лишенного изящества волосяного покрова, вызова общественной
нравственности не имело места. Даже в случае такой молодой и
здоровой особи, что ворвалась сейчас в кабинет мистера Беррила.
На этот счет имелось постановление Муниципальной Комиссии
Колонии...
-- Если еще раз меня подвергнут здесь таким оскорблениям!...
И если оскорблять меня будут такие старые суки, на которых наш
Закон запрещает поднимать руку!...
-- Не подвергнут, Балла... Вас, кажется, зовут Балла? Хотите
молока? Прямо из холодильника... -- Барсук стал взглядом искать
подходящую мисочку...
-- Я хочу разодрать твою небритую морду! Я второй день
ошиваюсь вокруг твоего заведения, Барсук! И дело у меня
срочное... А у тебя здесь без конца торчит всякая подозрительная
шваль, вроде Мохаммеда из "Десницы". Поставщик таким не верит...
-- Ну, теперь, дорогая, мы вместе, наедине. Выкладывай свое
дело...
-- Дело короткое. Короче некуда. Я привела человека из Леса,
с которым Поставщик будет иметь дело в этот раз. Только и всего.
Вели его пустить -- и я пошла. Ты в курсе, что Поставщик в этот
раз привез много?
-- Я всегда в курсе... Был знак... -- уверенно и привычно,
сам не зная зачем, соврал Барсук. -- Дюк, запускай того...
который с ней... Постой, Балла -- твой гонорар...
-- Мне платит Поставщик. И только он! -- Дверь за пумоидом
захлопнулась. На несколько коротких мгновений Барсук остался
наедине с собой.
-- Господи, хоть что-нибудь делается в этом мире без шума и
треска? -- спросил он Бога.
Потом посмотрел на часы. До полудня оставались считанные
секунды. Барсук открыл сейф и положил серебряную "луковицу" туда
-- поверх того пакета, который теперь уже неизвестно кому и когда
пригодится. Потом крепко запер сейф. Ему не нравилась мелодия,
которую играли эти часы.
3.
"Бог ты мой, -- думал Гвидо, пристраивая примитивную
капельницу над узким лежачком, на котором, словно сломанная
игрушка, примостился обожженный и ослепший абориген -- с виду
детеныш, смахивавший на Учителя Ю, только в миниатюре. -- Сколько
их здесь... Только на койках -- сорок или около того... И это я
-- я всего-то несколько часов назад за ужасное дело считал
умерщвление одного-единственного бандита в корабельном
лазарете..."
Он нашел глазами Кая, который в этот момент, обжигаясь,
вытаскивал из древней конструкции стерилизатора блестящие
стальные инструменты хирургического ремесла. Это было
одно-единственное человеческое лицо, различимое в полумраке
подземного лазарета. Все остальное напоминало полотно Босха.
Люди-кроты, люди-богомолы, люди-лемуры... Терпкий запах
примитивной антисептики, странные подземные ароматы-миазмы...
Развороченная плоть, кровь и обнажившиеся внутренности тяжело
раненных нелюдей. Живые и мертвые -- вперемежку. Сознание
начинало "плыть". Гвидо подумал, что лучше бы ему остаться там --
на поверхности, под пулями и напалмом, а не в этом кошмаре... Он
и пытался остаться там, вытаскивая из горящих хижин и
полузасыпанных землей убежищ-щелей полумертвых аборигенов. До тех
пор, пока не наткнулся на опаленную тушку вот этого едва живого
детеныша. Его он донес сюда сам... А выйти вновь на поверхность
уже не получилось -- ахнули "большие" заряды, установленные
десантом на поверхности. И спасать стало некого... Больше в
лазарет не приносили ни живых ни мертвых.
"Наверное, и Ю там остался, -- подумал Гвидо, прислушиваясь
к наступившей наверху тишине. Да, не скажешь, что он переоценивал
свою индивидуальность..."
