помочь, если сообщенное Иллианой окажется правдой. Он понял, что
искушение рождено вином и прикусил язык.
Ветераны меньше соглашались с решением о патрулях. Кроме того,
казалось, что вину за бездействие они кладут на Шамиля, а не Хезаля.
Вызывало удивление, что ветераны доверяют элегантному лордлингу,
человеку той же пробы, что и сын Лорда Хаумы. Это было дело, по
которому Конан не мог придумать вопросы достаточно хитрые, чтобы не
вызвать подозрений.
Наконец, он понял, что достаточно пьян и лучше поискать постель,
если Раина не собирается стоять на часах всю ночь!
Кроме того рекруты превосходили ветеранов по численности в два
раза. Судьба Форта Жеман зависила от того, куда пойдут рекруты. Конан
решил оказать их лидеру столько помощи, сколько он примет от него,
осушил кружку в последнем тосте за Короля Илдица и отчалил.
Конан проснулся в отвратительном настроении от шума,
раздававшегося из зала. Казалось он только сомкнул глаза. Он сполоснул
лицо водой. Шум усилился. Полностью одетый, кроме обуви, выхватив
саблю из-под одеяла, он распахнул дверь.
Из комнаты Раины вылетел с саблей в руках, но беспомощный,
Капитан Шамил. Не поймай его Конан за воротник, он бы протаранил
головой противоположную стену.
"Отпусти меня, ты Циммерийская собака!" прорычал мужчина. "Мне
надо кое-что решить с такой целомудренной сестрой твоей госпожи!"
Конан нахмурился. "Наверное мне следовало позволить тебе
расшибиться о стену. Тогда ты бы не стал говорить загадками."
"Ты знаешь, о чем я говорю!" прокричал Капитан, достаточно
громкуо, чтобы вызвать эхо. "Или ты евнух, незнающий, когда женщина
откроет свою постель мужчине?"
Конан был достаточно трезв, чтобы понимать, что лучше не отвечать
на этот вопрос. Кроме того, ему пришлось бы для этого перекричать
Раину.
"Он не евнух, и я могу назвать достаточно имен женщин, которые
это знают!"
Конан был рад благоразумию Раины. Но еще более он был бы рад,
если она не стояла в дверях своей комнаты, имея на себе только саблю и
гневный взгляд.
"Он не евнух настолько, насколько я не игрушка для таких, как
ты!" продолжала она. "Исчезни, Капитан. Исчезни и я посчитаю это за
недоразумение и ничего не скажу об этом. В противном случае - "
"В противном случае, что, ты бесстыдная сука? Твоя Циммерийская
обезьяна может не быть евнухом, а я не шутник. Я знаю, что ты играешь
роль целомудренной женщины, только когда он рассказывает сказки.
Позволь мне с ним расправиться и ты не назовешь эту ночь проведенной
зря."
Конан обнажил саблю до того, как капитан успел наполовину
закончить речь. Циммериец пригнулся, парировав плоскостью сабли удар,
и выхватил кинжал. Он не обладал изяществом двух-клинкового стиля
Раины, он просто воткнул кинжал в руку Шамиля. Капитан взвыл,
схватившись за руку. Сабля звякнула о пол.
Он проклинал много вещей и людей, особенно безымянных, которые
ввели его в заблуждение, сообщив о готовности Раины разделить постель.
Он прекратил перечень проклятий, когда подошла Раина и ткнула кончиком
сабли в шею сзади.
"Как только, что сказала леди, произошло некоторое
недоразумение," мягко произнес Конан. "Без вреда для нее и с небольшим
для тебя. Если мы оставим это - "
Четверо солдат загромыхало по лестнице. Будь они слонами, они не
смогли бы лучше предупредить Конана или быть более неловки в своей
атаке. Он отошел, позволив им сгрудиться у капитана. Их попытки
драться с Конаном и помочь человеку дали возможность Раине скрыться в
своих покоях.
Она вернулась, одев пояс и кольчугу поверх боевого дублета, с
добавившимся к сабле кинжалом. Конан рассмеялся. "Я то думал, что ты
будешь воевать в том виде, в каком была. Это могло обескуражить этих
осликов."
"Но порезы на моей коже могли обескуражить меня!" ответила Раина,
вскинух голову. Затем она сделала выпад в сторону ближайшего воина,
уводя его в сторону.
