тех самых пор, как он последний раз посетил дом Маргарет Бреннан, он
беспробудно пил, накачивал себя алкоголем, притупляя сознание и пытаясь
хоть на время выкинуть из головы случившееся.
Сообщение, переданное по телевизору, моментально отрезвило Бухера.
Немигающим взглядом он недоверчиво уставился на экран. Стремясь хоть
чуточку унять охватившую его дрожь, Бухер вцепился в подлокотники
кресла.
Вперившись взглядом в экран, он вдруг заметил на нем и свое
отражение: заросшее щетиной опухшее лицо опустившегося старика. Бухер с
отвращением отшатнулся от экрана. Тем временем там показывали ворота
семейной резиденции Торнов в Чикаго, а затем и Пирфордское поместье в
Беркшире. Оба здания буквально осаждали репортеры.
Но уж кто-кто, а Бухер прекрасно знал, что ровным счетом ни единого
слова не удастся выудить всей этой братии. "Торн корпорейшн" не
подотчетна никому. Ведь она - не обычная компания, ибо держателей ее
акций просто не существовало на белом свете. Непосвященным оставалось
только догадываться о размерах ее оборота и общего капитала. И каждый
раз это оказывался лишь весьма приблизительный подсчет.
Смежив веки, Бухер тяжело вздохнул. Он проиграл. В ночь Армагеддона
он сделал слишком мало. Этого оказалось недостаточно. Он только думал,
что победил. Но зверь не умер. Кошмар продолжается, и его - Бухера -
мужество и храбрость оказались напрасными.
И вдруг Бухер расплакался. Такого с ним не происходило со времен
детства. Он заходился в рыданиях, всхлипывал, подвывал и никак не мог
остановиться. У него защемило сердце, но теперь это уже не играло роли.
Теперь вообще ничего не имело значения, кроме того, что Бухеру
предстояло встретиться с Дэмьеном-младшим. Вполне возможно, что эта
встреча явится последней в его жизни. Но отныне Бухер не отойдет в мир
иной, покуда это свидание не состоится.
Добираясь на такси из Лондона в Беркшир, Бухер мысленно вернулся в
старые добрые времена, когда его собственное будущее, осененное вечным
проклятьем, казалось ему таким радужным и безмятежным.
Дэмьен Торн собирался держать мир в ежовых рукавицах. А уж энергии-то
у них двоих - и у Дэмьена, и у Бухера - было хоть отбавляй. И
неограниченные возможности. "Торн Корпорейшн" превратилась в
колоссальную могущественную компанию, чье влияние распространялось на
все регионы планеты. Никто и ничто не могло встать на пути триумфального
шествия Торна, пока... Пока не появилась на горизонте женщина. Кейт
Рейнолдс всадила кинжал в спину Дэмьена. Потому что тот имел
неосторожность по уши влюбиться в эту особу.
Но и после гибели Дэмьена оставалась надежда. Женщина родила сына.
Сама она при родах скончалась. Мальчик оказался точной копией своего
отца. Но только внешне. Торн-старший отличался поразительным обаянием, а
отпрыск был замкнут и угрюм. Бухер никак не мог припомнить, чтобы тот
хоть раз улыбнулся. И если Дэмьен-старший стремился к полновластию, то
сына его привлекали лишь месть да разрушение: в ночь Армагеддона он
почти осуществил свою мечту.
Съехав с шоссе, такси запетляло по проселочной дороге, ведущей в
Пирфорд. Бухер вдруг задрожал, как осиновый лист. Разумеется, ни душой,
ни телом он больше не принадлежал этому юнцу. Но ему необходимо увидеть
юношу. Ему во что бы то ни стало надо убедиться, что его - Бухера - план
провалился в ту злополучную ночь. Здоровой рукой Бухер дотянулся до
парализованной левой и сложил ладони в молитве. Он вспоминал слова,
которым его учили еще в детстве. Бухер обращался к Богу, заклиная
Господа придать ему сил, чтобы выдержать предстоящую встречу.
Сторож у ворот усадьбы с утра до вечера отбивался от целой оравы
журналистов. Те напоминали ему свору ищеек, учуявших добычу и теперь
яростно рвущихся к цели.
