шилось, лишь бы оно не плакало". Тут он взял волынку и медленно напра-
вился на ратушную площадь, где бунтовщики, вооруженные пиками, копьями и
горящими факелами, окружили особняк досточтимого городского головы.
Мастер Виллибальд расположился у колонны и начал наигрывать "Дедушки-
ну пляску". Едва послышались первые звуки любимого напева, как искажен-
ные гневом лица просветлели и заулыбались, люди перестали хмуриться,
копья и факелы попадали из сжатых кулаков, и разъяренные бунтари стали
притоптывать в такт музыке. Наконец все начали отплясывать, а площадь,
еще недавно бывшая местом бунта и смуты, выглядела как полный радости
танцевальный зал. Волынщик со своей волшебной волынкой шел по улицам,
весь народ плясал позади, и каждый горожанин, пританцовывая, вернулся к
себе в дом, который незадолго до этого покинул с совсем другими чувства-
ми.
Бургомистр, спасенный от неизбежной опасности, не знал, как выразить
свою благодарность. Он обещал мастеру Виллибальду все, что тот пожелает,
хоть полсостояния. Но волынщик, смеясь, отвечал, что его запросы не так
велики и что для себя он не хочет никаких мирских благ, но поскольку его
светлость бургомистр дал слово подарить ему все, что он пожелает, он со
всем уважением просит отдать замуж за его Видо прекрасную Эмму. Надмен-
ный бургомистр был крайне не доволен таким предложением. Он испробовал
все возможные отговорки, но так как мастер Виллибальд постоянно напоми-
нал ему об обещании, он сделал то, что обычно делали деспоты тех мрачных
времен и что все еще практикуют тираны наших просвещенных дней, - он за-
явил, что оскорблено его достоинство, назвал мастера Виллибальда наруши-
телем спокойствия, врагом общественной безопасности и бросил его в
тюрьму, чтобы там волынщик забыл обещание своего господина бургомистра.
Не удовлетворившись этим, он обвинил его в колдовстве, в попытке выдать
его за того самого волынщика и крысолова из Гаммела, который уже в то
время обладал дурной славой в германских землях из-за того, что своим
дьявольским искусством вывел всех детей из злосчастного города.
"Единственная разница, - заявил мудрый бургомистр, - между этими двумя
случаями состоит в том, что в Гаммеле он только детей заставлял плясать
под свою дудку. Но здесь, похоже, под колдовским влиянием находился и
стар, и млад". Таким искусным обманом бургомистр отвернул от узника са-
мые сострадательные сердца. Боязнь черной магии и пример детей из Гамме-
ла сработали так здорово, что писцы строчили денно и нощно. Делопроизво-
дитель уже вычислял стоимость погребального костра, пономарь просил но-
вой веревки для устройства похоронного звона по бедному грешнику, плот-
ники готовили помост для зрителей будущей казни, а судьи разучивали
главную сцену, которую они собирались разыграть при проклятии знаменито-
го волынщика и крысолова. Но хотя правосудие было хитроумным, мастер
Виллибальд оказался еще хитрее: ибо, от души посмеявшись над торжествен-
ными приготовлениями своей казни, он лег на тюремный тюфяк и умер!
Незадолго до смерти он послал за любимым Видо и обратился к нему в
последний раз: "Юноша, - сказал он, - ты видишь, что при твоем взгляде
на мир и людей я не могу оказать тебе помощь. Я устал от ужимок, которые
твоя глупость вынудила меня выделывать. Теперь ты на опыте узнал доста-
точно для того, чтобы понять: нельзя строить или, по крайней мере, осно-
вывать свои замыслы на доброте человеческой природы, даже если сам ты
слишком добр, чтобы полностью разувериться в доброте других. Что до ме-
ня, я не стал бы возлагать исполнение моей последней воли на тебя, если
бы в этом не заключалась твоя собственная корысть. Когда я умру, внима-
тельно проследи, чтобы мою старушку-волынку похоронили вместе со мной.
Невыполнение этой просьбы не принесет тебе никакой выгоды, но то, что
она ляжет в землю вместе со мной, может стать причиной твоего счастья".
