же тронулся.
- Куда мы едем?
Абди таинственно улыбнулся.
- Пусть это будет сюрприз, джаале.
Они поехали вдоль пустынного пляжа, удаляясь от Бравы. Пять минут
спустя, поднявшись на дюну, "лендровер" остановился; Абди соскочил на
землю, взял "мерлин-444" и направил его на пассажира.
- Выходи, "гадвен".
Его тон был откровенно ироничным, Абди, задохнувшись от злости,
взглянул на негра. Он знал свое прозвище, но никто до сих пор не
осмеливался называть его так в глаза.
- Ты с ума сошел, негодяй! - взорвался он.
- Выходи, - повторил Абди, - не то застрелю.
- Ты тоже шпион! - осенило Абшира.
Он вышел, встряхнулся, огляделся. Фары освещали склон дюны, поросший
густым покровом из громадных кактусов, усеянных длинными иглами колючек.
Абди подтолкнул пленника к кактусам концом ствола. Тот затравленно
обернулся, потеряв всю свою спесь, и плаксиво пробормотал:
- Джаале! Ты с ума сошел...
- Скажи мне, где спрятаны американские заложники, - рявкнул Абди. -
Быстро.
- Заложники? Какие заложники?
Абшир старательно изобразил удивление. Он стоял на самом краю дюны, с
трудом удерживая равновесие, чтобы не упасть на колючки.
Абди пошел на него, замахнулся и ударил его ногой в пах. Абшир
переломился пополам, взвизгнул от боли. Тут же Абди пнул его второй раз, и
партийный руководитель свалился на склон, покрытый кактусами, и покатился
вниз.
Тишина взорвалась потоком истошных воплей, тявканья, криков о помощи
по мере того, как острые иглы вонзались в его тело. Под тяжестью
собственной массы он не мог остановиться в этом падении, а единственные
неровности, за которые он мог ухватиться, тоже были усеяны шипами.
Это длилось около минуты. Потом крики превратились в плаксивый и
назойливый визг.
Абди сел в "лендровер" и съехал к подножию дюны. Абшир лежал внизу и
был похож на дикобраза. Несколько игл торчало на его лице, другие вылезали
из разорванной одежды. У него не было серьезных ран, но, должно быть,
бедняга сильно мучился. Стоны раздавались в ритме его дыхания. Абди еще
раз пнул его ногой.
- Вставай.
Абшир не шевельнулся.
- Вставай, - повторил Абди, - не то привяжу к машине и поволоку по
дороге.
Превозмогая боль Абшир встал, держась обеими руками за лицо и рыдая,
как ребенок. Абди осторожно, чтобы не уколоться самому, взял его под руку
и потащил к "лендроверу".
- Где американцы?
- Не знаю, - захныкал Абшир. - Оставь меня, джаале! Ты же знаешь, кто
я.
Несмотря на колючки, которые буквально разрывали тело, он был полон
решимости молчать. Он вдруг осознал одну вещь: Абди не имеет никакого
смысла оставлять его в живых, если он заговорит. Живым он мог еще быть ему
полезен.
Абди с сожалением глянул на него и молча покачал головой. Надо, чтобы
он заговорил.
Пока Абди копался в "лендровере", просвечивая себе фонариком, Абшир
громко стонал, стоя на коленях на песке. Вдали слышался мирный рокот волн,
разбивающихся о берег.
Вскоре Абди вышел из-за машины с мотком веревки в руке и подошел к
Абширу. Быстро развязал пленнику руки за спиной, потом откинул его назад и
связал щиколотки. Его движения были спокойны, неторопливы, хладнокровны.
Поскольку Абшир время от времени пытался кричать, шофер безжалостно
запихнул ему в рот старую тряпку, пропитанную машинным маслом, и привязал
его кожаным ремнем к дверце "лендровера".
Абшир попробовал крикнуть, но смог издать лишь глухое рычание. Он
икнул, рыгнул и был вынужден проглотить собственную желчь, чтобы не
задохнуться.
Абди деловито открыл полотняный мешок с инструментами и вытащил
старую паяльную лампу, которая всегда была в машине. Гаражи - большая
редкость в Сомали, поэтому любой автомобилист должен уметь починить машину
подручными средствами. Старый негр взял флакон, залил в лампу спирт и
закрыл бачок пробкой.
