у меня репутация человека, причастного к религии, меня пригласили на выпивку
по этому поводу. Когда гости основательно упились, меня попросили сочинить
стихи в честь новорожденного.
Входи, родившийся, в прекрасный мир земной.
Включайсь скорей в людское наше братство.
Входи! И в путь спеши за мной
Познать земное щедрое богатство.
Так начал я свою импровизацию. Мне аплодировали. Потом я гово-рил о
родителях, которые научат новорожденного основам жизни, об учителях,
обучающих грамоте, о друзьях, протягивающих руку и подста-вляющих плечо, о
женщинах, сулящих блаженство, о соратниках, зовущих в поход, о развлечениях
и прочих атрибутах жизни. Мне опять аплодировали. Потом я сказал: "но". "Но
скоро случится так,-- сказал я,-- что ближние станут чужими, они обвинят
тебя в неблагодарности, а ты будешь жесток и беспощаден с ними; учителя
проклянут за то, что ты не последовал их заветам, а ты обвинишь их в
лжеучении; женщина изменит, наслаждения жизнью породят скуку, опустошение,
вД≤ разочарова-ние. И ты будешь одинок и никому не нужен..." На сей раз
слушатели не аплодировали. Одни подавленно молчали: мол, что правда, то
правда. Другие гневались: мол, нельзя так мрачно смотреть на жизнь, мол,
живем же мы, и не так уж плохо живем, не голодаем, спим не на улице, выпить
что имеем.
Испив до дна цветов земли нектар,
Поймешь, что горек он, хотя казался сладок.
И станешь вдруг ты безнадежно стар.
Лицо покроет сеть глубоких складок.
Увидишь, что назад дороги нет.
Зачем была, ты спросишь, жизнь-морока?
Ты станешь мудр. Ты сам найдешь ответ:
Для никому не нужного урока.
Так закончил я свою импровизацию. Настроение у гостей окончательно
испортилось. Решили, что пора расходиться по домам. Еле стоявший на ногах
хозяин сказал на прощание, что "эти сволочи" (он имел в виду реакционные
силы нашего общества) наверняка закатят ему выговор по партийной линии с
занесением в учетную карточку, так что придется целый год изображать
политическую зрелость и активность, чтобы этот выговор снять. По дороге
домой меня остановили здоровые парни (их было четверо на одного), обыскали
мои карманы; не обнаружив в них ничего, дали мне пару оплеух и пообещали в
следующий раз оторвать бороду, если мои карманы снова будут пусты. Я обещал
исправиться. Входи, родивший-ся, в прекрасный мир земной! Входи и вкуси от
радостей бытия.
НОЧЬ
Лучше умереть среди людей, чем быть живым и здоровым на безлюдье. Но
есть состояние еще страшнее: быть среди множества людей, для которых тебя
нет. Это состояние может сравниться лишь с состоя-нием всесильного Бога в
обществе атеистов. В такие минуты я бьюсь головой о стену. Бьюсь не в
переносном, а в прямом смысле слова. Причем бьюсь о кирпичную стену, которая
выходит на улицу: не слышно ударов. Я не хочу тревожить соседей по квартире
и хозяев комнаты, где я за десять рублей в месяц снимаю "угол". "Боже,--
шепчу я,-- помоги мне пережить это бесконечное мгновение одиночества!" Но
молитва моя тщетна, ибо я сам и есть Бог, а Бог не может облегчить
собственные страдания. Он может лишь облегчить страдания других, умножив тем
самым собственные. Бог есть всеобщий врач, не способный лечить себя и
берущий на себя болезни всех излечиваемых им.
-- Ну и жилец попался! -- слышу я, как говорит хозяйка мужу,-- псих
какой-то. Все ночи напролет ворочается. Со следующего месяца пусть на
пятерку больше платит или пусть катится к чертовой матери!
УТРО
Жизнь коротка, но каждое ее отдельное мгновение долго. Особенно когда
стоишь в длинной очереди к начальнику милиции. В такие мгновения в голову
приходят самые дикие идеи.