Видо обещал тщательно пронаблюдать за исполнением последней воли старого
друга, который вскоре закрыл свои глаза. Хотя о скоропостижной смерти
мастера Виллибальда никого не оповещали, вскоре и стар, и млад узнали об
этом. Бургомистр был больше других доволен таким оборотом дела, ибо без-
различие, с которым узник воспринял новость об устройстве погребального
костра, заставило его светлость предположить, что старого волынщика в
один прекрасный день могут обнаружить в тюрьме невидимым или, скорее,
вообще его не найти. Или хитрый колдун при сожжении заживо может заста-
вить сгореть вместо себя пучок соломы, к вечному позору суда Нейесс. По-
сему он приказал похоронить труп как можно быстрее, поскольку приговора
о сожжении тела еще не вынесли. Могилу бедного Виллибальда предписали
вырыть в неосвященном углу церковного кладбища, у самой стены. Тюремщик
как законный наследник скончавшегося узника, проверяв его пожитки, спро-
сил, что сделать с волшебной волынкой как с вещественным доказа-
тельством.
Присутствовавший при сем Видо только собрался высказать свою просьбу,
как полный рвения бургомистр произнес приговор: "Дабы избежать любой
возможной беды, сей порочный и никчемный инструмент похоронить вместе с
его хозяином". И ее положили в гроб рядом с трупом, а рано утром волынку
и волынщика вынесли и похоронили. Но на следующую ночь произошли стран-
ные события. Ночные сторожа на башне, согласно обычаю того века бдящие
за округой, чтобы ударить в набат в случае пожара, окало полуночи увиде-
ли при свете луны, как мастер Виллибальд встал из могилы у стены церков-
ного кладбища. Под мышкой он держал волынку и, прислонившись к высокому
надгробию, на которое лила яркий свет луна, начал играть так же, как де-
лал это, когда был жив.
Пока изумленные сторожа переглядывались, открылось множество других
могил. Их обитатели-скелеты высунули голые черепа, огляделись, кивая ими
в такт, после чего целиком вылезли из гробов и начали с хрустом двигать
конечностями в быстром танце. Из окон церкви и дверей склепов на танцую-
щих уставились еще и другие пустые глазницы. Костлявые руки трясли же-
лезные двери до тех пор, пока не соскочили замки и засовы, и скелеты
вышли наружу, горя желанием включиться в пляску мертвецов. Теперь неве-
сомые танцоры разгуливали по холмикам да надгробиям и кружились в весе-
лом вальсе, так что саваны развевались на ветру вокруг бесплотных чле-
нов, до тех пор пока церковные часы не пробили двенадцать. Тогда все
танцоры, большие и маленькие, вернулись в свои узкие могилы. Музыкант
взял волынку под мышку и таким же образом вернулся в свой пустующий
гроб. Задолго до рассвета сторожа разбудили бургомистра и с трясущимися
губами и дрожащими коленями доложили ему о страшной ночной сцене. Он ве-
лел им хранить тайну и пообещал провести следующую ночь вместе с ними на
башне. Тем не менее новость скоро разлетелась по городу, и к вечеру все
окна и крыши в округе были усыпаны знатоками и ценителями древних ис-
кусств, которые еще заранее вступили в обсуждение достоверности событий,
свидетелями которых они собирались стать этой ночью.
Волынщик не опоздал. При первом ударе колокола, отбивавшего одиннад-
цать часов, он медленно встал, прислонился к надгробию и заиграл. Гости,
казалось, только и ждали музыки, ибо при первых же ее звуках стали выби-
раться из могил и склепов, сквозь земляные холмики и тяжелые камни. Тру-
пы и скелеты, в саванах и нагие, высокие и низкие, мужчины и женщины бе-
гали туда-сюда; кружились и вертелись вокруг музыканта, быстрее или мед-
леннее в зависимости от темпа до тех пор, пока часы не пробили полночь.
Тогда танцоры и волынщик вновь удалились на покой. Живые же зрители у
окон и на крышах теперь уже признали, что есть много на земле и небесах
такого, что философии "не снилось". Прежде чем покинуть башню, бурго-
мистр приказал в ту же самую ночь заточить в тюрьму художника, надеясь
узнать из допроса или, возможно, подвергнув его пыткам, как избавиться
от таинственной помехи в лице его отчима.
