Я вышел.
И там, без любопытных ушей, подслушивающих нас, и любопытных глаз,
следящих за нашими руками, он рассказал мне о своих подозрениях, а я,
доверяя ему, рассказал ему правду.
Он сразу же отправился в комнаты Линни, потому что слуга может
входить и выходить, никто не обратит на это внимания. И в ту же ночь двое
слуг - старик из Вод и согбенная старуха Земель (краски скорби могут
нанести на лицо большие изменения) отправились в пещеру высоко в горах.
Королева заявила, что ее Плакальщица заболела и вынуждена была
отправиться домой, к своим родным. А так как это сказала Королева, это
было правдой. Она также сказала, что Т'арремос сильно заболел и принял
Чашу, что удивительно для такого молодого человека, но вполне
правдоподобно, потому что знак на его лице свидетельствовал о скрытой
болезни.
Это была правда - и неправда.
- ЧТО В ЭТОМ БЫЛО ПРАВДОЙ?
- То, что он умер.
- А ЧТО БЫЛО НЕПРАВДОЙ?
- Я убил его. Своими руками. Потому что он явился в мои апартаменты
после ухода Линни и плевал на меня, и ухмылялся своим кривым ртом и
называл меня предателем. До его прихода я размышлял о предательствах, и на
меня как будто нахлынул густой красный туман. Когда туман рассеялся,
Т'арремос лежал подо мной. Я сидел на нем верхом, мои руки были на его
шее. Но в теле его не было дыхания, лицо у него было серо-синее, а карта
на щеке - почти багровая. Я выпустил его и побежал к Д'оремосу, который
принял меня без возражений, только слушал и вздыхал. Он попросил меня
подождать, пока он поговорит с Королевой. И, не докладывая заранее, что
было с его стороны большой смелостью, он отправился к ней.
Когда он вернулся, в руках у него была Чаша Королевы.
- Поставь ее на свои подушки около его тела. Потом возвращайся сюда.
Ночь проведешь со мной, я научу тебя иным радостям, неизвестным Королеве.
Пусть кто-нибудь другой обнаружит Т'арремоса. Будет сказано, что он принял
Чашу, потому что ты не хотел прикоснуться к нему, а то, что было в нем
изломанного, не дало ему умереть легко и быстро. Мы коротко оплачем его,
как подобает принцу, но без больших церемоний, как и подобает неверующему.
Потому что он не поверил правде Королевы и заслужил смерть.
Я сделал, как советовал Д'оремос, а когда я вернулся, у него был
накрыт стол фруктами и винами, и мы провели долгую полную удовольствиями
ночь. Таким образом он привязал меня к себе узами еще более тесными, чем
раньше, но он был хорошим наставником, и за долгие годы я много узнал от
него о царствовании Королевы.
- НО РОЖДЕНИЕ?
- Да, рождение. Ты хочешь знать о рождении, а не о смерти. Но они так
переплетены между собой. Терпение, А'рон - привилегия...
- КОРОЛЯ. ДА, Я ЗНАЮ. ВСЕ НА СВЕТЕ - ПРИВИЛЕГИЯ КОРОЛЕЙ. ТОЛЬКО
РАССКАЖИ МНЕ О РОЖДЕНИИ.
- Еще пять месяцев Седовласая прожила в пещере, ей прислуживал
Мар-Кешан. Раз в неделю я отправлялся в горы верхом на белом коне
Королевы, вдыхая запах ковыля и срывая цветы триллиса. Я привозил с собой
полную суму фруктов и сладостей, и других вещей, чтобы вызвать у Линни
аппетит, хотя она не хотела ничего, кроме еды, которую для нее готовил
Мар-Кешан. Он приручил дикую козу и получал от нее молоко. Они жили как
отец с дочерью, если ты способен представить себе это.
- Я СПОСОБЕН ПРЕДСТАВИТЬ ЭТО.
- А потом, однажды, когда я был там, у нее начались схватки, и я
остался с ней. Она ни разу не вскрикнула, хотя я видел, как движение
ребенка внутри колыхало ей живот, как волны на море.
- Ты знаешь, что нужно делать, Мар-Кешан? - спросил я, вдруг
испугавшись.
- Я - человек Вод, - сказал он, - а дети появляются, плывя на волне.
Не бойся, мой господин.
