Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Проза - Иван Клима Весь текст 77.61 Kb

Рассказы

Следующая страница
 1 2 3 4 5 6 7
   Иван Клима
   Рассказы
   С чешского
 
 
   Иван Клима
 
   Рассказы С чешского Думается, художественный стержень всего  написан-
ного Иваном Климой - его память, немеркнущая память человека, проведшего
четыре года детства в Терезинском гетто, на этой последней остановке пе-
ред газовыми камерами Освенцима, задушившими его родных  и  близких.  Но
эта память в рассказах и романах писателя преображается,  переплавляется
в нечто такое, что не ужасает, не пугает читателя, а окутывает его неким
мистическим флером, некой ирреальной пеленой печали, смягчающей сверхче-
ловеческий трагизм жизни, ее конечную предопределенность - даже вне  за-
висимости от тех или иных исторических обстоятельств. Память -  это  фон
его произведений, на нем может происходить что угодно:  любовь,  измены,
самые малозаметные события жизни с их незатейливыми радостями.
   "Я не стараюсь ни вспоминать, ни забывать прошлое, но думаю, даже са-
мые страшные воспоминания, если человек сумеет преодолеть  их,  в  конце
концов могут превратиться в свою противоположность", - утверждает  писа-
тель. Он преодолел свои воспоминания тем, что превратил их в  искусство,
причем поистине современное искусство, в котором нет места  натуралисти-
ческим описаниям  ужасов  нашего  века.  Только  оно,  искусство,  -  по
собственному определению автора - еще способно  остановить  мгновение  и
оставить след, не подвластный времени.
   Возможно, ему на помощь пришло его врожденное жизнелюбие - ведь несп-
роста в большинстве названий новелл и романов  Климы  варьируется  слово
"любовь" во всей его многозначности: "Любовники на одну ночь", "Любовни-
ки на один день", "Мои первые влюбленности", "Любовное лето", "Любовь  и
мусор" и т. д.
   Произведения Климы богаты метафорами, философскими раздумьями о жизни
и смерти, но чаще всего они подаются сквозь призму мягкой иронии над са-
мим собой и своими героями, в которых, как правило, проступают черты са-
мого автора. Для его художественного метода столь же  характерна  мисти-
ческая образность с ее глубокой и красочной символикой. Так,  всю  жизнь
преследующий Климу образ длинной процессии людей со звездами  на  груди,
среди которых и его мать с его сестрой  на  руках,  в  рассказе  "Город"
предстает перед ним мистическим видением маскарада со скачущими  арлеки-
нами и пьеро, с ангелами в черном облачении, шагающими на  ходулях.  Ибо
жизнь для Климы - нескончаемый маскарад или  непрестанное  представление
эквилибристов над пропастью. Миражи, мистические картины, как  отголоски
прошлого, сменяются пробуждением, просветлением разума, в итоге - надеж-
дой и выходом из тупика: даже смерть со звездным  ее  ликом  оказывается
уже не такой страшной, ибо к человеку, неправедно  на  нее  обреченному,
нисходит ангел, нежный и добрый, помогающий душе воспарить на небеса,  а
телу - мягко опуститься в грешную землю.
   Клима убежден в мессианском предназначении литературы, искусства.  "Я
осознал удивительную мощь литературы, человеческой фантазии  вообще,  ее
способность воскресить мертвых и не дать умереть живым".
   Эта вера помогла ему пережить события 68 года и все, что за ними пос-
ледовало,
   - нелегкую судьбу писателяѕпарии, книги которого были изъяты из  всех
библиотек страны. Активный участник "пражской весны", издатель  наиболее
прогрессивных журналов того времени ("Литерарни новины", "Литерарни лис-
ты", "Листы"), а затем в период "нормализации" диссидент, правозащитник,
руководитель "самиздатского" журнала "Обсаг" ("Содержание"),  Клима  вы-
нужден был публиковать свои произведения за рубежами страны - в США, Ка-
наде, Англии. И лишь "бархатная революция" 1989 года вернула  его  твор-
чество на родную почву.
 
