споров о маленьком мальчике. Воркующий звук исчез. Мои глаза были закрыты.
Я услышал, как дон Хуан поднялся, а затем почувствовал, как он помогает
мне сесть. Разговаривать мне не хотелось. Он тоже не говорил ни слова. Я
слышал его движения рядом со мной и открыл глаза. Он встал передо мной на
колени и рассматривал мое лицо, держа около него лампу. Он велел мне
положить руки на живот, а затем поднялся, пошел на кухню и принес воды.
Часть ее он плеснул мне в лицо, а остальное дал выпить.
Он сел рядом со мной и вручил мне мои записки. Я рассказал ему, что
звук увел меня в очень болезненные воспоминания.
- Ты индульгируешь выше собственных пределов, - сказал он сухо.
Казалось, он погрузился в мысли, как бы подыскивая подходящую фразу.
- Проблема сегодняшней ночи в "видении" людей, - сказал он наконец. -
сначала ты должен остановить свой внутренний диалог. Затем ты должен
вызвать изображение того лица, которое ты хочешь "видеть". Любая мысль,
которую держишь в уме в состоянии молчания, равносильна команде, поскольку
там нет других мыслей, чтобы конкурировать с ней. Сегодня ночью бабочка в
кустах хочет помочь тебе, поэтому она будет петь тебе. Эта песня принесет
тебе золотую пыль, и ты "увидишь" человека, которого ты выберешь.
Я захотел узнать подробности, но он оборвал меня жестом и приказал
мне продолжать.
После нескольких минут борьбы за остановку внутреннего диалога я стал
совершенно тихим. Затем я произвольно задержал короткую мысль о моем
друге. Я закрыл мои глаза, как мне показалось, всего лишь на мгновение и
после этого я понял, что кто-то трясет меня за плечи. Я осознал это
медленно. Я открыл глаза и понял, что я лежу на левом боку. По всей
видимости, я заснул так глубоко, что даже не заметил, как упал на землю.
Дон Хуан помог мне вновь сесть. Он засмеялся. Он изобразил мое храпение и
сказал, что если бы он сам не видел, как это произошло, он никогда бы не
поверил, что возможно так быстро заснуть. Он сказал, что для него очень
забавно находиться рядом со мной в тот момент, когда я делаю что-либо, что
мой рассудок не был способен понять. Он вырвал у меня записную книжку и
сказал, что мы должны начать снова.
Я прошел необходимые ступени. Вновь я услышал странный воркующий
звук. На этот раз, однако, он исходил не из чапараля, он, казалось,
исходит изнутри меня, словно мои губы, мои ноги или руки издают его. Звук,
казалось, поглотил меня. Я чувствовал, как будто какие-то мягкие шарики
летели не то в меня, не то от меня. Это было успокаивающее, захватывающее
ощущение, как будто тебя бомбардируют тяжелыми ватными мячиками. Внезапно
я услышал, как ветер распахнул дверь, и опять начал думать. Я думал о том,
как я испортил еще один шанс. Я открыл глаза и увидел, что нахожусь в
своей комнате. Все предметы на письменном столе лежали так же, как я их
оставил. Дверь была открыта. Снаружи дул сильный ветер. Мне пришла в
голову мысль, что нужно проверить кипятильник. Затем я услышал
постукивание на окне. Которое я сам закрыл и которое плохо прилегало к
раме. Это был отчаянный стук, как если бы кто-то хотел войти. Я ощутил
потрясение испуга. Я поднялся с кресла и почувствовал, что кто-то тащит
меня. Я закричал.
Дон Хуан тряс меня за плечи. Я возбужденно пересказал ему свое
видение. Оно было столь живым, что я еще дрожал. Я ощущал себя так, как
будто бы только что перенесся из-за своего письменного стола во плоти и
крови.
Дон Хуан покачал головой с недоверием и сказал, что я гениален в том,
как я себя дурачу. Его, казалось, не поразило то, что я сделал. Он просто
отказался это обсуждать и приказал мне смотреть вновь.
