Со Смутного времени для Московской Руси козак стал ненавистным образом
гуляки, "вора".
РЕКА. Так лес и особенно степь действовали на русского человека двус-
мысленно. Зато никакой двусмысленности, никаких недоразумений не бывало
у него с русской рекой. На реке он оживал и жил с ней душа в душу. Он
любил свою реку, никакой другой стихии своей страны не говорил в песне
таких ласковых слов-и было за что. При переселениях река указывала ему
путь, при поселении она-его неизменная соседка: он жался к ней, на ее
непоемном берегу ставил свое жилье, село или деревню. В продолжение зна-
чительной постной части года она и кормила его. Для торговца она-готовая
летняя и даже зимняя ледяная дорога, не грозила ни бурями, ни подводными
камнями: только вовремя поворачивай руль при постоянных капризных изви-
линах реки да помни мели, перекаты. Река является даже своего рода вос-
питательницей. чувства порядка и общественного духа в народе. Она и сама
любит порядок, закономерность. Ее великолепные половодья, совершаясь
правильно, в урочное время, не имеют ничего себе подобного в западноев-
ропейской гидрографии. Указывая, где не следует селиться, они превращают
на время скромные речки в настоящие сплавные потоки и приносят неисчис-
лимую пользу судоходству, торговле, луговодству, огородничеству. Редкие
паводки при малом падении русской реки не могут идти ни в какое сравне-
ние с неожиданными и разрушительными наводнениями западноевропейских
горных рек. Русская река приучала своих прибрежных обитателей к общежи-
тию и общительности. В Древней Руси расселение шло по рекам и жилые мес-
та особенно сгущались по берегам бойких судоходных рек, оставляя в меж-
дуречьях пустые лесные или болоти-
ЛЕКЦИЯ IV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
стые пространства. Если бы можно было взглянуть сверху на среднюю
Россию, например, XV в., она представилась бы зрителю сложной канвой с
причудливыми узорами из тонких полосок вдоль водных линий и со значи-
тельными темными промежутками. Река воспитывала дух предприимчивости,
привычку к совместному, артельному действию, заставляла размышлять и из-
ловчаться, сближала разбросанные части населения, приучала чувствовать
себя членом общества, обращаться с чужими людьми, наблюдать их нравы и
интересы, меняться товаром и опытом, знать обхождение. Так разнообразна
была историческая служба русской реки.
ВПЕЧАТЛЕНИЕ ОТ РУССКОЙ РАВНИНЫ. Изучая влияние природы страны на че-
ловека, мы иногда пытаемся в заключение уяснить себе, как она должна бы-
ла настраивать древнее население, и при этом нередко сравниваем нашу
страну по ее народно-психологическому действию с Западной Европой. Этот
предмет очень любопытен, но не свободен от серьезных научных опасностей.
Стараясь проникнуть в таинственный процесс, каким древний человек восп-
ринимал впечатления окружавшей его природы, мы вообще расположены пере-
носить на него наши собственные ощущения. Припоминая, как мы с высоты
нижегородского кремля любовались видом двигавшегося перед нашими глазами
могучего потока и перспективой равнинной заволжской дали, мы готовы ду-
мать, что и древние основатели Нижнего, русские люди XIII в., выбирая
опорный пункт для борьбы с мордвой и другими поволжскими инородцами, то-
же давали себе досуг постоять перед этим ландшафтом и, между прочим, под
его обаянием решили основать укрепленный город при слиянии Оки с Волгой.
