Крылов на мой вопрос. Ну что ж, будем надеяться, что пойму. Кое-что я
понимаю и сейчас, и напрасно Волошин с Крыловым считают меня чересчур
наивным. Я, например, понимаю, что наш поиск - это только одно из прово-
димых в городе мероприятий, что искать вслепую в тысячной массе народа
двух-трех человек - все равно что ловить пескарей крупной сетью, но я
знаю и то, что если бы не подобные, на первый взгляд бессмысленные ме-
роприятия, не было бы так называемых "случайно раскрытых" преступлений,
ибо профессионал знает: каждая "случайность" - следствие большой работы,
работы, на четыре пятых скрытой от глаз непосвященных.
Хотелось пить, и, увидев в стороне автоматы, я направился к ним. Ста-
кан воды не утолил жажды. Медных монет больше не было, я с трудом разме-
нял гривенник в ближайшем ларьке и выпил еще стакан. Мне показалось, что
за автоматами кто-то разговаривает, я вначале не обратил на это внима-
ния, но вспомнил слова Крылова: "Нас должно интересовать все. От нелюбо-
пытного сыщика никогда толку не будет", - и посмотрел в щель между чер-
ными баллонами с углекислотой.
Ничего особенного. Четыре человека стояли кружком и о чем-то тихо го-
ворили. Я пошел было дальше, но тут же замедлил шаги. Зачем при невинном
разговоре прятаться от людей? Пришлось вернуться. Остановившись возле
автоматов, я сделал вид, что ищу монету, а сам напряг слух.
- Ты в карты играл? Теперь гони деньги!
- Да я же не хотел садиться... Сказали, что в шутку...
- Какие шутки! Если бы ты выиграл, небось бы свое стребовал! Давай,
давай, раскошеливайся! - Один голос напористый и требовательный, второй
- сдавленный и просительный. Теперь я понял, что мне сразу не понрави-
лось в этой четверке: три человека как бы окружили одного, и тот держал-
ся скованно и напряженно.
- Да у меня и денег нет. Вот только двадцать рублей, так мне на еду
нужно, я приезжий...
- Ничего, часы отдашь, а остальное потом принесешь. Ну давай быстрее,
а то хуже будет!
Я обошел автоматы и приблизился к говорившим. Должником был парень
простецкого сельского вида, заметно напуганный. Против него стоял коре-
настый крепыш с красным от солнца и вина лицом, рядом - два субъекта не-
определенного возраста с испитыми физиономиями, по которым им можно было
дать и тридцать, и пятьдесят лет.
- В чем дело? - спросил я, стараясь, чтобы голос звучал, как у Крыло-
ва, - властно и требовательно.
- Тебе-то что? - равнодушно ответил здоровяк. - Иди своей дорогой.
- В чем дело? - На этот раз я обращался к должнику, но он в ответ
только пробормотал чтото невнятное.
- Слушай, друг, - доверительно наклонился ко мне один из испитых
субъектов. - Ну что ты вяжешься не в свое дело? Товарищ нам в картишки
проиграл, сейчас расплатится, и пойдем еще выпьем...
Я вытащил удостоверение и, мельком показав его всем четверым, предло-
жил пройти со мной.
- Это куда еще? - злобно спросил испитой. - В ментяру? А за что,
спрашивается? За свои же деньги?
- Там разберемся. - Я взял его за руку, но он уперся, пришлось рывком
сдернуть его с места, и в это время сильный удар по голове сбил меня с
ног. Ударил краснолицый, которого я на миг выпустил из поля зрения. В
это время они могли убежать, но сработал волчий инстинкт - добить жерт-
ву. Они подскочили ко мне с трех сторон, их должник бочком начал ухо-
дить, а потом мне уже было не до того, чтобы смотреть по сторонам. Они
начали бить меня ногами, я сгруппировался, защищая бока и живот. Одного
из нападающих удалось свалить, и я попытался встать, но здоровяк снова
ударил меня по голове так, что она зазвенела и перед глазами пошли кру-
ги, я уже подумал, что дело принимает плохой оборот и неизвестно чем мо-
жет кончиться... В этот миг наступила развязка. Здоровяк и его дружок
попадали на землю, как кегли, сбитые мощным броском игрального шара, -
товарищи подоспели вовремя.
