- А деталей не так и много. Триста пятьдесят километров к югу по
спидометру. Как раз в дефиле между Рекой и Полуденными горами. Спокойно
еду, никого не трогаю. Тут из-за туч на меня пикирует дирижабль. Совсем
как настоящий. Только раскраска дурацкая - грязно-синяя с розовым.
Довольно противно смотрится. Делает пологий вираж и без всякого
предупреждения бросает что-то вроде магниевой бомбы. Как я увернулся - до
сих пор не знаю. Рвал фрикционы так, что до сих пор плечи ноют. Полыхнуло
здорово, снег и дерн выжгло метров на двадцать в радиусе. Он да второй
заход. Я, через рычаги, к пулемету. Все колени посбивал. Врезал
трассирующими. С упреждением, как учили. Похоже, промазал, а может, и
задел по гондоле, трассы впритык прошли. Не он сразу все понял, ручку на
себя - и в тучи. Ну и я, конечно, по газам, в сопки, потом в лес.
Разошлись. Я из леса понаблюдал минут сорок, никто больше не появился, и я
- домой, по обратной директрисе. Метель следы замела, а что дальше будет -
сказать не берусь...
- Теперь ясно. Хотя и меньше половины. Благодарю от лица службы. Я,
правда, по другому случаю общий сбор объявил, но теперь уж все одно к
одному.
Альба слушала, опять не понимая слишком специфических выражений, но
суть ей была ясна совершенно. Похоже, новые ее друзья отличаются чересчур
экспансивными характерами. Как она уже слышала от Андрея - сначала
стреляют, потом думают. Но, с другой стороны, если они сами это сознают и
даже пишут об этом, значит, это не безрассудная импульсивность, а
осознанная линия поведения. Об этом еще придется подумать, поглубже понять
их характеры, и лишь потом делать выводы.
Состояние у нее сейчас было странное, похожее на то, что бывает,
когда впервые попадешь в невесомость. Мир утратил четкость, надежность,
устойчивость, привычные навыки и стереотипы поведения перестали
действовать, а новых еще нет и неизвестно, когда они появятся и какими
окажутся. Альба понимала, что сложившиеся у нее представления о жизни
здесь, с этими людьми, уже не имеют почти никакого практического значения.
Все нужно переосмысливать, учиться воспринимать совсем с других позиций.
До вчерашнего дня она всегда, с той или иной степенью вероятности,
могла предвидеть, что произойдет с ней и в мире сегодня, завтра, через
неделю и через месяц, знала, как следует поступать в каждой возможной
ситуации, разговаривая с любым человеком, догадывалась, как он
воспринимает ее слова, что при этом подумает и что ответит.
Даже катастрофа, уничтожившая звездолет, входила в число пусть и
крайне редких, но возможных событий.
Теперь же Альба попала в непредсказуемый и алогичный мир.
Пусть Андрей и Берестин говорят с ней на практически понятном ей
языке, она не может поручиться, что за каждым знакомым словом не кроется
совсем другой смысл.
А что же тогда остается за пределами круга общих для нее и для них
понятий?
Альба вспомнила, как старательно избегал смотреть на нее Новиков,
когда она раздевалась в бане. Можно подумать, что вид обнаженного женского
тела для него чем-то неприятен. Или это связано с тем, что он все-таки
любит свою Ирину? Но почему, испытывая нежные чувства к одной женщине,
нельзя смотреть на другую? Кажется, ХХ век был не такой уж пуританский,
насколько она помнит. Загадка... И только одна из многих.
Из записок Андрея она узнала, насколько сложными, запутанными и
мучительными для обеих сторон могут быть отношения мужчины и женщины,
какими бессмысленными ритуалами они сопровождаются. И это в ситуациях,
которые, на ее взгляд, можно было бы разрешить легко и просто, без
страданий и нервных перегрузок.
Но раз так, какими же нормами ей руководствоваться теперь, как
избежать ошибок и не попасть в этически неприемлемое положение?
