заканчивал обследование покойного. "Он мертв уже почти два часа, -
сказал доктор. - Хоть убейте меня, но я никак не могу определить причину
его смерти". Я отошел от кровати, мысленно успокаивая себя молитвой,
когда вдруг заметил золотые часы Трелони, блестевшие под лучами
утреннего солнца. Лежали они на маленьком мраморном столике среди
пузырьков с лекарствами и банок с мазью, испускавших резкий запах,
особенно ощущавшийся в непроветренной комнате. Часто говорят, что во
время сильного волнения мы обращаем внимание на всякие мелочи. Так
случилось и тогда. Мне почему-то показалось, что часы не ходят. Я поднес
их к уху - часы тикали. Я совершенно машинально повернул заводную
головку на два оборота, до отказа. Раздался резкий звук: "Кр-р-ак!" -
заставивший Долорес нервно закричать. Я точно запомнил ее слова:
"Викарий! Перестаньте же! Этот звук так напоминает предсмертный хрип..."
На миг все смолкли. Мисс Дейл печально опустила голову.
- Мистер Холмс, - с настойчивостью в голосе сказал Эйнсуорт, - у нее
еще совсем свежи воспоминания о смерти дяди. Я хотел бы попросить вас
освободить на сегодня мисс Дейл от дальнейших расспросов. - Страхи
всегда беспочвенны, когда отсутствуют доказательства, - заметил Холмс и,
вынув свои часы, задумчиво поглядел на них. - Пора трогаться в Гудменс
Реет.
После непродолжительной поездки в экипаже священника мы очутились у
дома сквайра, въехали в ворота и покатили по узкой дороге. Взошла луна.
Перед нами простиралась длинная, еле освещенная аллея, испещренная
тенями больших вязов. Мы миновали последний поворот - и золотистые лучи,
отбрасываемые фонарями экипажа, смутно осветили фасад мрачного,
некрасивого особняка. Все его окна были закрыты ставнями, выкрашенными в
коричневый цвет, а парадная дверь завешена черной материей.
- Это дом мрака, - заметил подавленным голосом Лестрейд, позвонив в
дверь. - Алло! Что такое? Что вы делаете здесь, доктор Гриффин?
Дверь распахнулась, и у входа появился высокий мужчина с рыжей
бородой, одетый в свободно сидящий норфолкский сюртук и широкие до колен
брюки. Он окинул нас свирепым взглядом. Сжатые кисти его рук и тяжело
вздымавшаяся грудь говорили о душевном волнении.
- Разве я должен просить у вас разрешения на прогулку, мистер
Лестрейд?! - закричал он. - Разве вам не достаточно, что ваши проклятые
подозрения восстановили против меня всю округу?
Гриффин протянул свою большую руку и схватил моего друга за плечо.
- Так это вы, Холмс!
- закричал он с горячностью. - Я получил вашу записку, и вот я здесь.
У вас, слава Богу, такая высокая репутация. Мне кажется, только вы могли
бы спасти меня от виселицы... Ну что за животное я? Ведь я так напугал
ее своими словами... Мисс Дейл со слабым стоном закрыла лицо руками.
- Я столько перенесла за последние дни! - всхлипывала она. - О, этот
невообразимый ужас!
Я был очень раздосадован поведением Холмса: в то время как мы все
окружили плачущую девушку и утешали ее, он спокойно заметил Лестрейду,
что тело покойника находится, по-видимому, в дальней комнате.
Повернувшись к нам спиной, он вошел в дом, на ходу вынимая из кармана
лупу.
Немного обождав, мы с Лестрейдом последовали за ним. Через дверь в
левой части большого темного зала мы мельком разглядели тускло освещению
комнату, заставленную полуувядшими цветами. Длинная, худая фигура моего
друга согнулась над открытым гробом так низко, что его лицо очутилось
всего в нескольких дюймах от лица покойного. Стояла напряженная тишина,
пока Холмс при помощи лупы внимательно изучал спокойные черты умершего.
Затем он набросил простыню на тело и направился к выходу. Я хотел
заговорить с ним, но он молча прошел мимо, отрывистым жестом указав в
сторону лестницы. Мы поднялись на верхнюю лестничную площадку, и
Лестрейд провел нас в спальню с массивной темной мебелью, которая мрачно
и смутно вырисовывалась при свете затемненной абажуром лампы, горевшей
на столе, рядом с открытой Библией. Затхлый, тошнотворный аромат увядших
цветов и запах сырости преследовали меня повсюду.
