завещание и подписал его... я решила, что, может, он просто ошибся... или
оговорился... Или если такое завещание действительно существовало, то,
может, оно потерялось и никогда не найдется. Я не хотела, чтобы оно
нашлось... Я этого боялась.
- Боялась? Но почему?
- Не знаю. Наверное, из-за убийства...
Я снова вспомнил выражение дикого ужаса на лице Бренды. И точно такое
же выражение на лице Магды, представляющей себя в роли убийцы. София не
могла поддаться подобной слепой панике, так как была слишком разумна для
этого, но она отчетливо понимала, что завещание Леонидиса делало ее
подозреваемой номер один. И теперь я окончательно понял, чем мотивирован
ее отказ обручиться со мной и каковы причины ее настойчивого стремления
узнать правду во что бы то ни стало. "Я должна знать правду. Я должна з н
а т ь!" Я помнил, с какой страстью произнесла девушка эти слова.
Мы медленно направились к дому, и вдруг в какое-то мгновение я
вспомнил еще кое-что, сказанное Софией в тот вечер.
"Думаю, в принципе я способна на убийства, - сказала тогда София. -
Но конечно, для убийства у меня должны быть действительно стоящие
причины".
22
Из-за живой изгороди навстречу нам вышли Роджер и Клеменси.
Просторный твидовый костюм шел Роджеру куда больше строгих туалетов
делового мужчины.
- Привет! - сказал великан. - Ну наконец-то! Я уже начал думать, что
они никогда не арестуют эту мерзавку. Чего они выжидали, непонятно. Ну что
ж, теперь она и ее жалкий воздыхатель очутились за решеткой - и, надеюсь,
их ждет виселица.
Клеменси нахмурилась.
- Не будь таким жестоким, Роджер.
- Жестоким? Чепуха! Совершено хладнокровное убийство доверчивого
беспомощного старика - а когда я выражаю законную радость по поводу поимки
преступников, меня называют жестоким. Говорю тебе, я с удовольствием
задушил бы эту женщину собственными руками. Она ведь была с вами, когда
инспектор Тавернер пришел по ее душу? Ну и как она вела себя?
- Это было ужасно, - тихо ответила София. - Бренда чуть с ума не
сошла от страха.
- Так ей и надо.
- Не будь таким мстительным, Роджер, - сказала Клеменси.
- У тебя совершенно нет воображения, - полушутя ответил ей муж. -
Представь себе, что отравили меня...
Я заметил, как дрогнули веки Клеменси и руки судорожно сжались в
кулаки.
- Не смей говорить такие вещи даже в шутку, - отчеканила она.
- Успокойся, дорогая. Скоро мы будем далеко от всего этого.
Мы направились к дому. Роджер и София шли впереди, мы с Клеменси чуть
отстали.
- Полагаю, теперь... нам позволяет уехать? - спросила она.
- Вам так не терпится уехать?
- У меня больше нет никаких сил.
Я удивленно взглянул на нее. Она горько улыбнулась мне и легко
кивнула:
- Разве вы не понимаете, Чарлз, что все это время я боролась?
Отчаянно боролась за свое счастье. И за счастье Роджера. Я так боялась,
что родственники убедят его остаться в Англии и нам придется вечно жить
среди них, задыхаясь в плену тесных и прочных семейных уз. Я боялась, что
София предложит Роджеру часть дохода и он согласится, так как это означало
бы комфорт и покой для меня. Беда с Роджером заключается в том, что он
н_и_к_о_г_о_ не слушает. У него в голове постоянно возникают новые идеи -
и всегда абсолютно несостоятельные. Роджер _н_и_ч_е_г_о_ не понимает в
жизни. И при этом по природе своей он достаточно Леонидис, чтобы считать:
счастье женщины заключается в богатстве и комфорте. Но я буду бороться за
свое счастье - буду! Я увезу мужа отсюда и научу его вести ту жизнь, для
которой он создан и в которой он никогда не почувствует себя неудачником.
Я хочу, чтобы Роджер принадлежал мне безраздельно... вдали от всей его
родни...
Клеменси говорила торопливо, приглушенным голосом, в котором звучали
горечь и отчаяние, поразившее меня. До сих пор я не догадывался, что она
находится практически на грани нервного срыва. И не догадывался, насколько
страстным и собственническим было ее чувство к мужу.
