Аристоника взяла рукою подбородок жреца и заглянула ему в глаза.
- Сколько тебе заплатили?
Криболай не стал изворачиваться.
- Много. Но я согласился уговорить тебя не из-за денег.
- А из-за чего же.
На лице жреца появилась жалкая улыбка.
- Я боюсь его, - понижая голос, шепнул Криболай. - Он прячет лицо. А
еще от него веет холодом. Был миг, когда мне показалось, будто сам Танатос
явился забрать меня в царство мертвых.
- Никогда не пей чистое вино! - назидательно произнесла Аристоника.
- Ты думаешь я пьян?
Аристоника кивком головы подтвердила, что именно так она и думает.
Криболай не стал разубеждать пифию. От него и в самом деле припахивало
вином. Перед тем как явиться сюда, жрец выпил чашу неразбавленного
книдского, надеясь, что опьянение придаст ему храбрости.
- Так что мне ему передать?
- Пусть ждет. Скажи, что я занята. Тем более, что это правда. Ведь
если мне не изменяет память, сегодня я должна дать ответ коринфянам.
- Да, это так, - подтвердил Криболай.
- Тогда чего же мы ждем?
Криболай сделал судорожное движение губами, словно пытаясь
протолкнуть подальше застрявший в горле комок.
- На твоем месте я бы все же поговорил с ним.
Аристоника отмахнулась от надоедливого жреца.
- Успеется. - Пифия достала из ларя перевитый яркими лентами сверток.
- Поторопимся. Верно, коринфяне уже заждались нас.
Жрец не стал больше спорить. Он крикнул двух служек, которые должны
были помогать ему, после чего все четверо покинули храм и направились к
священному источнику.
Аристоника оказалась права. Коринфяне уже были на месте. Семь
именитых мужей составляли делегацию города, основанного некогда хитроумным
Сизифом. При появлении пифии и жрецов они оживились. Старший из коринфян
сделал шаг навстречу, намереваясь обратиться к Аристонике, но Криболай
остановил его жестом руки, давая понять, что время задавать вопросы еще не
настало. Аристоника же одарила могучего коринфянина томным взглядом.
Миновав почтительно расступившихся коринфских мужей, пифия
остановилась у священного источника. Легкое движение пальцев и, поясок,
стягивавший пеплос на талии, упал на траву. Нарочито медленно, словно
желая возбудить мужчин, жрица расстегнула заколку сначала на левом, затем
на правом плече. Одежда плавно скользнула вниз, обнажая стройное тело.
Аристоника была хороша собой и прекрасно знала об этом. Более всего в
жизни она любила такие мгновения, когда оголенное для священного омовения
тело ласкали вожделеющие взгляды мужей, особенно страстные из-за того, что
доступная взору, Аристоника была недосягаема для мужской плоти. Ведь пифия
была посвящена златокудрому Фебу и любого покусившегося на ее тело ожидала
немедленная смерть.
Возбужденная страстными мужскими взглядами, Аристоника нагнулась к
роднику и погрузила ладони в воду. Запрокинув к небу лицо, она вытянулась
в сладострастную дугу и чуть разжала пальцы. Влага тоненькой струйкой
брызнула сначала на грудь, затем на плечи, на жадно раскрытые губы. Вода
побежала по белоснежной коже, смывая с нее жаркие солнечные поцелуи.
Сверкающие капли скользили вокруг пышных чаш грудей, чуть замедляли свой
бег в ложбинке живота и исчезали, словно мечтая о наслаждении, меж бедер.
Затем они появлялись вновь, уже уставшие, и неспешно текли по стройным
лодыжкам, пока не растворялись в зеленой траве. Мужские взоры невольно
повторили путь этих живых струек. Сглатывая слюну, коринфяне опускали
глаза долу и пытались принять равнодушный вид. Но ни они, ни храмовые
служки не остались безразличны к этому священному стриптизу. Лишь
Криболай, лицезревший эту сцену множество раз, выглядел непритворно
равнодушным.
