возь, как вспышка молнии. Он кажется всему свету бродячим шарлатаном в
дырявом почаще и остроконечной шляпе, но, однако, обладает часами, дос-
тойными императора, и разговаривает с двумя студентами, словно они его
собутыльники".
По возвращении на то место, где он оставил друга, он обнаружил, что
тот все еще восхищается часами. Старик стоял рядом, его огромные глаза
были прикованы к студенту, и нечто неуловимое (но не улыбка) блуждало на
желтоватом морщинистом лице.
- Вам, похоже, нравятся мои часы, - сказал старичок Феофану Гушту,
тому студенту, который продолжал разглядывать прекрасную безделушку. -
Вероятно, вам хотелось бы владеть ими?
- Владеть ими! - воскликнул Феофан. - Да вы шутите, - а сам подумал:
"Что за чудный подарок был бы для Фирзы в день свадьбы".
- Да, - ответил старик, - владеть... Сам я хочу расстаться с ними.
Что вы за них предложите?
- Действительно, что можно предложить? Словно я могу позволить себе
приобрести их. В нашем университете нет ни одного студента, который бы
рискнул предложить цену за такое сокровище.
- Значит, вы не приобретаете мои часы?
Феофан, отчасти скорбно, покачал головой.
- А вы, сударь? - обратился он к другому студенту.
- Нет, - последовал краткий отказ.
- Но, - сказал старик, вновь обращаясь к Феофану, - если б я предло-
жил вам эти часы... в качестве подарка... вы бы, вероятно, не отказа-
лись?
- Вероятно, нет. Вы же не положите их просто мне в карман. Но мы не
любим шутить с незнакомыми людьми.
- Я редко шучу, - ответил старик. - Те же, с кем я шучу, редко отве-
чают мне тем же. Но только скажите, и часы - ваши.
- Вы в самом деле, - воскликнул Феофан дрожащим от радостного удивле-
ния голосом, - вы в самом деле так говорите! О Боже!.. Что я... как я
могу вас отблагодарить?
- Неважно, - сказал старик, - не стоит благодарностей. Есть, однако,
одно условие, прилагаемое к этому дару.
- Условие... какое?
Старший студент потянул Феофана за рукав.
- Не принимай от него подарков, - прошептал он. - Пойдем, я весьма в
нем не уверен. - И он пошел прочь.
- Подожди чуть-чуть, Яне, - сказал Феофан, но его товарищ продолжал
идти. Феофан был в нерешительности, следовать за ним или нет. Но он пос-
мотрел на часы, подумал о Фирзе и остался.
- Если вы получите эту безделушку, вам придется выполнить условие,
которое выполняли и другие, кто ею владел. Вам придется целый год заво-
дить эти часы каждый вечер перед закатом солнца.
Студент рассмеялся:
- Действительно, трудное условие... давайте мне часы.
- Или, - продолжил старик, не обращая внимания на то, что его переби-
ли, - если вы не выполните это условие, вы умрете в течение шести часов
после их остановки. Если их не завести, они остановятся на закате.
- Мне это условие не нравится, - сказал Феофан. - Потерпите... я дол-
жен обдумать ваше предложение.
Он так и сделают. Он подумал о легкости, с какой можно избежать воз-
можной беды, подумал о красоте часов... сверх того, он подумал о Фирзе и
дне свадьбы.
"Тьфу! Да чего же я медлю", - сказал он сам себе, а потом обратился к
старику:
- Давайте часы - я согласен.
- Вы должны заводить их до заката целый год, или вы умрете в течение
шести часов.
- Вы уже это сказали, а я рад и благодарен вам.
- Поблагодарите меня в конце года, если сможете, - ответил старик, -
прощайте.
- Прощайте! Не сомневаюсь, что в конце семестра смогу произносить
благодарности.
Феофан был удивлен, когда, произнеся эти слова, заметил, что старик
исчез.
- Будь он кто угодно, я его не боюсь, сказал он. - Я знаю договор,
согласно которому получил этот подарок. Какой же дурак Янус Гервест, что
так грубо отказался от предложения.
И он пошел домой. Дома в Иене он положил часы рядом с собой, зажег
лампу, открыл фолиант Платона (с маргиналиями Блюндердрунка), принадле-
жащий его другу, и попробовал заняться "Пиром". Но через десять минут с
нетерпением закрыл книгу, поскольку его возбужденный ум не переваривал
философского угощения. И он направился в сад, куда выходили окна его
комнаты, чтобы там обдумывать события сегодняшнего вечера и со страст-
ностью влюбленного повторять и благословлять имя его Фирзы.