Я вспомнил слова Эдит де Хэвилэнд, произнесенные со странной
интонацией: "Это чувство граничит с идолопоклонством". Не Клеменси ли она
имела в виду?
"Больше всех на свете Роджер любил своего отца, - подумал я. - Даже
больше своей жены, хоть он и предан ей всей душой".
Я впервые понял, насколько сильно желала Клеменси владеть Роджером
безраздельно. Он был ее ребенком, кроме того, что был ее мужем и
возлюбленным.
К дому подъехала машина.
- Привет! - сказал я. - А вот и Джозефина!
Из машины вышли Джозефина и Магда. У девочки была забинтована голова,
но в остальном она выглядела прекрасно.
- Как там мои золотые рыбки? - сразу же спросила она и двинулась
навстречу нам по направлению к декоративному садику с прудом.
- Дорогая моя! - вскричала Магда.
- Не суетись, мама, - сказала Джозефина. - Со мной все в порядке. И я
терпеть не могу излишней опеки.
Магда заколебалась. Я знал, что в действительности Джозефина была
готова к выписке уже несколько дней назад и ее держали в госпитале только
по просьбе инспектора Тавернера, который не мог гарантировать безопасность
девочки до тех пор, пока подозреваемые не окажутся за решеткой.
- Смею предположить, свежий воздух пойдет Джозефине только на пользу,
- сказал я Магде. - Я присмотрю за ней.
Я догнал Джозефину по дороге к пруду.
- Тут много чего произошло, пока ты лежала в госпитале, - сообщил я.
Джозефина не ответила. Близоруко щурясь, она смотрела в пруд.
- Я не вижу Фердинанда, - сказала девочка.
- Фердинанд это который?
- С четырьмя хвостами.
- Забавная порода. Мне нравится вон та, ярко-золотистая.
- Самая заурядная рыбешка.
- Я вон от той белой, изъеденной молью, не в восторге.
Джозефина одарила меня презрительным взглядом.
- Это шебункин. Такая рыбка стоит намного... гораздо больше простой
золотой.
- Тебе не интересно узнать, что тут происходило в твое отсутствие,
Джозефина?
- А я и так все знаю.
- Ты знаешь, что обнаружилось второе завещание, по которому все
деньги достались Софии?
Джозефина скучающе кивнула.
- Мама мне сказала. Вообще-то я и без нее это знала.
- То есть ты слышала какие-то разговоры в госпитале?
- Нет. Я просто знала, что дедушка оставил все деньги Софии. Я
собственными ушами слышала, как он ей говорил это.
- Ты опять подслушивала?
- Ага. Я люблю подслушивать.
- Подслушивать некрасиво. И запомни, тот, кто подслушивает, ничего
хорошего о себе никогда не услышит.
Джозефина как-то странно взглянула на меня:
- А я слышала, что дедушка сказал Софии обо мне, если вы об этом. - И
добавила: - Нэнни приходит в страшную ярость, когда застает меня за
подслушиванием. Она говорит, что подобные занятия не к лицу юным леди.
- И она абсолютно права.
- Фи, - Джозефина презрительно сморщила нос. - В наше время юные леди
давно перевелись.
Я переменил тему разговора.
- Ты немножко опоздала к интересному событию, - сказал я. Главный
инспектор Тавернер арестовал Бренду и Лоуренса.
Я ожидал, что Джозефину как юного сыщика страшно заинтересует это
сообщение, но она только повторила тем же скучающим тоном:
- Ага. Я знаю.
- Ты не можешь этого знать. Это произошло только что.
- Нам навстречу ехала машина, в которой сидели инспектор Тавернер,
сыщик в замшевых ботинках и Бренда с Лоуренсом, - и я сразу поняла, что их
арестовали. Надеюсь, инспектор Тавернер предъявил им ордер на арест. Это
обязательно, сами знаете.
Я заверил девочку, что Тавернер действовал в строгом соответствии с
законом.
- Я должен был рассказать им о письмах, - сказал я извиняющимся
тоном. - Я нашел их за котлом на чердаке. Конечно, я должен был оставить
за тобой право сообщить о письмах полиции, но тебя вывели из строя.
