорь, подумаем вместе. Сколько нам
надо поставить по всей границе мин и фугасов?
     Теперь вспомнил, Игорь  Сергеевич,  был  начальником  штаба,  стартовой
площадки,  где  я стыковал головку к ракете СС-25. Значит переманил все-таки
Филипенко к себе полковника.
     - Да, я рассчитал. Нужно 20 фугасов  и  6  мин.  Районы  сосредоточения
указаны на моей карте. Это все центальные дороги и возможные места скопления
войск противника у границы.
     - Интересно,   если  эту  всю  мощ  взорвать,  от  Германии  что-нибудь
останется? - спросил я.
     - Три четверти территории будет уничтожено, - ответил Игорь Сергеевич.
     - А сами немцы, как на эту минную постановку смотрят?
     - Пока об этом знают только здесь в Германии, трое: ты, я  и  начальник
штаба.  В Москве об этом знают многие, но где будут стоять мины они знать не
будут. Опять-таки это должны знать мы. И никто не должен догадаться, чем  мы
здесь занимаемся, даже немцы или русские, - уже ответил Филипенко.
     - Тогда какое же у нас прикрытие?
     - Я   буду  официальным  представителем  командования  группы  войск  в
Германии и своего  рода,  начальником  отдела  "М".  Игорь  Сергеевич,  тоже
официально   мой   начальник   штаба   в   отделе,   а   вот  тебе  придется
переквалифицироваться.
     - Опять?
     - Ты будешь военным корреспондентом газеты "На страже родины". Так  что
сможешь свободно разъезжать по всему ГДР. Форма одежды - гражданская.

     Мы получили квартиру в "русской зоне" и Катя осталась очень довольной.
     - А на работу мне устроиться можно? - спросила она.
     - Я поговорю с Филипенко, может он поможет.

     Я  выехал  в район Д.... Вот и предполагаемая точка установки шахты, но
где же начинать строить туннель.  Здесь  крупное  шоссе  с  отводами  дорог,
низкие строения и ни одного фабричного корпуса, ни одной высокой трубы.
     В  небольшой  закусочной  ко  мне бесцеремонно подсаживается господин с
большими залысинами и близко посаженными глазами. Мы молча жуем  бивштекс  и
запиваем светлым пивом.
     - Вы   что-то  ищете,  молодой  человек?  -  вдруг  спрашивает  он,  не
переставая жевать кусок мяса.
     - Хочу заняться бизнесом.
     - Зачем  же  военному  корреспонденту,   бизнес,   -   он   по-прежнему
сосредоточен на куске мяса.
     - А откуда вы знаете, что я корреспондент?
     - Я все знаю, мне положено знать.
     - Если вы знаете все, зачем вы спрашиваете, что я ищу?
     - Для  того  что  бы  знать  все,  надо  иметь  информацию, - теперь он
внимательно смотрит на меня. - И вы можете дать мне ее, молодой человек.

     - С кем же я все таки имею дело?
     - С разведкой ГДР. Вот мои документы.
     Он протягивает раскрытые корочки. Да, его фотография, печати и  фамилия
с должностью. Полковник Майер.
     - Давайте  побеседуем,  молодой  человек,  вон  там  в  закрытом уголке
закусочной.
     Мы берем еще по кружке пива и переходим в закрытый уголок.
     - Мои друзья в Москве, - опять начал Майер, - сообщили мне  о  том  что
группа русских военных специалистов занимается в ГДР постановкой атомных мин
и  фугасов.  Они также сообщили ваши данные и это послужило моему стремлению
встретиться с вами.
     - Действительно у вас интересные данные и похоже вы знаете все.
     Он кивает головой.
     - Вот почему я и спрашиваю, вы пытаетесь здесь поставить атомный фугас?
     - Мне не за что зацепиться на местности, господин Майер.
     - Ага, понимаю. А давайте я вам помогу?
     Он видит мое изумление и продолжает.
     - Мы с вами, как бы, заключим сделку. Я вам помогаю, как  вы  говорите,
зацепиться на местности, а вы мне точные координаты установленных под землей
мин и фугасов.
     - И  вы  так  легко  соглашаетесь  на  постановку этого чудища на вашей
земле?
     - Во-первых, зти чудища будут под нашим контролем, во-вторых, если НАТО
с американцами действительно на нас нападут, то  ведь  нам  не  жить,  лучше
погибнуть в атомном зонтике. Так как, вы соглашаетесь?
     - Есть еще один фактор, что получаю я?
     - Что хотите.
     - Хорошо,    я    хочу    получить   возможность   свободно   проводить
рекогносцировки там.
     Я махнул в сторону границы.
     - Что?
     На лице полковника изумление.
     - Не может быть? Значит туннель от сюда, туда. Но это абсурд?
     - Так как, господин Майер?
     - Ваши  технические  возможности  позволяют  вам  углубиться  туда   на
несколько километров?
     - Разве эти километры вас спасут?
     - Хорошо. Я согласен.
     - Вот  и  начнем.  Мне  нужно  поставить первую шахту для рытья туннеля
здесь. Да так. чтобы ни одна  собака  не  поняла,  что  мы  будем  делать  и
соответственно побывать в ФРГ, на этом шоссе.
     Он кивает головой.
     - Давайте  так,  мы  подумаем  у себя в управлении, что нужно сделать и
сообщим вам наши предложения, ну так... через два дня.
     - Я тоже согласен на эту сделку, после выполнения  работ,  вы  получите
координаты установки мин.

     Мы в троем, как заговорщики, обсуждаем результаты моей первой поездки к
границе.
     - Значит,  Майер обещает помощь в обмен на точные координаты постановки
мин и фугасов, - рассуждает Игорь Сергеевич. - А ведь без немцев  нам  здесь
необойтись. Что бы мы не делали, куда бы мы не сунулись, мы на их территории
и  они  вправе  послать  нас  к  чертовой  матери.  Я  считаю надо принимать
предложение  господина  Майера  и  пусть  всю  организационную   работу   по
разрешению  каких-то  мифических  построек  немцы берут на себя. А мы их все
равно надуем. Мы им дадим координаты не те.
     Мы ждем развития интересной мысли.
     - Мы дадим им кординаты не существующих точек.
     - Когда мы дадим им  данные,  -  выступаю  я,  -  они  наверняка  могут
проверить и сразу лож обнаружиться.
     - Вы  мыслите  лучше по-другому, майор. Сделайте дополнительные шахты с
одного ответвления туннеля. В них ставить будем макеты  или  ничего,  это  и
будут те координаты которые мы им дадим.
     - И  все  же  какая  сволочь  в  Москве  накапала на нас, - возмущается
Филипенко. - Кто нас координирует?
     - Полянский Дмитрий Иванович, - подсказываю я.
     - Значит через их каналы. Конечно, надо отдаваться "Штази",  действуйте
майор.
     - Товарищ  полковник, моя жена просит, что бы ее устроили на работу, не
могли бв вы ей помочь.
     - А ты попроси Майера, пусть он поможет. Немецкий-то она знает?
     - Немножко.
     - Пусть практикуется. Майер обещал для тебя сделать все,  вот  и  пусть
выполняет обещание.

     Мы встретились с Майером в городке Н...
     - У  нас  в управлении все продумали. В том месте, где вы в прошлый раз
шатались, необходимо  поставить  водонасосную  станцию.  Так  что  начинайте
работать.  Мы  организуем  строительный  трест  и  пусть ваши спецы вместе с
техникой приезжают туда. Естественно часть  рабочих  должна  быть  наша.  Но
заверяем  вас,  они  знать  ничего  не  будут.  Ведь тунели пойдут под видом
коллекторов.
     - Благодарю вас. У меня к вам еще одна просьба, устройте на работу  мою
жену.
     - Это  хорошая  мысль. По крайней мере нам не надо даже встречатся, все
можно передовать через нее.

     Это были молоденькие лейтенанты, только  что  окончившие  Ленинградский
Горный  Институт.  Я инструктировал их по карте, стараясь вбить в их головы,
что надо под землей из точки А попасть в точку Б.
     - Но здесь какой-то дом, - удивился самый бойкий.
     - Да здесь больница. Под ней должна быть шахта на отводе туннеля.
     - Выкрадывать больных будем?
     - Делайте что вам приказано, а будете много болтать сгниете в шахте.
     Веселость сразу пропадает с лиц лейтенантиков.
     - И еще. Там будет много немцев. Ваша задача только командовать  и  без
колебаний. Ходить в гражданском, о своей службе в армии не вспоминать.

     Филипенко  позвонил  Полянскому  и попросил срочно прислать технику для
рытья туннелей. Через две недели пришел эшелон с техникой и мы послали ее на
водонасосную станцию. Работа началась.

     Эти  паршивые  лейтенанты  опять  выкинули  фокус.   До   больницы   от
водонасосной  станции  было метров 750 по прямой, но граница врезалась в эту
кривую и чтобы обогнуть ее требовалось пройти 1500 метров. Мальчики пошли по
прямой и мы оказались на территории ФРГ.
     Игорь Серьгеевич успокаивал меня.
     - Это может даже к лучшему. Сколько метров они проходят здесь в день?
     - Там песчанник и поэтому по 35 метров в сутки.
     - Выходит они через 20 дней будут в нужной точке и двадцать дней у  нас
в  запасе.  А  не  сделать  ли нам отвод вот в эту точку? У ФРГешников здесь
сортитовочная станция. Вот вам первый ориентир для Майера.

     Как  корреспондент  газеты,  я  должен  быть   на   пресс-конференциях,
бриффингах  и  в  корпункте  своей  газеты.  В  это  время  в  Берлине  была
пресс-конференция министра иностранных дел ГДР и тут я  увидел  ее...  Дорри
располнела,  в шикарном светлом костюме она выгляделя очень представительной
дамой.
     - Боже мой, Александр.
     Я утонул в ее обьятьях.
     - Ты совсем не изменился. Такой же  худощавый,  только  волосы  блестят
кое-где.  Да  ты  оказывается  тоже в нашей братии, - ее рука приподняла мою
карточку на груди.
     - На страже родины. А где твои любимые танки? Тебя выгнали из армии?
     - Ты же знаешь, у меня была травма с руками, - она кивнула головой, - и
врачи запретили мне служить в танковых частях.
     - А я думала, что тебя выгнали за ту пресс-конференцию.
     - Здесь, как ни странно, все обошлось. Ты лучше скажи, как ты, как дела
в Каире?
     - Со мной все в порядке. Вышла за муж за директора одной теле компании,
но работы своей не бросила. А в Каире... Шери умерла...
     - Да ты что?
     - При родах. Родился мальчик, а Шери спасти не удалось. Гамиля вместе с
отцом уехала в Австралию. Лола вышла замуж за Джима Барта.
     - А как там Мансур?
     - Этот, дорвался до власти. Теперь он  советник  при  правительстве  по
делам разведки. А ты то сам как?
     - Я женат и жена моя работает здесь в Германии.
     - Как  все  изменилось,  Александр.  То  время  было  опасное  и  полно
романтики, а теперь... Даже противно писать, вернее высасывать  материал  из
какой-то  паршивой  конференции.  Пойдем  в  кафе,  что  напротив,  посидим,
поговорим.

     Мы сидим в кафе и пьем горячую бурду, под названием кофе.
     - Меня все время мучал один вопрос, - говорит Дорри. - Ведь ты скрыл от
меня наличие пилюль и все вышло на прсс-конференции. Где эти препараты, ведь
их было мого, а не одна штучка?
     - Почему это тебя до сих пор интерисует?
     - Странная история происходит со мной. Я познакомилась в Париже с одним
дельцом, он уж больно показался мне интересным  и  вот  он  спрашивает  меня
как-то.  Не была ли я знакома с неким капитаном Синицином в Каире. Я говорю,
что да, была. А не помню ли я, куда делись психотропные пилюли? Не передовал
ли  хоть  одну  штучку  капитан  мне?  Я  говорю,  нет.  Александр,  неужели
продолжение следует?
     - Самое забавное то, что меня тоже тряс недавно один офицер из органов,
требуя указать точное количество пилюль. Я ему сказал, что их было пять. Две
я потратил   когда   болел,   что   бы  вылечить  руки,  олну  на  показ  на
пресс-конференции, одну угробил при  одной  аварии,  а  вот  последнюю...  Я
соврал, что отдал ее тебе, что бы ты вылечилась.
     - Но зачем?
     - Вот она.
     Я ногтем выковырял из часового карманчика брюк одну пилюлю.
     - Я тогда так тебе ее и не отдал. Хотел подарить и не смог.
     - Значит она все-таки моя?
     - И  да,  и нет. Потом подумал, а зачем она тебе, что бы усложнить твою
жизнь. За каждой такой игрушкой может быть серия трагедий. С другой стороны,
женщина ты необыкновенная и когда-нибудь, попав в серьезную передрязгу,  она
тебя спасет.
     - Дай мне ее.
     Я без сожаления отдал пилюлю.
     - Перед употреблением, надо раздавить стекло.
     - И все же, сколько их у тебя?
     - Считай больше нет.
     Дорри задумчиво крутит пилюлю в руках.
     - Знаешь, возьми ее обратно, это всеравно что комочек смерти, если тебя
за него не убьют, то он погубит тебя.
     Мы   еще   вспоминаем  много  разных  историй  в  Каире  и  расстаемся,
обменявшись телефонами, что бы увидеться вновь.

     Первый фугас закатывали в тунель уже наши специалисты. Фугас  закрепили
под сводами больницы и подсоединили к датчикам. Взрывники закрепили под свод
и  в  туннель  мины  ловушки,  что  бы  никто не добрадлся до нашего подарка
Германии. После вход в туннель залили бетоном и принялись  делать  настоящий
коллектор  для  настоящей  воды.  Когда  произвели  пуск  насосной  станции,
центральный колодец залила вода и окончательно закрыла вход в туннель. Через
жену я переслал Майеру координаты  сортировочной  станции.  Мы  переходим  к
следующему этапу строительства и новый район обследую я уже со специалистами
Штази.

     Меня вызвали в главное управление войск в Германии.
     Двое   гражданских   небрежно  развалившись  на  диванах,  изучают  мою
физиономию.
     - Мы из комитета государственной безопасности, прибыли из России, чтобы
выяснить некоторые вопросы, которые возникли при изучении одного дела.
     Я молчу пытаясь понять, связано ли это дело с разведкой Штази или нет.
     - Мы по поводу пилюль. Да, да, тех самых с помощью которых вам  удалось
предотвратить  атомный  взрыв  в  хранилище.  Вопрос  простой, где остальные
пилюли?
     - Спрятаны.
     - Сколько их было?
     - Десять.
     - Однако, нашему представителю в закрытом городке вы сказали пять.
     - Я их хотел оставить на всякий случай у себя.
     - Для чего?
     - Разве случай в хранилище не говорит вам ничего?
     - Не говорит. Это случаность одна из милиона.
     - Разве невозможны другие случайности?
     - В наше время все возможно.
     Они оба с интересом смотрели на меня.
     - Как они оказались в доме госпожи Гамили под этикеткой "Дарамизол"?
     Значит побывали уже и тут.
     - Подложил, когда был у нее в гостях.
     - Вот  у  нас  показания  военного  атташе   генерала   Молчанова,   он
утверждает, что документы, которые украла из самолета корреспондентка газеты
"Дели Ньюс", вам принесли уже когда вы были больными. Так?
     - Так.
     - Однако  служанка  утверждает, что пилюль при этом не было, у вас были
парализованы руки и вы просили ее тогда спрятать документы под подушку. Так?
     - Так.
     - Тогда ничего не вяжется. Корреспондентка украла документы,  а  пилюли
оказались спрятанными в аптечке в доме госпожи Гамили до передачи документов
вам. Хотя всем ясно, что пилюли и документы лежали в одном чемоданчике.
     - Мы  утащили чемоданчик вместе с Дори, а потом я распотрошил его один,
но ей удалось выкрасть документы у меня и она даже не представляла, что  еще
есть пилюли.
     - Да, заврались вы окончательно. Вот показания майора Мансура...
     - Кого?
     - Сослуживца вашего, майора Мансура.
     - Постойте, но он работает на контрразведку Египта.
     - Ну  и  что,  мы  со многими разведками работаем по некоторым вопросам
сообща. Так  вот,  Мансур  утверждает,  что  вы  действительно  распотрошили
чемоданчик  один, а после того как переспали с корреспонденткой, подарили ей
документы.
     - Вас интересует, как я переспал или пилюли?
     - Не грубите, майор. Нам нужны пилюли.
     - Хорошо, я отдам вам пилюли, причем сейчас.
     Я стал пальцем выковыривать из часового кармашка по пилюле.
     - Раз..., два..., три..., четыре..., пять... Все, больше нет.
     - Здесь пять, вы потратили четыре. Где еще одна?
     - Потерял.
     Гражданские зашептались.
     - Хорошо, но мы вам все равно не верим.  Сейчас  мы  сдадим  пилюли  на
анализ и если это не то, то у нас будет с вами слишком серьезный разговор.

     Через день в корпункт дозвонилась Дорри и попросила встречу в Берлине.

     Мы сидим с Дорри в номере отеля, который она сняла.
     - Александр,  со мной происходят непонятные вещи, в меня вцепились люди
и похоже из вашего КГБ.
     - Откуда ты это взяла?
     - Я столько лет  крутилась  между  всякими  разведывательными  службами
разных  стран,  что  даже  узнаю  их  по  почерку. Зжесь же прямой советский
примитивизм. Все развалить, сломать и ни копейки не взять.  У  меня  же  там
были ценности на миллионы долларов.
     - У тебя был обыск?
     - Ну да.
     - Дорри, ты о пилюлях и нашем последнем разговоре ни кому не говорила?
     Дорри замешкалась.
     - Понимаешь,  Александр,  я  поделилась  с  мужем  о пилюлях и обо всем
Каирском кошмаре. Рассказала и наш последний разговор. Мы ничего не утаиваем
друг перед другом.
     - В меня тоже  вцепилось  КГБ.  Они  проверили  всю  каирскую  цепочку,
включая Мансура.
     - Да что ты говоришь? Но мой муж здесь непричем.
     - Я  не  обвиняю  твоего  мужа.  Я  о другом. В этой цепочке не хватает
одного звена. Это  ты.  То  что  к  тебе  подсунули  тогда  разведчика,  это
цветочки,  ягодки  могут  быть впереди. КГБешники уверены, что одна пилюля у
тебя.
     - Вот как? Что же мне делать?
     - Я хочу, что бы ты утверждала всем, что пилюли ты передала мне.
     - Если тебе это не повредит, я буду говорить так. Так сколько я  пилюль
тебе передала?
     - Одну.
     - Одну? Зто не ту ли самую, что ты мне предлагал раньше?
     - Ну да.
     - Что  за  чертовщина.  Может  быть  кто-нибудь  тогда увидел, как я ее
вертела в руках?
     - Может быть.
     - А не послать ли нам все подальше. Я ни как не могу забыть  то  время,
когда  в танке сидя голышом, мы страстно хотели друг друга. Когда в фургоне,
ты сделал меня  самой  счастливой  женщиной  на  свете.  Я  предлагаю,  либо
выбираем  сейчас  кровать,  либо  катись от сюда к чертовой матери со своими
сраными пилюлями и неприятностями.
     - Я выбираю кровать.
     - Тогда марш в ванную.

     Я сижу  перед  КГБешниками.  Один  ковыряет  ногти,  другой  насмешливо
смотрит на меня.
     - Пилюли-то настоящие - говорит он.
     - Ну и слава богу.
     - Если   бы  ты  нас  обманул,  мы  бы  раздавили  тебя  как  червя,  -
поддерживает разговор другой.
     - Так о чем вы так долго говорили недавно с Дорри?
     - Вас интересует пастельный вариант или еще что-нибудь?
     - Вы порядочный шутник, Скворцов, и все время ходите  по  острию  ножа.
Конечно, нас больше интерисуете вы.
     - Что вам еще надо?
     - Хорошо  не  будем  говорить о Дорри, поговорим о вашей службе. Кто вы
майор  Скворцов,  корреспондент  или  агент  отдела   "М"   при   управлении
командования в Германии.
     - Пожалуй это вопрос не ко мне, а к моему начальству.
     - Ладно,  Скворцов,  я  хочу  предложить  вам другой вариант, оказывать
помощь нашему комитету.
     - Нам такие жулики подходят, - добавил другой.
     - Идите вы в....
     Они засмеялись, поднялись и пошли к двери.
     - Мы еще с вами увидимся, майор.

     Шахту  под  Берлином,  мы   начали   закладывать   смело,   прикрываясь
строительством  метро.  Так  как  у  города большие подземные коммуникации и
земля "прослушивалась" и нашими и натовцами,  туннель  решили  прорывать  на
большой  глубине,  около  30  метров.  Грунт  оказался  твердыим  и скорость
проходки упала до 14-16 метров в сутки. Филипенко настаивал тащить туннель в
центр западного Берлина. Игорь Сергеевич доказывал, что фугас  надо  ставить
недалеко от границы, но тоже в западном Берлине.
     - Ты все стремишься больше уничтожить город западников, да пойми, когда
фугас  жахнет,  Берлина  не  будет  вообще.  А если его вообще не будет, так
поставим фугас по центру Берлина, как раз недалеко  от  границы  в  Западном
секторе.
     - Буть по твоему. Ты слышал, Скворцов.
     - Может  быть примем компромис, - говорю я. - Потянем туннель к центру,
через точку установки фугаса.
     - Это три километра 720 метров, - сразу подсчитывает Игорь
     Сергеевич. - А идея хороша, дадим Штази липовую точку координат.
     - Три с половиной месяца работ, -  задумчиво  говорит  Филипенко.  -  Я
только-что  получил  шифровку  об  ускоренных  темпах  работ.  Там, в Москве
считают, что мы долго копаемся, за два года только 15  минирований.  Давайте
майор, кладите мину под Берлин.

     Я  выбрал  для  шахты  здание немецкой консерватории, чем вызвал бурный
восторг лейтенантов.
     - Во здорово, музыку послушаем.
     И мы действительно услыхали  "музыку",  когда  тащили  шахту  на  верх,
только это был грохот поездов метро, который тоже недавно прорыли здесь.
     За метров 7 до поверхности, лейтенанты срочно вызвали меня.
     - Товарищ майор, похоже засекли, встречный туннель пробивают.
     Я услыхал глухие удары западнее нас.
     - Как их можно надуть?
     - Здесь замереть, а ниже сделать отвод.
     - Ну и что?
     - Они пойдут на звук, а когда подойдут ближе, мы туннель взорвем.
     - Как бы они тебя раньше не взорвали.
     - Нам легче, им тяжелей, ведь их туннель над нами.
     - Валяй. Я доложу начальству, что идет задержка работы.

     Противник  оказался  хитрей,  хотя  он клюнул на отвод, но не повис над
ним, а пошел параллельно с боку. Теперь мы ловили время и ждали, кто  первый
приблизится. Филипенко надоела эта игра и он приказал взорвать отвод.
     - Но  это  нельзя  делать,  - сказал я ему - по взрыву отвода они могут
определить основной проход туннеля.
     - Делай что хочешь, но в стволе шахты должен стоять фугас через  месяц.
Это приказ, понял.
     Я созвал лейтенантов.
     - Что делать? Сроки проходки мы уже сорвали.
     - Конечно,  -  начал один,-все можно заминировать или забить камнем, но
на каждое ядие есть противоядие, у них найдутся какие-нибудь новинки  и  они
могут ворваться в туннель.
     - Что ты предлагаешь?
     - Аттаковать самим.
     - С ума сошел, они нас просто взорвут.
     - Как хотите, но другого выхода нет.
     - Стойте,  мы  поменяем  план.  Мы хотели здесь поставить фугас, но его
поставим на запасной позиции, а в основном стволе шахты взорвем мощную мину.
Так как их проход идет паралельно шахте и они не догадываются  об  этом,  то
засыпем всех и все.
     - Пойдет, - сказал один из лейтенантов.

     Взрыв  был  ужасный. Все газеты Берлина сообщили, что от мощного толчка
под землей осело здание  консерватории  и  выедена  ветка  метро.  Несколько
человек  погибло,  много  оказалось  раненых.  Бесконечные  предположения от
землетрясения до происков КГБ захлестнули все страницы.
     Мы тащимся под землей к центру Западного Берлина.


 * ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. ЗАБЫТЫЙ ОТДЕЛ "М"


     Прошло два года. Все 26 штук фугасов и мин установлены и мы перешли  на
боевое  дежурство.  Все  бы  шло хороршо, если бы уважаемый генсек, вдруг не
прочитал  по  бумажке  о  том,  что  наши  границы  на  замке,   нашпигованы
техническими  средствами, а особо опасные зоны даже снабжены атомными минами
и фугасами. В мире начался переполох и все взоры естественно  обратились  на
Германию.

     В  доме  прессы  ГДР,  кто-то  дернул  меня за рукав. Передо мной стоял
пополневший Джим Барт в прекрасно пошитом костюме.
     - Александр, привет.
     Мы тепло пожали руки.
     - Тебе привет от Дорри, это  она  сказала  мне,  что  ты  здесь  и  кем
работаешь.
     - Куда она сама исчезла?
     - Что  ты,  несется  на всех парах сюда. У нее с мужем не все впорядке,
они вроде собираются разойтись, поэтому немножко и задерживается.
     - Ты сюда по делу?
     - А ты как думаешь? Сейчас все  видные  корреспонденты  сюда  несуться.
Завтра  у министра иностранных дел пресс-конференция и все хотят послушать о
минировании на границах.
     - А ты что, тоже журналист?
     Он засмеялся.
     - Нет. Но я дипломат, поэтому тоже приехал, что бы получить хоть  кроху
информации.
     - Лола то как?
     - Нормально.  У нас уже двое детишек. О тебе не спрашиваю, от Дорри все
знаю. Лучше скажи, что у вас думают о выступлении вашего генсека?
     - О минах что-ли?
     - Ну да.
     - Может оно так и надо, черт его знает.
     - Вот это да. А до меня дошли слухи, что ты специалист в этом деле.
     Джим испытующе глядит на меня.
     - Может слухи и не врут. Я служил в хранилище. Все знаете черти.
     - Конечно, мы даже знаем, что ты служил не только в  хранилище  ядерных
боеголовок,  но и прошел учебу о минировании ядерных фугасов и мин на другой
площадке.
     Я молчу, стараясь выиграть время, а Джим подождав немного продолжает.
     - Тогда ты должен лучше меня  разбираться  в  этих  вопросах  и  можешь
сказать мне, могут ли стоять мины вдоль границы ГДР?
     - Навряд ли, здесь слишком много народа.
     - Хорошо, пойдем выпьем, сведи меня куда-нибудь. Я здесь в первый раз.

     Мы  наподдавались  и  Джим  вспомнил, что он оставил свою машину у дома
прессы. Пришлось вернуться обратно и когда нашли ее и Джим сказал.
     - Садись, довезу до дома.
     - А ты в силах управлять,-заплетающимся языком говорю я.
     - Я трезвей тебя в десять раз, садись.
     Я влез в машину и, выдавив адрес, сразу уснул.

     Свет непривычно резал глаза и пришлось их открыть. Это была  незнакомая
комната.  Мебели  никакой,  кроме  кровати,  и  во  всю стену огромное окно,
затянутое решеткой.
     - Эй, есть кто-нибудь?
     Дверь отворилась и вошла женщина в ярком кимоно.
     - Простите пожалуйста, куда я попал?
     - Вы в гостях у герра Джима Барта.
     - А сам он где?
     - Спит.
     - Где мои брюки, костюм?
     - Вот они. Я их отгладила и принесла. Вот все ваши вещи. Вот они. Здесь
еще есть маленькая пилюля. У вас наверно частенько прихватывает сердце?
     - Да. Простите не знаю как вас звать.
     - Зовите меня просто, Магда7
     - Магда, принесите чего-нибудь попить.
     - Ой, извините, я сейчас. У меня же там кофе стоит
     Она вылетает из комнаты и дверь как зверь клацкает замком.
     Проходит еще немного времени. Я уже одет и вот появляется Джим и  Магда
с подносом.
     - Джим, где я?
     - У меня.
     - Но я же просил тебя вчера привести меня домой.
     - Ты  и  я  были  так  пьяны,  что я даже не знаю как, но провез тебя в
западную зону Берлина.
     - Врешь?
     - Теперь уже нет.
     - Что это значит?
     - Выпей сначала кофе. Магда, большое вам спасибо. Можете идти.
     Та ставит поднос передо мной и кивнув головой выходит.
     - Я тебя вывез по другому, подложному паспорту. Полицейские на  кордоне
долго пытались тебя привести в себя, но ты нес такую чушь, что они побыстрей
решили избавиться и вот ты здесь.
     - Это твой дом?
     - У меня нет дома. Это конспиративная квартира ЦРУ.
     - Я  так  и  предполагал.  Еще  тогда,  когда  ты продал Али египетской
разведке и гонялся за мной в поисках документов, я уже знал где ты служишь.
     - Значит мне  с  тобой  будет  легче  говорить.  Александр,  мне  нужны
координаты мин и фугасов, которые вы понатыкали на границе с ФРГ.
     - Я не знаю о чем ты говоришь.
     - Посмотри фотографии.
     Джим выбрасывает на одеяло пачку фотографий.
     - Наши  в тебя вцепились, после подземного взрыва в Берлине. Смотри вот
ты лезешь в шахту, вот ты опять, в другой робе лезешь в другую шахту. Смотри
дальше, тебя снимали еще во многих разных местах. Тут-то мы и занялись твоей
биографией после Египта. Твоя умница, жена все нам рассказала.
     - Катя? Она здесь?
     - Зачем, она работает на своем месте и трахается  с  нашим  агентом  на
полную катушку.
     Он бросил мне фотографию, где голая Катя лежала лицом ко мне, а затылок
какого-то парня покоился у ее груди. Сам он расположился между ее ног.
     - Ну и дрянь же ты Джим.
     - Ты не лучше. В Египте, ты трахал всех женщин слева -направо. Они ужом
крутились, что бы попасть тебе в пастель. Я тогда очень завидовал тебе. Лола
говорила, что в тебе есть изюминка.
     - Я  хочу  сказать,  что это не Катя, это дешевый фотомонтаж. Я знаю ее
каждую складочку тела, а ты мне подсунул бабу из публичного дома.
     - Ха... ха... ха... С тобой всегда было приятно поговорить. Но ты лучше
расскажи нам все добровольно о своей деятельности, иначе...
     - Иначе...
     - Мы кольнем тебя одним препаратом  и  ты  нам  все  выложишь,  как  на
блюдечке.
     Вот скотина, точно кольнет. Как бы оттянуть время.
     - У вас безопасная бритва есть?
     - Что?
     - Мне побриться надо. Бритва есть?
     - Оттянуть  время хочешь? Хорошо, я тоже приведу себя в порядок, поем и
тогда мы начнем. Не надо бритвы, к тебе придет  парикмахер.  Джим  вышел  из
комнаты. Какое счастье, что я сохранил еще одну пилюлю. Я скидываю с подноса
кофе  и  какой-то  бутербродик,  выковыриваю пилюлю из карманчика и кладу на
пол. Потом сверху наваливаю поднос и  шлепаю  ногой.  Даже  если  они  видят
как-то меня, наплевать. Я все равно ее успею проглотить раньше...
     Дверь  не открылась. Все впорядке, Через пять минут пришел парикмахер и
побрил меня. Прошло еще двадцать минут.
     Я уже почуствовал, в себе наливающуюся тяжесть.  Дверь  открылась  и  в
комнату вошли: Джим, два охранника и человек в белом халате.
     - Мы  решили  тебя  не  слушать.  Все равно соврешь. Поэтому поговорим с
укольчиком.
     Первым попался на кулак охранник. Его оторвало от пола  и  он  ударился
головой  в  решетку.  Врача  я  отшвырнул  в  угол.  Другой охранник пытался
вытащить оружие и мне  пришлось  поспешить,  просто  ударил  его  сверху  по
голове.  Было  такое  ощущение,  что  шеи  у  него не стало, просто она ушла
внутрь. Наконец я заметил, что в мой  локоть  вцепился  Джим.  Он  пыхтит  и
пытается с ним что-то сделать.
     - Джим успокойся, что с тобой?
     Он  как-то  сразу  после  этой  фразы успокаивается отпустил мою руку и
мрачно смотрит на меня.
     - Как я сразу не догадался, что это именно та  пилюля.  Что  ты  теперь
будешь делать с нами?
     Зашевелился человек в халате, он поднялся и очумело посмотрел на меня.
     - Иди сюда.
     Я поманил его пальцем. Он шатаясь подошел ко мне.
     - Вот ему укол вколи.
     - Не надо.
     Джим  рванулся  к двери, но я успел подцепить его за рубашку и сделав в
воздухе красивую траекторию он шлепнулся на кровать.
     Зазвенел поднос, грохнулась на пол чашка с кофе. Теперь Джим затих и  с
тоской смотрел в потолок.
     - Ну что ты ждешь, давай, - рявкнул я белому халату.
     - Сейчас, сейчас, - поспешно зашевелился тот.
     Он  вытащил  из  кормана  шприц,  ампулу  и  трясущимися  руками всосал
содержимое под поршень.
     - Не трясись, спокойнее.
     Человек оголил руку Джиму и сделал укол.
     - Марш туда, в тот угол, - показываю ему рукой за кровать.
     Пршло несколько минут.
     - Можно? - обращаюсь к человеку за кроватью.
     Тот кивает головой.
     - Джим, кто сказал, что я был в учебном ядерном центре.
     Его веки затрепеталм и осевший голос разнесся по комнате.
     - Дмитрий Полянский.
     - Когда вы с ним познакомились?
     - Это не я, это агент ЦРУ.
     - Имя, фамилия агента?
     - Не знаю, это российский канал.
     - Полянскому заплатили деньги?
     - Нет. Подарили машину.
     - Что еще сказал Полянский?
     - Он рассказал о вас и полковнике Филипенко. Рассказал об установке мин
на границе ФРГ и ГДР, но полных сведений не дал,  так  как  их  получить  от
Филипенко не удалось.
     - Вы Полянского завербовали?
     - Нет, он за деньги сам все расскажет и всем.
     - Скажи-ка,  по  твоим  сведениям,  каким  государствам  еще  Полянский
проболтался о минах.
     - ГДР и Израилю.
     - Вот сволочь. Что вы хотели сделать со мной, после испытания с уколом?
     - Убить, ты уже был бы не нужен.
     - Мое похищение организовал ты?
     - Да. Я получил приказ сверху.
     - Ну что же, я узнал, что хотел. Вы приведете его в чувство?
     Я гляжу на прижавшегося к стенке человека. Он киваеи головой. Подхожу к
окну и взявшись за решетку рванул ее на себя. Вылетели кирпичи  и  гиганское
сооружение  очутилось  у  меня  в руках. Отхожу от окна на два шага и тараню
решеткой раму. Сыпяться стекла, трещат рамы и решетка  вылетает  во  дворик.
Второй  этаж,  это не так страшно и я выпрыгиваю из окна на землю. Отброшена
задвижка на воротах и вот она... свобода. Показалось такси и я махнул рукой.

     Из телефонного автомата позвонил Кате.
     - Где ты был, - сразу набросилась она на меня.
     - Катя, слушай внимательно. Срочно, свяжись с Майером и скажи ему,  что
бы  он  срочно  вытаскивал  меня  из  Западного  Берлина. Я его жду у старой
консерватории. В его распоряжении час двадцать, иначе мне будет плохо.
     - Господи, сейчас звоню, Сашенька.
     Трубка заныла прерывестыми гудками.

     Мне было уже совсем плохо, когда у колонн появилась машина. Майер и еще
какой-то тип бежали ко мне.

     Прошла неделя прежде чем я появился на работе. Немецкие товарищи лечили
меня на конспиративной квартире  в  Западном  Берлине,  а  потом  нелегально
протащили  через  границу. И опять знакомые лица КГБешников, в присутстствии
полковника Филипенко, просят подробно  рассказать  о  событиях  за  каменной
стеной.
     - Значит, кроме Полянского он никого не назвал?
     - Нет.
     - А  ведь  его,  сволочь,  не  взять.  Я  знаю,  он  эту машину подарил
Брежневу, тот их колекционирует. Уже пятый подарок делает.
     - Да что ты? - с удивлением говорит второй.-И наши об этом знают?
     - Конечно. Зато Полянский полез наверх и  уже  достиг  поста  секретаря
генсека и вроде уже курирует нас. Знакомые ребята говорили, богат как Крез.
     - Но он же продает интересы государства?
     - Пойдите  докажите.  Эта  собака  скинет  головы  всем. Поэтому, лучше
помалкивайте о том, что произошло. Вам, товарищ полковник, уже никчему,  что
бы майор Скворцов прикрывался кореспондентской книжкой, пусть одевает форму.
И  еще  раз,  проверте  хранение  документации и усильте охрану центрального
пульта.
     Филипенко кивает головой.
     - Ну а вам, Скворцов, скажу одно. Будьте  осторожны.  Мы  обещали,  что
встретимся  с  вами  и  как  видите,  встретились. Теперь наша дружба должна
крепнуть.
     Он фыркнул при последней фразе.
     - Пошли, Леша. До свидания, товарищи.
     Они ушли и Филипенко, сев за свой стол, постучал ручкой о стол.
     - Слушай, Саша, - впервые  он  назвал  меня  твак  мягко,  -  последние
события   не  пройдут  бесследно.  Министр  иностранных  дел  ГДР  отказался
прокоментировать слова Брежнева о наличии ядерных фугасов и мин на границах.
Твое похищение подсказывает мне, что там, за бугром, они знают о  нас  почти
все. Единственное, что они не знают, где стоят мины. Поэтому, я тебе передам
все  карты  с кординатами постановки и всю документацию вместе с сейфом. Все
это сегодня притащат в твой кабинет.
     - Я чего-то... не понял в чем дело.
     - Меня, судя  по  всему,  от  сюда  убирают.  Я  сказал,  найдут  козла
отпущения.  Придет  новый  начальник  и  я  ему  скажу при передаче дел, что
документацию отослал в Москву. Мало  ли  какой  человек  придет.  А  сейф  с
секретом,  если  не  нажмешь  скрытную скобочку, все бумаги в верхнем ящичке
сгорят. Сегодня проверь центральный командный пост и постарайся усилить  его
охрану.

     Дежурные  офицеры  сидели в командном посту и от нечего делать играли в
шахматы. При моем появлении  они  вскочили  и  отрапортовали  об  отсутствии
проишествий. Я прсмотрел аппаратную, все тумблера и спросил.
     - Можно ли взорвать мину с этого пульта без кода Москвы.
     Один засмущался.
     - Вобщем-то...  конечно  нельзя.  Президент  не  зря  таскает  с  собой
чемоданчик с кодами, но в НИИ, где  проектировали  эту  систему,  поленились
установить  дополнительную  блокировку и поэтому вся кодовая система врезана
последовательно в сигнальные провода.
     - То есть, вы хотите сказать, что если  выкинуть  кодовую  систему,  то
можно напрямую взорвать мину.
     - Нет,  не  взорвать,  а  уничтожить.  Частота сигнала измениться после
прямого присоединения и, нажатие на кнопку, приведет к уничтожению мины.
     - То есть?
     - То  есть  мина  имеет  специальное  устройство,  которое  при  взрыве
распыляет сильноконцентрированную кислоту и мина прекращает функционировать.
Это же устройство раскидывает ядерный заряд.
     - Шахта будет заражена?
     - Конечно.
     - Значит все же предусмотрена, подстраховка?
     - Да.
     Я  просмотрел  журналы  записей, регистрации температуры и пошел в свой
кабинет.

     Только-что привезли сейф и восемь  солдат  под  руководством  Филипенко
устанавливали его у моего стола.
     - Тебе так удобно будет?-спросил он.
     - Пусть стоит здесь.
     - На, почитай.
     На  мой  стол  упала  телеграммма, Филипенко вызывали в Москву на новую
должность.
     - Я с собой беру начальника штаба,  так  что  остаешься  один.  Прощай,
Саша.  Тебе всегда доставались крупные неприятности. К себе вызывать не буду
в этом бедламе надо обязательно  находиться  разумному  человеку.  Передовай
привет Кате.

     Новый  командир явился через неделю и пришел в штаб не один, а с женой.
Когда я посмотрел на нее, то ахнул. Это была  Татьяна,  секретарша  главного
конструктора , из того минного КБ откуда я уволок Катю.
     - Сашенька,  -  сразу заверещала Татьяна, - вот мы и встретились. Коля,
это вот тот офицер, о котором я рассказывала.
     - Здравствуйте, мне Танечка много говорила о вас. Я  так  же  с  трудом
увез ее из той зоны. По проторенной дорожке, так сказать.
     - Как главный? Как Владимир Владимирович?
     - Ты  же  так  давно  не  был,  -  опять  заверещала Татьяна, - Главный
застрелился, он же был слепой, а Владимир Владимирович, за главного  теперь.
Все о тебе вспоминает.
     - Александр Георгиевич, мы с Танечкой будем устраиваться и я думаю, что
дня через два буду принимать дела.
     - Как хотите, товарищ полковник.
     - А как Катя, где она?
     - Она здесь. Работает в Берлине. Заходите к нам.
     - Обязательно,  мне  надо  много  передать ей приветов от Ани, Сергея и
других...
     Вот тебе и дура Татьяна, сумела вырваться из зоны.

     Новый командир совсем не интересовался делом,  он  больше  болтался  на
виду  у  начальников  и через год мне вдруг присвоили звание подполковника и
назначили начальником отдела "М". Татьяна  и  ее  муж  исчезли  в  просторах
России.
     Катя  мне родила сына и мы стали спокойно жить, держа все время руку на
кнопке пульта.

     Прошло еще четыре года. Брежнев умер, президентом стал Горбачов и  наша
могучая  держава  начала  медленно  разваливаться. Мы не почуствовали этого,
пока в Германии не рухнула стена между Западным Берлином и Восточным.
     Нас и о нас  забыли.  Как  только  произошло  объединение  Германий,  я
бросился на прием к командующему группировкой.
     - Отдел  "М",  а  чем  он  занимается?-спросил генерал-полковник своего
начальника штаба.
     - Товарищ генерал, это отдел ядерного минирования по границе ГДР.
     - Чего вы хотите?-теперь генерал обратился ко мне.
     - Что нам делать? Ведь фактически границ нет.
     - А я откуда знаю, что вам делать. Вы  в  ведении  Москвы,  мне  только
подчиняетесь формально. Так что, крутитесь сами, мне не до вас.
     - Но, товарищ генерал...
     - С вами у меня дел нет. Все. идите.

     Я  попытался связаться с министерством обороны и секретарем президента.
Судя по всему моя информация вызвалас шок в высшей инстанции. В министерстве
удивились, что нас не ликвилдировали семь лет назад, а секретарь сказал, что
он первый раз слышит о таких делах и попытается все узнать, проинформировать
президента и сообщить мне.
     Прошла еще неделя и меня уже вызвал знакомый генерал-полковник.
     - Что вы там  панику  развели  в  верхах.  Мне  приказано  разобраться.
Сколько у вас фугасов и мин стоит на границе?
     - 20 фугасов и 6 мин.
     - И это все навзводе?
     - Так точно.
     - Господи, какой идиотизм. Покажите мне районы где они установлены.
     Я показал ручкой на карте, расположенной на стене, все районы поражения
от взрывов мин.
     - Так  они  охватывают всю Германию. Даже в ФРГ стоят. Что, и в Берлине
есть?
     - Да, Буквально недалеко от нас.
     - Уничтожить. Все уничтожить.
     - Мне нужно письменное подтверждение вашего приказа.
     Теперь генерал смотрит на меня как на ненормального.
     - Разве вам не достаточно моего приказа?
     - Нет. Раз Москва дала вам полномочия разобраться в  этом  деле,  прошу
письменного приказа о ликвидации всего минного хозяйства.
     - Идиты в жопу. Тебе пришлют мой приказ, заодно с ликвидацией тебя.

     Приказа  не  последовало.  Тут  еще  Катю  уволили  с  работы,  "Штази"
разбежалось  по  всему  миру  и  мы  опять  остались  одни.  По-прежнему   в
центральном  пункте  сменялись  дежурные  офицеры и по-прежнему мы стояли на
боевом дежурстве.
     Однажды какой-то гражданский перехватил меня на улице.
     - Вам привет от господина Майера. - сказал он.
     - Я не знаю кто это такой?
     - Он здесь, вот в этом  кафе.  Пройдите  пожалуйста,  -  в  его  голосе
появился металл.
     Майер  постарел  еще  больше,  он  съежился,  складки  кожи  и  морщины
исполосовали все лицо.
     - Привет, Александр, - сказал он, затягиваясь глотком пива из  огромной
кружки. - Вот решил навестить старого друга.
     - Небось опять что-нибудь нужно?
     - Ишь  ты  как  заговорил,  думаешь  нас  спихнули, так все, нет браток
старые грехи надо исправлять.
     - За мной ничего нет.
     - Еще бы, а связь со "Штази". Кто тебе помогал работать? Кончай дурить,
Александр. Пришло время действовать.
     - Уж не хотите ли вы взорвать все мины и фугасы в Германии?
     - Какой ты  догадливый,  хотим.  Всю  эту  неблагодарную  сволочь,  всю
истребить.
     - Но это же ваши немцы?
     - Это  предатели,  настоящие  немцы  уже удрали из Германии, а остались
одни ублюдки.
     - Майер, вы сошли с ума. Вы же понимаете, что даже взорвать ни вы, ни я
не можем. Ключ находиться у президента в чемоданчике.
     - Все в нашем мире относительно, все продается и покупается. Будет  вам
ключ.  Самое  важное,  что  ты  еще  жив  и тебя наши идиоты политики совсем
забыли. Будь здоров, Александр, у тебя будет ключ.

     После разговора с ним, я  спешно  пытался  связаться  с  моими  старыми
приятелями из КГБ. Но они отказались приехать и даже заниматься мной.
     - Если  "Штази"  хотят  взорать  всю Германию, то это их дело. Так этим
немцам  и  надо,  пусть  взрывают,-в  открытую  нес  по  телефону   наиболее
разговорчивый КГБешник.- На твоем бы месте, я отдал им весь центральный пост
и катился ко всем чертям из Германии.
     - Но погибнет и много наших?
     - Слушай,  ты дурак или нет. Посмотри, что в мире твориться. Нас же без
оружия завоевывают. Есть люди, которые не хотят сдаваться и они имеют на это
свои права. Наших скоро уберут.  Единственный  совет,  подожди  немножко,  а
потом тикай. Будь здоров. Пока.
     Действительно, все сошли с ума.

     Генерал-полковник,  отказался меня принять. Москва, на вторичный запрос
ответила, что все полномочия в моем деле отдала командующему группы войск  в
Германии. Это был тупик.

     Кто  бы  мог  подумать,  ко  мне  прямо домой приехал Полянский Дмитрий
Иванович.
     - Вы узнаете меня, Александр Георьгиевич?
     - Конечно. Узнаю, Дмитрий Иванович. Садитесь к столу. Катенька, подавай
борщ, к нам гость приехал.
     - Очень  хорошо,  а  то  знаете  уже  желудок  болит  от  этой  дрянной
ресторанной пищи. Совсем соскучился по домашнему.
     - Много разъезжаете?
     - Приходиться. Последнее время, все больше на колесах.
     - А куда ушли со старого места работы?
     - Занялся банковским делом. Сейчас управляющий банком.
     - Чего же занесло вас к нам в забытую обитель?
     Тут появилась Катя с кастрюлей и поставила ее на стол.
     - Ой, здравствуйте, Дмитрий Иванович.
     - Катя.  Боже ты мой, да вы ли это Катя? Саша, у тебя потрясающий вкус.
Вот это я понимаю.
     Разговор пошел  про  рецепты  кухни,  потом  мы  провели  весь  обед  с
воспоминаниями  о закрытом городке и судьбе знакомых. После обеда, Катя ушла
на кухню, оставив нас вдвоем.
     - Так я к вам по делу, Александр Георгиевич. Меня просили передать  вам
президентский ключ к вашим игрушкам.
     Он  открыл чемоданчик и достал небольшую металлическую корбку в замочке
которой торчал ключ...
     - Вот,  с  трудом  удалось  добыть,  оказывается  его  давно  не  носит
президент.  Все о нем забыли. На мое счастье друзей в Кремле осталось много,
так что берите.
     - Кто просил передать его мне?
     - Ваш старый знакомый, генерал Майер.
     - Я не приму такого подарка. Возьмите его и верните лучше обратно.
     - Да вы что, Александр Георгиевич, этим не шутят. Лучше возьмите.
     - Нет. Уходите от сюда. Слышите, сейчас же.
     - Ну что ж, вы сами расписались в своей судьбе.
     Полянский убрал в чемоданчик пультик с ключом и ушел из дома.

     Через два дня в военном городке появился  незнакомый  генерал  с  двумя
офицерами  и  они  прямо отправились к нам в отдел. Все документы у них были
впорядке, представители из Москвы имели право проинспектировать наш отдел.
     Сначала я даже обрадовался. Вспомнили наконец, но мои надежды  разрушил
генерал.
     - Вот мы до вас и добрались, Александр Георгиевич.
     - Простите, но я вас не знаю.
     - Теперь узнаете. А ну быстро, руки на голову.
     В  руках  офицеров  появились пистолеты. Генерал кивнул одному на сейф.
Тот стал меня обыскивать и нашел ключи. Потом подошел к сейфу вставил ключ в
скважину и повернулся ко мне.
     - Код. Какой код?
     Удар пистолетом по спине показал, что пришельцы не шутят.
     - 48... пауза... 32.
     Дверца открылась и все увидели еще один  маленький  сейф,  но  уже  без
трещетки.  Незнакомец  стал  перебирать  на  связке  ключи и вскоре подобрал
нужный, но только он его вставил, как внутри  раздался  щелчек  и  вдруг  из
щелей  повалил  дым.  Офицер  рванул  дверцу  и  форс  пламени  вырвался  из
распахнутого ящичка.
     - Ай, - взвыл офицер.
     - Ах, ты сволочь, сжег все-таки,-раздался голос сзади.
     Удар по голове и я куда-то проваливаюсь.

     Очнулся я, когда в кабинете никого не было. Кругом разбросаны бумаги  и
выброшены  яшики  стола.  Прежде  всего,  позвонил  дежурному  и  доложил  о
проишествии.
     Приехали особисты, долго обследовали кабинет, допрашивали меня  и  всех
окружающих. Удивлялись, с какой легкостью неизвестные прошли все контрольные
посты и дошли до дверей засекреченного отдела.

     На этот раз меня генерал-полковник принял.
     - Вы  почему  не уничтожили мины и фугасы?-сразу набросился он на меня,
как только я вошел в кабинет.
     - Я не получил вашего письменного указания.
     - Я вас отдам под трибунал за невыпролнение приказа.
     Я молчал, чего безтолку говорить говорить одно и тоже.
     - Хорошо, - вдруг успокаивается генерал. -  Ваш  отдел,  как  заноза  в
горле.  На  ваших  минах,  мы  как  на  раскаленной сковородке сидим. У меня
предложение. Раз мы мины не уничтожили, а уходить из Германии придется всем,
передадим мины немцам и покончим с этим вопросом. Пусть они что хотят, то  и
делают.
     - У  меня  сразу появляется много вопросов. Каким немцам передадим? Как
отреагируеи мировая общественность, когда узнает о наличии  атомного  оружия
под домами мирных жителей? Как немцы смогут получить мины, если никто уже не
знает  координат их расположения, их технические свойства, ведь документация
вся уничтожена.
     - В отношении немцев, конечно передадим  западникам.  Журналисты  знать
по-прежнему  ничего  не должны, а вот с документацией...А разве вы не знаете
по памяти, где мины расположены и их примерное устройство?
     - Знаю. Но это все что я запомнил.  Ни  один  офицер  отдела  не  знает
координат их постановки. Об этом не в курсе даже Москва.
     - Вот  черт.  Но уничтожить-то сами вы их сможите? Здесь-то нет никаких
затруднений?
     - Дело в том, что аппаратуру ставили очень давно и она давно  устарела.
При  сегодняшних  знаниях  наших офицеров, можно обойтись без президентского
ключа и путем технических переделок самостоятельно уничтожить мины.
     - Значит президентский ключ все же есть,-задумчиво ппроговорил генерал.
     - Я его недавно видел, он не у президента, а  в  руках  одного  жулика,
господина Полянского.
     - Полянского?
     Генерал подпрыгнул от этой фамилии.
     - Вы сказали, Полянского?
     - Да, Дмитрий Ивановича.
     - Но  этот  человек  недавно у меня был. Он прибыл из Москвы с большими
полномочиями  сейчас  занимается  военной   недвижимостью.   Ладно,   идите,
полковник, я еще подумаю, что с вами делать.
     - Так что сейчас все же нам делать?
     - Я сказал, ждите. Будем решать вашу проблему.
     Я  хотел  ему  сказать,-"нашу проблему", но лишь повернулся по уставу и
ушел.

     Прошел еще месяц, из канцелярии главкома ни гу-гу. Я пришел  в  бункер,
где расположен наш командный пост и собрал всех офицеров.
     - Товарищи   офицеры,   наши   из  Германии  уходят.  Сейчас  в  Россию
отправляется вся техника и все военное имущество, которое еще можно  увезти.
Поэтому,  я  беру всю ответственность на себя, и решил уничтожить все мины и
фугасы, которые расположены теперь после объединения Германии, на территории
ФРГ. Вам и вам, -я указал на офицеров с которыми  обсуждал  раньше  проблему
уничтожения  мин,-начать  демонтаж  "президенского"  блока и подсоединять на
прямую провода к пульту. Вам, - я указал другим офицерам,-получить  автоматы
и  усилить  охрану командного поста. Дежурить в три смены, домой не уходить.
Предупредите домашних по телефону, что вы задерживаетесь.
     - Товарищ  полковник,  а  что  потом  будет  с  нами?-спросил  один  из
офицеров.
     - Ничего.  Все,  после  окончания работ, поедете в у правление кадров и
там решат вашу судьбу.
     - Еще можно вопрос? После разрушения мин и фугасов  они  будут  фонить.
Это двадцать шесть фонящих колодцев...
     - Не  продолжайте.  Поймите,  лучше  оставить  26 фонящих колодцев, чем
получить 26 ядерных зонтиков. Я не уверен, что если мы оставим здесь все как
есть, наше  хозяйство  попадет  к  тем  людям,  которые  займутся  грамотным
разминированием.   Может  найтись  ненормальный  маньяк,  который  влезет  в
электронику, так же как мы или найдет другие способы,  но  взорвет  всю  эту
чертовщину. Попытки таких психов, получить доступ сюда уже есть.
     Офицеры приступили к работе. Я остался с ними.

     Ночью,  меня  разбудил  грохот. Сигнал тревоги завыл по углам, замигали
лампочки опасности. Я вскочил. Где-то в корридорах затрещали автоматы.
     - К бою! Стрелять без предупреждения.
     Я подскочил к прилегшему за стол офицеру.
     - "Президентский" блок разобрали?
     - Еще не успели.
     - Дай автомат.
     Я вырываю из его рук оружие и всаживаю очередь в  полуразобранный  блок
на стене. От-туда вылетают ошметки электроники, металла и проводов.
     - На.
     Автомат  опять  у  офицера,  а  я прыгаю за усилительную стойку. Грохот
взрыва вырывает дверь и она падает внутрь командного пункта. Мы оглушены, но
наши автоматы дружно затарахтели в проем. В помещение влетели две гранаты, я
упал на пол и заткнул уши..., но взрыва не последовало.  Раздалось  странное
шипение  и  вскоре вся комната наполнилась щипающим глаза дымом. Я вскочил и
на ощупь понесся к двери. У выхода, кто-то подставил мне полножку и  тут  же
два тела навалились на меня и закрутили руки за спину.

     Через  десять  минут  вентиляторы  высосали  газ  из помещения и я смог
разглядеть все. Я и двое моих офицеров со скрученными руками сидели на полу.
По комнате ходило несколько человек и знакомый голос распоряжался.
     - Где этот придурок, Полянский, пусть идет сюда. Все уже давно чисто.
     Передо мной был Майер.

     - А, очнулся, здравствуй подполковник. Вот видишь, опять встретились.
     В комнату в сопровождении закутанных по уши личностей вошел Полянский.
     - Смотри, идиот, твой ключ уже не нужен.  Они  разнесли  в  щепки  блок
сигналов.
     - Но  я  же  сделал  все.  Я  уговорил генерала снять внешнюю охрану, я
заплатил за это кому надо. У вас был почти свободный путь по всем  этажам  и
не моя вина, что так вышло.
     - Вилли, посмотри, что можно сделать?
     Каой-то  закутанный  парень  принялся  копаться  в  блоке, потом развел
руками.
     - Ничего нельзя сделать.
     - Сволочи, гады, мудаки. Я положил столько сил, столько людей,  что  бы
взять этот последний кусочек нашей родины и теперь все. Мы ничего сделать не
можем.
     Майер  плакал,  его слезы катились по морщинистым щекам. Вдруг раздался
голос моего офицера, того самого, что разбирал "президентский " блок.
     - Господин...
     - Майер, - вдруг с надеждой ожил бывший генерал "Штази".
     - Господин Майер, еще не все потеряно, можно помимо этого  разрушенного
блока, напрямую соединить провода и тогда все...
     - Что все?
     - Вы получите все, что вы хотите.
     - Вилли, можно так, посмотри?
     Увалень опять у блока, смотрит на кабели, щупает их, потом шговорит.
     - Черт его знает, может и можно.
     Майер оживает.
     - Полянский, сколько у нас есть времени?
     - Вся  ночь наша. Охрана ведь снята насовсем. Только можно я уеду, пока
еще можно. Километров 40 я еще успею отмахать.
     - Сиди, здесь строили навечно, так что  все  взрывы  переживем,  а  там
выползем, когда война закончиться. Вилли, давай переделывай провода.
     - Так это можно, но нужна помощь.
     - Ты,  -  Майер  носком  ботинка тыкает на моего офицера, - помоги ему.
Развяжите его.
     Два маячивших охранника подняли офицера и  перерезали  веревки  на  его
руках. Он размял руки и пошел к Вилли отсоединять блок.
     - Ну что? Что ты молчишь?
     Майер склонился ко мне.
     - Ты гнида, Майер.
     - Ладно, лучше не воняй. Мне не нравиться, когда меня ругают.
     Носок его ботинка въехал мне в нос. Кровь хлынула на брюки и пол. Майер
сразу успокоился и сел на стул. Мы молчали. Прошло минут двадцать.
     - Все, - раздался голос Вилли.
     Майер подскакивает.
     - Ну, давайте, - голос его срывается.
     Офицер  подходит  к пульту и начинает щелкать тумблерами и кнопками. На
стене забегали и замигали зеленые лампочки.
     - Все системы готовы, - по привычке доложил офицер.
     - Так давай же.
     Офицер включил ключ на пульте и начал поочередно нажимать кнопочки. Все
26 подряд.
     На стенке также поочередно замигали красные лампочки и тут же  погасли,
за исключением двадцать шестой, последней. Она мигала без конца.
     - Все, - сказал офицер.
     - Как все, а где взрывы? Почему не трясется земля?
     - Я уничтожил мины.
     - Что?...
     Майер  выхватил  револьвер и весь барабан выпустил в офицера, потом без
сил опустился на стул. Он завыл и долго раскачивался на стуле.
     - Пошли, Майер, - Полянский подошел к  нему,  -  мы  еще  покажем  этим
империалистам. Погоди, придем опять к власти, всех перережем.
     Майер  и  Полянский  пошли  к выходу, за ними поплелась охрана. Я и еще
один офицер остались сидеть связанными на полу. Вскоре раздался грохот, весь
бункер пошел ходуном.
     - Что это? - спросил мой сосед. - Неужели последняя мина сработала?
     - Нет, это взорвали нас. Подложили на входе здоровый заряд и вроде  нас
замуровали  навечно.  А  вот  что произошло с последней миной, я сам не могу
понять. Она не сработала, она стоит на взводе.
     - Что мы будем делать?
     - У тебя зубы здоровые, попробуй развязать мне руки.
     Он разгрыз зубами мою веревку и я  освободил  его.  Проклятая  лампочка
двадцать шестой мины не давала мне покоя.
     - Мы можем уничтожить весь командирский пост? - спросил я офицера.
     - Сейчас, я посмотрю.
     Он скинул лист железа, прикрывающий пульт.
     - Товарищ  подполковник,  -  раздался его глухой голос, - там воткнут в
замок ключ, вытащите его, дайте мне.
     Я вытащил ключ и протягиваю его вниз. Через три минуты офицер выполз из
пульта.
     - Все впорядке.
     - Что?
     - Через пол часа,здесь сметет взрывом все.
     - Тогда уходим.
     Аварийный свет освещал коридоры  бункера.  Кое-где  лежали  трупы  моих
офицеров и трупы замотанных по уши неизвестных. Мы дошли до площадки первого
этажа  подземного  бункера. Громадные бетонные глыбы потолка, кучи кирпича и
щебня преградили путь.
     - Дальше не пройти. Придется спускаться и искать аварийные люки. Я  сам
помогал строить эти убежища, поэтому помню еще где они есть.
     - Это делалось на случай ядерной войны?
     - Конечно, мы все предусматриывали.
     Спускаемся  вниз  и  в  конце  корридора находим железную дверь. На ней
надпись: "Запасный выход"  и  огромный  амбарный  замок.  Я  возвращаюсь  по
корридору  к  первому  трупу и вырываю из его пальцев автомат. Возвращаюсь к
двери и всаживаю весь оставшийся рожок в замок. Дужка замка отскакивает.
     - Пошли.
     Но только мы приоткрыли дверь как завыла сигнализация.
     - Так нам неуйти,-кричу  я  напарнику.  -Пойди  найди  еще  один  рожок
патронов.
     Он  убежал  и через пять минут принес еще автомат и два рожка патронов.
Мы идем по витой лестнице, потом  по  корридору,  опять  по  витой  леснице,
кругом  мелькают красные аварийные огоньки и все глуше и глуше звучит нудный
вой. Наконец последняя площадка. Большая бетонная  плита  закрыла  вход.  На
стене  штурвал и стопорный рычаг. Я оттягиваю рычаг и мы с офицером повисаем
на ручке штурвала. Раздается скрип и жуткая темнота  обрушилась  на  нас  за
плитой.
     - Посвети, - прошу я товарища.
     Вспыхивает зажигалка. Мы в пустом коллекторе. Где-то журчит вода. Вдруг
землю качнуло.
     - Наша сработала, командного поста нет. Пошли туда.
     Труба  ведет  нас изгибом и вскоре мы вылетаем на скобы вбитые в стену.
Наверху вырисовывается кривая щелочка света. Мы закидываем автоматы на спину
и ползем вверх,  осторожно  выталкиваем  люк  наружу.  Начало  светать,  люк
оказался  у  края дороги. На наше счастье транспорта еще мало и мы выскочив,
тут же закатываем на место чугунный блин.

