наклонился вправо; из салона второго класса послышались крики: пассажиры
были в совершенной панике. Пока Ланс на четвереньках искал свой пистолет,
в салон вошел человек с автоматом. Он мгновенно увидел тело своего
сообщника и понял ситуацию. Когда Ланс уже взялся за рукоятку своего
кольта, человек выпустил очередь, которая прошила грудь Ланса навылет.
Майор почувствовал страшное жжение, все вокруг потемнело, он
завалился вперед, заблокировав дверь своим телом. Пилот в ярости сжимал
рычаги, слушая выстрелы.
- Сволочи! - изрыгал он проклятия. - Хотите в рай его отправить?! За
этот фокус вы все пойдете в газовую камеру. А я приду посмотреть, как вы
дохнете.
Высокий загорелый детина, стоявший за его спиной, был одет в почти
вылинявший костюм с пятнами пота. Он ударил пилота по затылку дулом своего
револьвера.
- Заткнись. Скорее всего туда отправишься ты и прямо сейчас. Со
всеми, кто там в салоне.
- И с вами тоже, - вставил пилот.
- Нам наплевать. Немного раньше, немного позже, по крайней мере, хоть
не один...
Пилот чувствовал, что тот готов на все. Заслышав выстрелы, пилот
резко повернул самолет в надежде, что его противник потеряет равновесие, и
его можно будет атаковать. Но тот был начеку. Вцепившись в спинку кресла,
он не выпускал свой пистолет:
- Не будь дерьмом или я тебя кончу. И сразу все полетим вниз.
Пилот медленно выпрямил машину. В наушниках стоял неумолчный шум. Все
радиостанции на 150 миль вокруг пытались войти с ним в контакт. По крайней
мере он хоть успел подать сигнал тревоги. Может быть это будет стоить
жизни его приятелю - второму пилоту.
- Что я должен делать? - разъяренно спросил он пирата.
- Заткнуть свою пасть и валять на Кубу. Если попытаешься сесть, то ты
труп и остальные тоже.
Командир, отчаявшись, не отвечал. Теперь только чудо могло помешать
успеху предприятия. Через десять минут он будет уже над Гаваной.
Стенли Лоуэл не шел ужинать; склонившись над приемником, он старался
поймать все переговоры касательно захваченного "DC-9". Лоуэл был помешан
на радио. Он так оборудовал свой пост, что мог ловить ряд армейских
частот, которые по идее ловить был не должен. Иногда было довольно забавно
их слушать. Эфир кишел сообщениями. Ему как раз удалось перехватить одно
из них. Это был очень чистый диалог, которого он сначала не понял.
- Генерал, - говорил какой-то голос, - мы в контакте с "Путаником-1".
Вы можете говорить на канале семь.
- Говорит "Путаник-1", - раздался молодой звучный голос среди помех.
- Я вас принимаю "пять-пять".
- "Путаник-1", говорит генерал Сидней из Главного Управления в
Вашингтоне. Чтобы перехватить "DC-9", использованы все средства. Самолет
захвачен неизвестными и летит в данный момент на Кубу. Огонь на поражение,
догоните его и атакуйте.
Наступила минутная тишина. Затем молодой голос, все такой же чистый,
повторил:
- Роджер. Огонь на поражение. Догоните и атакуйте "DC-9".
Дальше были только хрипы. Стенли Лоуэл смотрел на свой репродуктор,
как зачарованный. Он тряхнул головой, не в состоянии что-либо выговорить.
- Боже мой, боже мой! - наконец сказал он.
К горлу подступила тошнота. Это было невозможно: он только что
услышал, как американский офицер приказывает американским истребителям
сбить американский лайнер, битком набитый пассажирами!
Кубинцы не впервые пытались захватить самолет. На худой конец, его
получат обратно с Кубы вместе с перепуганными пассажирами, которых ожидало
волнующее возвращение.
Офицер, отдавший этот приказ, должно быть, сошел с ума. Нужно было
что-то делать. Лоуэл поднял телефонную трубку и твердым голосом сказал:
- Соедините меня с главным управлением Воздушных Сил в Вашингтоне. В
срочном порядке.
