стен, площадки, мирно и тепло охватывающие меня, как никакое гнездо не
охва-тит птицу, и где всюду, всюду тихо и пусто.
Но если это так, то почему же я медлю, почему боль-ше боюсь вторжения,
чем опасности никогда, быть может, не увидеть опять моего жилья? Ну,
последнее, к счастью, невозможно; мне совсем не нужно с помощью каких-то
размышлений еще доказывать себе, какое значение для меня имеет это убежище;
я и жилье - мы одно, и я мог бы спокойно - спокойно, невзирая на весь мой
страх,- поселиться в нем навсегда. Для этого вовсе не надо преодолевать
себя и вопреки всем сомнениям открыть вход; было бы совершенно достаточно,
если бы я пассивно стал ждать, ибо ничто не может нас разлучить надолго и уж
я как-нибудь да спущусь. Вопрос в том, сколько времени пройдет до тех пор и
что может за это время случиться - и наверху, и внизу. Только от меня
зависит сократить срок и сделать сейчас же все необходимое для моего спуска.
И вот, уже не способный думать и обессиленный уста-лостью, с опущенной
головой и дрожащими ногами, уже полуспящий, скорее пробираясь ощупью, чем
шагая впе-ред, я подхожу к отверстию, медленно откидываю моховой покров,
медленно опускаюсь, по рассеянности оставляю вход слишком долго открытым,
потом вспоминаю об этом и снова поднимаюсь к отверстию, чтобы исправить свою
ошибку, но для чего подниматься? Достаточно только за-тянуть моховой покров,
вот так, и я наконец-то опускаю его над собой. Только в таком состоянии,
только в та-ком, я способен это сделать. И вот я лежу под мхом, поверх
принесенной добычи, кругом течет кровь и мясные соки, и тут я мог бы заснуть
желанным сном. Ничто не мешает, никто за мной не следовал; над покровом из
мха, по крайней мере до сих пор, все кажется спокойным, а если бы даже и не
так, у меня не хватило бы сил задер-жаться сейчас для наблюдений; я
переменил место, из внешнего мира я спустился в свою обитель и действие этой
перемены ощущаю сейчас же. Меня обступил новый мир, дающий новые силы, и то,
что наверху кажется уста-лостью, здесь не считается ею. Я просто вернулся из
пу-тешествия, безумно измотанный от его трудностей, но сви-дание с прежним
жилищем, ожидающая меня работа по его благоустройству, необходимость быстро
и хотя бы по-верхностно осмотреть все помещения и, главное, в первую очередь
пробраться на укрепленную площадку- все это превращает мою усталость в
тревогу и рвение, словно в ту минуту, когда я вступил в свое жилье, я
забылся дол-гим и глубоким сном. Первая задача очень утомительна и требует
отчаянного напряжения: нужно протащить до-бычу через узкие и слабостенные
ходы лабиринта. Напря-гая все силы, я успешно продвигаюсь вперед, но, на мой
взгляд, слишком медленно. Чтобы ускорить движение, я оттесняю назад часть
мясных масс, протискиваюсь вперед по ним, через них, теперь передо мной
только часть добы-чи, теперь мне легче толкать ее; но я до такой степени
зажат этим обилием мяса здесь, в узких ходах, через ко-торые мне, даже когда
я ничего не тащу, бывает трудно продвигаться, что я мог бы просто
задохнуться среди собственных запасов; иногда я спасаюсь от их напора только
тем, что начинаю есть и пить. Но вот транспортировка удалась, я довольно
быстро заканчиваю ее, проталкиваю добычу через боковой переход в особо