Тогда я опять услышал мистический звук. Он приходил ко мне, как и
сказал дон Хуан в виде дождя золотых крупинок. Я не ощущал, чтобы это были
плоские пластинки или чешуйки, как он их описывал, а скорее как
сферические пузырьки. Они плыли ко мне. Один из них разорвался, и я увидел
сцену. Казалось, что она прыгнула пред моими глазами и раскрылась,
открывая странный предмет. Он был похож на гриб. Я определенно смотрел на
него, и то, что я испытывал, не было сном. Грибоподобный предмет оставался
неизменным в поле моего зрения, а затем он подскочил, как если бы свет,
который заливал его, был выключен. Последовал перерыв темноты. Я ощутил
дрожь, очень неприятный толчок, а затем я внезапно понял, что меня трясут.
Чувства мои сразу же включились. Дон Хуан сильно меня тряс, а я смотрел на
него. Должно быть я только что открыл глаза в этот момент.
Он брызнул мне в лицо водой. Холод воды был очень резким. После
секундной паузы он захотел узнать, что случилось. Я пересказал ему каждую
деталь моего видения.
- Но что я "видел"? - спросил я.
- Твоего друга, - ответил он.
Я засмеялся и терпеливо объяснил, что я видел грибовидную фигуру,
хотя у меня нет никаких критериев, чтобы судить о размерах, у меня было
ощущение, что ее длина была около фута.
Дон Хуан подчеркнул, что только чувства здесь идут в счет. Он сказал,
что мои чувства, которые настроили то состояние существа предмета, которое
я видел.
- По твоему описанию и по твоим чувствам я могу заключить, что твой
друг должен быть очень красивым человеком, - сказал он. Я был озадачен его
словами.
Он сказал, что грибовидные образования были существенной формой
человеческих существ, когда маг "видит" их на большом расстоянии. Но когда
маг прямо смотрит на человека, которого он "видит", то человеческие
качества проявляются как яйцевидное образование светящихся волокон.
- Ты не был лицом к лицу со своим другом, - сказал он, - поэтому он
показался тебе грибом.
- Почему это так, дон Хуан?
- Никто не знает. Просто это тот способ, каким люди являются в этом
особом виде "видения".
Он добавил, что каждая черта в грибовидном образовании имеет особое
значение, что для начинающего невозможно точно истолковать, что и что
значит.
Затем у меня было озадачившее меня воспоминание. Несколькими годами
ранее в состоянии необычной реальности, вызванном приемом психотропных
растений, я испытал или ощутил, глядя на водный поток, что ко мне плыли
пузырьки, которые заглатывали меня. Те золотые пузырьки, которые я только
что видел, летели ко мне и охватывали меня точно таким же образом.
Фактически я мог сказать, что и те и другие пузырьки имели одинаковую
структуру и одинаковый паттерн.
Дон Хуан выслушал мои комментарии без интереса.
- Не трать свою силу на мелочи, - сказал он. - ты имеешь дело с
бесконечностью тем.
Движением руки он указал в сторону чапараля. - Если ты превратишь это
величие в разумность, то ничего из этого не получишь. Здесь окружающее нас
- сама вечность. И заниматься тем, чтоб уменьшать ее до управляемой
чепухи, не только глупо, но и вредно.
Затем он настоял на том, чтобы я попытался "увидеть" другого человека
из круга моих знакомых. Он сказал, что когда видение закончится, я должен
постараться раскрыть глаза сам и пробиться на поверхность до полного
осознания окружающего.
Я добился успеха в том, чтоб удержать вид другой грибообразной формы,
но в то время, как первая была желтоватая и небольшая, вторая была
беловатой, крупнее и более плотной.
К тому времени, как мы закончили разговор о тех двух формах, которые
я "видел", я позабыл о "бабочке в кустах", которая настолько меня занимала
совсем недавно до этого. Я сказал дону Хуану, что меня удивляет, что я
способен с такой легкостью отбрасывать нечто действительно необыкновенное.
