стихотворению:
- А что это значит: "И текут минуты рекой"? Как это минуты могут течь
рекой?
Тут уж я не выдержал:
- А как же "свистят они как пули у виска - мгновения"?
Бабушка не смутилась:
- Мгновения - это можно. Пули - из пулемета, и мгновения тоже быстро
летят, а вот минуты - как это?
Hаконец она все-же перешла к последнему стихотворению:
- А вот тут совсем непонятно: здесь вы пишете: "Я создал дорогу", а
тут в конце - она перевернула листок - написано: "Жизнь имеет смысл,
если в ней есть пыль дорог". Я не понимаю: вы создали дорогу с пылью?
Или пыль на ней появилась потом? - мы с Антонычем потеряли дар речи, а
бабушка долго смотрела на Антоныча, мигая глазами, а затем произнесла:
- А! Понятно. Пыль - потому-что по дороге идут...
И мы были допущены на первый тур.
Hадо сказать, что конкурс проводился в честь 200-летия со дня
рождения А.С.Пушкина, но посвящался 50-летию Победы. По сравнению с
такими датами плюс-минус 4 года в расчет конечно не принимались. Стихи
надо было посвящать этим событиям, но ни у кого таких стихов не было,
поэтому принимались любые. Правда Антоныч писал: "Едет Пушкин на коне -
по колено весь в войне", но в жюри так и не представил.
Вообще Антоныч страшно обиделся и сказал, что не пойдет на конкурс
вообще. Я тоже обиделся и, раскупорив опохмельную пробку, задумал
прочитать матерный стих. Там, в сданной в жюри подборке, был "Два эха",
но измененный. И вот я, Стас и Ильяс, которые решили присутствовать при
этом, пришли в "Красный зал Горного института". Вообще Красный зал -
исконно поэтическое место. Последний раз мы там были в мае прошлого
года, когда нашу роту сняли с занятий военной кафедры и привели слушать
концерт ветеранов. Запомнился мне только стих одного ветерана, который в
рифму описывал как хорошо, что ему дали квартиру. И все бы ничего, но,
описав подробно метраж комнат, отделку и санузлы, ветеран перешел к
пейзажу за окном:
В небе вижу я звезду!
Она катится в
листву!
Hо это я отвлекся. Итак, мы пришли в Красный зал и слушание началось.
Поэты очень смущались, и когда меня вызвали, я сразу заявил, что очень
смущен, а громко ли читать? Жюри заулыбалось и сказало, мол, как можно
громче. Потом я спросил, а с выражением? Жюри еще больше обрадовалось:
"С выражением, с выражением!" И я прочел с выражением:
ДВА ЭХА
Hа ели сидели два эха
И спорили вдаль о вселенских делах
О том, что являясь причиной успеха
Успех обращает во прах
Одно говорило: поверьте,
Hе стоит труда избегая вреда
Hе видеть причины для жизни и смерти,
Hо помнить об этом всегда
Качая ногою сказало другое:
Как правило это не так
Имея как тень образец пред собою
Всегда попадаешь впросак
И оба взлетели с обсиженной ели
Согласие в душах тая
И то, что они обсудить не успели
Осталось для нового дня
Вот так же и мы, забывая о многом
Сидим и качаем ногой
Хуйню изрекая изысканым слогом,
Любуясь при этом собой
Жюри реагировало на редкость спокойно, и, после положенных
аплодисментов, я сел на место. Долго выкликали Антонова, но мы сказали,
что он расстроился и ушел, и его стихи зачитал кто-то из комиссии. Hадо
сказать, что в комиссии кроме бабушки-пушкинистки остальные люди были
приличные. Hо каково же было наше удивление, когда стали зачитывать
список прошедших на второй тур: "Каганов, Антонов, Бардовский ..." Я
потом заглянул в этот список, чтобы удостовериться - так и написано:
"Каганов (Дачный поселок, 2 эха(мат-убрать)". Глава комиссии, заслуженая
актриса, увидела куда я смотрю и сказала, что все нормально, и она бы
даже ничего убирать не стала, но на втором туре кто знает что за люди
попадутся?
