- Просто я не хочу умирать до срока, Раина. Кстати говоря, будь
Мишрак пощедрее, нам не пришлось бы рисковать жизнью. Можешь сказать об
этом и своей госпоже.
Они стояли у дверей в комнату Илльяны. Золота Мишрака хватило не
только на то, чтобы купить коней и сбрую, но и на то, чтобы снять
отдельные комнаты в одной из лучших гостиниц Аграпура Вне всяких сомнений,
враг знал, что они находятся здесь, но для того, чтобы проникнуть в
гостиницу, ему пришлось бы преодолеть сопротивление стражей, денно и нощно
несших службу у входа, что придало бы делу ненужную огласку. Да и к чему
нападать на зверя в его логове, если ты знаешь, что в скором времени он
покинет его?
- Доброй ночи, Раина, - сказал Конан, глядя, как спутница его
открывает свою дверь. Его вновь бросило в жар. Раина, словно почувствовав
это, взяла его за руку и повлекла за собой.
- Ты пожелал мне доброй ночи, Конан. Не так ли?
5
- Во имя Митры, войди! - сказал Иврам.
Жрец распахнул перед Борой дверь и вслед за ним вошел в комнату. В
центре ее стояла сложенная из кирпича печь. Бора почувствовал запах
свежевыпеченного хлеба и мясной похлебки, напомнивший ему о том, что он не
ел с самого утра.
Вокруг печи были разложены черные овечьи шкуры и неброские, мастерски
сработанные ковры. Еще несколько ковров висело над резным шкафом, на
котором стояла небольшая фигурка Митры.
Из внутренних покоев доносились нежные звуки флейты. Это играла
Мариам, "племянница" жреца, совершавшая вечернюю службу. Называя ее
"племянницей", обитатели Горячего Ключа не могли удержаться от улыбки.
Игре на флейте Мариам, скорее всего, выучилась в тавернах Аграпура.
- Сядь, сын Рафи, - сказал Иврам. Он хлопнул в ладоши, и флейта тут
же замолкла. - Мариам, у нас гость.
Женщина, появившаяся из второй комнаты, была вдвое моложе жреца. В
руках она несла медный поднос, накрытый льняным полотенцем, на котором
лежали медовые булочки и нарезанная тонкими ломтиками копченая баранина.
Мариам поставила поднос перед Борой. Кожа ее была смуглой и нежной...
- Может быть, ты хочешь вина?
Ее низкий голос был исполнен меда. Бора почувствовал, что еще минута,
и он забудет о том, зачем пришел в этот дом, и, кашлянув, обратился к
хозяину:
- Простите меня за дерзость, но прежде я хочу посоветоваться с вами -
именно за этим я к вам и шел.
- Уши и сердце мое открыты для тебя, - торжественно произнес Иврам. В
его устах эта ритуальная фраза казалась чем-то естественным. Селяне
прощали ему и обжорство, и "племянницу" именно за то, что он умел слушать
их, как никто другой. Советы он давал не часто, но людям становилось легче
уже потому, что они могли раскрыть перед ним свою душу.
- Мне ведома тайна горных демонов, - сказал Бора. - Но я боюсь, что
люди не поверят моему рассказу. Я уже пробовал говорить с ними. Одни
считают меня вралем, другие - безумцем. Нашлись и такие, что стали
обвинять меня в намеренном запугивании нашего люда. Они рассуждают так:
чем больше они будут знать об этой пагубе, тем скорее она посетит их дом.
- Глупцы! - засмеялся Иврам. - Они не могут простить тебе того, что
ты - мальчишка - опередил их, взрослых мужчин.
- Так, значит, вы мне верите?
- Нечто действительно поселилось в наших горах. Нечто грязное и
страшное. Любые сведения об этом, сколь бы странными они ни казались
пойдут нам на пользу, - ответил жрец, взяв с подноса очередную булочку.
Поднос опустел уже наполовину.
- Мариам, - сказал Бора, - теперь я не откажусь и от вина.
- Вот и прекрасно, - ответила та, широко улыбнувшись. От улыбки этой
у мальчика закружилась голова, словно он уже был пьян.
"Наконец-то мне повезло, - подумал Бора, - наконец-то нашелся
человек, который мне верит, и не просто человек, но сам жрец".
