нецианские гондольеры, ни новогодний римский карнавал, ни подарки, кото-
рыми щедро одаривал ее Саша. С неделю назад она сама напросилась на
серьезный разговор и честно призналась, что больше так жить не в силах,
что она прежде всего женщина и мечтает о тихом семейном счастье. Что ж,
это вполне естественно и объяснимо.
- Я не хочу знать, чем именно ты занимаешься и кто ты на самом деле,
я просто боюсь за тебя и за себя тоже, - объявила она ему. И добавила с
горечью: - Всякий раз, когда ты кудато уходишь, пусть даже на несколько
минут, мне становится страшно. Я ловлю себя на мысли - а вдруг видела
тебя в последний раз? Бросить все и уехать, чтобы быть счастливыми вдво-
ем, ты не хочешь или не можешь. Извини, но я так больше тоже не могу. Я
ухожу. Спасибо тебе за все и не вини меня. Я и так делала для тебя все,
что в моих силах.
Он не стал ее удерживать, даже не пытался. Понимал, что после всего
сказанного просто не имеет права. Внимательно выслушал, молча кивнул в
ответ. Проводив в аэропорт, сунул ей в карман пачку денег, поцеловал на
прощание. И постарался навсегда вычеркнуть Алену из своей памяти, нас-
колько это вообще было возможно.
Вернувшись в Грецию, Саша первые дни буквально не находил себе места.
Бродил по огромному коттеджу из комнаты в комнату, избегая заходить в
спальню, где все напоминало об Алене. По вечерам спускался в подвал, где
хранился его арсенал. Проводил ладонью по рифленому цевью автомата, сни-
мал магазин и высыпал на ладонь блестящие, как новогодние игрушки, пат-
роны. Потом аккуратно, по одному, снова вставлял их в магазин.
В такие минуты им овладевало непонятное оцепенение: время словно ос-
танавливалось. Наверное, такое ощущение бывает у человека, летящего в
глубокую пропасть. И Солоник, который, как ему казалось, давно уже имел
все, что можно купить, начинал смутно подозревать, что есть в мире вещи,
которые не купить ни за какие деньги...
Звонок Куратора вызвал у него неожиданный прилив радости, впервые за
все время. Работа, какая она ни есть, давала возможность освободиться на
время от тягостных размышлений.
Куратор появился внезапно и совсем не со стороны ближайшей автостоян-
ки, как предполагал Саша. Казалось, он вовсе не изменился с момента их
последней встречи: все та же безукоризненно отутюженная белая рубашка,
тот же холодный взгляд серых глаз...
- Ну, как отдохнули, Александр Сергеевич? - поинтересовался он. Види-
мо, исключительно для приличия, поскольку серенький наверняка был в кур-
се всех передвижений своего подопечного, названивая ему по два раза в
неделю.
Не то, чтобы он боялся, что Солоник сбежит, или же хотел сообщить ка-
кую-то конкретную информацию. Видимо, согласно какой-то специальной
инструкции Куратор формально обязан был выходить с ним на связь, что и
делал.
- Так все у вас в порядке? - в упор спросил он.
- Спасибо, отдохнул, - коротко ответил Македонский.
- Не соскучились без работы? - в этом вопросе уже прозвучала откро-
венная ирония, но лицо его собеседника осталось непроницаемым.
Лишь вспомнив, как был исполнен в Италии Коновал, Солоник чуточку
оживился.
- Опять куда-то ехать?
- Нет. - Серенький поставил на стол атташе-кейс, открыл замки и изв-
лек из него тонкую папочку алого сафьяна. Достал из нее листы компьютер-
ной распечатки и пачку фотоснимков.
На фотографиях был запечатлен сравнительно молодой человек: короткая
стрижка, правильные и по-своему привлекательные черты типично славянско-
го лица, круглый подбородок, массивные, как у портового грузчика, грудь,
руки и шея. Могучая комплекция свидетельствовала о великолепном природ-
ном здоровье, а уверенный взгляд и подчеркнуто вальяжная поза - о несом-
ненной уверенности в себе.
Македонский молча протянул фотографии обратно - он никогда прежде не
встречался с этим человеком.
- Где он? - автоматически поинтересовался Македонский.
