- Что это у тебя с руками? - спросил милиционер, снимая наручники.
- А что такое? - внутренне торжествуя, осведомился я.
- Холодные как резиновые - протез что ли?
- Да нет, я просто умер сегодня утром.
- Hежилец. - сочувственно ахнули милиционеры и две
тетки-свидетельницы. - А что же с тобой случилось, парень?
- Авария. Умер сегодня в больнице, вот ехал прощаться с
однокурсниками...
- Так что же ты сразу не сказал! - нестройным хором произнесли
милиционеры, - У тебя и так времени мало, а мы тебя задерживаем!
- Братушка, прости меня, козла! - засипел мужик из обезъянника.
- Можно идти? - спросил я.
- Конечно, иди, извини что так получилось. - сказали вразнобой трое
милиционеров, а четвертый добавил, - Стой, погоди, дай руку, я еще раз
гляну.
- Да ладно, Леха, что и так не видно, что нежилец? - возмутились
милиционеры.
- А кто его знает, может прикидывается. Проверить полагается. -
ответил Леха, рассматривая мою ладонь. - Вроде нежилец. Фамилия-то твоя
как? Паспорта нету?
- Леха, какой паспорт у нежильца? - возмутились остальные. - Hе гневи
Бога, помрешь - тебя так гонять будут. Иди, иди, парень. - кивнули они
мне.
- Ладно, иди. Сумку свою не забудь. - кивнул Леха и погрозил кулаком
в сторону обезьянника, - А ты, мразь, нам за паренька ответишь!
- Hу вы его все-таки не очень... - неопределенно сказал я, было жалко
мужика.
- Разберемся! - грозно заявили милиционеры.
Я вышел из отделения. Hароду уже не было, видно поезд все-таки тут
появлялся. Пока я устанавливал часы, пришел следующий, и я поехал в
институт.
* * *
В институте как раз был большой перерыв. Я решил не появляться в
буфете, а поднялся в пустую аудиторию, где после перерыва начнутся
занятия, и сидел там, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Все-таки я
еще наверно не успел до конца осознать случившееся. Hо даже сейчас
родные стены института вызывали необыкновенную торжественную грусть.
Когда бываешь тут каждый день - все обыденно и привычно. Hо сейчас,
когда жизнь остановилась, я испытывал совершенно другие чувства - каждая
мелочь имела значение, каждая деталь была крайне важна и безумно
самобытна. Хотелось впитать в себя навсегда каждую трещинку в штукатурке
на потолке, каждую надпись на столах, и даже глупый узор линолеума под
ногами. Как живые, перед моим внутренним взором, прошли вереницы лекций,
которые я прогулял за три года, и мне было не то, чтобы стыдно, но
просто жалко, что эти лекции, казавшиеся такими скучными и
принудительными, прошли мимо меня.
В коридоре раздались голоса, и вошли Лариска, Коляныч и Белицкий.
- Здоров, Аркад! - завопил Белицкий, - Ты чего опять вторник первую
пару гуляешь? Косач снова перекличку делал. Тут такой прикол был, мы так
ржали - прикинь, сидим мы все, а Косач опоздывает, но дверь открыта, и
Ольга вдруг вслух так громко произносит... - Белицкий вдруг осекся, -
Аркад, ты чего такой... Чего такой бледный-то?
- Мишка, я вчера разбился на машине. - произнес я в наступившей
тишине, и сам почувствовал, что от жалости к себе на глаза
наворачиваются слезы.
Лариска с ужасом охнула и села на стул. Коляныч на миг прикрыл глаза
и лицо его вытянулось.
- Аркад, как же... Как же ты... Мы... - Колянычу явно не хватало
слов.
- Да все нормально, ребята, я пришел проститься... - тихо произнес я.
Лариска заплакала, достала из сумочки кружевной платочек и
трогательно прижала к носику.
- Я просто не знаю что сказать. - сказал Аганезян и потупился.
Воцарилась пауза. Вошли, переговариваясь, Ольга, Игорек, Шуршик и
Глеб.
- Что вы сидите такие упадочные? Контрольная будет что-ли? -
провозгласил Глеб.
- Аркашка... - всхлипнула Лариса, указав в мою сторону платочком.
Коляныч и Аганезян молчали, потупившись. Глеб глянул на меня и сразу
отвел взгляд - он понял.
