непримиримых противников вашей власти, получив взамен полтора мил лиарда
золотом... Вижу, что вы согласны, Лев Давыдо вич, и высоко ценю вашу добрую
волю. За тем, чтобы c данного момента ни один моряк больше не был расстре
лян, я от вашего имени попрошу проследить Агранова. Знаете, низовые
работники иногда склонны проявлять совершенно неуместную инициативу...
...После ухода Шульгина с Левашовым Троцкий минут десять сидел молча,
подперев руками голову. Агрессив ный напор представителя загадочного "Союза
пяти" ему даже чем-то импонировал. В данный исторический мо мент иметь
такого союзника, тем более тайного, крайне полезно. Появляется простор для
политических комбинаций. Выяснить бы только поскорее, какие силы прячутся
под маркой этого "Союза"? Безусловно, могущественные раз бросили вызов не
только Антанте, но и финансовой империи Парвуса и К"- Бумаги Трилиссера,
безусловное подлинные, а это такой щелчок по носу... Да нет, где там по
носу. Это сокрушительный удар сапогом по яйцам И все этк бесчисленные
миллионы теперь в полном рас поряжении его. Льва Троцкого. Призрак
политической катастрофы и военного поражения, три года преследовавший
советское руководство, заставлявший идти на любые авантюры и одновременно
готовиться к бегству за границу, кажется, пока скрылся из виду. Так, может,
действительно принять предложение любезнейшего Александра Ивановича,
попытаться забыть на время о мировой революции и начать строить нормальное
государство на до ставшемся куске России?
А вот интересно, куда это он собрался ехать? Нет, куда -~ понятно,
дальше рельсов не уедет, но вот зачем Бронепоезд, конечно, дадим,
укомплектуем самыми надежными и проверенными людьми из тех, кто два года
ездил на знаменитых, наводивших на страну ужас "поез дах Троцкого". И
помогут Александру Ивановичу, и защитят, если что, и ни одного шага без
внимания не оставят. И за аграновскими ребятами тоже присмотрят. Главное же
- заодно можно использовать Шульгина как беспристрастного ревизора. От его
хитрого глаза ничего не укроется, привезет совершенно объективную картину -
чем дышат и кого поддерживают партийные и чекистские кадры вдоль всей
Сибирской магистрали.
И моряков ему можно отдать. Нам в ближайшие годы флот и вправду не
нужен. А когда потребуется - обеспечим собственными кадрами, объявим
комсомольский призыв... Только вот... не аграновское это дело, тут нужно
через другие инстанции решать. Отдать белым всех, кто сам захочет к ним
перейти, а заодно десятокдругой абсолютно надежных партийных товарищей вроде
Раскольникова-Ильина и ему подобных царских мичманов и лейтенантов.
Покаются, мол, виноваты, служили из страха за судьбы семей, а сами только и
ждали подходящего момента. Выдадут кое-какие важные тайны, искупят вину, а
там постепенно достигнут высоких долж ностей и чинов. Жизнь не сегодня
кончается, и лет через пятнадцать свой человек на посту комфлота или
морского министра вражеского государства может оказаться позарез
необходим...
Глава 3
Троцкий не обманул, и в условленное время в депо станции
Москва-Ярославская Шульгина ждал поезд, готовый к путешествию через всю
Россию, к границе с Дальневосточной республикой, а при необходимости - хоть
до самого Тихого океана. Как раз на днях Конференция областных правительств
Амура, Приморья и Заиайкалья в Чите приняла решение об объединении и
сформировала правительство ДВР на основе широкой многопартийности и
признания незыблемости частной собственности. Японские войска эвакуировались
из Забайкалья, Семенов отступил в Маньчжурию, и формально независимая
"буферная республика" фактически превратилась в вассальное государство,
руководимое дирек торами ЦК РКП и Наркоминдела РСФСР.