     Мое появление в канцелярии командующего, вызвало  шок.  Адьютант  сразу
пошел  докладывать  и  вскоре  меня  пропустили  за  двойные, толстые двери.
Командующий напряженно с мотрел на меня.
     - Товарищ генерал, командный пункт разрушен, все мины,  за  исключением
одной  выведены  из  строя.  Все  офицеры  отдела "М", за исключением меня и
лейтенанта  Кривцова  погибли,  защищая   командный   пункт   от   нападения
неизвестных  лиц, которые хотели взорать мины. Непонимаю одного, почему была
снята вся охрана и весь охранный батальон вывезен неизвестно куда.
     - Как убрали, кто приказал?
     - Там был Полянский, он сказал, что это приказали сделать вы.
     - Что?... Мы только что начали разгребать  завалы  над  вашим  бункером
после   взрыва   и   нашли   изуродованное  камнями  тело  Полянского.  Нет,
подполковник, такого приказания я не давал.
     Он подошел к столу и сказал в микрофон.
     - Начальника штаба сюда.
     Влетел генерал лейтенант с красной папкой в руках.
     - Вы меня вызывали?
     - Кто приказал вывести охранный батальон от бункера?
     - Вы, вот ваша подпись.
     Генерал вытащил из папки лист бумаги. Они оба уставились на  подпись  в
конце бумаги.
     - Действительно подпись моя,-упавшим голосом, сказал генерал-полковник,
-но я точно не помню этого текста. Найдите, кто готовил документ.
     Потом он обернулся ко мне.
     - Вы говорили о мине, которая на взводе, почему так произошло и где она
находиться?
     - Вот  сдесь,  -  я показал на карте жилой квартал, - она расположена в
шахте под больницей. Мне кажется виной, всему является водонапорная  станция
с  которой  мы  начинали  рыть  туннель. Вода каким-то образом просочилась в
туннель, заполнила его и шахту. Поэтому мина не уничтожилась, кислота в воде
уменьшила свои разрушающие свойства и  эта  штучка  осталась  разлагаться  в
воде.
     - Чем это грозит нам и для оставшихся немцев?
     - Мина будет гнить и заражать воду на станции, но в дозах, зависящих от
перемещения объема воды.
     - Нам ничего сделать нельзя?
     - Нет.
     - Что  теперь  мне с вами сделать, подполковник? Ведь ваша миссия здесь
закончилась.
     - Уволить. Где бы я не служил, смерть все время движется со мной рядом.
Я хочу жить теперь спокойно.
     Генерал ходит по кабинету, я и начальник штаба провожаем его глазами.
     - Вы военный и это часть нашей профессии  подвергаться  опасности  ради
жизни на земле.
     - Я подвергался опасности ради ее смерти. С чем бы я не работал, всегда
кончалось одним, везде уничтожал то что делал.
     Генерал подошел к столу.
     Пишите  рапорт.  Я  вам  помогу  уволиться.  Виктор Матвеевич, оформите
документы  ему  на  повышение,-обратился  он  к  начальнику  штаба.-   Пусть
демобилизуется молодым полковником.

     Мы  с  Катей  уезжаем из Германии домой, в неизвестную и пока чужую для
нас жизнь.Надо все начинать с начала, но уже без привычной офицерской формы.



     Июль-сентябрь 1995 г.


Евгений Кукаркин.
Первый



     Я  не верил своим глазам. На "Скайботах" были опознавательные знаки ВВС
Южного Вьетнама.
     - Максимыч, - заорал я своему напарник, у  -  смотри,  никак  косые  на
"боты" пересели. Не пощупать ли нам их крылышки?
     - Давай, давай. Щупай, щупай.
     В микрофоны вместо Максимыча, залопотал голос с акцентом.
     - Ах ты, сволочь.
     - Сама сволочь.
     Быстро бросив взгляд на приборы, замечаю, что горючего минут на 6. Была
не была.  Вперед.  Делаю  чуть  заметный поворот и сейчас же ливень огненных
струй обрушился в мою сторону от "Скайбота".  Еще  доворот,  и  почувствовав
кожей  что  пора,  нажимаю  на  гашетку.  Пушки  МИГа  плюнули  свою смерть.
Оторванный хвост "Скайбота" вертелся с замедленной скоростью  где-то  далеко
от самого изуродованного самолета.
     - Гриша, пора.
     Это  уже  голос  Максимыча.  На горизонте появились 4 точки. На выручку
вьетнамцам шли американцы. Мы удирали в свою сторону.
     - Гриша,  -  раздался  незнакомый  голос  на  английском,  -  Ты   меня
понимаешь?
     - Я тебя слушаю.
     - Меня  зовут  Мак.  Мак  Блиндон.  Ты  не против, чтоб я всадил в твою
задницу порцию свинца.
     - С большим удовольствием Мак. Если сможешь, проблем нет. Только у меня
сейчас затруднения с горючим, так что милости просим завтра.
     - Хорошо.
     Связь прервалась. "Скайботы" отстали. Мы еле-еле дотянули до аэродрома.

     Я спрыгнул на землю и с удовольствием подставил  под  прохладный  ветер
свой промокший от пота летный костюм. На газике подлетел доктор.
     - Гриша, как дела? Я привез твои 100 грамм.
     Он  достал термос и налив в колпачок противной китайской рисовой водки,
передал его мне. Я проглотил водку за один глоток.
     - Хоть бы дал что-нибудь закусить, старый хрен.
     - На.
     Доктор протянул мне свежий огурец.
     У доктора была своя метода изучения психики каждого летчика. Если после
полета, после принятия 100 граммов, летчик продолжал  решать  технические  и
служебные  вопросы,  он  считал  его  негодным  к дальнейшим полетам. По его
мнению, летчик должен сразу ослабнуть и пойти выспаться.
     Хорошо  командир  полка  не  придерживался  мнения  доктора  и  посылал
летчиков в бой, если того требовала обстановка.
     Ко  мне  подлетела  красивая  вьетнамка  в форме лейтенанта вьетнамской
армии.
     - Товарищ капитан. - заговорила она без акцента  на  русском  языке,  -
Ваша машина требует ремонта. Посмотрите на плоскость.
     Дырки от пуль изуродовали ровную поверхность крыла.
     - Лейтенант,  мне  нужен исправный самолет завтра. А то у меня свидание
назначено в воздухе и не дай бог, может сорваться.
     - Все смеетесь надо мной, товарищ капитан. Все равно не успею, перебиты
все гидравлические трубки.
     - Максимыч, - закричал я. - Где ты?
     - Я здесь, - медведем подошел громадный Максимыч.
     - Подтверди этой красивой миледи, что у меня завтра назначено свидание.
     Он махнул рукой.
     - Не слушай его, Люся.
     Наш  язык  никак  не  мог  и  не  очень  хотел  выговаривать  правильно
вьетнамские  имена.  Мы  их  называли  как  хотели и они соглашались с нами,
понимая наши трудности. Так и эту девушку, легче было назвать Люсей.
     - Какой-то Мак обещал ему завтра набить рожу. Вот он и  харахорится,  -
продолжил свою длинную мысль Максимыч.
     Люся  обиженно  повернулась ко мне затылком и залопотала на своем языке
аэродромным вьетнамцам.
     - Да ты не обижайся на этого чурбана, - Максимыч ласково  взял  девушку
за плечи. - Приходи сегодня к нам, а то этот... на стенку с тоски полезет.
     Девушка благодарно кивнула головой и отошла от самолета.

     Полковник   равнодушно   принял   мой  устный  рапорт.  Потянул  носом,
почувствовав запах водки, и подняв голову с бесцветными глазами, спросил.
     - Что еще?
     - Какой-то Мак пригласил завтра на поединок.
     - Подполковник ВВС США Мак Блиндон,  между  прочим,  появился  в  нашем
районе  неделю  назад и уже попортил кровь вьетнамцам, сбив их два самолета.
Имеет опыт боев в Японии и Корее. За ним числится 21 побежденный противник.
     - Очко.
     - Что, очко? - обалдело уставился на меня полковник.
     - Я хотел сказать, в картах после 21 - обычно перебор.
     - Иди ты к...
     - Есть. Пошли, Максимыч.

     Я грохнулся в койку прямо в летном костюме  и  почувствовал,  что  меня
клонит в сон.
     - Все-таки  прав  доктор.  После  водки спать хочется. В тот раз только
задремал, инспектирующий  генерал  приехал.  Перед  этим  тоже  -  делегация
партийных работников Китая появилась.
     - Сейчас накаркаешь. Лучше помолчи.
     Максимыч удобно устроился, полулежа в койке. Мы затихли и я покатился в
бесконечное пространство облаков и мелькающей земли.

     - Подъем.  Капитан  Синицын,  старший  лейтенант  Колпаков  на выход, -
рявкнуло радио над головой.
     Я подпрыгнул и уставился на Максимыча.
     - Максимыч, сколько время?
     - Да всего двадцать минут спали. Пошли. Накаркал все же.
     - Дежурной смены нет что-ли?
     - Видно что-то серьезное.

     Полковник ждал нас, стоя у окна.
     - Очень сожалею, товарищи офицеры, но нужно срочно подняться в  воздух.
Над  Тонкинским  заливом  идет  свалка. Там один наш уважаемый, трижды герой
Советского Союза, опять вляпался  в  потасовку.  Американцы  подняли  четыре
эскадрильи, что бы отделать его по первое число.
     - А как там мой самолет, товарищ полковник?
     - Возьмите мой. Отправляйтесь быстрей, товарищи офицеры.
     - Есть.

     Люся ждала меня у крыла самолета начальника.
     - Гриша, будь осторожней. Говорят, там появились ассы.
     - Хорошо, моя радость.
     Я поцеловал ее в щечку и стал взбираться в кабину МИГа.

     В   воздухе   действительно  творилось  черт  знает  что.  Мимо  нас  с
черно-белым шлейфом дыма пролетел уже безразличный ко всему МИГ.  Американцы
нас  не  заметили,  так  как  связавшись  боем с группой наших самолетов, не
обратили внимание на выскочившие со стороны моря два истребителя.
     Чтоб не выдавать себя в эфире, я качнул  машину,  знак  "внимание"  для
Максимыча  и  бросил  ее наверх, чтобы набрать высоту и спрятаться за белыми
барашками облаков. Мы сверху обрушились на "Скайботы"  и  первым  же  залпом
пушек   свалили  двух  американцев.  Бой  мгновенно  прекратился.  Уцелевшие
"Скайботы" ушли на Юг.
     - Гриша, это ты? - позвал меня кто-то в эфире.
     - Никак Василий? Живой, черт!
     - Прекратите засорять эфир, - потребовал жесткий голос.
     МИГи возвращались на базу.

     Пожилой генерал, как панцирь отделанный колодками орденов грудью, пил с
нами водку и чувствовалось, он рад, что выскочил из этой передряги и теперь,
похлопывая всех по плечу, объяснял как он вертелся и обманывал противника.
     - Кого сбили? - спросил я Максимыча.
     - Сашку Шумилова. Хороший  был  парень.  Фактически,  чтоб  спасти  вот
этого,  -  он кивнул в сторону генерала, - прикрыл его своей машиной. Гриша,
пойдем отдыхать. Ну их к бесу. Завтра нам опять на задание, а  этот  уже  не
полетит, пусть напивается.
     - Пошли. Хрен с ними.

     Люся ждала нас у нашего домика.
     - Гриша, можно я к вам зайду?
     - Для тебя наш дом всегда открыт, - начал было я.
     - Входи, Люся.
     Максимыч распахнул двери.
     - Люся, ты займись чем-нибудь, а то нам надо привести себя в порядок, -
не унимался Максимыч.
     - Хорошо. Я приберу у вас.
     Мы  забрали  с кроватей полотенца и пошли в домик - душ, смывать с себя
последствия воздушных полетов.
     - Люся к тебе неравнодушна, - мычал Максимыч под теплыми струями  воды.
- Ох,  красивая  девка. Жалко, что вьетнамка. Будь я не женатый, ухлестнулся
бы за ней.
     - Помнишь, как нас инструктировал особист: "Не заводите шашни с местным
населением. Особенно с женщинами. Помните, вы нужны разведкам всех стран. Мы
будем серьезно пресекать ваши посторонние связи".
     - Да плюнь ты на них.
     - Хотелось бы, да нельзя.
     Мы помолчали и закончив мыться, оделись  в  отглаженные  гимнастерки  и
бриджи.

     Внутри  дома все сияло чистотой. На необычно белом столе Люся разливала
чай.
     - Тебе, Гриша, надо крепкий  настой  чая  с  нашими  травами.  Еще  моя
бабушка  говорила: "Вот, доченька, травка, запомни, силу придает". Я ее тоже
положила.
     - Наркотик наверно, - неуверенно сказал Максимыч.
     - Да нет. У русских есть такая же трава, я только название ее не помню.
     - Когда ты только успела?
     Люся  зарумянилась.  Чай  действительно  был  превосходный,   он   чуть
отдавался запахом неведомых цветов. Я почувствовал, как хмель последнего боя
начал уходить из крови и руки наливались привычной силой.
     - Вот  что  ребята,  - сказал Максимыч, - вы как хотите, а я иду спать.
Васька вернулся из больницы и свои домик открыл, так что я заночую у него.
     Максимыч ушел.
     - Я слышала про Мака..., - начала Люся.
     - Не надо про Мака. Лучше скажи, где ты так здорово по-русски научилась
говорить?
     - Я училась у вас, в России.
     - Что, на техника по обслуживанию самолетов?
     - Нет.
     Люся заулыбалась.
     - В холодильном институте.
     - А как же...
     - Кончила институт и уже во Вьетнаме направили на  курсы  механиков  по
обслуживанию самолетов.
     - А меня сюда отправили за хулиганство.
     - Что ж ты натворил?
     - Проскочил на МИГе под линией электропередач, на спор.
     - Дурачок.
     - Ты-то  еще  ласково  сказала,  а вот этот генерал, которого я сегодня
выручал, перечислил наименование всего скота, который пасется  на  пастбищах
или находится в домашнем хозяйстве, и все это относилось ко мне.
     - Бедненький.
     Она подошла ко мне и поцеловала ароматом неведомого мне чая.
     - Давай спать, - шепотом закончила Люся.

     Мне  опять дали самолет командира. Крыло моего самолета так и не успели
залатать.
     - Гриша, ты еще живой? - зашелестел английский язык в наушниках.
     - А я думал, что я тебя вчера сбил?
     - Ты подло сбил моего командира и теперь, задница, я тебе залью свинцом
горло вместо хвоста.
     - Мак, покажись, а то я так испугаюсь, что возьму и вернусь назад.
     - Смотри на солнце.
     - Теперь твою лоханку увидел и сразу весь испуг кончился. Пусть твой  и
мой  напарники  покрутятся  в разных сторонах долины. Твой - в сторону моря,
мой - над горами. А эта территория наша. Согласен?
     - Хорошо.
     - Расходимся. Точка встречи над поворотом шоссе у моря.

     Мне казалось, что он не оставил на моем самолете живого места, истерзав
его весь. Четыре пулемета молотили брызгами свинца все, что могли, даже  мой
козырек.  Я,  как  упорный  маньяк шел к жертве на сближение. К сожалению, у
меня только прицельный залп и нет такой роскоши  заливать  все  пространство
пулями.  Казалось все, развалюсь, но в этот момент он затвердел на прицеле и
я нажал на гашетку. Мы падали  на  землю  оба.  Он  без  крыла,  я  еще  мог
барожировать.
     Мака  выбросила  катапульта,  а  я  тянул  в сторону Северо-вьетнамской
земли.
     Гидравлическая жидкость вытекла из пробитых трубопроводов  и  шасси  не
могли выйти из брюха самолета.
     Самолет  ударился  брюхом  о  холм,  подпрыгнул,  и  разрывая  днище на
неведомо-откуда взявшихся камнях, понесся по маленькой площадке.  Скрежет  и
тряска прекратились. К самолету бежали вьетнамские солдаты.

     Максимыч встретил меня, как будь-то мы расстались с ним вчера.
     - Мак, сволочуга, жив, - бросил я первую фразу ему.
     - Ага, - сказал он.
     Как будь-то так и должно быть.
     - Что нового?
     - Ничего.  Если  бы вьетнамцы не сообщили сюда по телефону, что ты жив,
Люся бы сошла с ума.
     - У них плохой транспорт. Я два дня ехал на каких-то животных.
     - Я тебе сочувствую. У командира был?
     - Был. Он новый самолет получит только через две недели.
     - Ему повезло, да и ты счастливчик.
     - Это точно. Только бить "скайбот" со стороны морды всеравно нельзя.
     - Дурачок ты, Гришка.
     Максимыч обнял меня рукой.
     - Люся ждет. Иди к ней.
     Он подтолкнул меня к двери.

     Запыленный офицер появился в нашем домике неожиданно.
     - Здравствуйте, товарищи офицеры. Капитан Синицин? -  обратился  он  ко
мне.
     - Да, товарищ майор.
     - Крамаренко Степан Степанович. Начальник особого отдела дивизии.
     - Чем могу служить, товарищ майор?
     - А  это  - старший лейтенант Колпаков? - теперь обратил он внимание на
Максимыча.
     - Так точно, товарищ майор.
     - Погуляйте, пожалуйста, товарищ старший лейтенант.
     Максимыч вышел.
     - А я ведь к вам, Григорий Павлович.
     - ???
     - Не расскажите мне про Мака Блиндона?
     - Мой  начальник  расскажет  вам  о  нем  больше,  чем  я  знаю.  Может
обратиться к нему?
     - Не надо. Вы с Маком переговаривались по рации?
     - Да. Мак все время сидит на нашей волне.
     - Он вас вызвал на поединок?
     - Да.
     - О поединке знали все на аэродроме? Я имею в виду команду обслуживания
и летчиков.
     - Естественно. Я не скрывал этого. Знал об этом и мой командир.
     - В  команде  обслуживания  есть  вьетнамка,  лейтенант,  ее все зовут,
кажется, Люся. Она специалист - механик и тоже знала о поединке?
     - Знала. Но причем здесь Мак Блиндон и Люся?
     - Кто-то, неизвестный, сообщил вьетнамцам, а те нам,  что  ваш  самолет
был  умышленно испорчен. Мы обследовали самолет, там в горах. Действительно,
в правой пушке испорчен приемник снаряда.
     - Чушь. Я сбил самолет Мака. И потом, он так поливал меня свинцом,  что
мог и повредить пушку.
     - Нет.  Не мог. Пушка выведена из строя обыкновенной стальной шпилькой,
а самолет вы сбили левой пушкой и то я думаю, что и  эта  пушка  была  также
законтрена  на  шпильку,  но то ли от вибрации, то ли от попадания случайной
пули, шпилька свалилась и выстрел состоялся. Поэтому Мак остался жив.
     - Он мог бы остаться жив, если б я зафитилил в него и  два  снаряда.  И
потом,  если  портить самолет, необязательно портить пушку. Можно взлететь и
сразу же разбиться, если кому-то захочется  проковыряться  в  других  местах
самолета.
     - Я  не буду с вами спорить, капитан. Пушку мы сейчас сняли и отправили
на экспертизу. Кстати, какие отношения у вас с Люсей.
     - Нормальные.
     - Ну, хорошо, капитан. О нашем разговоре никому ни слова. До свидания.

     - Уверен, что говорили о Люсе? - сразу заговорил Максимыч.
     - О чем еще можно говорить особисту.
     - Что теперь будешь делать?
     - Ничего.
     - И то правильно.

     Летаем почти каждый день. У нас снова потери.  Летчики  говорят,  опять
проклятый Мак появился в воздухе.

     - Как  себя  чувствуешь,  Гриша?  Говорят  тебя  не  было  потому,  что
вытаскивали из твоей задницы свинцовые иголки.
     - Чего-то тебя, Мак, все тянет на мою задницу. Уж не гомик ли ты?
     В наушниках кто-то хмыкнул.
     - Ах ты, недоносок.
     Вдали показались четыре точки "Сейбров". Мы с Максимычем резко  идем  в
набор  высоты. "Сейбры" отстают, потом проскальзывают в сторону моря. Теперь
мы бросаемся им вслед, как ястребы на  добычу.  Передний  американец  делает
петлю,  стараясь  встретиться  с  нами  мордой своего самолета. Последний не
успевает сделать петлю, его просто разнесло на части  от  попадания  снаряда
МИГа.
     Опять начинается свинцовый бедлам и мы снова уходим вверх.
     - Мак, у тебя горючего еще хватит?
     - На тебя хватит.
     - Прекрасно.
     Они  летят  треугольником.  Не целясь, я сверху выпускаю в эту кучу два
РСа(реактивных снаряда). Треугольник мгновенно  распадается.  Я  нападаю  на
передового.  Американец  понимает,  что  развернуться  ему  сложно  и фигуры
высшего пилотажа замелькали в воздухе. Сижу  на  нем,  как  приклеенный.  Он
опускается  до  воды, искусно ведя самолет в надежде, что я совершу ошибку в
которую попадает большинство летчиков. Клюнуть  носом  для  выстрела  нельзя
из-за  большой скорости и оказаться за ним нельзя- из-за тяги его двигателя.
Все равно, нажимаю на гашетку и два  снаряда  проносятся  над  его  фонарем.
Американец среагировал и самолет попал в объятья воды. Нет, он не плюхнулся,
не взорвался, а как хороший лыжник несется по волнам.
     Резко  подымаюсь  наверх.  Где  же  Максимыч?  А вот и он. Его самолет,
вращаясь в медленном штопоре, и оставляя за собой спираль дыма шел в воду.
     - Нет! Нет!
     Все кончено. Самолет Максимыча взрывается  от  удара  об  воду.  Черная
точка подонка, сделавшего свое дело, исчезает в небе.
     "Сейбор",  загнанный в воду, попал под волну и его двигатели зарылись в
воде.
     Я пошел на него в атаку. Когда вышел на высоту, море было пустынно.

     В этот день я напился. Проклятая рисовая водка не пьянила, а давала  по
ногам. Такое ощущение, что ноги отвалились под столом.
     - Может хватит?
     Люся вопросительно смотрит на меня.
     - Черт его знает. Жаль Максимыча.
     - Может он еще жив?
     - Навряд  ли.  На  поверхности воды никого не было. Самое противное, не
заметил номера этого фраера, который сумел его сбить.
     - Пойдем, я тебе помогу дойти до кровати.
     Идти я не мог, она меня дотащила до койки, но сил втащить  на  койку  у
Люси  не  было. Она стащила матрац на пол, перекатила меня на него и накрыла
одеялом.
     - Спи, Гриша.
     Горячие губы коснулись щеки.

     Командир сверлил меня взглядом.
     - Вы опять до конца не довели дело. Мак жив.
     - Не может быть.
     - Может. Правда, больше Мак летать  не  будет.  Его  списали  с  армии.
Вернемся  к  нашим делам. Американцы решили провести метеорологическую войну
во Вьетнаме. Б-52 будут распылять  на  определенных  высотах  аэрозоли.  Они
концентрируют  вокруг  себя  влагу, и после этого ливень хлещет вниз, смывая
все на пути.
     - Вот, сволочи!
     - Особенно достается центральным районам между реками  Ка  и  Ма.  Надо
отогнать   бомбардировщики  от  туда  и  наказать,  чтоб  не  повадно  было.
Вьетнамские летчики, плохие вояки. Все-таки не хватает у них сил на  большие
перегрузки. Слетайте капитан, покажите как надо сбивать пятьдесят вторые.
     - Я и сам-то их редко видел.
     - Ничего.  Не  сбивали, так собьете. Я тебе нового напарника дам. Эй...
Лейтенант.
     Полковник высунулся в окошко.
     В комнату вошел поджарый паренек.
     - Товарищ полковник, лейтенант Мостовой по вашему приказанию прибыл.
     - Ну вот. Бери, Григорий Павлович.

     Новый напарник, Сергей, оказался неплохим парнем и летчиком.  Он  четко
реагировал  на каждое колебание моего самолета. Мы пошли в сторону залива, а
потом резко развернулись  в  сторону  берега.  В  наушниках  раздался  голос
направляющего с базы.
     - Гриша, "Б" идет по пересечению твоего курса. Связи конец.
     Умные  американцы  сделали  противорадарные  ракеты и наши периодически
выходят на прощупывание неба, чтобы сбить эти ракеты с цели.
     Вскоре мы увидели жирную тушу самолета. У этого монстра пулеметы  везде
и к нему практически не подобраться.
     - Сергей делимся. Набирай высоту и иди от солнца. Я буду его отвлекать.
     Мы расходимся. С дальнего расстояния, перехватив американца в прицел, я
выпустил  два снаряда. Вот это да! Кабину нижнего стрелка, как корова языком
слизала. Второй снаряд прошел мимо. В мою сторону понеслись  сотни  огненных
струй.  Спускаюсь  до  макушек  леса, пытаясь залезть под незащищенное брюхо
самолета. Летчик там опытный, он тоже прижимается к земле. Несколько раз мой
самолет тряхнуло.  Попал,  сволочь.  Разворачиваюсь  в  сторону  гор  и  тут
огненный  шар  возникает на месте бомбардировщика. Американец увлекся мной и
не заметил Сергея.
     - Так его, Сережа.

     Мой самолет в ремонте, но  отдохнуть  мне  дают  день.  Командир  опять
предоставил  мне  свой  самолет.  Лечу  с  Сережей к Данангу и нарываемся на
эскадрилью "Ф"-ов. Опять идем на набор высоты. Американцы осторожны. Делятся
на пары и начинают крутиться в воздухе,  поджидая  нас  внизу.  Бросаемся  в
атаку и... Мои пушки не стреляют, их заклинило.
     - Сережа, уходим. У меня пушки не стреляют.
     Я  сворачиваю  в  сторону гор. Американцы бросились за нами вдогонку. С
ближайшего "Ф", блеснули вспышки из-под крыльев. По характеру полета  ракет,
вижу, что это две самонаводящихся ракеты, которые вцепились в меня.
     - Сережа отрывайся от меня. Уходи в сторону.
     Сережа  рванул  в  небо.  Я  дал  форсаж  и  обе  ракеты, как пришитые,
принялись догонять меня. У меня  нет  высоты,  тяну  ручку  вправо.  Самолет
закручивает   такой   вираж,  что  кажется  подкрылки  не  выдержат.  Ракеты
проскочили за спину и... начали разворачиваться в мою сторону. Черт!  Костюм
взмок так, как будь-то за шиворот налили ведро воды.
     Американцы  исчезли,  а  я  гоняюсь  от  моря  до гор, пытаясь обмануть
бесконечными поворотами проклятую движущуюся смерть. Пытаюсь набрать  высоту
и  кожей чувствую- нагоняют. Тяну ручку на себя и... Сзади раздается хлопок.
Машину подбрасывает, потом, швыряет в сторону. Я откидываю фонарь и  нажимаю
рычаг катапульты.

     В  трехстах  метрах  от  меня,  вращаясь  по  спирали,  несется к земле
бесхвостый самолет. Мой  парашют  несет  на  зеленую  массу  леса.  Хоть  бы
какая-нибудь дырка, но увы, ее нет.
     Врезаюсь  в  густые кроны деревьев и застреваю в них. Парашют накрывает
ветки сверху - становиться темно. Ножом срезаю  ремни  парашюта  и  чувствую
такую  густоту веток, что спуститься не могу. Где ножом, где руками стараюсь
пробиться вниз. Наконец ветки редеют и я по кривым сучкам и лианам спускаюсь
вниз. Боже, до  чего  здесь  мерзко.  Мрачновато,  сыровато,  такой  тяжелый
воздух,  что  дышится  с  трудом.  Перевожу дух, беру направление компаса и,
огибая  лежащих  корявых  деревянных  мертвецов,  пробиваясь  сквозь  завалы
переплетенных лиан и веток, упрямо иду на восток.
     К  вечеру  лес меняется на бамбуковые заросли. Я с трудом нахожу тропу.
Она пробита человеком, но идти по ней тяжело, так как  можно  напороться  на
заостренные  колы  косо  вырубленного  бамбука,  предательски  торчавшего из
земли.
     Только к сумеркам, я  нарвался  на  вьетнамскую  деревню,  наделав  там
жуткий  переполох.  Я  долго  им  внушал,  что  я  русский, а не американец.
Наконец, нашелся парень который знал английский и все успокоились. Вьетнамцы
накормили меня и я тут же свалился на циновке, проваливаясь в глубокий сон.

     Солнце стояло в  зените,  когда  меня  разбудила  женщина.  Она  что-то
лопотала, показывая на небо. В небе гудели бомбардировщики. Я пошел за ней и
втиснулся  в  дыру  черного лаза в подземелье. Мы сидели час, но бомбежки не
было. Когда же все вылезли наверх, то не узнали деревню и окружающий лес.
     Лес был и его не было. В небо тянулись голые стволы,  листва  и  зелень
вокруг  исчезли  полностью.  В  деревне  уныло стояли, как выжженные, черные
бамбуковые строения. В ближайшей реченьке, не было тростника, только  черные
точки густо усеяли поверхность воды.
     - Что ж они сделали? Сволочи!
     Появился парень, который знал английский.
     - Вам   надо   уходить   отсюда.  Американцы  залили  вас  ядохимикатом
"оранжем", - внушал я ему. - Его последствия могут быть ужасны, особенно для
детей.
     - Куда уходить. Это наша земля. Нужен дождь, будем ждать, а  там  видно
будет.
     - Завтра  они сотрут с лица земли все ваши деревни, они же теперь видны
сверху, как на ладони.
     - Уйдем левее от деревни, там  запасные  убежища.  Тебе  русский,  надо
идти.  До  шоссе  семь  километров, а там сядешь на какой-нибудь транспорт и
доберешься до города Виня.

     Дорога была ужасной. Я шел по тропе как через сгоревший лес. Шоссе было
безлюдным, машин не было. Транспорт ходил ночью. Само шоссе и  близ  лежащий
лес были вспаханы бомбами. Но кто-то уже заботливо заровнял на дороге ямы.
     Внезапно, послышался гул машины и показалась точка. Отчаянный, открытый
"газончик"  с  двумя  вьетнамскими  военными  несся  на юг. Сначала они меня
испугались, потом, узнав, что я русский, согласились подвезти.

     Полковник встретил меня как выходца с того света.
     После моего рапорта, он покачал головой.
     - Идите отдыхать, Григорий Павлович. Дам вам неделю отдыха.

     Когда я вышел от  полковника,  ко  мне  по  территории  городка  бежали
знакомые друзья и товарищи.
     - Товарищ капитан, живы?
     Взъерошенный Сережа протягивал две руки. Я подтянул его и мы обнялись.
     - Это я рад, что ты остался жив.
     Подскочил  Володя,  другие  офицеры.  Меня  шлепали  и  щупали,  что-то
говорили, но я оглядывался по сторонам, ища взглядом Люсю. Ее не было.

     - Григорий Павлович, Люся не придет сюда, - сказал мне Сережа.
     - Что случилось?
     - Она... Она ушла к полковнику.
     - Что???
     Я даже подскочил и схватил его за ворот. Сережа невозмутимо разжал  мою
руку.
     - Она  очень переживала за вас, но потом, когда убедилась, что вас нет,
ушла к полковнику.
     - Сучка паршивая. Но этот гусь хорош. Как  на  его  самолет  сяду,  так
обязательно что-нибудь случается.
     - Степан Степанович тоже заметил это.
     - Кто это? А... Особист наш. Ладно, Сережа, утро вечера мудренее. Давай
спать.

     У  меня другой техник по обслуживанию самолетов. Люсю полковник взял на
свой МИГ.
     Худенький офицер, плохо говорящий по - русски,  все  время  копается  в
двигателе и на всех языках поносит женщин, которых допустили к технике.
     - Фильтра... плех. Сопля клеена... деталь. Сварка нада... Женщин тряпка
нада... Металь не нада.
     Подходит Сережа.
     - Товарищ капитан, приказано дежурить по самолетам.
     - Что происходит?
     - Вьетнамцы  донесли,  что  американцы хотят взять аэродром в клещи: со
стороны Лаоса выйти сюда и со стороны залива.
     - Мерзавцы, а что соседи?
     - В зону семь не входить. Иначе ракетчики снимут.

     Мы сидим по самолетам и мучительно ждем сигнала на вылет. Прошло четыре
часа.
     В наушниках послышался голос полковника.
     - Синицын и Мостовой - на  вылет.  Проверьте  обстановку  над  морем  и
заливом.
     Наши  самолеты  идут  над  морем и мы рассматриваем корабли. До Дананга
небо чистое. Начинаем возвращаться и замечаем американский сторожевик.
     - Буря, слышишь меня, - зову я по рации базу. - Южней Дананга  крадется
сторожевик.
     - Всыпьте ему, если можете, - кто-то скомандовал с базы.
     Легко  сказать.  Его  не  потопишь нашими пукалками, а противовоздушная
защита у него неплохая.
     - Сережа, жмись к воде, - командую я.
     Сверху к нему подходить даже  опасно,  тут  же  управляемую  ракету  не
пустит.
     Мы  идем  у  воды,  американцы  нас  засекают  и  вода начала кипеть от
осколков и пуль.
     - Сережа, выстрел - и в сторону.
     Мы издали стреляем из пушек и разворотом уходим к берегу.  Похоже,  что
сторожевик все же задели, он задымил и повернул в море.

     При  подходе  к  базе  и  эфир  оживает,  там идет бой. Быстро набираем
высоту. Боже, сколько американцы собрали самолетов, эскадрилий восемь.  МИГи
крутятся как бешеные. Кто-то скребет дымом небо.
     - Сережа, давай.
     Врезаемся  в  эту  свалку  сверху.  Я  пускаю  РСы  и стреляю из пушки.
Огненным шаром вспухает "Ф", другой задымил и  пополз  к  Лаосу.  Американцы
сначала отпрянули, потом восстановили порядки.
     - Никак  Гриша появился? - послышался в микрофонах голос на английском.
- Теперь мы тебе уж всыпем.
     - Не испачкай штаны приятель, когда будешь удирать.
     - Держись, задница.
     Шесть самолетов "Ф" откалывается от строя и идет за мной.  Я  несусь  к
зоне семь и молю бога, чтобы первая ракета не была моей.

     Свои ракеты оказывается, своих не сбивают. Станции слежения дают запрос
движущимся целям, свой самолет или нет. Я проскочил.
     Когда возвращаюсь к аэродрому, бой закончился, американцы ушли.
     Сережа  ранен.  Пуля  попала в челюсть и разбила ее. Несмотря на потерю
крови, он все же сумел посадить самолет.
     Он лежит на носилках и  что-то  хочет  сказать  мне,  но  увы,  мычание
раздается из его гортани.
     - Ничего, все будет в порядке, - говорю я ему банальные фразы.
     К  нам  подходит Люся, она опускается на корточки перед Сережей и рукой
поправляет волосы. Потом поднимается, глядит мне в глаза и говорит:
     - Олег не поднялся в воздух. Он сказал,  что  ему  надо  руководить  на
земле. У нас погибло семь человек и трое раненых.
     - У них погибло больше. Полковник ни при чем.
     - Много  ты знаешь. Если б ты не увел шестерку в зону семь, потерь было
бы в два раза больше.
     - А у меня новый техник, - пытаюсь перевести разговор я. -  Все  ругает
тебя.
     - Знаю. Лучше б ты вернулся тогда. Я бы осталась техником у тебя.
     Сережа опять замычал. Я посмотрел на него, погладил по плечу.
     - Он что-то сказать хочет. На, - Люся протянула Сереже ручку и записную
книжку.
     Она  придерживает  книжку  и  Сережкина  рука,  как  неживая,  возводит
каракули:
     "Командир, прости, я бросил тебя".
     Люся прочла вслух и заплакала. Она уходила от нас к своему зачехленному
самолету, приняв фразу, как относящуюся и к себе.

     Начался сезон дождей. Мы изнываем от безделья и бесконечные проверяющие
придумывают для нас никчемные занятия. Прислали новые МИГи и новых  летчиков
- добровольцев.  Наконец-то  привезли  самонаводящиеся ракеты и мы принялись
изучать их применение.
     Как только небо чуть-чуть очистилось, я отправился в одиночку на  охоту
и нарвался на Б-52.
     Не   подходя   близко  у  бомбардировщику,  нажимаю  на  кнопку  "пуск"
самонаводящихся ракет. Из-под левого крыла  ракета  уходит  в  цель,  из-под
правого  раздается  хлопок и машину начинает отводить в сторону. Я ничего не
могу сделать, летаю по кругу и не знаю, сработает эта дура  под  крылом  или
нет.  Когда  МИГ  смог  идти прямо, пошел на свой аэродром. О случившемся по
рации предупредил командира аэродрома.

     На аэродроме никого не было. Все спрятались в  укрытиях  и  только  мой
техник  уныло  стоял  у кромки поля и ждал своей участи. Я подрулил к нему и
выключил двигатели. Он помог  мне  спуститься  и  мы  направились  к  крылу,
разобраться почему ракета не вышла. Между направляющей и штифтом ракеты была
втиснута клиновидная шпилька.

     Опять приезжал особист.
     - Черт  знает,  что делается. За вами охота какая-то и у американцев, и
здесь.
     - А чего американцам от меня надо?
     - Вы у них самая популярная личность. 100000 долларов  дают  тому,  кто
вас собьет.
     - Чего они так продешивили?
     - Думаю,  что уже нет. После последнего боя ваша цена должна подняться.
А этот сторожевик. Он же утонул.
     - Да вы что? Мы пальнули вслепую и удрали.
     - Хороший был видно слепой выстрел. Не знаю еще куда попали, но на воде
он продержался только два часа.
     - Жалко Сережа не знает. Вот порадовался бы.
     - Да, жаль. Но вернемся  к  здешним  вопросам.  Вы-то  сами  ничего  не
замечали? Может кто-то вам угрожал, присылал записки?
     - Нет. Ничего не было.
     - Странная  петрушка  получается.  Кто-то упорно пытается свести с вами
счеты здесь, на земле. Причем, копается в вашем  самолете  и  в  основном  с
вооружением.
     - Может в паре с каким-нибудь американцем деньги хочет получить?
     - Может  быть,  но  связи отсюда с ними мы не замечали. Ладно, Григорий
Павлович, теперь мы будем настороже и постараемся вас обезопасить.

     Мы и американцы теперь предпочитаем реже  встречаться  друг  с  другом.
Американцы  даже  издали  увидев  нас,  стреляли  самонаводящими  ракетами и
поспешно удирали. Тоже делаем и мы.
     Однажды я выскочил из-за гор  и  нарвался  на  пару  "Ф".  Они  тут  же
выпустили  ракеты  и  пошли  на  разворот.  Боже, какой я делал вираж. Морду
перекосило  от  напряжения.  Ракеты  проскочили  мимо  меня,  у  них  радиус
разворота больше и я мог выиграть какое-то время, что бы оторваться от них.
     Самое интересное то, что я увидел перед собой хвосты удирающих "Ф". Даю
форсаж  и  резко  ухожу под них к лесу в надежде что ракеты, идущие за мной,
может быть зацепятся при развороте за  деревья.  К  моему  удивлению  ракеты
исчезли.  Впереди  отчаянно петляли американцы. Наконец, закачался парашют и
где-то далеко вспышка взрыва показала,  что  ракета,  потеряв  на  мгновение
меня, поймали в свои инфракрасные датчики американца и сбила его

     Кто-то  стучал  тревожно  в окно. Я проснулся, темнота не позволила мне
увидеть человека за стеклом.
     - Кто там?
     - Гриша, открой это я, Люся.
     Я открыл дверь.
     - Не зажигай свет. Не надо. Гриша, там кто-то у твоего самолета.
     - А часовой?
     - Он спит.
     Я схватил пистолет и помчался с Люсей к аэродрому. Около моего самолета
привычной фигуры часового не было. При чуть проступавшем рассвете, я заметил
под крылом у пушки копошащийся силуэт.
     - Стой, стрелять буду, - крикнул я и взвел курок.
     Фигура припала к земле и тут же вспышка выстрела мелькнула у колеса. За
моей спиной охнула Люся. Я два раза выстрелил. Темный  силуэт  отделился  от
самолета и побежал. Я расстрелял всю обойму в мелькающую тень.
     - Люся, ты где? - обернулся я.
     Стон раздался на земле.
     - Люся, ты ранена?
     Я нащупал Люсино тело.
     - Гриша спаси меня, - хрипела Люся.
     Я   схватил  ее  в  охапку  и  побежал  к  домикам  городка.  Вспыхнули
прожектора, ко мне бежали люди.

     Врач вышел из двери и вытащив сигарету из кармана брюк, наконец сказал:
     - Жить будет.
     - Мне можно зайти, доктор?
     - Через два часа. Она отойдет от эфира.
     - Капитан Синицин, капитан Синицин. Вас просят придти в штаб.
     Запыхавшийся молодой летчик, стоял передо мной.
     У штабного домика стояли несколько офицеров и  заглядывали  в  окна.  Я
вошел в знакомый кабинет полковника. Он сидел за своим столом и окостеневшим
взглядом смотрел на меня.
     - Товар...
     - Полковник  мертв,  -  раздался голос у двери. Замполит нервно теребил
пачку "Беломора". - Он пришел сюда уже истекающий  кровью.  Вы  его  ранили,
там, у самолета.
     - Что? Неужели это он?
     - Ничего не трогайте. Сейчас приедет майор. Посидите там, на улице.

     - Значит вас разбудила Люся?
     - Да, товарищ майор.
     - Я  уже  был  у нее и многое встало на свои места. Она была любовницей
полковника и знала, как он ненавидит вас. Еще тогда, когда в первый раз Люся
отвергла его и ушла к вам,  он  замыслил  против  вас  недоброе.  Он  портил
вооружение  вашего  самолета в надежде, что вас, безоружного, собьют и тогда
Люся вернется к нему.
     - Но он бы мог испортить двигатель?
     - Мог бы. Но рассуждал примерно так. Когда  летчика  сбили,  к  нему  и
полку  претензий  нет,  а когда авария самолета - это комиссия и черт знает,
чем все кончится.
     - Но он же знал, что вы копаете это дело?
     - Знал. Но он не думал, что ты вернешься после  того  как  тебя  сбили.
Люся  вернулась  к  нему,  но  и  ты  вернулся  и  начались  для  него новые
неприятности. Пришлось опять, чтобы удержать Люсю, делать тебе пакости.
     - Что будет с Люсей, со мной?
     - Тебя будут судить, а Люся... Люся будет свидетель по твоему делу.
     - Как судить?
     - Да так. Ты убил офицера. Своего офицера.
     - Но он же пытался убить меня?
     - Да, это так, но это дело будет разбирать суд. Мы  с  тобой  в  другой
стране  и никто из вьетнамцев не должен думать, что у нас нет законности. Мы
для них должны быть примером во всем.
     - Значит, ты меня арестуешь?
     - Естественно, и сейчас. Завтра мы поедем в Хайфон и отправим  тебя  на
родину.
     - Степан Степанович, разреши попрощаться с Люсей.
     - Хорошо. Иди, даю двадцать минут.

     - Люся, ты как?
     - Ничего. Врач сказал, что пуля задела легкое. А как у тебя дела?
     - Меня отправляют на родину. Там будут разбирать мое дело.
     - Я во всем виновата, Гриша. Еще тогда, в первый раз, когда ваш особист
меня допрашивал  насчет  самолета, я догадывалась, что это мог сделать Олег,
из-за меня. Как он тебе завидовал и как он боялся неба.
     - Ладно Люся, все прошло. Ты поправляйся, я вернусь.
     - Навряд ли. Чувствует мое сердце, что ты не вернешься. Прощай, Гриша.
     - Пока, Люся.
     Я поцеловал ее в губы.


 * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

     Во Владивостоке меня судил суд и... присудил пять лет тюрьмы.  Прокурор
представил  дело  так,  что  это любовный роман и на почве ревности я прибил
полковника.  Особенно,  он  сыграл  на  показаниях  Люси,  где  она   честно
рассказала все. Мне не дали много потому, что я оказался отличным летчиком и
правительство Вьетнама просило смягчить мне наказание.

     В  тюрьме  я  просидел  месяц  и  меня  навестил незнакомый мне генерал
авиации. Он долго расспрашивал, как я летал,  интересовался  деталями  боев,
особенно,  когда я удирал от ракет и под конец разговора предложил участие в
эксперименте.
     - Мне скосят тогда количество лет в тюрьме?- спросил я его.
     - Думаю, что да. После эксперимента вас сразу же выпустят из тюрьмы.
     - А летать после этого позволят?
     - Вот это я не могу сказать.
     - А что за эксперимент? Это связано с риском для жизни?
     - Связано. Вы можете погибнуть. Суть эксперимента я сейчас вам  сказать
не могу.
     - Ладно,  товарищ  генерал.  Я  согласен. Не гнить же мне в тюрьме пять
лет. Вдруг все будет хорошо. Ведь я счастливчик.
     При этом я три раза сплюнул через левое плечо. Генерал усмехнулся.
     - Ну, и договорились.

     Через неделю меня посадили в тюремный вагон и погнали через всю матушку
Россию на Запад.

     Вроде меня из под стражи освободили, вроде и нет. Охраны нет,  запирают
на   ночь  в  комнате  на  ключ,  если  из  здания  в  здание  перейти  дают
сопровождающего, а так целый день свободен. Пока сдаю анализы и отдыхаю.
     Однажды утром, когда я валялся  в  кровати,  в  комнату  вошла  молодая
симпатичная женщина в белом халате, с шапочкой на голове и черной папкой под
мышкой.
     - Здравствуйте, Григорий Павлович. Меня звать Алла Владимировна. Я буду
заниматься  с  вами медицинскими исследованиями. Вернее подготавливать вас к
выполнению программы.
     - Очень приятно, Алла Владимировна. Но в чем  суть  программы,  вы  мне
можете сказать?
     - Нет.  Прежде чем приступить к программе, вы должны пройти целую серию
медицинских исследований. Если вы провалитесь,  то  увы,  вам  придется  нас
забыть и речи о какой-то программе быть не может.
     Она  раскрыла  папку  на  столе, подвинула стул, села и, вытащив ручку,
приготовилась писать.
     - Вы одевайтесь, не обращайте на меня внимание. Я  пока  перепишу  ваши
данные  в  формуляр,  а  потом,  когда  вы  будете  готовы,  задам несколько
вопросов.
     Я оделся, побрился и сел напротив Аллы Владимировны.
     - Я готов.
     - Хорошо.
     Она подняла голову.  У  нее  очень  красивые  глаза,  такие  шальные  с
искоркой. Мне такие женщины очень нравились.
     - Ведь вы, летчик, правда?
     Я кивнул головой.
     - Вы испытывали перегрузки в воздухе?
     - Да.
     - А сколько "Ж"?
     - Откуда же я знаю.
     - Какой у вас самолет был?
     - МИГ-19.
     - Когда вы испытывали перегрузки?
     - Когда удирал от ракет.
     - Как удирали?
     Ее глаза с удивлением и интересом остановились на мне.
     - Просто, они управляемые и неслись за мной, чтобы сбить меня.
     - Что МИГ летит быстрее ракет?
     - Нет, но на МИГе нужно сделать крутой вираж, то есть наименьший радиус
поворота. Ракеты противника имеют больший радиус поворота и мы выигрывали за
счет этого во времени.
     - Ну и как? Спастись удавалось?
     - Удавалось, но не всем. Меня даже сбили раз.
     - Как же, такой опытный летчик и вдруг?
     - Высоты  не  было.  Даже  развернуться  не мог, а когда пошел набирать
высоту, она меня и поймала.
     - А за что вас посадили?
     - За ревность.
     - Что???
     - Суд установил, что был любовный треугольник  и  я  из  ревности  убил
своего соперника.
     - А вы считаете, что не так?
     - Нет.  Тот  мерзавец  хотел  меня  подставить  американцам,  за  что и
поплатился.
     - Пока на сегодня нам хватит. Вот программа исследований, которую я для
вас разработала. С сегодняшнего дня - жесткий режим по этой программе.
     - Хорошо, Алла Владимировна.

     Что они только со мной не вытворяли. Гоняли  на  искусственных  беговых
дорожках, мотали в центрифуге, держали в барокамере, а крови столько выпили,
что если бы не обильная еда, давно бы богу душу отдал.
     Алла  Владимировна  обладала  сатанинским характером. Мне казалось, она
спала под дверью моей комнаты. Уходила ровно в одиннадцать  часов  вечера  и
ровно  в  шесть  тридцать утра стояла, как ни в чем не бывало, у моей койки.
Даже заспанной черточки лица, или, не дай бог, нарушения макияжа на ее лице,
я не замечал.
     - Вчера вы были молодец, Григорий Павлович. Все ваши анализы очень  мне
нравятся,  судя  по  всему  вы  прошли первый раунд испытаний. Сегодня будет
комиссия, она должна дать заключение, что с вами будет дальше.
     - А что будет дальше с вами? Разве вы не будите дальше курировать меня?
     - Не знаю. Но честно говоря, я бы хотела продолжать работать с вами.
     - У вас есть дети?
     - Есть и даже двое. Есть и муж.
     - Почему же вы посвящали все время мне, а не дому?
     - Это моя работа.  Мне  приказали  быстро  подготовить  вас,  что  я  и
сделала. После сегодняшней комиссии, наверно, все будет легче.

     Комиссия   решила,   что   я  годен  для  второго  этапа  работы.  Алла
Владимировна передала свои функции пожилому мужчине.
     Марат Александрович абсолютно не следил за мной в течении дня. Ему было
наплевать, где  я  шатаюсь,  что  я  делаю,  но  время  от  девяти  утра  до
восемнадцати было его. Здесь он запихивал в меня все премудрости тренажеров,
заставлял учить десятки инструкций.
     Однажды у тренажера появился полноватый человек.
     - Так это и есть тот знаменитый капитан?
     - Да, - сказал Марат Александрович.
     - Ну и как он?
     - Ничего. Башка у него варит.
     - Мне он нужен готовым, через неделю.
     - Сделаем.
     - Через три дня приду проверять.

     Я  уже  понял,  что  меня  готовят  для  испытания необычного высотного
корабля. На лишние вопросы мне не отвечали, а то что нужно вбивали в  голову
надежно.
     Днем  пришла  группа  молодых летчиков. До меня их не допустили и они в
отдалении с любопытством разглядывали меня.
     Марат Александрович их начал выталкивать из зала.
     - Давайте, давайте.  У  вас  это  еще  впереди.  Первыми  же  выпускают
комикадзе.

     Через  три  дня  пришла комиссия, человек десять с полноватым во главе.
Тут было три генерала, среди которых я увидел и того, что  меня  завербовал.
Несколько  гражданских  усиленно  меня  допрашивали, больше интересуясь моей
психологической подготовкой, и лишь изредка, чему меня учили.
     Когда допросы закончились, полноватый поинтересовался, есть ли  у  меня
какие-нибудь вопросы или предложения. Я, глядя на генерала, спросил.
     - Так после испытаний меня отпустят на волю?
     Полноватый щуря на меня глаза, протянул.
     - Нет.
     - Но как же так. Вы же мне обещали?
     - Обещали,  выпустим, но не сейчас. Нужно проверить твой организм после
полетов.
     - Юрий Макарович, -  обратился  он  к  одному  из  членов  комиссии,  -
постарайтесь  ограничить  контакты  капитана  с  посторонними  людьми. Перед
запуском, сделайте невозможное. Капитан должен незаметно  попасть  в  кабину
корабля и никто не должен об этом догадаться.
     - Хорошо, Андрей Павлович.
     - А теперь, что скажут члены комиссии?
     Андрей Павлович оглядел всех сидящих в комнате.
     - А  чего  говорить-то,  -  засопел толстый генерал. - Ракета есть. Зек
есть. Если опять ракета не взорвется, пусть летит.
     Все дружно заговорили о предстоящем полете.
     - Значит решили, - подвел итог Андрей Павлович. - Через два дня пуск.

     Меня  под  усиленной  охраной,  в  специальном  самолете  отправили   в
Казахстан.  Была  зима.  В  гостинице  было холодновато, но здесь меня опять
окружила свора врачей, которой нужны  были  для  диссертаций  дополнительные
анализы.

     На  следующий  день,  утром,  на  меня  натянули  скафандр  и,  отлично
покормив, посадили в крытую  машину.  Мы  подъехали  к  лифту  на  стартовой
позиции.  На  меня  ни  кто не обращал внимание. Двое сопровождающих подняли
меня на лифте на верх, втиснули через  люк  в  капсулу  ракеты  и  притянули
ремнями к креслу. После выползли и задраили люк.

     Два  часа  я  сидел  в  этой  ловушке  и  посылал  в  задницу всех, кто
спрашивал,  как  я  себя  чувствую.  Наконец,  мне  сказали,  что   началась
двадцатиминутная готовность, но мне было все равно.
     Самый  противный  момент,  это начальный подъем ракеты, а потом ничего.
Меня попросили поднять шторку иллюминатора и посмотреть, что там видно.
     - Облака, еще облака. Во здорово, да это земля в миниатюре.
     - Что, что? - стонал динамик.
     - Вижу Японию. Черт, сколько льдов.
     В этот момент связь прервалась, но минут через десять, какой-то  другой
голос сказал.
     - Привет капитан. Ты меня слышишь?
     - Кто это?
     - Промежуточная  станция,  корабль  "Академик  Павлов". Что там снаружи
капитан?
     - Ночь. Ночь над Америкой.
     - Скоро тебя посадят капитан.
     - Давно пора.

     Когда  я  опять  появился  над  Союзом,  то  удивился  почему  не  стал
спускаться.
     - Эй, вы там, в чем дело?
     - Ты меня слышишь, капитан?- раздался голос Андрей Павловича.
     - Да.
     - У нас неполадки, а системе автоматизации.
     После этого раздалась глухая ругань, видно Андрей Павлович оторвался от
микрофона и говорил присутствующим.
     - Говорил вам ослы, нужно делать было ручную систему управления.
     - Но  это  же  уголовник,  -  возразил  кто-то  ему.  -  Он мог сделать
непредсказуемые вещи и очутиться в любой стране.
     - Сами вы идиоты, не могли додуматься до блокировки этой системы.
     - Капитан, - опять донесся четкий  Андрей  Павловича,  -  на  следующем
витке что-нибудь сделаем. Полетай немного, посмотри на землю.
     Я пролетел еще один виток и вдруг почувствовал, как корабль дернулся.
     - Закрой шторку капитан, - раздался незнакомый голос, - и приготовься к
спуску.
     Меня понесло куда-то, легкое давление подсказало, что мчусь с приличной
скоростью. Прошло некоторое время и вдруг рывок, я как повис в воздухе.
     Страшный  толчок  обрушился  на  капсулу. Я чуть не вырвался из ремней.
Потом произошел удар и все затихло. Кажется все, приехали.
     Долго выпутывался  из  ремней  и  наконец  освободившись,  добрался  до
рычагов люка.
     Когда  люк  съехал  в сторону, снежный вихрь ворвался внутрь капсулы. С
трудом перевалил через люк и провалился в глубокий снег.  Кругом  был  снег,
бесконечное море снега. Снег в воздухе, снег на земле.
     Ветер  доносит  звуки  двигателя  машины. Я задвинул люк на капсуле и с
трудом, ломая целину снега, двинул на звук.

     Я стукнулся лбом о выступающие бревна строения. Идя по стенке  добрался
до  ступенек  крыльца.  Дверь была открыта и я вошел в дом. В сенях отряхнул
руками снег с костюма и вошел в горницу. У залепленного снегом  окна  сидели
две женщины и с удивлением смотрели на меня.
     - Вы кто? - спросила одна.
     - Летчик. Я приземлился на парашюте, недалеко от сюда.
     - У вас что, авария?
     - Да.
     - Наверно, нужно ваше командование предупредить, что вы здесь.
     - Нужно.
     - Вы погодите, я сейчас.
     Молодая женщина подбежала к вешалке и стала одеваться.
     - Колька,  сейчас  двигатель  прогревает  на вездеходе, поедет в Саклу.
Пусть там передаст, что вы здесь.
     Она убежала, а я выпив из  ведра  воды,  сел  на  лавочку  и  задремал.
Вернулась  молодая  и  женщины  стали мне что-то говорить, но я все больше и
больше проваливался в глубокий сон.

     Проснулся я от толчков, было светло, в окошко пробивались лучи  солнца.
Около меня стоял военный и теребил за плечо.
     - Собирайтесь, товарищ...
     - Капитан.
     - Товарищ капитан, - сказал он с облегчением. - Машина пришла.
     Я  ничего  не  спрашивая,  встал и не простившись с женщинами, вышел на
улицу.
     Солнце, отражаясь нестерпимым блеском  в  кристалликах  снега,  слепило
глаза.  На  улице  стоял  бронетранспортер  с  прицепленным  с сзади на трос
газиком.
     - Сюда, - сказал военный и показал на газик.
     Мы поехали за бронетранспортером среди глыб вывороченного снега.

     - Кто вы? - задал вопрос, сидящий напротив меня, полковник.
     - Капитан Синицин.
     - Из какой части?
     - Не знаю.
     - Как так? - он даже подскочил на месте.
     - Так. Меня запустили на ракете, а потом сбросили неизвестно где.
     Полковника понесло. Он признал меня шпионом, так как на  мне  необычный
костюм.
     Я  обозвал  его идиотом и кретином. Пришел старшина, здоровенный мужик,
врезал мне несколько раз по морде и меня оттащили  в  какой-то  кабинет,  до
приезда   КГБешников.  Где-то  за  стеной  по  телефону  полковник  радостно
докладывал в районный центр о поимке шпиона.

     Только через два дня меня освободили, а перед этим избили  так,  что  я
часов  шесть  был  без  сознания.  Это  следователь  пытались выбить из меня
признание, что я шпион разведки Моссад.

     Привезли меня в центр, с желтым лицом и телом от синяков.
     - Ну как дела шпион? - усмехнулся Андрей Павлович.
     - Еще два дня и я признался бы, что разведчик.
     - Что  ж  капитан.  Свое  слово  мы  сдержим,   тебя   выпустим   после
обследования.  Ты  выйдешь от сюда и навсегда забудешь, что ты здесь видел и
где был. Даешь слово, что никому не скажешь?
     - Даю. Только бы побыстрей убраться от сюда.
     - Вот и  хорошо.  Алла  Владимировна,  -  попросил  Андрей  Павлович  в
микрофон, - зайдите ко мне.
     В кабинете появилась ухоженная Алла Владимировна.
     - Берите  своего  подопечного.  Полное  обследование  по  всей  форме и
готовьте к выписке.
     - Как к выписке? Совсем?
     - Совсем, совсем. Как проверите, дайте пинка и пусть уматывается на все
четыре стороны.
     - Все поняла, Андрей Павлович.

     Алла Владимировна делала примочки на мои синяки и ссадины.
     - За что вас так?
     - Из-за женщин. Я спустился на  парашюте,  встретил  в  степи  красивую
женщину. Завязался любовный треугольник и меня отделал мужик-ревнивец
     - Ладно. Я все знаю. Тоже мне Донжуан.

     После  обследования  меня  ни  куда не выпустили. Чувствовалась во всем
здании  нервозная  обстановка.  В  мою  комнатку,   в   сопровождении   Аллы
Васильевны, зашли два военных офицера, летчики.
     - Мы  к  вам,  Григорий Петрович. Это лейтенант Гагарин, это Титов. Они
полетят тоже. Так же как и  вы.  Их  интересуют  некоторые  вопросы.  Андрей
Петрович просил вас поговорить с ними.
     - Лучше  б  Андрей  Павлович  сдерживал  свое  слово. Так что вам нужно
ребята?
     - Как там... на верху.
     - Замечательно ребята. Самое важное, выдержать посадку, когда под вашей
задницей грохнет взрыв.
     - Григорий  Павлович,  не  пугайте   ребят,   -   не   выдержала   Алла
Владимировна.
     - Разве я что-нибудь сказал такое страшное. В общем мужики, при подъеме
чувствуете себя как на самолете, когда входите в пике. Рожа чуть перекошена,
но это пустяк, потом такое блаженство..., до идиотского взрыва под задницей.
     - Григорий Павлович, опять...
     - А как земля, космос? - задал вопрос Титов.
     - Нормально.  Земля  голубая, а космос черт знает какой. Если бы он был
черный, это было бы жутко, но на самом деле, там такое обилие светлых точек,
что смотришь как на город в темноте.
     - А вам не было страшно? - спросила на этот раз Алла Владимировна.
     - Было.  Когда  какой-то  умник  сказал,  что  вырубил  у  меня  ручное
управление, чтобы я не сбежал на ракете за границу.
     - Когда  узнали об этом, что вы делали, как себя чувствовали? - спросил
Гагарин.
     - Чувствовал погано, но лучше всего когда попадаешь в  такую  ситуацию,
крыть  всех  матом.  Сделать-то  ты  всеравно  ничего не сможешь, но зато им
неприятно, а тебе легче.
     - Ребята, - сказала Алла Владимировна, - вам пора.
     - До свидания Григорий Павлович.
     - Счастливо мужики. Чтоб вам сопутствовала удача.
     Я плюнул три раза через левое плечо

     Прошло уже четыре месяца, после моего полета. Меня  уже  давно  кончили
исследовать, но по-прежнему держали в городке.
     В  мою  берлогу  вдруг  пришел  генерал,  который завербовал меня в эту
авантюру.
     - Здравствуй, Григорий Павлович. Принес тебе радостное известие, завтра
тебя отпускают на свободу.
     - Какое завтра число.
     - 12 Апреля.
     - Здорово вы тянули. Вы мне все выдадите, паспорт, деньги?
     - А как же, Андрей Павлович приказал дать тебе денежное довольствие  по
полной форме, за все время, что ты был осужден и еще на три месяца вперед.
     - Расщедрился  как.  Лучше  б  помог  устроиться на работу. Мне с такой
автобиографией даже в посудомойщики не поступить.
     Генерал задумался. После минутного молчания, он спросил.
     - А куда б, ты хотел идти?
     - Я же ни чего, кроме как летать на самолетах не умею.
     - Истребительная  авиация   для   тебя   отрезана,   точно,   но   могу
походатайствовать  на  вертолеты. Здесь под Москвой. Не против? Все-таки я у
тебя в долгу.
     - Ладно, хоть не подарок, но все же небо.
     - Договорились. Я сегодня переговорю кое с кем, у нас же много  идиотов
и  их  надо  еще  уломать,  а  завтра  тебе  вместе  с  документами  дадут и
направление.

     Утром, после завтрака, мне выдали деньги,  документы  и  направление  в
воинскую  часть.  Я  даже  обалдел,  вот  уж не думал, что возьмут обратно в
армию. Ай да генерал.
     Только я вышел за проходную, как услышал сзади крик.
     - Гриша. Григорий Павлович.
     Ко мне от проходной, стуча каблучками, бежала Алла Владимировна.
     - Григорий Павлович, - она  схватила  меня  руками,  -  мы  с  вами  не
попрощались.
     Она обняла меня и вдруг, заплакала.
     - Григорий Павлович, вы все равно первый.
     Ее голова восстановилась напротив моей. В глазах стояли слезы.
     - Чего волноваться, первый..., второй... Меня отпустили, я свободен.
     - Он... полетел.
     - Кто?
     - Гагарин.
     - Вот почему меня держали долго у вас. Черт с ним, Алла Владимировна. Я
теперь  вольная  птица.  Слушайте, Алла Владимировна, бросьте на сегодня эту
работу, пойдемте отпразднуем мою свободу.
     - Хорошо. Подождите меня здесь. Не уходите ни куда. Я сейчас приду.

