носителем является безупречный нагваль. Люди не ценят этого, потому что
они не хотят быть свободными. Свобода устрашающа, помни это, но не для
нас. Я готовил себя почти всю мою жизнь к этому моменту. И ты тоже.
Он снова и снова повторял, что на той стадии, на которой я нахожусь,
никакие рассудочные допущения не должны вторгаться в мои действия. Он
сказал, что тело сновидения и барьер восприятия - позиции точки сборки и
что знание также важно для видящих, как письмо и чтение для современного
человека. И то, и другое достигается только годами практики.
- Очень важно, чтобы ты вспомнил прямо сейчас, - сказал он с особой
настойчивостью. - время, когда твоя точка сборки достигла этой позиции и
это создало твое тело сновидения.
Затем он улыбнулся и отметил, что у нас очень мало времени. Он
сказал, что воспоминание о главных путешествиях тела сновидения поместит
мою точку сборки в положение преодоления барьера восприятия для того,
чтобы собрать другой мир.
- К телу сновидения прилагают разные понятия, - сказал он после
долгой паузы. - название, которое я люблю больше всего, "двойник". Этот
термин принадлежит древним видящим и окрашен их настроением. Мне нет дела
до их настроения, но я должен признаться, что мне нравится этот термин
"двойник": в нем есть таинственность и запрещение, как раз так же, как в
древних видящих. Он дает мне чувство темноты, теней. Древние видящие
говорили, что двойник всегда приходит облаченным в ветер.
В течение многих лет дон Хуан и другие члены его партии стремились
довести до меня, что мы можем быть в двух местах одновременно - что мы
можем пережить своего рода перцептуальный дуализм.
Пока дон Хуан говорил, я начал вспоминать нечто, так глубоко забытое,
что вначале казалось, будто я только слышал об этом. Но затем, шаг за
шагом, я осознал, что сам пережил этот опыт.
Я был тогда в двух местах одновременно. Это случилось однажды ночью в
горах северной мексики. Весь день мы с доном Хуаном собирали растения. Мы
устроились на ночлег, и я уже почти засыпал от усталости, когда внезапно я
почувствовал порыв ветра и из темноты выпрыгнул дон Хенаро как раз передо
мной и напугал меня до смерти.
Первая моя мысль была подозрением: я полагал, что дон Хенаро весь
день прятался в кустах, ожидая, пока опустится ночь, чтобы осуществить
свое устрашающее появление. Когда я взглянул, как он выхаживает вокруг, я
заметил, что с ним этой ночью происходит что-то странное: нечто осязаемое,
реальное, и все же нечто, что я не могу ухватить.
Он шутил со мной и гарцевал вокруг, вытворяя то, что поражало мой
рассудок. Дон Хуан смеялся над моим страхом, как идиот, когда же он решил,
что подошло время, он сместил меня в состояние повышенного сознания, и на
мгновение я смог увидеть дона Хуана и дона Хенаро как два пузыря света.
Хенаро не был во плоти и крови, как я знал его в состоянии обычного
сознания - это было его тело сновидения. Я могу сказать это, потому что
видел его как огненный шар, находящийся над землей. Он не был заземлен,
как дон Хуан. Было так, как если бы Хенаро, этот пузырь света, был на
грани взлета - обратно в воздух: он был в двух футах от земли, готовый
унестись.
Другое, что я сделал той ночью и что внезапно стало мне ясно по мере
того, как я вспоминал это событие, а теперь знал уже автоматически: нужно
повращать глазами, чтобы заставить сдвинуться точку сборки. Я мог своим
намерением настроить эманации, которые позволяли мне видеть Хенаро как
пузырь света, или же я мог настроить эманации, позволяющие мне видеть его
просто странным, неведомым, чужим.
Когда я видел Хенаро в странном виде, его глаза недоброжелательно
светились, как глаза зверя в темноте, но они, тем не менее, были глазами:
я не видел их как точки янтарного света.