Экспедиция Шульгина официально считалась секретной, но все, кого это
хоть в малой степени интересовало, знали, что Народно-революционная армия
ДВР организационно является Отдельной армией Советской России, и для
оказания ей практической помощи Реввоенсовет направляет в Читу группу
советников и военспецов.
Двое суток ушло на сборы, формирование эшелона, погрузку припасов на
долгий, неизвестно что сулящий путь. Шульгин догадывался, что предстоит
отнюдь не легкая прогулка - пять суток туда, столько же обратно и пару дней
на решение всех вопросов с иркутскими товарищами.
Это вам не мирное советское время и не знаменитый, всегда ходящий
строго по графику экспресс "Россия". Поэтому он положил себе срок - месяц.
Только что закончившаяся война, разруха, изношенная до предела нитка
единственного железнодорожного пути, нехватка чего угодно, начиная от угля и
какого-нибудь некстати лопнувшего подшипника. Но он имел вкус именно к таким
вещам - сборам в долгие путешествия, составлению списков снаряжения и
припасов, моделированию самых невероятных ситуаций, могущих сложиться в
пути.
Да и помощники у него были подходящие. Он взял с собой боевую группу из
тридцати офицеров во главе с подполковником Мальцевым, великолепно
зарекомендовавшим себя во всех делах от Стамбула и до последней операции в
Москве, жандарма Кирсанова, с которым последнее время как-то странно
сдружился - оба чувствовали взаимную симпатию, видимо, из-за сходства
характеров, и одновременно глубоко спрятанное недоверие. Кирсанов, возможно,
оттого, что не мог до конца понять смысл деятельности Шульгина с товарищами,
а Сашка ощущал в капитане пока неясное ему психологическое несоответствие
между внешностью, биографией и манерой поведения.
Кроме того, Воронцов подобрал ему группу из пяти флотских офицеров,
лично знакомых с адмиралом, причем капитан первого ранга Кетлинский в
шестнадцатом году служил у Колчака флаг-офицером, а двое - в Сибирской
бригаде морских стрелков контр-адмирала Старка, которая готовилась оказать
сопротивление и большевикам, и чехам накануне гнусного предательства, но сам
Колчак запретил, не желая лишнего кровопролития.
После ареста адмирала офицеры сумели пробраться через Красноводск и
Баку в Крым. Маршрут их нынешнего путешествия не мог не вызвать у моряков,
столь тесно связанных с трагическими событиями прошлогоднего декабря,
естественных ассоциаций, и Шульгину пришлось поддерживать предложенную
Воронцовым легенду о Владивостоке как конечной цели экспедиции и планах
организовать оттуда эвакуацию офицеров, а по возможности и части кораблей
Сибирской флотилии на Черное море.
Выехали ранним метельным и морозным утром. Впереди двигался, густо дымя
трубами сразу двух паровозов, бронепоезд. Бронеплощадки с четырьмя горными
стосемимиллиметровыми орудиями и десятью пулеметами, классные вагоны для
штаба и команды, двухосные теплушки с боеприпасами и двухнедельным запасом
продовольствия. Шульгин, конечно, мог бы обернуться только на своем поезде,
но "броненосец железных дорог", несущи и на борту имя "Роза Люксембург",
исписанный революционными лозунгами и призывами, в том числе почему-то:
"Смерть палачам за казнь лейтенанта Шмидта" логичнее было бы требовать
смерти палачам той самой Розы, имя которой носил бронепоезд), сам по себе
внушал уважение окружающим и служил достаточным гарантом от повторения
недавнего инцидента с нападением на поезд Шульгина англо-советского
диверсионного отряда. Несмотря на принятые меры, агрессивность зарубежиых
друзей в ближайшее время должна была только возрасти. Просто потому, что
логика исторического процесса не оставляла его участникам другого выхода.
Вопрос только в том, в какие формы выльется их активность на этот раз.