     Она вышла без традиционного наутюженного халата и дурацкой шапочки и  я
ее  не  узнал.  До  чего  же точеная фигура, черт возьми, говорят из золушки
должна получиться королева, а вот из врачихи, чтоб  вышла  принцесса  -  это
диво.
     - Сейчас бы ни за что не поверил, что у вас двое детей и муж.
     - Гриша, до чего у тебя дурацкий комплемент.
     - Это  природное.  Когда  мужчина  видит  красивую женщину, он глупеет.
Ладно, вон подошел какой-то автобус. Он нам подойдет? Бежим.

     Мы сидим в ресторане и жуем весенние дорогие салаты.
     - Куда дальше Гриша?
     - Андрей Павлович выбил мне работу в воинской  части.  Буду  летать  на
тихоходах. А ты как?
     - Никак,  защищусь,  буду  кандидатом.  Потом вырасту до доктора и буду
стареть до конца жизни.
     - Наверно, тяжело быть женщиной и доктором наук одновременно.
     - Я как-то не задумывалась об этом, но наверно тяжело.
     В этот момент раздался рев в ресторане. К нам подбежал официант.
     - Слыхали. Наш, первый, в космосе. Гагариным зовут.
     Он помчался к следующему столику.
     - Вот и началось, - сказала Алла Владимировна. - Сейчас  все  сойдут  с
ума.
     - Чего  вы  так  переживаете?  Это хорошо, что первый - наш. Радоваться
надо.
     - Хуже всего, когда ты знаешь правду и не имеешь право  ее  рассказать.
Очередная тайна будет похоронена навсегда.
     - Зачем  ее  знать.  Бывший  летчик,  уголовник, вылетел в космос. Наша
страна потеряет имидж, если все узнают об  этом,  а  тут  молодой  парень  с
отличной биографией.
     Алла Владимировна положила свою руку на мою.
     - Гриша.  Не  уходи  от  меня.  Мне кажется если мы потеряем друг друга
сегодня, то уже ни когда в жизни не найдем.
     - Давай, я устроюсь в части и ты переедешь ко мне.
     - Ты мне делаешь предложение? Даже с двумя детьми?
     - Что тут такого. Лучше скажи, как на это посмотрит твой муж?
     - Никак. Он уже два года служит в Байконуре. Наши говорили, что он  там
завел  себе  семью.  Слушай  тебе  не  кажется, что мы ненормальные. О таких
вещах, говорим как о чем-то обычном и ни капли эмоций.
     - Давай их проявим.
     Я наклонился к ее лицу и поцеловал в губы.
     Подбежал официант.
     - Все идут на улицу. Вы идете? Ресторан закрывается. Гагарин в космосе.

     Прошло два года. Я служу на вертолетах и тоскую по  МИГам.  Иногда  они
сняться, особенно после встречи с Сережей.
     Увидел  я  его  в  Москве,  когда  шел  по  Лубянке.  Грязный  мужик  с
взлохмаченными волосами и редкой бороденкой, прикрывающей шрамы  подбородка,
попался мне на встречу. Что-то знакомое бросилось в глаза.
     - Сережа!
     Он пристально смотрел на меня. Взгляд прояснился
     - Командир. Уже майор.
     Мы топтались друг перед другом и я все же обнял его.
     Он сопел у моего уха.
     - А  меня  ведь того... Комиссовали и никуда. Ребята писали, что и тебя
тоже... посадили.
     - Пойдем тяпнем по стаканчику.
     Он оживился и повел к ближайшей забегаловке.
     - Помнишь Люсю, - Сережа не поморщившись выпил стакан водки. - Так вот,
мне написали ребята, она умерла.
     - Как, убили?
     - Нет, умерла. От туберкулеза легких. Пуля проклятая виновата.  Я  ведь
твою  историю  знаю.  А  доктор, с водкой... Помнишь... Спился там. Его сюда
списали, где-то растворился в стране.
     Мне стало тоскливо от этого сообщения.
     - Ты сейчас работаешь?
     - Подрабатываю. Где могу. Сейчас в универмаге, грузчиком. А что с тобой
произошло?
     - Ничего. Оправдали.
     - Я не сомневался, ты  не  был  виноват.  А  я  как  напьюсь,  так  все
вспоминаю небо, особенно там... Ты для всех и для меня был там первым, самым
лучшим летчиком.
     - Брось, Серега. Лучше давай еще выпьем.
     Мы выпили две бутылки водки и я совсем не опьяневший поехал на вокзал.

     К  нам  приезжают  высокие  гости. В части наводиться обычный армейский
порядок. Подкрашивают  тротуары,  стволы  деревьев.  Мы  готовимся  во  всю,
подмазываем и вылизываем мат часть.
     Часть  выстраивается  перед  зданием  штаба  и  вот,  появляются гости.
Впереди идет Гагарин, за ним свита военных, гражданских и репортеров.
     Гагарин идет вдоль строя, распыляя улыбку во все стороны. Вдруг, он как
подрубленный останавливается.
     - Григорий Павлович!
     Улыбка стирается с его лица. Он подходит ко мне и вдруг, обнимает.
     - Я не знал, что вы здесь. Ни кто из окружающих ни когда не поймет, что
я ваш должник и может быть на всю жизнь.
     - Бросьте, товарищ майор. Лучше приходите ко мне домой вечерком, я  вам
сюрприз маленький приготовлю.
     Несколько военных с удивлением смотрят на меня.
     - Не могу, у меня жесткий график.
     - Плюнь на все. Пойдем, хоть после этого представления.
     Гагарин качает головой и вдруг, отчаянно махнув головой говорит.
     - Через два часа, тебя начальство отпустит?
     Я смотрю на своего полковника. Он ухмыльнулся.
     - Что поделаешь. Иди, раз гость зовет.
     Свита  и  Гагарин ушел. Меня окружает толпа своих товарищей и несколько
репортеров.
     - Товарищ майор, откуда вы знаете Гагарина?
     - Знакомы по службе.
     - Вы вместе служили?
     - Нет. Встречались по делам.
     На меня с усмешкой смотрит мой знакомый  генерал,  устроивший  полет  в
космос,  он  задержался  и  оказался здесь.. Кивнув мне головой, как старому
знакомому генерал пошел догонять свиту.

     Часа через  три,  Гагарин  и  несколько  человек  приехали  ко  мне  на
квартиру.  Я  вызвал  заранее  по  телефону  жену  из больницы и она кое-что
приготовив, вышла его встречать.
     - Здравствуй, Юра.
     Он озадаченно смотрит на нее.
     - Алла, Алла Владимировна. Вот это сюрприз. Ай да Григорий Павлович, ну
удивил меня.
     - Это еще ничего, - говорю я ему. - Смотри.
     Из дверей высовываются две девочки, держа в  руках,  маленькое  пищащее
существо.
     - Мои дочки. Последней, Аленке, всего год
     - Я ребята, поздравляю вас. Так держать.
     Мы много выпили в этот вечер, а когда гости ушли, Алла сказала.
     - И все же, первым был ты.


     Февраль-март 1995г.


Евгений Кукаркин.
Курсы повышения квалификации



ИЛИ СЛЮНЯВАЯ СОБАЧКА ПАТИ




     Боже, как хочется в туалет. Моя паршивая машина  еле-еле  ползет  возле
тротуара  и  я  взглядом  выискиваю  необходимое  заведение.  Заветная буква
мелькнула на грязной двери. Скрипят тормоза и я  тут  же  посылаю  проклятия
всему  городу  и  прежде  всего  мэру.  Ниже  буквы лоскут бумаги с надписью
"ремонт". Опять продвигаюсь вперед и вот они, две  двери,  щедро  отделанные
под  орех.  Под  буквой  "М", метализированная надпись "Туалет платный. Вход
10000 рублей". Еще ниже лоскут бумаги с типографским текстом.  "Производится
набор  на  платные  трех  недельные  курсы  повышения  квалификации торговых
работников. По окончании курсов выдается сертификат международного  значения
с  правом  работать  во  всех странах мира и СНГ. Начало занятий с 1 Апреля.
Плата 700000 рублей,  куда  обеды  не  входят."  Ниже  телефоны,  нарезанные
лоскутками.  Отрываю  телефон  и  толкаю  дверь.  Господи, кругом хрусталь и
зеркала. Да я попал во дворец.

     Скрипнули тормоза и у моего "Москвича" остановился красавец  "БМВ".  Из
него выползло прекрасное создание в черных очках.
     - Здесь повышение квалификации?
     - Чего? - поспешно спросил Борис.
     - Вы тоже на обучение?
     - Обучение? Ах вы про это? Ага.
     - Тогда  помогите вытащить мне пса из машины. Одного его дома оставлять
нельзя, так пришлось взять с собой.
     - А почему нельзя? - спросил Боря.
     - Он же еще маленький, ему только десять  месяцев.  Но  эта  псина  уже
научилась  открывать  холодильник  и  жрет  все  подряд  вместе  с вакуумной
упаковкой. А недавно она  стала  разгрызать  консервные  банки  и  научилась
открывать бутылки...
     Она  открывает  заднюю  дверь  и  мы  видим развалившееся во все заднее
сидение безобразное чудовище, типа сенбернара, или черт знает еще  чего.  Из
его открытой пасти вытекает слюна и заливает кожу покрытия.
     - Пати, выходи...
     Собака чуть склонила голову и внимательно смотрит на хозяйку.
     - Если  ты  сейчас  не  выйдешь,  я попрошу этих молодых людей вытащить
тебя.
     Теперь псина увидела нас, приподнялась  и  уперлась  спиной  в  потолок
машины.
     - Мальчики, берите его за ошейник и тащите сюда.
     Мы не шевелимся.
     - Да, вы не бойтесь, он почти не кусается.
     - Кто? - удивился Боря, посмотрев почему-то на меня. - А...
     До него доходит, что такие собаки иногда не кусаются.
     Боря  отважно подходит к псу, склоняется, пытаясь влезть своей огромной
фигурой в автомобиль, чтобы дотянуться до ошейника и тут собака лижет его  в
лицо,  оставив на подбородке сосульки слюней. Он отскакивает от машины, чуть
не срывая дверцу с петель и трет лицо рукой, размазывая слюни по щекам.
     - Пати, как тебе нестыдно. Вот так всегда, нет твердой мужской руки,  а
что я могу женщина сделать с этим мерзавцем.
     Пати приподнимает одну бровь и укоризненно смотрит на хозяйку.
     - Ну  а вы чего стоите, - обращается она теперь ко мне, - выдерните его
от туда, не могу же я целый день уговаривать эту скотину выползти на улицу.
     Эта скотина с возмущением мотнула головой, разбрызгивая  слюни  во  все
стороны.
     - Пати! Ко-о мне-е-е! - рявкаю я.
     Хозяйка  собаки  хватается  за  грудь  и  закатывает  глаза,  а Боря от
неожиданности пятятся назад. Цвет глаз  собаки  меняется,  приобретая  тупое
выражение и она послушно выпрыгивает из машины и подходит ко мне.
     - К ноге!
     Теперь собака лениво делает круг почета вокруг меня и останавливается с
левой руки.
     - Ой  как вы меня напугали. Надо же, - всплескивает руками женщина, - а
я-то думала, что ни хрена эта псина не может...
     Пати еще раз укоризненно посмотрел на нее.
     - Так куда идти? - продолжает она
     - Вон туда.
     Боря услужливо тыкает грязным  пальцем  на  стеклянную  стенку  здания,
невдалеке от нашей стоянки. Мы запираем машины и трогаемся к проходной.
     - Пати, за мной, - командую я.
     Собака послушно плетется рядом, оставляя за собой дорожку из слюней.
     - Кстати, меня звать Люси, а вас как, мальчики?
     - Меня, Боря, - поспешно говорит мой огромный товарищ, - а его Слава.
     Он  опять  тыкает  грязным  пальцем  со сломанным ногтем, но уже другой
руки, в меня.
     - Слава богу, что я нарвалась на вас, а то с этой капризной  псиной  не
очень-то походишь по учреждениям, кино, магазинам и музеям.

     Боря  подходит  к  двери  и  с силой пытается открыть ее перед нами, но
почему-то не в ту сторону. После двух-трех толчков руками, ногами и головой,
дверь наконец срывается с петель и Боря,  расплывшись  в  улыбке,  услужливо
пропускает  Люси  вперед.  Пати все это время стоит слегка наклонив голову и
издает страдальческое всхлипывание  и  облегченно  дергает  хвостом,  когда,
наконец, дверь оказывается побежденной.
     - Вы всегда так открываете двери? - ошеломленно спрашивает Люси.
     - Как? - удивился Боря.- Она же открылась...

     Охранник  приподнимается с места, услышав шум и, увидев громадного пса,
сразу же замахал руками.
     - Сюда с собакой нельзя.
     - Очень хорошо, - облегченно говорит женщина, - тогда посидите  с  ней.
Пати,  оставайся  здесь,  детка.  Этот  дядя за тобой присмотрит. Кстати, не
забудьте вывести его через четыре часа на улицу по большому.
     Собака останавливается и вопросительно смотрит на дядю, хозяйку и меня.
Охранник подпрыгивает.
     - Гражданка, я не могу сидеть здесь с собакой.
     - Почему? Разве у вас в инструкции что-нибудь против собак есть?
     - Нет, но...
     - А раз нет. Пати, иди к этому столу.
     Псина послушно отходит и разваливается у ног ошалевшего  охранника.  Мы
проходим дальше.
     - Да,  кстати,  у вас там с дверью что-то, посмотрите потом, - бросаю я
охраннику  и  уже  на  первой   ступеньке   лестницы   добавляю,   -   плохо
закрывается...

     В  классе  человек  тридцать. За первыми столами, сидят молодые парни и
девушки с длинными волосами, в черных  платках,  все  увешанные  заклепками,
фрагментами чудищ, вырезанных из крышек консервных банок и другими стальными
чушками,  подвешенными  на поясах. За ними двое лысоватых, пожилого возраста
мужчин, по виду  списанные  килеры.  Сбоку,  слева,  расположился  небольшой
музыкальный  ансамбль  из  Рязани  из  трех  мужчин  и  женщины, с народными
музыкальными инструментами в виде свистулек и треснувших алюминиевых  ложек.
Эти  тоже  решили  стать  народными  продавцами. На задних партах, именуемых
Камчаткой,  расположились  молоденькие  представители  почти   всех   бывших
республик,  даже  туркмены,  не  понимающие  по русски и одесситы с огромным
негром на цепи. При каждом парне, для  шарма,  симпатичная  девочка.  Справа
несколько хорошо, с иголочки одетых женщин с непроницаемыми лицами и молодых
парней  в  красных,  розовых,  малиновых  и даже в крупный оранжевый горошек
пиджаках и толстенных золотых цепях на шее,  руках  и  ногах.  Нашей  троице
достался стол напротив преподавателя.
     Руководитель курсов читает нам вводную речь.
     - Уважаемые  граждане.  Вы, после непродолжительной учебы здесь, должны
получить престижный сертификат, позволяющий вам работать продавцами в  любой
точке  России, СНГ и даже заграницей. Этот документ подкрепляется лицензиями
Сорбонны, Гуантанамы и министерства  иностранных  дел  Абхазии.  Курс  очень
насыщенный  и  предполагает  создать  универсального  продавца  на  все виды
товаров. Сейчас уважаемая Тамара Андреевна будет  читать  вам  первую  часть
курса о весовом товаре. Пожалуйста, Тамара Андреевна.
     Рядом с руководителем стоит полная, накрашенная женщина с кучей колец и
перстней  на пальцах и в ушах. Руководитель ей что-то шепчет на ухо и махнув
нам рукой уходит из класса.
     - Коллеги, - тоном сопрано начинает Тамара  Андреевна,  -  я  вас  буду
учить  тонкостям  взвешивания  и  фасовки.  Слава  богу,  что  мы не живем в
Америке, какой-то там Швеции или другой занюханной европейской стране, я  уж
не  говорю  про  вшивую  Африку  и  вонючую  Азию.  Только  в  нашей  России
преобладают весы, царствуют весы и еще они будут жить тысячу лет на  радость
нам и всем окружающим. И так, лекция первая. Как надуть покупателя, избежать
контролера,  налогового  инспектора и кому надо сунуть в лапу, что бы вас не
трогали.
     - Простите, нельзя ли помедленнее, - выступил Борис.
     - Коллеги, вы что ошалели. Прошу ко всем,  лекции  не  записывать,  все
запоминать. Итак, вот весы, здесь перед вами, стрелочные и электронные.
     Она  тыкает  указкой  на  кучи  бесформенного железа, где есть окошки с
длинными стрелками и грязные квадраты цифровых индикаторов.
     - Устройство  нам  надо   знать,   чтобы   понимать   сколько,   каждая
неустойчивая механическая часть может нам дать прибыли.
     - Можно  вопросы  по  ходу  лекции?-  справа  задает вопрос миниатюрная
девушка с кулоном в виде неандертальца с дубиной.
     - Конечно.
     - А что значит не устойчивая? А разве бывают устойчивые?
     Тамара Андреевна была в явном затруднении.
     - Понимаете ли, господа,  неустойчивый-  значит  падает,  а  устойчивый
стоит. Поняли?
     По радостной улыбке девушки было ясно, она поняла.
     - Начнем  с  простого, пузырька уровня. Когда ставите весы на прилавок,
ни в коем случае не допускайте отклонение пузырька к себе или от себя, лучше
всего чтобы он был перекошен влево или вправо.  Из  практики  известно,  что
перекос стоит 2-3 грамма.
     - У..., - завыли девчонки и зацокали стриженные парни с Камчатки.
     - Чего разнылись. Если товар стоит 10 или 20 тысяч. Один грамм стоит 10
или 20  рублей.  Вам  бы  все  по  крупному  жулить,  научитесь  сначала  не
попадаться на мелочи. Так вот, тысяча взвешиваний  и  вы  получили  свои  10
тысяч,  причем  за два часа работы, не считая зарплаты. Второй механизм, вот
здесь под корпусом. Видите  рычаг.  Здесь  надо  не  переборщить.  Вот  сюда
закрепляется  слабая  пружинка. Смотрите, я ее закрепила здесь. Теперь любой
контролер, трижды битый не сможет  доказать  ваш  недовес.  Чем  больше  вес
товара,  тем  больше  ошибку  дают  весы.  Из  практики  известно, ошибка на
килограмм, составляет 100 грамм.
     - Где сто грамм! Где?  -  очнулся  ото  сна  бывший  киллер,  немолодой
лысоватый мужчина, с красным носом, которого быстро успокоили окружающие.
     - Нельзя   ли   заказать  для  нас  пружинок  побольше,-  заволновалась
Камчатка.
     - Тише. За наличку у нашего руководителя после окончания курсов  можете
свободно  приобрести  штучный  товар,  а  по безналу только крупные партии -
больше десяти тысяч штук. Отличники, естественно в виде  поощрения,  получит
все бесплатно.
     Шепот в классе.
     - Не  отвлекайтесь,-  продолжает  Тамара  Андреевна.  Чашка. Здесь есть
несколько фокусов. Вот магнит,  желательно  небольшой.  Я  надеюсь,  вы  все
пользовались  и  знаете  его действие. Ошибка взвешивания от 20 до 50 грамм.
Если весы с демпферами, то лучше жулить с демпферными чашками.
     - А это что? То есть депферы, это... что?-  представители  свистулек  и
ложек изумленно смотрят на Тамару Андреевну.
     - Это гасители колебания стрелки.
     - Зачем  же  ее  гасить-то.  Пусть все время колеблется.- заволновались
рязане.
     - Увы, это претензии не ко мне, а конструкторам  со  своими  идиотскими
стандартами.
     Видно  рязане  что-то  слыхали  о  стандарте,  поэтому  сразу затихли и
уменьшились в размере.
     - Мы же рекомендуем заливать чашки густым  маслом,-  продолжала  лекцию
Тамара Андреевна.- В этом случае недовес может достигнуть до 200 грамм.
     - О-го! - опять проснулся и заволновался лысоватый мужик, он крякнул.
     - Простите,  а  какое  масло,  подсолнечное  или  сливочное?-  спросило
молодое поколение, обвешанное металлом.
     - Специалисты предлагают отработанное машинное масло.
     - ???
     - После  окончания  курсов,  вы  это  тоже  можете  купить   у   нашего
руководителя.  С  пластмассовой  чашкой  еще  проще.  Вот  ободок, видите он
загнут. А что в этом пазу  как  вы  думаете?  Проволока.  Правильно,  причем
медная или стальная. Вот этот ободочек заваривается и все, ничего не видно и
100 грамм в вашем кармане.
     - Контролер  у  нас  дошлый, - выкрикнула одна женщина, - он этот фокус
знает и всегда нас ловит.
     - Не надо быть дураком. Под прилавком должна быть другая чашка с  весом
300 грамм.
     В  этот момент с грохотом открывается дверь и в проеме возникает фигура
охранника с псом. Охранник весь заслюнявленный,  взмыленный  и  красный  как
рак,  держит  собаку  за  ошейник.  Пати,  как  всегда  с раскрытой пастью и
равнодушным взглядом.
     - Возьмите вашу собаку,  -  с  отчаянием  говорит  охранник,  обращаясь
почему-то ко мне.
     - Пати,  как  тебе не стыдно, - обращается к собаке Люси, - это не дядя
Коля и не тетя Сима и целоваться с ним не стоит.
     Псина удивленно всматривается в охранника, а  потом  оглядывает  класс,
издавая  еле  слышный жалобный вздох и чуть подергивает хвостом, когда видит
нашу троицу.
     - Да возьмите же ее, - вопит охранник.
     Он толкает Пати ногой в зад и выскакивает за дверь
     - Что это такое? - приходит в себя Тамара Андреевна.
     - Это Пати, - невозмутимо говорит  Люси,  -  очень  коммуникабельная  и
спокойная собачка из породы сенбернаров и черт знает еще чего.
     - Уберите ее... Здесь же идут занятия.
     - Я бы с удовольствием. Но скажите у вас дети есть?
     - Есть, - ошарашено отвечает наша учительница.
     - Когда ваши дети были маленькие, вы же не бросали их одних дома?
     - Нет.
     - Ну  вот видите, - облегченно вздыхает Люси, - Пати еще нет и года, он
маленький, и такой беззащитный, а дома никого нет. Пати, иди сюда.
     Пес  зевает,  показывая  желтые,  давно  не  чищенные   блендомедом   с
флористатом  клыки,  лениво  подходит  к  ее  ногам,  разворачивается и, как
прилежный  ученик,  садиться  и  смотрит  на  Тамару  Андреевну.  Та  делает
глотательное движение, успокаивается и продолжает.
     - Так на чем мы остановились?
     - На пластмассовой чашке, - подсказал кто-то с Камчатки.
     - Ага. Есть еще десятки мелочей работы со стрелочными весами, но я хочу
сказать,   что   к   каждым   типам  весов,  будь,  то  торговые,  чашечные,
циферблатные, стрелочные, платформенные и другие, надо подходить творчески.
     - А что и есть такие, как их платформенные весы?- удивились одесситы.
     - Есть. Но довайте ближе к делу. Я была свидетелем, когда  один  грузин
подкладывал  в  торговых  весах пенорезиновые амортизаторы. Ведь для болвана
покупателя важно, чтобы гусиные  носики  были  на  одном  уровне  когда  нет
нагрузки...
     - Какие  еще носики?- заволновался Боря.- Разве продавец обязан держать
под прилавком еще и гусей?
     Преподавательница посмотрела на него, как на развитого идиота и  решила
все же не вдаваться в объяснения и идти дальше.
     - ...теперь  он  кладет  товар  и  нагрузку  принимает  амортизатор,  -
продолжала Тамара Андреевна, - чем больше вес,  тем  больше  его  потери.  Я
прикинула, на килограмм 300 грамм. Грузин увез два чемодана денег.
     - О...,- в восторге вопит Камчатка, - у вас можно купить такую пену?
     - Да,  конечно,  мы  для  вас  заготовили, громадный ассортимент всяких
приспособлений для обжуливания нашего родного покупателя,  даже  специальные
пасты на основе не токопроводимых жидкостей и тончайшей резиновой прокладки.
     - А эти-то зачем? - сразу заинтересовалась Камчатка.
     - Сейчас в моде электронные весы.
     Интерес  к  резине  сразу  у Камчатки пропал и она замычала как корова.
Пати навострил уши и приподнялся, развернулся и смел  хвостом  свистульки  и
ложки  со  стола  у музыкальных рязанцев на пол. Тамара Андреевна в отчаянии
закатила глаза к потолку и сквозь зубы затараторила.
     - Основу их составляет металлический цилиндр, который входит в стакан с
намотками провода.
     - Вот сколько металлу зря расходуется,-  возмутился  парень  обвешанный
железками,- мне бы этот цилиндр, я бы знал куда его применить.
     - Коллеги!  Не  отвлекайтесь!  -  чуть  ли  не с рыданиями прервала его
Тамара Андреевна, - Так вот, чем ниже  опускается  стакан,  тем  больше  ток
возбуждается в обмотках и на табло увеличиваются циферки веса.
     - Неужели  он возбуждается?- воскликнула пораженная девица слева, - вот
уж никогда бы не подумала. Я всегда считала, что возбуждается другое.
     Похоже  эти  выкрики  вызвали  оживление  в  классе.  Только  парень  в
заклепках  не улыбался, все бормотал что-то про металлический цилиндр и тоже
поражался, как он возбуждается током.
     - Мы испытали специальные пасты, которые загрязняют стенки  цилиндра  и
создают  сопротивление  при  погружении  вниз.  Мало того если нет под рукой
пасты, на цилиндр одевается вот эта тоненькая  резиновая  прокладка.  С  ней
надо  обращаться  очень нежно, она как паутинка и ее надо аккуратно натянуть
на цилиндр. Попадая между стенкой стакана и цилиндра она превосходно создает
трение.
     - А мы-то думали,  как  надуть  эту  чертову  машину,  оказывается  все
просто, - кричит опять кто-то с Камчатки.
     - Да я бы давно все чилиндры, трубы, эту как ее... електорнику и всякое
такое,  в  бараний  рог!  -  воинственно произнес Борис и на глазах у всех с
остервенением схватив сторублевую монету и сгибает ее пополам, - ВОТ!
     - Тише,  тише.  Повторяю.  Первое,  не  зарываться,  второе,  подходить
творчески,  третье,  не  наглеть,  тогда денег у вас будет много и вы будете
достойны нашего престижного сертификата. Сейчас мы сделаем перерыв, а  после
я прочту вам курс - гири. Как надо мухлевать с гирями.

     Мы сидим за столиком и пьем пиво. Люси хлещет его прямо из горла. Рядом
у ее ног  лежит  Пати  и  неодобрительно следит за хозяйкой, пуская слюни на
пол.
     - Дай ему тоже глотнуть, - советует  Боря,  -  собака  ведь  тоже  пить
хочет.
     - Если хочешь, купи бутылку и дай сам.
     - Неужели пьет пиво? - удивляюсь я.
     - Хлещет  все,  не  собака, а бездонная бочка. Как откроет холодильник,
прежде всего пиво и вылакает.
     Бездонная бочка облизнулась. Боря идет в буфет  берет  бутылку  пива  и
подает мне.
     - На, попробуй сам. Меня уже обслюнявила.
     Пати уже встал и умильно глядит на бутылку. Я открываю пробку.
     - Люси, ей тоже из горла?
     - Давай, как хочешь.
     Я  все  же  наливаю  пиво  в  стакан и протягиваю собаке. Огромный язык
выкидывает половину содержимого на пол, но что-то ей попадает и Пати во  всю
крутит хвостом.
     - Ты  ему  дай  банку  целиком, нечего, пусть сам открывает, - советует
Боря. - А я подержать могу, если что...
     Боря опасливо обнимает Пати за шею и пытается раскрыть уже раскрытую от
жары пасть. Я все-таки наливаю пиво в стакан и выливаю псу в горло.

     Мы опять на занятии. Пати теперь лежит на полу у наших  ног  и  во  всю
дает храпака.
     - С гирями работа тонкая, - читает нам курс Тамара Андреевна.
     - Это  точно!  -  с  лицом  профессионала  кивает Борис, показывая свои
бицепсы.
     - Умельцы сверлят в них дырки, заливают  свободную  полость  свинцом  и
закрашивают,  но  это  в  том  случае,  если  вы  не  сумели  достать клейма
госповерки или другого штампа похожего на клеймо. Если вы их  достанете,  то
гирю  нагревают  и  вот  отсюда, видите... расплавляется пробка и появляется
полость. В нее  можно  втюхать  свинца  под  завязку  и  сверху  прихлопнуть
клеймом. Как видите вариантов много.
     В этот момент дверь открывается и на пороге появляется хрупкое существо
женского пола. Пати проснулся и поднял голову.
     - Простите, здесь курсы повышения квалификации?
     - Здесь, но вы поздно пришли.
     - Простите, но меня задержала милиция и вот, только выпустила...
     Теперь  все  проявляют  к  ней  интерес,  даже Пати, он поднимается и с
идиотским видом смотрит на девушку.
     - И за что же вас так?
     - Да я только-что задавила человека.
     - Ах, - в восхищении ахнула Камчатка.
     - Как задавила? - изумляется Тамара Андреевна.
     - Очень просто. Я еду, а он с цветами мне навстречу. Я его и переехала.
     - Он жив? - задает вопрос Люси.
     - Толя-то? Не знаю. Его отправили в больницу.
     - Он ваш знакомый? - спросил Борис.
     - Да нет, жених.
     Теперь все в шоке.
     - Вай! Какой горячий женщина! - комментирует кавказец с Камчатки.
     - Идите, милочка, садитесь. Найдите свободное место,  -  просит  Тамара
Андреевна.
     Милочка идет к нашей группе.
     - Ой, какая милая собачка! - говорит она и протягивает руку.
     Пати  тут же обслюнявил ее, выразив бурную радость. Она вытирает руку о
ребро нашего стола, потом растирает о его  поверхность.  Ладонь  становиться
сухой, но грязной.
     - Вы не против, если я к вам сяду, - обращается она к Борису.
     - Зачем? - идиотски поражается Борис, - лучше рядом, стул свободный.
     Камчатка бурно реагирует на его высказывание. Пати опять ложится на пол
и кладет морду на лапы.
     - Коллеги!  Хватит.  Перейдем  к делу. И так, весы все должны проходить
ежегодную поверку в государственных или ведомственных структурах  и  на  них
должно  быть  клеймо,  нанесенное  краской  или  свинцовая  пломба.  Еще раз
подчеркиваю, слава богу, что мы живем не в Америке и не в Европе. Имея такой
прекрасный  бардак  в  нашей  стране,  ни  один  гражданин  России  еще   не
поинтересовался, когда последний раз поверены весы.
     - Простите,  -  опять  робко  подает голос наша новая соседка, - а если
разница между поверкой и проверкой?
     - Есть. Проверяют, то есть обшаривают, карманы живых людей и тащат все,
что там есть,  а  поверяют  -  неодушевленные  предметы,  приборы,  весы...,
которые можно утащить целиком. Не отвлекайтесь, продолжаем. Единственный кто
может  поинтересоваться  поверены  весы  или нет, только контролер. Есть два
пути его успокоить. Дать в лапу или изуродовав клеймо, долго доказывать ему,
что весы поверены вчера.
     - Лучше изуродовать, - комментирует Боря, потирая огромные кулаки.
     В это время Пати храпнул так,  что  Камчатка  заржала  от  восторга,  а
возмущенная Тамара Андреевна попросила нас.
     - Успокойте свою собаку.
     Люси  двинула  пса ногой. Пати поднял голову и с недоумением смотрит на
хозяйку.
     - Прекрати храпеть.
     Собака поняла и зевнула во всю пасть, издав  такой  рык,  что  Камчатка
чуть  не  легла  от  хохота.  Хозяйка  двинула  Пати  еще  раз ногой. Теперь
обиженный пес встает и переходит к моим ногам и ложится опять на пол.
     - Коллеги! Перейдем к делу. Техника взвешивания. Товар надо бросать  на
чашку весов резко, чтобы стрелка долго не могла остановиться на своем месте.
Смотрите я вам покажу один фокус. Вот.
     Тамара  Андреевна  бросает  на  весы качан капусты. Стрелка мечется как
безумная и через две минуты успокаивается.
     - Видите.  Два  килограмма  220  грамм.  А  теперь   я   покажу   прием
профессионала.
     Она  поднимает  капусту  и  вторично швыряет ее на чашку весом. Стрелка
начинает метаться и тут наш преподаватель искусственно задерживает  пальцами
чашку. Стрелка успокаивается.
     - А  теперь  сколько  на  весах? Два килограмма 305 грамм. Видите какая
разница, в 85 грамм. А почему. Весы не смазаны,  не  поверены  и  предыдущий
очень  опытный продавец, обливал каждый день все механизмы водой. Внутри все
проржавело и весы от легкого прикосновения пальцев становятся на  ту  метку,
которая  вам  нужна.  Не  рекомендуется  при  взвешивании,  поджимать  чашку
пальцем. Конечно это  можно  делать,  но  только  для  слепых  и  полуслепых
покупателей.
     Когда  начались взвешивания, Пати поднимает голову и внимательно следит
за бегающими стрелками.
     - Есть способ быстрого снятия товара. Вот смотрите, я  бросаю  капусту,
стрелка  мечется. Теперь хватаю качан, чуть прижимаю его и быстро снимаю для
покупателя. Сколько было на весах, заметили? Два  килограмма  315  грамм.  И
опять,  каждый  продавец  должен быть психологом и знать кому из покупателей
как подходить и какой прием нужен.
     - Я так делала, - вдруг заявило милое создание рядом  с  Борисом,  -  и
нарвалась на бабку из общества потребителей.
     - Ну и что?
     - Пришлось высыпать на ее голову полтора килограмма гнилых помидор.
     - Вас привлекли?
     - Ну что вы, в милиции от меня устали, а бабка скончалась.
     Все, даже Пати замирают.
     - Вы  ее...?  -  радостно  спрашивает Борис, делая резкий выпад кулаком
вперед.
     Пати подпрыгивает и весело рявкает на него, размахивая хвостом.
     - Нет, нет, своей смертью. Она просто не выдержала, когда на  суде  моя
подруга  заявила,  что  бабка  проститутка  и  она видела, как та занималась
развращением малолетних детей.
     - На сегодня все, - закончила, в конец измученная, Тамара Андреевна.  -
Завтра прошу приходить вовремя. Коллеги, вы после теоретической части будете
проходить  практику  и экзаменом для вас будет выручка, полученная нечестным
путем.
     Пати резво вскакивает и первый идет к двери, за ним вываливаются все.

     - Вы сейчас куда, мальчики? - спрашивает Люси.
     - Куда-нибудь.
     - Поехали ко мне, а то этого зверя оставлять одного не рекомендуется.
     - А можно мне с вами? - милое создание стоит рядом  с  нами  и  невинно
глядит на Бориса.
     Мы переглядываемся.
     - Конечно,  -  восклицает  Борис. - Кстати меня звать Борис, это Слава,
это Люси, а это... Пати, слюнявая собачка,  -  он  тыкает  в  каждого  своим
грязным пальцем.
     Собачка приветливо машет хвостом.
     - Я Мари.
     - Пристраивайтесь за нами в колонне. У вас какая машина?
     - Вон, вся помятая.
     Недалеко от нас стоит грязный, мятый "линкольн".
     - Это следы последней аварии? - спрашиваю я.
     - Да  нет, что вы. Толю я сбила вот этим крылом. Эта вмятина по центру,
когда я сбила  тещу  моего  знакомого.  Вот  на  этом  крыле  оставил  следы
инспектор  ГАИ,  зачем-то  с  палочкой  набросился  на  мою  машину.  А этот
искуроченный бампер, кажется так зовут эту железку, это результат встречи  с
коровой.
     - С коровой?
     - Ну  да,  я  ехала  по  шоссе,  а  одна  корова  вырвалась  из  стада,
проходившего мимо и бросилась под мои колеса. Я даже не понимаю, почему  моя
машина так притягивает всех.
     - Как же вы все время отбивались, вас наверно много раз судили?
     - Все  время сужусь. Смотрите сами. Семь раз наехала на людей, один раз
на корову, 13 раз обвиняли в жульничестве, два в махинациях, раз 20 обвиняли
в хулиганстве.
     Мы смотрим на нее открыв рот.
     - Ну и как, сажали?
     - Ни разу. Я же ни в чем не виновата. Все это понимают и  судьи  всегда
благосклонно ко мне относятся.
     - Поехали, ребята, - первой очнулась Люси.
     Мы  расходимся  по  своим  машинам.  Мой "москвич", становиться в хвост
"хонде" Бориса, а за мной выехала опасная Мари на  своем  "линкольне".  Люси
ведет колонну.

     Дом   Люси,   обыкновенное   сталинское   строение   с   колоннами.  Мы
останавливаемся вдоль тротуара  и  высыпает  на  асфальт.  Даже  Пати  резво
вылетает  из  машины.  На  третьем  этаже  лифт останавливается и Люси долго
крутит связку ключей, открывая шикарную дверь. Квартира, что  надо.  Дорогая
мебель, масса безделушек, хрусталя, картин, ковров и шикарной безвкусицы.
     - О  как мило, - заверещала Мари. - У моей подруги, тоже в старом доме,
было как в музее. Тоже были картины, ковры...
     - Почему ты говоришь были, - удивляюсь я.
     - У нее сгорела квартира.
     - Признайтесь, Мари, - говорю я, - наверняка в этом виноваты были вы.
     - Так и прокурор говорил. Но мой адвокат доказал, что я не виновата.
     - А что произошло?
     - Ничего особенного. В Новый год мы были у этой  подруги  и  мой  жених
Сережа стоял перед елкой. Я подкралась и выстрелила хлопушкой с конфетти. Но
кто знал, что с конфетти вылетит сноп искр. Елка загорелась, Сережа тоже...
     - Сережка-то жив?
     - К сожалению у него было много ожогов.
     - Интересно,  какой  аргумент  был  у адвоката? Вы говорите ему удалось
вытащить вас.
     - Просто он  доказал,  что  виновата  фирма  выпускающая  пожароопасные
конфетти, не соответствующие стандарту.
     Люси достала рюмки и выкатила бар с напитками.
     - Ребята, кому что надо, наливайте сами.
     Я  выбрал  водку,  Боря  коньяк,  Мари  ликер, а Люси легкое вино. Люси
включила магнитофон и гостинную наполнила музыка.
     - Потанцуйте со мной, - бесцеремонно тащит меня за рукав Мари.
     Я откладываю свою рюмку, ради безопасности отбираю рюмку из рук Мари  и
прижав к себе начинаю делать первые па.
     - А  вы мне нравитесь, - говорит Мари, - такой спокойный и выдержанный,
не то что мои мужья.
     - У вас их было много?
     - Кажется четыре или пять, еще точно не установила и представляете  все
психи.  Первый,  выбросился  в  окно,  второй,  бросился под трамвай, третий
утонул в Черном море, четвертый... боже я не помню, что  было  с  четвертым,
а... он сбежал и только пятый ограбил сберкассу и сел в тюрьму.
     - Он еще в тюрьме?
     - Откуда я знаю. Я послала своего адвоката и он оформил развод.
     - А как вы занялись торговлей?
     - Я  все  время  в торговле. Почти с детства. Моя бедная мама торговала
своими дочерьми  и  собой,  а  потом  уж  пришлось  торговать  вещами,  даже
устроилась  в  магазин.  Но везде требуются дипломированные специалисты, а я
узнала, что заграница и наши крупнейшие фирмы очень уважают выпускников этих
курсов, вот и пошла подучиться сюда.
     Музыка кончается и тут я заметил, что Мари полностью вжалась в  меня  и
не хочет отрываться.
     - Мари, пойдем выпьем.
     - Ах, да.
     Она  нехотя  отходит, выпивает ликер, наливает опять и при звуках новой
музыки тут же пристает к Борису.
     - Боря, пойдем... потанцуем.
     Она буквально выволакивает его из кресла и  они  обнявшись,  перебирают
ногами не чувствуя музыки.
     - Ну как тебе, Мари? - спрашивает Люси.
     - Пожароопасная женщина.
     - Зато  я  сижу как на иголках, меня даже вино не берет. В любую минуту
жду какую-нибудь пакость.
     - Успокойся. Только...
     - Что?
     Люси с испугом вскакивает.
     - Боря забыл вытащить из ее рук рюмку.
     Словно в подтверждении моих слов, он отчаянно вопит. Мари, обняв  Борю,
в  порыве  экстаза,  крепко  его  целует  и прижимает спиной к косяку двери.
Рюмка, находящаяся в руке коварной женщины, давится на спине несчастного.
     - Господи, что же твориться? - вскрикивает Люси.
     - Сиди, - удерживаю я ее рукой.
     - Я не виновата, - верещит Мари.
     - Да посмотри, что там у меня на спине, - просит Боря.
     - Только кровь, - облегченно говорит Мари, - знаешь, милый,  мы  поедем
ко мне, я тебе выстираю и зашью рубашку.
     - Ты лучше посмотри, что у меня под рубашкой.
     - Ах,  как  я люблю раздевать мужчин. Давай пуговички, вот так. Здесь и
маечка? Сейчас мы ее снимем.
     - Штаны не надо, я прошу посмотреть спину. Что там?
     - Ничего страшного. У тебя торчит пол рюмки между ребер и течет  кровь.
Сейчас я их выдерну.
     - Ой! - орет Боря.
     - Ничего страшного, остался только отпечаток.
     Тут встает Люси.
     - Я сейчас принесу пластырь и иод.
     Я замечаю, что рядом со мной стоит Пати и с любопытством взирает на эту
сцену.  Люси приносит, пластырь, вату, иод, совок и метлу. Она отдает в руки
Мари медицинские принадлежности, а сама выметает стекло. Сзади ее идет  Пати
и вылизывает остатки ликера. А Мари, тем временем, заливает спину Бори иодом
и неумело залепливает на ране пластырем кусок ваты.
     - Вы,  ребята,  сегодня на машинах, обратно-то сумеете без происшествий
доехать?
     - Запросто, - говорит Мари, - однажды я так напилась, что дорога у меня
перед глазами двоилась  и  представьте,  раздавила  только  собаку  и  сбила
рекламную тумбу, зато доехала благополучно до дома.
     - Хозяин собаки к вам не приставал?
     - Но это было на следующий день, я-то уже была трезвая. Но я суду и ему
потом доказала, что была не виновата, что собака у такого идиота сама должна
броситься  под  машину,  а  то  что  рекламную тумбу свалила, так содержание
рекламы такое, что любой порядочный человек ее должен своротить.
     Боря одевает майку и рубаху и мы чуть не ржем. На спине у  него  торчит
лишняя грудь. Неистощимый магнитофон выдает новую музыку и я приглашаю Люси.
Мы  танцуем, Мари и Боря о чем-то интенсивно говорят на диване, а Пати стоит
перед баром и истекает слюной, глядя на бутылки.
     Под вечер мы были косые. Боря решил уехать к Мари. Мы с Люси смотрели в
окно, как они отъезжали. Мари лихо развернулась  и  задом  машины  придавила
двери  "мерседеса",  беспечно  оставленные хозяином у парадной двери. У Бори
все в порядке. Его "хонда" идет как по ниточке.
     - Оставайся у меня, - говорит мне Люси, - нечего рисковать на дорогах.

     Сегодня лекции проводит мужик.
     - Самое важное, - говорит он, - научиться  втюхать  родному  покупателю
гнилой или паршивый товар. Вы знаете, что торговцы мясом всегда подкладывают
под хороший кусок заветренной, вонючий довесок, иногда костищу, весом больше
куска  мякоти.  Торговцы  овощами,  пользуясь  массовыми  закупками,  всегда
процентов сорок добавляют гнилья,  пищевых  отходов  и  цемента,  причем  не
всегда  хорошего  качества.  И заметьте, наш родной покупатель ворчит, но не
вякает. Статистика такова. Из пятисот  бутылок  проданной  фальшивой  водки,
обратился только с возвратом один бывший покупатель.
     - А  он  выпил  эту  бутылку или нет?- задал вопрос один из одесситов с
Камчатки.
     - Увы, бутылку принесла его жена, но  как  она  говорит,  после  первой
рюмки концы отдал ее муж, ее любовник, друг приятеля и две крысы.
     - Как и крысы лакали из рюмки?
     - Нет,  покойники, когда падали все вылили на пол и несчастные вылизали
остатки.
     - А она что не пила?
     - Нет. Жена, когда разобралась во всем, то  потравила  остатками  водки
тараканов  у  себя  и  у  соседей.  Хватит об этом. Только на практике можно
научиться смешивать вонючих  кур  со  свежими,  прогнившую  рыбу  со  свеже-
замороженной и так далее.
     - Простите,- неуверенно сказала умная девица с золотым ожерельем вокруг
рта,- а можно смешивать вонючую куру с вонючей рыбой?
     - Можно,- уверенно сказал лектор,- если то и другое облить марганцовкой
с примесью нашатырного спирта.
     - Почему спирта?
     - Кому станет дурно от запаха, тот от нашатыря сразу придет в себя.
     - А спирт, как его... нашатырный, что-ли, пьют?- спросил бывший киллер.
     - Нет, его нюхают.
     - Никогда не пробовал. Я запишу рецепт.
     - Продолжаю.  Гораздо  труднее  продать  не  пищевой товар: бракованные
хозтовары,  одежду,  козий,  рыбий,  кошачий   и   тараканий   мех,   обувь,
неработающую  электронику  и  бытовые  приборы начиная от 1913 года и кончая
наших дней, не вписывающиеся ни в один стандарт. Всему  этому  вы  научитесь
здесь.
     Пати лежит у моих ног и внимательно выслушав вводную, клацнул языком.
     - Начнем  с  барахла.  Вот перед нами платья, не модного темного цвета,
прошитые гнилыми нитками и сожранного на половину молью. Кажется, кто купит?
Нормальная женщина - никогда. Так вот, задача продавца сделать из нормальной
женщины, ненормальную. Вы сразу начинаете ей  втюхивать:  "Мадам,  в  лучших
домах  Европы,  сейчас  носят только такие модные цвета, подчеркивающие вашу
фигуру, элегантность. Вы смотрите какая практичность,  на  гвоздь  сядете  и
следа  не  останется. Ах эти распоротые швы, да сам Диор делает такой фасон.
Каждой женщине нужно показать свое  тело.  Теперь  это  лучше  делать  через
вентиляционные  отверстия.  И  так  далее". Вы уловили... Лепите, черт знает
что, больше фантазии, экспромта.
     - Извините, а на какой длины гвоздь надо садиться?- спросила  девица  с
Камчатки.
     Все  начинают дико ржать, а негр от хохота стал икать, он хватает кусок
цепи, раскусывает его зубами и икота прекращается.
     Пати опять клацает языком и одобрительно глядит на преподавателя.
     - А если материал пробит молью,  клыками  акулы  и  дырки  величиной  с
кулак? - делая удивленные глаза, спрашивает Мари.
     - Дамы и господа. На каждую дырку есть затычка.
     Опять оживление на Камчатке.
     - Скажите  своему  клиенту,  что  теперь  делают  вентиляцию  не  через
разрезы, а через мелкие дырочки, а  большие  отверстия  для  показа  нижнего
белья,  его  же  мужикам  через платье не видно. Ну ляпните, наконец, что по
моде здесь идет стяжка шнурками, для этого и дырки. Для примера.  Вот  здесь
бракованные  брюки,  одна  брючина  короче другой. Вот вы скажите, что можно
предложить покупателю?
     Преподаватель пальцем тыкает в Борю.
     - Наверно сказать, что если он не купит брюки, я ему ноги выровняю  под
размер брюк.
     - А вы, мадам.
     Палец упирается в Люси.
     - Я  бы  сказала,  что это велосипедные брюки, последний шик Лондонских
бульваров.
     - А вы? - теперь очередь Мари.
     - Я бы сказала, что это  сделано  специально,  для  подстраховки.  Если
молнию  заклинит,  то лучше писать через короткую штанину. Все-таки задирать
надо меньше материала, чем на целой.
     На Камчатке буря восторга. Даже Пати привстал и лизнул Мари в ногу.  Та
брезгливо вытирает ногу о штанину соседа, которым оказался Боря.
     - Ну  что  же  более  менее,  это  неплохие  ответы.  Мы сейчас сделаем
перерыв, а потом поговорим о других товарах.

     В коридоре нас встречает милиционер, он сразу идет к Мари.
     - Мари, что ты опять натворила?
     - Мишенька, я не виновата. Помнишь Никиту, это был мой жених. Сегодня я
ехала с ним сюда и сказала ему, что к сожалению я с ним расхожусь,  так  как
нашла  себе  нового  лучшего  мужчину. Сегодня с ним переспала и он оказался
превосходней  его.  Он  начал  возмущаться,  говорить  всякие   гадости.   Я
остановила  машину  и  попросила его выйти. Никита вышел и тут от волнения я
включила заднюю скорость. Он не успел закрыть  дверцу  и  этой  дверцей  его
потянуло  назад.  Потом я опомнилась, включила первую скорость, а он остался
лежать там на обочине.
     - Ты даже не остановилась, не посмотрела, что с ним?
     - Почему,  я  остановилась.  Покричала:  "Никита."  Он  не  ответил,  я
обиделась и уехала.
     - Твой Никита в больнице, у него пять переломов.
     - Мишенька,  он уже не мой. Я очень сожалею, что у него пять переломов,
а не больше.
     Милиционер плюнул и не попрощавшись ушел.
     - Господи, какая я несуразная, - причитает ему в след Мари.

     Мы все вчетвером сидим за столом и пьем пиво. Пати выхлебал две бутылки
и растянулся под ногами.
     - Все это мы уже знаем, - разглагольствует перед  нами  Борис,  потирая
кулаки.  -  И  клиентов  уже  не  раз  надували.  Я  так  здесь,  только для
сертификата.
     - А я вот узнала, что-то новое, - возражает Мари. - Все время продавала
штучный товар и о весах узнала много нового. Дрожь берет даже, представляете
в маркетингах, в универсамах, все фасованное и везде недовес на 10-20 грамм.
Это же миллиарды прибыли.
     - Подумаешь, моя подруга, в ларьке на улице, работает за  10  процентов
от  проданного  товара, плюс бесплатное ежедневное трахание с хозяином, плюс
ежемесячная   зарплата.   Ей   миллиардов   не   надо.    Живет,    во,    -
разоткровенничалась Люси.
     - Хоть бы мне когда-нибудь повезло, - стонет Мари.

     Идет урок, как продавать бытовую технику и электронику.
     - Дамы  и господа, - обращается наш преподаватель, - самое важное здесь
содрать с покупателя деньги и вовремя заполнить гарантийный талон.  С  этого
времени  мы  не  отвечаем за неисправный товар. Отвечают мастерские, которые
ремонтируют эту технику, если, конечно, они в натуре есть. Но если  их  даже
нет,  сошлитесь  на адрес любого города в Магадане или Анадыре. Туда ни один
придурок никогда не поедет.
     - Но нам же приносят назад неисправные вещи, - запротестовал  кто-то  с
Камчатки. - приходиться отдавать деньгами или другим товаром.
     - Вот  один из принципов плохой работы продавцов. Даже намека не должно
быть от продавца на возврат товара. Вывесить необходимо липовые  объявления,
что  в соответствии с распоряжением мэрии от..., выдумайте число лет на пять
назад и номер приказа, товар обратно  не  принимается,  просьба  обращать  в
гарантийные  организации.  Прежде  чем  продать, покажите эту надпись тупому
покупателю.
     - Все равно несут.
     - Я могу сказать, что здесь плох не покупатель, а продавец.
     - У..., - гудит Камчатка. - Не пищевикам всегда паршиво торговать.
     - Не нойте, вы делаете за товар столько надбавки от себестоимости,  что
вам достаточно продавать одно одеяло в день, что бы окупить свою зарплату.
     На  Камчатке  шум.  Пати  кончает  дремать  и  садится,  с  недоумением
оглядываясь вокруг.
     - Не шумите. Выйдите на улицу  и  спросите  первого  встречного,  какую
торговую  надбавку  обязан  делать  на  товар магазин. Никто вам не ответит,
потому что не знают, а кто знает тот  не  скажет.  Потому-то  вы  и  крутите
надбавку  в  2-3  раза  выше  себестоимости,  хотя должны поднимать ее до 25
процентов.
     - Попробуйте, проживите честно, - кричит голос.
     - Для этого вы и учитесь здесь.

     Снова лекция.  Перед  нами  выходит  маленький  трясущийся  старичок  в
смокинге и начинает слабым голосом говорить:
     - Сегодня  мы  с  вами научимся одному из способов как получить кредит,
как уговорить бандитов, как договориться с  налоговым  инспектором,  короче,
как  надо  уметь  пить,  что  и  в  каких ситуациях. А сейчас мои ассистенты
принесут лабораторное оборудование.
     Два амбала вносят два ящика водки, стаканы и банки с красной  и  черной
икрой, карты.
     - Самые  грубые люди, это рэкетиры и милиционеры. Это от недовоспитания
и  от  полного  отсутствия  образования.  Представляете   приходит   к   вам
здоровенный  мужик  с  трехклассным  образованием,  пусть даже в милицейской
форме, и говорит, гони деньги. И за что, за то что  здесь  честно  надуваешь
покупателя. Этих, как грабителями или бандитами не назовешь.
     - Погодите,  а  если  нечестно  надуваешь  покупателя,  они подойдут? -
спрашивают музыкальные Рязане.
     - Подойдут, на роже-то у вас не написано,  как  вы  обжуливаете  людей.
Запомните  две  заповеди.  Первая,  своего бандита надо знать в лицо, что бы
тебя не надул случайный прохожий, притворяясь под рэкетира. Вторая, от  него
надо  откупится  в  объеме  0,2  от стоимости товара. Больше не давать, а то
будет приходить чаще. Иногда платят за место, это уже чисто рыночная цена.
     - А с меня на Невском проспекте брали в тройном объеме,  -  возмущается
шикарная девица справа.
     - Естественно. За место, за товар и за живой товар.
     - Переведите, - просит Камчатка.
     - Там  каждый  кусок  земли  что-то  стоит.  Значит  за  место - раз. В
престижных перекрестках за товар дополнительная пошлина, - два. И в третьих,
если стоит такая прекрасная девушка как вы, то за красоту...
     - Хорошо, что я не красивый, - шипит Боря и почесывает волосатую грудь,
- Зато здоровый, я всех рэкетиров насквозь вижу, все они мои друзья.
     - Теперь, с кем пить и сколько.
     - Лучше со мной, - сразу ожил бывший киллер.
     - Выходите.
     Киллер выходит и тут собачка  Пати  выходит  к  столу  тоже  и  умильно
смотрит на бутылки.
     - Пить надо с налоговой инспекцией, кредиторами и не предлагайте грубо,
а ласково:  "Прежде  чем  перейти  к  серьезным  вопросам,  сначала промочим
горло". И пусть он стонет, что не может, что у него рак и третья  любовница,
больше  не  берет  брильянты,  не  обращайте  внимания. Ему наливаете на два
мениска больше чем себе.
     - А что такое мениск? Это не..., - интересуется Боря
     - Нет,  нет,  -  поспешно  говорит  старичок,  -  мениск,  это   термин
смачиваемости стекла.
     Боря  все  равно не понял, но вылупил глаза и закивал головой. Старичок
наливает себе и килеру водки в  стакан.  Уровень  у  килера  больше,  чем  у
преподавателя.  Он  это всем показывает и они пьют Потом пальцами залезают в
банку с красной икрой и едят ее, размазывая красные  шарики  по  физиономии.
Пати обижено лает. На него обращает внимание старичок.
     - Бедная собачка, тебе тоже налить?
     Он  наливает  водки  в  стакан  килера и опрокидывает в раскрытую пасть
Пати,  потом  вытряхивает  туда  баночку  черной  икры.  Пати  хлебнул,  как
заправский пьяница проглотил икру, облизнулся и пошел прочь, к моим ногам.
     - Теперь ваша задача перепить инспекцию и кредитора.
     Они  опять  пьют,  потом  еще  и  еще...  На двенадцатой бутылке киллер
свалился под стол, а старичок продолжал лекцию, как-будто он и не пил.
     - Теперь,  будите  готовы  к  следующему  визиту  инспектора.  С  более
уважаемыми  людьми,  говорят  только  языком  карт.  Это  банкиры, министры,
президенты и... очень умные люди. Такие здесь есть?
     Карты замелькали в руке старичка. Никто не рискнул  быть  умным,  кроме
Пати,   он  поднялся  и  его  мотнуло  так,  что  он  опрокинул  скамейку  с
музыкальными рязянами и тупо уставился на их истошный визг.
     - Слава, выведи эту пьяницу, а то она перевернет весь класс,  -  просит
Люси.
     Пати,  тем  временем  сел  и  запел..., то есть завыл так, что прибежал
охранник с оружием в руках.
     - Что произошло?
     - Все в порядке, - заявил старичок. - Вы  же  когда  напиваетесь,  тоже
поете?
     - Но это же собака.
     - Все мы божьи твари.

     Мы  опять собираемся у Люси. Пьяный Пати развалился на входном коврике.
Его пер с машины на  своем  горбу  Боря.  Теперь  Боря  оттирается  в  ванне
шампунем от слюней и собачей шерсти
     - А как ты оказалась на курсах? - интересуется Мари у Люси.
     - Да  сущий  пустяк.  Вы  знаете, что наши милые законы позволяют фонды
развития  тратить  на  развитие...  Вот  я  и  развивалась.  Купила  машину,
квартиру,  дачу,  холодильник,  ковры,  в  общем  всякую всячину включая эту
дрянную собачку Пати, только он был тогда очень маленький...
     Появляется из ванны Боря, весь в пенистых пятнах.
     - Хеден шолдерс не помогает, - с умным лицом говорит он, - а Тайд я  не
стал втирать, оказывается это порошок.
     - Ты  лучше  выстирайся,  - вспыхивает Мари, - не мешай. Так что дальше
Люси?
     Боря потоптался и пошел опять в ванну.
     - Но потом, директор фирмы хватился, - продолжала Люси, -  и  предложил
мне без шума уволиться.
     - А кем вы работали? - невинно спросила Мари.
     - Бухгалтером.
     - И пошли на эти курсы, продавцом?
     - Куда-то  надо  было  идти.  Меня  с  подмоченной репутацией не всякий
теперь на работу возьмет, разве что окончательный идиот или в другом городе,
где не знают.
     Опять появляется Боря, он в одних трусах и драных носках.
     - Я там застирал все каким-то розовым мылом и повесил сушиться.
     - Да это же французский... А впрочем..., - Люси безнадежно машет рукой.
     Боря садится на стул.
     - Так о чем вы говорили?
     - Я спрашивала, где Люси работала до курсов, - призналась Мари.
     - Женщинам легко работать в торговле, - авторитетно заявил Борис. - Вот
я, например, с детства качал силу и развился не  в  ту  сторону,  в  которую
развиваются  нормальные  мальчики. От этого, с трудом закончив семь классов,
сразу  устроился  на  работу.  Кем  я  только  не  был:  дворником,  борцом,
грузчиком, счетоводом и даже килером по животноводству.
     - А это что такое? - спрашивает Мари.
     - Ну это..., когда по заказу убивают какую-нибудь скотину.
     - Неужели собак и кошек тоже? - спрашивает Люси.
     - Приходилось, - со вздохом говорит Боря, пустив скупую слезу.
     В  это  время  в дверях гостинной показался шатающийся Пати. Его пасть,
пахнущая водочным перегаром, появилась перед Борей. Даже до того дошло,  что
он сказал лишнее и он поспешно поправился.
     - Нет, нет, я их ловил и сдавал заказчику.
     Пати  наслюнявил  ему на трусы и, презрительно клацнув языком, поплелся
на кухню.
     - Ну, а ты Слава, где работал? - обращается ко мне Люси.
     - Я отслужил армию и во время  перестройки  и  великих  реформ  потерял
любимую работу разносчика газет в дачные поселки..
     - Во,  здорово,  -  восхищается Мари. - Хорошо быть грамотным. А я тоже
хотела выучиться, но экзаменатор выгнал меня, когда я облила его  чернилами.
Но  честно вам говорю, я не хотела этого делать. Просто нервничала, а у меня
была ручка Паркер, ну и...
     - Неужели за две капли, вас выперли? - спрашиваю я.
     - Какое за две. Я же нечаяно надавила на баллончик. Здесь была струя  и
все... лицо, рубашка, пиджак...
     Мы  сочувственно  кивали  головой.  На  кухне  раздается грохот. Люси с
воплем: "Пати", мчится туда. На кухне крики, стоны и ругань. Первым от  туда
появился  с  невинной  физиономией  Пати,  его морда в пивной пене. Небрежно
толкнув корпусом своего тела ноги Бориса,  он  полез  под  стол.  Появляется
разгневанная Люси.
     - Скотина, две бутылки пива опорожнил.
     Скотина тихо сопела под столом.