Конан заметил, что судя всему она дралась не на поражение, и
обрадовался, так как убиство этих простофиль он не мог рассматривать
как доблестную победу. Они могли окаазаться единственными солдатами
достаточно преданными капитану или просто хорошо вымуштрованными,
чтобы прийти к нему на помощь. Если они погибнут, будут созваны их
товарищи, чтобы отомстить за них. Все заклинания Иллианы вместе взятые
не могли противостоять целому гарнизону Форта Жеман.
Конан выбрал кусок стены , достойный защищать его спину, и поднял
саблю. "Ей, дети Форта Жеман. Кто первым хочет стать мужчиной,
противостоя мне?"
Ставни распахнулись и над подоконником показалась голова Якоуба.
Перед его взором лежала комната Иллианы.
Как и сама Иллиана. На ней не было ночной сорочки, а одеяло
сползло до пояса. Едва заметные очертания ее грудей были тем не менее
очень соблазнительными. Они взывали к рукам мужчины с просьбой о
ласке.
Между грудей горел большой изумруд. На мгновение он позабавился
над ее причудой надевать эту вещь в постель. Затем его дыхание
прекратилось на вздохе и он застыл, разинув рот, когда до него дошло,
что перед его глазами. На расстоянии вытянутой руки находился Камень
Курага, так же беззащитный, как и его хозяйка.
Беззащитный на первый взгляд. Якоуб напомнил себе о волшебной
охране, чтобы приглушить поднимающееся чувство триумфа. Он перелез
через подоконник и пробрался в темный угол. Иллиана не пошевелилась.
Из зала снаружи нарастали крики, вызванные визитом Капитана
Шамила к Раине. Если уж такой шум не разбудил Раину, не существовало
такого звука, который Якоуб рассчитывал произвести. Он поднялся и
крадучись пошел к кровати.
Пять шагов до кровати, вдруг в его ухо будто влетела муха. Он
со злостью потряс головой и еле удержался от желания прихлопнуть ее.
Жужжание усилилось и внезапно прекратилось.
Якоуб взглянул на женщину и недовольно покачал головой. Он был
обманут ее богатством. На ее груди плавно поднимался и опускался не
изумруд на золотой цепочке, а простой кусок стекла, кажущийся
изумрудом для неискушенного глаза, прикрепленныйа к латунной цепочке,
не дороже головки эфеса обычной сабли.
Такая женщина вряд ли много получит за ночь удовольствия. Хотя ей
это и не было нужно. Истории о ее толстоте и безобразности еще менее
соответствовали действительности, чем истории о ее богатстве.
Молодость ее миновала, но не миловидность. Ее можно назвать даже
красивой. Ей вряд ли приходилось покупать себе мужчин на ночь. Скорее
они хотели купить ее!
Лучше уйти сейчас и найти ее еще раз, уже зная, что она из себя
представляет и как хрупки его шансы. Настолько, насколько хрупки ее
длинные пальцы рук, легко лежащих на краю одеяла или прекрасные
волосы, спадающие на подушку.
Якоуба наполнило желание удалиться с достоинством. он снял
серебряное кольцо с левой руки и опутил его рядом с зеленым стеклом.
Оно прокатилось между ее грудями, чтобы остановиться на животе прямо
над пупком. Изгибы живота были также нежны и изысканны.
Якоуб нагло положил руку на ее живот, склонился и поцеловал оба
соска. Они наполнили его рот сладостью, будто они были намазаны медом.
Иллиана вздохнула во сне, ее рука пересекла живот и опустилась на
его руку. Якоуб не почувствовал страха. Даже если бы он смотрел в этот
момент в лицо смерти, он не сошел бы со своей дороги.
Другой вздох, рука поднялась. Якоуб отошел на пять шагов, ожидая
снова услышать муху. Однако ничего не произошло. В тишине он повторил
путь к окну, схватил веревку и начал подниматься.
Между тем, Конан и Раина имели дело с четырьмя преданными Шамилю
друзьями или товарищами по заговору. Все в конце концов оказались
разоруженными и лишь один раненым.
Поднялось еще дюжина или поболее солдат. Некоторые совсем
трезвые, некоторые страстно желающие сойтись с Конаном и Раиной.
Другие проявляли рвение помочь раненым с безопосного расстояния от
битвы. Многие довольствовались наблюдением за происходящим, с
поднятыми шпагами и звериными выражениями лиц.