предназна-ченный для таких случаев главный ход, который круто спускается к
укрепленной площадке. Теперь уже не нужны усилия, теперь все скатывается и
стекает вниз само собой. И я наконец-то оказываюсь на своей укрепленной
пло-щадке. Наконец-то мне можно будет отдохнуть. Все оста-лось в моем жилье
неизменным, никакой особой беды, видимо, не случилось, маленькие
повреждения, с первого взгляда замеченные мною, будут очень скоро
исправлены, только сначала нужно совершить длинное путешествие по всем
ходам, но это нетрудно, это все равно что поболтать с друзьями, как я болтал
в былые дни - я вовсе еще не так стар, но многое у меня уже меркнет в
памяти,- как я болтал в былые дни или слышал от других, что так болтают с
друзьями. Осмотрев укрепленную площадку, я иду по второму ходу, намеренно не
спеша, ведь времени у меня сколько угодно - в моем жилье у меня времени
всегда сколько угодно,- ибо все, что я там делаю, хорошо и важно и до
известной степени удовлетворяет меня. Я двигаюсь по второму ходу, прерываю
свою ревизию на полпути, перехожу в третий, покорно следуя ему, возвра-щаюсь
на укрепленную площадку, поэтому должен опять начать со второго и так играю
с работой, умножаю ее, и смеюсь про себя, и радуюсь, и ошалеваю от обилия
ра-боты, но не отступаюсь от нее. Ведь ради вас, ходы и площадки, и прежде
всего ради твоих вопросов, главная укрепленная площадка, пришел я сюда,
рисковал жизнью, после того как имел глупость долгое время дрожать за нее и
откладывать свое возвращение к вам. Какое мне де-ло до опасностей, когда я с
вами! Ведь вы- часть меня, а я
- часть вас, мы связаны друг с другом, что может с нами приключиться?
Пусть наверху уже теснится чернь и уже высунулась морда, которая готова
прорвать покров из мха. Своей немотой и тишиной приветствует меня жилье и
подтверждает мои слова. Но мной все же овладевает какая-то вялость, и на
одной из площадок- она в числе моих любимых- я слегка свертываюсь клубком;
правда, я осмотрел еще далеко не все и намерен осмотреть жилье до конца, я
не хочу здесь спать, а только уступаю соблаз-ну уютно улечься для пробы,
будто собираюсь поспать, хочу проверить, удастся ли это мне, как и раньше. И
оно удается, но мне не удается вырваться из плена одолева-ющей меня дремоты,
и я погружаюсь в глубокий сон.
Должно быть, я проспал очень долго. И только в кон-це сна, когда он уже
уходит сам, я почему-то пробуж-даюсь, сон мой, вероятно, очень легок, ибо
меня будит едва слышное шипенье. Я тотчас понимаю, в чем дело, это мелюзга,
на которую я обращаю слишком мало внимания и которую слишком щажу, в мое
отсутствие где-то проры-ла себе новый ход, он столкнулся со старым, воздух
там задерживается, отсюда и шипящий звук. Какой это неуто-мимый деятельный
народец и как раздражает его усердие! Мне придется, тщательно прослушивая
стены моего хода и производя пробные раскопки, сначала установить место,
откуда исходит шипящий звук; лишь после этого можно будет устранить его.
Впрочем, новый ход, если он окажет-ся в каком-то соответствии с планом моего
жилища, быть может, послужит для меня новым желанным воздухопро-водом. А за
всей этой мелюзгой я буду следить теперь гораздо внимательнее, никто не
получит пощады.