     - Сегодня,  мы  с  вами  будем  изучать  практичные  методы  торговли с
продуктами. Наши спонсоры представили  нам  некоторые  наглядные  товары,  -
новый преподаватель читал нам курс прикладной торговли.
     Пати,  Люси  и я сидим и с любопытством рассматриваем наглядные товары.
Это бидон со сметаной, творогом, вонючая квашенная капуста в  бадье,  брикет
мороженной  рыбы  и  ящик  вина  с  полиэтиленовыми пробками. Мари и Бори на
лекции нет.
     - Эта одна из  частей  товара,  на  которой  можно  получить  привес  в
деньгах.  Итак,  сметана.  Будьте  внимательны  и  не позволяйте покупателям
разоблачить себя. Вскрываете бидон  и  верхнюю  застоявшуюся,  самую  густую
часть, лопаточкой...
     Тут  он  заметался,  ища  куда  положить  сметану,  и найдя чистый лист
бумаги, застилает ем стул и вываливает лопаточкой густую массу на нее.
     - ...Так. Видите как она хороша и не растекается. Теперь в бидон от его
объема заливаете от 7 до 15 частей воды. Вот сейчас, я лью ее из кастрюли  и
тщательно перемешиваю.
     Тут  ожил  Пати.  Он  приподнялся  и  виновато,  понурив  голову, боком
засеменил к стулу. Пока преподаватель мешал сметану в бидоне, собачка в  три
глотка  проглотила  5  -  7  килограмм сметаны и теперь вылизывала остатки с
листа бумаги. Все замерли.
     - Итак сметана к продаже готова, а ваш выигрыш вот...
     Рука преподавателя зависла над стулом.
     - Ну  уж  это  слишком.  Конечно,  я  допускаю  присутствие  собаки  на
занятиях,  мне  уже  об этом говорили, но что бы эта тварь сожрала без хлеба
столько килограмм учебного товара, у меня нет... слов.
     - Простите, я сейчас выскочу...
     Люси подпрыгнула и побежала к двери.
     - Слава, посмотри за Пати, - уже в открытых дверях кричит она мне.
     - Простите, вы куда? - останавливает ее преподаватель.
     - Я, за хлебом.
     Камчатка подпрыгнула от восторга.
     - Идите на место. Садитесь. Придержите свою собаку у ваших ног.
     - Она меня не слушает, но вот его, еще уважает.
     Люси тыкает в меня пальцем. В это время дверь открывается и в помещении
появляются Мари и Боря,  одна  рука  которого  прикована  цепочкой  к  ручке
чемодана, а на другой болтается на цепочке автомобильное кресло...
     - Простите, мы опоздали,- невинно оправдывается Мари.
     На Камчатке оживление. Кто-то от туда крикнул.
     - Что произошло?
     - Ничего особенного. Боря никак не может расцепить эту чертову железку.
Я одну  его  руку приковала к спинке сиденья в машине, а другую к чемодану с
деньгами, который только что получила в банке, но  только  потом  вспомнила,
что пол года тому назад потеряла ключи к этим браслетам. Но Боря молодец, он
так  спешил  на  занятия,  что выломал эту спинку вместе с сиденьем и пришел
сюда.
     Камчатка в диком восторге.
     - Вот, - Боря гордо ставит кресло и Мари тут же плюхается в него..
     - А  зачем  же  его  к  сидению  нужно  было  приковывать?  -  удивился
преподаватель.
     - Я по дороге захотела в туалет и очень боялась, что Борю украдут, он у
нас такой неуклюжий... Вот и пришлось, его приковать.
     Гомерический  хохот  стоит  в  классе. Негр в цепях так сморщил рожу от
хохота, что его лоб сошелся с подбородком, а одесситы, по моему, обмочились.
Пати с удивлением вертится на месте и потявкивает.
     - Спокойно,  -  пытался  успокоить  всех   преподаватель,   -   давайте
заниматься дальше.
     Класс  еле-еле  успокаивается. Боря садятся рядом с нами, сзади кресла,
от которого не может оторваться..
     - Вы  с  ума  сошли.  Зачем  приперлись  с  деньгами  сюда?  -   шепчет
перегнувшись Люся Мари.
     - Мы с Борей решили пожениться. Прямо с занятий мы едем покупать дом.
     - Откуда у тебя столько денег?
     - Мой  пятый муж, который ограбил сберкассу оставил мне их столько, что
банк свободно дает в кредит.
     - О, господи. Но нельзя же Боре так шататься с креслом и деньгами? Надо
что-то делать.
     - Я придумала. Сейчас  мы  подъедем  к  пункту  изготовления  ключей  и
попробуем его освободить.
     - Граждане, тише. Так, переходим к творогу.
     Пати опять навострил ушки.
     - Творог  можно разбавить водой до 10 процентов от объема. Но прошу, не
увлекайтесь, здесь всегда можно напортачить. Нелегальная прибыль от  сметаны
и  творога  всегда  колебалась  в  10 процентов. Вот какая должна быть масса
творога. Видите, не густая и не жидкая.
     После разбавления творога, мы действительно увидели вязковатую массу.
     - А вот с рыбой, курами надо возиться, что бы получить лишнюю  денежку.
Есть два приема получения прибыли. Первый забиваете брюшко товара льдом, еще
раз  заливаете  водой  и  в  морозильник. Привес в виде чистого льда. Второй
проще. Рыбу, например, заливаете водой, в  ванне  похожей  на  брикет,  и  в
морозильник.  При продаже, скалываете каждую рыбу с килограммами льда. Вот я
вам принес образцы рыбы с набитым брюшком. Видите, как от икры раздулась, на
самом деле льдом расперло. Или вот эта, выломанная  из  куска  льда.  Привес
громадный.  Квашенную  капусту стоит растворять водой всегда и с этим соком,
желательно, запихивать в полиэтиленовые мешочки несчастных покупателей. Я не
принес сахар, крупу и муку, но с вы все уже знаете, их надо  для  добавления
веса мочить.
     - Это как? - встрепенулся Боря и загремел цепями.
     Как всегда, Камчатка вздрогнула... Преподаватель смутился.
     - Ну  вообщем,  если  мешок  из  холста, его держат над тазом с водой и
песок через материю набирает влагу. Если мешок полиэтиленовый, берут  шприц,
кубиков на двести и со всех сторон вкалывают укольчики мешку.
     - Ему наверно больно, - поразмыслила Мари.
     - С  вином  и  водкой,  делается  так.  Беру  шприц  и  высасываю через
полиэтиленовую пробку. Смотрите.
     Преподаватель  берет  бутылку  прокалывает  ее  шприцом   и   опрокинув
высасывает  полный  мерник.  Потом  другой  шприц,  с таким же объемом воды,
заливает в бутылку. Она опять полная.
     - Но пробка же с дырочкой? - не поняли Рязане.
     - Это мы сейчас. Вот булавка с металлическим шариком на конце. Я ее при
помощи зажигалки разогреваю и прижигаю шариком дырочку. Все,  выливаться  не
будет, а следов почти не видно. А это 50 кубиков в вашу пользу.
     - Можно мне попробовать, - попросила Мари.
     - Да, пожалуйста.
     - Сейчас что-то будет, - шепнул я Люсе.
     Мари лихо взялась за шприц и тут..., конечно, вылез Пати, увидев в руке
Мари бутылку.  Слюни  потекли  до  пола  и  он  отважно  отправился  к столу
преподавателя в надежде  получить  свою  долю.  Преподаватель  отпрыгнул  от
собаки  и  естественно сел на иглу в руке Мари. Раздался вой. Мари выпустила
шприц и наш руководитель запрыгал с болтающимся шприцом сзади.

     Я сижу в доме Люси, когда раздается звонок в дверь.  Открываю  двери  и
вижу  Мари  и  Борю.  Сейчас  у  Бори  кресла нет, зато на цепочке болтается
корявый кусок трубки спинки от него. В другой руке  по-прежнему  прикованный
чемодан.
     - Ребята, мы приехали к вам,- сразу заговорила Мари.- Дом мы не купили,
Борю никто  не  хотел отковывать, деньги привезли обратно, а кресло пришлось
выломать, трудно же таскать везде за собой.
     - Заходите.
     Они входят под приветливое помахивание хвостом собачки.
     - Люси, - просит Мари, -  у  тебя  нет  какой-нибудь  сумки  переложить
деньги из чемодана.
     - Найдем что-нибудь.
     Мы  выгребли  деньги  из  чемодана  в баул, оставив прикованного Борю с
пустой емкостью.
     - А как же эти железки? - спрашивает Борис.
     Он трясет прикованным чемоданом в одной руке и куском  трубы  в  другой
руке.
     - Пока  Мари не достанет ключи к наручникам, тебе их придется носить, -
говорю я.
     - Нельзя их хотя бы отпилить?
     - Люси, у тебя в доме ножовка есть?
     - А это что такое?
     - Все ясно. Придется тебе, Боря, пока смирится.
     - Бедненький, это все я виновата.
     Мари обнимает Борю, а тот обхватывает ее  талию  руками  и  прикованные
вещички оказываются у Мари на бедрах.
     - Хватит вам лизаться, - говорит Люси, - давайте хоть выпьем немножко.
     Боря снимает руки с бедра Мари и не замечает, как кусок трубы зацепился
за ее платье. Он резко разворачивается и треск рвущейся материи раздается по
комнате.  Мы все уставились на Мари. Лохмотья платья торчали только у груди,
остальная часть лежала на полу. На Мари, слава богу, были трусики.
     - Хорошо хоть трусики не порвались,- говорю я.
     - Ты неплохо отделалась, - замечает Люси, - ни одной царапины.
     - Мари, я не хотел. Это все эти проклятые железки. - лепечет Борис.
     Сунул свой нос Пати. Он подошел, сначала лизнул коленку Мари,  а  потом
подцепил обрывки платья зубами и поднял морду.
     - Ну почему все я? - чуть не плачет Мари.
     - Пойдем,  я  тебе  что-нибудь из своего гардероба выберу, - предлагает
Люси.
     Девушки уходят, Пати идет за ними и тащит остатки платья.

     - Слава, Люси, мы с Борей завтра  возвращаем  деньги  Грише  и  поэтому
опоздаем на занятия. Вы там объясните что-нибудь, если спросят.
     - Хорошо, а кто такой Гриша?
     - Это банкир, который дал мне деньги.
     - Ничего себе, у тебя огромные связи.
     - Нет,  нет,  мы с ним не спали. После того как я положила деньги в его
банк, он всегда мне помогает. Однажды я  нечаяно  развалила  пятиэтажку,  ну
старый  хрущевский  дом.  Так Гриша подогнал технику, людей и за пол дня дом
восстановили.
     - То есть как ты ее развалила?
     - Да я не виновата. Мы там были у приятеля. Я на  кухне  включила  газ,
что  бы  вскипятить  чайник,  но  тут у меня в руке сломалась ручка. Знаете,
такая черненькая пластмассовая, их там еще четыре. С других конфорок было не
снять, ну я и решила пойти к хозяину и сказать  ему  об  этом.  Пока  я  его
искала,  меня Сеня, мой бывший жених, увлек танцевать. Я и забыла про газ. А
потом, примерно через час, как рванет. Это оказывается мать хозяина квартиры
решила разогреть картошку.
     - Убитые, раненые были?
     - Были. Маму так и не нашли, а вот гости почти все ранены, когда стенки
падали на них.  Даже  я  пострадала,  у  меня  плечи  были  разбиты.  Люстра
сорвалась и прямо на меня.
     - И суд был?
     - А  как  же. Мой адвокат доказал, что виноваты деятели ЖЭК, которые не
следили за техникой и строители.
     - А эти-то почему?
     - А как же. Нас же никого не убило,  только  потому,  что  стенки  были
гнилые. Там строители много песка в этот, как его, цемент добавили.
     - А как же твой жених, Сеня?
     - С ним проще, когда ему проломило стенкой голову, мы разошлись.
     Мы глядим на Мари большими глазами. Первой пришла в себя Люси.
     - Отправляйся к Грише завтра Мари. Но, Боря, у него цепи.
     - Гриша поможет. У них в банке пыточная камера есть, там перепилят.

     Перед занятиями появилась Мари, весьма пьяная и веселая.
     - Где ты была?- спросил Боря.
     - Ой,  мальчики  не спрашивайте, помоему на пр... преп... препзентации.
Там были такие, такие все милые, что меня вежливо довели до машины.
     - Ты там ни чего не....
     - Ничего, только уронила стол  с  посудой.  Как  все  гремело,  ой  как
гремело. Когда меня првожали, мы шли по горе черепков.
     Мари садиться на стул, тыкается лбом в стол и затихает.
     У нас новый преподователь. Одетый в смокинг в черном костюме, он читает
нам лекцию, как продавать зарубежный товар.
     - Тысячи  тон  гнилого  и  просроченного  пищевого  товара,  в  связи с
перестройкой хлынули на наш  рынок  и  естественно  встал  вопрос,  как  его
продать.  Первое.  У  них,  за  рубежом  важен срок выпуска и срок годности.
Хорошо что большая часть населения в нашей стране не знает английского языка
или других, поэтому, что там написано прочесть не может.  Единственное,  что
ищут  уже  ошпарившиеся, это цифирки конечного срока. Наша задача, этот срок
подделать или переделать.
     - Простите, а это не одно и тоже,- спросила умная девушка в золоте.
     - Прощаю. Подделать можно все, даже деньги, а переделать только то, что
уже невозможно подделать.
     Эта умная фраза привела нас в трепет, а Пати разинул пасть так  далеко,
что нижняя часть шлепнулась на пол.
     - Вот  здесь дихлорэтан, растворитель смывающий краски с полиэтиленовых
и других пластиковых пакетов и упаковок...,- продолжает преподователь.
     Тут распрямляется Мари, тупо смотрит на преподавателя
     - Как  вы  сказали?-  удивилась  она,-  ....этан.   Не   слыхала.   Вот
растворитель  427,  потом  378, 245, 486 для нитро красок, а также 657, 239,
213, 544 для маслянных красок это помню. А еще есть  разбавители  298,  256,
871 и еще 15 наименований...
     У  преподователя  похоже  глаза на лоб полезли. Он встряхивает головой,
чтобы отогнать поток цифр. Все в шоке. Камчатка сидит разинув  рот.  А  Боря
даже в восхищении протянул.
     - Ну, даешь... Откуда все знаешь?
     - Мой  жених  Володя  таскал  с  завода, на котором он работал, все эти
бутылки. Я их поэтому хорошо помню.
     - А что он с ними делал?- удивились на Камчатке.
     - Да ничего. Выливал содержимое в раковину, мыл мылом, а потом сдавал.
     Наконец-то Камчатка вздрагивает от смеха. Преподаватель начинает орать.
     - Тихо. Пойдемте дальше.  Дихлорэтаном  смываете  на  пакете  последние
цифирки  месяца  или года и краской на основе ПВА или другого поливинилового
лака, наносите новые цифры.
     Теперь от  страшных  названий  начинают  волноваться  все,  но  бояться
спросить у умного преподователя. Но Мари на подьеме.
     - А  мой  Володя  еще  знал  поливинилхлоридные,  на  основе  новолака,
пентаэретритовые, пентафталевые, полиацетатные, силиконовые....
     Это был еще десяток непонятных нам названий.
     - Ну Мари...- тянет Боря с восторгом.- Во даешь.
     Пати поднимается и кладет тяжелую голову  к  ней  на  колени,  умиленно
попискивая. Учитель хватается за голову и начинает уже бубнить не обращая на
нас внимания.
     - Второй  путь,  более  расточительный.  Заказываешь в типографии новые
бумажные  пакеты,  или  шелкографией,  или   офсетной   печатью   покрываете
полиэтиленовые.
     - Шелк, это мне знакомо,- тянет кокетливо Мари,- еще есть модополам...
     - Все.-  орет  преподователь.  -  Я не могу так работать. Вы вурдалаки,
каречуги, шепетоли...
     Камчатка начала реветь, наконец-то рязане задули в свистулки  и  забили
ложками, Пати стал лаять. Преподаватель убежал. Мы окружили Мари.
     - А ты молодец,- говорю я.
     - У тебя даже кудряшки привлекательны,- вторит мне Люси.
     Пати чешет бок о ее колено.

     Приходит директор курсов.
     - Мы инцидент уладим, все... Я вам раскажу о кассе. Как надо обманывать
налогового инспектора с кассой.
     Мы  замираем,  так  как  понимаем, что эту чертову машину всегда трудно
обмануть и  налоговик  всегда  по  ней  узнает  и  оборот  и  выручку.  Пати
старательно высунул язык и свел глаза к потолку.
     - В   каждом   городе  есть  люди  готовые  нам  помочь.  Это  любители
электронщики и вундеркинды. За деньги, естественно, приглашаете их и они вам
переделывают  электронику  полностью.  При  помощи   незначительной   кнопки
отключаете  контрольную  ленту  и  шпарите  на рабочей, чеки на любую сумму.
Иногда правда  включайте  контрольную  ленту,  чтобы  хоть  что-то  показать
инспектору.
     - Где нам найти таких людей.
     - Нет  проблем. За соответствующую плату, мы сообщим ближайший адрес, в
каждом городе где вы проживаете, нужного  человека.  Отличники  получат  все
бесплатно.
     За дверью звенит звонок. Мы с шумом поднимаемся и идем к двери.

     Мари, Люси и Боря в панике.
     - Завтра нас выпускают на улицу для продажи товара. Это будет для нас и
выпускным  экзаменом.  По  условию,  по мимо денег указанных в накладных, мы
должны добрать... кто принесет прибыль 20 процентов,  получит  тройку,  кто,
30-  четверку,  а  кто  за 40- отлично. Получает сертификат тот, кто обманет
покупателей на 20 процентов и выше.
     - Чего беспокоитесь, наберете.
     - Не так-то просто. Каждый будет тянуть жребий, на тип товара. А  вдруг
попадется не весовой, а штучный.
     Я  пожимаю  плечами.  Хоть здесь и учили меня всяким штучкам, но мне не
очень хочется надувать моих соотечественников

     Мне не повезло. Я  вытянул  штучный  товар.  К  моей  палатке  подвезли
упакованные и расфасованные кофе, макароны, крупу. Принял все по накладной и
тут  же вывесил ценники на товар. Боря поместился недалеко. У него две бочки
с тухлой селедкой. Мари получила палатку с трусами, майками, кофтами  и  еще
черт  знает  с чем. Люси достался мясной лоток с мороженными курами, мясом и
фаршем. Итак экзамены начались.
     Ко мне подошел Пати и пристально на меня посмотрел.
     - Пати, я завалил этот экзамен, на этом товаре навара не дашь.
     Собачка  подошла,  что  бы  лизнуть  меня  в  лицо  и   после   долгого
сопротивления  добилась  своего. После чего Пати исчез. Боря рядом ругался с
покупательницей.
     - Ну и что, что воняет. Когда ты спишь разве не  воняешь,  а  эта  рыба
спит, разве не видно.
     - Да мой кот в обморок упадет, когда ее понюхает.
     - А  мой  дедушка,  когда  ее выловил, в обморок тоже упал, но от этого
стал верить в бога еще сильней. Ты в бога веришь?
     - Верю.
     - Тогда чего рыбу не берешь. Еще сильней верить будешь.
     Тут что-то упало к моим ногам. Пати принес в зубах килограммовую гирю.
     - Спасибо, собачка, но я не взвешиваю товара.
     Пати вильнул хвостом и ушел шляться по базару. У Бори новый покупатель.
     - Мне пол бочки селедки.
     - Сколько?
     - Пол бочки сказал. Говорят у тебя рыба от которой свиньи  дохнут,  мне
нужно дорогому человеку скормить.
     Он закрыл глаза и заулыбался.
     - У вас тара есть.
     - Есть, есть.
     Тут опять что-то звякнуло под ногами. Пати принес новую гирю.
     - Господи, да откуда же ты их набираешь.
     Через   пол   часа   у  меня  было  14  килограммовых  гирь  и  5  двух
килограммовых. Я начал волноваться, не побьют ли собачку за воровство.
     - Эй, приятель,- слышу голос,- я вижу у тебя много гирь. Не продашь  ли
мне одну.
     - 50 тонн.
     - Согласен.
     Мужик достает бумажник.
     - Понимаешь  какая  штука, торгую здесь на базаре и кто-то утащил гири.
Надо же возвращать.
     Он дает мне бумажку в 50 тысяч и идет в толпу.  Раздается  стук,  опять
гиря  падает к ногам. У Пати рожа революционера, он радостно мотает хвостом,
потом опять отваливает. У Бори торговля чего-то не идет. Он взваливает бочку
на плечо.
     - Слава, посмотри за товаром, я всучу селедку торговкам, пусть продают.
     - Может сначала договориться, а потом нести селедку...
     - Я им всем головы по отрываю, если не возьмут.
     Через некоторое время на  рынке  шум  и  крики,  потом  кто-то  воет  и
появляется взлохмаченный Боря.
     - Вот,  понесу  товар еще... Двум упрямым бабам затрещины дал. Весь ряд
сразу все понял.
     Он взваливает оставшуюся тухлятину во второй бочке и уходит.

     Через час у меня еще один мужик купил гирю, потом  две  женщины,  потом
еще  и еще. Мне показалось я схожу с ума. Пати приволок точно такую же гирю,
которую я продал первому мужику. Только я  ее  протер  пакетом  супа  Галина
Бланка от слюней собаки, как мужик опять возник передо мной.
     - Слушай,  друг, продай еще одну. Кто-то уволок у меня и ту, что купил.
У меня есть только сто, дашь сдачи.
     Я выволок пачку денег, только за проданные гири  и  с  ужасом  подумал,
может закрыться. У меня навар на все 100 процентов...

     Пришел  контролер.  Долго  мусолил накладную, сверял с ценами. Посчитал
товар и покачал головой.
     - Первый раз в жизни вижу приличного продавца. Толи я схожу с ума, толи
этот идиот...
     Тут как-раз явился Пати с  очередной  двух  килограммовкой  в  зубах  и
разжимает  свои  челюсти. Заслюнявленная гиря падает на ноги контролеру. Тот
орет благим матом, собирается народ  и  беднягу  уводят  в  травм  пункт.  Я
по-прежнему торгую гирями, но не своим товаром.
     Появляется милиционер.
     - Лицензия на торговлю есть?
     - Мы учащиеся торговых курсов.
     - Нехорошо, все равно надо платить.
     - Мне не с чего. У меня даже товар не распродан.
     - Дай  посмотреть  накладную...  Так и есть, тебя дурят мальчик. В этой
накладной все цифры завышены. Рядом в палатке, продают по цене  в  два  раза
ниже. Ладно я пойду скажу старшому, пусть твои жлобы пересмотрят цены.
     На мое счастье Пати приволок гири после ухода милиционера.

     Где-то  раздается стрельба из автоматов и пистолетов. На рынке паника и
вой от страха. Кто-то пихает меня мокрым носом. Передо мной Пати и у него  в
зубах... пачка сто тысячных банкнот. Похоже, толи я, толи рынок сошел с ума.
     - Пати, милая собачка, отнеси хозяйке. Неси Люси.
     Пес послушно побежал рысцой между палаток.
     Появился Боря. Вид у него довольный.
     - Никак все распихал и уже деньги получил?- спросил я.
     - Почти.  Бабки  попросили там одного приставалу успокоить, я его и его
друга там под прилавками оставил....
     - Так это по тебе стреляли?
     - Нет, это где Мари.
     - Ты бы сходил к ней, посмотрел, жива ли?
     - Сейчас.

     Пати приплелся опять. За ним дорожка из денег. В пасти гора всех  видов
банкнот, безобразно свисающие как усы.
     - Пати, нас побьют.
     Хвост  у  собаки  дрожит  от  восторга.  Он  разжимает  челюсти и масса
слюнявых и продырявленных зубами денег горой падает к моим ногам. Я беру эту
массу и раскладываю на коленях.
     - Господи, где же ты их берешь?
     Пати понимает это как сигнал к действию и опять исчезает.

     Появляется запыхавшийся Боря.
     - Там такое, такое...
     - Мари цела?
     - С Мари все в порядке, но там две группировки дерутся друг с другом  и
все вокруг нее. Убитых, человек двадцать.
     - Милиция рядом есть?
     - Разбежалась, они только бабок здесь грабить могут.
     - Так может Мари увести от туда?
     - Она говорит не надо. Она еще не закончила сделку.

     Пати  долго  нет  и  я  стал  тревожиться  не  побили-ли пса. Но вот он
появляется и я закрываю глаза. За ним тянется хвост сарделек. Около  четырех
метров  связанных  оболочкой  колбасок  ,  мешают  пешеходам  ходить  и  они
подпрыгивают, что бы не наступить и не обидеть пса. Боря в восторге.
     - Вот это, да. Жратву принес.
     Грязными пальцами он подхватывает конец гирлянды и  протерев  о  рубаху
начинает  есть.  Пати  в  недоумении,  но  видя как Боря жрет его еду, тянет
зубами, Боря не отдает и вот два гиганта перетягивают  сардельки  каждый  на
себя.  Я  жду  когда  же они порвутся, но видно оболочка сарделек сделана из
капрона (и как Боря только жрал ее) и Боря потихоньку подтаскивает пса. Пати
делает рывок отчаяния и наконец-то гирлянда рвется. Собака катиться  в  одну
сторону,   Боря   летит   в  противоположную,  в  спину  продавца  молочными
продуктами. Палатка падает,  там  истерические  крики.  Наконец  появляется,
вымазанный  майонезом,  творогом  и  сметаной  Боря и... один из музыкальных
Рязань.
     - Заткнись,- ревет Боря.
     - Сам заткнись. Из-за тебя я экзамен провалил.
     - Ну и что? Когда меня в Самаре били, я тоже думал,  что  не  доеду  до
Питера, но видишь здесь...
     - Вижу,- плачет музыкант.
     - Эй,- подзываю я их.
     Они подходят, переругиваясь. У моих ног довольная рожа Пати с остатками
сарделек в зубах.
     - Вот,  возьми плакат и встань перед разрушенным ларьком,- я протягиваю
рязанину кусок только-что исписанного картона.- Тебе сразу все возместят.
     - А что там,- он читает,- "Господа. Я демократ и за мои идеи коммунисты
решили расправиться со мной. Вы видите, что они со  мной  сделали.  Это  мои
последние  вложенные  в  реформу  деньги.  Помогите,  господа..." Но я же не
демократ?
     - Ну тогда катись от сюда. Я тебе хотел помочь.
     Рязанин с опущенным видом идет к своей палатке, становиться перед ней и
расправляет на груди картон. Около него скоро собирается  толпа.  Появляются
знамена, плакаты с требованием отменить компартию и невесть откуда ораторы с
мегафонами  в  руках.  Начинается шумный митинг. Все ругают коммунистов, а у
рязанина уже мешок из-под сахара с деньгами.
     - Здорово,- восхищается Боря.
     Он берет с моего прилавка пачку "китикета" и пытается  им  счистить  со
своего  костюма  молочную продукцию. В его лапах пачка лопается и на асфальт
супятся шарики кошачьей еды.  Пати  с  отвращением  сплевывает  сардельки  и
уходит.

     Мы   сдаем   товар  и  деньги.  Строгие  экзаменаторы  сверяют  наличие
оставшегося товара, принимают деньги и тут же объявляют кто  как  защитился.
Рядом толкается Пати.
     - Вам,  товарищ,  отлично,- говорит мне директор курсов.- Как вы сумели
набрать такую большую сумму, почти не продав товара.
     - Я гири воровал и торговал ими.
     - Что?
     - Гири воровал...
     Директор хохочет.
     - Так это вы дорогой, человек, оставили сегодня базар без  гирь.  Пять,
пять с пятью плюсами и красным дипломом. Мало того, мы вам выдадим стипендию
фонда Сороса, за развитие прогресса в торговле.
     Появляется  Мари  и  выкладывает чемодан денег. За ней какой-то бродяга
везет на тачке весь ее не проданный товар. Экзаменаторы ошеломлены.
     - Простите, откуда столько?
     - Вам нужна была прибыль, вот она. Вот товар, я пыталась  его  продать,
но  у  меня  ничего  не  получилось,  -  честно  признается  Мари, - Тогда я
позвонила своему знакомому банкиру и через несколько минут  ко  мне  приехал
грузин,  он  не  торгуясь  предложил  цену.  Когда отдавал мне деньги, чтобы
купить товар с палаткой,  откуда  не  возьмись  прибежали  какие-то  люди  и
открыли  пальбу.  Друзья  грузина, оказывается тоже умели стрелять. Ну что у
них там дальше было я не знаю,  только  когда  я  уходила  с  деньгами  и  с
товаром, грузин и еще человек двадцать лежали на земле. Я покричала милицию,
но  почему-то вокруг все разбежались, на земле никто не шевелился, я тогда и
ушла.
     Появляется, воняющий тухлой рыбой,  Боря,  в  разодранной  одежде  и  с
красной   рожей.   Он   выгляден  несколько  странно,  его  куртка  и  штаны
раздувалась, я в руках  он  волочил  грязную  овоську.  Остановившись  перед
столом  он  стал  вытаскивать  деньги.  Сначала  из  карманов. Опустошив все
карманы, которые у него были он приступил к своей куртке. Расстегнув  ее  он
вывали  на  стол  кучу  грязных  замусоленых  бумажек. Постепенно он "худел"
избавляясь от денег. Закончив с верхней одеждой он перешел к штанам,  рваным
носкам  и  ботинкам.  Среди  бумажек  были  доллары,  марки, гульдены и даже
тугрики.
     - У меня тут еще мелочь, - сказал  Боря  досыпав  из  овоськи  на  кучу
бумажек груду металлических монет.
     - Боря, ты что банк ограбил! - радостно всплеснула руками Мари.
     - Вот,  -  деловито  заявил Боря, - чего-то народ пошел какой-то тупой,
пока каждому по морде не заедешь, никто ничего покупать не  хочет,  особенно
по тем ценам, которые я предлагал. Слава богу, там многие торговки сразу все
поняли. И деньги вернули и товар.
     - Как, неужели бочки вернули? Куда же ты их дел?- поражается Мари.
     - Посмотри  на  Неву.  Видишь  вся  рыба всплыла и живая и мертвая. Все
ухнул туда.
     - Так как вы распродали товар?- спросил экзаменатор.
     - Да никак, распихал свой товар по двум десяткам палаток. А что?
     Когда появилась Люси все просто отпали. На ней была одежда... из денег.
Точнее деньги были нанизаны на ниточки и в несколько рядов свисали с Люси.
     - Чего вы так удивляетесь, а как мне их иначе высушить, - как ни в  чем
не  бывало  заявила  Люси, - эта паршивая собачка, - Люси кивнула на Пати, -
так заслюнявила каждую бумажку, что я успела высушить только половину.
     Только тут все заметили, что половина "одежды" Люси была жутко обвешана
слюнями.
     - А причем тут Пати?
     - Да я сама не знаю. Этот паразит растащил весь мой товар по штучкам  и
каждый раз приносил мне по несколько бумажек, а то по несколько пачек денег.
В конце, когда начали где-то стрелять принес несколько сотен баксов.

     Мы  все  получим сертификаты. Это пообещала комиссия. Я же пообещал его
повесить на шею Пати.
     По рынку после  нашего  практического  занятия  еще  несколько  месяцев
ходили мистические слухи о нечистых и дьяволах.

     Идет  торжественная  выдача  сертификатов  на  площадке  перед зданием.
Вокруг много народу и покупателей, нет, не тех, кто покупает товар,  а  тех,
кто  нанимает новоиспеченных продавцов. Ко мне несколько раз приходили негры
и предлагали за бешеные деньги место в лавчонках Ботсваны, где-то  в  центре
Африки.  Потом  пришли  лопари  и  предложили  торговлю  льдом  во  Франции.
Откуда-то они прознали, что у меня будет диплом Сороса и настойчиво набивали
цену. Бедную Люси атаковали человек десять из родной России и стран ближнего
зарубежья. Боря уже нанялся торговать кирпичами и гробами в  торговой  фирме
"Литл  биг  бой  лимитед".  Нет  только  Мари,  как  всегда с ней что-нибудь
происходит.
     Нас  выстраивают  в  линейку,  какой-то  ансамбль  из   ПТУ   наяривает
"Интернационал"  и  вот руководитель курсов выходит и поднимает руку. Музыка
замолкает.
     - Вы славно потрудились в нашем заведении. Успешно прошли теоретический
и практические знания. Мы с гордость выпускаем очередной курс выпускников  и
я рад вручить вам сертификаты и подарки.
     Рядом  со  мной  сидит  Пати  и  с любопытством наблюдает за скоплением
людей.
     - Первыми  получают  сертификаты  наши  отличники.  Внимание.   Красный
диплом,  стипендию Сороса, сертификат с золотой каймой, бесплатный набор для
облегчения торговли продавцу, мы вручаем...
     Он называет мою фамилию. Я  выхожу  и  иду  к  центру  строя,  за  мной
плетется  Пати.  Музыка  начинает  играть  тушь.  Вдруг раздается гул, вытье
автомобильного сигнала, отчаянные крики. Толпа шарахается, мы отпрыгиваем  в
сторону  и  я  успеваю  за  хвост оттянуть Пати. Врывается автомобиль Мари и
врезается в оцепеневшую фигуру Бори, который,  взлетев  на  воздух,  головой
пробивает  окно  второго  этажа  и  пропадает  в отверстии, сама машина Мари
въезжает в стеклянную стенку здания. Звон,  грохот  ,  потом  все  затихает.
Дверца  машины  медленно приоткрывается и появляется Мари. Одна нога у нее в
модной туфельке, вторая босиком. Мари осторожно  наступая  на  битое  стекло
выходит к нам и чуть не плачет.
     - Я  не виновата, у меня отказали тормоза... Проклятый гвоздик туфельки
пробил дно машины и что-то там заело.
     Она отходит, прихрамывая на босую ногу, к нам и  тут  огромный  осколок
стекла падает на машину и буквально разрезает ее пополам.
     - Ты хорошо отделалась,- говорю я.
     - У тебя даже нет царапин,- вторит Люси
     Пати тоже посочувствовал, он полизал ей коленки.
     - А как там Боря?- опять говорю я.
     - Так  это был Боря?- поражается Мари.- Несчастная я. Как только у меня
появляется жених, всегда с ним что-нибудь произойдет.
     - По-моему Боря жив,- говорит Люси,- слышите грохот.
     Мы все услыхали грохот выламываемой двери. Боря, как  всегда,  открывал
ее не в ту сторону.

     Мари  наняла  компания  "Дженерал  Моторс".  Люси все же осталась верна
городу и завербовалась в маркетинг, объясняя  всем,  что  не  может  куда-то
уехать,  пока  есть  паршивая  собачка  Пати.  Я  устроился  в  охрану, того
маркетинга, куда прошла Люси. Слово свое я  сдержал,  сертификат  с  золотой
каймой одеваю Пати на ошейник, каждый раз по праздникам.

     О  Мари  мы  узнали  через  пол  года  из  газет, когда высотное здание
"Дженерал Моторс" сгорело до тла. Был громадный  процесс  и  ее  как  всегда
оправдали.  Защитник  доказал,  что  вентиляционные шахты дули не туда, куда
надо.
     Борю с работы выгнали. Дело в  том,  что  богатых  хоронят  в  гробы  с
дверками  в  верхней  и  нижней  части.  Боря  наживался  на  штанах умерших
пациентов. Обычно для проводов покойного открывают верхнюю часть гроба и все
видят, что он в пиджаке, а в закрытой, лежат  остатки  без  штанов.  Однажды
Боря  перепутал  и  положил  покойного головой туда, где должны быть ноги. В
церкви был жуткий переполох, когда приподняли верхнюю часть  и  все  увидели
нижнюю  часть  голого  тела. Боря нанялся продавать шерсть оленей и уехал на
Север.
     Люси стала директором того маркетинга, в который  поступила.  Она  себе
купила шесть дач, семь квартир и островок в районе Тихого океана и только мы
с собачкой Пати остались при своих интересах.


Евгений Кукаркин.
Трофейщик ЛЕС.

     Июль 1987г.

     - Ну, здравствуй, Самсонов.
     Из кустов вышел одетый в гражданское капитан Николаев. В руке он держал
недоеденную булку с колбасой.
     - Давно тебя жду. Никак ты сегодня с большим уловом?
     Сзади  меня  хрустнула  ветка. На тропинке стояли два здоровых парня, с
равнодушными физиономиями.
     - Ты не снимай рюкзак, пройдемся до машины и там разберемся.
     В почетном окружении, с нехорошим предчувствием, я двинулся к дороге. У
черной "Волги" мы остановились.
     - Ну, что там у тебя, показывай.
     Я снял рюкзак и раскрыл его.
     - Ого, - сказал капитан и вытащил за ствол  "шмайсер",  -  Ты  посмотри
только, в каком отличном состоянии.
     Он  передернул  затвором  и,  сунув другую руку в мешок, вытащил второй
автомат.
     - А вот и рожки, - заглянул он на дно  рюкзака,  -  Раз..Два...  Восемь
штук. Ну все, засыпался ты, Самсонов.
     - Я шел сдавать в милицию.
     - Конечно,  нашел  на  дороге. Подобрал и пошел сдавать в милицию. Ведь
так?
     - Все правильно.
     - Сейчас мы акт составим. Съездим в управление, а там посмотрим  что  с
тобой делать.
     Добры молодцы запихали автоматы в рюкзак и сунули меня в машину.

     - Где же ты нашел оружие?
     - На дороге.
     - И где ж оно так свободно валяется?
     - На той тропке, где вы меня поймали, метрах так в 500.
     - А тебя вчера в Березовке видели, это километра два вправо.
     - Я там тоже вчера был.
     - И решил до станции сделать крюк по дороге?
     - Давно по лесу не ходил, соскучился.
     - Неделю  назад,  тебя  соскучившегося,  видели  тоже  здесь  и  тоже с
рюкзаком.
     - Ну и что?
     - Рюкзак-то твой тоже был полный.
     - Там были мои шмотки. Не каждый же день оружие на дороге валяется.
     - Ну что ж, Самсонов, дело я передаю в прокуратуру. Хватит, третий  раз
хватают тебя с поличным.
     - Дело ваше, но оружие я шел сдавать в милицию.
     - Слушай,  Самсонов, заливай бабки другому, только не мне. Впрочем... -
он вытащил из кармана сигарету и покрутив ее в руках  затянулся,  -  У  тебя
есть еще шанс, если ты подскажешь мне кое-что.
     - Я всегда помогаю нашему родному комитету.
     - Слушай тогда, помощник. В Березовке, ты, по пьянке, проговорился, что
нашел  какие-то  документы  и даже вытер ими свою задницу. Так где ж они эти
документы?
     - Вот сволочи. Настучал кто-то. А еще друзья до гроба. Какая  же  дрянь
накапала?  Ладно, Сергей Николаевич, договоримся. Я вам место где документы,
а вы меня отпускаете, без всяких оговорок.
     - Вроде договорились. Завтра с утра мы к тебе заедем домой и поедешь  с
нами. Покажешь место.
     - Только,   пожалуйста,   не   врывайтесь   в  квартиру  скопом,  а  то
переполошите соседей.
     - Хорошо. До свидания, Самсонов. Вот тебе подписанный пропуск.

     Я еду с Николаевым и еще незнакомым мне мужиком в газике,  и  показываю
дорогу. Сзади нас ревет крытый "КАМАЗ", полный солдат.
     - Вот здесь мы выйдем. Остановите машину. Отсюда еще идти метров 800.
     Солдаты  высыпали  из  машины,  взвалили  на плечи инструмент и я повел
цепочку, по знакомым мне приметам. На лесной поляне мы остановились.
     - Вот здесь.
     Я ткнул ногой в холмик.
     - Снимите дерн, он легко снимается. Под ним ступеньки и вход.
     Солдаты начали копать, я и офицеры отошли в сторону.
     - Это землянка?
     - Да.
     - Когда нашел?
     - Неделю назад, - соврал я.
     - Автоматы оттуда?
     - На дороге нашел.
     - Ладно тебе. Завел пластинку.
     - Товарищ капитан. Вход откопали, - к нам подлетел прапорщик.
     - Ты отдохни здесь, Самсонов. Мы уж без тебя там справимся.
     Офицеры пошли к вырытому черному провалу в земле и,  включив  фонарики,
исчезли там.

     Сижу  на  ветках  второй  час.  Солдаты  оцепили  поляну. Возле входа в
землянку суетятся военные и гражданские, которые прибыли  по  вызову  рации.
Наконец, обо мне вспомнили. Капитан и двое гражданских подошли ко мне.
     - Самсонов, сколько было ящиков с документами?
     - Два.
     - Ты вскрыл оба ящика?
     - Я.
     - Ты вытаскивал оттуда что-нибудь?
     - Нет. Только посмотрел что там такое.
     - А чего хвастался, что подтирался?
     - Да соврал просто. Чего по пьянке не наговоришь.
     - А что в остальных ящиках, знаешь?
     - Да, все вскрывал.
     - В  земляку втаскивали ящики, недавно.. Не вы ли Самсонов, причастны к
этому делу? - спросил один из гражданских.
     - Нет.
     - Из ваших слов явствует, что кто-то еще до вас побывал в землянке?
     - Я об этом не задумывался.
     - Хорошо. Капитан, отпустите его.
     - Но до станции далеко, - запротестовал я, - Подвезите хоть немножко.
     Гражданские не стали слушать меня, они ушли. Капитан подвел  к  цепи  и
вытолкнул за спину солдата.

     Сижу у Горбатого, так кличут Сергея, моего лучшего друга.
     - Как перевод? - спрашиваю Горбатого.
     - Вроде ничего. Дословный перевод первого документа следующий.

     "Совершенно секретно. 225/438

     Командующему группы армий "Север"
     генерал-фельдмаршалу фон Леебу.

     В  соответствии  с  вашим  распоряжением  о  создании промежуточных баз
снабжения войск, мною предложены три основных участка.
     - Район Тосно. Три склада: ГСМ, продовольственный, артобеспечения.
     - Район Лужский. Четыре склада: ГСМ,  оружейный,  транспортный  и  зап.
частей, минный.
     - Район    Ижорский.    Три   склада:   артобеспечения,   медикаментов,
продовольствия.
     Кроме того рассмотрены возможности  создания  промежуточных  складов  у
Мясного бора, Погостья и Березовки.
     Прошу указания полковнику Бергману на выделение 11000 военнопленных для
проведения инженерных работ на указанных объектах.

     Генерал-квартирмейстер
     Кесельман.

     Март 1942 г."

     - Здесь есть еще один документ, - продолжил Горбатый. - Вот, послушай.

     "Совершенно секретно. 125/1346

     Полковнику Бергману.

     В  случае  наступления русских, возможны варианты перегруппировки наших
войск.
     Рассмотрите вопросы, связанные с уничтожением или захоронением  складов
снабжения  войск,  находящихся  в  непосредственной  близости  возникновения
военных действий.
     Хочу предупредить, захоронение складов должно быть связано с повышенной
секретностью с вашей стороны.

     Командующий группы армий "Север"
     генерал-фельдмаршал фон Лееб.

     Ноябрь.1943 г. г."

     - Так где же все-таки склады? Ты внимательно просмотрел все документы в
ящиках?
     - Обижаешь. Перелистал все. И нашел кое-что.  На  первый  взгляд  и  не
стоит  обращать  внимание.  Это  сметы  работ.  Здесь  инженер-майор  Кофман
подсчитал, что для постройки подземного хранилища длинной 110 метров,  нужно
245  пленных,  100 кубометров леса, 400 скоб и т.д. Примет нахождения склада
нет.  Но  здесь  указаны  дороги,  где  подвозят  материал.  Таких  складов,
рассчитанных Кофманом -6.
     - И все наименования дорог в разных точках Ленинградской области?
     - Да.
     - Вот и давай от этого плясать.
     - Надо   пройтись   по  этим  участкам.  Посмотреть  рельеф  местности,
расположение линии фронта и привязки к дорогам.
     - Давай начнем завтра. Кстати, я продал КГБешникам землянку. Кто-то  из
Березовки  заложил меня, пришлось ей отделаться. Ты теперь там не появляйся.
Мало ли что.
     - Ну хрен с ней. Жалко правда, мы барахла столько  натащили,  но  самое
важное у нас. Как ты углядел тогда документы?
     - У нас еще несколько перевалочных пунктов. Но не в этом сейчас дело. У
меня появился заказчик, на автоматы и пистолеты. Сейчас я вынужден вскрывать
следующую базу. Как ты думаешь, с какой начать?
     - Со Мгинской.
     - Я тоже думал, что это лучше.



СЛЕДОПЫТЫ

     Май. 1982 г.

     Нас  всего  12 и все школьники. Две девушки Мира и Галя и 10 парней. Мы
роемся на Невском Пятачке под руководством представителя райкома  комсомола,
такого же возраста парня, как и мы, Михаила.
     Я,  Горбатый  и  Мира  раскапываем воронку, а Михаил сидит на корточках
наверху и читает нам лекцию.
     - Существует два вида раскопщиков.  Это  красные  следопыты  и  черные.
Отличаются  одни  от  других тем, что красные, делают все официально и имеют
права на раскопки, черные нет. Черных не интересуют  убитые,  им  необходимы
шмотки и оружие.
     - Вот такое.
     Горбатый  заметил кончик штыка, чуть-чуть подкопал вокруг и, потянув за
штык,  вытащил  Мосинскую  винтовку,  без  приклада,   облепленную   комьями
слипшегося коричневого песка. Он швырнул его Михаилу.
     - И  такое  тоже.  Лучше всего оружие сохраняется в глине, а в песке не
очень. Вот смотрите.
     Михаил немецким ножом, соскоблил несколько комьев со ствола.  Под  ними
мы увидели еле заметные, оспинки разъеденного металла.
     - Это  оружие  еще  ничего. Если его почистить, то даже можно стрелять.
Осторожней, Мира, копай внимательно. Это кости. Так вот, черные  делятся  на
три  категории.  Это  чердачники,  которые  ходят по деревням и собирают или
покупают оружие и всевозможные  трофеи  у  местных.  Следующая  категория  -
помойщики, которые раскапывают немецкие помойки и находят в них уникальные и
даже антикварные вещи. Немцы грабили музеи и дома и обставляли свои блиндажи
фарфором,  хрусталем,  коврами  и  всякими  прочими  вещицами, скрашивающими
окопный быт. Потом это барахло либо билось, либо не нравилось и выкидывалось
в ямы. Немцы народ аккуратный и не разбрасывали все по  территории.  Ребята,
глядите внимательно, нет ли гранаты, либо на поясе, либо в руке.
     - Да здесь не один, здесь несколько черепов, - сказал Горбатый.
     - Хоронить было некогда, здесь везде так. В каждой воронке по несколько
человек и все наши. Ищите медальоны. Вот возьмите.
     Михаил скинул два громадных полиэтиленовых мешка.
     - Сюда складывайте кости. Дальше вам рассказывать?
     - Давай, давай, - попросил я. - Так хоть отвлекаемся от этих неприятных
вещей.
     - Последняя  категория черных, и самая многочисленная - это копалы. Эти
копают все - землянки, окопы, кладбища, наши или немецкие, им все равно.
     - Куда же они сбывают раскопанное? - спросила Мира.
     - Перекупщикам, коллекционерам, бандитам, да и разным любителям  острых
ощущений. - А кости солдат, что с ними?
     - Им  наплевать,  все  перемешают  или  куда-нибудь  выкинут. Их ловят,
сажают, но от этого количество черных следопытов не уменьшается.

     Так я прошел ликбез.  Раскопки  меня  захватили.  Я  узнал  много.  Как
разряжать  гранаты  и  мины,  как выплавлять тол, как пристреливать оружие и
многое другое. Я окончил школу и через два года перешел в черные  следопыты,
в копалы.

     Июль. 1988г.

     Была  светлая  ночь.  Мы воровато пробрались к холму и дружно принялись
копать. После часа работ, я понял, грунт нетронут.
     - Горбатый, кончай. Мы ошиблись.
     - Может пробьем шурфы по холму.
     - Давай, но чувствую холм не тот.
     Мы проработали еще два часа. Пусто. Начало  светать.  Где-то  зарокотал
трактор и начал занудно шуметь по холмам.
     - Ладно, пошли, Горбатый.
     Мы  спустились  с  холма и пошли к кромке леса, где была раскинута наша
палатка.

     Разбудил меня чей-то голос снаружи палатки.
     - Эй, есть там кто-нибудь?
     Я откинул полу и вылез наружу.
     - Ба... Да это сам Самсонов.
     Передо мной стоял Николаев.
     - Здравствуйте, Сергей Николаевич.
     - Здорово, если не  шутишь.  Ты  с  кем?  Да  это  же  Горбачев,  своей
собственной персоной.
     Из палатки выполз, с заспанной физиономией, Горбатый.
     - То-то  я думаю, выбрать столько земли за ночь, Самсонов не мог, нужен
помощник. Ошиблись вы ребята. Всего на 51 метр.
     - Вы о чем Сергей Николаевич? - невинно спросил я.
     - Склад-то от вас был на другом холме, всего 51  метр.  Два  часа  тому
назад  трактор  провалился.  Не  повезло  вам  ребятки. Ну да ладно, давайте
собирайтесь. Поговорить мне надо с вами серьезно.
     Мы собрали палатку все несложное хозяйство  и  сели  в  газик,  который
стоял  в метрах 10 от леса, за канавой. Машина пошла к раскопам. На вершине,
соседнего  от  нашего,  холма  было  много  народу.  Сам  холм  был  окружен
солдатами. Мы подъехали к цепи и остановились.
     - Посидите здесь, ребята, - сказал Николаев и, пройдя оцепление солдат,
пошел на вершину холма.
     Мы  сидели  минут  40,  когда  вернулся  Николаев  с,  незнакомым  мне,
полковником.
     - Итак, - начал полковник, - откуда вы узнали, что надо копать здесь?
     - Мы ничего не знали... - начал Горбатый.
     - Не дурите ребята, дело серьезное. Мы все время запаздываем  за  вами,
только сегодня повезло и то, если бы не трактор.
     - Мы копали червей, - брякнул я.
     - Вот что, в городе появилось много оружия, причем трофейного в хорошем
состоянии.  Экспертиза  выявила,  что  оно относится к той партии, с которой
поймали вас,  Самсонов.  Было  совершено  несколько  убийств  и  вооруженных
ограблений. Четно говоря, я считаю, что вас зря тогда отпустили. Если бы вас
засадили,  этого  безобразия  не было бы. Мы подозреваем, что по грамотности
ваших раскопов, вы знаете места баз, складов, бункеров и  блиндажей  немцев.
Вы обязаны передать нам все данные.
     - Мы ничего не знаем.
     - Хорошо. Кто вскрыл Тосненский склад ГСМ? Вас там видели. Ваши ручки и
следы  остались  там.  Конечно, бензин и масло, превратившееся в камень, вам
нужны не были, но помпы вы продали в нескольких деревнях.  Скажете  не  так?
Кто  вскрыл артсклад у поселка Телези? Опять вас там видели. Мы не досчитали
там несколько ящиков патронов, динамита, мин. Местные вас засекли, когда  вы
перетаскивали ящики в "Москвич".
     - Мы там не были, - упрямо стоял Горбатый.
     - Капитан,  -  обратился полковник к Николаеву, - попросите у прокурора
ордер на обыск у этих двух  молодцов.  Документы  и  обоснование  для  этого
представьте ему.
     - Это  ушлые мерзавцы, товарищ полковник. Даже порховинки вы у них дома
не найдете. Все прячут на своих базах.
     - Выполняйте, товарищ капитан.
     - Есть. Ну, поехали, ребята.
     Как хорошо, что только позавчера, мы оставили все  карты,  документы  у
Миры,  где как раз разрабатывали план поисков вот этого холма и где по нашим
данным, было обмундирование немецкой армии.

     Август. 1984 г.

     Березовцы  нас  засекли,  когда  наша  компания  раскапывала   немецкое
кладбище.
     - Ей, - сказал пьяный мужичонка с взлохмаченной бородой. - Зря копаете,
здесь  уже любители прошли, да и бульдозер все сравнял. Лучше скажите, водка
у вас есть?
     - Есть, - за всех сказал Андрей. Он отбросил  лопату,  -  А  ты,  отец,
знаешь где копать?
     - Да ведь, везде можно копать.
     - Ладно, ребята. Кончаем. Пойдем дед, выпьем.
     - Вот это дело, - обрадовался тот.
     Мы пошли в Березовку, одну из деревень, которую не сожгла война.
     В  избе  набилось  человек  десять.  Пришло  трое деревенских, хозяин с
хозяйкой, да нас пять копал. Пять бутылок водки мы выпили мгновенно. Языки у
наших хозяев развязались и полились беседы и воспоминания о тех  кто  выжил,
кто знает, где прошла война и что она запрятала в земле.
     - К  нам все уполномоченный ездит. Сейчас зачастил. Спрашивает не нашли
ли мы, а может у кого видели какие документы. Немцы,  говорит,  здесь  много
чего по оставляли. А вы что ищете оружие, или бляхи с ножами?
     - Все, что попадется, - вырвался вперед опять Андрей.
     - В  болоте,  что  отсюда  за километр, вот по этой дороге, - мужичонка
махнул влево рукой, - наши матросики лежат. Как погнал их Ворошило,  так  их
всех  и перестреляли в болотине. Там только карабины Симонова валяются, да и
те, даже в войну не стреляли.
     - Зато в сторону фронта есть полоса, километров 10, - заговорил другой,
- там наши ополченцы  лежат,  один  на  другом.  Немцы  их  из  пулеметов  и
минометов расстреляли, когда те в атаку безоружными шли.
     - Как так? - не выдержал Горбатый.
     - У  нас генералы такие. Оружия не хватало. Дали каждому по гранате, да
по винтовке, одной на десять  человек,  и  погнали  вперед.  Так  в  руке  с
гранатами  и  лежат.  Так что там осторожно ребята, у большинства гранаты на
взводе были, рванет, если пошевелите...
     - Нашим на этом участке очень не везло. Даже когда  прорывали  блокаду,
какой-то  идиот послал танковый полк на минное поле. Оно сзади нас километра
четыре. Весь полк погиб. Кто из подбитых танков вылез, немцы достреляли.
     - Все количеством пытались взять, - подал реплику Андрей.
     - У вас деньжата есть? - спросил один из местных  мужичков  -  А  то  у
Машки самогон есть, можно купить.
     Горбатый   вытащил   деньги.   Мужики  оживились,  среди  них  сыскался
доброволец, который тут же исчез из избы.
     - Самая жуткая мясорубка была на Невском пятачке, - сказал Горбатый.  -
Мы там были. Это ужасно. В четыре ряда лежат и все наши.
     - Да  везде так. Вся Ленинградская земля пропитана нашей кровью. Мы так
считаем, что счет немцев и наших один к десяти.
     Пришел мужик с двумя бутылями самогона. Пьянка началась по новой.
     После второго стакана самогона, наш хозяин сказал.
     - Вот здесь, в излучине ручья, есть горка с молодым леском. Так  это  -
немецкое  кладбище  СС.  У подошвы горы - рядовые, а вся гора забита высшими
чинами. Где-то тут же, но не знаю где, были блиндажи и землянки командования
дивизии СС. Вот там по шуруйте, ребята.
     - Это не Земляничная горка?
     - Да вроде, все ее так называют.
     Пьянь пошла своим чередом. Мужики замолотили языком.

     За земляничную горку я купил себе машину.  Одни  кинжалы  СС  и  палаши
стоили у коллекционеров столько, что можно было каждому из пяти копал год не
работать.  С конца 1941 г. и до середины 1942 г. немцы хоронили свих элитных
товарищей  еще  в  гробах  при  полной  амуниции  и  вооружении.  Прекрасные
"парабеллумы"  так  хорошо  сохранились,  что  мы тут же их пристреляли. Все
бляхи, значки, ордена, каски - все что представляло интерес для продажи,  мы
собрали и либо продали, либо спрятали по своим базам.
     Но начиная со второй половины 1942г., немцы хоронили своих кое-как. Без
гробов,  без  оружия,  иногда  даже  без всего. Редко удавалось сорвать даже
паршивый крестик с прогнившего трупа.
     Следующий год  мы  искали  блиндажи  и  землянки.  Перелопатили  тысячи
кубометров  земли.  И  все  же  нашли  их.  В большой землянке, раздавленной
накатами бревен, от  взрыва  бомбы,  находились  два  ящика  с  документами,
которые потом и прочел Горбатый.



КОПАЛЫ

     Август. 1988 г.

     За  мной следят. Это я обнаружил, разъезжая на машине по городу. Тут же
предупредил всех  наших.  По  цепочке  ребят  мне  пришел  заказ  на  десять
"вальтеров". Деньги предложили бешеные. Решил рискнуть.

     В  районе Мги, во время войны, была жуткая бойня. Прошло столько лет, а
следы войны  разбросаны  и  проступают  повсюду.  То  из  размытого  склона,
выглядывает  ржавый  ствол  пулемета  или проявляются человеческие кости, то
подрывается внезапно, на сто раз хоженой тропе, человек,  а  то  в  огородах
садоводы  выкапывают  черепа,  каски и разные весточки войны. Вообще, дачные
участи все больше и больше расплываются по местам боев.
     Вот и сейчас, я пробрался к своей скрытой базе, а шум машин и визг  пил
напоминают,  что  рядом  человеческое  жилье.  Место  раскопа не узнать. Все
заросло травой. Даже лопату, завернутую в  полиэтилен,  я  нашел  с  трудом.
Расстелил  большой  лист  полиэтилена  и начал на него складывать аккуратные
кубики дерна и выбрасывать землю  и  песок.  Это  все  для  того,  чтобы  не
оставлять следов за собой.
     Наконец  появился черный провал, дыхнувший на меня залежалым воздухом и
гнильем. Прежде всего освещаю фонариком потолок и с облегчением обнаруживаю,
что бревна переката еще держат,  хотя  и  прогнулись.  Вся  землянка  забита
ящиками, натасканными в разное время мной и Горбатым из складов, блиндажей и
других  раскопанных  землянок,  а  также  барахлом:  касками, противогазами,
оружием всех систем, цинками и прочей мелочью.
     Выбираю небольшой ящик и выволакиваю его на  воздух.  Внутри  лежат  по
десять  штук,  слева  и  справа, аккуратно проложенные войлоком, "вальтеры".
Масло немножко загустело на них, но  стрелять  можно,  хоть  сейчас.  Достаю
ветошь  из  рюкзака  и  обматываю  десять  пистолетов  в виде куколок, потом
складываю их в рюкзак. На дне ящика, в  гнездах,  уложены  запасные  обоймы,
завернутые  в  промасленную  бумагу.  Беру  также десять штук и завернув их,
бросаю в рюкзак.
     Ящик уношу на место. Между ящиками с гранатами лежит офицерская  сумка,
которую  я  давно  хотел  взять.  В  ней карты, где наши разведчики отмечали
объекты неприятельских позиций. Я  ее  нашел  еще  в  1984г.  в  осыпавшейся
землянке,  здесь  недалеко, где она преспокойно висела на стене. Эту сумку я
тоже отправил в рюкзак.
     Теперь пора все закапывать в обратом порядке. Трамбую землю сапогами  и
закладываю  дерном,  кубик  к  кубику.  Все. Помятую траву, посыпаю табаком.
Завтра это место будет не узнать.

     Их я услышал сразу, вдали зашипела на приеме радиостанция. Я  сразу  же
упал.  Ползком,  извиваясь  между  деревьями и кустами, пробрался на звук. У
дороги два  милиционера  с  короткоствольными  АК,  прижавшись  к  деревьям,
изучали лес. За дорогой "козел", запрятанный в кустах, шумел звуками эфира.
     - Тише, ты, - зашипел один из милиционеров в сторону машины.
     Звук  убавился.  Я пополз от этого места к изгибу дороги и напоролся на
второй пост, тоже с двумя милиционерами. Отползаю назад,  между  постами  и,
забравшись в яму, жду момента.
     Прошло минут 30. Из машины выскочил офицер.
     - Цепью! - заорал он. - Пошли цепью, направление - Гнилое болото.
     Милиционеры  вышли  из-за  деревьев  и  стали  рассредотачиваться. Один
подошел ко мне так близко, что его сапог можно было достать рукой, но на мое
счастье он смотрел в сторону леса.
     - Пошел! - опять заорал офицер.
     Цепь стала углубляться в лес. Я  подождал  немного  и  бросился  бежать
через дорогу, в направлении поселка.
     - Вот он! - заорал чей-то голос со стороны, спрятанной машины. - Назад,
мать вашу! Все назад!
     Кусты  хлестали по бокам. Я несся, как мог и понял, что с таким тяжелым
рюкзаком мне далеко не убежать. Вот и поселок. Я помчался через  него,  мимо
домов,  участков,  изумленных людей и детей. Появился дохлый забор, я рванул
через него, потом через другой и только перемахнув через третий, свалился  у
большого парника.
     Напротив парника стоял дом, обшитый вагонкой. На крыльце сидела девушка
с длинной, светлой косой и ошалело смотрела на меня.
     - Простите  меня, - выдохнул я. - Не могли бы вы меня спрятать? За мной
гоняться...
     Где-то раздался топот и голоса, бегущих людей. Я не докончил говорить и
бросился  в  парник.  Скинув  рюкзак,  упал  между   вытянувшимися   кустами
помидоров.
     - Гражданка, вы не видели здесь мужчину с рюкзаком?
     Топот остановился.
     - Да, видела, - пропел мелодичный голос.
     Сердце у меня упало. Я чуть не застонал.
     - Он выскочил здесь и побежал по дороге туда, в сторону озера.
     Шум бегущих людей стал удаляться.
     - Они ушли. Вы можете встать и пройти в дом.
     Девушка стояла на пороге парника.
     - Спасибо.
     - Меня зовут Оля.
     - Спасибо Оля. Меня зовут Юра.
     Мы вошли в дом.
     - Вы сбежали откуда-нибудь или... - она замялась.
     - Не сбежал, не убил, не украл. Я копатель кладов.
     - Неужели милиция из-за этого устраивает облавы на одного человека?
     - Я копаю остатки войны.
     - Так вы трофейщик?
     - Вроде этого.
     - Теперь  мне  все  понятно.  Брат  удивлялся, чего это милиция сегодня
разъездилась, а это оказывается все из-за вас.
     Хлопнула калитка. Ольга выглянула в дверь.  Мужской  голос  возбужденно
заговорил.
     - Ой,  что  было! Прислали курсантов, милиции полно. Пошли цепями левее
озера. Говорят бандита ловят.
     Крупный парень вошел в дом и с удивлением уставился на меня.
     - А это кто?
     - А это - тот бандит, которого ловят.
     У парня отвалилась челюсть.
     - Да не бойся, это не бандит, на самом деле это  -  трофейщик.  Накопал
оружия, теперь милиция за ним гоняется.
     - Я не боюсь. Это правда? - обратился он ко мне.
     Я залез в рюкзак и вытащил куклу ветоши, потом протянул ему.
     - Посмотри.
     Он стал разворачивать тряпье и вытащил за ствол пистолет.
     - Вот это да! - восхищенно протянул он. - Неужели здесь, в окопах?!
     - Здесь.
     - Дай мне потрогать.
     Ольга решительно взяла пистолет.
     - Он какой-то липкий. И из него вовсе не стреляли, он новенький.
     - Ладно.  Отдай, - брат взял пистолет обратно и стал заворачивать его в
тряпье, - Мне такие игрушки нравятся. Возьми.
     Он вернул мне куклу.
     - Так как же ты будешь теперь выбираться? Милиция  везде:  на  дорогах,
станции.
     - Не знаю.
     - Может  он  переспит  у  нас  ночь,  -  заметила Ольга, - а утром, все
уляжется, и он вернется в город.
     - А что, идея. Как ты?
     - Я не против.
     - Мы так и не познакомились. Меня звать Николай.
     - А его Юра, - сказала Ольга.

     За столом мы разговорились и у Николая появилась новая идея.
     - А что если ты поедешь в город без рюкзака? Я поеду раньше  и  привезу
его к себе домой. Потом ты его у нас и возьмешь.
     - Идет. Дайте только адрес.
     - Запомни.
     Он  продиктовал  адрес.  Я запомнил. Потом мы играли в карты и домино и
очень поздно легли спать.

     Николаев появился на платформе неожиданно.
     - Самсонов, подойди-ка сюда.
     - Здравствуйте, Сергей Николаевич.
     Он подозрительно оглядел меня.
     - А где мешок?
     - Какой мешок?
     - А ну, пойдем-ка в машину.
     Мы спустились  с  платформы,  к  стоящему  недалеко  газику.  Там  меня
обыскали.
     - Что вы ищете, Сергей Николаевич? Может я чем-нибудь могу вам помочь?
     - Катись к чертовой матери. Помогальщик.

     Пистолеты  я  продал  и  приобрел  замечательных  друзей в лице Ольги и
Николая.

     Сижу у Ольги и разбираю карту неизвестного  разведчика  с  координатами
целей.  Весь фронт от окопов до дальних тыловых точек лежит передо мной. Вот
знакомые места, здесь я копал. А вот и моя землянка, где я храню  оружие,  у
нее  значок  "шт."  А  что  же  в тылу у немцев? Я так и подскакиваю, слабым
карандашом отмечено "шт. кор?". Это не в деревне, это в лесу. Здесь  мы  еще
не были.
     - Нашел что-нибудь? - спрашивает Николай.
     - Да. Пожалуй, даже очень интересное местечко.
     - Возьми меня с собой.
     - Пойдем, только это дело опасное.
     - И я пойду, - заявляет Ольга.
     - Черт  с  вами, пойдем. В субботу выедем, возьмем палатки и еду. Может
нам и повезет.
     - Ура, - дурашливо закричал Николай, за что получил по  затылку  шлепок
от Ольги.

     Все  члены  группы, для конспирации, выезжают раздельно. В электричке я
их не видел, только деревеньке в Димитровка мы собираемся вместе. Километров
пять идем по лесу, затянутому мхами и выходим к старой заросшей  дороге.  От
нее отсчитываю метров сто к громадному лесистому холму.
     - Здесь, ребята, мы поставим палатку.
     - Неужели весь холм будем копать? - удивилась Ольга.
     - Зачем. Мы будем пробивать шурфы на отлоге холма, по всему периметру.
     После  несложных хозяйственных дел я разметил, начиная от центра холма,
колышками места, где надо пробивать шурфы.