Казалось, я стал не тем лицом, которого я знал всегда.
- Не понимаю, почему ты устраиваешь из этого такой шум, - сказал дон
Хуан.
- Всегда, когда диалог прекращается, мир разрушается и необычные
грани нас самих выходят на поверхность, как если бы они где-то содержались
под усиленной охраной наших слов. Ты такой, какой ты есть, потому что ты
говоришь это себе.
После короткого отдыха дон Хуан попросил меня продолжать "вызывать"
друзей. Он сказал, что важным пунктом здесь является постараться "видеть"
так много раз, как только возможно для того, чтобы установить мостик для
чувства.
Я вызвал тридцать двух человек по очереди. После каждой попытки он
требовал тщательного и детального описания всего, что я ощутил в своем
видении. Однако, он изменил эту процедуру когда я стал более удачливо
выполнять ее. Судя по тому, что я останавливал внутренний диалог на
несколько секунд, и потому, что я восстанавливал обычную деятельность без
всякого перехода, я заметил это изменение в то время как мы обсуждали
окраску грибовидных образований. Он уже указал на то, что окраска, как я
ее называл, была не окраской, а сиянием различной интенсивности. Я уже
собирался описать желтоватое сияние, которое только что видел, когда он
прервал меня и точно описал, что именно я "видел". Начиная с этого
момента, он описывал содержание каждого видения не так, как если бы он
понял, что я сказал, но как если бы он "видел" его сам. Когда я попросил
его прокомментировать это, он просто отказался говорить об этом вообще.
К тому времени, как я закончил вызывать тридцать двух человек, я
сообразил, что "видел" большое разнообразие грибовидных форм и сияний, и
испытал большое разнообразие чувств по отношению к ним, начиная от тихого
восхищения, кончая откровенным отвращением.
Дон Хуан объяснил, что люди наполнены образованиями, которые могут
быть желаниями, печалями, заботами и т.д. Он сказал, что только очень
могучий маг может расшифровать значения этих образований и что я должен
быть доволен тем, что просто вижу общую форму людей.
Я устал. Было что-то утомительное в этих странных формах. Моим
ощущением в целом была неприятная усталость. Она мне не нравилась. Она
заставляла меня чувствовать себя пойманным и обреченным.
Дон Хуан скомандовал мне писать для того, чтобы рассеять ощущение
мрачного настроения. После долгого молчания, в течение которого я не мог
ничего писать, он попросил меня вызвать тех людей, которых он сам будет
выбирать.
Появилась новая серия форм. Они не были похожи на грибы, но похожи
более на японские чашечки для сакэ, перевернутые вверх дном. У некоторых
было образование, похожее на голову, как ножка у чашечки для сакэ, другие
были более округлыми. Их очертания были приятными и спокойными. Я
чувствовал, что в них заключалось какое-то врожденное чувство счастья или
что-то вроде этого. Они парили, как бы не связанные с земным тяготением,
которое приковывало к себе предыдущие формы. Каким-то образом уже один
этот факт ослабил мою усталость.
Среди тех людей, которых он выбрал, был его ученик элихио. Когда я
вызвал видение элихио, я ощутил толчок, который выбросил меня из состояния
наблюдения. Элихио был длинной белой формой, которая дернулась, и,
казалось, прыгнула на меня. Дон Хуан объяснил, что элихио очень
талантливый ученик и что он без сомнения заметил, что кто-то "видит" его.
Другим в выборе дона Хуана был Паблито, ученик дона Хенаро.
Потрясение, которое дало мне видение Паблито, было еще больше, чем
потрясение от элихио.
Дон Хуан так сильно смеялся, что слезы потекли у него по щекам.
- Почему эти люди имеют другую форму? - спросил я.
- У них больше личной силы, - заметил он. - как ты мог заметить, они
не привязаны к земле.
- Что им дало такую легкость? Они что такими родились?
- Мы все рождаемся такими легкими и парящими. Но становимся
прикованными к земле и застывшими. Мы сами себя делаем такими. Поэтому
