кругу людей, которые, как жена Цезаря, вне подозрений. От тебя могут, скрыть
сведения о предстоящем повышении курса акций, но свободно, за бокалом
хереса, поделятся мнением об итогах заседания Комитета по вооружениям...
- Это меня устраивает. Мне как раз и надо знать как можно больше о
вопросах, которые рассматривают Комитет по вооружениям, Министерство
иностранных дел на своих закрытых сборищах, Генеральный штаб или что тут его
заменяет, о чем сговариваются лорды адмиралтейства... Ты тоже встречайся,
плати любые деньги, спи с ними, если потребуется, но мне нужна информация,..
Сильвия сидела, переплетя вытянутые на середину ковра тонкие стройные
голени, вертела в пальцах ножку венецианского бокала. Она тоже сильно
изменилась. Печальная какая-то, будто все время вслушивающаяся в то, что ей
нашептывает внутренний голос. И ни разу она больше не пыталась агрессивно
охмурять Новикова, словно завод в ней кончился. При этом стала более
привлекательной, чем раньше. Человечнее, что ли?
Электрическая лампа под шелковым абажуром цвета опавших листьев
освещала только столик, накрытый для файф-о-клока, и часть пушистого ковра.
Снаружи к оконным стеклам плотно прижался, заглядывая в комнату, тяжелый как
кисель смог. Даже сквозь двойные рамы ощущался его терпко-кислый
каменноугольный запах.
"Жаль, что здесь еще нет кондиционеров", - мельком подумал Андрей.
~ Мы с тобой помногу разговаривали практически об одном и том же, -
тихо сказала Сильвия. Отчего-то они продолжали наедине пользоваться русским
языком, хотя Новиков теперь мог не только говорить, но и свободно думать
по-английски. Даже стихи писать, если бы потребовалось. ~ И ты так ни разу
не ответил прямо: для чего нам и дальше участвовать в совершенно
бессмысленных нротивостояниях на Земле и за ее пределами? Ответь, Андрей,
после того как мы выбрались живыми с Таорэры, зачем все это? Вообще?
- Что - это? Наша нынешняя операция? Гражданская война?
Аггро-форзейлианский конфликт, в который мы влезли? Или... - Новиков давно
ждал подобного разговора. Не могло без него обойтись. Никто ведь не
заствляет теперь Сильвию оставаться в их компании. Свободно может послать их
по любому принятому в Великобритании адресу и продолжить легкое, ни к чему
не обязывающее существование последней и окончательной леди Спенсер. Пока не
исчерпает отпущенный ей для жизни в человеческом облике моторесурс. А вот не
получается, наверное. Привыкла чувствовать себя женщиной конца века, и
начало оного для нее уже скучно? Пройденный этап? Или хочет ощущать свою
принадлежность к самому сильному сейчас на Земле клану? Влюбилась, неважно,
в кого, в Сашку, в Алексея, непосредственно в него, Андрея Новикова? Одним
словом - натуральная Валгалла, Вагнер, "Заклинание огня", превращение
очередной валькирии в смертную женщину...
- И это тоже. Но я еще шире беру. Ты не захотел принять предложение
Дайяны. И Антона тоже, как я понимаю. Ты не желаешь занять отведенное тебе
Держателями место в иерархии Мира. Отказываешься от бессмертия, от власти
над многими реальностями Галактики, от того, чтобы стать значимой частью
Вселенского разума... О долях процента такой власти и таких возможностей
тщетно мечтали сотни поколений мудрецов, и не только земных...
- Ну вот. С этого начинались наши дискуссии с Ириной почти десять лет
назад, этим и заканчивается. Только она мне поменьше предлагала. Ставки
растут? - Андрей давным-давно задавал себе такие точно вопросы такие и из
них вытекающие и знал взаимоисключающие ответы на них. Хорошо, она тоже
хочет включиться в эту карусель антиномий? Пожалуйста, пусть слушает, а
потом сама делает и выводы, и выбор.
