увидев, что он после короткой песни положил его себе в рот.
Он передал мешок мне, и я, положив его перед нами, взял один
батончик. Этот круг повторялся пять раз, прежде, чем я заметил какую-либо
жажду. Я поднял флягу, чтобы напиться, но дон Хуан сказал, чтобы я лишь
прополоскал рот, но не пил воду, так как меня иначе вырвет. Я несколько
раз прополоскал рот. В какой-то момент желание попить стало ужасным
искушением и я проглотил немного воды... Немедленно мой желудок стал
сжиматься. Я ожидал безболезненного и незаметного излияния жидкости у меня
изо рта, как это было при первом моем знакомстве с пейотом, но к моему
удивлению, у меня было лишь обычное ощущение рвоты. Однако, она не длилась
долго.
Дон Хуан взял другой батончик и вручил мне мешок, и круг был
возобновлен и повторен, пока я не разжевал 14 батончиков. К этому времени
все мое ощущение жажды, холода и неудобства исчезли.
Вместо них я ощутил незнакомое чувство тепла и возбуждения. Я взял
флягу, чтобы освежить рот, но она была пуста.
- Можно нам сходить к ручью, дон Хуан?
Звук моего голоса не вырвался изо рта, а отразился от неба обратно в
горло и катался эхом взад-вперед между ними. Эхо было мягким и музыкальным
и, казалось, имело крылья, которые хлопали внутри моего горла. Их касания
ласкали меня. Я следил за их движением взад и вперед, пока они не исчезли.
Я повторил вопрос. Мой голос звучал так, как если бы я говорил внутри
пещеры. Дон Хуан не ответил. Я поднялся и повернул в направлении ручья. Я
взглянул на дона Хуана, не идет ли он тоже, но он, казалось, к чему-то
внимательно прислушивался.
Он сделал повелительный жест рукой, чтобы я замер.
- Абутон уже здесь! - сказал он.
Я раньше ни разу не слышал этого имени и колебался, спросить его об
этом или нет, когда заметил звук, который походил на звон в ушах.
Звук становился громче и громче, пока не стал подобен звуку рева
гигантского быка. Он длился короткий момент и постепенно затих, пока снова
не наступила тишина. Сила и интенсивность звука испугали меня. Я трясся
так сильно, что едва мог стоять, и все же рассудок мой заработал
совершенно нормально. Если несколько минут назад меня клонило в сон, то
теперь это чувство полностью пропало, уступив свое место исключительной
ясности. Звук напомнил мне научнофантастический фильм, в котором
гигантская пчела, гудя крыльями, вылетает из зоны атомной радиации. Я
засмеялся при этой мысли. Я увидел, что дон Хуан опять откинулся в свою
расслабленную позу. И внезапно на меня вновь нашло жужжание огромной
пчелы. Это было более реально, чем обычная мысль. Она (мысль) была
отдельной, окруженной исключительной ясностью. Все остальное было изгнано
из моего ума.
Это состояние умственной ясности, которое никогда ранее не бывало в
моей жизни, вызвало у меня еще один момент страха. Я начал потеть. Я
наклонился к дону Хуану, чтобы сказать ему, что я боюсь.
Его лицо было в нескольких дюймах от моего. Он смотрел на меня, но
его глаза были глазами пчелы. Они выглядели, как круглые очки, имеющие
свой собственный свет в темноте. Его губы были вытянуты вперед и издавали
прерывистый звук: - пе'та-пе'та-пе'та, - я отпрыгнул назад, чуть не
разбившись о скалу позади меня. В течение, казалось, бесконечного времени
я испытывал невыносимый ужас. Я сопел и отдувался. Пот замерзал у меня на
коже, придавая мне неудобную твердость. Потом я услышал голос дона Хуана:
- "Поднимайся! Двигайся! Поднимайся!"
Видение исчезло, и я снова мог видеть его знакомое лицо.
- Я принесу воды, - сказал я после бесконечной паузы. Мой голос
прерывался. Я с трудом мог выговаривать слова. Дон Хуан согласно кивнул.
По пути я понял, что мой страх исчез так же загадочно, так же быстро, как
и появился.
