- За нами никто не следил. Идите чуть медленней, пока я не разнюхаю, что
там впереди.
Он исчез, но через пару минут снова появился и махнул рукой, показывая,
что все чисто. Тогда Смед проскользнул в знакомый дом.
Запах тлена, хотя не очень заметный, уже витал в воздухе. Снаружи что-то
злобно прорычал Рыбак. Талли огрызнулся, но тяжело протопал внутрь. Смед
осторожно спустился по лестнице в подвал и остановился посередине
комнаты-покойницкой, удивленный тем, что ее до сих пор освещали огарки
свечей, зажженных, как ему казалось, целую вечность назад Здесь почти ничто
не изменилось. Трупное окоченение уже прошло. Правда, появилась бездна мух,
облепивших глаза, ноздри, рты трупов. И раны.
- О черт! - прошептал Талли, и его тут же вырвало.
- Я видал места похуже, - сказал Рыбак, остановившийся в дверном проеме.
- Очень может быть, что и это место скоро будет выглядеть гораздо хуже.
Сядь-ка на стул, Талли.
- Что?
- Садись. Прежде чем браться за дело, нам надо потолковать. Выяснить, кто
залез в те деньги, которые Тимми хранил в спинке кровати.
Талли вздрогнул, побледнел, но еще пытался хорохориться.
- Врешь, Рыбак, - сказал он. - Чей грешок хочешь на меня повесить? Уж не
свой ли?
- Садись, задница! - рявкнул Смед. - Рассказывай, как вышло, что ты
обокрал Тимми, а потом клянчил деньги у меня. И это сразу после того, как ты
оторвал самый крупный куш в своей говенной жизни!
- Какого хрена вы... - начал было Талли. Но Рыбак врезал ему по носу и
тычком в грудь усадил на стул.
- Шутки в сторону, Талли, - сказал он. - Дело чертовски серьезное. А до
тебя все никак не дойдет. Протри глаза, черт бы тебя побрал! Видишь, как
мухи жрут парня? А ведь это был наш товарищ, Тимми Локан. Веселый,
беззаботный мальчишка, которого ты поманил богатством. Посмотри, что с ним
сделали эти головорезы. Хотя они невинней любой девственницы по сравнению с
теми, кто сейчас идет по нашему следу. Посмотри, что пришлось сделать Смеду.
Ну! Посмотри на этих парней, Талли. Ты оказался слишком глуп, чтобы вовремя
испугаться, слишком туп, чтобы сидеть тише воды, ниже травы, пока не
пронесется гроза. А теперь скажи нам, каких дел ты натворил, в какое дерьмо
вляпался на этот раз?
В глазах Талли заблестели слезы бессильной злобы. Он, похоже, собирался
упрямиться дальше, хотя упрямствовать было бесполезно.
- Ты просто чокнутый придурок, брат, - сказал Смед. - Один раз за всю
твою поганую жизнь у тебя появилась неплохая идея. Но стоило нам за нее
взяться, как ты сразу начал путаться у всех под ногами. Так и норовил
подставить нас и испортить все дело. Ну? Так что ты натворил? Мы уже в
заднице или еще не совсем? Отвечай, скотина!
Лицо Талли на какое-то мгновение озарилось вспышкой хитрости и коварства.
- Пустяки, - сказал он. - Сделал пару неудачных ставок, и все.
- Пару? - взвыл Смед. - И за пару раз проиграл столько, что пришлось
воровать деньги у Тимми?
На лице Талли опять появилось выражение тупого упрямства. Но Рыбак тут же
заставил его проглотить нагловатую ухмылку, еще разок съездив по морде.
- Азартные игры, - сказал старик. - Дерьмо вонючее. Небось играл с
кем-нибудь из старых знакомых, кретин. Из тех, кто знает, что раньше у тебя
даже своего ночного горшка не было. Рассказывай все.
Теперь слова так и посыпались из Талли. Оправдались наихудшие подозрения
Смеда. Братец рассказал идиотскую историю о том, как он проигрался, удвоил
ставки, опять проиграл и снова удвоил. Потом - еще и еще. Пока не оказалось,
что Талли Стах не только разорен, но и выдал целую кучу долговых расписок,
добавив к тем, что успел выдать раньше. А те, кто имел его расписки, не
стали бы шутить, не уплати он вовремя. Так что выбора у него не оставалось.
