Сергей Иванов
Не стрелять
На станции светили лишь два фонаря. Один - в дальнем
конце платформы там, где останавливался последний вагон
другой - далеко впереди над бывшим переездом, у
заколоченного домика путевого обходчика. А вся платформа
была темна.
Шел поезд дальнего следования. Поздний пассажир какой-то
морячок, что курил у двери с равнодушным интересом, смотрел
на желтые пятна света из окон бежавшие по платформе.
Поезд сбавил ход. Промелькнула скамейка. На ней поздний
пассажир увидел компанию - человека три или четыре. И
моряк, наверное, тут же забыл бы о ней если бы. В руках у
мальчишки, который сидел край ним слева был револьвер.
Все тот же масленый свет пробежал по стволу мигнул на
мушке. Прищурив глаз, мальчишка целился в окна. Прямо в
грудь стоявшему у окна моряку.
Невольно тот шагнул в сторону чуть не угодив в крохотное
помещеньице где проводники хранят уголь. Чертыхнулся. А
когда опять глянул в окно, платформа уже кончилась.
Моряк посмотрел на часы ноль пятьдесят восемь., что-то
шелохнулось в нем. Из тамбура он вошел в вагон крепко
бухнул в дверь к проводнице.
- Я извиняюсь, мы сейчас какую станцию проезжали?
- Какую станцию?! - сказала проводница сердито. - От
Москвы у нас первая станция будет Александров.
- Ну полустанок, что ли!
Проводница сердито зевнула, отодвинула занавеску.
- Скалба это называется. Здесь речка такая протекает.
По ней и поселок назвали.
Поезд исчез, виляя вдали красными огнями. За ним, но,
заметно отставая, летел грохот. Наконец все пропало в
темноте, в тишине.
- Ну и, что мы будем тут сидеть? - спросила девчонка.
Ей было лет пятнадцать или шестнадцать. В темноте
рассмотреть ее не удалось бы при всем желании, но двое
мальчишек сидевших с нею рядом знали, что она красивая.
Или, по крайней мере, так было установлено среди них. Ее
звали Алена.
- А ты очень хочешь это сделать? - спросил мальчишка у
которого в руках был револьвер. Револьвер был прекрасный.
Пальцам стоило лишь дотронуться до его ребристой как бы
костяной ручки, до его ствола граненого и барабана в котором
так удобно могло лечь шесть патронов. Это все легко
вставало перед глазами, сто раз виденное сто раз ощупанное
пережитое. Мальчишку звали Славка.
- Ты прислушайся на всякий случаи - сказала Алена - Не
очень у тебя трусливый вопрос получился а? Демин, а ты чего
молчишь?
Третий в их компании кого назвали Деминым, сидел чуть в
стороне отдельно. И руки держал в карманах - тоже такой
обособленный жест.
- Ты пистоль-то убери Славист! - сказал он неприветливо.
- Зачем? - И они услышали, как Славка взвел курок.
- Да так Поезд проходил - могли увидеть! В ответ Славка
издал крик, какой издала бы лягушка, если б выросла с овцу -
это он так смеялся над Деминым.
- Знал бы - Демин поднялся - вообще с таким не связался!
- Сядь! - сказала Алена.
Славка не видел, что делает Демин, а Демин не видел, что
делает Славка. Одна Алена сидящая посредине могла видеть их
обоих.
- Ты, что Демин, правда, думаешь, что из поезда можно
было увидеть?
- Да не знаю я, - ответил тот сердито. - Но глупо
залететь я не хочу.
- Хм, давай залетать умно! - Славка все время показывал
свою насмешливость.
- Слушай, только ты не будь таким умным, - сказала Алена.
- Ты отдохни немного.
- Через двадцать минут электричка подвалит, - сказал
Демин. - Если решили, то пошли место выбирать. И...
нечего здесь крутиться!
- Сейчас придут дяденьки с фонариками, - тут же подхватил
Славка. - А, скажут, вот он и Демин, грабитель.
- Я чувствую мне надо идти домой, - сказала Алена. - А
вы тут на досуге бейте друг другу морды, как пьяные
пэтэушники. - Тут она вспомнила, что Демин то как раз и
есть "пэтэушник". Хотела поправиться, что о присутствующих,
мол, естественно не говорят. Но это вышло бы глупо.
Демин первый все заметил и понял. Сказал, чтобы не
тянуть неприятную для Алены паузу.