Холмс опустился на колени под окнами, исследуя лупой каждый дюйм
пола. Брови его походили на две резкие черные линии.
- Нет, Уотсон! Эти окна не открывались в тот день. Если бы они были
открыты во время сильной грозы, я бы, конечно, обнаружил следы. Но не
было никакой необходимости открывать их...
- Послушайте, Холмс! - сказал я. - Что это за странный звук?
Я посмотрел в сторону кровати с высоким темным балдахином и
занавесками. У изголовья стоял мраморный столик, весь заставленный
запыленными склянками.
- Холмс, это часы покойного сквайра! Они лежат на столе и все еще
тикают.
- Вас это удивляет?
- Конечно, разве они не должны были остановиться по прошествии трех
дней?
- Они и остановились. Но я снова их завел. Прежде чем посмотреть тело
покойного, я заходил в спальню. Собственно говоря, я предпринял эту
поездку сюда, чтобы завести часы сквайра Трелони ровно в десять часов
вечера!.. И обратите внимание - что за сокровище перед нами! Поглядите,
Лестрейд! Поглядите!
- Но, Холмс, ведь это самая обыкновенная палочка вазелина, которую
можно купить в любой аптеке!
- Напротив, это - орудие преступления! И все же, - добавил он
задумчиво, - все же остается еще один вопрос, который не перестает
мучить меня... Кстати, а как вам удалось воспользоваться помощью сэра
Леопольда Харпера? - неожиданно спросил Холмс, поворачиваясь к
Лестрейду. - Разве он живет поблизости?
- Нет, он гостил по соседству, у своих друзей. Когда было решено
произвести вскрытие трупа, местная полиция сочла за удачу, что под рукой
оказался такой известный в Англии эксперт по судебной медицине.
Немедленно послали за ним. И, надо сказать, выбрали подходящее время, -
добавил Лестрейд с лукавой усмешкой.
- Почему же?
- Да потому что он лежал в это время в постели с грелкой и пил
горячий пунш: у него был сильный насморк.
Холмс возбужденно вскинул руки:
- Это дело наконец завершено!
Мы с Лестрейдом поглядели друг на друга с изумлением.
- Мне остается дать только еще одно указание, - сказал Холмс. -
Лестрейд, никто не должен покидать этот дом сегодня ночью. Я поручаю вам
любыми дипломатическими средствами удержать всех здесь. Мы с Уотсоном
тем временем отдохнем в этой комнате до пяти часов утра.
Зная властную натуру Холмса, я счел бесполезным расспрашивать о
чем-либо. Холмс устроился в кресле-качалке. В моем распоряжении
оставалась только кровать покойного. Холмс уговаривал меня удобнее
расположиться на ней, но я отказался, опасаясь задремать в таком
неуютном месте. Я отказывался некоторое время и все же...
- Уотсон!
Голос Холмса пробудил меня от дремоты, нарушив сновидения. Я
привскочил в постели, весь взъерошенный. Лучи утреннего солнца били в
глаза, а часы покойного сквайра продолжали тикать... Шерлок Холмс, уже
успевший привести себя в порядок, стоял, поглядывая на меня.
- Уже десять минут шестого, - заметил он, - я вынужден был разбудить
вас. Ага, это Лестрейд, - продолжал он, прислушиваясь к стуку в дверь. -
Заходите, прошу вас!
В комнату вошла мисс Дейл в сопровождении Гриффина, Эйнсуорта и, к
моему удивлению, священника.
- Послушайте, мистер Холмс! - закричала Долорес. - Это невыносимо,
что из-за ваших капризов всем нам, даже бедному мистеру Эппли, пришлось
остаться здесь на ночь.
- Повейте мне, мисс Дейл, что это не были капризы. Я хочу объяснить
вам, каким образом так хладнокровно был убит сквайр Трелони!
- Убит? Вот как! - выпалил доктор Гриффин. - Тогда я хотел бы знать,
как же все-таки он был убит?