     Везет неумехам. Первой наткнулась на бревенчатое перекрытие Ольга.  Она
прыгала  и визжала, как недорезанный поросенок. Мы бросились к ней и я начал
новую разметку к  подошве  холма,  чтобы  пробить  вход.  К  вечеру  мы  его
откопали, выкинув около 10 кубометров земли и камней.
     Перед  входом лежало несколько, затянутых в труху мундиров, скелетов. Я
проверил их лопатой и  они  развалились.  Фонарик  охватил  глубину  темного
склепа.  Несколько  столов, телефоны, карты, бумаги. Слева две койки, справа
две койки. На одной скелет в мундире, с красными разводами лампас.
     - Какой ужас! - вскрикивает Ольга.
     - Пойдемте отсюда. Пусть помещение проветрится, - сказал я.  -  Взрывом
завалило  вход.  Их  никто  не  откапывал,  а  они  себя откапать не могли и
задохнулись в этой могиле. Завтра рассмотрим все внимательно.

     Утром мы вошли в бункер. Я попросил Николая собрать оружие,  пистолеты,
автоматы, кинжалы и вынести их к палатке.
     - Что это? - Ольга с изумлением уставилась на стены.
     - Ковры.  Немцы не могли жить без уюта. Ты лучше посмотри, что творится
там.
     - Да это же посуда! Господи, да откуда же такая красота могла взяться?
     - Вот и займись ей. Только аккуратно. Все вынеси отсюда.
     В углу, на ящике из-под снарядов, стоял массивный сейф. Дверца его была
приоткрыта. Ключи болтались в замочной скважине. Я открыл  дверцу.  Папки  с
документами  лежали  стопочками.  Складываю  все в рюкзак, теперь очередь за
столами. На большой карте лежит массивный портсигар. Подношу к нему фонарик,
блеск желтого металла мигнул за фонарем. Кладу портсигар в карман. Складываю
карты и лежащие на столах документы, тоже в мешок. Теперь  пора  просмотреть
карманы  ветхих  мундиров.  Армейские  книжки,  расчески, часы, кольца - все
сыпется в рюкзак. Подошел Николай.
     - Все оружие собрал.
     - Теперь надо собрать эмблемы, ордена, бляхи, все, что видишь.
     - Хорошо.
     - Юра, здесь картина, а вот еще одна. Они какие-то белесые.
     - Ольга, пусть Николай снимет их. На свет  не  выносите,  сразу  краски
погибнут. Сходите в палатку, возьмите мою рубаху и принесите сюда. Замотайте
картины от света и так вынесите на место сбора.
     - А ковры снимать?
     - Бесполезно. Лучше даже не пытаться.
     Мы  очищаем  бункер  и  засыпаем  вход камнями и землей. Перед палаткой
разложено многочисленное богатство.
     - Ольга, выбери самую лучшую посуду  и  подготовь  к  отправке.  Я  там
ветошь вывалил, в нее заверни. Учтите, нам палатки тащить и еще это барахло.
Николай, забирай оружие, пойдем туда в лесок.
     Загружаемся  оружием,  берем  лопаты и идем в лесок. Я лопатами вырубаю
метки на соснах, и сняв дерн, выкапываем яму. Кладем  на  дно  полиэтилен  и
высыпаем  оружие.  Потом  возвращаемся  к  палатке, забираем всякую мелочь -
бляхи, каски и другие превратности войны и тоже уносим в ту же яму. Затыкаем
все полиэтиленом и засыпаем яму.
     Ольга отобрала  посуду.  Мы  собираем  палатку,  запихиваем  в  рюкзаки
тарелки, салатницы, всякую дребедень и отправляемся в обратный путь.
     - Почему  мы  не  взяли  ни  одного  пистолета,  ни  одного  кинжала? -
будоражится Николай.
     - Доверься моему опыту. Сейчас этого делать нельзя. Если нас  остановят
и  обыщут,  за  каждый  пистолет всыпят по первое число. Вынос оружия всегда
тщательно  продумывается.  Это  другая  операция.  И  потом,   оружие   надо
продавать, хранить трофейщику оружие нельзя.
     Мы без всяких проишествий приехали в город.




ДОКУМЕНТЫ

     Горбатый долго читал документы.
     - Интересное  местечко  вы  нашли.  Этот пункт, который указан на карте
разведчика, обстрелян тяжелой артиллерией и видно очень удачно.  Но  я  хочу
тебе  сказать, что этот бункер здесь один быть не может. В холме, наверняка,
землянки охраны, писарей,  поваров,  телефонистов,  обслуживающих  командный
пункт,  а  может  и  еще  какие-нибудь.  Странно,  что они не откопали своих
командиров, неужели вся обслуга погибла?
     - Заросшая дорога в лесу идет от Псковского шоссе. По ней на машине  не
проехать, поэтому мы пошли с другой стороны, через лес.
     - И  правильно  сделали. В следующем году мы основательно займемся этим
холмом. А сейчас, я тебе прочту интересные документы, от которых  ты  можешь
упасть. Слушай.

     "Копия на русском. Строго конфиденциально.
     Господину Жданову А.А..
     Маршалу Ворошилову К.Е.

     Немецкое  командование  понимает,  что  вы  являетесь заложниками вашей
системы  и  попали  в  ситуацию,  когда  безнадежность  положения   является
очевидной.  Поэтому,  чтобы  не  осложнять  и  так  ухудшающуюся обстановку,
предлагаем вам вступить в переговоры о сдаче города на следующих условиях:
     - Вы, ваши родственники или знакомые, которых вы укажите, переходят  на
нашу  сторону  с  личным  имуществом  и пользуются полным покровительством и
неприкосновенностью немецкого командования.
     - Вам предоставляется право жить в любом государстве, находящегося  под
эгидой  Германии или нейтральном государстве, с предоставлением персональных
домов, участков и рабочих сил для ведения  фермерского  хозяйства.  Если  вы
захотите   заниматься   в   другой   области,  то  германское  правительство
гарантирует вам помощь в этом деле.
     - Вам предоставляется компенсация в 5000000 марок в любом банке Европы.
     Все это вступает в силу после договоренности о сдачи города.

     Уполномоченный ставки
     генерал-полковник Рейнгардт

     Сентябрь. 1941 г."

     - Ну как, здорово?
     - Здорово. А ответ есть?
     - Есть. Ты только послушай.

     "Уполномоченному ставки
     генерал-полковнику Рейнгардту

     Мы согласны принять ваше предложение с условием:
     Если положение города не улучшится до марта 1942 г.
     Наше положение не  позволяет  открыто  сдать  город.  Поэтому  немецкое
командование  должно  усиливать  нажим на внешнем обводе рубежей, особенно в
районе Пулково.

     Член военного совета Жданов А.А.
     Маршал Ворошилов К.Е.
     Сентябрь. 1941 г."

     - Да, за каждый документ, нас точно посадят.
     - Здесь есть последний из этой серии.

     "Уполномоченному ставки
     генерал-полковнику Рейнгардту.

     В связи с приездом генерала армии Жукова,  обстановка  и  положение  на
фронте резко изменились. Наши переговоры придется прервать.

     Член военного совета Жданов А.А.

     Март 1942 г."

     - Что еще есть интересное?
     - Видно  Ворошилов  проболтался или Берия дознался о переговорах другим
путем, но в этой папке есть еще один весьма странный документ.

     "Уполномоченному ставки
     генерал-полковнику Рейнгардту.

     Правительство  СССР  хотело  провести  с  вами  переговоры  о  мире  на
следующих предварительных условиях:
     1. Передача Германии в территориальное пользование части земель СССР, а
именно: Литвы, Латвии, Эстонии, Украины, Молдавии и части Белоруссии.
     2. Использования экономической мощности Союза для нужд Германии.
     3.  Компенсации  Германии  за  потери  в войне в денежном выражении или
золотым запасом.
     4. Сохранении единства оставшихся народов СССР.

     Уполномоченный правительства СССР
     Министр внутренних дел
     Берия Л.П.....

     Февраль 1942 г."

     - Ты заметил, что  Берия  послал  письмо  раньше  письма  Жданова,  это
значит,  что  он  пользовался  одним  каналом и, наверняка, знал о переписке
городской верхушки.
     - А еще есть что-нибудь интересное?
     - Много. Хотя бы взять приказы по армии, личную переписку. Вот.

     "Копия.
     В канцелярию фельдмаршала Геринга.
     Бригаденфюрреру Кинстеру.

     Совершенно секретно. 756/2456

     По  поводу  ценных  произведений  искусства,  находящихся  в   Гатчине,
Павловске, Пушкине, Ломоносове.
     Сообщаю  вам, что рейх-министр Гиммлер прислал своих уполномоченных для
реквизита ценных произведений искусства из музеев и дворцов этих городов.
     Наши представители не сумели договориться с ними о разделе и вынуждены,
использовав тыловые части полковника  Даймера,  вывезти  часть  сокровищ  на
тыловые склады армии под их охрану.
     Сейчас  жандармерия  и  другие  охранные  части  Гиммлера,  стоящие  на
дорогах, вокзалах и в городах, не представляют нам  возможности  для  вывоза
этих сокровищ в Германию.
     Прошу  вас,  еще  раз,  может  быть  лично фельдмаршалу, переговорить с
рейх-министром об окончательном разделе сокровищ и разрешения их перевозки.

     Уполномоченный канцелярии
     полковник Альберт.

     Февраль. 1942 г."

     Здесь есть ответ, но от самого Геринга и, притом, открытым текстом.

     "Телефонограмма.
     Полковнику Альберту.

     Пошлите их в жопу. Ждите сигнала и инструкций для вывоза имущества.

     Фельдмаршал Геринг.

     Февраль. 1942 г."

     - Выходит, что часть награбленных произведений искусств  Геринг  прятал
на складах армии.
     - Я  хочу  сказать  тебе  еще  одну  вещичку  от  которой, ты ахнешь. Я
рассказывал тебе о том,  что  у  Ольги  лежат  две  картины,  вытащенные  из
бункера.  Она  вызвала  знакомого  старичка реставратора. Он сказал, что это
картины русского  мастера  Никитина,  крепостного  графа  Шувалова,  которые
находились   в  Екатириненском  дворце  в  Пушкине.  А  посуда,  которую  мы
приволокли, оказалась из музеев Павловского дворца.  Мало  того,  в  бункере
были  ковры,  ручной  выделки с мифологическими сюжетами, явно вытащенные из
музеев.
     - Выходит, что немецкие офицеры потихонечку грабили сокровища Геринга и
они находились недалеко от бункера.
     - Я думаю, что Геринг мог и не вывезти сокровищ. Во-первых, ему Гиммлер
не дал, во-вторых, наши перешли в наступление и пришлось  их  оставить  тут,
вот на этих скрытых складах.
     - Если  это  так,  то  здорово.  Слушай,  исследуя и переводя некоторые
тексты, вот в этой папке,  я  обнаружил,  что  полковник,  а  потом  генерал
Альберт,  занимался  промежуточной деятельностью, как бы связным между неким
генералом НКВД Николаевым и одной из разведок Германии. Это не  относится  к
Абверу, адмирала Канариса или Гестапо.
     - Постой. Не понял. Что в Германии было много независимых разведок?
     - Да.  Что-то  около  7. Так вот об этом-то канале знал Берия, Геринг и
еще кое-кто. Воюющие стороны обменивались разведанными, письмами,  просьбами
и другими вещами. Вот например, в папке к шифровке приложен перевод:

     "Генералу Альберту.

     В  обмен на данную нам информацию от 12.01.42 г. о попытке покушения на
И.В.Сталина, мы со своей стороны предлагаем вам следующее:
     В  пригороде  Брюсселя,  на  улице  Цветов  6  находиться   резидентура
советской разведки, относящаяся к группе "Красная капелла", осевшая в высших
эшелонах власти.

     Генерал Николаев."

     - Еще несколько переводов с просьбами.

     "Генералу Альберту.

     Через  Ладогу  17.05.42  г.  в  сторону Кобоны в 12.00 выйдет тендер со
спецгрузом для Смольного. Прошу пропустить.

     Генерал Николаев."

     "Генералу Альберту.


     20.03.42 г. Над Ладогой с  15  до  18.00  пролетит  спецрейсом  ЛИ-2  в
сторону Ленинграда. Прошу пропустить.

     Генерал Николаев."

     - Здесь  еще  много  таких  шифровок.  Немцы видно честно выполняли все
просьбы с нашей стороны, хотя в этой папке нет того, что просили  немцы.  Во
всем  этом  зловещую  роль  играет  генерал  НКВД  Николаев,  который осел в
Ленинграде. Но вот к концу 1942г. связь резко обрывается.
     - А теперь я тебе скажу почему прервалась  связь.  В  бункере,  что  мы
нашли,  на  кровати в генеральских лампасах лежала мумия, у которой я извлек
из кармана документы. Вот она воинская книжка. Узнаешь?
     - Генерал Альберт?
     - Это еще не все. В бункере я взял со стола портсигар, а когда дома его
раскрыл, то нашел вот эту записку. На, переведи.
     - Ну-ка, ну-ка.

     "Николаев, ты подлец. О  нашем  месте  дислокации  знал  только  ты.
Сегодня "Киров" нас уничтожил. Чтоб ты сдох. Альберт."

     - Здорово. И концы в воду. Может быть поэтому КГБ так усиленно рыщет по
раскопам, пытаясь скрыть оставшиеся следы.
     - Может   быть.   Кстати,   меня   фамилия   Николаев  смущает,  так  и
напрашивается связь между нашим Николаевым и тем.
     - А как инициалы того Николаева. Наш - С.Н., а тот?
     - Постой,  постой.  Ага,  вот  нашел.   Николаев   Н.А.   Действительно
интересно, но мало ли совпадений.
     - Черт возьми! У меня даже мурашки по коже идут от всего этого. Неужели
это так?  Ну  ладно, давай вернемся к таинственным складам, о которых Алберт
доносил Кистнеру. Давай  еще  раз  исследуем  карты.  Просмотрим  окружающую
местность.

     Май. 1989г.

     Нас накрыли.
     Мы  с  Горбатым,  действительно, нашли на месте прошлогодних раскопок с
Ольгой и Николаем два разваленных блиндажа, с раздавленными внутри  немцами,
но мы еще нашли и большой бункер, где была легковая машина и старый немецкий
бронетранспортер  с  гусеницами  на  задних  колесах.  И, как раз, только мы
пробили лаз через сгнившие ворота с наваленной землей, как появились они.
     - Спасибо, ребята,  что  помогли,  -  в  спину  нам  раздался  знакомый
насмешливый голос, - Все уже раскопали?
     Перед нами стоял Николаев с двумя помощниками.
     - С  трудом до вас добрался. Ого, сколько добра! Ну, теперь вы посидите
здесь, а я посмотрю, что там.
     Рядом с нами остался один из спутников Николаева, другой вместе  с  ним
исчез  в  темной  дыре  на  склоне  холма.  Вскоре  они появились и Николаев
прошелся вдоль склона, рассматривая наши раскопки. Он подошел к нам.
     - Здорово. Ну что, ребятки, теперь с вами делать?
     Мы молчали.
     - Может быть опять договоримся? Вы что-нибудь мне, только  посерьезней,
а я вас не видел. Так как?
     - Пойдет,  - сказал Горбатый. - Мы только соберем шмотки и скажем после
этого вам.
     Под  внимательным  взглядом  Николаева  и  его  спутников,  мы  собрали
палатку, рюкзаки и Горбатый подошел к офицеру.
     - Вот,  возьмите,  -  он  вытащил  из кармана рубахи карту разведчика и
протянул ее Николаеву, - По ней копали.
     Николаев рванул карту, развернул и впился в нее глазами.
     - Ах, сволочи, ну как они ловко. Ты посмотри, точно эта точка  отмечена
и эта. Да. Не жаль отдавать?
     - Жаль.
     - Еще бы. Теперь дуйте отсюда. Мы еще с вами в городе поговорим.
     Где-то  назойливо  шумел трактор. Шум его становился все ближе и ближе.
Он  пробивался  по  старой  заброшенной   дороге,   ломая   молодняк   почти
пятидесятилетней давности.

     Мы шли по лесу и ругали этого недоноска Николаева.
     - Надо перепрятать документы и карты, - сказал я.
     - Сейчас  не  лезь.  Если  мы их приведем к дому Миры - это конец. Надо
предупредить Миру, чтоб спрятала. Я может потом,  когда  будет  поспокойней,
возьму все у нее и перепрячу.
     - Договорились.

     Июнь. 1989 г.

     Меня и Горбатого вызвали в Большой дом.
     Николаев  был  не  один.  Знакомый  строгий полковник сидел на диване и
презрительно разглядывал нас.
     - Мы карту изучили, -  начал  Николаев,  -  Прошлись  по  всем  местам.
Хорошая карта. Так где вы ее нашли?
     - В нашей землянке, под Мгой.
     - Так, так. Тут вот какая к вам просьба, ребята. Верните все документы,
что вы нашли и у наших, и у немцев.
     - У нас их нет.
     - А это что, как вы думаете?
     Николаев бросил на стол фотографии бункера с пустыми столами и сейфом.
     - Рядом  с  вашими  раскопами  мы  нашли уже ограбленный пустой бункер.
Только ковры, скелеты и мебель остались нам. Я не  сомневаюсь,  что  вы  уже
побывали  в нем. Наши эксперты уверены, что это был крупный штаб.... корпуса
и кто-то недавно залез туда.
     - Мы там не были, - угрюмо ответил Горбатый.
     - А вас, Самсонов, в прошлом году ловила милиция, кажется здесь.
     Ко мне, оторвавшись от дивана, подошел  полковник.  Он  взял  карту  со
стола Николаева и ткнул пальцем в отметку разведчика.
     - Что  вы, меня никто не ловил. Сергей Николаевич может подтвердить, он
меня видел на платформе, мы поговорили и я уехал в город.
     - Где ж вы там были, тогда?
     - На берегу Мги, костерок разжег, проспал всю  ночь  и  сюда,  в  город
выехал.
     - Эх,  Самсонов,  Самсонов.  Вы же влипли. По карте разведчика мы нашли
вашу базу и в  ней  ящики  с  оружием.  В  одном  ящике  не  хватает  десять
"вальтеров". Да, да, тех самых "вальтеров", что по своим каналам мы заказали
у вас. Вот акты экспертиз, которые подтверждают идентичность пистолетов всей
партии в этом ящике.
     - А причем здесь я?
     - Притом,  что  ваши  пальчики были в той и другой партии. Вот и здесь,
акты экспертиз.
     - Что вы от нас хотите? - поняв, что я попался, спросил Горбатый.
     - Документы, что вы стащили в этом бункере.
     - Они будут послезавтра.
     - А почему не сегодня?
     - Надо ездить по городу и в разных местах собирать документы у друзей и
других людей.
     - Ну, что ж. Мы ждем вас послезавтра.

     Когда мы вышли, Горбатый сказал.
     - Хорошо они тебя раскрутили. Вот сволочи. Но мы с тобой, то что  нужно
не отдадим.
     - А насчет переписки Жданова, Геринга, Альберта и прочих бумаг?
     - Ни  в коем случае не отдавать. Сейчас мы торгуемся и нас не сажают, а
за эти документы нас не пощадят. Просто уничтожат.
     - Как ты думаешь, за нами следят?
     - Не знаю, но мой совет - ни  кого  из  наших  знакомых  постарайся  не
навещать. В случае необходимости, постарайся пройти из своего дома, чердаком
и крышами. Так же возвратись.

     Мы с Горбатым опять в знакомом кабинете у Николаева. Полковника нет, но
в кабинете сидит молодой, незнакомый нам парень.
     - Вот принесли, Сергей Николаевич.
     Горбатый вытряхнул мешок, документы и папки разлетелись по всему столу.
Молодой  парень  поднялся со своего места и подошел к нам. Он начал смотреть
документы и сортировать их по пачкам.
     - Ну как, Виктор Афанасьевич?
     - Подлинные, Сергей Николаевич, но того что мы ожидали, нет. Зато  есть
воинские книжки и фамилии в них, именно тех, о ком вы не раз упоминали.
     - Вот как? Так это все ребята? Вы не обманываете?
     - Нет, Сергей Николаевич.
     - Хорошо.  Вот  что  напоследок  я  вам  скажу.  Чтоб  больше мы вас на
раскопах не видели. Это наше последнее предупреждение. Поняли?
     - Сразу дошло до нутра, - вырвалось у Горбатого.
     - Раз поняли, валяйте отсюда.



СКЛАД

     Август. 1989 г.

     - Горбатый, я кажется нашел. Смотри, эти накладные указывают, что грузы
со станции Волосово направлялись на Бегуницы и здесь они уходили в  лес.  На
этой  немецкой  карте,  между  Волосово  и Бегуницам в левой стороне дороги,
стоит крестик у просеки. Здесь сплошные горки и холмы. По  нашей  фотокарте,
снятой  с  самолета,  просеки  уже нет, сплошные массивы обработанной земли,
среди лесов. И это, я думаю, вот здесь, у холма.
     - Я тоже пришел к такому выводу. Так как, рискнем?
     - Рискнем. Выезжаем без палатки. Лопаты  берем  только  железом.  Палки
срубим там. Встреча в Волосово, на краю поселка.
     - Я пошел готовиться. До завтра.

     Половина  горки  была засеяна клевером, на другой рос березовый лес. Мы
начали шурф в лесу между берез. Два метра сплошной нетронутой глины.
     - Пошли отсюда, - предложил я.
     Мы пошли вниз к лесистой подошве холма. Не доходя метров десять до нее,
я начинаю снимать дерн. Первые полметра  прошли  с  трудом  и  я  хотел  уже
бросить,  как  вдруг  пошел  песок.  Дергаю Горбатого за рукав и мы начинаем
остервенело  выкидываем  грунт.  Лопаты  одновременно  ударились  в  дерево.
Большие бревна показались наружу.
     - Нашли, - почему-то шепотом сказал Горбатый.
     - Нашли, - как эхо повторил я.
     Мы  сориентировались  относительно  направления  бревен  и  помчались к
подошве холма. Лопаты мелькали с выброшенной землей. Мы пробивали траншею  в
холм и вдруг... Лопаты ударились в дерево.
     - Бери топор, я оголю два ствола, - скомандовал Горбатый.
     Бегу  за  топором  на вершину и обратно. Две лесины оголены уже на метр
длинны. Лесины сохранились из-за глины неплохо, несмотря на то,  что  прошло
больше  сорока лет, и я потрудился на славу, превратив в щепу древесину. Лаз
готов, и первый с фонарем, в него влезает Горбатый.
     Большая площадь  склада  забита  ящиками,  между  ними  ровными  рядами
дорожки.  Некоторые  из  ящиков  разбиты, торчат ковры, гобелены, фарфоровая
посуда. Вход с другой  стороны.  Возле  него  знакомые  ящики  с  оружием  и
патронами.
     Подхожу  к  большим  потемневшим  ящикам  и  пытаюсь лопатой сковырнуть
крышку с одного из них.
     - Стой, - говорит Горбатый.
     Он подходит ко мне с фомкой.
     - Нашел в канцелярском столе, у входа. Дай попробую.
     Крышка легко отваливается. Скидываю слой стружки  и  под  лучом  фонаря
зажелтел бугорками янтарь.
     - Юрка, это плиты, наверно, из янтарной комнаты.
     - Не может быть, они утоплены в Калининграде!
     - Ты что, не видишь?
     Горбатый приподнимает одну плиту, длинной где-то полтора метра и кладет
ее на  край  ящика.  Под  следующим  слоем стружки появилась другая янтарная
плита.
     Мы забрасываем плиты в ящик и накидываем  крышку.  Начинаем  взламывать
все ящики подряд. Там картины, здесь серебряные сосуды, в другом иконы. Боже
мой,  теперь  мы знаем - это награбленные полковником Альбертом произведения
искусств.
     Меня трясет за плечо Горбатый.
     - Уже много времени, пора уходить.
     Мы выползаем на воздух. Солнце висит с боку  и  до  боли  режет  глаза,
несмотря на то, что мы смотрим на свои тени.
     - Сходи за завтраком, - просит Горбатый.
     Я  неторопливо  забираюсь  на  холм,  где  у первого шурфа брошены наши
шмотки и начинаю из рюкзаков  вытаскивать  завтраки.  Мой  взгляд  скользнул
между  берез на ближайшие холмы и я замираю...Вдали мелкими точками движется
живая цепь.
     - Горбатый, - кричу я, скатываясь с холма, - Там менты.
     Горбатый бросился наверх. Он вернулся с нашими шмотками и бросил  их  в
темную  дырку  лаза.  Затем  сам  скрылся там. Через 2 минуты он вернулся, в
руках у него был "шмайсер" и рожков 5 за поясом.
     - Юрка, зарывай склад. Я попытаюсь  их  отвлечь.  Пробегу  леском,  вон
туда. Как закопаешь - иди на станцию, я потом приду.
     - Ты с ума сошел Горбатый. Они будут стрелять.
     - Я буду осторожен. Давай, Юрка, время нет.
     Горбатый понесся, как лось через лес. Я схватил лопату и с яростью стал
закапывать траншею. Через минут пятнадцать в стороне раздалась стрельба. Шум
ее усиливался.  Еще  минут  двадцать стреляют, а я уже закончил и выравниваю
дерн. Бегу к соседнему шурфу и заваливаю его тоже.  Стрельба  реже,  но  она
продолжается. Первый шурф тоже замаскирован.
     Бегу по лесу к Горбатому. Стрельбы не слышно. Куда-то далеко зашвыриваю
мешавшую лопату, бегу и бегу...
     Горбатый  лежит  на  животе, на вершине холма. Кругом стреляные гильзы.
Поднимаю голову Горбатого.
     - Юрка, - тихо говорит он, - Меня убили.
     Я сажусь на корточки и кладу голову на колени.
     - Что ж ты наделал, Горбатый?
     Я глажу его волосы.
     - Юрка, - он уже хрипит, - Бросай копать, мы уже давно взрос...
     Горбатый затих, а я все глажу и глажу его волосы.

     - Руки вверх!
     Меня окружает толпа в милицейской форме. Я их не слышу.  Я  все  шепчу:
"Горбатый, что ты сделал?"

     Николаев монотонно постукивал карандашом по столу.
     - Так что теперь будем с вами делать, Самсонов?
     - Мне все равно.
     - Что вы там делали?
     - Зачем вы убили Горбачева?
     - Он оказал вооруженное сопротивление.
     - Он муху не убьет.
     Николае  молчит, только стук карандаша отдается в ушах звуком молота по
наковальне. После длительной паузы он продолжил.
     - Я понял только через пять минут, что Горбачев отвлекал нас  от  тебя.
Но остановить людей было невозможно. И вообще, я считал, что ты с грузом уже
на станции и был ужасно поражен, увидев на холме.
     - Я пойду домой, Сергей Николаевич.
     - Иди, - вдруг согласился он.

     Домой не пошел, а поехал к Ольге и выплакал ей всю горечь происшедшего.
     - Юра, тебе уже много лет. Зачем и для чего ты рискуешь?
     - Горбатый тоже высказал мне эту мысль перед смертью.
     - Так что же ты решил?
     - Пока ничего.
     - Отдай  ты  им  этот  склад.  Что  нам  делать  с  этим антиквариатом,
картинами, янтарем и прочей  мишурой.  Продать  никому  невозможно.  Это  не
Запад.
     - Может  ты  и  права, но Горбатый рисковал из-за этого склада и погиб.
Только это мне и не позволяет сдать его.
     - Подумай еще, Юра.  Все,  что  вы  нашли  -  это  все  государственные
ценности, за кражу которых, бьют.
     - Я подумаю, Ольга.

     Мы  похоронили  Горбатого  и на следующий день, утром, я взял переписку
Геринга и пошел в  Большой  дом.  К  Николаеву  меня  пропустили  быстро.  В
накуренном   кабинете   сидело   три   человека.  Уже  знакомый  мне  Виктор
Афанасьевич, Николаев и моложавый капитан.
     - Здравствуй, Самсонов, - приподнялся Николаев.
     - Я пришел сдать то, что мы нашли с Горбачевым. Вот, возьмите.
     Николаев  взял  документы,  просмотрел  и  отдал  молодому  -   Виктору
Афанасьевичу.
     - И  что  же  там  есть?  Вы  видели? - взволновано проговорил молодой,
пробежав документы глазами.
     - Там янтарная комната, картины, ковры, антиквариат.
     В комнате наступила тишина. Документы перешли к капитану.
     - Вы хотите передать нам склад? - спросил капитан.
     - Когда поедем? - ответил я.
     - Сейчас, - сказал Николаев, - Кузнецов, срочно вызовите солдат,  машин
пять  с  лопатами. Вы, - обратился он к молодому, - дозвонитесь до Эрмитажа,
пусть вышлют двух экспертов, но  примерно,  через  два  часа,  после  нашего
отъезда. Идите, подготовьтесь к отъезду.

     Николаев поднял трубку телефона.
     - Товарищ генерал, разрешите зайти по очень срочному делу. Да. Иду.
     Я остался в кабинете один. Прошло полчаса. Влетел Николаев.
     - Поехали Самсонов.

     Опять едем впереди колонны, на газике. Сзади караван машин. Доезжаем до
Бегуниц и сворачиваем налево, в сторону Волосова.
     Вот   и   проклятый   холм,  едем  к  нему  прямо  по  клеверу.  Машины
останавливаются. Мы выходим.
     - Вот этот холм. Мы взломали дыру сзади, поэтому вход здесь.
     - Кузнецов, - закричал Николаев, - оцепи это место.
     Часть солдат по выпрыгивала из машин и цепью окружили  холм.  Другие  с
лопатами подошли к подошве холма. Я разметил участок и они начали копать.
     Когда  показались  ворота,  все  сгрудились  вокруг них. Меня отозвал в
сторону Николаев.
     - О янтарной комнате никому ни слова. Сейчас пойдешь с нами и покажешь,
где эти ящики.
     С яркими фонариками, только пять  человек,  шли  проходами  к  заветным
ящикам.
     - Вот, - я показал на темные однообразные громадины.
     Один  из  сопровождавших  скинул  уже выломанную крышку ящика и вытащил
панель.
     В  свете  фонариков  янтарные  плиты  меняли  окраску,   становясь   то
оранжевыми, то красными.
     - Это они, - сказал один из присутствующих.
     - Кузнецов,  -  опять  приказал Николаев, - Эти ящики сейчас вынести, в
машины и срочно отвезти в управление. Как только освободишь место, приглашай
экспертов. Оружие здесь есть? - обратился он уже ко мне.
     - Да. Справа у входа.  Ящиков  пять,  а  слева  -  ящики  с  патронами,
по-моему двадцать два.
     - Хоть один ящик вскрыт?
     - Да. Горбачев брал автомат.
     - Ах  да. Кузнецов, выноси ящики вперемежку с оружием. Нечаянно уроните
ящик или крышку от него при выходе. Пусть все, кто у входа,  увидят  оружие.
Говорите всем солдатам и окружающим, что выносите оружие. О янтарной комнате
ни слова. Понятно?
     - Так точно.
     - Давай, действуй.
     Закипела  работа.  Приехало  еще  несколько  важных  шишек. Походили по
складу, по цокали языком.
     - А это что? - спросил один из них, ткнув пальцем  в  наши  с  Горбатым
шмотки, брошенные у пролома стены.
     - Грабители, - ответил Николаев.
     Они по возмущались и ушли.



ПОДСЛЕДСТВЕННЫЙ

     Меня  не  отпустили. После того, как распотрошили склад, меня повезли в
управление и посадили в камеру, где я просидел три дня. Наконец днем привели
в один из многочисленных кабинетов управления. В комнате сидел, уже  не  раз
встречавшийся  со  мной  полковник,  а  за  столом - гражданский с острыми и
спрятанными глубоко под дугами бровей, глазами.
     - Гражданин  Самсонов  Юрий  Александрович.  Здравствуйте.  Я   -   ваш
следователь Карманов Григорий Степанович.
     - Как, разве я под следствием?
     - Да, вот постановление прокуратуры.
     Григорий  Степанович  протянул  мне  бумажку.  Действительно,  это было
постановление о содержании меня под стражей.
     - Но за что?
     - За незаконное хранение оружия.
     - Но у меня нет оружия.
     - За незаконное хранение оружия в тайниках, базах, землянках и складах.
     - Ничего не понимаю. Я отдал вам, причем добровольно, самый  крупнейший
склад и в благодарность меня загоняют сюда. Что за чушь?
     - Хватит, гражданин Самсонов. Перейдем к делу.
     Началась   процедура  дознания.  После  длительного  установления  моей
личности, пошли главные вопросы.
     - Как вы нашли последний склад?
     - Откопали.
     Следователь невозмутимо листал документы.
     - А предыдущий склад?
     - Откопали.
     - Вот объяснительная майора  Николаева  Сергей  Николаевича  в  которой
говориться,  что  вы  ему в присутствии двух сотрудников управления передали
карту с координатами раскопов и некоторых своих баз. Вы передали карту?
     - Передал.
     - Значит  ваш  последний  склад  вы  тоже  взяли  с  помощью   каких-то
документов?
     - Мы все копали, что бы что-то найти.
     - Естественно.  Я  в этом не сомневаюсь. Перейдем к следующему вопросу.
Вы находили на месте раскопов какие-нибудь документы?
     - Да.
     - И где они?
     - Переданы Николаеву.
     - Вот докладная Николаева, в который утверждается,  что  вы  передавали
ему  документы  по  частям,  когда  вас  ловили  на  месте  преступления. Вы
подтверждаете это?
     - Я еще не видел документа в  нашем  государстве,  запрещающего  копать
землю и поэтому не считаю преступлением вдруг неожиданно что-то раскопать. А
то, что я ему передавал, так это степень нашего сотрудничества, между мной и
КГБ.
     - Ваша степень сотрудничества документально подтверждена?
     - Нет, это негласное сотрудничество.
     - Майор Николаев это не подтверждает.
     - Это его дело.
     Поднялся полковник и подошел ко мне.
     - Самсонов,  лучше передайте нам документы. Помните, я вас просил давно
об этом и сейчас прошу. Отдайте.
     - Я не видел никаких документов.
     - Хорошо. Григорий Степанович, я настаиваю  на  проведении  дознания  с
использованием химически-активных средств.
     - Что ж, я не имею возражений. На сегодня допрос окончен.
     Следователь нажал кнопку.

     Через  день  меня  притащили  в  стерильно  бело-кафельную комнату, где
прикрутили к койке. Напротив стояли: полковник, следователь и врач.
     - Давайте приступим, - предложил полковник.
     Следователь кивнул головой и врач вкатил мне укол в  вену.  Моя  голова
поплыла по волнам. Жуткий страх охватил все клеточки тела.
     - Самсонов, вы находили документы при раскопах?
     Сквозь  облачность  дымки  страха  прорвался звук человеческого голоса.
Отвечай, отвечай, стучали пульсирующим молоточком толчки в голову.
     - Да, находил.
     - Где они?
     - Их Горбатый отдал Мире.
     - Адрес Миры.
     - Новокузнецовская, 10, пятый этаж.
     - Вы сами знаете содержание этих документов?
     - Да.
     - О чем они.
     - Это секретная переписка, между генералом  НКВД  Николаевым  Н.  А.  с
генералом  Альбертом, переписка фон Лееба со Ждановым и Ворошиловым, а также
попытки Берии связаться со ставкой Гитлера.
     - Это вы сами читали?
     - Мне переводил Горбатый.
     - Вы кому-нибудь говорили об этих документах?
     - Их содержание знали я и Горбатый.
     - Вы сами разломали ящики с янтарной комнатой?
     - Вместе с Горбатым.
     - Кто был свидетелем переноски ящиков из склада в машины?
     - Я, Николаев, Кузнецов и два неизвестных мне гражданина.
     - По каким документам вы нашли склад с янтарной комнатой?
     - По накладным, немецкого строительного батальона и трофейным картам.
     - Что вы нашли в бункере штабного корпуса?
     - Сейф с документами, карты, портсигар,  оружие  и  несколько  немецких
трупов, один из которых генерал Альберт.
     - Вы сказали портигар?
     - Да.
     - Что было в портсигаре.
     - Записка Николаеву, что он подонок.
     - Он сейчас отойдет, - прервал мою пытку посторонний голос.
     - Да, пожалуй, достаточно.
     Мое тело вдруг расслабилось и я провалился в глубокий сон.

     Два дня меня не вызывали и вот опять у следователя. Он уже один.
     - Юрий  Александрович,  мы провели расследование. Вы перед судом должны
пройти медэкспертизу. Распишитесь вот здесь.
     - Но я даже не читал дела и не знаю в чем меня конкретно обвиняют.
     - Сейчас это не обязательно. После  медэкспертизы,  вы  ознакомитесь  с
делом.
     - А что я должен подписать?
     - Вот  эту бумагу, что вы отдали все найденные вами документы Мире С. и
дальнейшей судьбы их не знаете.
     Я подписал этот странный документ.

     В  камерах  Большого  дома  меня  продержали  еще  неделю  и,  наконец,
отправили на медэкспертизу.
     Это было шестиэтажное здание, с решетками на окнах до последнего этажа.
Каждый  вход на этаж запирался на такие же могучие прутья. Сквозной коридор,
с палатами слева  и  справа,  упирался  опять  в  решетки  черной  аварийной
лестницы.  Охранники  сидели  за  столиками  на  лестничной  площадке только
парадной лестницы, врачи и санитары размещались в центре коридора, в светлом
проеме, огражденном барьером. Когда я вошел в палату, то ахнул. На одной  из
кроватей сидел в больничном халате сам Николаев Сергей Николаевич.
     - Вы?
     - Я, я. Занимай эту койку, она свободна.
     - Ничего не понимаю. Как же вы здесь?
     - Благодаря тебе.
     - Мне?
     - Ну а кто же моего папашу, выдал. Святой дух что ли?
     - Причем здесь папаша и вы?
     - Вышло,  что  я  охотился за документами своего папаши, чтобы прикрыть
его.
     - Чушь, ваше КГБ сошло с ума.
     - Оно-то  не  сошло.  Это  все  ширма  обвинений,  за  ней  стоят  дела
посерьезней.
     - Это янтарная комната и компрометирующие документы.
     - И  янтарная  комната  в  том  числе.  Кто-то пытается похоронить ее и
сведения о содержании документов насовсем, да так, чтоб не было свидетелей.
     - Что, что? Ты говоришь, похоронить свидетелей?
     - А ты что, не понял куда ты попал?
     - Меня прислали на экспертизу.
     Сердце у меня упало от нехорошего предчувствия.
     - Ха...ха...ха... Да знаешь где ты находишься?  В  психоневрологической
больнице Министерства Внутренних Дел.
     - Ну и что?
     - А ты когда-нибудь читал книгу "Пролетая над гнездом кукушки"?
     - Читал.
     - Слыхал там такое слово - "лоботомия"?
     - Не может быть? Неужели и нас хотят сделать идиотами?
     - Ты  отстал,  парень.  Наука  давно ушла вперед. Здесь стирают память.
Здесь тебе сотрут все - и документы, и янтарную комнату и даже меня. Выйдешь
зато живой, не идиот, и не полуидиот, но с дырой в голове.
     - Но я не хочу этого.
     - Тебя и спрашивать не будут.
     - И тебя тоже, так искалечат?
     - А для чего ж я здесь.
     Я не мог прийти в себя. Ужас охватил меня.
     - Но ведь надо что-то делать?
     - По моим данным, из этой конторы еще никто не убегал.  Кстати,  знаешь
кто  в  соседней  палате?  Там  сидит  капитан  Кузнецов,  что с нами был на
янтарной. Как видишь загребли всех, кто занимался твоим делом.
     - О боже, - застонал я.

     Ночью я почувствовал себя плохо, температура подскочила до 40 и в почти
бессознательном состоянии, я пробыл два дня. Когда я очнулся,  Николаева  не
было. На его койке лежал черноволосый мужик.
     - А где Сергей Николаевич? - спросил я его.
     - В реанимации, - ответил он, почесывая живот.
     Я  стал подниматься с койки. Голова закружилась и я чуть опять не упал.
Посидев полчаса, я немножко отошел и, натянув  халат  и  шлепанцы,  пошел  в
туалет. По коридору мне навстречу шла знакомая женщина в больничном халате.
     - Мира, - позвал я, - Мира.
     Она с недоумением посмотрела на меня.
     - Простите, но я вас не знаю.
     - Мира, неужели ты меня не помнишь, Мира?
     Женщина  с испугом обогнула меня и часто оборачиваясь исчезла в палатах
женского отделения. Мне стало горько. После туалета я заглянул в  прозрачные
стекла  реанимационного  отделения.  На  койке  лежал  Николаев с раскрытыми
пустыми глазами. К нему подошла сестра. Он приподнял голову и что-то  с  ней
стал  говорить,  потом посмотрел вокруг, встретился взглядом со мной и опять
заговорил с сестрой. Я понял, он тоже меня не помнит и пошел в палату.
     Врач определил у меня грипп и пожалуй это задержало садистов делать мне
операцию.
     Мы были на последнем, шестом этаже,  и  сверху  все  время  стучали  по
кровле  рабочие,  которые  ремонтировали крышу. Ходили они по черному ходу и
иногда дразнили нас через решетку коридора.
     - Эй, идиотик, - орали они кому-нибудь - Где твой хвостик?
     Часть идиотиков начинала оглядывать себя в поисках хвостика.
     Вот мне в голову и пришла мысль удрать через черный ход, но как открыть
эту чертову дверь-решетку. Однажды  врач  наорал  на  нянечку  за  грязь  на
лестничной  площадке и она пошла к дежурному врачу и вынесла из его кабинета
ключ. Ее сопровождал санитар. Нянечка убрала мусор и отнесла ключ  дежурному
врачу.
     Мне  с  каждым  днем  становилось лучше и однажды врач на обходе бросил
сестрам.
     - Готовьте завтра на операцию.
     Они ушли, а я  искал  лихорадочно  выхода  из  создавшегося  положения.
Вечером  решил,  терять  мне  нечего,  либо изуродуют, либо убьют. Когда все
заснули, я тихонечко встал и приоткрыв дверь  палаты,  заглянул  в  коридор.
Тихо  и  пусто.  Посреди  коридора,  где  дежурят сестры, только яркий свет.
Охранник за решеткой, дремлет на своем  стуле.  На  цыпочках  продвигаюсь  к
барьеру.  Тихо.  Дежурная  сестра,  прикрывшись  одеялом, спит на стульях. Я
прохожу ее и прокрадываюсь к комнате дежурного врача.  Дверь  открылась  без
шума.  Врач  спал, положив голову на стол. Я подошел к столу и, взяв большую
медную пепельницу со стола, с силой опустил ее на голову спящему. Крак...  и
опять тихо. Кровь медленно расползалась по бумагам и стала стекать на пол. Я
осторожно  оттащил  врача  к  стене и обшарил стол. Ключ был в третьем ящике
стола. И вот опять коридор. Вроде все в порядке.
     Крадусь вдоль стены и, наконец, проклятая решетка. Замок громко щелкнул
от поворота ключа. Охранник, на той  стороне  коридора  дернулся,  и  открыв
глаза, тупо посмотрел в провал лестницы и... опять задремал. Железные ворота
не  пискнули  при перемещении и вот я на лестничной площадке. Закрываю дверь
на ключ, по полмиллиметра опуская собачку замка, что бы не  было  повторного
щелчка. Только на чердак, вниз нельзя, там наверняка не выйти.
     На  плоской  крыше  гуляет ветер. Он чуть не сбивает меня с ног. Мелкий
дождь порывами воды хлещет в лицо.  Ветер  разметал  кучи  мусора,  небрежно
сваленные  в  неожиданных  местах.  По  центру  крыши хлопает наброшенный на
ведра, мешки с цементом, алебастром и инструментом, большой кусок  брезента.
Чтоб  его  не  снесло ветром, он по краям зажат кирпичами и тяжелой железной
тачкой. Мысль пришла мгновенно. Стягиваю один конец брезента и подложив  под
его  центр  мешок,  лопатой  прорубаю  дырку.  Брезент  рвет из рук. Еле-еле
перехватываю четыре угла и встаю спиной к ветру. Встряхиваю брезент кверху и
тут же неведомая сила сдергивает меня с места и тащит на  край.  Я  чуть  не
заорал  от страха и закрыл глаза. Ноги повисли в пустоте. Вдруг ветки упруго
захлестали со всех сторон и, задевая сучки тело грохнулось на землю. Брезент
застрял в ветвях дерева.
     Я бегу по саду, ограда после пережитого, далась очень  легко.  Я  опять
бегу  мимо  сонных  домов,  все  дальше и дальше от страшного места. Зеленый
огонек такси призывно замаячил на дороге. Поднимаю руку.
     - Тебе куда?
     - В Купчино.
     - Залезай. А чего ты в таком наряде?
     - Решил удрать на денек из больницы.
     - А... У меня брат тоже, несколько раз бегал. Ничего, сейчас  вылечили.
Уже ни грамма в рот водяры второй год не берет.

     Стучу  бешенно  в  дверь. Как они там долго спят. Наконец, сонный голос
Ольги спрашивает: "Кто там?".
     - Оля, это я, Юра.
     Дверь открылась
     - Юрка, где ж ты был?
     - Ольга, дай 25 рублей, мне с такси рассчитаться надо.

     Мы сидим за столом  и  я  рассказываю  Ольге  обо  всем,  что  со  мной
произошло.
     - Что же теперь делать, Юра?
     - Мне надо отсюда исчезнуть, но куда, я сам не знаю.
     - Знаешь,  я  думаю  они хватятся тебя утром. Пока ничего не перекрыто,
уезжай в Сибирь, к моей маме, в город Билембай. Я тебе одежду брата и деньги
на дорогу дам. А через неделю приеду сама.
     Я подтянулся и поцеловал Ольгу в мягкие губы.



ПОСЛЕДНИЙ

     Март. 1993 г.

     Вот уже 2 года, как я вернулся со своей женой Олей в город. Меня  никто
не  тревожил  за  это  время  и  я  спокойно  работал  в  одной коммерческой
структуре.
     Но однажды, ко  мне  домой  позвонил  Виктор  Афанасьевич  и  предложил
встретиться в ресторане "Прибой".

     Виктор  Афанасьевич  был  не  один,  с  ним  сидел  гражданин кавказкой
национальности.
     - Господи, сколько лет прошло. Вы ли это, Самсонов?
     - Я, Виктор Афанасьевич. А где же Сергей Николаевич?
     - Спился Сережа. Знакомьтесь, Зураб, а это - Юрий. Мы с ним знакомы уже
много лет. Так, Юрий?
     - Вроде, так.
     - У  Зураба  к  тебе  есть  деловое  предложение.  Он   попросил   меня
встретиться  с  человеком,  который  может  ему помочь, - Виктор Афанасьевич
сделал паузу, - Ты еще имеешь в заначке склады с оружием?
     - Как вам сказать. И да, и нет. Нет -  потому  что  не  занимаюсь  этим
много  лет,  да  -  когда  занимался склады были, но столько времени прошло,
может их нашел другой трофейщик.
     - Не прибедняйся, Самсонов. Все это время  ты  держал  на  пульсе  весь
южный  район  области.  На тебя сейчас работают десятки трофейщиков, добывая
тебе оружие и другие сувениры войны. Человек пришел за делом. Так  есть  или
нет склад?
     - Хорошо. Скажите, что нужно. Конкретно.
     - Скажи ему, Зураб.
     - Дорогой,  нужно  оружие,  много  оружия. Ты скажи, что у тебя есть, я
скажу, что я возьму.
     - Давай, решим по-другому. Если я вскрываю склад, ты берешь все,  иначе
ничего не дам.
     - Говори, что у тебя есть, я записываю.
     - 15000  винтовок,  типа "Маузер". Оружие пристреляно. Тройной комплект
патронов к ним.
     - Слушай,  откуда  у  тебя  столько   винтовок?   -   удивился   Виктор
Афанасьевич.
     - Немцы  воевать-то  начали  не  с автоматами, как нам вбивали в голову
историки и мемуаристы, а с обыкновенной винтовкой. В 1942  и  в  1943  годах
началось  перевооружение  пехоты  на  автоматы  и  старые  винтовки сдали на
склады.
     - Дорогой, винтовки хорошо. Давай дальше.
     - 576 пистолетов "парабеллум", первый выпуск.
     - Что значит первый выпуск?
     - Пистолеты модернизировались и самые  ранние  выпуски,  заменялись  на
новые.
     - 57  пулеметов  МГ,  только  34-го  года.  Где-то около 80 "люгеров" и
"вальтеров". 150 противопехотных мин,  120  автоматов  "шмайсер"  и  2000000
патронов.
     - Сколько берешь за оружие?
     - 20  долларов за винтовку, 50-за "парабеллум", 30-за "вальтеры", 40-за
"шмайсеры" и пулеметы, 5-за мину и, наконец, за каждую цинку-20 долларов.
     - Не спеши дорогой, не спеши. Дай я посчитаю. Дорого берешь  за  старое
барахло.
     - Не хочешь, не бери.
     - Виктор, скажи ему, пусть сбавит.
     - Юра, очень круто берешь. Сбавь на десять процентов.
     - А сколько, ты возьмешь, Виктор Афанасьевич?
     - Десять  процентов  от  сделки, как посредник и организатор перевозки.
Так, Зураб?
     - Ох так, дорогой. Режете меня. Юрий, давай  на  десять  процентов,  за
счет срока давности.
     - Черт  с  тобой.  Только  плати  наличными и в течение недели. Мне еще
склад надо проверить. Деньги вперед-склад твой. Вывози как знаешь.
     - Не ругайся дорогой. Сейчас я подсчитаю сколько это, а потом мне  надо
позвонить и согласовать деньги.
     - Только не брякни в телефон про оружие, - сказал Виктор Афанасьевич.
     - Зачем  обижаешь,  дорогой, меня хорошо там поймут. Вы подождете минут
20, я результат переговоров принесу.
     Зураб долго шевелил губами, подсчитывая общую сумму. Наконец, он  встал
и пошел к выходу ресторана.
     - Виктор  Афанасьевич,  я  хочу вас спросить об одной вещи. Что стало с
янтарной комнатой?
     - Ничего. Ее нет.
     - Как нет? Я ее сам видел, трогал вот этими руками.
     - Вся наша беда в том, что есть вещи,  о  которых  надо  молчать,  кода
появляется  большая  политика.  Все уверены, что янтарь либо в Калининграде,
либо в Германии и никому в голову не придет, что он может быть  здесь.  Наши
играют, на варварстве немцев, на компенсации потерянных ценностей и в глазах
мира,  мы  пострадавшая сторона. Нам не хочется потерять этот имидж. Недавно
президент заявил на весь мир, что комната спрятана  на  полигонах  Германии.
Поэтому комнаты считай, в России нет и ты ее не видел.
     - Но это же достояние нации.
     - Не  трепли  зря  языком. Достояние..., смех это. То что сейчас во всю
разворовывается достояние России ты не видишь, а комната,  которая  спрятана
для России - у тебя как бельмо на глазу.
     - Ладно,  Сергей  Николаевич. У меня другая точка зрения на достояние и
не будем проводить дебаты по этому поводу. У меня еще к  вам  вопрос.  Много
лет тому назад вы это искали?
     Я  вытащил  из  кармана переписку с немцами Жданова, Берии и Николаева.
Виктор Афанасьевич перечитал и кивнул.
     - Где же вы хранили все время эти документы?
     - Горбач перед смертью зашел к Мире и перетащил все другому человеку.
     - Вот почему Мира,  даже  под  наркотиками  не  могла  ничего  сказать.
Кое-что я у тебя возьму, с твоего разрешения конечно, а это... Это никому не
нужно.  Можешь  взять и вытереть задницу. Сейчас такими партийными вывертами
никого не удивишь, все давно поняли, что партия гнила сверху и это привело к
развалу страны. Так что бери, что хочешь, то и делай с ними.
     Он перебросил мне листки с Ждановскими и Ворошиловскими переписками.  В
это время появился Зураб.
     - Дорогой,  все  согласовано.  Деньги  будут через три дня. Склад берем
через неделю, как только придут машины.
     - Погоди, Зураб, - сказал я. - Это еще не все.
     - Что еще? - забеспокоился Зураб.
     - Деньги, ты мне передашь в установленном месте, взамен получишь карту,
по которой и будешь копать.
     - Это кто ж рискует? Ты или я?
     - Мы оба. Но у меня риск предпочтительней.  Если  ты  меня  хоть  одной
банкнотой обманешь, то будут перестреляны у склада все.
     - Зураб, он не шутит, - высказал Виктор Афанасьевич.

     После ресторана мы выходили вместе с Виктор Афанасьевичем.
     - У тебя есть еще что-нибудь?
     - Остался склад с нашим оружием.
     - Откуда?  Я  точно  знаю,  что  наши  складов  здесь во время войны не
делали.
     - Наши не делали, а немцы собирали и складировали.
     - И много там?
     - Много.
     - Если я найду покупателя, ты не будешь против?
     - Конечно  нет.  У  меня  к  вам  тоже  просьба.  Сейчас  наши   ребята
организовали  ремонт трофейного оружия, найденного в земле. Вы зацепили одну
мою мастерскую. Нельзя ли закрыть дело, а ребят выпустить?
     - Это на Ижоре?
     - Да.
     - Попробуем помочь.
     - Кто б мог подумать, что четыре года назад мы были врагами.
     - Время меняется, Юра.

     Ольга взволнованно встретила меня на пороге дома.
     - Юра, в Николая стреляли. Я боюсь за него.
     - Ранен?
     - Немного задело.
     - Где он?
     - Там, в комнате.
     Николай сидел за столом и пил чай.
     - Привет. Ну, рассказывай, что у тебя?
     - Юрий Александрович, обстановка сейчас на раскопах изменилась.  Сейчас
копают  все,  кому  не  лень. Всем вдруг стало нужно оружие. Раньше, с твоей
легкой руки, весь южный район Ленинградской области был поделен на 9  частей
между  копалами. Соглашение соблюдалось до 1992 г. Теперь появились новички,
но опаснее, чем нормальные бандиты. Они изымают оружие из земли, отнимают от
копал, иногда покупают его. Вот я и нарвался на такую группу. Отрыл немецкие
окопы и нашел "парабеллум". Тут же решил его пристрелять  и  они  пришли  на
звук выстрела.
     - Ну  и кретин же ты, Коля. Дальше можешь не продолжать. Только ответь,
стрелял в них?
     - Да.
     - Оля, надо спасать этого дурака. Давай собирайся,  мы  через  три  дня
уезжаем.
     - Куда?
     - Опять в Билембай.
     - У тебя тоже не все в порядке? Опять старый хвост тянется за тобой?
     - Да и может все произойти, если я не исчезну.
     - Что ж делать. Поехали.
     - Николай,  с  тобой  мы проведем последнюю операцию. Садись я тебе все
расскажу.

     Зураб приехал на встречу на двух машинах. Я стоял на  лесной  дороге  и
они  остановились  рядом.  Из  машин  вышли:  Зураб,  Виктор Афанасьевич и 5
здоровенных кавказцев.
     - Где чемодан? - спросил я.
     - Ей, принесите.
     Зураб махнул рукой. Подошел парень с чемоданчиком.
     - Открой.
     Он открыл и положил на капот машины.
     - Теперь отойди.
     Парень отошел. Я подошел  и  стал  раскрывать  и  щупать  каждую  пачку
долларов. Краем глаза увидел, что один из закавказцев пошел мне за спину.
     - Стоять! - рявкнул я. - Стоять! - и махнул рукой.
     С холма ударил пулемет, старый друг - МГ. Пули прошили строчку недалеко
от кавказцев и пулемет замолк. Тишина зазвенела в ушах.
     - Я   ж   говорил  не  делайте  глупостей,  -  раздался  голос  Виктора
Афанасьевича. - Я предполагал, что он всегда подстрахуется.  У  тебя  все  в
порядке, Юра?
     - Да. Деньги вот в этой пачке фальшивые. Зураб, ты можешь заменить?
     Зураб  вытащил  из  внутреннего  кармана  другую пачку и с неприязнью в
глазах обменял ее.
     - Так вот ребята, - закончил я, - Вы будете еще  стоять  так  15  минут
после  моего  ухода.  Если  куда-нибудь  тронетесь,  вас прикончат. Вот твоя
карта, Зураб. Смотрите и вы, Виктор Афанасьевич. Видите  вот  этот  крестик,
это честно заработанное ваше оружие. Объясните ему все, Виктор Афанасьевич.
     Я пошел от машин в лес с чемоданом. Оглянувшись, увидел толпу людей над
картой, постеленной на капоте.

     Мы едем в "КАМАЗЕ". Николай за шофера, я и Ольга, как пассажиры. Сзади,
на спальном месте лежит пулемет МГ и чемодан с деньгами.

     До Билимбая, ох, как далеко...

     Февраль, 1995 г.


Евгений Кукаркин.
Урок истории



ЗАЩИТА.


     - Я   утверждаю,  что  Святослав  в  сражении  под  Доростолом  не  был
побежденным, как утверждают Византийские историки, он был победителем, - так
заканчивал я свою диссертацию о Великом Князе Святославе.  -  Действительно,
продержись  Святослав  в  Доростоле  еще  неделю  и  тогда  неизвестно какие
печальные события могли бы произойти.  Император  греческий  Иоан  Цимиский,
спешил  на  любых  условиях  заключить  мир,  так  как боялся потерять вечно
шатающийся  трон.  Он  рвался  в  Константинополь,  потому  что  знал,   что
сторонники  свергнутого  им  императора Никифора вот-вот возведут на престол
его отпрыска, Феофана. Вечно враждующие полководцы Фока  и  Склир  не  могли
заменить  его  под  Доростолом  и  не  было  к  ним  доверия после страшного
поражения от росичей под Адрианополем, которое было за год до  Доростола.  У
меня все.
     - Если вопросы к Михаил Ивановичу? - спросил ученый секретарь.
     - Можно,  -  поднялся  тощий  седой  профессор  Писемский.  -  Скажите,
уважаемый Михаил Иванович, вы все говорите о Иоане Цимиском, а что было бы с
Росичями, если бы они попытались продержаться неделю или две после  22  Июня
971года?
     - Они   бы,   вероятней   всего,   потерпели  поражение,  но  прекрасно
осведомленные от пленных тем, что творилось в столице  Империи,  они  готовы
были продержаться.
     Тут  выскочил  нервный  Дмитрий  Константинович,  мой вечный оппонент и
секретарь парторганизации университета.
     - Откуда вы достали материалы о Феофане?  Признайтесь,  что  фактически
это является краеугольным камнем данной работы.
     - Естественно.   После  подлого  убийства  Императора  Никифора,  часть
византийских войск воевавших в  Италии  против  франков  и  не  поддержавших
Цимиского,  выступила  в  защиту  малолетнего Феофана, который находился под
присмотром своего двоюродного брата Ирисмея в Риме и собиралась выступить  в
поход   против  Константинополя.  Франкам  даже  это  было  весьма  выгодно,
бесконечные войны опустошили казну, поэтому  они  заключили  на  год  мир  с
полководцем  Ирисмеем  и тот двинулся в путь. Это одна из причин заставивших
Иоана Цимиского спешить. Данные об этом найдены  мной  в  Лионских  архивах,
времен воин франкского государства V- IX веков.
     Вопросов больше не было. Мне закатили 19 красных шаров при двух черных.
Это была победа.

     Дмитрий Константинович вяло мял мою руку и выговаривал тоном учителя.
     - Я хочу вас поздравить, хотя честно скажу, один черный шар мой. Но еще
больше  я  расстроен  тем,  что  вы  останетесь на историческом факультете и
будете смущать молодых людей своими неординарными идеями.
     - Разве история не должна быть правдивой?
     - Она должна служить тому государству, в котором вы живете.
     - Весьма  корректная  формулировка.  Я  что-нибудь  написал  не  так  о
Святославе?
     - Все  так,  но нужна еще слава русскому оружию, а не неопределенность.
За это я вам вкатил черный шар.
     Мне ничего не оставалось, как поблагодарить Дмитрия Константиновича  за
поздравления и за черный шар.


БИТВА НА РЕКЕ ВОЖЕ

     Заведующий  кафедрой,  милейший членкор Дальский, тихим голосом говорил
со мной.
     - Михаил Иванович, у нас завал  по  древне  русской  истории,  так  что
возьмите  на  себя  любезность  читать  студентам  этот  курс. Знаю, в нашей
истории всегда было много чего непонятного и вы своей эрудицией постарайтесь
зажечь молодых людей  так,  что  бы  они  прониклись  в  поиски  и  открытия
неизвестного. В основном надеюсь на вашу зрелость и мудрость.
     - Я постараюсь.
     - И  еще,  не  успев вступить в должность, вы уже заимели массу врагов.
Будьте осторожны, не давайте им повод, что бы начать травлю. Русская история
самый опасный предмет на сегодняшний день.
     Вот так меня напутствовал милейший безобидный человек.

     В квартире тихо и пусто. Жена, уже как три года тому назад,  съехала  с
ребенком  к своим родителям. Получила от меня развод и теперь живет с другим
человеком. Наверно, что бы тогда не лезть с тоски на потолок,  я  и  занялся
научной  деятельностью,  превратившись,  как  смеется  мой  друг  Женька,  в
архивного червя. Сегодня Женька у меня.
     - Мишка, мы сегодня поддаем. Во, смотри какую красавицу я принес.
     Он достает и кармана бутылку водки и крутит ее на свет.
     - Где там у тебя еще есть мытые стаканы? - нахально продолжает он.
     - У меня все мытое.
     - Да ну?
     Женьке невдомек, что перед защитой я прибрал всю квартиру. Он  идет  на
кухню, приносит два стакана, колбасу, батон и удивляется.
     - Чего  это  с тобой, может ты с куста упал? Все чисто. Или может ты на
радостях, что защитился домработницу приобрел?
     - Все в порядке. Я же теперь преподаватель со степенью.
     - Какое слово-то "со степенью", как  будь-то  с  грузом  каким.  Ладно,
тяпнем за твой первый добавочный груз и пусть будет он началом восхождения к
Олимпу.
     - На что намекаешь, стервец, на Сизифов камень?
     - Это твоя конечная стадия, - хохочет Женька.
     Мы  выпиваем  стакан  и с наслаждением грызем колбасу. Женька не плохой
конструктор, бабник и выпивоха. За три года он сменил три жены, прожив самое
большое с одной из них, пол года. Мы с  ним  еще  с  детства  жили  в  одной
коммуналке  и когда разъехались по квартирам, то оказалось, что в новом доме
семья Женьки живет выше меня этажом. Так иногда и ходим  друг  к  другу,  не
разрывая последнюю ниточку детства.
     - Слушай, Мишка, рванем сейчас к моей подружке Марте.
     - Ты-то к Марте, а я зачем?
     - Дурачок,  там  сейчас  такой бабий сбойчик. Поехали, Мишка, мы сейчас
уже зарядились.
     - Поехали, - решился я.
     Не лезть же мне опять на потолок от тоски.