Видо не преминул напомнить бургомистру о неблагодарности по отношению
к мастеру Виллибальду и подтвердил, что почивший тревожит город, лишает
мертвых покоя, а живых - сна лишь потому, что получил вместо обещанной
награды за освобождение бургомистра презрительный отказ и, более того,
был несправедливо брошен в темницу и похоронен унизительнейшим образом.
Эта речь произвела на умы городских властей весьма глубокое впечатление.
Они тут же приказали вынуть тело мастера Виллибальда из могилы и похоро-
нить в более приличном месте. Пономарь, дабы показать понимание случая,
вынул волынку из гроба и повесил над своей кроватью. Размышлял он так:
если чародей музыкант не может не следовать своему ремеслу даже в моги-
ле, он, на худой конец, будет не в силах играть для танцоров без инстру-
мента. Но ночью, после того как часы пробили одиннадцать, он отчетливо
услышал стук в дверь, а когда отворил се в предвкушении выгодного
дельца, то увидел похороненного мастера Виллибальда собственной персо-
ной. "Моя волынка", - сказал тот весьма сдержанно и, пройдя мимо трясу-
щегося пономаря, снял ее со стены. Потом вернулся к надгробию и начал
играть. Гости, приглашенные напевом, пришли, как и в предыдущую ночь, и
были готовы к полночным танцам на церковном кладбище. Но на сей раз му-
зыкант сошел с места и проследовал с многочисленной, вызывающей отвраще-
ние свитой через ворота кладбища в город. Он провел ночное шествие по
всем улицам, а когда часы пробили двенадцать, все опять вернулись в свои
темные обиталища.
Жители Нейссе теперь начали бояться, не могут ли ужасные ночные бро-
дяги вскоре войти к ним в дома. Некоторые из городских заправил умоляли
бургомистра успокоить чары, сдержав данное волынщику обещание. Но бурго-
мистр не послушался, он даже сделал вид, что и Виде причастен к
дьявольскому искусству старого крысолова, и добавил: "Живописец заслужи-
вает скорее погребального костра, нежели брачного ложа". Но на следующую
ночь призраки вновь вышли в город, и хотя музыки не было слышно, можно
было легко увидеть, что танцоры исполняют коленца "Дедушкиной пляски". В
эту ночь они вели себя еще хуже, чем прежде. Так они остановились у до-
ма, в коем жила помолвленная девица, и пустились в дикий пляс вокруг те-
ни, которая в совершенстве напоминала эту незамужнюю женщину, в чью
честь они исполняли ночной свадебный танец. А днем весь город погрузился
в скорбь, поскольку все девицы, чьи тени были видны танцующими с призра-
ками, внезапно умерли. То же случилось вновь и на следующую ночь. Пляшу-
щие скелеты вертелись перед домами, и везде, где они побывали, наутро в
гробу лежала мертвая невеста.
Горожане решили больше не подвергать своих дочерей и суженых такой
неотвратимой опасности. Они пригрозили бургомистру, что уведут Эмму си-
лой и отдадут ее Видо, если он не разрешит, чтобы они сочетались браком
до наступления ночи. Выбор был труден, но так как бургомистр был не в
привычном для себя положении, когда можно выбирать с полной свободой, то
он, как и пристало свободному человеку, свободно объявил Эмму невестой
Видо.
Задолго до часа призраков гости сели за свадебный стол. Прозвучал
первый удар колокола, и тотчас же послышался любимый напев хорошо знако-
мого свадебного танца. Напуганные до смерти гости, боявшиеся, что чары
еще могут действовать, поспешили к окнам и увидели волынщика, за кото-
рым, приближаясь к дому, следовала вереница фигур в белых саванах. Он
остановился у двери и заиграл, но череда призраков медленно продолжала
двигаться и достигла даже праздничного зала. Тут необычные бледные гости
протерли глаза и в изумлении огляделись, словно только что проснувшиеся
лунатики. Свадебные гости спрятались за столы и стулья, но вскоре щеки
призраков начали румяниться, а белые губы стали расцветать, словно буто-