Поезд Шульгина из бронированного салона, двух пассажирских вагонов
первого класса, пулеметной бронеплощадки и теплушки с припасами, влекомый
новейшим, только что доставленным из Швеции магистральным паровозом,
следовал за бронепоездом на отдалении полутора верст.
Сашка стоял у окна и смотрел на скользящие мимо оснеженные сосны,
открывающуюся между ними всхолмленную русскую равнину, уходящую к мутному
гори зонту , подступающие вплотную к полосе отчуждения бревенчатые
деревеньки в десяток дворов, вспЪминал, как он много-много раз проезжал по
этой же дороге на пригородных электричках. Только пейзаж тогда был вокруг
совсем другой.
На душе было не то что тревожно, а как-то непонятно грустно. Не перед
кем позировать и рисоваться, в салоне он ехал один, а то, что он затеял,
словно бы выходило за отведенные судьбой рамки. Почему ему так казалось, он
не совсем понимал. Словно до этого просто играл роль в спектакле
студенческой самодеятельности, а сейчас вдруг предстояло без подготовки
выйти на сцену МХАТа. Или судьи на фехтовальной дорожке вдруг объявили, что
бой будет на настоящих шпагах и до решительного исхода.
Может быть, поэтому он не взял с собой в поездку Анну, как она ни
настаиваема. А ей очень хотелось прокатиться в поезде через всю страну и
поучаствовать в настоящем деле. Чем такие дела иногда кончаются, она не
знала по молодости лет или просто не хотела знать. Вот Ларису бы он взял. Да
не в его власти...
Колеса ровно стучали под настилом пола, скорость едва ли превышала
тридцать, ну сорок километров. Вспомнив, что расстояние между телеграфными
столбами составляет пятьдесят метров, он решил посчитать. Двадцать столбов в
минуту - шестьдесят километров в час. Пока секундная стрелка обежала круг,
за окном их проплыло четырнадцать. Это ж сколько ехать еще!.. Позвать, что
ли, из соседнего вагона Кирсанова с Мальцевым и того каперанга, пульку до
Ярославля расписать? ...Андрею сейчас, наверное, веселее.
...Новикову действительно было не скучно. Первые три дня после
возвращения он провел то в постели Ирины, то в прогулках с ней по
Севастополю и Южному берегу Крыма. Им было чем заняться и о чем поговорить.
Особенно Ирину интересовали обстоятельства, при которых Андрею с Сильвией
удаетесь вырваться с Валгаллы.
Она испытывала естественное, вполне объяснимое недоверие и неприязнь к
Сильвии и к Антону тоже. Хотя тщательно их маскировала. Они оба слишком
напоминали ей о прошлом и таили угрозу в будущем.
- Судя не только по словам Антона, но и по данным других источников,
получилось вот что, - рассказывал, Андрей, когда они, словно в молодости,
сидели у костерка, разожженного просто для настроения на краю плоского
треугольного утеса, повисшего над кипящим далеко внизу прибоем. - Сам Антон
решить нашу проблему не мог, поскольку не имел больше доступа к аппаратуре
Замка и вообще операциям, связанным с внутригалактическими делами. Чинов-то
он достиг в своей иерархии высочайших, а возможности... Как в анекдоте про
прапорщика, который приказы на присвоение воинских званий оформлял.
...Примерно так все оно и было. После контакта с Шульгиным Антон
возвратился к себе, на ту самую Административную планету в центре Галактики,
где размещались главные органы и учреждения легального правительства
Конфедерации Ста миров. Профессор Бандар-Бегаван, не так давно возведенный в
сан Пожизненного Наставника, принял его незамедлительно.
Следует отметить, что лишь немногие должностные лица Конфедерации, от
Тайного посла и выше, да и то не все, а с разбором, были допущены к Знанию о
существовании Держателей, Мирового разума и Гиперсети. Большинство из них
вступали с ней в контакт только прииудительно, когда от них требовалось
сбросить в Сеть накопленную информацию и получить то или иное задаиис.
Гораздо меньшее число сановников имело право и возможность