- Богом, говоришь, мне предложено стать? Пожалуй, если верить
рекламным проспектам, даже побольше получается. Бог, по человеческим
представлениям, в правах гораздо сильнее ограничен. Впрочем, что мы знаем о
бо гах в их повседневной жизни и кто сейчас верит рекламным проспектам?
Однако пусть даже все так, как говорят.., Ну зачем оно мне, леди Спенсер?
Зачем? - Новиков подался вперед, возбужденно ударил себя кулаком по колену.
- Я ничего не знаю о Том Мире и Том Свете. Не знаю, не могу знать и,
следовательно, не могу этого хотеть. Ирина в начале нашего знакомства очень
любила к наглядным сравнениям прибегать, понимая, что истина в чистом виде
мне недоступна. Так вот тебе и сравнения представим, что я молодой,
здоровый, красивый (улыбнулся виновато) полинезийский парень века этак из
шестнадцатого. Когда никакие Магелланы и Куки еще по райским островам не
шлялись, из ружей не стреляли и сифилис не экспортировали. Бананов и кокосов
навалом, все девушки вокруг ~ мои. каноэ у меня самое быстрое и плавательная
доска самая эргономичная. Живи и радуйся. Тут приезжает экспедиция
антропологов из XX века. Изучают они мой IQ, выясняют, что он равен 200 или
300, приходят в дикий восторг, начинают меня уговаривать ехать завтра же с
ними в Нью-Йорк, обещая в перспективе, что, слегка подучившись, я смогу
запросто стать президентом "Дженерал моторе" или даже Генеральным секретарем
ООН! На пальцах при этом объясняя, насколько это будет здорово для меня и
полезно для мира...
- Вот ты каким образом положение дел представляешь...
- А каким еще образом это можно представить? Так мое сравнение еще
весьма антропоморфно. Там хоть не предлагают перезаписать личность на
дискету, а тело выбросить за ненадобностью...
Сильвия помолчала, совсем забыв, что в бокале плещется, теряя последние
пузырьки, недопитое "Клико".
- Да. Теперь я понимаю. Можно поспорить, можно и принять. Раз ты все
видишь именно так, то конечно... Только извини, сразу же следующий вопрос.
Если ты не приемлешь перемен, более всего ценишь покой и скромные радости
человеческой жизни, зачем тогда остальное? Вы получили для себя все, о чем
осмелились подумать и чего пожелать. И вдруг ввязываетесь в постороннюю для
пас войну, даже, согласимся, выигрываете ее. И теперь неожиданно затеваете
новую авантюру с непредсказуемыми последствиями. Почему не хотите жить
спокойно? Может быть, мечтаете, не подавая вида, о власти над миром? Пусть
только человеческим миром, но все же...
Андрей хмыкнул неопределенно, посмотрел с сожалением на выдохшееся
вино, взял бокал из руки Сильвии, выплеснул остаток в фарфоровую кадку с
огромным, на полкомнаты, рододендроном.
- Только добро переводишь. Для такого разговора, как у нас, водку надо
пить под сало и луковицу. А по вашей бедности и коньяк сойдет. Так вот
насчет власти... Означенный в предыдущем абзаце полинезиец, если он не
совсем дурак, должен бы послать тех цивилизаторов подальше и заняться,
особенно если есть надежда, что они более не вернутся, дальнейшим
благоустройством своей единственной и неповторимой жизни. Что я сейчас в
меру сил и делаю. Прозит! - Он подмигнул собеседницы и залпом опрокинул
рюмку, не тратя времени на растирание продукта языком по небу и смакование
образовавшейся вкусовой гаммы.
- Мы получили от Антона "в подарок" данную реальность. Не самую лучшую
из возможных, но вполне приемлемую. Средневековье было бы куда неудобнее для
жизни. Но и ты, и мы знаем, что должно последовать в истории нашего
любезного века в интервале ближайших шестидесяти лет. А я вдобавок заглянул
еще и на семь лет глубже в наше гипотетическое будущее... - Андрей
чувствовал, что говорит как-то не совсем так, как следует Все же о серьезных
вещах принято и беседовать серьезно. без навязшего в зубах ерничества эпохи
"поздней отепели". Но по-другому он уже не умел. Или интуитивно смягчал
непомерную тяжесть реальных проблем несерьезностью их изложения.