Приближаясь к ручью, я заметил, что могу ясно видеть каждый предмет
на пути. Я вспомнил, что только что ясно видел дона Хуана, тогда, как
сразу перед тем, я с трудом мог различать очертания его фигуры. Я
остановился и посмотрел вдаль и смог даже ясно видеть другую сторону
долины. Я мог различать совершенно ясно отдельные камни на другой стороне
долины. Я подумал, что, видимо, уже утро, но мне показалось, что я потерял
чувство времени. Я взглянул на часы. Было десять минут двенадцатого. Я
послушал часы, ходят ли они. Они ходили. Полдень сейчас быть не мог.
Значит, это полночь. Я намеревался сбегать за водой и вернуться назад к
скалам, но увидел, что дон Хуан идет вниз, и подождал его. Я сказал ему,
что могу видеть в темноте.
Он долгое время смотрел на меня, ничего не говоря, если он и говорил,
то, может быть, я его прослушал, так как все внимание было направлено на
мою новую уникальную способность - видеть в темноте. Я мог различать
мельчайшие песчинки. Временами было все так ясно, что казалось, что сейчас
утро или вечер. Потом потемнело, потом опять посветлело. Вскоре я понял,
что яркость совпадает с дистолой моего сердца, а темнота с его систолой.
Мир становился ярко-темным-ярким снова с каждым ударом моего сердца.
Я полностью ушел в это открытие, когда тот же странный звук, который
я слышал раньше, появился вновь.
Мои мышцы напряглись. "Ануктал (так я расслышал слово в этот раз)
здесь" - сказал дон Хуан.
Звук казался мне таким громоподобным, такми всепоглощающим, что ничто
другое значения не имело.
Когда он утих, я почувствовал, что объем воды внезапно увеличился.
Ручей, который с минуту назад был в ладонь шириной, увеличился так, что
стал огромным озером. Свет, который, казалось, падал сверху, касался
поверхности, как бы сверкая сквозь толстое стекло. Время от времени вода
сверкала золотистым и черным. Затем оставалась темной, неосвещенной, почти
невидимой, но все же странно присутствующей.
Я не припомню, сколь долго я стоял там, просто наблюдая, изумляясь,
на берегу черного озера. Рев, должно быть, этим временем прекратился, так
как то, что возвратило меня назад (к реальности) было снова устрашающим
гудением.
Я оглянулся, ища дона Хуана. Я увидел, как он вскарабкался и исчез за
отрогом скалы. Однако, чувство одиночества совсем не беспокоило меня, я
топтался на месте, в состоянии полной уверенности и покинутости.
Рев снова стал слышен. Он был очень интенсивным, подобно звуку очень
сильного ветра. Прислушиваясь к нему так внимательно, как только смог, я
улавливал определенную мелодию. Она состояла из высоких звуков, похожих на
человеческие голоса в сопровождении барабана. Я сфокусировал все свое
внимание на мелодии и снова заметил, что систола и дистола моего сердца
совпадали со звуками барабана и с темпом мелодии. Я остановился, и музыка
прекратилась. Я попытался услышать удары сердца, но это не удалось. Я
снова потоптался, думая, что, может, это положение моего тела вызывало эти
звуки! Но ничего не случилось! Ни звука! Даже звука моего сердца!
Я решил, что с меня хватит, но когда я поднялся, чтобы уйти, то
почувствовал дрожь земли. Земля под моими ногами тряслась. Я терял
равновесие. Я упал на спину и лежал в этом положении, пока земля сильно
тряслась.
Я попытался схватиться за скалу или куст, но что-то ехало подо мной.
Я вскочил, секунду стоял, опять упал.
Земля, на которой я сидел, двигалась, соскальзывая в воду, как плот.
Я оставался, неподвижно скованный ужасом, который был, как и все прочее,
уникальным, беспрерывным и абсолютным. Я двигался через воды черного озера
на клочке почвы, который был похож на земляное бревно. У меня было
чувство, что я двигаюсь в южном направлении, влекомый течением. Я мог
видеть, как вода вокруг двигалась и завихрялась. Она была холодной и
странно тяжелой на ощупь... Мне казалось, что она была живая.