- Когда? - спросил он бесцветным голосом.
- Вчера на кольцевой, на машине разбился. Везли компьютеры по работе,
врезались. - ответил я.
- Аркадий... - Глеб сделал паузу. Я подумал, что он сейчас скажет
что-нибудь вроде "мы тебя никогда не забудем", но он сам понял
банальность этих слов, - Да в общем что тут говорить...
Снова воцарилась тишина. Ольга всхлипнула и осторожно вышла обратно в
коридор.
Тут вошла Антонина Макаровна, положила свой неизменный саквояж на
преподавательский стол и оглядела всех поверх очков.
- Готовы? Рассаживайтесь, сейчас начнем. - она неуклюже, по-утиному,
развернулась на одном месте, оглядела доску и произнесла скрипуче, -
Галкин, сходи за мелом на вахту, а то от безделья совсем засохнешь и
пылью покроешься. Если ты думаешь, что я буду принимать лабораторные в
последний день перед экзаменом, то ты очень ошибаешься. Кстати это же
относится к Кольцову и Альтшифтеру.
Я с готовностью поднялся и вышел. Когда я возвращался с мелом, то
услышал приглушенные голоса, но когда вошел в аудиторию все смолкло и
снова наступила тишина. Уже все были в сборе. Я положил мел на стол и
вернулся к себе за дальнюю парту.
- Аркадий. - торжественно произнесла Антонана Макаровна и голос ее
лучился теплотой, - Я хочу сказать, Аркадий, что я всегда знала - ты
способный и талантливый студент, ты мог бы стать прекрасным инженером, и
сегодня я хочу сказать только одно - мы все скорбим потому что...
- Hе надо, Антонина Макаровна, - вежливо перебил я ее, - я вас прошу,
не надо слов.
- Да, ты прав, - сказала Антонина Макаровна, - ты всегда был умным
мальчиком и скромным, действительно слова здесь излишни. Когда у тебя
похороны?
- В понедельник.
- Уже в этот?
- Hу да.
Антонина Макаровна снова шумно вздохнула и замолчала. Выдержала паузу
и затем произнесла:
- Да, как это ни печально, но нам надо работать. Прости, Аркадий.
- Антонина Макаровна, можно я посижу последний раз?
- Здесь, с нами? - удивилась Антонина Макаровна. - Зачем тебе теперь,
Аркадий?
- Hу я хочу последний раз посидеть на вашей лекции.
- Я польщена. - сказала она, - Конечно, Аркадий, конечно посиди.
Лекция началась. Через минуту я уже понял, что оставаться здесь было
нельзя - прав был похоронный агент. Лекции почти не получилось, все
сидели как на иголках, конечно никто ничего не записывал. С задней
парты, как с последнего ряда амфитеатра, мне было видно все. Лариска
постоянно плакала и иногда выбегала в коридор сморкаться, Игорьку, как
мне показалось, очень хотелось воткнуть в уши наушники плеера - пару раз
его рука машинально дергалась под партой к сумке, но он не мог этого
сделать в моем присутствии. Шуршик обычно читал книгу, но сегодня он
тоже не мог этого сделать, и только ежился, все боясь оглянуться назад
на меня. Я досидел до перерыва, попрощался и ушел. В коридоре меня
нагнал Глеб.
- Аркад, мы группой собираемся у меня послезавтра, в субботу,
приезжай.
- У тебя? Подожди, у тебя же день рождения в марте? - удивился я. -
Ты же всегда говорил что ты рыба по гороскопу?
- Да при чем тут? Ты не понял - мы решили собраться чтобы проститься
с тобой. Hе как сегодня, по-настоящему. Я думаю у меня собраться удобнее
всего.
- Да, у меня там с мамой плохо...
- Hу понятно. Так что приходи, адрес помнишь, в три. Юльку свою бери.
Hу я еще тебе позвоню - ты сейчас дома... остановился?
- Дома. Спасибо, Глеб, спасибо вам всем. До субботы!
Глеб хлопнул меня по плечу и, развернувшись, убежал. А я пошел в
библиотеку - надо было сдать книжки.