Но очень может статься, что древнему человеку было не до эстетики, не до
перспективы. Теперь путник с Восточноевропейской равнины, впервые проез-
жая по Западной Европе, поражается разнообразием видов, резкостью очер-
таний, к чему он не привык дома. Из Ломбардии, так напоминающей ему ро-
дину своим рельефом, он через несколько часов попадает в Швейцарию, где
уже другая поверхность, совсем ему не привычная. Все, что он видит вок-
руг себя на Западе, настойчиво навязывает ему впечатление границы, пре-
дела, точной определенности, строгой отчетливости и ежеминутного, повсе-
местного присутствия человека с внушительными признаками его упорного и
продолжительного труда. Внимание путника непрерывно занято, крайне воз-
буждено. Он припоминает
однообразие родного тульского или орловского вида ранней весной: он
видит ровные пустынные поля, которые какТ будто горбятся на горизонте,
подобно морю, с редкими перелесками и черной дорогой по окраине-и эта
картина провожает его с севера на юг из губернии в губернию, точно одно
и то же место движется вместе с ним сотни верст. Все отличается мяг-
костью, неуловимостью очертаний, нечувствительностью переходов, скром-
ностью, даже робостью тонов и красок, все оставляет неопределенное, спо-
койно-неясное впечатление. Жилья не видно на обширных i пространствах,
никакого звука не слышно кругом-и^ наблюдателем овладевает жуткое
чувство невозмутимого покоя, беспробудного сна и пустынности, одиночест-
ва, располагающее к беспредметному унылому раздумью без ясной, отчетли-
вой мысли. Но разве это чувство - историческое наблюдение над древним че-
ловеком, над его отношением к окружающей природе? Это-одно из двух: или
впечатление общего культурного состояния народа, насколько оно отражает-
ся в наружности его страны, или же привычка современного наблюдателя пе-
релагать географические наблюдения на свои душевные настроения, а эти
последние ретроспективно превращать в нравственные состояния, возбуждав-
шие или расслаблявшие энергию давно минувших поколений. Другое дело-вид
людских жилищ: здесь меньше субъективного и больше исторически уловимо-
го, чем во впечатлениях, воспринимаемых от внешней природы. Жилища стро-
ятся не только по средствам, но и по вкусам строителей, по их гос-
подствующему настроению. Но формы, раз установившиеся по условиям време-
ни, обыкновенно переживают их в силу косности, свойственной вкусам не
меньше, чем прочим расположениям человеческой души. Крестьянские поселки
по Волге и воТ многих других местах Европейской России доселе своей при-
митивностью, отсутствием простейших житейских удобств производят, осо-
бенно на путешественника с Запада, впечатление временных, случайных сто-
янок кочевников, не нынче-завтра собирающихся бросить свои едва насижен-
ные места, чтобы передвинуться на новые. В этом сказались продолжи-
тельная переселе
нческая бродячесть прежних времен и хронические пожары-обстоя-
тельства, которые из поколения в поколение воспитывали пренебрежительное
равнодушие к домашнему благоустройству, к удобствам в житейской обста-
новке. J
УГРОЖАЮЩИЕ ЯВЛЕНИЯ. Рассматривая влияние природы на человека, надобно
видеть
ЛЕКЦИЯ IV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
и действие человека на природу: в этом действии также обнаруживаются
некоторые особенности последней. Культурная обработка природы человеком
для удовлетворения его потребностей имеет свои пределы и требует извест-
ной осмотрительности: увеличивая и регулируя энергию физических сил,
нельзя истощать их и выводить из равновесия, нарушая их естественное со-
отношение. Иначе природа станет в противоречие сама с собой и будет про-
тиводействовать видам человека, одной рукой разрушая то, что создала
другой, и географические условия, сами по себе благоприятные для культу-
ры, при неосмотрительном с ними обращении могут превратиться в помехи
народному благосостоянию. Природа нашей страны при видимой простоте и
однообразии отличается недостатком устойчивости: ее сравнительно легко
вывести из равновесия. Человеку трудно уничтожить источники питания гор-
ных рек в Западной Европе; но в России стоит только оголить или осушить
верховья реки и ее верхних притоков, и река обмелеет. В черноземных и
