Почему ты не разделался с Сэлфриджем?
Беркхальтер покачал головой.
- Нет. И ты не пытайся.
- Я предупредила тебя, что он в таверне. И я оказалась здесь
раньше всех, за исключением Хита. Если бы мы работали вместе...
- Мы не можем.
- Десятки раз мы спасали вас, предатели, - горько сказала
женщина. - А вы будете ждать, пока люди вышибут из вас дух.
Беркхальтер прошел мимо нее и свернул на тропинку,
поднимавшуюся по крутому склону и уводившую из Секвойи. Он ясно
чувствовал, что Барбара Пелл смотрит ему вслед. Он мог видеть ее
столь ясно, будто у него были глаза на затылке, ее опасно яркое
лицо, ее прекрасное тело, ее яркие, восхитительные безумные
мысли...
Ведь не считая переполняющей их ненависти мысли параноика
были столь же прекрасны и соблазнительны, как и красота Барбары
Пелл. Рискованно соблазнительными. Свободный мир, в котором
Болди могли бы в безопасности ходить, жить и думать, не
сдерживая своих мыслей в искусственные стесняющие рамки, как
люди когда-то сгибали свои спины, раболепствуя перед хозяевами.
Согнутая спина - это унизительно, но даже у раба сознание
свободно. Стеснять мысль - все равно, что стеснять душу, и
никакое другое унижение не может превзойти этого.
Но такого мира, о котором мечтали параноики, не существовало.
Его цена была бы слишком высока. Что получит человек, зло
подумал Беркхальтер, если он заполучит весь мир и потеряет
собственную душу? Эти слова, наверное, впервые были произнесены
по этому случаю и подходили к нему, как никакие другие. Ценой
должно было стать убийство, и кто бы ни заплатил эту цену, он бы
этим автоматически запятнал купленный им мир и, если бы он был
нормальным существом, он никогда не смог бы наслаждаться тем,
что он купил столь дорого. Беркхальтер восстановил в памяти
отрывок стихотворения и снова, может быть более поздно, чем сам
поэт, писавший эти строки, ощутил вкус его горькой меланхолии.
* * *
Я вижу вдалеке страну,
Где никогда не буду.
Но сердце пройдет, где не ступит нога,
В страну обетованную.
* * *
Мысль Барбары Пелл выпустила ему вслед гневную, полную злобы
стрелу презрения и ненависти. "Глупец, все вы глупцы, вы
недостойны телепатии, если ведете ее к упадку. Если бы вы только
присоединились к нам..." Ее мысль потеряла ясность и внезапно
стала злорадно красной от льющейся крови, солоноватой и
испаряющейся, будто все ее сознание с восторгом купалось в
людской крови.
Беркхальтер, чувствуя слабость, оборвал мысленный контакт с
ней. С неожиданной ясностью он осознал, что не окончательной
свободной жизни они хотят, а предметом их вожделения являются
средства достижения цели. Они утратили образ свободного мира.
Все, чего они хотят, это убийство.
"Глупец, глупец, глупец! - летели ему вслед мысли Барбары
Пелл. - Подожди и увидишь! Подожди пока - один на два есть два,
дважды два - четыре, трижды два..."
Беркхальтер мрачно подумал: "Они к чему-то готовятся". И
осторожно послал мысль на разведку за внезапный искусственный
барьер, которым она пыталась скрыть мысль, когда осознала свою
неосторожность. Она злобно сопротивлялась прощупыванию. Он
чувствовал только смутные кровавые видения, кипящие за барьером.
Потом она беззвучно засмеялась и швырнула ему ясную ужасную
мысль параноика, отвратительно отчетливую картину, которая
разве что не плеснула ему в лицо льющей через край кровавостью.
Чисто рефлекторно он стремительно отдернул свою мысль.
Прикасаться к ее мыслям было столь же безопасно, что и к огню.
Это был один из способов, которыми параноики могли при
необходимости отогнать назойливую мысль обыкновенного Болди. И
конечно же обычно ни один Болди не помышлял о прощупывании
чужого сознания без приглашения. Беркхальтер содрогнулся.
