стрел, наложенных на натянутые луки. Дикий, звенящий,
устрашающий клич рос и опадал, подавляя беспорядочные крики
толпы.
Одетые в шкуры ряды сомкнулись вокруг толпы, заключая ее в
кольцо. Горожане стали постепенно сбиваться в кучу, пока
огромная беспорядочная толпа не превратилась в плотный неровный
круг, оцепленный лесными людьми. Слышались крики горожан:
"Смерть им! Смерть им всем!" - и эти беспорядочные вопли яростно
пробивались сквозь накатывающийся волнами клич кочевников, но
через пару минут уже можно было с уверенностью сказать, за кем
останется победа.
Не то, чтобы обошлось совсем без драки. Людям по краям толпа
приходилось что-то делать. Они и делали - или пытались. Когда
одежды из шкур сдвинулись, возникло что-то слегка большее, чем
обычная драка.
- Ведь это же всего-навсего горожане, - спокойно сказал
Хобсон, словно лектор, объясняющий какие-то сцены из старых
кинохроник. - Вам никогда не приходило в голову, насколько полно
умерла профессия воина со времен Взрыва? Перед вами единственные
солдаты, оставшиеся в мире к сегодняшнему дню. - Он кивнул на
ряды кочевников, но никто не заметил его движения. Они с
недоверчивым напряжением людей, получившим отсрочку, наблюдали
за тем, как умело кочевники обращались с толпой, которая
буквально на глазах превращалась в неорганизованный сброд по
мере того, как таинственным образом из них улетучивался
безымянный, могущественный, страшный дух, сплачивающий их в
стаю.
Все, что потребовалось - это превосходящая сила, высшая
уверенность, угроза оружия в более умелых руках. На протяжении
четырех поколений такими были лесные люди, чьи предки никогда не
знали, что такое война. Четыре поколения кочевников жили лишь
благодаря непрекращающейся войне, которую они вели против леса и
человечества.
Они спокойно продолжали теснить толпу.
* * *
- Это ничего не решает, - сказал наконец Беркхальтер,
медленно отворачиваясь от окна. Потом он замолчал, разразившись
стремительным потоком мыслей, которые не могли слышать
обыкновенные люди. Может быть, нам стоит сохранить все это в
тайне? Неужели мы откажемся от их полного уничтожения? Конечно,
мы спасли свои головы - но как же остальной мир?
На лице Хобсона внезапно появилась хищная улыбка, такая
странная на его округлом лице. Он заговорил вслух, обращаясь ко
всем присутствующим.
- Собирайтесь, - сказал он. - Мы покидаем госпиталь. Все. И
обыкновенные люди из персонала - тоже.
Хит, вспотевший и осунувшийся, задержал дыхание.
- Постойте. Я знаю, вы руководитель, но... я не покину своих
пациентов!
- Мы берем с собой и их, - сказал Хобсон. Уверенность звучала
в его голосе, но ее не было в его глазах. Он смотрел на
Беркхальтера. Предстояло решить последнюю - и самую сложную -
проблему.
Сознания Хобсона коснулась мысль Коуди. Все готово.
У тебя достаточно кочевников?
Четыре племени. Они все были возле ручья Фрэзера. Создание
нового консульства согнало их с севера. Курьез.
Сообщение группе.
Разбросанные по континенту Немые обратились в слух. Секвойя
очищена. Жертв нет. Многих здорово отделали, но все они могут
путешествовать. (Веселая ухмылка.) Ваши горожане - солдаты
никудышные.
Готовы к маршу?
Готовы. Они все - мужчины, женщины, дети - окружены в
северной долине. За этот сектор отвечает Ампайр Вайн.
Выступаем. С параноиками проблем нет?
Никаких. Они все еще ничего не поняли. И до сих пор накрепко
засели в городе. Впрочем, нам надо двигаться побыстрее. Если они
попробуют выйти из Секвойи, мои люди поубивают их. Возникла
короткая пауза. Потом - Поход начался.
Хорошо. Когда потребуется, завязывайте им глаза.
Под землей нет звезд, - насмешливо сообщила мысль Коуди.
Ни один обыкновенный человек не должен погибнуть, это вопрос
чести. Наше решение, возможно, и не лучшее, но...
Никто не умрет.
Мы эвакуируем госпиталь. Маттун готов?
