- Поклянись, поклянись же, - вскричал чужестранец, грубо схватив ее
за рукав. - Поклянись страшной клятвой, которую я произнесу.
Затем он поставил ее на колени и, грозя правой рукой небеса, откинул
назад свои вороные пряди и стал призывать страшные кары с отвратительной
улыбкой воплощенного демона.
- Да явятся тебе проклятья оскорбленного Бога, - воскликнул он, -
пристанут к тебе навсегда... в бурю и штиль, днем и ночью, в болезни и
печали, в жизни и смерти, если нарушишь ты данный здесь обет быть моей.
Да завоют у тебя в ушах жутким демоническим хором темные духи осужден-
ных... да замучит твою грудь неугасимым огнем ада отчаяние! Да будет
твоя душа, как гниющий лепрозорий, где Призрак былой радости сидит, как
в могиле, где стоглавый червь не умирает... где огонь не гаснет. Да
властвует над тобой дух зла и да воскликнет он, когда пройдешь мимо: "СЕ
ПОКИНУТАЯ БОГОМ И ЛЮДЬМИ!" Да явятся тебе ночью страшные привидения, да
падут любимые друзья в могилу, проклиная тебя последним вздохом. Да бу-
дет все самое ужасное в человеческой природе, более жуткое, чем может
описать язык или вымолвить уста, да будет сие твоей вечной долей, если
нарушишь ты данную клятву.
Он умолк... Едва понимая, что делает, испуганная девушка приняла
ужасную клятву и пообещала вечно быть верной тому, кто стал ее господи-
ном.
- Духи проклятых, благодарю вас за помощь! - вскричал чужестранец. -
Я добился своей прекрасной невесты. Она моя... моя навеки... Да, мои и
тело, и душа, в жизни мои ив смерти мои. Зачем плакать, моя дорогая, ро-
ка не прошел медовый месяц? Что ж, у тебя в самом деле есть причина для
слез. Но когда мы встретимся снова, мы встретимся, чтобы подписать брач-
ный договор.
Затем он запечатлел на щеке юной невесты холодный поцелуй и, смягчив
ужасное выражение лица, попросил ее встретиться с ним завтра в восемь
часов вечера в часовне Гернсвольфского замка. Она обернулась к нему с
пылающим взором, словно моля о защите от него самого, но чужестранец уже
исчез.
Когда Клотильда вошла в замок, все заметили, что она погружена в глу-
бочайшую меланхолию. Родные тщетно пытались установить причину ее трево-
ги. Но страшная клятва полностью лишила ее сил, и она боялась выдать се-
бя даже голосом или малейшим изменением в выражении лица. Когда вечер
подошел к концу, семья удалилась в свои спальни. Но Клотильда, не будучи
в силах заснуть, попросила оставить ее одну в библиотеке, примыкающей к
ее покоям.
Была глухая полночь. Все в доме давным-давно удалились почивать, и
только раздавался тоскливый вой сторожевой собаки, лающей на ущербную
луну. Клотильда оставалась в библиотеке в состоянии глубокой задумчивос-
ти. Лампа, горевшая на столе, за которым она сидела, потухла, и дальний
угол комнаты был уже почти невидим. Часы замка пробили двенадцать, и
звук мрачно отозвался эхом в торжественной тишине ночи. Внезапно у дубо-
вой двери в торце библиотеки мягко повернулась ручка, и бескровный приз-
рак, облаченный в могильное одеяние, медленно вошел внутрь. Ни один звук
не извещал о его приближении, он бесшумными шагами двигался к столу, за
которым сидела девушка. Клотильда ничего не замечала до тех пор, пока не
почувствовала, как ее схватила мертвенно-холодная рука, и не услышала
голос, шепчущий ей в ухо: "Клотильда". Рядом с ней стоял темный призрак.
Взгляд Клотильды был прикован, словно по волшебству, к призраку, который
медленно снял скрывавшие его одежды, и стали видны пустые глазницы и
скелет ее отца. Казалось, он посмотрел на нес с сожалением и раскаянием,
а затем воскликнул:
- Клотильда, платья и слуги готовы, церковный колокол уже пробил, а
священник стоит у алтаря. Но где же невеста? Для нее есть место в моги-
ле, и завтра она будет со мной.
- Завтра? - пробормотала обезумевшая девушка. - Его ознаменуют духи
ада, и завтра узы будут сняты.