"Если бы черные взгляды могли убивать, мы бы давно уже
испарились, как лужа под полуденным солнцем," издевался Конан. "Если
это все, что вы можете предложить, зачем драться? Если у вас на
вооружении найдется еще что-нибудь, давайте посмотрим!"
Это заставило пару увальней двинуться вперед, чтобы быстро и
безболезненно оказаться обезоруженными. Конан пробежал взглядом по
дверям своих друзей. Все они были закрыты и заперты.
Конан надеялся, что Дессе и Массоуфу хватит ума оставаться внутри
, а Иллиане не только отаваться , но и не выкрикивать заклятья. Он не
хотел видеть честных солдат, опутанных без особой надобности магией.
Кроме того, мельчайший запах магии от его компании мог привести к
большему количеству вопросов, чем Конан был счатлив ответить.
Отсутствие какого-то желания продолжать потасовку становилось
очевидным. Появилось несколько ветеранов, которых Конан запомнил по
вечерней пьянке, которые отвели раненых и несколько их друзей. Однако
когда они чувствовали на себе глаза капитана, некоторые солдаты
определенно хотели создать видимость борьбы.
Теперь Конан был готов встретить и разоружить каждого из них.
Вино совсем улетучилось. Раина с другой стороны находилась в
прекрасном боевом настрое.
"Что нам здесь смотреть, мой друг?" закричала она Конану. "Если
это все что может сделать Форт Жеман, мы умрем только споткнувшись об
их сабли!"
Доведенный до ярости, мужчина махнул саблей. Она увернулась, а
его ярость оставила открытым его бок. Кулак Конана угодил за
правое ухо и он рухнул на пол.
"Это скоро выйдет за пределы шутки," произнес Конан. "Я не с кем
из вас не ссорился, кроме капитана, и с ним не слишком сильно. Его
ввели в заблуждение - "
"Ни одна женщина не ложилась ко мне без оплаты!" прокричал Шамил,
размахивая перемотанной рукой.
"А кто спорит?" спросил Конан. "Но интересно. Лежала Раина? Или
кто-то другой?"
Неожиданно пойманный, Шамил позволил на мгновение появиться на
его лице смущению. Он не имел представления, что его могут
подслушивать, проклиная выдавшего его. Затем рука махнула махнула
более яростно.
Женщина лжет , как и этот мужчина! ОНи вероятно не одни, но они
эдесь! Отомстите за честь Форта, вы - придурки, Если вы не можете
подумать о моей!"
Ветераны, по наблюдению Конана не шелохнулись от этих слов.
Шестеро рекрутов дернулись вперед, попав в пределы достижения сабли,
когда у подножия лестницы прогремел голос .
"Ей, вызовите караул! Капитан к стенам! вызовите караул! Капитан
к стенам!"
Обтянутый кожей ветеран поднимался по лестнице, все также крича.
Позади него бежал Младший капитан Хезал, сабля которого болталась над
вышитой шелковой мантией, оставлявшей его руку и грудь наполовину
обнаженной.
Открытые шрамы заставили Конана подумать по-новому о человеке,
несмотря на все его шелковые одежды и надушенную бороду. Интересно,
как он до сих пор использовал свои руки, если не жизнь. Конан видал
мужчин, умерших от меньших ран, чем те, которые рассекли грудь и живот
Хезаля.
"Что именем Эрлика могучий член-?" начал Шамил.
Капитан, снаружи посланец из Малиновых Ключей. Он говорит, что
прошлой ночью на них напали демоны. Несколько селян погибло.
Большинство сбежало и скоро будет здесь."
"Демоны?" Голос капитана звучал, как кваканье лягушки.
"Тебе лючше сходить и расспросить его самому. Я же разберусь
здесь"
Обязанность, злоба, вино и боль боролись в капитане Шамиле.
Победило чувство долга. Он поковылял вниз по лестнице, мыча проклятья,
пока не удалился за пределы слышимости.
Несколькими короткими приказами, Хезал всех разогнал из зала за
исключением себя и Конана. Раинавернулась к себе закончить свое
одевание. Остальные или все еще спали, или прятались.
"Теперь вы будете сохранять спокойствие?" спросил Хезал.
"Это не мы начали - " начал Конан.
"Меня это волнует не больше, чем лужа ослиной мочи!" бросил
мужчина. "Нам предстоит встретиться либо с демонами, либо с толпой
людей в ужасе от них. Любое доставит достаточно работы на ночь. Я
