Он сказал, что новые видящие совершенно отличны в этом отношении,
потому что не удерживают свою точку сборки вдоль среднего сечения
человеческой полосы. Если сдвиг неглубок, как в состоянии повышенного
сознания, то сновидец почти таков, как и любой на улице, за исключением
некоторой уязвимости в отношении таких эмоций, как страх и сомнение.
Однако при некоторой глубине сновидец, сдвигающийся вдоль среднего
сечения, становится пузырем света. Таким образом, пузырь света - это тело
сновидения новых видящих.
Он сказал также, что такое безличное тело сновидения более
способствует пониманию и исследованию, а это лежит в основе всего, что
делают новые видящие. Слишком очеловеченное тело сновидения древних
видящих заставило их искать такие же слишком личные эгоистические ответы.
Неожиданно мне показалось, что дон Хуан подыскивает слова. - есть еще
один человек, бросивший вызов смерти, - сказал он кратко. - настолько не
похожий на тех четырех видящих, которых ты видел, что неотличим от
обычного прохожего. Он совершил этот уникальный подвиг, приобретя
способность открывать и закрывать свою брешь по желанию.
Дон Хуан почти нервно перебирал пальцами.
- Этим человеком, бросившим вызов смерти, является тот древний
видящий, которого нагваль себастьян нашел в 1723 году. Этот день мы
считаем началом нашей линии - вторым началом. Этот победитель смерти,
который живет на земле уже тысячи лет, изменял жизнь каждого нагваля, с
которым встречался - у одних сильнее, у других слабее, причем он
встречался с каждым нагвалем нашей линии с 1723 года.
Дон Хуан пристально посмотрел на меня. Я почувствовал себя странно
неловко. Я думал, что мое замешательство было результатом дилеммы: у меня
были очень серьезные сомнения в подлинности этой истории и, в то же время,
у меня была абсолютно несоответствующая этому уверенность в том, что все,
сказанное им, правда. Я рассказал ему о своем затруднении.
- Вопрос рационального недоверия это не только твоя проблема, -
сказал дон Хуан. - мой благодетель вначале тоже бился над этим вопросом.
Конечно, позднее он вспомнил все, однако это потребовало много времени.
Когда мы встретились, он уже собрал все, так что я никогда не видел его в
сомнении. Я только слышал о нем.
Странно то, что те, кто никогда не останавливал взгляда на человеке,
легче могут принять то, что он один из первоначальных видящих. Мой
благодетель говорил, что его затруднения проистекали из того, что шок от
встречи с таким существом соединяет вместе рад эманаций. И этим эманациям
требуется время, чтобы разделяться.
Продолжая объяснения, дон Хуан сказал, что по мере того, как
сдвигается моя точка сборки, придет момент, когда она наткнется на
соответствующую комбинацию эманаций: в этот момент доказательства
существования этого человека станут для меня совершенно очевидными.
Я почувствовал себя вынужденным еще раз говорить о своем двойственном
состоянии.
- Мы отклоняемся от нашего предмета, - сказал он. - может показаться,
что я пытаюсь убедить тебя в существовании этого человека. В
действительности я хотел сказать о том, что этот древний видящий знает,
как обращаться с накатывающей силой, ну а то, веришь ты или не веришь в
его существование, не так важно. Однажды ты на опыте убедишься, что он
действительно преуспел в перекрытии бреши. Той энергией, которую он
заимствует у нагваля каждого поколения, он пользуется исключительно для
закрытия этой бреши.
- Как ему удается закрыть ее? - спросил я.
- Нет пути, чтобы знать это, - ответил он. - я говорил с двумя
другими нагвалями, которые виделись с ним лицом к лицу, - с нагвалем
Хулианом и нагвалем Элиасом. Никто из них не знал, как. Этот человек
никогда не открывает, как он закрыл зазор. Я надеюсь объяснить это через
некоторое время. Нагваль себастьян говорил, что когда он впервые увидел
этого древнего видящего, этот человек был очень слаб, он почти умирал,
однако мой благодетель нашел его лихо вытанцовываюшим, словно он был
молодой человек.
Дон Хуан сказал, что нагваль себастьян прозвал этого безымянного
человека "арендатором", так как был поражен методом, каким он получает
энергию, арендуя ее, так сказать, а оплачивает он покровительством и
знаниями.
- Кто-нибудь пострадал когда-нибудь при этом обмене? - спросил я.
- Никто из нагвалей, обменивавшихся с ним энергией, не пострадал, -
ответил он. - обязательства этого человека состоят в том, что он возьмет
от нагваля немного избытка его энергии в обмен на дары в виде необычайных
способностей. Например, нагваль Хулиан получил походку силы. С ее помощью
он мог активизировать или усыплять те эманации в своем коконе, которые
делали его то молодым, то старым - по желанию.
Дон Хуан объяснил, что в общем и те, кто бросает вызов смерти,
доходят до того, что усыпляют все эманации в своем коконе, за исключением
тех, которые соответствуют эманациям олли. Таким образом они получают
возможность имитировать в какой-то форме олли.
Дон Хуан сказал, что каждый из тех "победителей смерти", которых мы
встретили у скалы, был способен сдвинуть свою точку сборки в такое место
на своем коконе, чтобы выделить эманации, общие с олли, для взаимодействия
с ними. Но все они оказались неспособными вернуть ее обратно в ее обычную
позицию для взаимодействия с людьми. "Арендатор", с другой стороны,
способен сдвигать свою точку сборки, чтобы собирать повседневный мир, как
если бы никогда ничего не случилось.
Дон Хуан сказал также, что его благодетель был убежден - и он с ним
полностью согласен, что во время обмена энергий древний колдун сдвигает
точку сборки нагваля, чтобы выделить эманации олли в коконе нагваля. При
этом он использует большой толчок энергии, освобождаемый этими эманациями,
которые внезапно оказываются настроенными после столь глубокого сна.