Образ стал медленно удаляться и вскоре растворился во мраке.
Настало утро... затем вечер. И когда часы в зале пробили восемь, Кло-
тильда уже шла к часовне. Вечер был темным и угрюмым, плотные слои сум-
рачных облаков неслись по небесной тверди, а рев зимнего ветра ужасным
эхом отражался от леса. Она достигла назначенного места. Внутри находил-
ся кто-то ожидавший ее... Он приблизился... и стали видны черты чужест-
ранца.
- Ну хорошо, моя невестушка! - воскликнул он с усмешкой. - Хорошо же
отплачу я за твою любовь! Иди за мной.
Они молча прошли вдвоем по петляющим проходам часовни, пока не дос-
тигли примыкающего к ней кладбища. Здесь они на мгновение остановились,
и чужестранец мягко произнес:
- Еще один час, и борьба завершится. Но, однако, это сердце воплощен-
ной злобы может чувствовать, когда придают такую молодость, такую чисто-
ту духа могиле. Но так должно быть... так должно быть, - продолжил он, в
то время как воспоминания о былой любви промелькнули у нее в памяти. -
Ибо этого захотел демон, которому я повинуюсь. Бедная девочка, я
действительно веду тебя на наше венчание. Но священником будет смерть,
твоими родителями - рассыпавшиеся скелеты, гниющие вокруг, а освиде-
тельствуют союз ленивые черви, что пируют на хрупких костях мертвецов.
Пойдем, моя невестушка, священнику не терпится увидеть жертву.
Пока они шли, тусклый голубой огонек стал быстро двигаться перед ними
и осветил на краю кладбища ворота склепа. Он был открыт, и они молча
вошли внутрь. Голодный ветер носился по печальному обиталищу мертвых. С
обеих сторон были навалены обломки развалившихся гробов, постепенно осе-
давшие на влажную землю. - При каждом шаге они наступали на мертвое те-
ло, и побелевшие кости хрустели у них под ногами. Посередине склепа воз-
вышалась груда незахороненных скелетов, на которой восседала ужасная,
даже для мрачнейшего воображения, фигура. Когда они приблизились к ней,
обширный склеп огласился адским смехом, и каждый рассыпавшийся труп, ка-
залось, ожил. Чужестранец остановился, а когда он схватил свою жертву за
руку, из его сердца вырвался один вздох... в глазах блеснула лишь одна
слеза. Но это длилось лишь миг. Жуткая фигура нахмурилась, видя его не-
решительность, и махнула изможденной рукой.
Чужестранец начал действо. Он описал в воздухе некие таинственные
круги, произнес магические слова и замолчал, будто охваченный ужасом.
Внезапно он возвысил голос и неистово воскликнул:
- Супруга Духа тьмы, у тебя есть несколько мгновений, чтобы узнать,
кому предаешь себя. Я есть неумирающий дух того несчастного, который
проклял своего Спасителя на кресте. Он взглянул на меня в последний час
своего бытия, и этот взгляд еще не пришел, ибо я проклят на всей земле.
Я навечно приговорен к аду! И должен угождать вкусу своего хозяина до
тех пор, пока мир не свернется, как свиток, а небеса и земля не прейдут.
Я есмь тот, о ком ты, возможно, читала и о чьих подвигах ты, возможно,
слышала. Мой хозяин осудил меня на совращение миллиона душ, и лишь тогда
мое наказание завершится, и я смогу познать отдых в могиле. Ты есть ты-
сячная душа, которую я погубил. Я увидел тебя в твой час чистоты и сразу
отметил тебя. Твоего отца я убил за его опрометчивость и позволил пре-
дупредить тебя о твоем уделе. Но я не обманулся в твоей наивности. Ха!
Чары действуют великолепно, и вскоре ты увидишь, моя милая, с кем связа-
ла свою бессмертную душу, ибо пока в природе сменяют друг друга времена
года... пока сверкает молния и гремит гром, твое наказание будет вечным.
Посмотри вниз, и увидишь, на что ты обречена!