песчанистых местах России есть два явления, которые, будучи вполне или
отчасти продуктами культуры, точнее говоря, человеческой непредусмотри-
тельности, стали как бы географическими особенностями нашей страны, пос-
тоянными физическими ее бедствиями: это овраги и летучие пески. Рыхлая
почва, с которой распашка сдернула скреплявший ее дерновый покров, легко
размывается скатывающимися с возвышений дождевыми и снеговыми ручьями, и
образуются овраги, идущие в самых разносторонних направлениях. Уже самые
старые поземельные описи, до нас дошедшие, указывают на обилие таких ов-
рагов и отвершков. Теперь они образуют обширную и запутанную сеть, кото-
рая все более расширяется и усложняется, отнимая у хлебопашества в слож-
ности огромную площадь земледельческой почвы. На юге овраги особенно
многочисленны именно в обработанной части степи, в губерниях Волынской,
Подольской, Бессарабской, Херсонской, Екатеринославской и в Области
Войска Донского. Причиняя великий вред сельскому хозяйству сами по себе,
своею многочисленностью, овраги влекут за собой еще новое бедств
ие: составляя как бы систему естественного дренажа и ускоряя сток
осадков с окрестных полей, они вытягивают влагу из почвы прилегающих к
ним местностей, не дают времени этой почве пропитаться снеговой и дожде-
вой водой и таким образом вместе с оскудением лесов содействуют пониже-
нию уровня почвенных вод, которое все выразительнее сказывается в учаща-
ющихся засухах. Летучие пески, значительными полосами прорезывающие
черноземную Россию, не менее бедственны. Переносясь на далекие расс-
тояния, они засыпают дороги, пруды, озера, засоряют реки, уничтожают
урожай, целые имения превращают в пустыни. Площадь их в Европейской Рос-
сии исчисляют в 2,5 миллиона десятин с лишком, и эта площадь, по сделан-
ным наблюдениям, ежегодно расширяется на один процент, т.е. приблизи-
тельно на 25 тысяч десятин. Пески постепенно засыпают чернозем, подго-
товляя Южной России со временем участь Туркестана. Этому процессу помо-
гает пасущийся в степях скот: он своими копытами разрывает верхний
твердый слой песка, а ветер выдувает из него скрепляющие его органичес-
кие вещества, и песок становится летучим. С этим бедствием борются раз-
нообразными и дорогими мерами, изгородями, плетнями, насаждениями. В
последние годы министерство земледелия повело систематическое укрепление
песков посадками древесных и кустарных растений и в пять лет (1898-1902)
укрепило более 30 тысяч десятин песков. Эти цифры убедительно говорят о
трудности и медленности борьбы с песками.
Мы окончили предварительные работы, которые пригодятся нам при изуче-
нии русской истории, условились в задачах и приемах изучения, составили
план курса и повторили некоторые уроки по географии России, имеющие
близкое отношение к ее истории. Теперь можем начать самый курс.
ЛЕКЦИЯ V
НАЧАЛЬНАЯ ЛЕТОПИСЬ КАК ОСНОВНОЙ ИСТОЧНИК ДЛЯ ИЗУЧЕНИЯ ПЕРВОГО ПЕРИОДА
НАШЕЙ ИСТОРИИ.
ЛЕТОПИСНОЕ ДЕЛО В ДРЕВНЕЙ РУСИ; ПЕРВИЧНЫЕ ЛЕТОПИСИ И ЛЕТОПИСНЫЕ СВО-
ДЫ.
ДРЕВНЕЙШИЕ СПИСКИ НАЧАЛЬНОЙ ЛЕТОПИСИ. СЛЕДЫ ДРЕВНЕГО КИЕВСКОГО ЛЕТО-
ПИСЦА В НАЧАЛЬНОМ ЛЕТОПИСНОМ СВОДЕ. КТО ЭТОТ ЛЕТОПИСЕЦ?
ГЛАВНЫЕ СОСТАВНЫЕ ЧАСТИ НАЧАЛЬНОЙ ЛЕТОПИСИ. КАК ОНИ СОЕДИНЕНЫ В
ЦЕЛЬНЫЙ СВОД. ХРОНОЛОГИЧЕСКИЙ ПЛАН СВОДА. НЕСТОР И СИЛЬВЕСТР
НАЧАЛЬНАЯ ЛЕТОПИСЬ. Обращаясь к изучению первого периода нашей исто-
рии, нельзя ' не исполнить еще одного подготовительного дела: необходимо
рассмотреть состав и характер Начальной летописи, основного источника
наших сведений об этом периоде.
Мы имеем довольно разнообразные и разносторонние сведения о первых
веках нашей истории. Таковы особенно иноземные известия патриарха Фотия
IX в., императора Константина Багрянородного и Льва Диакона Х в., сказа-
ния скандинавских саг и целого ряда арабских писателей тех же веков,
Ибн-Хордадбе, Ибн-Фадлана, Ибн-Дасты, Масу-ди и других. Не говорим о ту-
земных памятниках письменных, которые тянутся все расширяющейся цепью с
XI в., и памятниках вещественных, об уцелевших от тех времен храмах, мо-
нетах и других вещах. Все это-отдельные подробности, не складывающиеся
ни во что цельное, рассеянные, иногда яркие точки, не освещающие всего
пространства. Начальная летопись дает возможность объединить и объяснить
эти отдельные данные. Она представляет сначала прерывистый, но, чем да-