Готов. Эвакуируйте.
* * *
Бартон потер подбородок.
- Что случилось? - спросил он с трудом, озираясь в шелестящем
мраке елового леса.
Между деревьями скользнула тень.
- Забираем готовых к транспортировке пациентов. Помнишь? Тебя
ударили. Тот буйный...
- Я вспомнил, - Беркхальтер почувствовал себя довольно глупо.
- Мне следовало повнимательнее присмотреться к его мыслям. Я не
мог. Он не думал... - Он слегка вздрогнул. Потом сел. - Где мы?
- Всего в нескольких милях от Секвойи.
- Я довольно забавно себя чувствую, - Беркхальтер поправил
парик. Он поднялся, опираясь на дерево, и стоял, рассеянно
моргая. Через минуту он сориентировался. Это, должно быть, гора
Николс, высокий пик, поднимающийся над остальными горами,
окружавшими Секвойю. Очень далеко, за загораживающими друг друга
низкими сопками, он видел далекое сияние городских огней.
А под ним, тремя сотнями футов ниже, через ущелье в стене
гор двигалась процессия. Она выходила на лунный свет и быстро
снова погружалась в тень.
Там были и санитары-носильщики, и неподвижно лежащие фигуры в
рубашках из оленьих шкур и меховых шапках, они тоже помогали,
хотя на их плечах висели луки. Молчаливая процессия двигалась в
глушь.
- Болди Секвойи, - сказал Хобсон. - И персонал из
обыкновенных людей. И пациенты. Не могли же мы их бросить.
- Но...
- Это было единственно возможное для нас решение,
Беркхальтер. Послушай. Мы двадцать лет готовились - не к этому,
а к погрому. Глубоко в лесах, в месте, известном только Немым,
расположена система соединяющихся пещер. Теперь это город. Город
без населения. Коуди - на самом деле их четверо - использовали
его как лабораторию и как убежище. Там есть материал для
гидропоники, искусственный солнечный свет, все что нужно для
сельского хозяйства. Пещеры не настолько обширны, чтобы вместить
всех Болди, но население Секвойи они вместят.
Беркхальтер уставился на него.
- Обыкновенных людей?
- Да. Они будут на время изолированы, до тех пор, пока не
смогут встретиться с правдой. Что ж, они будут пленниками - от
этого никуда не денешься. У нас был выбор - убить их или просто
изолировать. Они привыкнут к пещерам. Секвойя была тесным
независимым сообществом. Семейные союзы не будут разрушены.
Общественный уклад сохранится без изменения. Только... это будет
под землей, в искусственной среде.
- Не смогут ли параноики найти их?
- Под землей нет звезд. Параноики могут прочитать мысли
жителей Секвойи, но телепатической пеленгацией невозможно
определить местоположение источника. Только Немые знают, где
находятся пещеры, но ни один параноик не в состоянии прочитать
мысли Немого. Скоро к нам присоединятся достаточно Немых, чтобы
провести жителей Секвойи на последнем этапе. Даже кочевники не
будут знать, куда мы направляемся.
- Тогда можно не опасаться за сохранность этой тайны среди
телепатов... а кочевники? Что, если они заговорят?
- Они этого не сделают. По многим причинам. Во-первых, они не
имеют связи с внешним миром. Во-вторых, у них царит автократия.
Коуди знают, как укреплять власть. А потом... ты не задумывался,
как города отнесутся к тому, что кочевники уничтожили целое
поселение? Кочевники будут помалкивать, просто опасаясь за свои
шкуры. Да, это может просочиться. Никогда нельзя быть уверенным,
если вовлечено столько народу. Я сейчас работаю над
импровизированным планом: он достаточно хорошо сработает. -
Хобсон сделал паузу и его мысль стремительно пробежала по
сознанию Беркхальтера. - Что случилось, Берк? Тебя по-прежнему
что-то тревожит?
- Наверное, все дело в людях, - согласился Беркхальтер. -
Люди... Ты знаешь, все это кажется мне не совсем честным. Я бы
не выдержал такой изоляции от всего остального мира. Они...