     - Мальчики, пришли, - вопит чей-то девичий голос.
     Марта выскакивает в прихожую и повисает на шее Женьки.
     - Женечка, вот хорошо.
     - Я же не один.
     - Мишка, ты молодец, что пришел, - теперь Марта  обращает  внимание  на
меня.  -  У  меня  сегодня такие девочки, закачаешься. У нас же на работе из
мужиков, один начальник и тот импотент. Вот сегодня девочки и собрались, что
бы хоть как-то погулять.
     Девочки действительно были шикарные, разных возрастов и одетые  как  на
праздник.
     - Девчата,  -  представляла  нас  Марта,  -  к  нам пожаловали холостые
мужчины. Одного звать Миша, другого Женя. Прошу любить и жаловать.
     - Любить  мы  всегда  можем,  -  засмеялась  рыжая  девушка,  -  а  вот
жаловать..., это еще надо разобраться чем и как? Меня звать Лиля.
     Она зачем-то растопырила пальцы и протянула нам руку.
     - А  я  вас  знаю,  -  передо  мной возникло симпатичное создание, - вы
преподаете на истфаке.
     - Точно. Зато я вас чего-то не видел.
     - Мишка, так был  занят  наукой,  что  мог  заметить  только  слона,  -
отвечает за меня Женька.
     - Я не слон, я, Таня.
     Она протягивает мне тыльную часть ладони... для поцелуя.
     - Смотрите-ка,  -  зашумели  девчонки,  -  ну  Танька  дает,  уже ручки
целовать дает, что дальше будет. Ей больше не наливать.
     - А меня звать, Галя, - толстоватая женщина  с  хитринкой  смотрела  на
меня. - Мне о вас столько говорили, а вы вон какой.
     - Разочарованы?
     - Наоборот, не ожидала.
     - А я, Гюльнара, - последняя, черноволосая, подстриженная под мальчишку
девушка, протянула мне руку.
     - Все за стол, - скомандовала Марта и компания повалила в гостиную.
     Меня  втиснули между Таней и Гюльнарой, налили водки и... мы продолжили
пиршество полупьяных мужчин и женщин. К ночи все  были  тепленькие  и  стали
расходиться.  Женька  пожелал  остаться  у Марты, а я, Таня и Гюльнара пошли
провожаться по улицам. Остальные смылись по-английски.
     Только к утру пришел домой и заснул сном праведника.

     Я смотрю в аудиторию набитую студентами. Интересно, здесь есть  Татьяна
или нет.
     - Я сегодня буду читать вам древнерусскую историю и хочу вас подвести к
мысли.  Для чего она нам нужна? Уроки истории нам нужны для того чтобы мы не
повторяли ошибок прошлого, что бы мы знали как выжить в дальнейшем без малой
крови и быть могущественным государством. К сожалению история, как по  витку
спирали  возвращается  к  нам  и  если  мы  знаем  что было тогда, нам легче
справиться с невзгодами,  а  если  нет,  мы  можем  погубить  целые  народы.
Вспомните  Канны  великого  Ганнибала,  разве  мы  не повторили опыт его под
Сталинградом. И другой более злосчастный пример, когда при битве с  татарами
при  реке  Калке, князь Мстислав Романович поверил предателям и сдал татарам
оружие, за что и поплатился жизнью вместе со  своими  войсками.  Прошло  сто
лет,  князь  Остей  в  осажденной  Москве  опять  верит князьям изменникам и
история повторяется. Остей сдает оружие, гибнет  сам  и  Тохтамыш  уничтожат
Москву  вместе  со  всем  населением.  А  ведь в том и другом случае татарам
победа не светила.

     Итак, тема нашей лекции история  государства  российского  при  великом
князе Дмитрии Ивановиче по прозвищу Донской.

     "Он  сидел  на  троне, как истукан. Красивая курчавая бородка, вьющиеся
длинные волосы, широкая грудь и...  застылые,  тоскливые  глаза.  Сегодня  у
князя  Дмитрия  свои: князь Дмитрий Волынский Боброков, его же иногда кличут
князь Боброк, зять Дмитрия; двоюродный брат Владимир  Серпуховский;  Бренко,
первый  советчик  и  хозяйственник;  дряхлый  земледелец, но с очень светлой
головой, князь Федор Тарусский; Иван Белозерский,  в  бытность  купленный  к
Москве  Калитой  с  землями  и  потрохами.  Все  они  держат  в  своих руках
государство Московское и являются советчиками великого князя.
     - Сегодня караван пришел из Свеи, - как бы про себя рассуждает  Бренко,
- оружие привез.
     Эти слова магически действуют на Дмитрия. Он как бы просыпается.
     - Оружие. Какое оружие?
     - Да  князь  Боброк  просил  закупить  мечи,  кольчуги,  да  самострелы
свейские и от франков, они их иначе - арбалетами называют, по нашему  иногда
- тугие луки.
     - А где, покаж?
     - Позже, княже, позже.
     Дмитрий  опять  застывает  и  лишь  нога  в нетерпении трет проношенную
циновку. Теперь он в грезах об оружии и его  ничего  больше  не  интересует.
Совет идет дальше.
     - Сколько самострелов закупили? - спрашивает Тарусский.
     - Сто.
     - Надобно  нам тоже наладить делать эти луки, у меня есть две кузни под
Таруссой, они давно славятся справным оружием и это тоже могут сделать.
     - Нам много надо, а у тебя, князь, будет  в  отдельных  экземплярах,  -
выступает Боброк.
     - Сколько?
     - Триста, с тремя комплектами кованных стрел.
     Старик шипит вместо свиста.
     - И на что так много?
     - Врагов много.
     Боброк  самый  ученый и самый мудрый князь. Он как бы, военный советник
при великом князе и в то же время талантливый военноначальник и  полководец,
не знавший среди русских князей поражений. Знал Калита в какие руки отдавать
Дмитрия.
     - Дайте  год,  я  еще  шестьсот  поставлю,  -  прикидывает  в уме князь
Тарусский.
     - Добро, - улыбается Бренко.
     - Ну мы скоро? - нетерпеливо спрашивает Дмитрий.
     - Потерпи, княже, мы даже и не начинали вовсе.
     Ошалевший от долгого ожидания князь, валится на трон.
     - Лазутчики докладывают, Мамай в гневе. После захвата князем Городецким
и воеводой Свиблом Мордовии и избиении ими  всех  ее  жителей,  он  собирает
войско и готовит нападение на Русь, - докладывает Бренко.
     - Так  этим  мордовцам  и надо, - говорит князь Белозерский, - за подло
пролитую кровь росских воинов на реке Пьяне, за предательство. Надобно бы  и
нам теперь собирать большую рать, чтобы дать отпор Мамаю.
     - Неужели  началось,  -  встрепенулся  Дмитрий  на  кресле.  - Своих мы
поколотили, теперь и до татар доберемся.
     - Это плохо, что мы своих колотим, лучше бы все вместе  колотить  татар
начали.  Но  пора  уже  постоять  за честь Руси. Давай, князь Федор, начинай
собирать войско, - предлагает Боброк.
     - Вчера  плечо  проклятое  онемело,  первый  раз,  как   будто.   Знать
действительно дожили, - князь Федор Тарусский ежиться под теплой накидкой.
     В  это  время  в светлицу входит тысячник Вигнут, перебежавший к Бренко
после третьего похода русских князей на Литву. В руках у него, завернутый  в
холщину удлиненный предмет.
     - Вот. Княже, просил принести, я принес.
     Вигнут  раскрывает  холщину  и  все  видят удлиненное деревянное ложе с
маленькой жестким луком на одном конце и небольшой ручкой на  другой  части.
Дмитрий спрыгивает с кресла и первым хватает оружие.
     - Надо же... Штука какая.
     Он   начинает   крутить   рукоятку,  оттягивая  воловью  тетиву.  Потом
нетерпеливо протягивает руку Вигнуту и несколько раз  требовательно  сгибает
кисть.  Тысячский  догадывается  в  чем  дело и достает из холщевого мешочка
черный заостренный обрубок. Дмитрий хватает его и быстро вставляет  железную
стрелу в паз.
     - Это  надо  же, какую штуку придумали. Княже, неужели и доспех франков
пробивает?
     - Любые, что наш, что свейский, что татар... Наши  самострелы  тоже  не
хуже, но у франков мощнее и тяжелее малость...
     Князь наводит самострел на дверь и вдруг нажимает курок. Дзинь... В это
время  дверь открывается и появляется внук князя Тарусского, Олег. В косяк с
громким чваканьем входит стрела. Все немеют.
     - В рубахе твой внук родился, - говорит первым Боброк.
     - Что это? - недоумевает юный князь.
     Он с недоумением смотрит, на ошалело глядящих,  на  него  людей,  потом
переводит взгляд на косяк.
     - Смотри-ка, железка какая.
     - Что тебе надобно? - очнулся князь Тарусский.
     - Княжна Авдотья, просила передать, там она снедь приготовила...
     - Ступай вон.
     Обиженный внук уходит. Старик с укоризной смотрит на Дмитрия.
     - Каждое  оружие  требует  уважения,  князь.  Но бить им надобно врагов
наших.
     - Да я ничего... Я...
     - Перейдем к войску, - перебивает его князь Федор. - Объявить надобно о
наборе всех князей наших. Гонцов срочно слать надо. Я позабочусь. -  А  тебе
княже,  -  обращается он к Боброку, - надобно брать правление над ним. Так я
думаю?
     - Правильно, - подытожил самый молодой на совете, князь Белозерский."

     Татьяна сидит со мной в буфете.
     - Миша, ты тот материал, который нам рассказывал, показывал декану?
     - Нет. Хотя, на всякий случай, конспект составил и у декана подписал.
     - Не глядя подписал, что ли?
     - А чего смотреть. Это же конспект.
     - Не знаю,  но  понимаешь,  у  тебя  Дмитрий  не  тот...  Ну  как  тебе
сказать... Он не руководитель Московского государства.
     - Так оно и было. Государством руководили его советники...
     - Он у тебя тронутый немного...
     - Значит  я что то не досказал. Дмитрий был воспитан суровыми воинами и
оружие любил. Калита хотел иметь внуков воинами и добился своего. А то,  что
государством руководить надо, этому не успели обучить.
     - Ты сегодня свободен?
     - Как тебе сказать? Конспект на завтра составить надо.
     К столу подошла Гюльнара.
     - Здравствуйте, Михаил Иванович. Здравствуй, Татьяна.
     - Здравствуй, Гюльнара, садись, пожалуйста, - предлагаю я.
     - Привет, Гуль.
     Гульнара присаживается на свободный стул.
     - Какими  судьбами,  ты  оказалась  в нашем тараканьем буфете? - задала
вопрос Татьяна.
     - Я была на лекции Михаил Ивановича.
     Татьяна ошеломленно глядит на нее.
     - Как же...
     - А так, прошла и села.
     - Ну и как?
     Гульнара молчит, потом тянет.
     - Здорово. Я очень хочу послушать продолжение. Зал был полон народа и я
заметила, что не все были студенты...
     - Это, наверно и плохо...
     - Я понимаю, почему ты так сказала.  Но,  наверно,  там  было  много  и
хороших людей.
     - Хорошо бы.
     - Михаил Иванович...
     - Просто, Миша. Зови меня, Миша.
     - Вы не могли бы сейчас поехать со мной в гости?
     Гюльнара переводит взгляд с меня на Татьяну, а потом возвращает опять.
     - Но я только что... Впрочем, я не могу, сегодня должен подготовиться к
завтрашней лекции.
     - Это прошу не я, а очень уважаемый человек.
     Она опять смотрит на Татьяну.
     - Ладно, Миша, я пойду. Раз какая то тайна, то не к чему вмешиваться.
     Татьяна встает и, презрительно посмотрев на Гюльнару, уходит.
     - Так кто же просит меня?
     - Профессор Писемский.
     Я с удивлением гляжу на нее.
     - Простите, а почему вы...
     - Папа немного приболел, - перебила она меня.

     Писемский, с горлом, замотанным в шарф, сидел в большом кресле.
     - А... Михаил Иванович, очень рад, что посетили старика.
     - Я не знал что вы больны?
     - Пустое. Хотите чаю? Гульнара, голубушка, сходи приготовь нам крепкого
чайку.
     Девушка, кивнув головой, уходит.
     - Я  с  Гюльнарой познакомился на вечеринке неделю назад и не знал, что
она ваша дочь.
     - Гуля умница, наша гордость. Я не мог сходить на вашу первую лекцию  и
попросил ее послушать вас. Она позвонила мне взволнованная. Как она сообщила
мне, вы говорили... некоторые вещи, весьма неординарно.
     - Нет,  это  была  вполне  нормальная  лекция.  Я рассказывал о Дмитрии
Донском.
     - Так. И конечно, показали все как есть?
     - Как, разве вы тоже знаете...?
     - Знаю. Но знаю и другое. Дмитрий Донской это гордость нашей истории, а
вы копнули слишком  глубоко.  Не  раскаляйте  обстановку,  Михаил  Иванович.
Оставьте все как есть.
     - Чему  мы учим наших мальчишек и девчонок. Врать. Ну сегодня я соврал,
а завтра этот парень покопается в архивах и найдет, что я много  лет  пачкал
ему  мозги.  Как  он  ко  мне отнесется потом. Мы же учим ребят, чтобы они в
дальнейшем стали лучше нас.
     - Вы правы, но есть партийная установка. Герои расписаны и даны  нам  в
строгом  порядке.  Начинаются  с  Александра  Невского,  Дмитрия  Донского и
кончаются другими. Если мы нарушим это правило, нас просто уберут и раздавят
как козявок.
     - Но почему не Боброк, не  фельдмаршал  Салтыков,  выигравший  войну  у
Фридриха? Почему не те, кто заслуживает это?
     - Михаил Иванович, время такое. Мы еще не пережили это время. Когда оно
кончиться, поверьте старику, все будет по-другому.
     - Вы уверены, что оно кончиться?
     - Это закономерность. Все изменяется когда-нибудь.
     Появилась Гюльнара и мы принялись пить душистый чай.

     "-  Запомните  правило войны. Никогда полководец не идет в первых рядах
воинов биться с неприятелем. Он может быть только в первых рядах, когда надо
гнать бегущего врага. Во времена тех исторических воин было всегда так.  Как
бы  там  не  показывал кинематограф Александра Невского в гуще битвы, но это
для зрителя. На самом деле, он вел эту битву, наблюдая в стороне, и,  только
почувствовав перелом, вступил в битву сам. Так было везде. А теперь вернемся
к битве на Воже 11 Августа 1378 года.

     Вожа - паршивая речонка, впадающая в Оку. Всего то шириной метров 7-10,
однако  глубиной  приличной, и причем у берега, метра 3-4. Один берег вообще
болотистый из-за ключей расквасивших низины. Битва произошла не у речки, как
написано в наших учебниках, а далеко от нее, на высоких холмах, всего в трех
верстах от берега. Давайте рассмотрим как историки, что там было.

     "Шатер князя Бренко заполнен знатными людьми.  Сам  Дмитрий,  одетый  в
боевые  доспехи,  стоит  у  походного  стола и слушает последние наставления
Боброка.
     - Завтра встанем на холмах в трех верстах от Вожи.
     - Почему там, почему дадим им перейти реку? Надо перекрыть ее и все,  -
волнуется Дмитрий.
     - Брод  то  у  Вожи  один,  вот  здесь.  Значит  не  сможет мурза Бегич
маневрировать как в поле. Сзади река, спереди на холмах мы.
     - А вдруг не пойдет через реку?
     Боброк чешет бородку.
     - Пойдет.  После  первого  наступления  Батыевых   войск   на   русские
княжества,  мы не выиграли с ними ни одного сражения. Позор Калки до сих пор
тянется за нами. Понимаешь, татары привыкли побеждать.  Мы  и  воспользуемся
этим пренебрежением к нам, заставим мурзу перейти Вожу.
     - Княже,  пусти  меня  вперед.  Не могу я быть сзади. Отпусти, княже, -
просит Дмитрий.
     - Хорошо, - Боброк улыбается. - пойдешь во  главе  центрального  полка.
Полк  левой  руки  возьмет  князь  Данила Пронский. Полком правой руки будет
командовать окольничий Тимофей Вельяминов. Я  же  с  резервным  полком  и  с
нашими союзниками, восточными татарами присланными великим ханом Тохтамышем,
под руководством уважаемого мурзы Карагуй, буду стоять за центральным..."

     Я  не  оговорился  про  татар.  Обстановка вокруг Руси была такова, что
самым страшным врагом Мамая был хан Тахтомыш, который давно метил на престол
в Золотой Орде. Тохтамыш решил  тоже  поддержать  Дмитрия  и  прислал  своих
воинов.

     "...- Спасибо, княже, - радуется Дмитрий.
     - А  куда  же  я?  -  задает  вопрос  один  из  полоцких  князей Андрей
Ольгердович.
     - Пойдешь к Вельяминову.
     Боброк поворачивается к князю Дмитрию Монастырскому.
     - У тебя, князь, самое тяжелое  место  будет,  между  малым  и  большим
холмом встанешь, прижмешься больше к центральному полку, здесь более пологий
подъем. Это самый опасный участок, татары и будут именно от сюда жать. Отдаю
400 воев с самострелами, используй их по назначению.
     - Понял, княже.
     - И  еще, всем плотней ряды, впереди щитоносцы, лучники в задних рядах,
воины с самострелами в первый ряд и прикрыть щитами.  С  нами  завтра  будет
бог.

     Рано  утром  воеводы  строили  и  ровняли ряды. 16 рядов воинов, стояли
плотно, плечо к плечу, составляли вытянутые коробки полков. Всю гряду холмов
оседлали росичи. Сзади  стоял  резервный  полк  и  татарская  конница  мурзы
Карагуя.  Над рекой рассеялся туман и вскоре с холмов стало видно, как через
брод переправлялась татарская конница.  Тот  берег  был  густ  от  вражеских
войск.
     Только  к  двум  часам дня, переправлялись Бегичевы воины и русские, за
это время, не  сдвинулись  ни  на  сантиметр.  Татары  стали  распределятся.
Таш-бек,  кривоногий,  низкий  татарин  собирал свои самые лучшие, прекрасно
вооруженные и защищенные броней, отборные отряды "бешенных", против  Дмитрия
Монастырского. Всадники Хази-бея и жирного, никуда не годного вояки Каверги,
оказались  перед  Дмитрием  Полонским.  А  вот  старый,  опытный волк, мурза
Кастрюк выступал перед Дмитрием. Мурза Каргалук, Мамаев любимец,  со  своими
тысячами стоял перед Тимофеем Вельяминовым.
     Первым  начал  Каверга.  Его  полки  на полной рыси бросились вперед и,
поднявшись на холм,... встали перед блестящей  линией  щитов,  ощетинившейся
копьями.  Тысячи  стрел  с  той  и  другой  стороны,  заполнили  небо. Стали
приближаться, взбираясь на холмы, всадники, Кастрюка и Каргалука.

     Тимоха, с самострелом в руке, стоял в одном  ряду  с  другими  воинами,
обученными  стрельбе  из  этого  страшного  оружия,  спрятавшись за тяжелыми
большими щитами, удерживаемыми  щитоносцами,  специальными  пешими  воинами,
которые  кроме  этих  щитов были одеты в кольчуги, шлемы и вооружены мечами.
Тимоха тоже имел меч, но кольчуги не имел. Кожаная рубаха с  шестью  вшитыми
стальными  бляшками,  да круглый стальной шлем, как миска, прикрывали воина.
Сотский Винволд командовал самострельщиками. Он стоял недалеко от  Тимохи  и
ждал распоряжений князя Монастырского.
     - Пошли...., - прошелся шепот в рядах воинов.
     Тяжелые,  самые  отборные и хорошо вооруженные всадники Таш-бека решили
проломить полк Монастырского, расположенный между холмами.
     - Прикрыть головы! - зазвучала команда.
     Задние ряды воинов приподняли щиты, прикрывая головы от стрел.  Винволд
закричал, прижав руки к губам.
     - Самострелы приготовить.
     Тимоха  приподнял  самострел  и установил между плеч, стоящих перед ним
щитоносцев.
     - Всем внимание. Щиты отклонить.
     Щитовые присели и дружно опустили вытянутые  щиты  влево.  Теперь  лицо
Тимохи оказалось выше уровня щитов и он увидел скакавших на них всадников.
     - Спустить курки.
     Шипящий  щелчок  тетив  пронесся  по  всему ряду. Тимоха поймал глазом,
через прорезь самострела первую попавшуюся фигуру всадника и нажал курок.
     - Щиты поднять. Всем самострелы заряжать.
     Щиты подняли вовремя, с наружи в них уже со  смаком  впивались  стрелы.
Теперь  Тимоха  упер  нос  самострела  в  землю, зажал ногами и стал крутить
ручку, натягивая воловью жилу на защелку. Вытащив из сумки железную  тяжелую
стрелку, он воткнул ее под защелку в паз. Готово, он опять может стрелять. И
тут же голос посадского командует.
     - Всем внимание. Щиты отклонить.
     Опять дружно падают щиты влево и Тимоха вновь увидел татар.
     - Спустить курки.
     Он  успел  поймать  в  прорезь  хорошо  одетого толстого, блестящего от
железной брони, татарина и спустил курок.
     - Щиты поднять. Всем самострелы заряжать...

     Если бы татары знали сколько  трудов  и  пота  потребовалось  воинам  в
обучении этого искусства, стрелять калеными стрелами. Винволд был хуже зверя
и заставлял парней стрелять в бревна на расстоянии ста шагов. Горе тому, кто
не попадал. Стальная стрелка у неумехи, входила в грунт и ее надо было потом
откапывать,  чуть  ли не на метр, чтобы опять пустить в дело. Да и с бревном
было худо. Потом его разрубали, что бы вытащить  впившееся  глубоко  железо.
Горы дров возвышались возле холмов, где тренировались...
     Однажды   Винволд   принес  свейские  стальные  наплечники  и  кольчугу
известного московского мастера Никиты. Сам мастер пришел, чтобы увидеть, как
его творение будет искалечено этим  страшным  оружием.  Винволд  повесил  на
бревна  кольчугу,  сверху  прицепил  наплечники. Взял самострел и пятидесяти
шагов выстрелил...
     Потом все ходили и  смотрели.  Наплечник  и  кольчугу  с  двух  сторон,
пробила  стрелка.  Мастер  долго  цокал  языком, закинул железную рубашку на
плечи, и расстроенный уехал к себе в кузню.

     За щитами раздались дикие вопли басурманов.  Замедлился  тяжелый  топот
копыт.
     - Таш-бек... Таш- бек ..., - закричали гортанные голоса.
     Тут же тысячи стрел взвились в небо и опять посыпались на росичей. Щиты
над головами  сразу стали тяжелые. Иногда противная деревяшка проскальзывала
в щели между щитами и падала на землю, не найдя, незащищенного куска тела, и
плохо было тем, когда стрелка все же впивалась в  плохо  прикрытую  часть...
Стоящий  сзади  Тимошки старый воин, прижал к себе парня и прикрыл его своим
щитом. Тимоха все же зарядил самострел и вовремя.
     - Самострелы приготовить.
     Тимоха приподнял свое оружие  и  тут  же  стрела,  свалившись  с  неба,
впилась в дерево. Пришлось ее быстро смахнуть.
     - Всем внимание. Щиты откло- нить.
     Опять прорезь хватает фигуру.
     - Спустить курки.
     Только  нажал  на  спуск  и  татарская  стрела  ударила  в  шлем, потом
свалилась под ноги.
     - Щиты поднять. Самострелы заряжать.
     Только стал натягивать жилу, новая команда.
     - Стрелки из самострелов назад... Копья опустить... Уплотнить ряды.
     Самострельщики быстро пробрались за последний ряд. 16 рядов  вжались  в
единый комок. Стрелы прекратили падать. И тут же Винволд скомандовал.
     - Самострелы сложить. Всем разобрать по два дротика.
     Эти дротики лежат горами за последними рядами росичей.
     Вздрогнула  масса  воинов,  первые  ряды  приняли  на  себя  налетевших
всадников.
     - Начали, - крикнул Винволд.
     Тимоха  швырнул  дротик  в  небо,  прямо  над  головами  своих,   потом
следующий... Через пять минут горы оружия не было. Все улетело на татар. Тут
же ослабла пружина и татары отхлынули обратно...

     Оставшиеся   воины   Таш-Бека,   без   своего   погибшего   начальника,
растерялись.  Получив  жесткий  отпор,  они  бросились  назад  наискосок   к
переправе,  сминая  фланги,  пляшущих  на конях, легких всадников Каверги. И
тут, кипящий от  нетерпения  Дмитрий,  взмахнул  мечем  и,  увлекая  воинов,
бросился  вниз с холма. Каверга и Хазибей сразу отступили и еще больше ввели
сумятицу, смешавшись  с  отступающими  воинами  Таш-Бека,  и  уже  не  могли
восстановить  порядок  среди татар, а те сразу же бросились бежать и все три
версты до реки их воины неслись как  очумелые.  На  другом  фланге,  бывалый
Кастрюк,  сразу  понял  в  какое  дурацкое  положение он попал, так как были
открыты его фланги. Он спешно, но организованно,  стал  отступать,  грамотно
отбиваясь  со всех сторон от Дмитрия Полянского, Андрея Ольгердовича и части
полка Дмитрия.

     У переправы творилось черт знает что. Узкий  коридор  брода  был  забит
удирающими  воинами.  Часть нетерпеливых бросилась прямо на лошадях в воду и
тут с ужасом поняли, что у противоположного берега нет дна и там  берега  из
жидкой  болотины,  их  лошади  не  могут  на берег взобраться. Эта плавающая
масса,  свернула  по  течению,  врезалась  в  переправляющихся  и   началась
сумятица.  Крики и вопли неслись по всюду. Русские полки и татарская конница
Тахтамыша прижали татар к воде и вырубили их полностью.  Мурза  Кастрюк  еще
пытался  со  своими  воинами  организовать сопротивление у переправы, но был
убит. Ни один высший татарский военноначальник не спасся. Все, включая мурзу
Бегича, погибли. Были потери и у русских, но настолько  малые,  что  даже  в
Синодалах, летописях тех лет, говорится только о трех сотнях убитых.
     Наступившая  темнота  не позволила свежей коннице Боброка переправиться
через реку и пустится в погоню за тем, что осталось."

     В коридоре меня ждал Дмитрий Константинович. Парторг отвел в сторону.
     - Михаил Иванович, вы очень интересно рассказали о битве  на  Воже,  но
согласитесь,  не слишком ли вы одиозно относитесь к самострельщикам, то есть
к самострелам?
     - Почему одиозно? Просто наши историки не привыкли  упоминать  об  этом
виде  оружия.  Однако все источники и даже рисунки в наших учебниках истории
показывают русских воинов  с  самострелами.  Значит  самострел  был  обычным
оружием в русских дружинах. Другое дело, что в то время его мог иметь только
богатый воин.
     - Допустим. Но всю битву наша история описывает не так.
     - Она ее вовсе никак не описывает.
     - Тем  более.  Не  уклоняетесь  ли  вы от наших социалистических норм в
развитии исторических процессов.
     - Разве здесь надо учитывать именно эти нормы?  Мы  показываем  историю
так как она есть.
     - Надо,  еще  как  надо их учитывать. Мы с вами творим нашу историю. На
примере наших героев должны воспитываться поколения молодежи. Мы их выбираем
для них, нашего будущего...
     - Разве мы их выбираем?
     - Вы  где  живете,  Михаил  Иванович?  В  Советском  Союзе.  Значит  мы
подчиняемся законам нашего общества.
     - Я все понял, Дмитрий Константинович.
     - Рад за вас...

     У меня в квартире Женька глушит водку.
     - Понимаешь, Марта, выкинула меня.
     - Что произошло?
     - Она просто не пустила меня к се6е в дом и все.
     - Значит надоел.
     - Это я то?
     Раздался телефонный звонок. Я беру трубку.
     - Миша, это я Татьяна. Слушай, ну здорово. Вся кафедра гудит. Наш декан
с Дмитрием  Константиновичем  и  профессором  Писемским  целый  час  о  тебе
толковали. А народу то на лекции было, жуть...
     - А что говорят?
     - Да  кто  как?  Одни  говорят,  что  это  сырой  материал,  а   другие
восхищаются.
     - А ты как?
     - Я всегда была твоей поклонницей.



КУЛИКОВСКАЯ БИТВА

     На  следующий  день,  только  я  вошел в преподавательскую, влетела как
ошпаренная секретарша и попросила меня зайти к заведующему кафедрой. Членкор
Дальский со скорбным лицом встретил меня в своем кабинете.
     - Уважаемый, Михаил Иванович, вот же напасть какая,  придется  временно
прекратить занятия.
     - Что произошло?
     - Пришла разнарядка из обкома партии, нужно выделить на уборку картошки
полторы  тысячи студентов. Ректор решил нашу кафедру послать полным составом
в поле.
     - Но...
     - И никаких возражений. Вас, как самого  молодого  на  кафедре,  ставят
старшим над нашими студентами.

     Паршивая  погода  и  труд  в полусогнутом состоянии, не убивают энергии
молодых ребят и девчат. Вечерами футбол, музыка, пляски,  хохот  и  конечно,
страстные  поцелуи  в  кустах.  Мы  уже двадцать дней в этих сырых и вонючих
бараках. Но однажды, все же дождь и грязь допекли самых выдержанных и  после
очередной  уборки нудных борозд с картошкой, мы обессиленные лежали на нарах
и тут Татьяна предложила.
     - Михаил Иванович, что же было перед Куликовской битвой, расскажите.
     - Разве вам не надоели эти лекции на кафедре?
     - А что? Правда, расскажите, Михаил Иванович, что было после  битвы  на
Воже? - попросили несколько голосов.
     - Хорошо. Только чур, не перебивать.

     "После  смерти  Ольгерда,  умнейшего  и  сильного  князя Литвы и самого
опасного противника Дмитрия, в  его  княжестве  начались  раздоры.  Толковые
советчики  князя  Дмитрия,  пользуясь  этим, направили московские войска под
руководством опытных военноначальников, захватить города Ржев,  Трубчевск  и
Стародубск   на  западных  рубежах  молодого  государства.  Успех  превзошел
ожидания, мало того, что взяли города, но и  раскололи  окончательно  Литву.
Часть  князей  литовских  ушли  под  руку Москвы, а другая часть - встала на
сторону одного из сыновей Ольгерда - Ягайло.
     Итак, это прелюдия.

     Сегодня Боброк злой, как никогда. Только что прибыли лазутчики из самой
Орды и нечему было радоваться. В горницу входит  Бренко  и  кряхтящий  князь
Федор Тарусский.
     - Здав будешь, князь, - кивает Бренко, - зачем пригласил нас?
     - Только что был гонец из Орды.
     - Значит Мамай решился?
     - Мамай  собрал  совет,  всех  своих подданных князей и объявил им, что
идет войной на нас
     - После битвы на Воже, три года прошло. Мы готовились, ждали,  собирали
по  крупицам  дружины, обучали новых воинов, - кряхтит князь Федор. - Дожить
бы до судьбы своей...
     - Кто с татарами вступил в союз? Кто против нас пойдет?  -  нетерпеливо
спрашивает Бренко.
     - Все крымские татары выходят на нас...
     - Стой, - опять вмешивается Бренко, - не уж то даже резервов в Крыму не
оставляет? Ведь хан Тохтамыш не дремлет, тоже против Мамая зубы точит.
     - Берет  всех.  Три  года  для  него  прошли  не зря. Собирал сведения,
бояться нас стал. Собрал не только всяких не годных, но и хороших воинов ото
всюду, где мог. Сами судите. Половецкие  князья,  вечно  битые,  худосочные,
дадут  тысяч  тридцать  всадников. Даже многовато для них, но вои уже не те.
Духа победы в них нет. Хазарские Турки  дают  тысяч  пятнадцать.  Эти  очень
воинственны  и  драчливы,  но  не  любят ходить сроем. Биться с ними трудно,
особенно пешему.
     - Наши предки хазаров и раньше лупили, - князь Федор покачал головой.
     - Давно это было, князь. Теперь их хазарами даже  назвать  трудно,  это
новое  поколение,  смешанное из татар, бывших хазар и южных туркмен. Хорошие
теперь воины. Армяне выделяют тоже пятнадцать тысяч воинов. Меньше  половины
из  них  -  пешие.  Эти бьются только за наживу. Ясы и Жиды Кавказские плохо
вооружены, однако татары ими не брезгуют.  Набрали  двадцать  тысяч  и  дали
своих  начальников.  Самые  опасные,  самые  лучшие  это Генуэзские рыцари и
рыцари Европы, купленные на золото Мамая. Из них Чешских - 250,  Тевтонов  -
220,  французских  тамплиеров,  около  100. Итальянские королевства дали 70,
сельджуки- 150. Итого, около 800 конных рыцарей  и  десять  тысяч  панцирной
пехоты.
     - Ух  ты...,  -  воскликнул Бренко,- за что европейские государства нас
так ненавидит?
     - Теперь понятно твое стремление, князь, - говорит Федор  Тарусский,  -
создать  больше  отрядов  самострельщиков.  Говорили  мне,  что даже тараном
трудно взять строй рыцарей.
     - Может тараном и можно, но обычной пехоте и конным воинам их не взять.
Есть у Мамая еще масса других  народностей  это  и  нагаи,  чуваши,  мордвы,
казанские  татары,  те  кто  ненавидит Тохтамыша, все по мелочи, большинство
пешие воины, плохо вооружены, но ради добычи готовы воевать и дубинами.
     - Что же есть у нас? - просит Федор Тарусский.
     - Это я могу сказать, - начал Бренко, -  Воев  дадут  князья  Тверские,
Белозерские,   Авдомские,   Кемские,  Белосельские,  Курбские,  Ярославские,
Устюженские,  Прозоровские,  Суздальские,  Владимирские,  Костромские,  твои
князь,  -  обратился  к  Тарусскому,  -  и другие. Земля Новгородская вышлет
ополчение. Даже Тохтамыш согласен дать десять тысяч всадников. Мы много ждем
и с других земель, но самое основное это войско Московское. Сейчас вопрос  в
вооружении  и  кормлении тех, свободных людей, кто придет под наши стяги. Мы
уже почистили и смазали арсеналы кремля. Это  оружие,  кольчуги,  панцири  и
новое вооружение, кованное нашими мастерами или отобранное у врагов наших.
     - Стрел, дротиков хватит?
     - Все есть. Наготовили.
     - Тогда пошли к князьям объявим волю великого князя Московского.

     В  больших  деревянных  палатах  сидели  на  скамейках  князья и бояре,
богатые люди, тысяцкие и воеводы. Князь Дмитрий сидел в большом  кресле  под
образами.  Вокруг  него  толпилась  родня,  женщины  и  дети.  При появлении
Боброка, Бренко и князя Тарусского говор стих и все замерли.
     Князья подошли к Дмитрию и  встали  за  его  креслом.  Князь  Тарусский
подошел  к  левому  уху  Великого князя и долго шепотом ему что то объяснял,
потом выпрямился и начал речь.
     - Сообщаю радостную и печальную весть. Кончилось после  битвы  на  Воже
ожидание, хан Мамай решился пойти на нас, собрав все, что мог собрать.
     Гул  прошелся  среди  присутствующих,  вскрикнули  женщины,  в восторге
подскочил Дмитрий.
     - От имени Великого князя Дмитрия, объявляю сбор воинства московского и
князей по всей Руси, - продолжил князь Федор.
     Теперь крики понеслись по всему помещению и не  поймешь,  восторга  или
горести.  Шум  стал  стихать  и  тут князь Федор Романович Белозерский задал
вопрос.
     - Кто войском править будет?
     - Князь  Дмитрий  предлагает  князя  Дмитрия   Михайловича   Волынского
Боброкова.
     - Любо, любо, - закричали глотки. - Скажи слово княже.
     Дмитрий Боброк вышел вперед поклонился перед всеми.
     - Благодарю  за  доверие. Мое слово краткое. Сбор всех войск в Коломне.
По всей Руси пошлем гонцов, соберем войско большое и покончим  с  нехристями
окончательно. Готовьтесь, братья."

     Когда я кончил говорить, ребята на нарах загалдели.
     - Как  же так? - удивился худенький, испачканный сажей паренек в очках,
- разве не Дмитрий вел войско и командовал им?
     - Нас испортили пониманием роли Дмитрия. На Руси  того  периода  должен
быть  центр,  вокруг  которого  собирались все разумные патриотические силы.
Одно время это был хитрый и  коварный  Калита,  потом  его  потомки,  но  то
могущество  и хитрость Калиты они уже не имели, зато другие князья понимали,
что должен быть идол с именем, тогда будут к нему тянуться  все.  Вот  князя
Дмитрия и делали этим идолом ради объединения Руси. Войны великой Московии с
неподвластными князьями вели, назначаемые советом, воеводы, но не Дмитрий.
     - Выходит Дмитрий пустышка?
     - Нет,  большой  воин,  не  глупый человек и... очень не уважающий дела
управленческие. За него правил совет великих  князей  и  бояр,  Дмитрий  все
доверил ему.

     Татьяна потащила меня пройтись по деревне.
     - Пойдемте, Михаил Иванович, побродим по местности.
     - Да здесь даже нет достопримечательностей.
     - Мы, просто, дойдем до клуба и посмотрим, что там.
     Клуб  закрыт,  по  прежнему  мелкий дождь сыпется с почти черных небес.
Пришлось повернуть обратно.
     - И на кой черт, мы сюда выползли? - удивляюсь я.
     - А вот зачем...
     Татьяна обхватывает мою голову и целует  в  губы.  Мне  приходиться  ей
отвечать.

     Только в Ноябре начались занятия. Я вошел в аудиторию и ахнул. Все было
темно   от   человеческих   голов.  В  проходах  плотно  стояли  люди.  Весь
профессорский  состав  сидел  в  первых  рядах,  а  несколько   безалаберных
студентов сидели прямо на полу у кафедры.
     - Сегодня  мы  остановимся  на Куликовской битве. Подробно разберем все
этапы битвы. Итак остановимся на...  левом  берегу  Дона,  напротив  притока
Непрядвы седьмого Сентября 1380 года.

     "Шатер великого князя полон. Идет совет, как вести битву.
     - Надобно,  как  на  Воже,  встать  здесь, где стоим, - горячился Федор
Белосельский, - и ждать татар, когда переправятся через Дон, а потом так  же
навалимся и...
     - Правильно, проверено уже, - зашептались литовские князья.
     - А что скажет князь Боброк?
     - Мы  перейдем  Дон.  Не  гоже  повторять  воинские диспозиции в каждой
битве. Наверняка Мамаю доложили,  как  прошло  сражение  на  Воже  и  он  не
повторит  ошибок  мурзы Бегича. В этот раз, перейдем Дон мы и встанем у стен
острожка Монастырского. Травы много на большом поле, спрячем бороны и  колья
от  конницы  татарской.  Впереди  встанет  передовой  полк. Федор Романович,
возьми его под свою руку.  Князья  Андрей,  Дмитрий  Ольгердовичи  и  боярин
Николай  Васильевич будут со своими воями тебе помощниками. Отдаем тебе всех
самострельщиков.  Твоя  задача,  уничтожить   всех   генуэзцев   и   рыцарей
европейских,  всадников  и  пеших.  Ключ  победы  у  тебя.  Не  выбьешь  их,
дальнейшая судьба битвы будет не в нашу пользу.
     - Все сделаем, князь. Спасибо за доверие.
     Князь Белозерский поклонился.
     - В мой засадный полк войдут,  -  продолжил  князь  Боброк,  -  конница
Романа  Брянского, Василия Кашинского, Романа Новосильского, мурзы Карагуя и
твоя князь, Владимир Андреевич.
     Внук Калиты, Владимир Андреевич очень хотел подражать воеводе Боброку и
был страшно рад вместе с ним вступить в битву.
     - Где мы встанем, князь? - спросил он.
     - В засаде... Я скажу позже где.

     Боброк поделил всех князей по остальным  четырем  полкам:  центральном,
левой и правой руки и резервном.
     - А что делать мне со своими питомцами?
     Тысячский, старый воин Федор Колос, с большой седой бородой стоял перед
всеми.  Ему  и  пятидесяти воспитателям, были доверены все молодые княжичи и
сыновья именитых людей, 320 ребят, будущее Руси. Хитрый Бренко, после смерти
Калиты, держал этих сыновей при Дмитрии, дабы их отцы не дурили и  не  имели
подлых мыслей изменить земле Московской.
     - Будешь  охранять переправы. Чтобы чернь не перешла и не мешала битве,
а также задерживать своих, больно ретивых трусов, гнать обратно.
     - Дозволь, князь, - Дмитрий умоляюще смотрел на Боброка, -  я  пойду  в
передовой полк.
     Все молчали. Умные князья понимали, что передовой полк, если и истребит
рыцарей,  после  сам  ляжет  костьми под копытами татарских коней. Конница и
пехота в передовом полку, служит только для прикрытия самострельщиков, чтобы
сразу не вырубили всех. Дмитрий может погибнуть со всеми тоже.
     - Не  место,  княже,  тебе  в  передовом  полку,   -   выступил   Федор
Белозерский, - встань во главе великокняжеских дружин.
     - Нет.  Если бог решит мне погибнуть в этот день, то неважно где я буду
спереди ли, сзади, я все равно погибну. Если он дарует жизнь, то на  то  его
воля.
     - Хорошо,  -  сказал,  после  некоторого  раздумья,  Боброк,  -  иди  в
передовой полк.

     Рано утром 8 Сентября, когда туман густо окутал землю,  русское  войско
начало  переправляться через Дон. Первым, перешел Боброк со своими полками и
тут  же  они  ускакали  вниз  по  течению  Дона  в  густые  дубравы.   Потом
переправился  передовой  полк  и  в  колоннах стал выдвигаться на поле перед
острожком Монастырским. Вскоре все воинство перешло  Дон  и  выстроилось  за
передовым полком. Всего растянулись на девять верст, от дубрав, где прятался
Боброк, до изгибающегося притока Дона, Непрядвы.
     Молодые княжичи сбились у переправ. На той стороне Дона собралось полно
разного  люда. Здесь были маркитанты, кошевары, тысячи возничих готовили еще
пустые телеги для убитых и раненых, было много темных людей,  разбойников  и
других, охочих для поживы. Туман разошелся.

     Татары  тоже  стали  собираться.  Генузская  и  рыцарская бронированная
конница встала перед передовым полком, вытянувшись в коробку  200  всадников
по  4ряда.  По  бокам встали ровные квадраты вышколенной, дисциплинированной
генуэзской пехоты, слева и справа  по  четыре  тысячи.  Еще  две,  подпирали
рыцарскую  конницу сзади. Там же, позади них, разместились лучники: нагайцы,
марийцы, сибирские татары и другие  мелкие  народности,  способные  стрелами
бить  белку  на  лету.  За  передовым  полком  стояли крымские татары. Влево
вытянулись кипчаки, ясы и Жиды Крымские, справа хазарские  турки,  армяне  и
часть бедных татарских мурз. Личный полк Мамая стоял в резерве.

     Из  истории  известно,  что начали битву два витязя. Я не ошибся назвав
инока  Александра  Пересвета  витязем.  Бывший  княжеский  тысячский  боярин
Дмитрий Брянский при позорной резне русских татарами на реке Пьяне, пообещал
богу,  что  если он выживет, то отдаст себя ему. Бог сохранил жизнь храброму
боярину и тот ушел в монахи, получив новое имя, Александра  Пересвета.  Умел
держать  и меч и копье монах и не мог в это поверить гигант Челобей, хоть он
еще и бился в агонии на земле, но в затуманивающемся мозгу, плыло изумление,
что за сила скинула его с седла, ведь монах худосочней его, кольчуги даже не
имел. Челобей встретил достойного противника,  оба  погибли,  дав  сигнал  к
началу битвы.

     Тимофей  уже  сотский.  После битвы на Воже, назначили сообразительного
паренька обучать воинскому делу и командовать сотней молодых  ребят.  Две  с
половиной  тысячи  воинов  с  самострелами в один ряд стояли за щитоносцами.
Сзади  разместилось  прикрытие  -  литовцы  и  русские.  Тысячский   Винволд
по-прежнему дает команды, которые дублируют сотские.
     - Самострелы приготовить.
     Дружно   взметнулся   строй  самострельльшиков.  Сзади  стоящие  воины,
прикрывают щитами самострельшиков от несущихся с неба стрел. Тимоха не видел
как Пересвет дрался с Челобеем, нельзя щитоносцам раскрывать секрет войска.
     - Всем внимание.
     Дрожит земля от  размерного  шага  тяжелой  пехоты,  медленно  скачущих
одетых в железо лошадей и всадников на них.
     - Щиты откло- нить. Спустить курки.
     Только   ушли  железные  стрелы,  щиты  встали  на  свое  место.  Среди
самострельщиков  первые  потери.  Смертоносные  стрелки  все  таки   ужалили
некоторых.
     Строй копошиться, натягивая воловьи жилы на крючки.
     - Всем внимание.
     Спешно поднимаются самострелы.
     - Щиты откло- нить. Спустить курки.
     В  метрах  пятидесяти  качаются  железные  башни  на конях. Тимоха чуть
доворачивает самострел и нажимает на крючок.  Чавкнула  тетива.  Щиты  опять
подняты  и уже ничего не видно. Рядом с Тимохой стоит молодой воин. Курчавая
бородка пробивается из под  шлема.  Воин  прикрывает  Тимоху,  от  супящихся
сверху стрел, щитом.
     - Давай, сотский, заряжай быстрей.
     Откуда  он  меня  знает  мелькнула  мысль.  Тимоха уже не слышит команд
Винволда, он как автомат орет сам.
     - Всем внимание. Щиты откло- нить. Спустить курки.
     Уже выпущено семь стрелок. Но  ряды  самострельщиков  с  каждым  залпом
редеют. Стоящие сзади воины, пытаются заполнить места павших и как то спасти
стрелков.
     - Всем внимание, - как автомат орет Тимоха.
     Перед  ним  падает  щитовой, от метко пущенного дротика. Какой то воин,
выскакивает из-за спины и прикрывает своим щитом дыру.
     - Щиты откло- нить. Спустить курки.
     Вот еще одна качающаяся железная башня. Стрела из самострела попадает в
лоб коню и тот вместе с всадником валится в гущу  тел.  И  тут  стрельба  из
луков прекращается. Воины оттесняют Тимоху.
     - Сотский, - орет опять курчавый воин, - бей через головы по всадникам.
     Да это же князь Дмитрий, - мелькнула мысль. Теперь команд нет, идет бой
по всей линии. Тимоха зарядил самострел. Мелькнула голова железного всадника
с рогами.  Выстрел  и только ноги мелькнули в воздухе, но тут раздался дикий
рев. На передовой полк  неслась  орда.  Тимоха  отбросил  самострел,  вырвал
длинный меч из рук лежащего воина и пошел в перед.

     Центральный   полк  видел,  как  героически  погибает  передовой  полк,
выполнив свою важную задачу, выбить  рыцарей  и...  не  сдвинулся  с  места,
строго  выдерживая линию по фронту. Сминая остатки передового полка, конники
орды наткнулись на гряду копий русского строя."

     Меня пригласили на партийный комитет, срочно  собранный  по  требованию
Дмитрия  Константиновича. Суровые лица, рассаженные по обеим сторонам стола,
смотрели на меня.
     - Мы пригласили сюда уважаемого  Михаила  Ивановича,  -  начал  парторг
кафедры,  -  для  того  чтобы  обсудить методы его преподавания и если нужно
вовремя поправить. Я не хочу  казаться  ретроградом  и  гонителем  молодежи,
поэтому  пока  помолчу,  но  я  хочу  чтобы  коммунисты  высказались  и дали
принципиальную оценку его деятельности.
     - А разве у Михаил Ивановича что-нибудь не так с методами  преподавания
и  потом,  я не понимаю о какой деятельности здесь говорят? - отец Гюльнары,
Писемский, вставший на мою защиту.
     Старший преподаватель марксизма-ленинизма Андрейченко вскочил.
     - Как это нет ни какой деятельности, а то что  нам  пытаются  подсунуть
Дмитрия  Донского идиотом и тупым бараном, разве это не видно из его лекций.
В то время как мы боремся за патриотизм молодежи,  Михаил  Иванович  просто,
одним росчерком пера, разрушает ее коммунистическое мировоззрение.
     - Но в его лекция подчеркивается победа русского оружия.
     - Все это бредни. Не было столько самострелов в русском войске.
     - Может быть и рыцарей не было?
     - Были, и генуэзские, и наемные. В этом я уверен.
     - В  этом уверены Ключевский и Соловьев. Я рад. что у них есть союзник.
Так кто же тогда остановил рыцарей, каким оружием?
     - Это я не знаю.
     - А вот Михаил Иванович знает. Все историки понимают,  что  европейский
рыцарь  на  том уровне, весьма сильный воин и противостоять ему могли только
равные. Поэтому русичи и применили этот вид вооружения, уже признанный всеми
народами Европы.
     Тут поднялась доцент Караваева, весьма интересная женщина. Ее  студенты
боялись    как   огня   и   одновременно   уважали   за   справедливость   и
принципиальность.
     - Конечно, мне кажется  лекция  очень  интересна,  многие  вещи  просто
необычны  и  пока  я  не вижу криминала. Разве Дмитрий Донской не сражался в
передовом полку? Сражался. То есть от исторической линии Михаил Иванович  не
оторвался.
     - А кто по вашему руководил сражением?
     - Не  мог  руководитель  бросить  свой  пост  и  идти  в передовой полк
погибать, всем ясно,  что  таким  предводитель  быть  не  может.  Вот  Мамай
предводитель  -  сидел  на  холме  и  руководил боем. И Боброк тоже, выжидал
момент для решающего броска, он командовал русичами здесь.  Всем  ясно,  что
Дмитрий же не мог орать из-под кучи тел передового полка, чтобы Боброк шел в
атаку.
     - Да  вы  что,  все  против  Дмитрия  Донского.  Он за эту битву звание
получил... Донского.
     - И хорошо, пусть получил. Я надеюсь,  Михаил  Иванович  расскажет  нам
потом, как присвоили звание... Донского...
     Тут Дмитрий Константинович не выдержал.
     - Постойте, мы о чем говорим? Необходимо выдерживать идеологию партии в
нашей  истории.  Для  молодежи  имена  Дмитрий  Донской,  Александр Невский,
Суворов и остальные, должны быть синонимами веры в нашем славном  прошлом  и
настоящем. Донской должен остаться Донским.
     - Так  о чем мы тогда спорим? - удивился Писемский. - Михаил Иванович и
расскажет нам в следующих лекциях, как это получилось.
     На лицах наступило замешательство. Андрейченко вяло садиться.
     - Ну если так вопрос ставиться, о чем говорить.
     - Все с этим согласны? - спросил Дмитрий Константинович.
     Стало тихо. Никто не произнес ни слова.
     - Раз так, то надеемся, что Михаил Иванович, не отступит  в  дальнейшем
от линии партии. Собрание закрыто.

     В коридоре меня ждала Гюльнара.
     - Ну как?
     - Мне  разрешили  читать  лекцию  дальше,  с  условием,  что  я  должен
доказать, что Дмитрий не зря получит звание Донской.
     - А это трудно?
     - Если закончить битвой на Куликовом поле, то не трудно...
     - А если шагнуть дальше?
     - То это уже доказать не удастся.
     - Надеюсь, ты не будешь шагать дальше, - раздался голос сзади.
     Это была Татьяна.
     - Как ты здесь оказалась?
     - Я разговаривала с Андрейченко и никак не могла от него отцепиться.
     - С Андрейченко? Не на счет ли меня?
     - Нет. Он о тебе не распространялся. Бросил вскользь,  что  ты  человек
конченый и все.
     - Так он и сказал? - встревожилась Гюльнара.
     - Да мне кажется, он посмеялся.
     - По-моему, этот тип смеется мало.
     - Ладно  вам.  Пойдемте  в  кафе.  Спрыснем  удачно пережитую лекцию, -
предлагаю я.
     Мы сидим за столиком и жуем пышки с кофе.
     - Где ты пропадала, Гюльнара? Мы были  в  колхозе,  а  я  тебя  там  не
видела.
     - Я ездила за границу.
     - Вот как. Кто пахать, а кто гулять.
     - Я  ездила  по комсомольскому набору, на строительство жилья для наших
военных.
     - Вот не думала, что наших девушек стали  брать  на  стройки  вместо...
подъемного крана.
     - Ты меня хочешь обидеть?
     - Пожалуй ты, Татьяна, перегнула палку, - вступаюсь я за Гюльнару.
     - Ах  вот  как.  Ты  бы  лучше сам не перегибал палок. Сегодня еще тебя
вытащили  из...,  но  завтра  никто  вытаскивать  не  будет.  Поздно  будет.
Говорили, угомонись. Спокойно жить не можешь. А ну вас...
     Татьяна вскакивает и уходит.
     - Какая ее муха укусила?
     - Это муха, ты.

     "Бой  шел  по  всей  линии  с  переменным  успехом. Где то пересиливали
русские,  где  то  татары.  Центральные   великокняжеские   полки   испытали
колоссальное  напряжение.  Несколько  раз  стяги чуть не переходили из рук в
руки. Здесь было больше всего убитых и раненых.  Валы  полуживых  и  мертвых
мешали  сражаться.  Лучшие  татарские  части ввязались в эту кровавую кашу и
таяли на глазах. У русских тоже было плачевное положение. Полк правой  руки,
единственный,  имел преимущество и битые кипчаки, вместе с воинами из других
племен все время откатывались назад. Зато полк левой руки...
     Битва шла уже восемь часов. Первым дрогнул Московский  полк,  набранный
из  посадских  и  свободных  людей. Молодые безусые воины, не выдержав атаки
хазаров бросились бежать к переправе.  В  центре  полка  образовалась  дыра,
которая  все  больше  и  больше расширялась. В нее ринулись хазары и татары,
вырубая фланги русских колонн. Теперь здесь  линии  не  было.  Здесь  каждый
дрался  за  себя. Это был разгром. Его то и увидел Мамай. Он уловил перемену
боя и послал весь свой резерв в этот  развал.  Свежая  конница  врезалась  в
коридор и вскоре полка левой руки не стало.

     Федор  Колос  сразу почуял неладное. К переправе неслись пешие и конные
русские воины.
     - Ребята, -  крикнул  он  молодым  воинам,  -  строиться  в  два  ряда.
Перекрыть переправу.
     Молодые  княжичи  начали пиками подталкивать подбегавших, отгоняя их от
мостов.
     - Княжич Прозоровский, сжечь мосты.
     Княжич лихо подскакал к заготовленным  горящим  факелам  и  схватив  их
помчался к кучам хвороста, заготовленным на мостах. Один за другим три моста
пылали,  поднимая  валы  дыма  до  неба.  Так  Колос  выполнил тайный приказ
Боброка,  если  русичи  побегут,  сжечь  мосты.  Несколько  бежавших  воинов
пытались  переплыть  реку.  На  глазах  у  всех, Колос разрубил одного труса
пополам, от макушки головы до паха. Остальные отпрянули, в ужасе уставившись
на бородатого богатыря.
     - А ну, вперед.
     Княжичи  стали  подгонять  трусов  к  резервному  полку.  Бежавших  все
прибывало и прибывало.
     - Смотрите, - закричал один из мальчишек.
     Федор  Колос все понял. Татары разбили полк левой руки и теперь заходят
в тыл на резервный полк. Если резервный  полк  не  перестроиться  по  фронту
лицом к татарам, то все будет проиграно.
     - Прозоровский,  скачи  к  князю Оболенскому, пусть поспешит развернуть
полк на нас.
     Как только княжич ускакал, Колос заорал на столпившихся воинов.
     - У кого есть оружие, строиться в колонны.
     Он хоть как то пытался организовать сопротивление. Княжичи в  два  ряда
встали с копьями на перевес, лицом к татарам. Около двух тысяч бежавших тоже
организовались в колонну, но еще больше струсило и удрало к реке. На выручку
шел  уже  на  половину  уничтоженный,  русский  полк,  стоящий  во  фланг  к
центральному полку, во главе с героем битвы  на  Воже  князем  Монастырским.
Организованными  порядками  шеренги  воинов  загибали  фланг,  чтобы  спасти
резервный полк. Князь понимал, надо дать время ему развернуться.

     Татары появились неожиданно. Их конница мчалась  круша  все  направо  и
налево. Федор Колос принял единственное правильное решение.
     - Пики к борю. За Русь, за землю русскую. Вперед.
     Этот  отряд  в  320  мальчиков, 50 наставников и примкнувшие к ним пять
сотен не весть откуда отступивших конников, бросился на встречу смерти.  Они
сшиблись   и   вал  татарской  конницы  задержался.  Воины  Монастырского  и
отступившие воины других полков тоже вошли в соприкосновение с  врагом.  Эта
задержка  в пол часа спасла резервный полк. Когда татары все же прорвались и
подскакали к полку их встретил частокол копий...
     Весь будущий цвет России, молодые княжичи погибли. Рядом с  ними  погиб
отважный воин, князь Монастырский, вместе со своей дружиной.

     В  странное положение попали татарские воины. Спереди стоит свеженький,
еще не вступавший в битву резервный полк, справа  река  Непрядва  и  Дон,  а
слева  лежат  горы  уничтоженных  врагов  и своих. Негде развернуться конным
отрядам, в этом узком мешке. Этот момент вовремя  уловил  Боброк.  Удар  его
конницы  сзади,  загнал  татар в этот мешок. Лучшая татарская конница попала
между молотом и наковальней и здесь была вся истреблена. Кто из них поумней,
бросил коней и удирали влево через горы мертвецов, другие бросились в Дон, а
на той стороне их дубинами прямо  в  воде  утюжили  русские  мужики.  Теперь
татары  побежали.  Трусоватые  кипчаки  и другие племена, как только увидели
несущихся через поле боя пеших татар, сами не  выдержали  и  рванули  назад,
прямо   на  шатер  Мамая.  Центральный  полк  и  полк  правой  руки  русских
преследовали удирающего врага, но они очень устали и лишь добрели  до  стана
Мамая,  где  и  встали.  Только  конница Боброка, да воины резервного полка,
продолжала гнать то, что считалось воинством Мамая.

     Представьте теперь себе такую картину.  Дон  вдруг  ожил.  Это  русские
мужики,  кто вплавь, кто на плотах, в лодках, все бросились к полю боя. Одни
стали оттаскивали и собирали  раненых,  другие  сдирали  с  мертвых  дорогие
доспехи  и  оружие,  третьи  неслись  в лагерь Мамая, в надежде поживиться и
пограбить. Русские воины так устали, что  на  все  это  совсем  не  обращали
внимание,  тут  же  в татарских шатрах, некоторые заснули. Могу сказать, что
все три категории переплывших Дон мужиков, в  любом  случае,  раненых  татар
резали как баранов.

     Дмитрия  нашли  случайно,  когда один из мужиков пытался растащить двух
лежащих  воинов,  один   по   одежде   воин   самострельщик,   другой   воин
великокняжеского  полка  с  курчавой бородой, почудилось ему, что оба живые.
Мужик  содрал  шлем  с  воина  и  узнал  Дмитрия.   Недалеко   стоял   князь
Владимирский, его позвали. Он приказал принести воды. Принесли из Дона ведро
воды и вылили на князя. Дмитрий очнулся.

     Итоги битвы давно подбиты историками, но результаты ее ужасны. Из всего
бывшего совета при Дмитрии, в живых остался только Боброк. Даже старый Федор
Тарусский  сложил  кости  на  Куликовом поле. Больше половины русских князей
погибло.
     Боброк вернулся на Куликово поле только на следующий день. Когда  гнали
татар,  он  приказал  отделиться  князю Владимир Андреевичу и мурзе Карагую,
который задержался в стане Мамая,  встать  против  Ягайло,  находящегося  со
своими  воинами  в тридцати верстах от битвы. С трудом тогда, отделили часть
распаленных боем воинов, оторвали от грабежа татар Тохтамыша и отправили  их
на  нового  врага.  Теперь,  встревоженный  князь, собирал на Куликовом поле
оставшихся в живых воинов, что бы вести их на нового противника.

     Ягайло эти два дня стоял на месте, ему ничего не стоило  эти  30  верст
прийти  за  несколько  часов,  а  он стоял и... ждал исхода битвы. Когда ему
разведчики доложили, что татары побежали, он повернул свои  войска  обратно.
Ягайло  тогда не испугался, нет, зря это про него так пишут историки. Просто
как рыцарь и политик выжидал, взвешивал, потом оценил, что произошло.  Понял
каким  он  будет выглядеть даже среди своих князей, которые тоже не очень то
доброжелательно относились к татарам.  Знал,  что  хитрый  Боброк  наверняка
подсунет ему войско мурзы Карагуя и если он вступит в сражение с ним, то при
любом исходе сталкнется с Тохтамышем, который потом сметет Литву.

     В  этот  раз  Дмитрию  не повезло, в его совет попались никчемные серые
люди. Великий князь Дмитрий Нижегородский, зять  Дмитрия,  ни  хозяйственной
хватки, ни воинских знаний, трусливый, чванливый и глуповатый. Князь Дмитрий
Суздальский,  брат  геройски  погибшего  на  Куликовом  поле князя Владмира,
бывшего советчика Великого князя. Князь Михаил Тверской, богатый  и  жадный,
разоривший  поборами все свое княжество. Эти больше болели о своем богатстве
и вообще не думали  о  Руси.  Тоже  любили  кутнуть  и  погулять  и  во  всю
привлекали  к  этому Великого князя. Только брат Дмитрия, Владимир Андреевич
еще мыслил, что то в военном деле, но увы, он не был  политиком.  А  Боброка
сослали.  По  настоянию  князя  Нижегородского, большой совет бояр и князей,
послал его укреплять западные рубежи Руси. Назначили воеводой в Ржев."