- Короче понял, Славка? Убери! - и добавил довольно
внятно ругательство, чтобы Алена не подумала, будто он это
все говорит спасая ее от неловкости. И Алена удивилась, как
не раз уже удивлялась, до чего Демин, который явно не был
таким уж особенно воспитанным человеком, обладал чувством
такта.
Но сейчас ей некогда было удивляться. Ей надо было
реагировать на деминское ругательство, нельзя же показать,
что ты поняла его душевную тонкость.
При Алене естественно употребляли эти слова не в первый
раз. Теперь при девчонках вообще хамят довольно спокойно.
Часто даже специально - чтобы показать свою уверенность и
власть. А иногда пуляют просто так то есть совершенно
спокойно как будто ты не девчонка никакая и только тем и
отличаешься от него от этого "пуляльщика", , что слабее и
при всем желании не можешь его стукнуть. Потому девчонки и
начали изучать всякие там каратэ да реслинг - вообще учатся
бить.
Алена один раз прочитала в "Комсомолке" как две девчонки
отметелили свою подругу. И корреспондент сильно удивлялся,
что как же такое стало возможно чтобы девушки... А почему
бы собственно и нет? Теперь мальчишки мало чем от девчонок
отличаются. Интересы одинаковые. Даже мода почти, что
одинаковая. Теперь ведь как говорят то? "Молодежная" - и
все.
Тогда почему же если они - те две - наказали какую то
сволочь этот корреспондент так сильно возмущается? Ведь
если б ребята подрались - не то, что в газете в детской
комнате милиции вряд ли сильно забеспокоились бы Разве не
так?
И Алена имела глупость все это написать тому
корреспонденту. Слава богу, сообразила дать не московский,
а дачный адрес и на чужое имя. Она, конечно, догадывалась,
что этот корреспондент ничего стоящего ей ответить не мог.
Все же она ждала письма. Дело было прошлой осенью и
родители сильно удивлялись, чего она повадилась на дачу в
такую погоду.
Наконец письмо пришло. Журналист довольно нервно
объяснял ей про девичью гордость - не умнее того, что обычно
говорится на классных часах. Просто немного красивей и
покороче.
Только в одном Алена удивилась и задумалась. Этот
корреспондент спрашивал, почему она решила, что виновата
которую били. И объяснил, что как раз все было наоборот.
Алена долго помнится тогда размышляла - всю дорогу в
электричке. И поняла, что он заехал не в ту степь. Раз
команда считает и бьет, значит она и права. Чего тут
неясного то?
Но этот журналист дико подробно ей растолковывал почти
полписьма, что права одиночка. И когда Алена была уже
готова ему поверить, она вдруг додумалась это просто его как
говорится точка зрения - можно так повернуть, а можно и
наоборот. Она даже чуть не засмеялась от радости - как
здорово получается то! Ведь теперь против любых слов любых
иных доказательств у нее есть ответ у вас такая точка
зрения, а у меня такая.
А про то, что всегда надо иметь принципы, - это она
считала больше для игры. Вот как сейчас, например она
играла в то, что при ней якобы нельзя ругаться. И закричала
на Демина.
- Прекрати! Совсем озверели!
Славка хихикнул, крутанул на пальце пистоль и сунул его
за пояс - точно как показывают в фильмах.
- Короче так, - сказал Демин. - Мы будем с тобой Ален в
кусте, а Славист пойдет.
Алене и Славке жутко хотелось спросить, а почему это
дорогой Демин ты сам не хочешь пойти? Но Славка не мог
спрашивать, чтобы не выдать своей боязни. А Алена не хотела
спрашивать, чтобы прекратить всю эту чушь, будто она очень
умирает по Славке. Ничего она не умирает! Но ведь надо же
с кем-то ходить надо, чтобы кто- то провожал тебя ну и так
далее. Иначе вообще сочтут за какую-нибудь идиотку
недотрогу.
Наверное Демин вычислил, как им охота задать свой
вопросик и сказал:
- Алене этого вообще не надо делать. Я сумею. А Славка
пусть докажет!
- Я пистоль добыл! - крикнул Славка и Алена поняла, что
он трусит, что Демин попал в цель, что Славка и сам понимает
ему надо доказать свою нетрусость. В том числе и себе!
