животноводческих совхозов, зоотехников и ветеринаров. Их
обвиняли в организации массового падежа скота.
-- Эй, ты, чернокнижник, -- сказал Борис. -- Неужели
ветеринары травили коров?!
Вместо ответа Максим достал с полки книжку и ткиул
пальцем:
-- Читай!
"Многие особы... предались дьяволам... и путем колдовства,
-- читал Борис, -- путем отвратительных деяний и ужасных
преступлений убивали... вьючных животных, стадных животных, а
также других животных... "
-- Откуда это?
-- Это булла папы Иннокентия Восьмого.
Дальше стояло: "Эти негодники причиняют страдания и
мучают... животных ужасными и достойными сожаления муками и
скорбными болезнями, как внутренними, так и внешними".
-- Видишь, -- сказал комиссар. - Нужно только знать
историю.
Недалеко от их дома был парк ДКА. А в этом парке был
старичок-сторож и ослица, на которой он возил дрова и опавшие
листья. Теперь арестовали и этого сторожа. Говорили, что он с
этой ослицей немножко блудничал. Ну ему и пришили подрыв
социалистической экономики.
Официально в НКВД числилось двенадцать отделов.
Перепившись, Максим хвастался, что его 13-й отдел настолько
засекречен, что о нем не должны знать даже работники остальных
двенадцати отделов.
Решение о чистке было принято на заседании Политбюро 13
мая 1935 года. Но Максим уверял, что все планы чистки были
подготовлены его Научно-исследовательским институтом, а общее
руководство возложено на его 13-й отдел НКВД.
-- Уж слишком многих вы хватаете, -- укоризненно говорил
отец.
-- Это сложная социальная операция, -- оправдывался доктор
социальных наук. -- Как гангрена. Или рак. Приходится вырезать
по живому мясу.
-- Боже, -- вздыхала мать. -- Какой ужас!
Видя, что отец и мать против него и что их не переубедишь,
Максим больше всего откровенничал с младшим братом. Потому чем
дальше развивалась чистка, тем больше Борис убеждался, что
Максим явно помешался.
Когда после революции составляли новый Уголовный кодекс
СССР, то все политические преступления подвели под 58-ю статью
этого кодекса. Таким образом все жертвы чистки, все враги
народа теперь попадали под эту 58-ю статью.
А Максим, помешавшись на своей средневековой кабалистике,
говорил:
-- Бсбка, а ты знаешь, что означает 58-я статья?
-- Что?
-- А вот сложи пять плюс восемь... Сколько это будет?
-- Пять плюс восемь... Тринадцать.
-- Ну вот видишь... Тринадцать! Это не случайно, а нарочно
-- символика. Те, кто составляли этот кодекс, знали, что почти
все политические преступления идут от этого корня.
-- Какого корня?
-- От луны.
Конечно, такую вещь может сказать только сумасшедший. Но
уполномоченный Сталина по делам нечистой силы спокойно
доказывал свое:
-- Смотри, Бобка... Ведь в пашем теперешнем календаре
двенадцать месяцев взяли искусственно, просто ради удобства. А
раньше существовал как бы естественный лунным календарь -- из
тринадцати месяцев. Так как в году тринадцать новолуний.
Примитивные народы так и говорили: не пять месяцев, а пять лун.
Да и русское слово "месяц" по календарю одновременно означает
месяц -- луна.
-- А при чем здесь 58-я статья?
-- А ты, дурак, слушай и не перебивай... Сначала люди
поклонялись солнцу. Как животворящему началу. Как символу
жизни. А потом, -- тут советский доктор Фауст поднял палец, --
а потом некоторые люди пошли в оппозицию и стали поклоняться
луне. Как началу неживотворящсму, холодному, мертвому.
Борис согнулся над учебником по политэкономии и сказал:
-- Ну и пусть себе поклоняются.
-- Да, но дело не так просто, -- сказал комиссар
госбезопасности. -- Луна была для них символом не жизни, а
смерти. И у них были особые причины интересоваться не жизнью, а
смертью. А поскольку в году тринадцать лун, то они стали
собираться в кружки из тринадцати человек. Отсюда и пошла вся
эта символика про чертову дюжину.