БИТВА ЗА МОСКВУ

     После этой лекции меня никто не трогал и не  делал  замечаний.  Вечером
Гюльнара  согласилась  со  мной  сходить в кино. После сеанса, я провожал ее
домой.
     - Ты специально не затрагивал тему, почему назвали Дмитрия, Донским?
     - Решил не дразнить гусей.
     - А может ты вообще упустишь, этот спорный вопрос.
     - Может быть.
     - Тебе не дадут дочитать лекции до конца учебного года, если ты  сейчас
коснешься этого.
     - Знаешь, Гюльнара, ты прослушала все лекции, что я читал?
     - Все.
     - А теперь скажи, достоин Дмитирий носить звание Донского.
     Она мочит, потом тянет.
     - Сложный вопрос. С точки зрения военной - нет. Но все равно...
     - А  теперь  слушай.  Урок  истории  в  том,  что аналогичные события и
действия по спирали возвращаются в будущее. А мы сейчас ветвь этой  спирали,
сами   без   конца   повторяем  то,  что  было  в  прошедшем.  Возьми  наших
руководителей, немощны, дряхлы, неспособны руководить государством, а каждый
день в газетах, телевидении и радио, мы  слышим:  "под  мудрым  руководством
Леонида  Ильича",  "как сказал Леонид Ильич" и так до бесконечности. Кто нам
вбивает в умы эту чушь?
     - Тише. Кругом люди. Сам сказал радио, телевидение, газеты.
     - Нет. Прежде всего люди, которые находятся вокруг вождя, они управляют
государством, а не Леонид Ильич. Точно  такая  история  была  и  тогда,  при
Дмитрии  Донском.  Его  новое  окружение, мечем, хлыстом и лестью заставляли
окружающих повторять, что победитель татар Дмитрий, что  за  великие  победы
ему надо присвоить звание Донского. В стране началось вдалбливание населению
об   этом.  Несмотря  на  то,  что  Дмитрий  про...,  извини,  опять  вогнал
государство в кабалу к татарам, всех заставляли повторять, что  он  великий.
Таким  и  вошел  он в нашу историю. Есть параллель с настоящим? Есть. Леонид
Ильич, вот вам тип аналогичного героя. Со всех сторон сыплятся  награды,  за
обычные,  на  общем  уровне  деяния.  Вот  орденок  героя,  за ваше разумное
руководство сельским хозяйством, то есть целиной,  а  вот  еще,  маршальский
жезл  и  опять  героя, за то что вы были политработником на Малой земле, еще
один орден героя... и  так  без  конца.  А  Леонид  Ильич  уже  и  ничем  не
управляет,  он даже от дряхлости не понимает, зачем он там наверху и только,
как игрушкам рад наградам...
     - Это же жестоко...
     - Кому, истории или современности? Я коснулся очень опасного вопроса  и
это   сразу   уловили   партийные   деятели.   Почему  заволновался  Дмитрий
Константинович, Андрейченко и другие. Потому что историю, надо понимать,  ее
аналоги  все  время  выпирают наружу, а эти аналоги партии не нужны. Поэтому
историков у нас делают тупыми, стараются их  выпускают  как  статистов.  Был
факт, хорошо, нет факта, тоже хорошо.
     Гюльнара  идет  рядом  и молчит. Я тоже замолкаю и мы так доходим до ее
дома. Она поворачивается ко мне.
     - Я все поняла и хочу быть с тобой.
     Она обхватывает мою голову и целует. История действительно повторяется,
девушки проявляют инициативу и целуют меня первыми. Ох уж эта история, может
это малая спираль...

     "Прошло два  года  после  Куликовской  битвы.  За  это  время  Тохтамыш
захватил  Золотую  Орду  и после ряда гнусных интриг, затеянных Суздальскими
князьям, порвал отношения с Дмитрием и из  союзника  превратился  во  врага,
теперь  он  стал  готовится  к вторжению на Русь. Князья из совета уговорили
Дмитрия простить измену Олега и совершенно не готовились к  обороне  страны.
Были   решено,   ради   сохранения   казны,   сократить   и  так  поредевшую
великокняжескую дружину. Отменены отдельные отряды  самострельщиков.  И  все
это  из-за  того,  что  в  обществе  укрепилось  мнение  о  том, что татарам
преподнесли урок и те больше не сунуться сюда. Даже  при  первом  требовании
Тохтамыша год тому назад о выплате дани, князья со смехом выгнали послов.

     Стол  полон  кубков  и яств. Князь Дмитрий сидит во главе стола. Князья
немного под хмельков и появление измученного гонца, ни на кого не  произвело
впечатления. Первым его увидел князь Владимир Андреевич.
     - Ты чего здесь?
     - Беда князь. Тохтамыш вышел из Орды и с огромным войском идет сюда.
     Сразу наступила дикая тишина.
     - Где он? - подавленно спросил Дмитрий.
     - Вступил в землю рязанскую.
     - Что же нас Олег не предупредил?
     - Он примкнул к Тохтамышу и ведет его, как простой проводник, к Москве.
     - Этого не может быть? - воскликнул князь Новгородский. - Он же целовал
крест перед князем.
     - Он  уже до этого дважды изменял Дмитрию, - сказал Владимир Андреевич.
- Что еще? - обратился он к гонцу.
     - Хан Тохтамыш договорился с болгарскими купцами,  что  те  предоставят
ему свои суда на Волге. Часть конных отрядов он переправил на другую сторону
реки, а часть пеших послал вверх по реке.
     Застолье явно было испорчено.
     - Пошел вон, - рявкнул Дмитрий Суздальский на гонца.
     Гонец вышел.
     - Что же делать? - растеряно спросил Дмитрий.
     - Уходить  надо, - сразу высказал Михаил Тверской, - забирать дружину и
срочно отправляться в Кострому.
     - Пойми, Дмитрий, - авторитетно  говорил  Дмитрий  Нижегородский,  -  в
последнее  сражение  на Куликовом поле, погибла почти половина наших воинов,
осталось много увеченных и больных,  мы  уже  на  Руси  не  соберем  столько
воинов, как тогда.
     - Но  новгородцы,  Боброк,  со своими дружинами с Ржева подойдет к нам,
другие князья подмогут, еще сохранилось русское воинство. Мы успеем  собрать
войско.  Только  Москва  даст несколько полков из посадских, - воспротивился
князь Владимир Андреевич.
     - Что там новгородцы, Боброк, князья?  Нам  просто  не  успеть  собрать
огромное  войско.  А  на  Москву,  если  ли  на  нее надежда? Вспомни как на
Куликовом поле, первые побежали Московские полки из посадских. Это не воины.
     - Погодите, хан до нас за три недели не  доберется.  Мы  за  пятнадцать
дней войско соберем.
     - Князь, это невозможно. Тохтамыш идет вдоль Волги и рассекает Русь как
бы на две части. Не смогут западные дружины соединится с нами.
     - Тогда  необязательно  в  Москве, собирать, давайте в Твери, - говорил
неугомонный князь, брат Дмитрия.
     - Нет, нет, только не в Твери, - заволновался Михаил Тверской, -  нужно
срочно уезжать в Кострому. Князь, времени мало, давайте собираться.
     - Конечно,  поезжай,  князь,  в  Кострому,  а  мы  пошлем гонцов во все
княжества и земли, чтобы войско собиралось там, - в  один  голос  предложили
князья Новгородский и Суздальский.
     - Время то еще есть, куда мы спешим?
     - Дмитрий,  нельзя  создавать панику в Москве, нужно всем сообщить, что
ты выехал на охоту. Нельзя никому говорить о том, куда ты  едешь,  чтобы  не
навести за собой воинов татарских.
     Дмитрий колеблется, но потом вскакивает.
     - Пойду  сообщу обо всем жене и детям. Господи, какие горести напали на
Русь.

     Вот такие были советчики у великого князя. Князь Новгородский вскорости
изменит Дмитрию и пошлет своих сыновей к Тохтамышу, с  просьбой  о  милости.
Удерет  из  Москвы  в  свою  вотчину князь Суздальский и будет добросовестно
лизать ханский сапог, за что в дальнейшем получит ярлык на  право  княжения.
Князь  Тверской  останется  в  Москве и потом изменит русичам. Брат Дмитрия,
Владимир Андреевич, единственный послал во все стороны гонцов с предложением
собраться всему воинству в Кострому и... тоже поехал за Дмитрием. Не верите.
Почитайте Карамзина, летописи, где прямо  так  и  сказано.  Вот  что  сказал
знаменитый историк: "... Наконец советники Дмитриевы ТОЛЬКО СПОРИЛИ о лучших
мерах  о спасении отечества, и Великий Князь, ПОТЕРЯВ БОДРОСТЬ ДУХА, вздумал
что лучше обороняться в крепостях, нежели искать гибель в поле. Он  удалился
в  Кострому  с  супругою  и  с  детьми..."  Просто-напросто, князь сбежал из
Москвы, струсил... Второго Куликовского поля он вынести не мог. Москва  тоже
была  крепостью,  причем каменной, и весьма первоклассной по тому времени, в
ней можно было  выдержать  самую  длительную  осаду.  В  какую  же  крепость
помчался Великий князь?

     Итак,  Москва  осталась без вождя. Никто из оставшихся князей и бояр не
решался возглавить оборону города. Время шло. Тохтамыш взял Серпухов  и  шел
на  Москву.  Никто мне не поверит, но как только горожане узнали о нападении
Тохтамыша на Русь, власть в Москве в этот  период  взял  народ.  Неизвестные
патриоты собрали вече и на нем решили Москву не сдавать. Были созданы боевые
отряды, всех мужчин, способных держать оружие было решено оставить в городе,
остальным  предложено  выехать из города. Тысячи телег с женщинами, детьми и
стариками, поползли на север и восток. На вече было решено сжечь предместья,
мосты  через  Москву  реку.  Дым  пополз  на  север,  предупреждая  всех  об
опасности. К Москве стали прибывать подкрепления из близ лежащих городов. Из
городских  арсеналов  вытаскивали  оружие, стрелы, дротики, шлемы, кольчуги.
Всех желающих вооружили по полной форме. Москва всерьез готовилась к битве и
руководили этим, горлопаны на вече. Времени то, до прихода  татар  было  еще
много, подготовиться можно было спокойно.

     Рано утром к городским воротам подскакал большой отряд воинов.
     - Стража, открывайте ворота, - закричали всадники.
     - Кто такие?
     - Князь  Остей, со своей дружиной, прислан от князя Боброка, руководить
обороной города.
     Стража поспешно пропустила отряд в город. Весть о том,  что  знаменитым
героем Куликовской битвы, прислан воевода, всколыхнула город.

     Князю  Остею было всего... 19 лет. Мужчины в то время быстро взрослели.
Был он внуком Ольгердов литовских князей и вместе с князем Боброком стоял на
западных  рубежах,  защищая  Русь  от  набегов  Ягайло.  Боброк   заприметил
толкового в военном деле князя и решил от своего имени послать его на защиту
Москвы. Сам он стал поспешно собирать войско.

     Князь  Остей  сразу  все  взял  в  свои  руки.  Он  самолично  назначал
начальников отрядов, началось  обучение  войск,  каждому  посадскому  отвели
место на крепостной стене, готовилась смола, вода для тушения пожаров, взято
на учет продовольствие, был создан резерв. Одним словом, город к обороне был
готов.

     20  Августа 1382 года к городу подошли передовые части татар. Они мирно
разгуливали вокруг крепости и переговаривались с ратниками на стенах.  С  20
по  24 татары готовились к штурму, подтаскивая метательные установки, тараны
и мастеря лестницы. А 25 Августа...

     Тимоха стоял на стене и  смотрел  через  бойницу  на  движущиеся  массы
татар.  Их было как на Куликовом поле. Первые к стенам подскочили стрелки из
лука.
     - Поберегись, - скомандовал Тимоха. - Всем от бойниц.  Лучники  бить  в
слепую. Подготовить бревна и смолу.
     Тимоха  теперь  командует  западной  стороной  стены  между  Спасской и
Кремлевской башней. Вече выдвинуло его, а Остей утвердил кандидатуру.
     Как в воду смотрел Тимоха. Тысячи татарских стрел обрушилось на  стены.
Под  их  дождем  бросились на штурм с лестницами и крюками тысячи татар. Как
только уменьшился поток стрел в бойнице  показалась  голова.  Тимоха  ударил
мечем по шлему.
     - Бей. Кидай бревна, - орет Тимоха.
     Закипело  на  стенах  сражение.  Появилась  рука  и  вцепилась  в зубец
бойницы. Тимоха ударом отсек ее. Жуткий вой раздался  за  стеной.  Еще  один
выскочил  на  площадку  и  рухнул  от удара по затылку кистеня соседа. Воины
стали кидать бревна, лить  смолу  и  кипящую  воду.  Стрелки  трудились  без
перерыва.  В  татар летели дротики, камни. Несколько русских воинов упали от
метких татарских стрел. Вместе с бревнами скидывали за стену мертвецов своих
и чужих. Тимоха уже все делал как автомат, рубился с татарами, сталкивал  их
с  лестниц,  помогал  товарищам отразить штурм. Шесть часов шла битва. Князь
Остей присылал подкрепления, кипы стрел, дротиков и смолу, сам появлялся  на
самых  опасных  участках.  Участок стены, который защищал Тимоха с воинами с
той стороны завален трупами и раненными татарами так, что лестниц  почти  не
надо.  К  вечеру  татары  откатились.  Стороны готовились к новым сражениям,
только жуткий вой и крики раненых раздавались под стенами всю ночь.

     Утром опять началась битва и повторилось тоже самое. Татары были  везде
разбиты. Тохтамыш понял, крепости ему не взять.

     Наступило трагическое 27 Августа. В это утро к стенам подошли изменники
русские,  перешедшие  к  татарам.  Князь  Новгородский, тот самый, что был в
совете у Дмитрия, кричал.
     - Позовите князя Михаила Тверского.
     - Чего тебе, я здесь, - раздался голос со стены.
     Князь Михаил не уехал из Москвы, очень беспокоился за  свое  имущество.
Домина полный добра и много золота и денег в подвалы припрятано, надеялся на
благополучный исход.
     - Я от великого князя Дмитрия Донского, с грамотой.
     - Пропустите князя, - сразу зашумел Михаил.
     Ворота  открыли  и  изменники  въехали в крепость. Остею сразу принесли
грамоту от Тахтомыша и Дмитрия. В первой, хан  предлагал  открыть  ворота  в
крепость,  так  как  и  прежде,  с  Дмитрием  заключен  мир  и  он больше не
собирается с Москвой воевать. Тохтамыш, как союзник князя, предлагает  Остею
встретится  и  вступить в переговоры. Вторая грамота была от Дмитрия, где он
приказывал открыть ворота и не оказывать сопротивление, так как он  с  ханом
договорился  о  выплате  дани  и  то,  что  тот обещал ему не учинить городу
разорение. Юный князь поверил этому, так как очень доверял Дмитрию  Донскому
и  ему  неведомо  было,  что  грамоту сочинил предатель, князь Новгородский,
который и пришлепнул ее, украденной Дмитриевой печатью. Но не  все  поверили
Тохтамышу,  уж  больно  памятно на Руси, как подло таким путем были вырезаны
города и проиграны битвы. Бывшие вожди вече, предложили князю  подождать  до
утра  и  желающим  воинам  уйти  через Москву- реку. Князь согласился. Ночью
через реку ушло тысяч пятнадцать воинов, в городе осталось около 24.  Тимоха
тоже бежал в леса.

     Утором  следующего  дня  Остей с группой бояр и князей вышел из ворот с
подарками для  хана.  Татары  не  изменились.  Они  отрубили  ему  голову  и
ворвались  в  единственные открытые ворота Москвы. Несмотря на сопротивление
оставшихся, всех побили, все ограбили и сожги.

     В истории народы по разному относились к своим  вождям,  одних  любили,
других  презирали,  к  третьим  относились  как  к пустышкам. Как относились
русичи к Дмитрию? Это  вопрос  из  вопросов.  Его  храбрость  на  поле  боя,
вызывала  симпатию, а бегство из Москвы - презрение. Особенно это отразилось
в городе Муроме. Когда после  захвата  татарами  Москвы,  Дмитрий  как  заяц
метался  по  городам  Руси,  его  путь пролегал через этот город. Жители уже
прознали про все и про захват Москвы и про его трусость.  Когда  Дмитрий  со
своей  семьей  и  дружиной проезжал через Муром, его жители не пожелали дать
пристанища  князю.  Они   оплевывали   его,   закидывали   грязью,   кричали
непристойности  и даже напали на его семью. Авдотью и детей чуть не раздели,
все их барахло утащили, дружине с трудом удалось их отбить. Вот так  говорят
летописи...

     Урок   истории-  это  не  только  нахождение  истины,  это  выводы  для
поколений, это наука, которая нужна каждому из  нас  для  того,  что  бы  не
повторять  ошибки,  сделанные  нашими  предками. Вернемся к итогам правления
Дмитрия Донского. Победа на Куликовом поле, великая победа русского  народа,
была  сведена на нет, человеком, которого наша история восхваляет. Дмитрий и
его новая команда вернули Русь в татарское иго еще на 200  лет.  Кое-кто  из
нас,  как  и  соратники  Дмитрия  пытаются его оправдать, что мол не хватало
воинов, не успели собрать и так  далее.  Чушь.  Времени  было  достаточно  и
войско  можно  было  набрать. Сумели бы, отстояли, если бы глава государства
не...струсил..., если бы..."


КОНЕЦ НОВОГО УРОКА

     Они пришли ночью. У меня в это  время  была  Гюльнара.  Завернувшись  в
одеяло, она молча смотрела, как здоровенные парни копались в вещах.
     - Вы кто? - спросил ее старший.
     - Жена.
     - У нас нет сведений, что у Михаил Ивановича есть жена.
     Гульнара молчит. Старший больше на нее не обращает внимание.
     - Одевайтесь, - говорит он мне.
     Я одеваюсь и подхожу к Гюльнаре.
     - Все  равно,  вроде и время другое, а за историю приходиться отвечать.
До свидания. Передавай привет друзьям, своему отцу.
     Мы целуемся и в, сопровождении охранников, меня уводят.
     - Я буду ждать тебя, - неслось мне вслед.

     В тесной камере, сразу задали вопрос.
     - За что, посадили?
     - За историю.
     - Так вам и надо, - ворчит  пожилой,  раздетый  мужик,  -  всю  историю
испоганили, сволочи.
     - А  точней  нельзя,  -  спрашивает  раздетый  амбал, - в какую историю
вляпался?
     - Я преподаватель. Говорят, не то говорил, не тому учил.
     - Ну и дурак.
     Вся полемика на этом закончилась.

     Следователь дотошно копал, по каким источникам я готовился. Оказывается
все мои лекции записаны у него на пленку и теперь мы разбираемся, чуть ли не
по каждому подозрительному предложению.
     - У Соловьева и Карамзина нет  такого  слова,  -  трус.  Почему  же  вы
употребляете это слово для Дмитрия?
     - А слова- упал духом - вы как сможете трактовать?
     - Это я должен вас спрашивать.
     - Хорошо.  Упал  духом,  значит  испугался,  опустился, струсил. Весьма
вольный перевод.
     - Вы же так смело выступали перед молодежью, которая все впитывает, как
губка. Как же вы преподнесли им вольный  перевод,  вместо  истины?  Сами  же
говорите, что основа истории, это истина.
     - Разве я против нее погрешил?
     - Хорошо. Не может же быть у истории две истины?
     - Значит надо искать новые факты и доказывать свою правоту.
     - К  истории  нельзя  относиться  как к легкомысленной девке, сегодня с
одним, а завтра с другим. Наша история должна быть незыблема.
     - Это формулировка облегчила бы работу следователям, но к  счастью  это
не  догма  и  нигде она еще не утверждена. Вы даже не смогли представить мне
обвинение.
     - Почему же? Я уже с начала нашей встречи,  представил  вам  обвинение.
Вот  оно,  я  еще  раз  зачитываю.  Вас  обвиняют в агитации молодежи против
существующего строя.
     - По крайне мере, я тогда не вижу сущности обвинения. Судьба истории  с
Дмитрием Донским не может быть агитацией против общества.
     - Вы  так  думаете?  К  сожалению  другие  думают не так. Вот заявление
преподавателей, Андрейченко, вашего парторга,  ряда  студентов.  Кстати,  вы
знаете Татьяну К.
     Вот те на? Я с ней целовался в колхозе. Неужели, Танька?
     - Знаю.
     - Вот  она  описывает,  как  вы  дошли  до  этого. Как она вас пыталась
вернуть на путь истины и ничего не вышло.
     Следователь трясет перед моим носом какой то бумагой.
     - Наверно, это право каждого человека думать по разному.
     - Мы живем с  вами  в  обществе,  где  люди  стремятся  к  одной  цели,
строительству  коммунизма,  они  могут  думать  по разному, но к цели должны
стремиться одной и все  готовы  отдавать  для  этого.  История  должна  тоже
служить людям и помогать им в этом.
     - Историю нельзя искажать ради идеи.
     - Вы неисправимы.

     На  следующий  день  тюрьма  гудела и никого не дергали по следственным
делам.
     - Братва, - орал раздетый амбал, - Брежнев умер. Ура...
     - Наконец, сдох жирный боров, - вопил другой.
     - Чего радуетесь, другого поставят, может хуже этого будет? - удивляюсь
я.
     - Дура,  амнистия  будет.  Каждый  новый  руководитель   страны,   дает
амнистию.
     - Вдруг и этот не даст?
     - Даст. Все дают.

     Суд был закрытый и скорый, меня обвинили по всем статьям. Дали семь лет
и отправили  в  Иркутский  изолятор. Ни слова об амнистии, ее дают уголовным
элементам.

     Прошло пять лет.
     К власти пришел Горбачев и права человека потихоньку стали внедряться в
общество. Скрепя  зубами,  власти  пришлось  выпускать  всех  диссидентов  и
политических  заключенных. Я попал в их списки и вот меня выпустили. Получив
на последок из тюрьмы драный ватник  и  зашарпанный  чемоданчик,  приехал  в
знакомый город и теперь стою у знакомого дома.
     - Миша, - Гюльнара уткнулась мне в плечо.
     - Я вернулся.
     - Мой папа недавно умер.
     - Профессор? Когда?
     - Три месяца назад. О тебе все вспоминал.
     Я вдыхаю аромат ее волос.
     - Я вернулся. Все теперь будет по другому.
     Она вздрагивает от плача.

     В  институте  меня  приветствовали  те,  кто когда то знал и помнил. На
кафедре членкор Дальский принял в свои объятия.
     - Михаил Иванович, вернулся. Слава богу, все неприятности позади.
     - Я насчет работы...
     Улыбка сразу пропала с его лица.
     - К сожалению все места заняты. Мы не можем брать сверх штата.
     - Что же, очень жаль.
     В кабинет входят Дмитрий  Константинович  и...  Таня.  Они  цепенеют  у
входа.
     - Михаил Ивановича выпустили, - радостно им сообщает Дальский.
     Они молчат и наконец, Таня выдавливает.
     - Здравствуйте, Михаил Иванович.
     Я отворачиваюсь от них и говорю зав кафедры.
     - Пожалуй действительно, мне у вас делать нечего. До свидания.
     Поворачиваюсь  и  иду к двери. Парторг отшатывается, а Татьяна испугано
отпрыгивает к окну. Я выхожу из кабинета. За углом коридора стоит Гюльнара.
     - Ну что? - спрашивает она меня
     - Ничего. Мест нет.
     - Я так и знала. Слушай, я только что подслушала у студентов, Танька то
теперь преподаватель. Сегодня у нее лекция о Куликовской битве.
     - Да что ты говоришь? Может пойдем?
     - Пойдем.

     - ... Таким образом, под руководством Дмитрия Донского, была разгромлена
Орда.  Эта  битва  привела  к  единению  и  укреплению   Руси.   Талантливый
полководец, мудрый руководитель государства, князь Дмитрий заслужено получил
звание    Донского   и   навеки   внесен   в   списки   выдающихся   русских
военоначальников.
     На этом лекции о времени правления Дмитрия Донского заканчивается и  мы
переходим к следующему историческому периоду....
     Татьяна собирала конспекты и студенты стали покидать лекционный зал.
     - Ну что? - спросила Гюльнара.
     - Все по прежнему. Ничего не изменилось.
     - Изменилось. После Куликовской битвы, лекций об этом периоде больше не
читают. И студентам теперь невдомек, почему мы попали в кабалу к татарам еще
на 200 лет.

     Я  устроился на работу в техникум и учу ребят истории. Конечно новой, в
стране все-таки  перестройка.  По-прежнему  есть  инспектирующие,  парторги,
которые  ни как не могут успокоиться и вовсю мешают мне, но я уверен, придет
время и люди будут принимать уроки истории всерьез  и  брать  из  нее  самое
полезное.


Евгений Кукаркин.
Трудно быть героем



     Первым их увидел Боря.
     - Комета, комета, я их вижу, они левее. .
     Комета. - это наши позывные. Я летчик, Миша- оператор, летим  на  своем
МИ-28  за  Борей, выдерживая дистанцию, метров триста. Я смотрю влево и вижу
колонну грузовиков, пылящих по этой сухой без лесистой местности.
     - Мы их тоже видим, - отвечает мой напарник по внутренней связи
     - Комета, я с головы, не давай им разбежаться.
     Сепаратисты уже остановили колонну и начали  расползаться  от  машин  в
разные  стороны. За вертолетом Бори выпрыгивают белые хвосты противоракетной
приманки. По нашим сведениям, проклятые "стингеры", уже закуплены  дудаевцам
и  не  дай бог, если какой-нибудь придурок влепит эту пакость в наши машины.
Боря прошелся ракетами и снарядами по колонне. Вспыхнули машины. Мы с  Мишей
идем  с  боку  и  стреляем  из  пушек по прыгающим фигуркам. Забарабанило по
корпусу, это пули чеченцев настигли брюхо вертолета. Проскакиваю  колонну  и
опять иду на разворот, чтобы использовать весь боезапас. Теперь наш вертолет
идет  над колонной, а Боря расправляется с разбегающимися боевиками. Одна из
моих ракет попадает в бронетранспортер и он подпрыгивает от взрыва.
     - Комета, отходим.

     На базе идет обычная жизнь. Техники копаются в машине,  а  мы  сидим  в
курилке и делимся впечатлениями с другими летчиками.
     - Эта  война  самая  идиотская  и дурная, - говорит майор Воронов. - Ну
разве так можно воевать. Этим сволочам, можно стрелять из под юбки женщин, а
нам нельзя им ответить, потому что  дудаевцы  и  наши  правозащитники  сразу
поднимают  вой,  о  невинных  жертвах и о правах человека. На 5 блокпосту из
толпы женщин стали стрелять по нашим ребятам, а когда те ответили, то  сразу
думские правозащитники создали комиссию о гибели гражданского населения.
     - Это  еще  что,  -  включается  капитан  Терехов,  -  попечители  прав
человека, сидят в штабе у Дудаева и словами их  пропаганды  обливают  грязью
наших  солдат и офицеров, а когда мы показываем всем отрезанные головы наших
ребят, то тут же эти болтуны говорят, что это бандиты из русских, а они сами
себя режут.
     - Эх. Пройтись бы  по  этой  сволочи,  бомбовым  ковром,  -  продолжает
Воронов.  -  Только  из  какой-нибудь дыры выстрел и разнес бы все в радиусе
километра, ни одной крысы в живых не оставив.
     - Это другая война, - вступает в  разговор  лейтенант  Колотов,  -  нас
учили  большим операциям с применением танков, самолетов, ракет, а здесь все
по  другому.  Мы  ни  когда  не  привыкнем  воевать  с  чеченцами,   которые
подставляют   свои   семьи   вместо   укреплений.   В   этой   бойне  самыми
результативными  оказались  вертолеты.  Теперь  самый  страшный   враг   для
бандитов, оказались мы.
     - А  тебе  разве  не попадало, - устало говорит Боря, - когда ты разнес
хату с пулеметчиком, тебя разве не размазывали по  стене.  Все  газеты  мира
тогда  опубликовали, что наш вертолет разнес жилые постройки, убита женщина,
ребенок, старик и корова, а о дудаевце ни слова.
     - Чего вы зря шумите? - Терехов крутит в руках бумагу. - Полюбуйтесь на
эту листовку, выпущенную чеченцами. Слушайте текст. "Русские летчики, вы все
у нас на учете. Даже после войны вам не будет покоя от нашего народа, за  те
мучения  и  разрушения,  что  вы нам принесли. Мы теперь от вас не отстанем.
Аллах Акбар". Ниже перечислены все наши фамилии.
     - Где достал? - встрепенулся Воронов.
     - Техники принесли.
     - Они слово держат,  когда  сбили  Махотина,  над  его  телом  и  телом
оператора  глумились.  А  потом  искромсали на куски мяса и прислали к нам в
штаб с номером 14 и 15. Это значит, уже 15 летчиков погибли  здесь.  Пленных
не  берут,  а  мертвых  кромсают.  В  штабе говорят, дудаевцы создали особый
отдел, который занимается только нашими душами.
     Захрипел динамик над головами.
     - Майор Воронов, капитан Терехов, с экипажами, на вылет.
     Все зашевелились.
     - Ни пуха, ни пера, ребята, - кричит им Боря.
     - Иди к черту.
     У Бори напарник, сибиряк  Вася,  здоровенный,  спокойный  и  молчаливый
амбал. Он прощается всегда вяло, подняв ослабленную руку. Вот и на этот раз,
махнув рукой, он говорит.
     - Никак ребят послали на Кош Юрт?
     Это единственная фраза, произнесенная им, пока мы изливались в курилке.
     - Там жарковато, - сказал кто то.

     У  нас опять вылет. Пехота застряла перед селением, где засели дудаевцы
и теперь требуется наша помощь.
     Я и Боря в штабе.
     - Вот вам цели, - говорит начальник штаба полковник Колосов,  -  только
не  откланяйтесь.  Этот  дом,  этот  и  вот  этот,  -  его карандаш ковыряет
квадратики на карте.- уничтожить. Постарайтесь не  задеть  остальные,  а  то
вони  будет  на  весь  мир.  Держите  связь с Кордом, это позывной командира
полка. Все ясно?
     - Попробуй в такой тесноте домов не задеть другие, - говорит Боря.
     - Вот и попробуй.

     Мы летим со стороны солнца и тут же  нарываемся  на  плотный  огонь  из
стрелкового  оружия  и  даже  зенитных  пулеметов.  Похоже,  каждое строение
стреляет. Вот и три проклятых дома. Миша ловко послал снаряды в первый дом и
он вздыбился огнем и кусками стен и перекрытий. Боря смазал  ракету  и  она,
упав между двумя домами, сложила их как карточные строения в разные стороны.
     - Мать  твою,  -  несется  в эфире. - Комета, добей цели, у меня задний
винт...
     Теперь я замечаю, что Борин вертолет дымит и исполняет медленный танец.
Захожу еще раз над селением и Миша укладывает ракету в веранду третьей цели.
Она как то странно вспыхивает, огонь  рвется  метра  на  четыре,  потом  дом
раздувается в бок и лопается, осыпая соседние строения досками и бревнами.

     - Комета,  -  несется  мой позывной с земли, - я Корд. Подавите точку в
мечети. Там снайпер и пулеметчик.
     Боря, по прежнему дымя, отходит на Юг. Я  лечу  на  мечеть  и  выровняв
вертолет кричу Мише.
     - Давай.
     Тот  со  злостью  запускает  все  пушки  и  ракеты нашей машины. Мечеть
сгибается пополам потом по частям падает на землю.
     - Отлично, Комета. - доносится от невидимого наводчика.
     И тут же эфир взрывается хриплым ругательством с акцентом.
     - Ты, русская свинья, паршивый Комет...,  тебя  покарает  Аллах  и  вся
ненависть Чечни.

     Я  иду  за  Борей  и  вижу,  что  его вертолет дымит с хвоста все гуще,
снижаясь к двум горбам выжженной земли  за  селением.  Несколько  фигурок  и
машин   выскочили  из-за  крайних  домов  поселка  и  ринулись  к  падающему
вертолету. Пушки Михаила исправно  перемалывает  два  милицейских  газика  и
кладут  боевиков  на  землю.  Борин  вертолет плюхается на второй холм и он,
вывалившись из него, прихрамывая, бежит от машины. Вася неторопливо вылезает
из покалеченной машины и шагом и не прячась от пуль, отходит за холм.  Ожили
боевики и опять побежали к месту падения. Миша вспахивает снарядами полосу в
их рядах и заставляет всех залечь. Подлетаю к ребятам и сажусь рядом.
     - Залезайте, - с силой ору, что бы перебить шум винтов.
     Они  ничего  не  слышат,  но  устремились  к  нам.  В  нашем МИ-28 есть
технический отсек к нему и двинулись ребята.  Первым  вваливается  Боря,  он
сразу одевает наушники и включается в сеть.
     - У меня с ногой что-то, - орет он.
     - Ранен?
     - Нет. Ударил здорово обо что то.
     Вертолет качнуло, это Вася втиснулся в узкое помещение.
     - Сережа, отваливай, - кричит Боря.
     Я  опять  поднимаюсь  в  воздух  и  вижу нескольких чеченцев у дымящего
Бориного вертолета.
     - Да сожги ты его, - просит Боря.
     - Миша, давай, - командую я.
     Разворачиваюсь и  веду  вертолет  по  стрелочке  прямо  на  цель.  Миша
выпускает  ракету,  она  ярко-желтым  пятном  разметала  вертолет, опрокинув
подбежавших боевиков. Теперь на базу.

     - Сережка, я до самой смерти буду твоим должником, - размяк Боря.
     Мы отдыхаем в курилке. Сегодня удачный день, все вернулись на базу.
     - Брось  ты.  Лучше  скажи,  не  слыхал,  как  по  рации  меня  обещали
покарать...?
     - Слышал.  За  мечеть  они  тебе  снимут  скальп.  Зато  меня за лишний
поваленный дом, наверняка, поставят в угол. Коля,- просит он  Тихомирова,  -
включи НТВ. Посмотрим, что там говорят.
     Диктор  распространяется  о  событиях  в  Чечне. Показывают разрушенные
дома, несчастных старушек и женщин,  которые  плачутся  об  убитых  детях  и
разрушенной мечети. Опять болтливые депутаты несут с экрана несусветную чушь
о нарушении прав человека и стремлении покарать виновных. Будет теперь у нас
очередная  комиссия.  А  о  наших  потерях скупо и по деловому. Погибло пять
человек, одиннадцать ранено.
     - Сволочи, - возмущается Боря, - Опять бандюги из под юбок стреляют,  а
наши  болтуны, кричат, не сметь давать им отпор, женщин и детей мол жалко. А
наших  ребят  совсем  не  жалко.  Каждая   рыдающая   здесь   свидетельница,
ставленница Дудаева. Я бы разнес авиацией все село и следующие бы поселения,
ни за что не стали бы больше принимать бандитов.
     - Политика,  побеждает нас. - утверждает майор Воронов. - Это не война,
а полигон для политиков. Чечня, разменная карта между всякими партиями.
     В курилке идет полемика по поводу наших политических деятелей. К вечеру
все успокаиваются и идут отдыхать по комнатам, выделенным нам в этом доме.

     Просыпаемся от грохота взрывов и треска автоматов.
     - Тревога. Подъем, - орет дежурный
     На улице еще темно и лишь всполохи взрывов мигают в окна. Мы  торопливо
одеваемся  и,  разобрав  оружие,  бежим к своим вертолетам. Первыми в воздух
поднимаюсь я и майор Воронов.
     - Серега, - орет он по рации, - затуши свои габаритки. Лети к  главному
входу, а я к кромке аэродрома.
     У   главного   входа  мечутся  огоньки  трассирующих  пуль  и  лопаются
светящиеся шары взрывов гранат. Красная ракета выползает почти из-под  брюха
и  дает  мне направление на цель. Миша всаживает в темноту ракеты и поливает
все из пушек.
     - Сережка,  осторожно,  я  рядом,  -  голос  Тихомирова  пробивается  в
наушниках. - Держись левее, я иду по твоему следу.
     Выхожу в лево и иду вдоль предполагаемой кромки аэродрома.
     - Комета, - доносится голос оператора, - мы вас видим. Не сворачивайте.
Там у реки наши тоже вступили в бой, помогите им.
     - Ведите меня.
     - Влево. Пол градуса, так.
     Я уже увидел беснующиеся огоньки трасс и пошел на них.

     Утром, все еще сидим в кабинах вертолетов.
     - Отбой, - шумит радиостанция.
     Мы  с  Мишей  ковыляем  в  курилку.  Вид у нас плачевный. Миша просто в
напяленном на нижнюю рубашку комбинезоне, я только  в  защитной  форме,  без
ремня. Спать хочется, до чертиков.
     - Ну  и  ночка,  -  говорит лейтенант Колотов. - Мне зацепили машину, в
лобовое стекло чем то врезали. Смерть застряла  на  стекле,  напротив  моего
лица.
     - В рубашке родился...
     Входит полковник Колосов.
     - Встать, смирно.
     Мы вытягиваемся.
     - Вольно.  Ну  и  видок  у  вас.  Всем  привести себя в порядок. Я хочу
поблагодарить  вас  за  ночные  боевые  действия.   Эти   мерзавцы   сегодня
предприняли  крупномасштабную операцию против нас. Хорошо их удалось вовремя
остановить. Даже смогли захватить несколько пленных. По их  показаниям,  три
сводных отряда боевиков пытались пробиться к вертолетам, но вы молодцы. Вы и
вы, - он ткнул пальцем в меня и Борю, - ко мне в кабинет.

     Мы  садимся  за стол, а начальник штаба лезет в сейф и достает какой-то
лист бумаги.
     - По данным разведки, вся эта заваруха связана с вашим рейдом  в  село.
Чечены  готовы  отомстить  нам. Конечно, я вас не просил сносить мечеть, это
просьба наземных частей, но шум естественно уже понесся по всему миру  и  мы
представлены  уже,  как  гонители  веры.  Нас заставляют сейчас писать массу
объяснений и рапортов, почему это произошло. Командование  решило  пока  вас
придержать и в полет не пускать.
     - За что? - взрывается Боря. - Сергей поступил правильно...
     - Кто  спорит,  но в наши дела начинается вмешиваться политика и мы уже
не армия,  которая  выполняет  приказы,  а  черт  знает  что.  Стоит  что-то
серьезное  сделать и тут же десять, болтающихся от не чего делать, политиков
лезет не в  свое  дело.  Сейчас  сидите  в  расположении  части  и  даже  не
высовывайте  носа  поболтаться  по  аэродрому  или,  не  дай  бог, свалить в
самоволку  в  город.  Пленные  показали,  что  по  номеру  вертолета  и   по
перехваченным радио переговорам, они знают, кто летчик, у них даже есть твое
фото.
     Полковник смотрит на меня.
     - От куда? - удивляюсь я.
     - Не  знаю.  ФСБ  разбирается,  но  какая то, паскуда, из своих, сумела
передать им твою карточку. Пленные также  утверждают,  что  за  твою  смерть
бандиты  предлагают  500  тысяч  долларов, даже... русским военным. Ты у них
цель номер один.
     - Может его перевести в другую часть? - предлагает Боря.
     - А что измениться? В России будет еще  хуже,  там  такой  развал,  что
вертолетные  части почти не охраняются, подстрелить или прирезать в переулке
ничего не стоит. Пусть лучше будет под надежной охраной здесь.
     - Может мне пока полетать на его вертолете? - просит Боря. - У меня  же
все равно машины нет.
     - Нет.  Не усложняй Сергею жизнь. Твоя новая машина будет через неделю.
По мимо грустных мелочей, хочу вас  и  обрадовать.  Вы  оба  представлены  к
наградам.
     - Хорошо быть подстреленным с орденами, чем без них, - мрачно шучу я.
     - Дурак  и  уши  холодные, - парирует Борис. - Служу России, - рявкает,
вытягиваясь, он.

     Сегодня дурная погода. Небо затянуто облаками, но все вертолеты введены
в дело. Мы с Борей шатаемся по казарме и от нечего делать, разыгрываем сотую
партию в шашки.
     - Товарищ старший лейтенант, -  подлетает  ко  мне  дневальный,  -  вас
командир полка просит к себе.
     Полковник   Марков,  полноватый  старик,  сидит  вместе  с  полковником
Колосовым.
     - Мы тут с начальником штаба посоветовались, - начал  кряхтя  он,  -  и
решили,  что  обстановка  в некоторых местах Чечни, сложилась для нас весьма
неблагоприятно. Получается, что весьма роскошно содержать боевой вертолет на
приколе. Придется тебе, сынок, полететь и помочь войскам.
     - Я не против.
     - Вот и отлично. Поддержки просит 15 блокпост, вот здесь на дороге.
     - Я знаю где он находиться, пролетал не раз.
     - Давай, сынок, лети. А здесь, если эти, засранцы  политики,  появятся,
мы тебя прикроем.

     Облака  давят  к  земле. 15 блокпост расположен на развилке дорог и без
конца подвергался нападениям сепаратистов. Рядом с постом развалины каких то
строений, но не жилых. Обычно от  сюда  и  нападали  чеченцы.  Наши  солдаты
вырыли  окопы  и  укрепления  с  противоположной  стороны дороги. В этот раз
блокпост окружили со все сторон и с поля, и с развалин. Я включаю  имитаторы
противоракет  и  начинаю  с  развалин.  Миша  проходится  по  ним ракетами и
пушками. Видно, как от туда удирают бандиты. Теперь пора взяться и за другую
сторону.
     Грохот был жуткий. Вертолет мотнуло и меня бросило на приборную  доску.
С  трудом  пытаюсь  сдержать  равновесие машины, но она мотается и неумолимо
несется на землю. Я откидываю, на всякий случай, дверку и срываю  ремни.  От
удара  теряю  сознание,  а когда прихожу в себя, то вижу, что лежу на песке.
Рядом дымит без хвоста вертолет. Кругом визжат пули.
     - Миша, Миша! Где ты?
     С трудом открываю нижнюю кабину. Миша лежит скорчившись, упершись  лбом
в стекло.
     - Миша, что с тобой? Ты ранен?
     Парень расслаблено поднимает голову и я вижу кровь на его лбу.
     - Давай вылезай, пока нас не сожгли...
     Я расстегиваю его ремни и стаскиваю на песок.
     - Эй. Летчики, сюда, - кричит голос из-за бугра земли
     Миша не может двигаться и я пытаюсь протащить его тело.
     - Не выпрыгивай, дура, - орет голос из-за бугра, - ползи.
     Я  взваливаю  Мишу на спину и ползу к холму очень-очень долго. Очнулся,
когда чьи то руки вытянули меня и Мишу на дно окопа.
     - Тебе, парень повезло. При падении колымаги,  ты  вылетел  в  открытую
дверь и хорошо в нашу сторону.
     Парень  в  камуфляжной  форме и шерстяной черной шапочке, склонился над
нами.
     - Вас не задело?
     - Не знаю, говорю я.
     Миша молчит, наверно потерял сознание.
     - Отдышитесь, мне надо еще добить твою игрушку, она мне закрывает  весь
фон, - говорит парень.
     Он  приподнимается и я снизу вижу как, пристроив гранатомет к плечу, он
дергается от небольшой отдачи и тут же пригибается. Сверху ухает  и  вспышка
косо  падает  на  стенку окопа. Тот час же начинает утихать стрельба. Парень
начинает помогать мне подняться.
     - Ну как?
     - Вроде ничего.
     Он щупает Мишу, а потом машет рукой.
     - Ерунда, если кости не сломаны, то все будет хорошо.
     Подбегает старший лейтенант.
     - Как летчики?
     - Один в норме, другого надо в мед пункт.
     - Я сейчас пришлю к тебе ребят, оттащите его туда. Вы  можете  идти  со
мной? - обращается он ко мне.
     - Могу.
     - Тогда, пошли.

     В  блиндаже  четверо: командир блокпоста капитан Нелидов, его помощник,
старший лейтенант Травкин, прапорщик и я.
     - Затихли чего то? - говорит прапорщик.
     - Перегруппировываются, - отвечает Нелидов.
     - Чего наши не идут на помощь?
     - По рации сообщили. Их умышленно задержали у Аргуни. Женщины,  старики
и  дети  встали  на  дороге,  наши  и  не пошли... А по другой дороге засаду
сделали, теперь им только о себе надо думать.
     - Что за странная война?  Хорошо  вооруженным  ребятам,  имея  неплохую
технику, не прорваться сюда через толпу женщин. Мы же долго не продержимся.
     - Нащупали  слабое  место.  Далеко от всех оторваны. В отличии от наших
генералов, у чеченов головы работают.
     - Да и потом, сейчас в Аргуни дудаевцы собрали корреспондентов со всего
мира и теперь наши генералы бояться, что опять везде  разнесут  о  нарушении
прав человека. Вот стоят и торгуются, а мы своей кровью за их глупость будем
отдуваться, - говорит старший лейтенант Травкин.
     В блиндаж входит солдат. Он протягивает капитану конверт.
     - Товарищ капитан, чеченцы передали вам пакет.
     - Как это передали?
     - По шоссе пришла девочка и просила передать командиру пакет.
     - Вы ее задержали?
     - Да. Там сержант Хромов ее допрашивает.
     - Хорошо. Идите.
     Солдат  козыряет  и  уходит.  Капитан  надрывает  пакет  и, прочтя его,
бросает на стол.
     - Теперь нам крышка.
     - Что там?
     - Предъявлен ультиматум. Если мы им отдадим летчиков, то они  прекратят
нападение  и  даже  выдадут  700 тысяч долларов. Если нет, то через два часа
сметут блокпост с лица земли.
     Все смотрят на меня.
     - Ну и насолил ты им, парень, - говорит прапорщик.
     - Мы все у них на учете.
     - Прапорщик, - говорит капитан, - пойдите посмотрите, что  с  девочкой.
Отпустите ее и никому об ультиматуме ни слова.
     - Есть.
     - А  тебе,  Валера,  -  обратился  он к старшему лейтенанту, - придется
подготовиться к бою. Подсчитай наши запасы,  предупреди,  чтобы  зарылись  и
действовали экономно, наверняка. Просмотри все огневые точки.
     - Трудно с этой уголовной шушерой.
     - Знаю,  но  первые  потери  их  немного  привели  в  чувство.  Так что
действуй.
     Офицеры уходят, а я с недоумением спрашиваю капитана.
     - Почему вы назвали своих подчиненных, уголовной шушерой?
     - У какого  то  идиота  в  военном  ведомстве  возникла  мысль  набрать
добровольцев  в  Чечню из уголовников. Эти воришки, бандиты, насильники, чем
сидеть несколько лет в тюрьмах, с радостью подписали  контракты.  Вот  их  и
прислали  сюда, в самое горячее место. Офицеров не слушают, у них здесь свой
пахан, Хромов, по кличке  Сапог,  за  старшего.  Пришлось  ему  даже  звание
сержанта  дать.  Правда, все же нашего старлея вся шушера уважает, как никак
Афган прошел, теперь Чечню.
     - Ему же много лет. Чего же его в звании не подняли?
     - Долгая история.  Тещу  убил.  Его  судили,  генерал  Власенков  сумел
вытащить  его  из  этого дерьма и добровольцем устроил в Чечню, только уже в
звании ниже.
     В это время у входа в блиндаж раздался шум.
     - В чем дело?
     - Разрешите, товарищ капитан.
     В блиндаж спустился здоровенный сержант, рябой солдат и... прапорщик.
     - В чем дело, сержант Хромов?
     - Это правда, что чечены нам дали ультиматум?
     - Правда.
     - И правда, что они предложили обменять летчиков на 700 тысяч долларов?
     - Правда.
     - Что же вы решили делать, товарищ капитан?
     - Я хочу вернуться в Россию живым, сержант, и не запятнать  свою  честь
офицера. Поэтому летчиков не отдам.
     - Вы можете не отдавать, отдадим летчиков мы.
     Это уже серьезно. На всякий случай, я под столом расстегиваю кобуру.
     - Слушайте,  Хромов,  -  шипит  капитан, - командир здесь я и не допущу
нарушений дисциплины...
     - Не допускайте...
     - Сапог, ты опять мутишь воду?
     За спиной сержанта появился  старший  лейтенант  Травкин.  Он  дружески
ударил последнего по плечу и тот покачнулся.
     - Шпора, а ты что здесь делаешь? А ну, брысь от сюда.
     - Да я.
     Старлей  отталкивает  от  двери прапорщика, берет конопатого солдата за
шиворот и, развернув, просто  выкидывает  за  дверь.  Хромов  напрягается  и
прижимается к стене.
     - Сапог, ты мне надоел.
     - Но сходка постановила...
     - Ты  меня в следующий раз позови на нее. Я хочу посмотреть в глаза тем
паразитам, которые тебя поддерживают. Наверно все недоумки, как этот  Шпора.
И  потом,  ты  все  путаешь  армию со сходкой, наверно от того, что тебе еще
никто мозги не прочистил.
     - Пусть только попробуют?
     - Попробуют. А сейчас пойдешь к своим и объяснишь, что ты  совместно  с
капитаном  решил  летчиков  не  сдавать  и  порвешь  пасть каждому, кто даже
подумает об этом.
     - Я этого не скажу.
     - Я думал, что ты умнее. Тебе ведь этого в России не простят, никто  не
простит,  ни  твои  блатные,  ни мы. Так и сдохнешь вонючей падлой со своими
долларами. Ты мне уже надоел, катись от сюда.
     Сержант уходит.
     - Ну а ты что? - обращается старлей к прапорщику.
     - Ничего. Ножичком у меня перед носом помахали и отпустили.
     - А кто им сказал об ультиматуме?
     - Девочка. Так Хромову и сказала, что принесла ультиматум.
     - Чего темнишь? Говори дальше.
     - Дальше... Меня придавили и под стволом автомата, я все сказал.
     - Ну, и сволочь, же ты.
     - Помирать то, даже от своих не хочется.
     - Девочку отправил обратно?
     - Отправили...
     - Тогда ждите. Нам бы выдержать два часа.
     - Почему два?
     - Поздно уже. Скоро будет темно. Для артиллерии цели не видно.
     - Вы думаете, что...? - удивился прапорщик.
     - Что бы нас подавить, как они нам в ультиматуме пишут, нужно подтянуть
много пушек, танков, "град" - черт возьми...
     - А завтра?
     - Если не придет подмога и авиация, нам конец.
     - Хорошая цена за двух летчиков.
     - Мне оружие дадите? - спрашиваю я.
     Все смотрят на меня.
     - Дадим, - говорит старлей, - пойдешь на самый трудный участок ближе  к
развалинам.

     Мне  дали автомат, четыре рожка с патронами и пять гранат, потом отвели
в окоп, где я оказался в одной связке с конопатым солдатом.
     - Ты, Шпора, у меня не балуй, - пригрозил ему старлей, - кишки выпущу.
     - Как что, так я.
     - Так что бы не было чего, возьмешь летчика под свою опеку.
     - Хорошо.
     - Я говорил твоим идиотам, что Шпора еще не полный дурак, но они в  это
с трудом верят. Так что, пока.
     Травкин уходит.
     - Старлей, выпить хочешь?
     - У тебя есть?
     - На.
     Он перекидывает мне фляжку. Я делаю глоток и начинаю кашлять.
     - Что ты дал?
     Шпора ухмыляется.
     - Чистый спирт. Воды здесь мало, так что привыкай.
     - Что значит привыкай.
     - Мы же здесь отрезаны от всего мира. Когда наши подойдут неизвестно, а
ваши вертлюги, тем более. Чтобы от страха не описаться в этом бедламе, спирт
надо глушить все время.

     Они  начали позже обещанного срока, минут на двадцать. Рявкнули пушки и
минометы, земля заходила ходуном. Две установки "град" молотили наш участок.
Я и Шпора вжались комочками в дно окопа.  На  плечи  падают  комья  земли  и
густой  песок.  Земля  ходит  ходуном  и  противно трясет. Наконец наступила
звенящая тишина. Шпора толкает в плечо.
     - Вставай, чечены пошли, - прорывается через звон.
     От развалин бежали фигурки в нашу сторону. Я приладил автомат к плечу и
короткими очередями начал стрелять. Меня отрывает от стрельбы старлей.
     - Шпора, лейтенант, бегом на западный участок, там у нас плоховато.
     Мы несемся по окопу и я нарываюсь  на  прапорщика.  Он  как-то  странно
лежит, перегородив окоп.
     - Вперед, - подталкивает старлей.
     Перепрыгиваем  тело  и  вскоре оказываемся на позиции. Здесь два убитых
солдата лежат лицами вниз.
     - Отбивайтесь от сюда, - кричит Травкин и  убегает  по  извилине  окопа
дальше.
     Чеченцы  совсем  рядом, метров в двадцати и я сам очень удивился, когда
очередью подломил двоих. Мы кидаем гранаты и тут Шпора сбивает меня с ног  и
мы валимся на дно окопа. Опять грохот и земля поехала в сторону.
     - Стреляй, - рычит Шпора.
     Мы  распрямляемся  и  опять  садим  очереди  в эти мельтешащие у окопов
фигуры.

     Наступившая темнота, прервала наступление чеченцев и мы усталые валимся
на песок.
     - Старлей, выпить хочешь?
     - Иди к черту.
     - А ты ничего, неплохо для новичка.
     - Давно здесь?
     - Пятый месяц.
     По окопу идет Травкин.
     - Шпора, возьми , возьми Новикова и оттащи погибших ребят в яму. Оружие
собери. Как у вас с патронами?
     - Здесь пол цинки от ребят сохранилось, - говорит Шпора.
     Я осматриваю свои рожки и с удивлением вижу, что они пусты.
     - У меня ничего.
     До чего же быстро я расстрелял четыре диска.
     - Хорошо. Шпора, возьмешь еще цинку  в  хранилище.  Старший  лейтенант,
пойдемте со мной.
     Бродим  по окопам, где Травкин отдает встречным солдатам распоряжения и
наконец, доходим до блиндажа. Капитан с перевязанной рукой сидит за столом.
     - Валера, какие потери?
     - Шесть убитых, семь раненых, не считая тебя. Прапора тоже нет.
     - Жаль. Неплохой все же мужик был. Как наши уголовнички?
     - Ничего. Хочешь жить, умей вертеться. За те несколько месяцев, что они
здесь, пообтерлись немного,  даже  Хромов  неплохо  вел.  Лучше  скажи,  как
подмога?
     - Застряли.  В  Аргуне  ведут переговоры, а с другой стороны стоят и не
могут продвинуться из-за плотного огня. Авиация подняться не может в  воздух
из-за низкой облачности.
     - Значит завтра день неудач. Патронов осталось мало.

     Этот  день  завтра  начался  с девяти часов, когда чеченская артиллерия
начала долбить наши позиции. Тонкие пукалки двух зарытых  бронетранспортеров
не могли устоять против длинных сигар "града" и вскоре один накрылся.
     На  Шпору  рухнула стена окопа и я руками пытался его откопать. Наконец
голова вылезла из песка и после пары оплеух, вздохнула.  Я  выволок  его  за
плечи  из обвала и, найдя флягу, влил глоток спирта с полу сжатый рот. Глаза
раскрылись и Шпора сел.
     - Ну ты даешь.
     - Стрелять можешь?
     - Сейчас. Башка чугунная.
     Артиллерия кончила долбать наши полуразрушенные окопы и вопли атакующих
понеслись к нам. За первые пол часа, даже прицельными короткими очередями, я
высадил все патроны и, сидя над  цинкой,  набивал  рожки.  Чеченцы  прорвали
полосу огня и вышли к окопам. Стреляю почти в упор. На меня валится человек,
я  отскакиваю,  но он не шевелится на дне окопа и последние пол диска веером
всаживаю в эту редкую цепочку врагов. Штыка у меня  нет  и  первый  чеченец,
прыгнувший  в  окоп,  напоролся  на  ствол автомата, он согнулся на песке и,
выронив автомат, принялся блевать кровью. Удар в  спину,  перекидывает  меня
через  него.  Молодой  мальчишка,  лет  18, саданул мне прикладом в спину. Я
вскочил и вцепился в его оружие, под нашими  ногами  блюет  чеченец.  Вдруг,
мальчик  выпрямляется,  ноги  его  подламываются  и  он падает вниз, автомат
остается у меня в руках. Шпора со штыком в руке стоит и с удивлением  глядит
на дно окопа.
     - Ну, летчик, ты даешь.
     - Патроны есть?
     - Не гоношись, чеченцы отступают.

     В  окопах  много  раненых  и  убитых  солдат наших и врагов. Мы идем со
Шпорой, перепрыгивая через валяющиеся тела, и  нарываемся  на  человек  пять
живых,  во  главе  с  сержантом Хромовым, оживленно ругающихся матом. Хромов
видит меня, его скулы сжимаются.
     - Ну что, сука, смотришь на погибших ребят. Это из-за тебя они сдохли в
этой дыре.
     - Сержант, возьмите себя в руки.
     - Ах ты, дерьмо.
     В руках у Хромова оказался штык. Я вырвал из  кобуры  пистолет  и  снял
предохранитель.
     - Не балуй...
     Но  в  это время кто то из стоящих за спиной Хромова бросил кинжал и он
воткнулся мне в левое плечо. От боли я нажал на  курок  и  сержант,  выронив
штык, упал на песок.
     - Ни с места, - зверею я, обращаясь стволом к оставшимся пятерым. - Кто
кинул нож?
     Молчание. И вдруг из-за моей спины Шпора говорит.
     - Ну что, Миша, допрыгался. Не надо в него стрелять, старлей, мы сами с
ним разберемся.
     К месту происшествия прибежал Травкин.
     - Почему здесь выстрелы?
     Он видит всю сцену.
     - Отставить, старший лейтенант. Я сам разберусь. Спрячь пистолет.
     Я с трудом запихиваю пистолет в кобуру. Травкин подходит ко мне.
     - Шпора, держи старшего лейтенанта за плечи.
     Шпора  крепко  держит  меня. Травкин цепляется за кинжал и вдруг резким
рывком выдирает его из тела. Он рассматривает рукоятку.
     - Миша Х. Ну что же, Хитров, мне с тобой делать?
     - Ничего не надо с ним делать, товарищ  старший  лейтенант,  -  говорит
Шпора,  еще  держа  меня  за плечи, - мы с этим, жополизом, сами разберемся.
Сейчас каждый человек дорог на позиции.
     - Хорошо. Разбирайтесь сами. Летчик, как себя чувствуешь?
     - Как после сковородки по голове.
     - Сейчас сан инструктор подойдет, потом приходи в блиндаж.

     В блиндаже на нарах лежит капитан. Я дотрагиваюсь до его плеча.
     - Товарищ капитан...
     И вдруг отдергиваю руку, у капитана черное лицо и ледяная кожа.
     - Капитан...
     - Его убили, - раздается голос у двери.
     Травкин бросает автомат на стол.
     - Кто?
     - Черт его знает, но нашим уголовникам он, по-моему, не мешал. Еще один
такой напор и нам хана. Выбито половина блокпоста.
     В блиндаж вбегает солдат.
     - Товарищ старший лейтенант. Чечены парламентера выслали.
     - Вот черт. Летчик сиди здесь, я сейчас.
     Через двадцать минут Травкин возвращается.
     - Три часа отдыха.
     - Что такое?
     - Им надо трупы забрать.

     Миша пришел в себя. Я сижу на нарах в его ногах.
     - Как мы здесь очутились? - спрашивает он.
     - Стингер задел наш вертолет.
     - Я же имитаторы включил...
     - Ты все сделал правильно, но не повезло... Я говорил с медиком. У тебя
два перелома ребер и вывихнуто плечо.
     - Знаю. Ребята говорят..., вам там тяжело...
     - Паршиво. Подмога застряла и не может подойти.
     - Ты мне автомат, на всякий случай, подкинь...
     - Хорошо. У нас патронов мало. Дам только один рожок.

     К вечеру опять началась атака и тут знакомый  гул  прорвался  с  небес.
Почти  задевая землю шли мои вертолеты. Дудаевцы сразу запрыгали и я увидел,
как земля вздыбилась на их позициях. Вертолеты улетели  на  базу,  а  у  нас
изредка постреливают.
     - Теперь, будут зализывать раны, - говорит Шпора. - Как плечо?
     - Болит.
     - Ты посиди здесь, чечены очухаются часа через два.
     Я прислоняюсь к стенке окопа и дремлю. И вдруг кто-то закричал.
     - Машины. Машины пошли.
     Солдаты выскочили на бруствер.
     - Что происходит? - удивляюсь я.
     - Это значит чечены ушли и движение на дорогах восстанавливается. Пошли
первые легковушки.
     - По  моему,  -  рядом стоит Шпора, - наши наконец то прорвались и идут
сюда.
     Действительно через час первые разведчики появились у блокпоста.

     Снова я у своих. На первых порах, подлечиваюсь  и  жду,  когда  пришлют
новый  вертолет.  Боря  уже  летает  и мне приходиться встречать и провожать
своих друзей. По прежнему жаркие дебаты в курилке.
     - Ну как так можно, - возмущается Воронов, - какой то  паразит  Басаев,
Радуев  могут  уничтожать  наших  женщин  и детей, прикрываться нашим мирным
населением, а мы должны здесь посылать каждому  бандиту  поцелуй,  когда  он
идет в обнимку с чеченской бабой.
     - Самое  смешное,  -  поддерживает Тихомиров, - американцы, англичане и
французы только пожурили бандитов за эти рейды, а у  нас  за  убитую  дохлую
корову сразу вой на всю вселенную.
     - А  наши  то хороши. Вся эта депутатская сволочь полезла в заложники к
бандитам. Ах, какой трогательный жест, бедному бандиту  надо  уйти  на  свою
территорию.
     - Бить их надо гадов. Не должно быть пощады, раз эта женщина прикрывает
юбкой  бандита,  она сообщница бандита, всех под корень... Они наших женщин,
мы их тоже...
     - Это что за разговоры, - в дверях стоит  полковник  Колосов,  -  и  не
думайте об этом.
     Мы молчим.
     - В  этой  глупой войне самыми лучшими оказались летчики и мы не должны
ронять планку лучших. Да бывали неудачи, попадало и мирному населению, но мы
старались не делать этого. Всем ясно?
     Мы опять молчим.
     - Значит ясно, раз молчите. Сережа, - он поворачивается ко мне,  -  там
приехала комиссия по мечети, пойдем отбиваться.
     - Сережа, мы все с тобой, - кричит мне в спину Боря.
     Даже Вася распрямил жестко руку, посылая мне салют.

     Шесть  человек  сидят за столом и едят меня глазами. Один военный, один
известный  демократ,  остальные  представились,  как   видные   общественные
деятели. Полковник Колосов сидит за мной.
     - Старший  лейтенант,  -  говорит  военный,  -  расскажите как вы сбили
мечеть?
     - Так. Навели на цель и сбил.
     - Что  значит,  так?  Вы  что  не  знали,  что  мечеть  мирный  объект,
почитаемый народом Чечни.
     - Наверно   народ   Чечни   плохо  почитает  ее,  раз  позволил  с  нее
расстреливать из пулемета и снайперских винтовок наших солдат и офицеров.
     Теперь возмущается демократ и сидящие рядом общественные деятели.
     - Как можно с таким настроением воевать? - кричит демократ. -  Вы  люди
военные  и  должны  были снять зарвавшихся бандитов другим путем, а вы нашли
простой путь, взяли снесли мечеть и все.
     - Мне бы так хотелось, что бы вы, в то время, были среди этих солдат на
земле и, сидя под пулями, порассуждали с ними, как одним плевком можно  было
снять вооруженных бандитов с башни.
     Все немеют. Демократ наливается краской и взрывается.
     - Каждый  должен  быть на своем месте. Мне кажется, что вы не на своем.
Профессиональный военный не позволит себе воевать с мирным населением и с их
культовыми зданиями.
     Остальные загалдели и понесли такую чушь, что мне совсем расхотелось  с
ними разговаривать.
     - Старший лейтенант, - возмущается военный, - вы сами осознаете, что вы
своими действиями наносите вред России?
     - Мне  иногда  кажется,  что эта возня с несчастным населением Чечни не
стоит и выеденного яйца. Никто из вас не понимает, что население давно воюет
с нами и эти истерические крики об их уничтожении, обыкновенное не понимание
ситуации в этом районе.  Тот,  кто  не  знает  истины,  тот  обыкновенный...
болтун.
     Теперь зловещая тишина.
     - Мне   кажется  все  ясно,  -  тянет  демократ.  -  Мы  не  будем  вас
задерживать, лейтенант.
     Я выхожу из комнаты. И слышу как полковник Колосов заступается за меня.
     - Старший лейтенант, самый лучший офицер части...
     Дверь захлопывается. Правы наши офицеры, когда  политика  вторгается  в
армию, это не армия...