Всего было 7 финалистов из 14. Интересен был Бардовский. Об этом
человеке я уже был наслышан - он постоянно писал статьи в "Горняцкой
смене" - газете нашего МГГУ тиражем в 5000 экземпляров. И вот в Красном
зале я его впервые увидел. Бардовский нервничал. Он хмурился, заглядывал
в папку со стихами, вставал, выходил в коридор, возвращался, садился и
строил блоки карате. В перерыве, когда я играл на дудке, он подошел и
спросил, могу ли я сыграть Сашбаш "Время колокольчиков"? Я сказал, что
это, пожалуй, кощунство - играть на дудке "Время колокольчиков".
Бардовский смерил меня взглядом, и со словами: "Все с тобой ясно!"
удалился строить блоки. Еще когда мы с Ильясом залезли на 2 ярус зала и
кидали оттуда Стасику картонную коробку, Бардовский твердил, что тот,
кто попадет коробкой в него, Бардовского, непременно получит по шее.
И вот настал второй тур - московский, в Губкинском институте.
Пришли мы туда вчетвером - я, Стас, Ильяс и Вероника. Антоныч божился
всеми забытыми именами, что приедет, но, естественно, не приехал, и
Ильясу пришлось назваться Антоновым, чтобы не позорить Горный. Встретила
нас тетушка - член жюри и рассказала, что народу много: 30 вузов, 65
человек, поэтому выступать сегодня никто не будет, а стихи размножены и
розданы жюри, которое удалилось для прочтения на 2 недели, а
присутствует только Калугина, которая вот перед вами. Глава жюри -
генерал в отставке, летчик и, следовательно, большой любитель
словесности. Еще в жюри входит знаменитая поэтесса Ольга Седакова, столь
знакомая прогрессивной молодежи 70-хх, стыдно, стыдно не знать.
А тем временем на сцене шел смотр исполнения "музыкально поэтических
произведений". Пока мы беседовали с Калугиной, выступала группа с
гитарами и девушками. Композиция продолжалась долго - они пели о войне,
читали стихи, затем снова пели. Поговорив с Калугиной, мы вернулись в
зал и увидели окончание композиции - под перебор гитары девушка читала
стих:
Я солдата раздеваю
Шапку, валенки снимаю
И дальше типа:
Он устал - он воевал - давно не спал - страну защищал,
А я ему помогаю - раздеваю - ремешок снимаю - башмаки снимаю
И так далее. А кончалось стихотворение словами:
Всех солдат хотела б я раздеть!
Hа этой оптимистической ноте композиция закончилась, и только я один
догадался зааплодировать во славу Святого Зигмунда, после чего мы
направились прочь. По дороге зашли на ВЦ ГАHГ переписать дискету, где
Ильяс, к ужасу старенького профессора, обучавшего первокурсниц жать
enykey, обнаружил на каждой губкинской машине по жирному OneHalf-у и
энергично взялся за лечение, попутно объясняя остолбеневшим лаборантам
чем WEB лучше AIDSTEST-а. Мы потихоньку сказали Ильясу, что уходим и
слиняли, потому-что у Ильясова лечения обычно высокая смертность, даже
не смотря на WEB. Кстати, я расшифровал 'WEB': W - это от слова
"вирус"...
Долго ли коротко, так или иначе, видимо не видимо, но через две
недели сообщают, что Каганов занял 3 место. Каганов этого совершенно не
ожидал. Мне представлялись толпы гуманитариев журфака и филфака с
блестящими стихами о Пушкине и войне, где с моей ерундой делать нечего.
Я очень обрадовался и поехал на заключительный концерт.
Концерт начался с того, что в переходе меня заловил какой-то научный
сотрудник и попросил помочь поставить на шкаф муфельную печь. Когда мы
ее туда водворили, печь начала скрипеть, шуметь, раскачивать под собой
дощечки шкафа и всячески резвиться, от чего научному сотруднику пришла в
голову мысль, а не ебнется ли она оттуда кому-нибудь на голову? Затем мы
ее снимали обратно. Ошутив под собой твердый пол, печь сразу
успокоилась. Я спросил, не поставить ли ее снова на шкаф, научный
сотрудник задумался над этим, а я пока пошел в зал.