Определенно, они к чему-то готовились. Он должен передать
этот эпизод тем, чьим делом было знать все о параноиках. В любом
случае мозг Барбары Пелл вряд ли дал бы много информации о
секретных планах. Она была исполнителем, а не идеологом. Он
отозвал от нее свои мысли, привередливо отряхивая грязь подобно
тому, как кот отряхивает с лап воду.
Он поднимался по крутому склону, ведшему из Секвойи к его
дому, намеренно отрывая мысль от всего, что оставалось позади.
Пятнадцатиминутная прогулка привела его к простому дому из
бревен и пластика, выстроенному у самого Западного Канадского
Леса. Это и было его консульство, и только будка братьев
Сэлфридж стояла дальше в лесистой пустыне, тянувшейся на север
до моря Бофорта, сливающегося с Северным Ледовитым океаном.
Мигающий красный огонек рядом с его столом сообщал ему, что
на терминале пневмопочты, вытянувшейся на шесть миль вглубь
леса, для него есть послание. Он внимательно прочитал его. Скоро
должна прибыть делегация представителей трех групп племен
кочевников. Ладно...
Он проверил запасы, осмотрел главный склад и сел за стол в
ожидании. Скоро к нему должен был присоединиться Хит. А пока он,
закрыл глаза и сосредоточился на свежем запахе ели, вливавшемся
через открытые окна. Но свежий чистый аромат был загрязнен
отравлявшими воздух бродячими потоками мыслей.
Беркхальтер вздрогнул.
* * *
II
* * *
Секвойя лежала у границы бывшей Канады - ныне необъятной
пустыни, в основном, покрытой лесами. Ее промышленность
занималась переработкой побочных продуктов целлюлозного
производства, и здесь же находился огромный психиатрический
госпиталь, что объяснялось присутствием в городе большого
количества Болди. С другой стороны Секвойю выделяло из сотен
тысяч других городов, усеивающих Америку, недавнее создание
здесь дипломатического поста, консульства, который должен был
стать средством официального контакта с кочующими племенами,
которые отходили в леса по мере расширения цивилизации. Это был
город в долине, ограниченной крутыми склонами с бескрайними
хвойными лесами и белыми водопадами, несущимися со снежных
вершин. Чуть западнее пролива Джорджии и острова Ванкувер
раскинулся Тихий океан. Но шоссейных дорог было очень мало;
транспорт был воздушным. И связь в основном осуществлялась по
телерадио.
Четыре сотни человек, или около того, жили в Секвойе, тесном,
маленьком, полунезависимом поселении, обменивающем свою особую
продукцию на креветок и помпано из Лафитта; книги из Модока;
кинжалы из бериллиевой стали и мотоплуги из Америкэн Гана;
одежду из Демпси и Ги Ай. Бостонские текстильные фабрики исчезли
вместе с Бостоном; эта дымящаяся серая пустошь не изменилась со
дня Взрыва. Но в Америке как и прежде хватало пространства, как
бы ни разрасталось население; война сильно проредило его. С
развитием техники совершенствовались использование засушливых и
неудобренных почв, и твердые зерна растения кудзу открыли новые
пути для земледелия. Но сельское хозяйство было далеко не
единственным производством. Никогда не расширяясь до солидных
размеров, города специализировались и разбрасывали споры,
выраставшие в новые поселения - или, иначе, разрастались подобно
побегам малины, что пускали корни там, где они коснулись земли.
* * *
Беркхальтер старался не думать о рыжеволосой женщине, когда
вошел Дюк Хит. Врач-священник уловил напряженную, негативную
мысленную картину и кивнул.
- Барбара Пелл, - сказал он. - Я видел ее. - Оба мужчины
затуманили поверхность своего сознания. Это не могло скрыть
мысли, но если бы чей-то мозг начал прощупывание, последовало бы
мгновенное предупреждение, которое дало бы им возможность
принять меры предосторожности. Однако, при этом беседа неизбежно
велась в устной форме, а не телепатически.
- Они могут учуять приближение беды, - сказал Беркхальтер. -
Последнее время они прибывают в Секвойю, не так ли?
- Да. В тот момент, когда ты стал консулом, они начали
приезжать, - Хит кусал пальцы. - За сорок лет параноики
выстроили что-то похожее на организацию.
