декабря поздно вечером на пустыре были слышны один или несколько хлопков,
напоминавших выстрелы. Свидетель Бойцова, гулявшая в тот вечер с собакой,
утверждала, что примерно в 21.20 на "пятачке", где должна была состояться
встреча Невзорова с неизвестным, стояла машина, предположительно "Москвич"
или "Жигули". Машина Ермолова находиться там в то время не могла. Больше
никто из опрошенных эту машину не видел (однако вспомним показания
милиционеров, заметивших следы колес во время первого осмотра).
Так как Невзоров вспомнил, что фамилия звонившего ему человека то ли
Тихонов, то ли Трофимов, пришлось проверить всех людей с похожими фамилиями,
проживавших в этом районе. Проверялись и мальчики, имеющие собак, и взрослые
собачники. Однако ожидаемого эффекта эта работа не дала.
Но в ходе этих проверок оперативники вышли на автолюбителя Андрея
Бочкарева, проживающего на улице Жени Егоровой. В ночь покушения Бочкарев
выехал покататься на своей машине. Во время, примерно соответствующее
времени покушения, автомобиль Андрея остановил неизвестный мужчина,
попросивший подвезти его до Московского вокзала. Пассажир упорно молчал всю
дорогу, не отвечал ни на один из вопросов. И хотя он разместился на заднем
сиденье, Бочкарев его запомнил, сумел описать и даже помог составить
фоторобот мужчины. Оперативники сперва недоверчиво отнеслись к тому, что
автолюбитель так хорошо запомнил неизвестного пассажира, однако позже
выяснилось, что Бочкарев - старший помощник капитана дальнего плавания и
умеет концентрировать внимание.
Предъявленный фоторобот Невзоров не опознал.
"Геростраты"
На профессиональном жаргоне следователей "Геростратами" называются люди,
готовые взять на себя ответственность за преступление ради получения пусть
скандальной, но славы. В процессе расследования истории на пустыре так стали
называть еще и людей, которых пытались "Геростратами" сделать, то есть
"повесить" на них покушения.
Когда автор "Паноптикума" уехал в Литву снимать "наших", к телецентру на
Чапыгина, 6, пришел мужчина, который заявил на проходной видеоинженеру
Дроздовскому, что стрелял в Невзорова. Дроздовский попросил его подождать и
побежал в; редакцию "600 секунд". Никого не найдя там, рассказал о визите в
редакции "Факта" Наталье Козловой. Она спустилась к мужчине и попросила
подождать или прийти в другое время. Ни Козлова, ни Дроздовский не
попытались задержать странного посетителя и не вызвали милицию. По словам
Дроздовского, мужчина был явно пьян. Козлова же утверждала, что он был
абсолютно трезв.
Невзоров, узнав о визите, заявил, что знает этого человека, не боится его
и что если бы он еще раз явился, то просто отобрал бы у него пистолет.
Следующим кандидатом в террористы стал Илья Белов, приятель девушки Юли,
работавшей на телевидении секретаршей. Юля утверждает, что Илья ревновал ее
к Невзорову и угрожал в его адрес. Кроме того, Юля видела у Белова пистолет.
Илью "окунули" в камеру на трое суток. По словам начальника следственной
части прокуратуры Санкт-Петербурга Олега Блинова, с самого начала было ясно,
что молодой человек никакого отношения к ранению Невзорова не имеет. Тем не
менее во время трехдневного задержания Ильи были проведены комплексные
оперативные проверки. Результата они не дали. Оказалось, что Юля видела у
Белова газовый пистолет его приятеля, который Илья позаимствовал, чтобы
произвести впечатление на даму сердца. Цели своей он достиг, но результат
несколько превзошел его ожидания.