   Н. ШУЛЬГИНА
 
 
   2
 
 
   Канатоходцы
 
   Был пасмурный и ветреный июльский вечер, когда я на своем  допотопном
велосипеде марки "Эска" подъехал к деревянной дачке Оты. Дачка стояла  в
излучине реки, походившей в этих местах скорее на усмиренный ручей. Вода
плескалась о каменистые берега, тихонько шумела листва осин. Все  вокруг
дышало такой безмятежностью и покоем, что вмиг вспомнились мои  погибшие
друзья.
   Здесь, на земле, я слышу эти ласковые звуки, а  друзья  мои  на  веки
вечные объяты тишиной.
   Так, верно, проявлялся мой опыт военного  времени  или  склонность  к
страдальчеству, свойственная моему возрасту: я никогда  не  мог  целиком
отдаться удовольствию, радости или даже чувству усталости. Я будто  неп-
рестанно осознавал взаимосвязь счастья и  отчаяния,  свободы  и  страха,
жизни и гибели.
   Меня не покидало чувство, какое, верно, испытывает  канатоходец:  как
бы самозабвенно я ни глядел вверх, под собой я всегда ощущал пропасть.
   Канатоходцев я видел только раз в жизни. Через год после  войны.  Они
приехали на четырех цирковых фургонах и на свободном участке нашей  ули-
цы, где тогда кончался город - дальше простирались лишь кладбища и воен-
ные учебные плацы, - поставили три шеста. Один был такой высоченный, что
у меня, когда я смотрел на его верхушку, кружилась голова.  Между  двумя
шестами пониже натянули канат, под ним развесили  сетку.  На  площадках,
венчавших шесты, разложили реквизит:
   разного вида колеса, двуногий столик и одноногий стул, зонтик,  обруч
и длинные эквилибристские жерди.
   Я с нетерпением ждал выступления и потому  пришел  одним  из  первых.
Выбрал местечко на утоптанной груде глины, откуда, казалось, будет видно
лучше всего, и, закинув голову, следил за тем, как вибрирует канат и  из
стороны в сторону качается самый высокий шест. Вскоре загорелись рефлек-
торы и громкоговорители стали хрипло изрыгать музыку. Ко мне тут же  по-
дошла девушка в сверкающем голубом платье, с черными как смоль  волосами
и таким прекрасным лицом, что я вмиг был сражен наповал. Девушка  протя-
нула мне копилку, я подал ей десятикронку, и она, очаровательно улыбнув-
шись всем лицом и встряхнув головой
   - диадема, приколотая к волосам, огненно запылала, - оторвала мне би-
летик.
   Завороженный, я глядел, как она грациозно пробирается между  зрителя-
ми, и чуть было не забыл, ради чего пришел сюда и жду с таким нетерпени-
ем. Наконец представление началось. Два рослых парня катались по канату,
прыгали, поворачивались, ловко обходя друг друга,  жонглировали  и  даже
крутили сальто, но их трюки уже не настолько захватывали меня, чтобы за-
быть о девушке и не пытаться отыскать ее  взглядом  среди  зрителей.  Но
этого прелестного существа уже нигде не было - я различал лишь множество
лиц, обращенных кверху. Затем оба парня покинули канат,  снизу  раздался
барабанный бой, и я наконец увидел ее, мою прекрасную комедиантку: уже в
короткой серебряной юбочке и сверкающем трико она  взбиралась  на  самый
высокий шест, под которым не было сетки; он торчал, как исполинское ост-
рие, изготовившееся вонзиться в черное небо. И  все  вокруг  меня,  тоже
чуть запрокинув голову, не спускали глаз с серебряной канатоходки,  под-
нятой колдовским лучом света на самую верхушку шеста.
   Там она остановилась, поклонилась, чтоѕто прикрепила, к чемуѕто неви-
димому протянула руки и, покинув единственную точку  опоры  под  ногами,
взметнулась в воздух. Я вместе с остальными лишь шумно  выдохнул,  испу-
гавшись, что вотѕвот последует страшное падение, но акробатка, вероятно,
держалась за канат или трапецию, причем настолько тонкие, что  снизу  их
было не различить, и казалось, она держится на этой высоте какимѕто  чу-
дом или ее легонькое тело возносят порывы ветра. В воцарившейся призрач-
ной тишине никто не осмеливался ни шелохнуться, ни даже вздохнуть,  лишь
акробатка делала все более бешеные сальто и, становясь на руки и на  го-
лову, продевала свое тело в сплетенные из собственных конечностей петли;
она возносилась, как ангел, как трепетно горящий феникс,  она  восхищала
своей ловкостью и силой, но, кроме восторга, я испытывал еще и  тревогу,
