заключали разнообразные пали - об исходе партии, ходах игроков, возможных
позициях фигур через несколько ходов.
Гарри, стараясь быть как можно незаметнее, подошел к столу и
несколько минут наблюдал за игрой. Наконец он вынул одну из серебряных
монет и положил ее рядом с одним из спорящих - относительно хорошо одетым
темноволосым мужчиной с наманикюренными ногтями и с грубо зарубцевавшимся
шрамом, который красном полосой тянулся ото лба к подбородку.
Брюнет поднял голову.
- На кого ставишь?
- На него, - Гарри кинул в сторону игрока на противоположной стороне
доски, упитанного коротышку, напоминавшего ему простоватого фермера с
некоторой склонностью к насилию. - Не далее, чем через три хода.
Сильно прищурившись, мужчина со шрамом внимательно изучил
расположение фигур. Кожа у крыльев носа собралась в морщины.
- Да ну? - прошептал он. - Не думаю.
Каким-то магическим образом рядом с первой монетой появилась точно
такая же. Через два хода Гарри заполучил обе. Не прошло и часа, как он
выиграл почти тысячу кредитов, и половина посетителей бара собралась
вокруг шахматной доски.
- Ну вот и все, - сказал Гарри, сгребая выигрыш от последнего пари.
Его первый оппонент исчез незадолго до того, проиграв почти все свои
ставки, и теперь Гарри нервно ожидал его возможного возвращения. Пушка
44-го калибра, висевшая у него подмышкой, была неплохим средством защиты,
но преждевременно пускать ее в ход не хотелось.
Гарри медленно обернулся, уныло подумав - "жадность фраера сгубила".
Почему он не остановился на двух или трех сотнях кредитов, идиот? Теперь
жди неприятностей.
Его первая жертва вернулась. На мгновение взглянув на спутника
человека со шрамом, Гарри почувствовал облегчение. Второй не походил на
громилу. Внешне, по крайней мере. Низенький, щуплый, с дыханием что-то не
в порядке. На глазах - толстые линзы, придающие лицу угрюмое выражение.
Гарри заметил, что линзы были хирургически вживлены в кожу. Что за глаза
скрывались за этими непрозрачными полимерными стеклами?
- Неплохо играешь, - сказал первый.
- Спасибо.
- Еще пари?
- Как-нибудь в другой раз, - ответил Гарри. - Я ухожу.
- Сомневаюсь.
К ним подошел, мерзко ухмыляясь, вышибала. Тихонько, в такт только
ему одному известному ритму, он постукивал приличных размеров дубинкой о
ладонь левой руки.
Гарри взглянул на дубинку - на ней виднелись зловещие пятна ржавого
цвета, затем перевел взгляд на своего первого соперника.
- С кем пари?
- С ним. - Мужик со шрамом ткнул большим пальцем в сторону своего
компаньона со стеклянными глазами. - Сыграешь с ним партию в шахматы.
На... - Он выразительно посмотрел на кучку золотых в руке Гарри, - на,
скажем, килокредит. Согласен? - И весело улыбнулся.
- А что, если я не умею играть?
- Не пудри мне мозги, парень. Усек?
- Ну ладно, ладно, не заводись, - пробурчал Гарри, садясь за стол.
Соперник начал партию хитроумным вариантом классической алехинской
партии, и Гарри пришлось уйти в глухую оборону. Сразу же после начала игры
из толпы болельщиков донесся одобрительный ропот нескольких истинных
ценителей. Гарри задумался над странным поворотом судьбы, благодаря
которым шахматы стали основным элементом игорного бизнеса в притонах
космопорта.
Давным-давно, еще до начала эры Межзвездных Обменов, когда Советы и
американцы колошматили друг друга в борьбе за превосходство, русские,
прилагая огромные усилия при фактическом попустительстве Соединенных
Штатов, ушли далеко вперед в области освоения космоса. Когда человечество,
наконец, сумело вырваться за пределы Солнечной Системы, именно потомки
комиссаров развязали Экспансию, осваивая новые и новые планеты, и
прихватили с собой все свои привычки и хобби. Так что, когда парни с
берегов Миссури тоже начали прибывать в осваиваемые миры, они
пристрастились больше к шахматам, чем к покеру. Карты, безусловно, имели
своих приверженцев, но пыльный образ Джона Узина, этого символа
американской романтики Дикого Запада, никогда не пользовался особой
популярностью в новых колониях землян.