В ту ночь дон Хуан сказал, что Хенаро собирается помочь моей точке
сборки сдвинуться особенно глубоко, чтобы я смог подражать ему и следовать
всему, что он делает. Хенаро отставил свой зад, а затем двинул с силой
вперед своим тазом. Я подумал, что это непристойный жест. Он повторял его
снова и снова, двигаясь вокруг нас, как в танце.
Дон Хуан подтолкнул меня локтем, принуждая имитировать движения
Хенаро, и я стал это делать. Оба мы носились вокруг, выполняя это
абсурдное движение. Через некоторое время я почувствовал, что мое тело
выполняет это движение само по себе без того, что казалось мне реальным
мной. Это разделение моего тела и реального меня стало еще более явным, а
затем, в какой-то момент, оказалось, что я смотрю на смехотворную сцену, в
которой два человека делали друг за другом похотливые движения.
Я следил, зачарованный, и осознал, что один из них - это я. В тот
момент, когда я осознал это, я почувствовал, что что-то тянет меня, и я
опять оказался выпячивающим свой таз взад и вперед вместе с Хенаро. Почти
тотчас я заметил, что другой человек, стоящий рядом с доном Хуаном, следит
за нами. Его обдувал ветер: я видел, как вздымались его волосы. Он был
нагим и казался в затруднении. Ветер собрался вокруг него, как бы
предохраняя его, или наоборот, пытаясь его унести.
Я начал медленно осознавать, что этот другой человек тоже я. Когда я
это понял, то был потрясен: необъяснимая физическая сила разнесла меня на
части, как если бы я был составлен из волокон, и я опять смотрел на
человека, который был мной, скачущего с Хенаро и глядящего на меня во
время моего взгляда. И в то же время я глядел на обнаженного, который тоже
был мной, взирающего на меня, когда я делал похотливые движения вместе с
Хенаро. Этот толчок был таким сильным, что я сбился с ритма своих движений
и упал.
Следующее, что я знаю, это то, что дон Хуан помог мне встать. Хенаро
и другой я, обнаженный, исчезли. Я помню также, что дон Хуан отказался
тогда обсуждать это событие. Он не объяснил его, сказав только, что Хенаро
- эксперт по созданию своего дубля, или двойника, и что у меня было немало
взаимодействий с дублем Хенаро в состоянии обычного сознания, чего я
никогда не замечал.
- В ту ночь Хенаро, как он делал это сотни раз до этого, заставил
свою точку сборки продвинуться очень глубоко влево, - прокомментировал дон
Хуан, после того, как я рассказал ему все, что помнил.
Его власть была такой, что он загнал твою точку сборки в позицию, где
появляется тело сновидения. Ты увидел свое тело сновидения, следящее за
тобой. Весь трюк в его танце.
Я попросил его объяснить, как похотливые движения Хенаро смогли
произвести такое сильное воздействие.
- Ты жеманный, - сказал он. - выполняя похотливый жест, Хенаро
намеренно воспользовался твоим явным отвращением и замешательством, ну, а
поскольку он был в теле сновидения, то у него была власть видеть эманации
орла. Используя это преимущество, было просто заставить сдвинуться твою
точку сборки.
Он сказал, что то, что помог мне сделать Хенаро в ту ночь, очень
немного из того, что Хенаро делал с моей точкой сборки, заставляя ее
создавать тело сновидения много, много раз, но он пока не хочет, чтобы я
вспомнил те случаи.
- Я хочу, чтобы ты перестроил соответствующие эманации и вспомнил то
время, когда ты действительно проснулся в позиции сновидения, - сказал он.
Странная волна энергии, казалось, взорвалась во мне, и я уже знал,
что он хочет, чтобы я вспомнил, однако я не мог сфокусировать свою память
на полном событии: я мог вспомнить его только фрагментарно.
Я вспомнил, что однажды утром дон Хуан, дон Хенаро и я сидели на той
самой скамейке, и я тогда был в своем нормальном состоянии сознания.