Так как у меня большой опыт в подобных обследова-ниях, то, вероятно,
много времени мне не понадобится, я могу сейчас же приняться за дело, и хотя
мне предстоят еще другие работы, эта- самая срочная, ибо в моих ходах
должна царить тишина. Впрочем, этот слабый шипящий звук довольно безобидный;
когда я вернулся, я его сов-сем не слышал, хотя он, наверно, и тогда уже
существо-вал; но мне надо было сначала вполне почувствовать себя дома, чтобы
услышать его, такие звуки улавливает лишь слух домовладельца. И он даже не
постоянный, какими бывают обычно подобные шумы, он прерывается большими
паузами, и это, видимо, зависит от напряжения воздушного потока. Я начинаю
обследование, однако мне не удается определить место, где нужно копать;
правда, я рою то там, то здесь, но наугад; конечно, так ничего не добьешься,
бесполезным окажется и тяжелый труд раска-пывания и еще более тяжелый -
засыпки землей и разравнивания. Я нисколько не приближаюсь к месту, откуда
исходит звук, он все такой же однообразный и слабый, с равномерными паузами,
он похож то на шипенье, то на свист. Ну, я мог бы пока оставить его таким,
какой он есть, хотя он очень раздражает, но в предполагаемом мною источнике
звука не может быть сомнений, поэтому он едва ли будет усиливаться, скорее,
наоборот, может случить-ся - правда, до сих пор я еще ни разу не ждал так
дол-го,- что с течением времени этот шорох, по мере того как работают
маленькие бурильщики, исчезнет сам собой, не говоря уже о том, что на след
нарушителя нас нередко наводит простая случайность, тогда как
систематические поиски долгое время ничего не дают. Так я утешаю себя, я
предпочел бы побродить по ходам и навестить площад-ки, многих я после
возвращения еще не видел, да мимохо-дом порезвиться на главной площадке, но
что-то толкает меня, я вынужден продолжать поиски. Да, много, много времени
отнимает у меня этот народец. Обычно в подобных случаях меня привлекает
чисто техническая проблема. Я, например, по характеру звука, все тончайшие
особен-ности которого мое ухо отлично различает, определяю со-вершенно точно
его причину, и меня тянет проверить, соответствует ли моя догадка
действительности. И это пра-вильно, ибо, пока причина не установлена, я не
могу чувствовать себя уверенно, даже если бы речь шла лишь о том, куда
скатится песчинка, падающая со стены. А такой шипящий звук с этой точки
зрения событие довольно важное. Но важное или не важное, как я ни ищу, я
ничего не нахожу или, вернее, нахожу слишком многое. Именно на моей любимой
площадке должно было это случиться, думаю я, отхожу как можно дальше, почти
на середину хода, ведущего к следующей площадке; все в целом - это же
просто-напросто шутка, словно я хочу доказать, что не только моя любимая
площадка приготовила мне эту помеху, но помехи есть и в других местах; и я,
улы-баясь, начинаю прислушиваться, но скоро перестаю улы-баться: такое же
шипенье действительно слышится и здесь. В сущности ничего нет, иногда мне
кажется, что никто, кроме меня, ничего и не услышал бы, но я своим
натренированным слухом слышу его все отчетливее, хотя повсюду это те же
самые звуки, как я убеждаюсь, сравни-вая их между собой. И они не
усиливаются- мне это яс-но, когда я прислушиваюсь не у самой стены, а стоя
посреди хода. Тут, чтобы услышать это слабое шипенье, я должен напрягать
слух, время от временя сосредоточи-ваться, и тогда до меня доходит даже не
звук, а скорее как бы дыхание звука. Но как раз эта его одинаковость,
которую я наблюдаю из разных точек, больше всего и тревожит меня, ибо она не
согласуется с моим прежним предположением. Если бы я верно отгадал источник
зву-ка, он должен был бы исходить из одного определенного места и потом все
ослабевать по мере моего удаления от него. Но раз мое объяснение не
подходит, то что же это такое? Быть может, существуют два центра звуков, и я
до сих пор прислушивался вдалеке от обоих центров, а когда приближался к
одному из них, звуки, правда, уси-ливались, но звуки другого соответственно
ослабевали, и для слуха это далекое шипенье оставалось примерно все таким
же. Порой мне казалось, что, когда я особенно на-пряженно вслушивался, я
даже улавливал звуки различной высоты, что соответствовало моему новому
предположе-нию, хотя и доносились они очень смутно. Во всяком слу-чае,
область исследования нужно было значительно рас-ширить. Поэтому я спускаюсь
по ходу до укрепленной площадки и там начинаю слушать. Странно, совершенно
тот же звук я слышу и здесь. Очевидно, его производят, роя землю, какие-то
ничтожные твари, которые подлым образом воспользовались моим отсутствием; во
всяком случае, они далеки от всяких злоумышленных действий против меня, они
просто заняты своей работой, и пока на их пути не возникнет препятствие, они
будут держать-ся взятого ими направления; все это я знаю, однако не могу
понять; волнует меня и вносит путаницу в мои мысли - хотя трезвость
рассудка мне так необходима для моей работы- тот факт, что они дерзнули
добраться до укрепленной площадки. Что послужило этому причиной - я не хочу