- Шестьдесят лет, - сказал Беркхальтер. - Мой дед видел, как
это началось в восемьдесят втором. Тогда в Модоке был параноик -
одинокий волк в те времена, но это был один из первых симптомов.
А с тех пор...
- Да, они выросли качественно, не количественно. Сейчас
истинных Болди больше, чем параноиков. Психологически они в
невыгодном положении. Они не терпят смешанных браков с
обыкновенными людьми. А мы делаем это, и доминирующий признак
продолжается, расширяется.
- На время, - сказал Беркхальтер.
- У Коломбиа Кроссинг нет никакой эпидемии, - нахмурился Хит.
- мне нужно было как-то отцепить Сэлфриджа от тебя, а у него
сильный отцовский инстинкт к его брату. Это сработало, но не
надолго. С некоторой поправкой часть равна целому. Ты получил
консульство; у него был маленький приятный рэкет, обжуливая
кочевников; он ненавидит тебя - и бьет по твоему самому
уязвимому месту. К тому же он не дурак. он говорит себе, что
если бы у тебя не было того досадного преимущества, что ты -
Болди, ты бы никогда не получил консульство.
- Это было несправедливо.
- Он был вынужден сделать это, - сказал Хит. - Обыкновенные
люди не должны узнать, что мы выстраиваем среди кочевников. В
один прекрасный день лесной народ даст нам безопасность. Если бы
консулом стал обыкновенный человек...
- Я работаю в потемках, - сказал Беркхальтер. - И знаю лишь,
что должен во всем слушаться Немых.
- Мне известно ненамного больше. У параноиков есть их Мощь -
секретный диапазон связи, не поддающийся перехвату - и только
Немые могут бороться с их оружием. Помни, что покат мы не можем
прочитать мысли Немых, параноики тоже не могут этого сделать.
Если ты узнаешь их секреты, то твой мозг будет открытой книгой -
любой телепат сможет прочитать их.
Беркхальтер промолчал. Хит вздохнул и посмотрел на еловые
иглы, блестевшие в солнечном свете за окном.
- Мне это тоже нелегко, - сказал он, - быть суррогатом. Ни
одному обыкновенному человеку не приходилось быть ни
священником, ни врачом. А я должен. Доктора в госпитале
разбираются в этом лучше меня. Они знают, сколько случаев
психоза было вылечено благодаря нашему умению читать мысли. А
пока... - он пожал плечами.
Беркхальтер посмотрел на север.
- Что нам нужно, так это новая земля, - сказал он.
- Нам нужен новый мир. И когда-нибудь мы его получим.
* * *
Поперек двери легла тень. Оба мужчины повернулись. Там стояла
маленькая фигура, толстый маленький человечек с короткими
вьющимися волосами и кроткими голубыми глазами. Кинжал не его
поясе казался настолько неуместным, словно его короткие толстые
пальцы были в состоянии только нелепо скользить по рукоятке.
Ни один Болди не будет намеренно читать мысли обыкновенного
человека, но друг друга Болди всегда узнавали. Так что
Беркхальтер и Хит мгновенно определили, что вошедший был
телепатом... но следом за этой мыслью пришло неожиданное
пугающее понимание, что там, где должна быть мысль, была
пустота. Это было все равно, что ступить на чистый лед и
обнаружить на его месте чистую воду. Только несколько человек
могли настолько полно защищать свое сознание. Это были Немые.
- Привет, - сказал странник, входя и усаживаясь на край
стола. - Похоже, вы меня знаете. Если вы не против, поговорим
вслух. Я могу читать ваши мысли, но вы не можете прочитать мои.
- Он усмехнулся. - Не стоит этому удивляться, Беркхальтер. Если
ты будешь знать, то и параноики тоже узнают. Итак. Меня зовут
Бен Хобсон. - Он выдержал паузу. - Плохи дела, да? Ладно, мы
обдумаем это позже. Сначала дайте перевести дух.
Беркхальтер быстро взглянул на Хита.
- В городе параноики. Не говори мне слишком многого, иначе...
- Не волнуйся. Я не собирался, - усмехнулся Хобсон. - Что вам
известно о кочевниках?
- Потомки бродячих племен, не пожелавшие после Взрыва
присоединиться к поселениям. Цыгане. Люди леса. Довольно
