положил ногу на ногу.
- Ну что, хотел войти - вот и вошел. Давай, Халлек, выкладывай, что
там у тебя, и убирайся. Не могу сказать, что ты мне симпатичен, тем более
теперь.
- Я несимпатичен и Леде Россингтон, - сказал Билли. - Но, честно
говоря, мне насрать на то, что она или ты думаете обо мне. Она считает,
что во всем виноват я. Ты, видимо, тоже.
- Ты сколько выпил перед тем, как сбил старуху, Халлек? Я думаю, если
бы Том Рэнгли дал тебе дунуть в баллончик, он бы взлетел под небеса.
- Ничего не пил и наркотиков не принимал, - ответил Билли. Его сердце
по-прежнему колотилось в груди, но теперь скорее от ярости, а не от
страха. Каждый удар сердца отдавался болью в голове. - Хочешь знать, что
было на самом деле? А? Ну, так вот, моя жена - мы, кстати, уже шестнадцать
лет женаты - выбрала именно этот день, чтобы мне подрочить хер в
автомашине. Никогда ничего подобного она не делала. Мне и в голову не
приходит - с чего вдруг выбрала именно тот день. Так что пока ты, Леда
Россингтон и, возможно, Кэри валили вину на меня, поскольку я был за
рулем, я валил все на свою мадам, поскольку ее рука залезла мне в штаны.
Теперь думаю, что всем нам надо валить все на нашу судьбу и перестать
винить других.
Хопли невнятно хмыкнул.
- Или ты хочешь, чтобы я рассказывал тебе, как я умолял Тома Рэнгли
на коленях не брать анализа на алкоголь? Как я рыдал у тебя на плече,
уговаривая простить меня и выкинуть цыган из города?
На сей раз Хопли не издал ни звука, оставался тенью, сидевшей в
кресле.
- Не поздновато ли для всех этих игр? - Голос Билли стал хриплым, и
он с удивлением заметил, что находится на грани слез. - Да, моя жена мне
сдрачивала. Верно, что я врезался в старуху и убил ее. Она сама была
метрах в пятидесяти от ближайшего перехода, вылезла вдруг на дорогу, все
правда. Правда и то, что ты спустил все расследование на тормозах и выпер
цыган из города после того, как мы с Россингтоном пожали руки. И все в
порядке! Но если ты собираешься сидеть тут в темноте и валить на всех
вину, не забудь и себе полную тарелку положить.
- Знатная заключительная речь, Халлек. Классно. Ты видел тот фильм со
Спенсером Трейси насчет обезьяньего суда? Видел, наверняка.
- Да пошел ты! - Билли поднялся из кресла.
- Садись. - Хопли тяжело вздохнул.
Билли Халлек в нерешительности потоптался на месте, понимая, что
часть его натуры хочет использовать эту злость в не очень-то благородных
целях. Эта часть побуждала его театрально уйти в гневе потому, что на
самом деле эта фигура в кресле "имс" вызывала в нем ужас.
- Не изображай из себя святошу, - сказал Хопли. - Сядь ты, ради
Христа.
Билли присел, почувствовав, что во рту пересохло и что в бедре
забилась в нервном тике какая-то мышца.
- Не стесняйся, Халлек, говори напрямик. Мы с тобой похожи друг на
друга гораздо больше, чем ты думаешь. На всякие там результаты вскрытия
мне всегда было наплевать. И ты прав - по этому делу я тоже не раздумывал:
как надо, так и сделал. Они не первая толпа бродяг, которую я вышиб из
города, и другую кое-какую косметическую работенку проделывал. Конечно
если наш местный подонок что-то вытворял за пределами города, я ничего
поделать не мог. Но ты бы удивился, если бы я тебе сказал, как много наших
жителей до сих пор не поняли простой истины: не срать там, где сам жрешь.
- Или ты бы не удивился.
Хопли издал звук, видимо, означавший смех, от которого у Халлека
пробежал мороз по коже.
- Это моя служба. Если бы ничего не произошло, никто из нас - ни ты,
ни я, ни Россингтон, сейчас этих цыган не вспомнили бы.
Билли раскрыл было рот, чтобы отвергнуть подобное утверждение,
сказать Хопли, что невозможно забыть тот двойной удар... но вспомнил
четыре дня в Моханке, как они хохотали, жрали, как лошади, занимались
любовью ночью и иногда днем. И это спустя столько дней после всей драмы?
