Путь от руоповского офиса на Шаболовке до знаменитой Петровки, 38 по-
казался Свече недолгим. И, наверное, потому, что в результате задержание
оказалось куда более утешительным, чем можно было предположить.
Так называемые "Петры", изолятор временного содержания во дворе Пет-
ровки, 38, - это тебе не беспредельная Бутырка и не беспокойная Красноп-
ресненская пересылка. Пацаны, которые там бывали, говорят, что и содер-
жание лучше, и порядки либеральней. Больше, чем тридцать суток, держать
его не имеют права, потому что вряд ли РУОП сможет собрать обвинение.
Хотели бы посадить всерьез - подкинули бы ствол, пару "маслят" или нар-
коту: известный ментовский прием. Зато в "Петрах" не будет никакого Чи-
жа, никаких братьев Лукиных. А главное, можно будет собраться с мыслями
и решить, как жить дальше.
И вот - тесный внутренний двор Петровки, приземистое трехэтажное зда-
ние с решетками, выкрашенными в траурный черный цвет, тесный шмональный
бокс, опись вещей, обязательный медицинский осмотр, унылый длинный кори-
дор, "реке" - и наконец камера...
Камера, куда поместили Свечникова, оказалась относительно небольшой:
чуть больше руоповского кабинета, в котором его сегодня допрашивали. Уб-
ранство - стандартное для заведений подобного рода: двухярусные шконки,
стол со скамейками посередине камеры, чугунный унитаз и умывальник с ра-
ковиной за ширмой. А сидело здесь лишь четыре человека, не в пример пе-
реполненным Бутырке и "Матросске".
Небольшой щуплый юноша с болезненным румянцем на шелушащихся щеках
заехал на "хату" за неудачный угон дорогого автомобиля какого-то большо-
го милицейского генерала - содержание его в столь престижном, по меркам
преступного мира, месте объяснялось тем, что родители неудачливого угон-
щика еще не в полной мере возместили генералу материальный и моральный
ущерб.
Второй обитатель камеры - маленький, усатенький, с морщинистым, слов-
но пожеванным лицом, ожидал перевода в следственный изолятор. Несмотря
на непрезентабельную внешность, менты навесили на него едва ли не поло-
вину Уголовного Кодекса: от бандитизма до хранения оружия, наркотиков,
плюс сопротивление сотрудникам органов правопорядка при задержании.
Третий - совсем молодой пацан, с разбитым, припухшим лицом (видимо,
при недавнем "закрытии") обвинялся в распространении наркотиков. По все-
му было заметно, что новая, целиком непривычная обстановка серьезно де-
морализовала арестанта. Он выглядел словно вареный - все время молчал,
на вопросы отвечал невпопад и большую часть времени сидел на шконке, ту-
по уставившись в какую-то одному ему известную точку в пространстве.
Зато четвертый обитатель "хаты" наверняка был завсегдатаем подобных
заведений. Руки, украшенные фиолетовыми перстнями-татуировками, харак-
терные блатные жесты, блестящая тусклым золотом фикса во рту. Он и дер-
жал на "хате" масть. Звали его Виталик, но к этому человеку чаще обраща-
лись как к Конверту - таково было его погоняло. Свечу он знал, но лишь
понаслышке: в специфических кругах Москвы у них оказалось немало общих
знакомых.
Конверт прогнал с нижней шконки торговца наркотиками, предложив Свеч-
никову спать на более престижном и удобном месте. Предложил чифирнуть.
Лишь только новый постоялец "хаты" пригубил коричневого напитка, мысли
его обрели былую стройность, уверенность. Отходя ко сну, задержанный все
более и более утверждался в мысли, что все закончится хорошо.
Весь вечер Виталик-Конверт рассказывал новому знакомому о своих проб-
лемах, о том, что пытается разыскать тут, в "Петрах", какого-то
спортсмена-беспредельщика и наказать его. Свеча кивал, поддакивал, но на
самом деле слушал собеседника рассеянно.
Вскоре объявили отбой. Свечников устало смежил веки. Перед глазами
сумбурным вихрем пронеслись отрывочные картины минувшего дня: поездка с
пацанами на "стрелку", "терка" с березовским Шмелем, неожиданный мен-
товский наезд, разговор с тем самым желтозубым руоповцем Воиновым, кото-
рый пытался кошмарить его признаниями Укола...
