Властителе земли и небес, из красного шелка, богато расшитая золотом, из
под которой виднелись начищенные сапоги из свиной кожи. Рядом с Аттилой
стоял юноша, его сын Эллак, уже переросший отца, с прямыми ногами и носом
с горбинкой.
- Я не ждал тебя так рано, - знаком Аттила повелел Николану
приблизиться.
- У меня важные новости, которые я должен немедленно сообщить тебе.
Аттила хмыкнул.
- Значит, ты нашел принцессу?
- Нашел, мой господин. Микка тебя не обманул. Но я покинул ее,
доставив в Далматию и убедившись, что она в полной безопасности. Ей
обеспечено надежное убежище, - он вытащил из-под пояса документы и
протянул их императору. - Она подписала бумаги. Приняла все твои условия.
На документы Аттила даже не взглянул.
- Эллак, - он повернулся к сыну, - римская принцесса не будет сидеть
рядом со мной на престоле, который мы установим в мраморном дворце в Риме.
- Это хорошо, отец, - кивнул Эллак.
- Хорошую новость ты принес для болтуна, что сидит у меня под замком,
- Аттила передал подписанные принцессой бумаги кому-то из помощников. -
Половина его жизни спасена, вторая еще висит на волоске. Эллак,
внимательно слушай все, что я говорю. Тебе многому надо научиться. В том
числе и тому, как должен поступать король с предателями и шпионами.
- Да, мой отец.
- А теперь, Тогалатий, какие ты принес мне новости?
- Твое присутствие здесь и начавшее движение войск через перевал
заставляет меня сомневаться в том, что ты получал полную и достоверную
информацию.
- Мне говорили, что урожай выдался не слишком хорошим, - быстро
ответил Аттила.
- Великий Танджо, в Ломбардии засуха. Она началась осенью и с тех пор
на землю не упало ни капли дождя. Посевы засохли, скот умирает. Твоим
армиям не найти еды на тех территориях, по которым я проехал.
Последовало долгое молчание. Аттила не сводил глаз с движущейся
колонны.
- Какую ты осмотрел территорию?
- Я добрался почти до Равенны и много раз отъезжал от Виа Эмилия. Я
говорил с людьми, прибывшими из Генуи. Там тоже стоит сушь.
- Разве в городах нет запасов еды?
- Есть, мой господин. Но маловероятно, чтобы они капитулировали,
предварительно не уничтожив все съестное.
- Много скота на пастбищах?
- Очень мало. Скот угоняют. Ведущие на юг дороги запружены беженцами.
Многие ведут с собой скотину.
- У меня почти четыреста тысяч людей! - воскликнул император. -
Сколько времени просуществует армия на тех припасах, что мы найдем в
Ломбардии?
Николан замялся.
- Я в этом не специалист. Могу только высказать догадку.
- Так высказывай!
- Неделю.
- Не больше?
- Не больше, мой господин. Через две недели солдаты начнут резать
лошадей.
Аттила сверлил Николана взглядом.
- Мне известно, что еды в обрез. Но полученные мною донесения не
согласуются со сказанным тобой. Почему я должен тебе верить?
Аттила зашагал по маленькому клочку ровной земли перед шатром, более
не обращая внимания на марширующие мимо войска. Остановился перед
Николаном.
- Почему я должен тебе все объяснять, - в голосе его слышались злые
нотки. - Ты офицер низкого ранга, разбирающийся в картах и умеющий
организовать перемещение войск. Почему я должен говорить тебе, что решил
двинуться на Рим, несмотря ни на что? Ситуация не так уж и плоха, как тебе
кажется, хотя Аэций, этот бессовестный человек, распорядился угонять
стада. Пусть народ голодает, думает он, а вместе с ним будет голодать и
враг. Но я воткнул меч в землю! - Аттила потряс рукой. - И ничто меня не
остановит!
