А он и сам не знал - вот в чем дело.
Сперва он объединял их. И это сама по себе была цель.
Сомневающихся перевоспитать любыми способами. Сомнительных
отшить. Врагов наказать и, чтоб все об этом узнали.
Потом у него хватало начальнических способностей, чтобы
построить их десяток преданных обормотов на заднем дворе за
домом возле мастерской. Пройтись мимо этой шеренги строго и
значительно заглядывая в глаза словно ты хочешь им, что то
особое сказать.
Но вот, что сказать он и не знал. Он как то всегда думал
начальник - это значит, чтоб тебе все подчинялись.
Оказывается начальник- это, чтобы ты командовал. Отдавал
распоряжения. Свинцов был уже достаточно образованный
человек, чтобы понять, надо, чтобы у тебя была программа!
А какая программа?
Если у тебя своя армия надо, что то завоевывать! Но,
что? Это для Свинцова была непростая проблема. Может быть
кстати как и для всех завоевателей. Сперва они обзаводятся
могуществом и это само по себе цель, как в случае с нашим
"Виталием Ивановичем". А потом начинают думать, что же с
этим могуществом делать?
Свинцов был довольно некрасивый парень так он по крайней
мере считал сам - поэтому девчонками не интересовался, а
вернее робел интересоваться. Кстати поэтому и тот случай,
когда Крысе дали по носу, произошел в его отсутствие.
Свинцов бывал у "Светика" редко. Да и то не для плясок а
наведаться в гости - так он это называл. Они запирались в
маленькой комнатке и беседовали О чем- никто не знал.
Свинцов пожалуй и сам не знал. Потому, что Бочкин мог
молотить безостановочно и интересно.
Потом Свинцов выходил в "пляскозал" всегда в паузе между
танцами. Бросал кому- нибудь из своих:
- Не провожайте! - Это он подсмотрел у одного
значительного лица которое как-то заходило к его отцу: "Не
провожайте!"
И пропадал в ночи, чиркнув глазами по какой-нибудь
девчонке.
Итак Троянская война отпадала: женщины не могли быть
причиной его поражений и побед.
Деньги?
К сожалению, да можно сказать, к сожалению, он и здесь
был устроен. Родители понимали, что шестнадцатилетнего сына
необходимо содержать. Значит, ему не надо было заниматься
вытрясанием копеек из слабых и младших.
Оставались всякие престижно показательные вещи. Скажем
парадный выход в буфет. За несколько секунд до звонка, люди
из его команды отпрашивались или просто срывались с урока и
занимали позицию у дверей буфета. Задача - не пустить
внутрь никого до тех пор, пока Виталий Иванович очень
спокойно не спустится на второй этаж, не войдет в буфет, не
выберет себе еду, не сядет за стол в углу. И только потом
двери настежь "Га-а!" - врывается орава.
Нынешней весной Свинцову пришла наконец более или менее
стоящая идея. Он собрал народ у себя в мастерской.
Помещение от взрослых отъединенное, достаточно просторное,
горят два электрокамина. Еще, быть может и потому заимел
Свинцов командирский чин, что был хозяином отличной гавани.
Виталий Иванович объявил: бывшая их банда отменяется и
он набирает людей в особую группу под названием "Новые
Крепкие". Цели задачи пока он предпочитает держать в
секрете по некоторым понятным причинам.
- По каким Виталий Иванович? - спросил кто-то из ребят.
- Ну если они тебе не понятны значит ты дурак! - очень
кстати ответил Крыса.
А Свинцов будто вообще не услышал этого диалога. Пока мы
обязаны, продолжал он хорошо освоить приемы драки приемы
нападения.
- А защиты?
- Бей первым, - он ответил не спеша, - и бей крепко,
никакая защита не понадобится. Жить будем в лагере среди
лесов. Два раза в неделю - выезд на боевые учения.
Немало исходил он на лыжах, прежде чем нашел поляну и
заброшенный лесной хуторок дом, банька, сарай. В доме он
решил жить сам, а вокруг поставить палатки для народа.
Но в результате ничего не вышло! И победили их такие
сущие мелочи, как комары которых в мае всегда, что
называется навалом. А тем более в майском лесу, а тем более
ночью. И потом оказалось, что есть круглые сутки одни
бутерброды - никакая армия не выдержит. А готовить они не
умели. А котла, хотя бы для чая у них тоже не было.