И это, разумеется, еще не главная проблема. Здесь есть возможность
подождать, осмотреться, узнать из книг, фильмов, разговоров все
необходимые ритуальные формулы и обычая, а как быть со всем прочим?
Пусть в шутку, цитируя кого-то, Берестин сказал, что ей придется
научиться стрелять, и, наверное, в людей... Но даже и шутка отражает
господствующую в данном обществе мораль. Отсюда вывод - ее жизнь и
достоинство не защищены более категорическим императивом. На них может
теперь посягнуть кто угодно, раз люди здесь - даже такие располагающие к
себе, как Новиков и Берестин - постоянно носят при себе огнестрельное
оружие и без колебаний пускают его в ход.
Из курса истории, который Альба прослушала в университете, она
помнила о десятках миллионов жертв двух мировых и всех прочих войн, но,
оказывается, личное знакомство с вооруженным и готовым стрелять человеком
производит гораздо более сильное впечатление, чем абстрактные цифры и даже
кадры старых кинохроник.
Она думала, что через несколько дней, возможно, попадет на Землю, и
там все будет зависеть только от нее самой. Сумеет ли она защититься от
бесчисленных опасностей, подстерегающих там на каждом шагу? Станет ли
Андрей надежным другом и покровителем, поможет ли освоиться во враждебном
и чужом, бесконечно чужом обществе? Как произойдет встреча с Ириной, так
ли все будет просто, как она вообразила вначале?
Думать обо всем этом было непривычно, страшновато даже и одновременно
- необыкновенно увлекательно. Что-то похожее она испытала в десятилетнем
возрасте, когда подруга постарше научила ее, как снимать блокировку с
домашнего фантомата. И она, дождавшись подходящего момента, впервые в
жизни очутилась в пространстве приключенческого фильма для взрослых.
Вот и сейчас Альба почувствовала, что ее влечет предстоящая ей жизнь.
Со всеми возможными и еще неизвестными опасностями, но - и это тоже
обязательно - с сильными чувствами, вспышками романтической страсти,
горячей и верной любовью... Иначе просто быть не может.
Похоже, что в ней начала вдруг пробуждаться генетическая память о
предках-викингах, выходивших на своих драккарах в беспредельное море в
поисках неведомого. Она ведь и стала звездолетчицей именно потому, что
манили ее чужие миры и мечта о встрече с братьями по разуму - об этом
мечтают все космонавты во все времена. А дожить до исторического момента
выпало ей...
Новиков заметил, что девушка будто отключилась от происходящего и
даже не слышит, о чем они с Берестиным говорят.
- Все, братцы, хватит... - Он хлопнул ладонью по столу и встал. - С
меня на сегодня довольно. Язык уже не ворочается. Как у акына
какого-нибудь, который три тома "Манаса" наизусть и без передышки...
Пойдем, Альба, я тебя провожу. Рассветает здесь поздно, так что часа
четыре еще поспать можно, а там опять начнется...
- С чего ты взял, что только четыре, - возразил Берестин. - Пусть
хоть до обеда спит, какие у нее заботы? А я еще кое-что у нее выяснить
хочу, иначе бессонница замучает. Ты как, Альба, в состоянии еще минут
десять потер петь?
- Конечно, сколько угодно, я уже говорила Андрею. У нас на корабле
вахты были по десять суток через сорок. Спать мне совсем не хочется.
- Ну, воля ваша, - пожал плечами Новиков. - Если дама не против...
Только ты тоже, не сочти за труд, изготовь своего знаменитого,
геджасского, с сандаловой палочкой... Гулять так гулять. И по пять капель,
соответственно...
Берестин разлил по чашкам кофе такой консистенции, что ложка едва не
стояла в густой суспензии.
Андрей отхлебнул, почмокал губами.
- Сказка востока... И почему это у меня никогда так не получается?
- Так о чем вы хотели меня спросить, Алексей? - Альба из вежливости
тоже сделала маленький глоток и отставила чашечку.
- Да есть у меня некоторые сомнения. Раз ты знаешь о моих
приключениях в дебрях времени, то, наверное, обратила внимание на имевший
место парадокс? Вот давай сразу и выясним, действительно ли мы - твои
предки, а ты - наша пра- в энной степени внучка...