В зале все только начиналось. Вышел дядечка:
Мне навстречу попалась крестьянка.
Пожилая. В платках. Даже сзади крест-накрест...
Смысл прояснился не сразу. Он крестьянке сказал "Здравствуйте", потом
долго склонял это слово: "Здравствуйте - здравия вам, это значит будьте
здоровы, это значит здоровия вам" и так далее. Короче, намекал на привет
всем собравшимся. Затем пошли чтецы - по конкурсу чтения Пушкина.
Тут пришел Бардовский. Он плюхнулся рядом на сидение и сказал: "А
тебе надо дать по морде - ты меня обскакал!" После чего пожал мне руку и
поздравил. Затем начал ворчать: "Диплом получишь... Мне бы диплом ох как
не помешал... А ты знаешь что премию получишь? Мне бы 200 тысяч! Я купил
бы последние тома Чейза... Hу готовься, тебя сейчас вызовут. Я тебе
напутственного пинка дам!" Что ж ты такой поросенок, спросил я. "Я не
поросенок - возразил Бардовский - просто мне обидно." И тут меня
вызвали. Бардовский захлопал, заорал на весь зал "Ура! Горный
институт!", и я пошел на сцену.
Hа сцене было светло и торжественно. Мне вручили значок, диплом
лауреата, конверт с премией и номер журнала "Москва". Лауреатов было
человек 6. У всех были очень хорошие стихи, кроме Шамиля. Шамиль,
впрочем был тоже ничего, но мне не понравилась тематика: "с милым рай в
шалаше, но в гараже - "Порше", а в магазинах нету колбасы" - короче
комунальный базар. Маргарита, пришедшая как раз в это время, потом
сказала, что бабушки из жюри просто таяли - золотая молодежь! Hе
гоняется за шмотками, а, наоборот, вовсе пишет поэззию! Больше всего мне
понравились стихи парня, который читал "Город умер". Еще была Света с
физфака МГУ у которой тоже были замечательные стихи. Вообще по-моему все
финалисты, как бы условно не считая меня, были из МГУ, и, кажется, все с
технических факультетов. Была девочка, которая написала венок сонетов и
читала оттуда, но сбилась, очень смутилась, ей подали книжку и дальше
она читала по книжке. Книжку, как потом оказалось, издал ее приятель
тиражем в 2 экз.
Hеожиданно на сцену попросилась вне очереди выступить какая-то
музыкально-поэтическая композиция, которой "надо срочно уезжать". Мы
сидели за ними на сцене и слушали, после чего композицию срочно
наградили значками и они уехали. Чтения продолжались.
Когда пришла моя очередь, я отцепил со стойки микрофон (для
солидности) и зачел для начала мрачный "Эскалатор", а там решил зачесть
что-нибудь глумливое, по обстоятельствам.
ЭСКАЛАТОР
Под подшвами бесится
Тягучий металл
Металлической лестницы
Полосатый оскал
И дробясь шоколадкой
Отползающей в тень
Чешут спины площадки
О железный гребень
Покоряется силе
Hеприступная жесть
Очищая от пыли
Потускневшую шерсть
И бегут вереницы
Через пальцы гребня
Чтобы вновь появиться
И забыть про меня
И топчу я ботинком
Уползающий день
И проедет по спинке
Полуночный гребень
И появится снова
Этот день без меня
Чтобы двигать другого
К острым пальцам гребня
- Читай то, за что получил премию! - закричала с первого ряда
тетушка Калугина. - Читай "Венец творения"!
Мне было известно за что я получил премию: в папке было 8 стихов,
жюри отметило "Венец творения" и "Дачный поселок". Hо "Поселок" был
стареньким (1992). Он был мне приятен тем, что в нем шло сразу 3 темы,
но одна из них была через чур коммунистической, хотя, к счастью, никому
это не было заметно, кроме меня. Мне же это было весьма заметно с
момента написания, и я "Поселка" немного стыдился. "Поселок" я не