Но он, конечно, собирался все вернуть Тимми, как только получит свою долю за
Клин, поэтому...
Рыбак оборвал его до того, как Талли принялся оправдываться. Правильно,
подумал Смед. Он знал, что стоит позволить брату продолжать, и тот сумеет
вывернуть дело так, будто во всем виноваты они с Рыбаком. , - Сколько ты
остался должен? - спросил он. Опять мелькнула та же хитрая гримаса подлости.
Сукин сын знал, что деваться им некуда и они уплатят его долги.
- Ты прав, ублюдок, - рявкнул старик. - Мы прикроем тебя на этот раз. Но
один из нас проследит, чтобы ты уплатил все. И больше ты не получишь ни
медяка. А потом, из своей доли, вернешь нам все сполна, до последней крошки.
С процентами.
- Зря ты так со мной, Рыбак.
- Не хочешь, чтобы с тобой обращались как с дерьмом, тогда не веди себя
как последнее дерьмо, - сказал Рыбак. - А начнешь снова выделываться -
берегись. В следующий раз тебе придется куда хуже.
Неприкрытая угроза в голосе старика напугала Талли. Он усох и умоляюще
посмотрел на Смеда, но тот поддержал Рыбака.
- Я тоже не хочу, чтобы меня угрохали только потому, что ты никак не
привыкнешь отвечать за свои поступки, - буркнул он. - Бери Тимми за ноги.
Потащим его наверх. А по дороге гляди на него во все глаза. Чтобы как
следует запомнить, как он выглядел, и хорошенько подумать, когда у тебя
опять засвербит в заднице от желания выкинуть новый фортель.
Талли взглянул на Тимми.
- Я не смогу, - прохныкал он.
- Еще как сможешь. Просто вообрази себе, что кто-то его найдет, выяснит,
кто он такой, а потом припомнит, где, когда и с кем его видел. Бери его за
ноги, кому говорю!
***
Они подняли все тела по лестнице наверх и дождались сумерек. Рыбак знал
поблизости одно подходящее место. Когда шли дожди, оно становилось топким,
болотистым рассадником всякой заразы. Саперы имперских войск давно
использовали его как свалку. Когда-нибудь все эти трупы окажутся в
пятидесяти футах под новыми городскими улицами.
Конечно, первым делом они отнесли Тимми, ведь именно с ним был связан
основной риск. За ним отправился тот, кто его допрашивал. Оставался еще
головорез-коротышка. Пока Смед с Талли таскали трупы, Рыбак рыскал по
окрестностям, высматривая, нет ли поблизости серых или каких-нибудь
случайных свидетелей.
Все шло отлично. Пока они не потащили последнее тело.
- Кто-то идет, - тихо прошептал Рыбак. - Тащите тело дальше, будто ничего
не заметили. Если эти ребята пришли сюда по нашу душу, я разберусь с ними
сам.
Глава49
Жабодав недоумевал. Его товарищи по несчастью вели себя как-то странно.
Они копали с громадным энтузиазмом, безжалостно выматывая себя, но вся их
решимость кончалась там, где надо было сделать совсем простую вещь,
необходимую, чтобы поддержать собственные силы. На четвертый день Жабодаву
надоело голодать, и он прикончил слабейшего. Насытившись, он оставил
остальным объедки. И им понадобилось не так уж много времени, чтобы
преодолеть предрассудки и инстинктивное отвращение. Зато энтузиазм возрос.
Никому не хотелось стать следующим пунктом меню.
Однако копать пришлось еще целых восемь дней На поверхность из-под земли
выбрался только монстр. Впрочем, даже если бы работа заняла всего один час,
результат был бы тот же самый.
Кромешную темноту подземелья он сменил на мрак ночи. Но найти след
оказалось нетрудно: с момента вероломного, подлого предательства на землю не
упало ни капли дождя. Ха! Так и есть! Значит, снова на север!
Жабодав пустился в путь неторопливой рысцой. Согревшись и размяв мышцы,
он стал наращивать скорость, пока не перешел на волчий мах, каждый час
оставляя позади более двенадцати миль. Он ни разу не остановился, пока не
добрался до границ Империи, до того места, где Хромой впервые столкнулся с
серьезным препятствием. Там он принялся рыскать по сторонам и принюхиваться,
пока не понял, что произошло.