Скоро он уже крепко спал. День на новом месте начался кошмаром - про-
тяжным, хлещущим.
Свечников проснулся от какого-то мерзкого стука. Стучали, судя по
всему, в металлическую дверь и тоже чем-то металлическим. Новому обита-
телю камеры казалось, будто кто-то невидимый, но страшный и агрессивный,
словно злой тиранозавр из курса школьной биологии, тяжелым ломом лупит
его по нежному темечку.
С огромным трудом поднял голову, посмотрел в зарешеченное окно -
рассвет вплывал в помещение серый, грязный, мутный. Наверняка небо над
Петровкой было затянуто тучами.
Стук, казалось, нарастал: так нарастает звук реактивного истребителя,
подлетающего к аэродрому, и Свеча понял: заснуть ему уже не удастся.
- Подъем, подъем! - послышался за дверью чей-то на редкость грубый
голос.
Задержанный поднялся, невольно подумав о том, что все ментовские го-
лоса в чем-то одинаковые - и если не в высоте, не в тембре, но наверняка
в интонациях.
- Подъем!
- Свеча, кентуха, вставай, сегодня банный день. - Конверт сбросил се-
рый "вшивник", то есть одеяло, пружинисто поднялся и, проходя к умы-
вальнику, крикнул в сторону двери: - Будет тебе стучать, "пупкарь" дол-
баный! Глухих нет.
После завтрака задержанных вывели в коридор и повели мыться.
Баня - а точней, помывочная - представляла собой несколько отдельных
кабинок.
- Вот у нас под Красноярском баня на зоне была, так это баня, - под-
мигнул Свечникову Конверт, быстро сбрасывая одежду. Его тело оказалось
сплошь в густых, фиолетовых татуировках, свидетельствующих о несомненно
высоком авторитете в блатной иерархии. Он объяснил, что на помывку дает-
ся один тазик горячей воды и один холодной. В этой воде еще и пости-
раться надо было...
Свеча рассеянно кивнул, взял мыло и двинулся в душевую кабинку. Едва
он успел намылиться, как услышал совсем рядом глухие звуки ударов и
чей-то сдавленный крик. Голос кричавшего показался новому обитателю
"Петров" знакомым...
Потом, много месяцев спустя, Свечников и сам не мог себе ответить,
зачем он выскочил из душевой, почему побежал в предбанник, где шла дра-
ка.
Впрочем, происходившее в предбаннике вряд ли можно было назвать дра-
кой: это было жестокое избиение. Трое здоровенных амбалов безжалостно
месили ногами какого-то пацана, лица которого нельзя было рассмотреть.
Окровавленный, он лежал на полу, уже не в силах отвечать, а лишь стонал,
закрывая голову руками.
- Стоп, братва! - Свеча бросился вперед, оттирая амбалов. - Что за
дела! Он один, а вас вон сколько.
Наклонился, приподнял жертву избиения - окровавленное лицо, распухшие
скулы, разбитый нос свидетельствовали о безжалостности нападавших.
Жертвой беспредельного наезда оказался не кто иной, как Шмель, тот
самый березовский бригадир. Свечников, увидев своего недавнего оппонен-
та, вскрикнул от неожиданности.
- Ты?!
Несмотря на то, что лицо березовского было залито кровью, Свеча заме-
тил, что тот удивлен не меньше его.
- Я...
- Слышь, я в натуре не понял, - послышался чей-то голос. Обернувшись,
Свеча увидел подошедшего Конверта. Глаза блатного недобро сверкали.
- Поясни нам, - продолжал он, - почему ты влез в разговор. У тебя
что, какие-то дела к нам или к этому человеку? Я тебе вчера вечером го-
ворил, что ищу его, беспредельщика хренова, - Конверт неприязненно
взглянул на окровавленного Шмеля. - Он меня когда-то оскорбил, и теперь
я хочу получить с него сполна.
- Я не знаю, почему вы на него наехали - Свечников кивнул в сторону
амбалов, но бить одного втроем - это не по понятиям.
- Глянь, какой грамотный: в понятия въезжаешь, - пренебрежительно
процедил один из амбалов. - А ведь сам первоходом на "хату" заехал...
Свеча вспыхнул.
- Всех ваших понятий, я, конечно, не знаю, хотя и уважаю их, - не
сдавался Свеча, - но мой брат, будь он тут, объяснил бы всем вам, что я
прав.