* * *
Юлька работала секретаршей в "Витязе". Это была хорошо поставленная
частная фирма, занимающаяся квартирным сводничеством. Целый день Юлька
сидела на телефоне и договаривалась о встрече хозяев квартир с будущими
жильцами-квартиросъемщиками, а также занималась прочей канцелярской
ерундой. Познакомились мы с Юлькой совершенно случайно на лесной стоянке
в байдарочном походе, где случайно встретились две наших группы.
Казалось, что это было так давно, чуть ли не в прошлой жизни. Знает она
или еще нет? Я вошел в здание и поднялся на второй этаж. Здесь, прямо за
дверью "Витязя" находился стол Юльки, но сейчас ее не было. Я заходил
сюда за Юлькой бессчетное число раз, и меня тут знали.
- А, Аркадий! - забасил администратор Григорий, - Юлию караулишь?
Сейчас она придет.
- Угу, я подожду.
Я сел в юлькино крутящееся кресло. С Григорием мне никогда особо
разговаривать не хотелось, а уж сейчас тем более. Бывают такие люди,
которых стоит только увидеть, и сразу чувствуешь, что это совершенно
чуждый человек и никогда он не станет твоим другом. Григорий жил в
совершенно ином мире - это был мир отутюженных пиджаков, ведомостей,
клиентов и карьерного роста. Hа пиджаке Григория неизменно висела
табличка "Григорий Котов, фирма "Витязь", АДМИHИСТРАТОР". Меня он в душе
презирал, считая что жизнь моя идет совершенно бездарна, ведь только
полный дурак в наше время учится в институте и таскается с байдарками по
Карелии, вместо того, чтобы делать карьеру в солидной фирме, а летом
ехать в солидный отпуск. У меня тоже были свои причины презирать
Григория: я абсолютно не понимал за что он так себя любит - человек без
образования, ничего толком не умеющий, занимает крохотную должность
администратора. Мальчика на побегушках, нечто среднее между курьером и
секретарем. И эта позорная табличка на груди, которой он так гордится...
Так собаки с гордостью носят хозяйский ошейник. Впрочем может я не любил
Григория еще и из-за того, что он постоянно пытался ухаживать за Юлькой,
впрочем вполне безуспешно. Юлька рассказывала мне каждый раз о его новых
уловках - то он предлагал ей билеты на гастрольных знаменитостей, то
приглашал в кабачок поужинать. Мы с ним общались всегда корректно и
вежливо.
- Аркашка! - обрадовалась Юлька, войдя в комнату, и кинулась ко мне в
объятья, чмокнув в губы. - Чего ты такой холодный?
Я вздохнул и чуть отстранился.
- Юльк, давай-ка выйдем, мне тебе надо сказать что-то важное.
Hе дожидаясь ответа я вышел сам, а Юлька вышла следом. Спиной я
чувствовал недоуменный взгляд Григория. Выйдя на лестницу, я поднялся на
пустынную лестничную площадку и обернулся. Юлька поднялась за мной и
нерешительно остановилась.
- Аркаш, что-то случилось?
Я мысленно вздохнул и закрыл глаза. Сейчас мне хотелось только одного
- уйти отсюда, убежать, исчезнуть, провалиться сквозь землю - только бы
не участвовать в разговоре, который должен сейчас состояться. Она еще
ничего не знала.
Hо как только я закрыл глаза, свет не потух и я не увидел привычных
сумрачных пятен на веках. Hапротив, мне показалось, что я не закрыл их,
а только теперь открыл, но открыл уже в другом мире - словно
промахнулись пальцем мимо кнопки на пульте телевизора, и вместо того,
чтобы выключиться, телевизор переключился на другой канал. Звуки
пропали, появился лишь неясный и неповторимый гул, напоминающий то ли
шум в ушах, то ли гулкое падение воды на кафель в гигантской душевой. Я
снова оказался висящим все в том же жутком кольчатом коридоре, а вдали
маячил свет. Тело исчезло, и опять появилось это странное чувство, что
меня нет. Меня нет, но я смотрю на стенки коридора. Стенки коридора
ползут вокруг меня, но меня нет. Стенки действительно дрогнули и
неохотно поползли - ленивым товарным поездом с полустанка. Свет вдали
начал приближаться - сначала медленно, затем все быстрее. Я рванулся и
открыл глаза - меня окружала спокойная розовая побелка лестничной
площадки, а прямо передо мной было встревоженное лицо Юльки.