- Я перенес время выступления, - почти шепотом продолжил он, - узнав,
что Аэций снял охрану с перевалов. Мои разведчики это подтвердили. На
сотню миль вперед нет римского орла. Это ловушка? Наверное, он так и
думает. Иначе зачем покидать хорошо укрепленные позиции и выпускать мои
армии на равнины Ломбардии, где гуннам сражаться куда привычнее, чем в
горах? Я могу сказать тебе причину, потому что мне понятен ход мыслей
этого человека.
Он увенчал себя лавровым венком победителя в битве при Шалоне, и его
гордость раздулась, как пузырь. А сейчас его покинули прежние союзники и
он не хочет выходить на открытый бой, опасаясь потерпеть поражение. Всю
зиму он рылся в старых книгах. Читал о Фабии, который противопоставил
карфагенцам тактику "активного бездействия" [после жестокого поражения в
Каннах римляне избегали новых крупных сражений с Ганнибалом, предпочитая
оборонять оставшиеся у них территории]. Именно так и намерен вести себя
Аэций. "Активно бездействовать! Никакого риска, никакого открытого
столкновения, позволяющего разом решить, кто сильнее". Я уверен, что он
готов отдать мне равнину и держать оборону в горах у Рима. Зрелый плод
Ломбардии сам упал мне в руки!
Глаза императора полыхнули яростью.
- Эллак! - вскричал он. - Эллак, сын мой! Слушай внимательно. Великий
правитель не подвластен законам, как людским, так и божьим. Он
устанавливает свои законы! Если силы природы пытаются противодействовать
ему, он смеется над ними и бросает им вызов. Если на его пути возникают
преграды, он сокрушает их. Если выполнение плана становится невозможным,
он придумывает новый план.
Николан пристально наблюдал за юношей.
"Эллак запомнит каждое слово, - подумал он. - Но попытка применить
поучения отца на практике приведет его к гибели. Он не из того теста, что
Аттила".
- Эллак, держи свои уши открытыми, ибо мне есть еще что сказать. Ты
заметил, какая сумятица в войсках. Части смешиваются, налезают друг на
друга. Когда я вел свои армии в Галлию, этот человек, что стоит сейчас
передо мной, организовывал движение войск. Все армии прибыли в нужное
место в назначенное время, не мешая друг другу. Но он отказался служить
мне, потому что ему, словно женщине, не нравится кровопролитие. Что бы ты
сделал с ним?
Эллак окинул Николана мрачным взглядом.
- Я бы отдал его в руки палача.
- И допустил бы ошибку, мой Эллак. Прислушайся ко мне! Великий
правитель никогда не избавляется от человека, который по-прежнему
небесполезен для него. Я послал его с опасным и деликатным поручением. И
вот он вернулся. Что мне с ним делать? Направить исправлять весь этот
бардак, что мы видим перед собой? Поставить перед ним задачу провести мои
армии через горлышко горной бутылки?
- Да, мой отец, - без запинки ответил Эллак.
- И вновь, ты неправ, сын мой. Все эти недочеты я смогу устранить
сам, когда все армии выйдут на равнину. Правитель, скажу я тебе, должен
делать все, что под силу его подданным. Нет, он должен все делать лучше
их. Если он оставляет решения на одних, а их исполнение - на других, может
прийти день, когда одни отберут у него скипетр, а другие снимут корону
вместе с головой.
И потом, у меня есть другая работа для этого мастера войсковых
перемещений. Я пошлю его с новым поручением. Он поедет в сердце вражеской
страны, где потребует аудиенции у человека, чьим рабом он когда-то был. Я
пошлю его со специальным посланием к диктатору Рима. К Аэцию, моему
дорогому другу и самому ненавистному врагу!
Пробираясь между палаток и фургонов, окружавших шатер императора,
Николан услышал, что кто-то зовет его. Свистящий шепот донесся из фургона,
рядом с которым стоял охранник. Микка Медеский призывно махал ему рукой.
- Так ты вернулся. Ты нашел эту женщину?
- Да. На том острове, который ты назвал.
- Они договорились?
Николан кивнул, полагая себя не вправе делиться подробностями.
- Это хорошо. Я рад, что твоя миссия завершилась успешно.
Николан заметил, что седые волосы Микки свалялись, щеки ввалились,
шея стала совсем тонкой.