Развернув принесенный служкой сверток, жрец извлек из него белый
хитон, украшенный по подолу златотканой каймой. С его помощью Аристоника
облачилась в это парадное одеяние, после чего вынула стрелообразную
заколку, позволяя своим рыжеватым волосам пышной волною рассыпаться по
плечам и спине. В тот же миг один из служек водрузил на голову пифии венок
из лавровой ветви, другой поднес чашу, полную ключевой воды.
Аристоника пригубила воду и положила в рот несколько лавровых
листьев, поданных тем же служкой. По воздуху поплыл специфический аромат
зелени. Повинуясь взгляду Криболая, его помощники подхватили пифию под
руки и повели ее в священный грот, находившийся чуть выше по склону. Это
была небольшая пещера, рассеченная посередине провалом, из которого
вырывался зловонный пар. Служки бережно усадили Аристонику на медный
треножник, установленный над расселиной, и отошли. Теперь оставалось
только ждать.
Окутываемая густыми клубами пара, поднимавшимися из глубин Тартара,
Аристоника продолжала мерно жевать лавр. Постепенно ее дыхание стало
прерывистым, а взгляд потерял осмысленность. Коринфяне, широко раскрыв
глаза, наблюдали за тем, как пифия погружается в священный транс. Вскоре в
уголках ее губ появилась зеленоватая пена и Аристоника произнесла
невнятную фразу. Криболай тут же подошел к ней и велел коринфянам:
- Спрашивайте.
- О пифия, дева Аполлона, дай нам ответ, что ожидает славный град
Коринф, если придут восточные варвары?
Кивнув головой, давая тем самым понять, что вопрос ему ясен, жрец
наклонился над Аристоникой и шепнул ей несколько слов. В тот же миг пифия
оттолкнула его. Закатывая глаза, она начала быстро говорить. Голос
прорицательницы был глух и неестествен. Создавалось впечатление, что он
идет из глубин земли.
- Огонь. Издалека. Синее пламя. Земля обожжена. Перепахали и блестит
от соли. Белое все. Белеют щиты, серебрятся копья. И кровь, она тоже
белая. Я... Не буду... Слово. За словом - беда. Беда идет. Щит. Щит. Меч
несет смерть. Вороги. Медея, колдунья с востока, приворожит... Герой и
одержит победу. По...
Следующие звуки были совершенно неразборчивы. Прошло еще несколько
мгновений, и одурманенная ядовитыми испарениями Аристоника начала медленно
валиться с треножника. Криболай тут же подхватил ее на руки и поспешно
вынес на свежий воздух. Коринфяне поспешили следом.
Все испытали невольное облегчение, вырвавшись из наполненной вонью
пещеры. Положив пифию на траву, Криболай обратился к коринфянам.
- Вы слышали ответ, данный златокудрым Фебом. Ночью я изложу эти
слова на пергаменте и завтра поутру передам этот пергамент вам.
- Мы премного благодарны тебе, жрец, - сказал старший из коринфян.
- Благодарите не меня, а бога. А теперь, прощайте до утра.
Сказав это Криболай, направился к храму. Служки несли вслед за ним
бесчувственную Аристонику. Едва они очутились в покое пифии, Криболай
велел положить женщину на ложе. Служки исполнили приказание и тут же
удалились.
Криболай долго смотрел на недвижную пифию. Его терзали противоречивые
чувства. Был момент, когда жрец почти отважился коснуться обнаженной ноги
Аристоники, однако тут же опомнился и опрометью выскочил из комнаты.
Как только за ним захлопнулась дверь, Аристоника открыла глаза и
усмехнулась.
Жрец вернулся в покой пифии лишь на закате солнца. Подойдя к ложу, он
слегка похлопал прорицательницу по щекам. Не открывая глаз, Аристоника
негромко осведомилась:
- Мы одни?
- Да.
В тот же миг пифия одарила жреца лукавым взглядом и привстала.
- Налей мне вина.
- Вообще-то деве Аполлона не положено пить чистое вино...
- Хватит издеваться! Налей!
Усмехнувшись, Криболай поднес пифии наполненный до краев килик. Та
единым махом осушила его, после чего спросила:
- Ну как я сегодня?
- Как всегда - великолепна!