Крылов
Когда Гусар отошел напиться, мы прошли немного вперед и остановились
подождать, но прошло три, пять минут, а его не было, и мы вернулись к
автоматам.
Мы успели в самый раз. Гусар валялся на земле, а какой-то здоровенный
красномордый орангутанг уже изловчился прыгнуть ему каблуками в лицо. Я
перехватил его в воздухе и уложил рядом с Гусаром, а Волошин разделался
со вторым.
- Подождите, я сейчас. - Гусар, прихрамывая, побежал куда-то и вскоре
привел испуганного парня, который все пытался что-то объяснить ему.
- Полюбуйтесь на этого субъекта, вроде бы потерпевший, в карты проиг-
рался, что ли, хотели у него деньги отнять, грозили, а когда я вмешался,
он тихонько смотался! - В голосе Гусара чувствовалось не столько возму-
щение, сколько недоумение - как может существовать на земле такая черная
неблагодарность.
Волошин вызвал машину, мы написали рапорта и сдали задержанных, потом
осмотрели Гусара. Отделался он сравнительно легко: удары в основном
пришлись по рукам, плечам, ногам. Несколько синяков и ссадин добавились
к имеющимся у него царапинам.
- Это у тебя вроде боевого крещения, - сказал Волошин. - Голова не
болит?
- Нет. - Гусар явно врал: сильные удары по голове никогда не проходят
бесследно, хорошо, если не будет сотрясения мозга.
- Может, пойдешь домой? - предложил я.
- Вот еще. Все в норме.
- Ну что ж, хорошо, если так.
Пляж понемногу пустел. Песок остыл, сменил желтый цвет на серый и
сразу потерял свою притягательность. Ветер сдувал окурки сигарет, обрыв-
ки бумаги. Было уныло и неуютно. Мы прошли по берегу еще раз, опять про-
чесали рощу, в которой, кроме палаточных туристов, никого не было, и
снова вышли к реке. Кажется, можно заканчивать.
- Ну что, гвардейцы, по домам?
- Да, похоже, здесь больше делать нечего, - отозвался Волошин, а Гу-
сар промолчал, всем своим видом выражая готовность работать еще сколько
понадобится.
- Тем более что у Гусара завтра с утра много дел, - продолжил я.
- Какие еще дела? - встрепенулся он.
- К следователю пойдешь, на допрос. Расскажешь, как эти негодяи напа-
ли на работника милиции. Может, понадобится очные ставки провести. Ты же
тут и свидетель, и потерпевший, главная фигура. Потом опять на допрос -
по хулиганству возле кафе. А там, глядишь, изволь дать показания по дру-
гим задержаниям.
- Да бросьте шутки шутить! Наше дело найти и задержать, а ходить на
допросы, время терять...
- А ты как думаешь, голубчик! - засмеялся Волошин. - А потом еще в
суд вызовут, раз да другой. Как говорят умные люди, "не попадай в свиде-
тели - затаскают". Я однажды целый месяц в облсуде провел...
Гусар ненадолго замолчал, а потом заулыбался:
- А вы ведь тоже свидетели, между прочим. Так что вместе по допросам
ходить будем!
Теперь мы втроем посмеялись над предстоящими нам формальностями, ко-
торые все мы не любили, но которые, увы, необходимы.
У причала стояла очередь ожидающих катера. Мы прошли мимо, направля-
ясь к остановке автобуса, и тут я услышал смех. Собственно, ничего уди-
вительного: здесь собралось около ста отдохнувших, пребывающих в хорошем
настроении людей, поэтому стоял сплошной веселый гам: прибаутки, бесша-
башные выкрики и сопровождающий их женский визг, кто-то играл на гитаре,
кто-то рассказывал анекдоты, и смех был естественным компонентом всей
пестрой звуковой гаммы.
Но этот смех был надсадный, несколько нарочитый, какой-то глумливый,
с взвизгивающими нотками, одним словом, нехороший смех, хотя я вряд ли
смог бы объяснить, почему он мне так не понравился. Когда я обернулся,
то убедился, что не понравился он мне не зря. Рыжий патлатый парень но-
гой загородил узкий, огороженный барьером проход к кассе, две девушки в
коротких цветастых сарафанах в замешательстве стояли перед этой прегра-
дой, не зная, как выйти из неловкого положения, это-то и веселило патла-
того и двух его дружков. Девушки что-то говорили ему, но он хохотал еще
громче и дурашливо тряс головой. Одной из них это надоело, и она толкну-
ла преграждающую путь ногу, но сдвинуть не смогла, только рыжего еще
больше затрясло, он прямо заходился от смеха, и ему вторило реготанье
дружков.