Пистоль он купил у какого-то хмыря. У какого Славка не
говорил. Но, что купил - точно за сорокошник. Он звал
Алену поехать в Москву проветриться, посидеть где- нибудь в
хорошем местечке, показаться знакомым. Пусть знают, что ты
личность!
Славка ей про сорокошник столько песен исполнил. Потом
вдруг приносит эту штуку. Сорокошника нету, но теперь у нас
сорокошников будет навалом!
Они остановились у куста, который присмотрели еще сегодня
днем. Место узкое убегать тому будет неудобно, которого они
начнут потрошить. И в то же время сквозь ветки видна вся
платформа и можно засечь всех, кто сошел с поезда.
За лесом послышалась электричка.
- Ну, что ж, - сказал Славка и Алена сразу представила
себе его вымученную геройскую улыбку. - Ну, что ж господа.
Пора взводить курки.
В темноте, что-то царапнулось скучным железным голосом -
это он доставал из-за ремня свой револьвер. Потом тихо, но
внятно щелкнула отведенная "собачка".
Глебов вышел на платформу совершенно один из последнего
вагона. Фонарь, висящий у него прямо над головой, с трудом
дотягивался желтоватыми своими как бы пыльными лучами до
платформы. А дальше Глебов увидел в квадратах горящих окон
электрички, что из переднего вагона действительно вышло
человек шесть-семь народа. Ну и надо их догнать подумал
Глебов. Дорога то в поселок была одна.
Тут он заметил, что на левой кроссовке развязан шнурок.
Его первым порывом было догнать людей из головного
вагона. Однако он тут же представил себе, как бежит по
темной платформе едва ли не в третьем часу ночи да еще с
незавязанным шнурком. Он слишком хорошо умел представлять.
- И ему сделалось стыдно. Не торопясь, он наклонился под
фонарем, стал завязывать шнурок. И тут увидел под лавочкой
тускло белевший кусок трубы, такой весьма удобный обрезочек
алюминиевый сантиметров в шестьдесят.
Глебов поднял его. Погоди, а, что это значит "весьма
удобный"? Я, что боюсь, подумал он? Он шел по платформе,
представляя, как ударит вышедшего ему навстречу уголовника.
И точно зная, что никого он не встретит, а главное - никого
он не ударит. Сзади ему из последних сил еще подсвечивал
фонарь.
Спускаясь по лесенке, Глебов сунул трубу под пиджак
потому, что если кто-нибудь попадется навстречу, то как раз
Глебова и могли принять за бандита. Прошел мимо фонаря у
переезда. Потом еще шагов двести.
- Минуточку!
Голос показался Глебову хриплым грубым прокуренным. Не
останавливаться пронеслось в голове, они как раз
рассчитывают, что я остановлюсь. Не останавливаться
нарушить их планы. Но почувствовав, что сейчас побежит
Глебов пересилил себя и остановился.
- Деньги!
А деньги у него как раз были почти триста рублей
отпускные. Перед ним стоял мужчина - в темноте, в ужасе
Глебов не мог рассмотреть ни лица его, ни роста, ни
возраста.
При инцидентах противники всегда казались Глебову выше
его. Из этого нетрудно сделать вывод, что Глебов не любил
драться. Да и не умел. Проще говоря, он боялся драк.
Впрочем, многие их боятся!
Прошла короткая секунда. И в продолжение ее Глебову
ничего не сделали. Словно его противник сам не знал, как
действовать дальше.
- Дайте мне пройти! - сказал Глебов давя в голосе дрожь.
Есть категория людей, которые сперва бьют, а потом
разбираются. Но Глебов был совсем не таким. Для него драка
была чем-то непоправимым и ужасным.
- Деньги!
В живот ему уперся продолговатый предмет. Даже со
стопроцентной скидкой на страх Глебов мог бы поклясться, ему
угрожали настоящим оружием револьвером.
И тут же он понял вдруг перед ним мальчишка. То ли
зрение стало работать лучше, то ли жест грабителя был
излишне театрален. Рука слишком далеко выдвинута вперед -
не, чтобы удобнее было стрелять, а, чтобы эффектней
смотрелось. Тогда и он Глебов словно вспомнив как это
делается в кино выхватил из-под пиджака свое оружие и ударил
по руке - куда-то между кистью и локтем.
Уже пробежав несколько шагов он вспомнил, что услышал
довольно тонкое именно мальчишеское: "Ай!"