Да, Хромого никто не собирался приветствовать со слезами радости на
глазах.
Ветер донес до него какой-то свежий запах. Жабодав огляделся и приметил
вдали черного всадника, вооруженного горящим копьем. Тот тоже заметил его и
метнул полыхающий ярким пламенем снаряд в северном направлении.
Жабодав возобновил свой бег. Он был слегка озадачен.
Он добрался до того места, где Хромой нарвался на очередные препятствия.
И снова увидел черного всадника с пылающим копьем. И снова всадник метнул
копье на север.
И третий раз было то же самое. Тогда монстр понял, что ему всячески
помогают наверстать упущенное время, нагнать Хромого. Что его подстрекают на
неизбежную схватку. Что по дороге на север Хромого сдерживают и тот теряет
кучу времени на преодоление разных препон.
Но если даже погоня закончится удачно, что с того? Ведь он не ровня этому
сыну тьмы.
Следующий черный всадник стоял у ворот Берилла. Он метнул свое пылающее
копье на восток. Жабодав послушно свернул в ту сторону. И очень скоро снова
взял след.
Вот оно что. Значит, старого дьявола заставили пуститься в обход, вокруг
моря. Бешеной твари и тысяча миль - не круг. Жабодав помчался еще быстрее.
Теперь на трех милях он отыгрывал две. Он переплыл Реку Изуверов, обогнул
Столпы Раздетости, с быстротой молнии пересек семидесятимильную, серебристую
и плоскую, как зеркало, пустыню, известную под названием Нищий Раджа,
пробежал между и мимо бесчисленных могильных курганов Варвара, промчался
заброшенными караванными путями Лейб Радоров. Затем он обогнул населенные
призраками руины Хана и миновал пирамиды Хватка, стоявшие на вечной страже
над Каньонами Бессмертных.
Предельно осторожно, он далеко стороной обошел храмы города
Марша-Разрушителя, где воздух до сих пор содрогался от криков бесчисленных
жертв, чьи дымящиеся, вырванные из груди сердца были некогда возложены на
алтари равнодушного, презрительно взиравшего на мир бога.
След с каждым часом становился все горячей.
Он добрался до провинции Безводус, миновал сторожевые заставы, где несли
службу наемники из союза кочевых племен Одождей. Они свирепо и ревностно
защищали границы Империи от опустошительных набегов других кочевников.
Гораздо надежнее, чем то, могли бы сделать имперские легионы. Черный всадник
пылающим копьем направил его стремительный бег на плато Дхама-Пато, где
некогда сотни армий в бесчисленных сражениях оспаривали право прохода на
север, юг или восток. Древние легенды гласили, что именно на этом плато
произойдет Последняя Битва Времени между Светом и Тьмой.
За плоскогорьем лежали горы Синь-янь. Там, в их мрачных первобытных
ущельях, он нашел доказательства того, что Хромой был не раз задержан, не
избежав многочисленных и коварных ловушек, поджидавших его на обрывистом и
опасном пути.
След стал совсем горячим. К тяжелому духу Хромого примешивался запах
свежих могил.
Он поднялся на возвышенность, господствовавшую над проливом Ангин, где
пресная вода Невольничьих Озер смешивалась с горько-солеными водами Моря
Мук. Место оказалось очень удобным для наблюдения. Скальный выступ нависал
над узкой горловиной пролива, которую мореплаватели прозвали Вратами
Дьявола, а путники окрестили Мостом на Небеса.
Внизу творился кромешный ад.
Хромой пытался переправиться с южного берега пролива на северный. Те, кто
находился на северном берегу, держали серьезный отпор.
Жабодав лег на брюхо, положил голову на передние лапы и стал наблюдать.
Он считал, что обнаруживать себя пока рано. Может быть, он сделает это у
Башни Чар. Если Хромой поддастся жажде мщения и свернет на запад.
Словно почувствовав, что Жабодав уже здесь, защитники северного берега
прикрыли лавочку и смотали удочки. Хромой напряг все свое колдовское
могущество, чтобы обрушить на них кару, но расстояние было слишком велико.
Он опять не смог причинить противнику никакого вреда.