Я направился к кассе, рыжий замешкался, не зная, как поступить, и я с
ходу сбил его ногу с перил, так что он потерял равновесие и чуть не
упал.
- Ну ты, потише! - Вблизи от него несло перегаром, и я обратил внима-
ние, какие у него злые, до бешенства, глаза. Эта злоба не соответствова-
ла ситуации так же, как не соответствовал поводу и дикий смех, и слишком
быстро произошел переход от веселья к злости. Это объяснялось не опьяне-
нием - перегар едва ощущался и хмель должен был уже выветриться, - зна-
чит, дело в крайней взвинченности, напряженности, граничащей с болезнен-
ной, которая ищет выхода, чтоб излиться, успокаивая взбудораженные нер-
вы.
Я купил три билета и вернулся к товарищам:
- Мы едем катером.
Волошин
Когда Крылов сказал, что мы поедем на катере, Гусар запротестовал -
это в четыре раза дольше, чем автобусом. Но потом он сообразил, что Кры-
лов ничего не делает зря, и замолчал, стараясь понять, какой тайный
смысл скрыт в его решении.
Для меня это не было загадкой, я сразу же понял, что он хочет прове-
рить трех молодых развязных парней. Правда, чем они привлекли его внима-
ние, я не знал, к тому же задержать их можно было прямо здесь, но раз
Саша так решил, значит, у него есть свои соображения.
Подошел катер. Началась посадка, и мы влились в плотный людской по-
ток, стараясь не отстать далеко от интересующей нас троицы. Те, не слиш-
ком церемонясь, растолкали мешающих им людей и заняли места на корме.
Верховодил у них, безусловно, рыжий. Он был выше своих приятелей, крепче
их и держался более уверенно. Я пригляделся к нему повнимательнее. Ка-
кой-то неопрятный вид, жесткие волосы свисают до плеч, слипаясь в со-
сульки, на подбородке и щеках проглядывает рыжая щетина. Спутники под
стать ему: низкорослый неряшливый брюнет с густыми сросшимися бровями,
второй - среднего роста, с плоским лицом и большим носом. На пальце пра-
вой руки у плосколицего вытатуирован перстень замысловатой формы с че-
тырьмя расходящимися лучами - знак того, что он успел отведать лагерной
похлебки. Всем троим было лет по двадцать пять - двадцать семь.
Они не казались пьяными, но вели себя как-то неестественно - слишком
возбужденно, что ли...
Затарахтел движок, и катер, медленно отвалив от причала, описал, раз-
ворачиваясь, плавную дугу и лег на курс. Рыжий встал, похлопал себя по
карманам и стал озираться по сторонам, слегка подпрыгивая на месте, как
будто его подбрасывали невидимые взгляду пружины. Вот он уставился на
толстого пожилого мужчину с удочками, еще раз похлопал карманы и быстро
подошел: "Слышь, чувак, дай-ка закурить!"
Шокированный таким обращением "чувак" молча протянул пачку. Рыжий
выгреб добрую половину сигарет и, ничего не сказав, вернулся к дружкам.
Все трое закурили и стали по очереди рассказывать что-то, заливаясь вре-
мя от времени неестественным, визгливым смехом. Потом они начали во-
зиться, толкаться, громко хлопать друг друга ладонями по груди и спине,
в результате этой возни плосколицый упал на палубу, что вызвало новый
взрыв гогота.
Мне уже надоело терпеть их ужимки и кривлянье, раздражала манера вес-
ти себя, не обращая внимания на окружающих, как будто вокруг никого не
было, тем более что их поведение переходило границы приличия. По-моему,
уже следовало их приструнить, но Крылов сидел неподвижно, внимательно
наблюдая за этой компанией.
Видно, возня им наскучила, и рыжий снова встал, весь подергиваясь,
стал осматриваться и вдруг, радостно ухмыльнувшись, направился к двум
девушкам, сидевшим у левого борта. Девушки ему не очень обрадовались, но
его это не смутило, и он начал что-то говорить им, улыбаясь глупой и ка-
кой-то гадкой улыбкой. Девушки не обращали внимания, делая вид, что раз-
