Альберт Зеличенок
ТРУДНО БЫТЬ ЛЕВОЙ
(Из цикла "Купериада")
Давно замечено, что самая чистая правда частенько выглядит отъявлен-
ной ложью. Причина здесь в том, что жизнь устроена довольно нелепо, и
опытный рассказчик, зная это, выправляет наиболее вопиющие нелогичности.
Увы, мне поступать так мешает совесть, и потому события в моем изложении
выглядят неправдоподобными. Мне уже это говорили. Однако поделать ничего
не могу: врать не умею. Вот и сейчас мне, конечно, никто не поверит.
В тот день погода стояла расчудесная: не было ни дождя, ни ветра, ни
холода, а отсутствие солнца и наличие туч никак нельзя считать дурным
предзнаменованием. И потому во всем нижеследующем небеса никак не повин-
ны. В конце концов, это не они заставили нашего зама по АХЧ Фомина-За-
лихватского в одиночку спускать по лестнице трехстворчатый шкаф. Покидая
площадку четвертого этажа, Фомин не удержал шкаф, и этот монстр шестиде-
сятых годов, станцевав по ступеням, встретил пролетом ниже Куперовского,
который, ни о чем таком не думая, возвращался из столовой на рабочее
место.
Любители фантастики, чей острый нюх помогает им находить родовые
признаки "сайенс фикшн" даже в телефонной книге, уже, конечно, догада-
лись, что удар столь массивным предметом по ткани бытия не мог остаться
без иррациональных последствий. О проницательные, вы не ошиблись. Когда
шкаф подняли, Левы под ним не оказалось. На память о сотруднике руко-
водству КБ осталась лишь вмятина от соприкосновения макушки с дубовой
перегородкой. Как раз пониже инвентарного номера.
Куперовский пришел в себя от крайне неприятного запаха. Казалось,
весь воздух был пропитан сложным букетом ароматов, в котором выделялись
резкий дух свежеприготовленной резины и тяжкий дурман свежеувядающих
магнолий. Лева сидел в центре до неправдоподобия средневековой и до бе-
зобразия алхимической лаборатории, на жестком деревянном кресле, возне-
сенном на некий пьедестал, подножие которого окружала пентаграмма. Хозя-
ин лаборатории, старичок почтенно-подозрительного вида, с длинной черной
бородой и в черной же усыпанной блестками магической паре (халат + кол-
пак), метался у стола, беспрерывно подливая, подсыпая, помешивая и при
этом не переставая бормотать. На Куперовского он взглянул лишь однажды,
и то косвенно, без особого интереса.
- Ну и долго я буду тут сидеть? - спросил наконец Лева, предвари-
тельно деликатно покашляв.
- Я вас, собственно, и не приглашал, - отпарировал старик, не отвле-
каясь от своих занятий.
- Извините, - сказал Лева, - но не могли бы вы сказать, где я?
- У меня в лаборатории, - огрызнулся ядовитый пенсионер, снимая пробу
с буровато-зеленого варева в толстостенной колбе. - Если хотите более
точно - в квартале Ходячих Призраков, что расположен в центре Нитгедай-
гена, каковой вечный город занимает ядро Нулевого Отражения, обеспечивая
его стабильность и первенство. Вы удовлетворены?
- Какое Нулевое Отражение? - прошептал Лева, ощупывая шишку на голо-
ве. - Где это? Неужели меня так сильно тряхнуло? Доктор, это излечимо?
- Где вы видите врача, юноша? И не волнуйтесь за свой рассудок: не то
чтоб вас можно было назвать человеком в своем уме в полном смысле этого
слова, но отклонение от вашего обычного уровня не столь уж велико. Беда
в другом: вас так резко выбило из причинной ткани вашего Отражения, что
вернуться назад представляется весьма и весьма проблематичным. Надо же,
даже номер не читается.
- А что такое Отражение? - спросил Лева, почувствовав, что старичку
очень хочется подробно и обстоятельно удовлетворить чье-нибудь любо-
пытство, вот только жертва никак не подворачивается.