ужас перед падением, казалось, что это не только моя  тревога  и  вполне
объяснимое головокружение, вызванное возможным чужим  падением,  но  что
меня пронизывают ее тревога, ее головокружение, и от этого хотелось пла-
кать. Пришлось закрыть глаза. Я открыл их, когда уже вновь громко забили
барабаны. И я увидел ее еще раз: она  продвигалась  в  полнейшей  черной
пустоте, держась неразличимого каната. Затем спустилась вниз.
   Четыре дня подряд выступали эквилибристы на нашей  улице,  и  за  это
время я не пропустил ни одного представления.
   Мои сбережения ушли до последнего гроша, но я не жалел. Короткие  ми-
нуты, когда я стоял лицом к лицу с артисткой, когда на меня был  устрем-
лен обволакивающий взгляд ее темных глаз, когда я протягивал ей банкноту
и принимал из ее длинных сильных пальцев крохотный клочок бумаги, напол-
няли меня блаженством на весь оставшийся день.  Я  мечтал  заговорить  с
ней, сказать, как восхищаюсь ею, как кружится голова, когда я смотрю  на
ее выступление. Но разве я мог решиться на это?
   На пятый день я увидел, как мужчины, запихнув шесты и реквизит в цир-
ковые фургоны, стали запрягать лошадей. Конечно, надо было спросить, ку-
да они направляются, но что толку от их ответа? Купить билет на  будущие
представления было не на что, а предложить отправиться с ними в путь - у
меня недоставало ни способностей, ни смелости. Я и вправду не  обнаружи-
вал в себе ни капли комедиантской крови, ни следа  эквилибристского  та-
ланта. И потому лишь занял привычное место на груде глины и стал  ждать,
не выглянет ли она случайно в окошко. Я решился бы помахать ей или  даже
послать воздушный поцелуй. Но фургоны отъехали, и я так и не увидел ее.
   Я долго думал о девушке.
   О чем она мечтает, размышлял я, когда готовится  к  своему  коронному
номеру на шесте? О прочной сетке под собою? О шесте столь низком, что  с
него можно было бы без доли риска  спрыгнуть  в  минуту  головокружения,
грозящего смертью? Или о том, чтобы иметь крылья?
   Но кого будоражила бы акробатика на пустяковом шесте или кого занима-
ла бы эквилибристика с крыльями? Мечтай она о крыльях, это  значило  бы,
что она мечтает лишь о своей гибели. Вот так, стало быть, я  воспринимал
взаимосвязь высоты и головокружения, наслаждения и гибели, взлета и  па-
дения.
   С Отой мы учились в гимназии с третьего класса.  После  ее  окончания
Ота пошел в инженерный вуз, я - на философский факультет,  и  наши  пути
разошлись. Но в гимназии мы дружили, а в последних классах и вовсе сиде-
ли за одной партой.
   Наши характеры и способности удачно дополняли друг друга. Я был  ско-
рее тугодумом и ломал голову над вопросами потусторонней жизни и сущест-
вования Бога, а также, разумеется, над лучшим устроением мира сего.  Ота
ничем подобным себя не обременял. Он был убежден,  что  человек  однажды
вычислит все, а значит, и то, как мир сей возник и каким ему быть, чтобы
жилось в нем как можно лучше уже сейчас. Он давал мне править свои сочи-
нения и списывал контрольные по латыни, а я у него - задачки по физике и
письменные по природоведению.
 
   3
 
 
   На свою дачу он звал меня не раз и не два, но я никак не решался вос-
пользоваться его приглашением. И в  этом  году  он  прислал  мне  оттуда
письмецо, в котором опять просил приехать. Под его  подписью  незнакомым
почерком было выведено: "Обязательно приезжайте, с нетерпением жду  Вас,
Дана".
   Как могла ждать меня та, с которой мы ни разу в жизни не виделись?
   Я прислонил велосипед к срубу  колодца.  Как  странно,  что  я  вдруг
здесь: перед чужим домом, в неведомой местности. Я  всегда  боялся  быть
комуѕто в тягость. А Ота, ко всему прочему, здесь со своей девушкой.
   Почему они пригласили меня?
   Я потянул за шнур, на другом его конце чтоѕто  звякнуло.  Я  мысленно
пожелал себе, чтобы их не было дома и я смог бы поскорее убраться восво-
яси.
   Мне открыла худая черноволосая девушка с темными глазами и не поѕлет-
нему бледным лицом. На лице выразительно торчал большой нос вещуньи. Ми-
нуту она смотрела на меня с изумлением, потом улыбнулась:  да,  она  уже
Следующая страница
 1 2 3 4 5 6 7
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 

Реклама