Совершенно неожиданно дон Хенаро сказал, что он собирается заставить свое
тело оставить скамейку, не вставая. Это утверждение совершенно выпадало из
контекста нашей беседы, а я уже привык к упорядоченным, назидательным
словам и действиям дона Хуана. Я повернулся к дону Хуану, ожидая
объяснения, но он остался бесстрастным и глядел прямо перед собой, как
если бы ни меня, ни Хенаро здесь вовсе не было.
Дон Хенаро толкнул меня, привлекая мое внимание, а затем я увидел
чрезвычайно тревожащую картину: я увидел Хенаро на другой стороне площади.
Он манил меня к себе, но я также видел Хенаро, сидящего рядом и глядящего
прямо перед собой, как дон Хуан.
Я хотел сказать что-то, чтобы выразить свой благоговейный ужас, но
обнаружил, что онемел, охваченный какой-то силой, которая не позволяла
говорить. Я опять взглянул на Хенаро через парк: он по-прежнему был там,
показывая жестом головы, чтобы я присоединился к нему.
Мое эмоциональное страдание нарастало с каждой секундой. Мой живот
выворачивался, и у меня, наконец, появилось видение тоннеля, который вел
прямо к Хенаро на другой стороне площади. А затем великое любопытство, или
великий страх, что в тот момент было одним и тем же, потянуло меня туда,
где был он. Он заставил меня повернуться и указал на троих людей, сидящих
на скамейке в застывших позах, как если бы время остановилось.
Я чувствовал ужасное беспокойство, какой-то внутренний зуд, как если
бы мягкие органы моего тела были в огне, а затем я был опять на скамейке,
а Хенаро ушел. Он помахал мне на прощание рукой через площадь и исчез
среди людей, идущих на рынок.
Дон Хуан очень оживился. Он смотрел на меня непрерывно. Он встал и
обошел меня, затем сел опять и не смог удержать строгого выражения лица,
когда смотрел на меня.
Я понял, почему он действует таким образом: я вошел в состояние
повышенного сознания без помощи дона Хуана, Хенаро самому удалось сдвинуть
мне точку сборки.
Я невольно засмеялся, видя, как дон Хуан торжественно засовывает мою
шариковую ручку в свой карман. Он сказал, что собирается воспользоваться
моим состоянием повышенного сознания, чтобы показать мне, что нет конца
тайне человека и тайне мира.
Я сосредоточил все свое внимание на его словах, но он сказал что-то,
чего я не понял. Я попросил его повторить то, что он сказал, но не мог
понять ни слова из того, что он говорил: он либо говорил на чужом мне
языке, либо просто бормотал. Странным во всем этом было то, что что-то
поймало мое личное внимание: или ритм его речи, или мое усилие понять его.
У меня появилось чувство, что мой ум отличается от обычного, хотя я не мог
выразить, в чем это отличие. Я тяжело задумался, рассуждая о том, что же
происходит.
Дон Хуан говорил очень тихо мне в ухо. Он сказал, что поскольку я
вошел в состояние повышенного сознания совсем без всякой помощи с его
стороны, то фиксация моей точки сборки очень ослабла, и я могу позволить
ей сдвинуться влево путем расслабления, наполовину уснув на этой скамейке.
Он уверял меня, что последит за мной и что мне нечего бояться. Он вынуждал
меня расслабиться и позволить сдвинуться моей точке сборки.
Мгновенно я почувствовал телесную тяжесть глубокого сна. В один из
моментов я осознал, что вижу сон: я увидел дом, который видел раньше. Я
приближался к нему, как если бы шел по улице. Были и другие дома, но я не
обращал на них никакого внимания: что-то фиксировало мое сознание на том
доме, который я видел. Это был большой современный панельный дом с
лужайкой перед парадной дверью.
Когда я приблизился к дому, у меня появилось чувство сродства с ним,
как если бы я его уже видел во сне. Я вышел на гравийную дорожку к главной
двери: она была открытой, и я вошел внутрь. Там был большой зал и большая
жилая комната направо с темно-красной кушеткой и соответствующими
креслами, стоящими в углу. У меня, очевидно, было тоннельное зрение: я мог
видеть только то, что находилось перед глазами.
У кушетки стояла молодая женщина, так, как будто она только что
