Теперь они не отходили друг от друга и проводили исследования только
вместе.
Боль и раскаяние того горького дня еще более сблизило Лайбо и
Новинху, их доверие окрепло. Свиноподобные теперь казались
непредсказуемыми и опасными, как люди. Между Пайпо и Лайбо глухой стеной
встал вопрос: кто из них виноват, хотя, на словах они убеждали друг друга
в обратном. В жизни Лайбо осталось лишь одно светлое пятно - это Новинха,
а в жизни Новинха - Лайбо.
Хотя у Лайбо была мать и домочадцы, и каждый вечер они с Пайпо
спешили домой, Новинха и Лайбо вели себя на станции, как на необитаемом
острове, где царствовал любящий их Пайпо, да временами скромный успех.
Пайпо недоумевал: "Станут ли свиноподобные подобием Ариэля, ведущего
влюбленных к счастью, или окажутся маленькими потрошителями, которые едва
выйдут из под контроля, начинают крошить все подряд".
Прошло несколько месяцев, смерть Рутера стала стираться в памяти,
вновь зазвучал смех, но теперь он звенел не так беспечно и беззаботно. К
семнадцатилетию Лайбо и Новинха настолько уверились, что проведут вместе
всю жизнь, что распланировали все, что будут делать через пять, десять,
двадцать лет. Пайпо не решался спросить, поженятся ли они. Вначале,
представлял он, они будут с утра до вечера изучать биологию. Это поможет
им создать приемлемую теорию воспроизведения в стадах и в обществах. В
настоящий момент они полностью зашли в тупик; совершенно непонятно, каким
путем спариваются свиноподобные, так как самцы не имеют явно различимого
полового органа. Их споры о путях передачи генетического кода у
свиноподобных неизменно заканчивались весьма непристойными шутками. Пайпо
приходилось собирать все свое самообладание и суровость, чтобы не смеяться
вместе с ними.
Так станция зенадоров тех лет была местом теплой дружбы двух
талантливых молодых людей, которые в свое время были обречены на
одиночество и отчуждение. Никто из них даже представить не мог, что эта
идиллия оборвется столь внезапно и страшно, вызвав ужас и дрожь во всем
созвездии Ста Миров.
Все было просто и обыденно. Новинха анализировала генетическую
структуру мякоти тростника, растущего в реке, и выявила, что в ней
присутствуют доклеточные тельца, вызывающие десколаду. Она разложила
несколько других клеточных структур в воздушном зонде компьютера и стала
по очереди тестировать. Все они содержали возбудители десколады.
Она позвала Пайпо, просматривавшего отчеты о вчерашнем контакте с
свиноподобными. Компьютер сделал сравнительный анализ каждой клетки из
предложенных образцов. Независимо от функционального назначения клетки и
места, где был отобран образец, любая чужеродная клетка содержала тельца
десколады, они так же были идентичны по химическому составу.
Новинха надеялась, что Пайпо заинтересуется, может выскажет свое
предположение. Вместо этого он сел и стал повторять тот же эксперимент с
клетками, спрашивая по какому методу проводится компьютерное сравнение,
каким образом ведут себя микротельца десколады.
- Мама и папа не выяснили, что движет ими, тельца десколады
расщепляют протеин - предположительно, образуя псевдопротеин - он
связывает генные молекулы. Начиная от края, он как бы растаскивает
молекулу на две части по невидимой черте, проведенной по центру. Из-за
механизма действия он и назван - десколатор. Он расклеивает ДНК и у
человека.
- Покажи мне, что происходит в чужеродных клетках.
Новинха включила воспроизводитель.
- Нет, не только генные молекулы, возьми целиком клетку с окружением.