И Свинцов тогда поступил совершенно по наполеоновски,
хотя и не знал про это. На второй день он просто бежал из
лагеря предоставив Крысе разбираться с народом.
Дома однако Свинцов опомнился. Команда ему была нужна.
С командой своей он был все, а без команды - просто странный
ханурик, вроде тиранов, которых вышибут из родной страны
коленом под одно место и они сидят в Нью-Йорке или Лондоне -
пишут пасквили про свой народ.
И Свинцов сидел бы. Даже еще хуже. Те хоть миллионы
обычно успевают награбить.
В школе и вообще среди поселочного народа были разные
выдающиеся личности. Они выделялись чем-то именно своим,
что только им могло принадлежать, чего у них не отнимешь.
Тот по бадминтону кандидат в мастера. Тот по химии лучше
всех соображает. Тот по стихам. Хоть стихи - вещь
непонятная и даже глупая, но и по стихам выделяются люди.
Даже очень заметно.
А Свинцов выделялся только своей командой. У него была
странная слава, какая-то особая, какая-то немного опасная.
И теперь он ее терял!
Тогда Свинцов сообразил нужна война: "Небольшая но
победоносная..." Нет конечно он не такими известными словами
подумал. Он просто сообразил, что хорошая драка сплотит его
толпу, его "Новых Крепких". "НОК" - так они будут
называться в сокращении.
При помощи Крысы-верного он каждому из "ноковцев" вручил
послание напечатанное на машинке (что конечно тоже поднимало
его акции). "Секретно! Испытания в лагере пройдены тобой
успешно. Поэтому приказываю будь в среду на станции в 17
часов. Кисти рук и плечи размять! В.И. С-ЦОВ"
А когда начнут спрашивать, что это за "Кисти рук и плечи
размять". Крыса должен был ответить:
- Что же ты не знаешь? Это же сигнал "Готовься к
драчке!"
Свинцов вот, что решил сделать они садятся в поезд.
Проезжают какое то количество остановок находят двух или
трех подходящих парней. Свинцов объявляет, что "это враги"
и "ноковцы" их метелят. Сразу пойдет другое настроение.
Общий успех общая тайна. У себя на Скалбе Свинцов этого
ничего делать не хотел узнают, милиция то се...
Они погрузились в поезд (явилось человек семь) отъехали
малость, стояли в тамбуре курили, но как незнакомые. А
Свинцов все поглядывал в вагон. Наконец сели два подходящих
парня. И возраст как раз совпадал. Тогда Свинцов ткнул
Крысу пальцем в бок. А тот уже и сам "присмотрел" эту же
парочку.
Крыса вошел в вагон, перекинулся двумя-тремя словами с
одним из мальчишек. Тот сразу встал - лицо нахмуренное и
удивленное. За ним встал и приятель... Отлично! Потому,
что, если одного метелить всемером, все же не то.
Но Свинцов оказался плохим полководцем. В тамбуре эти
двое поняли, что против них не один Крыса, а вся семерка. И
тогда они как-то очень умело прижались спиной к дверям и
начали махаловку. А так как в тамбуре было тесно, "ноковцы"
не могли развернуть свои ряды - использовать преимущество в
живой силе.
А тут и поезд начал останавливаться, двери зашипели.
Двое неизвестных выскочили на перрон. И по тому, как они не
побежали, а решительно так начали приглашать Свинцова и его
компанию немного прогуляться, стало ясно: здесь их родная
территория, навалом друзей и вылезать никак нельзя.
Двери закрылись... Парни сказали скалбинцам еще
несколько ласковых слов, и на том история закончилась, плюс,
к сожалению, несколько вполне профессионально поставленных
"ноковцам" синяков и чувство огромного неудовлетворения.
- Чего они тебе хоть сделали-то, Свинцов? - спросил один
из тех, кому досталось. Спросил нарочно без "Виталия
Ивановича", нарочно таким наглым тоном.
- Что они - не твое собачье дело! А вот, что я сейчас с
тобой сделаю!
- Да плевал я на тебя! - И парень ушел в другой вагон.
Но не потому, что трусил, а потому, что злился и презирал.
За ним двинулись еще двое. И тоже не для того, чтобы
врезать тому или хотя бы задержать.
Прошел месяц. Примерно, стало быть, до середины июня
время докатилось. И вдруг Крыса заговорил!
