- В маленьком мешочке, привязанном у тебя под рукой или на шее.
- Ты имеешь его с собой?
- Нет, потому что у меня есть о_л_л_и_, но другие люди носят его.
- Чему он учит?
- Он показывает вещи и говорит то, что есть что.
- Как?
- Тебе надо это посмотреть самому.
30 января 1962 года.
- Что ты видишь, когда мескалито берет тебя с собой, дон Хуан?
- Такие вещи не для простого разговора. Я не могу рассказать тебе
это.
- С тобой случится что-либо плохое, если ты расскажешь?
- Мескалито - защитник. Добрый благородный защитник, но это не
значит, что над ним можно смеяться. Поскольку он добрый защитник, он может
быть также самим ужасом с теми, кого не любит.
- Я не собираюсь над ним смеяться. Я просто хочу узнать, что он
заставляет видеть и делать других людей. Я описал тебе все, что мескалито
заставил увидеть меня.
- С тобой все иначе, может быть, потому, что ты не знаешь его путей.
Тебя приходится учить его путям, как ребенка учат ходить.
- Как долго я еще должен учиться?
- Пока он сам не будет иметь смысл для тебя.
- А затем?
- Затем ты поймешь сам. Тебе не надо будет больше ничего мне
рассказывать.
- Можещь ли ты сказать мне просто, куда мескалито берет тебя?
- Я не хочу разговаривать об этом.
- Все, что я хочу узнать, так это, есть ли другой мир, куда он берет
людей?
- Да, есть.
- Это небеса?
- Он берет тебя сквозь небо.
- Я имею в виду то небо, где бог.
- Теперь ты глуп. Я не знаю, где бог.
- Мескалито - это бог? Единый бог? Или он просто один из богов?
- Он просто защитник и учитель. Он сила.
- Он что, сила внутри нас?
- Нет, мескалито ничего общего с нами не имеет. Он вне нас.
- Но тогда каждый, кто принимает мескалито, должен видеть его
одинаково.
- Нет, не совсем так. Он не один и тот же для каждого из нас.
12 апреля 1962 года.
- Почему ты не расскажешь побольше о мескалито, дон Хуан?
- Нечего рассказывать.
- Должны быть тысячи вещей, которое мне надо бы узнать прежде, чем я
встречусь с ними снова.
- Нет, может быть, для тебя нет ничего, что ты должен был бы узнать.
Как я тебе уже говорил, он не одинаков со всеми.
- Я знаю, но все же мне хотелось бы узнать, что чувствует другой по
отношению к нему.
- Мнения тех, кто болтает о нем, немного стоят. Ты увидишь. Ты,
возможно, будешь говорить о нем до какой-то точки, а затем ты уже никогда
не будешь обсуждать этот вопрос.
- Можешь ты рассказать мне о моем собственном первом опыте. Для чего?
- Ну, тогда я буду знать, как вести себя с мескалито.
- Ты уже знаешь больше, чем я. Ты действительно играл с ним.
Когда-нибудь ты увидишь, каким добрым был защитник с тобой. В тот первый
раз, я уверен, что он сказал тебе много-много вещей, но ты был глух и
слеп.
14 апреля 1963 года
- Мескалито может принимать любую форму, когда он показывает себя.
- Да, любую.
- Но тогда, какую форму ты знаешь, как самую обычную?
- Обычных форм нет.
- Ты имеешь в виду, дон Хуан, что он принимает любую форму даже с
людьми, которые его хорошо знают?
- Нет. Он принимает любую форму с людьми, которые его знают лишь
немного, но для тех, кто его знает хорошо, он всегда постоянен.
- Как он постоянен?
- Он является им тогда, как человек вроде нас, или как совет. Просто
совет.
Мескалито когда-нибудь изменяет форму? Свою форму с теми, кто знает
его хорошо?
- Я этого не знаю.
6 июня 1962 года.
Мы с доном Хуаном отправились в путешествие в конце дня 28 июня. Он
сказал, что мы едем поискать грибы в штате чиуауа. Он сказал, что
путешествие будет долгим и трудным. Он был прав. Мы прибыли в небольшой
шахтерский городок на севере штата чиуауа в 10 часов вечера 27 июня. От
места, где я поставил машину, мы прошли на окраину, к дому его друзей,
индейца из племеня тарахумара и его жены. Там мы спали.