Пару недель?
Смолчал.
- Что случилось, то случилось. Наверное, я тебя только потому и
впустил, что приятно было узнать: кто-то еще верит в такое, каким бы
безумным оно ни казалось. А может, впустил тебя потому, что уж слишком мне
одиноко. Мне страшно, Халлек. Так страшно, просто до безумия. И тебе
страшно?
- Да, - просто признался Билли.
- А знаешь, что меня более всего ужасает? Я ведь могу какое-то
порядочное время жить вот таким. Это страшно. Миссис Коллахи делает для
меня покупки, пару раз в неделю убирает в доме, стирает. У меня есть
телевизор, я люблю читать. Мои вклады оказались прибыльными. Если буду
вести дела разумно, смогу просуществовать сколько угодно. А какие могут
быть соблазны у человека моего положения? Купить себе яхту, Халлек?
Зафрахтовать "Лир" в Монте-Карло, слетать с моей возлюбленной, чтобы
посмотреть на скачки Гран-при в следующем месяце? Как ты думаешь? Сколько
гулянок я могу устроить теперь, когда вся моя рожа изуродована?
Билли тупо покачал головой.
- Так что... я могу тут существовать... и существовать. Вот так день
и ночь. А мне страшно, потому что нельзя жить таким образом постоянно.
Каждый день, вместо того чтобы покончить собой, я сижу тут в темноте и
смотрю игровые шоу, а старый цыганский ублюдок где-то надо мной
насмехается.
- Когда он?..
- Дотронулся до меня? Да уж недель пять назад, если это имеет
значение. Я поехал в Милфорд повидать мать с отцом. Повел их пообедать.
Перед тем, правда, выпил пива, ну и за обедом тоже. Прежде чем уйти, пошел
в мужской туалет. Дверь была закрыта. Я подождал, она открылась, и этот
тип вышел оттуда. Старик с жутким носом. Он дотронулся до моей щеки и
что-то сказал.
- Что именно?
- Я не расслышал, - ответил Хопли. - Как раз в тот момент кто-то на
кухне грохнул на пол целый поднос посуды. Да мне и не надо было слышать, -
достаточно оказалось в зеркало посмотреться.
- Ты не знаешь, они остановились табором в Милфорде?
- Это я как раз проверил на следующий день с местным коллегой. Можешь
называть это профессиональным любопытством. Морду старого цыгана я
приметил. Да такую и не забудешь, верно?
- Пожалуй, - согласился Билли.
- Они устроили табор на ферме к востоку от Милфорда на четыре дня.
Договорились там как-то, вроде их сделки с этим геморроем Арнкастером. Я
говорил с местным полицейским, он мне сказал, что наблюдал за цыганами, и
те вроде бы уехали в то же утро.
- После того, как старик коснулся тебя?
- Да.
- Ты как считаешь - он знал, что ты там будешь? Именно в том
ресторане?
- Я никогда раньше своих стариков туда не водил, - сказал Хопли. -
Старая забегаловка, которую только что отремонтировали. Обычно мы ходили в
другой ресторан, на другом конце города. А тут была идея матушки: хотела
посмотреть, что там нового в оформлении. В общем - ерунда, ты знаешь
женщин...
- Ты не ответил на мой вопрос. Он знал, что ты там будешь?
Последовала долгая пауза раздумья.
- Да, - ответила наконец обмякшая фигура в кресле. - Знал. Но только
что у тебя за идея, Халлек? Я мало сплю нынче по ночам... Плохо соображаю.
Билли было предложено высказать напрямик то, что таилось в его уме.
Он вдруг ощутил полную абсурдность ситуации: слишком слабой и дурацкой
была его идея. Да даже не идея, а, по сути дела, фантазия, похожая на сон.
- Юридическая фирма, где я работаю, выделила группу сыщиков, - сказал
он. - "Бартон Детектив Сервис".
- Слыхал о такой.
- Они самые толковые, как говорят. Я... так сказать...
Он интуитивно почувствовал, как фигура в кресле начала проявлять
нетерпение, хотя Хопли не пошевелился. Халлек постарался собраться с
духом, надеясь, что Хопли способен его понять, поскольку оба оказались
товарищами по несчастью.