Запасы вина в доме Иврама никогда не иссякали - его хватало и на то,
чтобы утолить жажду хозяина, и на то, чтобы напоить гостей допьяна. К тому
времени, когда Бора опорожнил второй кубок, недавние страхи его
улетучились совершенно. Мариам смотрела на него с восторгом, широко
раскрыв свои прекрасные глаза, отчего мальчику становилось как-то не по
себе.
- Если рассказ твой правдив хотя бы наполовину, значит, мы имеем дело
с куда более страшным противником, чем я предполагал прежде, мой мальчик.
Я хорошо понимаю тех людей, которые не хотели слушать тебя. Кстати, ты
говорил об этом только с деревенскими?
- Да, то есть нет. Один из этих людей пришлый. После того как я
рассказал ему о демонах, он отправился в Аграпур... - Язык Боры стал
заплетаться. Но мешало ему не только это - он не хотел, чтобы об
отношениях его сестры Карайи и Якуба знали в деревне.
- Я полагаю, ты говоришь о пастухе Якубе, не так ли? - тихо спросил
Иврам. Мальчик молча кивнул головой, не поднимая глаз от пола.
- Ты не доверяешь ему?
Бора отрицательно покачал головой.
- Ты ошибаешься, мой мальчик. Тебе мог поверить только он, и только
он может хоть как-то помочь тебе. Твоего отца арестовали люди Мугра-Хана,
Якуб же с подобным сбродом не водится. Нельзя сказать, что его аграпурские
товарищи - люди благородные, но вот в честности и порядочности отказать им
нельзя. Якуб - единственная твоя надежда.
- Не моя, а наша! - едва не закричал Бора. Вино, выпитое им на пустой
желудок, ударило ему в голову по-настоящему. Вспомнив о том, что он
находится в доме жреца, мальчик зачем-то обернулся на фигурку Митры и
прошептал: - Прошу прощения.
- Ты ни в чем не виноват. Боги помогают лишь тому, кто помогает себе
сам. Что до Якуба, то он...
- Иврам! Скорее! На юге зажглись дьявольские огни!
Голос Мариам дрожал. Она стояла перед открытой дверью, вглядываясь в
ночь. Бора подошел к ней и увидел, что склоны Повелителя Ветров озарены
зловещим изумрудным светом, яркостью своей сравнимым со светом луны.
Иврам обнял Мариам и что-то прошептал ей на ухо. Тут же успокоившись,
она положила голову ему на плечо и вздохнула. Взгляд жреца был устремлен
куда-то вдаль - казалось, он взирал на то, что происходит совсем в иных
мирах, лежащих по ту сторону мира земного.
Голос его звучал не менее странно. Когда он заговорил, Бора
почувствовал, как по спине его поползли мурашки.
- Это свет роковой, Бора. Мы должны подготовиться ко встрече с ним.
- Но не могу же я поднять народ!
- Не можешь или не хочешь?
- Посмотрите на меня - я же еще мальчишка!
- Ты ошибаешься, Бора. Мужчиной человека делают не прожитые годы.
Говори с людьми так же, как сегодня ты говорил со мной, и они пойдут за
тобой.
Бору неожиданно посетила достаточно странная мысль. Интересно, дадут
ли ему еще вина?
Эремиус простер руки к ночному небу, и звезды затмились изумрудным
сияньем. Он смотрел вверх, словно зачарованный. Если такую силу ему
даровал один Камень, то что же будет, когда он завладеет всем Сокровищем
Курага?
Этой ночью он сделает важный шаг, который будет иметь далеко идущие
последствия - этой ночью Трансформы покинут горы и отправятся в разные
концы Туранского царства.
На небесах загремел гром, отразившийся эхом от горных склонов. Земля
под ногами Мастера Эремиуса задрожала.
Он набрал в легкие побольше воздуха и с явным сожалением усмирил
вышедшие было из-под его контроля силы. Когда-нибудь он обратит эти горы в
пыль и тем докажет миру свое могущество! Когда-нибудь, но только не
сегодня.
- Мастер! Мастер! Послушайте меня! - это говорил капитан охраны.
- Замолчи! - Эремиус поднял руку в предупредительном жесте.
- Мастер! Люди боятся! Если им придется идти за Трансформами...