-- Ну и черт с ней! -- сказал Борис.
-- Э-э не-с-ет, -- покачал головой начальник 13-го отдела
НКВД, -- это не просто люди, это специальные люди... Это те
самые, кого в средние века жгли, как ведьм н колдунов... И это
те же самые, которых теперь ликвидируют как врагов парода. Ведь
это я посоветовал Сталину этот термин -- враг народа. А ты
думаешь, я этот термин с полки взял? Не-еет...
Максим полез в кучу какой-то библейской литературы и стал
показывать. Там часто встречались отчеркнутые красным
карандашом слова: "враги рода человеческого".
-- Видишь! -- сказал комиссир. -- Вот откуда эти враги
народа. Ничто не ново под луной. Нужно только знать историю.
Потом доктор социальных наук опять принялся бредить, что
самым главным врагом рода человеческого является сам сатана,
что он виновник почти всех зол н бед рода человеческого,
начиная от простейших разводов мужа с женой и кончая кровавыми
войнами и революциями.
-- А где же он обитает, этот сатана? -- спросил Борис.
-- Вот тут! -- Максим похлопал себя по лбу. -- И тут1 --
Он похлопал себя еще по другому месту. По такому, что п
говорить неудобно.
Потом он тяжело вздохнул:
-- Это величина сугубо философская. Но если знать этот
секрет, то можно разгадать все тайны человеческой души. Можно
читать прошлое и будущее.
Когда-то Борис слышал, что есть какая-то связь между
гениальностью и безумием. Теперь он смотрел на Максима и думал:
гений он или сумасшедший?
Весной от родителей Ольги пришло из Березовки письмо, где
они с прискорбием сообщали, что маленькая дочурка Максима
заболела воспалением легких и умерла. Узнав печальную новость,
мать заплакала:
-- Боже мой, ведь такой хороший ребенок был, такой
здоровенький. ..
Максим хмурился и молчал.
-- Ты на похороны поедешь? -- спросила мать.
-- Нет.
-- Неужели тебе не жалко твоего собственного ребенка?!
-- Конечно жалко, -- горько сказал Максим. -- Но так
лучше...
-- Что -- лучше?
-- То, что она умерла ребенком.
-- Максим, как тебе не стыдно! -- воскликнула мать.
-- Уже при рождении она была обречена на смерть, -- тяжело
вздохнул комиссар и закрыл рукой глаза. -- Так лучше для нее и
для всех...
Несколько минут он сидел молча. Потом, не поднимая головы,
глухо спросил:
-- Мать, когда я родился... вы меня крестили?
-- Конечно, -- ответила мать.
-- А я ее не крестил... Я дам тебе мою машину... Поезжай в
Березовку... Покрести ее хоть после смерти... -- Сквозь пальцы
комиссара на стол упала тяжелая мужская слеза. -- Закажи
панихиду... Сделай все, чтобы спасти хоть се душу...
Глава 5. ГДЕ НИЧТО НИЧТОЖИТ
Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец
лжи
Иоанн 8:44
Когда Максим только еще начинал свою карьеру в НКВД, он
частенько хвалился, что работает вместе со знаменитой чекисткой
Зинаидой Генриховной Орбели. Прославилась она тем, что, будучи
из старого дворянского рода, не то княжна, не то полукняжна, в
возрасте 17 лет она сбежала из Смольного института благородных
девиц и пошла работать в ЧК, где собственноручно занималась
расстрелами. Да так, что про нее распевали песню:
Эх, яблочко, куды котишься? В лапы к Зинке попадешь -- не
воротишься!
Одно время она была начальником губернского ЧК и в порядке
классовой сознательности расстреляла даже собственных
родителей. Причем собственноручно. Потом ее жестокости
оказались слишком даже для ЧК, и ее саму чуть не расстреляли.
Но за нее вступился сам Троцкий, и, ссылаясь на пролетарскую
гуманность, это дело как-то замяли.
