---------------------------
Мне снились сны: настоящие, человеческие, теплые сны. Я встречал
пейзажи, пил ландшафты, попадал в людей, продвигался по встречным. Странные
субъекты по своему изъебывали свет.
- МДА, - сказал мне человек-город из моего сна. - АДАМ, - и из его
глаз выехали семнадцаты6е трамваи, а живот блеснул микро-огнями ночной
вселенной, с ее бульварами, кремлями, мостами и метро. Он курил сигарету, в
которой тлела смесь плана, курительного кокаина и "спида". Очень скоро он
умрет от наркоманической болезни или от сидячего дефицита.
- У вас не будет семян гавайской древовидной розы? - спросил
кто-то на улице. Я брежу. Древесный спирт... Ангельская пыль убивает
Звездную пыль. Транквилизирую по телеграфу. Я.
Проснулся я вечером. Люси нет. Посмотрел - дверь захлопывается
нормально. Вышел, хлопнув дверью. Пошел по улице. Нормально. Позже, друг, я
расскажу, кто я. Дело не в том. Я погружаюсь в воспоминание. И тут встречаю
писателя, моего кореша. Он тащит меня куда-то, в квартиру своих знакомых.
Никого дома. От него фонит завершенностью, отвязанностью и сиянием счастья.
Писатель говорит мне:
- Как твои дела? И у меня все хорошо, замечательно выглядишь.
Кислился? А я, представь, тут проездом, выхожу - ты идешь прямо навстречу!
Старик, я счастлив сейчас, я пишу, пишу эти все строки, лью их потоками.
Короче говоря, приезжаю я сюда, встречаю одного человека, второй раз в
жизни видимся. Дела заканчиваю и он зовет меня к себе на репетицию - он
музыкант, и довольно некислый музыкант. Идем с ним по городу, сначала в
центре, я чувствую - тяга неимоверная, все вокруг виртуально, но - родное,
сплошь и рядом - аватары. Залезли в трамвай, там удолбаные матросы лежат,
целый вагон, в три ряда, кондуктор одуревший, похож на Депардье, прикинь?!
Проезжаем мимо какого-то дворца, смотрю - там толпы народа, больше молодые,
кто-то говорит, - концерт Шевчука, - матросы подрываются, тормозят трамвай
и ну выходить. Короче, дальше едем с ним в пустом вагоне. Говорим о всяких
невообразимых вещах, ну ты знаешь, как водится. Когда Депардье спрашивает у
нас, - вы случайно не из церкви Иисуса? - я понимаю, что вот оно,
начинается шоу. Человека моего зовут ОБ, помнишь его? Да, это он. Так
слушай дальше, через какое-то трамвайное время выясняется, что мы с ним -
братья, что называется, в Духе, и нашу встречу определили такие стекшиеся
обстоятельства, причем чужих жизней и судеб, что даже удивляться не было
никакого смысла. Наша встреча готовилась около трех лет. И мы встретились
неплохо. Оказалось, у вайшнавов такие исконные понятия: коли тебя пиздят,
все равно кто, это Шива себя проявляет и это тоже Учение, нельзя бунтовать
ни в коем случае, ты один и Шива учит тебя, а вот если твоего духовного
брата кто-то хочет побить, тут тебе - все полномочия, можешь убивать врагов
сотнями, сколько бы их ни было, ты заранее невиновен и оправдан,
ответственен за это Шива или, как всепроникающий хранитель, - Вишну, а ты
защитил брата - святое дело. Я это почему тебе говорю - сам видишь, насилия
кругом целое море. Людей на пустыре за трояк убивают. Море незнания,
ненависти, и нам надо четко видеть все, и себя в этом море. Короче говоря,
ты тоже - свой человек, мы все в одной сети, здесь бхакти работает на
опережение, да и ОБ всю дорогу твердил - молись, мол, молиться надо,
братуха, крест носить на себе, потому что православие, оно чистое, большое,
но патриархи сегодня ослепли, многие не понимают, отпихивают друг друга,
погрязли поприща в сектах, орут монахи, надо сознательно держать веру и
молитву поднимать, я в храм нечасто хожу, но приду и вижу - здесь все, все
хорошо, я пока дома на этой земле, и мантры нормально работают, и дышать
можно по светлому, ты же знаешь это - если мы понимаем, то на нас все и
держится, это огромные возможности, но и ответственность большая. Но, тут
не как в государстве, тут радость есть, а там - похоть. Я вообще могу
никуда не показываться, сидеть у себя и все, но я пока очень хочу жить для
других.