Не было никаких различных берегов или береговых объектов, и я не могу
припомнить своих мыслей и чувств за это путешествие.
Через, казалось, долгие часы плавания мой плот сделал под прямым
углом поворот налево. Он продолжал прямолинейное движение очень недолго и
неожиданно наткнулся на что-то. Инерция бросила меня вперед. Я закрыл
глаза и почувствовал острую боль в коленях и вытянутых руках от падения на
землю.
Через секунду я открыл глаза. Я лежал на земле. Казалось, мое
земляное бревно врезалось в землю. Я сел и оглянулся. Вода отступила! Она
двигалась назад, как откатившаяся волна, пока не исчезла.
Я долго сидел так, пытаясь собраться с мыслями и привести все, что
случилось, в осмысленный порядок. Все мое тело ныло, я прикусил себе губу,
когда "приземлился". Я встал, ветер дал мне понять, что я озяб. Моя одежда
была мокрой. Мои руки ноги и челюсти так тряслись, что мне снова пришлось
лечь. Капли пота затекали в мои глаза и жгли их так сильно, что я взвыл от
боли.
Через некоторое время я восстановил чувство равновесия и поднялся. В
темных сумерках пейзаж был очень ясен. Я сделал пару шагов. Отчетливый
звук многих человеческих голосов донесся до меня. Казалось, они громко
разговаривали... Я пошел на звук. Я прошел примерно 100 метров и
остановился. Передо мной был тупик. Место, где я находился, было коралем,
окруженным огромными валунами. Я мог за ними различать еще один ряд, затем
еще и еще, пока они не переходили в отвесные горы. Откуда-то среди них
доносились звуки музыки. Это был текучий, непрерывный, приятный для слуха
поток звуков.
У подножья одного из валунов я увидел человека, сидящего на земле,
его лицо было повернуто ко мне почти в профиль. Я приблизился к нему, пока
не оказался чуть ли не в трех метрах от него; затем он повернул голову и
взглянул на меня. Я замер: его глаза были водой, которую я только что
видел! Они были так же необъятны, и в них светились так же золотые и
черные искорки. Его голова была заостренной, как ягода земляники, его кожа
была зеленой, испещренной бесчисленными оспинами.
За исключением заостренной формы, его голова была в точности, как
поверхность растения пейота. Я стоял перед ним и не мог отвести от него
глаз. Я чувствовал, что он намеренно давит мне на грудь весом своих глаз.
Я задыхался. Я потерял равновесие и упал на землю. Его глаза отвернулись
от меня. Я услышал, что он говорит со мной. Сначала его голос был подобен
мягкому шелесту ветерка. Затем я услышал его, как музыку: как мелодию
голосов - и я "знал", что мелодия говорила:
- Чего ты хочешь?
Я упал перед ним на колени и стал говорить о своей жизни, потом
заплакал.
Он снова взглянул на меня. Я почувствовал, что его глаза отталкивают
меня, и подумал, что этот момент будет моментом моей смерти.
Он сделал мне знак подойти поближе. Я момент колебался, прежде чем
сделать шаг вперед: когда я приблизился к нему, он отвел от меня свои
глаза и показал мне тыльную сторону своей ладони.
Мелодия сказала:
- Смотри.
В середине его ладони была круглая дырка.
- Смотри, - опять сказала мелодия.
Я взглянул в дырку и увидел самого себя.
Я был очень старым и слабым и бежал от нагонявшей меня погони. Вокруг
меня повсюду летели искры. Затем три искры задели меня: две - голову и
одна - левое плечо. Моя фигура в дырке секунду стояла, пока не выпрямилась
совершенно вертикально, затем исчезла вместе с дыркой.
Мескалито вновь повернул ко мне свои глаза. Он был так близко от
меня, что я услышал, как они мягко гремят тем самым непонятным звуком,
который я уже так много раз слышал этой ночью. Постепенно они стали
спокойными, пока не стали подобны тихим озерам, прорываемым золотыми и
черными искрами.
Он опять отвел глаза и отпрыгнул, как кузнечик, на расстояние чуть не