Абшир с ужасом наблюдал за ним, извиваясь на песке, как разрезанная
надвое гусеница.
Его мучитель неторопливо достал из кармана зажигалку, лампа
вспыхнула, послышался характерный свист пламени. Абди тщательно
отрегулировал его и только тогда обернулся к Абширу, поглядывая на свою
жертву через черные очки.
Он поставил лампу на песок, подошел к Абширу, спокойно расстегнул на
нем брючный ремень, спустил штаны до колен, выдернув мимоходом несколько
колючек, спустил трусы и обнажил волосатый низ живота.
Держа паяльную лампу в правой руке, он наклонился к Абширу.
- Так где заложники?
Абшир замотал головой.
Тогда Абди сел ему на грудь, спиной к голове, и направил пламя
паяльной лампы в низ живота несчастного. Абшир подскочил от боли так, что
стряхнул с себя своего палача. Его крик, даже заглушенный кляпом, заставил
бы застыть кровь в жилах у человека, более чувствительного, чем Абди. На
животе больше не было шерсти, а кожа на члене и мошонке покрылась
страшными волдырями. Скрючившись, Абшир перевернулся на живот, завывая
сквозь кляп. Абди перевернул его обратно и неумолимо направил пламя на
мошонку.
- Прекрати!.. - крикнул сквозь кляп Абшир, теряя сознание.
Абди подождал, пока тот придет в себя. Как только он открыл глаза,
шофер снова направил пламя на член. Абшир скрючился, прижав колени к
подбородку, с залитым потом лицом. Потом он снова лишился чувств и закатил
глаза.
Абди отодвинул лампу и, когда к пленнику вернулось сознание,
терпеливо и наставительно объяснил:
- Я продолжу. Потом выжгу тебе глаза. Так что лучше отвечай.
Абшир беспрерывно стонал. У него осталась только одна мысль: пусть
прекратится боль.
Кивком головы он дал понять, что готов говорить.
Абди вытащил кляп.
- Говори!
- Потуши лампу, - простонал несчастный. - Потуши лампу.
Свист лампы прекратился, и Абширу сразу стало лучше.
- Говори, - приказал Абди.
16
Легкий бриз с Индийского океана обдувал пустынную дюну и освежал
ожоги Абшира. Все еще держа в руке потушенную лампу, Абди повторил вопрос:
- Где заложники?
- На рыбоконсервном заводе, - слабо прохрипел партийный руководитель.
- Где именно?
- Там есть здание с тремя холодильными камерами. Из них работают
только две. А заложники - в третьей. Об этом не знает никто, кроме
товарища Горького и руководителя района. Пленников привезли ночью в
микроавтобусе, который спрятан в гараже русского. Они не имеют права
выходить, еду им ношу я. С ними очень хорошо обращаются, - поспешно
добавил он.
- Там есть и дети, - заметил Абди.
- С ними тоже очень хорошо обращаются, - опять сказал Абшир. - Они
даже развлекаются.
Абди машинально пнул свою жертву ногой, и тот смолк. Теперь он на
самом деле обессилел от боли и страха и время от времени вздрагивал,
готовый к новым пыткам. Абди возобновил допрос:
- Сколько человек в охране?
- Шесть. Четверо из них постоянно дежурят. Это специально отобранные
люди из ФОПС. Они два года назад похитили автобус с французскими детьми на
границе с Джибути... Здешние боевики - оставшиеся в живых из этой группы.
- Они вооружены?
- Да. У них автоматы и гранаты. И взрывчатка тоже. Они подложили ее
под двери на случай нападения. В холодильной камере нет окна, только
вентиляционные решетки. К тому же заложники все время связаны.
Он замолчал, испугавшись того, что сказал лишнее. Заинтересованный
Абди сел на корточки рядом с ним. "Горлодер" разговорился.
- Ты руководишь операцией?
Абшир, понимая, что сказал слишком много, энергично замотал головой.
- Нет-нет, не я, я занимаюсь только пищей... Среди них есть один,
кого я хорошо знаю. Хасан. Мы были вместе в тренировочном лагере. Это он
пришел за мной, когда их привезли...