На следующее утро хозяин разбудил нас около пяти часов. Он принес нам
бобы и хлеб. Пока мы ели, он говорил с доном Хуаном, но ничего не сказал о
нашем путешествии. После завтрака хозяин налил воду в мою флягу и положил
пару сладких рулетов в мой рюкзак. Дон Хуан приспособил поудобнее рюкзак у
меня на спине. Поблагодарив хозяина за работу и повернувшись ко мне,
сказал:
- Время идти.
Около мили мы шли по грунтовой дороге. Оттуда мы пересекли поле и
через два часа были у подножья холмов на юге города. Мы поднялись по
пологому склону в юго-западном направлении. Когда мы достигли крутизны,
дон Хуан сменил направление и мы пошли по возвышенности на восток.
Несмотря на свой преклонный возраст, дон Хуан шел все время так
невероятно быстро, что к полудню я уже полностью выдохся. Мы сели и он
открыл мешок с хлебом.
- Ты можешь есть все это, если хочешь, - сказал он.
- А как же ты?
- Я не голоден, а позднее нам эта пища еще понадобится.
Я был очень усталым и голодным и поймал его на слове. Я чувствовал,
что это подходящее время, чтобы поговорить о цели нашего путешествия, и
очень осторожно я спросил:
- Ты считаешь, что мы будем здесь находится долго?
- Мы здесь для того, чтобы собрать мескалито. Мы останемся здесь до
завтра.
- Где мескалито?
- Повсюду вокруг нас.
Вокруг в изобилии росли кактусы различных видов, но я не мог найти
среди них пейот.
Мы снова отправились в путь и к трем часам пришли в длинную узкую
долину с крутыми склонами. Я чувствовал себя странно возбужденным при
мысли о том, что увижу пейот, который никогда не видел в его естественной
среде. Мы вошли в долину и прошли около 150 метров, когда я внезапно
заметил три определенных растения пейота. Они срослись вместе, выступив
над землей примерно на несколько дюймов перело мной слева от тропы. Они
выглядели, как круглые мясистые зеленые розы. Я побежал к ним, указывая на
них дону Хуану.
Он не обращал на меня внимания и намеренно обращал ко мне спину,
уходя дальше. Я понял, что сделал что-то неправильно, и всю вторую
половину дня мы шли в молчании, медленно передвигаясь по плоской равнине,
которая была покрыта мелкими острыми камнями. Мы двигались среди кактусов,
вспугивая полчища ящериц, и время от времени одинокую птицу. Я прощел три
дюжины растений пейота, не говоря ни слова.
Мы были в шесть часов у подножия гор, которые ограничивали долину. Мы
взобрались на склон. Дон Хуан бросил свой мешок и сел. Я опять был
голоден, но пищи у нас не соталось. Я предложил собирать мескалито и
вернуться в город. Дон Хуан выглядел раздраженным и сделал чмокающий звук
губами. Он сказал, что мы проведем здесь ночь.
Мы сидели спокойно. Слева была скала, а справа долина, которую мы
пересекли. Она тянулась довольно далеко и казалась шире и не такой
плоской, как я думал.
- Завтра мы начнем обратный путь, - сказал дон Хуан, не глядя на меня
и указывая на долину. - мы будем идти назад и собирать его, пересекая
долину. То есть мы будем подбирать его только тогда, когда он будет прямо
на нашем пути. "Он" будет находить нас и никак иначе. Он найдет нас, если
захочет.
Дон Хуан облокотился спиной на скалу и, наклонив голову, продолжал
говорить так, как будто кроме меня тут еще кто-то был.
- Еще одна вещь. Только я могу срывать его. Ты, может быть, будешь
нести мешок и идти впереди, я еще не знаю. Но завтра ты не будешь
указывать на него, как ты сделал сегодня.
- Прости меня, дон Хуан.
- Все в порядке. Ты не знал.
- Твой бенефактор учил тебя всему этому о мескалито.
- Нет. Никто не учил меня об этом. Это был сам защитник, кто был моим
учителем.