Затем Невзоров на одном из митингов внезапно опознал стрелявшего. Это
опознание видели многие из бригады "600 секунд". Позднее репортер даже
упоминал об этом человеке, не называя фамилии, во время выступления перед
рабочими Балтийского завода. Выступление это было записано Валерием Рубиным
и опубликовано в газете "Литератор". Опознанным оказался помощник Александра
Щелканова - Сергей Мишин, по приметам, кстати, подходивший под описание,
данное Невзоровым. Однако факт опознания и даже фамилия Мишина в дело не
попали, потому что 19 августа 1991 г. Невзорову было предложено дать
показания на Мишина только после письменного уведомления об ответственности
за дачу ложных показаний. Оперативная разработка Мишина практически не
велась, так как он был помощником народного депутата СССР. Мишин был очень
удобной фигурой, многие знали о его преданности Щелканову - следовательно, у
него мог быть мотив стрелять. Опрошенный в ходе журналистского расследования
Александр Щелканов заявил в присутствии многих свидетелей, что не подозревал
о подготовке Невзоровым компрометирующего его "Паноптикума". При этом
Щелканов заметил, что для него было более выгодным, если бы такой
"Паноптикум" вышел в эфир, так как в этом случае можно было бы подать на
Невзорова в суд.
Сергей Мишин чрезвычайно удивился, когда узнал от журналистов, ведущих
расследование, о невзоровском опознании. По словам Мишина, в день покушения
он находился в городе. На следующий день его видели в чрезвычайно нервном
состоянии. Однако это может быть объяснено только что прошедшим слухом об
отставке Щелканова. О замысле "Паноптикума", утверждает Мишки, он тоже не
знал. Впрочем, был хорошо знаком с журналисткой "Ленинградской правды"
Натальей Дубровской, которая о "Паноптикуме" знала и которая за несколько
дней до покушения опубликовала в "Ленинградской правде" интервью с
Невзоровым. Там же была помещена фотография Невзорова в оптическом прицеле.
(Кстати, в начале 1992 г. у Дубровской, открывшей свое дело, первым
заместителем работала жена Мишина.)
Когда дело было уже приостановлено, появились новые любопытные факты,
позволившие возобновить расследование. Оперативным путем было установлено,
что один заключенный, сидящий в "Крестах", говорил своим сокамерникам, что
средства массовой информации абсолютно неправильно трактовали версию
нападения. На самом деле стрелял в телезвезду мастер спорта по пулевой
стрельбе, входивший в банду бывшего офицера Викторовича, которая среди
прочих дел занималась убийствами на заказ. Один из членов этой банды вместе
с руководителем независимой телекомпании якобы сожительствовал с одной и той
же женщиной, работающей на телевидении. Мотивами нападения были ревность и
просьба этой женщины отплатить за обиду, нанесенную ей Невзоровым. Некоему
выходившему из "Крестов" на волю человеку бандиты дали поручение найти
спрятанный за городом пистолет, из которого якобы стреляли в Невзорова.
Однако "порученец" быстро совершил новое преступление и опять сел в тюрьму.
Оперативная отработка этой версии результатов не дала. Поэтому 18 ноября
1991 г. дело было приостановлено во второй раз.
Перечень "Геростратов" можно было бы и продолжить, но остальные - просто
случайные и не совсем нормальные люди. Объявился, например, один явно
ненормальный человек, заявивший, что в Невзорова стрелял он, но как именно -
объяснить не смог. Всплывали и такие же липовые свидетели. Один из них
сообщил, что испражнялся в кустах на пустыре как раз в момент покушения. При
проверке показаний этого свидетеля ему дали оперативную кличку "засранец".
Проверяли тем не менее и его показания, но тщетно.
Психологическая "экспертиза"
Пока шло расследование, в газете "Невский проспект" появилась статья под
названием "Вот пуля пролетела, и - ага! ". Газета писала: "Самая невероятная
и скандальная версия выстрела в Александра Невзорова 12 декабря 1990 г.
разгадана специалистами первых в СССР лаборатории и кафедры политической
психологии Ленинградского университета".