Судя по довольному выражению, появившемуся на лице Аристоники,
похвала была приятна ей. Но улыбка была мимолетной и тут же уступила место
болезненной гримаске. Пифия потерла рукою лоб и пожаловалась:
- В последнее время меня стали мучить сильные головные боли.
- Что поделать! За все надо расплачиваться.
- Тебе легко так говорить! - В голосе Аристоники был слышен упрек. -
Ты не дышишь этой невыносимой вонью!
- Никто не заставлял тебя становиться пифией. Ты могла отказаться, на
это место было много желающих. Ты сама выбрала эту судьбу.
- Нет, это судьба выбрала меня.
- Может быть. Но в таком случае ты тем более должна переносить все
беды безропотно.
Менторский тон Криболая раздражал пифию. Она недовольно поморщилась.
Взяв одну из пышных роз, букет которых стоял в серебряной вазе на столе,
Аристоника понюхала ее и вновь поморщилась.
- Дрянь! - Она отшвырнула розу от себя. - Какой отвратительный запах!
Криболай внимательно следил за ее действиями. Аристоника была уже
третьей по счету пифией, с которыми Криболаю пришлось работать. Он знал,
что когда у девы Аполлона появляется отвращение к сильным запахам, это
верный признак того, что она на пороге смерти и вскоре явится Танатос,
который увлечет душу очередной жрицы в мрачные глубины Тартара. Срок жизни
пифий был короток. Зловонные испарения высасывали из них жизненные соки.
Причем внешне это было совершенно незаметно. Жрица могла казаться молодой
и цветущей, а меж тем за ее спиной уже вырастала мрачная фигура бога
смерти, размахивающего окровавленной косой.
- Твоя речь была сегодня особенно бессвязна, - сказал Криболай. - Что
ты чувствовала?
Интерес жреца был далеко не праздным. Криболай давно пришел к мысли,
что ввергая себя в состояние божественного экстаза, пифии высвобождают на
какое-то время свою тень из бренной оболочки, отправляя ее в путешествие
по иным мирам. Он подозревал, что тень познает там откровения, недоступные
смертному, а, может быть, и богу. Ведь расплатой за эти откровения была
скорая смерть - слишком большая цена за все, кроме истины. Криболай не мог
испытать эти ощущения сам - вдыхая испарения, он не впадал в транс, а
просто задыхался, - поэтому он пытался проникнуть в тайну непостижимого
через ощущения пифий.
- Я помню не так уж много. - Аристоника не единожды отвечала на
подобный вопрос жреца и каждый раз ее рассказ начинался именно с этой
фразы.
- Я помню не так уж много. Сегодня все вокруг было синим. Я глубоко
вдыхала, и вязкие пары застревали в моем горле. Один вдох, второй,
третий... Сколько я сделала их всего, прежде чем потеряла сознание, не
помню. Ясно ощущаю лишь стойкий привкус лавра и то, как горьковатая слюна
проникает в желудок, вызывая легкую тошноту. Но мои глаза в этот миг еще
отчетливо различали тебя и застывших в остолбенении коринфян. Затем яркая
вспышка, словно в пещеру ворвалось огромное слепящее солнце, все мгновенно
исчезает в густом тумане. Но это не туман. То, что окружает меня, плотнее,
чем туман. Моя рука с трудом прорывается сквозь эту массу. Она шафранного
цвета и чуть скользкая на ощупь. Постепенно желтые клубы рассеиваются и я
обнаруживаю, что нахожусь посреди огромной залы.
Ее свод теряется в розоватой дымке, расстояние между противоположными
стенами не менее десяти стадий. Здравым смыслом не объяснить каким
существам под силу возвести такое огромное сооружение. Сооружение... -
Голос Аристоники становился все более невнятен, она вновь впадала в
состояние транса.
- Более всего меня поразил пол, составленный из мириад разноцветных
кусочков отшлифованного камня. Эти кусочки образуют причудливую мозаику,
будто созданную по замыслу сумасшедшего пифагорийца. Круги, квадраты,
треугольники, ломаные и прямые линии - все это пересекается в различных
направлениях, составляя загадочные картины. На первый взгляд эти
изображения кажутся бессмысленными, но на деле - я сразу поняла это - они