Гарри попытался сосредоточиться на игре, но это оказалось нелегко.
Веки уже слипались. К своему стыду он отметил, что потребовалось почти
двадцать минут, чтобы одержать верх над местным чемпионом. Хэл, его
партнер, тренер и соратник на протяжении пятнадцати лет, обругал бы его на
чем свет стоит, услышь он об этом. Еще бы, Хэл завоевал практически все
трофеи регулярно проводимых чемпионатов среди хоготанских Искусственных
Интеллектов, и несколько свысока, даже презрительно, относился к
соревнованиям людей.
Гарри встал и потянулся.
- Могу я получить свои деньги?
Брюнет, шрам которого от ярости приобрел синевато-багровую окраску,
вперил в него глаза, мрачно сверкавшие с лица цвета рыбьего брюха.
- Полагаю, ты не считаешь, что тебе пройдет этот номер? Все не так
просто, малыш.
- Напротив, все проще простого. Мне не хотелось бы упоминать о вас
моему отцу. На Мефисто.
Эффект оказался именно таким, на какой Гарри и рассчитывал.
Разъяренный оппонент побледнел еще больше прежнего. Его шрам белел на
глазах, будто покрываемый известью, пока не стал почти невидим; левая щека
задергалась в тике.
Мужчина шумно вдохнул воздух.
- Прошу прощения, мистер. Я не знал.
Толпа мгновенно рассосалась. Здоровенные, угрожающего вида мужики
старались улизнуть как можно незаметнее. Гарри ощутил ровный ветерок со
стороны постоянно открывающейся двери, где вышибала тихо и торопливо
говорил что-то в наручный микрофон.
- Ты, наверное, принял меня за зеленого юнца?
Гарри позволил себе немного расслабиться.
Он прекрасно понимал, какое впечатление производит его новая ипостась
на стоящего перед ним горе-шахматиста. С первыми волнами Экспансии в
космическое пространство ринулись отъявленные сумасброды, мечтатели и
просто одержимые, создавшие среди звезд странноватые новые содружества.
Старушка Земля - связанная по рукам и ногам смирительной рубашкой своих
собственных предрассудков - ограниченная и неповоротливая, не оставила
места для безумных идей, неординарно мыслящих ученых, мистиков. Все эти
изгои нашли свой дом в той части Вселенной, которая позже получила
название Потенциальных Миров, и на некоторых из этих Миров пышно расцвели
необычайные и жуткие сообщества. Особенно неистовым нравом и необузданными
страстями отличались обитатели Мефисто, где слова "талант" и
"смертоносный" имели почти одинаковое значение. Короче, Мефисто поставлял
самых безжалостных и квалифицированных убийц. Следуя каким-то непонятным
традициям мефистолианцы редко посылали своих детей на другие планеты. Если
же такое случалось, то многие узнавали об этом слишком поздно. Но, так или
иначе, за пределами своей родной планеты под маской юности и невинности
мефистолианца скрывались смерть и разрушения.
- Вот ваши деньги, сэр, - произнес неудавшийся гроссмейстер,
протягивая дрожащими руками кучку тускло мерцающих монет.
- Благодарю.
Гарри положил наличность в карман куртки, и, как бы невзначай, снова
показал внушительную рукоятку своего "Магнума".
- Можешь идти, - ласково сказал он.
Игрок едва заметно кивнул, осторожно повернулся и медленно пошел к
выходу. Через минуту за дверью послышался топот убегающих ног.
Выходя вслед за перепуганным шахматистом, Гарри задержался в дверях:
- Прекрасный был вечер, - сказал он вышибале. - Я замечательно провел
время. Как-нибудь навещу вас.
Верзила лишь остолбенело смотрел на него, но, когда Гарри вышел,
сила, с которой вышибала захлопнул тяжелую дверь, выказала его истинное
отношение к происходящему.