- Тогда значит мескалито вроде человека, с которым можно
разговаривать?
- Нет.
- Как же тогда он учит?
Некоторое время он молчал.
- Помнишь то время, когда он играл с тобой? Ты понимал его, не так
ли?
- Да.
- Вот так он и учит. Только ты этого не знал. Но если бы ты был
внимателен к нему, то он бы с тобой говорил.
- Когда?
- Тогда, когда ты в первый раз его увидел.
Он, казалось, был очень раздражен этими вопросами. Я сказал, что
задаю ему их, так как хочу узнать все, что можно.
- Не спрашивай _м_е_н_я_, - он улыбнулся. - спроси его. В следующий
раз, когда ты проснешься, спроси его все, что ты пожелаешь.
- Тогда мескалито _я_в_л_я_е_т_с_я_, как лицо, с которым можно
поговорить...
Он не дал мне закончить. Он отвернулся, взял флягу, сошел со склона и
исчез за скалой. Я не хотел оставаться тут один и, хотя он не звал меня,
последовал за ним. Мы прошли около 150 метров к небольшому источнику. Он
помыл лицо и руки и наполнил флягу. Он прополоскал во рту, но не пил. Я
набрал в ладони воды и стал пить, но он остановил меня, сказав, что пить
не обязательно.
Он вручил мне флягу и отправился обратно. Когда мы пришли на место,
то снова уселись лицом к долине, а спиной прислонились к скале. Я спросил,
не можем ли мы развести костер; он реагировал так, словно тут бессмысленно
было задать такой вопрос. Он сказал, что этой ночью мы гости мескалито, он
позаботится, чтобы нам было тепло.
Было уже темно. Дон Хуан вынул из своего мешка два тонких одеяла,
бросил одно из них мне на колени и сел, скрестив ноги и накинув лругое
одеяло себе на плечи. Под нами долина была в темноте, и края ее тоже
расплылись в вечерних сумерках.
- Дон Хуан сидел неподвижно, обратясь к долине с пейотом. Равномерный
ветер дул мне в лицо.
- Сумерки - это трещина межлу мирами, - сказал он легко, не
оборачиваясь ко мне.
Я не спросил, что он имел в виду. Мои глаза устали. Внезапно я
почувствовал себя покинутым, и имел странное всепобуждающее желание
плакать. Я лег на живот: каменное ложе было твердым и неудобным, мне
приходилось менять свое положение через каждые несколько минут. Наконец, я
сел, скрестив ноги и накинув одеяло на плечи. К моему удивлению эта поза
была в высшей степени удобной, и я заснул.
Когда я проснулся, я услышал, что дон Хуан что-то говорит мне. Было
очень темно. Я не мог его хорошо видеть. Я не понял того, сто он мне
сказал, но я последовал на ним, когда он спустился вниз со склона. Мы
двигались осторожно или, по крайней мере, я из-за темноты. Мы остановились
у подножья скалы. Дон Хуан сел и знаком показал мне сесть слева от него.
Он расстегнул рубашку и достал кожаный мешок, который открыл и положил
перед собой на землю.
После долгой паузы он поднял один из батончиков (таблеток). Он держал
его в правой руке, потирая его несколько раз между большим и указательным
пальцами и тихо пел. Внезапно он издал оглушительный крик: "амиииии!" это
было неожиданно. Это испугало меня. Смутно я понимал, что он положил
батончик пейота в рот и начал жевать его. Через минуту он наклонился ко
мне и шепотом велел взять мешок, взять один мескалито, положить затем
мешок опять перед ним и делать все точно так же, как это делал он.
Я взял батончик и тер его так, как это желал он. Тем временем он пел,
раскачиваясь взад и вперед. Несколько раз я пытался положить батончик в
рот, но чувствовал себя не в своей тарелке из-за необходимости кричать.
Затем, как во сне, невероятный вопль вырвался у меня: "аиии!".
Какой-то момент я думал, что это кто-то другой крикнул. Опять я
почувствовал последствия нервного потрясения у себя в желудке, я падал
назад. Я терял сознание.
Я положил батончик пейота себе в рот и разжевал его. Через некоторое
время дон Хуан достал из мешка другой батончик. Я почувствовал облегчение,