Но Учитель Ю оказался легок на помине. В глубине одного из
туннелей раздались оживленные и, похоже, радостные звуки, и на
пороге возник громадный силуэт, который капитан дель Рэй
машинально квалифицировал как аборигена-медведя и только потом
-- как вполне нормальную, только уж очень крупную особь
легионера. На руках громила, словно малого ребенка, нес жалобно
попискивающего Учителя. Гвидо поспешил к нему навстречу, но
легионер стоял как вкопанный, уставившись на что-то, находившееся
за спиной контрразведчика, с таким видом, словно увидел
привидение. Гвидо обернулся через плечо.
Федеральный Следователь утер тыльной стороной ладони
набегавший на глаза пот и устало спросил:
-- Вижу, и вам нашлось дело, Дмитрий Евгеньевич? Вы так и
будете стоять в проходе, или...
-- Поддержите его, -- слабым гоосом распорядился Учитель
Ю. -- По-моему, большому человеку дурно...
4.
Нет, были в этом мире и такие вещи, которые происходили без
шума и треска. Барсук Беррил убедился в этом, когда, отвернувшись
от сейфа, узрел успевшего появиться за это время в его кабинете,
плоховато бритого невысокого мужичка, самой примечательной
деталью в облике которого, была свернутая из чего-то неимоверно
застиранного, чалма. Ее посетитель аккуратно сматывал с головы и
укладывал аккуратной кучкой на столе, рядом с пепельницей.
-- Дюк, -- сказал в пространство Беррил.
Поименованный персонаж возник в дверном проеме, стеснительно
придерживая пол полой пиджака рукоять армейского бластера,
взятого на изготовку. Так, на всякий случай.
-- Да, хозяин? -- вопросительно произнес он.
-- Ты опять забыл постучать. Когда впускал гостя. Пригляди,
чтобы никто не мешал нам поговорить здесь. И обе двери прикрой
поплотнее. Будь у селектора, а не торчи за портьерами. Я проверю.
Подождав, покуда указания будут исполнены, он поднял взгляд
на посетителя. Тот закончил свои манипуляции и теперь снова ловко
укреплял чалму на черепе. На столе лежал извлеченный из его
головного убора предмет. Плод ого. Небольшой, но правильной
формы, вполне кондиционный. Профессиональным взлядом Барсук
оценил его примерно в пятьдесят тысяч кредиток.
-- Это от народа с Мостика. Очередной взнос.
-- Что-ж, как всегда вперед и вовремя. Похвально. Как тебя
звать, к стати ? Что-то не помню, чтобы...
-- Не стоит забивать голову такими вещами... Достаточно
того, что Балла тебе объяснила от кого я... Ведь она достаточно
ясно сказала?
-- Как всегда -- я бы даже на ее месте не стал так
волноваться... -- Теперь то, что передает тебе Свистун...
Только особы, приближенные к Поставщику, позволяли называть
его этой кличкой. Беррил принял это к сведению.
-- Я внимательно вас слушаю, хотя и не знаю как вас зовут...
-- Товар на складе терминала. Квитанции, накладные и вообще
все необходимое -- вот на этой магнитке, -- в руке гостя появился
словно в карточном фокусе пластиковый прямоугольничек. --
Партия большая. Ее следует перебросить на Ранчо Чудака. Два
контейнера -- самые большие -- они помечены Левым Знаком,
проходят как имущество Легиона -- надо поместить в Дупло. Все
это -- немедленно, до захода.
-- Если вы хотите говорить о Дупле, то вы имеете что-то
серьезное, а когда вы имеете что-то серьезное, то зачем так
торопиться?...
-- Я должен передать Свистуну, что он слишком торопливый?
На внимательном лице серого мужичонки не было и тени
усмешки, а в произнесенной фразе -- и тени иронии, отчего Барсука
прошиб холодный пот.
-- Упаси меня Бог от того, чтобы меня так понимали, когда я
просто так разговариваю... -- он нервно поправил галстук.
-- Второе. Свистун передает тебе, чтобы ты не делал
глупостей с тем товаром, который у тебя был для покойника Окамы.