Снаружи занимался жидкий серый рассвет. Скоро утро. Моросило. Гарри
посмотрел на затухающие огни космопорта. Ну, а что дальше?
Погруженный в свои мысли, Гарри не услышал, как кто-то подошел к
нему. Толстая рука обняла его за плечи, и смутно знакомый голос прохрипел:
- Славно блефуешь, малыш. Одного ты не учел: у всех этих подонков с
Мефисто имеется кастовая татуировочка между большим и указательными
пальцами левой руки. Наверное, местные олухи просто не обратили внимания.
Ну, да ладно. Теперь тебе придется прогуляться со мной.
Гарри подумал было о побеге, но кончик ножа, упершийся ему под правое
ухо, заставил его стоять абсолютно неподвижно.
3
- Мне следовало бы припомнить это, - сказал Гарри.
Он сидел у окна, в удобном кресле напротив человека, взявшего его в
плен. Окно выходило на космопорт, но, несмотря на убогость этого квартала,
квартира, в которой они находились, была чистой и опрятной. Восходящее
солнце выхватывало мелкие детали обстановки. Пара древних литографий,
каждая с изображением земного дерева - дуба и клена. На полу - коврик из
созвездия Лиры, сверкающий, как россыпь изумрудов и рубинов. Несколько
ярких картин, написанных маслом, привлекающих внимание резкими черными
мазками. На заваленном подушками диване тихонько мурлыкал толстый,
самодовольный кот. Нож с роговой рукояткой лежал, блестя раскрытым
лезвием, на низком столике между собеседниками. На кончике ножа застыла
крошечная капля засохшей крови.
- Кто ты такой? - спросил Гарри. - Я слышал, как вышибала назвал тебя
Фрего.
Это был тот пьяный, не без помощи которого Гарри сумел проникнуть в
портовый бар. Но облик незнакомца сильно изменился. Вместо оборванного
замусоленного пиджака на нем был изящный шелковый халат веселенькой
расцветки. Странная сутулость тоже куда-то исчезла. Вишневого цвета лицо
испещряли мелкие рубцы. Глаза его блистали в утреннем свете мелкой рябью
широкой реки: бездонная зелень с вкраплениями янтаря - глаза дракона.
Гарри вспомнил, как они добирались в эту квартиру: рука Фрего
дружески обнимает его за плечи, незаметный нож предостерегающе колет его
плоть рядом с сонной артерией. Он безропотно шел с этим человеком,
опустошенный и разбитый событиями последних часов.
- Впрочем, наплевать мне на это, - не совсем уверенно продолжил
Гарри.
- Неправда, - ответил Фрего. - Ты хотел бы узнать. Или захочешь.
Совсем скоро.
Даже голос Фрего изменился, поднявшись от сдавленного гортанного
хрипения до приятного тембра, почти тенора. Лицо его, с коротким
приплюснутым носом, теперь казалось чуть ли не симпатичным. Длинноватые
волосы темно-коричневого цвета окружали порядочных размеров лысину и
напоминали мех норки.
- Фрего? - переспросил человек. - Да, это мое имя. Одно из них. Твой
папаша знает несколько других.
Глаза Гарри широко раскрылись.
- Мой отец?
- Угу. Гарт Хамершмидт. Он твой отец и мой старинный дружок. В самом
деле, Гарри, когда ты был совсем маленьким, я частенько держал тебя на
коленях.
Молодой человек заставил себя дышать ровно, вспоминая уроки Ши-цзу,
крошечного японца - эмигранта с Земли. Ши-цзу обучил его многому, но
прежде всего - правильному дыханию. Один из уроков был посвящен
вероломству, напомнил себе Гарри. Кто угодно мог заявить о своей дружбе с
Гартом Хамершмидтом. Многие так и делали. Иногда это даже оказывалось
правдой.
- Не понимаю, о чем ты говоришь, - отрезал Гарри. - Чего ты хочешь от
меня? Почему я здесь?
Фрего спокойно смотрел на него. Наконец, он вздохнул и хлопнул себя
по коленям руками со сбитыми костяшками пальцев.
- Ты здесь потому, что твой отец подвергся нападению несколько часов