В мыслях Хобсона промелькнул резкий эпитет. Куда более
резкий, чем на словах. Он сказал:
- Честно! Конечно же, это не честно! Берк, ты видел толпу на
дороге - разве у них на уме была честность? Если кто тогда
заслуживал наказания, то уж эта толпа его точно заслужила! - Его
голос смягчился. - Ты понимаешь, мы постоянно забываем об одной
вещи. В нас развивали такую снисходительность к обыкновенным
людям, что мы совсем забыли: ведь они, в конце концов, тоже не
дети. Погром - это самая непростительная согласованная акция, в
которой можно обвинить группу. Это всегда нападение заведомого
большинства на беззащитное меньшинство. Эти люди убили бы нас,
ни на секунду не сомневаясь в своей правоте, при первой же
возможности. На их счастье, мы не настолько агрессивны, как они.
Я считаю, что они достойны более худшей участи. Мы вовсе не
жаждали оказаться в таком положении. Повсюду вокруг нас
несправедливость, но я думаю, что это наилучшее решение в данных
обстоятельствах.
* * *
Они наблюдали за движущейся внизу в лунном свете процессией.
Хобсон продолжал.
- Когда мы запустили все это, стало ясно еще кое-что. И очень
хорошее. По чистой случайности мы можем провести чудесный
эксперимент на человеческих отношениях. Пещерное сообщество не
будет тупиковой ветвью. Мы считаем, что в конце концов Болди и
обыкновенные люди вступят там в смешанные браки. Персонал
госпиталя может стать потенциальными послами доброй воли.
Конечно, это потребует осторожности, но я думаю, что с нашей
способностью читать мысли и скорректированной с учетом этого
пропагандой, дело выгорит. Это может стать окончательным
решением проблемы взаимоотношений Болди и обыкновенных людей.
Понимаешь, это будет микрокосм того, каким должен быть весь
мир - каким он должен был бы быть, если бы Взрыв не породил нас,
телепатов, раньше времени. Это будет общество, где, великодушно
правя, будут преобладать телепаты. Мы научимся регулировать
отношения между людьми, и во время учебы не будет опасности. Это
будет метод проб и ошибок без наказания за ошибки. Возможно,
людям придется немного тяжеловато, но ненамного тяжелее, чем
приходилось поколениям Болди по всей земле. Можно даже надеяться
на то, что через несколько лет эксперимент настолько
нормализуется, что даже узнав о нем, члены сообщества предпочтут
остаться. Что ж, поживем - увидим. Во всяком случае, другого
пути нам неизвестно. Нет другого пути, кроме соглашения между
расами. Если бы даже каждый Болди Земли добровольно покончил с
собой, Болди все равно бы продолжали рождаться. Это невозможно
остановить. В этом виноват Взрыв, а не мы. Мы... подожди минуту.
Хобсон резко повернул голову, и в шелестящей тишине леса,
нарушаемой лишь приглушенными шумами идущей далеко внизу
колонны, они прислушивались к звуку, не предназначенному для их
ушей.
Беркхальтер ничего не услышал, а Хобсон через мгновение
кивнул.
- Города сейчас не станет, - сказал он.
Беркхальтер нахмурился.
- Но остается еще одна опасность: что если в уничтожении
Секвойи будет обвинен Пайнвуд?
- Во всяком случае, доказательств этому нет. Мы распустим
слухи, что в этом могут быть виноваты еще два-три города кроме
Пайнвуда, и этого хватит, чтобы запутать дело. Можно сказать,
что взрыв произошел из-за случайности на складе бомб. Такое
бывало, ты знаешь. Просто Пайнвуд и другие на некоторое время
попадут под подозрение. За ними будут присматривать, и если они
обнаружат новые признаки агрессивности... но, конечно же, ничего
не случится. Я думаю... смотри, Беркхальтер! Вот оно!
Далеко внизу, словно раскаленное озеро в чаше гор, сияла
Секвойя. На их глазах свет изменялся. И во всем своем огненном
великолепии вспыхнула сверхновая, осветив лица людей и превратив
ели в черные тени.
На миг эфир затопил стон, бессмысленный крик, поразивший
сознание всякого телепата, оказавшегося в пределах слышимости. А
потом возникла ужасающая пустота, пауза смерти, куда не смел
заглянуть ни один Болди. В этот раз вихрь был невероятно мощным,
ведь звездная вспышка уничтожила множество телепатов. Сознание,
притянутое этим водоворотом, балансировала на самом краю его
гигантского ненасытного жерла. Да, они были параноиками, но они