Новиков толкнул его под столом ногой. Он не хотел, чтобы Берестин
напоминал девушке сейчас о ее прошлой жизни. Он специально весь день и
вечер занимал Альбу своими историями, почти добился того, что мысли ее
сосредоточились на настоящем и будущем, и вот Алексей все ломает.
Берестин досадливо отмахнулся.
- Кто был первым космонавтом Земли, ты помнишь?
- Конечно, - удивилась Альба. - Юрий Гагарин. В 1961 году...
- Правильно. А высадка на Луну?
- Нейл Армстронг. 1969-й...
- Тоже сходится. А пилотируемый полет на Марс?
- 2012 год, совместный полет советского и американского экипажей... -
Она назвала фамилии, которые прозвучали совершенно незнакомо. И
неудивительно - в 84-м году эти парни ходили, наверное, в начальную школу.
- Ладно, предположим. Еще вопрос - как насчет третьей мировой войны?
Лицо Альбы выразило удивление.
- А разве такая была? Про вторую я знаю... Закончилась, по-моему, в
сорок третьем...
Берестин и Новиков коротко переглянулись.
- Точно в сорок третьем?
- Ну, я не помню точно... - Альба смутилась.
- Ничего страшного, - успокоил ее Андрей. - Я вон почти профессионал,
и то не помню, когда Ливонская война закончилась.
- А после второй мировой какие большие войны ты еще помнишь? -
продолжил экзамен Берестин.
- Их так много было... До середины ХХI века почти каждый год где-то
все время воевали. Я же говорила вам - я биолог. Давайте лучше расскажу,
как в ХХI веке восстановили мамонтов. Или как в Сахаре появились пальмовые
леса, это очень интересно...
- Расскажешь, Альба, про все расскажешь, только такие уж мы с Андреем
зацикленные - нас сейчас только политические проблемы занимают...
Попробуй, вспомни - атомное оружие на Земле применялось?
- Да, кажется, один или два раза. А где - не помню...
- Да хватит тебе, пристал к девушке! Экзаменатор... Лучше коньяка
выпей, глядишь и полегчает. Нужны ей твои заботы.
- Все, все, молчу... - Но видно было, что любопытство Алексея отнюдь
не удовлетворено, даже напротив. Да это и неудивительно - когда перед
тобой сидит человек, который знает, что случилось на Земле в следующие три
века!
- Ну, а хоть вы коммунизм-то построили?
- Построили, построили, успокойся, я тебе сам все расскажу, - пресек
его настойчивость Новиков. - Видишь, совсем человека замучили, спит с
открытыми глазами. - Андрей решительно взял Альбу за руку.
Они поднялись наверх. Новиков открыл дверь комнаты, пропустил девушку
вперед, а сам остался на пороге.
- Спокойной ночи. Извини, если что не так. Мы все же люди темные,
гимназиев не кончали... к сожалению... Отдыхай - Новиков подмигнул ей,
ободряюще кивнул головой, закрыл дверь и Альба услышала, как застучали по
лестнице его быстрые шаги.
Она разделась, легла на постель. Зашуршала сухая трава в перине.
Альба прикрыла глаза, полежала на спине, глубоко и размеренно дыша, но
через некоторое время почувствовала, что заснуть не сможет. Да и не хочет.
Слишком много впечатлений.
Вновь села на кровати. Свеча в медном канделябре почти догорела,
фитиль начал трещать, а язычок огня судорожно вздрагивать. Она взяла на
полке новую свечу, толстую, пахнущую медом, зажгла, укрепила в гнезде,
залитом потеками воска, и обрадовалась, как ловко это у нее получилось.
Может быть, и камни вскоре научится разжигать, и кофе варить...
Альба вздохнула, обвела глазами бревенчатые стены, низкий потолок,
черное стекло, в котором мерцал отраженный огонек свечи, легла поудобнее,
подмостив под локоть подушку.
И открыла тетрадь, исписанную мелким, но очень отчетливым почерком