И я перестал бояться. Вместо этого я размешал в вине один орешек
люмина, тот, что остался. Тот, что я не дал Линни. Тот, что я хранил при
себе в шелковом мешочке, висевшем у меня на шее.
- Выпей, - сказал я ей в минуту затишья между приливами. - Это
облегчит его движение.
И, доверяя мне, она выпила. А когда она начала терять сознание, она
взглядом снова простила меня.
Ребенок родился, а она даже не проснулась, чтобы посмотреть на него.
Он вышел, как сказал Мар-Кешан, плывя на волне. Он был синий, пока
Мар-Кешан не пошлепал его ладонью по спине. Тогда он закричал и стал
розовым и белым. А когда он очистил ребенка от его странной пенистой
оболочки, я увидел то, чего боялся. Дитя было девочкой и у нее были
золотистые волосы.
- Значит, ты должен забрать ее, - сказал Мар-Кешан.
Я кивнул. Он так долго был со мной, он знал, о чем я думаю.
- Что ты скажешь Линни?
Мар-Кешан не колебался.
- Когда она проснется, я скажу, что у нее был мальчик, что он родился
мертвым, и что все это случилось много дней назад, и тело давно уже
растащено на куски на погребальных столбах. Она поверит.
- Правда Королевы, - сказал я.
- Правда Королевы, - ответил он, но в глазах его стояли слезы печали.
- Она прекрасный ребенок.
Но имел ли он в виду ребенка, который был у меня на руках, или того,
что спал, опьяненный люмином, на соломе, я не знаю.
- И...
- Я тайными тропками принес дитя во дворец. Королева подержала ее
мгновение в руках и коснулась ее желтых волос, потом отдала ее мне.
- Скажи им, что ребенок - мой и что он мне не нужен.
Я так и сделал. Остальное ты знаешь.
ПЛЕНКА 11. СООБЩЕНИЕ КОМАНДОВАНИЮ
МЕСТО ЗАПИСИ: Пещера N 27.
ВРЕМЯ ЗАПИСИ: Первый Год Короля, Первый Патриархат,
Лабораторное время - 2137,5 г.н.э.
РАССКАЗЧИК: Аарон Спенсер - Капитану Джеймсу Макдональду,
экспедиция УСС.
РАЗРЕШЕНИЕ: Прямая передача.
- Сэр, я полагаю, что вы услышите это, так как знаю, что это
помещение, которую вы называете Пещера N_27, а мы называем домом,
предварительно оборудована установкой для записи. Я сейчас один, поэтому я
могу так говорить. Женщины ушли, а я сказал, что меня немного лихорадит,
что отчасти верно. Поэтому они оставили меня и ушли собирать целебные
ягоды для отвара.
Я хочу, чтобы в моем личном деле не было неточностей. Я не стал
туземцем в старом смысле этого слова. И я не пошел - Доктор З., отметьте
это - против учения Гильдии Антропологов. Я не принесу своему народу
ничего, что они не открыли бы сами, и не изменю существенно его характер.
И, пожалуйста, скажите Доктору З., что я помню три вещи, о которых она
меня предупреждала меня. Во-первых, я не отношусь к эль-лаллорийцам
романтично, но я влюблен. Во-вторых, я надеюсь, что я больше не
несовершеннолетний юнец, как она меня называла. Я думаю, все пережитое
заставило меня повзрослеть. И в-третьих, это моя работа: воспитывать
своего ребенка, любить свою женщину, вживаться в мир, принявший меня.
Вы должны уже знать, что я привез сюда своего ребенка. Я подозреваю,
что Доктор З. первая узнала об этом, поскольку она крестная мама Линнет.
Но не волнуйтесь. Линнет здесь процветает. Она любит своих двух мам и уже
овладела языком с легкостью, свойственной детям. Однако, я не дам ей
забыть литературный английский, это я вам обещаю. В конце концов, она -
тот ребенок, который укажет путь, а путь ведет прямо к звездам. Это, как
вы знаете, было предсказано, поэтому здесь нет никакого засорения.
Когда мы с Б'оремосом впервые подъехали к пещере, я не знал, чего
ожидать. Мне говорили, что Линни постарела, и я знал, что благодаря
Ротационному приспособлению Хуланлока те пять лет, что я провел в
лаборатории, здесь были пятьюдесятью. И все же у входа в пещеру стояла
высокая красивая молодая женщина и устраивала из веток помост. Ее длинные
темные волосы были собраны и уложены в корону из кос, она хмурилась,
трудясь над нелегким делом.