     В курилке все встречают меня напряженно.
     - Ну как? - спрашивает Боря.
     - Плохо, наверно уволят.
     - Теперь  увольняет  не военный министр, а задрипанный депутат, который
съездил с Басаевым в одном автобусе, - злобно говорит майор.
     Все галдят. Через десять минут появляется Колосов  и  отзывает  меня  в
сторону.
     - Сережа, ты идиот, ты знаешь, что ты наделал?
     - Нет.  Скажите,  товарищ  полковник,  неужели все сошли с ума. Русских
военных  и  не  военных  подло  убивают,  а  их  свои  же,  так   называемые
правозащитники, газеты и телевидение распинают.
     - Хватит о глобальных проблемах. Мы говорим о тебе.
     - Меня уволят?
     - Комиссия  решила  не  в  твою  пользу. Они направляют представление в
министерство обороны.
     - Все ясно.
     - Ничего не ясно, дурак.
     Рассерженный полковник уходит.

     Вместо Миши мне прислали нового оператора. Прибыл новый  вертолет  и  в
первый  полет я пошел в паре с машиной Бори. Нам поставили задачу поддержать
войска на Юге Чечни.
     Наземные войска наводят нас.
     - Комета, рядом со школой дом, там два пулемета, успокойте их.
     - Принял. Сейчас.
     Рядом со школой три дома. Из одного выскакивает женщина  и  грозит  мне
кулаком.
     - Огонь, - рычу оператору.- Всех к черту.
     Мы сносим снарядами и ракетами все три дома и эту идиотку.
     - Спасибо, Комета, - слышится с земли.
     Теперь  сам  замечаю,  как  из  каменного  строения  на  площади  села,
промчалась в нашу сторону, ракета. Разворачиваю вертолет и смешиваю весь ряд
зданий, охватывающих площадь, с землей. Теперь  стало  видно,  как  из  близ
лежащих  домов выскакивают люди и бегут к краю села. Боря и я поливаем их из
пушек и ракет.

     Полковник с яростью смотрит на меня.
     - Ты, понимаешь, что ты сделал?
     - Помог нашим войскам без максимальных потерь захватить село.
     - Ты, сумасшедший. Я вынужден тебя отстранить от полетов.
     - Слушаюсь.
     - Сережа, - смягчается Колосов, - я понимаю ты во  всем  прав,  но  эта
война не та.
     - По моему, война есть война. Меня учили воевать, а не приветствовать с
воздуха врага, окруженного бабами.
     - Не будем вдаваться в дискуссию. Иди.

     В курилке все смотрят на меня сочувственно.
     - Боря  мне  рассказывал,  -  говорит  майор  Воронов,-  хорошо  ты  их
причесал. Говорят, 17 домов с говном смешал.
     Врывается Боря.
     - Включайте телевизор.
     На экране журналисты ходят по развалинам села и  подносят  микрофоны  к
плачущим женщинам.
     - Скажите, что произошло.
     - Ой, горе, - вопит женщина, - все погибли. Как налетели самолеты и все
здания,  всех  людей  побили.  За что нам такие страдания. Моя золовка, дед,
внучек, все погибли.
     - А боевики были здесь?
     - Ни одного не видела. Было такое мирное село...
     - Ну что? - орет Боря. - Слышали. Мы, с Сережей, этих боевиков  десятка
два  расстреляли  с  воздуха.  Если сейчас покопаться в развалинах, то еще с
десяток точно найдут, а эта, сволочь, ноет, что ни одного нет.
     - Точно, а куда же их трупы делись?
     - По их правилам, трупы должны в этот же день быть похоронены. Кое кого
они из  боя  вынесли  с  собой,  остальных,  местное  население  прибрало  и
спрятало, что бы ночью похоронить. Поэтому никого и не видно.
     - Хана теперь вам ребята, - констатирует Терехов.
     - По-моему достанется одному Сережке, - говорит Боря. - Меня от полетов
не отстранили.
     - Это называется вышли из боя с малыми потерями.
     - Между  прочим,  -  говорит  Боря,  -  два  раза  "стингерами"  по мне
прошлись. Если бы не имитаторы, конец.
     - Теперь они все чаще запускают эти штучки. Вон, Сережку, не смотря  на
имитаторы, сбили над блокпостом 15.
     - Это я сам не доглядел, допустил одну ошибку.
     Все с интересом смотрят на меня.
     - Когда прилетел на блокпост, то сразу прошел над ним с севера, громить
южный участок, а они взяли меня в клещи...
     - Понял,  -  догадался Боря, - имитаторы летят влево, а ты их корпусом,
на вираже, закрыл для правой ракеты.
     - Точно.
     - Вот видите, век живи, век учись, - говорит Воронов.
     Скрипит динамик.
     - Майор Воронов, капитан Терехов, с экипажами на вылет.

     Пишу  уже  третью  объяснительную   записку.   Прилетели   из   военной
прокуратуры и досконально изучают мои бумаги.
     - Вы  знаете,  сколько  погибло  мирных  жителей после вашего налета, -
спрашивает умненький, зализанный капитан.
     - Нет. Я с воздуха считал только боевиков.
     - Шестнадцать женщин и детей, - не замечает моих слов следователь.
     - А сколько погибло коров и кур?
     - Чего? - обалдело смотрит капитан.
     - Я спрашиваю, сколько погибло при этом коров и кур?
     - Не знаю.
     - А жаль, надо приобщить к делу.
     - Не иронизируйте, старший лейтенант, вам надо бы думать о другом.
     - О чем, например?
     - Как бы не сесть в тюрьму.
     - Хорошенькое дело, если бы началась война  со  странами  НАТО,  то  на
следующий   день,   после   очередных   боевых  действий,  надо  всех  наших
военнослужащих, посадить в тюрьму.
     Капитан хмуриться.
     - Идите, старший лейтенант.

     Командир части сидит напротив меня и барабанит пальцами по столу.
     - Ну вот, допрыгался.
     - Что-нибудь не так?
     - Все не так. Командование поставлено в пиковую ситуацию. Все понимают,
что ты прав. Сейчас наша страна больна и некоторые там наверху, пытаются  ее
полечить, путем развала армии. Тебя судить не будут, иначе это будет суд над
армией. Пожалуй, есть только один путь, чтобы все решить...
     Полковник смотрит в окно и тянет...
     - Вам, старший лейтенант, надо уйти из нашей части.
     - ???
     - Пришло  распоряжение из министерства обороны о переводе вас на другое
место службы. Это реакция на решение комиссии по мечети. Наши начальники  за
вас вцепились и не позволили, чтобы выперли из армии.
     - Когда мне сдавать дела?
     - Хорошо  бы сегодня. Дело в том, что завтра должна прибыть комиссия по
разборке наступления наших частей на село, которое вы постарались сравнять с
землей.
     - Но уже была прокуратура...
     - Но там, в думе, некоторым депутатам делать нечего, вот и мучаются  от
безделья.  Некоторые  из  них  заявили,  что  военная  прокуратура  заодно с
военными, так и так дело прикроет.
     - Неужели она действительно прикрыла дело?
     - Есть же у  нас  еще  нормальные  люди.  Так  что,  давайте  собирайте
чемодан.
     - Есть. Разрешите идти.
     - Постойте  Я  не сказал главного. За оборону блокпоста 15 командование
решило наградить вас и присвоить звание капитан.
     - Служу, России.
     - Вот теперь идите, но сначала в спец отдел...

     Замухрышка майор, начальник спец отдела уже ждал меня.
     - Задержались вы, товарищ капитан. Мне уже надо сводку  подавать,  а  я
еще с вами не разобрался.
     - Меня командир части задержал.
     - Хорошо.  Теперь  слушайте меня. Отныне вы имеете другую фамилию, имя,
отчество и переходите в новую часть с другой анкетой.
     - Не понял. Я теперь не я?
     - Да вы теперь  Иванов  Сергей  Павлович,  вот  ваши  новые  документы,
предписание на новое место службы и новое личное дело.
     - Но зачем это?
     - К  сожалению  вы  здорово насолили чеченцам и они вас не простят. При
штабе   Масхадова   есть   особый   отдел,   который   занимается   военными
преступниками,  то есть нашими военнослужащим, отличившимися в войне с ними.
Вы у них преступник номер  один.  В  любой  точке  России  вас  легко  могут
вычислить и подло убить.
     - Неужели это серьезно?
     - Еще как. У них везде свои люди. Вытаскивайте ваши документы и давайте
сюда.
     Я отдаю свои старые документы, беру новые.
     - Хорошо,  -  говорит майор, - что у вас семьи нет, а то с ними было бы
сложнее. У майора Воронова, например,  узнали  где  живет  семья  и  всю  ее
вырезали в Тамбове.
     - А он знает об этом?
     - Нет.  Еще  придется ему сказать, а потом, я уверен, после его первого
вылета на эту сволочь, так же как и вам придется переделывать документы.
     - Я бы тоже взорвался после таких сообщений.
     - Вы уже взорвались. Срочно соберите вещи, самолет будет через час.

     Я прощаюсь со своими друзьями.
     - Сережа, я твой должник на всю жизнь, - обнимает меня Боря.
     - Ладно. Шарик круглый, когда-нибудь встретимся.
     - Ты первый, но я чувствую не последний, кого турнули из нашей части, -
говорит мне майор Воронов. - И  кажется,  это  будет  высочайшим  признанием
профессионализма и воинской доблести.
     - Да  брось ты петь дифирамбы, - выступает капитан Тихомиров, - Сережа,
помни, братство достигнутое в Чечне должно быть самым крепким. Я хочу, чтобы
мы так лет через десять собрались и вспомнили эти годы.
     - Если Россия не развалиться и с нами ничего за это время не  случится,
- прерывает его Воронов.
     - Тоже мне оракул, хорошую речь испортил.
     Меня провожают до самолета.



     На   новом   месте  приняли  хорошо.  Командир  части,  просмотрев  мои
документы, с восхищением сказал.
     - Прекрасный  послужной  список,  капитан.  Скажите,  вы  прослужили  в
глубинке, а у вас уже есть боевые ордена и медали?
     - Выполнял правительственные задания.
     - Понятно. Странную штуку творит наш отдел кадров. Обычно нам присылают
обстрелянных летчиков после Чечни, а сейчас уже начали и из глубинки
     - Зачем же сюда набирают боевых летчиков? Разве здесь тоже война?
     - Войны  нет,  но мы иногда как на фронте. Я вас пока не буду вводить в
курс дела. Вы отдохните, осмотритесь, а потом, совершите  несколько  вылетов
как  стажер,  что  бы  ознакомиться  с  местностью.  Прапорщик, Сковорода, -
обратился он по коммутатору, - зайдите ко мне.
     В дверях возник бравый прапорщик.
     - Отведите капитана в общежитие и выдайте  простыни,  матрас,  все  что
нужно.
     - Есть.

     Это комнатка, с кроватью, шкафами, столом, стулом и графином. Прапорщик
приволок одеяло, комплект простыней, матрас. За ним вошел капитан.
     - Новый сосед? Капитан Нелидов Григорий Андреевич, - представился он.
     - Капитан См..., Иванов Сергей Павлович.
     - Холостяк?
     - Да.
     - Значит  нашего полка прибыло. Теперь невесты со всего округа вцепятся
в тебя.
     - Ну а вы как продержались?
     - Брось  ты,  вы...  Зови  просто,  Гриша.  Со  мной  хуже   всего,   я
женоненавистник.
     - И здесь такие бывают?
     - А  что  тут  такого. Это же не мешает водить вертолет. Пойдем сегодня
вечером в клуб. Там такой сбойчик будет, девочки, пиво.
     - Пойдет. Мне надо развлечься. Я целый год уже никуда не ходил.
     - Интересно, где же ты служил?
     Вовремя прикусил язык, чуть не сказал, что в Чечне.
     - Под Архангельском
     - Неужели там не где было разгуляться?
     - Нет. Мы в основном развозили почту между шахтами ракет.
     - Понятно, в лесах не очень развлечешься. Я зайду к тебе часов  в  семь
вечера.

     Вечер  в  клубе,  как в деревне на завалинке. Кто то принес магнитофон,
зарядили пленку и пошли  танцевать  кто  как  может.  С  девушками  тоже  не
церемонились  их  действительно  много.  Подлетает вояка к любой, хватает за
руку и затаскивает в круг. Мой спутник комментирует все события.
     - Вон, видишь, уродина, это  дочка  командира  полка.  Вокруг  нее  два
ухажера,  забитых  лейтенанта  технаря.  А  вот  эта  красавица, жена майора
Солоухи, сам майор в буфете, а эта мадам, несмотря на обилие девиц, в  кругу
поклонников...
     - Но здесь действительно много женщин...
     - С   двух   гарнизонов.   Солдатам   сюда   нельзя,  только  офицерам.
Единственное место, куда можно приходить  с  семьями.  Почему  я  и  говорю,
невест много.
     К нам подбегает девушка в белых кудряшках.
     - Гриша, пошли потанцуем, а то этот... все пристает ко мне.
     - Катя, познакомься, Сергей.
     - Ой, здравствуйте. Вы новенький?
     - Новенький.
     - Катя, он даже не женат, - подсказывает Георгий.
     - Это замечательно. Ой, что я говорю, извините меня.
     - Извиняю.
     В это время к нам подкатывается пьяненький старший лейтенант.
     - Катюша... Пардон... разрешите вас на па... дельвуа...
     - Паша, я уже приглашена.
     - Пардон... Де... люпре... Но следующий танец, я надеюсь...
     - Паша, здесь два партнера. Сережа тоже пригласил меня. Правда, Сережа?
     Паша замечает меня.
     - А это кто?
     - Новый летчик.
     - Пардон...
     Паша пропадает за танцующими парами.
     - Катя, ты потанцуй с Сергеем, а мне надо еще переговорить кое с кем.
     Гриша бесцеремонно выталкивает нас в толпу танцующих.
     - Вы от куда? - спрашивает меня Катя.
     - Из под Архангельска.
     - А я думала из Чечни.
     - Почему вы так подумали?
     - У  вас  много  боевых орденов. Сейчас их можно получить только там. У
нас уже есть несколько ребят от туда.
     - Вы разбираетесь в орденских планках?
     - А как же. Я всю жизнь в среде военных. Папа меня многому выучил.
     - А сейчас вы где-нибудь работаете, учитесь?
     - Я только в прошлом  году  школу  окончила,  здесь  осталась  работать
оператором и заодно поступила на заочный в политех.
     Музыка окончилась, мы так и остались стоять там, где кончили танцевать.
Когда  заиграли  следующую  мелодию, мы начали двигаться в такт и продолжили
разговор.
     - Катя, вы сказали, что здесь, в глубинке России, тоже можно заработать
боевые ордена. Вы знаете, за что, интересно?
     - А  разве  вам  не  говорили?  Впрочем,  потом  все  рано  скажут.  Мы
обслуживаем  не  только  ракетные  шахты, но и перевозки... золота, денег на
прииски и обратно. Увы, это стало опасно. Погибло только в этом году уже три
машины.
     - Ого. И от куда вы все знаете?
     - Знаю. Я говорила вам, что работаю оператором, а  это  значит  быть  в
гуще всех событий. Здесь иногда идет настоящая война. На вертолеты нападают,
взрывают.  Когда я была на дежурстве, даже перехватила сообщение, что на наш
вертолет в воздухе напал другой. Мне до сих пор никто не верит, но  я  точно
это слышала.
     - А тот вертолет не вернулся на базу?
     - Нет, я с ним разговаривала последняя.
     - А черный ящик?
     - Я  же  вам  сказала,  все  машины  пропали  в  тайге. Ни каких черных
ящиков...
     Кончился второй танец и тут словно из  под  земли  появился  пьяненький
Паша.
     - Пардон..., Катенька, мой а... паж...
     - Паша,  Сережа  здесь  новичок  и  я  обещала  ознакомить его с нашими
порядками.
     Пьяные глаза Паши приобретает звериный характер.
     - Я этому новичку, рога обломаю... - уже четко говорит он по русски.
     - Пойдемте, Сережа, - Катя торопливо уводит меня с центра зала.
     Мы подходим к группе девушек.
     - Девчонки, это новенький, его звать Сережа, он не женат,  переведен  к
нам из-под Архангельска.
     Со всех сторон мне потянулись ладошки.
     - Катя,  -  пищит  один голос, - а можно мы потанцуем с Сережей, каждая
отдельный танец.
     - Разве я могу разрешать,  это  право  самого  Сережи.  Сережа,  -  она
обращается  ко  мне. - У нас мало кавалеров, хоть немножко потанцуй с каждой
из  нас.  Вы  все  равно  новенький  и  наши  маменьки   просят   вам   вашу
неразборчивость в первый день.
     Все засмеялись.
     - Хорошо, но только в этот день.
     Я весь вечер протанцевал с девчонками.

     При  выходе  из  клуба  меня  ждали.  Полу  француз,  старлей  с  двумя
приятелями стоял у ступенек.
     - Ты, выскочка, иди сюда.
     - Вы меня?
     - Тебя, тебя.
     Я подхожу. Он дышит на меня перегаром.
     - Ты лучше Катьку не трож. Иначе изувечу.
     - Лучше проспитесь, старлей.
     И тут он  мне  зафитилил  в  глаз.  И  откуда  у  такого  пьяницы  силы
заимелись.  Я  спотыкаюсь  о ступеньку сзади и растягиваюсь на лестнице. Вот
так, боевого офицера, запросто и при всех. От злости, второе дыхание влилось
в мышцы. Я подскакиваю и увернувшись от повторного замаха всаживаю кулаком в
подбородок. Старлея отрывает от земли и  он  отлетает  метра  на  три.  Двое
парней  идут  на  меня  неуверенно. Тогда наступаю я. Правый не умеет совсем
драться и получив удар в живот, согнулся на корточках. Левый машет кувалдой,
рукой, и уже сумел задеть меня. Но он неповоротлив  и,  сделав  рывок  телом
влево,  я  всаживаю  ему  кулак  под ребро. Парень охнул. Еще удар в скулу и
тут... сзади чем то саданули по  затылку.  Свет  померк  в  глазах  и  земля
приняла меня...

     - Ты как, Сережа?
     Рядом  с графином стоит Гриша, Катя и еще несколько человек. Моя голова
мокрая и гудит непрерывным гудком паровоза.
     - Ничего. Немножко звенит.
     Я сажусь и щупаю свою голову.  На  затылке  шишка.  Катя  присаживается
рядом и тоже щупает мне голову.
     - Ничего  себе,  - говорит она. - Ну, Пашка, ну мерзавец, погоди же. Ты
можешь встать?
     - Могу.
     - Может в медпункт надо.
     - Нет. Пройдет.
     Гриша и Катя помогают мне  встать,  я  оглядываюсь.  Недалеко  лежит  и
стонет  парень,  дравшийся  со мной последним. Около него хлопочут несколько
человек.
     - Теперь, тебе влетит от командира части. Только появился в  городке  и
уже драка, - говорит Гриша.
     - Да, это точно и все из-за меня. - подводит итог Катя.
     - А что со мной было? - спрашиваю я.
     - Да тебя Пашка сзади доской уложил.
     - Спасибо  вам,  ребята.  Я  пойду  в  общежитие.  Надо привести себя в
порядок.
     - Нет, мы тебя проводим. Такого одного отпускать нельзя. Правда, Гриша?
     - Конечно, Катя.

     В моей комнатушке хозяйничает Катя. Я лежу на животе, на кровати, а она
где-то у соседей достала кубики льда и теперь держит их на моей шишке.
     - Ничего, кости целые, но если будет тошнить, лучше все таки обратиться
к врачу.
     - До свадьбы заживет, - подсказывает Гриша.
     - Ты то уж молчи. По этой присказке, если не  дай  бог,  у  тебя  будет
рана, она никогда не заживет. Лучше пойди принеси еще кубиков от тети Клавы,
она их должна еще несколько штучек изготовить.
     - Хорошо. Я возьму этот полиэтилен.
     Гриша уходит.
     - Катя, иди домой. Я тебя наверно задерживаю.
     - Сейчас. Ну ка, повернись. Боже, какой у тебя под глазом синяк и глаз,
покраснел. Надо бы альбуцид достать. Завтра выйдешь на ковер, такой страшный
глаз полковник  увидит,  сразу  к  врачу  отправит,  а этому только в лапы и
попасть, отстранит от полетов сразу же. Ты полежи так, я сейчас еще кое кого
обегаю, может достану ампулу.
     Катя опять убегает. Да первый день вышел не очень удачным.

     - Достала. - Она трясет маленькой ампулкой. - Давай залью.
     Она склонилась надо мной.
     - Катя, ты слышала переговоры того погибшего вертолета, с неизвестным.
     Она вздрагивает и проливает лишние капли в глаз.
     - Нашел время, когда спросить. Слышала.  Хотя  мне  никто  не  поверил,
однако командир приказал помалкивать.
     - Значит, летчик передал что то интересное?
     - Сережа, лучше не надо.
     Появился  Гриша  со  льдом, мне опять делают компрессы. Катя вымачивает
глаз испитым чаем. Когда они ушли, я мгновенно заснул.

     На следующий день командир части позвал меня на расправу.
     - Хорош, нечего сказать. Хотел сегодня в  полет  пустить,  но  с  такой
рожей...
     В кабинете еще Паша, два его дружка и я.
     - Кто начал? - спрашивает полковник.
     В кабинете молчание.
     - Раз  не хотите говорить, то мне придется всех вас посадить под арест.
Чего улыбаетесь? Хотите, что бы я  делу  дал  ход?  Тогда  распрощайтесь  со
службой и еще сядете.
     Полковник  начинает  читать  обычную  воспитательную лекцию. Мы стоим и
едим его глазами. Вдруг командир полка останавливается.
     - Что вы смотрите, как идиоты. Марш  по  своим  квартирам.  Все,  кроме
Иванова пять дней ареста, сам Иванов трое суток.

     Арест,  это  санаторий. Спишь, сколько хочешь, читаешь, сколько хочешь,
приходят уже знакомые лица: Катя, Гриша,  девочки,  с  которыми  танцевал  в
первый  раз.  В  комнате  по  вечерам шумливо и весело. На третий день моего
ареста, в комнату явился незнакомый майор, при виде которого все притихли  и
замерли.
     - Неплохо  вы  проводите  время,  капитан,  -  говорит  он. - Вас вроде
посадили под арест, а у вас здесь бедлам. Ну ка марш все от сюда.
     Все покорно и смиренно выходят из комнаты.
     - Майор Легостаев, начальник особого отдела,  -  теперь  представляется
он.
     Майор садиться на единственный стул.
     - Так это вы и есть летчик Иванов Сергей Павлович.
     - Вроде я.
     - Мои коллеги в Чечне сделали одну ошибку, отправляя вас сюда.
     Майор  делает  паузу.  Достает  сигареты  и зажигалку, оглядывается где
достать пепельницу.
     - Возьмите тарелку со стола, - подсказываю я.
     Майор протягивает руку и подвигает к  себе  блюдце,  забитое  фантиками
конфет.
     - Так вот, они сделали ошибку.
     Теперь особист закуривает и с наслаждением делает первую затяжку.
     - Вам исправили документы, изменили анкету, но не изменили ваше лицо...
А ваше лицо находиться в руках у сепаратистов.
     - Стоит  ли  беспокоиться,  товарищ  майор. Мы в тайге, очень далеко от
войны.
     - Вы очень легкомысленны. Посмотрите сюда.
     Майор достает из внутреннего кармана карточку и протягивает мне.
     - Узнаете?
     На карточке мое плохо увеличенное лицо с личного дела.
     - Это я.
     - Да, это вы. И знаете, где мы достали эту карточку?
     Опять пауза и затяжка сигареты.
     - Мы ее достали в Тобольске. Там,  при  проведении  операции  ФСБ,  был
задержан, ингуш по национальности, некто Таиров. При нем оказалось несколько
фотокарточек. Одна из них ваша.
     - Это агент сепаратистов?
     - Да.  Он  разъезжал,  под видом торговца, по военным городкам и искал,
как он выражается, крупных военных преступников. Вы самая заманчивая  фигура
для этих агентов. Плата за вас увеличилась и составляет...
     Опять затяжка и струя дыма пошла к потолку.
     - ....Составляет десять миллионов долларов...
     - Ого.
     - Не, ого, а хреново. А вы здесь устроили погляделки с танцульками.
     - Так что же мне делать?
     - Раз  мы  сделали ошибку, то будем ее сами исправлять. Возьмем вас под
негласный надзор, а вы хоть бороду или усы  отпустите.  И  никаких  массовых
гулянок  или  развлечений.  Из  поселка  никаких  поездок  на юг, к железной
дороге... Береженого, бог бережет...

     Арест кончился и тут же навалились будни.
     Я стажер. Мы летим на стареньком МИ-2 над тайгой. Рядом сидит  Гриша  и
завлекает разговорами.
     - Держись этой реки.
     - Почему прямо нельзя выйти на объект?
     - Для  страховки.  Если  шлепнешься,  то  у речки, и подберут, и найдут
быстрее. Если упадешь в тайге, то один процент надежды быть живым.
     - Если так летать, то...
     - Учить, Сережа жить. Ты превосходно водишь машину, но это  не  значит,
что еще не надо страховать себя. Тайга не терпит зазнайства.
     Мы  летим  вдоль реки, наконец, Гриша пальцем показывает на появившуюся
дорогу.
     - Сворачивай вдоль дороги.
     - Под таким углом? Сколько горючего потеряли?
     - Лучше трать горючее и остаться живым.
     Мы идем вдоль дороги и вскоре тайга  оголилась  плешинами,  на  которых
показались карликовые домики.
     - Долетели. Здесь стартовая площадка. Спускайся вон к тем домикам.

     Уже  две  недели мотаемся по площадкам. Прекратили полеты только тогда,
когда дожди обрушили на тайгу.
     Ко мне в гости пришла Катя.
     - Чего то вас не видно последнее время, Сережа?
     - Да вот мотаюсь по тайге.
     - Не обманывайте меня. Я знаю, когда  вы  прилетаете  обратно  и  когда
отправляетесь на новое задание.
     - Еще  бы. Ваш милый голос сопровождает и встречает меня каждый раз. Но
сегодня я действительно свободен  и  готов  отнять  время  у  вас,  если  вы
согласны.
     - Ну  зачем  так  напыщенно,  Сережа.  Здесь  музеев нет, театров тоже,
остались злачные места - клуб и тайга. Что мы выбираем?
     - И здесь у нас выбора нет. Идет дождь, остался клуб.
     - Правильно. Но время у нас до вечера есть,  поэтому  пойдемте  ко  мне
домой. У нас сегодня пельмени и много гостей.
     - По какому поводу?
     - Папа наконец то приехал из академии и мы обмываем его новое звание.
     - Святое дело. Надо обязательно обмыть звездочку, - смеюсь я. - Только,
леди, позвольте побриться, помыться и привести себя в порядок.
     - Позволяю,  сэр.  Но  я от сюда не уйду. Мама просила привести вас под
конвоем.
     - Почему же такое недоверие?
     - Я ей пожаловалась на вас, сказала, что вы всех избегаете.
     - Сдаюсь. Садитесь сюда и расскажите что-нибудь новенькое.
     - Здесь такая глушь, что новеньким может быть всякое забытое старое.
     Я начинаю бриться.
     - Хорошо. Расскажи тогда, почему такой крепкий, красивый парень, Гриша,
ненавидит брак?
     - Долгая история. Гриша  привез  сюда  красавицу  жену.  Он  ее  просто
безумно  любил.  А  здесь  для гражданских работы мало, развлекаться негде и
начала его  жена  сходить  с  ума.  Гриша  в  полет,  а  она  мается.  Стала
поглядывать  на  мужчин,  ее и завлек один тыловик. Один раз прилетает Гриша
домой, а там никого нет. Неделю черным ходил, потом отошел, но к женщинам  с
тех пор, стал относиться равнодушно.
     - Гриша тоже приглашен?
     - Да.
     - Ну вот, я готов.
     - Господи, зачем ты завел усы? А впрочем... они к тебе очень идут.
     - Где твой плащ, давай помогу одеть.

     В  доме  празднично.  Большой  стол  ломится  от водки, пива, закуски и
больших подносов дымящихся пельменей.  Во  главе  стола  сидит  полковник...
Мещеряков..., с которым я служил три год назад в Германии.
     - Сережа, - удивляется он, - Сережка, чертяка.
     Мещеряков вскакивает со стула и идет ко мне. Мы обнимаемся.
     - Ты  быстро  вырос, помню в полк пришел желторотый лейтенант, а теперь
капитан, да еще  с  целым  иконостасом  орденов.  Слыхал,  слыхал,  в  Чечне
отличился. Молодец.
     - Как  в Чечне? - у Кати глаза на лоб лезут. - Он из Архангельска к нам
прибыл.
     - Циц. Сережка был мой самый лучший летчик. Я встречался с ребятами  из
Чечни,  они  о Сережке говорили такое... Катька, ты знаешь, что дудаевцы его
вертолет сразу узнавали, ругались с ним по  рации  и  обещали  дать  крупную
премию, тем кто его собьет. Сережка, подтверди...
     Вот так, запросто мое инкогнито было раскрыто.
     - А  я хочу вас поздравить с повышением, - стараюсь перевести разговор.
- Вы теперь здесь будете служить?
     - Нет, переводят под Екатиренослав. Семью, потом, надо туда перевезти.
     - А когда, папа, мы переедем? - спрашивает Катя.
     - Не знаю. Может через неделю, а может через пол года. Все  зависит  от
того, как получу приличное жилье, а это сейчас самое трудное.
     Все  усаживаются  за  стол.  Меня сажают рядом с Катей и тут, я чуть не
подскакиваю от щипка в бедро.
     - Значит из Архангельска? - шепотом говорит Катя. - Зачем врал?
     - Твой папа наделал сейчас такого..., что я боюсь,  меня  теперь  и  от
сюда уберут.
     - Что происходит?
     - Я тебе потом скажу.
     Мы  выпиваем  за новоявленного полковника, потом за новое место службы,
потом... потом мы пили за всех... Уже под вечер я сказал Кате.
     - Ты знаешь, мне что то не хочется идти в клуб.
     - Мне тоже. Тем более, что я немного пьяна и там нас укачает.
     - Извини меня, но я пойду отсыпаться к себе в общагу.
     - Я тоже... С тобой. Ты мне что-то должен рассказать.
     Ну ты подумай, пьяная, пьяная, а ведь помнит все.
     - Мне кажется, ты должна в этот день быть дома.
     - Это кажется тебе. Я сейчас со своими домашними все улажу.
     Она подходит к матери, что то ей  шепотом  говорит,  идет  на  кухню  и
возвращается с сумкой. Потом кивает мне головой на выход.
     В прихожей мы натягиваем плащи и Катя отдает мне сумку.
     - Кавалер, возьмите у дамы поклажу.
     - Это что?
     - Еда для дикарей.

     В  моей  комнате Катя сразу выкладывает содержимое сумки на стол. Здесь
колбаса, помидоры, огурцы, хлеб и... бутылка водки.
     - Ну ты даешь... Мама тебя вздует за то, что ты бутылку утащила.
     - Ничего. Она на меня не обидеться, даже если узнает об этом.
     Прогулка по дождю отрезвила Катю и она, усевшись на кровать,  подтянула
ноги к себе и положила на них голову.
     - Так я жду?
     - Чего ты ждешь?
     - Рассказа  о  том,  почему ты всем врешь об Архангельске и что нет так
сделал папа.
     - Хорошо. Я расскажу. С твоим папой я служил в  Германии.  После  того,
как  нас  турнули  из  Европы,  он  поехал служить сюда, а я в Ленинградский
военный округ. Когда началась заваруха в Чечне, мне предложили поехать туда.
Я согласился и после года боев, командование решило потренировать  молодежь,
а  стариков сменить. Тут мы узнали, что чеченцы знают некоторых отличившихся
летчиков и готовы им мстить, даже в глубине  России.  Мне  сменили  фамилию,
изменили  документы и отправили сюда. Твой папа не знал об этом, поэтому мою
маленькую тайну он разгласил.
     - Это правда?
     - Да.
     - Значит у тебя даже другая фамилия?
     - Да.
     - Что же теперь с тобой будет?
     - Не знаю. Либо опять поменяют  фамилию  и  пошлют  в  новый  гарнизон,
либо...
     - Либо?
     - Подстрелят где-нибудь, когда узнают, что я здесь.
     - Какой ужас. Папочка наделал дел.
     - Он не виноват, его никто не предупредил.
     - Но  если с тобой здесь что-нибудь произойдет, это будет пятно на нашу
семью.
     - Брось ты мучаться заранее. Лучше выпьем за то, что мы живы.
     - Я уже ничего не хочу.
     - Ну вот. Я всю обедню испортил.
     - Ничего, Сережа, ты пей, ешь, а я посижу.
     Я выпиваю и, оседлав стул, сажусь напротив Кати.
     - Однажды ты меня спросил, о чем  переговаривался  пропавший  летчик  с
тем, который его сбил, - вдруг неожиданно заговорила Катя. - Ты помнишь этот
разговор?
     Я киваю головой. Катя продолжает.
     - Летчики  меня  поразили.  Представляешь,  они  не  знали  друг друга,
поэтому в воздухе стоял мат. Они говорили, как-будьто торговались на базаре.
Один предлагал другому передать ему мешки с золотом, которые тот перевозил с
прииска, а другой увещевал его. Тот кидался процентами, а этот был  обречен.
На  его  вертолете  не  было  вооружения и его соперник сбил машину в тайге.
Потом мы посылали на  поиски  самолеты,  вертолеты,  экспедиции,  но  как  и
предыдущие случаи, ничего не нашли.
     - Так в чего же полковник не поверил?
     - Он  сказал,  что  в  радиусе  300  километров нет никаких вертолетных
частей, тем более с боевыми машинами. Не мог такой  вертолет  возникнуть  ни
откуда.
     - И радары не могли ничего поймать?
     - Это  невозможно. Ты сам летал на точки и знаешь, что рельеф местности
не позволяет нащупать низколетящий вертолет. Провалишься за холмы или  идешь
над водой и все... вне видимости...
     - Записи, записи переговоров у тебя остались?
     - Нет,  я  говорила  напрямую, поэтому у него в черном ящике они должны
быть.
     - А следователи были?
     - Были, но командир части не допустил их до меня.
     Я опять наливаю себе водки и  предлагаю  стопку  Кате,  но  она  мотает
головой.
     - Уже поздно, пойдем, я отведу тебя домой.
     - Не хочу. Приду завтра утром, я так маме и сказала.
     - Тогда я пойду заварю сейчас чайку, а потом заправлю тебе кровать...

     На  следующий  день,  где  то  часов  в 13, ко мне постучался полковник
Мещеряков.
     - Сережа, это правда, что мне рассказала дочь?
     Я сразу не понял и поэтому неуверенно спросил.
     - О чем?
     - О том, что я раскрыл твое инкогнито.
     Это не про наши взаимоотношения с Катей.
     - Да.
     - Что же я наделал? Придется сейчас пойти к Петруше и поговорить с ним.
Вот черт, как нехорошо все получилось
     Полковник убежал.

     Дожди кончились и опять начались полеты на дальние точки.  Я  летел  на
базу с площадки Б2, когда в наушники ворвались мои позывные.
     - Чигир, отзовись Чигир...
     - Иртыш, я на связи.
     - Чигир,  сверните  с  маршрута  в  сторону  11 квадрата. Вдоль притока
Северянка потерпел аварию наш вертолет.
     - Иртыш, я понял, сворачиваю на Северянку.
     Я нашел эту каменистую речушку и пошел вдоль нее.  Где  то  в  верховье
реки  увидел  дымок.  Вертолет  рухнул  на каменную гряду, а недалеко, возле
костра, стоял человек и махал рукой. Мне негде  было  опуститься,  валуны  и
камни  не  позволяли  этого  сделать и пришлось исследовать речку, в поисках
площадки.  Только  метров  пятьсот  нашел   узенькую   площадку   берега   и
приземлился.

     Это был полу француз Пашка, с которым мы схватились у клуба.
     - Иванов? - неуверенно спросил он.
     - Я. Что у тебя?
     - Помоги мне. У меня раненый.
     Мы  подходим к вертолету. На полу, на спине лежит парень раскинув руки.
Под ним большая лужа крови. По синеве лица  понимаю,  что  он  мертв.  Рядом
завернутая  в  брезент  фигура. Я откидываю брезент и тут же ствол пистолета
уперся мне в грудь.
     - Не шевелись, падло.
     Теперь я всматриваюсь в лицо и усмехаюсь.
     - Здорово, Шпора.
     - Летчик? Ты здесь?
     - Убери пушку. Ты что ранен?
     Шпора убирает пистолет и с трудом вылезает из брезента.
     - Зацепило немного в ногу.
     Нога выше колена неумело перевязана шнуром, брючина  порвана  и  вся  в
крови.
     - Как ты здесь очутился?
     - Комиссовался и уехал на родину.
     - Давно?
     - Да почти после тебя. Ухо оторвало осколком. Во, смотри.
     Шпора   оттягивает   черную   шапочку  и  я  вижу  голую  раковину  без
выступающего уха.
     - А как сюда попал?
     - Завербовался в охранники. Вот золото перевожу. Мой напарник  сразу...
осколком в спину.
     - И тебе доверили золото?
     Я усмехаюсь.
     - А что тут такого?
     - Да если бы твои начальники знали, кого к золоту поставили...
     - Ладно  тебе.  Помоги лучше мешки перетащить, Так как я ранен, сначала
оттащи мешки, потом помоги мне.
     - Что все-таки произошло с вашей машиной?
     - Да вот он тебе скажет, - Шпора кивает на Пашку.
     - Ты не поверишь, Иванов, - виновато говорит полу француз, - иду  вдоль
речушки  и  вдруг  из-за  сопки врезали из "стингера". Ракета взорвалась под
брюхом. Одного охранника наповал, а другого спасли мешки с золотом на  полу,
а нашу машину спасло то, что шли низко. Так и шлепнулись на камни.
     - Так может кто то рядом бродит?
     - Черт  его  знает, у одного охранника пистолет, у другого был карабин,
но он уже негоден, осколок исковеркал магазинную коробку. Этот с пистолетом,
одна надежда.
     - Пошли к моей машине.
     Я взваливаю два мешка с золотом на плечи и говорю Шпоре.
     - Сиди здесь, я приду за тобой. Паша, пошли, возьми еще пару мешков.
     Мы долго бредем к моему вертолету. Наконец доходим до него и сбрасываем
мешки на пол кабины.
     - Паша, я пойду приведу охранника. Оставайся здесь.
     Только отошел от вертолета, как вдалеке раздалось несколько  выстрелов.
Прыгаю  с камня на камень, стараясь быстрей добежать до Шпоры, даже не думая
об опасности. У поврежденного вертолета немая тишина.
     - Шпора. Шпора.
     Никакого ответа. Подбегаю к дверце. Голова Шпоры без шапочки  свесилась
наружу, пистолет и головной убор валяется рядом на камнях.
     - Шпора...
     Я  за  волосы  приподнимаю его голову и вижу смерть в раскрытых глазах.
Возле виска кровавая дырочка. Теперь оглядываюсь, может и  меня  держат  под
прицелом. Справа за валуном виден кончик зимней шапки.
     - Эй...
     Захожу сбоку. Уронив голову в камень, лежит скрюченная фигура. С валуна
капают на нижние камешки красные капли. Вот так, еще один.
     Иду  к разбитой машине, чтобы забрать последние два мешка золота, но их
нет, только след золотого песка остался из пробитого осколком мешка, который
тащили мимо головы Шпоры. Под сиденье завалился неровный, величиной с  яйцо,
самородок. Я его засовываю в карман. Кто то все же утащил золото в тайгу.

     Пашка нервно встретил меня.
     - Что там стряслось.
     - Шпора убит, золото утащили. Полетели.
     Мы поднимаемся метров на тридцать и я запросил базу.
     - Иртыш, я Чигир, ответьте мне.
     - Я Иртыш, вас хорошо слышу, - говорит Катя.
     - Иртыш,  летчика  и  часть груза вывез с места катастрофы. Свяжитесь с
ОВД и срочно пошлите группу на место происшествия. Там произошло убийство.
     - Ой, - врывается в наушники. - Сережа сейчас все сделаю.

     В штабе полка меня ждет мой старый знакомый, особист майор Легостаев  с
портфелем в руке.
     - Здравствуйте, капитан.
     - Майор? Здравствуйте.
     - Пойдемте прогуляемся.
     Мы идем по дорожке.
     - Мне доложили, что полковник Мещеряков вас раскрыл...
     - Да, это получилось нелепо.
     - Если  вы  чувствуете себя неуютно здесь, мы можем подыскать вам новое
место работы.
     - Наверно не стоит. Здесь все же воинская  часть,  которая  расположена
далеко от основной магистрали и новый человек сразу будет заметен.
     - Смотрите  сами.  Мы вообще то тоже считаем, что бегать не надо. А вот
оружие мы вам все же дадим.
     Майор из портфеля вытаскивает подмышечную кобуру,  пистолет  Макаров  и
обойму.
     - Вот  возьмите.  Носите  здесь,  под  мышкой.  Вот  документы на право
ношения оружия. И никому не рассказывайте, что имеете личное оружие.
     Я забираю все.
     - Спасибо, товарищ майор.
     - Как у вас здесь работается на новом месте?
     - Сегодня брал летчика с подбитого "стингером" вертолета.
     - Знаю. Печальный случай.
     - А до этого, сбили наш вертолет другим вертолетом без  опознавательных
знаков.
     Майор хмурится.
     - Я  знаю,  что  вас  мучает.  Почему  в боевой части нет вооружения на
вертолетах, почему нет боевых вертолетов, почему не вооружают летчиков?
     - Это меня не мучает. Меня тревожит, что рядом притаился враг и об этом
никто вслух не хочет говорить.
     Легостаев остановился.
     - Мы не знаем, где скрытый аэродром, не знаем кто  рассылает  по  тайге
отряды  вооруженных людей, хорошо оснащенных современными ракетами. Зачем же
орать об этом на каждом углу, нагонять панику на весь район.  Всем  понятно,
что крупная бандитская организация старается прибрать золото к рукам. Прииск
намывает  золото  и  уже  трижды  исчезают  вертолеты,  везущие  его в банк.
Четвертый раз попытка  грабежа,  вы  свидетель.  Мы  запросили,  что  бы  по
спутнику-шпиону пересняли весь район и представь, ничего не нашли.
     - Значит, на войне как на войне.
     - Может быть и так.

     Катя тревожно смотрит на меня.
     - Честно говоря, я не хочу, что бы ты погиб.
     - Я не погибну, я везунчик.
     - Помалкивай лучше и не говори ни кому об этом.
     Оказывается я действительно везунчик, вот уже три раза летаю за золотом
и все удачно.
     - Это  не  может  так долго продолжаться, - сказала Катя. - Понимаешь у
меня такое мнение, что нас изучают. Кто то из наших связывается с  бандитами
и сообщает, что здесь делается.
     Смотри  ты,  я не ожидал от нее. Катя открывается еще и другой стороны.
Она очень наблюдательна и умеет делать правильные выводы.
     - Не хочешь ли ты сказать, что все впереди.
     - Да. Хочу. Ты, Сережа, только не расслабляйся.
     - Постараюсь.
     - К Грише идешь?
     - Да. Нужно у него взять планшет.
     - Гришка хороший парень, но у него появился мандраж. Я с ним  говорила,
он боится этих рейсов к прииску.
     - Всякий испугается, когда вертолеты один за другим терпят аварию.
     - А ты?
     - Тоже боюсь, но у меня амулет.
     - Врешь, ты не веришь ни во что, ты атеист.
     - Смотри, если не веришь.
     Я достаю из кармана и кладу ей на ладонь комок золота.
     - Это же золото, самородок...
     - Теперь это амулет.
     Она неуверенно возвращает его мне.
     - Может быть сдать...
     - Амулеты не сдают...

     На  прииске, загружают вертолет шестью мешками золота, в охранники дают
деда Ивана и молодого мальчишку. Дед пришел со своей мощной  двустволкой,  а
мальчишка вооружен карабином.
     - Ты  чего,  -  говорю  я начальнику охраны, - с ума сошел? Кого ты мне
дал, думаешь головкой то.
     Начальник охраны спокойный мужик, с рожей изрытой оспой, мне отвечает.
     - А никто не хочет на смерть лететь.
     - До этого то летали?
     - Летали, - охотно соглашается тот, - а сегодня не хотят летать.
     Я рванул его за воротник.
     - Ты что то знаешь?
     Железные руки мужика легко отрывают мои руки.
     - Не балуй. Что то знает только господь бог, а я мелкая сошка  на  этой
грешной земле.
     С яростью плюю на землю.
     - Черт  с  тобой,  старый хрыч, если со мной что-нибудь случиться пусть
это ляжет на твою поганую совесть.
     - Не кипятись, летчик, лети с богом.
     Только дед, перед тем как забираться в вертолет, меня успокаивать.
     - Летчик, ты не  боись,  с  моей  пушкой,-  он  похлопал  ствол  своего
охотничьего  ружья,- можно слона убить. Я знаешь какую пулю поставил, ого...
го-го.

     Лечу вдоль  речки.  Справа  и  слева  неровные  возвышенности  и  горы,
осыпанные  зеленью  хвойных деревьев. Теперь поворот на приток и тут замечаю
черную точку, двигающуюся с юга.
     - Иртыш, ты слышишь меня?
     - Вас плохо слышно.
     - Иртыш, на меня напал военный вертолет. Я в квадрате 15.
     - Я вас плохо слышу, - отвечает наушник.
     Мать, вашу.
     - Эй, - ору охране. - Стреляйте туда.
     Молодой парнишка отодвинул дверь и, пристроив карабин, стал ждать.
     Вертолет приближается и я вижу военный КА-25. Похоже  это  модификация.
Летчик  один,  вторая  кабина  оператора  пуста.  На  летчике  натянут  шлем
управления боем. Штука весьма неприятная, голову  повернешь  и  ствол  пушки
туда  же  крутится.  Нам  таких  в  Чечне  не  хватало, а тут пожалуйста. По
характеру полета, этот летчик готов сделать из меня решето. Мой вертолет  не
имеет  такой  скорости,  как  машина  противника  и  я  направил его ближе к
верхушкам деревьев. Теперь не до притока речки,  надо  жаться  к  неровности
местности.  Первая  трасса  сверкнула  справа  и  тут  же опыт подсказал мне
бросить машину туда. Мой вертолет рванулся влево, противник проскочил вправо
и тут щелкнул выстрел, потом еще один. Молодой охранник палил  из  карабина.
Выстрелы  обозлили  неизвестного  летчика.  Он  оттянулся  резко  еще дальше
вправо, я же рванул ручку  влево,  поздно,  он  резко  развернувшись,  также
влево,  увеличил площадь цели и всадил очередь по корпусу. Опытный, сволочь.
За мной стон. Я оглядываюсь.  Парнишка  лежит  неподвижно  на  полу,  старик
стонет  и  корчиться  на  мешках  с  золотом. Я остался без последней слабой
поддержки. Теперь идет гонка.
     - Эй, отзовись, - кричу в микрофон, - придурок, слышишь меня.
     В ответ трасса над винтами. Делаю рывок машины вверх.
     - Ты глухой?
     - Слышу,  я  тебе  покажу,  придурка,  -   вдруг   неожиданно   ответил
неизвестный летчик.
     До чего же знакомый голос.
     - Боря, это ты?
     Мне показалось, что преследователь как бы провалился и отстал, но потом
опять бросился в атаку.
     - Борька, не дури. Я Сережа, вспомни Чечню.
     - Катись ты..., мне сейчас нужно золото.
     Он саданул очередью, от моих колес полетели ошметки резины.
     - Ну и сука же ты порядочная.
     - От такого и слышу.
     - Боря, за что ты на меня так?
     - Ты должен сдохнуть, а я за это- право жить.
     Вон  он  как  повернулось. Значит его прощение у чеченцев или у кого то
там и все за счет меня. Ругаться бесполезно.
     Я мотаюсь влево и вправо, кручусь вокруг неровных пик скальных гор, мой
опытный противник как намагниченный. Боря великолепный  боец.  Только  чудо,
что снаряды еще не разнесли меня в щепки.
     - Сережа,  -  врывается  с  треском  помех голос Кати, - что у вас там.
Только Кати еще здесь не хватало. Я вырубаю радио.
     Вертолет подпрыгивает, треск и грохот раздается сзади. Достал все таки.
Меня бросает вперед на стекло. Как на блокпосту 15, мелькнула мысль.  Теперь
я не лечу, я падаю, а этот мерзавец, крутит танец наверху. Меня тряхануло. Я
выглядываю  в  распахнутые  двери  и  цепенею.  Машина плюхнулась на выступ,
неровный лесистый обрыв сразу идет из под  разодранного  колеса.  Отклоняюсь
назад,  беру  с  пола  дедову  двустволку, потом переползаю к другой двери и
выпадаю на каменистую почву.  Боря  меня  не  видит,  он  все  же  не  хочет
рисковать и висит выше, но в стороне, опасаясь задеть винтом неровный склон.
Подлезаю  под  изодранную  машину и выставив двустволку, жду. Борин вертолет
медленно опускается, ему нужно определить обстановку  в  кабине.  Вот  перед
глазами  прошли  колеса,  бронированное  брюхо,  пушки  и  наконец, появился
плексиглас  окон.  Мне  трудно  убедился,  что  это  был  он...  Боря.  Шлем
управления огнем уродовал голову, но интуиция подсказывала, что это мой друг
и  боевой  соратник  по Чечне, а теперь враг и убийца. Я держу его на мушке,
Боря видит только ствол ружья и губы кривятся  в  усмешке.  Знает  гад,  что
бронь  стекла  выдерживает пули крупнокалиберных пулеметов. Я нажимаю на оба
курка и отдача приклада чуть не сносит меня под выступ  скалы.  Дедовы  пули
для  слона  все  же  пробили  стекло кабины, но только чуть-чуть. Стеклянная
крошка  высыпала  Боре  прямо  в  лицо.  Машина  дернулась,  летчик   бросил
управление  и  схватился  за  лицо  и  тут  же вертолет клюнул, наклонился и
лопастями винтов садануло по скальному  склону.  Теперь  он  падает  вниз  и
кувыркается  вниз,  подминая  деревья.  Земля  вздрогнула  от удара машины о
камни, мой вертолет качнулся и наклонился, чуть не придавив меня.
     Я сижу, прижавшись к склону  и  боюсь  прикоснуться  к  вертолету.  Мне
кажется,  что  он  рухнет  так  же  вниз. Все же пересиливаю себя, отламываю
молодую сосенку и подцепив ей шнур с динамиком, подтягиваю его к  себе.  Так
же  торцом  палки  задеваю тумблер включения и тут с радостью слышу знакомые
позывные. Слава богу, питание работает.
     - Чигирь, Чигирь, ты слышишь меня. Я Иртыш.
     - Иртыш, я Чигирь. Слышу тебя.
     - Сережа, что с тобой, я потеряла тебя минут двадцать назад.
     - Высылай подмогу, я в квадрате 15. Сижу на сопке.

     Легостаев и еще один неизвестный мне тип допрашивают меня.
     - Ты уверен, что это был он? - спрашивает майор.
     - Борю я точно узнал. Не сомневайтесь. Мы с ним переговорили в воздухе.
Из его реплик я понял, что чеченцы простили бы его, если бы он ухлопал меня.
     - Все совпадает, - говорит  неизвестный,  -  четыре  месяца  назад  его
выгнали  из  армии,  за  то что нетрезвый сел на машину и выпустил ракеты по
мирному селу. После этого он пропал. Сначала  думали,  что  выехал  в  глубь
России, но потом разведка донесла, в Ростове представители Чечни встретились
с местными мафиози, среди которых был неизвестный летчик. На встрече, помимо
общих  вопросов  грабежа  России,  чеченцы  оговаривали  уничтожение военных
преступников,   естественно   за   приличное   вознаграждение.    Ростовчане
согласились,  а  летчик  предложил свои услуги, так как он тоже участвовал в
чеченской бойне и хочет искупить свою вину. Ему  согласились  все  простить,
что было весьма невероятным.
     - От куда же вертолет все таки поднялся? - спрашиваю я
     - Не  знаю.  Сейчас  мы  подняли  службы  наземного  оповещения и будем
следить за перемещением любых воздушных целей. Должны же эти гады,  заменить
погибший вертолет и где они только берут их, у нас с ними плохо и на фронте,
в Чечне не хватает.

     Я  сижу без работы. Вертолета для меня нет и когда он будет неизвестно.
В стране напряженка, денег нет, нет и новых машин. Гриша  теперь  летает  за
золотом  на своей машине и мы за него переживаем. Но судьба к нему милостива
и никто на Гришу не нападает.
     В воздушных частях началось сокращение личного  состава.  Уволили  полу
француза Пашу, у него как и у меня, нет машины. Мне пока ничего не говорят.

     Командир  части  предлагает  мне с Гришей слетать на объект Б5. Мы идем
уже проверенными маршрутами вдоль дорог и речушек.
     - Ты слышал, - говорит Гриша, - мне предложили уволиться.
     - Да что ты говоришь? Я об этом первый раз слышу.
     - Командование решило передать тебе мою машину. Ты думаешь почему  тебя
отправили со мной? Что бы ты осваивал мои линии.
     - Не  может  этого  быть.  Гриша,  ты наверно шутишь? Молодой, опытный,
летчик первого класса.
     - Уже не до шуток. Увольняют и все.
     Я замечаю, что мы идем вдоль русла речки на запад.
     - Разве объект в этом направлении?
     - Мы не пойдем через тайгу.
     Летим уже минут пятнадцать и каждый думает о своем.  Вдруг  я  замечаю,
что у большой каменной пирамиды на самом берегу реки, мигает красный огонь.
     - Что это?
     - Где?
     - Вон, смотри.
     Я  выдвигаюсь  вперед  и показываю пальцем, упираясь в плексиглас и тут
что то тяжелое обрушивается на мою бедную голову и свет пропал.

     Голоса пробились через звон в голове. Двигатель вертолета не работает и
не трясет.
     - Все в порядке, Мальчик, я привез тебе вертолет и подарок.
     - Это ты хорошо сделал, Гриша. Может ты все таки останешься? Нам  нужен
хороший летчик.
     - Нет.   Верни  мне,  Мальчик,  мою  долю,  премию  за  капитана  и  мы
разойдемся.
     - Хорошо, Гриша. Как же мы теперь будем без  тебя?  Наши  глаза  и  уши
пропали в поселке.
     - Найдите другого. Меня все равно увольняют.
     - Пойдем посмотрим твой подарок.
     Слышен хруст гравия. Кто то за волосы приподнимает мою голову.
     - Он? - спрашивает голос Мальчика.
     - Он, вот фотография его, - услужливо говорит еще чей то голос.
     - Да  он.  Ну  что  же Гриша, миллионы твои. Но чтобы их получить, надо
вызвать фотографа или оператора, заснять все для чеченцев. Ты, случайно,  не
убил его? Чем ты так саданул?
     - Ключом. Да он очухается, крепкий мужик.
     Опять  хруст  гравия  и все удаляются. Я открываю один глаз и вижу, что
вертолет стоит перед  большим  сараем,  который  выше  очень  высок.  Ворота
открыты  нараспашку. Недалеко группа из пяти человек, среди них Гриша, они о
чем то спорят. Я пытаюсь проверить, если при мне пистолет. Осторожно  сгибаю
левую руку и чувствую твердую рукоятку. Слава богу, я не рассказывал Грише о
подарке  Легостаева. Пытаюсь отползти назад, только бы не оглянулись. Сажусь
к стенке и вытаскиваю пистолет,  осторожно  снимаю  предохранитель.  Что  же
теперь  делать?  Осторожно  открываю  противоположную  дверь и вижу метрах в
двадцати ельник. Был  не  была.  Тихо  спускаюсь  на  гравиевую  площадку  и
осторожно  пытаюсь  пройти  до травяного покрова. Пятеро по-прежнему спорят.
Вот и первые деревья и вдруг сзади возглас.
     - А где пленник?
     Теперь бегом. Пробегаю среди деревьев метров  пятьдесят  и  о...  ужас.
Передо  мной  полоса  с забором из колючей проволоки. Я бегу вдоль забора, и
опять  сворачиваю  в  ельник.  Где-то   трещат   кусты,   то   мчаться   мои
преследователи. Я опять выскакиваю на стенку гигантского сарая. Между черных
бревен,  почти под самой крышей, пропилены узкие окна вентиляции. Бегу вдоль
стены и резко останавливаюсь. Из-за деревьев выскакивает парень с  автоматом
в руках.
     - Стой.
     Я  не  целясь,  стреляю  в  него  два  раза.  Парень  выронил автомат и
сгибается, схватившись за живот. Бегу  вдоль  стены  сарая  обратно.  Теперь
выскакиваю на площадку с вертолетом. Жалко, что вертолет не легковая машина,
завести  сразу  нельзя.  К нему уже из леска бегут два человека с автоматами
наготове. Меня загоняют в ворота сарая. Ложусь  на  трухлявую  солому  вдоль
стены и жду.
     - У него оружие, - говорит голос Мальчика за стенкой сарая. - Как же ты
просмотрел?
     - Я  был уверен, что у него ничего нет. Нам никогда не давали оружие, -
это голос Гриши.
     - Иди, поговори с ним.
     - Ну нет.
     - Трус. Ребята, вперед.
     Первым заскакивает в ворота толстяк и тут же от моего  выстрела  падает
на  пол  и  замирает.  Остальные бросились назад. Я подползаю к неподвижному
телу. Маленький "узи" лежит недалеко от головы толстяка. Забираю  автомат  и
обшариваю карманы в поисках второго рожка. Рожка нет, но есть спички. Теперь
опять к стенке.
     - Эй  летчик,  -  кричит голос Мальчика. - Мы согласны тебя отпустить в
тайгу. Можешь идти с оружием. Гарантируем, что тебя никто не тронет.
     - А как же..., - вякает Гриша.
     - Молчи, дурак. Летчик, мы подгоним машину к сараю, а ты на ней уедешь.
Ворота прямо, метров сто.
     Я молчу. Война в  Чечне  многому  меня  научила.  Мальчик,  не  получив
ответа, свирепеет.
     - Ну и подыхай... Давайте ребята.
     Затрещал   недалеко   двигатель   трактора.  И  вот  железное  чудовище
"Беларуси", светя  фарами,  вползает  в  проем  ворот.  Свет  фар,  освещает
полумрак  сарая  до  противоположной  стены,  где видны, оказывается, бочки.
Невидимый противник сыпет очередями из приподнятого окна кабины.  Я  стреляю
по трактору из "узи". Где-то сзади в вентиляционном окне тоже появился ствол
и  веером  сажает  пули  во все стороны. И вдруг, кто то вскрикнул. Пальба с
трактора прекратилась Машина вильнула в сторону и косо впилилась  в  стенку.
Сарай  пошел ходуном. Сзади сразу прекратили стрелять. Большие задние колеса
трактора крутят во всю и толкаю машину вперед, она отпрыгивает  от  стены  и
пройдя  метр  опять  косо  ударяется  в  стену. Сарай шатает. Теперь трактор
выпрямился и ползет чуть криво в глубь. Удар в заднюю  стенку  сооружения  с
бочками и все затихло.
     - Мальчик, надо уходить. Вертолет уже сорок минут на открытой площадке,
- говорит  Гриша  за стенкой. - его уже наверняка засекли со спутников. Да и
диспетчеры панику подняли.
     - Дурак, надо было все время сидеть на связи.
     - Вот как раз этого и не нужно было. Надо было сразу затащить машину  в
сарай и никакой связи не надо.
     - Может сарай сжечь?
     - Нельзя, дым выдаст нас. Они сейчас наверняка послали поисковиков.
     - Вот черт.
     И  тут  меня осенило. А почему бы действительно не поджечь сарай. Там в
конце бочки. Осторожно пробираюсь к ним. Трактор раздавил одну  из  них,  но
это  масло  и оно разлилось по полу липкой лужей. Другие бочки целые, но мне
не открыть пробки. Я обнюхиваю их, здесь керосин, а здесь у  самой  тяжелой,
полно  солярки,  поднимаю  автомат.  Патронов мало и лишь пять фонтанчиков у
днища бочки выплевывают топливо.
     - Чего этот придурок делает? - слышится голос снаружи.
     - Наверно раненых добивает.
     - Ну, гад...
     Я достаю спички,  отобранные  у  толстого  покойника,  зажигаю  одну  и
выбрасываю  на лужу. Это не бензин, а солярка, она не взрывается с грохотом,
но горит нормально. Огонь сначала нехотя запрыгал голубоватым  пламенем,  но
потом  выпрямился  и стал расползаться по полу, лизать стенки сарая и бочки.
Дым поднялся к потолку и полез в щели вентиляционных окон.
     - Да этот мерзавец поджег сам себя.
     - Потушить можно?
     - А ты попробуй сунься...
     Загорелось масло и черный дым пополз везде. Я запрыгиваю на трактор,  в
кабине  кто-то  постанывает,  но  мне не до этого. Залезаю на крышу кабины и
подтягиваюсь к вентиляционному окну в торце сарая. Оно в  толщину  бревна  и
мне удалось вытащить голову. Никого. Тогда протаскиваю плечи и чувствую, что
застрял  на уровне груди. Не знаю как, но отчаяние помогло и буквально падаю
на руки, на землю. Сарай уже выкидывает огромные клубы дыма. Где-то  впереди
перед  воротами  начал  работу двигателей, вертолет. Гриша собрался удирать.
Выглядываю за угол. Ни кого. С пистолетом в  руках  я  бегу  вдоль  стены  к
воротам.  Несколько  человек  забираются  в  вертолет,  а Гриша уже разогнал
винты.
     Я расстреливаю всю обойму по окнам машины, потом откинувшись к за угол,
перезаряжаю следующую, но вертолет отрывается от земли и  уже  мне  не  дают
высунуться, в ответ летят пули из автоматов через открытые двери машины.
     Вертолет ушел. Я остался один. Вот она секретная база бандитов. Горящий
сарай, небольшой дом с пристройкой и два вездехода. Теперь это все мое.

     Катя в шоке. Она ни как не может придти в себя от такого предательства.
     - Неужели, Гриша? Он мне так одно время нравился.
     - Гриша исчез...
     - Да  мне говорили. Вертолет нашли под Тобольском. Там осталась на полу
кровь.
     Катя еще не знает, но похоже кроме чеченцев  мне  будет  мстить  еще  и
родная  мафия.  Одна  из  пуль, выпущенных мной по вертолету, попала в горло
Мальчику и теперь его хоронят  в  Тобольске.  Уверен,  что  десятки  мафиози
клянутся на его могиле отомстить...
     - Катя, я пришел к тебе с предложением. Выходи за меня за муж.
     Катя кладет мне руки на шею и целует в губы.
     - Я ждала этого, еще с той ночи, когда оставалась у тебя в комнатке.
     - Меня переводят на новое место службы. У нас в запасе два дня.
     - И опять инкогнито?
     - Да, уже с новой фамилией.
     - Ну что же. Куда летим?
     - Ближе к границе. Будем охранять рубежи нашей родины.

     Через  два  дня  нас  с Катей увезли в Красноярск, а от туда на военном
самолете на новое место службы к побережью Охотского моря. Ну совсем  глухой
район.



Ваша оценка:	Подпишусь под каждым словом (+3) Понравилось (+2) Нормально (+1) Посредственно (-1) Ерунда какая-то (-2) Чушь собачья (-3)
Комментарий:
Подпись:	(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
Сайт: