Бостоне.
Может быть, они и не выследили. В самом деле, что ты видел?
Нет. Это были они. Он знал. Охотники. От них исходил даже запах зла.
Он вознесся к его пятому этажу на незримых душевных потоках.
Мимо него по-собачьи проплыла крыса, сверкнув глазами.
Неловко шлепая, Ричардс направился за ней в том направлении куда
текла вода.
...Минус 067
Счет продолжается...
Ричардс стоял у лестницы, глядя наверх, ошеломленный светом. Уличного
движения не было, это уже кое-что, но свет...
Свет поразил его, потому что ему казалось, что он путешествовал по
сточным трубам многие и многие часы. В темноте, без зрительных
ориентиров и без звуков, за исключением бормотания йоды, случайного
тихого всплеска плывущей крысы и глухих ударов в трубах (что, если
кто-нибудь выльет горшок мне, на голову, с мрачным юмором подумал
Ричардс), чувство времени им полностью утратилось.
Теперь, глядя сквозь дыру в крышке в пятнадцати футах над головой, он
увидел, что дневной свет еще не померк. В крышке было несколько круглых
отверстий для воздуха, и карандашные лучи света чеканили солнечные
монеты на его груди и плечах.
Ни один аэробус не проехал по крышке с тех пор, как он попал сюда;
лишь отдельные тяжелые машины да стайка велосипедов. Это заставляло его
предполагать, что более благодаря удаче и закону средних чисел, чем
внутреннему чувству направления, ему удалось найти дорогу в сердце
города - к своим.
Тем не менее он не решался выйти до наступления темноты. Чтобы убить
время, он достал камеру, вставил кассету и стал снимать свою грудь. Он
знал, что пленка
Была сверхчувствительной, способной улавливать слабо различимый свет,
и не хотел выдавать слишком много из того, что его окружало. Он не стал
болтать и дурачиться на этот раз. Он слишком устал.
Когда запись была сделана, он положил ее вместе с другим отснятым
клипом. Он хотел бы избавиться от назойливого подозрения - почти
уверенности, - что кассеты выдают его местонахождение. Должен же быть
способ бороться с этим. Должен быть.
Он устало сел на третью ступеньку лестницы, дожидаясь темноты. Он
бежал уже почти тридцать часов.
...Минус 066
Счет продолжается...
Мальчик семи лет, черный, курящий сигарету, подвинулся ближе к концу
аллеи, наблюдая за улицей.
На улице в том месте, где до этого ничего не было, возникло
неожиданное легкое движение. Тени поползли, застыли, опять поползли.
Крышка люка поднималась. Потом она замерла, и что-то - глаза? -
блеснуло. Вдруг крышка со звоном откатилась в сторону.
Кто-то (или что-то, подумал мальчик, охваченный страхом) выбирался
оттуда. Может быть, дьявол выходит из ада, чтобы забрать Кэсси, решил
он. Ма сказала, что Кэсси отправится на небо к Дики и другим ангелам.
Мальчик думал, что все это чушь собачья. После смерти все отправляются в
ад, и дьявол колет их вилами в зад. Он видел изображение дьявола в
книжках, которые Брэдли стянул из Бостонской Публичной Библиотеки.
Небеса открывает Пуш. Дьявол же был Человек.
Это может быть дьявол, подумал он, когда Ричардс вытащил себя из люка
и на секунду прижался к потрескавшемуся разбитому цементу, чтобы
перевести дыхание. Нет хвоста и рогов, не такой красный, как в той же
книжке, но морда выглядит достаточно безумной и злобной.
Теперь он толкает крышку на место, а теперь - теперь, святой Господи
Иисусе, бежит по направлению к аллее.
Мальчик застонал, попытался бежать и упал, зацепившись за собственные
ноги.
Он пытался подняться, барахтаясь и роняя вещи, когда дьявол вдруг
схватил его.
- Не коли меня ею! Крик застрял у него в горле. - Не коли меня своей
вилкой, сукин сын...
- ШШШ! Заткнись! Заткнись! - Дьявол затряс его так, что зубы, как
мраморные шарики, загрохотали у него в голове, и мальчик заткнулся.
Дьявол озирался вокруг в величайшем ужасе. Выражение его лица казалось
почти комическим от крайнего страха. Мальчик вспомнил смешных парней из
игры "Поплавай с крокодилами". Он рассмеялся бы, если бы сам не был так
напуган.
- Ты не дьявол, - сказал мальчик.
- Увидишь, что да, если завопишь.
- И не подумаю, - с презрением ответил мальчик. - Думаешь, я хочу,
чтобы мне отрезали яйца? Иисусе, я еще даже не достаточно большой, чтобы
кончать.
- Знаешь какое-нибудь тихое местечко, куда можно пойти?
- Не убивай меня, приятель. У меня ничего нет. - Глаза мальчика,
белые в темноте, уставились на него.
- Я не собираюсь убивать тебя. Держа Ричардса за руку, мальчик вел
его из одной извилистой замусоренной аллеи в другую. В самом конце,
перед тем местом, где аллея выходила в открытое пространство между двумя
безликими высотными зданиями" мальчик подвел его к приземистому строению
из краденых досок и кирпичей. Оно было рассчитано на , четырехфутовый
рост, и Ричардс стукнулся головой при входе.
Мальчик отодвинул грязную черную тряпку, закрывавшую проход, и стал с
чем-то возиться. Через минуту слабый свет озарил их лица; мальчик
прицепил маленькую электрическую лампу к разбитому аккумулятору.
- Я сам спер этот аккумулятор, - произнес мальчик. - Брэдли сказал
мне, как его починить. У него книги есть. У меня тоже есть мешочек
никелей. Я дам его тебе, если ты меня не убьешь. Лучше не пробуй. Брэдли
в Головорезах. Если убьешь меня, он заставит тебя обделаться и есть свое
дерьмо.
- Я не убиваю, - нетерпеливо перебил Ричардс. - По крайней мере,
малышей.
- Я не малыш! Я сам спер этот чертов аккумулятор!
Его оскорбленный вид вызвал на лице Ричардса усмешку.
- Ладно. Так как тебя зовут, малыш?
- Никакой я не малыш. Потом угрюмо бросил:
- Стейси.
- О'кей, Стейси. Прекрасно. Я в бегах. Веришь?
- Да уж, ты в бегах. Ты не для того вылез из этой дыры, чтобы грязные
открытки покупать. Он задумчиво оглядел Ричардса. - Ты белый? Вроде и не
скажешь, со всей этой грязью.
- Стейси, я... - Он оборвал себя и взъерошил рукой волосы. Когда он
снова заговорил, казалось, что он разговаривает сам с собой. - Я должен
кому-то довериться, и это оказался малыш. Малыш. Боже правый, тебе и
шести еще нет, дружище.
- Мне будет восемь в марте, - сердито возразил мальчик.
- У моей сестренки Кэсси рак, - добавил он. - Она много кричит. Вот
почему я люблю здесь бывать. Сам спер чертов аккумулятор. Кольнешься,
мистер?
- Нет, и ты тоже. Хочешь два бакса, Стейси?
- Господи, да! - Недоверие отразилось в его глазах. - Не вылез же ты
из дыры с двумя чертовыми баксами. Чушь собачья.
Ричардс извлек нью-доллар и дал его мальчику. Тот уставился на него с
благоговением, близким к ужасу.
- Будет еще один, если ты приведешь своего брата, - сказал Ричардс и,
заметив его взгляд, быстро добавил:
- Я передам его тебе тайком, так что он не увидит. Приведи его
одного.
- Ничего не получится, если попробуешь убить Брэдли, приятель. Он
заставит тебя обделаться.
- И съесть свое дерьмо. Знаю. Беги и приведи его. Подожди, пока он
останется один.
- Три бакса.
- Нет.
- Слушай, приятель, за три бакса я могу достать Кэсси кое-что в
лавке. Чтобы она так чертовски не орала.
Лицо мужчины вдруг перекосилось, как будто кто-то, невидимый
мальчику, ударил его.
- Хорошо. Три."
- Нью-доллары, - настаивал мальчик. - Да, ради Христа, да. Доставь
его. А если ты приведешь полицейских, то не получишь ничего.
Мальчик замер, наполовину внутри, наполовину снаружи своего
кукольного домика.
- Ты дурак, если думаешь так. Я ненавижу этих чертовых свиней больше
всех. Даже дьявола.
Он ушел, семилетний мальчик с жизнью Ричардса в своих грязных
чесоточных руках. Ричардс слишком устал, чтобы по-настоящему бояться. Он
выключил свет, откинулся назад и отрубился.
...Минус 065
Счет продолжается...
Сны только начинались, когда его туго натянутые нервы вырвали его из
сновидения. Запутавшись в темноте, начало кошмара владело им еще минуту,
и он думал, что огромная полицейская собака бросается на него -
устрашающее природное оружие семи футов высотой. Он едва не закричал
вслух, пока Стейси не вернул реальный мир на свое место, прошипев:
- Если он разбил мой чертов свет, я ему... Мальчика грубо
утихомирили. Тряпка на входе заколыхалась, и Ричардс включил свет: Перед
ним был Стейси и другой негр. Новый парень был, вероятно, лет
восемнадцати, подумал Ричардс, он носил мотоциклетную куртку и смотрел
на Ричардса со смесью ненависти и интереса.
Щелкнуло и блеснуло лезвие ножа в руках Брэдли.
- Если ты вооружен, брось оружие.
- Я не вооружен.
- Не верю, что... - он прервал себя, и глаза его расширились. - Эй.
Ты же тот тип на Фри-Ви. Ты разнес ИМКА на Ханингтон Авеню. - Густую
черноту его лица разрезала невольная улыбка. - Сообщили, что ты поджарил
пять полицейских. Это должно означать пятнадцать.
- Он вылез из люка, - важно вставил Стейси. - Я сразу понял, что это
не дьявол. Я понял, что это белый сукин сын. Ты его порежешь, Брэдли?
- Заткнись и дай мне указать. - Брэдли полностью вошел внутрь,
неловко пригнувшись, и сел напротив Ричардса на занозистый ящик из-под
апельсинов. Он взглянул на лезвие ножа у себя в руке, видимо удивился
при виде его и закрыл.
- У тебя земля под ногами горит, дружище, - произнес он наконец.
- Верно.
- Куда же ты пойдешь?
- Не знаю. Мне надо выбраться из Бостона.
Брэдли сидел в молчаливом раздумье.
- Тебе надо пойти домой со мной и Стейси. Нам надо поговорить, а
здесь этого не сделаешь. Слишком открыто.
- Хорошо, - устало сказал Ричардс. - Мне все равно.
- Мы пойдем задними дворами. Свиньи рыщут всюду сегодня. Теперь я
понимаю, почему.
Когда Брэдли выводил его, Стейси сильно пнул Ричардса под колено.
Минуту Ричардс смотрел, не понимая, а потом вспомнил. Три нью-доллара
скользнули в ладонь мальчика и исчезли.
...Минус 064
Счет продолжается...
Женщина была очень стара; Ричардс подумал, что никогда еще не видел
человека, столь старого. На ней было набивное ситцевое домашнее платье с
огромной прорехой подмышкой; когда она двигалась, старое морщинистое
вымя раскачивалось взад и вперед в прорехе, пока готовилась еда,
купленная на нью-доллары Ричардса. Желтые от никотина пальцы срезали
кожуру, чистили и шинковали. Ее ноги, разросшиеся за годы стояния до
гротескного размера, были обуты в розовые махровые шлепанцы. Ее волосы
выглядели так, как будто их завили утюгом в дрожащей руке; скрученная
сетка для волос, съехавшая на затылке, собирала их в подобие пирамиды.
Ее лицо было как дельта времени; не коричневое и не черное, а сероватое,
простеганное расходящейся галактикой морщин, выпуклостей и впадин. Ее
беззубый рот привычно сжимал сигарету, выпуская облачка голубого дыма,
которые висели вокруг нее, как связки голубых воздушных шаров. Она
дымила взад и вперед, образовав треугольник между разделочным столиком,
кастрюлями и обеденным столом. Ее хлопчатобумажные чулки были спущены до
колен, и между ними и хлопающим краем платья висели гроздья варикозных
вен. В квартире витал дух давно почившей капусты. В дальней комнате
кричала, визжала, а потом замолкала Кэсси. Брэдли со стыдом и яростью
сказал Ричардсу, чтобы тот не обращал внимания. У нее был рак обоих
легких, а недавно он распространился вверх на горло и вниз на живот. Ей
было пять лет. Стейси куда-то вышел.
Пока они с Брэдли разговаривали, пьянящий аромат тушеной говядины,
овощей и томатного соуса начинал наполнять комнату, задвигая призрак
капусты по углам и заставляя Ричардса осознать, как он голоден.
- Я мог бы сдать тебя, дружище. Я мог бы убить Тебя и украсть все эти