- Линни! - окликнул я ее раньше, чем Б'оремос смог остановить меня.
Она подняла глаза, и в тот же момент я понял, что ошибся. У нее был
немного более низкий лоб и немного больший рот, чем у Линни, хотя красота
ее была такого же рода.
У входа в пещеру произошло какое-то шевеление, и на свет вышла
старуха, опираясь на палку. Волосы ее были по-прежнему черны, как у
молодой девушки, и золото ее глаз можно было безошибочно узнать, но кожа
ее потемнела и была покрыта густой сеткой морщин. Она была похожа на
знакомую картину, потускневшую и потрескавшуюся от времени.
Я соскочил с коня и подошел к ней. Должен сознаться, я испытывал
ужас. Стоя перед ней, я взял ее руку в свою и приложил ее ладонь к своему
сердцу.
- Ты... не состарился, - тихо сказала она, и голос ее был по-прежнему
мелодичным.
- Ты... - начал я, собираясь соврать ей.
Она закрыла мне рот рукой.
- Не заставляй меня поверить в то, во что поверить невозможно, -
сказала она. - Я с этим покончила.
- Я должен поведать тебе долгую правду, - сказал я. - Она полна
предательств, но ни одного моего.
Б'оремос заерзал, сидя в седле.
- Меня уже нельзя предать, - сказала Линни, и глаза ее наполнились
слезами. - Трех раз достаточно для любой женщины. - Она посмотрела мимо
меня на Б'оремоса.
- Ребенок был, - быстро сказал он, - но я только сделал то, что
приказала Королева.
- Я знала, что был ребенок, - сказала Линни, - потому что я носила ее
под сердцем. И хотя вы говорили мне, что был мальчик, искалеченный и
мертворожденный, я вам не поверила, хотя сама Королева велела верить.
- Тогда почему?.. - Б'оремос слез с лошади и подошел к нам. Я немного
повернулся, чтобы стать рядом с ней, и мы вдвоем оказались против него.
- Потому что я прежде всего Плакальщица Королевы, - сказала она, - и
первым было мое собственное предательство.
Я снова взял ее за руку, нащупывая пальцами тонкие следы возраста,
как выпуклую карту.
- Ребенок жив.
- Жив! - это был вздох, вздох, наполненный радостью.
- Она все эти годы жила со мной, в небе, поэтому ей всего пять лет.
- Расскажи мне о ней.
Я помолчал.
- Она золотой ребенок. Дитя земли и неба. Она поет, как маленькая
птичка, и зовут ее Линнет. Она всегда счастлива.
- Ребенок! - В этот раз заговорила темноволосая девушка. - Но,
Седовласая, ты никогда не рассказывала мне, за все это время.
Седовласая отодвинулась от меня, подошла к ней и обняла ее, как это
делает мать с любимой дочерью.
- У меня есть ребенок и нет его, - сказала она. Потом, как будто
решившись, она обернулась ко мне. - Ты приведешь малышку сюда?
- Она уже в серебряной башне. Я уже привез ее, хоть и тайком.
Седовласая снова повернулась к девушке.
- Слушай хорошенько и сохрани эти слова во рту и в сердце, потому что
придет время, когда ты должна будешь сказать их нашему народу. Ради меня.
Это - твой ребенок. И ради самого ребенка тоже.
Девушка молча кивнула, хотя молчание стоило усилий.
- Я бы хотел остаться здесь с Линнет, - сказал я. - Я ее отец.
Б'оремос откашлялся.
- Тебе потребуется разрешение Короля.
- Короля? - резко спросила девушка.
- Королева мертва? - лихо сказала Линни.
- Да.
- Тогда я должна идти оплакивать ее.
- Седовласая, ты нездорова, - запротестовала девушка.
Линни выпрямилась и отбросила палку.
- Я - Плакальщица Королевы. Отвезите меня туда.
Б'оремос с большой нежностью поднял ее, посадил на своего коня,
вскочил в седло позади нее, и они ускакали. Моя лошадь испугалась их
быстрого отъезда, и мне понадобилось не меньше минуты, чтобы успокоить и
оседлать ее.
Я протянул руку девушке.
- Ты поедешь?