-- Ну, Лаптев,-- спросил начальник вместо приветствия, когда
нако-нец-то подошла моя очередь, и я предстал пред его суровым, но
справедливым взором,-- что ты на сей раз надумал?
-- Хочу изобрести новую религию. Чем я хуже Христа, Будды, Конфуция или
Магомета? Вот возьму и придумаю. Делать все равно нечего, а от мыслей голова
пухнет.
-- Насколько я вижу, у тебя не голова, а морда распухла. И, очевидно,
не от мыслей. Работать, Лаптев, надо. Тогда не до мыслей будет.
-- Мудро сказано. Первая предпосылка всякой религии -- мысля-щее
безделье. Занятой человек не способен придумать даже паршивый анекдот, а не
то что религию. Между прочим, Будда полсотни лет бездельничал, пока не
додумался до нескольких банальных постулатов своей веры.
-- Это было при капитализме, Лаптев. Мы бы такого не допустили. У нас
тебе бездельничать и полгода не позволим, не надейся. И зачем тебе, Лаптев,
новую религию выдумывать, если мы от старых до сих пор избавиться не можем?
-- Имеется много причин для этого. Во-первых, я толком не знаю старых
религий. Я пытался познакомиться с ними, но тут же отказался, обуреваемый
скукой. Мне легче самому выдумать новую религию, чем изучать старые.
Во-вторых, старые религии суть старые в буквальном смысле слова: они суть
умирание религии, они просто-напросто устарели. Они суть пережиток
прошлого-- в этом я полностью согласен с нашей идеологией и пропагандой. А
после того, как главу русской православной церкви наградили орденом за
заслуги перед советской властью, я окончательно убедился в том, что старые
религии утратили религиозную сущность, сохранив лишь ее видимость. Я же
жажду подлинности. Лучше кустарная подлинность, чем культивируемая века-ми
видимость. В-третьих, я горд и честолюбив. С какой стати я должен следовать
за каким-то индусом, евреем или арабом? Мы, русские Иваны, прокладываем
новые пути человечеству. Мы и в космос первыми вышли. Так почему бы нам не
стать новаторами и в сфере религии и не изобрести свое собственное,
допустим, иванианство? А лучше по имени создателя -- лаптизм или
лаптианство.
-- Насчет космоса ты правильно сказал. Но ты же, Лаптев, в
универ-ситете учился. Должен знать, что общество наше антирелигиозное.
-- Вы правы, как всегда. Но я думаю, что это явление преходящее. Со
временем наши духовные вожди возьмут и дело религиозного прогресса в свои
руки. Трудно предвидеть, в какой форме это произой-дет-- изберут патриарха в
Политбюро ЦК КПСС или члена Политбюро назначат патриархом.
-- А ты, Лаптев, не дурак! Дельная идея! Непременно расскажу об этом на
заседании бюро обкома. Обсмеются! Ну, иди пока. И не забывай:
труд-- лучшее лекарство от вздорных идей и замыслов. Патриарх-- член
Политбюро! Ха-ха-ха! Ну и шутник ты, Лаптев!
А между тем я не шутил. Примеров единения церкви и партии я могу
привести сколько угодно. Наш главный городской поп, например, имеет высшее
гуманитарное образование и ученую степень, за что его не любят высшие чины
церкви. Иногда его приглашают на заседания бюро областного комитета партии,
когда в очередной раз обсуждается вопрос о борьбе с пьянством и о поднятии
морального уровня молодежи. Недавно он напечатал в газете статью, в коей
утверждал, что Советская власть от Бога. И его никто не опровергает до сих
пор.
Покинув отделение милиции, я подумал, что к старым религиям нельзя
относиться нигилистически. Это был бы левацкий загиб. Хотя я их не знаю, но
все же в качестве одного из источников моей собственной религии использовать
должен. Критически переработав, конечно. В согласии с традицией
марксизма-ленинизма, за который я в университете получил "пятерку": можешь
черпать свои идеи из любого источника, только не забудь по использовании
последнего плюнуть в него.
Я - БОГ
Будем рассуждать чисто логически. Если Бог, по определению, есть
существо, создающее религию, то я, по определению самого понятия
Бога, есть Бог. Какая примитивная логическая операция и какой
грандиозный вывод! В нашей жизни вообще результаты неадекватны усилиям.