Ведущий самолет в шестерке "А-II" выполнял долгий вираж. Они летели
на высоте около девяносто тысяч футов над Карибским морем. В мире очень
мало кто из людей знал, что подобные истребители, способные летать со
скоростью 2700 миль в час, есть на вооружении. В этот день, выполняя
задания по наблюдению, они получили послание генерала Сиднея. Они только
что поймали "DC-9" на экранах радаров, но не вмешивались.
Голос капитана, командовавшего эскадрильей, раздался в приемниках
остальных "А-II" на специальной частоте, которую могли слышать только
шесть машин эскадрильи.
- Не знаю, что там задумали эти балбесы в Вашингтоне, но приказ вы
все слышали, - сказал капитан. - Мы должны догнать и сбить этот "DC-9".
- Но почему? - сказал пилот одного из истребителей. - Это же
гражданский самолет, там полно гражданских, наших. Мы совершим
преступление. Даже если "DC-9" под контролем кубинцев.
- Вы знаете, кто такой генерал Сидней, - сладко прозвучал голос
капитана, - начальник Разведки Воздушных Сил. Он согласовывает свои
приказы непосредственно с президентом, даже если это кажется нам жестоким,
мы не должны ничего обсуждать. Здесь, конечно, кроется какая-то тайная
настоятельная необходимость.
- А если президент сошел с ума? - настаивал кто-то.
- Все, поехали. Хватит болтовни! - сказал начальник эскадрильи. - Все
по местам, орудия к бою.
Капитан просчитал в обратном порядке от пяти до одного, а потом
спокойно произнес: "Верх!". Шесть пальцев нажали на шесть рычагов. По
сотне патрубков горючее потекло к моторам, аппараты задрожали от
ускорения. Охота началась.
Из подземного бункера в предместьях Вашингтона генерал Сидней следил
за охотой на большом экране радара, где машины выглядели движущимися
зелеными пятнышками. "DC-9" был далеко впереди, совсем рядом с красной
чертой, отделявшей кубинское воздушное пространство. Шесть маленьких точек
летели гораздо быстрее, но они были еще слишком далеко.
Он вздохнул. Он сам не знал, почему надо было любой ценой сбить этот
ни в чем не повинный "DC-9", полный гражданских. Ему не раз приходилось по
службе выполнять разные странные поручения, такие, как, например, посадка
неопознанных самолетов, но подобного случая не было никогда.
Маленькие зеленые пятнышки приближались к "DC-9". Внезапно от
истребителей отделились точки: они выпустили свои ракеты "воздух-воздух"
по "DC-9", поскольку горючее у них уже было на исходе.
Сидней тревожно следил за траекториями. Экипаж "DC-9" даже не знал,
что смерть уже в пути.
Но судьба решила по-другому: одна за другой траектории ракет
грациозно отклонились к морю и исчезли с экрана радара. "DC-9" был вне
пределов досягаемости. "А-II" уже летели обратно. А "DC-9" пересек красную
линию кубинского воздушного пространства. Не желая себе в том признаться,
генерал Сидней вздохнул с облегчением. Жизнь ни в чем не повинных людей с
преследуемого самолета была спасена. Может быть, и плохо, что не удалось
сбить этот самолет, но он был счастлив. Он поднял телефонную трубку:
- Соедините меня с Белым Домом, - сказал он.
На том конце провода ему ответил сам секретарь президента:
- Вы сбили этот "DC-9"?
- Нет, сэр. Истребители вмешались слишком поздно, хотя выпустили все
свои ракеты.
- Это печально, очень печально, - ответил секретарь. - Президент
отдал приказ сбить этот самолет. Мы попадем в драматическую ситуацию, если
он сядет на Кубе. Неужели ничего нельзя больше сделать?
- Нет, сэр.
- Ну, хорошо. Я пойду доложу президенту. Держите это дело в полном
секрете. Я со своей стороны предупрежу ФБР, чтобы предотвратить возможную
утечку. Какая-то радиостанция перехватила SOS, поданный самолетом. Надо бы
узнать, что они сказали.
Он на мгновение замолк и сделал вывод:
- Мы вляпались в скверную историю.