Свинцов, что-то творил у себя в мастерской. Он любил
повозиться с инструментами, только не любил, чтобы об этом
особенно знали: как-то нелепо - он такая личность, и вдруг,
как простой пэтэушник, скрипит подпилком. И тут явился
Крыса, человек, естественно, посвященный в свинцовские
пристрастия, тихо сел в углу - действительно крыса крысой,
вернее, мышь мышью, потому, что с таким старанием ему до
крысы еще расти и прорастать!
Но вот Свинцов перестал молотком постукивать, Крыса и
говорит, что, мол, есть план... Свинцов так и сел..., чтобы
сразу не умереть от хохота, чтобы все-таки прожить еще
какое-то время.
Крыса предлагал разогнать старую гвардию "ноковцев", а
вместо нее создать новую организацию - "свинцовские береты".
Четыре абсолютно надежных гладиатора - рядовые и он, Крыса,
командир. Цель - охрана Свинцова от всего!
Свинцов удивленно смотрел на Крысу и вдруг понял один
непреложный закон джунглей: подчиненный рано или поздно
хочет командовать сам!
Чтобы они были абсолютно надежны, эти свинцовские береты,
продолжал Крыса, им надо платить. В месяц рублей сорок.
Червонец ему, Крысе, а тридцатник на остальных...
- Ну, ты изложил? - осведомился Свинцов почти
приветливо. Руки у него буквально вздрагивали, как у
пианиста перед началом концерта, - до того хотелось врезать.
- А где я эти деньги, например, найду?
Оказывается, Крыса "прошурупил" и этот вопрос. Например,
он считал, можно украсть у Ивана Витальевича - у него часы
японские, светящиеся, со всеми там делами, с
калькулятором... Их с рук продать (чтобы там разные люди не
спрашивали, откуда такие) можно рублей за двести.
- Сегодня какое число? - поинтересовался Свинцов.
- Семнадцатое июля...
- Это я, чтобы ты его запомнил лучше! - Свинцов врезал
Крысе так, что тот улетел на диван.
Ни слова не сказав, не огрызнувшись, но и не посмотрев на
Свинцова с обычной преданностью, Крыса встал и ушел.
Свинцов остался один. И так сидел день, и два, и три...
Ему как-то отвратительно казалось воровать у отца часы. Он
бы, может, и украл их, но уж не по крысиному указу!
Не знал Виталий Иванович, что и адъютант его тоже думал о
Свинцове! Виталий Иванович не очень знал, куда девать ему
свою армию. А Крыса-то отлично знал. Хотя бы, например,
"батонов" будет куда проще клеить. Так Крыса довольно-таки
устарело называл лиц женского пола. А с этим полом у него
тоже не все было удачно. Потому, что уж он-то истинно был
"не очень красивый" и прозвище досталось ему недаром.
Можно при случае и денежки из граждан потрясти - когда у
тебя под командой такой отряд... А то, что отряд будет у
него под командой, Крыса был уверен. Свинцов, что?
Свинцова только "охраняй", устраивай ему этот глупый почет,
а реальная власть... Но Крыса, естественно, не знал таких
терминов. Хотя мыслил вполне правильно. То есть, конечно,
по-крысиному правильно. Судьба сама, как говорится,
подсунула выход. Крыса возвращался из магазина, вдруг его
окликнули:
- Ты! Как тебя? "Старый", что ли? Крыса аж вздрогнул.
"Старый" была его, извините за повторение, старая кличка -
по древнейшему школьному обычаю от имени или от фамилии:
Старостин - значит, "Старый".
Он оглянулся и вздрогнул во второй раз. Перед ним стоял
Генка Гарусов. Это был чудо-человек: семиклассником он
сумел загреметь в колонию, и с тех пор, видно, ничего
хорошего с Гарусовым не произошло. Он учился когда-то со
Свинцовым и Крысой, хотя и был старше их годика на два, на
три...
- Здорово, Градус!
Градус стал за эти годы заметно здоровее, выше, матерей.
Может быть, даже и стройнее. А вот с лицом его произошла
какая-то странная перемена. Его словно на время сняли с
Градуса и повесили где-то отдельно. Потом, через некоторое
время, когда лицо это успело измяться и запылиться, его
опять надели на бывшего ученика седьмого "В" класса Гарусова
Геннадия, словно противогаз. Но если противогаз налипает на