Оглянитесь вокруг! Сколько людей без усилий имеют все и сколько прилагают
титанические усилия, чтобы получить в итоге ничего! Слушайте и мотайте на
ус! Я уже исполняю свой долг-- завлекаю ваши души в сети моей системы жизни.
Следуйте за мной, и я научу вас двигать миром, не прикасаясь к нему
пальцами.
Да, я Бог. Но не спешите завидовать и возмущаться. Бог-- это не
очень-то приятное занятие. Если есть Бог, это хорошо для окружающих. Но быть
Богом плохо для самого Бога. Ему теперь мало кто верит. Еще многие верят в
него. Но это не есть вера ему. Это есть лишь неверие себе и в себя. Люди,
далее, могут обращаться к Богу, жаловаться ему, просить его о чем-то. А к
кому может обратиться сам Бог? К самому себе? Проверьте это на себе, и вы
убедитесь в том, что это бессмыслен-но. Богу не к кому обращаться, некому
жаловаться, не на кого надеяться. Он во всем должен рассчитывать только на
себя. Не на людей же ему рассчитывать! Не к людям, же обращаться! Он и есть
только потому, что на людей могут рассчитывать только идиоты, жули-ки,
проходимцы, одержимые корыстью и тщеславием. Бог есть абсолют-ное
одиночество и абсолютная безнадежность. Я понимаю положение Бога, ибо
постоянно испытываю это сам.
Наше революционное во всем время внесло, правда, в это дело свою
поправку: теперь Бог может обратиться в административную комиссию по
принудительному трудоустройству. Но это-- самая крайняя мера. К ней следует
прибегать лишь тогда, когда уже не остается ничего другого. Мое положение,
скажем прямо, незавидное. А я и то стараюсь от нее уклониться.
Люди! Не завидуйте Богу, ибо быть Богом очень плохо для него самого. И
не осуждайте того, кто решился стать Богом, ибо он достоин сочувствия.
Вспомните Христа!
Быть Богом-- это значит идти на Голгофу.
МОЕ УЧЕНИЕ
Путь на Голгофу тернист и ухабист. В нашей стране он проходит через
питейные заведения, общее имя которых -- "забегаловка". Я ничего не и?.'5ю
против этого, ибо забегаловка есть главный храм, где я пропове-дую свое
учение и нахожу учеников. Для них я сочиняю молитвы и назидания, обычно в
стихах. Пусть это вас не удивляет. Христос тоже выражался стихами. Будда пел
под гитару. А Магомет-- тот даже выл со страшной силой. "Молитвы" мои
молниеносно расползаются по городу, и уже на другой день я не могу доказать
свое авторство. Но я к этому и не стремлюсь. На жизнь этими "молитвами" не
заработаешь. А если установят авторство, не оберешься неприятностей.
Начальник милиции, который на сей раз обошелся со мной по-отечески, так и
сказал: "Пей, с бабами валандайся, трепись, фокусы показывай, но стишки
брось! Если узнаю, что стишками балуешься, в два счета выселю из города".
В городе мои стишки называют "Евангелием для Ивана". Говорят, кто-то
собирает их как народное, то есть как коллективное творчество. Я сам не
собираю и даже не запоминаю. Если я вспоминаю ранее сочиненную молитву, я
каждый раз изобретаю ее заново. Со временем
я вас познакомлю с некоторыми моими сочинениями такого рода. Если,
конечно, будет подходящее настроение.
Мое учение не сводится к "Евангелию". Оно состоит из "небесной" и
"земной" частей. Небесная часть-- необязательно стихи, а в стихах есть много
из земной части учения. Различие этих частей глубже. В небесной части явно
или неявно предполагается существование божественной субстанции в мире --
существование чего-то чистого, светлого, возвышенного. Эта часть полна
грусти и страдательности, порой в форме призыва к бесшабашной и разгульной
жизни. Не понимай-те это буквально. Это лишь словесная форма. В нашем
обществе такая жизнь в реальности есть грязь, пошлость, убожество. В земной