На следующий день, через десять минут после того, как Стенли Лоуэл
приступил к исполнению служебных обязанностей, в контрольный пост вошел
какой-то человек. У него был представительный вид, толстая папка для
документов, серый костюм и со вкусом подобранная фетровая шляпа. Но взгляд
у него был не как у коммивояжера.
- Я - Джим Конэн из ФБР, - сказал он Лоуэлу, приоткрывая
удостоверение. - Я хотел бы поговорить с вами.
- Я в вашем распоряжении, сэр.
Крайне смущенный Лоуэл старался ничем этого не обнаруживать. С ФБР он
имел дело первый раз в жизни.
- Расскажите мне все, что вы знаете насчет того самолета, который
свернул с курса, - вежливо приказал полицейский.
Пока Лоуэл говорил, он сделал только несколько пометок, довольствуясь
тем, что внимательно слушает. Он не поморщился, когда радист рассказал ему
о переговорах и приказах сбить самолет. Накануне лицо, которое говорило с
ним по телефону из Белого Дома, пообещало его кое-кому представить. Когда
радист закончил, он спросил:
- Что вы думаете по поводу причины, согласно которой была совершена
попытка сбить этот самолет?
Лоуэл широко открыл глаза.
- Конечно, ничего. А вы можете мне ее сказать?
- Я не уполномочен вам отвечать.
Тон был безапелляционным. Полицейский продолжал:
- Мистер Лоуэл, я должен вам напомнить, что вы должны сохранять в
глубочайшей тайне все, что касается этого дела. Вы не должны об этом
рассказывать никому, даже вашей жене или подружке. Всякая нескромность с
вашей стороны повлечет за собой самые тяжкие последствия. Вы предстанете
перед Верховным Судом... за шпионаж.
- Но...
- Я ничего не могу вам сказать. Информация, которой вы обладаете,
касается непосредственно службы безопасности США. В других странах вас
отправили бы прямо в концлагерь для большей безопасности. Вам повезло, что
вы живете здесь...
Полицейский встал и взял свой портфель. Затем пожал руку Лоуэла и
сказал:
- Если у вас будет какая-нибудь новая информация касательно этого
дела, свяжитесь немедленно с ближайшим отделением ФБР и никому об этом не
рассказывайте. До свидания.
Полицейский давно уже ушел, а Лоуэл все сидел молча. Он бы дорого дал
за то, чтобы узнать, почему такие важные особы заинтересовались такой
банальной с виду историей.
2
Из стены почти под ноги Сержу Ленцу выскочила крыса. Тот отпрыгнул и
ударом палки размозжил грызуна, когда заметил, что из его пасти идет пена.
Зверек протащился еще несколько метров в пыли и свалился набок. Лапы
слабо задвигались, а живот раздулся так, что чуть не лопнул. Затем крыса
конвульсивно дернулась и больше не двигалась. Превозмогая отвращение, Серж
Ленц подошел ближе и склонился над трупиком. Тот уже вонял.
Точно такой же запах плавал над всей деревней. Это не был тот обычный
запах подгоревших черепах и жареного маиса вперемешку со шлаком, который
можно встретить повсюду в мексиканских деревнях. Это был запах едкий и в
то же время сладковатый. Запах смерти.
Серж Ленц прошел вперед по деревушке. Он еще не видел ни одного
живого существа. Ничего, кроме раздутого и потерявшего форму тела
какого-то старика у входа в деревушку. Оно лежало поперек канавы в
окружении мух и было покрыто чем-то наподобие красноватой плесени, которую
Ленц заметил и на гигантских кактусах, растущих между домами.
Он крикнул:
- Hola [привет! (исп.)].
Никто не отозвался. В конце концов, даже если мужчины были в поле,
должны быть еще женщины, дети.
Он вытер струившийся по лбу пот. После сухого зноя Мехико душная
влага тропического климата давила на плечи, словно свинцовая мантия. Он
находился в более чем тысяче километров от столицы и мог считать себя на
другой планете. Чтобы добраться до деревушки Лас-Пьедрас, он крутил
баранку день и ночь - двадцать четыре часа подряд. Сначала по скоростной