Они то умоляли, то грозили ему расправой, пытаясь заполучить хоть
малую толику информации о новом председателе "Торн Корпорейшн".
И в который раз объяснял им привратник, что никаких комментариев к
сделанному заявлению не будет, что ждать возле усадьбы не иметь смысла,
а лучше им всем подобру-поздорову возвращаться поскорее в Лондон. Однако
спокойные увещевания сторожа лишь подливали масла в огонь. В толпе то и
дело раздавались возмущенные возгласы.
Заметив черный лимузин, репортеры тут же направили на него свои
камеры. А сторож, разглядев и узнав пассажира, выбравшегося из машины,
растерянно заморгал.
Ибо пассажиром этим оказался не кто иной, как Поль Бухер. Выглядел он
постаревшим лет на десять с тех пор, как сторож в последний раз видел
его. Охранник заколебался было, но затем отбросил в сторону сомнения.
Конечно, это был Поль Бухер. Вернее, то, что от него осталось. Потому
что появившийся так внезапно старик был сед и немощен.
А ведь в былые времена в империи Торнов Бухер считался вторым
человеком после хозяина. Правда, в последние месяцы сторож получил иные
инструкции от Дэмьена, и с тех пор Бухера здесь не особенно-то жаловали,
и тем не менее привратник растолкал толпу и встал перед Бухером
навытяжку.
- Он у себя?
- Да, сэр, - последовал ответ.
- Доложите, пожалуйста. Скажите, что я у ворот.
Сторож облегченно вздохнул. По крайней мере Бухер снимает с него
ответственность. Привратник поспешил в будку и что-то передал по
селектору. Вернувшись к машине, он предложил Бухеру руку и сообщил, что
тому придется пройти пешком, ибо, если открыть ворота, в них немедленно
вломится оголтелая толпа.
- Вы знаете, куда идти, сэр, - напутствовал сторож, прикрывая за
Бухером металлическую калитку.
Тот еле заметно кивнул и медленно побрел по дорожке. Сторож печально
взглянул вслед старику, сомневаясь, дойдет ли вообще Бухер до особняка.
Не каждый день приходилось охраннику видеть таких дряхлых людей.
А Бухер впервые за многие годы тащился пешком по дорожке, по которой
обычно подкатывал на автомобиле прямо к самому дому. Казалось, ей не
будет конца, и, когда за поворотом внезапно показался особняк, старика
вдруг охватил безотчетный ужас. Теперь он находился в самом логове,
перед лицом близкой смерти. Но - странное дело - умирать ему
расхотелось. Когда он в своей конкурентке молил Господа даровать ему
смерть, все было ясно. А теперь? Ждать ее, как подачки, от этого юнца?
Бухер огляделся по сторонам. Когда-то цветущий розарий был сейчас
пуст и навевал лишь грусть. Голые деревья не шелестели листвой. Может
быть, потому и сам особняк казался обветшалым и каким-то выцветшим! А
ведь Пирфордское поместье слыло в былые времена одним из самых
очаровательных уголков Англии.
Что, ж, этот ублюдок успел загадить и само здание, и все вокруг негр.
Входная дверь была открыта, и Бухер, на секунду замешкавшись, шагнул
в холл. На пороге он принюхался, словно собака. Ничего в доме не
напоминало о присутствии человека, отсутствовали даже запахи еды. Здесь
все словно вымерло. Да и дворецкий Джордж, верой и правдой служивший
Дэмьену-старшему и всегда с должным уважением относящийся к Бухеру, тоже
куда-то запропастился.
Бухер окликнул дворецкого, и его тоненький старческий фальцет эхом
заметался в гулких просторных залах. Тяжело ступая, Бухер с трудом
поднимался по широкой мраморной лестнице. Он вспоминал, как в тот
роковой день волочил по этим ступенькам забальзамированный труп Торна.
Стряхнув с себя воспоминания, Бухер поежился и, одолев последнюю
ступеньку, очутился перед спальней юноши. Толкнув дверь, заглянул
внутрь. Похоже, ничего тут не изменилось: сумрак да промозглость. Та же
узкая койка, а над нею портрет отца и фотография могилы матери.
Со стены исчез коллаж с надписью "Репетиция". Вместо него висел
портрет Бухера, сплошь испещренный самыми гнусными ругательствами.