- В России, в Москве, - стопка фотоснимков вернулась в чрево кейса. -
Теперь он почти все время проводит в столице, выезжает оттуда крайне
редко. Разве что иногда на отдых, но теперь для отдыха у него нет време-
ни.
- Предлагаете ехать мне в Москву? - удивился киллер.
- А почему бы и нет? Документы мы вам оформим как обычно. Насчет пе-
ресечения границ можете не волноваться. Да и в МУРе, в РУОПе, прокурату-
ре никому и в голову не придет, что вы способны вернуться в Россию, где
вас вовсю разыскивают. Причем вернуться, чтобы ликвидировать очередной
объект! Там всерьез уверены, что вы "шифруетесь", прячетесь, что искать
вас следует где-нибудь в очень дальнем зарубежье. Даже не в Греции -
много дальше. Вы ведь теперь человек-легенда, - со всей серьезностью
продолжал Куратор, - после вашего фантастического побега из "Матросской
тишины". А легенда - это то, что далеко-далеко. Понимаете?
- Кстати, а что это за человек? - спросил киллер, коротко кивнув на
кейс.
То, что услышал Солоник, заставило его чуть заметно вздрогнуть:
- Зовут его Сергей Липчанский, но в криминальных кругах Москвы он
больше известен как вор в законе по кличке Сибиряк. А теперь слушайте
меня внимательно и запоминайте...
Конечно же Македонский, хотя и никогда прежде не видел свою потенци-
альную жертву в лицо, был о ней наслышан, и весьма.
Сергей Липчанский по праву считался одним из самых известных российс-
ких воров в законе и, несмотря на свои неполные тридцать лет, одним из
наиболее влиятельных и авторитетных.
О таких, как Сибиряк, обычно говорят: этот человек сделал себя сам.
Пятый ребенок в неполной семье, Липчанский, казалось, должен был пов-
торить нехитрый жизненный путь, многократно проделанный его сверстника-
ми, обитателями бедного рабочего поселка под Братском. Первая сигарета в
десять лет, первый стакан дешевой водки в двенадцать, первая анаша - в
тринадцать, первая проститутка - в четырнадцать. А дальше - кражи, удач-
ные или неудачные, следственные изоляторы, суды, пересылки, "малолетка",
"взросляк" и - лагерная безвестность.
Впрочем, и преступления, и СИЗО, и суды, и пересылки, и ВТК, и многое
другое - все это в его жизни было. Еще в шестнадцать Липчанский попался
на краже, но райсуд, учитывая его малолетний возраст, отсрочил приговор,
и за "решки, за заборы" Сергей отправился лишь после повторной кражи.
Освободившись, похоронил мать и, перебравшись в Приморье, сколотил вок-
руг себя небольшую, но мобильную группировку, приняв нелегкую роль лиде-
ра. Обладая врожденной воровской интуицией, Сибиряк моментально вычислял
людей с излишками незаконно заработанных денежных знаков и виртуозно
изымал их. В конце восьмидесятых, будучи в Иркутской области, Липчанский
несколько раз встречался со знаменитым Иваньковым-Япончиком, который, по
слухам, приветил молодого коллегу.
Дальневосточный период завершился в 1989 году, когда Липчанский при-
был в Москву, где вскоре попал в СИЗО N 2, более известный как Бутырская
тюрьма. В камере он сразу же повел себя независимо, хотя по отношению к
сокамерникам выглядел доброжелательным и лояльным.
Четыре года, проведенные Сибиряком на бутырской киче (где, по слухам,
он и был коронован на вора), заставили тюремный персонал всерьез счи-
таться с этим подследственным. За спиной молодого законника стояли сотни
блатных, готовых поддержать двадцатидвухлетнего авторитета массовой го-
лодовкой или беспорядками. Молодой вор как мог защищал интересы арестан-
тов, и достиг в этом немалого. Портить отношения с ним было себя дороже.
В последние месяцы своего пребывания в СИЗО Липчанский мог спокойно рас-
хаживать по тюремным коридорам, выходить, когда заблагорассудится, в
прогулочный дворик, приглашать кого угодно в свою одиночную камеру. Ее
обстановка сделала бы честь номеру европейской гостиницы. Бывали у него
в гостях и офицеры тюремной охраны. Сибиряк не брезговал выпивать с "ку-
мовьями" и "рексами", видимо, наслаждаясь пикантностью ситуации.