Время шло, и часы постоянно заводились. Любовь улыбалась юноше, ибо
Фирза не была жестока. Наш студент возобновил свои занятия и в должное
время стал считаться одним из наиболее обещающих студентов всего Иенско-
го университета.
Но, как мы уже заметили, время бежало. И наступил канун того счастли-
вого дня, который должен был вручить Феофану его цветущую невесту и ко-
торого он скидал с таким радостным предвкушением. Феофан распрощался с
большинством своих однокашников и с учеными профессорами, чьи лекции он
посещал с немалой для себя пользой. Было чудесное утро, и он размышлял о
том, как провести этот день. Любой догадался бы, как решить эту пробле-
му. Он пойдет навестит Фирзу.
Он соответствующим образом нарядился и вскоре стоял у калитки сада
Давида Ангерштелля. Узкая тропинка, посыпанная галькой, пересекала сад и
упиралась в дом - старое причудливое черно-белое здание с неуклюже нави-
сающими верхними этажами, занимавшими площадь почти вдвое больше перво-
го. Множество круглых, пузатых горшков с цветами выстроились по обе сто-
роны от двери. Створка в одном окне была приоткрыта, чтобы в комнату
проникал легкий ветерок, овевающий клумбы. У окна сидела девушка - кра-
сивая, с осиной талией, скромным, умным личиком, светлыми вьющимися во-
лосами и голубыми, будто тайком смеющимися глазами. Можете быть уверены,
что эти голубые глаза заметили приближение возлюбленного. Через мгнове-
ние он был рядом с ней и горячо целовал нежные белые ручки, которые, ка-
залось, таяли от его прикосновений.
Влюбленные встретились со всей доверчивой нежностью взаимного
чувства. Счастливые смертные! Мгновения летели быстро... быстро... так
быстро, что... Но всему свое время.
Они вышли в сад, ибо благоразумные родители Фирзы не выказывали наме-
рения прерывать их беседу иначе, как просто радушным приветствием их бу-
дущего зятя. Вечер был насыщен спокойствием - тем обильным тихим сияни-
ем, что возвышает и очищает счастье, а печаль лишает половины ее горечи.
Им нужно было многое сказать друг другу, но красноречие, похоже, исчезло
под наплывом чувств, которые выражали их взгляды.
Феофан и Фирза гуляли, переглядывались и шептались... гуляли, перег-
лядывались и шептались снова и снова... а время шло слишком тихо, чтобы
заметить его движение. Девушка посмотрела на небо.
- Как прекрасен закат, - сказала она.
- Закат! - эхом отозвался Феофан с таким неистовством, которое испу-
гало его спутницу. - ЗАКАТ! ТОГДА Я ПРОПАЛ! И мы встретились в последний
раз, Фирза.
- Дорогой Феофан, - ответила дрожащая девушка, - зачем ты меня так
пугаешь? В последний раз! О нет, не может быть. Что! Кто тебя отсюда го-
нит?
- ГОНИТ ТА, КОТОРОЙ ДОЛЖНО ПОВИНОВАТЬСЯ... но шесть коротких часов...
а потом, Фирза, вспомнишь ли ты обо мне хоть раз?
Она молчала... не двигалась: она без чувств лежала в его объятиях,
бледная и холодная, как мраморная статуя, прекрасная, как мечта
скульптора. Феофан быстро отнес ее в дом, положил на диван и позвал на
помощь. Он прислушался и услышал приближающиеся шаги... прижался губами
к ее холодному лбу и, выпрыгнув из окна, пересек сад, а через десять ми-
нут уже был во мраке леса или, скорее, зарослей кустарника в нескольких
милях от Иены.
Объятый страстной печалью, возбуждавшей его кровь и стучавшей в вис-
ках, Феофан бросился на поросший травой холм и пролежал там некоторое
время в том оцепенении чувства, при котором ум, притупленный внезапно
обрушившейся бедой, отказывается думать об ужасе того, что предстоит, и
ошеломленный издевкой передышки ждет почти бессознательно свершения на-
висшей угрозы.