Психологи сравнили записи "600 секунд" до 12 декабря и в сам день
покушения. Поведение тележурналиста, по их словам, ничем не отличалось от
поведения в прежних выпусках. Но если Невзоров организовывал покушение на
себя сам, то он несомненно должен был бы нервничать. Таким образом,
психологи, занимающиеся "научным сыском", решили, что версия об организации
Невзоровым покушения на самого себя несостоятельна. Однако психологи решили
на всякий случай подстраховаться, упомянув о том, что 12 декабря выпуск "600
секунд" по непонятным причинам был на 45 секунд короче обычного.
Теоретически допускалось, что передача шла не в прямом эфире, а в записи.
В ходе журналистского расследования выяснилось, что психологи Владимир
Васильев и Александр Юрьев и их лаборатория, располагающаяся в бывшей даче
Г. В. Романова, неоднократно оказывали консультационные услуги передаче "600
секунд". Поэтому говорить об абсолютной беспристрастности этих ученых мужей
нужно с большой осторожностью. Вообще сама эта лаборатория политической
психологии - тема для отдельного исследования. Несомненный интерес вызывают,
например, обстоятельства выделения романовской дачи, которую хотели сначала
отдать детскому саду, под лабораторию, где происходит тренинг крупных
политических фигур, депутатов, бизнесменов. Кстати, перед такими тренингами
проводились своего рода тестирования, дающие весьма богатый материал об
опрашиваемых.
Ну и наконец, корреспондент Людмила Шалыгина - это не кто иной, как
Людмила Щукина, работавшая в свое время в пресс-центре Ленсовета, а потом
перешедшая в редакцию "600 секунд". Думается, что, заявляя со страниц газеты
о том, что "самая скандальная из версий выстрела 12 декабря отвергнута",
Людмила Щукина несколько поторопилась.
Свидетели
Начиная собственное расследование, мы не особенно надеялись откопать
что-то там, где не получили никаких результатов милиция, КГБ и прокуратура.
Но мы сделали ставку на то, что в корне изменилась ситуация - в стране, в
городе, в правоохранительных органах, да и внутри "600 секунд". Мы
рассчитывали на то, что заговорят свидетели. И они заговорили, правда, не
сразу, не все и не обо всем, оставляя на всякий случай кое-какую информацию
"в загашнике" - до поры до времени. Почти все свидетели были измучены
страхом сболтнуть что-то лишнее, страхом перед возможными последствиями. Не
стоит осуждать этих людей. После тарана 22 октября 1991 г. грузовиком с
поддельным номером машины бывшего оператора "600 секунд" Дмитрия Логвиненко
и нанесения ножевых ударов бывшему директору программы Александру
Борисоглебскому, они вправе бояться и отказываться разговаривать с
журналистами.
Труднее всего было сдвинуть первый камень, добиться первых рассказов.
Затем, когда очередной свидетель узнавал, сколько народу до него согласилось
с нами говорить, ему было психологически легче давать показания. Нам даже
стали звонить и искать с нами встречи. Мы не успевали "переваривать"
полученную информацию. С одними свидетелями беседовали под диктофон, с
другими использовали скрытую связь, третьих, особо осторожных, не
записывали, но беседовали при свидетелях. Многие просили не упоминать их
имен, и мы им это обещали. Но доказательства их бесед с нами у нас есть, они
хранятся в надежном месте.
В результате мы получили от свидетелей следующую информацию. Александр
Невзоров задумал разыграть спектакль с покушением на себя еще месяцев за
пять до выстрела на пустыре. Популярность "600 секунд" тогда начала падать,
этому в немалой степени способствовала не очень красивая история, связанная
с получением Невзоровым отдельной двухкомнатной квартиры на улице
Достоевского. Квартиру Невзорову предоставили по личным ходатайствам
министра культуры СССР Николая Губенко и первого секретаря обкома партии
Бориса Гидаспова с долевым участием телерадиокомитета. То есть эту квартиру
не получила семья журналистов, которая, может быть, не один год стояла на