Наслышавшись про ее подвиги, Борис очень удивился, когда
встретил Зинаиду Генриховну в первый раз. Это была очень
приятная молодая женщина с красивым лицом и умными глазами,
высокая и стройная, с быстрыми и уверенными движениями холеных
рук и с энергичной пружинистой походкой. Даже чувствовалось,
что она действительно что-то вроде княжны из института
благородных девиц. Но эта девица была в военной форме, а на
малиновых петлицах хищно поблескивали остренькие ромбы --
генерал НКВД.
Потом Борис часто встречал ее на новой квартире Максима.
Она заботливо помогала Ольге по хозяйству или трогательно
нянчилась с ребенком. Иногда Ольга возила ребенка в коляске по
Петровскому парку, а рядом прогуливалась Зинаида Генриховна и
несла бутылочку с молоком. Иногда вместе с ними прогуливался и
брат Зинаиды Генриховны --
чудаковатое существо, которого все называли героем
Перекопа.
Говорили, что во время гражданской войны он был
командиром-кавалерийской дивизии или корпуса и прославился
невероятной храбростью. Но при взятии Перекопа его контузило в
голову и повредило мозги. С тех пор он жил па особой пенсии
Совнаркома и чудил. Другого за такие фокусы давно бы посадили,
но ему как герою Перекопа все сходило безнаказанно.
За особые заслуга перед советской властью ему подарили
целый барский особняк, где он жил один в двадцати пяти
комнатах. Правда, в одной из комнат он держал своего старого
боевого друга -- белую кобылу. Кроме того, он заставлял всех
обращаться к нему не по имени и отчеству, а звать его героем
Перекопа, говоря, что это его титул, пожалованный ему советской
властью. На другое имя он просто не отзывался.
Когда герой Перекопа вышагивал по улице, его всегда
сопровождала стайка любопытных мальчишек в ожидании, что оц
выкинет какое-нибудь новое антраша. В свое время этим занимался
и Борис. Зато взрослые, наоборот, недолюбливали героя Перекопа
и старались не замечать его.
Если Зинаида Генрнховна выглядела очень красивой, то ее
братец был зато на редкость безобразен. Это была точная копия
батьки Махно, как его показывали в фильме "Красные дьяволята".
Ростом он был с карлика и потому всегда носил специальные,
сделанные на заказ сапоги с высокими, почти как. у женщин,
каблуками и лакированными голенищами. После фронтовых ранений
одна нога была у него короче другой и не сгибалась. Потому он
весь был какой-то перекошенный и сильно хромал. Лицо у него
было такое бледное и бескровное, как у покойника. А на этом
белом лице глаза черные и колючие, как гвозди. Голову героя
Перекопа украшала высоченная копна черных, как сажа, и жестких,
как проволока, волос, которые спадали ему до плеч, как львиная
грива. Одни говорили, что после контузии малейшее прикосновение
не только к черепу, но даже и к волосам вызывает у него
мучительные головные боли. Потому он не стрижется и даже зимой
ходит без шапки. Другие же уверяли, что герой Перекопа,
наоборот, целые дни просиживает в парикмахерской, и что его
необычайная шевелюра всегда тщательно расчесана, напомажена и
надушена, и что у него даже шестимесячная завивка -- перманент.
Потому некоторые считали, что oн отпустил себе такую гриву
нарочно, чтобы казаться выше ростом.
Помимо всего прочего герой Перекопа еще изобрел себе свою
собственноручную фантастическую военную форму: ярко-красные
кавалерийские галифе с кожаной середкой и ярко-синяя
гимнастерка с кавказским наборном пояском из черненого серебра
и перекрещенными на груди ремнями. Слева у него болталась
кривая кавказская 'латка в серебряных ножнах, а справа --
огромный. маузер в дсревянной кобуре и с золотой дощечкой --
Почетное золотое оружие Реввоенсовета.
В общем, когда герой Перекопа шел по улице, то на пего
было страшно смотреть. Но после того как он несколько раз