- О, это сложный вопрос, требующий многочасовой лекции. У нас нет та-
кого запаса времени, поэтому попробую коротко. Просто говоря, на Оси Ми-
ра расположен Оригинал, или Нулевое Отражение, которое порождает само
себя, а также все другие Отражения, в частности - ваше, обеспечивая по-
путно устойчивость Вселенной. В общем, все это довольно ясно, хотя ере-
тики-олицентристы утверждают, что любое Отражение можно принять за нуле-
вое. По-моему, всякий непредубежденный человек согласится, что все это -
полнейшая чушь. Не правда ли?
- Да-да, конечно, - осторожно сказал Куперовский.
- Приятно видеть столь здравомыслящего юношу. Между прочим, смотрю я
на вас и думаю, что вам не пришла еще пора возвращаться на свое провин-
циальное отражение. Тем более, что, пока вы меня отвлекали разговорами и
нарушали технологию эксперимента, пространственно-временные и инфинит-
но-континуальные координаты вашей реальности сместились, и определить
ваше первоначальное местостояние - задача не из простых. Вы никогда не
пробовали решать задачу 123 тел в семимерном - как минимум - прост-
ранстве? Если нет, то знайте, что, согласно восьмому принципу квантовой
магоматики, она неразрешима.
- И что же делать? - слабым голосом осведомился Лева.
- Ну, кроме квантовой магоматики, существуют еще волновая, стохасти-
ческая и абстрактная. Да и я специализируюсь как раз на неразрешимых
проблемах, так что попробуем. Ну, а вам пока нечего прохлаждаться и,
кстати, впустую занимать Трон Люцифера, крайне необходимый мне для опы-
тов. Между тем датчики отчетливо отмечают под вашей невзрачной внеш-
ностью романтическую душу Вечного Героя. У вас никогда не возникало
стремления истребить миллион-другой человек? Или освободить какой-нибудь
мир от кровавого тирана, чтобы без помех управлять им самому? Не накаты-
вала на вас этакая печаль галактических масштабов с терзаниями себя и
других?
- Нет-нет, - испуганно замахал руками Левушка. - Наверно, ваше обору-
дование испортилось. Или батарейки сели. Ничего подобного я в себе не
ощущаю.
- Мои приборы не могут испортиться, ибо закляты. А питаются они энер-
гией Вечности, и она еще далеко не на исходе. Гм. Попробуем по другим
качествам. Не бывает ли вам по утрам иногда так плохо-плохо, а порой так
хорошо-о? Не возникает ли у вас временами желания заснуть, и чтобы, ког-
да проснетесь, все уже было совсем по-другому? Бывает? Ну вот, а это ти-
пичные свойства Вечного Героя, да еще и с мерлиновым синдромом. А нет ли
чего-нибудь большого, красивого, о чем бы вы очень сожалели и что осо-
бенно хотели бы увидеть?
- Да, - грустно сказал Куперовский. - Наш новый японский телевизор.
Сегодня вечером как раз КВН. Если, конечно, в правительстве никто не ум-
рет.
- Ну, вот что, - рассердился чародей, - вы, конечно, как хотите, но
через 7 минут 43 секунды на троне рядом с вами материализуется демон
третьего разряда. У них сейчас сиеста, посему он, допускаю, будет сер-
дит. За это время я не успею отыскать достоверные координаты вашего ми-
ра, а в любом другом месте вам придется стать Героем, хотя бы из чувства
самосохранения.
- Вечным? - уже с надеждой спросил Лева.
- Это как получится. Так как, будем рисковать или подождем демона?
- Рискнем, - ответил Лева......
И очутился на песке. Палило солнце. Рядом на бархане стоял верблюд и
самозабвенно грыз какую-то колючку, косясь на Куперовского выпуклым ка-
рим глазом. Все было до безобразия экзотично. Лева поднялся и отряхнул
штаны. Дромадер, видимо, воспринял это как сигнал, выплюнул недоеденную
колючку и двинулся к горизонту. Лева, потенциальный кандидат в Герои,
вздохнул и побрел вслед за ним. "Может быть, это мой верблюд? - подумал
он. - Может, волшебник напоследок расщедрился? Почему бы и нет, в конце
концов?"