- Дьявольски просто! Доктор Уотсон был столь проницателен, что
обратил мое внимание на способ убийства. Нет, Уотсон, ни слова! А мистер
Эппли навел меня на правильный путь Он сказал, что если бы ему пришлось
заниматься медициной, то он по рассеянное(tm) стал бы без всякого повода
удалять у своих пациентов желчные камни. Но это не все. Он еще добавил,
что перед операцией усыпил бы пациента хлороформом. Так вот то слово,
которое дало мне разгадку, - "хлороформ".
- Хлороформ!
- как эхо, отозвался Гриффин.
- Да, именно так. Нашумевший в прошлом году судебный процесс Аделаиды
Бартлетт, которую обвиняли в том, что она отравила своего мужа, влив ему
в рот вовремя сна жидкий хлороформ, очевидно, навел убийцу сквайра на
мысль применить это средство для своей гнусной цели.
- Но, черт возьми! Ведь Трелони не глотал хлороформ!
- Конечно, нет. Но предположим, доктор Гриффин, что я взял бы ватную
подушечку, пропитанную хлороформом, и прижал ее минут на двадцать ко рту
и носу старого крепко спящего человека. Что произошло бы тогда?
- Он, конечно, умер бы. Но это нельзя сделать, не оставив следов!
- Так, превосходно! А каких следов?
- Хлороформ обжигает кожу и вызывает появление пузырьков на ней.
Поэтому на лице сквайра должны были остаться следы ожогов, хотя, может
быть, и очень незначительные.
Холмс протянул руку к столику.
- Теперь предположите, доктор, - сказал он, поднимая какую-то
баночку, - что я предварительно смазал бы лицо жертвы тонким слоем
вазелина. Остались бы следы ожогов?
- Нет, разумеется!
- Ваши медицинские познания помогли вам несколько забежать вперед и
обогнать ход моих рассуждений. Хлороформ - весьма летучее вещество, он
легко испаряется и быстро исчезает из крови. Стоило только отсрочить
вскрытие трупа на два дня, как это и было сделано, чтобы никаких следов
отравления не осталось.
- Не спешите, мистер Холмс! А запах?
- Да, оставалась незначительная, очень незначительная вероятность
того, что запах хлороформа будет обнаружен в комнате, где произошло
отравление, или при вскрытии трупа. Но в комнате запах хлороформа был
почти неощутим из-за резкого и едкого запаха лекарств и мазей. А при
вскрытии сэр Леопольд Харпер не почувствовал запаха, так как в тот день
страдал сильным насморком!
Бледное лицо доктора Гриффина, казалось, побледнело еще больше.
- Бог ты мой, ведь это правда...
- Теперь зададим себе вопрос: Cui bono? <В чьих это интересах?
(лат.).> Кому могло быть выгодно это преступление?
Я заметил, что Лестрейд сделал шаг в сторону доктора.
- Эй вы, осторожнее, черт бы вас побрал! - закричал Гриффин.
Холмс поставил на стол баночку с вазелином и взял в руки тяжелые
часы, которые, казалось, стали тикать еще громче.
- Я хочу обратить ваше внимание на эти часы, известные под названием
Золотой охотник <Охотничьи часы с крышкой, защищающей стекло.>. Вчера в
десять часов вечера я завел их до отказа. Сейчас пять часов двадцать
минут утра.
- Ну и что же из этого следует? - воскликнула мисс Дейл.
- Если вы помните, как раз в это время утром, когда ваш дядя был
найден мертвым, викарий завел часы. Хотя звук, который вы сейчас
услышите, может показаться вам неприятным, я просил бы прислушаться к
нему.
Холмс стал медленно заводить часы, и в комнате раздался резкий скрип:
"Кр-р-ак!" Головка часов продолжала поворачиваться, и звук не
прекращался.
- Подождите! - закричал Гриффин. - Здесь что-то не так!
- Превосходно! А что же именно не так!
- Черт возьми, ведь викарий, заводя утром часы, сделал только два
оборота головки, и они оказались заведенными до отказа! Вы же сейчас
сделали семь или восемь оборотов, а часы все еще полностью не заведены!
- Совершенно верно, - ответил Холмс, - но это не является какой-то
особенностью часов сквайра. Ведь любые часы, заведенные в десять часов