- Сначала в ядре клеток, - сказала она. Она увеличила масштаб, что
отобразить более полную картину. Компьютер перешел на замедленное
воспроизведение. В клетке тростника, как и генной молекуле, шло
расклеивание. Несколько больших протеинов присоединяли к себе разорванные
части друг друга и сцеплялись. - У человека ДНК пытаются рекомбинировать,
но случайные "шальные" молекулы протеина вклеиваются в их структуру, и так
клетка за клеткой происходит распад. Иногда они впадают в митоз, наподобие
рака, иногда умирают. Что особенно важно, в человеческой среде тельца
десколады репродуцируются как сумасшедшие, переходя от клетки к клетке.
Конечно, любое чужеродное вещество уже содержит их.
Но Пайпо не прислушивался к ее словам. Когда десколатор завершил
генные изменения молекулы тростника, он стал внимательно рассматривать
каждую клетку.
- Это все не столь важно! Все сходится! - воскликнул он. - Это то же
самое!
Новинха не сразу поняла, что он увидел. Что было тем же самым? Но у
нее не было времени для вопросов. Пайпо вскочил со стула, схватил пальто и
бросился к двери. На улице моросило. На секунду он задержался и крикнул
ей:
- Передай Лайбо, чтобы не беспокоился, справлюсь один. Пусть
посмотрит наши голограммы. Я уверен, он все изобразит и объяснит раньше,
чем я вернусь. Он поймет, что его вывод должен быть решающим. В нем -
ключик, разгадка ко всему.
- Скажите мне.
Он рассмеялся.
- Не жульничай, Лайбо тебе скажет, если ты не справишься сама.
- Куда вы?
- Спросить свиноподобных, прав ли я! Хотя я и так знаю, что прав,
даже если они соврут. Если я через час не вернусь, значит, я поскользнулся
и сломал ногу.
Лайбо не смог посмотреть клеточную голограмму. Заседание комитета по
планированию затянулось, решался вопрос об увеличении поголовья рогатого
скота, а после заседания Лайбо отправился за продуктами на следующую
неделю.
К моменту его возвращения Пайпо отсутствовал уже четыре часа. На
улице стало темнеть, дождь перешел в мокрый снег. Они сразу пошли на
поиски, опасаясь, что придется искать не один час.
Но поиск окончился, даже не начавшись. Его тело уже остыло. На этот
раз свиноподобные не посадили дерева около трупа.
2. ТРОНДЕЙМ
Я глубоко сожалею, что вопреки вашим требованиям не могу осветить
подробностей обычаев ухаживания и брака аборигенов Луситании. Это глубоко
разочарует вас, хотя вы и не обратитесь в Зенологическое Общество с
прошением объявить мне выговор за отказ сотрудничать и помогать вам в
проведении исследований.
Когда-нибудь меня, возможно, обвинят в том, что многие мои выводы
получены не только в результате наблюдений за порквинхами, поэтому я
всегда полностью привожу ограничения в проведении исследований, положенные
на меня законом и свято соблюдаемые мною. Мне разрешено использовать не
более одного ассистента при непосредственных контактах. Я не имею права
задавать вопросы из сферы человеческих ожиданий, имитировать человеческие
действия. Я могу находиться в контакте с порквинхами не более четырех
часов. Кроме собственной одежды, не могу использовать продукцию наших
технологий в присутствии порквинхов, а именно: камеры, магнитофоны,
компьютеры, даже ручку и бумагу. Я не имею права вести наблюдения без
предварительного предупреждения.
Короче: я не могу объяснить вам, как происходит спаривание и
воспроизведение порквинхов, поскольку они никогда не проделывали это при
мне.
Конечно, ваши исследования пострадали! А ваши выводы о свиноподобных
абсурдны! Но если наш Университет исследовать сквозь призму ограничений,
наложенных на анализ аборигенов Луситании, то выводы напрашиваются сами по
себе. Мы выявим, что люди вовсе не воспроизводятся, не имеют родства, а
суть их жизни составляет цикл метаморфоз от студента-личинки до
взрослого-профессора. Мы сможем даже предположить, что профессора обладают
заметным влиянием и весом в человеческом обществе. Компетентный ученый
сразу распознает бездарность наших заключений, но к изучению свиноподобных
компетентные ученые не имеют допуска.