Феофана вывел из забытья звук дождя, падавшего на него крупными кап-
лями. Он огляделся и увидел, что находится почти в полной темноте. Затя-
нутое пеленой небо, воющий голос ветра, гудящего в деревьях и раскачива-
ющего их верхушки, предвещал приближение грозы. И, наконец, она обруши-
лась на него со всей своей яростью! Феофан приветствовал это безумие,
ибо сердце любит то, что подобно ему самому, а его было почти разбито
болью. Он встал и закричал на разгневавшуюся стихию! Он замолчал и прис-
лушался, ибо подумал, что кто-то ответил. Он крикнул вновь, но на сей
раз среди воя бури он действительно услышал ответный крик! Было нечто
странное в голосе, который слышался сквозь громыхание грозы. Снова и
снова повторялось то же самое, а однажды крик, казалось, перешел в демо-
нический смех. Кровь застыла у Феофана в жилах, а его отчаяние сменилось
глубоким, полным страха и напряжения вниманием.
Буря внезапно стихла. Гром замирал вдали слабыми стонами, а вспышки
молний стали менее частыми и яркими. Последняя из них открыла Феофану,
что он не ОДИH. На расстоянии вытянутой руки стоял, опираясь на трость с
золотым набалдашником, маленький старичок в конусообразной шляпе. Феофан
мгновенно и без труда узнал пылающие ярким светом большие глаза незна-
комца.
Когда вспышка погасла, оба остались в темноте, и Феофан с трудом мог
различить очертания своего спутника.
Молчание затягивалось.
- ВЫ ПОМНИТЕ МЕНЯ? - наконец спросил таинственный незнакомец.
- КОHЕЧHО, - ответил студент.
- Хорошо... Я думал, может, вы забыли... У разума короткая память.
Но, вероятно, вы не стремитесь им обладать.
- Вам, по крайней мере, должно быть известно, что на это я и не при-
тязал, иначе не был бы таким простофилей.
- Лучше сказать, что приняли соглашение, нарушили его со своей сторо-
ны и теперь сердитесь, что вас вроде как вызвали для наказания. Который
час?
- Не знаю... осталось немного.
- ОHА знает об этом? Вы знаете, о ком я говорю.
- Старик, - неистово воскликнул Феофан. - Убирайся прочь! Я нарушил
договор... знаю. Я должен быть наказан... об этом мне тоже известно, и я
готов. Но мой час еще не пробил: не мучай меня, оставь. Я буду ждать
свою судьбу один.
- Хорошо... я могу сделать скидку. Вы несколько вспыльчивы по отноше-
нию к своим друзьям. Но мы на это посмотрим сквозь пальцы. Теперь пред-
положите, что наказание, которое вы заслужили, может быть отсрочено.
Студент ответил недоверчиво-презрительным взглядом.
- Я смотрю, вы скептически настроены, - продолжил старик. - Но рассу-
дите. Вы молоды, деятельны, одарены прекрасной душой и телом.
- Что мне до этого? Более того, что мне до этого СЕЙЧАС?
- Много чего, но не перебивайте меня. Вы любите, и вы любимы.
- Говорю вам снова: замолчите и убирайтесь к... ДЬЯВОЛУ!
- НО НЕ СИЮ МИНУТУ! Вы все об этом ""сейчас"... а кем станете вы, кем
станет Фирза Ангерштелль завтра?
Терпение студента лопнуло. Он бросился на старика, намереваясь пова-
лить того на землю.
Он мог бы с таким же успехом поупражняться с одним из низкорослых ду-
бов, растущих неподалеку. Старик не сдвинулся с места... ни на йоту.
- Вы напрасно себя утомляете, мой друг, - сказал он. - Теперь мы, ес-
ли вам угодно, перейдем к делу. Вы, конечно же, хотите освободиться от
наказания за вашу небрежность?
- Возможно.
- Вы даже хотели бы, чтобы жребий пал на кого-нибудь другого, а не на
вас?
Студент задумался.
- Нет. Я рад принять наказание за собственную глупость. И все же... о
Фирза! - От душевной боли он застонал.
- Что! С вашими-то преимуществами! Вашими видами на будущее!.. Вы
могли бы обеспечить себе счастливую жизнь... и более того, это счастье
вы могли бы подарить и Фирзе... со всем этим, что у вас имеется, вы
предпочитаете смерть жизни? Как много существует старых, бесполезных лю-
дишек, на которых может упасть жребий, и они с радостью примут судьбу,