Ну вот, приехали мы с ОБ к ним на точку. Он мне говорит, - здесь
мы играем, там, внутри уже должны быть Серега и Саша. Здание со стеклянным
порталом, мы по мелким-мелким белым ступеням поднимаемся наверх, входим,
вахтерша - милая бабуля, незаметная такая, идем по огромному, я и не ожидал
такого, по огромному мраморному вестибюлю. Фиолетово-серые плиты и
простенки между стекол, эстетика пока советская, прежних пор. Поворот
направо - древесные цвета, паркет, стены отделаны лаковой рейкой, совсем
другое пространство, черный потолок без света, справа в стене - сияющая
дыра, - и главное ТИШИНА и НЕТ ЗАПАХОВ, - а в дыре этой вдруг - женский
смех, тетки какие-то сидят, работают, мы смотрим им в глаза и - дальше.
Начинается вообще класс - белый, чистый и узкий коридор, дневной свет, на
стенах - ничего, коридор такой длинный и НЕМОЙ, что кажется, он шатается,
когда мы по нему идем. Опять ТИШИНА и НЕТ ЗАПАХОВ. Идеально чистый поворот
вправо, ни дверей в стенах, ни пожарных ящиков с номерами, и вдруг - эта
кислотная эстетика резко обрывается, скрипит небольшая дверца и нам
открывается черный холодный и слегка затхлый бункер. Шаткая лестница вниз,
к полу. Спускаемся и я оглядываюсь: вверху белый прямоугольник входа, а мы
- в черноте. Тут еще раз открывается дверь и я слышу, как звучат барабаны и
тарелки с "Amati":
УМЦ!
- КХ!-КХ!
(раз - два - три - четыре)
УМЦ!
- КХ!
Ш - Ш - Ш - Ш - Ш - Т!
А потом, уже внутри, чуть громче, посреди немоты и тишины, глубоко
внизу:
УБ!
(раз - два - три)
УБ - УБ - ТЦ!
УМЦ!
- КХ!
С - С - С - С - С - С - С - С - ЕТ, ТЦ!
- КХ - КХ!
Т - ДЗ!!!
УБ! - КХ! - Т - ДЗ!
УБ! - КХ! - Т - ДЗ!
УБ!...
УБ!...
КХ - ТС - С - С - С!...
За барабанами сидит человек и рядом, на стуле, возле акустического
инструмента, похожего на гитару - еще один.Эти двое поначалу показались мне
близнецами, куопии друг друга. Присмотрелся - вообще не родственники,
просто выражение лица одно и то же. Поиграли они немного, но я понял, что в
этом бункере происходит редкостного качества процесс.Там, вообще-то,
холодно, но влага не конденсируется и кажется, что стены далеко-далеко.
Они, ОБ и его ребята, ждали от меня, что я внесу нужный заряд в общую
энергетику, и это произошло. Сразу стало ясно, что все мы, вообще, все,
кого знаю я и кого знают они, и кого ты знаешь - теперь в одной цепи. И я
тебе скажу, я почувствовал, что это - САТЬЯ, следующая эпоха, определяемая
светом и теплом. Каждый занимается своим делом, помогает тем, кому
требуется поддержка, живет и любит изо всех сил. Получается эго
НЕПРИВЯЗАННО, как если бы тебе дали понять - все в полном порядке, живи,
здесь ты дома, ничто никуда не исчезнет, только подумал о чем-то - и оно
уже в пути, уже тут, входит к тебе, или тебя подхватывает этот светлый
поток и выносит на новые уровни, встечи, знакомства, продоложения, события
ветвятся, плоды созревают имир воспиринимается, как единый дом, мир очень
тесен, все могут договориться, всегда; представь, рассказывают мне о моем
друге, хотя я с ним еще и не знаком, но ты же понимаеншь, так вот , он
уехал в Израиль, работал там, сестра ему что ли помогла как-то устроиться,
а там фестивали проводятся в пустыне, рейв трое суток, полный крышесрыв для
клерков и оттяг для всех тусовщиков, представь, приезжаешь туда, там уже
дискотека, динамики ухают, свет вспыхивает и гаснет, к тебе подруливает тип
и дает на халяву марку, ты - благодаришь его и - полный вперед, а потом
вверх - ночное небо подсвечено розовым, синим и желто-белым, все танцуют,
уносятся, кто-то берет тебя за руки и толпа прыгает вверх -------- вниз
-------- вверх, а потом хочется пить, сушняк смертный и - баночки из жести
по 10, по 25 и по 40 баков! Все покупают, пьют, прыгают вверх -
вни-м-и-и-и-и-и-и-и-и-з-з-з - вве-е-ерх, снова покупают эту воду, пьют,
пьют, хавают какие-то соленые хлопья, чипсы, опять сушняк, но какое небо!