"Проклятие, -- подумал Барсук. -- Господи, почему ты сразу
не принял мою душу, когда я готов был ее тебе сбыть? Почему ты
вместо этого поселил несчастного предпринимателя на проклятой
Гринзее, где он мучается как в аду? И на которой все про его дела
все знают. Чего не знает Большой Питон, то, оказывается, знает
господин Свистун, хотя ни того ни другого он сроду в глаза не
видел и никогда -- Боже, сделай так -- никогда не увидит? И если
уж берутся за него -- так оба сразу. А как в них нужда -- ни до
того ни до другого не докричишься ни через каких связных..."
Предавшись этим печальным, хотя и несколько
непоследовательным размышлениям, Барсук старательно глядел в рот
связному, не забывая внимательно помигивать и посапывать.
-- Этот товар тоже следует разместить в Дупле. Свистун за
него дает те же деньги, что и Посол давал.
Связной выждал несколько секунд, наблюдая за гаммой чувств,
последовательно сменявших друг друга на живом лице собеседника и,
дождавшись нужного момента, добавил:
-- Когда все это будет сделано, никак не раньше -- это
велено подчеркнуть -- никак не раньше, надо забрать из известного
тебе места плату Лесного Народа за товар. За эту партию вперед
уплачено.. Вот такими вещами, -- гость тронул плод ого, лежащий
на столе, и в кабинете надолго повис еле слышимый мелодичный
звук. -- Около килограмма. Ты отсчитаешь свою долю и то, что тебе
причитается за ту вещь, которую хотел купить Посол. Потом к тебе
придут за тем, что останется. Это все.
Он поднялся. Стал снова никем.
-- Передайте Свистуну... -- Барсук возвел глаза к покрытому
резьбой по дереву потолку, желая сформулировать мысль
поосторожнее, а когда опустил их, в комнате никого не было.
Только притушенный шторами полуденный свет, да еще
затихающий звон и неуловимый аромат плода ого.
5.
Капитан дель Рей не мог пожаловаться на отсутствие
воображения: вообразить он мог многое, но вот только того, что в
норе, скрытой глубоко в недрах чужой планеты, он будет, мучаясь
от бессоницы, коротать время, выслушивая рассказы матерого
уголовника о том, как нехватало ему в далеком приютском детстве
плюшевого медвежонка, вообразить он не мог даже в пьяном бреду.
-- Так вот и получилось, -- продолжал гудеть со своей охапки
сена, служившего здесь всеми сразу постельными принадлежностями,
Шаленый, -- что загремел я в эти чертовы подземные катакомбы, так
и ни разу даже из ружья и не пальнувши... Тут в темноте какие-то
сукины дети повязать меня хотели или еще чего, да нашего брата
без хрена не съешь. Порасшвырял я этих друзей и ходу по туннелю
-- на просвет нацелился. Но черта-с-два тут: то плесень
какая-то светила... Прямо что твой фонарь... Ну и плутал я в
катакомбе этой без малого час, а тут свои же друзья-Легионеры,
видно, в подземку эту аэрозольный заряд снарядили -- где-то в
соседнем туннельчике -- меня как шмардануло -- без малого по
стенке не размазало. Ослеп, оглох, рот земли полон -- еле
отплевался. Зато -- без добра нет худа -- гляжу: ветер пошел по
катакомбе. Значит где-то свод провалился и на поверхность ход
есть. Ну, я сперва на четыре кости встал, на ветерок-то этот и
побрел, потом оклемался -- уже на своих двоих почапал. И метрах
этак в десяти уже от вольной воли -- перед проломом этим в куполе
-- гляжу лежит мой медвежоночек. Точь в точь как тот, на которого
я в витрине смотреть любил, когда мальцом был... Я ж говорил,
что...
-- Что в детстве у вас так и не было плюшевого медведя, --
подтвердил Гвидо. -- Вы об этом уже... Послушайте, а где
запропастился Санди?
-- Его прямо в операционной и сморило. Там и спит. А на меня
нервное что-то нашло: устал как черт и дьявол, а сна -- ни в
одном глазу... Да и то -- как спать-то -- к рассвету домовые
здешние оклемаются, да глядишь, и в распыл меня грешного пускать
начнут. Мне в Легионе такого понарассказывали о тех, кто в плен к
зелени этой попал...
-- У вас есть некоторое оправдание -- в стволе вашей пушки