Антропология - не точная наука. Наблюдатель не может изучать культуру
как непосредственный участник. Поэтому подобные естественные ограничения
являются непосредственной частью науки. Но в то же время, эти
искусственные ограничения мешают нам. Сегодняшнее развитие науки
заставляет нас играть роль почтового отправителя, написавшего послание -
вопросник и терпеливо ждущего, когда порквинхи пришлют ответ.
Джон Фигейро Алварес, ответ Петро Гьютанини, Сицилийский
Университет, Милана, Кампус. Опубликовано посмертно в
Зенологических Трудах, 22:4:49:193.
Весть о смерти Пайпо стала не только местной трагедией. Сообщение
передавалось всеми средствами связи. Был оповещен каждый участок созвездия
Ста Миров. Встреча с чуждой цивилизацией, первая со времен Эндера
Ксеноцида, привела к гибели человека, призванного изучить ее. Это
поставило в тупик школьников, ученых, политиков, журналистов.
Вскоре все прояснилось. Странный инцидент не опровергал политику
Совета Звездных Путей в отношении свиноподобных. Наоборот, факт гибели
человека свидетельствовал о мудрости нынешней политики ограничения
вторжения. Так или иначе мы решили продолжать изучение аборигенов, но
сделать контакты с ними еще более редкими. Последователю Пайпо
рекомендовалось посещать свиноподобных не чаще одного раза в день,
ограничив время непосредственного контакта одним часом. Ему запрещалось
задавать свиноподобным вопросы о гибели Пайпо. Данные ограничения
дополнили старую доктрину минимизации вторжения.
Большие опасения вызывало духовное спокойствие и моральный уровень
населения Луситании. Для поднятия духа транслировалась масса
развлекательных программ, призванных отвлечь людей от страшного
преступления.
Так, сделав все возможное для своих собратьев, удаленных от Центра на
сотни световых лет, жители созвездия Ста Миров вернулись к внутренним
делам.
Вне Луситании лишь один человек из триллионного населения Ста Миров
горько переживал случившееся. Смерть Джона Фигейро Алвареса, прозванного
Пайпо, перевернула всю его жизнь. Это был Эндрю Виггин, Говорящий от имени
Мертвых Университета в Рейкьявике. Он был известен, как реакционер
скандинавской культуры. Прославленный исследователь словно волнорез
рассекал гранит тайн застывшего мира Трондейма. Стояла весна, снег уже
растаял, а появившаяся травка и цветы с юной силой рвались навстречу
солнцу. Эндрю сидел на вершине освещенного солнцем холма, его окружали
студенты, изучающие историю межзвездных колонизаций. Он вполуха слушал
горячие юношеские рассуждения о том, что победа человечества в войне с
баггерами была необходимой прелюдией для развития и распространения
человекоподобных. Подобные измышления, как правило, быстро сводились к
очернению личности человека-монстра Эндера, командовавшего межзвездной
флотилией, осуществившей ксеноцид баггеров. Эндрю пытался думать о чем-то
другом, данный предмет не интересовал его больше, но он не показывал вида.
Внезапно маленький компьютер, вживленный в ухо как сережка, сообщил о
смерти Пайпо, зенолога Луситании. Эндрю оживился, услышав печальную весть.
Он прервал рассуждения студентов.
- Что вы знаете о свиноподобных?
- В них надежда на искупление грехов наших, - процитировал молодой
"Каин".
Эндрю взглянул на Пликт, он знал, что ей не свойственен религиозный
мистицизм.
- Они не служат человеческим целям, даже как искупление, - произнесла
Пликт презрительно. - Они - чистой воды нелюди, такие же, как баггеры.
Эндрю кивнул, но уточнил:
- Не совсем корректное определение.
- Может быть, - сказала Пликт. - Любой трондеймец, каждый скандинав