Она посмотрела туда: пол раскололся по тысяче различных линий, земля
разверзлась, и послышался рев могучих вод. Океан расплавленного огня пы-
лал в пропасти под ней и вместе с криками проклятых и победными кличами
демонов являл собой вид более ужасный, чем можно себе вообразить. Десять
миллионов душ корчились в горящем пламени, а когда кипящие валы бросали
их на несокрушимые черные скалы, они от отчаяния разражались бого-
хульствами. И эхо громом проносилось над волнами. Чужестранец бросился к
своей жертве. Какой-то миг он держал ее над пылающей бездной, потом с
любовью взглянул ей в лицо и заплакал, как ребенок. Но это была лишь
мгновенная слабость. Он вновь сжал ее в своих объятиях, а затем в ярости
оттолкнул от себя. А когда ее последний прощальный взгляд коснулся его
лица, он громко возопил:
- Не мое преступление, но религия, что исповедуешь. Ибо разве не ска-
зано, что в вечности есть огонь для нечистых душ, и разве ты не подверг-
нешься его мукам?
Бедная девушка не слышала криков богохульника. Ее хрупкое тело летело
со скалы на скалу, над волнами, над пеной. Когда она упала, океан взбу-
доражится, словно заполучить ее душу было большой победой. А когда она
погрузилась в пучину пылающей преисподней, десять тысяч голосов зазвуча-
ли из бездонной пропасти:
- Дух зла! Здесь, в самом деле, вечные муки, приготовленные для тебя.
Ибо червь не умирает и огонь не угасает.
1822
Рафаэль
ВОЛШЕБНЫЕ ЧАСЫ
Стояло лето 1973 года, был славный вечер - небо и облака слились в
однородный великолепный поток. Сияние небес отражалось на широкой груди
Заале - реки, что, протекая мимо Иены, ниже впадает в Эльбу, которая не-
сет воды дальше и в конце концов теряется в Северном море.
На берегу, не более чем в миле от Иены, сидели два человека, наслаж-
даясь прелестной прохладой. Их одежда была весьма примечательна и вполне
говорила об их занятиях. Собольи воротники и шапочки из черного бархата,
длинные волосы, ниспадающие на плечи и спины, и шпаги на правом боку по-
казывали, что эти двое студенты Иенского университета.
- Такой вечер, - сказал старший юноша, обращаясь к товарищу, - а ты
здесь? Фирза должна быть весьма обязана тебе за твое внимание. Тоже мне,
возлюбленный!
- Фирза уехала с матерью в Карлсбад, - ответил его товарищ, - так что
можешь умерить свое удивление.
- Так далеко, что я удивляюсь еще больше. Истинному влюбленному неве-
домы понятия пространства. В Карлсбад! Да это же не дальше, чем... Смот-
ри! Кто это к нам пожаловал?
Пока они говорили, к ним приблизился маленький старичок в одеянии из
коричневой саржи, которое наверняка уже немало ему послужило. На нем бы-
ла конусообразная шляпа, а в руке - старинная трость с золотым набалдаш-
ником. Черты лица выдавали почтенный возраст. Но его тело, хотя и весьма
худощавое, явно было крепким и здоровым. Глаза были необычайно большими
и яркими, а волосы, не соответствуя в некотором отношении остальному ви-
ду, выбивались из-под высокой шляпы черными с проседью патлами.
- Добрый вам вечер, судари, - произнес старичок с очень вежливым пок-
лоном, подходя к студентам.
Они ответили приветствием с сомнительной почтительностью, обычной при
встречах с незнакомцами, чей вид вызывает желание избежать с ними более
близких отношений. Старик, казалось, не заметил холодности их при-
ветствия и продолжил:
- Что вы думаете вот об этом? - И он достал из кармана золотые, бога-
то гравированные часы, усыпанные бриллиантами.
Студенты насладились великолепной драгоценностью и по очереди восхи-
тились красотой работы и дороговизной материалов. Старший, однако, заме-
тил про себя, что невозможно удержаться от подозрительных взглядов на
человека, чья внешность слишком мало соответствует обладанию таким цен-
ным сокровищем.
"Он наверняка вор и украл эти часы, - подумал студент-скептик. - Надо
к нему присмотреться поближе".
Когда он вновь посмотрел на незнакомца, то встретил его взгляд и по-
чувствовал в нем, сам не зная почему что-то устрашающее. Он отвернулся и
отошел от товарищи на несколько шагов.
"Я бы отдал, - подумал он, - мой фолиант Платона со всеми старыми
маргиналиями Блюндерфунка, лишь бы узнать, кто этот старик, чей взгляд
меня так пугает, с большими, как у гиены, глазами, что пронизывают наск-