Вскоре Липчанского выпустили на свободу, но в конце мая 1994 года
этот человек вновь напомнил Бутырке о себе. Вор, всегда относившийся к
блатным понятиям с нескрываемым пиететом и уважением, решил организовать
в следственном изоляторе натуральный сходняк. Режимная служба Бутырской
тюрьмы отличалась редкой продажностью, и договориться с охраной не
представляло большого труда. Вопрос стоял лишь в том, какую сумму дать
администрации СИЗО.
РУОП, МУР и ФСБ, вовремя получившие оперативную информацию, не позво-
лили провести воровскую сходку. Была разработана операция "Банкет". Силы
элитного спецназа силовых ведомств, брошенные на штурм знаменитого
следственного изолятора, в мгновение ока нейтрализовали полупьяную охра-
ну и арестовали около тридцати уголовных авторитетов, прибывших к колле-
гам-подследственным.
Как ни странно, но тогда органам правопорядка так и не удалось при-
шить Сибиряку криминал: Липчанский не брал Бутырский следственный изоля-
тор штурмом, не подкупал администрацию в открытую, а лишь зашел навес-
тить старых друзей вне положенного графика свиданий, используя рассеян-
ность охраны...
По данным Регионального Управления по борьбе с организованной прес-
тупностью, к середине девяностых годов Сергей Липчанский достиг пика
своего авторитета. Его уважали коллеги-законники и русские, и националы.
А извечные оппоненты, органы правопорядка, отдавали ему должное за твер-
дую позицию, которой он всегда неукоснительно придерживался, - решать
внутриклановые проблемы не с помощью отморозков или провокаций, а исклю-
чительно мирным путем, на сходняке.
Смерть такого значительного человека могла повлечь за собой переделы
сфер влияния, войну, кровь и, как следствие, ослабление традиционной ге-
нерации российского криминалитета...
Серебристая громада "Боинга" быстро набирала высоту. От перепада дав-
ления и шума двигателей закладывало в ушах. Взлетная полоса, ангары,
застывшие на земле самолеты, хрупкое здание аэровокзала - все это стре-
мительно уменьшалось в размерах, растворяясь в дымке. Вскоре лайнер,
пройдя полосу редкой облачности, словно завис над спокойной гладью Эгей-
ского моря.
Далеко внизу, под мощными серебристыми крыльями, чернели продолгова-
тые силуэты сухогрузов, сторожевых кораблей и рыболовецких сейнеров -
они казались застывшими, и лишь едва заметные пенные борозды на воде оп-
ределяли направление их движения.
Солнце висело в зените, отражаясь от безбрежной водной глади миллио-
нами радужных брызг. Оно слепило глаза, и Солоник, сидевший у иллюмина-
тора, чуть опустил солнцезащитный козырек.
- В какие сроки я должен его исполнить? - попробовал уточнить он,
обернувшись к сидевшему рядом Куратору.
- На подготовку три недели. Думаю, достаточно. Вы давно не были в
Москве, вам следует немного пообвыкнуть...
Этот заказ был исключительной значимости. Македонский понял это еще и
потому, что серенький вылетал в Москву вместе с ним. Несомненно для то-
го, чтобы осуществлять оперативное руководство. Что и говорить, Сибиряк
представлял достаточно серьезную фигуру в раскладе криминальной колоды
теперешней России. Может быть, столь же серьезную, как в свое время Ота-
ри Квантришвили, несмотря на принципиальную разницу в статусе.
Саша опустил козырек до упора, откинулся на спинку кресла, закрыл
глаза. Невольное воспоминание о заказанном ему Квантришвили вызвало в
памяти цепочку других воспоминаний.
Тогда, почти два года назад, весной 1994 года, ему заказали убийство
Отарика. Серенький, осуществлявший оперативное руководство акцией, вел
себя на редкость странно: он давал полную информацию, прикидывал возмож-
ные способы исполнения, даже возил киллера на правительственные дачи в
Успенское, показывая, где живут очередные объекты - кроме Квантришвили,
Македонскому предстояло "исполнить" также и его друга, певца и бизнесме-