Это вообще было бедой их поколения. Научившись более-менее остроумно
переводить мысли в слова и фра зы, навсегда усвоив ироничное, с оттенком
незлого щи низма отношение к понятиям, которые официальная идеология
требовала считать святыми, они в конце концов почти потеряли способность
переживать что-либо действительно всерьез. За исключением, может быть, самых
элементарных вещей - собственной любви, смерти близких, того, что в их
круге принято было считать честью и совестью. А в остальном - в полном
соответствии с учением Марка Аврелия: "Никогда не расценивай как полезное
тебе что-нибудь такое, что вынудит тебя нарушить верность, забыть стыд,
возненавидеть кого-нибудь, заподозрить, проклясть, притворствовать,
возжелать чего-нибудь, что нуждается в стенах и завесах... И так далее...
- Так вот, все это нам крайне не нравится. А в то же время знание
подробностей будущего, исторического материализма. и теории цивилизаций
А.Тойнби дает основание надеяться, что в наших силах избавить мир от
малоприятных перспектив. Миллионов десять людей уже погибло в мировой и
гражданской войнах, но еще миллионов полтораста ныне живущих и еще не
родившихся ждет такая же участь. Сама знаешь - войны, революции,
коллективизации, атомные бомбы. И к концу века тупик- политический, военный,
демографический и экологический.
- Уверен, что удастся вам все это переделать? И как же? Нам. к
примеру, за сто лет не удаетесь изменить земную жизнь к лучшему-.
Он заколебался. Говорить ли ей все до конца? А почему бы и нет? Если
даже захочет кому-то разболтать, так кто в такое поверит? Рассчитывать же на
ее добросовестнее сотрудничество, по-прежнему оскорбляя недоверием, которого
она не может не чувствовать...
- Хорошо. Если ты свой выбор сделала и готова идти с нами до конца...
Как?
Сильвия молча кивнула. Колебаний в ее глазах Андрей не заметил.
~- Аллес гут. Каждый солдат должен знать свой маневр. Суть нашего
замысла столь же гениальна, как и примитивна. Все беды XX века оттого, что
мир оказался разделен на два непримиримых блока, примерно равных по силам.
Отсюда и гонка вооружений, и вторая мировая, экспорт революций и
контрреволюций, бессмысленное разрушение экологии... Много чего. Значит,
этого нужно избежать. Первый этап мы выполнили. Вместо устрашающего СССР,
прямо заявившего о своих глобальных аппетитах, получились две России.
Одна будет отрабатывать на своей территории (под негласным контролем)
методику достижения социальной справедливости. Вдруг да получится что-нибудь
толковое, вроде "свободного труда свободно объединившихся людей". Тогда это
будет действительно положительный пример, вроде израильских кибуцев.
Вторая Россия станет развиваться как классическая европейская
демократия с национальным колоритом. Вроде Швеции или Исландии. Приличная
территория, промышленность, благоприятный климат, весьма обраюванный средний
класс, кулацки настроенное, работящее крестьянство. Почти оптимум. Вдобавок
- отсутствие общих границ с сильными потенциальными врагами. И самое
главное - никаких геополитических амбиций. То есть наплевать на все, кроме
собственной души. Экзистенциализм Камю как национальная идея. В перспективе
возможна и третья Россия. На базе Дальневосточной республики, Это уже будет
аналог США начала прошлого иска. В итоге интересная складывается
геополитика: одна нация - три социально-политические системы. Готовые в
случае общей опасности сплотиться для самозащиты. но не представляющиеся
остальному миру агрессивным монстром...
Сильвия хотела что-то спросить, но, увлеченный собственной лекцией,
Новиков ее остановил.
- Остается внешний мир. Каким- образом заставить с:о сохранить в
ближайшие годы нейтралитет, более того. исключить возможность нарушения