- Стоп, Свеча! - Зрачки Конверта хищно сузились, превратившись в ще-
лочки. - А кто такой был твой брат?
- Глобус, - ответил урицкий, - Валера Длугач. Вор. Никогда не слыхал
про такого?
Конверт хотел было что-то сказать в ответ, но в это время в помывоч-
ную ворвались трое ментов. Видимо, они прибежали на шум драки. Оба они -
в кителях и хромовых сапогах - выглядели на фоне белоснежного кафеля,
среди голых арестантов достаточно нелепо. Милиционеры, сторонясь раска-
ленных змеевиков, заняли позицию между недавними противниками.
- Все, время истекло, одевайтесь и по камерам, - сердито произнес
старший мент, опасаясь, что баня может окончиться серьезным ЧП. - Не на-
учились себя нормально вести - сидите грязными...
Уже в камере у Свечи состоялся долгий и обстоятельный разговор с Кон-
вертом. Виталик деликатно и осторожно задал несколько вопросов, касав-
шихся покойного Глобуса. Безусловно, он проверял правдивость недавних
слов Свечникова. А тот не скрывал от него почти ничего. Вкратце расска-
зал и о покойном братане, и о своих делах, и о неудачной курганской по-
ездке и, естественно, о поисках киллера Македонского, завалившего вора.
В конце беседы взгляд уркагана заметно потеплел.
- Значит, сученка того, киллера ищешь? -
В голосе Конверта прозвучали явно одобрительные интонации.
Свеча кивнул.
- Ищу. Наказать его, гниду, хочу, нутро его поганое выпустить...
- Правильно, такие вещи смываются лишь кровью. Может, я тебе чем-ни-
будь помогу, - медленно, обращаясь словно не к собеседнику, а к самому
себе, произнес Виталик. - Меня через неделю выпускают. Как откинешься,
позвони. Телефончик запомнишь?
А вечером того же дня Свечников через того же Конверта получил "маля-
ву". Межкамерная переписка в "Петрах" была налажена отлично. Развернув
запаянную в целлофан записку, арестант прочитал:
Братушка, привет, всех тебе благ! Обращается к тебе Шмель. Хочу поб-
лагодарить тебя за участие в моей проблеме. Я о таких вещах никогда не
забываю. Спасибо тебе, брат. Хочу также ответить добром на добро: мы по-
завчера ехали на "стрелку" для того, чтобы вас в натуре завалить, потому
что "стрелка" эта была брошена специально под тебя. Не знаю, как и за-
чем, но ваши старшие договорились с нашими старшими, чтобы тебя и твоих
пацанов подставить. Мы должны были подвести вас под косяк, а потом дос-
тать стволы. Если бы даже у нас ничего не вышло, тебя бы все равно
вальнул какой-то киллер из ваших. О последнем точно не знаю, пацаны слы-
шали, мне уже в машине сказали. Тогда я еще не думал, что ты человек,
наши старшие говорили, что негодяй отмороженный.
Короче, я все написал, что знаю, а уже выводы делай сам.
С уважением к тебе - Шмель. Отложив "маляву", Свеча закурил, но сига-
рета не пошла впрок. Поперхнувшись дымом, арестант долго и мучительно
кашлял.
Да, эта записка оправдывала самые худшие подозрения.
Вспомнились и вчерашние слова Воинова: "Березовские приехали, чтобы
тебя и твоих пацанов вальнуть, в натуре! Стволы мы у них в машине нашли!
А отмашку на твой завал Лукины дали. Не нужен ты им больше, вот и дого-
ворились со старшими березовскими на такой прогон".
Теперь, после признания березовского бригадира, было понятно: Воинов
не брал его на понт, а действительно спас, спрятав на ИВС. Правда, непо-
нятно, для чего это ему понадобилось...
Да и Шмель не врал. Какой смысл ему было обманывать недавнего против-
ника? К тому же это очень походило на правду: он, Свечников, набиравший
в группировке авторитет, давно уже стал братьям Лукиным как кость в гор-
ле. И у них был несомненный смысл подставить человека, который в недале-
ком будущем мог составить им серьезную конкуренцию. Первый шаг к войне
они уже сделали.
А коли так, руки у Свечи были развязаны. После скорого освобождения