- Кто руководит операцией в Браве? - продолжал допытываться Абди. -
Али Хадж?
Абшир покачал головой и выпалил.
- Нет, товарищ Горький.
- Что, русский с коптильни? - изумленно переспросил Абди.
- Да-да, - подтвердил Абшир, - это советский офицер.
Абди все фиксировал в памяти. Охваченный приступом недержания речи,
партийный руководитель продолжал, как бы оправдываясь:
- Раньше был другой советский, хороший. Он выучил наш язык, потом они
прислали этого из Могадишо, неделю назад, на замену. Он ничего не понимает
в рыбной ловле, однако он - директор коптильни. Он подолгу закрывается в
кабинете и запрещает обращаться к нему или фотографировать его.
Единственные, с кем он разговаривает, - это люди из террористической
группы.
- Ты должен помочь нам освободить заложников, - сказал Абди. -
Сегодня же ночью.
Не может быть и речи о том, чтобы заявляться с Абширом днем, -
слишком очевидны следы пыток. У местного лидера мог появиться соблазн
привлечь на свою сторону население.
Но Абшир покачал головой, снова задрожав.
- Это исключено, - сказал он. - Ночью они никому не открывают, не
только мне. Это приказ русского. Он даже им сказал, что если _с_а_м_ их
позовет, они не должны открывать. Он не хочет ни малейшего риска. Особенно
после инцидента с кочевником, которого застукали, когда он бродил по
заводу. Рабочим сказали, что это был вор, но все хорошо знают, что красть
там нечего...
- Рука в чане была его?
- Это идея Горького. Он хотел испытать иностранного джаале. С самого
начала он ему не доверяет. Из-за одежды. Он говорит, что никогда не видел
такой одежды на коммунисте. Но я ему не сказал ничего из того, что
сообщила Саида. Клянусь Аллахом.
- Я думал, что ты уже неверующий, - объявил Абди. И уже серьезно
продолжил: - Разумеется, способ добраться до заложников есть. Я хочу
освободить их. И ты мне подскажешь - как.
Абшир застонал:
- Нет, нет. Там всего одна дверь. С засовами. Окна нет. Только
слуховое, с решеткой, до него не достать. Двадцать на двадцать
сантиметров. Нельзя даже бросить гранату. Я все осмотрел с Хасаном в
первый день. Они очень предусмотрительны.
Абди нахмурился:
- Как можно добраться до этого окна?
- Сзади есть приставная лестница, чтобы залезать на крышу. Но вы
ничего не увидите и ничего не сможете сделать. У них приказ: при малейшей
опасности убить заложников. Они сделают это. Так Хасан сказал.
- Днем охранники, конечно, сменяются, - настойчиво продолжал
выспрашивать Абди.
- Конечно, по двое. В коридоре дежурит один человек. Остальные трое -
внутри. У них шифр, который каждый день меняется... Теперь отпусти меня, -
взмолился Абшир, - я все тебе сказал. Я не расскажу о тебе, клянусь. Мне
больно!
Его голос звучал фальшиво, как надтреснутый колокол.
- Не убивай меня, - простонал он. - У меня семья... Я никогда не
делал ничего плохого...
Очередной пинок Абди сопровождался пронзительным воплем.
- Подлый коммунист! Неверующий! Аллах тебя покарает! - в ярости
крикнул старый сомалиец.
Абшир, корчась от боли, жалобно причитал. Абди наблюдал за ним. Может
быть, сомалиец сказал не все?
- Твой друг Хасан не говорил, что сделают с заложниками?
- Да-да, - забормотал Абшир. - Их должны вернуть в Могадишо, как
только американцы согласятся на условия ФОПС. Их выпустят на свободу.
- А если американцы не согласятся? - спросил Абди.
Абшир не ответил.
Абди снова дал ему пинка, от которого кактусовая колючка вошла в
живот бедняги сантиметра на три.
- Отвечай, собака!
Шофер скорее догадался, чем услышал: "Они должны быть казнены".
- Как?
- Хасан сказал, что их отвезут на рыбную ловлю... Ничего другого я не