- Я хочу найти его, - сказал Билли. - Хочу встретить его лицом к
лицу. Хочу сказать ему о том, что произошло... Я хочу по-честному... Если
он способен с нами такое сотворить, он, наверное, знает...
- Наверняка, - откликнулся Хопли.
Приободренный Билли продолжал:
- Но я хочу поговорить с ним от себя лично. Ну, виноват, верно. Мог
бы и затормозить вовремя. Признаю - моя вина. Точнее, вина моей жены,
понимаешь. Что она там выдворила. Скажу, что и Россингтон виноват, что
отмыл меня так запросто, и твоя вина, что не провел расследования, выгнал
их из города.
Билли снова проглотил ком в горле.
- Но я скажу ему, что ее вина была во всем тоже. Она вышла в
неположенном месте, Хопли. Понятно, что это не такая вина, за которую
сажают в газовую камеру, но нарушение закона с ее стороны тоже имело
место. Все произошло нечаянно, и не только мы виноваты в том, что она
погибла.
- Ты хочешь все это ему высказать?
- Как сказать? Желания, конечно, нет, но я намерен это сделать. Ну,
вышла, понимаешь, внезапно между двух машин и никуда не посмотрела. Этому
даже в третьем классе учат.
- Я не думаю, что она училась в третьем классе, - сказал Хопли. -
Вряд ли она вообще училась где-нибудь.
- Все равно, - упрямо сказал Билли. - Это же простое правило.
- Халлек, ты просто мазохист. Любишь брать на себя вину, - произнесла
тень, которая была Данкеном Хопли. - Ты пока что теряешь в весе. Ты что,
хочешь, чтобы эта тварь перевернула тебе нутро? Или довела твою кровь до
кипения? Или, может?..
- Я не собираюсь сидеть тут сложа руки! - перебил его Билли. - Может,
он способен все отменить, Хопли! Тебе такое в голову не приходило?!
- Я все читал о моих прыщах, - сказал Хопли. - Кажется, с той поры,
когда у меня первый угорь в школе появился над бровью. Они меня атаковали,
а я читал всю литературу, как с ними бороться. Я вообще люблю читать.
Читал про всякое колдовство, и скажу тебе, Халлек, существуют сотни книг
на тему, как наложить проклятья, но очень мало о том, как их снять.
- Ну ладно! Возможно, он не может. Пусть даже точно не может. Но я
все равно должен с ним встретиться, черт его побери! Посмотрю ему в глаза
и скажу: "Ты еще не всем отрезал долю от твоего пирога, старик. Отрежь-ка
и для моей супружницы, и для твоей, между прочим! И раз уж толкуем об
этом, для себя, старик, тоже возьми долю. Ты сам-то где был, когда она
вылезла на мостовую, не глядя по сторонам? Почему не взял ее под руку?
Почему не провел к пешеходному переходу на перекрестке? Почему?..
- Хватит, - перебил его Хопли. - Если бы я был на суде, ты бы меня
убедил, Халлек. Но ты забыл самый главный фактор, который действует в
данной ситуации.
- Какой фактор? - недовольно спросил Билли.
- Человеческая натура. Мы можем быть жертвами сверхъестественного
явления, но дело приходится иметь с человеческой натурой. Как офицер
полиции - извини, бывший офицер - я давно убедился в том, что нет
абсолютно правых и абсолютно неправых. Существует серый туманный переход
от одного к другому, где-то темнее, где-то светлее. Ты ведь не думаешь,
что ее муж купится на это дерьмо?
- Не знаю.
- А я знаю, - сказал Хопли. - Я знаю, Халлек. Я этого типа вижу
насквозь настолько хорошо, что можно подумать, он мне передает все
мысленно. Всю свою жизнь он скитался, его прогоняли "хорошие парни" как
только получали с него всю марихуану, весь гашиш, проигрывали ему
последние деньги на "колесе фортуны". Всю свою жизнь он слышал от "хороших
людей", что он грязный цыган. "Хорошие люди" имеют корни, а он - нет. Этот
мужик наблюдал, как в тридцатых-сороковых годах ради шутки сжигались их
шатры и кибитки. В них, возможно, сгорали детишки и немощные старики. Он