Бухер осторожно притворил дверь и пошел дальше по коридору. Он был
абсолютно уверен, где ему искать юношу. Он брел туда, куда не проникал
ни единый солнечный луч, он направлялся в часовенку, надеясь только, что
ему достанет мужества переступить ее порог. Сначала Бухер решил было,
что и собака осталась прежней, однако тут же понял свою ошибку. Этот
рычащий, ощерившийся в злобном рычании пес был явно и моложе, и крупнее
прежнего - размером с молодого оленя.
Услышав из-за двери знакомое, монотонное бормотанье, Бухер едва успел
отпрянуть. Молясь, юноша восстанавливал силы. И тут Бухер со всей
очевидностью понял: он никогда не сможет войти внутрь часовни. Старик
повернулся и торопливо заковылял прочь, проклиная себя за дурацкое
тщеславие. И он еще надеялся, что способен одолеть Зло! Да, его оптимизм
оказался преждевременным.
Оставалось одно. Он попробует найти кинжалы. Нет, конечно, он уже не
в состоянии пустить их в ход, однако необходимо сохранить стилеты и
передать тому, кто помоложе. Чтобы тот довершил начатое.
Бухер с трудом передвигал ноги. Он вышел на лужайку перед домом и
направился вверх по склону. Обратно к церквушке. Замерзшая трава
хрустела у него под подошвами. Старик внезапно почувствовал себя
пилигримом, отправившимся в свое последнее странствие.
Издалека он заметил распятие. Оно по-прежнему стояло, прислоненное к
церковной стене, однако что-то в нем изменилось. Старик сначала никак не
мог разобрать, что именно. Подойдя поближе, он, наконец, понял, в чем
дело Ноги деревянной статуи Христа обгорели.
Бухер с трудом опустился на колени. Глянув на лик Спасителя, он начал
еле слышно бормотать слова молитвы. И тут старик разглядел кинжалы, по
рукоятку вонзенные в спину Христа. Кинжалы располагались в виде креста.
Так позабавиться могло только одно существо на всей планете. Ибо только
оно ведало, в какой последовательности надо наносить удары. Иначе от
стилетов не было никакого толку.
Бухер коснулся каждого из них. Как и венок на голове Христа, рукоятки
проржавели, но это не имело значения. Главное, он нашел их. Старик
потянул на себя один из кинжалов. Тот не поддавался. Бухер потянул
сильнее. Похоже, металл застрял намертво. Старик попытался прижать
рукоятку к бесчувственной ладони и выдернуть стилет обеими руками, но
затея не удалась. От усилий iio градом струился с его лба.
Он слишком слаб. Ему не справиться в одиночку.
Дыхание со свистом вырывалось из старческой груди. Бухер ступил на
порог церкви. Может быть, Он подскажет выход. Приблизившись к алтарю,
старик заметил Библию. Книга была раскрыта, страницы измазаны кровью.
Бухер прочел отмеченный кровью отрывок из Второго послания апостола
Петра:
"Одно то не должно быть сокрыто от вас, возлюбленные, что у Господа
один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день".
Ничего не понимая, Бухер в замешательстве заморгал. Он постоял
несколько минут, раздумывая, что могут означать эти слова. И вдруг
вспомнил пророчество о дьяволе, низвергнутом в бездну на тысячу лет.
Тысяча лет. Как один день.
Внезапно старик почувствовал пронзительную боль в сердце. Она
мгновенно прострелила и неподвижную левую руку. Из горла вырвался
отчаянный и хриплый вопль. Все тщетно! Это оказалось фальшивое
пророчество. Время не имело значения. И мир на земле не наступит
никогда.
Поникнув головой, Бухер побрел прочь из церкви. Он не сумел вытащить
кинжалы. Надо хотя бы попытаться спрятать их вместе с распятием.
Обхватив деревянную фигуру, старик волоком затащил ее в церковь. Он
прекрасно отдавал себе отчет, что Дэмьен ни при каких обстоятельствах не
посмеет ступить на священную землю. Конечно, он может прислать своих
приспешников, этих грязных шакалов, но сам не посмеет.
Какое-то время Бухер внимательно разглядывал единственную, чудом