Джозефина осторожно потрогала голову.
- Меня могли ведь и убить, - самодовольно сказала она. - Я же
говорила - настало время для второго убийства. Прятать письма за котлом,
конечно, глупо. Я сразу обо всем догадалась, когда увидела Лоуренса
выходящим из котельной. Понятное дело, он там что-то прятал - чем еще
можно заниматься на чердаке?
- Но я думал... - начал я и смолк, заслышав повелительный голос Эдит
де Хэвилэнд.
- Джозефина! Джозефина! Сейчас же иди сюда!
Джозефина вздохнула. - Начинается. Я пойду, пожалуй. С тетей Эдит
опасно спорить. И она побежала через лужайку. Я неторопливо последовал за
ней.
Обменявшись несколькими словами с тетей Эдит, Джозефина прошла в дом,
а я присоединился к сидящей на террасе в плетеном кресле старой леди.
Сегодня утром она выглядела полностью на свой возраст, и меня потрясло
выражение усталости и страдания на ее старом больном лице. Заметив мой
восторженный взгляд, мисс де Хэвилэнд попыталась улыбнуться.
- Ребенок как будто полностью оправился, - сказала она. - За ней
нужно получше присматривать. Впрочем... полагаю, теперь в этом не будет
необходимости? - Тетя Эдит вздохнула. - Я рада, что все кончилось. Но
какой позор! Если уж вас арестовывают по обвинению в убийстве, нужно, по
крайней мере, сохранять чувство собственного достоинства. Терпеть не могу
таких людей, как Бренда, которые впадают в истерику и визжат от страха.
Никакой силы воли. Лоуренс Браун был похож на затравленного кролика.
Я испытал неясное чувство жалости.
- Бедняги!
- Да... Бедняги. Надеюсь, у нее хватит ума позаботиться о себе? Я
имею в виду приличного адвоката... и все такое прочее.
Странно, как сочеталось в них всех, с одной стороны, острая неприязнь
к Бренде и, с другой - благородная забота о ее защите в суде.
Эдит де Хэвилэнд продолжала:
- Интересно, как долго все это протянется?
Я ответил, что дело будет сначала рассмотрено в полиции, потом
передано в суд. Три-четыре месяца, вероятно. А по вынесении приговора еще
можно будет подать апелляцию.
- Вы думаете, их осудят?
- Трудно сказать. Неизвестно, какими доказательствами располагает
полиция. Эти письма...
- Любовные письма?.. Значит, они все-таки _б_ы_л_и_ любовниками?
- Да, они любили друг друга.
Лицо тети Эдит помрачнело.
- Не нравится мне все это, Чарлз. Я не люблю Бренду. Я всегда очень
не любила ее и отзывалась о ней крайне резко. Но сейчас... Я хочу, чтобы
Бренда воспользовалась каждым шансом - каждым возможным шансом. Аристид
тоже хотел бы этого. Я чувствую себя обязанной обеспечить Бренде хорошую
защиту.
- А как же Лоуренс?
- О, Лоуренс! - Старая леди раздраженно пожала плечами. - Мужчины
должны сами заботиться о себе. Но Аристид никогда не простил бы нас,
если... - Она оставила фразу незаконченной, помолчала и сказала: - Время
ленча. Пойдемте в дом.
- Я должен ехать в Лондон.
- Вы на своей машине?
- Да.
- Хм. Может быть, вы меня подвезете? Полагаю, теперь нам уже можно
выехать в город?
- Конечно, подвезу. Но кажется, Магда с Софией тоже собирались в
Лондон после ленча. Может, вам будет удобней поехать с нами? У меня
двухместный автомобиль.
- Я не хочу ехать с ними. Возьмите меня с собой и не
распространяйтесь, пожалуйста, на эту тему.
Я удивился, но выполнил ее просьбу. По дороге в город мы не
разговаривали. Я спросил старую леди, где ее высадить.
- На Харлей-стрит.
В моем уме забрезжила некая смутная догадка, но мне не хотелось ни о
чем спрашивать.
- Впрочем, нет, еще слишком рано, - сказала тетя Эдит. - Высадите