- Боятся? Боятся? - Эремиус схватил в руки посох и занес его над
головой капитана, грозя обратить того в горсть пепла. Тяжело вздохнув, он
вновь обуздал вышедшую на свободу силу. Безмозглые людишки пока были нужны
ему - без них он не смог бы найти второй Камень Курага. Без него, Мастера
Эремиуса, Трансформы не могли сделать и шага. Когда спал он, спали и они.
В это время охранять его должны были именно люди.
Если он завладеет и вторым Камнем Курага, он сможет властвовать над
людьми, не лишая их разума. Пока же в его подчинении были единственно
полудурки и недоумки.
Эремиус вновь вспомнил об Илльяне. Его посох заплясал в воздух рисуя
образ нагой волшебницы. Перед ним возникла прежняя юная Илльяна,
смотревшая прямо перед собой немигающими глазами.
Посох дрогнул. Фантом закрыл глаза и слегка приоткрыл рот. Руки его
обратились в звериные лапы, заканчивавшиеся длинными острыми когтями, что
тут же задвигались в поисках жертвы.
Эремиус давал команду за командой, чувствуя странное удовлетворение
от того, что собственное его творенье послушно ему во всем.
Капитан облизнул пересохшие губы и попятился назад. Лицо его стала
заливать смертельная бледность. Наконец он охнул, закатил глаза и, потеряв
сознание, рухнул на землю. Эремиус усмехнулся и, коснувшись посохом головы
капитана, вернул его к жизни. Тот стал на колоны, посмотрел окрест
совершенно обезумевшим взором и поцеловал землю у ног Эремиуса.
Мастер решил, что слуга надолго усвоит полученный урок, и жестом
приказал ему подняться на ноги.
- Отправь своих людей к выходу из долины, - сказал Эремиус. - Вы
должны охранять ее до той поры, пока ее не покинет последняя Трансформа.
Люди и лошади пойдут сразу вслед за ними.
Люди - не Трансформы. Помимо прочего, они требуют и пищи. До
ближайших деревень идти было не близко, и потому без вьючных животных
человечьему воинству было не обойтись; Эремиусу пришлось позаботиться и о
том, чтобы лошади утратили свой запах, в противном случае их тут же
сожрали бы Трансформы.
- Слушаюсь и повинуюсь, - низко поклонившись, сказал капитан.
Недавний испуг, казалось, только придал ему решительности: в следующее
мгновенье капитана уже и след простыл - он носился по долине, собирая
людей и отдавая приказы. Эремиус сокрушенно покачал головой. Неужели в его
войске никогда не будет настоящих воинов, таких, как капитан Хаджар или
его сын Якуб?
Эремиус поднял глаза к небу - на востоке оно уже начинало сереть.
- Да будет так! - мысленно произнес он. Только глупец может
отказаться от такой власти, которая сможет даровать ему власть Над миром.
Эремиус сосредоточился и мысленно обратился к своим страшным слугам.
Я, ГОСПОДИН ВАШ, ПРИКАЗЫВАЮ ВАМ ПОКИНУТЬ ДОЛИНУ. МЫ ОТПРАВЛЯЕМСЯ В
ПОХОД.
Колонна Трансформ направилась к выходу из долины. Запах падали стал
казаться едва ли не осязаемым. Эремиус скривился и пробормотал заклинанье,
очистившее вокруг него воздух и напитавшее его ароматом духов Илльяны.
Трансформы шли мимо него нестройной колонной, спотыкаясь на каждом
шагу, - видно было, что они с трудом владеют своими телами. Вели они себя
именно так, как было задумано их господином: приближаясь к нему, они
теряли контроль над собственным телом, удаляясь от него - сполна обретали
все свои силы, позволявшие им обгонять самых быстрых коней и бороться с
любым неприятелем.
Чешуйчатые тела Трансформ светились изумрудным светом. У некоторых из
этих полулюдей-полуящеров были дубины, другие же не имели при себе
никакого оружия. Характер у Трансформ был разным, одни считали себя
достаточно сильными для того, чтобы обходиться без оружия,
другие-понимали, что оно им в любом случае не помешает. Вскоре Трансформы
уже скрылись в ночи. Эремиус произнес заклинание, налагавшее на них узы
его воли, и облегченно вздохнул.