Все спят в спальниках, без копейки, равнина заполнена пустимы жестянками, а
рано утром, в пять часов, под малиново-лазурным рассветом все поднимают
головы, встают, садятся по тачкам, заводят моторы и едут кто куда. Кто-то
никуда не едет и остается один на дороге.
Это мой будущий друг, возможно, тезка. Израильская пустыня, шоссе,
и никого вокруг. Под кислотой идти можно даже на юг. Пошел по обочине.
Нереальный пейзаж, с рюкзаком, а солнце всходит. Шел-шел, решил тормознуть
машину, а то вода уже закончилась, а без воды - смерть, но так - не слишком
страшно. Дорога безлюдная , часа четыре - ни одной тачки. Тормозит джип,
большой, с музыкой национальной. Внутри сидит настоящий бедуин. Ттеперь они
на джипах. Страшный народ! Прикинь, какой прикол, русский стопанул в
пустыне бедуина на джипе. Это, как анекдот: мужик обращается в метро к
негру, - эй, цыган, убери мешки, я пройду. Негр ему, - я не цыган, я
африканец. А мужик такой, - ни хера себе! Я представляю, что у вас за
цыгане там!!! Короче, сел мой друг к бедуину и погнали. Сказал, куда ехать,
бедуин кивнул, и все. Едут, молчат. Дорога тянется - одна и та же пустыня.
Воды хлебнули,разговорились. А то ведь эти типы, кочевники, такой народец,
башку отрежут с улыбкой - и привет! Нормально разговорились, мой друг ему
говорит, - у меня курнуть есть, дунешь? Бедуин ему - ладно, мол, попробуем,
а ты давай разговаривай, а то я могу заснуть за баранкой, дело такое, ты не
замолкай, а то скорость большая. Пыхнули они, значит, едут дальше. Пустыня
- та же самая. Потом бедуин тормозит и говорит нашему, - садись за руль, а
я посплю, ехать вперед и вперед. Ночь уже что ли там наступила. Поехали они
далее. Потом бедуин уже нашему чухает, - моего плану попробуешь?
Попробовали, хапанули, значит, на двоих - и сразу все унесло. Гашиш там у
них - смертельный. Только это секрет, ты - никому, с меня друг тоже слово
взял. Но мы-то все - свои на этой Земле, так? В общем, совершил свой трэмп
и попал домой наутро. А позже сестрица ему двигает дело, - если хочешь,
поезжай на Мертвое море, на самый попсовый пляж, надо у одного знакомого
голландца ящик почтовых марок принять, ну ты его сразу опознаешь, он такой
особенный, короче говоря, встретитесь, господь сведет. Ну, и поехал на море
друг. Приезжает: жара, миллион людей на песке выпадает, все почти голые,
трусы, волосы, зонты от солнца, музыка, мячи в небо улетают, напитки
звенят, у всех одно отвисалово, ну он идет по пляжу, думает, встречу этого
голландца или нет - неизвестно. Вдруг натыкается прямо у линии прибоя на
человека в яркой, какой-то расписной, короче, неописуемой рубахе, с вот
таким вот лицом, глаза аж вот так, губы постоянно куда-то туда, брови не на
месте, сидит весь такой-вот, какие-то песни мычит, посреди пляжа, под
палящим солнцем. Мой друг к нему подходит и их взгляды встречаются.
Голландия? - спрашивает. - Голландия, - отвечает. Садись. Сели рядышком,
море мертвое плещется, солнышко жарит, укислились и - полный вперед, курс
на белый дом! Узнать друг друга не так уж трудно, встретиться можно и на
Килиманджаро. Так что все получилось замечательно. Есть целые поселения,
представь, совсем другое дело; какое там экстази! просто - ЭКСТАЗ. Нечто
вроде кибуцци - коммуна с общим жильем, но работа особенная, рассказывал
один братан, олдовый, на Средиземноморье, дядька богатый, дает хлеб и кров,