Он сказал, что замкнутая в нас энергия, в спящих эманациях, обладает
громадной силой и неисчислимым разнообразием. Мы можем только смутно
оценить диапазон этой могучей силы, если учтем, что энергия, включенная в
восприятие и действия в повседневном мире, является результатом настройки
едва ли десятой доли эманаций, заключенных в коконе человека.
- В момент смерти вся эта энергия освобождается сразу, - продолжал
он. - и в этот момент живые существа бывают затоплены совершенно
немыслимой силой. И вовсе не сила наката разбивает их бреши - эта сила
никогда не входит внутрь кокона, она лишь заставляет его разрушиться. Что
затопляет их, так это сила всех эманаций, которые внезапно настраиваются
после целой жизни сонного состояния. И для этой гигантской силы не
остается иного выхода, как через эту брешь.
Он добавил, что древний колдун нашел способ для использования этой
энергии. Путем настройки ограниченной и очень специфической части спектра
спящих эманаций внутри кокона нагваля он получает ограниченный по
диапазону, но гигантский толчок.
- Как, по твоему, он принимает энергию внутрь своего тела? - спросил
я.
- Разбивая брешь нагваля, - ответил он. - он сдвигает точку сборки
нагваля, пока брешь не откроется немного. Когда энергия вновь настроенных
эманаций выходит через отверстие, он принимает ее в свой зазор.
- Зачем этот древний провидец делает это? - спросил я.
- Мое мнение состоит в том, что он пойман в круг, который сам не
может разбить, - ответил дон Хуан. - у нас с ним соглашение: он делает
все, чтобы его выполнять, так же, как и мы. Мы не судим его, но все же мы
должны знать, что его тропа не ведет к свободе. Он знает это, но он знает
также, что ничего не может изменить - он пойман в созданную им самим
ситуацию. Единственное, что он может делать, это продлевать свое
олли-подобное существование, насколько удается.
15. ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ФОРМА
Сразу же после обеда дон Хуан и я сели для беседы. Он начал безо
всяких предисловий и заявил, что его объяснения подошли к концу. Он
сказал, что обсудил со мной во всех подробностях все истины сознания,
которые были открыты древними видящими. Он подчеркнул, что теперь я знаю
порядок, в каком их выстроили новые видящие. Он сказал, что в последних
встречах в связи с его объяснениями он дал мне подробный отчет о двух
силах, помогающих сдвигу нашей точки сборки: толчке земли и накатывающей
силе. Он объяснил также три методики, разработанных новыми видящими:
искусство следопыта, мастерство намерения и искусство сновидения, а также
их влияние на движение точки сборки.
- Теперь, - продолжал он. - для завершения объяснений о мастерстве
управления сознанием тебе осталось сделать только одно: разбить самому
барьер восприятия. Ты должен сдвинуть свою точку сборки без посторонней
помощи и настроить другой великий диапазон эманаций.
- Не сделать этого - значит превратить все, чему ты обучался и что ты
делал, просто в беседу, в пустые слова. А слова немного стоят.
Он объяснил, что после того, как точка сборки сдвинута со своего
обычного положения и достигнет некоторых глубин, она пересекает некий
барьер, который мгновенно прерывает ее способность настраивать эманации.
Мы переживаем это как момент перцептуальной слепоты. Древние видящие
называли этот момент "стеной тумана", поскольку туман появляется всегда,
когда нарушается настройка эманаций.
Он сказал, что при этом есть три способа действовать: барьер можно
принять абстрактно, как препятствие для восприятия; его можно
почувствовать всем телом, как пересечение тугого бумажного экрана или же
его можно увидеть, как стену тумана.
В процессе моего обучения у дона Хуана он бесчисленное количество раз
приводил меня к видению барьера восприятия. Вначале мне нравилась идея
стены тумана. Дон Хуан предупредил, что древние тоже предпочитали смотреть
на нее таким образом. Он сказал, что в таком видении барьера есть большое
утешение и легкость, но за этим кроется серьезная опасность замены чего-то
непостижимого чем-то сумрачным и многозначительным. Поэтому его
рекомендация состоит в том, чтобы непостижимые вещи оставить
непостижимыми, а не делать частью каталога-описи первого внимания.
После короткого периода удобства видения стены тумана я должен был
согласиться с доном Хуаном, что лучше этот переходный период удерживать
как непостижимое отвлечение, но тогда я уже не мог разбить эту фиксацию
своего сознания. Каждый раз, когда я был помещен перед необходимостью
разбить барьер восприятия, я видел стену тумана.
Однажды в таком случае я пожаловался дону Хуану и Хенаро, что хотя я
и хочу видеть это, как что-то другое, я не могу ничего изменить. Дон Хуан
прокомментировал это и сказал, что все понятно, поскольку я зловещий и
сумрачный, и что он и я очень различны: у него легкий характер, и он
практичен и не чтит человеческую опись-перечисление. Я же, наоборот, не
желаю выбросить свою опись в окно, а потому тяжел, зловещ и непрактичен. Я
был шокирован и подавлен его резкой критикой и очень опечалился. Дон Хуан
и Хенаро смеялись, пока по их щекам не потекли слезы.
Хенаро еще добавил, что ко всему я еще мстителен и склонен к
ожирению. Они так смеялись, что, наконец, и мне пришлось присоединиться к
ним.
Затем дон Хуан сказал, что упражнения по сборке других миров
позволяют точке сборки получить опыт в сдвиге. Меня, однако, всегда
интересовало, как получить первоначальный толчок для вывода точки сборки
из ее исходного положения. Когда я спрашивал его об этом в прошлом, он