Действительно: почему бы и нет? Приключение вовсе не стало бы менее
интересным, преодолей Куперовский эту часть пути верхом. Даже напротив:
на верблюде он смотрелся бы гораздо импозантнее. А еще лучше, если бы я
- авторская воля! - раздобыл бы ему где-нибудь тюрбан, халат и этакие
азиатские сапоги с загнутыми носками. Какое величественное зрелище
представлял бы тогда въезд моего героя в город! Насколько охотнее иные
поверили бы тогда всему дальнейшему. Однако даже в интересах фабулы и
красоты стиля я не могу себе позволить отступить от истины. Правда же
состоит в том, что Левушка не сумел заставить это паршивое животное ос-
тановиться, а эксперимент по залезанию на движущегося (и больно лягающе-
гося) верблюда закончился провалом, хотя и обогатил искусство верховой
езды несколькими новыми кунштюками (как то: вис на зубах с синхронными
взмахами конечностей дромадера и потенциального всадника или двойной ак-
сель с горба в бархан на полном скаку - рискните повторить!). Увы, исти-
на вынуждает меня поведать читателю, что Лева вошел в Иерусалим (через
южные ворота - это примечание для любителей точности) именно так: пот-
ным, запыленным, с выпученными от переживаний и унижения глазами, покор-
но шагая - с отставанием метра в полтора - за верблюжьим хвостом.
Как раз в это время Иерусалим, как и вся Иудея, был охвачен лихора-
дочным возбуждением. Ждали Мессию. Собственно говоря, Ожидание Помазан-
ника - это национальная иудейская традиция, высшая квинтэссенция науки,
искусства и спорта, нечто среднее между радостным предвкушением, нервной
дрожью, испугом и агонией. Я даже не знаю, как ввести в эту атмосферу
человека, который сам ею не дышал. В качестве отдаленного подобия предс-
тавьте себе ощущение невесты перед первой брачной ночью с женихом, кото-
рого она горячо любит, при этом она давно - и многократно - не девствен-
ница, а он весьма ревнив, даже до насильственной смерти неверной избран-
ницы. Или вот вам еще аналогия: вообразите народ, который в едином поры-
ве вышел встречать поезд на Читтанугу, причем время прибытия неизвестно,
мест в вагонах наверняка на всех не хватит, и присутствующие находятся в
предэкстазном состоянии, готовом перейти во что потребуется - от глубо-
кого уныния до общего ликования и от побития камнями до возведения хра-
мов включительно. С учетом же того, что Мессия, собственно говоря, уже
приходил и ушел, ситуация становится еще более интересной. Развивая вы-
шеприведенное железнодорожное сравнение, можно сказать, что все это на-
поминает ожидание поезда на Читтанугу на остановочной платформе станции
Малые Дербышки.
Так вот, правоверные иудеи ждут Мессию уже давненько и - с небольшими
перерывами на более насущные заботы - непрерывно, но и в этом перманент-
ном процессе выделяются особенно экстремальные периоды, и вот как раз в
такой момент Лева и явился в Иерусалим - грязный, исцарапанный и унижен-
ный верблюдом. Между тем Слава уже ждала его.
Сразу же за воротами, под прямым углом к ним, располагались несколько
рядов скамеек, которые были густо покрыты людьми в разноцветных то ли
хитонах, то ли халатах, с длинными полотенцами на головах, с кудрявыми
бородами и горящими от вожделения глазами. Лева, едва взглянув на них,
сразу же - и правильно - понял, что это евреи. Учитывая же их количест-
во, нестесненность жестов и всего поведения и громкие голоса, он сделал
вывод, что находится или в Израиле, или в Одессе. Однако песок, верблюды
и отсутствие поблизости моря говорили все-таки скорее в пользу Израиля.
Сидящие на скамейках пристально оглядывали каждого проходившего в во-
рота и обменивались впечатлениями.
- Ну, Марк, как тебе этот?
- Этот прыщ в лапсердаке? Мойша, стыдись, сегодня еще только пятница,
а ты уже начал праздновать субботу. Почему у тебя блестят глаза, Мойша?
В следующий раз сюда войдет ослица, и ты также спросишь, не Он ли это.
- Ну хорошо, реб Марк, но вот этот точно не прыщ. Ты погляди, какой
хороший: голова как пивной котел, бицепсы как бедра у твоей Сарры.
- Слушай, Мойша, тебе надо провериться: у тебя что-то с головой. Это
просто меняла из Хайфы, я его знаю. К тому же еще и одноглазый. Скажи,
где написано, что Он будет одноглазый?
- А где написано, что не будет?
- Слушай, Мойша, зачем писать то, что и так всем понятно? Просто Он