- Я закован в кандалы, - пояснил Микка. - Стоит мне пошевелиться, как
острое железо впивается мне в ноги. Ты знаешь, Тогалатий, что моя судьба
частично зависела от твоей миссии. Скоро, я надеюсь, угроза смерти более
не будет висеть надо мной. Но для этого этого должно быть выполнено еще
одно условие.
Николан приблизился к Фургону. Микка более всего напоминал мешок с
костями. Его когда-то белая одежда почернела от пыли.
- Насколько я понимаю, ты сказал императору о девушке с золотыми
волосами и черной лошади.
- Это так. Мало что ускользает от моего внимания. Я же езжу по всему
свету.
- Сведения эти держались в секрете. Мне любопытно, как ты прознал о
ней?
- Ко мне пришел человек из твоей страны...
- Звали его, полагаю, Ранно?
Голова пленника качнулась на шее-тростинке.
- Его звали Ранно. Гордый и целеустремленный молодой человек. Было
это до галльского похода. Он сказал, что влюблен в юную деву с волосами,
как золото. И хочет подарить ей дорогой подарок, чтобы она не не смогла
забыть его, когда он уйдет на войну. Сам он очень любил девушку, потому
что купил кольцо с бриллиантом, украшенное и другими, менее драгоценными
камнями. Когда армии Аттилы вернулись, он вновь пришел ко мне, чтобы
отдать кольцо. Девушка, сказал он, в отъезде, и, возможно, он более
никогда ее не увидит. Я задал ему несколько вопросов, на которые он охотно
отвечал. Звали красавицу Ильдико, она была младшей дочерью Мацио Роймарка
и уехала с вдовой Тергесте. Все это я и сказал Аттиле. Его люди навели
справки в моей стране и подтвердили мои слова.
- Ты взял кольцо?
Даже в кандалах Микка оставался купцом.
- Нет! Что продано, то продано. Я указал ему, что он найдет себе
другую жену и подарит ей кольцо. Он отрицательно покачал головой. Ответил,
что если и женится на другой, то не будет питать к ней таких чувств, как к
Ильдико...
"Бедная Лаудио", - подумал Николан.
- ...а потому нечего делать ей столь дорогие подарки. Он очень
рассердился на меня и начал даже угрожать мне, когда я отказался
возвратить деньги.
- Но как ты узнал о нынешнем местопребывании девушки?
- Маршрут путешествий вдовы Тергесте проследить не трудно. Она, как
ты знаешь, не хамелеон, жаждущий остаться невидимым. А теперь, когда она
везет с собой золотоволосую красавицу и великолепного черного жеребца,
которому нет равным на скачках, это совсем просто. Я переписываюсь с
купцами всего мира и по их письмам всегда знал, где находится вдова. Она
прибыла в Константинополь с большой помпой, поскольку черный жеребец
принес ей огромные деньги, которые она и намеревалась потратить.
Так уж получилось, что мой константинопольский партнер также большой
поклонник лошадей, и вдова заглянула к нему в гости. Показывая свои
владения, он привез дорогих гостей на луг, где паслись лошади-однолетки. И
странное зрелище открылось их глазам. Девушка с золотыми волосами шла чуть
впереди. Лошади-однолетки все помчались к ней, обступили ее кругом. Качали
головами, били копытами, ржали, в общем, у моего партнера сложилось
впечатление, что они беседовали с девушкой.
- Естественно.
- Ты в это веришь?
- Почему нет? Разве собаки не разговаривают друг с другом. Или не
понимают слова хозяина?
- Но тут ситуация другая. Ты полагаешь, она рассказывала им о великом
черном жеребце, на котором она выиграла столько скачек? Мой партнер
показал ей своих лучших трехлеток. Она сразу указала на того, кто победит
в заезде. Как ты можешь это объяснить?
- Она узнала об этом от однолеток. Лошади всегда в курсе того, как
закончится тот или иной заезд.
- Когда ее привезут сюда и она станет женой Аттилы, я обрету свободу,
- Микка чуть шевельнулся и застонал от боли. С того момента, как меня
